ОТНОШЕНИЕ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА К ПАМЯТНИКАМ СТАРИНЫ
Как только Владимир Ильич переехал из Петрограда в Москву и поселился в Кремле, он сейчас же захотел ознакомиться с историей кремлевских построек и спросил у меня, что ему по этому поводу прочесть. Я заказал на двухтомное исследование специалиста С. П. Бартенева, которое называлось «История Кремля»1. Владимир Ильич тотчас же принялся за чтение этого прекрасного иллюстрированного издания и был очень удивлен, когда я ему сказал, что автор этой книги, сын знаменитого издателя «Русского архива»2, живет в Кремле и вот сейчас как раз выезжает из Кремля в город на другую квартиру.
— Зачем это? — сказал Владимир Ильич. — Его нужно было бы оставить здесь, в Кремле.
Я сказал Владимиру Ильичу, что С. П. Бартенев сам хочет переехать в город, так как ему удобнее жить вне Кремля, ибо он дает уроки музыки и к нему приходят ученики.
— Пойдите сейчас же и посмотрите, как он переезжает, — сказал Владимир Ильич, — есть ли у него перевозочные средства, и организуйте ему помощь в переезде, в упаковке вещей.
Я сейчас же отправился на квартиру ныне покойного С. П. Бартенева, передал ему привет от Владимира Ильича, сообщил ему, что книга его Владимиру Ильичу очень понравилась и что он просил меня позаботиться о его переезде.
С. П. Бартенев был тронут этим буквально до слез, и, когда из комендатуры пришли красноармейцы и стали помогать ему упаковывать вещи, причем главная его поклажа состояла из книг, картин, нот и рояля, к которому он особенно бережно относился, он просто растерялся от этого неожиданного внимания. Через некоторое время ему был подан грузовик, и все его вещи в один день были перевезены на новую квартиру.
Владимир Ильич был очень удовлетворен, что мы помогли этому ученому, и, сказав, что даст ему охранную грамоту, немедленно ее написал, и я вручил ее С. П. Бартеневу.
Изучив эту книгу Бартенева и сделав свои пометки, Владимир Ильич совершил продолжительную прогулку по Кремлю; в течение трех дней он обходил и подробно осматривал здания, дворцы, Грановитую палату, боярские терема и, наконец, дважды прошел по стенам Кремля, подходя к каждой башне и интересуясь их состоянием. Одна из башен была разбита нашей артиллерией, когда приходилось выживать из Кремля юнкеров; Владимир Ильич распорядился ее отремонтировать, а также осмотреть и другие башни. Это было первое указание Владимира Ильича3 по восстановлению кремлевских памятников старины. За ним последовало его личное распоряжение о реставрации храма Василия Блаженного.
Владимир Ильич прочитал в книге С. П. Бартенева, что одно крыло собора4, находящегося близ Ивана Великого, заложено кирпичом во времена Николая I и превращено в сарай для фуража. Владимир Ильич с негодованием сказал:
— Ведь вот была эпоха, — настоящая аракчеевщина... Все обращали в сараи и казармы: им совершенно была безразлична история нашей страны. Надо сейчас же, немедленно это крыло открыть. Смотрите, какое оно интересное, судя по чертежу, который здесь приложен.
Через несколько дней реставрационная комиссия, которая была образована при Советском правительстве, стала работать над восстановлением крыла. Владимир Ильич, гуляя, не раз останавливался около места работ и смотрел, как постепенно открываются старые очертания древнего собора.
— Совсем иной вид, — говорил Владимир Ильич, — тут виден художник-архитектор, а раньше было удивительно смотреть, — так не гармонировала эта пристройка со всем собором. Оказывается, тут не в соборе дело и не в архитекторе, а в Николае I, в аракчеевщине!
Следующей реставрационной работой в Кремле было восстановление фресок в Успенском соборе. Работа эта продолжалась долго. Владимир Ильич часто заглядывал в собор, внимательно рассматривал великолепные фрески и изображения старой итальянской живописи XV —XVI веков, которые обнаруживались после смывания мест, закрашенных различными нашими богомазами.
Единственно, что Владимир Ильич нашел нужным из Кремля удалить, — это абсолютно не гармонировавший с кремлевским ансамблем памятник Александру II с подступами к нему в ложнорусском стиле и мозаичными портретами царей.
— Вот здесь надо поставить памятник Толстому, — сказал как-то Владимир Ильич.—Где отлучали Толстого от церкви? — спросил он меня.
— В Успенском соборе...
— Вот и хорошо, самое подходящее его убрать (он показал на памятник Александру II)5, а здесь поставить хорошую статую Льва Толстого, обращенную к Успенскому собору. Это будет как раз кстати.
Эта идея Владимира Ильича не осуществилась еще до сего времени.
Несмотря на всю свою занятость, Владимир Ильич обращал большое внимание на архитектурные древности Москвы и других городов. Так, когда белогвардейцы артиллерийским огнем разрушили Ярославль, он принимал самое горячее участие в восстановлении этого старинного русского города. Была организована специальная комиссия, которая приводила Владимира Ильича в отчаяние своей медлительностью. Он хотел, чтобы во что бы то ни стало были восстановлены ярославские древние церкви, которые представляли собой памятники нашего старинного зодчества. Когда ему приходилось слышать, что в Галиче, Угличе и других старинных русских городах пытались разрушить церкви, он немедленно рассылал телеграммы и строгие приказы этого не делать, вызывал представителей местных властей, разъясняя им значение исторических памятников.
