В.И. Ленин

ОБ ОТНОШЕНИИ РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА К БУРЖУАЗНЫМ и МЕЛКОБУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ

 

1958

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

В настоящий сборник вошли важнейшие работы Владимира Ильича Ленина, посвященные вопросу об отношении партии пролетариата к буржуазным и мелкобуржуазным партиям.

Отношение революционного пролетариата к буржуазия и мелкой буржуазии является одним из важнейших вопросов тактики марксистско-ленинских партий. Отсюда понятно, то большое внимание, которое уделяется ему в трудах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина и их учеников, в решениях КПСС и братских коммунистических и рабочих партий и в их практической деятельности.

Еще в «Манифесте Коммунистической партии» — первом программном документе международного коммунистического движения — К. Маркс и Ф. Энгельс писали:

«...Коммунисты повсюду поддерживают всякое революционное движение, направленное против существующего общественного и политического строя.

Во всех этих движениях они выдвигают на первое место вопрос о собственности, как основной вопрос движения, независимо от того, принял ли он более или менее развитую форму.

Наконец, коммунисты повсюду добиваются объединения и соглашения между демократическими партиями всех стран» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 4, стр. 459).

Произведения, вошедшие в настоящий сборник, показывают, как В. И. Ленин, учитывая конкретную политическую обстановку в России и опыт международного рабочего движения, творчески развивая положения марксизма, создал цельную науку о стратегии и тактике, о руководстве революционной борьбой пролетариата. В. И. Ленин  определил основные задачи и цели русской социал-демократии: свержение самодержавия и завоевание политической свободы, затем — свержение власти буржуазии, установление диктатуры пролетариата и построение социализма.

В. И. Ленин первым из марксистов разработал вопрос об особенностях буржуазно-демократической революции в эпоху империализма, ее движущих силах и перспективах. Подвергнув научному анализу условия социально-экономического и политического развития России и обобщив опыт мирового революционного движения, В. И. Ленин обосновал идею гегемонии, идею руководящей роли пролетариата в буржуазно-демократической революции.

В. И. Ленин и русские марксисты исходили из того, что роль вождя в революции пролетариат сможет выполнить лишь в том случае, если он сумеет присоединить к себе крестьянские массы и повести их на решительную борьбу за демократические преобразования.

После разрешения демократических задач пролетариат во главе всех эксплуатируемых и угнетенных поведет борьбу за уничтожение капитализма, за социализм.

В. И. Ленин обосновал неизбежность перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, создав новую теорию о возможности победы социализма в одной стране.

В ленинских работах всесторонне, на основе марксистского анализа, освещен вопрос об отношении рабочей демократии к демократии буржуазной. Вопрос старый, писал В. И. Ленин, но в то же время и вечно новый «...ибо каждый шаг в развитии каждой капиталистической страны дает особое, оригинальное сочетание различных оттенков буржуазной демократии и различных течений в социалистическом движении» (стр. 80 настоящего сборника)¹.

Выработка правильной стратегии и тактики революционной пролетарской партии, умелого и четкого отношения ее к различным классам и их партиям, приобрела с конца XIX и начала XX вв. особенно важное значение в России, в которой назревала величайшая народная революция и которая стала центром мирового революционного движения. Произведения, включенные в сборник, показывают, как В. И. Ленин разрабатывал и обосновывал политическую программу, стратегию и тактику марксистской партии российского пролетариата в буржуазно-демократической и социалистической революциях.

Победа социалистической революции в нашей стране и богатейший опыт КПСС в деле руководства массами имеют огромное международное значение и являются могучим оружием рабочего класса всех стран в борьбе за демократические и социалистические преобразования. В. И. Ленин писал в 1918 г.: «...Массам пролетариев всех стран с каждым _днем становится яснее, что большевизм указал верный путь к спасению от ужасов войны и империализма, что большевизм годится как образец тактики для всех» (Соч., 4 изд., т. 28, стр. 270).

Указывая, что основные черты нашей революции имеют международное значение, В. И. Ленин подчеркивал необходимость творческого применения марксизма-ленинизма в своеобразных условиях каждой страны. Тактика пролетариата по отношению к буржуазным и мелкобуржуазным партиям на трудном пути классовой борьбы должна быть гибкой, изменяться в зависимости от конкретных исторических условий и политики партий по основным актуальным вопросам момента.

«Тактика должна быть построена на трезвом, строго объективном учете всех классовых сил данного государства (и окружающих его государств, и всех государств, в мировом масштабе), а также на учете опыта революционных движений», — писал В. И. Ленин (Соч., 4 изд., т. 31, стр. 45).

Определяя отношение революционного пролетариата к непролетарским партиям в период борьбы за победу буржуазно-демократической революции в России, В. И. Ленин, большевики учитывали, что политическая Свобода необходима не только пролетариату, она нужна также и буржуазии. В то же время В. И. Ленин подчеркивал, что русская буржуазия в новый исторический период — в период империализма — неспособна на решительную борьбу против царского самодержавия: она слишком боится революционного выступления рабочего класса, который не остановится на демократической революции, а пойдет дальше — к социалистическому перевороту.

Работы «Революционная борьба и либеральное маклерство», «Пролетариат борется, буржуазия крадется к власти», «Отношение к буржуазным партиям», «Кадеты и демократия» и другие показывают, как В. И. Ленин разоблачал предательскую роль либеральной буржуазии в годы первой русской революции и в последующий период. Буржуазия делала все для того, чтобы сузить размах борьбы народных масс. Она вынуждена была апеллировать к народу и в то же время страшно боялась его революционной самодеятельности. По мере развития революции буржуазия все более переходила в лагерь реакции, защищавший насквозь прогнивший помещичье-самодержавный строй.

В статье «Пролетариат борется, буржуазия крадется к власти» В. И. Ленин писал:

«Либеральная буржуазия идет к народу. Это верно. Она вынуждена идти к нему, ибо без него она бессильна бороться с самодержавием. Но она боится революционного народа и идет к нему не как представительница его интересов, но как новый пламенный боевой товарищ, а как торгаш, маклер, бегающий от одной воюющей стороны к другой» (стр. 129).

Главная партия буржуазных либералов (кадеты) выступала как партия соглашения между царизмом и народом. Поэтому большевики, ведя борьбу за гегемонию пролетариата в буржуазно-демократической революции, исключительное внимание уделяли тому, чтобы развенчать эту партию в глазах народных масс и изолировать ее.

Из материалов сборника видно, с какой настойчивостью и последовательностью В. И. Ленин разоблачал кадетов как буржуазно-монархическую партию, которая лишь для отвода глаз именовала себя партией конституционалистов-демократов и даже партией «народной свободы».

В статье «Опыт классификации русских политических партий» В. И. Ленин писал: «Кадет — типичный буржуазный интеллигент и частью даже либеральный помещик. Сделка с монархией, прекращение революции — его основное стремление. Неспособный совершенно к борьбе, кадет — настоящий маклер. Его идеал — увековечение буржуазной эксплуатации в упорядоченных, цивилизованных, парламентарных формах... Кадет, это — октябрист, мечтающий в свободные от грабежа рабочих и крестьян часы об идеальном буржуазном обществе» (стр. 182).

В ряде работ: «Кадеты, трудовики и рабочая партия», «Кого выбирать в Государственную думу?», «Кадеты и трудовики», «Кадеты и демократия», «Политические партии в России и задачи пролетариата», «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции» и других, В. И. Ленин вскрывает антинародную сущность кадетской партии, ее предательскую тактику соглашения с царизмом, ее роль как главного вдохновителя контрреволюции после Октября 1917. г.

Сплачивая народные массы для решительной борьбы против царизма, наша партия строго различала либеральную и революционную буржуазную демократию.

Характеризуя кадетов как представителей интересов буржуазии, которой необходим прогресс и обеспечение некоторой политической свободы, В. И. Ленин писал, противопоставляя либералам революционную буржуазную демократию: «Но эта прогрессивная буржуазия еще более боится демократии и движения масс, чем реакции. Отсюда вечные стремления либералов к уступкам старому, к соглашениям с ним, к защите многих коренных устоев старины. А это все ведет к полному бессилию либерализма, к его робости, половинчатости, вечным колебаниям.

Демократия представляет широкую массу населения. Демократ не боится движения масс, а верит в него. В России демократия, это — трудовики и вообще левые «народники». Марксисты называют их буржуазной демократией отнюдь не ради «обиды», а потому, что никакой передел земли и никакое изменение государства в сторону демократизма еще не устраняет господства капитала, господства буржуазного строя.

Политика рабочих демократов ясна. ...Мы боремся наряду со всеми буржуазными демократами, пока они верпы своему демократизму» (стр. 293).

Особенности России, как страны аграрной, с преобладающим крестьянским населением требовали от партии пролетариата самого внимательного отношения к крестьянству — именно той революционной буржуазной демократии, без союза с которой была невозможна победа революции в России.

В статьях: «Отношение социал-демократии к крестьянскому движению», «Пролетариат и крестьянство», «Крестьянская или «трудовая» группа и РСДРП» — и в других произведениях В. И. Ленин указывает на наличие революционных способностей крестьянства и возможность их использования в буржуазно-демократической и социалистической революциях. В. И. Ленин подчеркивал, что остатки крепостничества, обнищание и разорение трудящихся масс деревни служат источником революционного крестьянского движения. Рабочий класс должен возглавить крестьянство и повести его за собой на борьбу за революционное преобразование всей общественной жизни. Этот вывод основывался на марксистском анализе общности коренных интересов трудящихся масс города и деревни. Рабочий класс и трудовое крестьянство — естественные союзники в борьбе за уничтожение помещичьей и капиталистической эксплуатации, политического бесправия народных масс и национального гнета. Отсюда необходимость самого тесного союза рабочего класса и трудового крестьянства при гегемонии пролетариата во главе с марксистской партией.

Разрабатывая стратегию и тактику пролетариата, В. И. Ленин учитывал, что крестьянство как в капиталистическом обществе, так и в период перехода от капитализма к социализму, неоднородно, ибо состоит из бедняков, середняков и кулаков. Понятно, что такие различные по своему экономическому положению общественные группы занимают на разных этапах революции разные позиции.

В. И. Ленин в ряде своих работ резко критиковал партию «социалистов-революционеров» (эсеров), которые отрицали факт расслоения деревни и своими лжесоциалистическими лозунгами и демагогическими обещаниями обмалывали крестьян, а своей тактикой индивидуального террора толкали их на неправильный путь борьбы. Еще в 1902 г. в статье «Почему социал-демократия должна объявить решительную и беспощадную войну социалистам-революционерам?» В. И. Ленин писал: «Социал-революционаризм есть одно из тех проявлений мелкобуржуазной идейной неустойчивости и мелкобуржуазной вульгаризации социализма, с которым социал-демократия всегда должна и будет вести решительную войну» (стр. 34).

Разоблачению классовой природы партии эсеров и ее вредной, авантюристической тактики посвящены статьи: «Революционный авантюризм», «От народничества к марксизму», «Мелкобуржуазный и пролетарский социализм» и другие. Большевики еще в дооктябрьский период рассматривали эсеров как представителей левой фракции буржуазной демократии, социализм которой вовсе не революционен, а ее революционность вовсе не связана с социализмом.

Бак же в таком случае пролетариат должен был относиться к партии эсеров? В 1900 г. на IV (Объединительном) съезде РСДРП лидеры меньшевиков заявляли: «Кадеты важнее, как партия, чем эсеры». На это В. И. Ленин, большевики отвечали, что эсеры сами по себе ничто, но эсеры, как выразители стихийных стремлений крестьянства, являются частью именно той широкой революционной демократка, без которой пролетариат не может и думать о победе буржуазно-демократической революции в России (стр. 162). Поэтому большевики считали возможным и необходимым вступать во временные боевые соглашения с эсерами для борьбы за свержение революционным путем царского самодержавия. В то же время большевики неуклонно разоблачали лжесоциалистический характер программных требований «социалистов-революционеров» и их стремление затушевать классовую противоположность между пролетарием и мелким хозяйчиком.

В. И. Ленин призывал большевиков разъяснять крестьянам их ошибки в понимании задач демократизма и социализма «терпеливо, выдержанно, как союзникам, С которыми нас соединяет общая великая борьба» (стр. 155). Задача российского пролетариата и его партии заключалась в том, чтобы вырвать мелкобуржуазных демократов из-под влияния либералов, сплотить лагерь демократии против контрреволюционных сил.

Руководствуясь ленинскими указаниями, большевики принимали все меры к соединению чистопролетарской борьбы за социализм с общедемократической и общекрестьянской борьбой за политические права и землю. Ленинские работы, вошедшие в сборник, свидетельствуют о том, как партия большевиков, ведя непримиримую идейную борьбу против буржуазно-либеральной партии кадетов и мелкобуржуазных партий эсеров и меньшевиков, выковала в период борьбы за победу буржуазно-демократической революции братский союз рабочих и крестьян при руководящей роли рабочего класса.

История Коммунистической партии Советского Союза показывает, что она добилась громадных успехов в борьбе за демократию и социализм прежде всего благодаря последовательному осуществлению основных стратегических лозунгов ленинизма по крестьянскому вопросу.

Коммунистическая партия Советского Союза сумела возглавить всемирно-историческое дело борьбы за социализм в нашей стране и обеспечить его победу благодаря своей непримиримости ко всяким оппортунистическим, ревизионистским и догматически-сектантским, чуждым марксизму-ленинизму взглядам. Партия разоблачила и разгромила такие враждебные течения, как меньшевизм, эсеровщина, троцкизм, без чего немыслимо было ни завоевание политической власти рабочим классом, ни построение социалистического общества.

Работы В. И. Ленина «Земская кампания и план «Искры»», «Рабочая и буржуазная демократия», «Кто за союзы с кадетами?», «О блоках с кадетами», «Кадеты и трудовики», «Доклад и выступления по вопросу об отношении к буржуазным партиям на V съезде РСДРП», «Отношение к буржуазным партиям», «Правящие и ответственные партии» и другие свидетельствуют о топ непримиримой и последовательной борьбе, которую В. И. Ленину и его единомышленникам пришлось вести против русских и западноевропейских оппортунистов в ревизионистов при разработке стратегии и тактики пролетариата и при мобилизации трудящихся масс на борьбу за победу буржуазно-демократической и социалистической революций.

С какой силой В. И. Ленин бичевал меньшевиков, которые, состоя членами Российской социал-демократической рабочей партии, выступали с оппортунистически-реформистских позиции, были проводниками буржуазно- либеральной политики в рабочем движении! Подобно оппортунистам всех стран меньшевики стремились оправдать свои антипролетарские взгляды и действия ссылками... на марксизм. Разоблачая меньшевистских догматиков и ревизионистов, В. И. Ленин писал: «Меньшевистский марксизм есть марксизм, перекраиваемый на мерку буржуазного либерализма» (стр. 262).

В. И. Ленин дал предельно краткое, но четкое определение сущности меньшевистского, правосоциалистического оппортунизма, как попытки подменить революционную борьбу за коренные интересы рабочего класса реформизмом, соглашательством с буржуазией о тех или других мелких уступках с ее стороны:

«Сущность оппортунизма — принесение в жертву прочных и длительных интересов пролетариата мишурным и минутным его интересам» (стр. 174).

В. И. Ленин неустанно напоминал, что революционная рабочая партия, руководя экономической и политической борьбой пролетариата, но должна ни на минуту упускать из виду своей конечной цели — достижения социализма и коммунизма, «всегда пропагандировать, охранять от искажений и развивать дальше пролетарскую идеологию — учение научного социализма, т. е. марксизм. ...Неустанно бороться против всякой буржуазной идеологии, в какие бы модные, и блестящие мундиры она ни рядилась» (стр. 30).

Марксизм-ленинизм учит, что исторические задачи в борьбе за демократию и социализм пролетариат сможет успешно решить лишь в том случае, если его возглавляет самостоятельная и боевая марксистская партия. «Мы, — писал В. И. Ленин, — видим в самостоятельной, непримиримо марксистской, партии революционного пролетариата единственный залог победы социализма и путь к победе, наиболее свободный от шатаний. Мы никогда поэтому, не исключая самых революционных моментов, не откажемся, от полной самостоятельности соц.-дем. партии, от полной непримиримости нашей идеологии» (стр. 98).

Ленинские произведения и ныне помогают коммунистическим партиям всех стран разоблачать современных ревизионистов, которые стремятся вытравить революционную душу марксизма, подорвать веру рабочего класса и трудового народа в социализм.

Опыт Коммунистической партии Советского Союза и международного коммунистического движения учит, что необходимым залогом успешного решения задач социалистической революции, строительства социализма и коммунизма является решительное отстаивание коммунистическими и рабочими партиями марксистско-ленинского единства своих рядов, недопущение фракции и группировок, подрывающих это единство.

Материалы сборника показывают, почему потерпели крах все буржуазные и мелкобуржуазные партии в России. В течение десятилетий и особенно в период перехода от Февральской буржуазно-демократической к Октябрьской социалистической революции народные массы практически испытали существовавшие в России партии. Они на деле увидели, что представляют собой черносотенная партия помещиков, кадетская партия — главная партия буржуазии, а также мелкобуржуазные, соглашательские партии меньшевиков и эсеров. Отвернувшись от этих антинародных партий, рабочие, крестьяне и прогрессивные элементы интеллигенции смело пошли за партией большевиков, партией Ленина, считая ее подлинно народной, подлинно революционной. И они, как показывает более чем сорокалетняя история, не ошиблись в этом.

Даже враги вынуждены были признать непоколебимую верность партии большевиков принципам революционного марксизма, делу борьбы рабочего класса за победу буржуазно-демократической и социалистической революций. В связи с этим буржуазная печать клеветала на Коммунистическую партию, пытаясь изобразить коммунистов сектантами, не вступающими ни в какие союзы и компромиссы.

Ленинские работы показывают, как большевики в действительности относились к компромиссам.

Разъясняя, что компромиссом в политике называется уступка некоторых требований ради соглашения с другой партией, В. И. Ленин указывал: «Задача истинно революционной партии не в том, чтобы провозгласить невозможным отказ от всяких компромиссов, а в том, чтобы через все компромиссы, поскольку они неизбежны, уметь провести верность своим принципам, своему классу, своей революционной задаче, своему делу подготовки революции и воспитания масс народа к победе в революции» (стр. 319).

Именно так и подходила наша партия к компромиссам. Известно, что В. И. Ленин в 90-х годах прошлого века считал допустимым временное соглашение с «легальными марксистами», чтобы использовать их в борьбе с народничеством. Но в то же время В. И. Ленин резко критиковал «легальных марксистов», разоблачая их либерально-буржуазные взгляды. Говоря о значении этого компромисса,

В. И. Ленин писал в своей знаменитой книге «Что делать?» (1902 г.): «Бояться временных союзов хотя бы и с ненадежными людьми может только тот, кто сам на себя не надеется, и ни одна политическая партия без таких союзов не могла бы существовать» (Соч., 4 изд., т. 5, стр. 334).

Из этого мудрого ленинского указания исходили и исходят наша партия и коммунистические и рабочие партии зарубежных стран.

В настоящий сборник включена глава «Никаких компромиссов?» из книги В. И. Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме». В ней В. И. Ленин всесторонне разбирает ошибки левых коммунистов германской и других (в то время только еще возникших) коммунистических партий, заключавшиеся в отказе от всяких союзов и соглашений с другими партиями, и напоминает в связи с этим историю большевизма.

Известно, что наша партия всегда вела самую непримиримую идейную и политическую борьбу против партии «социалистов-революционеров». Тем не менее в 1907 г. большевики заключили с ними на короткое время политический блок на выборах в Думу.

В 1903 — 1912 годах большевики состояли формально в единой социал-демократической партии с меньшевиками, никогда не прекращая идейной и политической борьбы с ними, как с оппортунистами.

Вступая в компромиссы, коммунисты исходят из указания В. И. Ленина: «...Безусловная необходимость для авангарда пролетариата, для его сознательной части, для коммунистической партии прибегать к лавированию;

соглашательству, компромиссам с разными группами пролетариев, с разными партиями рабочих и мелких хозяйчиков вытекает с абсолютной необходимостью. Все дело в том, чтобы уметь применять эту тактику в целях повышения, а не понижения, общего уровня пролетарской сознательности, революционности, способности к борьбе и к победе» (стр. 397). В. И. Ленин предупреждал, что «никакие практические союзы с другими фракциями революционеров не могут и не должны вести к компромиссам или уступкам в теории, в программе, в знамени» (стр. 8).

Эти ленинские указания особенно важны для современной борьбы рабочего класса и всех трудящихся масс за мир, демократию и социализм, когда сотрудничество коммунистических партий с другими партиями не только возможно, но и необходимо. В целях более успешной борьбы против внутренней реакции и империалистической агрессин коммунистические партии стран капитала во время избирательных кампаний и во внутрипарламентской борьбе нередко идут на компромиссы и соглашения с другими партиями.

Так, Коммунистическая партия Франции в своей борьбе за мир и защиту экономических и политических требований рабочего класса, широко практикует компромиссы и соглашения с другими партиями и организациями. В 1955 г. во время кантональных выборов в 38 департаментах Франции были заключены соглашения компартии с Всеобщей конфедерацией труда, Французской конфедерацией христианских трудящихся и другими организациями. Во многих случаях соглашения коммунистов и социалистов преградили путь кандидатам реакции.

Опыт осуществления в ряде стран единства действий демократических сил показал большие возможности возглавляемого рабочим классом широкого демократического движения. Ярким примером этого является борьба с фашизмом.

В 1934 г. Компартия Франции, выдвинув идею создания Народного фронта, нашла новые пути обеспечения союза со средними классами, возглавив борьбу за национальную независимость и демократические свободы.

Политику национального единства проводила в годы второй мировой войны Итальянская коммунистическая партия. Она выступала с лозунгом созыва Учредительного собрания, избранного на основе прямого и тайного голосования, за объединение всех сил, заинтересованных в решительном ведении воины против гитлеровцев и итальянских фашистов.

В наши дни социализм, превратившийся в мировую систему, приобретает во всех странах все большее и большее число сторонников не только в рабочем классе, но и среди прогрессивных элементов из других классов и интеллигенции.

Обострение противоречии капитализма и ослабление позиций реакционной буржуазии приводят к падению влияния правых лидеров социал-демократии среди народных масс. Растет тяга рабочего класса к единству. Со всей остротой встает вопрос о сплочении всех слоев населения, могущих выступить в защиту мира, демократии и национальной независимости.

В современных условиях имеется реальная перспектива создания союза рабочего класса и его авангарда — коммунистических партий — с крестьянством и мелкой городской буржуазией для борьбы за демократические и социалистические преобразования общества. В союзе с демократическими партиями коммунисты смогут добиться объединения вокруг рабочего класса трудящегося крестьянства, городских слоев, интеллигенции, а это необходимое условие завоевания власти рабочим классом, в том числе и мирным парламентским путем.

Коммунистические партии считают не только допустимым, но и желательным сотрудничество с некоммунистическими партиями и после установления власти рабочих и крестьян, если они на деле доказывают свое стремление к построению нового, социалистического общества. Убедительным доказательством этого может служить опыт строительства социализма в Китае, Германской Демократической Республике, Польше и других странах, где успешно осуществляется сотрудничество коммунистических и некоммунистических партий.

Компартия Китая, творчески разрешив сложные проблемы демократической и социалистической революций в условиях полуколониальной и полуфеодальной страны, внесла выдающийся вклад в развитие теории научного социализм. На основе антиимпериалистической, антифеодальной революции, под руководством компартии, в Китае сложился мощный Народный демократический единый фронт, сплотивший рабочих, крестьян, городскую мелкую и национальную буржуазию.

В ходе развертывающегося строительства социализма Компартия Китая успешно осуществляет политическое и экономическое сотрудничество рабочего класса с национальной промышленной и торговой буржуазией, которая имеет своп политические партии и организации и избирается в местные и центральные органы власти. Тем самым достигается постепенное трудовое перевоспитание эксплуататорских классов.

Коммунистические и рабочие партии — верные защитники национальных и демократических интересов народов всех стран. В Декларации Совещания коммунистических и рабочих партий социалистических стран, состоявшегося в Москве 14 — 16 ноября 1657 г., отмечается, что перед рабочим классом, перед народами многих стран все еще стоят исторические задачи борьбы за национальную независимость, против колониальной агрессии и феодального гнета. В этих странах со всей остротой стоит задача создания единого антиимпериалистического и антифеодального фронта рабочих, крестьян, городской мелкой буржуазии, национальной буржуазии и других патриотических и демократических сил.

Ленинские произведения показывают, как в условиях России осуществлялось умелое соединение борьбы за успешное решение как демократических, так и социалистических задач и тот трудный и сложный путь, который прошла наша партия в борьбе за победу социалистической революции. Они учат коммунистов умению выбирать правильную тактику в борьбе за достижение единства действий всех трудящихся, в борьбе за революционное преобразование общества.

Произведения сборника печатаются в хронологическом порядке. Примечания составлены на основе справочного аппарата 4-го издания Сочинений В. И. Ленина. Автор предисловия И. П. Верховцев.

¹ В дальнейшем ссылки даются на страницы настоящего сборника. Ред.

 

 

Из СТАТЬИ

«ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИН»¹

В предыдущих частях программы было указано, какое место занимает рабочий класс в современном общество и современном государстве, какова цель борьбы рабочего класса и в чем состоит задача партии, представляющей интересы рабочих. При неограниченной власти правительства в России нет и не может быть явных политических партий, но есть политические направления, выражающие интересы других классов и оказывающие влияние на общественное мнение и на правительство. Поэтому, чтобы выяснить положение с.-д. партии, необходимо теперь указать отношение ее к остальным политическим направлениям в русском обществе, чтобы рабочие определили то, кто может быть их союзником, до каких пределов и кто их враг. Это и указывается в 2-х следующих пунктах программы.

Б 3. Программа объявляет, что союзниками рабочих являются, во-1-х, все те слои общества, которые выступают против неограниченной власти самодержавного правительства. Так как эта неограниченная власть есть главное препятствие в борьбе рабочих за свое освобождение, то отсюда само собою следует, что прямой интерес рабочих требует поддержки всякого общественного движения против абсолютизма (абсолютный — значит неограниченный; абсолютизм — неограниченная власть правительства). Чем сильнее развивается капитализм, тем глубже становятся противоречия между этим чиновничьим управлением и интересами самих имущих классов, интересами буржуазии. И с.-д. партии объявляет, что она будет поддерживать все слои и разряды буржуазии, выступающие против неограниченного правительства.

Для рабочих бесконечно выгоднее прямое влияние буржуазии на государственные дела, чем теперешнее ее влияние через посредство оравы продажных и бесчинствующих чиновников. Для рабочих гораздо выгоднее открытое влияние буржуазии на политику, чем теперешнее прикрытое, якобы всесильным «независимым» правительством, которое пишется «Божьей милостью» и раздает «свои милости» страждущим и трудолюбивым землевладельцам и бедствующим и угнетенным фабрикантам. Рабочим нужна открытая борьба с классом капиталистов, чтобы весь русский пролетариат мог видеть, за какие интересы ведут борьбу рабочие, мог учиться, как следует вести борьбу, чтобы происки и стремления буржуазии не прятались в прихожих великих князей, в гостиных сенаторов и министров, в закрытых от всех департаментских канцеляриях, чтобы они выступили наружу и раскрыли глаза всем и каждому на то, кто на самом деле внушает правительственную политику и к чему стремятся капиталисты и землевладельцы. Поэтому долой все, что прикрывает теперешнее влияние класса капиталистов, поэтому поддержка всех и всяких представителей буржуазии, выступающих против чиновничества, чиновничьего управления, против неограниченного правительства! Но, объявляя о своей поддержке всякого общественного движения против абсолютизма, с.-д. партия признает, что она не отделяет себя от рабочего движения, потому что у рабочего класса свои особые интересы, противоположные интересам всех других классов. Оказывая поддержку всем представителям буржуазии в борьбе за политическую свободу, рабочие должны помнить, что имущие классы могут лишь временно быть их союзниками, что интересы рабочих и капиталистов не могут быть примирены, что устранение неограниченной власти правительства нужно рабочим лишь для того, чтобы открыто и широко повести свою борьбу с классом капиталистов.

Далее с.-д. партия объявляет, что будет оказывать поддержку всем восстающим против класса привилегированных дворян-землевладельцев. Дворяне-помещики считаются в России первым сословием в государстве. Остатки их крепостной власти над крестьянами до сих пор угнетают массу народа. Крестьяне продолжают платить выкуп за освобождение из-под власти помещиков. Крестьяне остаются еще прикрепленными к земле, чтобы господа помещики не могли испытывать недостаток в дешевых и покорных батраках. Крестьяне до сих пор как бесправные и несовершеннолетние отданы на произвол чиновников, оберегающих чиновничий карман, вмешивающихся в крестьянскую жизнь, чтобы крестьяне «исправно» платили выкуп или оброки крепостникам-помещикам, чтобы они не смели «уклоняться» от работы на помещиков, не смели, например, переселяться и этим заставить, пожалуй, помещиков нанимать рабочих со стороны, не таких дешевых и не так задавленных нуждой. Закабаляя миллионы и десятки миллионов крестьян в службу себе и поддерживая их бесправность, гг. помещики пользуются за эту доблесть высшими государственными привилегиями. Дворянами-землевладельцами замещаются главным образом высшие государственные должности (да и по закону дворянское сословие пользуется наибольшим правом на государственную службу); знатные помещики стоят ближе всего к двору и прямее и легче всех склоняют на свою сторону политику правительства. Они пользуются своей близостью к правительству, чтобы грабить государственную казну и получать из народных денег подарки и подачки в миллионах рублей, то в виде крупных поместий, раздаваемых за службу, то в виде «уступок»*.

Написано в тюрьме в 1895 — 1896 гг.

Впервые напечатано в 1924 г

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд. том 2, стр. 101 — 104

* На этом обрывается имеющаяся в НМЛ гектографированная тетрадь. Ред.

 

ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ²

Вторая половина 90-х годов характеризуется замечательным оживлением в постановке и разрешении русских революционных вопросов. Появление новой революционной партии народоправцев, растущее влияние и успехи социал-демократов, внутренняя эволюция народовольчества, — все это вызвало оживленное обсуждение программных вопросов как в кружках социалистов — интеллигентов и рабочих, — так и в нелегальной литературе. Стоит указать в последней области на «Насущный вопрос» и «Манифест» (1894) партии «Народного права»³, на «Летучий Листок «Группы народовольцев»»⁴, на заграничный «Работник», издаваемый «Союзом русских социал-демократов»⁵, на усиливающуюся деятельность по изданию революционных брошюр, главным образом для рабочих, в России, на агитационную деятельность социал-демократического «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»⁶ в С.-Петербурге в связи с знаменательными петербургскими стачками 1896 г. и т. д.

В настоящее время (конец 1897 г.) наиболее животрепещущим вопросом является, с нашей точки зрения, вопрос о практической деятельности социал-демократов. Мы подчеркиваем практическую сторону социал-демократизма, ибо теоретическая сторона его пережила уже, по-видимому, наиболее острый период упорного непонимания противников, усиленных стремлений подавить новое направление при самом его появлении, с одной стороны, и горячей защиты оснований социал-демократизма, с другой. Теперь теоретические воззрения социал-демократов представляются в главных и основных своих чертах достаточно выясненными. Нельзя сказать того же о практической стороне социал-демократизма, о его политической программе, о его приемах деятельности, его тактике. Именно в этой области господствует, кажется нам, больше всего недоразумений и взаимного непонимания, препятствующего полному сближению с социал-демократизмом тех революционеров, которые в теории отрешились вполне от народовольчества, а на практике — либо приходят самой силой вещей к пропаганде и агитации среди рабочих, даже более: к постановке своей деятельности среди рабочих на почву классовой борьбы; — либо стремятся выделить демократические задачи в основу всей программы и всей революционной деятельности. Если мы не ошибаемся, последняя характеристика подходит к тем двум революционным группам, которые действуют в настоящее время в России наряду с социал-демократами, именно: к народовольцам и народоправцам.

Поэтому нам кажется особенно своевременной попытка разъяснить практические задачи социал-демократов и изложить те основания, по которым мы считаем их программу наиболее рациональной из трех наличных программ, а возражения против нее основанными в значительной степени на недоразумении.

Практическая деятельность социал-демократов ставит себе, как известно, задачей руководить классовой борьбой пролетариата и организовать эту борьбу в ее обоих проявлениях: социалистическом (борьба против класса капиталистов, стремящаяся к разрушению классового строя и организации социалистического общества)⁷ и демократическом (борьба против абсолютизма, стремящаяся к завоеванию в России политической свободы и демократизации политического и общественного строя России). Мы сказали: как известно. И действительно, с самого своего появления, в качестве особого социально-революционного направления, русские социал-демократы всегда с полной определенностью указывали на такую задачу своей деятельности, всегда подчеркивали двоякое проявление и содержание классовой борьбы пролетариата, всегда настаивали на неразрывной связи своих социалистических и демократических задач, — связи, наглядно выраженной в названии, принятом ими. Тем не менее, и до сих пор вы встречаете зачастую социалистов, которые имеют самые превратные представления о социал-демократах, обвиняя их в игнорировании политической борьбы и т. п. Остановимся же несколько на характеристике обеих сторон практической деятельности русской социал-демократии.

Начнем с социалистической деятельности. С тех пор, как социал-демократический «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» в СПБ. проявил свою деятельность среди петербургских рабочих, характер социал-демократической деятельности в атом отношении, казалось бы, должен быть вполне ясен. Социалистическая работа русских социал-демократов состоит в пропаганде учений научного социализма, в распространении среди рабочих правильного понятия о современном общественно-экономическом строе, его основаниях и его развитии, о различных классах русского общества, об их взаимоотношении, о борьбе этих классов между собой, о роли рабочего класса в этой борьбе, его отношении к падающим и развивающимся классам, к прошлому и будущему капитализма, об исторической задаче международной социал-демократии и русского рабочего класса. В неразрывной связи с пропагандой стоит агитация среди рабочих, выдвигаясь естественно на первый план при современных политических условиях России и при уровне развития рабочих масс. Агитация среди рабочих состоит в том, что социал-демократы принимают участие во всех стихийных проявлениях борьбы рабочего класса, во всех столкновениях рабочих с капиталистами из-за рабочего дня, рабочей платы, условий труда и проч. и проч. Наша задача — слить свою деятельность с практическими, бытовыми вопросами рабочей жизни, помогать рабочим разбираться в этих вопросах, обращать внимание рабочих на важнейшие злоупотребления, помогать им формулировать точнее и практичнее свои требования к хозяевам, развивать в рабочих сознание своей солидарности, сознание общих интересов и общего дела всех русских рабочих, как единого рабочего класса, составляющего часть всемирной армии пролетариата. Организация кружков среди рабочих, устройство правильных и конспиративных сношений между ними и центральной группой социал-демократов, издание и распространение рабочей литературы, организация корреспонденций из всех центров рабочего движения, издание агитационных листков и прокламаций и распространение их, подготовление контингента опытных агитаторов, — таковы, в общих чертах, проявления социалистической деятельности русской социал-демократии.

Наша работа прежде всего и больше всего направлена на фабрично-заводских, городских рабочих. Русская социал-демократия не должна раздроблять свои силы, она должна сосредоточиться на деятельности среди промышленного пролетариата, наиболее восприимчивого для социал-демократических идей, наиболее развитого интеллектуально и политически, наиболее важного по своей численности и по концентрированности в крупных политических центрах страны. Создание прочной революционной организации среди фабрично-заводских, городских рабочих является поэтому первой и насущной задачей социал-демократии, задачей, отвлекаться от которой в настоящее время было бы в высшей степени неразумно. Но, признавая необходимость сосредоточить свои силы на фабрично-заводских рабочих, осуждая раздробление сил, мы вовсе не хотим сказать, чтобы русская социал-демократия игнорировала остальные слои русского пролетариата и рабочего класса. Ничего подобного. Русский фабричный рабочий по самым условиям своей жизни вынужден сплошь да рядом становиться в самые тесные отношения к кустарям — этому промышленному пролетариату, разлитому вне фабрики в городах и деревнях и поставленному в гораздо худшие условия. Русский фабричный рабочий приходит в непосредственное соприкосновение и с сельским населением (нередко фабричный рабочий имеет семью в деревне) и, след., не может не сближаться и с сельским пролетариатом, с многомиллионной массой профессиональных батраков и поденщиков, а также с тем разоренным крестьянством, которое. Держась за мизерные клочки земли, занято отработками и всякими случайными «заработками», т. е. той же работой по найму. Русские социал-демократы считают несвоевременным направлять свои силы в среду кустарей и сельских рабочих, но они вовсе не намерены оставлять без внимания эту среду и будут стараться просвещать передовых рабочих и по вопросам быта кустарей и сельских рабочих, чтобы эти рабочие, приходя в соприкосновение с более отсталыми слоями пролетариата, заносили и в них идеи классовой борьбы, социализма и политических задач русской демократии вообще и русского пролетариата в частности. Непрактично посылать агитаторов к кустарям и сельским рабочим, покуда остается такая масса работы среди фабрично-заводских, городских рабочих, но в массе случаев социалист-рабочий, помимо своей воли, соприкасается с этой средой и он должен уметь пользоваться этими случаями и понимать общие задачи социал-демократии в России. Поэтому глубоко заблуждаются те, кто обвиняет русскую социал-демократию в узости, в стремлении игнорировать массу трудящегося населения из-за одних фабрично-заводских рабочих. Напротив, агитация среди передовых слоев пролетариата есть вернейший и единственный путь к пробуждению (по мере расширения движения) и всего русского пролетариата. Распространение социализма и идеи классовой борьбы среди городских рабочих неминуемо разольет эти идеи и по более мелким, более раздробленным каналам: необходимо для этого, чтобы указанные идеи пустили более глубокие корни в более подготовленной среде и насытили этот авангард русского рабочего движения и русской революции. Направляя все свои силы на деятельность среди фабрично-заводских рабочих, русская социал-демократия готова поддерживать тех русских революционеров, которые приходят на практике к постановке социалистической работы на почву классовой борьбы пролетариата, не скрывая при этом нисколько, что никакие практические союзы с другими фракциями революционеров не могут и не должны вести к компромиссам или уступкам в теории, в программе, в знамени.

Убежденные в том, что революционной теорией, служащей знаменем для революционного движения, может быть в настоящее время только учение научного социализма и классовой борьбы, русские социал-демократы будут всеми силами распространить его, охранять от лжетолкований, восставать против всяких попыток связать еще молодое рабочее движение в России с менее определенными доктринами. Теоретические соображения доказывают, а практическая деятельность социал-демократов показывает, что все социалисты в России должны стать социал-демократами.

Переходим к демократическим задачам и к демократической работе социал-демократов. Повторяем еще раз, что эта работа неразрывно связывается с социалистической. Пропагандируя среди рабочих, социал-демократы не могут обходить вопросы политические и сочли бы всякую попытку обойти их или даже отодвинуть их глубокой ошибкой и отступлением от основных положений всемирного социал-демократизма. Наряду с пропагандой научного социализма, русские социал-демократы ставят своей задачей пропаганду в рабочих массах и демократических идей, они стараются распространять понятие об абсолютизме во всех проявлениях его деятельности, о его классовом содержании, о необходимости свержения его, о невозможности успешной борьбы за рабочее дело без достижения политической свободы и демократизации политического и общественного строя России. Агитируя среди рабочих на почве ближайших экономических требований, социал-демократы неразрывно связывают с этим и агитацию на почве ближайших политических нужд, бедствий и требований рабочего класса, — агитацию против полицейского гнета, проявляющегося в каждой стачке, в каждом столкновении рабочих с капиталистами, — агитацию против стеснения прав рабочих, как русских граждан вообще и как наиболее угнетенного и наиболее бесправного класса в частности, — агитацию против каждого выдающегося представителя и лакея абсолютизма, приходящего в ближайшее соприкосновение с рабочими и наглядно показывающего рабочему классу его политическое рабство. Если нет такого вопроса рабочей жизни в области экономической, который не подлежал бы утилизации его для экономической агитации, то точно так же нет и такого вопроса в области политическом, который бы не служил предметом политической агитации. Эти дна рода агитации неразрывно связаны в деятельности социал-демократов, как две стороны одной медали. И экономическая и политическая агитация равно необходимы для развития классового самосознания пролетариата, и экономическая и политическая агитация равно необходимы как руководство классовой борьбой русских рабочих, ибо всякая классовая борьба есть борьба политическая. И та и другая агитация, пробуждая сознание рабочих, организуя, дисциплинируя их, воспитывая ни для солидарной деятельности и для борьбы за социал-демократические идеалы, даст возможность рабочим пробовать свои силы на ближайших вопросах, ближайших нуждах, даст возможность им добиваться частичных уступок у своего врага, улучшая свое экономическое положение, заставляя капиталистов считаться с силой организованных рабочих, заставляя правительство расширять права рабочих, прислушиваться к их требованиям, держа правительство в постоянном страхе перед враждебно настроенными рабочими массами, руководимыми прочной социал-демократической организацией.

Мы указали на нераздельную близость социалистической и демократической пропаганды и агитации, на полную параллельность революционной работы в той и другой сфере. Но есть и крупная разница между обоими видами деятельности и борьбы. Эта разница состоит в том, что в борьбе экономической пролетариат стоит совершенно одиноко, имея против себя и землевладельцев-дворян, и буржуазию, пользуясь разве (и то далеко не всегда) помощью тех элементов мелкой буржуазии, которые тяготеют к пролетариату. Между тем, в демократической, политической борьбе русский рабочий класс стоит не одиноко; наряду с ним становятся все политически оппозиционные элементы, слои населения и классы, поскольку они враждебны абсолютизму и ведут против него борьбу в тех или иных формах. Рядом с пролетариатом стоят здесь и оппозиционно настроенные элементы буржуазии или образованных классов или мелкой буржуазии или преследуемых абсолютизмом народностей, или религий и сект и т. д. и т. д. Является естественно вопрос, в какие отношения должен стать рабочий класс к этим элементам? И затем, не должен ли он соединиться с. ними для общей борьбы против абсолютизма? Ведь социал-демократы все признают, что политическая революция в России должна предшествовать социалистической революции; не следует ли, соединившись со всеми политически оппозиционными элементами для борьбы против абсолютизма, отодвинуть пока социализм, не обязательно ли это для усиления борьбы против абсолютизма?

