Содержание материала

 

ГЛАВА XVI.

ЛЕНИНИЗМ И ДИАЛЕКТИКА.

В 1912 г. вышла в четырех томах переписка Маркса с Энгельсом, обнимающая почти целых 40 лет. Эта переписка основателей коммунизма позволила Ленину особенно близко заглянуть в идейную лабораторию марксизма. Нам живо вспоминается, с какой «жадностью» набросился Ленин на детальнейшее изучение этих четырех томов переписки, посвященной самым разнообразнейшим вопросам теории и практики марксизма. Ленин не только сам изучил каждую строчку этих четырех томов, но и побудил к этому всех товарищей, живших тогда вместе с ним (это было в Кракове).

В неоконченной статье, написанной Лениным в 1913 г. или в начале 1914 г. (см. дополнительный том собр. сочинен.), Ленин подвел итог этой необъятной, глубоко содержательной переписке творцов научного социализма в следующих словах:

«Если попытаться одним словом определить, так сказать, фокус всей переписки, тот центральный пункт, к которому сходится вся сеть высказываемых и обсуждаемых идей, то это слово будет диалектика. Применение материалистической диалектики к переработке всей политической экономии, с оснований ее, к истории, к естествознанию, к философии, к политике и тактике рабочего класса — вот что более всего интересует Маркса и Энгельса, вот что они вносят наиболее существенного и наиболее нового, вот в чем их гениальный шаг вперед в истории революционной мысли».

В значительной мере то же самое можно было бы сказать о работе самого Ленина.

«У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал «новое» общество. — Нет, он изучает, как естественно-исторический процесс, рождение нового общества из старого, переходные формы от второго к первому (подчеркнуто нами. Г. З.). Он берет фактический опыт массового пролетарского движения и старается извлечь из него практические уроки. Он «учится» у Коммуны, как все великие революционные мыслители не боялись учиться у опыта великих движений угнетенного класса»1.

Разве эту ленинскую характеристику Маркса мы не могли бы с полным правом применить к самому Ленину и ленинизму?

Ленин умел быть активнейшим, страстным, «бешеным» (любимое словечко Ленина) участником событий и в то же время умел тут же, как бы отходя в сторонку, совершенно объективно наблюдать, оценивать и обобщать эти же события с философским спокойствием, с критерием марксистской диалектики, с объективностью естествоиспытателя. Ленин умел с величайшей страстностью драться за ту или иную, казалось бы, частность или деталь; и в то же время он, как никто, обозревал весь путь в целом, по каким-то неуловимым, ему одному ведомым, симптомам улавливал пульс грядущих событий, ясно видел окончание того или другого этапа в общественном развитии и наступление нового этапа в такой момент, когда события были еще «теплыми», незавершенными. Как опытный химик, производя хорошо известный ему анализ, умеет наблюдать все изменения в реторте, заранее зная окончательный результат, так Ленин умел наблюдать происходящие в общественной жизни и революционной борьбе «перерастания» (одно из самых любимых словечек Ленина) и в то же время почти всегда безошибочно предугадывать окончательный исход данной полосы развития в данной обстановке времени и места.

 «Вся теория Маркса, — писал Ленин, — есть применение теории развития — в ее наиболее последовательной, полной, продуманной и богатой содержанием форме к современному капитализму. Естественно, что для Маркса встал вопрос о применении этой теории и к предстоящему краху капитализма, и к будущему развитию будущего коммунизма.

«На основании каких же данных можно ставить вопрос о будущем развитии будущего коммунизма?

«На основании того, что он происходит из капитализма, исторически развивается из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом.

«У Маркса нет и тени попытки сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется»2.

Или в другом месте:

«Основную задачу тактики пролетариата Маркс определял в строгом соответствии со всеми посылками своего материалистически-диалектического миросозерцания... На каждой ступени развития, в каждый момент тактика пролетариата должна учитывать... объективно неизбежную диалектику человеческой истории»3.

