Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 14

ГОТОВИТСЯ НОВЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ!

Письмо Гучкова к Трубецкому11 долго занимало и частью продолжает занимать нашу политическую прессу, если можно назвать этим именем рептильные и немногие уцелевшие либеральные газеты. Письмо это действительно имеет известное значение. Оно знаменует крупный шаг в развитии контрреволюционного направления среди широких слоев российской крупной буржуазии. Для этих слоев уже октябрьская политическая стачка12 сыграла роль решительного поворотного пункта. Крупный буржуа сразу сказал: «довольно!» после 17-го октября13. И потому оригинальной — и очень характерной — чертой русской революции оказалось то, что датой конституционного манифеста воспользовались, как названием партии, крупнобуржуазные элементы, вставшие на сторону царского правительства, которое принялось приспособлять новую конституцию к самодержавию. Октябрь — дата единственной до сих пор частичной победы революции в России. Октябристами14 — называется у нас партия контрреволюционной крупной буржуазии.

Классовые противоречия русской революции рельефно выражаются в этом противоречивом сопоставлении. Объяснение ему дает марксистский взгляд на современную революцию в России. Это — революция буржуазная. Она во всяком случае очищает почву для более широкого и быстрого развития капитализма. Считать победой «трудового начала», переходом к «социализации»,


14 В. И. ЛЕНИН

полное торжество революционного крестьянства в борьбе за землю есть сплошная мелкобуржуазная иллюзия. Но неизбежное очищение почвы для капитализма может пойти по двум крупным линиям. Преобразование крепостной России в буржуазную возможно при условиях, обеспечивающих наибольшее мыслимое при капитализме благосостояние масс крестьянства и пролетариата. Оно возможно также при условиях, обеспечивающих больше всего интересы имущих классов, помещиков и капиталистов. До сих пор наша революция идет по второму пути. И если она не одержит более ни одной крупной победы, то не может подлежать сомнению, что душеприказчиками российской революции окажутся контрреволюционные буржуа октябристы, — подобно тому, как душеприказчиком половинчатой немецкой революции 1848 года оказался юнкер Бисмарк.

Г-н Гучков — человек не совсем глупый. Он уже предвкушает это удовольствие взять в руки, после окончательного поражения революции, бразды правления и соединить деловой, гешефтмахерский буржуазный «либерализм» с беспощадной военно-полицейской репрессией против недовольных «низов». Как практичный, безыдейный буржуазный делец, г. Гучков лучше схватил действительное политическое положение, чем многие философы и фразеры нашей буржуазной интеллигенции. (L'ignorance est moins éloignée de la vérité que le préjugé! — невежество менее далеко от истины, чем предрассудок.) Г. Гучков сводит на землю буржуазные идеалы кадетов. В этом отношении особенно знаменательно следующее место его письма, не оцененное нашей рабской печатью:

«Теперь несомненно, — пишет Гучков к Трубецкому, — что торжество революции или даже новое обострение революционного кризиса похоронит и нашу молодую политическую свободу, и остатки нашей культуры и благосостояния».

Это — замечательно верная и замечательно меткая оценка теперешнего политического положения с точки зрения интересов капиталиста и помещика. Г. Гучков


ГОТОВИТСЯ НОВЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ! 15

берет быка за рога. Весь гвоздь теперешнего политического положения действительно в том, предстоит ли нам новое обострение революционного кризиса. Мы благодарим вас за откровенность, г. Гучков! Мы вполне понимаем, что буржуазным профессорам и дипломатам из «Речи» не нравится ваша решительность, прямота, быстрота и натиск, ваша — простите за вульгарное выражение — способность «ляпать», но мы, социалисты, премного восхищены этой способностью. Нам она на руку.