Разберемся в обоих вопросах.

Что касается до отношения рабочего класса, как борца против абсолютизма, ко всем остальным политически оппозиционным общественным классам и группам, то оно вполне точно определено основными принципами социал-демократизма, изложенными в знаменитом «Коммунистическом манифесте». Социал-демократы поддерживают прогрессивные общественные классы против реакционных, буржуазию против представителей привилегированного и сословного землевладения и против чиновничества, крупную буржуазию против реакционных вожделений мелкой буржуазии. Эта поддержка не предполагает и не требует никакого компромисса с не социал-демократическими программами и принципами, это — поддержка союзника против данного врага, причем социал-демократы оказывают эту поддержку, чтобы ускорить падение общего врага, но они ничего не ждут для себя от этих временных союзников и ничего не уступают им. Социал-демократы поддерживают всякое революционное движение против современного общественного строя, всякую угнетенную народность, преследуемую религию, приниженное сословие и т. п. в их борьбе за равноправность.

Поддержка всех политически оппозиционных элементов выразится в пропаганде социал-демократов тем, что, доказывая враждебность рабочему делу абсолютизма, социал-демократы будут указывать и на враждебность абсолютизма тем или другим общественным группам, будут указывать на солидарность рабочего класса с этими группами в тех или других вопросах, в тех или других задачах и т. п. В агитации эта поддержка выразится тем, что социал-демократы будут пользоваться каждым проявлением полицейского гнета абсолютизма и указывать рабочим, как падает этот гнет на всех русских граждан вообще, на представителей особо угнетенных сословий, народностей, религий, сект и т. д. в частности и как отражается этот гнет на рабочем классе в особенности. Наконец, на практике эта поддержка выражается тем, что русские социал-демократы готовы заключать союзы с революционерами других направлений ради достижения тех или других частных целей, и эта готовность не раз была доказана на деле.

Тут мы подходим и ко второму вопросу. Указывая на солидарность с рабочими тех или других оппозиционных групп, социал-демократы всегда будут выделять рабочих, всегда будут разъяснять временный и условный характер этой солидарности, всегда будут подчеркивать классовую обособленность пролетариата, который завтра может оказаться против своих сегодняшних союзников. Нам скажут: «такое указание ослабит всех борцов за политическую свободу в настоящее время». Такое указание усилит всех борцов за политическую свободу, — ответим мы. Сильны только те борцы, которые опираются на сознанные реальные интересы известных классов, и всякое затушевывание этих классовых интересов, играющих уже доминирующую роль в современном обществе, только ослабит борцов. Это во-1-х. А во-2-х, в борьбе против абсолютизма рабочий класс должен выделять себя, ибо только он является до конца последовательным и безусловным врагом абсолютизма, только между ним и абсолютизмом невозможны компромиссы, только в рабочем классе демократизм может найти сторонника без оговорок, без нерешительности, без оглядки назад. Во всех других классах, группах, слоях населения вражда к абсолютизму не безусловна, демократизм их всегда оглядывается назад. Буржуазия не может не сознавать задержку промышленного и общественного развития абсолютизмом, но она боится полной демократизации политического и общественного строя и всегда может вступить в союз с абсолютизмом против пролетариата. Мелкая буржуазия двулична по самой своей природе, и тяготея, с одной стороны, к пролетариату и к демократизму, она, с другой стороны, тяготеет к реакционным классам, пытается задержать историю, способна поддаться на эксперименты и заигрывания абсолютизма (хотя бы в форме «народной политики» Александра III-го), способна заключить союз с правящими классами против пролетариата ради укрепления своего положения, как мелких собственников. Образованные люди, вообще «интеллигенция» не может не восставать против дикого полицейского гнета абсолютизма, травящего мысль и знание, но материальные интересы этой интеллигенции привязывают ее к абсолютизму, к буржуазии, заставляют ее быть непоследовательной, заключать компромиссы, продавать свои оппозиционный и революционный пыл за казенное жалованье или за участие в прибылях или дивидендах. Что касается до демократических элементов в угнетенных народностях и в преследуемых вероучениях, то всякий знает и видит, что классовые противоречия внутри этих категорий населения гораздо глубже и сильнее, чем солидарность всех классов подобной категории против абсолютизма и за демократические учреждения. Только один пролетариат может быть — и, по своему классовому положению, не может не быть — последовательным до конца демократом, решительным врагом абсолютизма, неспособным ни на какие уступки, компромиссы. Только один пролетариат может быть передовым борцом за политическую свободу и за демократические учреждения, ибо, во-1-х, на пролетариате политический гнет отражается всего сильнее, не находя никаких коррективов в положении этого класса, не имеющего ни доступа к верховной власти, ни даже доступа к чиновникам, ни влияния на общественное мнение. А во-2-х, только пролетариат способен до конца довести демократизацию политического и общественного строя, ибо такая демократизация отдала бы этот строй в руки рабочих. Вот почему слияние демократической деятельности рабочего класса с демократизмом остальных классов и групп ослабило бы силу демократического движения, ослабило бы политическую борьбу, сделало бы ее менее решительной, менее последовательной, более способной на компромиссы. Наоборот, выделение рабочего класса, как передового борца за демократические учреждения, усилит демократическое движение, усилит борьбу за политическую свободу, ибо рабочий класс будет подталкивать все остальные демократические и политически оппозиционные элементы, будет толкать либералов к политическим радикалам, будет толкать радикалов на бесповоротный разрыв со всем политическим и социальным строем современного общества. Мы сказали выше, что все социалисты в России должны стать социал-демократами. Мы добавляем теперь: все истинные и последовательные демократы в России должны стать социал-демократами.

Поясним нашу мысль примером. Возьмем учреждение чиновничества, бюрократии, как особого слоя лиц, специализировавшегося на управлении и поставленного в привилегированное положение перед народом. Начиная от абсолютистской, полуазиатской России до культурной, свободной и цивилизованной Англии, мы везде видим это учреждение, составляющее необходимый орган буржуазного общества. Отсталости России и ее абсолютизму соответствует полное бесправие народа перед чиновничеством, полная бесконтрольность привилегированной бюрократии. В Англии есть могучий контроль народа над управлением, но и там этот контроль далеко не полон, и там бюрократия сохраняет не мало привилегий, является нередко господином, а не слугой народа. И в Англии мы видим, что сильные общественные группы поддерживают привилегированное положение бюрократии, препятствуют полной демократизации этого учреждения. Отчего это? Оттого, что полная демократизация его лежит в интересах одного лишь пролетариата: самые передовые слон буржуазии защищают некоторые прерогативы чиновничества, восстают против выборности всех чиновников, против совершенной отмены ценза, против непосредственной ответственности чиновников перед народом и т. п., ибо эти слои чувствуют, что подобной окончательной демократизацией воспользуется пролетариат против буржуазии. Так и в России. Против всевластного, безответственного, подкупного, дикого, невежественного и тунеядствующего русского чиновничества восстановлены весьма многочисленные и самые разнообразные слои русского народа. Но кроме пролетариата ни один из этих слоев не допустил бы полной демократизации чиновничества, потому что у всех других слоев (буржуазии, мелкой буржуазии, «интеллигенции» вообще) есть нити, связывающие его с чиновничеством, потому что все эти слои — родня русскому чиновничеству. Кто не знает, как легко совершается на святой Руси превращение интеллигента-радикала, интеллигента-социалиста в чиновника императорского правительства, — чиновника, утешающегося тем, что он приносит «пользу» в пределах канцелярской рутины, — чиновника, оправдывающего этой «пользой» свой политический индифферентизм, свое лакейство перед правительством кнута и нагайки? Только пролетариат безусловно враждебен абсолютизму и русскому чиновничеству, только у пролетариата нет никаких нитей, связывающих его с этими органами дворянско-буржуазного общества, только пролетариат способен на непримиримую вражду и решительную борьбу с ними.

Доказывая, что пролетариат, руководимый в его классовой борьбе социал-демократией, является передовым борцом русской демократии, мы встречаем тут крайне распространенное и крайне странное мнение, будто русская социал-демократия отодвигает назад политические задачи и политическую борьбу. Как видим, это мнение — диаметрально противоположно истине. Чем же объяснить такое поразительное непонимание принципов социал-демократии, излагавшихся много раз и изложенных уже в первых русских социал-демократических изданиях, — в заграничных брошюрах и книгах группы «Освобождение труда»⁸? Нам кажется, что объяснение этого изумительного факта заключается в следующих трех обстоятельствах:

Во-первых, в общем непонимании принципов социал-демократизма представителями старых революционных теорий, привыкшими к построению программ и планов деятельности на основании абстрактных идей, а не на основании учета действующих в стране реальных классов, поставленных историей в такое-то взаимоотношение. Именно отсутствие этого реалистического обсуждения тех интересов, которые поддерживают русскую демократию, и могло лишь вызвать мнение, будто русская социал-демократия оставляет в тени демократические задачи русских революционеров.

Во-вторых, в непонимании того, что соединение экономических и политических вопросов, социалистической и демократической деятельности в одно целое, во единую кассовую борьбу пролетариата не ослабляет, а усиливает демократическое движение и политическую борьбу, приближая ее к реальным интересам народных масс, вытаскивая политические вопросы из «тесных кабинетов интеллигенции» на улицу, в среду рабочих и трудящихся классов, разменивая абстрактные идеи политического гнета на те реальные проявления его, от которых страдает всего больше пролетариат и на почве которых ведет свою агитацию социал-демократия. Русскому радикалу нередко кажется, что социал-демократ, который вместо того, чтобы прямо и непосредственно звать передовых рабочих на политическую борьбу, вместо этого указывает на задачу развития рабочего движения, организации классовой борьбы пролетариата, — что социал-демократ таким образом отступает от своего демократизма, отодвигает назад политическую борьбу. Но если здесь и есть отступление, то разве такое, о котором говорит французская поговорка: «il faut reculer pour mieux sauter!» (нужно отступить, чтобы сильнее прыгнуть).

В-третьих, недоразумение вызвано тем, что самое понятие «политическая борьба» имеет различное значение для народовольца и народоправца, с одной стороны, и для социал-демократа — с другой. Социал-демократы иначе понимают политическую борьбу, они понимают ее гораздо шире, чем представители старых революционных теорий. Наглядную иллюстрацию к этому положению, которое может показаться парадоксом, дает нам «Летучий Листок «Группы народовольцев»» № 4 от 9-го декабря 1895 г. Приветствуя от всей души это издание, свидетельствующее о глубокой и плодотворной работе мысли, которая идет в среде современных народовольцев, мы не можем не отметить статьи П. Л. Лаврова «О программных вопросах» (стр. 19 — 22), которая рельефно показывает иное понимание политической борьбы народовольцами старого толка*. «...Здесь, — пишет П. Л. Лавров, говоря об отношении программы народовольческой к программе социал-демократической, — существенно одно и только одно: возможна ли организация сильной рабочей партии при абсолютизме и помимо организации революционной партии, направленной против абсолютизма?» (стр. 21, столб. 2); то же самое несколько выше (столб. 1-ый): «...организовать русскую рабочую партию при господстве абсолютизма, не организуя в то же время революционной партии против этого абсолютизма». Нам совершенно непонятны эти различия, для П. Л. Лаврова столь кардинально существенные. Как это? «Рабочая партия помимо революционной партии, направленной против абсолютизма»?? Да разве сама рабочая партия не есть революционная партия? Разве она не направлена против абсолютизма? Разъяснение этой странности дает следующее место статьи П. Л. Лаврова: «Организацию русской рабочей партии приходится создавать при условиях существования абсолютизма со всеми его прелестями. Если социал-демократам удалось бы сделать это, не организуя в то же время политического заговора** против абсолютизма со всеми условиями подобного заговора**, то, конечно, их политическая программа была бы надлежащей программой русских социалистов, так как освобождение рабочих силами самих рабочих совершалось бы. Но оно весьма сомнительно, если не невозможно» (стр. 21, ст. 1). Вот в чем суть-то! Для народовольца понятие политической борьбы тождественно с понятием политического заговора! Надо сознаться, что в этих словах П. Л. Лаврову удалось действительно с полной рельефностью указать основное различие в тактике политической борьбы у народовольцев и у социал-демократов. Традиции бланкизма⁹, заговорщичества страшно сильны у народовольцев, до того сильны, что они не могут себе представить политической борьбы иначе, как в форме политического заговора. Социал-демократы же в подобной узости воззрений не повинны; в заговоры они не верят; думают, что время заговоров давно миновало, что сводить политическую борьбу к заговору значит непомерно суживать ее, с одной стороны, а с другой — выбирать самые неудачные приемы борьбы. Всякий понимает, что слова П. Л. Лаврова, будто «деятельность Запада служит для русских социал-демократов безусловным образцом» (стр. 21, ст. 1), являются не больше, как полемической выходкой, а что на самом деле никогда русские социал-демократы не забывали о наших политических условиях, никогда не мечтали о возможности создать в России открыто рабочую партию, никогда не отделяли задачи борьбы за социализм от задачи борьбы за политическую свободу. Но они думали всегда и продолжают думать, что эту борьбу должны вести не заговорщики, а революционная партия, опирающаяся на рабочее движение. Они думают, что борьба против абсолютизма должна состоять не в устройстве заговоров, а в воспитании, дисциплинировании и организации пролетариата, в политической агитации среди рабочих, клеймящей всякое проявление абсолютизма, прибивающей к позорному столбу всех рыцарей полицейского правительства и вынуждающей у этого правительства уступки. Разве не такова именно деятельность С.-Петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса»? Разве эта организация не представляет из себя именно зачатка революционной партии, которая опирается на рабочее движение, руководит классовой борьбой пролетариата, борьбой против капитала и против абсолютного правительства, не устраивая никаких заговоров и почерпая свои силы именно из соединения социалистической и демократической борьбы в одну нераздельную классовую борьбу петербургского пролетариата? Разве деятельность «Союза», при всей ее краткости, не доказала уже, что руководимый социал-демократией пролетариат представляет из себя крупную политическую силу, с которой вынуждено уже считаться правительство, которой оно спешит делать уступки? Закон 2-го июня 1897 г. и торопливостью его проведения, и своим содержанием наглядно показывает свое значение, как вынужденной уступки пролетариату, как отвоеванной позиции у врага русского народа. Эта уступка весьма миниатюрна, позиция очень незначительна, но ведь и та организация рабочего класса, которой удалось вынудить эту уступку, тоже не отличается ни широтой, ни прочностью, ни давностью, ни богатством опыта или средств: «Союз борьбы» основался, как известно, лишь в 1895/96 году, и его обращения к рабочим ограничивались лишь гектографированными и литографированными листками. Возможно ли отрицать, что подобная организация, объединяющая по крайней мере крупнейшие центры рабочего движения в России (округа С.-Петербургский, Московско-Владимирский, южный и важнейшие города, как Одесса, Киев, Саратов и т. д.), располагающая революционным органом и пользующаяся таким же авторитетом в среде русских рабочих, каким пользуется «Союз борьбы» среди с.-петербургских рабочих, — что подобная организация была бы крупнейшим политическим фактором в современной России, — фактором, с которым правительство не могло бы не считаться во всей своей и внутренней и внешней политике? Руководя классовой борьбой пролетариата, развивая организацию и дисциплину среди рабочих, помогая им бороться за свои ближайшие экономические нужды и отвоевывать у капитала одну позицию за другой, политически воспитывая рабочих и систематически, неуклонно преследуя абсолютизм, травя каждого царского башибузука, дающего почувствовать пролетариату тяжелую лапу полицейского правительства, — подобная организация была бы, в одно и то же время, и приспособленной к нашим условиям организацией рабочей партии и  могучей революционной партией, направленной против абсолютизма. Рассуждать же наперед о том, к какому средству прибегнет эта организация для нанесения решительного удара абсолютизму, предпочтет ли она, например, восстание или массовую политическую стачку или другой прием атаки, — рассуждать об этом наперед и решать этот вопрос в настоящее время было бы пустым доктринерством. Это было бы похоже на то, как если бы генералы устроили военный совет раньше, чем они собрали войско, мобилизовали его, повели в поход на неприятеля. А когда армия пролетариата будет неуклонно и под руководством крепкой социал-демократической организации бороться за свое экономическое и политическое освобождение, — тогда эта армия сама укажет генералам приемы и средства действия. Тогда и только тогда можно будет решить вопрос о нанесении окончательного удара абсолютизму, ибо решение вопроса зависит именно от состояния рабочего  движения, от широты его, от выработанных движением приемов борьбы, от свойств руководящей движением революционной организации, от отношения к пролетариату и к абсолютизму других общественных элементов, от условий внешней и внутренней политики, — одним словом, от тысячи условий, предугадывать которые наперед и невозможно, и бесполезно.

Поэтому в высшей степени несправедливо также и следующее суждение П. Л. Лаврова:

«Если же им (социал-демократам) придется, так или иначе, группировать не только рабочие силы для борьбы с капиталом, но сплачивать революционных личностей и группы для борьбы с абсолютизмом, то русские социал-демократы фактически (курсив автора) примут программу своих противников, народовольцев, как бы они себя ни называли. Разница во взглядах на общину, на судьбы капитализма в России, на экономический материализм суть частности, весьма маловажные для действительного дела и способствующие или мешающие решению частных задач, частных приемов подготовления основных пунктов, но — не более» (стр. 21, ст. 1).

Странно даже оспаривать это последнее положение, будто разница во взглядах на основные вопросы русской жизни и развития русского общества, на основные вопросы понимания истории могут касаться лишь «частностей»! Давно уже сказано, что без революционной теории не может быть и революционного движения, и в настоящее время вряд ли есть надобность доказывать подобную истину. Теория классовой борьбы, материалистическое понимание русской истории и материалистическая оценка современного экономического и политического положения России, признание необходимости сводить революционную борьбу к определенным интересам определенного класса, анализируя его отношения к другим классам — называть эти крупнейшие революционные вопросы «частностями», — до такой степени колоссально неверно и неожиданно со стороны ветерана революционной теории, что мы почти готовы считать это место просто lapsus’oм***. Что же касается до первой половины выписанной тирады, то ее несправедливость еще поразительнее. Заявлять печатно, что русские социал-демократы только группируют рабочие силы для борьбы с капиталом (т. е. для одной экономической борьбы!), не сплачивая революционных личностей и групп для борьбы с абсолютизмом — это значит либо не знать, либо не хотеть знать общеизвестных фактов о деятельности русских социал-демократов. Или, может быть, П. Л. Лавров не считает практически работающих в России социал-демократов «революционными личностями» и «революционными группами»?! Или (это, пожалуй, вернее) под «борьбой» с абсолютизмом он разумеет только заговоры против абсолютизма? (Ср. стр. 21, столб. 2: «...дело идет об... организации революционного заговора»; курсив наш.) Может быть, по мнению П. Л. Лаврова, тот, кто не устраивает политических заговоров, не ведет и политической борьбы? Повторяем еще раз: такое воззрение вполне соответствует старинным традициям старинного народовольчества, но оно совершенно не соответствует ни современным представлениям о политической борьбе, ни современной действительности.

Нам остается еще сказать несколько слов о народоправцах. П. Л. Лавров вполне прав, по нашему мнению, говоря, что социал-демократы «рекомендуют народоправцев, как более откровенных, и готовы их поддерживать, впрочем, не сливаясь с ними» (стр. 19, ст. 2); надо бы только добавить: как более откровенных демократов и поскольку народоправцы выступают, как последовательные демократы. К сожалению, это условие — скорее желательное будущее, чем действительное настоящее. Народоправцы выразили желание освободить демократические задачи от народничества и вообще от связи с устарелыми формами «русского социализма», но они оказались сами далеко не освободившимися от старых предрассудков и далеко непоследовательными, когда назвали свою партию исключительно политических преобразований — партиею «социально (??!)-революционной (см. «Манифест» их, датированный 19 февраля 1894 года) и заявили в своем «манифесте», что «в понятие народного права входит организация народного производства» (мы вынуждены цитировать на память), вводя таким образом под сурдинкой те же предрассудки народничества. Поэтому, пожалуй, П. Л. Лавров был не совсем не нрав, назвав их «маскарадными политиками» (стр. 20, ст. 2). Но, может быть, более справедливо смотреть на народоправство, как на переходное учение, которому нельзя не поставить в заслугу того, что оно устыдилось самобытности народнических доктрин и открыто вступило в полемику с теми отвратительнейшими реакционерами народничества, которые перед лицом полицейски-классового абсолютизма позволяют себе говорить о желательности экономических, а не политических преобразований (см. «Насущный вопрос», издание партии «Народного права»). Если в партии народоправцев нет действительно никого, кроме бывших социалистов, прячущих свое социалистическое знамя в видах тактических, надевающих только маску политиков не-социалистов (как предполагает П. Л. Лавров, стр. 20, ст. 2), — тогда, конечно, эта партия не имеет никакой будущности. Но если в этой партии есть и не маскарадные, а настоящие политики не-социалисты, демократы не-социалисты, — тогда эта партия может принести не малую пользу, стараясь сблизиться с политически оппозиционными элементами нашей буржуазии, стараясь пробудить политическое самосознание класса нашей мелкой буржуазии, мелких торговцев, мелких ремесленников и т. д., — этого класса, который везде в Западной Европе сыграл свою роль в демократическом движении, который у нас в России сделал особенно быстрые успехи в культурном и других отношениях за пореформенную эпоху и который не может не чувствовать гнета полицейского правительства с его циничной поддержкой крупных заводчиков, финансовых и промышленных тузов-монополистов. Для этого необходимо только, чтобы народоправцы поставили своей задачей именно сближение с различными слоями населения, а не ограничивались все той же «интеллигенцией», бессилие которой при оторванности от реальных интересов масс признает и «Насущный вопрос». Для этого необходимо, чтобы народоправцы оставили всякие Претензии на слияние разнородных общественных элементов и отстранение социализма перед политическими задачами, чтобы они оставили ложный стыд, препятствующий сближению с буржуазными слоями народа, т. е. чтобы они не только говорили о программе политиков не-социалистов, но и поступали сообразно с этой программой, пробуждая и развивая классовое самосознание тех общественных групп и классов, для которых социализм вовсе не нужен, но которые чем дальше, тем сильнее чувствуют гнет абсолютизма и необходимость политической свободы.

___________

Русская социал-демократия еще очень молода. Она только-только выходит из того зародышевого состояния, когда преобладающее место занимали вопросы теоретические. Она только начинает развивать свою практическую деятельность. На место критики социал-демократических теорий и программ революционеры других фракций должны, в силу необходимости, выступать с критикой практической деятельности русских социал-демократов. И надо признать, что эта последняя критика отличается самым резким образом от критики теоретической, отличается до того, что оказалось возможным сочинить комический слух, будто С.-Петербургский «Союз борьбы» есть организация не социал-демократическая. Самая возможность подобного слуха показывает уже неправильность ходячих обвинений социал-демократов в игнорировании политической борьбы. Самая возможность такого слуха свидетельствует уже о том, что многие революционеры, которых не могла убедить теория социал-демократов, начинают убеждаться их практикой.

Перед русской социал-демократией еще громадное, едва начатое поле работы. Пробуждение русского рабочего класса, его стихийное стремление к знанию, к объединению, к социализму, к борьбе против своих эксплуататоров и угнетателей проявляется с каждым днем все ярче и шире. Гигантские успехи, которые делает русский капитализм в последнее время, ручаются за то, что рабочее движение будет безостановочно расти вширь и вглубь. В настоящее время мы переживаем, видимо, тот период капиталистического цикла, когда промышленность «процветает», торговля идет бойко, фабрики работают вовсю и, как грибы после дождя, появляются бесчисленные новые заводы, новые предприятия, акционерные общества, железнодорожные сооружения и т. д. и т. д. Не надо быть пророком, чтобы предсказать неизбежность краха (более или менее крутого), который должен последовать за этим «процветанием» промышленности. Такой крах разорит массу мелких хозяйчиков, бросит массы рабочих в ряды безработных и поставит, таким образом, перед всеми рабочими массами в острой форме те вопросы социализма и демократизма, которые давно уже встали перед каждым сознательным, каждым думающим рабочим. Русские социал-демократы должны позаботиться о том, чтобы этот крах застал русский пролетариат более сознательным, более объединенным, понимающим задачи русского рабочего класса, способным дать отпор классу капиталистов, пожинающих ныне гигантские барыши и стремящихся всегда сваливать убытки на рабочих, — способным вступить во главе русской демократии в решительную борьбу против полицейского абсолютизма, связывающего по рукам и по ногам русских рабочих и весь русский народ.

Итак, за работу же, товарищи! Не будем терять дорогого времени! Русским социал-демократам предстоит масса дела по удовлетворению запросов пробуждающегося пролетариата, по организации рабочего движения, по укреплению революционных групп и их взаимной связи, по снабжению рабочих пропагандистской и агитационной литературой, по объединению разбросанных по всем концам России рабочих кружков и социал-демократических групп в единую социал-демократическую рабочую партию!

Написано в ссылке в конце 1897 г.

Впервые напечатано отдельной брошюрой в Женеве, 1898 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 2, стр. 299 323

* Статья П. Л. Лаврова, напечатанная в № 4, есть лишь «выдержка» из обширного письма П. Л. Лаврова, предназначенного для «Материалов». Мы слышали, что нынешним летом (1897) вышли за границей и это письмо П. Л. Лаврова в полном виде и ответ Плеханова, но мы не могли видеть ни того, ни другого. Точно так же неизвестно нам, вышел ли № 5-ый «Летучего Листка «Группы народовольцев»», в котором редакция обещала редакционную статью по поводу письма П. Л. Лаврова. См. № 4, стр. 22, столбец 1-ый, примечание.

** Курсив ваш.

*** — обмолвкой. Ред.

 

ПОЛИТИЧЕСКАЯ АГИТАЦИЯ И «КЛАССОВАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ»

Начнем с примера.

Читатели помнят, вероятно, какой шум вызвал доклад орловского губернского предводителя дворянства, М. А. Стаховича, на миссионерском съезде о необходимости признания законом свободы совести. Консервативная печать, с «Московскими Ведомостями»¹⁰ во главе, рвет и мечет против г. Стаховича, не зная, как и обругать его, обвиняя чуть ли не в государственной измене всех орловских дворян за то, что они снова выбрали г. Стаховича в предводители. А этот выбор — действительно поучительное явление, приобретающее до известной степени характер дворянской демонстрации против полицейского произвола и безобразия.

Стахович — уверяют «Моск. Вед.» — «не столько предводитель дворянства, сколько Миша Стахович, весельчак, душа общества, краснобай...» (1901 г., № 348). Тем хуже для вас, господа защитники дубины. Если уже даже весельчаки-помещики заговорили о свободе совести, значит несть поистине числа тем гнусностям, которые чинят наши нопы с нашей полицией. — ...«Какое дело нашей «интеллигентной» легкомысленной толпе, порождающей и рукоплещущей гг. Стаховичам, до нашей святыни, православной веры и до наших заветных к ней отношений?»... Опять-таки: тем хуже для вас, господа защитники самодержавия, православия, народности. Хороши же должны быть порядки нашего полицейского самодержавия, если оно даже религию настолько пропитало духом кутузки, что «Стаховичи» (не имеющие никаких твердых убеждений в религиозных вопросах, но заинтересованные, как увидим ниже, в прочности религии) проникаются полным равнодушием (если не ненавистью) к этой пресловутой «народной» святыне! — ...«Они нашу веру называют заблуждением!! Они издеваются над нами за то, что мы, благодаря этому «заблуждению», боимся и бежим греха, исполняем безропотно наши обязанности, как бы тяжелы они ни были, за то, что мы находим силы и бодрость переносить горе, лишения и чуждаемся гордости при удачах и в счастии»... Вот в чем суть-то! Святыня православия тем дорога, что учит «безропотно» переносить горе! Какая же это выгодная, в самом деле, для господствующих классов святыня! Когда общество устроено так, что ничтожное меньшинство пользуется богатством и властью, а масса постоянно терпит «лишения» и несет «тяжелые обязанности», то вполне естественно сочувствие эксплуататоров к религии, учащей «безропотно» переносить земной ад ради небесного, будто бы, рая. В пылу усердия «Моск. Вед.» начинают проговариваться. И они проговорились до такой степени, что нечаянно правду сказали. Слушайте дальше: ...«Они и не подозревают, что, благодаря тому же «заблуждению», они, гг. Стаховичи, едят сытно, спят спокойно и живут весело».

Святая истина! Именно так, именно благодаря громадному распространению в народных массах религиозных «заблуждений» «спят спокойно» и Стаховичи, и Обломовы, и все наши капиталисты, живущие трудом этих масс, да и сами «Моск. Вед.». И чем больше будет распространяться просвещение в народе, чем более религиозные предрассудки будут вытесняться социалистическим сознанием, тем ближе будет день победы пролетариата, избавляющей все угнетенные классы от их порабощения в современном обществе.

Но, проговорившись в одном пункте, «Моск. Вед.» слишком дешево отделались от другого интересного вопроса. Они явно заблуждаются, думая, что Стаховичи «не подозревают» указанного значения религии и требуют либеральных реформ просто по «легкомыслию». Такое объяснение враждебного политического направления уже очень ребячески-наивно! А что г. Стахович в данном случае явился именно глашатаем целого либерального направления, — это лучше всего доказали сами «Моск. Вед.»: иначе к чему было поднимать целый поход против одного доклада? к чему было говорить не о Стаховиче, а о Стаховичах, об «интеллигентной толпе»?

Это заблуждение «М. Вед.» есть, конечно, корыстное заблуждение. «М. Вед.», разумеется, больше не желают, чем не умеют, применить классовую точку зрения к анализу ненавистного им либерализма. О нежелании нечего и говорить. А вот неумение представляет для нас большой общий интерес, ибо этим грехом страдают весьма многие революционеры и социалисты. Страдают им и авторы письма в № 12 «Искры»¹¹, обвиняющие нас в отступлении от «классовой точки зрения» за то, что мы в своей газете стараемся следить за всеми проявлениями недовольства и протеста либералов; — и авторы «Пролетарской борьбы»¹² и некоторых брошюр «Социал-демократической библиотеки»¹³, воображающие, что наше самодержавие есть самодержавное господство буржуазии; — и Мартыновы, зовущие нас от всесторонней обличительной кампании (т. е. от самой широкой политической агитации) против самодержавия к преимущественной борьбе за экономические реформы (давать «положительное» рабочему классу, выставлять от его имени «конкретные требования» законодательных и административных мероприятий, «сулящие известные осязательные результаты»); — и Надеждины, с недоумением спрашивающие по поводу наших корреспонденций о статистических конфликтах: «господи, да не для земцев ли этот орган?».

Все эти социалисты забывают, что интересы самодержавия совпадают только при известных обстоятельствах и только с известными интересами имущих классов, и притом часто не с интересами всех этих классов вообще, а с интересами отдельных слоев их. Интересы других слоев буржуазии, а также более широко понятые интересы всей буржуазии, всего развития капитализма вообще необходимо порождают либеральную оппозицию самодержавию. Если, напр., самодержавие гарантирует буржуазии возможность применять самые грубые формы эксплуатации, то, с другой стороны, оно ставит тысячи препятствий широкому развитию производительных сил и распространению просвещения, возбуждая этим против себя не только мелкую, но иногда и крупную буржуазию; если самодержавие гарантирует (?) буржуазии охрану от социализма, то, с другой стороны, эта охрана необходимо превращается, при бесправии населения, в такое полицейское бесчинство, которое возмущает всех и каждого. Каков результат этих противоположных тенденций, каково соотношение консервативного и либерального настроения или направления в буржуазии в данный момент, — этого нельзя вывести из пары общих положений; это зависит от всех особенностей общественно-политической обстановки в данный момент. Для определения этого необходимо детально знать эту обстановку, внимательно следить за всеми и всякими столкновениями с правительством какого бы то ни было общественного слоя. Именно в силу «классовой точки зрения» непозволительно социал-демократу оставаться безучастным к недовольству и протестам «Стаховичей».

Названные же социалисты и своими рассуждениями и своей деятельностью доказывают свое безучастно к либерализму, обнаруживая этим непонимание основных положений «Коммунистического манифеста», этого «евангелия» международной соц.-демократии. Вспомните, напр., слова о том, что буржуазия сама дает материал для политического воспитания пролетариата своей борьбой за власть, столкновением отдельных своих слоев и групп и пр.¹⁴ Только в свободных политически странах этот материал достается пролетариату сам собою (да и то только отчасти). В рабской же России мы, социал-демократы, должны активно работать над доставлением рабочему классу этого «материала», т. е. должны взять на себя задачу всесторонней политической агитации, всенародной обличительной кампании против самодержавия. И эта задача особенно настоятельна в периоды политического брожения. Надо помнить, что за год политического оживления пролетариат может научиться, в смысле революционного воспитания, большему, чем за несколько лет затишья. Вот почему особенно вредна тенденция указанных социалистов сознательно или бессознательно суживать размах и содержание политической агитации.

Далее, вспомните слова о поддержке коммунистами всякого революционного движения против существующего строя. Эти слова часто понимают слишком узко, не распространяя их на поддержку либеральной оппозиции. Не следует, однако, забывать, что бывают эпохи, когда всякое столкновение с правительством на почве прогрессивных общественных интересов, как бы мелко оно само по себе ни было, может при известных условиях (а наша поддержка есть одно из этих условий) разгореться в общий пожар. Достаточно напомнить, в какое общественное движение разрослось в России столкновение студентов с правительством на почве академических требований¹⁵ или во Франции столкновение всех прогрессивных элементов с военщиной на почве одного, решенного путем подлогов, судебного дела¹⁶. Вот почему наш прямой долг разъяснять пролетариату, расширять и, путем активного участия рабочих, поддерживать всякий либеральный и демократический протест, будет ли он проистекать из столкновения земцев с министерством внутренних дел, или дворян с ведомством полицейского православия, или статистиков с помпадурами, крестьян с «земскими», сектантов с урядниками и проч. и проч. Кто морщит презрительно нос по поводу мизерности некоторых из этих столкновений или «безнадежности» попытки раздуть их в общий пожар, тот не понимает, что всесторонняя политическая агитация есть именно фокус, в котором совпадают насущные интересы политического воспитания пролетариата с насущными интересами всего общественного развития и всего народа в смысле всех демократических элементов его. Наш прямой долг — вмешиваться во всякий либеральный вопрос, определять свое, социал-демократическое, отношение к нему, принимать меры к тому, чтобы пролетариат активно участвовал в решении этого вопроса и заставлял решать его по-своему. Кто сторонится от такого вмешательства, тот на деле (каковы бы в и были его намерения) пасует перед либерализмом, отдавая в его руки дело политического воспитания рабочих, уступая гегемонию политической борьбы таким элементам, которые в конечном счете являются вожаками буржуазной демократии.

Классовый характер соц.-демократического движения должен выражаться не в сужении наших задач до непосредственных и ближайших нужд «чисто рабочего» движения, а в руководстве всеми сторонами и всеми проявлениями великой освободительной борьбы пролетариата, этого единственного действительно революционного класса современного общества. Социал-демократия должна всегда и неуклонно расширять воздействие рабочего движения на все сферы общественной и политической жизни современного общества. Она должна руководить не только экономической борьбой рабочих, но также и политической борьбой пролетариата, она должна ни на минуту не упускать из виду нашей конечной цели, всегда пропагандировать, охранять от искажений и развивать дальше пролетарскую идеологию — учение научного социализма, т. е. марксизм. Мы должны неустанно бороться против всякой буржуазной идеологии, в какие бы модные и блестящие мундиры она ни рядилась. Названные нами выше социалисты отступают от «классовой» точки зрения также потому и постольку, поскольку они безучастны к задаче борьбы с «критикой марксизма». Только слепые люди могут не видеть, что эта «критика» всего быстрее привилась в России и всего торжественнее подхвачена русской либеральной публицистикой именно потому, что она является одним из элементов складывающейся буржуазной (теперь уже сознательно буржуазной) демократии в России.

Что касается политической борьбы в особенности, то именно «классовая точка зрения» требует, чтобы пролетариат подталкивал вперед всякое демократическое движение. Рабочая демократия своими политическими требованиями не принципиально, а только по степени отличается от буржуазной демократии. В борьбе за экономическое освобождение, за социалистическую революцию, пролетариат стоит на принципиально ином базисе и стоит одиноко (мелкий производитель лишь постольку, поскольку он переходит или готовится перейти в ряды пролетариата, придет ему на помощь). В борьбе же за политическое освобождение у нас много союзников, безучастно относиться к которым непозволительно. Но в то время как наши союзники из буржуазной демократии, борясь за либеральные реформы, всегда будут оглядываться назад, стараясь устроить дело так, чтобы им можно было по-прежнему «есть сытно, спать спокойно и жить весело» на чужой счет, пролетариат пойдет вперед без оглядки до самого конца. Когда какие-нибудь гг. Р. Н. С. (автор предисловия к записке Витте) будут торговаться с правительством о правах властного земства или о конституции, мы будем бороться за демократическую республику. Не забудем только, что для того, чтобы подталкивать другого, надо всегда держать руку на плече этого другого. Партия пролетариата должна уметь ловить всякого либерала как раз в тот момент, когда он собрался подвинуться на вершок, и заставлять его двинуться на аршин. А упрется, — так мы пойдем вперед без него и через него.

«Искра» № 26, 2 февраля 1902 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И, Ленина, 4 изд., том 5, стр. 310 — 316

 

ПОЧЕМУ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ ДОЛЖНА ОБЪЯВИТЬ РЕШИТЕЛЬНУЮ И БЕСПОЩАДНУЮ ВОЙНУ СОЦИАЛИСТАМ-РЕВОЛЮЦИОНЕРАМ?

1) Потому, что течение нашей общественной мысли, известное под именем «социалистски-революционного»¹⁷, на самом деле отодвигается и отодвинулось от единственной международной теории революционного социализма, которая только существует в настоящее время, т. е. от марксизма. В великом расколе международной социал-демократии на оппортунистическую («бернштейнианскую» тож) и революционную это течение заняло совершенно-неопределенную и непозволительно-половинчатую позицию между двух стульев, признавши марксизм «поколебленным» («Вестник Русской Революции» № 2, с. 62¹⁸) на основании одной только буржуазно-оппортунистической критики, обещая с своей стороны заново и по-своему «пересмотреть» марксизм и не делая ровно ничего для исполнения этого грозного обещания.

2) Потому, что с.-р. течение беспомощно пасует перед тем господствующим направлением русской общественно-политической мысли, которое должно быть названо либерально-народническим. Повторяя ошибку «Народной воли»¹⁹ и всего старого русского социализма вообще, социалисты-революционеры не видят полной дряблости и внутренней противоречивости этого направления и ограничивают свое самостоятельное творчество в области русской революционной мысли простой приставкой революционной фразы к ветхому завету либерально-народнической мудрости. Русский марксизм впервые подорвал теоретические основы либерально-народнического направления, обнаружил его буржуазное и мелкобуржуазное классовое содержание, повел против него войну и ведет се, не смущаясь переходом целой кучи критических ( = оппортунистических) марксистов в лагерь противников. Но социалисты-революционеры занимали и занимают во всей этой войне позицию (в лучшем случае) враждебного нейтралитета, усаживаясь опять-таки между двух стульев посреди русского марксизма (от которого они переняли только жалкие обрывки) и квази-социалистического либерально-народнического направления.

3) Потому, что социалисты-революционеры, в силу их указанной выше полной беспринципности в вопросах международного и русского социализма, не понимают или не признают единственного действительно-революционного принципа классовой борьбы. Они не понимают, что действительно революционной и истинно социалистической может быть в современной России лишь партия, сливающая социализм с русским рабочим движением, которое все с большей силой и с все большей широтой порождается развивающимся русским капитализмом. Отношение социалистов-революционеров к русскому рабочему движению всегда было зрительски-дилетантское, и когда, напр., это движение заболело (от поразительно быстрого роста) «экономизмом», социалисты-революционеры, с одной стороны, злорадствовали по поводу ошибок людей, работавших над новым и трудным делом пробуждения рабочих масс, а с другой стороны, бросали палки под колеса революционного марксизма, поведшего и победоносно проведшего борьбу с этим экономизмом. Половинчатое отношение к рабочему движению неизбежно ведет к фактическому отстранению от него, и в силу этого отстранения партия социалистов-революционеров лишена всякого социального базиса. Она не опирается ни на один общественный класс, ибо нельзя назвать классом группы неустойчивой интеллигенции, которая называет «широтой» свою расплывчатость и беспринципность.

4) Потому, что, пренебрежительно относясь к социалистической идеологии и желая опереться заодно и в равной мере и на интеллигенцию, и на пролетариат, и на крестьянство, партия социалистов-революционеров тем самым неизбежно (независимо от ее воли) ведет к политическому и идейному порабощению русского пролетариата русской буржуазной демократией. Пренебрежительное отношение к теории, уклончивость и виляние по отношению к социалистической идеологии неминуемо играет на руку идеологии буржуазной. Русская интеллигенция и русское крестьянство, как социальные слои, сопоставляемые с пролетариатом, могут быть опорой только буржуазно-демократического движения. Это не только соображение, обязательно вытекающее из всего нашего учения (по которому, напр., мелкий производитель лишь постольку является революционным, поскольку он порывает все счеты с обществом товарного хозяйства и капитализма и переходит на точку зрения пролетариата), — нет, это кроме того и прямой факт, начинающий сказываться уже теперь. А в момент политического переворота и на другой день после этого переворота этот факт неизбежно скажется еще с гораздо большею силой. Социал-революционаризм есть одно из тех проявлений мелкобуржуазной идейной неустойчивости и мелкобуржуазной вульгаризации социализма, с которыми социал-демократия всегда должна и будет вести решительную войну.

5) Потому, что уже те практически-программные требования, которые соц.-рев. успели — не скажу: выставить, а хотя бы: наметить, обнаружили уже с полной ясностью, какой громадный вред приносит на практике беспринципность этого направления. Например, аграрная программа-минимум, набросанная в № 8 «Революционной России»²⁰ (может быть, вернее было бы сказать: разбросанная среди избитых посылок нашего  народничества?), во-первых, вводит в заблуждение и крестьянство, обещая ему «минимум» — социализацию земли, и рабочий класс, поселяя в нем совершенно неверные представления о действительном характере крестьянского движения. Такие легкомысленные обещания только компрометируют революционную партию вообще и в частности учение научного социализма об обобществлении всех средств производства, как нашей конечной цели. Во-вторых, ставя в свою программу-минимум поддержку и развитие коопераций, социалисты-революционеры совершенно сходят тем самым с почвы революционной борьбы и принижают свои якобы социализм до уровня самого дюжинного мелкобуржуазного реформаторства. В-третьих, восставши против требования социал-демократии уничтожить все средневековые путы, связывающие нашу общину, прикрепляющие мужика к наделу, лишающие его свободы передвижения и неизбежно обусловливающие его сословную приниженность, социалисты-революционеры показали этим, что они не смогли даже уберечь себя от реакционных учений русского народничества.