Вникая в каждое слово этих характеристик Маркса, данных Лениным, мы, ученики Ленина, имеем полное право сказать: de te fabula narrator — о тебе сказка сия сказывается, к тебе, к твоему учению (т.-е. к ленинизму) эта характеристика могла бы быть применена с полным основанием.

Во всех своих важнейших работах, во многих неопубликованных заметках, в свое время писанных только «для себя», Ленин десятки раз возвращается к вопросу о диалектике. Чем глубже и пристальнее мы можем теперь заглянуть в идейную лабораторию ленинизма — в том числе в неопубликованные еще работы и записки Ленина — тем яснее становится, какой громадный интерес Ленин всегда проявлял к диалектике.

* * *

Уже в «Что такое друзья народа» мы встречаем следующее определение:

«... Диалектическим методом — в противоположность метафизическому — Маркс и Энгельс называли не что иное, как научный метод в социологии, состоящий в том, что общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов), для изучения которого необходим объективный анализ производственных отношений, образующих данную общественную формацию, исследование законов ее функционирования и развития... Поэтому Маркс заботится об одном: показать точным научным исследованием необходимость данных порядков общественных отношений, констатируя со всей возможной полнотой те факты, которые служат для него исходными и опорными пунктами. Для этой цели совершенно достаточно, если он, доказывая необходимость настоящего строя, доказывает вместе с тем и необходимость другого строя, который неизбежно должен вырасти из предыдущего, — все равно, верят ли люди в это, или не верят, сознают ли они это, или не сознают. Маркс рассматривает общественное движение как естественно-исторический процесс, подчиняющийся законам, не только не зависящим от воли, сознания и намерении людей, а, напротив, определяющим их волю, сознание и намерения»4.

Чисто философские определения диалектики у Ленина необычайно глубоки и вместе с тем просты — они «свежи», они «пахнут» землей, жизнью, революцией. В нашу задачу, разумеется, не входит привести здесь все, что Ленин писал о диалектике. Но кое-что мы приведем.

«Диалектика есть учение о том, как могут быть и как бывают (как становятся) тождественными противоположности, — при каких условиях они бывают тождественны, превращаясь друг в друга, — почему ум человека не должен брать эти противоположности за мертвые, застывшие, а за живые, условные, подвижные, превращающиеся одна в другую5.

«Sie (вещи) sind, aber die Wahrheit dieses Seyns ist ihr Ende»6.

«Остроумно и умно. Понятия, обычно кажущиеся мертвыми, Гегель анализирует и показывает, что в них есть движение. Конечный? Значит, двигающийся к концу! Нечто? — значит не то, что другое. Бытие вообще? — значит такая неопределенность, что бытие небытию. Всесторонняя, универсальная гибкость понятий, гибкость, доходящая до тождества противоположностей, — вот в чем суть. Эта гибкость, примененная субъективно,=эклектике и софистике. Гибкость, примененная объективно, т.-е. отражающая всесторонность материального процесса и единство его, есть диалектика, есть правильное отражение вечного развития мира»7.

«Диалектика Маркса, будучи последним словом научно-эволюционного метода, запрещает именно изолированное, т.-е. однобокое и уродливо искаженное рассмотрение предмета8.

«Марксова диалектика требует конкретного анализа каждой особой исторической ситуации».

 «Наше учение, — говорил Энгельс про себя и про своего знаменитого друга, — не догма, а руководство для действия. В этом классическом положении с замечательной силой и выразительностью подчеркнута та сторона марксизма, которая сплошь да рядом упускается из виду. А упуская ее из виду, мы делаем марксизм односторонним, уродливым, мертвым, мы вынимаем из него его душу живу, мы подрываем его коренные теоретические основания — диалектику, учение о всестороннем и полном противоречий историческом развитии; мы подрываем его связь с определенными практическими задачами эпохи, которые могут меняться при каждом новом повороте истории»9...

«Раздвоение единого и познание противоречивых частей его... есть суть (одна из «сущностей», одна из основных, если не основная, особенностей или черт) диалектики...

