ГЛАВА 9.

ОКТЯБРЬСКИЙ КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПЕРЕВОРОТ

Что же сделал я, однако,
Я — убийца и злодей
Я весь мир заставил плакать
Над красой земной моей!
Б. Пастернак

Начало главы Арутюнов посвятил обстановке, складывающейся перед выступлением большевиков. Стиль высказываний прежний,– Ленина практически никто не поддерживает, поэтому вооружённое восстание невозможно.

Для Ленина, возлагавшего большие надежды на питерских большевиков и рабочих, решение Петроградского комитета было равносильно провалу всей его идеи социалистической революции. Поэтому он немедленно назначает на 16 октября расширенное заседание Центрального Комитета.

Большинство принявших участие в прениях по докладу откровенно высказали свое мнение о вооруженном выступлении и о степени подготовленности к нему своих районов... Выступление Милютина было обобщающим: “...Низложить, арестовать в ближайшие дни власть мы не можем...”

Напрашивается вывод: резолюция ЦК от 10 октября была принята без учета реальной политической обстановки и не отвечала настроению масс…

Запись выступления воинственно настроенного Рахья можно отнести к разряду фальсифицированных. И в самом деле: все говорят о нежелании масс выступать, а он утверждает, что “массы сознательно готовятся к восстанию”.

Опуская декларативные выступления Сталина и Калинина, хочу особо остановиться на размышлениях Зиновьева и Каменева.

Начну с Зиновьева: “По-видимому, резолюция (10 октября. — А.А.) воспринимается не как приказ, иначе по ней нельзя было бы высказываться. На подкрепление из Финляндии и Кронштадта рассчитывать не приходится»…

С подкреплением из Финляндии и Кронштадта Зиновьев, думаю, ошибался, но в основном он был прав, поскольку об “общем революционном подъеме в России” и речи не могло быть…

В словах Каменева звучала такая аргументация: “Аппарата восстания у нас нет; у наших врагов этот аппарат гораздо сильнее и, наверное, за эту неделю еще возрос”. Каменев доказывал, что “со времени принятия резолюции прошла неделя, и эта резолюция потому и показала, как нельзя делать восстание... недельные результаты говорят за то, что данных за восстание теперь нет... у нас за эту неделю ничего не сделано ни в военно-техническом смысле, ни в продовольственном... Вся масса, которая теперь с нами, находится на их стороне. Мы их усилили за наш счет... Здесь борются две тактики: тактика заговора и тактика веры в движение силы русской революции”. Таким образом, Каменев публично разоблачил Ленина как заговорщика, хотя на нем и так уже давно стояло клеймо нечаевщины.

После этого Фенигштейн, Володарский и Скалов присоединились к Каменеву, доказав Ильичу очевидное, - выступление невозможно, поскольку на стороне Временного правительства «вся масса», а на стороне большевиков только пьяные наркоманы. Другие выступления Арутюнов не приводит. Либо остальные присутствующие не выступали, либо «профессиональный историк» опустил их как «декларативные» и «фальсифицированные».

В Протоколах указывается, что за резолюцию Ленина проголосовали девятнадцать человек, двое — против и четверо воздержались. За резолюцию Зиновьева голосовали шесть человек, против — пятнадцать и трое воздержались от голосования 508. Однако следует обратить внимание на примечание, сделанное составителем Протоколов на той же странице. В нем говорится, что первоначально было записано, что за резолюцию Ленина голосовали 16 человек, а затем эту цифру исправили на 20. Изменили и число воздержавшихся: 7 на 3. Как видим, в обоих случаях разница составляет 4. К сожалению, составитель Протоколов не обратил внимание на тот факт, что общее число лиц, принявших участие в голосовании за резолюцию Зиновьева, составило 24, в то время как в голосовании за резолюцию Ленина приняли участие 25 человек, то есть все присутствующие на собрании, кроме секретаря.

Эта белиберда путешествует из издания в издание (у меня 2-е, дополненное и уточнённое). Пытливые умы могут проанализировать такие пассажи: за проголосовали девятнадцать человек, первоначально было записано 16 человек, затем эту цифру исправили на 20 , и четверо воздержались, но число воздержавшихся изменили с 7 на 3 . Может более подготовленные люди и «увидят», что в обоих случаях разница составляет 4. Мне же математические упражнения Акима напомнили один сюжет из «Швейка». Там один сидевший в тюрьме мужик получал из дома богатые передачки и жрал их в гордом одиночестве. В итоге, как-то ночью всё это добро у него выкрали. На следующий день он искал пропажу и, ковыряясь под нарами, причитал: «Но крошки, крошечки-то должны были остаться!».

В конце собрания в ЦК 16 октября был создан так называемый Военно-революционный центр по руководству восстанием в составе: Бубнов, Дзержинский, Свердлов, Сталин и Урицкий. В этот же вечер Петроградский Совет утверждает образованный еще 12 октября Военно-революционный комитет. Должен заметить, что по своему составу ВРК не был однороден. В него вошли большевики, левые эсеры, анархисты, представители Петроградского Совета, ИВСКД, ОИКАФРФ, профсоюзов, фабзавкомов и беспартийных…

После собрания в ЦК 16 октября Ленин полностью переключается на организационные вопросы, связанные с предстоящим путчем, который он намеревался осуществить в обход Центрального Комитета и ЦИК Советов Р. и С.Д. С этой целью он в ночь с 17 на 18 октября собирает на квартире рабочего Д.А. Павлова (Сердобольская ул., дом 35, кв. 4) узкое совещание руководителей Военной организации — Подвойского, Антонова-Овсеенко и Невского. Спустя два года Невский писал, что основная цель Ленина заключалась в стремлении “сломить последнее упрямство” членов военной организации” …

…Он сознавал, что ни ЦК, ни Совет не дадут добро на это наступление. Поэтому и шел на сепаратные действия, согласовывая их с командованием немецких войск на Балтике. И здесь уместно продолжить рассказ М.В. Фофановой:

“Днем 17 октября Владимир Ильич предупредил меня, что собирается в ночную командировку. Поздно вечером пришел Эйно Рахья. Но уходить они еще не собирались. Чувствовалось, что уйдут в строго определенное время. Я подала чай и стала заниматься глажкой здесь же в кухне. За чашкой чая они беседовали. Из разговора можно было понять, что на днях следует ожидать выступления большевиков. Владимир Ильич говорил, что необходимо во что бы то ни стало низложить Временное правительство. И надо это сделать в несколько дней. Эйно спросил: “Владимир Ильич, не подавят нас присланные с фронта войска, как в июле?” Вдруг Владимир Ильич встал, положил руку на бедро и, слегка наклонившись к Эйно, сказал: “Немцы не позволят Керенскому снять с фронта даже одного солдата”. Потом он посмотрел на часы и сказал: “Товарищ Рахья, нам пора”

Какие умилительные подробности из разговора с Фофановой пронёс в своей памяти Арутюнов через десятки лет! Здесь и «встал», и «положил руку на бедро» (жаль, Аким не уточнил, на чьё именно бедро положил свою руку Владимир Ильич), и «слегка наклонившись, сказал»… И всё-таки, не могу не прервать воспоминания Маргариты Васильевны. Мне кажется, я проявил достаточно терпения и сдержанности, что, на мой взгляд, требует некоторого вознаграждения. Позволю себе несколько оживить описываемые события. Итак:

Квартира Фофановой. За столом пьют чай Ленин и Рахья. Невдалеке занимается глажкой М.В.Фофанова.

Рахья: «Владимир Ильич, не подавят нас присланные с фронта войска, как в июле?»

Ленин (встав, положив руку на бедро и наклонившись): «Немцы не позволят Керенскому снять с фронта ни одного солдата».

Рахья многозначительно указывает глазами на стул. Ленин выпрямляется, снимает руку с бедра и садится.

Рахья (понизив голос): «Ильич, ты меня конечно извини… Но что это за Клава с утюгом у меня за спиной?»

Ленин (инстинктивно понизив голос): «Эйно, да ты что! Какая Клава? Это же Фофанова, - честнейшая большевичка…»

Рахья: «Вот и я о том же. Тут все газеты пишут о наших шашнях с немцами, а ты такие тирады выдаёшь! Не боишься, что «честнейшая» Фофанова, узнав о том, что мы действительно немецкие шпионы, перестанет быть «большевичкой» и заложит нас со всеми потрохами?»

Ленин (после паузы): «Ладно. Я её бритвой по горлу и того… В колодце она будет лежать, потом посмотришь».

Отведя душу, вернусь к рассказу чудом выжившей «честнейшей большевички», которая в то время «бесспорно, ни о чём не догадывалась», но разговор запомнила дословно на всю оставшуюся жизнь:

«… Они оделись и ушли. Вернулся Владимир Ильич утром, но было еще сумеречно”. Невольно вспоминаешь визит к Ленину двух “товарищей” финского (?) происхождения. А не они ли пообещали ему организовать в период выступления большевиков наступательные операции германской армии? Сдается мне, что все так и было.

