Ульянова М. И.
Родительская категория: Статьи
Просмотров: 3765

Я хочу вам рассказать немного о вожде и основателе нашей партии В. И. Ленине. Владимир Ильич был от природы очень одаренным человеком, очень способным человеком, но если он стал тем, кем он был, если к его голосу прислушивались, как прислушиваются и сейчас пролетарии всего мира, угнетенные народы всех стран, то это произошло потому, что он умел упорно и настойчиво над собой работать. Для его воспитания, для того, чтобы он сложился таким, каким он был, были очень благоприятные условия. Наши родители были людьми культурными, идейными, уделяли детям очень много внимания. Отец был сначала учителем, затем инспектором и директором народных училищ в Симбирском, теперешнем Ульяновском районе. Тогда, в конце 60-х годов прошлого столетия, это было дело очень трудное. Он решил посвятить себя делу начального народного образования.

Царское правительство вообще не было на стороне того, чтобы просвещать народ, открывать ему глаза. Ему гораздо легче было расправляться с народом темным, несознательным, и борьба за школы, за большое количество их, за лучшую организацию их, встречала большие препятствия. Специальных средств правительство не ассигновывало на школы. Содержались они на средства крестьян, и, для того чтобы больше было взносов на содержание школ и их организацию, нужно было самих крестьян заинтересовывать в пользе обучения их детей.

В ту пору, это было в 1869 году, когда отец приехал в Симбирск, теперешний Ульяновск, там во многих школах дело обстояло очень плохо. Там применялись телесные наказания, зубрежка. Очень часто дети из этих школ мало выносили знаний. Крестьяне смотрели на эти школы как на обязанность, заинтересованы в них не были. Нужна была упорная работа для того, чтобы крестьян заинтересовать, чтобы лучше поставить школы, чтобы крестьяне видели толк в обучении детей. Отцу приходилось колесить по губернии во всякую погоду, и осенью, и зимой. В одном месте нужно было поговорить с крестьянами на сходе, в другом — найти попечителя, который оказывал бы материальную помощь, в третьем — просмотреть, как учитель преподает. Дело было очень трудное, но отец увлекся этим делом, это стало делом всей его жизни, он на нем горел, отдавая ему все свои силы.

Эта его работа давала большие результаты. Школы стали обслуживаться, удалось воспитать ряд учителей, их позднее называли «ульяновцами», а время, в которое отец работал, называлось «ульяновское время». Отец хотел, чтобы учителя смотрели на это дело не только как на заработок, но чтобы они идейно шли на это дело и чтобы они действительно были хорошими преподавателями. Отец организовал курсы, и выработались кадры новых учителей. Мы видели отца постоянно горевшим на работе, не щадившим себя,мы привыкали видеть, что долг выше всего. Пример отца имел очень большое значение для детей, в том числе и для Владимира Ильича.

Мать наша была человек культурный, идейный, впоследствии она стала нашим товарищем в нашей нелегальной работе. Она помогала нам обводить жандармов, помогала писать письма, прятать литературу. Она уделяла детям очень много внимания, не стесняя их свободы, умела всегда поддержать дисциплину, и она, и отец уделяли много внимания развитию детей. Они приучали нас читать лучшие произведения классиков русских и иностранных. Старшая сестра и Владимир Ильич рассказывали, что эта привычка оказалась настолько сильной, что, когда их одноклассники предлагали им какой-нибудь бульварный роман, это не завлекало их.

Дети рано стали читать и классиков, и критические статьи, Писарева и Добролюбова, которые тогда еще не были разрешены. Владимир Ильич с ранних лет привык упорно и много работать. У него создалась большая трудоспособность и большая аккуратность в выполнении своих работ. Я редко помню, чтобы можно было видеть его незанятым. Обыкновенно бывало так: выходной день, а тогда воскресенье, либо в гости шли, либо в театр, либо гулять, а Владимир Ильич этот день тоже сидел, занимался, читал. Читать тоже можно по-разному. Иногда люди читают, но это недостаточно укладывается у них в голове. А у него была способность, если он за какой-нибудь вопрос возьмется, скажем историю, то он не ограничивается только теми книгами или заданным уроком, которые надо прочесть. Он подписывался в библиотеке, брал оттуда книги и очень много читал. Старший брат  мне рассказывал, когда задавали сочинение, он очень любил наблюдать за Владимиром Ильичем. Бывает у нас часто так: зададут сочинение, а мы ждем — не хочется браться, оставляем до последнего дня, когда уже нельзя откладывать. А он обыкновенно брался за эту работу сейчас же. Разделит бумагу, на одной стороне остается чистое поле. Затем набрасывает план работы, о чем бы сочинение ни было, он набрасывал план. Потом отправляется в библиотеку, подбирает литературу, читает, некоторые книги берет домой, выписывает то, что ему кажется подходящим. Собрав материал, он пишет на одной стороне сочинение, причем карандаш чинился страшно тонко и строчки ложились как нити на бумаге. Это он писал начерно. Затем перечитывает, вносит кое-что новое, заполняя правую сторону листа. Таким образом, оставалось только взять чистую тетрадь и переписать набело. Обыкновенно за свои сочинения он получал пятерки, пятерки с плюсом, даже с двумя плюсами.