«Всякое общее есть частичка (или сторона, или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т. д. и т. д. Всякое отдельное тысячами переходов связано с другого рода отдельными (вещами, явлениями, процессами) и т. д.»10.

Там же находим следующую замечательную оценку марксова «Капитала»:

 «У Маркса в «Капитале» сначала анализируется самое простое, обычное, основное, самое массовидное, самое обыденное, миллиарды раз встречающееся, отношение буржуазного товарного общества: обмен товаров. Анализ вскрывает в этом простейшем явлении в этой «клеточке» буржуазного общества, все противоречия (resp. зародыши всех противоречий) современного общества. Дальнейшее изложение показывает нам развитие (и рост, и движение) этих противоречий и этого общества в ∑ (сумме. Г. З.) его основных частей, от его начала до его конца»11.

Как это сказано просто и гениально глубоко!.

* * *

Пока дело идет о чисто философских проблемах Плеханов понимает диалектику не хуже Ленина. Как просветитель, как писатель, как пропагандист, как популяризатор философских взглядов Маркса, Плеханов силен. Академическое изложение диалектического метода Плеханов дает нам блестящее. Но свести все эти вопросы с академического неба на грешную землю, применить диалектику к революционной борьбе, к движению масс, к общественному развитию, к освободительной борьбе рабочего класса — в этой области Плеханов оказался совершенно бессилен. А Ленин именно в этой области выступил настоящим гигантом.

Мы сумели «протащить» социализм в повседневную жизнь, — сказал в одной из своих речей Ленин. То же самое Ленин мог бы сказать о диалектике — ленинизм сумел «протащить» диалектику в повседневную жизнь, в повседневную борьбу масс.

Особенно гениальное применение диалектика, в руках Ленина, нашла себе в области выработки теории и тактики пролетарской революции.

«Куда растет» данное явление или данная группа явлений — эта постановка вопроса крайне характерна для ленинизма. Важно не только то, что представляет собой данный факт или данная группа фактов в данный момент; важно прежде всего знать, куда растут эти явления.

Слово «перерастание» — одно из самых употребительных и глубоких в словаре ленинизма.

Перерастание капитализма, основанного на свободной конкуренции, в монополистический капитализм; перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую; перерастание социализма в коммунизм; перерастание империалистической войны в гражданскую; перерастание всеобщей стачки в вооруженное восстание; перерастание оппортунизма в социал-шовинизм.

Или с другой стороны, — возьмите «медленное перерастание» «крепостнически-помещичьих хозяйств в юнкерски-буржуазные хозяйства»12 — одна из возможностей «прусского» типа развития крестьянской России, которую допускал Ленин после 1905 года.

Или — «исторический перелом от буржуазной к пролетарской демократии.

«Перерастание», «вползание» или ломка первой, рождение второй? = Революция или без революции?»13.

И так далее и тому подобное. Каждая из этих формул полна глубочайшего содержания, каждая из них — образец применения революционной диалектики.

Перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую есть одна из важнейших проблем ленинизма. То, что сказано в этой области Лениным, освещает, как могучим прожектором, исторический путь великой освободительной борьбы пролетариата. Учение Ленина, именно в этой области, бросило особенно богатый сноп особенно ярких лучей на труднейшие, до сих пор неосвещенные проблемы мирового освободительного движения. Без того, чтобы понять отношение ленинизма к диалектике, совершенно невозможно понять такие важнейшие главы учения ленинизма, как глава о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую.

«Революции — писал Ленин — никогда не рождаются готовыми, не выходят из головы Юпитера, не вспыхивают сразу. Им предшествует всегда процесс брожений, кризисов, движений, возмущений, начала революции, при чем это начало не всегда развивается до конца (напр., если слаб революционный класс»)14.

Однако глубоко ошибся бы тот, кто на основании сказанного о ленинском подходе к «перерастанию» стал бы сводить всю диалектику Ленина к эволюционизму. Диалектика подразумевает такое «развитие», в котором количество путем скачка может превратиться в качество; такое развитие, когда медленно накопившиеся молекулярные «количественные» изменения дают «внезапно» полное «качественное» превращение.