Честно говоря, сначала я подумал, что Арутюнов шутит. Но, посмотрев на его фотографию, размещённую на обложке, убедился в полной абсурдности таких предположений. Человек с таким лицом… Ладно, не в этом дело. Собственно, получается такая картина: человек «с усиками как у актёра Кторова» (в звании МАЙОРА) сказал примерно следующее: «Да не волнуйся так, герр Ленин, мы ведь с самим Людендорфом на короткой ноге. Вот тебе карта и синий карандаш. Куда стрелки нарисуешь, туда немецкая армия и ударит». Короче говоря, по мнению Акима, два МАЙОРА германского генштаба «пообещали» Ленину «наступательные операции немецкой армии». Сдаётся мне, что г-н Арутюнов клинический …(вырезано цензурой)…

Извините – сорвался.

…Не менее интересны в этом отношении замечания Сталина по поводу позиции ЦК, сделанные им на заседании фракции большевиков 24 октября: “В рамках ВРК имеются два течения: 1) немедленное восстание, 2) сосредоточить вначале силы. ЦК РСДРП(б) присоединяется ко 2-му.

Ленин, разумеется, поддерживал первое течение, однако его сторонники проявляли осторожность. Это раздражало рвущегося в бой Ульянова. Дважды (днем и вечером) он отправлял Фофанову в ЦК с письмами, в которых просил разрешения на приход в Смольный. И оба раза ему отказывали. Очевидно, здравомыслящие члены ЦК понимали, чем может обернуться его приход. Как вспоминала Фофанова, прочитав вторую записку, в которой содержался отрицательный ответ ЦК, Ленин смял, швырнул ее на пол и сквозь зубы произнес: “Сволочи!” Затем немного походил по комнате и сказал: «Я их не понимаю. Чего боятся эти багдадские ослы? Ведь только позавчера Подвойский докладывал и убеждал меня, что такая-то военная часть целиком большевистская, что другая тоже наша. А теперь вдруг ничего не стало. Спросите, есть ли у них сто верных солдат или красногвардейцев с винтовками, мне больше ничего не надо. Я сам низложу Керенского”.

Ленин не понимал главного: рабочие не хотели ценой своей жизни завоевывать ему власть. А уж крестьяне тем более: на каждом углу Ленин кричал о защите их интересов и в то же время настоятельно требовал “отменить частную собственность”. Поэтому, как ни парадоксально, он не находил широкой поддержки даже в среде большевиков, а о крестьянах и говорить нечего.

Прочитав арутюновский двухтомник, я не нашёл в нём сведений, исходя из которых, можно было бы предположить, что Аким разбирается в том как жила российская деревня. Похоже, что проблемы самого многочисленного класса населения не очень-то интересовали «профессионального историка». В связи с этим, все акимовские фразы о крестьянстве, я, в целях экономии места, опущу.

Что касается отношения самих земледельцев к частной собственности, то могу напомнить следующее: знаменитый Декрет о земле был практически полностью составлен из тезисов земельной программы общепризнанных (в то время) выразителей интересов крестьянства – эсеров. Эта программа, в свою очередь, была основана на изучении более чем двухсот сорока крестьянских наказов, присланных «с мест». Результат: в первых же строках и Декрета и эсеровской программы с предельной ясностью говорилось: «Частная собственность на землю отменяется навсегда».

Возможно, прополов пару грядок, Аким и почувствовал себя агрономом. Но мне, почему-то, после прочтения его глубокомысленного «Ленин никак не мог понять, что крестьяне…», вспомнилось начало псевдонародной повести такого же «горе-почвенника»: «Инда взопрели озимые. Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился». (Ильф и Петров).

Короче говоря, Аким всего лишь проецирует собственные мелкобуржуйские инстинкты на психологию тех людей, о жизни которых он не знает вообще ни-че-го. Сейчас хорошо издано и вполне доступно собрание крестьянских наказов Государственной думе начала ХХ века. Любой желающий может хотя бы начать их читать, и понять практически с первых страниц, чем была опасна для простого крестьянина частная собственность на землю.

Однако вернемся к событиям в Петрограде. В то время, когда Ленин закатывал истерику на квартире Фофановой, в Мариинском дворце Керенский произносил свою последнюю публичную речь на российской земле. Незаурядный оратор в этот день явно был не в форме и, по словам очевидца, “хромал на обе ноги”. Более часа он уговаривал членов, Предпарламента в надежде получить от них неограниченные полномочия для решительной борьбы с большевиками. Выступившие в прениях …

Временное правительство осталось верным себе: как правило, так и погибло. «В прениях»…

Вечером 24 октября председатель Центробалта П. Дыбенко получил от Антонова-Овсеенко шифрованную телеграмму: “Высылайте устав”, что означало: “Направляйте в Петроград миноносцы”. Через несколько часов Дыбенко позвонил член ВРК А. Баранов и спросил: “Можем ли надеяться на своевременную поддержку?” На что тот ответил: “Миноносцы выйдут на рассвете”. После получения телеграммы от Антонова-Овсеенко было созвано экстренное заседание комитетов 25 судов, Свеаборгского флотского полуэкипажа, береговой роты минной обороны, совместно с ЦК Балтийского флота, дислоцированного в Гельсингфорсе. В расплывчатой резолюции заседания выражалась готовность “твердо стоять на передовых позициях, занятых Балтийским флотом на защите интересов демократических организаций. По первому зову Центробалта идти и победить или умереть...”. Однако, как мы видим, эта резолюция не отражала волю большинства моряков Балтийского флота. Нет сведений и о том, что участники экстренного заседания единодушно поддержали зачитанную резолюцию. В этом мы убедимся и из последующих материалов.

Ничего «расплывчатого» в этой резолюции нет, достаточно сказать, какую позицию занимал Центробалт. В принципе, можно было бы ограничиться упоминанием того факта, что председателем Центробалта был небезызвестный товарищ Дыбенко. Но, для полноты картины, могу привести выдержки из «Наказа» данного делегатам Дыбенко, Малькову, Сутырину и Рямо (первые трое – большевики, четвёртый – сочувствующий) которые должны были представлять Центробалт на II-м Всероссийском съезде Советов:

«Центральный комитет Балтийского флота отправляет на Всероссийский съезд Советов своих делегатов и представителей флота, выражающих чаяния, дело и волю всего Балтийского флота…

Мы требуем немедленного уничтожения продажного правительства коалиции, которое, эвакуируя Балтийское побережье и Петроград, имеет главной задачей продать балтийские корабли и вместе с тем ликвидировать революцию. Мы поручаем вам, представители Балтики, совместно с представителями Чёрного моря и представителями трудового пролетариата, собравшимися на настоящем съезде, взять власть и передать её в руки Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов…

Да здравствует власть Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов!» («Хроники Красного октября» Н.Старилов).

Одновременно подготовительная работа проводилась и в некоторых пехотных подразделениях, находящихся под номинальным влиянием большевиков…

Тревожная и нервозная обстановка царила на квартире Фофановой вечером 24 октября. Ленин метался из угла в угол, затем сел и быстро написал воззвание к рядовым большевикам. Этим он хотел воздействовать на членов ЦК и ВРК, призывая их низложить и арестовать Временное правительство до открытия съезда Советов. Коммунистические фальсификаторы называют это воззвание “Письмом членам ЦК”, чтобы скрыть принципиальные разногласия между Лениным и Центральным Комитетом. Вот его содержание: “Надо, чтобы все районы, все полки, все силы мобилизовались тотчас и послали немедленно делегации в Военно-революционный комитет, в ЦК большевиков, настоятельно требуя: ни в коем случае не оставлять власти в руках Керенского и компании до 25-го, никоим образом; решать дело сегодня непременно вечером или ночью”.

Вручив воззвание М.В. Фофановой, Ленин попросил срочно доставить его Крупской. Спустя несколько часов он на всякий случай загримировался и вместе с Эйно Рахья ушел в Смольный, оставив хозяйке квартиры лаконичную записку: “Ушел туда, куда вы не хотели, чтобы я уходил...”

Приход в Смольный агрессивно настроенного Ленина подхлестнул некоторых членов ВРК на более решительные действия. К этому времени в Смольный стали прибывать небольшие отряды моряков и солдат Петроградского гарнизона, отдельные группы Красной Гвардии.

Что же касается политической позиции большинства солдат, честно выполнявших свой патриотический долг, то лучшей иллюстрацией является приказ выборного начальника все той же 106-й пехотной дивизии: “Облеченный вашим доверием и поддержкой, я, вместе с Дивизионным Комитетом, буду стремиться к тому, чтобы дивизия представляла всегда одну сплошную боевую и политическую организацию, властно предъявляющую свои требования в защиту демократии при ее борьбе с внешним и внутренним врагом. Я всегда буду поддерживать только то Временное правительство, которое, опираясь на Всероссийские Советы Солдатских, Рабочих и Крестьянских Депутатов, будет идти по пути, дающему счастье и свободу трудящемуся народу”.

Удивительные у Акима Арутюнова способности к выборочному чтению. Ясно ведь сказано, что поддерживать будут только то Временное правительство, которое будет опираться на Советы. Отсюда просто неразличимо близко до основного лозунга, под которым совершалась Октябрьская революция: «Вся власть Советам!». Могу привести и более ясные высказывания армейских представителей.