6) Потому, что, ставя в свою программу террор и проповедуя его как средство политической борьбы в современной его форме, социалисты-революционеры приносят этим самый серьезный вред движению, разрушая неразрывную связь социалистической работы с массой революционного класса. Никакие словесные уверения и заклятья не могут опровергнуть того несомненного факта, что современный террор, как его применяют и проповедуют социалисты-революционеры, ни в какой связи с работой в массах, для масс и совместно с массами не стоит, что партийная организация террористических актов отвлекает наши крайне немногочисленные организаторские силы от их трудной и далеко еще не выполненной задачи организации революционной рабочей партии, что на деле террор социалистов-революционеров является ничем иным, как единоборством, всецело осужденным опытом истории. Даже иностранные социалисты начинают смущаться той крикливой проповедью террора, которую ведут теперь наши социалисты-революционеры. В русских же рабочих массах эта проповедь прямо сеет вредные иллюзии, будто террор «заставляет людей политически мыслить хотя бы против их воли» («Революционная Россия» № 7, с. 4), будто он, «вернее, чем месяцы словесной пропаганды, способен переменить взгляд... тысяч людей на революционеров и на смысл (!!) их деятельности», будто он способен «вдохнуть новые силы в колеблющихся, обескураженных, пораженных печальным исходом многих демонстраций» (там же) и т. п. Эти вредные иллюзии могут привести только к быстрому разочарованию и к ослаблению работы по подготовке натиска масс на самодержавие.

Написано в июне — июле 1902 г.

Впервые напечатано в 1923 г. в журнале «Прожектор» № 14

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 6, стр. 131 — 154

 

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ АВАНТЮРИЗМ

I

Мы переживаем бурные времена, когда история России шагает вперед семимильными шагами, каждый год значит иногда более, чем десятилетия мирных периодов. Подводятся итоги полустолетию пореформенной эпохи, закладываются камни для социально-политических построек, которые будут долго-долго определять судьбы всей страны. Революционное движение продолжает расти с поразительной быстротой, — и «наши направления» дозревают (и отцветают) необычайно быстро. Направления, имеющие солидные основания в классовом строе такой быстро развивающейся капиталистической страны, как Россия, находят почти сразу «свою полочку» и нащупывают родственные им классы. Пример: эволюция г-на Струве, с которого революционеры-рабочие всего 1 1/2 года тому назад предлагали «сорвать маску» марксиста и который уже теперь выступил без маски сам, как вождь (или прислужник?) либеральных помещиков, гордых своей почвенностью и трезвенностью. Наоборот, направления, выражающие только традиционную неустойчивость воззрений промежуточных и неопределенных слоев интеллигенции, стараются заменить сближение с определенными классами тем более шумным выступлением, чем громче гремят события. «Шумим, братец, шумим» — таков лозунг многих революционно настроенных личностей, увлеченных вихрем событий и не имеющих ни теоретических, ни социальных устоев.

К таким «шумным» направлениям принадлежат и «социалисты-революционеры», физиономия которых вырисовывается все яснее и яснее. И пора уже пролетариату внимательно присмотреться к этой физиономии, отдать себе точный отчет в том, что представляют из себя в действительности люди, которые тем настойчивее ищут его дружбы, чем ощутительнее становится для них невозможность существовать, как особому направлению, без тесного сближения с действительно революционным общественным классом.

Троякого рода обстоятельства всего более посодействовали выяснению настоящей физиономии соц.-революционеров. Это, во-первых, раскол между революционной соц.-демократией и оппортунизмом, поднимающим голову под знаменем «критики марксизма». Это, во-вторых, убийство Балмашевым Сипягина и новый поворот к террору в настроении некоторых революционеров. Это, в-третьих и главным образом, новейшее движение в крестьянстве, заставившее людей, привыкших сидеть между двух стульев и не имеющих никакой программы, выступить post jactum* хоть с чем-нибудь похожим на программу. Рассмотрим все эти три обстоятельства, оговариваясь, что в газетной статье можно только вкратце наметить основные пункты аргументации и что к более подробному ее изложению нам еще придется, вероятно, вернуться в журнальной статье или брошюре.

С принципиально теоретическим заявлением соц.-революционеры собрались выступить только во 2-м № «Вестника Русской Революции» в редакционной неподписанной статье: «Мировой рост и кризис социализма». Мы усердно рекомендуем эту статью всем тем, кто хочет иметь наглядное представление о полнейшей теоретической беспринципности и шаткости (а также об искусстве прикрывать таковую потоком слов). Все содержание этой высокозамечательной статьи может быть передано в двух словах. Социализм вырос в мировую силу, социализм (= марксизм) раскалывается теперь вследствие войны революционеров («ортодоксов») с оппортунистами («критиками»), Мы, соц.-революц., «конечно», не сочувствовали никогда оппортунизму, но мы скачем и играем по поводу «критики», освободившей нас от догмы, мы тоже беремся за пересмотр этой догмы, — и, хотя мы еще ровно никакой (кроме буржуазно-оппортунистической) критики не показали, хотя мы ровно ничего еще не пересмотрели, но эта наша свобода от теории и должна быть вменена нам в нарочитую заслугу. Тем более должна быть вменена в заслугу, что в качестве свободных от теории людей мы яро стоим за всеобщее объединение, мы горячо осуждаем всякие принципиально-теоретические споры. «Серьезная революционная организация, — пресерьезно уверяет нас «В. Р. Р.» (№ 2, стр. 127), — отказалась бы от решения вечно разъединяющих спорных вопросов социальной теории, что, конечно, не должно мешать теоретикам искать их решения», — или, прямее: писатель пусть пописывает, читатель — почитывает, а мы, пока суд да дело, возрадуемся по случаю освобожденного пустого места.

Серьезно разбирать эту теорию уклонения (по случаю собственно споров) от социализма, разумеется, не доводится. По нашему мнению, кризис социализма обязывает сколько-нибудь серьезных социалистов именно к тому, чтобы обратить усиленное внимание на теорию, — решительнее занять строго определенную позицию, резче отмежеваться от шатких и ненадежных элементов. По мнению же соц.-рев., раз существует «даже у немцев» раскол да разброд, так нам, россиянам, и сам бог велел гордиться тем, что мы сами не знаем, куда бредем. По нашему мнению, отсутствие теории отнимает право существования у революционного направления и неизбежно осуждает его, рано или поздно, на политический крах. По мнению же соц.-рев., отсутствие теории — весьма хорошая вещь, особливо удобная «для объединения». Как видите, нам и им не столковаться, ибо и говорим-то мы на разных языках. Одна надежда: не образумит ли их г. Струве, который тоже (только посерьезнев) говорит об устранении догмы и о том, что «наше» дело (как и дело всякой буржуазии, обращающейся к пролетариату) не разъединить, а объединить. Не увидят ли когда-нибудь соц.-рев., при помощи г. Струве, какое действительное значение имеет их позиция освобождения от социализма для объединения и объединения по случаю освобождения от социализма?

Перейдем к второму пункту, к вопросу о терроре.

Защищая террор, непригодность которого так ясно доказана опытом русского революционного движения, соц.-рев. из кожи лезут, заявляя, что они признают лишь террор вместе с работой в массах, и что поэтому те доводы, которыми русские соц.-демократы опровергали (и на долгое время опровергли) целесообразность такого приема борьбы, к ним не относятся. Тут повторяется история, очень похожая на их отношение к «критике». Мы не оппортунисты, — кричат соц.-рев., и в то же время сдают в архив догму пролетарского социализма на основании одной только оппортунистической и никакой иной критики. Мы не повторяем ошибки террористов, мы не отвлекаем от работы в массах, — уверяют соц.-рев, и в то же время усердно рекомендуют партии такие акты, как убийство Балмашевым Сипягина, хотя всякий прекрасно знает и видит, что ни в какой связи с массами этот акт не стоял и, по способу его совершения, не мог стоять, — что ни на какое определенное выступление или поддержку толпы совершавшие этот акт лица и не рассчитывали и не надеялись. Соц.-рев. наивно не замечают того, что их склонность к террору связана самой тесной причинной связью с тем фактом, что они с самого начала стали и продолжают стоять в стороне от рабочего движения, не стремясь даже сделаться партией ведущего свою классовую борьбу революционного класса. Усердная божба очень часто заставляет насторожиться и заподозрить правдивость того, что нуждается в крепкой приправе. И мне часто вспоминаются слова: как божиться-то не лень? — когда я читаю уверения соц.-рев.: мы не отодвигаем террором работы в массах. Ведь это уверяют те самые люди, которые уже отодвинулись от соц.-демократического рабочего движения, действительно поднимающего массы, и которые продолжают отодвигаться от него, хватаясь за обрывки каких угодно теорий.

Прекрасной иллюстрацией сказанного может служить прокламация 3-го апреля 1902 г., изданная «партией соц.-рев.». Это — самый живой, близкий к непосредственным деятелям, самый аутентичный источник. «Постановка вопроса о террористической борьбе» в этой прокламации «целиком совпадает» и «с партийным воззрением», по ценному свидетельству «Революционной России» (№ 7 стр. 24)**.

Прокламация 3-го апреля замечательно аккуратно копирует шаблон «новейшей» аргументации террористов. Вам всего прежде бросаются в глаза слова: «мы зовем к террору не вместо работы в массах, а именно для этой самой работы и одновременно с нею». Бросаются же они в глаза потому, что набраны шрифтом втрое более крупных размеров, чем остальной текст (прием, повторяемый, конечно, и «Рев. Россией»). Это ведь так просто, в самом деле! Напечатать жирным шрифтом «но вместо, а вместе» — и все доводы соц.-демократов, весь урок истории сразу отпадет. А попробуйте-ка прочитать всю прокламацию, и вы увидите, что божба жирного шрифта всуе приемлет имя масс. — То время, «когда выйдет из тьмы рабочий народ» и «мощной народной волной в куски разобьет железные ворота» — «увы!» (буквально так: увы!) «еще не так скоро наступит, и страшно подумать, сколько при этом будет жертв!» Разве эти слова: «увы, еще не скоро» не выражают собой полного непонимания массового движения и неверия в него? Разве не выдуман нарочно этот довод в насмешку над тем фактом, что рабочий народ уже поднимается? И, наконец, если бы даже этот избитый довод был так же основателен, как он на самом деле вздорен, — то из него вытекала бы особенно рельефно негодность террора, ибо без рабочего народа бессильны, заведомо бессильны всякие бомбы.

Слушайте дальше: «Каждый террористический удар как бы отнимает часть силы у самодержавия и всю эту силу(!) перебрасывает (!) на сторону борцов за свободу».

«И раз террор будет проведен систематически (!), то очевидно, что наша чаша весов наконец перевесит». Да, да, для всякого очевидно, что перед нами в самой грубой форме величайший из предрассудков терроризма: политическое убийство само собой «перебрасывает силу»! Вот вам, с одной стороны, теория перебрасывания силы, а с другой — «не вместо, а вместе...». Как божиться-то не лень?

Но это еще цветочки. Ягодки впереди будут. «В кого бить?» — спрашивает партия соц.-рев. и отвечает: в министров, а не в царя, ибо «царь не доведет дело до крайности» (!! откуда это они узнали??), да притом же «это и легче» (буквально так!): «никакой министр не может засесть во дворце, как в крепости». И эта аргументация закапчивается следующим рассуждением, которое заслуживает быть увековеченным, как образец «теории» соц.-рев. «Против толпы у самодержавия есть солдаты, против революционных организаций — тайная и явная полиция, но что спасет его...» (кого его? самодержавие? автор незаметно для себя отождествил уже самодержавие с тем министром, в которого бить легче!) «...от отдельных личностей или небольших кружков, беспрерывно, неизвестно даже друг от друга (!!) готовящихся к нападению и нападающих? Никакая сила не поможет против неуловимости. Значит, наша задача ясна: смещать всякого властного насильника самодержавия единственным способом, который оставило (!) нам самодержавие, — смертью». Какие бы горы бумаги ни исписали соц.-рев., уверяя, что они своей проповедью террора не отодвигают, не дезорганизуют работы в массах, — им не опровергнуть потоками слов того факта, что действительная психология современного террориста верно передается именно цитируемой прокламацией. Теория перебрасывания силы естественно дополняется теорией неуловимости, теорией, окончательно переворачивающей вверх дном не только весь опыт прошлого, но и всякий здравый смысл. Что единственная «надежда» революции есть «толпа», что бороться с полицией может единственно революционная организация, руководящая (на деле, а не на словах) этой толпой, это — азбука. Это стыдно доказывать. И только люди, которые все позабыли и ровно ничему не научились, могли решить «наоборот», договорившись до баснословной, вопиющей нелепости, что «спасти» самодержавие от толпы могут солдаты, от революционных организаций — полиция, а от отдельных личностей, охотящихся на министров, не спасет ничто!!

Это баснословное рассуждение, которому, мы уверены, суждено сделаться знаменитым, вовсе не простой только курьез. Нет, оно поучительно тем, что смелым доведением до абсурда разоблачает основную ошибку террористов, общую им с экономистами (может быть надо уже сказать: с бывшими представителями покойного экономизма?). Эта ошибка состоит, как мы уже много раз указывали, в непонимании основного недостатка нашего движения. Благодаря необычайно быстрому росту движения, руководители отстали от массы, революционные организации оказались недоросшими до революционной активности пролетариата, неспособными идти впереди и руководить массами. Что такого рода несоответствие существует, в этом не усомнится ни один добросовестный человек, сколько-нибудь знакомый с движением. А раз это так, то очевидно, что теперешние террористы являются настоящими экономистами наизнанку, впадая в столь же неумную, но противоположную крайность. В такое время, когда революционерам недостает сил и средств для руководства поднимающейся уже массой, звать к такому террору, как устройство отдельными личностями и неизвестными друг другу кружками покушений против министров, — это значит тем самым не только обрывать работу в массах, но и вносить в нее прямую дезорганизацию. — Мы, революционеры, «привыкли робко жаться в кучу — читаем мы в прокламации 3-го апреля — и даже (NB***) тот новый, смелый дух, который повеял в последние 2 — 3 года, создал пока более подъем настроения толпы, чем личностей». В этих словах много нечаянно сказанной правды. И именно эта правда наголову разбивает проповедников терроризма. Из этой правды всякий думающий социалист делает вывод: ладо энергичнее, смелее и стройнее действовать кучей. А соц.-рев. умозаключают: «стреляй, неуловимая личность, ибо куча, увы, еще не скоро, да и солдаты против кучи есть». Совсем уже это неразумно, господа!

Не обходится прокламация и без теории эксцитативного террора. «Каждый поединок героя будит во всех нас дух борьбы и отваги», говорят нам. Но мы знаем из прошлого и видим в настоящем, что только новые формы массового движения или пробуждение к самостоятельной борьбе новых слоев массы действительно будит во всех дух борьбы и отваги. Поединки же, именно постольку, поскольку они остаются поединками Балмашевых, непосредственно вызывают лишь скоропреходящую сенсацию, а посредственно ведут даже к апатии, к пассивному ожиданию следующего поединка. Нас уверяют далее, что «каждая молния террора просвещает ум», чего мы, к сожалению, не заметили на проповедующей террор партии соц.-рев. Нам преподносят теорию крупной и мелкой работы: «У кого больше сил, больше возможности и решимости, тот пусть не успокаивается на мелкой (!) работе; пусть ищет и отдается крупному делу, — пропаганде террора в массах (!), подготовлению сложных... (теория неуловимости уже забыта!)... террористических предприятий». Не правда ли, как это удивительно умно: отдать жизнь революционера за месть негодяю Сипягину и замещение его негодяем Плеве — это крупная работа. А готовить, напр., массу к вооруженной демонстрации — мелкая. Вот «Рев. Россия» в № 8 как раз поясняет это, заявляя, что о вооруженных демонстрациях «легко писать и говорить, как о деле неопределенно далекого будущего», «но все эти разговоры имели до сих пор лишь теоретический характер». Как хорошо знаком нам этот язык людей, свободных от стеснительности твердых социалистических убеждений, от обременительного опыта всех и всяких народных движений! Непосредственную осязательность и сенсационность результатов они смешивают с практичностью. Требование неуклонно стоять на классовой точке зрения и блюсти массовый характер движения является для них «неопределенным» «теоретизированием». Определенностью в их глазах является рабское следование за каждым поворотом настроения и — и неизбежная в силу этого беспомощность при каждом повороте. Начинаются демонстрации — и от таких людей льются кровавые фразы, толки о начале конца. Остановка демонстраций — опускаются руки, и, не успев износить сапог, мы уже кричим: «народ, увы, еще не скоро...». Новая гнусность царских насильников — и мы требуем, чтобы нам указали такое «определенное» средство, которое бы служило исчерпывающим ответом именно на это насилие, такое средство, которое бы давало немедленное «перебрасывание силы», и мы гордо обещаем это перебрасывание! Такие люди не понимают того, что одно уже это обещание «перебрасывания» силы является политическим авантюризмом, и что их авантюризм зависит от их беспринципности.

Социал-демократия всегда будет предостерегать от авантюризма и безжалостно разоблачать иллюзии, неизбежно оканчивающиеся полным разочарованием. Мы должны помнить, что революционная партия только тогда заслуживает своего имени, когда она на деле руководит движением революционного класса. Мы должны помнить, что всякое народное движение принимает бесконечно разнообразные формы, постоянно вырабатывая новые, отбрасывая старые, создавая видоизменения или новые комбинации старых и новых форм. И наш долг активно участвовать в этом процессе выработки приемов и средств борьбы. Когда обострилось студенческое движение, мы стали звать рабочего на помощь студенту («Искра» № 2)****, не берясь предсказывать формы демонстраций, не обещая от них ни немедленного перебрасывания силы, ни просвещения ума, ни особой неуловимости. Когда упрочились демонстрации, мы стали звать к организации их, к вооружению масс, мы выдвинули задачу подготовки народного восстания. Нисколько не отрицая в принципе насилия и террора, мы требовали работы над подготовкой таких форм насилия, которые бы рассчитывали на непосредственное участие массы и обеспечивали бы это участие. Мы не закрываем глаз на трудность этой задачи, но мы твердо и упорно будем работать над ней, не смущаясь возражениями, что это — «неопределенно-далекое будущее». Да, господа, мы стоим и за будущие, а не за одни только прошлые формы движения. Мы предпочитаем долгую и трудную работу над тем, за чем есть будущее, «легкому» повторению того, что уже осуждено прошлым. Мы будем всегда разоблачать людей, у которых на языке война с шаблонами догмы, а на деле только и есть, что шаблоны самых обветшалых и вредных теорий перебрасывания силы, разницы между крупной и мелкой работой и, конечно, уже теории поединка и единоборства. «Как некогда в битвах народов вожди их решали бой единоборством, так и террористы в единоборстве с самодержавием завоюют России свободу», — так закапчивается прокламация 3-го апреля. Такие фразы достаточно перепечатать, чтобы опровергнуть их.

Кто действительно ведет свою революционную работу в связи с классовой борьбой пролетариата, тот прекрасно знает, видит и чувствует, какая масса непосредственных и прямых запросов пролетариата (и способных поддерживать его народных слоев) остается неудовлетворенной. Тот знает, что в массе мест, в целых громадных районах рабочий народ буквально рвется на борьбу, и его порывы пропадают даром за недостатком литературы, руководителей, за отсутствием сил и средств у революционных организаций. И мы оказываемся, — мы видим это, что мы оказываемся — в том же проклятом порочном круге, который, как злой рок, тяготел так долго над русской революцией. С одной стороны, пропадает даром революционный порыв недостаточно просвещенной и неорганизованной толпы. С другой стороны, пропадают даром выстрелы «неуловимых личностей», теряющих веру в возможность идти в ряду и шеренге, работать рука об руку с массой.

Но дело еще вполне поправимо, товарищи! Потеря веры в настоящее дело — не более, как редкое исключение. Увлечение террором не более, как скоропреходящее настроение. Пусть же сомкнутся плотнее ряды социал-демократов, и мы сплотим в одно целое боевую организацию революционеров и массовый героизм русского пролетариата!

_______

В следующей статье мы рассмотрим аграрную программу социалистов-революционеров.

II

Отношение соц.-рев. к крестьянскому движению представляет особый интерес. Именно в аграрном вопросе всегда считали себя особенно сильными и представители старого русского социализма, и их либерально-народнические наследники, и те многочисленные в России сторонники оппортунистической критики, которые крикливо уверяют, что в этом пункте марксизм уже окончательно сбит с позиции «критикой». И наши соц.-рев. разносят марксизм, что называется, на все корки: «догматические предрассудки... изжитые, давно разбитые жизнью догматы... революционная интеллигенция закрыла глаза на деревню, революционная работа в крестьянстве запрещалась ортодоксией» и многое т. п. Это нынче в моде — лягать ортодоксию. Но к какому подвиду надо отнести тех из числа лягающих, которые до начала движения в крестьянстве не успели даже наметить своей собственной аграрной программы? Когда «Искра» еще в № 3***** обрисовала свою аграрную программу, «Вести. Русск. Рев.» только и нашелся пробормотать: «при такой постановке вопроса значительно стушевывается еще одно из наших разногласий», причем с редакцией «Вести. Русск. Рев.» случилось то маленькое несчастье, что именно постановки вопроса «Искрой» («внесение классовой борьбы в деревню») она абсолютно не поняла. Теперь «Рев. Россия» ссылается задним числом на брошюру «Очередной вопрос», хотя программы и там никакой нет, а есть лишь превознесение таких «знаменитых» оппортунистов, как Герц.

И вот эти-то люди, которые до начала движения были согласны и с «Искрой» и с Герцем, — на другой день после крестьянского восстания выступают с манифестом «от крестьянского союза (!) партии соц.-рев.», причем в этом манифесте вы не найдете ни одного звука, исходящего действительно от крестьянина, вы встретите только дословное повторение того, что вы сотни раз читали у народников, либералов и «критиков»... Говорят, что смелость города берет. Это так, господа с.-р., но не о такой смелости свидетельствует грубо размалеванная реклама.

Мы видели, что главное «преимущество» с.-р. состоит в свободе от теории, главное искусство их — уменье говорить, чтобы ничего не сказать. Но чтобы дать программу, надо как-никак высказаться. Надо, напр., выкинуть за борт «догмат русских с.-д. конца 80-х и начал 90-х годов о том, что нет революционной силы, кроме городского пролетариата». Какое это удобное словечко: «догмат»! Достаточно извратить слегка враждебную теорию, прикрыть это извращение жупелом «догмата», — и готово дело!

Весь современный социализм, начиная с «Коммунистического манифеста», покоится на той несомненной истине, что единственным действительно революционным классом капиталистического общества является пролетариат. Остальные классы могут быть и бывают революционны лишь отчасти и лишь при известных условиях. Спрашивается, что же надо думать о людях, которые «превратили» эту истину в догмат русских с.-д. определенной эпохи и пытаются уверить наивного читателя, будто этот догмат был «всецело основан на вере в отдаленность открытой политической борьбы»?

Против учения Маркса о единственном действительно революционном классе современного общества с.-р. выдвигают троицу: «интеллигенция, пролетариат и крестьянство», обнаруживая этим безнадежную путаницу понятий. Если вы противополагаете интеллигенцию пролетариату и крестьянству, — значит, вы понимаете под ней известный социальный слой, группу лиц, занимающих такую же определенную социальную позицию, как определенна социальная позиция наемных рабочих и крестьян. Но в качестве такового слоя русская интеллигенция является именно буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенцией. По отношению к этому слою вполне прав г. Струве, называющий свой орган органом русской интеллигенции. Если же вы говорите о тех интеллигентах, которые еще не заняли никакой определенной социальной позиции или уже выбиты жизнью со своей нормальной позиции и переходят на сторону пролетариата, — то тогда совершенно нелепо противопоставлять эту интеллигенцию пролетариату. Как и всякий другой класс современного общества, пролетариат не только вырабатывает свою собственную интеллигенцию, но и берет себе также сторонников из числа всех и всяких образованных люден. Поход с.-р. против основного «догмата» марксизма лишний раз доказывает только, что всю силу этой партии представляет та кучка русских интеллигентов, которые от старого отстали, а к новому не пристали.

Что касается до крестьянства, то о нем суждения с.-р. еще более сбивчивы. Чего стоит уже одна постановка вопроса: «какие общественные классы вообще (!) всегда (!!) держатся за существующий... (самодержавный только? или вообще буржуазный?)... порядок, охраняют его и не поддаются революционизированию?» Собственно говоря, на этот вопрос только и можно ответить вопросом: какие элементы интеллигенции вообще всегда держатся за существующий хаос идей, охраняют его и не поддаются определенному социалистическому мировоззрению? Но с.-р. на несерьезный вопрос хотят дать серьезный ответ. Они относят к «этим» классам, во-1-х, буржуазию, ибо ее «интересы удовлетворены». Этот старый предрассудок, будто интересы русской буржуазии настолько уже удовлетворены, что у нас нет и быть не может буржуазной демократии (ср. «Вести. Русск. Рев.» № 2, с. 132 — 133), составляет теперь общее достояние экономистов и с.-р. Еще раз: не научит ли их уму-разуму г. Струве?

Во-2-х, с.-р. относят к этим классам «мелкобуржуазные слои», «интересы коих индивидуалистичны, не определены как классовые и не формулируются в реформаторскую или революционную социально-политическую программу». Откуда сие, аллах ведает. Что мелкая буржуазия не только не охраняет вообще и всегда существующий порядок, а, напротив, нередко выступает революционно даже против буржуазии (именно: когда примыкает к пролетариату), очень часто — против абсолютизма и почти всегда формулирует социально-реформаторские программы, это известно всем и каждому. Наш автор просто сболтнул «пошумнее» против мелкой буржуазии, следуя тому «житейскому правилу», которое в одном из своих «Стихотворений в прозе» излагал, со слов «старого пройдохи», Тургенев: кричать погромче против тех пороков, которые за собой чувствуешь. И вот: так как с.-р. чувствуют, что единственным социальным базисом их позиции между двух стульев могут быть разве лишь некоторые мелкобуржуазные слои интеллигенции, — поэтому они пишут о мелкой буржуазии так, будто этот термин означает не социальную категорию, а просто полемический оборот речи. Им хочется также обойти тот неприятный пункт, что они не понимают принадлежности современного крестьянства, как целого, к «мелкобуржуазным слоями. Не попробуете ли вы дать нам ответ по этому пункту, господа с.-р.? Не скажете ли вы нам, почему это повторяя обрывки теорий русского марксизма (напр., о прогрессивном значении крестьянского отхода и бродяжничества), вы закрываете глаза на то, что тот же марксизм доказал мелкобуржуазный уклад русского крестьянского хозяйства? Не разъясните ли вы нам, как это могут «собственники или полусобственники» в современном обществе не относиться к мелкобуржуазным слоям?

Нет, не надейтесь! с.-р. не ответят, не скажут и не разъяснят ничего по существу, ибо они (опять-таки подобно экономистам) твердо усвоили тактику сказываться по части теории в нетях. «Рев. Россия» кивает на «Вести. Русск. Рев.» - это-де их дело (ср. № 4, ответ «Заре»)²¹, а «Вести. Русск. Рев.» рассказывает читателю о подвигах оппортунистической критики и все грозится, грозится и грозится еще пуще критику навести. Маловато этого, господа!

Соц.-рев. соблюли себя в чистоте от тлетворного влияния современных социалистических учений. Они сохранили целиком добрые старые приемы вульгарного социализма. Пред нами — новый исторический факт, новое движение в известном слое народа. Они не исследуют положение этого слоя, но задаются целью объяснить его движения характером этого слоя и отношением его к развивающемуся экономическому строго целого общества. Это все для них — пустая догма, изжитая ортодоксия. У них это проще делается. — О чем говорят сами представители подымающегося слоя? О земле, прирезке, переделе. — Ну, вот вам и все. Вот вам «полусоциалистическая программа», «совершенно правильный принцип», «светлая идея»,.«идеал, который в зародышевой форме уже живот « голове крестьянина», и т. д. Надо только «очистить и разработать этот идеал», вывести «чистую идею социализма». Вы не верите, читатель? Вам кажется невероятным, чтобы эта народническая ветошь снова вытаскивалась на свет божий людьми, которые так бойко повторяют, что им книга последняя скажет? А между тем это факт, и все процитированные нами словечки взяты из заявления «от крестьянского союза» в № 8 «Рев. Россия».

Соц.-рев. обвиняют «Искру», что, назвав крестьянское движение последним мятежом крестьянства, она рано заговорила за упокой: крестьянство, поучают нас, может участвовать и в социалистическом движении пролетариата. Это обвинение наглядно показывает всю путаницу мысли у с.-р. Они не разобрались даже в том, что одно дело — демократическое движение против остатков крепостничества, другое дело — социалистическое движение против буржуазии. Не поняв самого крестьянского движения, они не могли понять и того, что испугавшие их слова «Искры» относятся только к первому движению. О том, что гибнущие мелкие производители (крестьяне в том числе) могут и должны участвовать в социалистическом движении пролетариата, «Искра» не только сказала в своей программе, но и точно определила условия этого участия. Но современное крестьянское движение вовсе не является социалистическим, направленным против буржуазии и капитализма, движением. Наоборот, оно объединяет буржуазные и пролетарские элементы крестьянства, которые действительно едины в борьбе с остатками крепостничества. Современное крестьянское движение ведет — и приведет — к установлению не социалистического и не полусоциалистического, а буржуазного сельского уклада, очистив созревшие уже буржуазные устои нашей деревни от крепостнических пут.

Впрочем, для с.-р. все это — книга за семью печатями. Они даже всерьез уверяют «Искру», что расчистка пути для развития капитализма — пустой догмат, ибо «реформы» (60-х годов) «и расчистили (!) полный (!!) простор развитию капитализма». Вот до чего может дописаться бойкий человек, которым владеет бойкое перо и который воображает, что «от крестьянского союза» всячинка сойти может: крестьянин не разберет! — Но подумайте, пожалуйста, любезный автор: не слыхали ли вы когда-нибудь, что остатки крепостничества задерживают развитие капитализма? не кажется ли вам, что это даже почти тавтология? и не читали ли вы где-нибудь об остатках крепостничества в современной русской деревне?

«Искра» говорит, что предстоящая революция будет буржуазной революцией. С.-р. возражают: она будет «прежде всего революцией политической и до известной степени демократической». Не попробуют ли объяснить нам авторы этого милого возражения, — была ли когда-либо в истории, мыслима ли вообще такая буржуазная революция, которая бы не была «до известной степени демократической»? Да ведь и программа самих с.-р. (уравнительное пользование землей, перешедшей в собственность общества) не выходит еще из рамок буржуазной программы, ибо сохранение товарного производства и допущение частного хозяйства, хотя бы и на общей земле, нисколько не устраняет капиталистических отношений в земледелии.

Чем легкомысленнее относятся с.-р. к элементарнейшим истинам современного социализма, тем легче сочиняют они «элементарнейшие дедукции», гордясь даже тем, что их «программа сводится» к таковым. Рассмотрим все их три дедукции, которые, вероятно, надолго останутся памятником остроты ума и глубины социалистических убеждений с.-рев.

Дедукция № 1: «Уже теперь большая доля территории России принадлежит государству — надо, чтобы вся территория принадлежала народу». «Уже теперь» умиленные ссылки на государственное землевладение в России набили нам оскомину в произведениях полицейских народников (а 1а****** Сазонов и др.) и разных катедер-реформаторов²². «Надо», чтобы в хвосте за этими господами поплелись именующие себя социалистами да еще революционерами. «Надо», чтобы социалисты подчеркивали мнимое всесилие «государства» (забывая даже, что большая доля государственных земель сосредоточена на необитаемых окраинах страны), а не классовую противоположность полукрепостного крестьянства и привилегированной горсти крупных землевладельцев, которые владеют массой лучших возделанных земель и с которыми «государство» всегда жило душа в душу. Воображая, что они выводят чистую идею социализма, наши с.-р. на самом деле пачкают эту идею некритическим отношением к старому народничеству.

Дедукция № 2: «Уже и теперь земля перетекает от капитала к труду — надо, чтобы этот процесс был завершен государством». Дальше в лес — больше дров. Сделаем еще шаг к полицейскому народничеству, будем призывать (классовое!) «государство» к расширению крестьянского землевладения вообще. Это замечательно социалистично и удивительно революционно. Но чего и ждать от людей, которые покупку и аренду земли крестьянами называют не переходом земли от крепостников-помещиков к сельской буржуазии, а переходом «от капитала к труду». Напомним этим людям хотя бы данные о фактическом распределении «перетекающих к труду» земель: от 6 до 9 десятых всей купчей крестьянской земли и от 5 до 8 десятых аренды сосредоточивается в руках одной пятой доли дворов, т. е. у небольшого меньшинства зажиточных. Судите по этому, много ли правды в словах соц.-рев., когда они утверждают, что на зажиточных крестьян «мы и не рассчитываем», а только на «чисто трудовые слои»?

Дедукция № 3: «Крестьянин уже имеет землю и пользуется ею в большинстве случаев в уравнительном распределении, — надо, чтобы это трудовое пользование было доведено до конца... и завершилось бы через развитие всякого рода коопераций коллективным земледельческим производством». — Поскребите соц.-революционера, и вы найдете г. В. В. ²³! Как только дошло до дела, все старые предрассудки народничества, преблагополучно сохранившиеся под прикрытием увертливых фраз, выползли тотчас же наружу. Государственное землевладение — завершение государством перехода земли к крестьянству — община — кооперация — коллективизм — в этой великолепной схеме гг. Сазонова, Юзова, Н.—она²⁴, соц.-революционеров, Гофштеттера, Тотомианца и пр. и пр., — в этой схеме не  хватает совсем маленькой мелочи. В ней нет ни развивающегося капитализма, ни классовой борьбы. Да и откуда было взяться этой мелочи в головах людей, весь идейный багаж которых состоит из лохмотьев народничества и нарядных заплат модной критики? Разве не сказал сам г. Булгаков, что в деревне нет места для классовой борьбы? Разве замена классовой борьбы «всевозможными кооперациями» не удовлетворит и либералов, и «критиков», и вообще всех тех, для кого социализм есть не более, как традиционная вывеска? И разве нельзя попробовать успокоить наивных людей уверением: «мы, конечно, чужды всякой идеализации общины», хотя рядом с этим уверением вы читаете колоссальное фразерство о «колоссальной организации мирского крестьянства», о том, что «в известных отношениях ни один класс в России так не подталкивается к чисто (1) политической борьбе, как именно крестьянство», что крестьянское самоопределение (!) своими границами и компетенцией далеко шире земского, что это соединение «широкой»... (до самой околицы?)... «самодеятельности» с отсутствием «элементарнейших гражданских прав» «точно нарочно было придумано для того, чтобы... будить и упражнять (!) политические инстинкты и навыки общественной борьбы». Не любо — не слушай, а...

«Надо быть слепым, чтобы не видеть, насколько легче перейти к идее социализации земли от традиций общинного распоряжения землей». Не наоборот ли, гг.? Не являются ли безнадежно слепыми и глухими те, кто до сих пор не знает, что именно средневековая замкнутость полукрепостной общины, раздробляющей крестьянство на крохотные союзы и связывающей по рукам и ногам сельский пролетариат, поддерживает традиции косности, забитости и одичалости? Не побиваете ли вы сами себя, признавая пользу отхода, который уже на три четверти разрушил пресловутую уравнительность общинных традиций и свел эти традиции к одной полицейской склоке?

Программа-минимум соц.-рев., будучи основана на вышеразобранной теории, является настоящим курьезом. Два пункта в этой «программе»: 1) «социализация земли, т. е. переход ее в собственность всего общества и в пользование трудящихся»; 2) «развитие в крестьянстве всевозможных видов общественных соединений и экономических коопераций... (для «чисто» политической борьбы для постепенного высвобождения крестьянства из-под власти денежного капитала... (под власть промышленного?)... и для подготовления грядущего коллективного земледельческого производства». Как солнце в малой капле вод, отражается в этих двух пунктах весь дух современного «социал-революционаризма». В теории — революционная фраза вместо продуманной и цельной системы воззрений, на практике — беспомощное подхватывание того или иного модного средствица вместо участия в классовой борьбе — вот все, что у них есть. Поставить рядом в программе-минимум социализацию земли и кооперации, для этого необходимо было, признаемся, редкое гражданское мужество. Наша программа-минимум, с одной стороны — Бабеф, с другой — г. Левитский²⁵. Это неподражаемо.

Если бы можно было серьезно отнестись к этой программе, то нам бы пришлось сказать, что, обманывая себя звуком слов, соц.-рев. обманывают и крестьянина. Это — обман, будто «всевозможные кооперации» играют революционную роль в современном обществе и подготовляют коллективизм, а не укрепление сельской буржуазии. Это — обман, будто как «минимум», как нечто столь же близкое, как кооперации, можно ставить в виду «крестьянства» — социализацию земли. Всякий социалист пояснил бы нашим соц.-рев., что уничтожение частной собственности на землю может быть теперь лишь непосредственным преддверием уничтожения ее вообще, что одна передача земли в «пользование трудящихся» еще не удовлетворила бы пролетариат, ибо миллионы и десятки миллионов разоренного крестьянства не в состоянии уже вести хозяйства на земле, даже если бы она у них была. А снабжение этих разоренных миллионов орудиями, скотом и пр. было бы уже социализацией всех средств производства и требовало бы социалистической революции пролетариата, а не крестьянского движения против остатков крепостничества. Соц.-рев. смешивают социализацию земли с ее буржуазной национализацией. Эта последняя мыслима, говоря абстрактно, и на базисе капитализма, без уничтожения наемного труда. Но именно пример тех же соц.-рев. наглядно подтверждает ту истину, что выдвигать требование национализации земли в полицейском государстве значит затемнять единственно революционный принцип классовой борьбы и подливать воду на мельницу всякой казенщине.

Мало того, соц.-рев. спускаются и до прямой реакционности, когда восстают против требования проекта нашей программы: «отмена всех законов, стесняющих крестьянина в распоряжении его землей». Во имя народнического предрассудка об «общинном начале» и «уравнительном принципе», они отказывают крестьянину в таком «элементарнейшем гражданском праве», как право распоряжаться своей землей, они благодушно закрывают глаза на сословную замкнутость действительной общины, они становятся защитниками полицейских запрещений, установленных и поддерживаемых «государством»... земских начальников! Мы думаем, что не только г. Левитский, но и г. Победоносцев не очень испугаются требования социализации земли для уравнительного пользования ею, раз это требование выдвигается как минимум, наряду с которым фигурируют и кооперации и защита полицейского прикрепления мужика к обеспечивающему его казенному наделу.

Пусть послужит аграрная программа соц.-рев. уроком и предостережением для всех социалистов, наглядным примером того, к чему приводит безыдейность и беспринципность, называемая некоторыми легкомысленными людьми свободой от догмы. Как только дошло до дела, у соц.-рев. не оказалось налицо ни одного из трех условий, необходимых для выставления последовательной социалистической программы: ни ясной идеи о конечной цели, ни правильного понимания того пути, который ведет к этой цели, ни точного представления о действительном положении дел в данный момент и о ближайших задачах этого момента. Конечную цель социализма они только затемнили, смешав социализацию земли с ее буржуазной национализацией, спутав примитивную крестьянскую идею о мелком уравнительном землепользовании с учением современного социализма о переходе всех средств производства в общественную собственность и об организации социалистического производства. Их представление о пути, ведущем к социализму, бесподобно характеризуется заменой классовой борьбы развитием коопераций. В оценке данного момента аграрной эволюции России они забыли мелочь: остатки крепостничества, давящие нашу деревню. Знаменитая троица, выражавшая их теоретические взгляды: интеллигенция, и пролетариат, и крестьянство — дополнилась не менее знаменитой «программной» троицей: социализация земли — кооперации — прикрепление к наделу.

Сравните с этим программу «Искры», которая указывает единую конечную цель всему борющемуся пролетариату, не сводя ее до «минимума», не принижая ее ради приспособления к идеям некоторых неразвитых слоев пролетариата или мелких производителей. Путь для достижения этой цели один и в городе и в деревне — классовая борьба пролетариата против буржуазии. Но кроме этой классовой борьбы продолжает еще вестись в нашей деревне и другая: борьба всего крестьянства против остатков крепостничества. И в этой борьбе партия пролетариата обещает свою поддержку всему крестьянству, стараясь указать настоящую цель его революционному порыву, направить его восстание против его настоящего врага, считая нечестным и недостойным относиться к мужику, как к подопечному, скрывать от него, что он может добиться в настоящее время и немедленно только полной отмены всех следов и остатков крепостничества, только очищения пути для более широкой и более трудной борьбы всего пролетариата против всего буржуазного общества.

«Искра» № 23, 1 августа и № 24, 1 сентября 1902 г,

Печатается по тексту Сочинении В. И. Ленина, 4 изд., том 6, стр. 165 — 184

* после совершения событий. Ред.

** Правда, «Рев. Росс.» и по этому пункту проделывает какую- то эквилибристику. С одной стороны, — «целиком совпадает», с другой — намек на «преувеличения». С одной стороны, «Рев. Росс.» заявляет, что эта прокламация дело лишь «одной группы» соц,-рев. С другой стороны, мы имеем тот факт, что на прокламации стоит подпись: «издание партии с.-рев.» и, кроме того, повторен эпиграф той же «Рев. Росс.» («в борьбе обретешь ты право свое»). Мы понимаем, что «Рев. Росс.» неприятно касаться этого щекотливого пункта, но мы думаем, что играть в прятки в подобных случаях прямо неприлично. Революционной социал-демократии тоже неприятно было существование экономизма, но она открыто разоблачала его, не пытаясь никого и никогда вводить в заблуждение.