«Перерастание» капитализма в социализм никогда, конечно, не мыслилось Лениным «эволюционистски», как это свойственно ревизионистам, «критикам» Маркса. «Скачок», в виде вооруженного восстания, революции, наоборот, не только подразумевался, но и предуказывался, был предметом наибольшего внимания и подготовки. Диалектика Ленина революционна.

* * *

В первых спорах о характере русской революции, еще до генеральной репетиции 1905 года, Ленин и Плеханов одинаково защищали ту мысль, что первая революция в России будет буржуазной революцией. В спорах против народников и анархистов Плеханов и Ленин в те времена стояли по одну сторону баррикады. Пока дело шло только об этом, Плеханов был силен. Он превосходно фехтовал против народнических предрассудков, с величайшим литературным блеском он защищал марксистский тезис о неизбежном буржуазном характере первой русской революции.

Но когда русский рабочий класс стал переходить из приготовительного класса в первый, когда надо было конкретизировать тактику российского пролетариата в предстоящей буржуазной революции, Плеханов сперва оказался просто беспомощным как ребенок, а потом скатился к позиции либеральной буржуазии. Когда в конкретной исторической обстановке возник вопрос о том, какая же именно буржуазная революция предстоит в России, какую роль сыграет в ней крестьянство, каково будет соотношение между победой буржуазно-демократической революции и началом революции социалистической, какие звенья протянутся между рабочим классом крестьянской России и промышленным пролетариатом капиталистической Европы; когда конкретно возник вопрос о руководящей роли пролетариата в крестьянской стране, — тогда во весь рост поднялся именно Ленин, который один только сумел указать дорогу российскому и мировому пролетариату.

«На этой экономической основе революция в России неизбежно является, разумеется, буржуазной революцией. Это положение марксизма совершенно непреоборимо. Его никогда нельзя забывать. Его всегда необходимо применять ко всем экономическим и политическим вопросам русской революции.

«Но его надо уметь применять. Конкретный анализ положений и интересов различных классов должен служить для определения точного значения этой истины в ее применении к тому или иному вопросу. Обратный же способ рассуждения, нередко встречающийся у социал-демократов правого крыла с Плехановым во главе их, — т.-е. стремление искать ответов на конкретные вопросы в простом логическом развитии общей истины об основном характере нашей революции, есть опошление марксизма и сплошная насмешка над диалектическим материализмом...»15.

Еще ярче, еще богаче содержанием стала революционная диалектика ленинизма в эпоху первой всемирной империалистической войны, когда на очередь исторического дня с особенной повелительностью стали международные проблемы. Совершенно новые, небывало сложные и трудные проблемы Ленин осветил с непревзойденным мастерством. Как глина «слушается» искусного скульптора, так сложнейшие проблемы революционного развития «слушались» искусных рук революционного диалектика Ленина.

Что может быть яснее и глубже, и содержательнее, и диалектичнее следующего небольшого отрывка, писанного по свежим следам первых великих потрясений империалистической войны в 1915 году?

«Социалистическая революция в Европе не может быть не чем иным, как взрывом массовой борьбы всех и всяческих угнетенных и недовольных. Части мелкой буржуазии и отсталых рабочих неизбежно будут участвовать в ней — без такого участия невозможна массовая борьба, невозможна никакая революция — и столь же неизбежно будут вносить в движение свои предрассудки, свои реакционные фантазии, свои слабости и ошибки. Но объективно они будут нападать на капитал, и сознательный авангард революции, передовой пролетариат, выражая эту объективную истину разношерстной и разноголосой, пестрой и внешне-раздробленной массовой борьбы, сможет объединить и направить ее, завоевать власть, захватить банки, экспроприировать ненавистные всем (хотя по разным причинам!) тресты и осуществить другие диктаторские меры, дающие в сумме ниспровержение буржуазии и победу социализма, которая далеко не сразу «очистится» от мелко-буржуазных шлаков»16.