Вот он привык так основательно все изучать, изучать не для того, чтобы только не провалиться, ответить учителю, а сам предмет его интересовал. Благодаря этому он предмет изучал хорошо.

У меня до сих пор сохранились его записи. Он изучал французский язык, неправильные глаголы, более трудные склонения и спряжения он выписывал аккуратнейшим образом.

Он со мной языками занимался зимой в городе, а летом в деревне. Я удивлялась его аккуратности. Он кончил курс с золотой медалью около 17 лет и принялся за самообразование. В это время он со мной занимался. Иногда я приходила к нему спрашивать то, что не понимала. Я до сих пор помню такой случай: когда я только поступила в школу, пришлось рисовать карту Европы. Я взяла и от руки нарисовала карту. Он меня заставил переделать и говорит мне: «Кто же так карту рисует. Возьми циркуль, смеряй все, чтобы все было точно». Мне пришлось покориться, но зато вторая карта, которую я ему показала, заслужила его одобрение.

Я занималась с ним языками. Как-то он заставил меня сшить тетрадь для записи слов. Я взяла бумагу, сложила пополам и черной ниткой ее сшила. Он посмотрел и говорит: «Как, белая тетрадь и черные нитки, это некрасиво, кто так делает?» Мы жили тогда в Самарской губернии, там есть сейчас колхоз «Уголок Ленина». Летом он устроил себе такой кабинет: врыл стол, поставил лавочку и с утра до самого обеда сидел и занимался, а ему было только еще 18—19 лет. Никто его не заставлял это делать, но человек сам хотел пополнить свое образование. Он изучал различные серьезные вопросы, всегда делал выписки, конспекты, чтобы лучше запомнить. Занимаясь со мной языками, он заставлял меня переводить саму: «Переводи, как умеешь, если неверно, я помогу, но работать нужно самой». Занятия у нас шли не так, что я долбила слова, а я читала, он останавливал мое внимание на каком-нибудь слове, а через несколько дней возвращался к нему.

Это упорство у него осталось на всю жизнь. Он брал пример с сестры Ольги, которая была очень трудоспособна. Большое влияние оказывал на него старший брат Александр Ильич, который, когда учился в университете, говорил: «Больше 16 часов в сутки я не могу работать». А бывает так: если человек очень способный, то упорство и настойчивость у него не вырабатываются. Он схватывает сверху, а вглубь не идет, и получается пустоцвет, потому что основательно предмет не изучен.

Все выписки, статьи и сочинения Владимира Ильича разрабатывались очень тщательно, упорно, на основе массы материалов.

Наш старший брат погиб в 1887 году за покушение на Александра III. Владимир Ильич брата очень любил, тот был для него высший авторитет, и на него это произвело сильное впечатление. Это был большой толчок к тому, что он сам пошел по революционной дороге. Владимира Ильича называли министром по уму, но ему совершенно не важна была его карьера, где он устроится, как будет служить, а важно было вести революционную работу. Он понимал, что старший брат пошел по неверному пути, чтобы изменить жизнь, нужно добиться освобождения рабочего класса, надо сами массы просветить и двинуть их на борьбу. Все свои молодые годы он упорно работал. Он понимал, что должен хорошо изучить основоположников марксизма и, чтобы вести за собой рабочих, нужно самому теоретически подковаться.

В университете он учился только три месяца. Его вообще неохотно приняли, как брата казненного революционера. Нашей матери посоветовали, чтобы он пошел в Казанский университет, а не в столичный. А там, в Казанском университете, получились беспорядки. У студентов условия были ужасные: кружкам собираться нельзя, везде бегали педеля — надсмотрщики. И вот студенты устроили беспорядок, требовали больших прав себе. Владимир Ильич через три месяца после поступления был исключен и выслан из Казанской губернии Тогда он принялся за чтение и учебу. Он хлопотал, чтобы его пустили за границу учиться — не пустили. Но через четыре года он подготовился и сдал экстерном, экзамен он сдал блестяще, и не потому, что хотел сделаться адвокатом, но какой-то заработок был нужен ему. Но все мысли его были полны борьбой за освобождение, революционной работой.