*** — Nota bene — заметьте. Ред.

**** См. Сочинения, 4 изд., том 4, стр. 388 — 393. Ред.

***** См. Сочинения, 4 изд., том 4, стр. 394--401. Ред.

****** — вроде. Ред.

 

ПЛАН СТАТЬИ ПРОТИВ ЭСЕРОВ

 

а) беспринципность	Об с.-р. (партия без программы). Теоретическая беспринципность: народнические предрассудки западно-европейская оппортунистическая буржуазная «критика». Отсутствие credo*, затемнение сознания. Игра в прятки...
b) мелкобуржуазная идеология	Мелкобуржуазная идеология: развращает классовое сознание пролетариата, делает его негодным к самостоятельной позиции по отношению к буржуазной демократии (ибо с.-р. стремятся слить и спутать социальную и буржуазную демократию, будучи, в сущности, ветвью этой последней).
c) Фраза и пуф	Фраза в теории и в тактике: несерьезное отношение к революционной работе, преувеличение, раздувание, «беллетристика»... (кормление пустяками в «народной» литературе) (война с «полемикой», отсутствие принципов).
d) террор	Тактическая ошибка, очень грубая: террор, проповедь его, ослабление связи с массовым движением.
е) сеяние иллюзий + реакц. в нардч. части пр. + + вред идейный, политический, практический	∑∑**: из всех буржуазных революций Европы рабочий класс вышел с разочарованием, ибо входил в них с буржуазно-демократическими иллюзиями. С.-р. всеми силами «повторяют» эту историю; наш долг: решительно бороться против этого, чтобы русский пролетариат вынес из предстоящей революции не разочарование, а новую веру в свои силы, больше бодрости для предстоящей ему более грандиозной борьбы и зачаток прочной чисто пролетарской организации.

 

Написано в июле 1903 г.

Впервые напечатано в 1939 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 1

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд. том 6, стр. 421 — 422

* — символ веры, программа, изложение миросозерцания. Ред.

** — Suinma suuimarum — общий итог. Ред.

 

ЗЕМСКАЯ КАМПАНИЯ И ПЛАН «ИСКРЫ»²⁶

ТОЛЬКО ДЛЯ ЧЛЕНОВ ПАРТИИ

За подписью редакции «Искры» только что опубликовано («для членов партии») письмо к партийным организациям. Россия никогда еще не была так близка к конституции, как теперь, — заявляет редакция и подробно излагает целый план «политической кампании», целый план воздействия на наших либеральных земцев, ходатайствующих о конституции.

Прежде чем разбирать этот, в высшей степени поучительный, план новой «Искры», припомним, как ставился вопрос об отношении к нашим либеральным земцам в русской социал-демократии с тех пор, как возникло массовое рабочее движение. Всем известно, что и по этому вопросу почти с самого начала возникновения массового рабочего движения шла борьба между «экономистами» и революционерами. Первые доходили до прямого отрицания буржуазной демократии в России, до игнорирования задач воздействия пролетариата на оппозиционные слои общества и в то же время, суживая размах политической борьбы пролетариата, они, сознательно или бессознательно, предоставляли политически руководящую роль либеральным элементам общества, отводя рабочим «экономическую борьбу с хозяевами и с правительством». Сторонники революционной социал-демократии в старой «Искре» вели борьбу с этим направлением. Борьба эта распадается на два крупных периода: до появления либерального органа, «Освобождения»²⁷, и после его появления. В первый период мы направляли, главным образом, свою атаку против узости экономистов, «наталкивали» их на незамечаемый ими факт существования буржуазной демократии в России, подчеркивали задачу всесторонней политической деятельности пролетариата, задачу воздействия его на все слои общества, задачу стать авангардом в войне за свободу. В настоящее время тем более уместно и необходимо вспомнить этот период и его основные черты, чем грубее извращают его сторонники новой «Искры» (см. «Наши политические задачи» Троцкого, изданные под редакцией «Искры»), чем больше спекулируют они на незнакомство теперешней молодежи с историей недавнего прошлого нашего движения.

Со времени появления «Освобождения» начался второй период борьбы старой «Искры». Когда либералы выступили с самостоятельным органом и с особой политической программой, задача воздействия пролетариата на «общество» естественно изменилась: рабочая демократия не могла уже ограничиться «встряхиванием» либеральной демократии, расшевеливанием ее оппозиционного духа, она должна была поставить во главу угла революционную критику той половинчатости, которая ясно обнаружилась в политической позиции либерализма. Наше воздействие на либеральные слои приняло форму постоянных указаний на непоследовательность и недостаточность политического протеста гг. либералов (достаточно сослаться на «Зарю», критиковавшую предисловие г. Струве к записке Витте*, и на многочисленные статьи «Искры»).

Ко времени II партийного съезда²⁸ эта новая позиция социал-демократии по отношению к либерализму, выступившему открыто, настолько уже выяснилась и упрочилась, что ни у кого не возникало даже вопроса относительно того, существует ли буржуазная демократия в России и должно ли оппозиционное движение встречать поддержку (и какую поддержку) в пролетариате. Речь шла лишь о формулировке партийных взглядов на этот вопрос, и мне достаточно здесь указать на то, что взгляды старой «Искры» гораздо лучше были выражены в резолюции Плеханова, подчеркнувшей антиреволюционный и противопролетарский характер либерального «Освобождения», чем в сбивчивой резолюции Старовера, которая, с одной стороны, гонится (и совершенно несвоевременно гонится) за «соглашением» с либералами, а с другой стороны, ставит фиктивные, заведомо неисполнимые для либералов условия таких соглашений.

I

Перейдем к плану новой «Искры». Редакция признает нашу обязанность использовать до дна весь материал по вопросу о нерешительности и половинчатости либеральной демократии, по вопросу о враждебной противоположности интересов либеральной буржуазии и пролетариата, использовать «соответственно принципиальным требованиям нашей программы». «Но — продолжает редакция — но в пределах борьбы с абсолютизмом, и именно в теперешнем фазисе, наше отношение к либеральной буржуазии определяется задачей придать ей побольше храбрости и побудить ее присоединиться к тем требованиям, с которыми выступит (?выступил?) руководимый социал-демократией пролетариат». Мы подчеркнули особенно странные словечки в этой странной тираде. В самом деле, как не назвать странным противоположение, с одной стороны, критики половинчатости и анализа враждебности интересов, а с другой стороны, задачи придать храбрости и побудить присоединиться? Каким образом в состоянии мы придать храбрости либеральной демократии иначе, как беспощадным разбором и уничтожающей критикой ее половинчатости в вопросах демократии? Поскольку буржуазная (либеральная) демократия намерена выступать как демократия и вынуждена выступать как демократия, постольку она неизбежно стремится опереться на возможно более широкие круги народа. Это стремление неминуемо порождает следующее противоречие: чем шире эти круги народа, тем больше среди них представителей пролетарских и полупролетарских слоев, требующих полной демократизации политического и общественного строя, такой полной демократизации, которая грозит подорвать весьма важные опоры всякого буржуазного господства вообще (монархию, постоянное войско, бюрократию). Буржуазная демократия по природе своей не в состоянии удовлетворить этих требований, она по природе своей осуждена поэтому на нерешительность и половинчатость. Социал-демократы критикой этой половинчатости подталкивают постоянно либералов, отрывают все большее количество пролетариев и полупролетариев, а частью и мелких буржуа, от либеральной демократии на сторону рабочей демократии. Каким же образом можно говорить: мы должны критиковать половинчатость либеральной буржуазии, но (но!) наше отношение к ней определяется задачей придать ей храбрости? Ведь это явная путаница, свидетельствующая либо о том, что авторы ее пятятся назад, т. е. возвращаются к тем временам, когда либералы вообще еще не выступали открыто, когда их надо было вообще пробуждать, расшевеливать, побуждать открыть рот; — либо о том, что авторы сбиваются на мысль, будто можно «придать храбрости» либералам посредством уменьшения храбрости пролетариев.

Как ни чудовищна эта мысль, но в следующем же пассаже редакционного письма мы видим ее еще более ясно выраженною: «Но — оговаривается паки и паки редакция — но мы впали бы в роковую ошибку, если бы поставили себе целью энергическими мерами устрашения теперь же заставить земства или другие органы буржуазной оппозиции дать, под влиянием паники, формальное обещание предъявить наши требования правительству. Такая тактика скомпрометировала бы социал-демократию, потому что превратила бы всю нашу политическую кампанию в рычаг для реакции» (курс. ред.).

Вот оно что! Но успел еще революционный пролетариат нанести ни одного серьезного удара царскому самодержавию в такой момент, когда оно особенно явно колеблется и когда серьезный удар особенно необходим, особенно полезен и может оказаться решительным ударом, а нашлись уже социал-демократы, бормочущие о рычаге для реакции. Это уже не только путаница, это — прямая пошлость. И редакция договорилась до этой пошлости, сочинив себе, специально для разговоров о рычаге для реакции, сугубо грозное пугало. Подумайте только: люди серьезно говорят, в письме к партийным организациям социал-демократической партии, о тактике устрашения земцев и понуждения их, под влиянием паники, дать формальные обещания! Не легко было бы, даже среди русских сановников, даже среди наших Угрюм-Бурчеевых²⁹, найти такого государственного младенца, который бы поверил в такое пугало. У нас есть, среди революционеров, ярые террористы, есть отчаянные бомбисты, но даже самый нелепый из нелепых защитников бомбизма не предлагал, кажется, до сих пор устрашать... земцев и вызывать панику среди... оппозиции. Неужели не видит редакция, что, сочиняя эти смехотворные пугала, пуская в ход эти банальные фразы, она неизбежно порождает недоразумения и недоумения, засоряет сознание и сеет смуту в умах борющихся пролетариев? Ведь не в пустое пространство летят эти словечки о рычаге для реакции, о компрометирующей тактике устрашения, они падают на специфическую российско-полицейскую почву, как нельзя более приспособленную для произрастания плевелов. О рычаге для реакции нам действительно говорят теперь на каждом перекрестке, но говорят нововременцы. О компрометирующей тактике устрашения нам действительно прожужжали все уши, — не кто иной, как трусливые вожаки буржуазной оппозиции.

Возьмите профессора князя Е. Н. Трубецкого. Кажется, достаточно «просвещенный» и — для русского легального деятеля — достаточно «смелый» либерал. А как пошло рассуждает он в либеральном «Праве» (№ 39) о «внутренней опасности», именно опасности крайних партий! Вот вам живой образчик того, кто действительно близок к панике, вот вам наглядный пример того, что действительно оказывает на настоящих либералов устрашающее действие. Уж, конечно, боятся они не того плана, который приснился редакторам «Искры», плана вырвать у земцев формальные обещания в пользу революционеров (г. Трубецкой только расхохотался бы, если б ему сказали о таком плане), — они боятся революционно-социалистических целей «крайних» партий, они боятся уличных листков, этих первых ласточек революционной самодеятельности пролетариата, который не остановится, не сложит оружия, пока не свергнет господства буржуазии, этот страх порождается не смехотворными пугалами, а Действительным характером рабочего движения, этот страх неизгладим из сердца буржуазии (отдельные лица и отдельные группы, конечно, не в счет). И вот почему такой фальшью звучит рассуждение новой «Искры» о компрометирующей тактике устрашения земцев и представителей буржуазной оппозиции. Пугаясь уличных листков, пугаясь всего, что идет дальше цензовой конституции, гг. либералы всегда будут бояться лозунга: «демократическая республика» и призыва к вооруженному всенародному восстанию. Но сознательный пролетариат отвергнет с негодованием самую мысль о том, чтобы мы могли отказаться от этого лозунга и от этого призыва, чтобы мы могли вообще руководиться в своей деятельности паникой и страхами буржуазии.

Возьмите «Новое Время»³⁰. Какие нежные арии распевает оно на мотив о рычаге для реакции. «Молодежь и реакция — читаем мы в «Заметках» № 10285 (18 октября) — ...Не вяжутся вместе эти слова, а между тем недостаточно обдуманные действия, порывистые увлечения и желание во что бы то ни стало Припять немедленное участие в судьбах государства могут привести молодежь к этому безнадежному тупику. На днях демонстрация у Выборгской тюрьмы, затем попытка о чем-то манифестировать уже в центре столицы, в Москве прогулка с флагами и протестами против войны 200 студентов... Отсюда понятна реакция... студенческие волнения, демонстрации молодежи, да ведь это целый бенефис, это — козырь, нежданный, громадный козырь в руках реакционеров. Вот уж подлинно для них дорогой подарок, который они сумеют использовать. Не следует делать этого подарка, не нужно ломать воображаемых (!!!) решеток: теперь и двери открыты (двери и Выборгской и других тюрем, должно быть?), широко открыты!»

Эти рассуждения не требуют пояснений. Достаточно привести их, чтобы видеть, как бестактно заговаривать теперь о рычаге для реакции, теперь, когда ни одна из дверей всероссийской тюрьмы не приоткрыта для борющихся рабочих, когда царское самодержавие не сделало еще ни единой, хоть сколько-нибудь ощутимой для пролетариата, уступки, когда все внимание и все усилия должны быть направлены на подготовку настоящей я решительной схватки с врагом русского народа. Конечно, одна уже мысль о такой схватке внушает страх и панику гг. Трубецким и тысячам менее «просвещенных» гг. либералов. Но мы были бы глупцами, если бы соображались с их паникой. Мы должны соображаться с состоянием своих сил, с ростом народного возбуждения и возмущения, с моментом, когда прямой натиск пролетариата на самодержавие примкнет к одному из стихийных и стихийно растущих движений.

II

Выше, говоря о том пугале, которое приснилось нашей редакции, мы не отметили еще одной характерной черточки в ее рассуждении. Редакция обрушилась на компрометирующую тактику, которая бы клонилась к тому, чтобы вырвать у земцев «формальное обещание предъявить наши требования правительству». Помимо указанных раньше несообразностей, тут странна самая мысль о том, чтобы «наши» требования, требования рабочей демократии, предъявляла правительству либеральная демократия. С одной стороны, либеральная демократия именно в силу того, что она представляет из себя буржуазную демократию, никогда не способна усвоить себе, не способна отстаивать искренно, последовательно и решительно «наши», требования. Если бы даже либералы дали, «добровольно» дали, формальное обещание предъявить наши требования, то, разумеется, они не сдержали бы этого обещания, обманули бы пролетариат. С другой стороны, если бы мы были так сильны, чтобы влиять серьезно на буржуазную демократию вообще и гг. земцев в особенности, то такой силы нам было бы вполне достаточно, чтобы самостоятельно предъявить наши требования правительству.

Странная мысль редакции — не результат обмолвки, а неизбежное следствие той сбивчивой позиции, на которую она вообще встала по данному вопросу. Слушайте: «Центральным фокусом и руководящей нитью... должна служить практическая задача... внушительного организованного воздействия на буржуазную оппозицию»; в «проекте заявления от рабочих данному органу либеральной оппозиции» должно быть «объяснение, почему рабочие обращаются не к правительству, а к собранию представителей именно этой оппозиции». Такая постановка задачи в основе своей ошибочна. Мы, партия пролетариата, должны, конечно, «идти во все классы населения», открыто и энергично отстаивая перед всем народом нашу программу и наши ближайшие требования, мы должны стараться заявить эти требования и перед гг. земцами, по центральным фокусом и руководящей нитью должно быть для нас воздействие именно не на земцев, а на правительство. Редакция «Искры» поставила вопрос о центральном фокусе как раз вверх ногами. Буржуазная оппозиция потому и является только буржуазной и только оппозицией, что она не борется сама, не имеет своей безусловно отстаиваемой программы, что она стоит между двумя борющимися сторонами (правительством и революционным пролетариатом плюс его немногочисленные интеллигентные сторонники), что она учитывает в свою пользу результат борьбы. Поэтому, чем горячее становится борьба, чем ближе момент решительной битвы, тем больше должны мы обращать наше внимание и направлять наше воздействие на нашего действительного врага, а не на того союзника, который заведомо является союзником условным, проблематичным, ненадежным и половинчатым. Неразумно было бы игнорировать этого союзника, нелепо было бы ставить себе целью устрашать и пугать его, — все это до такой степени самоочевидно, что странно и толковать об этом. Но центральным фокусом и руководящей нитью нашей агитации должно быть, повторяю, не воздействие на этого союзника, а подготовка решительной битвы с врагом. Заигрывая с земством, делая ничтожные уступки земству, правительство ведь ровно еще ничего не уступило фактически народу, правительство еще вполне и вполне может вернуться к реакции (вернее, продолжить реакцию), как бывало на Руси десятки и сотни раз после мимолетных либеральных веяний того или иного самодержца. Именно в такой момент заигрывания с земством, отвода глаз народу, убаюкиванья его пустыми словечками надо особенно остерегаться лисьего хвоста, особенно настойчиво напоминать, что враг еще не сломан, особенно энергично звать к продолжению и удесятерению борьбы с врагом, а не переносить центр тяжести с «обращения» к правительству на обращение к земству. Именно в настоящий момент не кто иной, как заведомые пенкосниматели и предатели свободы лезут из кожи, чтобы обратить центр тяжести общественного и народного внимания на земство, вызвать доверие к земству, которое на самом деле доверия истинной демократия отнюдь не заслуживает. Возьмите «Новое Время»: в цитированной выше статье вы прочтете такое рассуждение: «Всякому ясно, что с возможностью смело и правдиво обсуждать все наши недостатки и недочеты, с возможностью каждому деятелю свободно проявлять свою деятельность, скоро и недочетам должен наступить конец, и Россия может вступить безбоязненно на тот путь прогресса и совершенствования, который ей так необходим. Даже организации, инструмента этого прогресса, не приходится выдумывать: он существует налицо в виде земства, которому только (!!) предстоит дать свободу роста; в последнем залог действительно самобытного, а не заимствованного совершенствования». Такие и подобные речи не только «скрывают стремления к ограниченной монархия и цензовой конституции» (как говорит в другом месте своего письма редакция); они прямо подготовляют почву к тому, чтобы все дело ограничилось улыбками по адресу земства без всякого даже и ограничения монархии!

Выдвиганье, в качество центрального фокуса, воздействия на земство, а не воздействия на правительство, естественно приводит к той несчастной мысли, которая легла в основу староверовской резолюции, именно мысли искать сейчас же и немедленно базиса для каких-либо «соглашений» с либералами. «По отношению к нынешним же земствам — говорит в своем письме редакция — наша задача сводится (!!) к предъявлению им тех политических требований революционного пролетариата, которые они обязаны поддерживать, чтобы иметь хоть какое-нибудь право выступать от имени народа и рассчитывать на энергичную поддержку со стороны рабочих масс».

Нечего сказать, хорошее определение задач рабочей партии. В такое время, когда перед нами совершенно ясно дорисовывается возможный и вероятный союз умеренных земцев с правительством для борьбы против революционного пролетариата (редакция сама признает возможность такого союза), мы будем «сводить» свою задачу не к удесятерению энергии борьбы против правительства, а к выработке казуистических условии соглашения с либералами об обоюдной поддержке. Если я предлагаю другому лицу требования, которые он должен обязаться поддерживать, чтобы иметь право на мою поддержку, то я заключаю именно соглашение. И мы спрашиваем всех и каждого: куда улетучились те «условия» соглашении с либералами, которые сочинял Старовер в своей резолюции** (подписанной также Аксельродом и Мартовым) и неисполнимость которых была уже предсказана в нашей литературе? Об этих условиях редакция не говорит я своем письме ни слова. Редакция провела резолюцию на съезде, чтобы бросить ее потом в корзину для ненужной бумаги. При первой же попытке практического приступа к делу сразу стало видно, что предъявление староверовских «условий» вызвало бы только гомерический хохот гг. либеральных земцев.

Пойдем дальше. Можно ли вообще признать принципиально правильным постановку перед рабочей партией задачи предъявлять либеральной демократии или земцам такие политические требования, «которые она обязана поддерживать, чтобы иметь хоть какое-нибудь право выступать от имени народа»? Нет, такая постановка задачи принципиально неправильна и ведет только к затемнению классового самосознания пролетариата, к бесплоднейшей казуистике. Выступать от имени народа это и значит выступать в качестве демократа. Всякий демократ (и в том числе буржуазный демократ) имеет право выступать от имени народа, но он имеет это право лишь постольку, поскольку он последовательно, решительно и до конца проводит демократизм. Следовательно, веяний буржуазный демократ «имеет хоть какое-нибудь право выступать от имени народу» (ибо всякий буржуазный демократ отстаивает, пока он демократ, то или иное демократическое требование), но в то же время ни один буржуазный демократ не имеет права по всей линии выступать от имени народа (ибо ни один буржуазный демократ в настоящее время ее способен решительно и до конца доводить демократизм). Г-н Струве имеет право выступать от имени народа, поскольку «Освобождение» борется с самодержавием. Г-н Струве не имеет никакого права выступать от имели народа, поскольку «Освобождение» виляет и вертится, ограничивается цензовой конституцией, приравнивает земскую оппозицию к борьбе, уклоняется от последовательной и ясной демократической программы. Немецкие национал-либералы имели право выступать от имени народа, поскольку они боролись за свободу передвижения. Немецкие национал-либералы не имели никакого права выступать от имени народа, поскольку они поддерживали реакционную политику Бисмарка.

Таким образом ставить рабочей партии задачу предъявлять гг. либеральным буржуа такие требования, при условии поддержки которых они имели бы хоть какое-нибудь право выступать от имени народа, значит сочинять вздорную и нелепую задачу. Никаких особых демократических требований помимо тех, которые изложены в нашей программе, сочинять нам незачем. Но имя этой программы мы обязаны поддерживать всякого (в том числе и буржуазного) демократа, поскольку он проводит Демократизм; мы обязаны беспощадно разоблачать всякого демократа (в том числе и социалиста-революционера), поскольку он отступает от демократизма (хотя бы, напр., в вопросах насчет свободного выхода из общины и свободной продажи земли крестьянином). Пытаться же наперед определить, так сказать, меру допустимой подлости, пытаться заранее установить, какие отступления от Демократизма позволительны для демократа, чтобы он имел хоть какое-нибудь право выступать в качестве Демократа, — это задача настолько умная, что невольно является подозрение, не помогали ли нашей редакции сочинять ее тов. Мартынов или тов. Дан.

III

Изложив в своем письме руководящие политические соображения, редакция дает затем подробное изложение и своего великого плана.

Губернские земские собрания ходатайствуют о конституции. В городах N, X, Y комитетчики плюс развитые рабочие составляют план политической кампании «по Аксельроду». Центральный фокус агитации сводится к воздействию на буржуазную оппозицию. Выбирается организационная группа. Организационная группа выбирает исполнительную комиссию. Исполнительная комиссия выбирает специального оратора. Стараются «привести массы в непосредственное соприкосновение с земскими собраниями, концентрировать манифестацию у того самого здания, в котором заседают земские гласные. Часть демонстрантов проникает в залу заседания с тем, чтобы в подходящий момент, через посредство специально уполномоченного на то оратора, попросить у собрания (? у председательствующего в собрании предводителя дворянства?) позволения прочитать ему заявление рабочих. В случае отказа в этом оратор громко заявляет протест против нежелания собрания, говорящего от имени народа, услышать голос подлинных представителей этого самого народа».

Таков новый план новой «Искры». Мы сейчас увидим, как скромно оценивает его значение сама редакция, но предварительно приведем в высшей степени принципиальные пояснения редакции насчет функций исполнительной комиссии:

...«Исполнительная комиссия должна будет заранее принять меры к тому, чтобы появление нескольких тысяч рабочих перед зданием, где заседают земские гласные, и нескольких десятков или сотен в самом здании не вызвало в земцах панического страха (!!), под влиянием которого они способны были бы броситься (!) под позорную защиту полицейских и казаков, превратив таким образом мирную манифестацию в безобразную драку и варварское побоище, извратив весь ее смысл»... (Редакция, видимо, сама поверила в приснившееся ей пугало. У редакции выходит даже, по буквальному грамматическому смыслу фразы, так будто земцы превращают манифестацию в побоище и извращают ее смысл. Мы очень невысокого мнения о либеральных земцах, но все же панический страх редакции насчет призыва полиции и казаков либералами в земском собрании кажется нам совершенно вздорным. Всякий, кто хоть раз был в земском собрании, прекрасно знает, что полицию позовет, в случае так называемого нарушения порядка, либо председательствующий предводитель дворянства, либо присутствующий неофициально в соседней комнате чин полиции. Или может быть члены исполнительной комиссии разъяснят по этому случаю околоточному надзирателю, что в «план» редакции новой «Искры» совершенно не входит превращении маркой манифестации, в варварское побоище?)

...«Во избежание такого сюрприза исполнительная комиссия должна заранее предупредить либеральных гласных... (чтобы они дали «формальное обещание» не вызывать казаков?), о готовящейся манифестации и ее истинной цели (т. е. предупредить, что наша истинная цель отнюдь не состоит в том, чтобы нас варварски били и этим извращали смысл аксельродовского плана)... Кроме того; она должна будет попытаться вступить в некоторое соглашение (слушайте!) с представителями левого крыла оппозиционной буржуазии и заручиться, если не их активной поддержкой, то, по крайней мере, сочувствием нашему политическому акту. Переговоры с ними она должна вести, разумеется, от имени партии, по поручению рабочих кружков и собраний, на которых не только обсуждается общин план политической кампании, но и дается отчет о ходе ее, — конечно, при строгом соблюдении требований конспирации».

Да, да, мы видим воочию, что великая идея Старовера о соглашении с либералами на базисе точно определенных условий растет и крепнет не по дням, а по часам. Правда, все эти определенные условия «временно» положены под сукно (мы ведь не формалисты!), но зато соглашение достигается практически, достигается немедленно, именно соглашение о непроизведении панического страха.

Как ни вертите редакционное письмо, вы не найдете в нем никакого другого содержания пресловутого «соглашения» с либералами, кроме указанного нами: либо это соглашение об условиях, на которых либералы вправе выступать от имени народа (и тогда самая идея о таком соглашении компрометирует серьезнейшим образом выдвигающих ее социал-демократов), либо это соглашение о непроизведении панического страха, соглашение о сочувствии мирной манифестации, — и тогда это просто вздор, о котором трудно говорить серьезно. Нелепая идеи о центральном значении воздействия на буржуазную оппозицию, а не на правительство, и не могла привести ни к чему, кроме абсурда. Если мы можем произвести внушительную и массовую демонстрацию рабочих в зале земского собрания, — мы, конечно, произведем ее (хотя при наличности сил для массовой демонстрации гораздо лучше было бы «концентрировать» эти силы «у здания» не земских, а полицейских, жандармских или цензорских собраний). Но руководиться при этом соображениями о паническом страхе земцев, вести переговоры об этом верх неразумного, верх комичного. Панический страх среди изряднейшей доли, наверное среди большинства, российских земцев всегда и неизбежно вызовет самое содержание речи последовательного социал-демократа. Говорить заранее с земцами о нежелательности такого панического страха значит ставить себя в самое фальшивое и недостойное положение. Другого рода панический страх будет также неизбежно вызван варварским побоищем или мыслью о возможности такового. Вести переговоры насчет этого панического страха с земцами — весьма неумно, ибо ни вызывать побоища, ни сочувствовать ему ни один даже умереннейший либерал никогда не будет, но зависит это вовсе не от него. Тут не «переговоры» нужны, а фактическая подготовка силы, не воздействие на земцев, а именно воздействие на правительство и его агентов. Если пег силы, тогда лучше о великих планах не разглагольствовать, а если есть сила, тогда надо противопоставить именно силу казакам и полиции, постараться собрать такую толпу и в таком месте, чтобы она могла отбить, или хотя задержать, натиск казаков и полиции. И если мы способны оказать, на деле, а не на словах, «внушительное организованное воздействие на буржуазную оппозицию», то уж конечно не глупенькими «переговорами» о непроизведении панического страха, а только силой, силой массового отпора казакам и царской полиции, силой массового натиска, способного перейти в народное восстание.

Редакция новой «Искры» смотрит на вещи иначе. Она так довольна своим планом соглашения и переговоров, (то не может налюбоваться на него, не может нахвалиться им.

...Активные демонстранты должны быть «проникнуты пониманием коренной разницы между обычной демонстрацией против полиции или правительства вообще и демонстрацией, имеющей своей непосредственной целью борьбу против абсолютизма, при помощи прямого воздействия революционного пролетариата на политическую тактику (нот как!) либеральных элементов в настоящий (курс, ред.) момент... Для устройства демонстраций обычного, так сказать, общедемократического (!!) типа, не имеющих непосредственной целью конкретно противопоставить друг другу революционный пролетариат и либерально-оппозиционную буржуазию, как две самостоятельные политические силы, достаточно одной только наличности в народных массах сильного политического брожения»... «Партия наша обязана использовать это настроение масс хотя бы и для такой, если можно выразиться, низшего типа (слушайте! слушайте!) мобилизации этих масс против абсолютизма». ...«Мы делаем первые (!) шаги на новом (!) пути политической деятельности, на пути организации такого планомерного вмешательства рабочих масс (NB***) в общественную жизнь, которое имеет непосредственной целью противопоставить их буржуазной оппозиции, как самостоятельную силу, противоположную ей по своим классовым интересам и в то же время предлагающую ей условия (какие же?) для совместной энергичной борьбы с общим врагом».

Не всякому дано вместить всю глубину этих замечательных рассуждений. Ростовская демонстрация³¹, когда перед тысячами и тысячами рабочих разъясняются цели социализма и требования рабочей демократии, это — «низший тип мобилизации», это обычный, общедемократический тип, тут нет конкретного противопоставления революционного пролетариата и буржуазной оппозиции. А вот, когда специально уполномоченный оратор, которого назначила исполнительная комиссия, которую выбрала организационная группа, которая образована комитетчиками и активными рабочими, когда этот оратор, после предварительных переговоров с земцами, заявит громко протест в земском собрании о нежелании его выслушать, тогда это будет «конкретное» и «непосредственное» противопоставление двух самостоятельных сил, тогда это будет «прямое» воздействие на тактику либералов, тогда это будет «первый шаг на новом пути». Побойтесь бога, господа! ведь даже Мартынов в худшие времена «Рабочего Дела»³² вряд ли договаривался когда до подобных пошлостей!

Массовые рабочие собрания на улицах южных городов, десятки рабочих ораторов, прямые столкновения с действительной силой царского самодержавия, это — «низший тип мобилизации». Соглашение с земцами о мирном выступлении нашего оратора, обязующегося не вызывать у гг. либералов паники, это — «новый путь». Вот они, новые тактические задачи, новые тактические взгляды новой «Искры», о которых с такой помпой возвестили всему миру через редакционного Балалайкина³³. В одном отношении этот Балалайкин сказал, однако, нечаянно правду: между старой и новой «Искрой» действительно лежит пропасть. Старая «Искра» не имела других слов, кроме слов презрения и насмешки, по адресу тех людей, которые способны восхищаться, как «новым путем», бутафорски обставленным соглашением классов. Этот новый путь давно знаком нам по опыту тех французских и немецких «государственных мужей» социализма, которые тоже считают «низшим типом» старую революционную тактику и не могут нахвалиться «планомерным и непосредственным вмешательством в общественную жизнь» в виде соглашений о мирном и скромном выступлении рабочих ораторов, после переговоров с левым крылом оппозиционной буржуазии.

Перед паническим страхом либеральных земцев редакция с своей стороны испытывает такой панический страх, что усиленно рекомендует участникам сочиненного ею «нового» плана «особенную осторожность». «Как крайний случай в смысле внешней осторожности в обстановке самого этого акта, — читаем мы в письме, — мы представляем себе доставку заявления рабочих гласным почтой на дом и разбрасывание его в значительном числе экземпляров в зале земского собрания. Смущаться этим можно было бы, стоя на точке зрения буржуазного революционизма (sic!****), для которого внешний эффект все, а процесс планомерного развития классового самосознания я самодеятельности пролетариата — ничто».

Смущаться рассылкой и разброской листков нашему брату не свойственно, но смущаться напыщенным и бессодержательным фразерством мы будем всегда. По поводу рассылки и разброски листков толковать, с серьезным видом, о процессе планомерного развития классового самосознания и самодеятельности пролетариата, — для этого надо быть героем самодовольной пошлости. Накричать на весь мир о новых тактических задачах и свести дело к рассылке и разброске листков, это — поистине бесподобно, это донельзя характерно для представителей интеллигентского оттенка в нашей партии, которые теперь истерически мечутся в погоне за новым тактическим еловом, после фиаско с их новыми организационными словами. И они еще толкуют, со свойственной им скромностью, о тщете внешнего эффекта. Да неужели не видите вы, господа, что в лучшем случае, в случае полного успеха вашего якобы нового плана, именно только внешний эффект был бы достигнут выступлением рабочего перед гг. земцами, а о действительном «внушительном» воздействии такого выступления на «тактику либеральных элементов» можно говорить только для смеха? Не наоборот ли, не оказали ли действительно внушительного воздействия на тактику либеральных элементов те массовые демонстрации рабочих, которые вам кажутся демонстрациями «обычного, общедемократического, низшего вина»? И если суждено еще раз русскому пролетариату оказать воздействие на тактику либералов, то, поверьте, он окажет это воздействие массовым натиском на правительство, а не соглашением с земцами.

IV

Земская кампания, открытая с милостивого разрешения полиции, нежные речи Святополка-Мирского и правительственных официозов, повышение тона в либеральной печати, оживление так называемого образованного общества, — все это ставит перед рабочей партией самые серьезные задачи. Но задачи эти совершенно превратив формулируются в письме редакции «Искры». Именно в настоящий момент центральным фокусом политической деятельности пролетариата должна быть организация внушительного воздействия на правительство, а не на либеральную оппозицию. Именно теперь всего менее уместны соглашения рабочих с земцами о мирном манифестировании, — соглашения, которые неизбежно превратились бы в чисто водевильные подстраиванья эффектов, — всего более необходимо сплочение передовых, революционных элементов пролетариата для подготовки решительной борьбы за свободу. Именно теперь, когда наше конституционное движение начинает ярко обнаруживать исконные грехи всякого буржуазною либерализма, а русского в особенности: непомерное развитие фразы, злоупотребление словом, которое расходится с делом, чисто филистерскую доверчивость к правительству и ко всякому герою лисьей политики, — именно теперь особенно бестактны фразы о нежелательности устрашения и шишки гг. земцев, о рычаге для реакции и пр. и пр. Именно теперь важнее всего укрепить в революционном пролетариате твердое убеждение в том, что и настоящее «освободительное движение в обществе» неминуемо и неизбежно окажется таким нее мыльным пузырем, как предыдущие, если не вмешается сила рабочих масс, способных и готовых на восстание.

Политическое возбуждение в самых различных слоях народа, составляющее необходимое условие возможности восстания и залог его успеха, залог поддержки почина пролетариата, все ширится, растет и обостряется. Было бы очень неразумно поэтому, если бы теперь опять кто-нибудь вздумал кричать о немедленном штурме, призывать строиться сейчас же в штурмовые колонны³⁴ и т. п. Весь ход событий ручается за то, что царское правительство запутается в ближайшем будущем еще сильнее, озлобление против него станет еще более грозным. Правительство запутается неминуемо и в начатой им игре с земским конституционализмом. Как в том случае, если оно даст мизерные уступки, так и в том случае, если оно ровно никаких уступок не даст, недовольство и раздраженно неизбежно сделаются еще более широкими. Правительство запутается неминуемо и в той позорной и преступной маньчжурской авантюре, которая несет с собой политический кризис и в случае решительного военного поражения и в случае затягивания безнадежной для России войны.

Дело рабочего класса — расширять и укреплять свою организацию, удесятерять агитацию в массах, пользуясь всяким шатанием правительства, пропагандируя идею восстания, разъясняя необходимость его на примере всех тех половинчатых и заранее осужденных на неуспех «шагов», о которых так много кричат теперь. Нечего и говорить, что рабочим следует откликаться на земские ходатайства, устраивая собрания, разбрасывая листки, организуя там, где есть достаточные силы, демонстрации для заявления всех социал-демократических требований, не считаясь с «паникой» гг. Трубецких, не соображаясь с воплями филистеров о рычаге для реакции. И если уже рискнуть говорить наперед и притом из-за границы о возможном и желательном высшем типе массовых демонстраций (ибо не массовые совсем уже лишены значения), если уже затронуть вопрос о концентрации сил демонстрантов у того или иного здания, то мы указали бы именно на те здания, где вершатся полицейские дела по преследованию рабочего движения, мы указали бы на здания полицейских, жандармских, цензурных управлений, на места заключения политических «преступников». Серьезная поддержка рабочими земских ходатайств Должна состоять не в соглашении об условиях, на которых земцы могли бы говорить от имени народа, а в нанесении удара врагам народа. И вряд ли можно сомневаться в том, что мысль о такой демонстрации встретит сочувствие пролетариата. Рабочие слышат теперь со всех сторон напыщенные фразы и громкие обещания, видят Действительное — хотя и ничтожное, но все же действительное — расширение свободы для «общества» (ослабление узды над земствами, возвращение опальных земцев, облегчение свирепства против либеральной печати), но рабочие не видят ровно ничего, расширяющего свободу их политической борьбы. Под давлением революционного натиска пролетариата правительство разрешило либералам поговорить о свободе! Бесправность и приниженность рабов капитала выступает теперь перед пролетариями еще более ярко. У рабочих нет ни повсеместных организаций для сравнительно свободного (с русской точки зрения) обсуждения политических дел, у рабочих нет зал для собраний, у рабочих нет своих газет, рабочим не возвращают из тюрем и ссылок их товарищей. Рабочие видят теперь, что шкуру медведя, — которого они еще не убили, но которого они и только они, пролетарии, серьезно ранили, — что эту шкуру начинают делить гг. либеральные буржуа. Рабочие видят, что эти гг. либеральные буржуа при первом же приступе к дележу будущей шкуры начинают уже огрызаться и рычать против «крайних партий», против «внутренних врагов» — беспощадных врагов буржуазного господства и спокойствия. И рабочие поднимутся еще смелей, еще большими массами, чтобы добить медведя, чтобы силой отвоевать себе то, что, как милостыню, обещают дать гг. либеральным буржуа, — свободу сходок, свободу рабочей печати, полную политическую свободу для широкой и открытой борьбы за полную победу социализма.

__________

Мы выпускаем настоящую брошюрку с надписью: «Только для членов партии» ввиду того, что с такою надписью выпущено «письмо» редакции «Искры». По существу дела, «конспирация» с таким планом, который подложит сообщению в десятки городов, обсуждению в сотнях рабочих кружков, разъяснению в агитационных листках и воззваниях, просто смешна. Это один из образчиков той канцелярской тайны, которую уже отметил в практике редакции и Совета т. Галерка («На новый путь»), С одной только точки зрения можно было бы оправдать сокрытие редакционного письма от широкой публики вообще и от либералов в особенности: такое письмо слишком уже компрометирует нашу партию...

Ограничение круга читателей настоящей брошюры снимается ввиду того, что наша так называемая партийная редакция выпустила ответ на нее якобы для членов партии, а на деле сообщает его лишь собраниям меньшинства и не доставляет заведомым членам партии из большинства.

Если «Искра» решает не считать нас членами партии (боясь в то же время сказать это прямо), то нам остается лишь помириться с нашей горькой участью и сделать необходимые выводы из такого решения.

22 декабря 1904 г.

Написано в ноябре 1904 г.

Напечатано отдельной брошюрой в ноябре 1904 г. в Женеве

Печатается по тексту Сочинений  В.И. Ленина, 4 изд., том 7, стр. 461-482

* См. Сочинения, 4 изд., том 5, стр. 19 — в5. Ред.

** Напомним читателю, что в принятом съездом (вопреки моему и Плеханова мнению) резолюции Старовера поставлены 3 условии временных соглашений с либералами: 1) либералы «ясно и недвусмысленно заявят, что в своей борьбе с самодержавным правительством они становятся решительно на сторону социал-демократии»; 2) «они не выставят и своих программах требовании, идущих вразрез с интересами рабочего класса и демократии вообще или затемняющих его сознание»; 3) «своим лозунгом борьбы они сделают всеобщее, равное, тайное и прямое избирательное право».

*** — Nota bепе — заметьте. Ред.

**** - так!

 

РАБОЧАЯ И БУРЖУАЗНАЯ ДЕМОКРАТИЯ

Вопрос об отношении социал-демократии или рабочей демократии к демократии буржуазной есть старый и в то же время вечно новый вопрос. Он стар, ибо выдвинут с тех самых пор, как возникла социал-демократия. Его теоретические основы выяснены еще в самых ранних произведениях марксистской литературы, в «Коммунистическом манифесте» и в «Капитале». Он вечно нов, ибо каждый шаг в развитии каждой капиталистической страны дает особое, оригинальное сочетание различных оттенков буржуазной демократии и различных течений в социалистическом движении.

И у нас в России этот старый вопрос сделался особенно новым в настоящее время. Чтобы отчетливее выяснить себе теперешнюю постановку, мы начнем с небольшой исторической справки. Старое русское революционное народничество стояло на утопической, полуанархической точке зрении. Мужика-общиника считали готовым социалистом. За либерализмом образованного русского общества ясно видели вожделения русской буржуазии. Борьба за политическую свободу отрицалась, как борьба за учреждения, выгодные буржуазии. Народовольцы сделали шаг вперед, перейдя к политической борьбе, но связать ее с социализмом им не удалось. Ярко социалистическая постановка вопроса была даже затемнена, когда падающую веру в социалистичность нашей общины стали подновлять теориями в духе г-на В. В. о не-классовом, небуржуазном характере русской демократической интеллигенции. Этим положено было начало тому, что народничество, прежде безусловно отрицавшее буржуазный либерализм, стало постепенно сливаться с этим последним и одно либерально-народническое направление. Буржуазно-демократическая сущность русского интеллигентского движения, начиная от самого умеренного, культурнического, и кончая самым крайним, революционно-террористическим, стала выясняться все более и более, одновременно с появлением и развитием пролетарской идеологии (социал-демократии) и массового рабочего движения. Но рост этого последнего сопровождался расколом среди социал-демократов. Ясно обнаружилось революционное и оппортунистическое крыло социал-демократии, выражавшие первое — пролетарские, второе — интеллигентские тенденции нашего движения. Легальный марксизм скоро на деле оказался «отражением марксизма в буржуазной литературе»³⁵ и через бернштейнианский оппортунизм³⁶ дошел прямиком до либерализма. Экономисты в социал-демократии, с одной стороны, увлекались полуанархической концепцией чисто-рабочего движения, считали поддержку буржуазной оппозиции социалистами изменой классовой точке зрения, заявляли, что буржуазная демократия в России есть фантом*. С другой стороны, экономисты другого оттенка, увлекаясь тем же чисто-рабочим движением, упрекали революционных социал-демократов в игнорировании той общественной борьбы с самодержавием, которую ведут наши либералы, земцы, культурники**.