Учение Ленина о том, что победа мировой революции складывается из движения 1) пролетариата. 2) крестьянства и 3) угнетенных народов — в частности его учение о роли колоний и полуколоний в освободительном движении — становится теперь достоянием широчайших народных масс.

После событий лета 1925 года в Китае теория ленинизма в этой своей части особенно наглядно облекается плотью и кровью. В известном смысле можно сказать, что китайские события 1925 года являются триумфом ленинизма. Но какая гениальная прозорливость нужна была, чтобы уже в 1915 году — за 10 лет до китайских событий — так ясно, так просто и трезво, так гениально конкретно изобразить предстоящий ход социалистической революции в Европе и Азии, как это сделано в приведенном только что отрывке.

«Политика, — писал Ленин, — больше похожа на алгебру, чем на арифметику, и еще больше на высшую математику, чем на низшую. В действительности все старые формы социалистического движения наполнились новым содержанием; перед цифрами появился поэтому новый знак: «минус», а наши мудрецы упрямо продолжали (и продолжают) уверять себя и других, что «минус три» больше «минус двух»17.

В сфере этой «высшей математики» Ленин чувствовал себя как дома. Еще в споре с меньшевиками по поводу революции 1905 года Ленин писал:

«Чтобы оценить революцию действительно по-марксистки, с точки зрения диалектического материализма, надо оценить ее, как борьбу живых общественных сил, поставленных в такие-то объективные условия, действующих так-то и применяющих с большим или меньшим успехом такие-то формы борьбы. На почве такого анализа и, разумеется, лишь на этой почве, вполне уместна, мало того, необходима, для марксиста и оценка тактической стороны борьбы, технических вопросов ее»18.

И вот правильная оценка борьбы этих живых общественных сил и позволила ленинизму совершить то великое, что он совершил.

Правильное применение «высшей математики» (т.-е. революционной диалектики) к учету развития живых общественных сил, в частности, помогло ленинизму дать такую верную оценку крестьянства, как «живого диалектического противоречия» (см. «Аграрная программа русской социал-демократии»), так мастерски развить идею перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую.

«Демократия, проведенная с такой наибольшей полнотой и последовательностью, с какой это вообще мыслимо, превращается из буржуазной демократии в пролетарскую, из государства (=особая сила для подавления определенного класса) в нечто такое, что уже не есть собственно государство»19.

Мы уже знаем, что не только для меньшевиков, но, увы, также для некоторых коммунистов ленинский взгляд на соотношение буржуазно-демократической и социалистической революции до сих пор остается книгой за семью печатями.

В предыдущих главах мы видели, что первоисточником злоключений тех, кто еще недавно выступал со смешной претензией идейно «перевооружить» большевизм, является именно непонимание этой важнейшей стороны ленинизма.

«Первая (буржуазно-демократическая революция Г. 3.) перерастает во вторую (социалистическую революцию Г. З.). Вторая мимоходом решает вопросы первой. Вторая закрепляет дело первой. Борьба и только борьба решает, насколько удается второй перерасти первую. Советский строй есть именно одно из наглядных подтверждений или проявлений этого перерастания одной революции в другую»20.

Как много бесплодных попыток «ревизовать» ленинизм было бы съэкономлено, если бы охотники до ревизий вдумались в эти слова Ленина!

Слова о «звене», за которое необходимо ухватиться, чтобы удержать всю цепь, стали ныне широким достоянием мыслящих рабочих. Эти слова также являются образцом применения революционной диалектики.

«Настоящий интерес эпохи больших скачков состоит в том, что обилие обломков старого, накопляемых иногда быстрее, чем количество зародышей (не всегда сразу видных) нового, требует уменья выделить самое существенное в линии или цепи развития. Бывают исторические моменты, когда для успеха революции всего важнее накопить побольше обломков, т.-е. взорвать побольше старых учреждений; бывают моменты, когда взорвано достаточно, и на очередь становится «прозаическая» (для мелко-буржуазного революционера «скучная») работа расчистки почвы от обломков; бывают моменты, когда заботливый уход за зародышами нового, растущими из-под обломков на плохо еще очищенной от щебня почве, всего важнее.