Резолюции с собрания представителей полковых и ротных комитетов частей Петроградского гарнизона, состоявшегося 20 октября 1917 года:

Представитель Егерского полка заявил, что они выступят лишь в том случае, если на это последует приказ Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, причём выступят организованно и потребуют немедленного свержения правительства и передачи власти Советам.

Представитель Московского полка: полк доверяет исключительно Петроградскому Совету.

Делегат резервного Волынского полка: солдаты не одобряют политики Временного правительства и никаких его приказаний выполнять не будут. Петроградский же Совет будут поддерживать всеми имеющимися в их распоряжении средствами, вплоть до организованного выступления по первому зову военного отдела.

Представитель Павловского полка: солдаты стоят на платформе Петроградского Совета и не признают ни Временного правительства, ни ВЦИКа.

Кексгольмский полк: недоверие Временному правительству и выражение желания немедленной передачи власти Советам.

Электротехнический батальон: выступит только по приказу Петросовета.

Семёновский полк: солдаты полка требуют немедленной передачи власти Советам.

То же самое говорили делегаты 3-го запасного полка и Гвардейского артиллейристского дивизиона. («Хроники Красного октября» Н.Старилов).

Мало чем отличалась и позиция моряков Балтийского флота.

Это точно!

Гвардейский флотский экипаж: ждём приказов от Центрофлота, Временному правительству не доверяем.

2-й Балтийский экипаж: будем подчиняться приказам Петросовета, не доверяем ни Временному правительству, ни ЦИКу. (источник тот же).

Однако, чтобы придать большевистскому заговору общенародный характер, советская историография искусственно преувеличила роль в нем Балтийского флота. В многочисленных публикациях она пытается показать массовость выступлений военных моряков. Едва ли не каждый советский школьник знает, что утром 25 октября 1917 года, с интервалом примерно в 2 часа, из Гельсингфорса на Петроград вышли три эшелона с моряками Балтфлота. Что это за эшелоны, из скольких вагонов они состояли, какова была численность моряков, направляющихся в Петроград, никто не уточняет. Признаться, мои долгие поиски в архивах тоже не дали желаемого результата. А доверять воспоминаниям большевистских комиссаров, а тем более прокоммунистическим зарубежным исследователям, по меньшей мере, несерьезно…

Как говорится: всех покусал. Оставил только Фофанову.

…А теперь о так называемой флотилии, которая во главе с эсминцем “Самсон” якобы отправилась в Петроград. В вахтенном журнале эскадренного эсминца “Меткий” мичман Петропавловский 25 октября сделал следующую запись: “25... 9.00. Снялись со швартовых. Пошли на Петроград... На миноносец прибыл комиссар Красноперов...”. Между тем эсминец “Самсон” вышел в море в 9 час. 15 мин. А в 9 час. 40 мин. снялись с якоря эсминцы “Забияка” и “Мощный”. В архиве имеется копия телеграммы, отправленной командиром “Самсона” командиру крейсера “Аврора”. В ней сообщается, что “Самсон” в 19 час. 40 мин. с боевым взводом матросов прибыл в Кронштадт. И далее говорится, что эсминцы “Забияка”, “Самсон” и учебное судно “Верный” 26-го в 17 час. 50 мин. вышли в Петроград.

Не делая, однако, поспешных выводов, обратимся к воспоминаниям большевистского комиссара Флеровского, находившегося, по его словам, 25 октября на борту минного заградителя “Амур”, который прибыл из Кронштадта в числе других кораблей в 2 часа дня и бросил якорь рядом с крейсером “Аврора”. Он пишет, что после залпа “Авроры” (то есть после 21 часа 40 минут), вахтенный офицер на “Амуре” поднял тревогу: “Приближаются корабли!”. Но вскоре опытные моряки “Амура” узнали по очертаниям эсминцы “Самсон”, “Забияку” и сопровождающие их другие корабли из Гельсингфорса.

Позволю себе не согласиться с этим утверждением Флеровского, поскольку в вахтенном журнале эсминца “Меткий” все тот же мичман Петропавловский делает лаконичную запись: “26... 14.00. Отшвартовались в Неве, правый берег, к эллингу Нового Адмиралтейства...”. Вот и получается, что “флотилия”, в составе которой находился эсминец “Меткий”, прибыла в Петроград, как говорится, к шапошному разбору. Как видим, налицо явная фальсификация фактов.

Арутюнов часто пользуется словосочетанием «как видим», этим он как бы приобщает читателей к своим научным открытиям. Поскольку я примерно представляю себе вахтенный журнал, постольку вынужден отклонить эту высокую честь. Если мичман Петропавловский в вахтенном журнале ограничивался настолько «лаконичными» записями, он бы просто сгнил на «губе». Вахтенный журнал, это очень важный документ, в него вносятся координаты судна, скорость, состояние моря и многое другое. Такие записи вносятся в журнал РЕГУЛЯРНО. Даже сейчас, при наличии всяких плоттеров, локаторов и прочей электроники, штурмана это делают не реже, чем каждые 4 часа (при отсутствии каких либо изменений курса, обстановки и т.п.). А тут ещё сложный фарватер, минные поля… Так что заполнение вахтенного журнала - это вопрос безопасности, и какой бы расхлябанной не была дисциплина на Балтфлоте, никакой моряк пренебрегать бы этим не стал. Следующее предложение я постараюсь составить максимально корректно: поверить в то, что вахтенный штурман в вахтенном журнале может ограничиться записями «25-го вышел, 26-го пришёл», может только человек с очень оригинальным складом мышления.

Итак: 1) Из того, что Аким привёл две записи от 25-го 09:00 и 26-го 14:00, абсолютно не выходит то, что все эти 27 часов корабль находился в непрерывном движении.

2) Из того, что 26-го в 14:00 «Меткий» отшвартовался в Неве, абсолютно не следует то, что он не мог быть отшвартованным где-то рядом за 16 часов до этого. Перешвартовка – обычное дело на флоте. Или такой вариант: могли по приходу (25-го примерно в 22:00) встать на якорь, а уже 26-го в 14:00 отшвартоваться к эллингу Нового Адмиралтейства.

На всякий случай поясню: я не пытаюсь доказать что-то своё, я показываю цену арутюновских выводов: «Как видим, налицо явная фальсификация фактов» и т.п.

Большинство моряков, ехавших из Гельсингфорса в Петроград по железной дороге, также не приняли участия в событиях 25—26 октября. В этом откровенно признается некий Костяков в своей статье «Как мы опоздали ко взятию Зимнего дворца». Следует упомянуть и запись, сделанную в вахтенном журнале учебного судна “Освободитель”, стоящего тогда на якоре в Кронштадте: В ней говорится, что в 7 час. утра 26-го, то есть уже после взятия Зимнего, команда моряков отправилась в Петроград. Любопытную историю рассказал мне старый рабочий-металлист А. Пудиков. Его двоюродный брат участвовал в мировой войне. После ранения, с конца июня 1917 года находился на излечении в одном из госпиталей Петрограда. За день до переворота Алексей Пудиков поздно вечером 24 октября ехал в полупустом трамвае. На какой-то остановке в вагон вошли два десятка матросов в новеньких бушлатах и бескозырках. На лентах бескозырок он прочел: “Верный”, “Меткий”. Пудиков попытался заговорить с ними, но ему не ответили. Подошел капитан-лейтенант и сказал Пудикову, чтобы он не приставал к матросам. Офицер говорил с каким-то странным акцентом. А матросы продолжали молча сидеть, словно в рот воды набрали. Пудиков обратил внимание, что у всех моряков винтовки были немецкого производства. Все это вызвало у него подозрение. А когда на следующий день он решил сообщить в комендатуру о странных ночных спутниках, оказалось, что власть уже сменилась.

Попытаюсь опять оживить экспозицию.

Юный Аким Арутюнов сидит за столом. На столе груда из сочинений В.И.Ленина. Входит старый металлист Пудиков.

Пудиков: Ну, здравствуй Акимка, как дела?

Аким: Здравствуйте, дедушка Пудиков, у меня всё хорошо. (Аким, без сомнения, был вежливым подростком).

Пудиков: Ты чего это опять ленинскими книжками обложился?

Аким: Да вот… Выписываю из ПСС слова с приставкой «архи».

Пудиков: Господи прости… Зачем?!!! Это же… архиглупо, в конце концов.

Аким: Ничего Вы, дедушка, не понимаете… Щас я лысого ущучу!

Пудиков: Ты вот что. Отложи-ка свои книжки, давай я тебе лучше сказку расскажу.

Аким: Про Ленина?

Пудиков: Про Ленина, Акимка, про Ленина. Жил-был мой двоюродный брат, и ехал он как-то в полупустом трамвае… (дальше идёт беглое изложение истории о странных матросах) …вот. А на бескозырках у них, значица, было написано: «Вялый» и «Дряблый»…

Аким: Может, «Верный» и «Меткий»?

Пудиков: А ведь точно! Как же я мог забыть: «Меткий» и «Кислый».

Аким (записывает): Дедушка, а вот Вы говорили, что матросы молчали… Так может, с похмелья были матросики?

Пудиков: Да нет, как-то странно они молчали, не по-нашему.

Аким: По-немецки?