Итак, кто хочет серьезно поставить вопрос о современном политическом положении, тот должен вполне ясно определить свое отношение к новому обострению революционного кризиса. Г. Гучков так и делает. «Я против», заявляет он всем своим письмом. Я подчиняю все и вся интересам борьбы с этим обострением, интересам подавления всего, что ведет к нему. Причина ясна. Новое обострение грозит торжеством революции, которое, в свою очередь, грозит «остаткам»... помещичьих имений гг. Гучковых, Романовых, Столыпиных и прочей шайки погромщиков, «остаткам» буржуазных привилегий, способных служить защитой от дальнейшей борьбы пролетариата, одним словом, «остаткам нашего (Гучковых, Романовых, Столыпиных) благосостояния».

Правильно рассуждает г. Гучков, гораздо правильнее и последовательнее, чем вопиющие ныне против него кадеты, которые в лице разных Виноградовых, Струве, Изгоевых, Бердяевых, Милюковых сотни раз оплакивали грядущие похороны «свободы и культуры» при торжестве «стихии безумия».

И революционерам тоже не мешает поучиться у реакции уменью последовательно ставить вопрос о современном политическом положении, то есть о «новом обострении революционного кризиса». Это обострение неизбежно будет означать еще более массовое выступление, чем прежде, обогащенное опытом великого года великой российской революции. А опыт этого года, начиная с октябрьской стачки через декабрьское восстание15, через мирную Думу и разгон ее16, ведет к наступательному всероссийскому вооруженному


16 В. И. ЛЕНИН

восстанию с забастовкой, как побочным и подсобным средством борьбы.

Правительство всю свою политику приспособило к этому, всеми ожидаемому, новому обострению революционного кризиса. Несомненно, оно умышленно не назначило срока выборов в новую Думу, чтобы оставить себе свободными руки, чтобы попытаться в случае сильного обострения всенародной борьбы раздробить ее внезапным назначением выборов. Несомненно также, что самый вопрос о том, сзывать ли новую Думу и оставлять ли старый избирательный закон, правительство внимательнейшим образом изучает теперь с той же самой точки зрения. И к этому вопросу социал-демократия менее всего имеет право отнестись беззаботно.

Перед правительством стоит дилемма: попытаться еще раз созвать Думу на основании действующего избирательного закона, при усилении репрессий, давления на выборы, организации черносотенцев, — или изменить перед второй Думой избирательный закон так, чтобы наверняка обеспечить «работоспособную», т. е. черносотенную Думу. Реакция в среде помещичьего класса, победы черносотенных помещиков в земстве, явный рост недовольства в народе, — все это прямо подсказывает правительству немедленную отмену действующего избирательного закона, ограничение избирательного права в духе возврата от виттевскои Думы к булыгинской17, а то и еще похуже, или просто созыв выборных от земств во вторую Думу. Рептилии нашей печати пробалтываются уже насчет таких планов в «сферах», т. е. среди придворной шайки, и подготовляют почву, доказывая «право» самодержавия издать без Думы новый избирательный закон.

Рассмотрим, какой из этих «курсов» правительственной политики вероятнее. За сохранение избирательного закона 11 -го декабря18 говорит конституционная «законность», политическая осторожность, лояльность. Как видите, это все «идеальные» соображения, на которые плевать привыкли Романовы и Победоносцевы. Да и смешно, в самом деле, думать, что подобными соображениями станут руководиться с ног до головы покрытые


ГОТОВИТСЯ НОВЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ! 17

кровью и грязью люди, отстаивающие в последней, отчаянной борьбе свои рабовладельческие права. Смешно думать, чтобы царскую шайку смущала «законность», когда шайка не смущалась ни изданием того же закона 11-го декабря, закона 20 февраля19 и т. д., не смущается и теперешним сплошным надругательством над «законом». Нет, все эти доводы мизерны!

Мнение Европы? Необходимость получить заем? Эта необходимость — самая настоятельная. И европейский капитал даст деньги лишь под гарантией «порядка». Но какой это «порядок», — капиталу безразлично, и даже порядок кладбища для него симпатичнее. А ведь вторая кадетская (или, боже упаси, или более левая!) Дума обещает новые финансовые разоблачения, новый «беспорядок»! Нет, именно с точки зрения европейского займа правительству весь расчет отменить теперешний избирательный закон, чтобы обеспечить черносотенную Думу и принятие ею всех и всяческих займов.