«Недостаточно быть революционером и сторонником социализма или коммунистом вообще. Надо уметь найти в каждый момент то особое звено цепи, за которое надо всеми силами ухватиться, чтобы удержать всю цепь и подготовить прочно переход к следующему звену, при чем порядок звеньев, их форма, их сцепление, их отличие друг от друга в исторической цепи событий не так просты, и не так глупы, как в обыкновенной, кузнецом сделанной цепи»21.

Столь же глубоки следующие слова из «Великого почина»:

«Когда новое только-что родилось, старое всегда остается, в течение некоторого времени, сильнее его, это всегда бывает так и в природе и в общественной жизни. Издевательство над слабостью ростков нового, дешевенький интеллигентский скептицизм и тому подобное, — все это, в сущности, приемы классовой борьбы буржуазии против пролетариата, защита капитализма против социализма. Мы должны тщательно изучать ростки нового, внимательнейшим образом относиться к ним, всячески помогать их росту и «ухаживать» за этими слабыми ростками. Неизбежно, что некоторые из них погибнут. Нельзя ручаться, что именно «коммунистические субботники» (Ленин о них писал тогда. Г. З.) сыграют особо важную роль. Не в этом дело. Дело в поддержке всех и всяческих ростков нового, из которых жизнь отберет самые жизнеспособные. Если японский ученый, чтобы помочь людям победить сифилис, имел терпение испробовать 605 препаратов, пока он не выработал 606-й, удовлетворяющий известным требованиям, препарат, то у тех, кто хочет решить задачу более трудную, победить капитализм, должно хватить настойчивости испробовать сотни и тысячи новых приемов, способов, средств борьбы для выработки наиболее пригодных из них»22.

Умение видеть явления со всех их сторон; умение выделить основную тенденцию из всей массы фактов; умение в сложнейшем переплете найти главное; умение с неслыханной силой концентрироваться на главном, избегая в то же время какой бы то ни было однобокости; умение «разлагать» сложнейшие явления на их составные части; умение невооруженным взглядом видеть молекулярную работу всех противоборствующих сил; умение угадывать зарождающуюся новую ситуацию уже in statu nas-cendi (в момент ее зарождения) — вот какова суть ленинской диалектики.

«Действительная жизнь, действительная история включает в себя эти различные тенденции, подобно тому, как жизнь и развитие в природе включают в себя и медленную эволюцию, и быстрые скачки, перерывы постепенности»23.

Среди самых острых политических споров текущего дня, в самой страстной актуально-политической полёмике, Ленин умеет «вдруг» отвлечься в сторону самых общих вопросов диалектики.

В разгаре полемики против меньшевиков по организационным вопросам, в насыщенной текущими политическими злобами дня брошюре «Шаг вперед, два шага назад» Ленин «вдруг» удаляется в область диалектики.

«Нельзя ничего понять в нашей борьбе, если не изучить конкретной обстановки каждого сражения. Изучив же это, мы ясно увидим, что развитие действительно идет диалектическим путем, путем противоречий: меньшинство становится большинством, большинство — меньшинством; каждая сторона переходит от обороны к нападению и от нападения к обороне; исходный пункт идейной борьбы «отрицается»... затем начинается «отрицание отрицания»... Случайная ошибка по параграфу 1 (устава партии. Г. Я.) выросла в quasi-систему оппортунистических взглядов по организационному вопросу, когда связь этого явления с основным делением нашей партии на революционное и оппортунистическое крыло выступает перед всеми все более и более наглядно. Одним словом, не только овес растет по Гегелю, но и русские социал-демократы воюют между собой тоже по Гегелю»24.

