Л. А. Фотиева
НЕИССЯКАЕМАЯ ЭНЕРГИЯ
(Конец мая — ноябрь 1922 года)
Долгие тяжелые годы эмиграции, последствия ранения, переутомление от нечеловеческого напряжения сил, подорвали здоровье Владимира Ильича. Уже к концу 1921 года он начал страдать сильными головными болями и упорной бессонницей.
По предложению Владимира Ильича в декабре 1921 года А. Д. Цюрупа был назначен заместителем Председателя СНК и СТО, с освобождением его от Наркомпрода, а через несколько месяцев на те же должности был дополнительно назначен А. И. Рыков.
В. И. Ленин работал, совершенно не щадя своих сил. Ни просьбы, ни убеждения врачей, родных и ближайших товарищей уделять внимание своему здоровью не имели успеха. Постоянно заботясь о здоровье и своевременном отдыхе товарищей, настаивая на «капитальном ремонте» наиболее заработавшихся и переутомленных, Владимир Ильич решительно отклонял все обращенные к нему просьбы отдохнуть и полечиться и, отделываясь шуткой, говорил, что пока еще довольствуется «текущим ремонтом». Ничто не могло отвлечь его от дела, которому он посвятил свою жизнь. Владимир Ильич продолжал свою огромную, многогранную деятельность.
В январе — мае 1922 года, числясь в отпуске по болезни и живя за городом, Владимир Ильич фактически продолжал осуществлять руководство партией и Советским государством. Ни один принципиально важный вопрос, хозяйственный или политический, касающийся внутреннего или международного положения, не проходил без его непосредственного участия или руководящих указаний. Достаточно сказать, что только в январе 1922 года Владимиром Ильичем было написано около 100 писем, записок и других документов. Владимир Ильич по-прежнему поражал всех своей энергией и творческой инициативой. Глубокое чувство ответственности перед народом и горячая любовь к Родине помогали ему преодолевать болезнь.
Наряду с повседневной текущей работой Ленин писал в эти же месяцы своего «отпуска» теоретические работы большого принципиального и политического значения, например:
проект тезисов «О роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики»; он был принят Политбюро ЦК РКП (б) 12 января 1922 года и опубликован от имени ЦК РКП (б) 17 января 1922 года и затем принят XI съездом РКП (б);
«Проект директивы Политбюро ЦК РКП (б) о новой экономической политике», утвержденный Политбюро 16 января 1922 года и врученный наркомам для руководства;
незаконченная статья «Заметки публициста. О восхождении на высокие горы, о вреде уныния, о пользе торговли, об отношении к меньшевикам и т. п.»;
важнейшая философская статья «О значении воинствующего материализма», опубликованная в № 3 журнала «Под знаменем марксизма», созданного по инициативе Владимира Ильича.
Живя за городом, в Болшеве, в Корзинкине и позже в Горках, Владимир Ильич много раз приезжал в Москву и выступал с большими политическими докладами, провел огромную подготовительную работу к XI съезду партии. Он руководил съездом, выступал на нем 5 раз, в том числе с большим докладом — политическим отчетом ЦК РКП (б), активно участвовал в обсуждении решений съезда, вносил свои предложения. Такая напряженная деятельность не могла не отразиться на состоянии здоровья Ленина, и без того уже подорванного.
Еще весной 1922 года врачи рекомендовали Владимиру Ильичу отдохнуть на юге. В письмах к Серго Орджоникидзе Владимир Ильич просит помочь ему выбрать подходящее место для отдыха.
7 апреля Владимир Ильич пишет тов. Орджоникидзе: «Нервы у меня все еще болят, и головные боли не проходят. Чтобы испробовать лечение всерьез, надо сделать отдых отдыхом.
Вам, при Вашей занятости, вероятно, никак не удастся самому выполнить то, о чем вчера говорили, да и не рационально, конечно, Вам за это браться. Найдите человека исполнительного и внимательного к мелочам и поручите ему (тогда и ругать мне будет приятнее не Вас, кстати сказать)... Боюсь я, признаться, дальней поездки: не вышло бы утомления, ерунды и сутолоки да склоки вместо лечения нервов». И Владимир Ильич снова повторяет: «Найдите человека внимательного к мелочам, и пусть он сделает поаккуратнее».
Но и в этих условиях Владимир Ильич не столько думал о необходимых условиях для своего отдыха, сколько о том, хорошо ли это будет для его близких. 17 апреля Владимир Ильич снова пишет Г. К. Орджоникидзе: «т. Серго! Посылаю Вам еще несколько маленьких справок. Они сообщены мне доктором, который сам был на месте и заслуживает полного доверия: Абастуман совсем-де не годится, ибо похож на «гроб», узкая котловина; нервным не годно; прогулок нет, иначе как лазить, а лазить Надежде Константиновне никак нельзя. Боржом очень годится, ибо есть прогулки по ровному месту, а это необходимо для Надежды Константиновны. Кроме того, Боржом — высота подходящая, Абастуман же высота чрезмерная, больше 1000 метров нельзя. Особенно наш доктор предупреждает против ранней поездки, де будут холода и дожди сугубо до половины июня. На этот последний счет я не так боюсь, если дом не протекает и отапливается, ибо при этих условиях холода и дожди не страшны.
Жму руку. Ваш Ленин.
P. S. Понятно, отдельные дома на подходящей высоте могут... быть вполне годны».
Эта поездка не состоялась.
Позже Мария Ильинична вспоминала, что Владимир Ильич и Надежда Константиновна собрались поехать на Кавказ, но «пошла болтовня» и решили ехать на Урал. Все было приготовлено. Но эта поездка тоже не состоялась, помешала болезнь Владимира Ильича.
Усилившиеся головные боли и общее ухудшение состояния здоровья Владимира Ильича побудили врачей искать причину нездоровья в влиянии на его организм окисления пуль, оставшихся в теле после ранения. В связи с этим 23 апреля в 12 часов дня Владимиру Ильичу сделали операцию по извлечению одной из двух пуль. Операция производилась в Боткинской больнице. Была извлечена пуля, застрявшая в области ключицы. В акте сказано, что «пуля, извлеченная из раны, оказалась размером от среднего браунинга. На конце оболочки крестообразно надрезана через всю толщу оболочки, по протяжению всего конуса пули». Операция прошла благополучно. 27 апреля были сняты швы, и в тот же день Владимир Ильич председательствовал на заседании Политбюро ЦК РКП (б). Однако операция не оказала положительного влияния на здоровье Владимира Ильича.
Во второй половине мая встал вопрос о настоятельной необходимости немедленного длительного лечения и отдыха Владимира Ильича.
Но Владимир Ильич не допускал и мысли о полном перерыве в работе. Готовясь к отъезду в Горки, он принимал все меры к тому, чтобы и в дальнейшем получать исчерпывающую информацию о текущей работе всех учреждений.
21 мая 1922 года Владимир Ильич пишет распоряжение руководителям центральных учреждений и организаций:
«Секретно. Лично.
Всем наркомам (кого нет, заму).
Также во все отдельные учреждения: Центральное статистическое управление, Госплан, Концессионный комитет, Комвнуторг при СТО, Центросоюз и т. п., ВЦСПС, Коминтерн, Профинтерн и т. п.
Уезжая в отпуск на несколько месяцев, я очень просил бы поставить осведомление меня о наиболее важных делах и о ходе выполнения наиболее важных решений, планов, кампаний и т. д. следующим образом:
— посылать мне 1—2 раза в месяц самые краткие (не более 2—3 страниц) сообщения на эту тему и распорядиться о высылке мне важнейших из текущих печатных изданий наркомата, а равно текстов напечатанных важнейших постановлений, а равно проектов. Если наркому самому неудобна эта работа, прошу сообщить, на кого именно (зама, члена коллегии, управдела или секретаря и т. п.) он ее возлагает, поручив этому лицу аккуратно держать связь с моим секретарем (Фотиева, Лепешинская). Через этих же секретарей могут быть посланы всегда запросы по телеграфу или почтой, причем текущие и срочные запросы адресуются не иначе как заму (Рыкову или Цюрупе), а мне лишь в копии».
На своих секретарей Владимир Ильич возлагал обязанность аккуратно следить за исполнением его требований. Они должны были также сообщать о всех поступающих для него книгах и журналах, посылать ему важнейшие из них и перечень остальных. «Из русских газет аккуратно посылать «Правду», «Известия» и «Экономическую Жизнь».
Сноситься регулярно с Коммунистическим Интернационалом и с Н К И Д с просьбой присылать важнейшие иностранные издания, особенно брошюры по текущим вопросам.
Из заграничных русских изданий посылать «Накануне», «Социал-демократ» (меньшевиков), «Зарю» (меньшевиков), «Современные Записки» (эсеров), «Русскую Мысль» и перечень остальных изданий, брошюр и книг».
В последних числах мая Владимир Ильич посылает письмо секретарю ЦК РКП (б) Сталину по поводу концессии Хаммера с просьбой послать это письмо вкруговую членам Политбюро ЦК РКП (б). Владимир Ильич писал: «На основании этих сведений от тов. Рейнштейна1 я даю и Арманду Хаммеру и Б. Мишелю особую рекомендацию от себя и прошу всех членов ЦК о сугубой поддержке этих лиц и их предприятия».
Концессии Хаммера Владимир Ильич придавал особое значение, как первой концессии на территории РСФСР. И не только потому, что она сулила непосредственные экономические выгоды для народного хозяйства РСФСР; он смотрел дальше, считая, что успех концессии мог бы способствовать установлению торговых отношений между РСФСР и США.
«Тут маленькая дорожка к американскому «деловому» миру, и надо всячески использовать эту дорожку»,— пишет Владимир Ильич.
Предложение Владимира Ильича было принято Политбюро ЦК РКП (б) 2 июня 1922 года.
В развитии торговых отношений с капиталистическими государствами Владимир Ильич видел конкретный практический шаг в осуществлении политики мирного сосуществования государств с различным социальным строем.
Здесь проявляется одна из самых характерных черт ленинского стиля — умение в малом видеть большое.
В документах и указаниях Ленина нельзя найти ничего случайного. Каждое, казалось бы, частное указание или предложение, каким бы малым оно ни было, каждая как будто мимоходом оброненная фраза связаны у Ленина с общим планом, общей целью. Частное у Ленина есть неотъемлемая деталь общего плана; общее охватывает все конкретные случаи, объединяет их, подводит итоги.
Это письмо, начатое Лениным 24-го и законченное 27 мая, было последним его документом перед вынужденным длительным перерывом в работе. Болезнь застала Владимира Ильича в Горках, где он вынужден был оставаться четыре месяца под наблюдением врачей.
В Горках Владимир Ильич поселился в Северном флигеле на втором этаже, в маленькой, скромно обставленной комнате и долго не соглашался перейти в Большой дом. Доктор А. М. Кожевников2 лечивший Владимира Ильича с 29 мая 1922 года, вспоминает, что он застал Владимира Ильича в маленькой комнате с двумя окнами на запад и на север. Перед окнами — большие деревья, затемнявшие свет. На окнах — металлические сетки от комаров. Обстановка: кровать, небольшой письменный стол, заваленный книгами, комод, платяной шкаф, два-три стула разных стилей и фасонов. На полу — большой персидский ковер.
Лишь 11 июня удалось врачам и родным Владимира Ильича убедить его перейти в Большой дом, где он будет иметь возможность проводить многие часы на террасе, пользоваться воздухом. 12 июня Владимир Ильич перешел в Большой дом.
4 июня в «Правде» был напечатан врачебный бюллетень о состоянии здоровья Владимира Ильича за подписями профессоров С. Ферстера3 и С. Крамера:
«В четверг, 24 мая, Владимир Ильич захворал острым гастроэнтеритом, сопровождавшимся повышением температуры до 38,5. На почве предшествовавшего общего переутомления это заболевание вызвало ухудшение нервного состояния больного и явления небольшого расстройства кровообращения, которое, однако, в ближайшие дни стало быстро восстанавливаться.
В настоящее время температура Владимира Ильича нормальна, самочувствие хорошее, и больной, которому предписан абсолютный покой в течение ближайшего времени, находится на пути к полному выздоровлению».
Владимира Ильича лечили лучшие русские и иностранные врачи. Он был окружен неустанным вниманием и заботами друзей и семьи. Едва начав поправляться, Владимир Ильич снова стремится к работе.
Во второй половине июня в состоянии здоровья Владимира Ильича наступило некоторое улучшение. В это время лечившие его врачи Крамер, Кожевников и Ферстер считали уже возможным допускать к Владимиру Ильичу близких товарищей, но с условием не вести деловых разговоров. Это условие было неприемлемо для Владимира Ильича, и он предпочел отказаться от таких свиданий.
В эти дни Мария Ильинична писала в секретариат Владимира Ильича, что здоровье Владимира Ильича лучше, он жалуется на то, что надоело лежать, и просит запереть ящики его стола и ничего там не разбирать. Доктор Кожевников записал в эти дни:
11 июня. Владимир Ильич чувствовал себя хорошо. «Совсем хорошо»,— сказал он.