Мне хочется здесь рассказать еще об одном замечательном факте, который, как мне кажется, весьма характерен и оттеняет изумительно многогранную натуру Владимира Ильича, показывает его заботу обо всем, что связано с нашей историей. Я имею в виду приведение в порядок здания бывшей Шереметьевской больницы, ныне Института им. Склифосовского.
Когда в 1920 г. Совнарком поручил мне организовать особый строительный комитет по ремонту жилых зданий Москвы, мне как председателю этого комитета каждые два дня приходилось докладывать о его работе Владимиру Ильичу. В один из таких докладов я мимоходом упомянул о том, что мы приступили к ремонтированию Шереметьевской больницы близ Сухаревской башни. Я сказал, что она построена в 1802 г. по проекту знаменитого архитектора Джакомо Кваренги. Владимир Ильич сейчас же насторожился и спросил меня, какие меры я принял, чтобы сохранить это, вероятно, очень ценное здание в его первоначальном виде. Я ответил, что это здание замечательно по своей красоте, но что оно обезображено множеством торговых построек на Сухаревской площади, которые загораживают его фасад, что за последние годы в нем произошло много разрушений и что, например, прекрасная ограда вокруг этой больницы совершенно уничтожена.
Владимир Ильич спросил, могу ли я дать более подробные сведения об этом здании и полный проект всех необходимых работ.
На другой день я представил Владимиру Ильичу все соображения, которые сводились к тому, что, так как здание построено знаменитым архитектором и отделано нашим выдающимся скульптором Замараевым, живописные работы в нем исполнены художником Скотти, а мраморные работы — мастером Кампиони, и все это действительно очень ценно, — то следует как само здание, так и внутренние украшения сохранить, ни в коем случае не закрашивать, не изменять, конечно, ничего не ломать и оставить в первоначальном виде— со всеми колоннами, переходами, парапетами и т. д. Я сказал, что совершенно не согласен с теми шустрыми, неожиданно появившимися горе-архитекторами, которые предлагают это здание превратить в какую-то казарменную постройку, перестроив его как снаружи, так и внутри.
— С ними вам не нужно даже и разговаривать. Нам с ними не по пути, — сказал мне Владимир Ильич. — Им можно будет поручать строить дворы в совхозах, но ни в коем случае не допускать к ремонту подобных исторических зданий.
Я сказал, что так и поступил, и добавил, что для открытия вида на эту больницу надо будет снести сухаревские постройки.
Когда площадь была очищена от сухаревских построек, вид на Шереметьевскую больницу был открыт, а сама она приведена в полный порядок, Владимир Ильич поехал посмотреть, как все это выглядит. До этого он ездил туда со мной и видел эти постройки, хаотически нагроможденные около больницы. Владимир Ильич от души радовался, что такое прекрасное здание удалось в целости сохранить, и сейчас же приказал мне внести в смету по Наркомздраву надлежащие суммы, чтобы и впредь содержать его в порядке.
Даже в это тяжелое время Владимир Ильич уделял внимание охране и восстановлению памятников старины.
Нашу Красную столицу, Москву, он предлагал украсить многочисленными памятниками выдающимся революционерам, общественным деятелям, представителям литературы и искусства. Когда он составлял список этих памятников, то прежде всего назвал имена Маркса и Энгельса, а затем вспомнил и J1. Н. Толстого, и Марата, и парижских коммунаров, и Ломоносова, и Робеспьера, и Герцена, и Бакунина, и Сковороду, и Пушкина и многих-многих других деятелей России и Западной Европы.
В первой редакции опубликовано в «Архитектурной газете» (21.1 1939, № 5) под названием «Забота Ленина о памятниках старины». Печатается по III т. Избр. соч.
1 Имеется в виду книга С. П. Бартенева «Московский Кремль в старину и теперь», т. I—II. М., 1916. (Стр. 402.)
2 «Русский архив» — ежемесячный исторический журнал, издававшийся в Москве с 1863 по 1917 г., основателем, редактором и издателем которого был П. И. Бартенев. (Стр. 402.)
3 В XXXV томе «Ленинских сборников», на стр. 21 опубликовано «Предписание коменданту Кремля», от 17 мая 1918 г., в котором В. И. Лениным предлагалось «в срочном порядке произвести реставрацию Владимирских ворот» (кремлевская башня, выходящая к Историческому музею). (Стр. 403.)
4 Имеется в виду проездная арка Собора двенадцати апостолов. (Стр. 403.)
5 12 апреля 1918 г. СНК был утвержден «Декрет о памятниках Республики», первый пункт которого гласил: «Памятники, воздвигнутые в честь царей и их слуг, не представляющие интереса ни с исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей и улиц...» (см. «Декреты Советской власти», т. II. М., 1959, стр. 95). (Стр. 404.)