И чтобы попасть Плеханову25 не в бровь, а в глаз — Плеханову, который всегда кичился своим умением применять диалектику, но который запутался в сетях оппортунизма, как только дело дошло до крупнейших проблем русской революции, — Ленин там же пишет:

«Великую гегелевскую диалектику, которую перенял, поставив ее на ноги, марксизм, никогда не следует смешивать с вульгарным приемом оправдания зигзагов политических деятелей, переметывающихся с революционного на оппортунистическое крыло партии, с вульгарной манерой смешивать в кучу отдельные заявления, отдельные моменты развития разных стадий единого процесса. Истинная диалектика не оправдывает личные ошибки, а изучает неизбежные повороты, доказывая их неизбежность на основании детальнейшего изучения развития во всей его конкретности. Основное положение диалектики: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна ... И еще не следует смешивать эту великую гегелевскую диалектику с той пошлой житейской мудростью, которая выражается итальянской поговоркой: mettere la coda dove non va il capo (просунуть хвост, где голова не лезет)»26.

Или взять другой пример: в начале 1918 г. Ленин пишет тезисы о роспуске учредительного собрания. Тема, казалось бы, далеко не философская. Политическая атмосфера накалена до последней степени. На улице идет стрельба. И вот в разгаре актуально-политической аргументации Ленин «вдруг» сворачивает к диалектике, и вы читаете изумительные по ясности и глубине общие замечания о диалектическом превращении буржуазно-демократической революции в социалистическую и т. п.

Или в жаркой дискуссии «О роли и задачах профсоюзов» Ленин с актуально-боевых тем «вдруг» сворачивает на диалектику, и мы получаем несколько классических страниц, прекрасных, неувядаемых, ясных, как сам Ленин, на тему о диалектическом методе. Вспомним замечательные по глубине и ясности страницы о «стакане». Политика ленинизма строится на научных основаниях. Каждая экскурсия Ленина в область диалектики, в область естествознания и т. п. всегда обогащает политическую линию ленинизма, делает ее глубже по содержанию, шире, разностороннее.

Вспоминаются резолюции по «текущему моменту», которые писались Лениным (и большевистским Центром под руководством Ленина), начиная с 1905 г. до 1917 г. Какие это были, в сущности говоря, образцы и шедевры революционной диалектики! Давая всесторонний анализ текущего момента, ленинизм на деле тут же улавливал общие контуры грядущего момента27.

Меньшевизм любил подсмеиваться над этой «страстью» большевиков к «текущему моменту». Оппортунизм на то и оппортунизм, чтобы жить «со дня на день», чтобы чуждаться «фантазий», чтобы чураться больших революционных перспектив. А ленинизм на то и ленинизм, чтобы из сложного комплекса явлений сегодняшнего дня уметь выбрать главное, уметь уяснить себе и другим, куда идет развитие, «куда растет» сегодняшняя ситуация, каким грядущим моментом сменится текущий момент.

Угловатость, упростительство, вульгаризаторство — враги, с которыми Ленин не перестает воевать. И особенно беспощаден он к ним, когда они появляются в среде большевиков, когда упростительство преподносится под видом ленинизма.

«Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость»28. Ленин бичует и в чисто философской области. Тем более Ленин беспощаден к ним, когда дело идет о живой политике, о проблемах, связанных с борьбой масс.

«Превращение отдельного в общее, случайного в необходимое, переходы, переливы (подчеркнуто нами. Г. З.), взаимную связь противоположностей» — вот что учит распознавать Ленин29. И ничто так не чуждо ленинизму, как угловатость, «деревянность», которая «мертва, бедна, суха»30.

«История вообще, история революции в частности, всегда богаче содержанием, разнообразнее, разностороннее, живее, «хитрее», чем воображают самые лучшие партии, самые сознательные авангарды наиболее передовых классов»31.

Перефразируя эти слова Ленина, мы могли бы сказать, что и ленинизм богаче содержанием, разнообразнее, разносторонее, живее, «хитрее», чем думают даже иные из тех, кто, причисляя себя к сторонникам ленинизма, увы, далеко не понимает того, что Ленин называл «переходами, переливами».

Именно потому, что ленинизм так богат содержанием, так всесторонен, диалектичен, велик, — он овладеет, раньше или позже, всем миром. Задача жизни всех нас, учеников Ленина, всей нашей партии, всего Коминтерна — сделать все возможное, чтобы это произошло как можно раньше, как можно скорее.