Старая «Искра» показывала элементы буржуазной демократии в России еще тогда, когда многие не видели их. Она требовала поддержки этой демократии пролетариатом (см. № 2 «Искры» о поддержке студенческого движения***, № 8 о нелегальном земском съезде, № 16 о либеральных предводителях дворянства****, № 18***** о брожении в земстве****** и др.). Она отмечала постоянно классовый, буржуазный характер либерального и радикального движения и говорила по адресу виляющих освобожденцев: «Пора бы понять ту нехитрую истину, что действительная (а не словесная) совместность борьбы с общим врагом обеспечивается не политиканством, не тем, что покойный Степняк однажды назвал самоурезываньем и самозапрятываньем, не условной ложью дипломатического взаимопризнанья, а фактическим участием в борьбе, фактическим единством борьбы. Когда у немецких соц.- дем. борьба против военно-полицейской и феодально-клерикальной реакции действительно становилась общей с борьбой какой-либо настоящей партии, опирающейся на известный класс народа (напр., либеральную буржуазию), тогда совместность действия устанавливалась без фразерства о взаимопризнании» (№ 26*******).

Эта постановка вопроси старой «Искрой)) вплотную подводит нас к теперешним спорам об отношении социал-демократов к либералам. Как известно, начались эти споры со второго съезда, вынесшего две резолюции, соответствующие точке зрения большинства (резолюция Плеханова) и меньшинства (резолюция Старовера³⁷). Первая резолюция точно указывает классовый характер либерализма, как движения буржуазии, и выдвигает на первый план задачу выяснять пролетариату антиреволюционный и противопролетарский характер главного либерального направления (освобожденства). Признавая необходимость поддержки пролетариатом буржуазной демократии, эта резолюция не впадает в политиканское взаимопризнанье, а в духе старой «Искры» сводит дело к совместности в борьбе: «поскольку буржуазия является революционной или только оппозиционной в своей борьбе с царизмом», постольку соц.-демократы «должны поддерживать» ее.

Наоборот, резолюция Старовера не дает классового анализа либерализма и демократизма. Она полна добрых намерений, она сочиняет условия соглашения возможно более высокие и хорошие, но, к сожалению, — фиктивные, словеные: либералы или демократы должны заявить то-то, не выставлять требований таких-то, сделать своим лозунгом то-то. Как будто бы история буржуазной демократии везде и всюду не предостерегала рабочих от веры и заявления, требования и лозунги! Как будто бы история не показывала нам сотни примеров, когда буржуазные демократы выступали с лозунгами не только полной свободы, но и равенства, с лозунгами социализма, не переставая от этого быть буржуазными демократами, и внося этим еще больше «затемнения» сознания пролетариата! Интеллигентское крыло социал-демократии хочет бороться против этого затемнения предъявлением условий буржуазным демократам о незатемнении! Пролетарское крыло борется анализом классового содержания демократизма. Интеллигентское крыло топится за словесными условиями соглашении. Пролетарское — требует фактической совместности борьбы. Интеллигентское крыло сочиняет мерку хорошей, доброй и заслуживающей соглашения с нею буржуазии. Пролетарское никакой доброты от буржуазии не ожидает, а поддерживает всякую, хотя бы и самую худую буржуазию — постольку, поскольку она на деле борется против царизма. Интеллигентское крыло сбивается на точку зрения торгашества: если встанете на сторону социал-демократов, а не соц.-революционеров, тогда мы согласны войти в соглашение против общего врага, а то так нет. Пролетарское крыло стоит на точке зрения целесообразности: мы вас поддерживаем исключительно в зависимости от того, можем ли мы ловчее нанести хоть какой-нибудь удар нашему врагу.

Все недостатки резолюции Старовера выступили воочию при первом же ее соприкосновении с действительностью. Таким соприкосновением явился знаменитый план редакции повои «Искры», план «высшего типа мобилизации», в связи с принципиальными рассуждениями № 77 (передовица: «Демократия на распутьи») и № 78 (фельетон Старовера). О плане была уже речь в брошюре Ленина, а на рассуждениях придется остановиться здесь.

Основной мыслью (или, вернее, основным недомыслием) указанных рассуждений новой «Искры» является Различение между земцами и буржуазной демократией. Это различение проходит красной нитью через обе статьи, причем внимательный читатель видит, что вместо термина буржуазная демократия и наряду с ним употребляются, как равнозначащие, термины: демократия, радикальная интеллигенция (sic!********), нарождающаяся демократия, интеллигентная демократия. Это различение возводится новой «Искрой», со свойственною ей скромностью, в великое открытие, в оригинальную концепцию, «которой не дано было уразуметь» бедному Ленину. Это различение прямо связывается с тем новым методом борьбы, о котором мы так много наслышаны и от Троцкого и от редакции «Искры» непосредственно, — именно: земский либерализм, дескать, «годен разве на то, чтобы его бичевали скорпионами», а интеллигентная демократия годна на соглашения с нами. Демократия должна действовать самостоятельно в качестве самостоятельной силы. «Российский либерализм, от которого отнята его исторически-необходимая часть, его движущий нерв (слушайте!), его буржуазно-демократическая половина, годен разве на то, чтобы его бичевали скорпионами». В ленинской концепции «русского либерализма не было места таким общественным элементам, на которые социал-демократия могла бы оказать когда бы то ни было (!) свое воздействие в качестве авангарда демократии».

Такова новая теория. Как и все новые теории теперешней «Искры», она представляет из себя сплошную путаницу. Во-первых, неосновательна и смешна претензия на приоритет в открытии интеллигентной демократии. Во-вторых, неверно различение земского либерализма и буржуазной демократии. В-третьих, несостоятельно мнение, что интеллигенция может стать самостоятельной силой. В-четвертых, несправедливо утверждение, что земский либерализм (без «буржуазно-демократической» половины) годен лишь для бичевания и т. д. Разберем все эти пункты.

Ленин будто бы игнорировал нарождение интеллигентной демократии и третьего элемента.

Открываем «Зарю» № 2 — 3*********. Берем то самое «Внутреннее обозрение», которое цитируется в фельетоне Старовера. Читаем заголовок отдела третьего: «Третий элемент». Перелистываем этот отдел и читаем о «росте числа и влиянии служащих в земство врачей, техников и т. п.», читаем о «непокорном экономическом развитии, вызывающем потребность в интеллигентах, число которых все возрастает», о «неизбежности конфликтов этих интеллигентов с бюрократией и с управскими воротилами», о «прямо-эпидемическом характере этих конфликтов и последнее время», о «непримиримости самодержавия с интересами интеллигенции вообще», читаем прямой призыв этих элементов «под знамя» социал-демократии...

Не правда ли, хорошо? Новооткрытая интеллигентная демократия и необходимость ее призыва под знамя социал-демократии «открыты» зловредным Лениным три года тому назад!

Конечно, тогда не было еще открыто противопоставление земцев и буржуазной демократии. Но это противопоставление так же умно, как если бы мы сказали: Московская губерния и территория Российской империи. Земцы-цензовики и предводители дворянства суть демократы, поскольку они выступают против самодержавия и крепостничества. Их демократизм ограничен, узок и непоследователен, как ограничен, узок и непоследователен в разных степенях весь и всякий буржуазный демократизм. Передовица № 77 «Искры» анализирует наш либерализм, дели его на группы: 1) крепостники-помещики; 2) либералы-помещики; 3) интеллигенция либеральная, стоящая за цензовую конституцию, и 4) крайняя левая — демократическая интеллигенция. Этот анализ — неполный и путаный, ибо интеллигентские деления смешиваются с делением разных классов и групп, интересы которых выражает интеллигенция. Кроме интересов широкого слоя помещиков, русский буржуазный демократизм отражает интересы массы торговцев и промышленником, преимущественно средних и мелких, а также (что особенно важно) массы хозяев и хозяйчиков среди крестьянства. Игнорирование этого наиболее широкого слоя русской буржуазной демократии есть первый пробел в анализе «Искры». Второй пробел есть забвение того, что русская демократическая интеллигенция не случайна, а необходимо распадается, по своей политической позиции, на три русла: освобожденское, социалистско-революционное и социал-демократическое. Все эти направления имеют за собой длинную историю и каждое выражает (с возможной в самодержавном государстве определенностью) точку зрения умеренных в революционных идеологов буржуазной демократии и точку зрения пролетариата. Нет ничего курьезнее, как невинное пожелание новой «Искры»: «демократия должна действовать в качестве самостоятельной силы», причем тут же рядом демократия отождествляется с радикальной интеллигенцией! Новая «Искра» позабыла, что радикальная интеллигенция или интеллигентная демократия, ставшая «самостоятельной силой», это и есть наша «партия социалистов-революционеров»! Иной «крайней левой» у нашей демократической интеллигенции не могло и быть. Но само собою разумеется, что о самостоятельной силе такой интеллигенции можно говорить только в ироническом или только в бомбистском смысле слова. Стоять на ночве буржуазной демократии и двигаться влево от «Освобождения», значит двигаться к социалистам-революционерам и никуда более.

Наконец, еще менее выдерживает критику последнее новое открытие новой «Искры», именно, что «либерализм без буржуазно-демократической половины» годен разве на то, чтобы его бичевали скорпионами, что «идею гегемонии разумнее выбросить за борт», если не к кому обращаться, кроме земцев. Всякий либерализм годен на то, чтобы социал-демократия поддерживала его ровно постольку, поскольку он на деле выступает борцом против самодержавия. Именно эта поддержка единственным последовательным до конца демократом, т. е. пролетариатом, всех непоследовательных (т. е. буржуазных) демократов и осуществляет идею гегемонии. Только мелкобуржуазное, торгашеское понимание гегемонии видит суть ее в соглашении, во взаимопризнании, в словесных условиях. С пролетарской точки зрения гегемония в войне принадлежит тому, кто борется всех энергичнее, кто пользуется всяким поводом для нанесения удара врагу, у кого слово не расходится с делом, кто является поэтому идейным вождем демократии, критикующим всякую половинчатость**********. Глубоко  ошибается новая «Искра», думая, что половинчатость есть моральное, а не политико-экономическое свойство буржуазной демократии, думая, что можно и должно подыскать такую мерку половинчатости, до которой либерализм заслуживает лишь скорпионов, за которой он заслуживает соглашения. Это именно значит «заранее определять меру допустимой подлости». В самом деле, вдумайтесь в следующие слова: ставить условием соглашения с оппозиционными группами признание ими всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного нрава, значит «преподносить им неотразимый реактив своего требования, лакмусову бумажку демократизма, и класть на весы их политического расчета всю ценность пролетарского содействия» (№ 78). Как красиво это написано! и как хочется сказать автору этих красивых слов, Староверу: друг мой, Аркадий Николаевич, не говори красиво! Г-н Струве одним почерком пера отразил неотразимый реактив Старовера, когда написал в программе «Союза освобождения» всеобщее избирательное право. И тот же самый Струве на деле уже не раз доказал нам, что все эти программы для либералов — простая бумажка, не лакмусова, а обыкновенная бумажка, ибо буржуазному демократу ничего не стоит сегодня написать одно, а завтра другое. Этим свойством отличаются даже многие переходящие к социал-демократии буржуазные интеллигенты. Вся история европейского и русского либерализма показывает сотни примеров расхождения слова с делом, и именно поэтому наивно стремление Старовера придумать неотразимые бумажные реактивы.

Это наивное стремление приводит Старовера и к той великой идее, что поддерживать несогласных на всеобщее избирательное право буржуа в их борьбе с царизмом — значит «сводить на нет идею всеобщего избирательного права»! Может быть, Старовер напишет нам еще один красивый*********** фельетон, доказывая, что, поддерживая монархистов в их борьбе с самодержавием, мы сводим на нет «идею» республики? В том-то и беда, что мысль Старовера беспомощно вертится в рамках условий, лозунгов, требований, заявлений и упускает из виду единственный реальный критерий: степень фактического участия в борьбе. От этого на практике неизбежно получается подкрашивание радикальной интеллигенции, е которой объявляется возможным «соглашение». Интеллигенция, в насмешку над марксизмом, объявляется «движущим нервом» (а не краснобайствующим слугой?) либерализма. Французские и итальянские радикалы награждаются званием люден, коим чужды антидемократические или антипролетарские требования, хотя всякий знает, что эти радикалы бесчисленное количество раз изменяли своим программам и затемняли сознание пролетариата, хотя в том же номере (№ 78) «Искры» на следующей (7-ой) странице вы можете прочитать, как монархисты и республиканцы в Италии оказались «за одно в борьбе с социализмом». Резолюции саратовских интеллигентов (санитарного общества) о необходимости участия представителей всего народа в законодательстве объявляется «действительным голосом (!!) демократии» (№ 77). Практический план участия пролетариев в земском кампании сопровождается советом «вступить в некоторое соглашение с представителями левого крыла оппозиционной буржуазии» (знаменитое соглашение о непроизведении панического страха). На вопрос Ленина, куда девались пресловутые староверовские условии соглашений, редакция новой «Искры» отвечала:

«Эти условия должны быть всегда в памяти членов партии, и последние, зная, на каких условиях партия только и согласна формально вступить в политические соглашения с демократической партией, морально обязаны и при частных соглашениях, о которых идет речь в письме, строго различать между надежными представителями буржуазной оппозиции — действительными демократами, и либеральными пенкоснимателями»************.

Со ступеньки на ступеньку. Наряду с партийным соглашением (единственно допустимым, по революции Старовера) явились частные соглашения в отдельных городах. Наряду с формальными соглашениями явились моральные. Словесное признание «условий» и их «моральной» обязательности оказалось дающим звание «надежного» и «действительного демократа», хотя всякий ребенок понимает, что десятки и сотни земских говорунов сделают любые словесные заявления, уверят даже честным словом радикала, что они социалисты, лишь бы успокоить социал-демократов.

Нет, пролетариат не пойдет на эту игру с лозунгами, заявлениями и соглашениями. Пролетариат никогда не забудет, что надежными демократами не могут быть буржуазные демократы. Пролетариат будет поддерживать буржуазную демократию не на основании сделок с ней о непроизведении панического страха, не на основании веры в ее надежность, а поддерживать тогда и постольку, когда и поскольку она на деле борется с самодержавием. Такая поддержка необходима в интересах достижения самостоятельных социально-революционных целей пролетариата.

«Вперед» № 3, -4 (11) января 1905 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 8, стр. 54 — 63

* См. рабочедельскую брошюру «Два съезда» (стр. 32), направленную против «Искры».

** См. Отдельное приложение к «Рабочей Мысли», сентябрь, 1899 г.

*** См, Сочинения, 4 изд., том 4, стр. 388 — 393. Ред.

**** См. настоящее издание, стр. 25 — 31. Ред.

***** См. Сочинения, 4 изд., том 6, стр. 131 — 139. Ред.

****** Пользуюсь случаем, чтобы выразить мою искреннюю признательность Староверу и Плеханову, которые начали чрезвычайно полезную работу раскрытия авторов неподписанных статей старой «Искра». Будем надеяться, что они доведут эту работу до конца – материал получится в высшей степени характерный для оценки поворота новой «Искры» к рабочедельству.

******* См. Сочинения, 4 изд., том 6, стр. 232. Ред.

******** — так! Ред.

********* См. Сочинения, 4 изд., том 5, стр. 258 — 205. Ред.

********** Примечание для проницательного новоискровца. Нам скажут, вероятно, что энергичная борьба пролетариата без всяких условий поведет к утилизации плодов победы буржуазией. Мы ответим вопросом: какая возможна гарантия исполнения условий пролетариата, кроме самостоятельной силы пролетариата?

*********** Еще маленький образчик прозы нашего Аркадия Николаевича: «Всякий тот, кому за последние годы приходилось следить за общественной жизнью России, во мог, без сомнения, не заметить усиленной демократической тяги к обнаженной от всех идеологических наслоений, от всяких пережитков исторического прошлого, к неподкрашенной идее конституционной свободы. Эта тяга была в своем роде реализацией долгого процесса молекулярных изменений в среде демократии, ее овидиевых превращений, заполнявших своей калейдоскопической пестротой внимание и интерес целого ряда сменявшихся поколений на протяжении двух десятилетий». Жаль, что это неверно, ибо идея свобода не обнажается, а именно подкрашивается идеализмом у новейших философов буржуазной демократии (Булгаков, Бердиев, Новгородцев и пр. См. «Проблемы идеализма» и «Новый Путь»). Жаль также, что через все калейдоскопически пестрые овидиевы превращения Старовера, Троцкого и Мартова проходит обнаженная тяга к фразе.

************ См. второе редакционное «Письмо к партийным организациям», тоже изданное конспиративно («только для членов партии»), хотя ничего конспиративного в нем нет. Чрезвычайно поучительно сравнить этот отпет всей редакции о «конспиративной» брошюрой Плеханова: «О нашей тактике по отношению к борьбе либеральной буржуазии с царизмом» (Женева. 1905. Письмо к Центральному Комитету. Только для членов Партии). Мы надеемся вернуться к обоим этим произведениям

 

ОТ НАРОДНИЧЕСТВА К МАРКСИЗМУ

СТАТЬЯ ПЕРВАЯ

На днях одна легальная газета выразила мнение, что теперь не время указывать на «противоречия» интересов различных классов, выступающих против самодержавия. Мнение это не ново. Мы встречаем его на страницах «Освобождения» и «Революционной России», конечно, с теми или иными оговорками. Естественно, что такой взгляд господствует среди представителей буржуазной демократии. Что касается социал-демократов, то среди них не может быть двух мнений по этому вопросу. Совместная борьба пролетариата и буржуазии против самодержавия не должна и не может заставить пролетариат позабыть о враждебной противоположности его интересов и интересов имущих классов. А выяснение этой противоположности необходимо требует выяснения глубоких различил между воззрениями различных направлений. Из этого никак не следует, разумеется, что мы должны отказываться от тех временных соглашений с сторонниками других направлений, которые второй съезд нашей партии признал допустимыми для социал-демократов, и с социалистами-революционерами и с либералами.

Социал-демократы считают социалистов-революционеров представителями крайней левой фракции нашей буржуазной демократии. Социалисты-революционеры негодуют на это и видят в таком мнении не что иное, как скверное стремление унизить противника и заподозрить чистоту его намерений и добросовестность. На самом же деле такое мнение не имеет ничего общего ни с каким заподозриванием, будучи лишь марксистской характеристикой классового происхождения и классового характера воззрений социалистов-революционеров. Чем яснее я определеннее излагают свои воззрения социалисты-революционеры, тем более подтверждается марксистская характеристика их воззрении. Громадный интерес представляет, в этом отношении, проект программы партий социалистов-революционеров, напечатанный в № 40 «Рев. России».

Проект представляет из себя значительный шаг вперед не только в отношении большей ясности изложения принципов. Прогресс сказывается и в содержании принципов, прогресс от народничества к марксизму, от демократизма к социализму. Плоды нашей критики, направленной против соц.-рев., налицо: критика заставила их с особенной силой подчеркнуть свои социалистические благие намерения и свои общие с марксизмом воззрения. Тем ярче выступают черты старых, народнических, расплывчато-демократических воззрений. Тому, кто упрекнул бы нас в противоречии (с одной стороны, признание социалистических благих намерении социалистов-революционеров, с другой стороны, характеристика их социальной природы, как буржуазно-демократической), мы напомним, что еще в Коммунистическом манифесте анализированы были образчики социализма не только мелкобуржуазного, но и буржуазного. Благие намерения быть социалистом не исключают буржуазно-демократической сущности.

Три основные черты миросозерцания социалистов-революционеров выступают пред нами при ознакомлении с проектом. Во-первых, теоретические поправки к марксизму. Во-вторых, пережиток народничества во взглядах на трудовое крестьянство и аграрный вопрос. В-третьих, такой же пережиток народнических мнений о небуржуазном будто бы характере предстоящей России революции.

Я сказал: поправок к марксизму. Именно так. Весь основной ход идей, весь остов программы свидетельствует о победе марксизма над народничеством. Это последнее все еще живет (при помощи вспрыскиваний ревизионизма самой последней моды), но лишь в виде частичных «исправлений» марксизма. Возьмите главную общетеоретическую поправку: теорию благоприятного и неблагоприятного отношения между положительными и отрицательными сторонами капитализма. Эта поправка, поскольку она не сводится к одной путанице, есть внесение в марксизм старого русского субъективизма. Признание «творческой» исторической работы капитализма, обобществляющего труд и создающего «социальную силу», способную преобразовать общество, силу пролетариата, такое признание есть разрыв с народничеством и переход к марксизму. В основу теории социализма кладется объективное развитие экономики и классового деления. Поправка: «в некоторых отраслях промышленности, в особенности же земледелии, и в целых странах» отношение положительных и отрицательных сторон капитализма «становится (вот даже как!) все менее и менее благо приятным». Это — повторение Герца и Давида, Ник. — она и В. В. со всей его теорией об особых «судьбах капитализма в России». Отсталость России вообще и русского земледелия в особенности выступает уже не как отсталость капитализма, а как самобытность, оправдывающая отсталые теории. Наряду с материалистическим пониманием истории проглядывает стародавний взгляд на интеллигенцию, которая будто бы в состоянии выбирать более или менее благоприятные пути для отечества, и стать внеклассовым судьей капитализма, а не выразителем класса, который порождается как раз в силу разрушения старых форм жизни капитализмом. Чисто по-народнически упускается из виду тот факт, что капиталистическая эксплуатация в России приобретает особенно отвратительные формы вследствие переживания отношений докапиталистических.

Еще яснее народническая теория выступает в рассуждениях о крестьянстве. Во всем проекте употребляются без различия слова: трудящиеся, эксплуатируемые, рабочий класс, трудовая масса, класс эксплуатируемых, классы эксплуатируемых. Если бы авторы подумали хоть над этим последним, нечаянно сорвавшимся у них выражением (классы), то они поняли бы, что трудятся и подвергаются эксплуатации при капитализме не только пролетарии, но и мелкие буржуа. Про наших социалистов-революционеров приходится сказать то же, что было сказани про легальных народников: им предстояла честь открыть невиданный в мире капитализм без мелкой буржуазии. Они говорят о трудовом крестьянстве, закрывая глаза на тот доказанный, изученный, подсчитанный, описанный, разжеванный факт, что среди этого трудового крестьянства сейчас уже безусловно преобладает у нас крестьянская буржуазия, что зажиточное крестьянство, несомненно имея право на звание трудящегося, тем не менее не обходится без найма работничков и держит в своих руках уже теперь больше половины производительных сил крестьянства.

Прекурьезна, с этой точки зрения, та задача, которую ставит себе партия социалистов-революционеров в программе-минимум: «использовать, в интересах социализма и борьбы против буржуазно-собственнических начал, как общинные, так и вообще трудовые воззрения, традиции и формы жизни русского крестьянства, и в особенности взгляд на землю, как на общее достояние всех трудящихся». Эта задача кажется, на первый взгляд, совершенно безвредным, чисто академическим повторением давно опровергнутых и теорией и жизнью общинных утопий. Но на самом деле перед нами стоит тут насущный политический вопрос, решение которого русская революция обещает дать в ближайшем будущем: Кто кого использует? революционная ли интеллигенция, мнящая себя социалистической, использует в интересах борьбы с буржуазно-собственническими началами трудовые воззрения крестьянства? или буржуазно-собственническое и в то же время трудовое крестьянство использует социалистическую фразеологию революционно-демократической интеллигенции в интересах борьбы против социализма?

Мы думаем, что осуществится вторая перспектива (вопреки воле и сознанию наших оппонентов). Мы убеждены, что она осуществится, ибо она уже на девять десятых осуществилась. Именно «буржуазно-собственническое» (и в то же время трудовое) крестьянство использовало уже в своих интересах социалистическую фразеологию народнической, демократической интеллигенции, которая своими артелями, кооперациями, травосеяниями, плужками, земскими складами, балками мнила поддержать «трудовые традиции и формы жизни», а поддержала на деле развитие капитализма внутри общины. Русская экономическим история уже доказала таким образом то, что завтра будет доказано русской политической историей. И вся задача сознательного пролетариата состоит в том, чтобы, отнюдь не отказываясь от поддержки прогрессивных и революционных стремлений буржуазного трудового крестьянства, разъяснять сельскому пролетарию неизбежность завтрашней борьбы против этого крестьянства, разъяснять ему действительно социалистические цели в отличие от буржуазно-демократических мечтаний об уравнительном пользовании. Вместе с буржуазным крестьянством против остатков крепостничества, против самодержавия, попов, помещиков, вместе с городским пролетариатом против буржуазии вообще и буржуазного крестьянства в частности — вот единственно правильный лозунг сельского пролетария, вот единственно правильная аграрная программа российской социал-демократии в настоящий момент. Именно такая аграрная программа и принята нашим вторым съездом. Вместе с крестьянской буржуазией за демократию, вместе с городским пролетарием за социализм, — этот лозунг будет усвоен деревенской беднотой гораздо прочнее, чем блестящие, но мишурные лозунги народничествующих социалистов-революционеров.

Мы подошли теперь к третьему из намеченных выше главных пунктов проекта. Авторы его порвали уже с взглядом последовательных народников, которые были против политической свободы, способной-де лишь передать власть в руки буржуазии. Но остатки народничества выступают очень ясно, когда проект дает характеристику самодержавия и отношения к нему разных классов. И здесь, — как и всегда, — мы видим, что первые же попытки мелкобуржуазной революционной интеллигенции изложить точно понимание действительности ведут неминуемо к полному изобличению противоречивости и устарелости ее точки зрения. (Заметим поэтому, в скобках, что именно к вопросу о понимании действительности надо сводить всегда споры социалистов-революционеров, ибо только этот вопрос вскрывает отчетливо причины нашего глубокого политического расхождения.)

«Более реакционный, чем где-либо, — читаем в проекте, — класс крупных промышленников и торговцев все сильнее нуждается в покровительстве самодержавия против пролетариата»... Это неверно, ибо нигде в Европе не сказывается так, как у нас, равнодушие передовых буржуа к самодержавной форме правления. Недовольство самодержавием усиливается среди буржуазии несмотря на боязнь пролетариата, — отчасти уже просто потому, что полиция при всей ее безмерной власти не может вытравить рабочего движения. Говоря о «классе» крупных промышленников, проект смешивает подразделения и фракции буржуазии со всей буржуазией, как классом. Это тем более неправильно, что именно средних и мелких буржуа всего менее способно удовлетворить самодержавие.

«...Поместное дворянство и деревенское кулачество все сильное нуждаются в такой же поддержке против трудовых масс деревин»... Вот как? Откуда же земский либерализм? Откуда взаимное влечение культурнической (демократической) интеллигенции к хозяйственному мужичку и обратно? Или кулак не имеет ничего общего с хозяйственным мужичком?

«...Существование самодержавия становится в непримиримое и прогрессивно-обостряющееся противоречие со всем хозяйственным, общественно-политическим и культурным ростом страны»...

Ну, вот и довели свои посылки до абсурда! Разве мыслимо такое «непримиримое противоречие» со всем хозяйственным и проч. ростом страны, которое бы не выражалось в настроении хозяйственно-командующих классов?? Одно из двух. Или самодержавие действительно непримиримо с хозяйственным ростом страны. Тогда оно непримиримо также и с интересами всего класса промышленников, торговцев, помещиков, хозяйственных мужичков. Что именно этот класс держит в руках «наш» хозяйственный рост с 1861 года, это, вероятно, не безызвестно и социалистам-революционерам (хотя они у В. В. учились обратному). Что правительство, непримиримое с классом буржуазии вообще, может спекулировать на раздоры между фракциями и слоями буржуазии, мириться с протекционистами против фритредеров, опираться на одни слой против другого и тянуть такую эквилибристику годами и десятилетиями, — этому учит вся европейская история. Или же у нас и промышленники, и помещики, и крестьянские буржуа «все сильнее нуждаются» в самодержавии. Тогда придется принять, что они, хозяйственные владыки страны, не понимают, взятые даже в целом, как класс, интересов хозяйственного роста страны, что этих интересов не понимают даже передовые, образованные и интеллигентные представители и вожди этих классов!

По не естественнее ли принять, что не понимают дела наши соц.-революционеры? Посмотрите: немного дальше они сами признают «наличность либерально-демократической оппозиции, охватывающей преимущественно промежуточные в классовом отношении элементы образованного общества». Неужели наше образованное общество не есть общество буржуазное? Неужели оно не связано тысячами нитей с торговцами, промышленниками, помещиками, хозяйственными мужичками? Неужели России бог судил переживать такой капитализм, в котором либерально-демократическая оппозиция но представляет из себя буржуазно-демократической оппозиции? Неужели соц.-революционеры знают такой исторический пример, неужели они могут представить себе такой случай, когда бы оппозиции буржуазии самодержавию выражалась не через либеральное, образованное «общество»?

Путаница проекта есть неизбежный результат смешения народничества с марксизмом. Только марксизм дал научно-правильный, подтверждаемый все более и более действительностью, анализ отношения между борьбой за демократию и борьбой за социализм. И у нас, как во всем мире, есть демократия буржуазная и демократия рабочая. И у нас, как и во всем мире, социал-демократия должна беспощадно разоблачать неизбежные иллюзии буржуазной демократии и непонимание его своей природы. И у нас, как во всем мире, сознательный пролетариат должен поддерживать буржуазную демократию в ее оппозиции и в ее борьбе против остатков крепостничества, против самодержавия, ни на минуту не забывая о своей классовой особности и о своей классовой цели ниспровержения буржуазии.

«Вперед» № 3, 24 (11) января 1905 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 8, стр. 61 — 70

 

О БОЕВОМ СОГЛАШЕНИИ ДЛЯ ВОССТАНИЯ

«Революционная Россия» говорит (№ 68): «Пусть, наконец, хоть теперь дух боевого единения проникнет в ряды разъедаемых братоубийственной враждой революционно-социалистических фракций и воскресит преступно подточенное сознание социалистической солидарности... Сбережем же сколько возможно революционных сил, увеличивая их действие путем согласованного натиска!».

Нам не раз приходилось протестовать против господства фразы у социалистов-революционеров, мы долиты протестовать против него и теперь. К чему эти страшные слова, господа, о «братоубийственной вражде» и т. п.? Достойны ли они революционеров? Именно теперь, когда идет настоящая борьба, льется кровь, о которой тоже неумеренно красиво говорит «Рев. Россия», именно теперь эти уродливые преувеличения о «братоубийственной вражде» звучат особенной фальшью. Сбережение сил, говорите вы? Но ведь силы сберегаются единой, дружной, принципиально согласной организацией, а не склеиванием разнородного. Силы не сберегаются, а растрачиваются в бесплодных попытках подобного склеивания. Чтобы на деле, а не на словах осуществит!, «боевое единение», нужно ясно, отчетливо и притом по опыту знать, в чем именно и насколько именно можем мы быть едины. Без этого разговоры о боевом единении суть слова, слова я слова, а это знание дается, между прочим, именно той полемикой, борьбой и враждой, о которой вы говорите в таких «ужасных» терминах. Неужели было бы лучше, если бы мы замолчали о тех разногласиях, которые разделяют целые гигантские полосы русской общественной русской социалистической мысли? Неужели только «культ раздоров» вызвал ожесточенную борьбу народничества, этой неясной, полной социалистических мечтаний, идеологии демократической буржуазии, и марксизма, идеологии пролетариата? Полноте, господа, вы делаете только себя смешными, когда договариваетесь до этого, когда продолжаете считать «обидой» марксистский взгляд на буржуазно-демократическую сущность народничества и нашего «социал-революционизма». Мы неизбежно будем спорить, расходиться, враждовать и в будущих революционных комитетах в России, — но надо же учиться у истории. Надо думать о том, чтобы это не были неожиданные, ни для кого не понятные, путаные споры в момент действия, надо подготовиться к тому, чтобы спорить принципиально, чтобы знать исходные точки каждого направления, чтобы заранее наметить возможной единение и неизбежную вражду. История революционных эпох дает слишком, слишком много примеров гигантского вреда от скоропалительных и незрелых опытов «боевого единения», склеивающего для взаимных трений и горьких разочарований разнороднейшие элементы в комитетах революционного народа.

Мы хотим воспользоваться уроком этой истории. Мы видим в марксизме, который кажется вам узкой догмой, именно квинт-эссенцию этого исторического урока и руководства. Мы видим в самостоятельной, непримиримо марксистской, партии революционного пролетариата единственный залог победы социализма и путь к победе, наиболее свободный от шатаний. Мы никогда поэтому, не исключая самых революционных моментов, не откажемся от полной самостоятельности соц.-дем. партии, от полной непримиримости нашей идеологии.

Вам кажется, что это исключает боевое единение? Вы ошибаетесь. Вы можете увидеть из резолюции нашего второго съезда, что мы от соглашений для борьбы и на борьбе не отказываемся. Мы подчеркнули в № 4 «Вперед»³⁸, что начало революции в России несомненно приближает момент практического осуществления этих соглашений*. Совместная борьба революционной социал-демократии и революционных элементов демократии неизбежна и необходима в эпоху падения самодержавия. Мы думаем, что мы лучше послужим делу будущих боевых соглашении, если вместо горьких укоризненных фраз будем трезво и хладнокровно взвешивать условия их возможности и вероятные пределы их, если можно так выразиться, «компетенция». Мы начали эту работу и № 3 «Вперед», приступая к изучению прогресса «партии соц.-рев.» от народничества к марксизму**.

«Масса сама схватилась за оружие, — пишет «Рев. Россия» по поводу 9 января. — Несомненно, что рано или поздно, а будет разрешен вопрос о вооружении массы». «И тогда-то самым ярким образом проявится и осуществится то слияние терроризма и массового движения, к которому мы, согласно всему духу нашей партийной тактики, стремимся словом и делом». (Заметим в скобках, что к последнему слову мы охотно поставили бы вопросительный знак, и будем продолжать цитату.) «Еще не так давно перед нашими глазами эти два фактора движения были разрознены и этой разрозненностью лишены должной силы».

Вот что правда, то правда! Именно так. Интеллигентский террор и массовое рабочее движение были разрозненны и этой разрозненностью лишены должной силы. Как раз это говорила всегда революционная социал-демократия. Как раз поэтому боролась она всегда не только против террора, но и против тех шатаний в сторону террора, которые обнаруживали не раз представители интеллигентского крыла нашей партии***. Как раз поэтому спорила против террора и старая «Искра», когда она писала в № 48: «террористическая борьба старого образца была самым рискованным видом революционной борьбы, и люди, бравшиеся за нее, имели репутацию решительных и самоотверженных деятелей... Теперь же, когда демонстрации переходят в открытое сопротивление власти,... наш старый терроризм перестает быть исключительно смелым приемом борьбы... Теперь героизм вышел на площадь; истинными героями нашего времени являются теперь те революционеры, которые идут во главе народной массы, восстающей против своих угнетателей... Терроризм великой французской революции... начался 14 июля 1789 года взятием Бастилии. Его сила была силой революционного движения народа... Этот терроризм вызван был не разочарованием в силе массового движения, а, наоборот, непоколебленной верой в его силу... История этого терроризма чрезвычайно поучительна для русского революционера»****.

Да и тысячу раз да! История этого терроризма поучительна чрезвычайно. Поучительны также приведенные цитаты из «Искры», относящиеся к эпохе за 1 1/2 года тому назад. Эти цитаты показывают нам, во весь их рост, те мысли, к которым хотели бы прийти, под влиянием революционных уроков, и социалисты-революционеры. Эти цитаты напоминают нам о значении веры и массовое движение, напоминают о революционной выдержке, которая дается только принципиальностью и которая одна может избавить от «разочарований», вызываемых продолжительной кажущейся остановкой этого движения. Теперь, после 9-го январи, ни о каких «разочарованиях» в массовом движении не может быть, на первый взгляд, и речи. Но это только на первый взгляд. Надо отличать моментальное «очарованно» ярким проявлением героизма массы от прочных, продуманных убеждении, неразрывно связывающих всю деятельность партии с движением массы вследствие поставленного во главу угла принципа классовой борьбы. Надо помнить, что, как ни высока теперешняя ступень революционного движения, достигнутая после 9-го января, это движение во всяком случае пройдет еще немало этапов до той норы, когда наши социалистические а демократические партии возродятся на новой базе в свободной России. И мы должны через все эти этапы, через все перипетии борьбы, пронести непоколебленную связь социал-демократии с классовой борьбой пролетариата, заботиться непрерывно об укреплении и упрочении этой связи.

Нам кажется поэтому явным преувеличением следующее утверждение «Революционной России»: «Пионеры вооруженной борьбы потонули в рядах, возбужденной массы»... Это скорее желательное будущее, чем осуществленное уже настоящее. Убийство Сергея в Москве 17-го (4-го) февраля, о котором как раз сегодня сообщил телеграф, является, очевидно, терроризмом старого образца. Пионеры вооруженной борьбы еще не потонули в рядах возбужденной массы. Пионеры с бомбами, очевидно, подкарауливали в Москве Сергея в то время, как масса (в Питере) без пионеров, без оружия, без революционных офицеров и без революционного штаба, «с гневной яростью кидалась на колючую щетину штыков», как выражаете»: та же «Рев. Россия». Разрозненность, о которой говорено было выше, еще существует, и единичный, интеллигентский террор тем более поражает своей неудовлетворительностью, чем ясное теперь стало для всех, что «масса поднялась до одиночек героев, в ней пробудился массовым героизм» («Рев. Рос.» № 58). Пионеры должны на деле потонуть в массе, т. е. прилагать свою самоотверженную энергию в неразрывной, фактической связи с восстающей массой, идти вместе с массой не в фигуральном, не в символическом смысле слова, а в буквальном. Что это необходимо, — в том вряд ли мыслимо теперь какое-либо сомнение. Что это возможно, — это доказывает девятое января и все продолжающееся глухое глубокое брожение рабочих масс. Что это есть новая и высшая задача, более трудная по сравнению с предыдущими, это не может и но должно остановить нас от немедленного практического приступа к ее решению.

Боевое единение социал-демократической партии с партией революционно-демократической, с партией соц.-рев. могло бы оказаться одним из средств, облегчающих такое решение. Такое единение будет тем осуществимее, чем скорее «потонут» пионеры вооруженной! борьбы в рядах восстающей массы, чем решительнее пойдут соц.-рев. по пути, намечаемому ими самими в следующих словах: «пусть растет и крепнет это начавшееся слияние революционного терроризма и массового движения, пусть масса скорее сможет выступить во всеоружии террористических средств борьбы!». В видах скорейшего осуществления попыток такого боевого единения мы с удовольствием печатаем полученное нами следующее письмо Георгия Гапона:

«Открытое письмо к социалистическим партиям России.

Кровавые январские дни в Петербурге и в остальной России поставили лицом к лицу угнетенный рабочий класс и самодержавный режим с кровопийцей-царем во главе. Великая русская революция началась. Всем, кому действительно дорога народная свобода, необходимо победить или умереть. В сознании важности переживаемого исторического момента, при настоящем положении вещей, будучи, прежде всего, революционером и человеком дела, и призываю все социалистические партии России немедленно войти в соглашение между собой и приступить к делу вооруженного восстания против царизма. Все силы каждой партии должны быть мобилизованы. Боевой технический план должен быть у всех общий, Бомбы и динамит, террор единичный и массовой, все, что может содействовать народному восстанию. Ближайшая цель — свержение самодержавия, временное революционное правительство, которое немедленно провозглашает амнистию всем борцам за политическую и религиозную свободу — немедленно вооружает народ и немедленно созывает учредительное собрание на основании всеобщего, равного, тайного и прямого избирательного нрава. К делу, товарища! Вперед, на бой! Повторим же лозунг петербургских рабочих 9-го января — свобода или смерть! Теперь всякая проволочка и неурядицы — преступление пред народом, интересы которого вы защищаете. Отдав все свои силы на службу народу, из недр которого я сам вышел (сын крестьянина), — бесповоротно связав свою судьбу с борьбой против угнетателей и эксплуататоров рабочего класса, я естественно всем сердцем и всей душой буду с теми, кто займется настоящим делом настоящего освобождения пролетариата и всей трудящейся массы от капиталистического снега и политического рабства.

Георгий Гапон».

По поводу этого письма мы, с своей стороны, считаем необходимым высказаться с возможно большей прямотой и определенностью. Мы считаем возможным, полезным и необходимым предлагаемое им «соглашение». Мы приветствуем то, что Г. Гапон говорит именно о «соглашении», ибо только сохранение полной принципиальной и организационной самостоятельности каждой отдельной партии может сделать попытки их боевого единения не безнадежными. Мы должны быть очень осторожны с этими попытками, чтобы не портить дела никчемным связыванием воедино разнородного. Нам неизбежно придется getrcnnl marschieren (врозь идти), но мы можем не раз и мы можем именно теперь vereint sclilagen (вместе ударять). Было бы желательно, с нашей точки зрения, чтобы это соглашение охватывало не только социалистические, но и революционные партии, ибо в ближайшей цели борьбы нет ничего социалистического, и мы не должны смешивать и никогда не позволим смешивать ближайшие демократические цели с нашими конечными целями социалистической революции. Было бы желательно и с нашей точки зрения необходимо для соглашения, чтобы вместо общего призыва к «единичному и массовому террору» задачей соединенных действий было доставлено прямо и определенно непосредственное и фактическое слияние на деле терроризма с восстанием массы. Правда, добавка Гапона: «все, что может содействовать народному восстанию», ясно показывает его желание подчинить именно этой цели и террор единичный, но это желание, указывая на ту же мысль, которую мы отмечали в № 58 «Рев. России», должно быть выражено определеннее и воплотиться в совершенно недвусмысленных практических решениях. Мы заметим, наконец, — независимо от условий возможности предлагаемого соглашения, что нам кажется отрицательным явлением и внепартийное положение Г. Гапона. Само собой понятно, что, перейдя с такой! быстротой от веры в царя и от обращения к нему с петицией к революционным целям, Гапон не мог сразу выработать себе ясного революционного миросозерцания. Это неизбежно, и, чем быстрее и шире будет идти развитие революции, тем чаще будет повторяться такое явление. Но полная ясность и определенность в отношениях между партиями, направлениями и оттенками есть безусловно необходимое условие сколько-нибудь успешного временного соглашения между ними. Ясность и определенность понадобятся при каждом практическом шаге и обусловят определенность и отсутствие шатаний в настоящем, практическом деле. Начало революции в России поведет вероятно к выступлению на политическую сцену многих лиц, а может быть и направлений, которые будут держаться мнения, что лозунг «революция» есть в ноли о достаточное для «людей дела» определение их целей и их средств действия. Ничего не может быть ошибочнее такого мнении. Кажущаяся более высокой или более удобной или более «дипломатической» внепартийная позиция на самом деле является лишь более неясной, более смутной и неизбежно чреватой непоследовательностями и колебаниями в практической деятельности. Во имя революции наш идеал должен быть вовсе не тот, чтобы все партии, все направления, оттенки слились в одни революционный хаос. Напротив, рост и расширение революционного движения, приближение его к большим и большим глубинам различных классов и слоев народа вызовет неизбежно (и хорошо, что вызовет) новые и новые направления и оттенки. Только полная ясность и определенность их в их взаимоотношении между собой и в их отношении к позиции революционною пролетариата могут обеспечить наибольший успех революционного движения. Только полная ясность взаимоотношений может обеспечить успех соглашения для достижения общей ближайшей цели.