15 июня. Владимир Ильич очень огорчен, что ему не разрешили читать газеты.
18 июня. Был опубликован второй и последний бюллетень о здоровье Владимира Ильича. В нем говорилось, что Владимир Ильич чувствует себя хорошо, но тяготится предписанным ему врачами бездействием.
2 2 июня. Владимир Ильич сказал доктору Кожевникову: «Надо, чтобы мне дали возможность чем-нибудь заняться, так как, если у меня не будет занятий, я, конечно, буду думать о политике. Политика — вещь, захватывающая сильнее всего, отвлечь от нее могло бы только еще более захватывающее дело, а его нет».
2 4 июня был консилиум врачей. Владимир Ильич очень волновался. Спрашивал у профессора Клемперера о состоянии здоровья Цюрупы и, по-видимому, очень расстроился, когда узнал, что положение Цюрупы очень серьезно и он должен немедленно прекратить работу. Владимир Ильич возлагал большие надежды на работу Цюрупы, как своего заместителя по Совнаркому и Совету Труда и Обороны.
После консилиума Владимир Ильич позвал к себе Н. А. Семашко и сказал: «Политикой заниматься мне не позволяют, я Вас не стану расспрашивать, но вот что я Вам скажу: пусть в Гааге будут очень осторожны...» Потом задал вопрос: каковы виды на урожай? Не грозит ли опасность от саранчи?
Получив благоприятные ответы, Владимир Ильич стал расспрашивать Н. А. Семашко о поездке в Крым и о его семье.
Днем Владимир Ильич интересовался, о чем пишут в газетах, расспрашивал о Гааге, о судебном процессе над эсерами. Узнав, что процесс еще тянется, сказал, что напрасно они так делают, ведь в процессе занято столько нужных людей: Луначарский, Покровский, Крыленко и др.
Начиная с середины июля 1922 года Владимир Ильич возобновляет свою политическую деятельность, которая по мере его выздоровления становится все более и более активной и охватывает все больший круг вопросов. Свыше 70 документов было написано Владимиром Ильичем за два с половиной месяца — с середины июля до его возвращения в Москву 2 октября 1922 года, когда он возобновил непосредственное руководство деятельностью партии и Советского государства. Однако имеющиеся документы далеко не раскрывают всей деятельности Владимира Ильича за эти месяцы. Огромное значение имели деловые беседы Владимира Ильича с руководящими работниками, после того как врачи разрешили Владимиру Ильичу принимать их. К сожалению, содержание этих бесед, указания Владимира Ильича, его мудрые советы не были зафиксированы. О них можно только догадываться по сохранившимся документам и скудным воспоминаниям. Но нет никакого сомнения, что эти беседы затрагивали все основные вопросы внешней и внутренней политики. Всегда бдительный, всегда стоящий на страже насущных интересов партии и Советского государства, Владимир Ильич своим авторитетом и влиянием обеспечивал правильные решения важнейших политических вопросов.
В первой половине июля Владимир Ильич, не приступая еще к работе Председателя Совнаркома и СТО и оставаясь в Горках, занимается рядом важнейших вопросов. Он получает весь необходимый информационный материал о работе Совнаркома, СТО и ЦК РКП (б), а также материалы по международным вопросам, внимательно читает протоколы заседаний и запрашивает недостающие номера, беседует по телефону и лично со многими руководящими работниками, приезжавшими к нему в Горки, получает письма, докладные записки, секретную почту из НКИД и ЦК РКП (б), которая по его распоряжению пересылалась ему нераспечатанной, дает поручения своему аппарату, указания руководителям учреждений по различным вопросам большого политического и хозяйственного значения; требует присылки ему книг и журналов, советских и зарубежных, следит за работой XII Всероссийской конференции РКП (б) и V Всероссийского съезда профсоюзов, пишет приветствие V Всероссийскому съезду профсоюзов и все больше и больше включается в текущую работу по руководству Советским государством и партией.
В числе вопросов, которыми занимался В. И. Ленин в июле — сентябре 1922 года, были следующие:
о работе Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ),
о научной организации труда и системе Тейлора,
о концессиях, и в особенности о концессии Уркарта и американской концессии на нефть,
о работе американского тракторного отряда в Пермской губернии и американских отрядов технической помощи России в зерновых совхозах в Тамбовской и Одесской губерниях,
о работе Наркомфина и мерах борьбы с нэпманами по линии финансового аппарата,
о золотом запасе Советской республики,
об использовании буржуазных специалистов,
о катастрофическом положении в Донбассе,
о трудгужналоге,
об однодневной переписи советских служащих,
о Центросоюзе в условиях новой экономической политики,
о работе Госплана,
о кодексах законов Советской власти, о Пролеткульте,
о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик и др.
Участие Владимира Ильича в разработке и решениях по перечисленным выше вопросам не ограничивалось каким-либо одним документом. Он настойчиво возвращался к каждому принципиальноважному вопросу, еще и еще раз тщательно обдумывая решение. По каждому важному вопросу Владимир Ильич запрашивал заключения руководящих товарищей и других компетентных в данном деле работников, считался с их мнением, принимал советы и замечания, если считал их справедливыми.
Начиная с 11 июля Владимир Ильич имел ряд свиданий и бесед по политическим вопросам со многими руководящими работниками.
11 июля у Владимира Ильича было свидание со Сталиным. Оно было более продолжительным, чем предполагалось, так как Владимира Ильича трудно было остановить. Беседой Владимир Ильич остался очень доволен и вкратце рассказал ее содержание доктору Кожевникову. Говорили об урожае, который ожидается очень хороший, только еще не выяснено, во сколько раз он превысит прошлогодний. Затем Владимир Ильич сказал, что к эсерам будет применена условная амнистия, так как они заявили на суде, что будут продолжать вооруженную борьбу с Советской властью. Если они это действительно заявили, то это бестактно и даже глупо с их стороны, сказал Владимир Ильич, и, конечно, при таких условиях другого приговора быть не может. Будет сдержано обещание, данное в Берлине высшая мера наказания не будет применена, но амнистия будет условная, и если борьба возобновится, то амнистия будет аннулирована4.
Владимир Ильич сказал, что ходом дела на международной конференции в Гааге5 он в общем доволен, но считает, что события идут слишком быстро, если бы дело шло медленнее, то успех был бы полнее и раскол, уже намечавшийся, был бы глубже. По-видимому, все же Франция, Америка и Япония расколются.
В тот же день Владимир Ильич в письме Каменеву писал: «Только что услыхал от сестры о бюллетенях, вами обо мне выпущенных. И хохотал же! Послушай, ври, да знай же меру».
В эти месяцы лечения и относительного отдыха Владимир Ильич особенно много просматривал книг, журналов и других печатных изданий.
13 июля Владимир Ильич пишет мне: «Можете поздравить меня с выздоровлением. Доказательство: почерк, который начинает становиться человеческим». И дальше Владимир Ильич просит готовить ему книги и посылать списки: «1) научные, 2) беллетристику, 3) политику (последнюю позже всех, ибо она еще не разрешена).
Пожалуйтесь Рыкову (Цюрупа уехал?) на всех секретарш: ведут себя плохо, болеют от малярии и пр. Пусть распишет их на отдых в Ригу, в Финляндию, под Москву и т. п. Думаю, что Рыков должен объявить выговор Смольянинову и Вам за нерадивую заботу о секретаршах.
Привет! Ленин». Письмо Владимира Ильича было написано хорошим, твердым почерком.
Утром Владимир Ильич читал книгу Тейлора «Организация промышленных предприятий».
Списки получаемых для Владимира Ильича книг аккуратно посылались ему, согласно его указаниям, библиотекарем Ш. М. Манучарьянц.
Сохранился, хотя далеко не полный, перечень некоторых книг, газет и журналов, которыми пользовался Владимир Ильич летом и осенью 1922 года в Горках. Газет — 32 названия, большое количество их на английском языке, выходивших в Лондоне, Нью-Йорке, Калькутте. Несколько газет — на немецком, французском и итальянском языках. Журналы: «Коммунистический Интернационал», «Под знаменем марксизма», «Красная новь», «Красная книга», «Книга и революция», «Огонек», «Крокодил» и др. 137 журналов на английском, французском и немецком языках; два тома Маркса и Энгельса; Гегель «Феноменология духа», «Наука логики»; несколько работ по вопросам экономики и политики Советского государства; художественная литература, в частности «Мои университеты» Горького и др.
На многих книгах и журналах, полученных Владимиром Ильичем в Горках летом 1922 года, имеются его пометки, что свидетельствует о том, что Владимир Ильич их читал. Владимир Ильич подчеркивал или отчеркивал отдельные места текста, фамилии авторов и пр. На тех книгах, которые Владимир Ильич желал сохранить у себя в кабинете, он обычно надписывал карандашом: «Экз. Ленина».
Надпись «Экз. Ленина» имеется на № 7—8 (июль — август 1922 г.) журнала «Под знаменем марксизма». Кроме того, Владимир Ильич делает в нем пометки на 15 страницах напечатанной в этом номере журнала статьи Бухарина «Буржуазная революция и революция пролетарская». На книге «Старый товарищ Александр Павлович Скляренко. 1870—1916 гг.» (Сборник статей изд. комиссии по истории Октябрьской революции. ГИЗ, 1922). На обложке брошюры Сокольникова «Задачи финансовой политики» (Инструктивный доклад, прочитанный агитаторам ЦК 17 марта 1922 г.) В. И. Ленин подчеркивает фамилию автора и дату доклада и т. д.
На материалах, которые Владимир Ильич считал нужным сохранить в своем секретариате, он обычно делал надпись: «В архив». Такие надписи сделаны Владимиром Ильичем, как будет сказано дальше, на некоторых из посланных ему в эти месяцы 1922 года материалах.
14 и ю л я. В 12 часов 30 минут у Владимира Ильича был Каменев. Свидание продолжалось l'/2 часа, из них 1/2 часа за обедом. Владимир Ильич жадно слушал рассказ Каменева, задавал вопросы,всем интересовался. Особенно ему было, по-видимому, приятно узнать о стабилизации рубля и о прекрасном урожае. Беседа шла также о работе ЦК РКП (б) и о положении в НКПС.
16 июля. Владимир Ильич беседовал с Бухариным.
18 июля. Профессор Ферстер разрешил Владимиру Ильичу до воскресенья читать газеты за май, июнь и июль, а с воскресенья начать читать новые газеты. Владимир Ильич очень этому обрадовался.
18 июля. Владимир Ильич пишет Сталину: «Поздравьте меня: получил разрешение на газеты! С сегодня на старые, с воскресенья на новые!»
2 0 и 21 июля Владимир Ильич читал газеты и нервничал.
Чтение газет, несомненно, вызывало у Владимира Ильича стремление немедленного активного участия в политической жизни, влияния на политические события, о которых он узнает из газет. Вынужденная бездеятельность была ему тягостна.
2 1 июля Владимир Ильич дает указания о ремонте в его городской квартире. Требования Владимира Ильича были очень скромны. Он писал, что при ремонте, который следует провести в один или два приема, по указанию Марии Ильиничны, должны быть сделаны абсолютно звуконепроницаемые перегородки между комнатами, абсолютно нескрипучие полы, должна быть произведена очистка квартиры и устроена вентиляция... «Если возможно, устроить еще форточки во всех комнатах (нечто вроде дыр в стенах) так, чтобы и зимой можно было держать приотворенными всю ночь»6. Ремонт затянулся, и в сентябре, перед возвращением в Москву, Владимиру Ильичу пришлось снова вернуться к этому вопросу.
2 7 июля при посещении Ферстера и Крамера Владимир Ильич рассказал, что в газетах его расстроило известие об убийстве Джемаля-паши. Владимир Ильич придавал этому большое политическое значение7.
28 июля Владимир Ильич получил письмо от Сталина, в котором он советует Владимиру Ильичу принять американского корреспондента. Владимир Ильич от этого категорически отказался.
30 июля было свидание со Сталиным, которое продолжалось 1 час 20 минут.
Здоровье Владимира Ильича быстро улучшалось, и он стал все больше тяготиться бездействием.
По мере выздоровления Владимира Ильича свидания его с руководящими работниками становились все чаще и продолжительнее. Нередко они носили характер настоящих деловых докладов и продолжались от одного до двух часов. С 11 июля по октябрь у Владимира Ильича перебывало около 30 человек. Некоторые из них — повторно. Среди них: М. И. Калинин, Г. И. Петровский, Л. Б. Красин, И. В. Сталин, А. И. Свидерский, И. И. Скворцов-Степанов, Л. Б. Каменев, Г. К. Орджоникидзе, Н. Л. Мещеряков, Н. Н. Крестинский, Д. 3. Мануильский, Ф. Э. Дзержинский, Л. М. Хинчук, Г. Е. Зиновьев, Е. А. Преображенский, Я. Э. Рудзутак, Н. И. Бухарин, Г. Я. Сокольников, М. К. Владимиров, X. Г. Раковский, Л. Д. Троцкий, руководящие товарищи из Грузии, Армении, Азербайджана и др.