Пудиков: По-немецки, Акимка, по-немецки…

Возможно, у меня какая-то ущербная память, но вспомнить через сорок-пятьдесят лет написанное на бескозырках я смог бы только в одном случае: если бы на них, крупными, печатными буквами, было написано слово «ЖОПА».

Честно говоря, я не собирался писать никаких грубостей. Просто достал уже Аким Арутюнов: что ни человек у него, тот с уникальной памятью. Кроме того, ведь старый металлист не сам видел загадочных матросов. Все эти подробности он запомнил в ПЕРЕСКАЗЕ!

Ясно одно: моряки, которых встретил в ночном трамвае М. Пудиков, не могли быть членами экипажей эсминцев “Меткий” и “Верный”, поскольку последние в это время еще находились в открытом море и прибыли в Петроград соответственно спустя 12 и 16 часов после взятия Зимнего. Нечто подобное рассказывал мне и сын балтийского моряка Василия Павлова. За два дня до октябрьского переворота его отец встретил на вокзале обособленную группу матросов. Его потянуло к “своим”, но когда он приблизился, внезапно вперед вышел мичман и, остановив его рукой, сказал: “Иди своей дорогой, браток”.

Ниже Аким называет эти два рассказа «свидетельствами» (!). Бог с ним, с Пудиковым, но ведь сын балтийца Павлова не рассказал вообще ничего существенного. Здесь даже не говорится о «странном акценте», с которым мичман, очень по-доброму, послал «балтийца». Даже если бы мичман настучал Василию Павлову по лицу, - это не делало бы его автоматически немецким шпионом.

Свидетельства Пудикова и Павлова в определенной степени подтверждаются документальными материалами, вошедшими в сборник “Немецко-Большевистская Конспирация”. Так, например, в документе № 35 говорится, что члены разведгруппы майора германского Генштаба фон Бельке “были переодеты в русскую солдатскую и матросскую форму”. Но самое любопытное — эти факты находят отражение и в официальных советских источниках. (Об этом читатель сможет более подробно узнать из 10-й главы.)

Сборник “Немецко-Большевистская Конспирация” - это знаменитые «Документы Сиссона» о которых будет сказано отдельно. Здесь же я хочу оценить степень подтверждения документа №35: датируется он 9-м декабря 1917 года, рассказывает о событиях якобы произошедших на Дону и относящихся к 27 ноября.

Документальные материалы свидетельствуют, что в октябрьском перевороте принимали непосредственное участие: часть моряков крейсера “Аврора”; немногочисленные группы матросов из команд кораблей, прибывших из Кронштадта; часть флотского полуэкипажа; небольшие вооруженные отряды так называемых красногвардейцев и солдат Петроградского гарнизона; прибывший из Гельсингфорса сводный отряд финских сепаратистов; формирования переодетых в форму русской армии и флота солдат и офицеров Германии…

Вот так запросто в шаловливых руках Арутюнова «разведгруппа майора германского Генштаба фон Бельке», якобы действовавшая в ноябре на Дону, трансформировалась в «формирования переодетых в форму русской армии и флота солдат и офицеров Германии» штурмующие Зимний месяцем ранее.

… При этом следует уточнить состав судов, прибывших из Кронштадта в Петроград: два старых минных заградителя (“Амур” и “Хопер”), учебное судно “Верный”, яхта “Зарница”, переоборудованная в госпиталь, и допотопный, дышащий на ладан линкор “Заря свободы”, который тащили аж четыре буксира. Вся же армада военных кораблей Балтийского флота (около 250 боевых и военно-транспортных судов) продолжала оставаться на боевых рубежах, выполняя задачи по защите Родины.

Уж и не знаю, как оценивать упоминание «учебного судна «Верный», в свете рассказа металлиста Пудикова. Точнее в свете комментария г-на Арутюнова: « Ясно одно: моряки, которых встретил в ночном трамвае М. Пудиков, не могли быть членами экипажей эсминцев “Меткий” и “Верный”, поскольку последние в это время еще находились в открытом море и прибыли в Петроград соответственно спустя 12 и 16 часов после взятия Зимнего». Скорее всего, в следующем (ещё более переработанном и дополненном) издании книжки Арутюнова, Пудиков вспомнит какое-то другое название эсминца, написанное на бескозырках немецко-балтийских моряков. Может, как раз что-то начинающееся с буквы «ж»?

Несколько слов о роли команды крейсера “Аврора”. Достоверно известно, что по 22 октября она ни в каких делах большевиков не участвовала. Очевидец тех событий Петр Курков в беседе с бывшим сотрудником ЧК С.Ф. Найдой (позднее — профессор истфака МГУ) рассказывал, что “Аврора” находилась в ремонте и большая часть команды отсутствовала. Этим воспользовалась группа вооруженных большевиков во главе с комиссаром ВРК Александром Белышевым и вечером 25 октября фактически захватила крейсер. Под угрозой расстрела капитан “Авроры” вывел его из Франко-Русской верфи и подогнал к Николаевскому мосту. А вот что говорил в своем докладе на заседании бюро комиссаров Военно-революционного комитета сам Белышев: “...Крейсер “Аврора”, находясь в ремонте у Франко-Русского завода, 22 октября должен был уйти из Петрограда на пробу машин, но, имея в виду предполагаемый II Всероссийский съезд (Советов), приказом Центробалта был задержан на неопределенное время, причем причина задержки была объявлена команде тем, что нам, крейсеру “Аврора”, придется принимать активное участие в поддержке Совета и, возможно, предстоящем перевороте...”. Исследование документальных материалов по истории октябрьского переворота убеждает нас в том, что Белышев пишет заведомую ложь, причем спустя 15 лет после октябрьского переворота.

Единственный «документальный материал», опровергающий Белышева, который Аким привёл в своём сочинении, это рассказ Петра Куркова С.Ф.Найде. С Найдой более-менее понятно (как-никак – профессор), но личность Петра Куркова неплохо было бы и осветить. Если он – старый металлист, то лично я готов верить ему безоговорочно.

Вот так большевистские ультра зачисляли солдат и матросов в разряд революционеров и их руками совершали тягчайшие преступления. А когда пришли к власти, стали объяснять причину своей победы следующим образом: “Народные массы вручили свою судьбу единственно революционному и до конца последовательному защитнику их интересов — партии большевиков. По ее зову они свергли буржуазное Временное правительство и установили социалистическую республику Советов”. И последнее. Прошло более 80 лет с тех пор, как шесть (?) военных кораблей, совершив дезертирство, снялись со швартовых в Гельсингфорсе и “на полных парах отправились в Петроград” (?). За эти годы ни один историк, ни один специалист-моряк не решился написать, как получилось, что 300-километровый путь от Гельсингфорса до Петрограда корабли прошли за 29 (!) и более часов. При скорости хода эсминцев 16 узлов (~30 км в час) они ведь могли покрыть это расстояние за 10 часов. Создается мнение, будто моряки не торопились в Петроград.

Скорее всего, свой гнев Акиму следовало излить на математиков – уж они-то точно должны были заметить это возмутительное несоответствие.

Попробую заступиться за «яйцеголовых».

Итак. Представим себе некое общепринятое математическое выражение, к примеру: 4 – 2 = 2 (в Арутюновском случае: 19:40 минус 09:15 = 10:25, где: 19:40 - время прибытия в Кронштадт по телеграмме, отправленной командиром “Самсона” командиру “Авроры”; 09:15 – время отправления из Гельсингфорса (эсминец “Самсон” вышел в море в 9 час. 15 мин.); 10:25 – это, собственно, искомые Акимом 10 часов).

Теперь представим, что некий «известный учёный-математик» по каким-то своим соображениям меняет цифру 4 на, к примеру, 10. После чего возмущается тем, что остальные специалисты-математики не видят абсурдности выражения 10 – 2 = 2.

А если серьёзно, то 10 часов перехода всё таки не получаются никак. Ведь корабли потратили ещё около трёх часов на путь от Кронштадта до Петрограда. Но это объясняется просто: и фарватер был проложен не по-арутюновски (линейкой через две точки), и корабли по нему полным ходом не ходили.

Но не это главное. Как им удалось прорвать блокаду и без всяких приключений прибыть в Петроград? С уверенностью могу сказать: немецкое военно-морское командование знало о готовящемся уходе из Гельсингфорса русских кораблей. В открытом море немцы, наверно, видели, но не трогали их потому, что имели соответствующий приказ.

Какое ещё, на хрен, «открытое море»? Снова из Акима лезут повадки старого игрока в покер. Не важно, что он опять разливается соловьём по теме, в которой не разбирается вообще. Главное – уверенно говорить. Но здесь можно попросить «профессионального шулера» показать карты. В смысле, спросить: а она вообще была, эта блокада, которую отряду из пяти кораблей Балтийского флота надо было бы прорывать на пути из Гельсингфорса в Петроград? Ответ простой: нет. Балтийский флот действительно был блокирован в Финском заливе. Но если бы Арутюнов потрудился открыть географический атлас, то увидел бы, что и Гельсингфорс (ныне Хельсинки) и Петроград находились в самом заливе. Под защитой береговых батарей, флота (в том числе и английских подводных лодок), кроме того, залив был прикрыт со стороны Балтики минным заграждением. Центральная минно-артиллерийская позиция и задумывалась с самого начала войны именно для того, чтобы предотвратить прорыв вражеского флота к столице Российской Империи.