Эта ближайшая цель намечена, по нашему мнению, вполне правильно в письме Г. Гапона: 1) свержение самодержавия, 2) временное революционное правительство, 3) немедленная амнистия борцам за политическую и религиозную свободу, — конечно, также за свободу стачек и т. д., б) немедленное вооружение народа и 5) немедленный созыв всероссийского учредительного собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права. Немедленное осуществление, революционным правительством полного равенства всех граждан и полной политической свободы при выборах подразумевается, конечно, Гапоном, но могло бы быть указано и прямо. Затем было бы целесообразно включить в программу временного правительства и учреждение повсюду революционных крестьянских комитетов с целью поддержки демократического переворота и осуществления его в частностях. От революционной самодеятельности крестьянства зависит очень и очень многое в успехе революции, и на лозунге, вроде указанного нами, могли бы сойтись, вероятно, различные социалистические и революционно-демократические партии.

Пожелаем, чтобы Г. Гапону, так глубоко пережившему и перечувствовавшему переход от воззрений политически бессознательного народа к воззрениям революционным, удалось доработаться до необходимой для политического деятеля ясности революционного миросозерцания. Пожелаем, чтобы его призыв к боевому соглашению для восстания увенчался успехом, и революционный пролетариат, идя рядом с революционной демократией, мог ударить на самодержавие и низвергнуть его скорее, вернее и ценою меньших жертв.

«Вперед» № 7. 21 (8) февраля 1905 г.

Печатается по тексту Собраний В. И. Ленина, 4 изд., том 8, стр. 136 — 143

* См. Сочинения, 4 изд., том 8, стр. 79. Ред.

** См. настоящее издание, стр. 90 — 96. Ре д.

*** Кричевский в № 10 «Рабочего Дела». Мартов и Засулич по поводу выстрела Леккорта. Новоискровцы вообще в листке по поводу убийства Плево³⁹.

**** Эта статья в «Искре» нисана Плехановым я относится к тому периоду, когда редактировали ее (№№ 46 — 31) Плеханов и Лепив. Плеханов тогда еще не помышлял о новом курсе знаменитой уступчивости по отношению к оппортунизму.

 

РЕВОЛЮЦИОННАЯ БОРЬБА И ЛИБЕРАЛЬНОЕ МАКЛЕРСТВО

Возникновение политических партий есть одна из самых интересных и характерных особенностей нашей интересной эпохи. Старый порядок, самодержавие, рушится. О том, как именно и какой именно новый порядок надо строить, начинают думать все более широкие слои не только так назыв. «общества», т. е. буржуазии, но и «народа», т. е. рабочего класса и крестьянства. Для сознательного пролетариата эти попытки разных классов намечать программу и налаживать организацию политической борьбы представляют громадное значение. Как ни много случайного, произвольного, иногда пустозвонного, в этих попытках, исходящих по большей части от отдельных, ни перед кем не ответственных и никого за собой не ведущих «деятелей», но в общем и целом основные интересы и тенденции крупных общественных классов проявляют себя с неудержимой силой. Из кажущегося хаоса заявлений, требований, программ вырисовывается политическая физиономия нашей буржуазии и ее истинная (не показная только) политическая программа. Пролетариат все больше и больше получает материала для суждения о том, как будет действовать говорящая теперь о политическом действии русская буржуазия, — какую позицию займет она в решительной революционной борьбе, к которой Россия так быстро приближается.

Заграничное «Освобождение», подводящее, без всякой помехи цензуры, итоги бесчисленным выступлениям русских либералов, дает иногда особенно ценный материал для изучения политики буржуазии. Только что напечатанная им (или перепечатанная из «Новостей» от 5 апр.) «программа «Союза освобождения»»⁴⁰ с поучительными комментариями г. П. С. служит прекрасным дополнением к решениям земских съездов и к освобожденскому проекту конституции, о котором мы говорили в № 18 «Вперед»*. «Выработкой и вотированием этой программы — справедливо говорит г. П. С. — сделан крупный шаг к созданию русской конституционно-демократической партии».

Несомненно, для русских либералов это крупный шаг, выделяющийся среди довольно уже продолжительной эпопеи либеральных выступлении. И как же мелок этот крупный либеральный «шаг» сравнительно с тем, что нужно дли создания действительной партии, сравнительно даже с тем, что создано уже для этой цели хотя бы социал-демократией! Буржуазия располагает неизмеримо большей свободой легального выступления, чем пролетариат, неизмеримо большим количеством интеллигентных сил и денежных средств, несравненно большими удобствами для партийной организации, — а между тем перед нами все еще «партия» без официального названия, без общей, ясной и точной программы, без тактики, без партийной организации, «партия», состоящая по отзыву компетентного г. П. С. из «земской фракции» и из «Союза освобождения», т. е. из неорганизованного конгломерата лиц плюс организация. Может быть, впрочем, члены земской фракции являются «членами партии» в том знаменитом смысле, что они, признавая программу, работают «под контролем одной из партийных организаций», одной из групп «Союза освобождения»? Насколько не соответствует подобное понимание членства партии всему духу социал-демократии, настолько же удобно и целесообразно оно для либералов, настолько же свойственно всему их политическому облику. Из такого понимания партии (выраженного не в писанном уставе, а в реальной конструкции этой «партии») вытекает, между прочим, то, что организованные члены партии, т. е. члены «Союза освобождения», стоят в большинстве за однопалатную систему и тем не менее отказываются от нее в своей программе, обходит вопрос полным молчанием в угоду неорганизованным членим партии, в угоду «земской фракции», которая стоит за двухпалатную систему. Соотношение «сил», можно сказать, провиденциальное для политически активной буржуазии: организованные интеллигенты предполагают, неорганизованные дельцы, воротилы, капиталисты, располагают.

Г-н П. С.. от всей души приветствующий программу «Союза освобождении», принципиально защищает при этом и неясность, неполноту, незаконченность программы и организационную расплывчатость и тактические умолчания, защищает соображениями «реальной политики»! Мы еще вернемся к этому бесподобному, чрезвычайно характерному для всей сущности буржуазного либерализма понятию; теперь же перейдем к разбору основ либеральной программы.

Официального названия у партии, как мы уже сказали, нет. Г-н П. С. называет ее тем же именем, которое, паяются, фигурирует и на страницах наших легальных газет либерального направления, — «конституционно-демократическая партия»⁴¹. И, как ни маловажен на первый взгляд вопрос о названии, однако и тут уже сразу мы получаем материал для разъяснения того, почему буржуазия должна, в отличие от пролетариата, удовлетворяться политической расплывчатостью и даже «принципиально» защищать ее, — именно «должна» не по субъективным только настроениям или качествам ее вождей, а в силу объективных условий существования всего класса буржуазии, как целого. Название «конституционно-демократическая партия» сразу напоминает известное изречение: язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли. Название «к.-д. п.» придумано для того, чтобы скрыть монархический характер партии. В самом деле, кто же не знает, что вся эта партия, и в лице ее хозяйской части — земской фракции, и в лицо «Союза освобождения», стоит за монархию? О республике ни те, ни другие даже не разговаривают, считан такой разговор «несерьезным», а в их проекте конституции монархия признается, как форма правления, прямо и определенно. Значит перед нами партия сторонников конституционной монархия, партия монархистов-конституционалистов. Это факт, не подлежащий ни малейшему сомнению и не устранимый никакими рассуждениями о «принципиальном» признании республики (хотя мы таких рассуждений от «конституционалистов-демократов» пока не слыхали!), ибо дело идет именно не о «принципиальном» только, а о практически-политическом признании, о признании желания завоевать и необходимости бороться.

Но в том-то я суть, что нельзя господам буржуа назвать себя теперь же своим настоящим именем. Это невозможно настолько же, насколько невозможно нагишом выйти на улицу. Нельзя открыто сказать правды, нельзя громко ausspreclien was ist (сказать то, что есть), потому что это равносильно признанию одной из самых диких и вредных политических привилегий, равносильно признанию своего антидемократизма. Признать же это борющаяся за политическую свободу буржуазия не может не только потому, что это уже очень срамно, конфузно и неприлично. Нет, ни перед каким неприличием не остановятся люди буржуазной политики, раз потребуют этого интересы. Но сейчас их интересы требуют свободы, а свободы нельзя добыть без народа, а поддержку народа нельзя обеспечить себе, не называя себя «демократом» (сторонником самодержавия народа), не скрывая своего монархизма.

Таким образом, классовое положение буржуазии приводит неизбежно к внутренней неустойчивости и фальши самой постановки ее основных политических задач: борьба за свободу, за разрушение вековых привилегий самодержавии, несовместима с отстаиванием привилегий частной собственности, ибо эти привилегии заставляют «бережно относиться» к монархия. Реальная программа монархической конституции облекается поэтому в красивый воздушный наряд демократической конституции. И это подкрашивание реального содержания программы заведомо лживой показной мишурой называется «реальной политикой»... Идеолог либеральной буржуазии с неподражаемым пренебрежением, с великолепным самодовольством говорит поэтому о «теоретическом самоуслаждении», которым занимаются «представители крайних партий» («Освобождение» № 69 — 70, стр. 308). Реальные политики буржуазии не хотят услаждать себя ни разговорами, ни даже грезами о республике, ибо они не хотят бороться за республику. Но именно поэтому они чувствуют непреодолимую потребность услаждать народ приманкой «демократизма». Они не хотят обманывать себя насчет своей неспособности отказаться от монархии, и именно поэтому они должны обманывать народ умолчанием о своем монархизме.

Название партии, как видите, вовсе не такая случайная и не такая маловажная вещь, как можно бы подумать с первого взгляда. Иногда самая уже крикливость, манерность названия выдаст глубокий внутренний норок всей программы и всей тактики партии. Чем интимнее чувствует идеолог крупной буржуазии свою преданность монархии, тем громче клянется он и божится, уверяя всех в своем демократизме. Чем больше идеолог мелкой буржуазии отражает ее неустойчивость, ее неспособность к выдержанной и неуклонной борьбе за демократическую революцию и за социализм, тем с большим жаром ораторствует он о партии «социалистов-революционеров», о которой верно было сказано, что ее социализм вовсе не революционен, а ее революционность вовсе не связана с социализмом. Остается только, чтобы сторонники самодержавия назвали себя (как они уже и пробовали не раз) «народной партией», и мы будем иметь полную картину того, как классовые интересы преображаются в политических вывесках.

Вывеска либеральной буржуазии (или программа «Союза освобождения») начинается, как и подобает вывеске, с эффектного вступления: ««Союз освобождения» находит, что тяжелый и внешний и внутренний кризис, переживаемый Россией, в настоящее время настолько обострился, что народ должен взять разрешение этого кризиса в свои руки, вместе с другими общественными группами, выступившими против существующего режима».

Итак, да перейдет власть в руки народа, да здравствует самодержавие народа на место самодержавия царя. Не так ли, господа? Не этого ли требует демократизм?

Нет, это теоретическое самоуслаждение и непонимание реальной политики. Теперь вся власть в руках самодержавной монархии. Против нее стоит народ, т. е. пролетариат и крестьянство, которые уже начали борьбу, ведут ее отчаянно и пожалуй... пожалуй увлекутся этой борьбой до полного свержения врага. Но рядом с «народом» стоят также «другие общественные группы», т. е. «общество», т. е. буржуазия, землевладельцы, капиталисты, профессиональная интеллигенция. Вот и надо поделить власть на три равные части. Одну треть оставить монархии, другую дать буржуазии (верхняя палата, основанная на непрямом и, по возможности, на неравном фактически, не на всеобщем избирательном праве), остальную треть — народу (нижняя палата на базе всеобщего и т. д. избирательного права). Это будет «справедливой» дележкой, при которой обеспечена твердая охрана частной собственности и возможность обратить организованную силу монархии (войско, бюрократию, полицию) против народа, ежели он «увлечется» каким-нибудь «неразумным» требованием из числа тех, что выдвигают «представители крайних партий из одного только теоретического самоуслаждения». Эта справедливая дележка, сводящая революционный народ к безвредному меньшинству, к одной трети, есть «коренное преобразование на началах демократизма», а отнюдь не на началах монархизма и не на началах буржуазных привилегий.

Как осуществить эту дележку? Посредством честного маклерства. Это давно уже пророчески указал г. П. Струве, еще в предисловии к записке Витте, отметив, что умеренные партии всегда выигрывают от обострения борьбы между крайними партиями. Борьба между самодержавием и революционным народом обостряется. Надо лавировать между тем и другим, опираться на революционный народ (подманивая его «демократизмом») против самодержавия, опираться на монархию против «крайностей» революционного народа. При искусном лавировании непременно получится нечто вроде вышеуказанной дележки, причем за буржуазией-то ее по меньшей мере «треть» обеспечена во всяком случае и безусловно, а распределение долей между народом и самодержавием зависит от исхода их решительной борьбы. На кого надо преимущественно опираться, это зависит от момента — такова суть торгашеской, то-бишь «реальной» политики. С данный момент еще вся власть в руках самодержавия. Поэтому надо говорить, что власть должен взять в свои руки народ. Поэтому надо называться демократом. Поэтому надо выдвигать требование «немедленного созыва учредительного собрания на началах всеобщего и т. д. избирательного права для выработки русской конституции». Теперь народ не вооружен, раздроблен, не организован, бессилен против самодержавной монархии. Всенародное учред. собрание объединит его и явится крупной силой, которая будет противостоять силе царя. Вот тогда-то, когда будут стоять друг против друга власть царя и сплоченная сила революционного народа, тогда и наступит настоящий праздник для буржуазии, тогда только и можно будет с вернейшей надеждой на успех «согласовать» эти две силы и обеспечить наивыгоднейший результат для имущих классов.

Таков расчет реальных политиков либерализма. Расчет неглупый. В этот расчет вполне сознательно вводится сохранение монархии и допущение всенародного учредительного собрания лишь наряду с монархией. Свержении существующей власти, замены монархии республикой буржуазия не хочет. Поэтому буржуазия российская (по образцу германской буржуазии 1848 года) стоит за «соглашение» народа и престола. Для успеха этой политики соглашения необходимо, чтобы ни та, ни другая из борющихся сторон, ни народ, ни престол, не могли одержать полной победы, чтобы они уравновесили друг друга. Тогда и только тогда буржуазия сможет соединиться с монархией и предписать народу подчинение, заставить народ удовлетвориться одной «третью»... или может быть одной сотой долей власти. Всенародное учредительное собрание будет обладать как раз достаточной силой, чтобы заставить царя дать конституцию, но оно не будет и не должно (с точки зрения интересов буржуазии) обладать большей силой. Оно должно лишь уравновешивать монархию, но не свергать ее, оно должно оставить материальные орудия власти (войско и проч.) в руках монархии.

Освобождении смеются над шиповцами⁴², которые хотят царю дать силу власти, народу силу мнения. Но не стоят ли в сущности на позиции шиповцев и сами освобожденцы? Ведь они тоже не хотят дать народу всей власти, ведь они сами стоят за соглашение власти царя с мнением народа!

Мы видим, следовательно, что интересы буржуазии, как класса, совершенно естественно и неизбежно приводят в данный революционный момент к тому, чтобы выставить лозунг всенародного учредительного собрания и отнюдь не выставлять лозунга временного революционного правительства. Первый лозунг есть лозунг или стал лозунгом политики соглашения, торгашества и маклерства. Второй — лозунг революционной борьбы. Первый — лозунг монархической буржуазии, второй — лозунг революционного народа. Первый лозунг обеспечивает всего более возможность сохранить монархию, несмотря на революционный натиск народа. Второй — выдвигает прямой путь к республике. Первый оставляет за царем власть, лишь ограничивая ее мнением народа. Второй есть единственный лозунг, последовательно и безоговорочно ведущий к самодержавию народа в полном смысле этого слова.

Только это коренное различие в постановке политических задач либеральной буржуазией и революционным пролетариатом объясняет нам, кроме отмеченных, целый ряд второстепенных черт «освобожденской» программы. Только с точки зрения этого различия можно понять, напр., необходимость оговорки освобожденцев, что решения их Союза «могут считаться обязательными лишь постольку, поскольку политические условия остаются неизменными», что допускается «временный и условный элемент» в программе. Эта оговорка (подробно и особенно «вкусно» развиваемая в комментариях г. П. С.) безусловно необходима для партии «соглашения» народа с царизмом. Эта оговорка дает понять яснее ясного, что во имя торгашеской («реальной») политики члены «Союза освобождения» откажутся от очень и очень многих из своих демократических требований. Их программа — не выражение их непреклонных убеждений (таковые не свойственны буржуазии), не указание того, за что обязательно бороться. Нет, их программа — простое запрашивание, заранее считающееся с неизбежной «скидкой с цены», смотря по «твердости» той или другой воюющей стороны. Конституционно-демократическая» (читай: конституционно-монархическая) буржуазия сторгуется с царизмом на более дешевой цене, чем ее теперешняя программа, — это не подлежит сомнению, и сознательный пролетариат не должен делать себе на этот счет никаких иллюзии. Отсюда — вражда г. П. С. к разделению программы-минимум и программы-максимум, к «твердым программным решениям вообще». Отсюда уверения г. П. С., что программы «Союза освобождения» (изложенной умышленно не в виде точной формулировки определенных требований, а в виде литературного, приблизительного, описания их) «более чем достаточно для партии, задающейся целями реальной политики». Отсюда — умолчание в программе «демократов»-монархистов о вооружении народа, уклонение от решительной формулировки требования отделения церкви от государства, настаивание на неосуществимости отмены косвенных налогов, замена политического самоопределения угнетенных народностей культурным их самоопределением. Отсюда наивно-откровенное признание связи между демократизмом и интересами капитала, признание необходимости вместо «покровительства отдельным предприятиям и предпринимателям усиленного покровительства развитию производительных сил народа», содействия «расцвету промышленности» и т. д. Отсюда сведение аграрной реформы к чисто бюрократическому «наделению» крестьян землей при обязательной гарантии «вознаграждения» помещикам за имеющие отойти к крестьянам земли, — т. е., другими словами, решительное отстаивание неприкосновенности кабальной и крепостнической «собственности». Все это, повторяем, естественный и неизбежный результат самого положения буржуазии, как класса, в современном обществе. Все это — подтверждение коренного отличия пролетарской политики революционной борьбы от буржуазной политики либерального маклерства.

«Пролетарий» № 3, 9 июня (27 мая) 1905 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И Ленина, 4 изд., том 8, стр. 452 — 460

* См. Сочинения, 1 изд., том 8, стр. 391. Ред.

 

ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА⁴³

Социал-демократия, как сознательная выразительница рабочего движения, ставит себе целью полное избавление всех трудящихся от всякого гнета и эксплуатации. Достижение этой цели, уничтожение частной собственности на средства производства и создание социалистического общества, требует очень высокого развития производительных сил капитализма и громадной организованности рабочего класса. Без политической свободы немыслимо ни полное развитие производительных сил и современном буржуазном обществе, ни широкая, открытая и свободная классовая борьба, ни политическое просвещение, воспитание и сплочение масс пролетариата. Вот почему сознательный пролетариат всегда ставит своей задачей решительную борьбу за полную политическую свободу, за демократическую революцию.

Эту задачу ставит себе не один пролетариат, Буржуазии тоже нужна политическая свобода. Образованные представители имущих классов давно выкинули знамя свободы; революционная интеллигенция, происходящая главным образом из этих классов, геройски боролась за свободу. Но вся буржуазия в целом не способна на решительную борьбу с самодержавием: она боится потерять и этой борьбе свою собственность, которая привязывает ее к существующему обществу; она боится слишком революционного выступления рабочих, которые никогда не остановятся на одной демократической революции, а будут стремиться к социалистическому перевороту; она боится полного разрыва с чиновничеством, с бюрократией, интересы которой связаны с интересами имущих классов тысячами нитей. Поэтому буржуазная борьба за свободу отличается робостью, непоследовательностью, половинчатостью. Одна из задач пролетариата — толкать вперед буржуазию, ставить перед всем народом лозунги полного демократического переворота, браться самостоятельно и смело за осуществление этих лозунгов, одним словом, быть авангардом, передовым отрядом в борьбе за свободу всего народа.

Русским социал-демократам в целях выполнения этой задачи приходилось вести войну уже не раз с непоследовательностью буржуазного либерализма. Напомним, например, как начинал г. Струве свою свободную от цензуры деятельность в качестве политического борца за «освобождение» России. Он начал ее предисловием к «Записке» Витте, где был выставлен совершение «шиповский» (говоря языком нынешних политических делений) лозунг: «права и властное земство». Социал-демократия показывала всю отсталость, всю нелепость, всю реакционность этого лозунга, требовала определенной и решительной демократической программы, сама выставляла такую программу, как нераздельную составную часть своей партийной программы. Социал-демократия должна была бороться с узким пониманием демократических задач в ее собственных рядах, когда так называемые экономисты всячески принижали эти задачи, проповедовали «экономическую борьбу с хозяевами и с правительством», настаивали на необходимости начать с завоевания прав, продолжать политической агитацией и лишь потом, постепенно (теория стадий) переходить к политической борьбе.

Теперь политическая борьба страшно разрослась, революция охватила всю страну, самые умеренные либералы стали «крайними», и может показаться, что такие исторические справки из недавнего прошлого, какие мы сейчас привели, неуместны, не могут иметь никакого отношения к живому, бурному настоящему. Но это может показаться лишь на первый взгляд. Конечно, такие лозунги, как учредительное собрание, всеобщее, прямое и равное избирательное право с тайной подачей голосов (выставленные давно и раньше всех социал-демократами в их партийной программе) стали общим достоянием, приняты нелегальным «Освобождением», вошли в программу «Союза освобождения», стали лозунгами земцев, повторяются на все лады легальной печатью. Прогресс русского буржуазного демократизма за последние годы и месяцы несомненен. Буржуазная демократия учится у событий, отбрасывает примитивные лозунги (вроде шиповского: права и властное земство), ковыляет вслед за революцией. Но она именно ковыляет за революцией; на место старых противоречий между ее словами и делами, между демократизмом в принципе и демократизмом в «реальной политике» нарождаются новые противоречия, ибо рост революции все повышает и повышает требования от демократии. Буржуазная же демократия, повышая свои лозунги, всегда отстает от событий, всегда тащится в хвосте, всегда формулирует эти лозунги на несколько градусов ниже, чем этого требует действительно революционная действительная борьба за действительную свободу.

В самом деле, возьмите этот ставший уже ходячим, общепризнанным лозунг: учредительное собрание на основе всеобщего и т. д. избирательного права. Достаточен ли он с точки зрения последовательного демократизма? Достаточен ли он с точки зрения насущных революционных задач переживаемого момента? На оба эти вопроса нельзя ответит!, иначе, как отрицательно. Чтобы убедиться в этом, стоит только разобрать внимательно нашу партийную программу, которую, к сожалению, недостаточно часто вспоминают, приводят и распространяют наши организации. (Как счастливое исключение, заслуживающее широкого подражания, отметим недавнюю перепечатку программы нашей партии в листках комитетов Рижского, Воронежского и Московского.) Наша программа тоже ставит во главу угла лозунг всенародного учредительного собрания (словом: «всенародный» мы условимся обозначать для краткости всеобщее и т. д. избирательное право). Но этот лозунг стоит у нас в программе не одиноко, а в таком контексте, с такими добавлениями и пояснениями, которые исключают перетолкование его людьми, наименее последовательно борющимися за свободу или даже борющимися против свободы. Этот лозунг стоит у нас в программе и связи с лозунгами: 1) низвержение царского самодержавии; 2) замена его демократической республикой: 3) обеспеченное демократической конституцией самодержавие народа, т. е. сосредоточение всей верховной государственной власти в руках законодательного собрания, составленного из представителей народа и образующего одну палату.

Можно ли сомневаться в том, что признание всех этих лозунгов обязательно для всякого последовательного демократа? Ведь слово «демократ» и по грамматическому смыслу и по политическому значению, приданному ему всей историей Европы, означает: сторонник самодержавия народа. Смешно, значит, говорить о демократизме и в то же время отрицать хотя бы один из этих лозунгов. Но основное противоречие между стремлением буржуазии отстоять во что бы то ни стало частную собственность и желанием добиться свободы так глубоко, что представители, сторонники либеральной буржуазии неминуемо попадают в это смешное положение. Как всем известно, в России с громадной быстротой складывается очень широкая либеральная партия, к которой принадлежит и «Союз освобождения» и масса земцев и газеты вроде «Нашей Жизни», «Наших Дней», «Сына Отечества», «Русских Ведомостей» и проч., и т. д. Эта либерально-буржуазная партия любит, чтобы ее называли «конституционно-демократической» партией. На самом же деле, как видно из заявлений и программы нелегального «Освобождения», это партия монархическая. Она вовсе не хочет республики. Она не хочет одной палаты и вводит для верхней палаты непрямое и фактически не всеобщее избирательное право (ценз по оседлости). Она вовсе не хочет перехода всей верховной государственной власти в руки народа (хотя для показа она очень любит говорить о переходе власти к народу!). Она не хочет низвержения самодержавия, она хочет лишь раздела власти между 1) монархией, 2) верхней палатой (где будут преобладать землевладельцы и капиталисты) и 3) нижней палатой, которая одна только строится на демократических началах.

Таким образом перед нами налицо несомненный факт, что наша «демократическая» буржуазия в лицо ее даже самых передовых, образованных, наименее подчиненных непосредственно капиталу представителей тащится в хвосте революции. Эта «демократическая» партия боится самодержавия народа. Повторяя наш лозунг всенародного учредительного собрания, она на деле совершенно извращает смысл и значение этого лозунга, она обманывает народ посредством употребления этого лозунга, вернее сказать, посредством злоупотребления этим лозунгом.

Что такое «всенародное учредительное» собрание? Это такое собрание, которое, во-первых, действительно выражает волю народа; — для этого нужно всеобщее и т. д. избирательное право и полная гарантия свободы предвыборной агитации. Это такое собрание, которое, во-вторых, действительно имеет силу и власть «учредить» государственный порядок, обеспечивающий самодержавие народа. Ясно, как ясен ясный божий день, что без этих двух условий собрание не может быть ни действительно всенародным, ни действительно учредительным. А между тем наши либеральные буржуа, наши конституционалисты-монархисты (называющие себя для издевки над народом демократами) не хотят реального обеспечения ни одного из этих условий! Они не только ничем не обеспечивают ни полной свободы предвыборной агитации, ни действительного перехода силы и власти в руки учредительного собрания, — они, напротив, обеспечивают невозможность того и другого, ибо они обеспечивают монархию. Реальная власть и сила остаются в руках Николаи Кровавого: это значит, что злейший враг народа, созывая собрание, «обеспечит» всенародный и свободный характер выборов. Не правда ли, как это демократично? Это значит, что учредительное собрание не будет никогда иметь и не должно (по мысли либеральных буржуа) никогда иметь всей силы и всей власти; оно должно оставаться вовсе без силы и вовсе без власти; оно должно лишь договориться, согласиться, условиться, сторговаться с Николаем. II о пожаловании ему, собранию, частички его царской власти! Учредительное собрание, выбранное всеобщим голосованием, ничем не отличается от нижней палаты. Значит, учредительное собрание, созываемое для выражения и проведения воли народа, предназначается либеральной буржуазией на то, чтобы «учредить» над волей народа волю верхней палаты и плюс еще волю монархии, волю Николая.

Неужели не очевидно, что, разговаривая, ораторствуя, крича о всенародном учредительном собрании, господа либеральные буржуа, освобождении, на деле готовят противонародное совещательное собрание? Вместо освобождения народа они хотят подчинить народ конституционным путем, во-первых, власти царя (монархический принцип) и, во-вторых, власти организованной крупной буржуазии (верхняя палата).

Кто желает оспаривать этот вывод, тот пусть попробует утверждать: 1) что возможно действительное выражение в выборах волн народа без полной свободы агитации и без фактического уничтожения всяких привилегий, которые могло бы иметь царское правительство в этой агитации; 2) что собрание представителей, не имеющее в своих руках реальной силы и власти, остающихся в руках царя, на деле не является лишь совещательным собранием. Утверждать то или другое могут лишь продувные шарлатаны или безнадежные глупцы. История неопровержимо доказывает, что представительное собрание, существующее рядом с монархической властью, на деле, пока эта власть остается в руках монархии, является совещательным собранием, которое не подчиняет волю монарха воле народа, а лишь согласует волю народа с волей монарха, т. е. делит власть между монархом и народом, выторговывает новый порядок, но не учреждает его. История неопровержимо доказывает, что о действительно свободных выборах, о сколько-нибудь полном ознакомлении всего народа с их значением и характером не может быть и речи без замены борющегося с революцией правительства временным революционным правительством. Если мы даже допустим на минуту невероятное и невозможное, именно, что царское правительство, решив созвать «учредительное» (читай: совещательное) собрание, обеспечит формально свободу агитации, то все-таки в его руках останутся все те гигантские выгоды и преимущества в агитации, которые дает организованная государственная власть: этими выгодами и преимуществами в агитации на выборах в первое народное собрание будет пользоваться тот, кто всеми средствами давил народ и у кого народ стал вырывать силой свободу.

Одним словом, мы приходим опять к тому же выводу, которым получили в прошлый раз («Пролетарии № 3⁴⁴)*, когда рассматривали этот вопрос, с другой стороны. Лозунг всенародного учредительного собрании сам по себе, отдельно взятый, есть в настоящее время лозунг монархической буржуазии, лозунг сделки между буржуазией и царским правительством. Лозунгом революционной борьбы может быть лишь свержение царского правительства и замена его временным революционным правительством, которое должно созвать всенародное учредительное собрание. Пусть пролетариат России не делает себе иллюзий на этот счет: его обманывают под шумок всеобщего возбуждения посредством употребления его же собственных лозунгов. Коли мы окажемся не в силах противопоставить вооруженной силе правительства силу вооруженного народа, если царское правительство не будет разбито наголову и заменено временным революционным правительством, — тогда всякое представительное собрание, какие бы титулы всенародного и учредительного ему ни давали, окажется на деле собранием представителей крупной буржуазии для сделки с царем о дележе власти между ними.

Чем ближе подходит борьба народа с царем к решительной развязке, чем вероятнее быстрое осуществление требовании созыва народных представителей, тем строже должен следить революционный пролетариат за «демократической* буржуазией. Чем скорее мы завоюем свободу, тем скорее превратится этот союзник пролетариата в врага его. И для затушевывании этого превращения послужит, во-1-х, неясность, неполность и неопределенность якобы демократических лозунгов буржуазна, а, во-2-х, стремление сделать лозунги пролетариата фразой, заменить реальные гарантии свободы и революции словесными обещаниями. От рабочих требуется теперь удесятеренное внимание и бдительное наблюдение за «демократами». Слова: «всенародное учредительное собрание» окажутся пустыми словами, если это собрание не сможет, в силу реальных условий выборов и выборной агитации, выразить волю народа, если оно не в силах будет самостоятельно учредить новый порядок. Центр тяжести передвигается теперь с вопроса о созыве всенародного учредительного собрания на вопрос о способах этого созыва. Мы стоим накануне решительных событий. Не доверяя общедемократическим лозунгам, пролетариат должен противопоставлять им свои собственные пролетарски-демократические лозунги во всей их полноте. Только сила, руководимая этими лозунгами, может обеспечить на деле полную победу революции.

«Пролетарий» № 4, 17 (4) июня 1905 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 8, Стр. 477 — 483

* См, настоящее издание, стр. 112 -111.

 

ПРОЛЕТАРИАТ БОРЕТСЯ, БУРЖУАЗИЯ КРАДЕТСЯ К ВЛАСТИ

Во время войны дипломатии нечего делать. По окончании военных действии дипломаты выдвигаются на первый план, подводя итоги, составляя счета, упражняясь в честном маклерстве.

Нечто подобное происходит и в русской революции. Во время военных столкновений народа с силами самодержавия либеральные буржуа прячутся по своим норам. Они против насилия сверху и снизу, они враги и произвола власти и анархии черни. Они выходят на сцену по окончании военных действий, и в их политических решениях ясно отражается перемена в политической ситуации, произведенная этими действиями. Либеральная буржуазия «порозовела» после 9-го января; она начинает «краснеть» теперь после одесских событий, ознаменовавших (в связи с событиями на Кавказе, в Польше пт. д.) крупный рост народного восстания против самодержавия за полгода революции.

Три только что состоявшихся либеральных съезда очень поучительны в этом отношении. Всех консервативнее был съезд промышленников и торговцев. Им всего больше доверяет самодержавие. Их не беспокоит полиция. Они критикуют булыгинский проект⁴⁵, осуждают его, требуют конституции, но не поднимают, насколько мы Можем судить по нашим неполным сведениям, даже и вопроса о бойкотировании булыгинских выборов. Самый радикальный — съезд делегатов «Союза союзов»⁴⁶. Он происходит уже тайно и на нерусской территории, хотя под боком у Питера, в Финляндии. Как говорят, члены съезда прячут из предосторожности бумаги, и полицейские обыски на границе не дают никаких данных полиции. Съезд этот большинством голосов (против значительного, кажется, меньшинства) высказывается за полный и решительный бойкот булыгинских выборов, за широкую агитацию в целях осуществления всеобщего избирательного права.

Середину занимает самый «влиятельный», торжественный и шумный съезд земских и городских деятелен. Он почти легален: полиция только для проформы составляет протокол и предъявляет встреченное улыбкой требовании разойтись. Газеты, начавшие печатать сведения о нем, караются приостановкой! («Слово»⁴⁷) или предостережением («Русские Ведомости»). На нем представлено 216 делегатов, по заключительному отчету г. Петра Долгорукова, сообщенному в «Times»⁴⁸. Об нем телеграфируют во все концы мира корреспонденты иностранных газет. По главному политическому вопросу: бойкотировать ли «конституцию» Булыгина, съезд не высказывается никак. По сообщениям английских газет, большинство было за бойкотирование, организационный комитет съезда — против. Сошлись на компромиссе: оставить вопрос открытым до опубликования проекта Булыгина и тогда созвать по телеграфу новый съезд. Разумеется, булыгинский проект решительно осуждается съездом, который принимает «освобожденский» проект конституции (монархия и двухпалатная система), отвергает обращение к царю и постановляет «обратиться к народу».

Текста этого обращения мы еще не имеем. По сообщениям иностранных газет, оно представляет из себя составленный в сдержанных выражениях очерк событии со времени ноябрьского съезда земцев, перечень фактов, свидетельствующих о недобросовестных оттяжках правительства, о нарушенных им обещаниях, о его циничном равнодушии к требованиям общественного мнения. Кроме обращения к народу почти единогласно принята также резолюция о сопротивлении произвольным и несправедливым действиям правительства. Эта резолюция заявляет, что, «ввиду произвольных действий администрации и постоянного нарушения ею прав общества, съезд считает долгом всех защищать естественные права человека мирными средствами, включая сюда и сопротивление действиям властей, нарушающих эти права, хотя бы такие действия основывались на букве закона» (цитируем по «Times»)

Итак, шаг плево нашей либеральной буржуазии несомненен. Идет вперед революция, за ней ковыляет и буржуазная демократия. Истинный характер этой демократии, как буржуазной демократии, представляющей интересы имущих классов, отстаивающей дело свободы непоследовательно и своекорыстно, выступает все яснее, несмотря ни то, что буржуазная демократия «краснеет» и старается говорить иногда «почти-революционным» языком.

В самом деле, что означает отсрочка решения вопроса о бойкоте булыгинской конституции? Желание еще поторговаться с самодержавием. Неуверенность в себе того большинства, которое составилось было в пользу бойкота. Молчаливое признание того, что конституцию господа помещики и купцы запрашивают, а сойдутся они, пожалуй, и на меньшем. Если даже съезд либеральных буржуа не решается сразу порвать с самодержавием и с булыгинской комедией, то чего же можно ждать от того съезда всех и всяческих буржуа, который будет называться булыгинской «Думой» и который будет избран (если он когда-либо будет избран!) при всевозможных приемах, давления со стороны самодержавного правительства?

Самодержавное правительство так и смотрит на этот акт либералов, считая его лишь одним из эпизодов буржуазного торгашества. С одной стороны, самодержавие, видя недовольство либералов, «надбавляет» немного свои посулы: заграничные газеты сообщают, что в булыгинский проект вносится ряд новых «либеральных» изменений. С другой стороны, самодержавно отвечает на недовольство земцев новой угрозой: характерно сообщение корреспондента «Таймса», что Булыгин и Горемыкин предлагают, как ответ на земский «радикализм», натравить крестьян на «бар», пообещав крестьянам прирезку земли от имени царя и устроив «народный» плебисцит (при помощи земских начальников) насчет сословных или бессословных выборов. Разумеется, это сообщение — только слух, пущенный, вероятно, нарочно. Но остается несомненным, что правительство не боится самых диких, грубых и зверских форм демагогии, не боится восстания «одичалых масс» и подонков населения, а либералы боятся народного восстания против насильников, героев грабежа, разбоя и турецкого зверства. Правительство давно уже начало кровопролитие в невиданных размерах и формах. А либералы отвечают, что они хотят избегнуть кровопролития! Разве после такого ответа не вправе любой наемный убийца третировать их, как буржуазных торгашей? Разве не смешна после этого резолюция об обращении к народу с признанием «мирного сопротивления» произволу и насилию? Правительство раздает оружие направо и налево, подкупая кого угодно на избиение и убийство «жидов», «демократов», армян, поляков и т. д. А наши «демократы» считают «революционным» шагом агитацию за «мирное сопротивление»!

В только что полученном нами № 73 «Освобождения» г. Струве негодует против г. Суворина⁴⁹, который поощрительно похлопывает по плечу г. Ивана Петрункевича и предлагает разместить таких либералов по министерствам и департаментам для их успокоения. Г. Струве возмущен, ибо именно г. Петрункевича и его единомышленников в земстве («связавших себя программой» — какой? где? — «перед историей и нацией») он прочит в будущее министерство конституционно-демократической партии. Мы же думаем, что поведение гг. Петрункевичей и на приеме их царем и на земском съезде 6 (19) июля дает полное право даже Сувориным презрительно третировать таких «демократов». Г. Струве пишет: «всякий искренний и рассуждающий либерал в России требует революции». Мы же скажем, что если это «требование революции» в июле 1905 года выражается резолюцией о мирных средствах сопротивления, то Суворины имеют полное право относиться к подобному «требованию» и к таким «революционерам» с презрением и с насмешкой.

Г. Струве возразит, вероятно, что события, двигавшие до сих пор влево наших либералов, подвинут их со временем и еще дальше. Он говорит в том же № 73: «Условия для физического вмешательства армии в политическую борьбу будут действительно даны лишь тогда, когда самодержавная монархия столкнется с организованной в народном представительстве нацией. Тогда армия будет поставлена перед выбором: правительство или нация, и выбор будет нетруден и безошибочен».

Это мирная идиллия очень похожа на откладывание революции до греческих календ⁵⁰. Кто же организует нацию в народное представительство? Самодержавие? Но оно соглашается организовать лишь булыгинскую Думу, против которой вы сами протестуете, не признавая ее народным представительством! Или «нация» сорганизует народное представительство сама? Если так, отчего либералы и слышать не хотят о временном революционном правительстве, которое может опереться лишь на революционную армию? отчего они, выступая на своем съезде от имени народа, не делают, однако, такого шага, который бы свидетельствовал об организации нации в народное представительство? Если вы действительно представители народа, господа, а не представители буржуазии, предающей интересы народа в революции, отчего вы не обращаетесь к армии? не объявляете разрыва с самодержавной монархией? отчего вы закрываете глаза на неизбежность решительной борьбы между армией революционной и армией царской?

Оттого, что вы боитесь революционного народа н, обращаясь к нему с фразами, на деле вы считаетесь и торгуетесь с самодержавием. Лишнее доказательство этого: переговоры председателя организационного комитета земского съезда, г. Головина, с московским генерал-губернатором Козловым. Г. Головин уверил Козлова, что слухи о намерении превратить этот съезд в учредительное собрание вздорны. Что это значит? Это значит, что представитель организованной буржуазной демократии гарантировал представителю самодержавия, что на разрыв с самодержавием она не идет! Ведь только политические младенцы могут не понимать того, что обещание не объявлять съезда учредительным собранием равносильно обещанию не принимать действительно революционных мер, — ибо Козлов боялся, разумеется, не слов: учредительное собрание, а дел, способных обострить конфликт и вызвать решительную борьбу народа и армии с царизмом! Разве это не политическое лицемерие, когда на словах вы называете себя революционерами, говорите об обращении к народу, об оставлении вами всяких надежд на Царя, а на деле успокаиваете слуг царя насчет своих намерений? Ах, эти пышные либеральные слова! Сколько наговорил их на съезде вождь «конституционно-демократической» партии г. Петрункевич! Посмотрим же, какими заявлениями «связывает он себя перед историей и нацией». Цитируем по корреспонденциям в «Таймсе».