3 августа Владимир Ильич читал доклад наркомфина о финансовой политике и художественную литературу.
4 августа. В Москве собралась XII Всероссийская конференция РКП (б). Открывая конференцию по поручению ЦК РКП (б), председательствующий сообщил, что здоровье Владимира Ильича, по заключению авторитетнейших врачей, как русских, так и иностранных, восстановилось и ему нужен только временный отдых. За последние две недели члены Политбюро имели возможность видеть его и беседовать с ним по ряду вопросов.
По предложению петроградской делегации конференция единогласно приняла приветствие В. И. Ленину.
На вечернем заседании конференции 5 августа И. В. Сталин сообщил, что он был вызван к Ленину, который уполномочил его передать конференции благодарность за приветствие. При этом Владимир Ильич выразил надежду, что недалек тот день, когда он вернется на работу. Это сообщение было встречено бурными аплодисментами всех участников конференции.
7 августа Владимир Ильич чувствовал себя не совсем хорошо, тем не менее у него было свидание с Г. К. Орджоникидзе, Г. И. Петровским и Н. Н. Крестинским.
11 августа у Владимира Ильича было короткое свидание с председателем Азербайджанского ЦИК С. А. Агамали-оглы. Владимир Ильич расспрашивал его о положении в Азербайджане.
15 августа был Сталин. Часовая беседа утомила Владимира Ильича.
16 августа Владимир Ильич пишет секретарю ЦК РКП (б) записку с просьбой распорядиться выдать вещи и оказать помощь с квартирой Л. Бороздич, пробывшей 12 лет на поселении по одному делу с братом Владимира Ильича А. И. Ульяновым.
17 августа был М. К. Владимиров. Получасовая беседа
носила характер доклада. Владимир Ильич остался очень доволен.
21 августа у Владимира Ильича было получасовое свидание с Л. Б. Красиным.
8 тот же день Владимир Ильич пишет замнаркомфину тов. Владимирову о своем согласии с ним по вопросу об аппарате Наркомфина: «Насчет аппарата Вас обижают несправедливо. Я вполне с Вами согласен и сообщаю это и Сталину и Рыкову. Насчет уловления «нэпманов» советую очень обдумать (может быть, посадив на это архиконспиративно Розенгольца8 и еще 1—2 товарищей), что нам делать вскоре: вводить ли подоходный налог или принудительный заем? или: что раньше?
Сведений местные финансы уже дали не мало. Надо их систематически собрать, обработать, выудить имена и тогда решить поставленный вопрос» .
17 сентября Владимир Ильич снова спрашивает тов. Владимирова: «...думали ли Вы о подоходном налоге и о принудительном займе? Кратко: какие выводы (только итоговые)» .
Одним из вопросов, которому Владимир Ильич уделял особенно много внимания, постепенно включаясь в текущую работу, был, как он говорил, старый и вечно новый вопрос о советском аппарате. Постоянно заботясь об улучшении работы советского аппарата, Владимир Ильич большие надежды возлагал на Наркомат рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), как на орган проверки исполнения решений правительственных органов и переделки госаппарата. Народным комиссаром РКИ до XI партсъезда был тов. Сталин. После избрания его генеральным секретарем ЦК РКП (б) народным комиссаром РКИ был назначен тов. Цюрупа, бывший в то же время зампред СНК и СТО. В коллегию НК РКИ были введены новые работники, некоторые из которых работали раньше с А. Д. Цюрупой в органах Наркомпрода. В коллегию РКИ вошли тт. А. И. Свидерский, Л. И. Рузер, Н. А. Реске и Е. Ф. Розмирович, ведавшая отделом научной организации труда. В августе 1922 года тов. А. Д. Цюрупа, тяжело больной, находился на излечении в Германии, замнаркома РКИ В. А. Аванесов лечился от туберкулеза в Давосе (Швейцария). Как организация работы РКИ, так и методы ее не удовлетворяли Владимира Ильича.
21 августа. Владимир Ильич написал письмо о работе РКИ, адресовав его всем членам коллегии. Из этого письма видно, что Владимир Ильич уже в то время серьезно обдумывал ту реорганизацию РКИ, о которой подробно писал в своих последних статьях в январе — феврале 1923 года. Владимир Ильич писал: «Я очень жалею, что Цюрупе не удалось поработать в РаКри. Боюсь, что работа не совсем правильно стоит. Тип работы — отдельные обследования и доклады. Старина. А переделки аппарата и улучшения его нет. Нет образцовых аппаратов, построенных сплошь из коммунистов или сплошь из учеников совпартшкол; нет систематически выработанных норм работы, кои бы можно было прилагать к другим ведомствам; нет систематических измерений того, что могут сделать совработники в тех или других отраслях в неделю и т. п.
Я все надеялся, что приток новых работников в коллегию РаКри оживит дело, но из расспросов Сталина не мог видеть этого. Прошу черкнуть мне, а потом устроим, буде надобно, свидание». Дальше Владимир Ильич снова задает вопросы: нельзя ли сократить штат с 8000 до 2000, увеличив втрое зарплату, и поднять квалификацию?
Владимир Ильич предлагает показать это письмо Аванесову, если он скоро приедет
В ответ на это письмо Владимир Ильич получил письмо и материалы о работе РКИ от тов. Свидерского, который просил принять его для беседы, но Владимир Ильич чувствовал себя плохо и не смог его принять. В ответном письме Свидерскому Владимир Ильич благодарит его за присланные материалы и выражает тревогу за положение дела в РКИ. Он пишет: «А. Д. Цюрупа нервно заболел (эти знаменитые немцы лечили его только от сердца) и оставлен надолго в Германии.
Надо взяться без него; обдумать всерьез кому и как; посоветоваться со Сталиным».
Владимир Ильич предлагает Свидерскому изо всех сил взяться за Рабкрин и дает конкретные указания: «Составьте надежных людей, 2—3, из коллегии, поручите им начать сейчас же коренное преобразование (вместо 8000—2000, повышение качества; серьезно изучить нормализацию и т. п.)».
22 августа. У Владимира Ильича было свидание с зампред СНК и СТО Рыковым.
В последние дни августа Владимир Ильич чрезвычайно заинтересовался прочитанной им в «Известиях» заметкой о работе американского тракторного отряда в Пермской губернии. Еще в мае 1922 года «Общество друзей Советской России» (в Америке), ставившее своей целью оказать техническую помощь Советской России, послало в Пермскую губернию, в запущенный совхоз Тойкино, близ Кизельских угольных копей, отряд из 22 тракторов под руководством Гарольда Вэра. Отряд проделал большую работу по пропаганде среди крестьян методов коллективной обработки земли при помощи тракторов и других земледельческих орудий. В заметке «Реальная помощь Советской России», подписанной «Г. В.», опубликованной в «Известиях ВЦИК», 25 августа 1922 года кратко сообщалось о проделанной работе и о встретившихся трудностях. Владимир Ильич, прочитав заметку, послал Рыкову в последних числах августа вырезку из газеты со своей запиской, в которой советует обратить сугубое внимание на это дело: «Проверить (через управдела или секретаря).
Если правда, поддержать всячески.
Вышло ли что у Рутгерса? Навряд.
А здесь если вышло, надо и орден Трудового Знамени дать; — и письмо послать в Америку (от Вас или от меня); ...и заставить Наркомфин или Наркомзем разработать спешно облегченные условия привлечения еще тракторов (осенью; теперь, чтобы успеть).
Это, видимо, деловой пример; деловая помощь; а у нас бюрократизма — бездна!
Поручите секретарю или управделу черкнуть мне ответ. Ваш Ленин» .
1 сентября тов. Смолья ни нов сообщает Владимиру Ильичу, что им послана телеграмма председателю Пермского губисполкома с просьбой ознакомиться с работой группы на месте, установить их нужды и оказать им всемерную поддержку.
Не получив ответа из Перми, тов. Смольянинов 23 сентября сообщает Владимиру Ильичу, что в Пермь послана повторная телеграмма и что он сговорился с аппаратом ЦК РКП (б) о запросе по партийной линии.
Придавая большое значение этому виду помощи Советскому государству, Владимир Ильич и в дальнейшем продолжает внимательно следить за работой отряда Гарольда Вэра в Пермской губернии, а также других подобных отрядов, организованных американским обществом технической помощи Советской России в Тамбовской и Одесской губерниях, и оказывать им всестороннюю помощь по облегчению ссуд, обеспечению горючим, постройке жилищ, ремонту тракторов и пр. 20 октября 1922 года Владимир Ильич пишет письмо «Обществу друзей Советской России» (в Америке) и «Обществу технической помощи Советской России» с выражением глубокой признательности за оказываемую ими помощь .
К концу августа здоровье Владимира Ильича заметно улучшилось.
29 августа у Владимира Ильича было свидание с И. И. Скворцовым-Степановым.
30 августа доктор Кожевников записал, что состояние Владимира Ильича хорошее. Боится, что трудно будет в таком состоянии ждать еще целый месяц возвращения к работе. Отбирает книги для чтения на этот месяц. Откладывает книги для отправки в Москву. Утром была беседа со Сталиным по различным вопросам внутреннего и международного положения.
31 августа был Свидерский. Беседа с Владимиром Ильичем о работе РКИ продолжалась 1 час 20 минут.
Владимир Ильич был удовлетворен посылкой ему книг. В письме ко мне от 31 августа он пишет: «За книги большое спасибо. Теперь имею их массу и начну возвращать пачками. За «Ауфбау» тоже спасибо. Вина за промедление ложится не на Вас, а должно быть на Берлин».9
Письмо В. И. Ленина от 31 августа дышит бодростью и жизнерадостностью. Он полон энергии и деятельно готовится к возвращению в Москву. Предвидя, что предстоящая работа будет напряженной, он заботится о том, чтобы работники его секретариата и управделами воспользовались отпусками и успели бы отдохнуть до его приезда, так как придется работать очень интенсивно. Вскоре были отправлены в отпуск управделами СНК и СТО Н. П. Горбунов, а затем и я.
31 августа Владимир Ильич в письме Рыкову просит его «написать, кому следует, в Кр ым (если не знаете кому, то через Семашку), что я прошу подвергнуть там особому откорму Л. А. Фотиеву, дабы мне ее вернули вполне работоспособной...». 1 сентября замуправделами СНК и СТО В. А. Смольянинов пишет Владимиру Ильичу: «Тов. Фотиева должна уехать в отпуск 2 или 5 сентября».
В этот день Мария Ильинична записала свою беседу с Владимиром Ильичем: «Сегодня речь зашла о китайском языке, который состоит из слогов, и о том, что надо бы ввести алфавит, что можно будет сделать только после революции. Ильич заметил при этом, что, по всей вероятности, и в Западной Европе после революции придется ввести новую экономическую политику. Разве только Швейцария и Германия смогут обойтись без этого».
В один из сентябрьских дней Мария Ильинична вспоминает, что за последние дни Владимир Ильич много гулял. «На днях ездили сравнительно далеко в лес за брусникой. Ильич очень любит детей, и с крестьянскими ребятами у него всегда длинные и веселые разговоры. Часто, бывало, мы дорогой забирали целый автомобиль белокурых головенок и катали их».
В сентябре Владимир Ильич чувствовал себя уже значительно лучше, был бодр, часто шутил и смеялся и все больше приобретал уверенность в том, что здоровье его восстановится полностью. Увеличилось число посетителей, приезжавших к Владимиру Ильичу в Горки для деловых бесед. Все шире и разнообразнее был круг вопросов, которыми занимался Владимир Ильич.
Владимир Ильич считал одной из важнейших задач, стоящих перед советским народом, приобретение культурных приемов и навыков труда. Поэтому особенно много внимания он уделял вопросам научной организации труда, как одного из действенных средств для достижения этой цели. Еще весной 1918 года В. И. Ленин в статье «Очередные задачи Советской власти» писал: «Учиться работать — эту задачу Советская власть должна поставить перед народом во всем ее объеме». Говоря о системе Тейлора, Ленин указывал, что наряду с утонченной эксплуатацией рабочих она содержит ряд богатейших научных завоеваний в деле выработки правильных приемов работы, наилучших систем учета и контроля и т. д. и что «Советская республика во что бы то ни стало должна перенять все ценное из завоеваний науки и техники в этой области. Осуществимость социализма определится именно нашими успехами в сочетании Советской власти и советской организации управления с новейшим прогрессом капитализма».