Немцы, кстати, уже имели опыт прорыва через минные заграждения. 27 октября 1916 года 11 миноносцев попытались совершить нападение на порт Палдиски, расположенный на южном побережье устья Финского залива. Вернулись назад – четыре. Это, повторю, был простой набег миноносной эскадры. А для того, чтобы заблокировать такой порт как Гельсингфорс, необходима была серьёзная операция, которую надо было планировать, собрать силы, в том числе линкоры, без которых противостоять огню береговых батарей и бригады русских линкоров было невозможно. Ну а вложившейся ситуации, какой смысл был немцам лезть на верную гибель из-за того, что пять далеко не самых мощных вражеских кораблей отправились в обратную от театра военных действий сторону? Да, кстати! Это только в параллельной реальности Акима Арутюнова немецкое командование, затаив дыхание, ждало, когда на помощь их шпиону отправятся четыре эсминца и посыльное судно. На самом деле у немцев были другие заботы. Всего лишь за пять дней до этого закончилась масштабная операция по захвату Моонзундских островов. Сразу после её окончания, командование немецкого флота приняло решение как можно быстрее перебросить линейные корабли назад в Северное море.

Для того, чтобы можно было представить себе обстановку, сложившуюся у ворот Петрограда, сразу после окончания операции «Альбион» процитирую книгу фон Чишвица «Захват балтийских островов Германией в 1917 г.»:

«…Почти одновременно были получены донесения от подводных лодок о последовавшем днем уходе русских морских сил из Моон-Зунда.

Русским удалось вовремя проложить себе дорогу через минные заграждения, поставленные германскими подводными лодками. Они благополучно ушли в Финский залив. Что же касается германских подводных лодок, то возможности действия их против русских морских сил были крайне ограничены ввиду того, что они подвергались налетам русских самолетов. При своем отходе вечером 19 октября из Моон-Зунда русский флот успел запереть минными заграждениями пролив также и к западу от о. Вормс.

В конечном результате русский флот предпринял буквально все, что было в его силах, для того чтобы сделать Моон-Зунд непригодным для плавания германских судов».

Добавлю ещё слова одного из немецких подводников Эрнста Хасхагена: “ Ни один из командиров... не шел охотно в Финский залив. “Много врагов - много чести” - отличное изречение. Но вблизи русских с их минами честь была слишком велика. Германии, надо прямо сказать, делать там было нечего. Каждый из нас, если не был к тому принужден, старался избегать “русских дел”.

А теперь вернемся в Смольный, где вечером 25 октября обстановка настолько была накалена, что в любую минуту можно было ожидать политического взрыва. Как известно, открытие съезда Советов было запланировано на два часа дня 25 октября, но Ленин, под разными предлогами, постоянно его откладывал, а всю вину за его задержку сваливал на Подвойского, Антонова-Овсеенко и Чудновского, которые, мол, своими проволочками заставляли волноваться депутатов. В принципе съезд его не интересовал: он весь был поглощен предстоящим захватом Зимнего дворца и арестом членов Временного правительства. Последние обратились (радиограммой) к русскому народу: “Всем, всем, всем... Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов объявил Временное правительство низложенным и потребовал передачи ему власти под угрозой бомбардировки Зимнего дворца из пушек Петропавловской крепости и крейсера “Аврора”, стоящего на Неве. Правительство может передать власть лишь Учредительному собранию, а потому постановило не сдаваться и передать себя на защиту народа и армии, о чем послана телеграмма в Ставку. Ставка ответила о посылке отряда. Пусть страна и народ ответят на безумную попытку большевиков поднять восстание в тылу борющейся армии”.

Теперь можно посмотреть, как страна и народ (на примере делегатов съезда) отреагировали на эту радиограмму:

А тем временем у делегатов съезда, заполнивших Белый зал Смольного, иссякло терпение. Обстановку разрядил Дан: в 22 час. 40 мин. он позвонил в колокольчик и объявил съезд открытым...

Понятно, по ком звонил этот «колокол».

…В пятую годовщину октябрьского переворота Подвойский писал, чем занимался в это время Ленин: “Он метался по маленькой комнате Смольного, как лев, запертый в клетку. Ему нужен был во что бы то ни стало Зимний. Зимний оставался последней заставой на пути к власти... Владимир Ильич ругался... кричал... он готов был нас расстрелять” …

Здесь хочу обратить внимание: Арутюнов сдержался! Обычно он комментировал подобные высказывания совсем по-другому. Примеры:

Фофанова: «Ленин так разнервничался, что у него начался приступ, сопровождавшийся сильной головной болью…».

Арутюнов: «…как явствуют факты, психическое расстройство Ленина…».

Фофанова: «Ленин смял, швырнул ее (записку) на пол и сквозь зубы произнес…».

Арутюнов: «В то время, когда Ленин закатывал истерику на квартире Фофановой…».

Было бы логично, если бы на высказывания Подвойского: «Владимир Ильич ругался... кричал... он готов был нас расстрелять…», Аким отреагировал примерно так: «Пока «узурпатор» брызгая слюной, бился в конвульсиях…».

…А Бубнов свидетельствовал: “...Ночь 25 октября. Ильич очень торопил с взятием Зимнего дворца, основательно нажимал на всех и каждого, когда не было сообщений о ходе наступлений”. Ленин не признавал никаких объяснений о причинах задержки с наступлением на Зимний.

Но вот наступает долгожданный миг. В 2 часа 10 минут ночи 26 октября большевики без сопротивления захватили Зимний дворец и арестовали членов Временного правительства. Разговаривая по прямому проводу с Дыбенко, комиссар Центробалта Н.А. Ховрин сообщил, в частности, и о потерях: “Убито 5 матросов, 1 солдат, раненых много”. Как это случилось, Ховрин не сообщает.

Не могу не высказать свое мнение о так называемом штурме Зимнего дворца и не поделиться с читателем информацией, которой обладаю по этому вопросу.

Упомянутый выше П. Курков был свидетелем этого события. Он рассказывал С.Ф. Найде, что когда пьяная лавина матросов и солдат во главе с Чудновским появилась на Дворцовой площади и стала направляться к Зимнему дворцу, то уже тогда перепуганные до смерти девчата из женского батальона, побросав ружья, попрятались в подвальных помещениях дворца. Курков говорил, что вооруженную толпу встретил сам начальник обороны Зимнего дворца Пальчинский и проводил их в зал, где заседали члены Временного правительства.

Снова Аким разоблачил большевистских лжецов, противопоставив эпическому киношному «взятию Зимнего», картину банальных алкогольных гуляний. Вот только этим «своим мнением» Аким отправляет в топку абсолютно все свои же стенания о неподготовленности и преждевременности выступления большевиков. Представьте: тот, кто по своей должности обязан был Временное правительство защищать, ЛИЧНО проводил пьяных матросов на свидание с руководством страны... Куда уж дальше?! Я, например, представив себе рассказ Куркова, тоже не могу понять: чего ждали эти «багдадские ослы»? Прав, получается, был Владимир Ильич: восстание назрело. Дальше деградировать господам Временным было просто некуда.

А вот Акиму Арутюнову, вместо того, чтобы пересказывать разные байки, надо было заклеймить очередную фирму кремлёвских фальсификаторов «Курков & Найда». Притупилась, похоже, у «профессионального историка» антибольшевистская бдительность.

Однако для Ленина это была еще не победа. Теперь вопрос о власти должен был решаться в стенах Смольного; где продолжал свою работу съезд Советов.

Как известно, эсеры, меньшевики и пр., гневно заклеймив ленинцев (…После твердых и решительных выступлений делегатов, представляющих демократический фронт…), в знак протеста покинули съезд, фактически отдав власть большевикам и левым эсерам.

На уход части делегатов Троцкий отреагировал следующим образом (нетвёрдо и нерешительно): “Уход соглашателей не ослабляет Советы, а усиливает их, так как очищает от контрреволюционных примесей рабочую и крестьянскую революцию…» и “Заслушав заявление с.-р. и меньшевиков, Всероссийский Съезд продолжает свою работу, задача которой предопределена волей трудящегося народа и его восстания 24 и 25 октября”.

Видный меньшевик (известный экономист и публицист) Н.Суханов, по прошествии лет написал об этом так:

“Мы ушли, — признавался Н.Суханов, — совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции. Борьба на Съезде за единый демократический фронт могла иметь успех... Уходя со Съезда, оставляя большевиков с одними левыми эсеровскими ребятами и слабой группой новожизненцев, — мы своими руками отдали большевикам монополию над Советом, над массами, над революцией. По собственной неразумной воле мы обеспечили победу всей “линии” Ленина”.

Арутюнову такая постановка вопроса не понравилась, и он поправляет неспособного заглянуть вглубь вещей политика:

Следует заметить, что даже при этих обстоятельствах приход к власти большевиков был бы не так уж безусловен, если бы они при избрании “временного рабоче-крестьянского правительства” не прибегли к сомнительным методам подсчета голосов. А такие слухи упорно гуляли по Петрограду…

Отдаю должное Акиму, упорно собирающему подобные слухи.