Г-н де-Роберти высказывается за обращение с петицией к царю. Против говорят Петрункевич, Новосильцев, Шаховской, Родичев. Голосование дает лишь шесть голосов за петицию. Из речи г. Петрункевича: «Когда мы ехали в Петергоф 6 (19) июня, мы еще надеялись, что царь поймет грозную опасность положения и сделает что-нибудь для ее предотвращения. Теперь всякая надежда на это должна быть оставлена. Остался лишь один выход. До сих пор мы надеялись на реформу сверху, отныне единственная наша надежда — народ. (Громкие аплодисменты.) Мы должны сказать народу правду в простых и ясных словах. Неспособность и бессилие правительства вызвали революцию. Это факт, который надо признать всем. Наш долг — употребить все усилия, чтобы избежать кровопролития. Многие из нас отдали долгие годы ни службу родине. Теперь мы смело должны идти к народу, а не к царю». На другой день г. Петрункевич продолжал: «Мы должны порвать узкие рамки нашей деятельности и пойти к крестьянину. До сих пор мы надеялись на реформы сверху, но, пока мы ждали, время сделало свое дело. Революция, споспешествуемая правительством, перегнала нас. Слово революция так испугало вчера двух наших членов, что они ушли со съезда. Но мы должны мужественно смотреть в лицо правде. Мы не можем ждать со сложенными руками. Нам возражали, что обращение земств и дум к народу будет агитациею, сеющей смуту. Но разве в деревнях царит спокойствие? Нет, смута уже налицо и притом в худшем виде. Мы не можем удержать бурю, но во всяком случае мы должны постараться предотвратить слишком большое потрясение. Мы должны сказать народу, что бесполезно разрушать фабрики и экономии. Мы не должны смотреть на это разрушение, как на простой вандализм. Это — слепой, невежественный крестьянский способ помочь злу, которое они инстинктивно чувствуют, но которое они не в силах понять. Пусть власти отвечают им нагайками. Наш долг все-таки идти к народу. Мы должны были бы сделать это раньше. Земства существовали 40 лет, не приходя в тесное и интимное соприкосновение с крестьянами. Не будем же терять времени, чтобы поправить эту ошибку. Мы должны сказать крестьянину, что мы с ним».

Очень хорошо, г. Петрункевич! Мы с крестьянином, мы с народом, мы признаем революцию за факт, мы оставили всякую надежду на цари... В добрый час, господа! Только... только как же так? Не с царем, а с народом, и поэтому обещать генерал-губернатору Козлову, что съезд не будет действовать, как учредительное собрание, т. е. как настоящее народное, и действительное народное, представительство? Признавать революцию и поэтому отвечать мирными средствами сопротивления на зверства, убийства, разбои правительственных слуг? Идти к крестьянину и с крестьянином, и поэтому отделываться самой неопределенной программой, сулящей только выкуп с согласия помещиков! Идти не с царем, а с народом, и поэтому принимать проект конституции, который обеспечивает, во-первых, монархию, сохранение царской власти над войском и чиновничеством, а, во-вторых, обеспечивает заранее политическое господство помещиков и крупной буржуазии посредством верхней палаты*.

Либеральная буржуазия идет к народу. Это верно. Она вынуждена идти к нему, ибо без него она бессильна бороться с самодержавием. Но она боится революционного народа и идет к нему не как представительница его интересов, не как новый пламенный боевой товарищ, а как торгаш, маклер, бегающий от одной воюющей стороны к другой. Сегодня — она у царя и просит у него, от имени «народа», монархической конституции, трусливо отрекаясь в то же время от народа, от «смуты», от «крамолы», от революции. Завтра — она грозит царю со своего съезда, грозит монархической конституцией и мирным сопротивлением против штыка. И вы удивляетесь еще, господа, что царские слуги разгадали вашу трусливую и двуличную Душонку? Вы боитесь остаться без царя. Царь не боится остаться без вас. Вы боитесь решительной борьбы. Царь не боится ее, а хочет борьбы, сам вызывает и начинает борьбу, он желает помериться силой, прежде чем уступить. Вполне естественно, что царь презирает вас. Вполне естественно, что это презрение выражают вам лакеи царя, господа Суворины, посредством поощри тельного похлопывания по плечу нашего Петрункевича. Вы заслужили его презрение, ибо вы не боретесь вместе с народом, а только крадетесь к власти за спиной революционного народа.

Иностранные корреспонденты и публицисты буржуазии довольно метко схватывают иногда эту сущность дела, хотя и выражают ее очень своеобразно. Г. Гастон Леру в «Matin»⁵¹ берется изложить взгляды земцев. «Беспорядок вверху, беспорядок внизу, мы одни — представители порядка». Взгляд земцев действительно таков. А в переводе на прямой русский язык это значит: наверху и внизу готовы бороться, а мы — честные маклеры, мы крадемся к власти. Мы дожидаемся, не будет ли у нас тоже 18-го марта, не победит ли народ хоть раз в уличном бою правительство, не явится ли для нас возможность, подобно немецкой либеральной буржуазии, взять в руки власть после первой победы народа. А тогда, когда мы станем силой против самодержавия, мы обернемся против революционного народа и заключим сделку с царем против народа. Наш проект конституции — готовая программа такой сделки.

Расчет неглупый. Про революционный народ иногда приходится сказать, как говорили римляне про Аннибала: ты умеешь побеждать, но не умеешь пользоваться победой! Победа восстания не будет еще победой народа, если она не поведет к революционному перевороту, к полному свержению самодержавия, к отстранению непоследовательной и своекорыстной буржуазия, к революционно- демократической диктатуре пролетариата и крестьянства.

Орган французской консервативной буржуазии. «Temps»**, прямо советует земцам покончить скорее конфликт сделкой с царем (передовица от 24 июля н. ст.). Реформы невозможны, говорит он, без соединения моральной и материальной силы. Материальной силой обладает только правительство. Моральной — земцы.

Прекрасная формулировка буржуазных взглядов — и прекрасное подтверждение нашего анализа политики земцев. Буржуа забыл про мелочь, про народ, про десятки миллионов рабочих и крестьян, которые создают своим трудом все богатства буржуазии, которые борются за свободу, необходимую им, как свет и как воздух. Буржуа имел право забыть про них, поскольку они еще не доказали своей «материальной силы» победой над правительством. Иначе как «материальной силой» не решался ни одни крупный вопрос в истории, и царское самодержавие, повторяем, само начинает борьбу, вызывая народ помериться с ним силой.

Буржуазия Франции советует буржуазии российской скорее заключить сделку с царем. Она боится, вчуже боится, решительной борьбы. В случае победы народа неизвестно еще, будут ли народом допущены к власти крадущиеся к ней гг. Петрункевичи! Усчитать заранее, насколько решительна будет победа, и каковы будут результаты ее, невозможно, — этим вполне объясняется робость буржуазии.

Пролетариат готовится к этой решительной борьбе по всей России. Он собирает свои силы, он учится и крепнет от каждой новой схватки, которые до сих пор кончались неудачей, но которые неизменно приводили к новым и более сильным нападениям. Пролетариат идет к победе. Он поднимает за собой крестьянство. Опираясь на крестьянство, он парализует неустойчивость и предательство буржуазии, отстранит ее претендентов и силой раздавит самодержавие, вырвет с корнем из русском жизни псе следы проклятого крепостничества. И тогда мы завоюем народу не монархическую конституцию, обеспечивающую политические привилегии буржуазии. Мы завоюем России республику с полной свободой всем угнетенным народностям, с полной свободой для крестьян и рабочих. Мы воспользуемся тогда всей революционной энергией пролетариата для самой широкой и смелой борьбы за социализм, за полное освобождение всех трудящихся от всякой эксплуатации.

«Пролетарий» № 10, 2 августа. (20 июля) 1905 г.

Печатается по тексту Сочинении В. И. Ленина, 4 изд., том 9, стр. 117 — 155

. * См. листок «Три конституции», изданный нашей газетой (Сочинения, 4 изд., том 11, стр. 521 — 523. Ред.).

** — «Время». Ред.

 

ОТНОШЕНИЕ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ К КРЕСТЬЯНСКОМУ ДВИЖЕНИЮ

Громадное значение крестьянского движения в переживаемой Россией демократической революции много и много раз уже разъяснялось всей социал-демократической печатью. Третий съезд РСДРП⁵² принял, как известно, особую резолюцию по этому вопросу*, чтобы точнее определить и объединить деятельность всей партии сознательного пролетариата по отношению именно к теперешнему движению крестьянства. Несмотря на то, что резолюция эта была подготовлена заранее (первый проект был напечатан в № 11 «Вперед», 10 (23) марта с. г.**), несмотря на то, что она была тщательно обработана съездом партии, старавшимся формулировать установившиеся уже взгляды всей Российской социал-демократии, несмотря на это, резолюция вызвала недоумение среди ряда работающих в России товарищей. Саратовский комитет единогласно признал эту резолюцию неприемлемой (см. № 11) «Пролетария»)⁵³. К сожалению, выраженное нами тогда же пожелание получить разъяснения этого вердикта осталось пока неосуществленным. Мы знаем лишь, что Саратовский комитет признал неприемлемою также и аграрную резолюцию новоискровской конференции, — следовательно, его не удовлетворило то, что обще обеим резолюциям, а не то, чем они отличаются одна от другой.

Новым материалом по этому вопросу является доставленное нам (изданное в виде гектографированного листка), письмо московского товарища. Печатаем это письмо полностью:

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ И ТОВАРИЩАМ, РАБОТАЮЩИМ В ДЕРЕВНЕ

Товарищи! Окружная организация Московского комитета вплотную подошла к работе среди крестьянства. Недостаток опыта в организации такого рода работы, особые условия нашей центральной деревни, а также недостаточная ясность директив революций III съезда по этому вопросу и почти полное отсутствие литературы, как в периодической печати, так и в общей, о работе среди крестьянства заставляют нас обратиться к ЦК с просьбой прислать нам детальные директивы как принципиального, так и практического характера, а вас, товарищей по работе, просим ознакомить нас с теми практическими данными, которые дал вам ваш опыт.

Считаем необходимым поделиться теми недоумениями, которые возникли у нас при чтении резолюции III съезда «об отношении к крестьянскому движению», и тем организационным планом, который мы начинаем уже применять у себя и деревне.

«§ а) Пропагандировать в широких слоях народа, что социал-демократия ставит своей задачей самую энергичную поддержку всех революционных мероприятий крестьянства, способных улучшить его положение, вплоть до конфискации помещичьих, казенных, церковных, монастырских и удельных земель» (из резолюции III съезда РСДРП).

В этом параграфе прежде всего неясно, каким образом партийные организации будут и должны вести пропаганду. Пропаганда требует прежде всего организации, стоящей совсем близко к тем, кого хотят распропагандировать. Будут ли такой организацией комитеты из сельского пролетариата, или возможны и другие организационные пути, как для устной, так и для письменной пропаганды — вопрос открытый.

То же самое можно сказать и про обещание энергичной поддержки. Поддерживать, да еще энергично, возможно тоже только при организации на местах. Вопрос об «энергичной поддержке» нам вообще кажется крайне смутным. Может ли социал-демократия поддерживать экспроприацию тех помещичьих земель, который подвергаются обработке самым интенсивным способом с примененном манит, высших культур и т. д.? Переход таких земель в руки мелкобуржуазных собственников, как ни важно было бы улучшить их положение, является шагом назад в смысле капиталистического Развития данного хозяйства. И мы, оставаясь социал-демократами, должны были бы, по нашему мнению, сделать к этом пункте о «поддержке» оговорку: «если экспроприация этих земель в крестьянскую (мелкобуржуазную) собственность будет высшей формой развития данного хозяйства на данных землях».

Затем дальше:

«§ г) Стремиться к самостоятельной организации сельскою Пролетариата, к слиянию от с городским под знаменем социал-демократической партии и к проведению представителей его в крестьянские комитеты».

Сомнения возникают относительно последней части этого параграфа. Дело в том, что буржуазно-демократические организации вроде «Крестьянского союза» и реакционно-утопические вроде соц.-революционеров организуют под своим флагом как буржуазные элементы крестьянства, так и пролетарские. Вводя своих представителей из организаций сельского пролетариата в такие «крестьянские» комитеты, мы будем противоречить самим себе, нашим взглядам на bloc*** и т. д.

И тут, нам кажется, необходимы поправки и очень солидные поправки.

Вот некоторые общие замечания к резолюциям III съезда. Желательно их разобрать как можно скорее и как можно детальнее.

Что же касается плана «деревенской» организации в нашей Окружной организации, то нам приходится работать в таких условиях, о которых резолюции III съезда совсем умалчивают. Прежде всего необходимо отметить, что район нашей деятельности — Московская губерния и соприкасающиеся с ней уезды соседних губерний — по преимуществу занят в индустриальной промышленности с сравнительно слабо развитыми кустарными промыслами и с очень незначительной частью населения, занимающегося исключительно сельским хозяйством. Огромные мануфактуры с 10-ю — 15-ю тысячами рабочих перемежаются с маленькими фабриками в 500 — 1000 человек, раскиданными по захолустным селам и деревням. Казалось бы, что при таких условиях, социал-демократии найдет для себя здесь очень подходящую почву, но дело показало, что такие предпосылки с птичьего полета не выдерживают критики. Наш «пролетариат» в огромном большинстве еще до сих нор, несмотря на то, что некоторые фабрики существуют по 40 — 50 лет, не разделался с землей. «Деревня» так крепко присосалась к нему, что все те психологические и иные предпосылки, которые создаются в процессе коллективного труда у «чистого» пролетариата, у нашего пролетариата не развиваются. Земледельческое хозяйство наших «пролетариев» представляет из себя какие-то ублюдочные формы. Ткач на фабрике нанимает батрака для обработки своего клочка. На этом же клочке работают его жена (если она не на фабрике), дети, старики, инвалиды, и сам он будет работать на нем, когда состарится, получит увечье или будет изгнан за буйное или неблагонадежное поведение. Таких «пролетариев» трудно назвать пролетариями. По своему экономическому положению это — пауперы. По своей идеологии — мелкие буржуа. Они невежественны и консервативны. Из них вербуются «черносотенные» элементы. Но и у них за последнее время самосознание начинает пробуждаться. Мы через зацепки из «чистого» пролетариата будим эту темную массу от векового сна, и не безуспешно. Зацепки растут, местами крепнут, пауперы подчиняются нашему влиянию, воспринимают нашу идеологию как на фабрике, так и в деревне. И мы думаем, что насаждение организаций в среде не «чисто» пролетарской не будет не ортодоксально. У нас другой среды нет, и если мы будем настаивать на ортодоксальности, организовывать только сельский «пролетариат», то нам придется распустить нашу и соседние с нами организации. Мы знаем, что нам будет трудно бороться против жажды экспроприации заброшенных помещиком пахотных и иных угодий или тех земель, на которых отцы в клобуках и рясах не сумели поставить хозяйства, как следует. Мы знаем, что буржуазная демократия, начиная «демократически-монархической» фракцией (такая существует в Рузском уезде) и кончая «крестьянским» союзом, будут бороться с нами за влияние на «пауперов», но мы вооружим последних против первых. Мы используем все социал-демократические силы в округе, как интеллигентские, так и пролетарско-рабочие, чтобы поставить и закрепить наши социал-демократические комитеты из «пауперов». И мы сделаем это по такому плану. В каждом уездном городе или большом промышленном центре мы поставим уездные комитеты групп Окружной организации. Уездный комитет организует, кроме фабрик и заводов в его районе, «крестьянские» комитеты. Такие комитеты не должны быть многочисленны из конспиративных соображений, и состав их определяется наиболее революционно настроенными и способными крестьянами-пауперами. Там, где имеются и фабрики и крестьяне, — необходимо сорганизовать их в один комитет подгруппы.

Прежде всего такой комитет должен ясно и отчетливо разбираться в окружающих условиях: А) Земельные отношения: 1) крестьянские наделы, аренда, форма владения (общинная, подворная и т. д.). 2) Окружающие земли: а) кому принадлежат; б) сколько земли; в) какие отношения крестьян к этим землям; г) на каких условиях пользование этими землями: 1) отработки, 2) чрезмерна» арендная плата за «отрезки» и т. д.; д) задолженность кулакам, помещикам и др. Б) Подати, налоги, высота земельного обложении крестьянских и помещичьих земель. В) Отхожие и кустарные промыслы, паспорта, нет ли зимнего найма и пр. Г) Местные фабрики и заводы: условия труда на них: 1) заработная плата, 2) рабочий день, 3) отношение администрации, А) жилищные условия и т. д. Л) Администрация: земские начальники, старшина, писарь, волостные судьи, стражники, нон. Е) Земство: гласные от крестьян, земские служащие: учитель, врач, библиотеки, школы, чайные. Ж) Волостные сходы: их состав и ведение дел. 3) Организации: «Крестьянский союз», социалисты-революционеры, социал-демократы.

Ознакомившись с этими данными, крестьянский социал-демократический комитет обязан проводить на сходах те постановления, которые будут вытекать из того или иного ненормального положения дела. Наряду с этим такой комитет ведет также усиленную пропаганду и агитацию идеи социал-демократии в массе, устраивает кружки, летучки, массовки, распространяет прокламация и литературу, собирает деньга в партийную кассу и поддерживает сношения через уездную группу с Окружной организацией.

Если нам удастся поставить целый ряд таких комитетов, то Успех социал-демократии будет обеспечен.

Окружной организатор.

Само собою разумеется, что мы не возьмем на себя задачи выработать детальные практические директивы, о которых говорит товарищ: это дело работников на местах и практически руководящего русского центра. Мы намерены воспользоваться содержательным письмом московского товарища дли разъяснения резолюции III съезда и насущных задач партии вообще. Из письма видно, что недоразумения, вызванные резолюцией III съезда, лишь отчасти порождены теоретическими сомнениями. Другой источник их — новый, не возникавший раньше вопрос о соотношении «революционных крестьянских комитетов» и «социал-демократических комитетов», работающих в крестьянстве. Самая уже постановка этого последнего вопроса свидетельствует о значительном шаге вперед социал-демократической работы среди крестьянства. На очередь дня выдвигаются уже вопросы сравнительно детальные, порожденные практическими потребностями «деревенской» агитации, которая стала упрочиваться и отливаться в крепкие, постоянные формы. И автор письма забывает неоднократно, что, упрекая резолюцию съезда в неясности, он, в сущности, ищет ответа на такой вопрос, которого съезд партии не ставил и не мог ставить.

Так, например, не совсем правильно мнение автора, что и пропаганда наших идей и поддержка крестьянского движения возможны «только» при организации на местах. Разумеется, такие организации желательны и, при росте работы, необходимы, но указанная работа возможна и необходима даже там, где таких организаций нет. Во всей своей деятельности даже среди одного городского пролетариата мы должны не упускать из виду крестьянского вопроса и распространять заявление, сделанное всей партией сознательного пролетариата, в лице III съезда: мы поддерживаем крестьянское восстание. Крестьяне должны знать это — через литературу, через рабочих, через особые организации и т. д. Крестьяне должны знать, что с.-д. пролетариат не остановится в этой поддержке ни перед какой конфискацией земли (т. е. экспроприацией без вознаграждения собственников).

Автор письма поднимает здесь один теоретический вопрос: не следует ли ограничить особой оговоркой экспроприацию крупных имений в «крестьянскую мелкобуржуазную собственность». Но, предлагая эту оговорку, автор произвольно сузил смысл резолюции III съезда. В резолюции ни слова не говорится о том, чтобы партия с.-д. обязывалась поддержать переход конфискованных земель именно в руки мелкобуржуазных собственников. Резолюция говорит: мы поддерживаем «вплоть до конфискации», т. е. вплоть до отнятия без вознаграждения, но вопрос о том, кому отдать отнятое, совсем не решается резолюцией. Оставление этого вопроса открытым не случайно: из статей газеты «Вперед» (№№ 11, 12, 15)**** видно, что решать этот вопрос наперед признавалось неразумным. Там указывалось, напр., что при демократической республике социал-демократия не может зарекаться и связывать себе рук по отношению к национализации земли.

В самом деле, в отличие от мелкобуржуазных социалистов-революционеров, для нас центр тяжести теперь — революционно-демократическая сторона крестьянских восстаний и особая организация сельского пролетариата в классовую партию. Не в прожектах «черного передела» или национализации суть вопроса теперь, а в сознании крестьянством и осуществлении им революционной ломки старого порядка. Поэтому социалисты-революционеры напирают на «социализацию» и т. п., а мы на революционные крестьянские комитеты: без них, говорим мы, все преобразования ничто. С ними и опираясь на них возможна победа крестьянского восстания.

Крестьянскому восстанию мы должны всячески помогать вплоть до конфискации земель, — но вовсе не вплоть до всяких мелкобуржуазных прожектов. Мы поддерживаем крестьянское движение, нескольку оно является революционно-демократическим. Мы готовимся (сейчас же, немедленно готовимся) к борьбе с ним, поскольку оно выступит, как реакционное, противопролетарское. Вся суть марксизма в этой двоякой задаче, которую упрощать или сплющивать в единую и простую задачу могут только непонимающие марксизма люди.

Возьмем конкретный пример. Допустим, что крестьянское восстание победило. Революционные крестьянские комитеты и временное революционное правительство (опирающееся, отчасти, именно на эти комитеты) может произвести любую конфискацию крупной собственности. Мы стоим за конфискацию, мы уже заявили это. Но кому посоветуем мы отдать конфискованные земли? Тут мы не связали себе рук и никогда не свяжем заявлениями вроде тех, которые неосторожно предлагает автор письма. Автор забыл, что в той же резолюции III съезда говорится об «очищении революционно-демократического содержания крестьянского движения от всяких реакционных примесей», это раз, а второе: о необходимости «во всех случаях и при всех обстоятельствах самостоятельной организации сельского пролетариата». Вот наши директивы. Реакционные примеси в крестьянском движении всегда будут, и мы заранее объявляем войну им. Классовый антагонизм между сельским пролетариатом и крестьянской буржуазией неизбежен, и мы заранее вскрываем его, разъясняем его, готовимся к борьбе на почве его. Одним из поводов такой борьбы очень может явиться вопрос о том: кому и как отдать конфискованные земли? И мы не затушевываем этого вопроса, не обещаем уравнительного раздела, «социализации» и т. п., а говорим: там мы еще поборемся, опять поборемся, на новом поприще поборемся и с иными союзниками: там мы будем безусловно с сельским пролетариатом, со всем рабочим классом против крестьянской буржуазии. Практически, это может означать и переход земли к классу мелких хозяев-крестьян, там, где преобладает кабальная, крепостническая крупная собственность, где нет еще материальных условий крупного социалистического производства, и национализацию, при условии полной победы демократической революции, и передачу крупных капиталистических имений ассоциациям, рабочих, ибо от революции демократической мы сейчас же начнем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути. Если мы не обещаем сейчас же и немедленно всяких «социализаций», то именно потому, что мы знаем действительные условия этой задачи и не затушевываем, а разоблачаем зреющую новую классовую борьбу в недрах крестьянства. Мы сначала поддерживаем до конца, всеми мерами, до конфискации, — крестьянина вообще против помещика, а потом (и даже не потом, а в то же самое время) мы поддерживаем пролетариат против крестьянина вообще. Усчитать сейчас комбинацию сил внутри крестьянства «на другой день» после революции (демократической) — пустая утопия. Не впадая в авантюризм, не изменяя своей научной совести, не гоняясь за дешевенькой популярностью, мы можем сказать и говорим лишь одно: мы всеми силами поможем всему крестьянству сделать революцию демократическую, чтобы тем легче было нам, партии пролетариата, перейти как можно скорее к новой и высшей задаче — революции социалистической. Мы не обещаем никакой гармонии, никакой уравнительности, никакой «социализации» из победы теперешнего крестьянского восстания, — напротив, мы «обещаем» новую борьбу, новое неравенство, новую революцию, к которой мы и стремимся. Наше учение менее «сладко», чем россказни социалистов-революционеров, но кто хочет, чтобы его поили одним только сладеньким, тот пусть и идет к социалистам-революционерам; мы скажем таким людям: скатертью дорога.

Эта марксистская точка зрения решает, на наш взгляд, и вопрос о комитетах. Социал-демократических крестьянских комитетов, по нашему мнению, быть не должно: если социал-демократический, значит не только крестьянский; если крестьянский, значит не чисто пролетарский, не социал-демократический. Смешивать два эти ремесла есть тьма охотников, мы не из их числа. Везде, где можно, мы будем стремиться организовать свои комитеты, комитеты социал-демократической рабочей партии. Туда войдут и крестьяне, и пауперы, и интеллигенты, и проститутки (нас недавно спрашивал один рабочий в письме, почему не агитировать среди проституток), и солдаты, и учителя, и рабочие, — одним словом, все социал-демократы и никто, кроме социал-демократов. Эти комитеты будут вести социал-демократическую работу всю, во всей ее широте, стремясь, однако, сорганизовать специально и особо сельский пролетариат, ибо социал-демократия есть классовая партия пролетариата, Находить «неортодоксальным» делом организацию пролетариата, по вполне очистившегося от разных пережитков старины, величайшее заблуждение, и мы хотели бы думать, что относящиеся сюда места письма основаны на простом недоразумении. Городской и промышленный пролетариат неизбежно будет основным ядром нашей социал-демократической рабочей партии, но привлекать к ней, просвещать, организовать мы должны всех трудящихся я эксплуатируемых, как говорит и наша программа, всех без исключения: и кустарей, и пауперов, и нищих, и прислугу, и босяков, и проституток, — разумеется, при том необходимом и обязательном условии, чтобы они примыкали к социал-демократии, а не социал-демократия к ним, чтобы они переходили на точку зрения пролетариата, а не пролетариат на их точку зрении.

При чем же тогда революционные крестьянские комитеты? — спросит читатель. Значит, не надо их? Нет, надо. Наш идеал: повсюду в деревнях чисто социал-демократические комитеты, а затем соглашение их со всеми революционно-демократическими элементами, группам и, кружками крестьянства для образования революционных комитетов. Тут полная аналогия с самостоятельностью социал-демократической рабочей партии в городе и союзом ее со всеми революционными демократами в целях восстания. Мы — за восстание крестьянства. Мы — безусловно против смешения и слияния разнородных классовых элементов и разнородных партий. Мы за то, чтобы в целях восстания социал-демократии подталкивала всю революционную демократию, помогала всей ей организоваться, шла рядом с ней, но не сливаясь с ней, на баррикады в городах, — против помещиков и полиции в деревнях.

Да здравствует городское и деревенское восстание против самодержавия! Да здравствует революционная социал-демократия, как передовой отряд всей революционной демократии в настоящей революции!

«Пролетарий» № 10, 11 (1) сентября 1905 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том. 9, стр. 207 — 215

* См. «КПСС в революциях и решениях съездов, конференции и пленумов ЦК», 7 изд., 1931, ч. I, стр. 80. Ред.

** См. Сочинения, 4 изд., том 8, стр. 208-200. Ред.).

*** — блок. Peд.

**** См. Сочинения, 4 изд., том 5, стр. 204 — 209, 218 — 223 и 286 — 300. Ред.

 

ЛИБЕРАЛЬНЫЕ СОЮЗЫ И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ⁵⁴

Какое значение «профессиональные» союзы интеллигенции имеют дли пролетариата и не следует ли нам, социал-демократам, поступать в них в целях борьбы против затемнения классового сознания рабочих?

«Профессиональные» союзы интеллигенции и «Союз союзов» суть политические организации. Фактически его либеральные союзы. В общем и целом, это — союзы, составляющие ядро так называемой конституционно-демократической, т. е. буржуазно-либеральной, партии. На нас ложится теперь серьезнейшая обязанность — всеми силами содействовать партийному воспитанию пролетариата, сплочению передового отряда его в настоящую политическую партию, безусловно независимую от всех других партий, безусловно самостоятельную партию. Мы обязаны поэтому крайне осторожно относиться ко всем шагам, способным внести путаницу в ясные и определенные партийные отношения. Вся либеральная буржуазия из кожи лезет теперь, чтобы помешать образованию вполне самостоятельной классовой партии пролетариата, чтобы «объединить» и «слить» все «освободительное» движение в один поток демократизма ради прикрытия буржуазного характера этого демократизма.

При таких условиях вступать в либеральные союзы означало бы со стороны членов социал-демократической партии крупную ошибку, приводило бы их в крайне фальшивое положение членов двух различных и враждебных партии. Двум богам нельзя служить. В двух партиях нельзя быть членом. При отсутствии политической свободы, в потомках самодержавного строя, смешать партии очень легко, и интересы буржуазии требуют такого смешении. Интересы пролетариата требуют точного и ясного разделения партий. А гарантий того, чтобы группы социал-демократии, входи в «профессиональные» союзы интеллигентов, сохранили полную свою самостоятельность, были членами только РСДРП и никакой иной партии, давали отчет в каждом своем шаге своей партийной организации, — таких гарантий, реальных, а не словесных только, не может быть дано в настоящее время. Девяносто девять шансов из ста за то, что таким членам не удастся сохранить самостоятельности и придется пускаться на «хитрости», бесполезные с точки зрения их результатов, вредные с точки зрения развращения еще молодого партийного самосознания рабочих.

«Пролетарий» № 18, 26 (18) сентября 1905 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 9, стр. 255 — 256

 

МЕЛКОБУРЖУАЗНЫЙ И ПРОЛЕТАРСКИЙ СОЦИАЛИЗМ⁵⁵

В Европе среди различных учений социализма полное господство приобрел в настоящее время марксизм, а борьба за осуществление социалистического строя ведется почти всецело как борьба рабочего класса, руководимого социал-демократическими партиями. Но это полное господство пролетарского социализма, основывающегося на учении марксизма, упрочилось не сразу, а лишь после долгой борьбы со всякими отсталыми учениями, с мелкобуржуазным социализмом, с анархизмом и т. п. Каких-нибудь тридцать лет тому назад марксизм не был еще господствующим даже в Германии, где преобладали, собственно говоря, переходные, смешанные, эклектические воззрения между мелкобуржуазным и пролетарским социализмом. А в романских странах, во Франции, Испании, Бельгии, самыми распространенными учениями среди передовых рабочих были прудонизм, бланкизм, анархизм, явно выражавшие точку зрения мелкого буржуа, а не пролетария.

Какая же причина вызвала эту быструю и полную победу марксизма именно за последние десятилетия? Все развитие современных обществ как в экономическом, так и в политическом отношениях, весь опыт революционного движения и борьбы угнетенных классов подтверждали все более и более правильность марксистских взглядов. Упадок мелкой буржуазии неминуемо влек за собой рано или поздно отмирание всяческих мелкобуржуазных предрассудков, а рост капитализма и обострение борьбы классов внутри капиталистического общества служили лучшей агитацией за идеи пролетарского социализма.

Отсталость России естественно объясняет большую прочность в нашей стране различных отсталых учении социализма. Вен история русской революционной мысли за последнюю четверть века есть история борьбы марксизма с мелкобуржуазным народническим социализмом. И если быстрый рост и поразительные успехи русского рабочего движения доставили уже марксизму победу и в России, то, с другой стороны, развитие несомненно революционного крестьянского движения — особенно после знаменитых восстаний крестьян в Малороссии в 1902 году — вызвало некоторое оживление старчески дряхлого народничества. Старинное народничество, подновленное модным европейским оппортунизмом (ревизионизм, бернштейнианство, критика Маркса), составляет весь оригинальный идейный багаж так называемых социалистов- революционеров. Поэтому крестьянский вопрос занимает центральное место в спорах марксистов как с народниками в чистом виде, так и с социалистами-революционерами.

Народничество было до известной степени цельным и последовательным учением. Отрицалось господство капитализма в России; отрицалась роль фабрично-заводских рабочих, как передовых борцов всего пролетариата; отрицалось значение политической революции и буржуазной политической свободы: проповедовался сразу социалистический переворот, исходящий из крестьянской общины с ее мелким сельским хозяйством. От этого цельного учения остались теперь только клочья, но, чтобы сознательно разобраться в современных спорах, чтобы не давать этим спорам опускаться до перебранки, необходимо всегда иметь в виду общие и коренные народнические основы заблуждений наших социалистов-революционеров.

Человек будущего в России — мужик, думали народники, и этот взгляд вытекал неизбежно из веры в социалистичность общины, из неверия в судьбы капитализма. Человек будущего в России — рабочий, думали марксисты, и развитие русского капитализма, как в земледелии, так и в промышленности, все более и более подтверждает их взгляды. Рабочее движение в России заставило теперь само признать себя, относительно же крестьянского движения вся пропасть между народничеством и марксизмом сказывается поныне в различном понимании этого движения. Для народника крестьянское движение именно и опровергает марксизм; оно как раз есть движение в пользу непосредственного социалистического переворота; оно как раз не признает никакой буржуазной политической свободы; оно исходит как раз не из крупного, а из мелкого хозяйства. Для народника, одним словом, крестьянское движение и есть настоящее, истинно-социалистическое и непосредственно-социалистическое движение. Народническая вера в крестьянскую общину и народнический анархизм вполне объясняют неизбежность таких выводов.

Для марксиста крестьянское движение есть именно не социалистическое, а демократическое движение. Оно является и в России, как бывало и в других странах, необходимым спутником демократической революции, буржуазной по ее общественно-экономическому содержанию. Оно нисколько не направляется против основ буржуазного порядка, против товарного хозяйства, против капитала. Оно направляется, напротив того, против старых, крепостнических, докапиталистических отношений в деревне и против помещичьего землевладения, как главной опоры всех пережитков крепостничества. Полная победа данного крестьянского движении не устранит поэтому капитализма, а, напротив, создаст более широкую почву для его развития, ускорит и обострит чисто-капиталистическое развитие. Полная победа крестьянского восстания может лишь создать оплот демократической буржуазной республики, в которой впервые со всей чистотой и развернется борьба пролетариата против буржуазии.

Итак, вот два противоположных взгляда, которые надо ясно понять всякому, желающему разобраться в принципиальной пропасти между социалистами-революционерами и социал-демократами. По одному взгляду, крестьянское движение есть социалистическое, по другому — демократически-буржуазное движение. Отсюда можно видеть, какое невежество обнаруживают наши социалисты-революционеры, когда они повторяют в сотый раз (сравни, напр. № 75 «Революционной России»), будто ортодоксальные марксисты когда-нибудь «игнорировали» (знать не хотели) крестьянский вопрос. Против такого круглого невежества можно бороться только одним способом: повторением азбуки, изложением старых последовательно-народнических взглядов, указанием в сотый и в тысячный раз на то, что действительное различие состоит не в желании или нежелании считаться с крестьянским вопросом, не в признании или игнорировании его, а в различной оценке современного крестьянского движения и современного крестьянского вопроса в России. Тот, кто говорит об «игнорировании» марксистами крестьянского вопроса в России, есть, во-первых, круглый невежда, ибо все главные произведения русских марксистов, начиная с Плехановских «Наших разногласий» (вышедших свыше двадцати лет тому назад), главным образом и посвящены были разъяснению ошибочности народнических взглядов на русский крестьянский вопрос. Во-вторых, тот, кто толкует об «игнорировании» марксистами крестьянского вопроса, доказывает этим свое стремление увильнуть от полной оценки действительного принципиального разногласия: есть ли современное крестьянское движение демократически-буржуазное или нет? направлено ли оно, по его объективному значению, против остатков крепостничества или нет?

Социалисты-революционеры никогда не давали и никогда не могут дать ясного и точного ответа на этот вопрос, ибо они безнадежно путаются между старым народническим и современным марксистским воззрением на крестьянский вопрос в России. Марксисты именно потому и называют социалистов-революционеров стоящими на точке зрения мелкой буржуазии (идеологами мелкой буржуазии), что они не могут отделаться от мелкобуржуазных иллюзий, фантазии народничества в оценке крестьянского движения.

Вот почему нам опять приходится повторять: буки-аз, ба. К чему стремится современное крестьянское движение в России? К земле и воле. — Какое значение будет иметь полная победа итого движения? Добившись воли, оно устранит господство помещиков и чиновников в управлении государством. Добившись земли, оно передаст помещичьи земли крестьянам. - Устранит ли самая полная воля и самая полная экспроприация помещиков (отнятие земли у помещиков) товарное хозяйство? Нет, не устранит. — Устранит ли самая полная воля и самая полная экспроприация помещиков одиночное хозяйничанье крестьянских дворов на общинной земле или на «социализированной» земле? Нет, не устранит, — Устранит ли самая полная воля и самая полная экспроприации помещиков глубокую пропасть между богатым, многолошадным, многокоровным крестьянином и батраком, поденщиком, т. е. между крестьянской буржуазией и сельским пролетариатом? Нет, не устранит. Напротив, чем полнее будет разгром и уничтожение высшего, сословия (помещичьего), тем глубже будет классовая рознь между буржуазией и пролетариатом. — Какое значение будет иметь полная победа крестьянского восстании по ее объективному значению? Эта победа уничтожит до конца все остатки крепостничества, но вовсе не уничтожит буржуазного хозяйничанья, не уничтожит капитализма, не уничтожит деления общества на классы, на богатых и бедных, на буржуазию и пролетариат. Почему современное крестьянское движение является демократически-буржуазным движением? Потому, что оно, уничтожая власть чиновников и помещиков, создает демократический строй общества, не изменяя буржуазной основы этого демократического общества, не уничтожая господства капитала. — Как должен относиться сознательный рабочий, социалист, к современному крестьянскому движению? Он должен поддерживать это движение, помогать крестьянам самым энергичным образом, до конца помогать им сбросить целиком и власть чиновников и власть помещиков. Но в то же время он должен разъяснять крестьянам, что недостаточно еще сбросить власть чиновников и помещиков. Сбрасывая эту власть, надо в то же время готовиться к уничтожению власти капитала, власти буржуазии, а для этою чадо немедленно проповедовать полностью социалистическое, т. е. марксистское, учение и объединять, сплачивать, организовывать сельских пролетариев для борьбы с крестьянской буржуазией и со всею российскою буржуазией. — Может ли сознательный рабочий забыть о демократической борьбе ради социалистической или о социалистической ради демократической? Нет, сознательный рабочий называет себя социал-демократом именно потому, что он понял отношение той и другой борьбы. Он знает, что нет другою пути к социализму, кроме как через демократизм, через политическую свободу. Он стремится поэтому к полному и последовательному осуществлению демократизма ради достижения конечной цели, социализма. — Почему не одинаковы условия борьбы демократической и борьбы социалистической? Потому, что у рабочих непременно будут разные союзники в той и в другой борьбе. Борьбу демократическую рабочие ведут вместе с частью буржуазии, особенно мелкой. Борьбу социалистическую рабочие ведут против всей буржуазии. Борьбу с чиновником и помещиком можно и должно вести вместе со всеми крестьянами, даже зажиточными и средними. А борьбу с буржуазией, а значит и с зажиточными крестьянами, можно вести надежным образом только вместе с сельским пролетариатом.

Если мы припомним все эти азбучные истины марксизма, от разбора которых предпочитают всегда уклоняться социалисты-революционеры, то нам легко уже будет оценить следующие «новейшие» возражения их против марксизма.

«Зачем — восклицает «Революционная Россия» (№ 75) — понадобилось поддерживать сначала крестьянина вообще против помещика, а потом (т. е. в то же время) поддерживать пролетариат против крестьянина вообще, вместо того, чтобы сразу поддерживать пролетариат против помещика, и при чем гут марксизм, — один аллах ведает».

Это точка зрения самого первобытного, детски-наивного анархизма. Об уничтожении «сразу» всей и всякой эксплуатации давно уже, много веков, даже много тысячелетий мечтает человечество. Но эти мечтания оставались мечтаниями до тех пор, пока миллионы эксплуатируемых не стали объединяться во всем мире для выдержанной, стойкой, всесторонней борьбы за изменение капиталистического общества в направлении собственного развития этого общества. Социалистические мечтания превратились в социалистическую борьбу миллионов людей только тогда, когда научный социализм Маркса связал преобразовательные стремления с борьбой определенного класса. Вне классовой борьбы социализм есть пустая фраза или наивное мечтание. А у нас в России перед глазами две различных борьбы двух различных социальных сил. Пролетариат борется против буржуазии везде, где есть капиталистические отношения производства (а они имеются далее — к сведению наших социалистов-революционеров — внутри крестьянской общины, т. е. на самой что ни есть «социализированной», с их точки зрения, земле). Крестьянство, как слой мелких землевладельцев. мелких буржуа, борется против всех остатков крепостничества, против чиновников и помещиков. Не видеть этих двух различных, разнородных социальных войн могут только люди, совсем незнакомые с политической экономией и с историей революций во всем мире. Закрывать глаза на разнородность этих войн посредством словечка «сразу» значит прятать голову под крыло и отказываться от всякого анализа действительности.

Потеряв цельность взглядов старого народничества. Социалисты-революционеры позабыли даже многое из учения самих народников. «Помогай крестьянству экспроприировать помещиков, — пишет там же «Революционная Россия» — г. Ленин бессознательно содействует водворению мелкобуржуазного хозяйства на развалинах более или менее развитых уже форм капиталистического земледельческого хозяйства. Это ли не шаг назад с точки зрения ортодоксального марксизма.»

Стыдитесь, господа! Ведь вы забыли своего г. В. В.! Справьтесь с его «Судьбами капитализма», с «Очерками» г-на Николая —она⁵⁶ и другими источниками вашей мудрости. Вы припомните тогда, что помещичье хозяйство в России соединяет в себе капиталистические и крепостнические черты. Вы узнаете тогда, что существует отработочная система хозяйства, этот прямой пережиток барщины. Если вы вдобавок заглянете в такую ортодоксально-марксистскую книгу, как третий том «Капитала» Маркса, то вы узнаете оттуда, что иначе как при посредстве мелкобуржуазного крестьянского хозяйства нигде не шло, да и не могло идти развитие барщинного хозяйства и превращение его в капиталистическое. Чтобы разнести марксизм, вы поступаете слишком уже простым, слишком давно разоблаченным способом: вы приписываете марксизму карикатурно-упрощенный взгляд на прямую смену крупного барщинного хозяйства крупным капиталистическим! Вы рассуждаете: помещичьи урожаи выше крестьянских, значит экспроприация помещиков есть шаг назад. Это рассуждение достойно гимназиста четвертого класса. Подумайте-ка, господа, не было ли «шагом назад» отделение малоурожайной крестьянской земли от высокоурожайной помещичьей при падении крепостного права?