К вопросу о научной организации труда Владимир Ильич возвращался неоднократно и в последующих своих выступлениях и статьях, особенно часто в 1921 —1922 годах. В последних числах августа 1922 года Владимир Ильич познакомился с книгой одного из видных деятелей меньшевизма, О. А. Ерманского (Когана), «Научная организация труда и система Тейлора». Эта книга заинтересовала Владимира Ильича, и в незаконченной статье «Ложка дегтя в бочке меда» он дает о ней похвальный отзыв. «Г-н. О. А. Ер-манский написал очень полезную и очень хорошую книгу...» Владимир Ильич пишет далее: «В целом книга вполне годится, по моему мнению, для того, чтобы быть признанной обязательным учебником для всех профшкол и для всех школ 2-ой ступени вообще. Научиться работать — это теперь главная, действительно общенародная задача Советской республики. Добиться поголовной грамотности; ни в коем случае не ограничиться этим, а во что бы то ни стало пойти дальше и перенять все действительно ценное из европейской и американской науки; — это наша первейшая и главнейшая задача».
Однако Владимир Ильич отмечает серьезный недостаток книги, мешающий тому, чтобы признать ее учебником: многоречивость автора, ненужные повторения одного и того же. «Книга г-на Ерманского чрезмерно велика, и без всякой надобности. Это мешает ее популярности...» — пишет Владимир Ильич. Заметка Владимира Ильича, к сожалению, осталась незаконченной.
Владимир Ильич очень интересуется работой отдела нормализации труда НК РКИ. 1 сентября Владимир Ильич пишет письмо замнаркома РКИ Аванесову, который заканчивал лечение за границей и должен был вскоре вернуться в Москву, о работе отдела нормализации труда НК РКИ. Владимир Ильич указывает В. А. Аванесову, что необходимо достать литературу, и немецкую и американскую, по вопросу о нормализации труда: «Собрать все сколько-нибудь ценное, особенно по части нормализации работы бюрократической (порядок обмена бумажек; формы; контроль; переписка на машинке; запросы и ответы и т. д. и т. п.).
По-моему, нам теперь поучиться у Европы и Америки самое нужное».
Владимир Ильич советует не полагаться без особой проверки на Ерманского, которому поручил это дело Свидерский, потому что Ерманский — меньшевик «и в его книге видна некоторая злостность (хотя книга все же хорошая)... Я считаю, что нормализацию бумажной работы мы должны выработать, и ее потом применять всюду. Это самое важное. Если Вас пустят посмотреть одно из лучших учреждений в Германии или Норвегии, стоит остаться на недельку.
Главное: нормы (т. е. сколько человек на такую-то сумму работы). Мы потом заставим у себя работать и Центральное статистическое управление.
Прошу Вас, по использовании этого письма, переслать и А. Д. Цюрупе. Пока он болен, я не хочу его тревожить».
3 сентября в газете «Правда» была опубликована статья Ф. Кина «Спецы». Использованию практического опыта буржуазных специалистов в строительстве социалистического государства и привлечению их на сторону Советской власти Владимир Ильич придавал исключительное значение. Он настойчиво призывал советских работников осторожно и умело подходить к специалистам, учась у них, заимствуя их практический опыт и технические знания и в то же время помогая им расширять свой кругозор. Надо беречь как зеницу ока «всякого спеца, работающего добросовестно, со знанием своего дела и с любовью к нему, хотя бы и совершенно чуждого коммунизму идейно», учил Ленин.
Содержательная статья Кина не могла не заинтересовать Владимира Ильича. Кин писал, что «спецов» можно разбить на две категории, из которых одна враждебна Советской власти, другая же будет все больше втягиваться в сотрудничество с нею. Задача Советской власти — способствовать такой дифференциации. Кин приводит статистические данные, полученные в результате опроса 230 беспартийных инженеров, работающих в советских учреждениях и трестах, об их отношении к Советской власти, к своей работе, об отношении их к взяточничеству, о том, что они читают, как представляют себе перспективу развития народного хозяйства. На основании изучения анкет Кин разделяет специалистов на две группы: 1) бывшие собственники предприятий и занимавшие видные посты в правительственных учреждениях, директора крупных предприятий, члены правлений акционерных обществ и пр. и 2) рядовые инженеры, пролетарская интеллигенция, но в подавляющем большинстве все еще верные слуги капиталистов.
О том, что статья Кина не прошла не замеченной Владимиром Ильичем, говорит его запись в конспекте речи, которую он предполагал произнести на X Всероссийском съезде Советов в декабре 1922 года: «20. Статья Кина». И в дальнейшем, в дни тяжелой болезни в феврале 1923 года, в связи с поручением А. Д. Цюрупе Владимир Ильич снова упоминал статью Кина.
Как рассказывала Мария Ильинична, Владимир Ильич неоднократно в беседе с нею упоминал о статье Кина, просил ее переговорить с автором, передать ему отзыв Владимира Ильича и выяснить, где он работает.
3 сентября фотограф сделал несколько фотографий Владимира Ильича: в машине, в саду, с детьми, в комнате.
4 сентября у Владимира Ильича было свидание с Дзержинским, во время которого Владимир Ильич высказал свое отношение к концессионному договору с Уркартом. Уркарт, крупный английский промышленник, возглавлявший антисоветские круги в Англии, был председателем Русско-азиатского объединенного общества, которое до революции владело богатейшими источниками цветных металлов на Урале и в Сибири. Уркарт вел переговоры с нашим полпредом в Лондоне Л. Б. Красиным о предоставлении ему концессии на бывшие владения этого общества. Владимир Ильич с самого начала очень осторожно относился к этому предложению, а в дальнейшем был решительно против заключения договора с Уркартом. Тотчас после свидания и беседы с Владимиром Ильичем Дзержинский телефонограммой сообщает Сталину следующие директивы Владимира Ильича: «Дать концессию Уркар-ту только при условии предоставления нам большого займа.
Ознакомиться всем членам Политбюро с запиской комиссии Михайлова, выезжавшей для обследования подлежащих сдаче в концессию Уркарту заводов и высказавшейся отрицательно.
Враги рассчитывают на полное разрушение основного капитала нашего транспорта и промышленности. Необходимо изыскать средства на восстановление этого капитала путем обложения налогами всех предметов потребления, доведя до максимума на такие предметы, как сахар, пиво.
Иметь в виду внутренний принудительный заем и подоходный налог».
9 сентября предварительный концессионный договор с Уркартом был подписан Красиным в Берлине. Владимир Ильич был против его утверждения и 12 сентября пишет секретарю ЦК РКП (б) Сталину для членов Политбюро:
«Прочитав договор Красина с Уркартом, я высказываюсь против его утверждения. Обещая нам доходы через два или три года, Уркарт с нас берет деньги сейчас. Это недопустимо совершенно. Михайлов, предкомиссии, специально ездивший изучать на месте концессию Уркарта, доказал, что в разрушениях виноваты не мы, а иностранцы. И мы же будем платить!! Облегчение мы будто бы получим через х (икс) лет, а платить сами начинаем тотчас!
Предлагаю отвергнуть эту концессию.
Это кабала и грабеж.
Напоминаю заключение комиссии Михайлова. Оно было против концессии.
Ни одного серьезного довода не прибавилось. Надо отвергнуть. Прошу Вас довести это до сведения членов Политбюро.
С к. пр. В. Ульянов (Ленин)
P. S. Это — хитрость, будто эта концессия не будет прецедентом.
Наверное и непременно будет прецедентом. Фактически так сложится непременно и невзирая ни на какие словеса и заверения.
И вообще все, вскрытое комиссией Михайлова, абсолютно не учтено. Ряд доводов против такой концессии.
___________ Ленин».
В письме к Зиновьеву для членов Политбюро 18 сентября Владимир Ильич снова возвращается к вопросу о концессии Уркарта. «Насчет Уркарта я отказываюсь от своих колебаний,— пишет Владимир Ильич.— Есть уже американские предложения. Баку гораздо важнее и лучше. Есть решение комиссии ЦК (Смилга+ +Андреев+Красин), которое прямо нарушено Красиным. Есть все прочие минусы (99 лет; необъятность размеров и пр.).
P. S. Дайте прочесть членам Политбюро.
Ваш Ленин».
Вопрос о концессионном договоре с Уркартом несколько раз слушался на заседаниях Политбюро и был внесен на октябрьский пленум ЦК РКП (б). Пленум ЦК РКП (б) 5 октября принял решение об отклонении договора. 6 октября постановление об отклонении договора с Уркартом было утверждено Совнаркомом.
5 сентября Владимир Ильич посылает тов. Смольянинову для передачи зампред СНК и СТО Рыкову письмо по вопросу о проведении однодневной переписи совслужащих в Москве и Петрограде. (Письмо не найдено.)
В эти дни посещения Владимира Ильича участились.
Каждый день теперь бывает кто-нибудь из визитеров. Сегодня был Калинин, записывает Мария Ильинична.
После свидания с Владимиром Ильичем М. И. Калинин записал в своем дневнике: «Владимир Ильич был довольно оживлен, думает с октября приступить к работе, хотя опасается, как бы врачи не запретили»10.
6 сентября с согласия профессора Ферстера Владимир Ильич кроме регулярного чтения русских газет начинает чтение заграничных иностранных и русских белогвардейских газет.
В этот день после обеда Владимир Ильич имел свидание с председателем правления Центросоюза тов. Хинчуком и беседовал с ним о его брошюре «Центросоюз в условиях новой экономической политики».
Владимир Ильич очень заинтересовался этой брошюрой, как первым опытом подведения итогов нэпа в области кооперации. Через несколько дней Владимир Ильич просит тов. Хинчука прислать ему корректуру брошюры, хотя бы и неправленную, и спрашивает: «Нельзя ли было бы (если только это не задержит издания: задерживать ни в коем случае не следует) — нельзя ли было бы добавить таблицы
о росте оборота по кварталам
о числе мест продажи в деревнях
(и по районам)
о размерах продажи в деревнях о % расходов (к обороту)
0 числе служащих и т. п.
Вообще,— пишет Владимир Ильич,— мне кажется необходимым иметь точные данные для характеристики того, как глубоко проникает оборот в деревню и как широко и как именно...».
Получив корректуру, Владимир Ильич 17 сентября пишет тов. Хинчуку: «Я получил. Сел читать, но я рассчитывал не возвращать. Пишите (или телефонируйте, если очень спешно), когда должен вернуть».
Возвращая корректуру на следующий же день, Владимир Ильич просит тов. Хинчука прислать ее еще раз в сверстанном виде и делает ряд указаний о необходимых добавлениях, которые показывают, как глубоко вникал Владимир Ильич в содержание брошюры и какое значение ей придавал.
«Нельзя ли добавить:
1) подробности о сокращении аппарата? По видам служб?
2) то же о нормализации (у вас, говорят, есть отдел)?
3) то же о сравнении данных (всех вообще) по кварталам?
4) то же в скольких волостях (и %) ив скольких деревнях (и % от всех деревень) есть пункты продажи?
5) цена чая? не низка ли? сознаете ли Вы, что это предмет роскоши? Как определяете допустимый maximum цены чая?
6) деление продуктов на необходимые и роскошь?
7) продажа орудий сельскохозяйственных и в том числе усо-
вершенствованных? меры пропаганды их?
С ком. приветом Ленин.
P. S. Брошюра очень хороша».
Замечания Владимира Ильича были учтены тов. Хинчуком. Брошюра была опубликована в конце 1922 года Центральным союзом потребительских обществ.
Вопрос о Центросоюзе не переставал интересовать Владимира Ильича и позже. Во время тяжелой болезни, в январе — феврале 1923 года, как видно из секретарских записей, Владимир Ильич предполагал продиктовать статью на эту же тему: «Центросоюз и его значение с точки зрения нэпа». Но сделать это он не успел.
7 сентября Владимир Ильич поручает тов. Смольянинову прислать ему брошюры И. Беспрозванного «Распланировочное бюро в небольшом заводском предприятии, организованное по системе Тейлора» и его же «Современная организация американских заводов» и еще узнать в архиве ВСНХ, кем была разрешена или направлена к изданию эта вторая брошюра... Получив на другой день справку, что она была направлена к изданию НТО ВСНХ в декабре 1918 года тиражом 10 тысяч экземпляров, как популярная брошюра для рабочих, Владимир Ильич затребовал выписку из протокола редакционного совета Техиздата от 21 декабря 1918 года с решением по этому вопросу, которая и была ему послана. Позже, уже за несколько дней до возвращения в Москву, Владимир Ильич справляется о съезде по вопросам нормализации труда, ходом и результатом которого он крайне интересовался.
9 сентября Владимир Ильич получил письмо председателя ВЦСПС Томского с просьбой послать приветствие предстоящему V Всероссийскому съезду профсоюзов. В ответ Владимир Ильич пишет Томскому: «Глубокоуважаемый т. Томский! С большим удовольствием исполню Вашу просьбу. Черкните, пожалуйста, есть ли у Вас особые темы, которых я должен коснуться в своем письме, или нет. Отстал я сильно и не знаю, удобно ли будет ограничиться общим и простым приветствием, или надо побеседовать более или менее обстоятельно о какой-нибудь специальной теме. С горячим коммунистическим приветом всему президиуму. Ленин».
10 сентября у Владимира Ильича было свидание с Томским, которое продолжалось полтора часа.