… А вот что записал в своем дневнике о деяниях большевистских ультра известный уже читателю С.К.Бельгард: “...В 2 часа ночи с 25 на 26 октября Зимний Дворец был занят большевиками, разграблен и изгажен. Дворцовая церковь превращена в аборт, а церковная завеса украдена... Над беззащитными юнкерами творят зверства... кладовые Зимнего Дворца разгромлены, серебро расхищено, ценный фарфор перебит. Женский батальон затащен в казармы Павловского полка и изнасилован...

«Собиратель сплетен» - категория вневременная.

Джон Рид, который сам бегал по подвалам дворца вместе со штурмующими, утверждал, что юнкеров отпустили восвояси практически сразу после штурма. Что касается грабежей, то процитирую те же «10 дней, которые потрясли мир»:

«Красногвардейцы и солдаты набросились на них [заколоченные ящики] с яростью, разбивая их прикладами и вытаскивая наружу ковры, гардины, бельё, фарфоровую и стеклянную посуду. Кто-то взвалил на плечо бронзовые часы. Кто-то другой нашёл страусовое перо и воткнул его в шапку. Но как только начался грабёж, кто-то закричал: «Товарищи! Ничего не трогать! Не берите ничего! Это народное достояние!» Его сразу поддержало не меньше двадцати голосов: «Стой! Клади всё назад!..» Десятки рук протянулись к расхитителям… Вещи постепенно, кое-как сваливались обратно в ящики, у которых самочинно встали часовые. Всё это делалось совершенно стихийно…»

Вернуть всё, естественно, не получилось. Но основной урон (около 50 тысяч рублей) был нанесён всё-таки позже, когда в течение нескольких дней доступ во дворец был открыт всем желающим и по его коридорам в числе этих «желающих» ходили не только «большевистские ультра», но и профессиональные воры, например.

Джон Рид: «Около половины пропавших вещей удалось разыскать. Причём кое-что было обнаружено в багаже иностранцев, уезжающих из России».

Теперь, что касается женского батальона. Приведу воспоминания одной из ударниц – унтер-офицера этого батальона – Марии Бочарниковой:

«…Стрельба стихла. В дверях поручик [Сомов]. Лицо мрачно. «Дворец пал. Приказано сложить оружие». Похоронным звоном отозвались его слова в душе… И вдруг под напором громадная дверь с треском распахнулась и ворвалась толпа, впереди матросы с выставленными вперёд наганами, за ними солдаты. Видя, что мы не оказываем сопротивления, нас окружают и… ведут в Павловские казармы. По нашему адресу раздаются крики, брань, хохот, сальные прибаутки… В казарме нас заводят в комнату с нарами в два яруса. Дверь открыта, но на треть чем-то перегорожена. В один миг соседняя комната наполняется солдатами. Со смехом и прибаутками нас рассматривают, как зверей в клетке… В жизни я не ругалась и не выношу сквернословия. Но помню, какое было искушение – единственный раз в жизни, забыв девичий стыд, за их издевательства – пустить их «вниз по матушке по Волге», с упоминанием всех прародителей…

Настроение солдат постепенно менялось. Начались угрозы, брань… Мы затаились. Казалось, ещё момент, и мы очутимся во власти разъярённых самцов. «Товарищи! – вдруг раздался громкий голос; к двери, через толпу, протиснулись два солдата – члены полкового Комитета, с перевязкой на рукаве. – Товарищи, мы завтра разберём, как доброволицы попали во дворец. А сейчас прошу всех разойтись!» Появление комитетчиков подействовало на солдат отрезвляюще…По очистке от них комнаты, дверь была заперта». (цит. по В.Логинов «Неизвестный Ленин»).

Теперь, свидетельство с другой стороны. Из выступлений на совещании полковых представителей Петроградского гарнизона 29 октября 1917г. Делегат Павловского полка: «…Настроение у солдат спокойное. Меньшевиков и с.-р. за их клеветнические сообщения о насилии над женским батальоном клеймят клеветниками и провокаторами». («1917. Разложение армии»).

Не буду здесь ничего комментировать, а просто верну слово С.К.Бельгарду:

В сущности, то, что вчера произошло, — не политический переворот, не восстание, а просто военный заговор... Большевистская свобода печати — уничтожение всех органов, кроме “Правды” и пр.

Снова погорячился С.К.Бельгард. Далеко не сразу большевики закрыли оппозиционные газеты. Достаточно долгое время после 25 октября выходили даже кадетские газеты, не говоря уже о социалистических. В книге Александра Майсуряна «Другой Ленин» есть фотография, где Владимир Ильич Ленин с улыбкой бодро шагает на заседание V съезда Советов, проходившее 5 июля 1918 года. На стене дома невооружённым взглядом видены рекламные плакаты оппозиционной газеты «Сын Отечества».

А раз уж речь шла об юнкерах, то процитирую письмо полкового комитета гвардии Гренадёрского полка в редакцию одной из тогдашних газет, посланное туда после подавления выступления юнкеров 28-29 октября 1917 года.

«М[илостивый] Г[осударь] господин редактор

Полковой комитет гвардии Гренадёрского резервного полка просит вас поместить в вашей газете следующее:

В №12 газеты «Народ» за 1 ноября было помещено гнусное клеветническое обвинение всего гвардии Гренадёрского резервного полка; гнусный клеветник пишет, что гренадёры при взятии Инженерного замка подобно извергам убивали безоружных юнкеров, несмотря на просьбы английских сестёр милосердия, а один, совершив преступное убийство, тут же окровавленными руками ел хлеб.

Полковой комитет считает такую клевету не только недопустимой, но и преступной и протестует против такого пошлого приёма натравливания на солдат вообще и на революционный Гренадёрский полк в частности…».

Опять верну слово г-ну Бельгарду:

...В наш министерский лазарет принесли убитого мальчика-рассыльного лет двенадцати 587…

Если кто-то не поленится и заглянет в акимовские примечания к воспоминаниям Бельгарда, то увидит, что ссылка 587 гласит: «Очевидно, был убит большевиками за распространение газеты». Хорошо хоть не «собственноручно Лениным»!

…Помощник военного министра кн. Туманов убит озверевшими солдатами, линчеван и брошен в Мойку... Убита госпожа Слуцкая... Воображаю, как радуются теперь немцы при прелестных известиях из России... По городу блуждают немецкие офицеры, снабженные разрешениями большевистского правительства. Попадаются на улицах и немецкие солдаты. Нет никаких сомнений, что все восстание организовано немцами и на немецкие деньги, хотя, быть может, и при благосклонном участии черносотенцев... Кто бывал в эти дни в Смольном, утверждает, что все заправилы — жиды...” 588 (выделено мной. — А.А.).

Здесь Арутюнов умело (как ему кажется) раскрывает суть «октябрьского переворота». Если не обращать, конечно, внимания на то, что эта глава посвящена непосредственно событиям «ночи с 25 на 26 октября». Как не крути, а рановато ещё немцам иметь разрешения большевистского правительства. Что касается личности самого С.К.Бельгарда, то это достойный единомышленник самого Арутюнова. «Восстание организовано немцами, при участии черносотенцев и с заправилами – жидами». Ничего не скажешь, - мощный мыслитель. Надо отметить, что в настоящее время у г-на Бельгарда полно собратьев по разуму. Как правило, они самозабвенно считают евреев в различных составах большевистских правительств. Правда, я очень сомневаюсь, что сам г-н Бельгард смог бы пройти «фэйс-контроль» и доказать своим нынешним последователям, что он не еврей. С такой-то фамилией.

А само описание ужасов «октябрьского переворота» очень напоминает события Февральской революции в воспоминаниях современников, которые я приводил в комментариях к 5-й главе. Интересно, воображал ли тогда г-н Бельгард «как радуются теперь немцы при прелестных известиях из России...»? Ведь очутиться в министерстве к октябрю 1917 года он мог только на волне «Февраля».

Вооружившись ленинским лозунгом “Грабь награбленное!”, матросы, солдаты и рабочие подвергли Зимний дворец страшному разбою. Очевидец этих чудовищных акций американский журналист и писатель Джон Рид в своей книге “Десять дней, которые потрясли мир” писал: “Те, кому на протяжении последних нескольких дней разрешалось беспрепятственно бродить по его (Зимнего дворца. — А.А.) комнатам, крали и уносили с собой столовое серебро, часы, постельные принадлежности, зеркала, фарфоровые вазы и камни средней величины”.

А мы сокращать цитату не будем: «Некоторые люди из числа всех вообще граждан, которым на протяжении нескольких дней по занятии дворца разрешалось беспрепятственно бродить по его комнатам, крали и уносили с собой столовое серебро, часы, постельные принадлежности, зеркала, фарфоровые вазы и камни средней ценности. Всего было расхищено, таким образом, на сумму около 50 тысяч рублей». После этого дворец закрыли, выставили охрану и преобразовали в «Народный музей».

А вот что писал “пролетарский писатель” о грабежах, организованных большевистским правительством после захвата власти: “...Как известно, одним из наиболее громких и горячо принятых к сердцу лозунгов нашей самобытной революции явился лозунг “Грабь награбленное!” Грабят — изумительно, артистически; нет сомнения, что об этом процессе самоограбления Руси история будет рассказывать с величайшим пафосом. Грабят и продают церкви, военные музеи, — продают пушки и винтовки, разворовывают интендантские запасы, — грабят дворцы бывших великих князей, расхищают все, что можно расхитить, продается все, что можно продать...”