Конечно, нельзя забывать того, что по существу дела соглашение между самодержавием и либерально-монархической буржуазией необходимо в силу самых глубоких экономических и политических причин. Неудача первой попытки соглашения через первую Думу отнюдь еще не свидетельствует и не может свидетельствовать о неудаче всех таких попыток, — а их будет еще очень и очень много. Но именно через кадетскую Думу соглашение теперь нельзя считать (и самодержавие не может считать) особенно вероятным.

Революционеры учатся у опыта революции, но и самодержавие тоже учится у него и учится очень внимательно. Надежды на более правый состав Думы при существующем избирательном законе совершенно ничтожны, это все видят. Время созыва второй Думы падает как раз на конец зимы, когда голод, безработица, нужда широких народных масс достигают обыкновенно особого обострения. Партии, стоящие левее кадетов, несомненно, гораздо менее будут склонны теперь, чем прежде, идти на поводу у либерально-монархической буржуазии, гораздо более будут способны к самостоятельным, решительным и активным политическим действиям.


18 В. И. ЛЕНИН

Нет! Мы не должны делать себе иллюзий, представлять врага совсем уже неумным, недогадливым, неосмотрительным. Мы не должны сомневаться в том, что «богатыри мысли и дела» черносотенного правительства напрягают теперь все усилия к тому, чтобы сделать невозможным повторение опыта кадетской Думы.

Разгон Думы показал правительству, что немедленного восстания, широкого и всенародного не произошло. Подготовленный в тиши и в тайне coup d'état (государственный переворот) понравился «сферам». Они находятся под сильнейшим впечатлением того, что им кажется удачным и смелым натиском на революцию. Они не могут не помышлять теперь о повторении такого же натиска заранее, в виде предупреждения «нового обострения революционного кризиса». Царские придворные — люди военные. Перейти в наступление, взять в свои руки инициативу военных действий, — преимущество такой тактики они превосходно понимают. Бояться восстания? Но в той или иной мере оно неизбежно — рабочие забастовки, военные и крестьянские восстания доказали это в течение целого года. Вторая кадетская Дума создаст еще более выгодную для народа ситуацию для восстания: окончательный провал политики «военно-полевого либерализма», утомление населения репрессиями и т. д., и т. д. Если «новое обострение революционного кризиса» неизбежно, то мы должны напасть первые, — так рассуждает Игнатьев, наверное, так. И он нападет, — царь отменит накануне выборов избирательный закон 11-го декабря и издаст новый закон, обеспечивающий черносотенный состав Думы.

Мы не имеем претензии быть пророками и учесть все возможные исходы из теперешнего, очень сложного политического положения. Но социал-демократия обязана строго взвешивать тенденции всех действующих в политике сил, чтобы разумно направлять свою тактику. Такое взвешивание приводит к непреклонному выводу: рабочие! будьте готовы к тому, что правительство введет ко времени выборов черносотенный избирательный закон! Крестьяне! знайте, что правительство обдумывает план изменить порядки выборов так, чтобы


ГОТОВИТСЯ НОВЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ! 19

крестьянские депутаты, чтобы трудовики не могли попасть в Думу!

Мы не должны позволить правительству захватить себя врасплох. Мы должны повести самую энергичную агитацию в массах с разъяснением грозящей опасности, — мы должны рассеивать наивную веру в прочность избирательного закона, как «конституционного» учреждения, — мы должны разрушать конституционные иллюзии, — мы должны напоминать примеры европейских революций с их частыми изменениями избирательных законов, — мы должны всеми силами развивать сознание того, что обостряющийся теперь кризис есть не парламентский, не конституционный, а революционный кризис, который решит только сила, который распутает только победоносное вооруженное восстание.

«Пролетарий» № 5, 30 сентября 1906 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий»

Joomla templates by a4joomla