В 1893 году мы видим его в Петербурге, он там заводит кружки среди рабочих, подбирает подходящую публику, чтобы вести эту работу. Время это было очень трудное. Сейчас вам трудно себе представить, в каких условиях тогда приходилось собираться, чтобы говорить с рабочими. Нужно было отыскивать какую-нибудь квартиру почище, которая не была на заметке у полиции, собирались по нескольку человек, приходилось караулить, нет ли шпиков. Техники, как мы тогда называли, не было никакой, и первый листок, который Владимир Ильич хотел распространить на одном заводе, он написал от руки в четырех экземплярах. Вы подумайте, в скольких экземплярах выходит теперь наша «Правда», и сравните. Два листка попали к рабочим, а два были подхвачены сторожами.

В таких тяжелых условиях начиналась революционная работа. Долго в те времена революционную работу нельзя было вести. Это обращало на себя внимание и кончалось арестом.

В 1895 году Владимир Ильич был арестован. Мы считали, что тюрьма — это санаторий. Не потому, что условия хорошие были, а просто потому, что можно было отдохнуть от беганья, замести следы... А Владимир Ильич пишет в тюрьме книгу «Развитие капитализма в России», а потом связывается с волей и из-за тюремной решетки продолжает вести революционную работу, пишет листки на волю. Тогда был такой порядок: один раз в неделю свидание личное, а второй раз — за решеткой. Все время нужно было быть начеку. Владимир Ильич давал много поручений, что кому передать, и ему нужно было многое передать с воли, а свидание при жандарме, и нужно было делать таким образом, чтобы не попасться. Владимир Ильич шел на всяческие ухищрения: одно слово говорил по-немецки, одно по-французски, одно по-английски. Как-то старшая сестра разговаривала с ним на таком интернациональном языке, подошел жандарм и говорит: «Только по-русски можно говорить». Владимир

Ильич говорит: «Скажи этому золотому человеку то-то и то-то». А фамилия этого человека была Гольдман, что по-немецки значит: золотой человек. Он на всякие такие вещи был очень хитер. Со всеми сидящими товарищами он был в постоянных сношениях, поддерживал их и продолжал работать.

Он написал в тюрьме проект программы, листки. Для того чтобы писать конспиративными чернилами, он устроил маленькие чернильницы из черного хлеба. В тюрьме есть такой глазок, куда смотрит надзиратель за тем, что делает заключенный. Как-то раз на свидании Владимир Ильич смеется: «Какой день незадачливый выпал. Шесть чернильниц пришлось съесть». Каждый раз, как только он начинал писать, кто-нибудь заглядывал, и он отправлял чернильницу в рот.

В ссылке продолжалась такая же работа. У человека была единственная цель — добиться освобождения трудящихся, и к ней он шел очень упорно, очень настойчиво, продолжая работать и в тюрьме, и в ссылке, а позднее в эмиграции.

Несколько слов еще о том, какой человек был Владимир Ильич. Это был очень веселый и жизнерадостный человек. Крокетом и городками он увлекался, как ребенок, и с большим азартом и весельем предавался этим играм.

Он страшно любил ребят. Стоило попасть ему в общество ребят, как начиналась беготня, хохот, кутерьма, точно он век знаком с ними. Даже в 1923 году, когда он был болен, живя в Горках, мы устроили елку, созвали ребят, и, когда они немного расшалились, мы старались их остановить, сдержать, а Владимир Ильич знаком нас останавливал, говорить он тогда уже не мог,— пусть играют, пусть веселятся. Это доставляло ему большое удовольствие.

Владимир Ильич как-то говорил, что наша нравственность вытекает из интересов классовой борьбы пролетариата. Он был настоящий коммунист.

Какие наиболее характерные черты его — большая простота, доступность, демократизм, никакого зазнайства. Когда он был Председателем Совнаркома, он оставался таким же простым человеком. Всякие лишние траты он запрещал. В Музее Ленина висит на стене выговор управляющему делами  за то, что тот повысил ему жалованье, не спросив у него. В квартире всегда очень просто, ничего лишнего, никакой роскоши. Это черты настоящего коммуниста — у него они были особенно ярко выражены. Очень много он оказывал внимания людям. Будете читать Ленинский сборник, увидите массу записок — устройте такого-то, помогите такому-то. У меня была всегда масса поручений от него: достань тому-то шубу, пригласи к тому-то врача, у врача он требовал всегда отчета, что нужно сделать, чтобы товарищ поправился. Очень чуткое и внимательное отношение к товарищам, очень простое отношение . Иногда несдержанные товарищи критиковали его за новые идеи, которые были им непонятны. Он очень спокойно и обстоятельно разъяснял им их ошибки.