Буквально несколькими строками выше Аким исступлённо убеждал, что Ленина никто не поддерживает, что большевики это кучка узурпаторов, за которыми следуют только пьяные матросы. А сейчас его нисколько не удивляют строки Горького о самоограблении Руси. Арутюнов немного уточняет: грабежи, организованы большевистским правительством (на немецкие деньги!), и всё становится простым и понятным.

Несколько слов о роли Ленина в осуществлении государственного переворота и захвата власти в Петрограде.

А вот здесь внимательнее!

Бесспорно, он обладал незаурядными организаторскими способностями, большой силой воли и энергией. Был напорист и решителен в действиях и решениях, способен повести за собой единомышленников. Ради достижения поставленной перед собой цели он готов был пойти на любые жертвы, использовать любые средства. И тем не менее изучение многочисленных документальных материалов по истории большевизма позволяет сделать вывод о том, что его роль в октябрьском контрреволюционном перевороте слишком преувеличена советской историографией.

Здрасьте, приехали! Ведь абсолютно всё написанное до этих строк Арутюновым, говорило исключительно о том, что это именно Ленин, катаясь в истерике и брызгая слюной, гнал нерешительных большевиков на штурм Зимнего. По сравнению с опусом Арутюнова, «советская историография» тихо курит в сторонке. Я даже не буду приводить каких-либо примеров, проще было бы попросить перечитать акимовский труд сначала.

Мне представляется, что к моменту прихода Ленина в Смольный все, или почти все, наиболее важные для деморализации и изоляции волевых структур Временного правительства действия и меры уже были осуществлены мятежными силами.

Человек, который найдёт где-нибудь ещё в арутюновских строках упоминание о могущественных «мятежных силах» «деморализовавших и изолировавших» Временное правительство, получит от меня в подарок двухтомник известного «учёного-историка» Акима Арутюнова с дарственной надписью.

После такого поворота, Аким «убедительно» (в трёх-четырёх абзацах) доказал, что истинным вождём большевиков был Троцкий.

…Однако при всех неоспоримо больших способностях Троцкого как энергичного организатора и руководителя, без средств, необходимых для осуществления государственного переворота (деньги, оружие и т.п.), ему вряд ли удалось бы сделать все то, что было сделано в октябре. Поэтому должен сказать, что в связи с тем, что Ганецкий на протяжении многих лет в условиях повышенной секретности работал за пределами России, его роль в октябрьском перевороте почти не заметна. Между тем из материалов российской контрразведки и других источников отчетливо видно, что Ганецкий, как главное связующее лицо в финансовых операциях с германскими властями, внес большую лепту в материальное обеспечение низвержения Временного правительства большевиками. Это, в частности, наглядно показывают приводимые ниже уникальные документы:
Документ № 14

“Стокгольм, 21 сентября 1917г. Господину Рафаилу Шолану в Хапаранде.

Уважаемый товарищ. Контора банкирского дома М.Варбург открыла по телеграмме председателя Рейнско-Вестфальского синдиката счет для предприятия товарища Троцкого. Адвокат приобрел оружие и организовал перевозку его и доставку денег до Люлео и Вардэ. Укажите приёмщиков конторе “Эссен и Сын” в Люлео... доверенное лицо для получения требуемой товар(ищем) Троцким суммы.

С товарищеским приветом Я. Фюрстенберг”.
Документ № 15

“Люлео, 2-го октября 1917 г. Господину Антонову [ 75 ] в Хапаранде.

Поручение...Троцкого исполнено. Со счетов синдиката и министерства ... 400 000 крон сняты и переданы Соне [ 76 ], которая одновременно с настоящим письмом посетит Вас вручит Вам упомянутую сумму. С товарищеским приветом Я. Фюрстенберг”.
Думается, что подобного рода документы не нуждаются в комментариях — они лишний раз доказывают преступную деятельность Ленина, Троцкого, Ганецкого и их сообщников по партии против российского государства.

На первый взгляд, документы выглядят убедительно. Правда, как всегда в подобных случаях, в документах фигурируют имена, которые ничего не говорят даже подготовленному читателю. Кто такие Рафаил Шолан, Антонов и Соня? А ведь, судя по тексту, это достаточно серьёзные персонажи. В примечании (75) Аким пишет, что Антонов, это возможно Антонов-Овсиенко. Может и так, но тогда неплохо было бы объяснить, как и зачем он оказался 2-го октября в Швеции. У Арутюнова говорилось, что в середине сентября Антонов-Овсиенко, вместе с многими другими большевиками был выпущен из тюрьмы, а 11-го октября он уже «подстрекательски» выступал на съезде Советов Северной области (от Хапаранды (Швеция) до Санкт-Петербурга примерно 400 км. по прямой).

Примечание (76) гласит: личность (Сони) не установлена. Как будто личность Антонова Арутюнов установил!

Если говорить о самих документах №14 и №15, то это старая – добрая Сводка Российской контрразведки (РЦХИДНИ. Ф. 4. Оп. 3. Д. 52: Л. 5., и там же. Л. 5-6.). Я очень хотел бы взглянуть на неё целиком. Учитывая, например, что в книге Генри Форда «Международное еврейство» есть такие строки: «В официальных печатных изданиях правительства Соединенных Штатов находится следующее письмо, в котором бросается в глаза время его написания, еврейский банкир и еврейские имена.

Стокгольм 21 сентября 1917 г.

Господину Рафаилу Шолан (или Шауманн).

Дорогой товарищ! Банкирский дом М. Варбург, согласно телеграмме председателя "Рейнско-Вестфальского синдиката", открывает счет для предприятия товарища Троцкого. Доверенный, по всей вероятности, господин Кестров, получил снаряжение и организовал транспорт такового вместе с деньгами... ему же вручена потребованная товарищем Троцким сумма.

С братским приветом Фюрстенберг.

Банкирский дом М. М. Варбург, конечно, оспаривает подлинность этого письма…».

К исходу 24 октября большевистский путч фактически уже подходил к концу: предстояла лишь борьба за власть в стенах Смольного, где начал свою работу так называемый Второй Всероссийский съезд Советов…

…Что же касается так называемого “последнего оплота буржуазного правительства” — Зимнего дворца, то должен заметить, что его захват и арест некоторых министров Временного правительства, которые без особого труда были осуществлены мятежниками по настоятельному требованию Ленина, носили больше всего символический характер и менее всего военный или политический. В сущности, это была амбициозная акция, дающая (?) его организатору моральное право вновь взойти на “капитанский мостик”.

И в самом деле. Находясь в полной изоляции с жалкой горсткой защитников (в числе которых преобладали женщины), Временное правительство было обречено на поражение…

И в самом деле, пустяковое дельце, - арестовали правительство страны, эка невидаль! Вот только непонятно, кто «полностью изолировал» Временное правительство и «обрёк его на поражение». Аким таким пустякам вообще не уделил внимания.

Итак, что же все-таки произошло в России, а точнее, в Петрограде 25—26 октября 1917 года?

Победители и их преемники неизменно повторяют, что в октябре 17-го произошла “социалистическая революция всемирно-исторического значения”. Более того, они утверждают: “Победа Октября — главное событие XX века, коренным образом изменившее ход развития человечества”.

Побежденные тоже едины в своем мнении: “Это — заговор, узурпация власти, кощунство, бедствие, преступление...”

Кто же прав? (спрашивает беспристрастный арбитр :) ).

Начнем с победителей, предоставив слово “теоретикам” бывшего Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Вот что они пишут:

“Октябрьское вооруженное восстание показало, что социалистическая революция — не заговор, не верхушечный переворот, совершенный группой “активных революционеров”, а движение, борьба народных масс во главе с рабочим классом, руководимым коммунистическим авангардом”.

Эта трактовка коммунистических ученых беспочвенна и не выдерживает научной критики.

Исследование документальных материалов убедительно показывает, что в октябре 1917 года произошел типичный военно-политический заговор путчистов, которые узурпировали государственную власть. Этот заговор не был поддержан армией, а о “революционном подъеме среди рабочих, солдат и матросов”, особенно после июльской авантюры, и речи быть не могло. И тем не менее заговор большевиков удался. И не потому, что большевики владели большой силой, а потому что Временное правительство не только не обладало силой, способной подавить мятежников, но и не находило поддержки со стороны общественно-политических кругов страны. Кризис власти был настолько очевиден, что свергнуть ее особых усилий не требовалось. Выход из политического кризиса могло найти Учредительное собрание. Однако Временное правительство неоправданно затягивало его созыв, приближая тем самым свое падение. Предотвратить государственный переворот могла лишь армия. Но этот момент был упущен Временным правительством, и в этом его вина и трагедия.

Подведя итог, Аким с законной гордостью может смотреть на творение своих рук, ведь картина, действительно, получилась впечатляющая! Борьба двух рахитиков: временное правительство (не находившее поддержки со стороны общественно-политических кругов страны), против большевиков (не поддержанных ни рабочими, ни солдатами, ни крестьянами).