Здоровье Владимира Ильича улучшилось настолько, что консилиум врачей 11 сентября нашел возможным разрешить ему с 1 октября приступить к работе.
13 сентября Владимиру Ильичу было послано из секретариата: 1) протокол Политбюро № 25, 2) несколько запечатанных конвертов из Комиссариата иностранных дел и от Сталина, 3) фотографии крестьян, сдающих продналог. В этот же день Владимир Ильич посылает Сталину проект своего приветствия съезду профсоюзов с запиской, в которой просит показать его Томскому и, если понадобится, другим членам Политбюро. «...В е р н и т е мне, пожалуйста, переписанным на машине завтра же.
Я пришлю к съезду 16-го или когда будет надо»,— пишет Владимир Ильич.
14 сентября Владимир Ильич получил обратно свой проект с пометками «за», сделанными тремя членами Политбюро (Калинин, Каменев, Сталин) и с замечанием Томского: «Хорошо бы несколько рельефнее о рабочих и пару слов на тему, что крупная промышленность есть база социализма».
Учитывая эти замечания, Владимир Ильич делает соответствующую вставку и поправку в первоначальный проект и пишет секретарю: «Не забыть: две поправки. Одна вставка, одна поправка».
В своем приветствии V съезду профсоюзов В. И. Ленин пишет: "17.IX. 1922. Дорогие товарищи! Мне первый раз приходится, после долгой болезни, выступать — хотя бы письменно — перед съездом. Позвольте мне поэтому ограничиться горячим приветствием и немногими краткими словами о положении и задачах нашей промышленности и нашей республики». Далее Владимир Ильич говорит о трудности восстановления нашего разрушенного империалистической и гражданской войнами народного хозяйства без всякой помощи извне: «Наше положение особенно трудно, потому что нет средств для восстановления основного капитала, машин, орудий, зданий и т. п., а ведь именно эта промышленность, так называемая «тяжелая индустрия», есть основная база социализма».
В. И. Ленин указывает, что, пока мы остаемся одни, задача восстановления народного хозяйства необыкновенно тяжело ложится на наши плечи и необходимо величайшее напряжение сил, чтобы эту задачу решить, и заканчивает свое письмо словами': «Пусть каждый сознательный крестьянин и рабочий, которому случится прийти в уныние под влиянием тяжелых условий жизни или чрезвычайной медленности нашего государственного строительства, припомнит недавнее прошлое, с господством капиталистов и помещиков. Такое воспоминание вернет ему бодрость в работе. Всеми силами, со всех сторон усилить и улучшить работу — в этом единственное спасение рабоче-крестьянской власти».
V Всероссийский съезд профсоюзов проходил 17—27 сентября. Письмо В. И. Ленина было оглашено на первом заседании съезда вечером 17 сентября. Оно было заслушано съездом с огромным волнением. Последние строки письма были покрыты восторженными аплодисментами всего состава съезда. Съезд единогласно постановил послать Владимиру Ильичу следующее ответное письмо:
«Дорогой Владимир Ильич!
С глубоким волнением и большой радостью выслушал V Всероссийский съезд профессиональных союзов Ваше письмо: вместе с рабочими всей России следили мы лихорадочно за малейшими, известиями о Вашем здоровье и считали дни и часы, когда вы вновь займете свое место на боевом посту. Вы, отдавший делу революции 30 лет Вашей жизни, твердо руководивший величайшей в мире революцией, занимаете слишком большое место в сердцах миллионов трудящихся и обездоленных, чтобы они болезненно не переживали Вашего временного отхода от дел. Мы знали, что вы не можете отойти надолго от работы, ибо борьба и революционное творчество — Ваша жизнь. От одной мысли, что Вы опять с нами, что мы опять увидим Вас за рулем, наша бодрость увеличивается и вера в окончательную победу превращается в уверенность.
С открытыми глазами смотрит Всероссийский съезд профсоюзов на лежащие перед рабочим классом России трудности, которые он решил преодолеть. Мы приложим все усилия к тому, чтобы наша крупная промышленность была в ближайшие же годы восстановлена в размерах, далеко превышающих довоенные. Съезд от имени организованных в профсоюзы рабочих дает Вам в этом торжественное обещание, которое будет свято исполнено.
Примите же, дорогой Владимир Ильич, от собравшихся со всехконцов Республики делегатов горячий привет, который идет от сердца всего рабочего класса. Мы понесем радостную весть о Вашем выздоровлении и Вашем привете в самые отдаленные уголки нашей великой Республики Труда, которая откликнется на Ваш призыв бодрым эхом: «Наша возьмет!»11
В тот же вечер это письмо было отправлено Владимиру Ильичу в Горки.
Письмо съезда, написанное от имени миллионов организованных в профсоюзы рабочих, с выражением горячей любви и доверия к Ленину и непреклонной воли к преодолению всех трудностей, связанных с восстановлением народного хозяйства, глубоко взволновало Владимира Ильича.
17 сентября и ближайшие последующие дни Владимир Ильич был особенно деятелен. Он пишет деловые письма и записки по различным вопросам.
Владимир Ильич пишет записку члену коллегии Наркомвнудела Полякову, в которой просит «черкнуть совсем коротко, как у нас дело с трудгужналогом. Итог (кубов и сколько шпал?) % исполнения? и т. п.».
Владимир Ильич посылает через тов. Смольянинова следующий запрос в Наркомфин тов. Владимирову:
«Уважаемый товарищ! Будьте любезны сообщить
1) сколько у нас осталось золота? (а) всего, (б) в том числе свободного от всяких обязательств?
2) сколько других ценностей (совсем кратко, в наиболее общих обозначениях).
3) размер дефицита теперь (последний квартал или месяц)».
Раздосадованный плохим качеством письменных принадлежностей, Владимир Ильич пишет дежурному секретарю записку: «И конверты и клей такая гадость, что терпеть нельзя. И то и другое вы пишите из Берлина» — и тут же управделами: «Уважаемый товарищ! Конверты присланы мне неслыханно дрянные, все расклеиваются. Клей тоже дрянь. Пришлите, пожалуйста, клея получше. С к. пр. Ленин».
18 сентября Владимир Ильич в записке Зиновьеву выражает условное согласие выступить с докладом на IV конгрессе Коминтерна и просит обеспечить замену. «...Я вправе надуть, но только если здоровье или дела не позволят»— пишет Владимир Ильич.
Одним из важнейших вопросов, над которым работал Владимир Ильич во второй половине сентября и позже, был вопрос о катастрофическом положении в каменноугольной промышленности Донбасса.
Положение дел с топливом сильно заботило Владимира Ильича. Главным источником топлива был Донбасс. Осенью 1922 года создалось катастрофическое положение в Донбассе. Добыча угля в шахтах Донбасса сократилась даже по сравнению с предыдущим годом. Между тем потребность в топливе для железных дорог, для сахарной и легкой промышленности, успешно развивавшейся в условиях нэпа, а также для городского населения увеличилась. 20 сентября в «Правде» была напечатана статья под заголовком «Катастрофа в Донбассе». Основной причиной катастрофы автор считал нехватку рабочих.
Значение Донбасса для экономики Советской России Ленин неоднократно подчеркивал в своих выступлениях еще в 1921 году. На IX съезде Советов Ленин указывал, что Донбасс — основа, крупный центр всей нашей промышленности. На XI съезде партии 27 марта 1922 года, приводя примеры бесхозяйственности в управлении Донбассом, В. И. Ленин еще раз указывает на огромное значение Донбасса: «...это — центр, настоящая основа всей нашей экономики. Ни о каком восстановлении крупной промышленности в России, ни о каком настоящем строительстве социализма не может быть и речи, ибо его нельзя построить иначе, как через крупную промышленность, если мы не восстановим, не поставим на должную высоту Донбасс. В ЦК мы за этим наблюдали»1.
Неотступно следил В. И. Ленин за положением в Донбассе и принимал меры для ликвидации кризиса.
Основными причинами тяжелого и затянувшегося кризиса в Донбассе были: неподготовленность к переходу на хозрасчет из-за отсутствия оборотных средств, низкая заработная плата рабочих в шахтах и связанные с этим трудности вербовки рабочих в деревнях, особенно в условиях хорошего урожая. Требовались громадные денежные суммы, чтобы вывести Донбасс из состояния катастрофы.
Прочитав в газетах корреспонденцию об отчаянном положении в Донбассе и Баку, В. И. Ленин в письме зампреду СНК и СТО Рыкову 17 сентября просит заказать «короткую (не более 5— 10 строк) справочку», чтобы можно было ясно понять положение дела. «Не рискнуть ли взять некоторые миллионы из золотого запаса? Не хуже ли будет пропустить дело, оставить без помощи?»2— пишет В. И. Ленин.
По-видимому, в связи с этим предложением Владимир Ильич в тот же день, 17 сентября, посылает через Смольянинова приведенный выше запрос в Наркомфин тов. Владимирову о состоянии золотого запаса.
Восстановление Донбасса Владимир Ильич считал одной из основных хозяйственных задач Советского государства и много раз по возвращении в Москву в октябре и ноябре 1922 года обращается к этому вопросу.
17 — 20 сентября Владимир Ильич написал несколькозаписок по поводу вызова на работу в Москву из Берлина инженера путей сообщения профессора Ю. В. Ломоносова в связи с ликвидацией железнодорожной миссии за границей, которую он возглавлял. Владимир Ильич очень ценил Ломоносова, как одного из лучших специалистов в области железнодорожного транспорта, и предполагал его использовать на практической работе в НКПС по указанию Дзержинского.
18 сентября Владимир Ильич пишет Ломоносову, что считает абсолютно необходимым его немедленное возвращение в Россию для работы в НКПС. Кончая письмо, Владимир Ильич пишет:
«Я еще не вернулся к работе, но скоро (1.Х) вернусь».
19 сентября Владимир Ильич получает справку о стоимости чая в довоенное время и записку о положении в топливной промышленности.
Владимир Ильич начинает готовиться к возвращению в Москву. Он пишет Смольянинову: «Прошу подобрать 1) решения, как они напечатаны в газетах (СНК и СТО), вырезки из газет
2) часть протоколов, особенно важных
3) старые протоколы ЦК (Политбюро и пленума), все... Затем за делом концессии американцев на нефть следите изо
всех сил и меня извещайте и записками и по телефону через сестру».
Не получив быстро требуемых материалов, Владимир Ильич обращается в секретариат: «т. Гляссер! Я до сих пор не получил протоколов СТО и СНК в выдержках? Писал Смольянинову. Сговоритесь с ним, пожалуйста. И шлите тотчас.
Второе: узнайте у Свидерского, что писал Цюрупа? Если он не знает, то у Сталина. Мне нужно знать точно; пусть дадут выписку из письма Цюрупы, почему он не едет? насколько отложил?
Привет! Ленин».
Задержка приезда зампреда СНК и СТО А. Д. Цюрупы особенно беспокоила Владимира Ильича в связи с тем, что он планировал организацию работы замов, распределение их функций, и в связи со своим возвращением к работе считал это особенно срочным и важным. Поэтому Владимир Ильич неоднократно запрашивал о сроке приезда А. Д. Цюрупы.
20 сентября Владимиру Ильичу была послана повестка заседания Политбюро на 21 сентября.
Владимир Ильич получил доклад и отчет особоуполномоченного по реализации урожая Шейнмана. Ознакомившись с ними, Владимир Ильич пишет В. А. Смольянинову: «Запросите Шейнмана: пусть даст краткие цифирные итоги, как дело теперь стоит». Одновременно Владимир Ильич поручает Н. П. Горбунову внимательно познакомиться с этими материалами и дать ему проект телефонограммы, если это потребуется
По поручению Владимира Ильича было послано письмо нарком-инделу Г. В. Чичерину с просьбой на все обращения корреспондентов о приеме их Владимиром Ильичем отвечать отказом.
21 сентября Владимир Ильич получил для голосования проект постановления, внесенный Чичериным в Политбюро: официально ввести В. В. Воровского в делегацию на Лозаннскую конференцию, но по приезде в Лозанну Раковского предложить Воровскому вернуться в Рим, с тем чтобы, в случае надобности, он опять поехал бы в Лозанну. Владимир Ильич сделал надпись на этом предложении: «За. 21/1Х».
Владимир Ильич получил от Каменева справку о плане расходования продналога на 1922—1923 годы, составленную по данным члена коллегии НКпрода Халатова, и сделал на ней пометки; просмотрел записку о реферате Бухарина и сделал надпись: «В архив (скоро понадобится). Запись осн. мыслей реф-та Бухарина (11 /IX—1922) о пролетарской культуре (Попов и Яковлев). Ленин».
В эти дни Владимир Ильич просматривает и делает пометки на книжках: «Короленко, Петербургский сборник» под редакцией А. В. Петрищева и «Письма В. Г. Короленко к И. П. Белоконскому».
В предисловии к последней книге говорится, что в результате чтения этих писем «отчетливее и яснее встанут жизнь, работа и весь духовный облик писателя-гуманиста наших дней, того писателя, которому в последние его годы единодушно глас родной литературы присвоил имя «совести русского общества»».