Примечания:

l Н. Ленин. Собр. соч., т. XIV, ч. II. «Государство и революция», стр. 335.

2 Н. Ленин. Собр. соч., т. XIV, ч. II. «Государство и революция», стр. 365 — 366.

3 В. И. Ленин. «Маркс. Энгельс. Марксизм», изд. Института Ленина, 1925 г., стр. 29, 30.

4 Н. Ленин. Собр. соч., т. I, стр. 93 — 94.

5 Н. Ленин. «Конспект «Науки логики» Гегеля». Журн. «Под знаменем марксизма», 1925 г., № 1 — 2, стр. 22.

6 «Они суть, но истина этого бытия есть их конец».

7 Н. Ленин. «Конспект «Науки логики» Гегеля». «Под знаменем марксизма», 1925 г., № 1 — 2, стр. 22 — 23.

8 Н. Ленин. Собр. соч., т. XIII, «Крах II Интернационала», стр. 160.

9 Н. Ленин. Собр. соч., т. XI, ч. II. «О некоторых особенностях исторического развития марксизма, стр. 138.

10 Н. Ленин. «К вопросу о диалектике», Журн. «Под знаменем марксизма» 1925 г., № 5 — 6, стр. 14, 16.

11 Н. Ленин. «К вопросу о диалектике». Журн. «Под знаменем марксизма». 1925 г., № 5 — 6, стр. 15.

l2 Н. Ленин. Собр. соч., т. IX. «Аграрная программа социал-демократии в русской революции 1905 — 1907 гг.», стр. 614.

13 Н. Ленин. «О диктатуре пролетариата». «Ленинский Сборник» III, стр. 516.

14 Неоконченная статья «Оппортунизм и крах II Интернационала» (см. Дополнительный том собр. соч.).

l5 H. Ленин. Собр. соч., т. III. Предисловие к 2-му изданию книги «Развитие капитализма в России», стр. 10.

16 Н. Ленин. Собр. соч., т. XI, ч. I. «К оценке русской революции», стр. 77.

17 Н. Ленин. Собр. соч., т. XVII. «Детская болезнь «левизны», стр. 187 — 188.

18 Н. Ленин. Собр. соч., т. XIII. «Итоги дискуссии о самоопределении», стр. 431.

19 H. Ленин. Собр. соч., т. XIV, ч. II. «Государство и революция», стр. 330.

20 Н. Ленин. Собр. соч., т. XVIII, ч. I. «К четырехлетней годовщине Октябрьской революции», стр. 366.

21 Н. Ленин. Собр. соч., т. XV. «Очередные задачи Советской власти», стр. 222 — 223.

22 H. Ленин. Собр. соч., т. XVI. «Великий почин», стр. 253 — 254.

23 H. Ленин. Собр. соч., т. XI, ч. II. «Разногласия в европейском рабочем движении», стр. 135.

24 Н. Ленин. Собр. соч., т. V, стр. 479 — 480.

25 Ср. предисловие Ленина ко 2-му изданию «Развития капитализма». Здесь Ленин подробнее анализирует ошибочность плехановского метода.

26 H. Ленин. Собр. соч., т. V, стр. 180.

27 Кроме образцов 1905 — 1914 гг., мы могли бы привести образцы 1917 г. Достаточно напомнить тезисы 4 апреля 1917 г. и а Задач и пролетариата в нашей революции» (Проект платформы пролетарской партии) от 10 апреля 1917 г. А брошюра «Детская болезнь «левизны» — разве не является она образцом применения диалектики к вопросам тактики, при том применения к самой разнообразной обстановке в различных странах.

28 См. фрагмент Ленина «К вопросу о диалектике». «Под знаменем марксизма», 1925 г., № 5 — 6, стр. 18.

29 Там же, стр. 16.

30 Там же, стр. 15.

31 Н. Ленин. Собр. соч., т. XVII. «Детская болезнь «левизны», стр. 181.

 

Joomla templates by a4joomla