Давая оценку политическим событиям 1917 года, выдающийся русский ученый физиолог И.П. Павлов в своем публичном выступлении в Петрограде весной 1918 года, в частности, отметил, что “то, что произошло сейчас в России, есть, безусловно, дело интеллигентского ума, массы же сыграли совершенно пассивную роль”. С оценкой всемирно признанного ученого трудно не согласиться, хотя сомнительно относить бандитов к интеллигенции.

Обычное арутюновское высказывание: «трудно не согласиться, хотя и сомнительно…».

Армия равнодушно восприняла падение Временного правительства. Бывший гражданин СССР, а ныне подданный Великобритании, поэт и журналист В.Т. Чугуев, близко знавший А.Ф. Керенского, считает: “Единственной силой, которая могла его спасти, была армия. Но отношение с ней он (Керенский. — А.А.) испортил, после того как объявил изменником и арестовал генерала Корнилова, которого сам же призвал на помощь в трудный момент”.

Почему-то Арутюнов ничего не говорит о том, как восприняла армия падение самого Корнилова?

Следует заметить, что в “революционные” дни “всенародного восстания” работали все фабрики и заводы, железные дороги, городской транспорт (трамваи, извозчики), учебные заведения, почта, телеграф, кинотеатры, театры, редакции газет, рестораны, казино, бани... Это подтверждали М.В. Фофанова, С.К. Бельгард, член Военной организации А. Тарасов-Родионов и многие другие. Последний, в частности, писал: “Странная революция. Рабочий Совет свергает буржуазное правительство, а мирная жизнь города ни на минуту не прекращается”. Скоро эта мирная жизнь закончится. Победа большевиков открыла новую трагическую страницу в истории народов России, главным содержанием которой явились массовый террор, голод, нищета, установление в стране диктатуры фашистского типа.

После прочтения этой фразы у меня появились серьёзные сомнения, что Аким понимает значение слова «фашизм».

* * *

Этими словами я закончил главу. Однако должен сказать, что вплоть до полного завершения книги в моем сознании постоянно всплывал вопрос: почему все же Керенский не арестовал Ленина и почему он освободил из-под стражи организаторов и всех активных участников июльского вооруженного мятежа? Уж больно не хотелось оставлять неисследованным этот серьезный и загадочный вопрос.

Признаться, пришлось перелопатить целый ворох различных материалов, прежде чем удалось получить ответ. И я не жалею, что потратил на это много времени и сил.

В результате исследования с использованием приема сравнительного анализа фактов, мной было установлено поразительное сходство организационных принципов, действий, проявлений, тактических приемов и методов борьбы за власть в России двух враждующих между собой партий — большевиков и эсеров.

Напомню, что главным вопросом, на который хотел ответить Аким, был: «почему все же Керенский не арестовал Ленина и почему он освободил из-под стражи организаторов и всех активных участников июльского вооруженного мятежа?». Теперь можно посмотреть на результат «перелопачивания вороха различных материалов» с помощью «метода сравнительного анализа». Как я понимаю, этот метод подразумевает наличие у сравниваемых сторон каких-то исключительных, присущих именно им характеристик.

Прежде чем изложить это сходство, для начала отметим, что по времени образования партий эсеры и большевики почти ровесники: первые образовались в 1901 году, вторые — в 1903-м.

Разве два года это мало? В таком случае, кадеты тоже большевикам близки: их учредительный съезд состоялся в 1905 году. Примерно тогда же возникли октябристы. Да всё это пустяки! Если уж говорить о «ровесниках», то по времени образования ближе меньшевиков к большевикам уж всяко никто не окажется. Так что Аким сходу попадает пальцем в небо.

А теперь перейдем к сходству, которое довольно ярко и как две капли воды прослеживается в практических делах двух непримиримых партий. 1. Одним из основных методов политической борьбы за власть в России, как большевиков, так и эсеров был террор, и он, как явствует из многочисленных фактов и документальных материалов, осуществлялся ими на протяжении всего периода существования партий.

1. Этим методом не пренебрегали и другие организации (партийные, национальные ит.д.). Подробнее на теме терроризма я останавливался в главе 3. Есть там и про «осуществление террора на протяжении всего периода существования партии большевиков». А точнее о кардинальном отличии в отношении к террору в программах большевиков и эсеров. Могу напомнить: Ленин считал такой метод борьбы несвоевременным и отвлекающим лучшие силы, а эсеры спокойно продолжали швырять бомбы. Так что, как «террористы» большевики с эсерами и рядом не стояли.

2. Ради достижения своей цели обе партии стали на путь предательства родины и интересов ее граждан. Большевики и эсеры вели подрывную работу в пользу Японии в период русско-японской войны 19041905 годов, выступали за поражение России в той войне.

2. Если под «подрывной работой» Аким понимает события революции 1905 года, то я могу только повторить комментарий к п.1. Ну и напомню, что во главе крупнейшего из возникших в годы Революции 1905 года Советов (Петербуржском) ни большевиков, ни эсеров не было. Первым председателем был меньшевик Зборовский, его сменил беспартийный (позднее примкнувший к меньшевикам) Хрусталёв-Носарь. Затем – Троцкий, в то время не большевик и не эсер, разумеется. Если же говорить конкретно о подрывной работе в пользу Японии, то могу привести один любопытный пример. Есть такая книга: «Японские деньги и русская революция» Д.Павлов, С.Петров. В ней рассказывается о том, как партия кадетов сотрудничала с японцами. Приводились банковские переводы военного агента подполковника Акаши учредителям и организаторам кадетского съезда «Освобождение» (проходил 30 сентября – 4октября 1904 г. в Париже), перехваченная переписка японских военных миссий в Вене, Стокгольме и Антверпене и японских посольств в Гааге, Лондоне, Париже и т.п. Таким образом, «подрывной работой» во время Русско-Японской войны отметились даже кадеты, не говоря уже о прочих (даже без большевиков и эсеров) революционных партиях.

4. Лидеры партий большевиков и эсеров в первую мировую войну через своих соратников и единомышленников вели подрывную деятельность на фронтах и в тылу в пользу кайзеровской Германии, находились на содержании немецких властей, получали от них крупные субсидии за работу, направленную на ослабление военно-экономической мощи России, являлись их агентами (подробно эти сюжеты на документальной основе рассмотрены в 10-й и 11-й главах).

4. Этот пункт («находились на содержании…», «являлись агентами…» и т.д.) необходимо рассматривать в контексте убедительности всего творения А.Арутюнова. Если кому-то книга Акима показалась убедительной, то ему, безусловно, следует принять аргументы, изложенные в п.4. Напомню, только, арутюновское: «Позднее выяснилось, что немецкими подачками пользовались и анархисты…». О «сюжетах на документальной основе» разговор пойдёт отдельно (в 10-й и 11-й главах).

5. Как большевики, так и эсеры после Февральской революции приехали в Россию из Швейцарии через территорию Германии. Этим, мягко выражаясь, безнравственным актом они в глазах российской общественности скомпрометировали свои партии.

5. Вслед за «ленинским» поездом, тем же путём проследовали ещё два. Там были представители практически всех революционных партий. Кроме того, многие политические эмигранты (к примеру, Троцкий, Литвинов…) попадали в Россию не через Германию.

6. И те и другие вели тайные переговоры с германскими властями о сепаратном мире, снабжали их информацией, координировали свои действия. Большевистские лидеры через своего агента А.Е. Кескюла поддерживали контакты, в частности, с немецким послом в Швейцарии Ромбергом; подобные контакты с ним имели и эсеры через своего агента Е.Б. Цивина [ 77 ]...

6. По свидетельству видного «историка» А.Арутюнова вопрос о мире рассматривало и Временное правительство: «Получив поддержку буквально во всех слоях населения и со стороны Советов, оно (Временное правительство), вплоть до созыва Учредительного собрания вело работу по организации переговоров о заключении мира». Отдам должное Арутюнову: стиль он держит. Снова из ниоткуда выплыли мутные фигуры каких-то Цивиных-Кесюколов. Кто они такие, и почему читатель должен верить, что именно через них велись суперсекретные переговоры – непонятно. И если госпожа Фофанова всё-таки авторитетно засвидетельствовала «факт» тайных переговоров большевиков с немцами (посредством майора с усиками), то в отношении эсеров Аким с доказательствами вообще не заморачивается. Сказано – через Цивина. значит - через Цивина! Короче говоря, очередная (шестая) попытка натянуть на глобус резинотехническое изделие. С предсказуемым результатом.

Как видим, в деяниях большевиков и эсеров прослеживается разительное сходство. Это сходство дает нам ключ к разгадке причины, по которой организатор контрреволюционного вооруженного мятежа в июле 1917 года, государственный преступник Владимир Ульянов не был арестован и предан суду по законам военного времени.

Я например, вижу на редкость убогий итог «перелопачивания вороха материалов» с использованием «метода сравнительного анализа». Стоит обратить внимание, что Аким ДАЖЕ НЕ УПОМЯНУЛ Корниловский мятеж, как причину (или, хотя бы, одну из причин) того, что большевиков стали выпускать из тюрем.

 

Joomla templates by a4joomla