Владимир Ильич подчеркивает слова «писателя-гуманиста» и «совести русского общества» и пишет: «...а брошюра его за войну 1917 г.?»
Владимир Ильич знакомится с материалами торгового договора с Германией и делает пометку: «В архив».
Усиленная работа Владимира Ильича во второй половине сентября, а также записи доктора Кожевникова свидетельствуют о хорошем самочувствии Владимира Ильича. Доктор Кожевников отмечает, что за завтраком 21 сентября Владимир Ильич был очень весел. Много смеялся, шутил с Бухариным.
22 сентября Владимир Ильич запиской просит Сталина сообщить, как решается в ЦК вопрос о взаимоотношениях между советскими республиками.
23 сентября у Владимира Ильича было свидание с Рудзутаком, продолжалось два с половиной часа. Вечером был Бухарин. Владимир Ильич собрался на следующий день поехать на автомобиле на охоту, не более чем на час.
24 сентября у Владимира Ильича было свидание с Пятаковым. Владимир Ильич беседовал с ним о работе Госплана. В организацию руководства работой Госплана Владимир Ильич вникал еще в 1921 году. Владимир Ильич не видел достаточной твердости в руководстве Госпланом. 25 февраля 1921 года Владимир Ильич писал Г. М. Кржижановскому о необходимости создания в Госплане «архитвердого президиума» и наряду с идейным руководителем Госплана иметь в составе президиума администратора, с тем чтобы административная работа была снята с Г. М. Кржижановского.
Спустя год, 22 февраля 1922 года, Владимир Ильич возвращается к этому вопросу и в письме к Г. М. Кржижановскому снова указывает, что административная сторона работы в Госплане, несомненно, не поставлена .
Владимир Ильич прекрасно разбирался в людях. Он умел оценить каждого работника по достоинству и, учитывая положительные и отрицательные качества данного работника, направлял его на такую работу, где он мог принести максимальную пользу. Высоко ценя и уважая Г. М. Кржижановского (председателя Госплана), Владимир Ильич видел, что он совершенно не обладает качествами администратора. Поэтому Владимир Ильич считал необходимым, чтобы в руководстве Госплана наряду с руководителем идейным, обладающим солидными научными и техническими знаниями и умением привлекать к себе людей, каковым являлся Кржижановский, был бы также работник, имеющий административный опыт и умение администрировать. Таким работником Владимир Ильич считал Пятакова.
25 сентября Владимир Ильич посылает Пятакову запись своей беседы с ним, состоявшейся 24 сентября. Владимир Ильич пишет: «...вот примерная запись нашего вчерашнего разговора.
1) На т. Пятакова возлагается организация (и подтягивание по-военному) самого аппарата Госплана (или аппарата самого Госплана) ; главным образом через исполнительного управдела. Самому на это около получаса в день максимум.
2) Главная задача т. Пятакова: а) проверка общегосударственного плана, в первую очередь хозяйственного, с точки зрения преимущественно аппарата в целом, б) сокращение аппарата, включая наши тресты, в) проверка пропорциональности разных частей госаппарата, г) работа над удешевлением госаппарата по типу американского треста: непроизводительные расходы — долой.
3) От текущей работы Госплана освободить т. Пятакова в максимальной степени (один час в день, примерно)».
Владимир Ильич заканчивает письмо: «Обдумайте, покажите Кржижановскому и ответьте мне».
Забота об организации работы Госплана не покидала Владимира Ильича и позже. Во время своей тяжелой болезни 27, 28 и 29 декабря он продиктовал свои записки «О придании законодательных функций Госплану», в которых затрагивает важнейшие вопросы организационной структуры Госплана.
Владимир Ильич торопил Наркомюст с разработкой кодексов законов Советской власти для утверждения их на IV сессии ВЦИК IX созыва, назначенной на конец октября. Он пишет заместителю народного комиссара юстиции тов. Крыленко:
«Что у Вас делается для выпуска свода законов Советской власти? Спит отдел кодификации или готовит нечто к 5-летнему юбилею?
Надо разбудить его и черкнуть мне 2 слова».
Кодексы: труда, земельный, гражданский и об общем судоустройстве — были внесены на IV сессии ВЦИК и приняты ею. В своем выступлении на сессии 31 октября Владимир Ильич отметил, что разработка и рассмотрение на сессии кодексов законов есть свидетельство громадных успехов, достигнутых Советской властью за исторически короткий срок.
Много внимания уделяет Владимир Ильич в сентябре 1922 года и позже, вплоть до последних дней своей работы в январе — феврале 1923 года, вопросу об однодневной переписи советских служащих в Москве и Петрограде, как одному из важных звеньев в борьбе за улучшение работы советского аппарата. Владимир Ильич настойчиво добивается проведения переписи и интересуется разработкой материалов.
25 сентября в записке Смольянинову Владимир Ильич укоряет его за то, что до сих пор не получил ответа на пересланную через него 5 сентября записку Рыкову о переписи и ставит ему в вину отсутствие ответа от Рыкова.
«...Рыков, конечно, занят чрезмерно,— пишет Владимир Ильич.— Вы должны были следить и, в случае чего, сообщить по словесной передаче мнение Рыкова. Так нельзя».
Одновременно Владимир Ильич посылает новую записку Рыкову и поручает Смольянинову добиться немедленного ответа. Владимир Ильич писал:
«По-моему, абсолютно необходимо произвести однодневную перепись всех чиновников и служащих города Москвы. У нас была одна, но слишком давно.
Чтобы сделать это с минимумом расходов (только на бумагу, да и то можно часть отнять из общих запасов Центрального статистического управления), обязать всех, получающих жалованье от Советской власти и трестов, дать самим сведения (по краткой программе, которую Центральное статистическое управление должно выработать в неделю совместно с РаКри, Госпланом и т. д.) на личных карточках. Пока не дадут толком, не платить никому жалованья.
Тогда получим быстро (штраф за опоздание и за неудовлетворительное исполнение).
Наш аппарат такая мерзость, что его надо чинить радикально. Без переписи невозможно. А Центральное статистическое управление заслуживает проборки за академизм: сидят и пишут «томы», а о насущном не думают.
Ответьте или передайте ответ т. Смольянинову.
Ваш Ленин.
Применить мобилизацию, если надо, то особым законом. Всех служащих Центрального статистического управления мобилизнуть и известный процент других».
29 и 30 -сентября Совет Труда и Обороны и Совет Народных Комиссаров, по предложению Владимира Ильича, утвердили программу переписи советских служащих и служащих синдикатов и трестов по городу Москве в октябре 1922 года и постановление о производстве однодневной переписи служащих в городе Москве.
О результатах этой переписи Владимир Ильич говорит в конце своей речи на IV сессии IX созыва 31 октября 1922 года в связи с вопросом о госаппарате:
«В 1918 году, в августе месяце, мы произвели перепись нашего аппарата в Москве. Мы получили число 231 ООО государственных и советских служащих в Москве, число, обнимающее и центральных служащих и местных московских, городских. Недавно, в октябре 1922 г., мы произвели эту перепись еще раз, уверенные, что мы сократили наш раздутый аппарат и что он должен уже, наверное, оказаться меньшим. Он оказался равным 243 ООО человек. Вот вам итоги всех сокращений. Этот пример потребует еще большого труда изучения и сопоставлений». Далее Владимир Ильич снова подчеркивает задачу улучшения работы госаппарата, как первостепенную для обеспечения успехов Советской власти.
«Тогда, в 1918 г.,— говорит Владимир Ильич,— когда мы, так сказать, в первом пылу реформ, произвели подобную перепись, мы, говоря попросту, почти ничего путного извлечь из ее итогов не могли. Не до того было. Гражданская война не оставляла нам ни малейшей свободной минуты. Теперь мы надеемся, что это будет сделано. Мы уверены, что наш аппарат, который страдает весьма многими недостатками, который раздут гораздо больше, чем вдвое, который очень часто работает не для нас, а против нас,— эту правду нечего бояться сказать, хотя бы и с трибуны высшего законодательного учреждения нашей республики,— будет улучшен. Для того чтобы его улучшить, нужно много труда и уменья... Если мы будем изучать действительно наш аппарат и работать над ним годами и годами, то это будет громадным завоеванием, это и будет обеспечением нашего успеха».
Владимир Ильич, по-видимому, намеревался говорить о результатах переписи на X Всероссийском съезде Советов в декабре 1922 года. В конспекте предполагаемой речи на X съезде, написанном в первой половине 1922 года и опубликованном под названием
«Конспект речи на X Всероссийском съезде Советов»,
Владимир Ильич пишет:
«17. Сотни тысяч служащих в госаппарате. Увеличение.
18. Перепись 1922 (X—XI).
19. Итоги ее.
20. Статья Кина»
Эти четыре пункта конспекта отчеркнуты Владимиром Ильичем двумя чертами и отмечены нотабене (NB), что указывает на особое значение, которое придавал Владимир Ильич этой части своей, предполагаемой речи.
Болезнь помешала Владимиру Ильичу выступить на X съезде Советов. Но этот вопрос продолжает заботить Владимира Ильича. В феврале 1923 года, в дни тяжелой болезни, Владимир Ильич дает поручение секретарю узнать и сообщить ему о состоянии разработки материалов переписи, спрашивает, скоро ли они будут опубликованы, просит показать ему корректуру.
В 20-х числах сентября Владимир Ильич получил обширный материал от фракции РКП (б) расширенного пленума ЦК Всероссийского союза работников народного просвещения с резкой критикой положения дела народного просвещения в республике. Авторы указывали на отсутствие руководства народным просвещением на местах. Особенно подчеркивалось бедственное материальное положение работников просвещения, сельских учителей и учительниц.
Владимир Ильич ознакомился с этими материалами, о чем свидетельствует его пометка «В архив», означавшая, как сказано выше, что он считал нужным сохранить их в своем секретариате.
Известно, как высоко ставил Владимир Ильич задачи народного просвещения и как внимательно относился всякий раз, когда возникали практические нужды в этой области. К нуждам народного просвещения Владимир Ильич возвращается и в тяжелые дни своей болезни в январе 1923 года. В статье «Странички из дневника», продиктованной им 2 января 1923 года, Владимир Ильич со всей полнотой ставит вопрос о необходимости подъема материального и морального уровня сельского учителя и о шефстве городских ячеек над сельскими.
В последние дни пребывания в Горках в сентябре 1922 года Владимир Ильич был чрезвычайно занят важнейшим вопросом — «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками».
25 сентября Владимир Ильич получил от Сталина проект резолюции по данному вопросу и письмо, в котором Сталин в заключение писал: «Во вторник поговорим подробнее».
26 сентября утром у Владимира Ильича была беседа со Сталиным по вопросу о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками. Беседа продолжалась 2 часа 40 минут.
В тот же день Владимир Ильич в большом письме Каменеву дает принципиальные установки по данному вопросу.
2 7, 28 и 29 сентября Владимир Ильич имел ряд свиданий и длительных бесед по тому же вопросу с Орджоникидзе, Сокольниковым и с руководящими работниками Грузии и Армении. В результате этих бесед и упомянутого выше письма Ленина проект резолюции о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками был переработан на основе указаний В. И. Ленина, внесен на пленум ЦК РКП (б) и принят им 6 октября 1922 года. Он послужил основой в дальнейшей работе по образованию СССР.
30 декабря 1922 года на I съезде Советов Союза Советских Социалистических Республик были приняты Декларация об образовании СССР и Союзный договор. В. И. Ленин был избран Председателем Совнаркома СССР.
27 сентября в «Правде» была напечатана статья председателя ЦК Пролеткульта В. Плетнева «На идеологическом фронте». В статье подводились итоги работы Пролеткульта за последний период и намечались новые задачи и методы работы в условиях новой экономической политики. Под видом пропаганды пролетарской культуры статья содержала реакционные, враждебные марксизму взгляды на культуру и искусство. Владимир Ильич, читая статью Плетнева, сделал на ней критические пометки и в тот же день послал вырезку из газеты в редакцию «Правды» Бухарину с запиской, в которой укорял Бухарина за опубликование этой статьи. Владимир Ильич пишет: «Посылаю Вам сегодняшнюю «Правду». Ну зачем печатать глупости под видом важничающего всеми учеными и модными словами фельетона Плетнева? Отметил 2 глупости и поставил ряд знаков вопроса. Учиться надо автору не «пролетарской» науке, а просто учиться. Неужели редакция «Правды» не разъяснит автору его ошибки? Ведь это же фальсификация исторического материализма! Игра в исторический материализм!»
24 октября в «Правде» была напечатана статья В. Яковлева с резкой критикой статьи В. Плетнева.
Статья Плетнева по поручению Владимира Ильича была вырезана из газеты «Правда» и подшита вместе с другими статьями о пролетарской культуре: Н. К. Крупской, Бухарина, И. И. Скворцова-Степанова и др.12.