Я думаю, что наша красная смена должна учиться не только по большому литературному наследству, которое у нас осталось от Ленина, следуя которому наша партия во главе со Сталиным добилась больших успехов, но вы должны больше знакомиться с Лениным как человеком и коммунистом. В этом смысле вы можете очень многое для себя взять. Это будет для вас очень полезно, чтобы вырасти стойкими коммунистами, достойной красной сменой нам, старым бойцам. Бои предстоят немалые. Вы это можете видеть по Испании, как два класса неприкрыто противостоят один другому, какая идет упорная борьба. Для того чтобы подготовить себя к этой борьбе, к новым боям и победам, нужно хорошо использовать ваши юные годы, когда у вас больше свободного времени, свежая голова и когда вы можете большего достигнуть в смысле подготовки себя к этой работе.

Я выражу пожелание, чтобы вы не только сочинения Ленина хорошо изучили, но больше знакомились с ним как с человеком.

Вопрос: Как Ленин относился к учителям?

Тов. Ульянова. Тут надо немного уйти в область прошлого, чтобы на этот вопрос ответить. Вы не забудьте, что учился он в гимназии в конце прошлого столетия. Гимназии были очень плохие. Учителя были старые реакционеры, которым важно было только одно: продвигаться по службе. Я помню по рассказам Владимира Ильича, что состав учителей был очень плохой. Некоторые выезжали на том, что заставляли зубрить, другие относились к преподаванию спустя рукава. Благодаря этому особого уважения к себе учителя не могли внушить.

Но характерно было для учебы Владимира Ильича то, что он всегда на уроках слушал очень внимательно то, что объясняли, и усваивал урок прекрасно. Иногда старшие сестры, другие члены семьи жаловались, что он крутится и мешает им заниматься. Отец позовет его к себе в кабинет, спросит урок — знает, начинает латинскую грамматику спрашивать — знает...

Здесь уместно привести и следующий, дополняющий эту мысль отрывок из воспоминаний M. И. Ульяновой: «...Он любил жизнь во всех ее проявлениях, и ту страсть, которую он всегда вкладывал в свою работу (о чем ниже), он вкладывал и в отдых, в прогулки и пр. и пр. Он любил людей. Тов. Голубева, близко знавшая Владимира Ильича по Самаре, рассказывает, что он, как стратег, присматривался к каждому новому человеку, имея в виду использовать его. Это же давало ему возможность еще в молодые годы хорошо изучить жизнь. Изучение крестьянства. Необычайно развитое чувство товарищества у Владимира Ильича (поездка в ссылку, помощь товарищам всегда и во всем. Стоило ему, например, заметить, что у того или иного товарища болезненный вид, как он, не долго думая, распоряжался послать к нему врача, посылал съестное, устраивал квартиры, случай в Кракове, когда он принес товарищу, едущему в Россию, подушку и одеяло)». Ред.

Хорошая память и внимание давали ему возможность хорошо запоминать объяснения на уроках, поэтому сидеть дома и зубрить ему не приходилось, и у него была возможность много читать. Отметки были у него хорошие, и он многим товарищам помогал, раньше уходил в гимназию, чтобы объяснить товарищам то, что им непонятно.

Конечно, близкой связи с учителями в то время не могло быть. Он рано встал в оппозицию к старому укладу, к старому строю, а в школе учителя все были допотопные, которые больше своего предмета ничего дать не могли. Сколько-нибудь свободомыслящего человека в учителе не потерпели бы тогда.

Вопрос: Во время работы в партии получались большие разногласия. Порывал ли Ленин личные связи с тем, с кем расходился во взглядах?

Тов. Ульянова. К людям он относился хорошо, но мерило было такое: стоит человек на революционной точке зрения или свернул куда-нибудь. Для него это имело огромнейшее значение. Если разногласия маленькие, их можно было уладить — он выступал с резкой критикой.

Плеханов, например. Ленин относился к нему с большим уважением. Мартов был видный меньшевик. Ленин был с ними очень дружен, а когда он увидел, что они изменили, пошли по другому пути, что для них дело революции не на первом месте, что они идут на соглашательство, для него идея была выше личных отношений, и с ними не могло быть никаких дружеских отношений.

Правда, он потом делал попытку перетащить их. Он ценил Плеханова, это был большой ум. Но быть дружным с человеком, с которым он идейно расходится, он никогда не мог и расходился с людьми, если они стояли на неверном пути и шли на поводу у буржуазии. Но сплошь и рядом для таких заблуждающихся, которых можно перетянуть, он пускал в ход все, чтобы на них воздействовать. Личного он не вносил в борьбу ничего, но принципиальность была большая, и поэтому, если не было никакой возможности столковаться, он с этими людьми порывал.

Ульянова М. И. О В. И. Ленине и семье Ульяновых: Воспоминания. Очерки. Письма. 2-е изд., доп. М.. 1989. С. 146—153