П. ИГНАТОВ
Приезд Ленина
Кто из товарищей, кому довелось встречать Ленина может забыть апрельскую ночь, привокзальную площадь, заполненную то возбужденно шумящей, то внезапно затихающей толпой рабочих, солдат, матросов, освещенную багровым колеблющимся светом дымных факелом в порой рассекаемую голубовато-белым лучом прожекторам. Во всем этом было и что-то торжественно-праздничное, и суровое, боевое,— словно народ давал клятву своему вождю в готовности бороться до победного конца.
Со всех сторон к Финляндскому вокзалу стекались толпы народа с красными знаменами, приветственными лозунгами. И от нашего завода большая делегация отправилась встречать Ленина.
Я забежал за женой. Мы упросили соседку присмотреть за детьми и, принарядившись, как на праздник, двинулись в толпе наших заводских друзей к Финляндском вокзалу. Да ведь это и был праздник — грозный, боевой праздник народа, готового к борьбе за лучшую жизнь под водительством своего любимого вождя, к которому в едином порыве стремились сердца всех собравшихся в эту ночь на привокзальной площади! Когда мы пришли, вся площадь была заполнена народом. Люди принесли сюда с собой все лучшее, все самое заветное, что хранили, берегли в своих сердцах,— свои думы и мечты, свои стремления, надежды, свою веру в будущее. Поэтому так строги и взволнованны были у людей лица, так блестели их глаза.
Хотелось бы, конечно, во всех подробностях восстановить в памяти эту ночь, но я просто не в силах этого сделать. Бывает так, что, принимая участие в каком-либо большом событии, в котором участвует много народу, ты словно растворяешься в массе, сливаешься с ней, утрачиваешь способность к индивидуальному восприятию происходящего, и в памяти остается общее для всех ощущение чего-то большого, могучего, целиком поглотившего тебя. Так бывало со мной во время рабочих демонстраций, так бывало в бою, так было и в ту памятную ночь у Финляндского вокзала.
Вот помню сдержанный слитный гул толпы, похожий на шум моря, помню темный купол неба, пляску багряных пятен света, блеск штыков и огненно-красный цвет знамен, когда они попадали в луч прожектора. И еще помню лицо молодого паренька с нашего завода, так вот и стоит оно перед глазами!
Этот паренек — звали его Андреем Вихровым — месяца два-три назад приехал из далекой деревни в город и поступил учеником на наш завод. Он всех дичился, держался в стороне от наших задорных молодых ребят. И вот теперь он стоял рядом со мной, взволнованно и даже несколько испуганно осматриваясь по сторонам. Потом, когда Андрей увидел Ленина, лицо паренька, худое, некрасивое, словно преобразилось: оно выражало такую пламенную веру в Ленина, такую глубокую к нему любовь, что стало поистине прекрасным в эту минуту. Андрей схватил меня за руку, крепко сжал ее.
— Ленин... Ленин...— взволнованно шептал он.
Мы увидели Ленина издали: он показался на ступенях вокзальной лестницы. По площади прокатился гул, словно тысячи человеческих грудей одновременно вздохнули радостно и облегченно. И тотчас загремело, загрохотало, перекатываясь из края в край, могучее, многоголосое «ура».
Казалось, от этого крика затрепетали тяжелые складке знамен и ярче вспыхнули факелы...
Вот он, человек, который учил нас жизни, борьбе, чей светлый разум, чье великое сердце было отдано нам, простым людям — рабочим, крестьянам, солдатам. Он стоя на броневике, обнажив голову, в полосе яркого света, бросаемого прожектором. Он начинает говорить. И тотчас наступает такая тишина, что слышны далекие гудки паровоза, лязганье буферов где-то на путях...
— Да здравствует социалистическая революция! — так заканчивает Ленин свою речь, обращенную к родному народу...
В ту ночь я не мог заснуть. Все стояла перед глазами ярко освещенная фигура Ленина, красные флаги вокруг него, казавшиеся в луче прожектора языками пламени. В ушах звучал его голос.
Ленин сказал нам: «Да здравствует социалистическая революция!»
Эти слова осветили нам путь дальнейшей борьбы. Бороться за социалистическую революцию, бороться за то, чтобы взять полностью и бесповоротно власть в свои руки,— вот что мы должны делать теперь!
Стоя на броневике, обращаясь к народу, Ленин в то же время говорил с каждым из нас — с каждым рабочим, солдатом, матросом. Он говорил и со мной... Может быть впервые там, на площади Финляндского вокзала, я до конца понял величие и правду дела, которому посвятил жизнь. И я давал в душе клятву, что отныне все свом силы целиком, без остатка отдам борьбе за социалистическую революцию, к которой нас призывал Ленин.
Речь Ленина у Финляндского вокзала и его Апрельские тезисы были новым этапом в росте моего классового сознания. Я стал относиться к себе с большей требовательностью, вдумчивей и серьезней подходил к решению тех вопросов, с которыми мне случалось сталкиваться в жизни и на работе.
П. Игнатов, Жизнь простого человека, издательство «Художественная литература», 1966, стр. 243—246. Для данного издания текст заново просмотрен автором.