28 сентября Владимир Ильич получил письмо от наркомюста тов. Крыленко о проекте кодекса гражданских законов РСФСР и секретную почту из Управления делами Совнаркома.
29 сентября после утренней прогулки Владимир Ильич получил: протокол комиссии Политбюро по вопросу о характере и течениях внутри сектантского движения; постановление Наркомпроса о закрытии общеобразовательных курсов при 1-м МГУи материал о трудгужналоге, запрошенный им 17 сентября от Наркомвнудела.
Владимир Ильич деятельно готовился к возвращению в Москву. Даже самые коротенькие записочки Владимира Ильича во второй половине сентября дышат энергией, бодростью и радостным предвкушением близкого возвращения к любимой работе. Чувствуется, что он поправился и отдохнул. Одно за другим посылает Владимир Ильич письма, записки, распоряжения, забывая иногда их датировать, так много их было.
Обеспокоенный тем, что ремонт в его квартире затягивается и что беспорядок в квартире помешает его работе, Владимир Ильич настоятельно требует полного окончания ремонта к I октября.
В записке секретарю ВЦИК Енукидзе Владимир Ильич пишет: «Убедительно прошу внушить (и очень серьезно) всем заведующим ремонтом квартиры, что я абсолютно требую полного окончания к 1 октября. Непременно полного. Очень прошу созвать их всех перед отъездом13 и прочесть сие. И внушить от себя. Я нарушения этой просьбы не потерплю. Найдите наиболее расторопного из строителей и дайте мне его имя. Я буду следить»14.
Но поселиться в своей квартире Владимиру Ильичу сразу по приезде в Москву, 2 октября, все же не удалось. Мария Ильинична вспоминала, что ремонт был почти совсем закончен, но в комнатах сильно пахло краской от заново выкрашенных окон и дверей, поэтому пришлось на некоторое время поселиться в другой части Здания Судебных установлений, рядом с кабинетом Цюрупы, в трех небольших комнатах.
В одной из самых последних записок в конце сентября Владимир Ильич пишет Смольянинову: «Я приезжаю 1 или 2. X. Во вторник, 3. X., буду председательствовать. Заседание 5—9 часов. С перерывом 1/4 часа.
Предупредить курильщиков. Не курить. Строго. В перерыве (в соседней комнате) чай и курение.
Цюрупы нет? Когда приедет, заседание здесь всех 3-х замов.
Если не приедет, заседание на 2—3 часа в понедельник: либо 11—2, либо 5—7.
Все это Вы должны устроить хорошо.
Во вторник утром мне приготовить материалы по всей повестке.
С ком. приветом Ленин.
Справьтесь о съезде по вопросам нормализации. Когда? Постарайтесь участвовать. Я крайне интересуюсь. От Госплана надо взять человека, очень интересующегося»15.
И одновременно Владимир Ильич пишет записку в секретариат: «Товарищ Гляссер!
Пишу Смольянинову.
Пусть он покажет и Вам и всем секретарям.
Я приеду 2/Х (или 1.Х). Ко вторнику прошу все приготовить.
Протоколы ЦК получил. Они почти в порядке (ряда приложений нет). Но пока хватит и этого. Хорошо бы протоколы СНК и СТО получить с выбором (вырезки из газет) и так, чтобы удобно было просмотреть.
С ком. приветом Ленин».
И наконец, 1 октября нами была получена радостная записка: «Я завтра приеду, приготовьте все, протоколы, книги».
2 октября В. И. Ленин вернулся в Москву и со всей энергией приступил к работе.
На другой же день, 3 октября, состоялось заседание Совнаркома под его председательством. Заседание было многолюдным, присутствовало 54 человека. Пришли не только члены Совнаркома и их заместители, но все, кто имел хотя бы отдаленное право присутствовать на заседании СНК. Каждому хотелось поскорее и поближе увидеть дорогого Ильича. Товарищи предполагали сделать это заседание особенно торжественным. Пригласили фотографа, заготовили приветственные речи. Но все вышло иначе. Владимир Ильич как-то незаметно вошел в зал из своего кабинета, сел на председательское место, открыл заседание и приступил к деловому обсуждению повестки, не дав никому произнести речей. Владимир Ильич согласился только сфотографироваться вместе со всеми, и то лишь после окончания работы.
Открыв заседание, Владимир Ильич внес предложение принять постановление о порядке постановки вопросов на повестку заседания Совнаркома, в котором подтверждалось прежнее постановление о внесении вопросов за 72 часа до начала заседания, за исключением тех, относительно которых будет специальное решение СНК или СТО. Для вопросов, вносимых из Малого Совнаркома и Финансового комитета, указанный срок временно сокращался до 24 часов. Это предложение было вызвано настойчивым и постоянным стремлением Ленина внести порядок и организованность в постановку вопросов на заседания правительственных органов. Эту же цель преследовало и постановление по пункту второму о кодификационной работе, принятое по докладу замуправделами СНК и СТО В. А. Смольянинова.
Какие же вопросы рассмотрел Совнарком в этот день? Был утвержден фонд зарплаты на октябрь для групп рабочих и служащих на предприятиях и в учреждениях, состоящих на государственном бюджете, причем было указано, что фонд для промышленности должен быть в первую очередь направлен на нужды тяжелой индустрии, за отдельными точно сформулированными исключениями. Было принято постановление об освобождении тов. Радченко от работы в НК Внешней торговли и направлении его в распоряжение ВСНХ; утверждено постановление СТО об изменении некоторых пунктов нормального договора о лесных концессиях для акционерных обществ с участием в них республик; утверждено постановление СТО о производстве однодневной переписи в Москве; обсуждался вопрос об организации управления рыбным хозяйством РСФСР, а также проект закона о местном бюджете.
Заседание было непродолжительным. Несмотря на сугубо деловой характер обсуждаемых вопросов и высказываний в прениях, заседание прошло на особенном подъеме. Каждый чувствовал: «Наш Ильич снова с нами». И это было праздником.
Владимир Ильич чувствовал себя хорошо. В этот день доктор Кожевников записал:
«Мы с Крамером видели Владимира Ильича в 9*/г часа после председательствования в СНК. Вид у Владимира Ильича бодрый и веселый. Он сообщил, что из Горок он приехал накануне на автомобиле. Переезд его нисколько не утомил. Чувствует Владимир Ильич себя хорошо, только беспокоит зуб. Он болит, назревает флюс. Заседание .мало утомило Владимира Ильича, но он сам заметил, что были небольшие ошибки, так как он отвык от председательствования и еще недостаточно вошел в курс дела и не втянулся в работу».
4 октября в газете «Известия» было напечатано сообщение: «Тов. Ленин приступил к работе».
И снова начались для нас полные радостного общения с Лениным рабочие будни. Владимир Ильич с неиссякаемой энергией возобновил свою деятельность.
Врачи настаивали на строгом режиме, регулярном распределении работы и отдыха. Не оспаривая предписания врачей, Владимир Ильич обходил их с помощью множества уловок и маленьких хитростей. По предложению врачей рабочее время Владимира Ильича должно было ограничиваться пятью часами в день и распределяться следующим образом: с 11 до 2 и с 6 до 8 часов, причем кроме воскресенья еще один день в неделю должен быть совершенно свободным от работы. Владимир Ильич выбрал среду. Но вместо 11 часов Владимир Ильич приходил в свой кабинет в 9 часов 30 минут утра и прочитывал все получаемые им газеты. Услышав движение в кабинете, мы заглядывали туда. Владимир Ильич с улыбкой говорил: «Я не работаю, я только читаю».
В 10 часов 45 минут он вызывал меня для доклада о полученных бумагах, назначал приемы, давал поручения, урывая таким образом еще 15 минут от строгого режима, предложенного врачами. С 11 часов начиналась интенсивная работа: приемы, разговоры по телефону, совещания, заседания и пр. Уходил домой Владимир Ильич в 2 часа, унося с собой папки с бумагами, и возвращался в свой кабинет в 6 часов вечера, всегда с множеством устных или написанных на листочках блокнота поручений секретарям.
Вскоре по желанию Владимира Ильича заседания Совнаркома и СТО, на которых он председательствовал, были перенесены с 6 часов на 5 часов 30 минут; таким образом он еще удлинял на полчаса свой «законный» рабочий день. Можно с уверенностью сказать, что в эти дни Владимир Ильич работал не менее интенсивно, чем до болезни, ограничив себя лишь в отношении председательствования на заседаниях, не присутствуя вовсе на некоторых заседаниях или присутствуя только при обсуждении некоторых важнейших вопросов.
В октябре и ноябре Ленин был занят решением множества крупнейших хозяйственных и'политических вопросов, беседовал со многими работниками, вел деловую переписку, председательствовал на заседаниях Совнаркома, Совета Труда и Обороны, участвовал в заседаниях Политбюро, пленума ЦК РКП (б), комиссий, активно участвовал в прениях на заседаниях, вносил предложения; продолжал начатые еще в Горках в августе — сентябре дела: о концессии Уркарта, о работе американского тракторного отряда помощи Советской России; о положении в Донбассе и др. В то же время Владимир Ильич руководил разработкой кодексов законов о земле, о труде, о местных бюджетах для внесения их на I сессию ВЦИК; работал над вопросами о судоремонтной программе; о Гидроторфе; об электропромышленности; о нефтяном хозяйстве в Баку; о смете НКПС; об опытах Мичурина; о помощи хозяйственному подъему Армении; о хозяйственном строительстве Карелии; о постройке гидростанции в Грузии; занимался вопросами Коминтерна, Про-финтерна, международными делами и т. д.
Ни один вопрос крупного политического или хозяйственного значения не решался без непосредственного участия и руководящих указаний Ленина.
Как видно из секретарских записей и других материалов, В. И. Лениным было написано в октябре и ноябре не менее 177 писем и записок, принято до 150 человек. Владимир Ильич в эти месяцы руководил 7 заседаниями Совнаркома, 5 заседаниями Совета Труда и Обороны, участвовал в 7 заседаниях Политбюро и в 1 заседании пленума ЦК РКП (б) и 3 раза выступал публично с большими докладами.
Уже этот сухой, далеко не полный перечень говорит о том, как напряженно работал В. И. Ленин в октябре — ноябре 1922 года.
Сверх того, Владимир Ильич вел повседневную, оперативную работу. Он получал, как всегда, множество писем, докладов, отчетов и прочих бумаг. Стремясь внести порядок и организованность в этот поток бумаг, Владимир Ильич в октябре 1922 года снова возвращается к своим неоднократным попыткам распределения бумаг по папкам. На маленьком листке блокнота он делает для себя записи:
Папки: 1) Коммунистический Интернационал.
2) Литературный материал и зам. (очевидно, заметки.— Л. Ф.).
3) К прочтению (советск.).
4) Текущее для справок.
5) Фотиевой.
Врачи настаивали, чтобы время председательствования Владимира Ильича на заседаниях не превышало 2—2'/2 часа. Очередные заседания СНК происходили в этот период 1 раз в неделю по вторникам. После 12 октября были введены дополнительно заседания по четвергам и субботам под председательством одного из его заместителей для рассмотрения бюджета на четвертый квартал.
Заседания СТО происходили по средам и пятницам также в 6 или 5 часов 30 минут дня. Заседания Политбюро — по четвергам в 11 часов утра.
Слушая выступающих и активно участвуя в прениях, Владимир Ильич, как и до болезни, занимался одновременно множеством других дел: просматривал книжные новинки, прочитывал и подписывал бумаги и обменивался многочисленными записками с присутствующими товарищами по деловым вопросам, часто не связанным с теми, которые обсуждались в данный момент на заседании.
Узнав от врачей, что такое раздвоение внимания вызывает сильное утомление и может снова ухудшить состояние здоровья Владимира Ильича, я попросила товарищей посылать ответы на записки Владимира Ильича мне, с тем, что я буду передавать их ему после заседания. На первом же заседании, не получая ответов и заметив скопление записок на столе секретаря, Владимир Ильич написал мне шутливую записку: «Вы, кажись, интригуете против меня? Где ответы на мои записки?» Пришлось отдать ему записки. Так кончилась, как, впрочем, и всегда, попытка вмешаться в порядок работы, устанавливаемый для себя Владимиром Ильичем.
На заседаниях Владимир Ильич требовал абсолютной тишины и порядка. Посторонние разговоры, хождение и шум на заседаниях и раньше мешали Владимиру Ильичу, а после болезни он этого совершенно не переносил. 24 октября Владимир Ильич во время заседания СНК пишет записку секретарям, дежурившим на заседаниях СНК и СТО: «Поручается вам следить строго за тем, чтобы на заседаниях не велось частных разговоров, и останавливать разговаривающих».
В связи с этим поручением после беседы с Владимиром Ильичем 25 октября мною было написано письмо членам Совнаркома «для обязательного срочного сообщения всем членам коллегии», в котором я передавала слова Владимира Ильича о том, что он абсолютно не может переносить частных разговоров и хождения во время заседаний и что «вот именно из-за этого он может снова свалиться». Владимир Ильич сказал, что его отвлекает и утомляет все постороннее, не относящееся к заседанию, и потому «он требует военной дисциплины» во время заседаний Совнаркома. Я обращала внимание на необходимость соблюдения полного порядка на заседаниях под председательством Владимира Ильича: не ходить по комнате, не разговаривать, не прерывать оратора, поднимать руку при голосовании и т. д. К письму был приложен список членов Совнаркома, на котором они расписались.
По вечерам Владимир Ильич принимал товарищей. По его указанию в секретариате велась запись по следующей форме: кто просит приема, на какое число и о чем хочет говорить. Ежедневно утром я докладывала об этом Владимиру Ильичу, и он либо давал согласие на прием, делая в этом случае пометки на своем календаре, либо направлял к другим товарищам.
В октябре — декабре 1922 года Владимир Ильич принимал иногда до 10 человек в день, особенно если приходили делегации. Нередко случалось, что товарищи, приходившие к нему, дав перед дверью в его кабинет чуть ли не клятвенное обещание не сидеть больше положенного срока (10—15 минут), засиживались по получасу и больше.
Если в зале заседаний рядом с кабинетом Владимира Ильича шло заседание Совнаркома или СТО, Владимир Ильич говорил вполголоса и другим не позволял говорить громко, хотя дверь из кабинета в зал заседаний была по его распоряжению завешена двойной портьерой.
Дополнительный день отдыха — среда — был лишь относительным отдыхом для Владимира Ильича. Он нередко проводил его за работой, унося с собой на квартиру бумаги, и ограничивал себя лишь тем, что не председательствовал и не присутствовал на заседаниях. Вот запись об одном из таких дней: «1 ноября днем: Каменев, Зиновьев, Сталин — совещание. Вечером: с 7—8 — прием двух итальянских товарищей — Бомбачи и Грациадеи. С 8 часов 15 минут до 8 часов 30 минут — Свидерский. В 8 часов 30 минут Владимир Ильич ушел домой. Это день отдыха».
1 ноября был последним днем отдыха, когда Владимир Ильич хотя бы несколько себя ограничил. В последующие среды он работал с полной нагрузкой.
Загруженный работой, утомленный, Владимир Ильич оставался по-прежнему внимательным к людям и сердечным. Его тревожило состояние здоровья А. Д. Цюрупы. Во время заседания Совнаркома Владимир Ильич пишет ему записку на листочке из блокнота: «Вам следует вынести порицание: Вы плохо поправились...» На этой же записке ответ Цюрупы: «Вчера лег в 4 часа — отсюда вид. Чувствую себя хорошо».
4 октября в письме тов. Красину Владимир Ильич обращает его внимание на тяжелое болезненное состояние заведующего транс-портно-материальным отделом НКВТ тов, Ермакова. Владимир Ильич пишет: «Я его видал 2—3 раза в годы гражданской войны исполнителем самых трудных, ответственных и опасных поручений. Это человек недюжинный. Оказалось, что он болен серьезней-ши м образом... Так нельзя. Таких людей мы обязаны лечить и долечить». Ленин предлагает отправить его на несколько месяцев в Германию и помочь его семье.
29 октября Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной были в студии Художественного театра на спектакле «Сверчок на печи» по пьесе Ч. Диккенса. Сентиментальная пьеса не понравилась Владимиру Ильичу, и после первого действия Владимир Ильич и Надежда Константиновна ушли домой.
31 октября Владимир Ильич выступал на IV сессии ВЦИК. За несколько дней до этого он написал план своей речи. Это было первое выступление Ленина после перенесенной им тяжелой болезни. Его ждали с большим волнением. Владимир Ильич также был взволнован и озабочен: удастся ли? как выйдет? Речь Владимира Ильича продолжалась 20 минут. В секретарской записи сказано, что выступлением остались довольны не только все, но и он сам: «Сказал все, что хотел сказать».
В «Правде» сообщалось, что сессия заседала в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца. Присутствовали представители дипломатического корпуса. Появление Ленина было встречено бурными аплодисментами. Когда председатель предоставил ему слово, зал снова устроил горячую овацию.
В своей речи Ленин приветствует Красную Армию, сбросившую в море последние силы белогвардейцев, и отмечает, что это заслуга также и нашей дипломатии, и далее переходит к работе сессии, утвердившей кодекс законов о труде, земельный кодекс, закон о судоустройстве и пр. В утверждении этих кодексов и законов Ленин видел несомненные успехи, достигнутые Советской властью. Вечером Владимир Ильич председательствовал на заседании СНК до
9 часов, то есть на час больше положенного.
13 ноября Владимир Ильич выступал на IV конгрессе Коминтерна. Свой доклад на тему «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции» Владимир Ильич сделал на немецком языке.
Владимир Ильич особенно тщательно готовился к этому докладу.
10 ноября он затребовал стенограммы III конгресса Коминтерна и свою брошюру о продналоге на немецком языке.
11 ноября утром Владимир Ильич никого не принимал, готовился к докладу.
Вечером он принял редактора немецкой секции Коминтерна и долго беседовал с ним на немецком языке по поводу своего доклада.
«Правда» писала: «Зал переполнен больше, чем во все предыдущие заседания. Все подвигают стулья ближе к трибуне, чтобы было слышно каждое слово... Каждому хочется уловить глазом самую мелкую черточку в родном Ильиче».
«Появление тов. Ленина встречается бурными, долго не прекращающимися аплодисментами и овациями всего зала. Все встают и поют «Интернационал»»,— писала «Правда» на следующий день.
В. И. Ленин говорил об успехах, достигнутых на основе новой экономической политики: без займов, одни, без посторонней помощи, голод преодолели, с разрухой справились, легкую промышленность восстановили и в тяжелой есть успехи. Экономили на всем, и особенно — на госаппарате, и 20 миллионов золотом вложили в тяжелую промышленность. Это немного, но начало положено. Мы на верном пути, говорил Ленин, Доклад Ленина продолжался более часа и удался превосходно.
Вечером Владимир Ильич принял делегатов конгресса от Германской компартии и долго беседовал с ними.
20 ноября в 6 часов 30 минут Ленин выступил на объединенном заседании пленума Московского Совета депутатов трудящихся с членами районных Советов.
В «Правде» от 21 ноября 1922 года сказано: «Появление на эстраде тов. Ленина встречается громкими раскатами «ура», горячими и продолжительными аплодисментами, переходящими в долго не смолкаемую овацию, почти заглушающую не менее мощные звуки «Интернационала»... Тов. Ленин пробует начать свое слово, но его перебивают снова и снова горячие возгласы, несущиеся со всех сторон: «Да здравствует вождь мировой революции!»
Все выступление Ленина было проникнуто твердой уверенностью в победе, в правильности того пути, по которому пошла Советская власть, перейдя к новой экономической политике. Он заканчивает свою речь знаменательными словами: «...из России нэповской будет Россия социалистическая».
Ленин вернулся в Кремль в 7 часов 30 минут, прошел прямо в свой кабинет, принял нескольких товарищей и в 7 часов 50 минут ушел домой.
Это было последнее устное выступление Ленина перед массами.
* * *
С особой четкостью запечатлелся в моей памяти образ Ленина за работой в эти осенние дни 1922 года.
Вечер. Ленин в своем кабинете за письменным столом, освещенным настольной лампой. Когда нет посетителей, Ленин выключает люстру, он экономит электроэнергию. Ведь «Россия во мгле»...
Ленин читает, размышляет, ходит по кабинету, беседует по телефону, пишет... Ленин работает.
Прислушиваешься к каждому звуку в кабинете, мгновенно являешься на звонок. Как радостно, если удается особенно хорошо выполнить все, что нужно Владимиру Ильичу, увидеть его улыбку...
Но вот большая люстра осветила кабинет. У Ленина посетитель, предупрежденный, что нельзя оставаться больше 15 минут... Трудно оторваться от беседы с Владимиром Ильичем. Иногда он и сам задерживает товарища, увлекшись разговором. Однако что же это?! Прошло уже 20 минут и больше! Захожу в кабинет, с укоризной показываю на часы... «Мы не работаем, мы только беседуем»,— улыбаясь, говорит Владимир Ильич. А иногда без улыбки, с досадой: «Уходите и не мешайте!» Значит, разговор сугубо деловой. Несмотря ни на что — мешать нельзя.
Ни переутомление, ни тяжелая болезнь не могли в эти дни сломить неиссякаемую энергию и волю великого труженика, революционера, коммуниста Ленина.
Фотиева Л. А. Из жизни В. И. Ленина. М., 1967. С. 172—234
Примечания:
1. Владимир Ильич получил от Б. И. Рейнштейна подробные и благоприятные сведения о концессионерах и руководимой ими фирме «Американской объединенной компании медикаментов и химических препаратов». Ред.
2. Автор использовал в некоторых случаях записки доктора Кожевникова. Ред
3. С. Ферстер — немецкий невропатолог, был приглашен для консультации в связи с болезнью В. И. Ленина. С мая 1922 по май 1923 г. играл ведущую роль в его лечении. Владимир Ильич доверял Ферстеру и сердечно относился к нему. Л. Ф.
4. Верховный революционный трибунал приговорил 12 главных виновных к высшей мере наказания, а остальных — к различным срокам строгой изоляции. Президиум ВЦИК, утвердив приговор, постановил привести в исполнение приговор о расстреле в том случае, если осужденные не откажутся от вооруженной борьбы против Советской власти. Ред.
5. Имеется в виду конференция представителей трех Интернационалов, состоявшаяся в Берлине 2—5 апреля 1922 г. См. статью В. И. Ленина «Мы заплатили слишком дорого» (Поли. собр. соч. Т. 45. С. 140—144). Ред.
6. ЦПЛ ИМЛ, ф. 2, on. 1, д. 23263. Ред.
7. Джемаль-паша — видный младотурок, сторонник сближения с Советской Россией. 21 июля 1922 г. убит неизвестными в Тифлисе. Ред.
8. Розенгольц - член коллегии Наркомфина
9. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 276.
№ 1 и № 2/3 сборника «Ауфбау» («Восстановление»), выходившего в Мюнхене с июня 1921 г. на немецком и русском языках, были посланы Владимиру Ильичу по его запросу 7 августа 1922 г. В октябре, получив декабрьский номер «Ауфбау», Владимир Ильич обратил внимание на статью «Забытое пророчество» и 17 октября дал распоряжение послать этот номер «Ауфбау» в редакцию газеты «Правда» с предложением напечатать заинтересовавшую его статью. Под заглавием «Забытое пророчество» в «Ауфбау» была напечатана докладная записка министра внутренних дел царского правительства П. Н. Дурново Николаю II в феврале 1914 г., в которой он доказывал, что война России с Германией кончится социальной революцией как в стране, которая будет побеждена, так и в стране-победительнице. Ред.
10. Ленин в Москве. М., 1959. С. 227. Л. Ф.
11. Правда. 1922. № 210. 19 сентября.
12. По указанию Владимира Ильича газетные статьи, заинтересовавшие его или чем-либо обратившие на себя внимание, обычно вырезались из газеты, наклеивались на чистые листы бумаги и подшивались, подобранные по определенным темам. Л. Ф,
13. Енукидзе должен был уехать в отпуск. Л. Ф.
14. Пролетарская революция. 1924. № 3. С. 198.
15. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 286—287.
Строгие требования Владимира Ильича «не курить» объясняются тем, что еще в 1918 г., после ранения Владимира Ильича, врачи предупреждали, что табачный дым крайне вреден для здоровья Владимира Ильича, и курение на заседаниях, на которых присутствовал Владимир Ильич, было категорически запрещено. Заседания были очень продолжительными, и заядлые курильщики нашли выход: они курили за большой кафельной печкой, которая находилась посередине стены, противоположной окнам, пуская дым в вытяжную трубу. За этой печкой могли укрыться одновременно 2—3 человека. Скрытые от взора председателя, они иногда шепотом обменивались замечаниями. Владимиру Ильичу мешал малейший шум во время заседания, и он всегда строго останавливал разговаривающих. Мешал ему и небольшой шум, производимый курильщиками за печкой, но курить там Владимир Ильич не запрещал, называя шутя этот уголок клубом, и лишь иногда делал им замечание: «Потише там, в клубе». Л. Ф.
ФОТИЕВА ЛИДИЯ АЛЕКСАНДРОВНА (1881 — 1975) — член партии с 1904 г. Участница революции 1905—1907 гг. и Октябрьской социалистической революции в Петрограде. В период подготовки и проведения Октябрьской социалистической революции работала с Н. К. Крупской в Выборгском комитете РСДРП (б) и в редакции газеты «Правда». С марта 1918 г.— секретарь Совнаркома и СТО РСФСР (с апреля 1920 г.). В 1918—1924 гг.— одновременно личный секретарь В. И. Ленина. С 1923 г.— секретарь СНК и СТО СССР (до 1930 г.). В последующие годы — на хозяйственной и научной работе.