Современное помещичье хозяйство в России соединяет в себе капиталистические и крепостнические черты. Теперешняя борьба крестьян с помещиками есть, по ее объективному значению, борьба с остатками крепостничества. Но пытаться пересчитать все отдельные случаи и взвесить каждый отдельный случай, определить с точностью аптекарских весов, где именно кончается крепостничество и начинается чистый капитализм — значит приписывать марксистам свой собственный педантизм. Мы не можем вычислить, какую долю в цене покупаемых у мелкого лавочника припасов составляет трудовая стоимость и какую долю мошенничество и т. д. Значит ли ото, господа, что теорию трудовой стоимости надо выбросить?

Современное помещичье хозяйство соединяет в себе капиталистические и крепостнические черты. Отсюда только педанты могут делать вывод, что наша обязанность взвесить, сосчитать и переписать каждую черточку в каждом отдельном случае по тому или иному ее социальному характеру. Отсюда только утописты могут делать вывод, что нам «незачем» различать две разнородные социальные войны. Отсюда следует на самом деле тот и только тот вывод, что мы должны и в своей программе и в своей тактике соединять чисто-пролетарскую борьбу против капитализма с общедемократическом (и общекрестьянской) борьбой против крепостничества.

Чем сильнее развиты капиталистические черты и современном помещичьем полукрепостном хозяйстве, тем настоятельнее необходимость теперь же организовать самостоятельно сельский пролетариат, ибо тем скорее выступит на сцену при всякой конфискации чисто-капиталистический или чисто-пролетарский антагонизм. Чем сильнее капиталистические черты в помещичьем хозяйстве, тем быстрее толкнет демократическая конфискация к настоящей борьбе за социализм, — и значит, тем опаснее фальшивая идеализация демократического переворота, производимая при помощи словечка «социализация». Вот какой вывод вытекает из смешения капитализма с крепостничеством в помещичьем хозяйстве.

Итак, соединять чисто-пролетарскую борьбу с общекрестьянской, но не смешивать их. Поддерживать общедемократическую к общекрестьянскую борьбу, отнюдь не сливаясь с этой неклассовой борьбой, отнюдь не идеализируя ее посредством фальшивых словечек вроде социализации, отнюдь не забывая ни на минуту об организации и городского и сельского пролетариата в совершенно самостоятельную классовую партию социал-демократии. Поддерживая до конца самый решительный демократизм, эта партия не даст отвлечь себя от революционного пути реакционными мечтаниями и опытами создания «уравнительности» при товарном хозяйстве. Борьба крестьян с помещиками теперь революционна, конфискация помещичьих земель в данный момент экономической и политической эволюции во всех отношениях революционна, и мы эту революционно-демократическую меру поддерживаем. Но называть эту меру «социализацией)», обманывать себя и народ насчет возможности «уравнительного» землепользования при товарном хозяйстве, это уже есть реакционная мелкобуржуазная утопия, которую мы предоставляем социалистам-реакционерам.

«Пролетарий» № 24, 7 ноября (25 октября) 1905 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина. 4 изд., том 9, стр. 407 — 415

 

 

ПРОЛЕТАРИАТ И КРЕСТЬЯНСТВО⁵⁷

Съезд Крестьянского союза⁵⁸ в Москве, происходящий в настоящее время, снова выдвигает на очередь дня насущный вопрос об отношении социал-демократии к крестьянскому движению. Для русских марксистов вопрос этот всегда был насущным при определении их программы и тактики. Еще в первом проекте программы  русских социал-демократов, напечатанном в 1884 году за границей группой «Освобождение труда», было уделено серьезнейшее внимание крестьянскому вопросу.

С тех пор нельзя назвать ни одного крупного произведения марксистов, посвященного общим вопросам, ни одного социал-демократического органа печати, который бы не повторял, не развивал, не применял к отдельным случаям марксистских взглядов и лозунгов.

Теперь вопрос о крестьянском движении стал насущным не в теоретическом только, а в самом непосредственном практическом значении. Теперь надо превратить наши общие лозунги в прямые призывы, обращенные от революционного пролетариата к революционному крестьянству. Теперь наступил момент, когда крестьянство выступает сознательным творцом нового уклада русской жизни. И от роста сознательности крестьянства зависит в громадной степени ход и исход великой русской революции.

Чего хочет крестьянство от революции? Что может дать революция крестьянству? — вот два вопроса, разрешить которые обязан всякий политический деятель я в особенности всякий сознательный рабочий, являющийся  политическим деятелем в лучшем, не опошленном буржуазным политиканством, смысле этого слова.

Крестьянство хочет земли и воли. Об этом не может быть двух мнений. Все сознательные рабочие поддерживают всеми силами революционное крестьянство. Все сознательные рабочие хотят того и добиваются того, чтобы крестьянство получило всю землю и всю волю. Всю землю — это значит не удовлетворяться никакими частичными уступками и подачками, это значит рассчитывать не на соглашение крестьян с помещиками, а на уничтожение помещичьей поземельной собственности. И партия сознательного пролетариата, социал-демократии, самым решительным образом высказалась в этом смысле: на своем III съезде, состоявшемся в мае настоящего года, РСДРП приняла резолюцию, в которой говорится прямо о поддержке крестьянских революционных требований вплоть до конфискации всех частновладельческих земель. Эта резолюция ясно показывает, что партия сознательных рабочих поддерживает крестьянское требование всей земли. И в этом отношении с резолюцией III съезда РСДРП совершенно совпадает по содержанию резолюция, принятая на конференции другой половины нашей партии.

«Всю волю» — это значит выборность чиновников и должностных лиц, которые управляют общественными и государственными делами. «Всю волю» — это значит полное уничтожение такой государственной власти, которая бы не зависела целиком и исключительно от народа, которая не была бы выбрана народом, не была бы подотчетна народу, не была бы сменяема народом. «Всю волю» — это значит, что не народ должен подчиняться чиновникам, а чиновники должны подчиняться народу.

Конечно, не все крестьяне, борющиеся за землю и волю, вполне сознательно относятся к этой борьбе и доходят до требования республики. Но демократическое направление крестьянских требований стоит вне сомнения. Поэтому поддержка этих требований обеспечена крестьянству со стороны пролетариата. Крестьяне должны знать, что красное знамя, которое поднято в городах, есть знамя борьбы за ближайшие и насущные требования не только промышленных и сельских рабочих, но и за требования миллионов и десятков миллионов мелких земледельцев.

Остатки крепостного права во всех и всяческих формах и видах до сих пор давят беспощадным гнетом всю крестьянскую массу, и пролетарии под красным знаменем объявили войну этому гнету.

Но красное знамя означает не только поддержку пролетариатом крестьянских требований. Оно означает еще самостоятельные требования пролетариата. Оно означает борьбу не только за землю и за волю, но и борьбу против всякой эксплуатации человека человеком, борьбу против нищеты народных масс, борьбу против господства капитала. И вот тут перед нами встает второй вопрос: что может дать революция крестьянству? Многие искренние друзья крестьян (в том числе, например, социалисты-революционеры) не считаются с этим вопросом, не замечают его важности. Они думают, что достаточно поставить и разрешить вопрос, чего желают крестьяне, достаточно получить ответ: землю и волю. Это большая ошибка. Полная воля, полная выборность всех чиновников, вплоть до главы государства, не устранят господства капитала, не уничтожат богатства немногих и нищеты масс. Полное уничтожение частной собственности на землю тоже не уничтожит ни господства капитала, ни нищеты масс. И на земле, принадлежащей всему народу, хозяйство будет вести самостоятельно только тот, кто владеет капиталом, только тот, у кого есть орудия, скот, машины, запасы семян, денежные средства вообще и т. д.

А тот, у кого ничего нет, кроме рабочих рук, неизменно останется рабом капитала, даже при демократической республике, даже при принадлежности земли всему  народу. Мысль о «социализации» земли без социализации капитала, мысль о возможности уравнительного землепользования при существовании капитала и товарного хозяйства есть заблуждение. Социализм почти во всех странах Европы переживал такие времена, когда это или подобное ему заблуждение разделялось большинством. Опыт борьбы рабочего класса во всех странах показал на деле всю опасность такой ошибки, и от нее вполне освободились теперь пролетарии-социалисты Европы и Америки.

Таким образом, красное знамя сознательных рабочих означает, во-первых, то, что мы поддерживаем всеми силами крестьянскую борьбу за всю волю и всю землю; во-вторых, оно означает то, что мы не останавливаемся на этом, а идем дальше. Мы ведем, кроме борьбы за волю и за землю, борьбу за социализм. Борьба за социализм есть борьба против господства капитала. Ведут эту борьбу прежде всего наемные рабочие, которые прямо и целиком зависят от капитала. Мелкие же хозяева сами отчасти владеют капиталом, сами нередко эксплуатируют рабочих. Поэтому из мелких крестьян не все становятся в ряды борцов за социализм, а только те, кто решительно и сознательно переходит на сторону рабочих против капитала, на сторону общей собственности против частной собственности.

Вот почему социал-демократы говорят, что они борются вместе со всем крестьянством против помещиков и чиновников, а кроме того, они, городские пролетарии вместе с сельскими пролетариями, борются против капитала. Борьба за землю и за волю есть демократическая борьба. Борьба за уничтожение господства капитала есть социалистическая борьба.

Пошлем же горячий привет Крестьянскому союзу, принявшему решение бороться дружно и стойко, беззаветно и без колебаний, за полную волю и за всю землю. Эти крестьяне — настоящие демократы. Их ошибки в понимании задач демократизма и социализма мы должны разъяснять терпеливо, выдержанно, как союзникам, с которыми нас соединяет общая великая борьба. Эти крестьяне — действительные революционные демократы, с которыми мы должны идти и пойдем вместе на борьбу за полную победу теперешней революции. К плану общей забастовки, к решению подняться в следующий раз дружно, сообща, и городским рабочим и всей крестьянской бедноте, — к этому плану и решению мы относимся с величайшим, полным сочувствием. Все сознательные рабочие приложат все усилия, чтобы помочь осуществиться этому плану. Но никакой союз, даже с самыми честными и решительными революционными демократами, не заставит пролетариев забыть об их еще более великой и важной цели, о борьбе за социализм, за полное уничтожение господства капитала, за освобождение всех трудящихся от всякой эксплуатации. Вперед, рабочие и крестьяне, на общую борьбу за землю и волю! Вперед, пролетарии, объединенные международной социал-демократией, на борьбу за социализм!

«Новая Жизнь» № 11, 12 ноября 1905 г. Подпись: Н. Ленин

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 10, стр. 22 — 25

 

ИЗ РАБОТЫ «ТАКТИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА К ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОМУ СЪЕЗДУ РСДРП»⁵⁹

ПРОЕКТ РЕЗОЛЮЦИЙ К ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОМУ СЪЕЗДУ РСДРП

ОТНОШЕНИЕ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ

Принимая во внимание:

1) что социал-демократия всегда признавала необходимость поддержки всякого оппозиционного и революционного движения, направленного против существующего в России общественного и политического порядка;

2) что в настоящее время, когда революция вызывает открытое выступление различных классов и на этой почве начинают складываться политические партии, настоятельной задачей социал-демократии является определить их классовое содержание, учесть взаимоотношение классов в данный момент и, в соответствии с этим, определить свое отношение к различным партиям;

3) что главной задачей рабочего класса в переживаемый момент демократической революции является доведение ее до конца, и поэтому социал-демократия, определяя свое отношение к другим партиям, должна в особенности принимать во внимание, насколько та или иная партия способна активно содействовать этой цели;

4) что с этой точки зрения все существующие в России не социал-демократические партии (за вычетом реакционных) распадаются на две основные группы: партии либерально-монархические и партии революционно-демократические;

Мы признаем и предлагаем съезду признать:

1) что правое крыло либерально-монархических партий (союз 17-го октября⁶⁰, партия правового порядка⁶¹, торгово-промышленная партия и т. д.) представляет из себя классовые организации помещиков и крупной торгово-промышленной буржуазии, явно контрреволюционные, но еще не заключившие окончательной сделки о дележе власти с самодержавной бюрократией; что партия пролетариата, используя в своих целях этот не закончившийся еще конфликт, должна вместе с тем вести с такими партиями самую беспощадную борьбу;

2) что либерально-монархические партии левого крыла (партия демократических реформ⁶², конституционалисты-демократы и т. п.), не будучи определенными классовыми организациями, постоянно колеблются между демократической мелкой буржуазией и контрреволюционными элементами крупной, между стремлением опереться на народ и боязнью его революционной самодеятельности, и не выходят в своих стремлениях за пределы упорядоченного буржуазного общества, защищенного монархией и двухпалатной системой от посягательства пролетариата; социал-демократия должна использовать, в интересах политического воспитания народа, деятельность этих партий, противопоставляя их лицемерно-демократической фразеологии последовательный демократизм пролетариата и беспощадно разоблачая распространяемые ими конституционные иллюзии;

3) что революционно-демократические партии и организации (партия социалистов-революционеров, Крестьянский союз, части полупрофессиональных союзов и полуполитических союзов и т. п.) наиболее близко выражают интересы и точку зрения широких масс крестьянства и мелкой буржуазии, решительно выступая против помещичьего землевладения и крепостнического государства, стремясь последовательно проводить демократизм и облекая свои, в сущности буржуазно-демократические, задачи более или менее туманной социалистической идеологией; социал-демократия признает возможность и необходимость боевых соглашений с такими партиями, неуклонно разоблачая в то же время их псевдо-социалистический характер и борясь с их стремлением затушевать классовую противоположность между пролетарием и мелким хозяйчиком;

4) что ближайшей политической целью таких временных боевых соглашений между социал-демократией и революционной демократией является созыв революционным путем всенародного, обладающего полнотой власти, учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования;

5) что временные боевые соглашения возможны и целесообразны в данный момент лишь с элементами, признающими вооруженное восстание, как средство борьбы, и активно содействующими ему.

Напечатано в газете «Партийные Известия» № 2, 20 марта 1906 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 10, стр. 137 — 138

 

КРЕСТЬЯНСКАЯ ИЛИ «ТРУДОВАЯ» ГРУППА И РСДРП

Вчера мы рассматривали отношение с.-д. к рабочей группе в Думе*. Рассмотрим теперь вопрос о Трудовой группе⁶³.

Под этим именем известны крестьянские депутаты в Думе, числом до 130 — 140 человек, начавшие отделяться от кадетов и сплачиваться в самостоятельную партию. Это отделение далеко еще не закончено, но оно наметилось уже вполне. Горемыкин великолепно выразил это своим крылатым словом: треть членов Думы (т. е. как раз Трудовая и рабочая группа, сосчитанные приблизительно вместе) напрашиваются на виселицу.

Это крылатое слово ясно определило различие между революционной буржуазной демократией и нереволюционной (кадеты). В чем революционность крестьянской группы? Не столько в ее политических требованиях, которые еще далеко не договорены до конца, сколько в ее земельных требованиях. Крестьяне требуют земли, и притом всей земли. Крестьяне требуют земли на таких условиях, которые действительно улучшили бы их положение, т. е. вовсе без выкупа или за самый скромный выкуп. Другими словами: крестьяне требуют, по существу дела, не аграрной реформы, а аграрной революции. Они требуют такого переворота, который нисколько не затронет власти денег, не затронет основ буржуазного общества, но подорвет самым решительным образом экономические основы старого крепостного порядка, всей крепостнической — и помещичьей и чиновничьей — России. Вот почему социалистический пролетариат всей душой, со всей энергией, поможет крестьянам осуществить их требования во всей их полноте. Без полной победы крестьянства над всеми его угнетателями, унаследованными от старого порядка, невозможна полная победа буржуазно-демократической революции. А такая победа нужна всему народу и нужна пролетариату в интересах его великой борьбы за социализм.

Но, поддерживая революционное крестьянство, пролетариат ни на минуту не должен забывать своей классовой самостоятельности, своих особых классовых задач. Движение крестьянства есть движение другого класса; это борьба не пролетарская, а борьба мелких хозяев; это борьба не против основ капитализма, а за очищение их от всех остатков крепостничества. Крестьянские массы увлечены своей великой борьбой: им неизбежно кажется, что взять всю землю — значит решить аграрный вопрос. Они мечтают об уравнительном распределении земли, о передаче ее всем трудящимся, забывая о власти капитала, о силе денег, о товарном хозяйстве, которое при самом «справедливом» разделении неизбежно вновь создаст неравенство и эксплуатацию. Увлеченные борьбой с крепостничеством, они не видят дальнейшей, еще более великой и трудной борьбы со всем капиталистическим обществом за полное осуществление социализма. Рабочий класс всегда будет вести эту борьбу и организовываться для этого в самостоятельную политическую партию. И жестокие уроки капитализма будут неизбежно просвещать все быстрее и быстрее мелких хозяйчиков, заставляя их убеждаться в правильности взглядов социал-демократии и примыкать к пролетарской с.-д. партии.

Пролетариату часто приходится слышать теперь от буржуазии: надо идти вместе с буржуазной демократией. Без нее пролетариат не в силах совершить революцию. Это верно. Но вопрос в том, с какой демократией может и должен пролетариат теперь идти вместе, с кадетской или с крестьянской, с революционной демократией? Ответ может быть только один: не с кадетской, а с революционной демократией, не с либералами, а с крестьянской массой.

Помня этот ответ, мы не должны упускать из виду, что, чем быстрее просвещаются крестьяне, чем более открыто выступают они в политике, тем более наблюдается тяготение всех революционных элементов буржуазной демократии к крестьянству и, конечно, к городскому мещанству вместе с тем. Становятся неважными мелкие отличия. Выдвигается на первый план коренной вопрос: идут ли до конца с революционным крестьянством те или иные партии, группы, организации. Вырисовывается все яснее политическое слияние и эсеров (социалистов-революционеров), и некоторых независимых социалистов, и самых левых радикалов, и ряда крестьянских организаций в одну революционную демократию.

Поэтому глубокую ошибку сделали с.-д. правого крыла на съезде, восклицая (Мартынов и Плеханов): «кадеты важнее, как партия, чем эсеры». Эсеры сами по себе ничто. Но эсеры, как выразители стихийных стремлений крестьянства, — часть именно той широкой, могучей революционной демократии, без которой пролетариат не может и думать о полной победе нашей революции. Сближение крестьянской или «Трудовой» группы в Думе с эсерами не случайность. Разумеется, часть крестьян сумеет понять последовательную точку зрения социал-демократического пролетариата, но другая часть их, несомненно, будет видеть в «уравнительном» землепользовании решение аграрного вопроса.

Трудовая группа, наверное, сыграет большую роль и в Думе и — что еще важнее — вне Думы. Сознательные рабочие должны всеми силами стремиться к усилению агитации среди крестьян, к отделению Трудовой группы от кадетов, к выставлению этой группой полных и законченных политических требований. Пусть организуется плотнее и самостоятельнее Трудовая группа, пусть расширяет свои внедумские связи, пусть помнит, что не в Думе будет решаться «великий земельный вопрос. Решит этот вопрос народная борьба со старой властью, а не голосование в Думе.

Нет дела теперь более важного для успеха революции, как это сплочение, просвещение, политическая подготовка революционной буржуазной демократии. Социалистический пролетариат, разоблачая беспощадно шаткость кадетов, всячески поддержит это великое дело. Он не впадет при этом ни в какие мелкобуржуазные иллюзии. Он останется на почве строго классовой и пролетарской борьбы за социализм.

Да здравствует полная победа крестьян над всеми их угнетателями! — скажет пролетариат. В этой победе вернейший залог успехов нашей пролетарской борьбы за социализм.

«Волна» № 14, 11 мая 1906 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 10, стр. 378 — 281

* См. Сочинения, 4 изд., том 10, стр. 370-373. Ред.).

 

КАДЕТЫ, ТРУДОВИКИ И РАБОЧАЯ ПАРТИЯ

Как ни искажено представительство народа в Государственной думе в силу избирательного закона и обстановки выборов, тем не менее и оно дает не мало материала для изучения политики разных классов России. И оно помогает исправлять ошибочные или узкие взгляды по этому вопросу.

Все яснее становится правильность того деления буржуазных партий на три главные типа, которое отстаивали большевики в проекте своей резолюции* к Объединительному съезду⁶⁴. Октябристы, кадеты, революционные или крестьянские демократы — таковы эти три главные типа. Само собою понятно, что полного и окончательного сплочения партий каждого типа нельзя и ждать: слишком недавно началось открытое выступление разных классов русского общества на сколько-нибудь свободную политическую арену.

Октябристы — это уже прямая классовая организация помещиков и крупных капиталистов. Контрреволюционный (противореволюционный) характер этой части буржуазии ясен вполне. Она стоит на стороне правительства, хотя и продолжает еще спорить с ним о дележе власти. Гейдены и К0 иногда даже сливаются с кадетами в оппозиции к старой власти, но даже самые податливые к увлечению всякой «оппозицией» люди не забывают из-за этого настоящей сущности октябристской партии.

Кадеты — главная из партий второго типа. Эта партия не связана исключительно с каким-нибудь одним классом буржуазного общества, но тем не менее она насквозь буржуазна. Ее идеал — очищенное от крепостничества, упорядоченное буржуазное общество, в котором против посягательств пролетариата должна быть охрана вроде... верхней палаты, постоянной армии, невыборного чиновничества, каторжных законов о печати и т. п. Кадеты — партия полупомещичья. Она мечтает откупиться от революции. Она жаждет сделки со старой властью. Она боится революционной самодеятельности народа. Шаткость и неустойчивость этой партии становится все очевиднее по мере развития ею открытой политической деятельности, особенно в Государственной думе. И голоса недальновидных, ослепленных минутным успехом людей о поддержке кадетов, никогда не встретят поэтому широкого отклика в рабочем классе.

Третий тип буржуазных партий — трудовики, т. е. крестьянские депутаты Гос. думы, выпустившие на днях свою программу. Возникновение такого типа политических партий в России давно уже прослеживали революционные социал-демократы. Крестьянский союз был одной из ячеек такой партии, радикальные союзы неимущей интеллигенции тяготели в известной степени к ней же, социалисты-революционеры развивались в том же направлении, вырастая из узкой оболочки интеллигентской группы. Разнообразие видов и оттенков этого течения вполне соответствует разнообразию видов и громадной численности «трудящейся» мелкой буржуазии в России. Крестьянство — главный оплот этого течения, этих партий. Объективные условия вынуждают крестьянство на решительную борьбу против помещичьего землевладения, против помещичьей власти и тесно связанной с нею всей старой государственной власти вообще. Эта буржуазная демократия вынуждена становиться революционной, тогда как либералы, кадеты и т. п. представляют буржуазию, вынужденную условиями ее существования искать сделки со старой властью. Понятно, далее, что крестьянство облекает свои стремления в форму утопий, т. е. неосуществимых пожеланий, вроде уравнительности землепользования при сохранении господства капитала.

Сознание особенности своих классовых интересов от интересов революционной демократии заставляет пролетариат организоваться в строго самостоятельную классовую партию. Но социалистический пролетариат из-за своей критической задачи по отношению к пустым мечтам никогда не забудет своей положительной задачи: всеми силами поддерживать революционную демократию в борьбе со старой властью и старым порядком, предостерегая народ от неустойчивости либеральной буржуазии, уменьшая вред этой неустойчивости своим боевым соглашением с революционным крестьянством.

Такова должна быть основа всей тактики, всего политического поведения с.-д. пролетариата в данный момент. Чтобы действовать вместе с крестьянством, он должен стараться просветить, поднять и втянуть его в борьбу, неуклонно разоблачая его веру в «ходатайства», «приговоры», в Государственную думу — это всероссийское учреждение ходатайства. «Доводить широкую массу до сознания полной непригодности Думы» (резолюции Объединительного съезда) — такова задача пролетариата. И ради совместных выступлений с крестьянством он строго должен воздерживаться от одиночных, несвоевременных вспышек. Но в тех же целях успешности неизбежной грядущей борьбы необходимо самое беспощадное разоблачение шаткости кадетов, самая ясная постановка вопроса о «полной непригодности Думы», самая решительная борьба с попытками затушевать различия между кадетами и трудовиками.

Вот с какой точки зрения должен социалистический пролетариат оценивать отношение между кадетами и трудовиками. Возьмите вопрос о земельной реформе. Кадеты хотят выкупа. Трудовики хотят лишь дать вознаграждение за землю, — может быть, в виде пенсии или дарового места в богадельне. «Волна» уже разъясняла громадную разницу между выкупом и помещением в богадельню. Рабочая партия требует конфискации, т. е. отчуждения и без выкупа и без вознаграждения, хотя от призрения в богадельне неимущих помещиков рабочая партия, конечно, не отказывается. Ясно, что рабочая партия должна поддерживать трудовиков против кадетов. В России выкуп земли уже сыграл однажды самую вредную роль, разорив крестьян, обогатив помещиков, усилив старую государственную власть. В России в настоящее время сторонниками выкупа могут быть лишь те, кто наполовину является сторонником правительства.

Возьмите политическую программу. Кадеты хотят верхней палаты и неполного народовластия. Трудовики решительно высказываются за то, что над парламентом, избранным всеобщим и т. д. голосованием, не должно стоять «никаких надстроек и преград вроде Государственного совета, палаты господ, второй палаты и пр.». Трудовая группа принимает почти полностью рабочую программу-минимум с 8-час. рабочим днем и т. д. Ясно, что и тут рабочая партия должна поддерживать трудовиков против кадетов.

Возьмем вопрос о том, как быть с землей. Кадеты хотят часть земли оставить в собственность крестьян и помещиков, часть отдать государству. Трудовики хотят все земли передать, хотя и не сразу, государству, причем установить уравнительное землепользование. Ясно, что трудовики идут дальше в борьбе с помещичьим землевладением и с частной собственностью на землю вообще. Было бы грубой ошибкой рабочей партии и в этом вопросе не поддержать трудовиков против кадетов. Ошибки и тех и других — вовсе не основание к тому, чтобы рабочая партия не поддерживала действительно революционную буржуазную демократию. И кадеты и трудовики ошибаются, считая возможным дать хоть часть земель в руки такого государства, которое далеко не является вполне  демократическим. Лучше раздел, чем отдача земли такому государству. Но эту ошибку сделал, к сожалению, и съезд РСДРП, допустив передачу части земель в руки «демократического» государства без точного определения степени этого демократизма и полноты его. Сопоставление программ кадетской и трудовой особенно наглядно показывает ошибку с.-д. съезда.

Далее, трудовики ошибаются в том, будто мыслима «уравнительность» землепользования при сохранении товарного хозяйства. Эту мелкобуржуазную утопию рабочая партия должна самым решительным образом разоблачать и опровергать.

Но из-за борьбы с пустяковинным мечтанием мелкого хозяйчика было бы неразумно забывать о действительно революционном деле этого класса в современной революции. Так поступать не может марксист. Указанную ошибку делает, напр., «Курьер»⁶⁵, говоря (№ 5): «законопроект Трудовой группы в своих основных чертах является далеко неудовлетворительным» (верно!) «и не заслуживает поддержки рабочего класса» (не верно!).

Рабочая партия должна, сохраняя полную самостоятельность, поддерживать и здесь трудовиков против кадетов. Разоблачая ошибки тех и других, нельзя забывать, что трудовики идут дальше кадетов, что ошибки трудовиков получат практическое значение на более высокой ступени развития революции, чем ошибки кадетов. И лицо кадетов народ изживает свои иллюзии о возможности соединить народную свободу с старой властью.

лице трудовиков народ изживет свои иллюзии о возможности соединить «уравнительность» с капитализмом. В лице кадетов народ изживает первые буржуазные иллюзии; в лицо трудовиков он изживет свои последние буржуазные иллюзии. Иллюзии кадетов мешают победе буржуазной революции. Ошибки трудовиков помешают немедленной победе социализма (о каковой немедленной победе рабочие и не мечтают попусту). Отсюда ясна громадная разница между кадетами и трудовиками, и рабочая партия должна строго учитывать эту разницу.

Не делая этого, мы превратили бы социалистический пролетариат из авангарда революции, из более сознательного советчика крестьянства в бессознательного пособника либеральной буржуазии.

«Волна» № 25, 24 мая 1906 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 10, стр. 420 — 424

* См. настоящее издание, стр. 157-159. Ред.

 

ТАКТИКА ПРОЛЕТАРИАТА И ЗАДАЧИ МОМЕНТА

Сообщенное нами третьего дня извещение об отставке министерства Горемыкина официально опровергнуто. Но газеты, имеющие некоторую возможность разузнать кое- что из «близких» источников, не верят этому опровержению. Кампания «Нового Времени» в пользу кадетского министерства стала осторожнее, но не прекратилась. «Новое Время» открыло японского дипломата, полагающего, что «партия кадетов преследует государственные задачи», — оно уверяет даже, устами г. Розанова, что «кадеты не выпустят культуру и для революции», и что «в данный момент это все, что возможно». Газета «Речь»⁶⁶ в свою очередь полагает, что «отставку кабинета Горемыкина можно считать делом решенным и вопрос сводится к тому, кто явится его преемником». Одним словом, вопрос о кадетском министерстве продолжает стоять на очереди дня.

Кадеты чувствуют это, — а может быть даже и не только это. Они замерли в «стойке». Они хватаются обеими руками за всякую даже тень поддержки слева, которая бы могла прийти им на помощь в осуществлении их планов. Главный орган кадетской партии, «Речь», недаром посвятила свою последнюю передовицу вопросу об отношении социал-демократов к кадетскому министерству. Мы перепечатываем ниже полностью эту статью, как поучительнейшее знамение времени.

Главная мысль этой передовицы передана авторами в следующих словах: создать «общую почву, на которой освободительное движение могло бы держаться с полным единодушием, без различия оттенков». Такова, в самом дело, главная цель всей кадетской политики. Мало того. Такова главная цель всей либерально-буржуазной политики в российской революции вообще. Устранить «различные оттенки» в освободительном движении, это значит устранить различие демократических требований буржуазии, крестьянства и пролетариата. Это значит признать «с полным единодушием» либеральную буржуазию выразителем и проводником стремлений всего освободительного движения. Это значит превратить пролетариат в слепое орудие либеральной буржуазии. А так как всем известно, что высший политический идеал либеральной буржуазии — и ее глубочайший классовый интерес — состоит в сделке со старой властью, то мы можем еще иначе выразить это последнее наше положение. Мы можем сказать, что буржуазная «Речь» хочет сделать пролетариат слепым пособником к сделке либералов со старой властью. А сделка эта направлена, главным образом, против пролетариата, и затем, конечно, против революционного крестьянства.

Таково настоящее значение кадетского министерства. Недавнее столкновение в Государственной думе из-за вопроса о местных земельных комитетах пролило самый яркий свет на кадетскую политику. Комитеты должны были быть местной властью, министерство должно стать центральной властью, но суть кадетской политики всегда и везде одна и та же. Кадеты против всеобщих выборов в местные комитеты, они за «равноправное представительство помещиков и крестьян при контролирующем участии старой власти». Кадетам пришлось признаться в этом, против своей воли, ибо они долго скрывали правду, напускали туману, уверяя, что они «вообще» горой стоят и за местные земельные комитеты и за всеобщее избирательное право. Совершенно точно так же кадеты — против учредительного собрания, они — за кадетское министерство, назначенное верховной властью. Такое министерство, в качестве органа центральной власти, будет вполне однородно с местными комитетами, составленными на основе пресловутого равномерного представительства и т. д.

Ясно, какую тактику должен принять пролетариат ввиду этой политики кадетов. Пролетариат должен беспощадно разоблачать сущность этой политики, не допуская никаких двусмысленностей, никакого затемнения политического сознания рабочих и крестьян. Пролетариат должен тщательно использовать все колебания в политике «власть имущих» и «власть делящих» для расширения и укрепления своей классовой организации, для упрочения своих связей с революционным крестьянством, как единственным классом, способным вести освободительное движение дальше кадетской «плотины», дальше кадетской сделки с старой властью.

Но не следует ли пролетариату поддержать требование либеральной буржуазии, т. е. образование верховной властью кадетского министерства? Не обязан ли пролетариат это сделать ввиду того облегчения борьбы за свободу и борьбы за социализм, которое принесет ему кадетское министерство?

Нет, такой шаг был бы самой глубокой ошибкой и изменой интересам пролетариата. Это значило бы в погоне за минутным успехом жертвовать коренными интересами пролетариата в революции. Это значило бы увлечься призраком и советовать пролетариату «разоружиться» при отсутствии хотя бы малейших реальных гарантий действительного облегчения его борьбы. Это было бы худшим видом оппортунизма.

Назначение верховной властью кадетского министерства нисколько еще не колеблет основ старой власти. Реальное соотношение сил вовсе не обязательно изменяется при этом в пользу действительно революционных классов. Борьба народа со старой властью нисколько не устраняется подобной «реформой». История революций знает примеры, когда такое, назначенное старою властью, либеральное министерство (например, в Германии в 1848 году) служило только ширмой самодержавия и лучше иного бюрократического министерства помогало потушить революцию.

Пролетариат российский не имеет оснований бояться кадетского министерства, которое во всяком случае поможет народу познать истинную природу кадетов, но он ни в каком случае не должен и поддерживать такой меры, ибо она, по существу своему, есть самая двусмысленная, предательская, изменническая мера.

Пролетариату выгодно было, чтобы — раз не удалось смести Думу — кадеты имели большинство на выборах. Они скорее «исчерпают» себя при этом, чем если бы они были в меньшинстве. Но пролетариат отказался от всякой поддержки кадетов на выборах, и Объединительный съезд РСДРП подтвердил это решение, запретив блоки (соглашения, союзы) с другими партиями. Пролетариату выгодно кадетское министерство в том смысле, что кадеты при этой комбинации всего быстрее «исчерпают» себя, «отхозяйничают», всего скорее «выдохнутся» и разоблачат себя. Но поддерживать сделки буржуазии с Треповым о дележе народной свободы пролетариат никогда не будет.

Действительная «поддержка» освободительного движения, действительное развитие его дает исключительно развитие политических и экономических организаций пролетариата и упрочение его связей с революционным крестьянством. Только это ослабит на деле старую власть и подготовит ее падение. Сделка же кадетов — двусмысленная игра, поддерживать которую и бесполезно с точки зрения действительно прочных приобретений революции и вредно с точки зрения развития сознания, сплоченности и организованности революционных классов.

«Вперед» № 4, 30 мая 1906 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 10, стр. 453 — 456

 

КТО ЗА СОЮЗЫ С КАДЕТАМИ?

Бывает иногда, что опытные и осторожные политические деятели, хорошо понимая серьезную ответственность за всякий сколько-нибудь важный политический шаг, посылают вперед, вроде как на разведки, молодых и неосторожных вояк: «Туда умного не надо», говорят себе такие деятели, предоставляя юнцам выболтать кое-что лишнее, чтобы таким путем позондировать почву.

Тов. Н. Рахметов в «Голосе Труда»⁶⁷ производит впечатление именно такого юнца, выполняющего предначертанную ему миссию. И именно поэтому такая совершенно несерьезная статья, как статья т. Рахметова, — мы посмеялись над ней уже вчера* — приобретает с одной, известной, стороны несомненное политическое значение. Если в таком влиятельном органе наших с.-д. правого крыла, как «Голос Труда», печатаются, без единой оговорки редакции, статьи, зовущие социал-демократию к союзу с кадетами, — значит, есть серьезная болезнь в нашей партии. Как бы ни скрывали признаки этой болезни осторожные, опытные, Ловкие люди, болезнь все же дает себя знать. Замалчивать ее было бы величайшим преступлением.

Основная ошибка оппортунистов социал-демократии состоит в непонимании того, что значит решительная победа буржуазной революции. Принижая, как и все оппортунисты, учение революционного марксизма и роль пролетариата, как авангарда, наши русские оппортунисты постоянно сбиваются на ту ошибочную мысль, будто неизбежным «хозяином» буржуазной революции является либеральная буржуазия. Они совершенно не понимают исторической роли хотя бы, напр., Конвента, как диктатуры общественных низов пролетариата и мелкой буржуазии, в великой французской революции. Они совершенно не понимают идеи диктатуры пролетариата и крестьянства, как единственной возможной социальной опоры для вполне победоносной российской буржуазной революции.

Сущность оппортунизма — принесение в жертву прочных и длительных интересов пролетариата мишурным и минутным его интересам. В эпоху буржуазной революции оппортунист с.-д. забывает значение революционного крыла буржуазной демократии и рабски преклоняется пред успехами пореволюционного крыла той же буржуазной демократии. Существенная разница между либерально-монархической буржуазией (к.-д., п. д. р.⁶⁸ и т. п.) и революционной, в особенности крестьянской буржуазной демократией, ускользает от его внимания. Сотни, если не тысячи, раз указывали мы нашим товарищам из правого крыла эту разницу. В проекте большевистской резолюции к съезду** со всей ясностью указывалось, что либеральная буржуазия не случайно, а в силу коренных интересов ее, стремится к сделке со старой властью, колеблется между революцией и реакцией, боится народа, боится свободного и всестороннего развития его деятельности. Надо использовать демократические фразы этой буржуазии, говорили мы, использовать ее робкие шаги, ни на минуту не забывая ее «соглашательских» и предательских стремлений. Наоборот, крестьянская демократия в силу объективных условий, в которые поставлена крестьянская масса, вынуждена, несмотря на отсутствие полной сознательности в ее рядах, поступать революционно. Коренные интересы этой буржуазной демократии не толкают ее в данное время к сделке, а заставляют бороться решительно против старой власти. Чтобы не жертвовать коренными интересами пролетариата в буржуазно-демократической революции, надо строго различать либеральную или «кадетскую» и крестьянскую или революционную буржуазную демократию.

Этого-то и не хотят понять оппортунисты социал-демократии. А между тем события блистательно подтвердили и продолжают подтверждать правильность нашего деления. И в Думе выделяется крестьянская демократия, вынужденная сближаться с революцией и стремиться к освобождению из-под ига кадетов. Кадеты и октябристы против трудовиков и с.-д. — вот группировка, которая уже сложилась и по вопросу о выборных местных земельных комитетах и по вопросу о кадетском «обуздании» свободы собраний.

Товарищи из правого крыла с.-д. глухи к этим фактам. Обольщаясь ситуацией - данной минуты, они склонны отождествлять именно господствующую в Думе партию, т. е. к.-д., с буржуазной демократией вообще. Н. Рахметов особенно наивно повторяет эту старую ошибку меньшевиков. Но в то время, как «старые воробьи» искусно обходят неприятные выводы из неверных посылок — молодые воробушки болтают и пробалтываются. Если к.-д. представляют из себя действительно буржуазную демократию вообще (а не одни только худшие и притом узкие, верхние слои буржуазии), то естественно, что необходимый для пролетариата боевой союз с буржуазной демократией должен быть союзом с кадетами. Пролетариат может и должен быть передовым борцом за победу буржуазной революции, строго охраняя при этом свою классовую самостоятельность. Но без буржуазной демократии он не может довести этой революции до конца. С кем же «врозь идти, вместе бить»? с либеральной или с крестьянской демократией?

С либералами, с кадетами, щебечет Рахметов. Чего тут думать? Кадеты наверху, они виднее, они блестят и шумят! С кадетами, конечно, с кадетами! «Кадетам гораздо легче шататься и вилять, — заявляет Рахметов, — когда их встречает огульное недоброжелательство, чем тогда, когда к ним подходят с желаньем политической коалиции... Давлением общественного мнения на кадетов (присылкой в Думу резолюций, наказов, петиций, требований, организацией собраний протеста, переговоров между рабочей группой и кадетами) можно сделать гораздо больше, чем неосмысленным, а потому бесцельным дебоширством, выражаясь резко». (Курсив наш.)

Вот это — цельный вывод, за который Рахметов вполне заслужил похвального листа с надписью: «от благодарных большевиков». Политические союзы с кадетами, переговоры с.-д. с ними — какой это ясный и отчетливый лозунг! Нам остается только позаботиться о том, чтобы пошире распространять этот лозунг меньшевиков среди рабочей партии, и поставить перед рабочими вопрос: кто за союзы с кадетами? — Кто сколько-нибудь знает пролетариат, тот не усомнится в том, каков будет ответ.

В том же номере «Голоса Труда» помещено верное по существу предостережение ЦК РСДРП против слияния с.-д. с трудовиками. Но «Голос Труда» оказал медвежью услугу ЦК нашей партии, превратив его предостережение в прикрытие проповеди, направленной к союзу с.-д. с кадетами! Нельзя было сильнее компрометировать социал-демократию, как этим поступком: сочетать — повторяем, по существу справедливое — заявление против слияния с.-д. с революционной буржуазией с проповедью союза с.-д. с оппортунистической буржуазией!

И в какой момент собрались проповедовать этот союз наши меньшевики? В такой момент, когда распадается союз революционной и оппортунистической буржуазии, союз трудовиков и кадетов. Нечего сказать, кстати пошел в поход наш добрый Н. Рахметов. Как раз тогда, когда — не без помощи с.-д. — трудовики стали отделяться от к.-д., свергать их иго, голосовать против них, сплачиваться против «союза» кадетов и октябристов. И подобные Рахметовы говорят еще с важным видом о революционизировании Думы, — служа на деле кадетскому опошлению этой Думы!

Запомните себе, господа: союзы с кадетами, переговоры с ними есть худший способ давить на них. На деле это будет означать не давление с.-д. на них, а притупление самостоятельной борьбы с.-д. Революционизирует Думу и «давит» на кадетов именно тот, кто беспощадно разоблачает каждый неверный шаг их. Отказ в поддержке за эти неверные шаги гораздо больше давит на кадетскую Думу, чем переговоры с кадетами для их поддержки. Рабочая группа отказалась голосовать за ответный адрес: его обкарнали кадеты. Рабочая группа отказалась поддержать кадетов. Она уронила этим кадетов в глазах народа и передвинула морально центр народного внимания с кадетов на «левое» ядро Думы. Беспощадно клеймя половинчатость кадетской Думы, мы тем самым революционизируем и Думу, и — что еще важнее — верящий в Думу народ. Мы тем самым призываем сбросить иго кадетов, призываем действовать смелее, решительнее, последовательнее. Мы тем самым раскалываем и кадетов, внося колебание в их ряды общим натиском с.-д. и трудовиков.

Мы ведем политику пролетариата, как передового борца в революции, а не как прихвостня самых робких и жалких верхов либеральной буржуазии.

«Эхо» № 3, 24 июня 1906 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 11, стр. 37 — 43

* См. Сочинения, 4 изд., том 11, стр. 34-36. Ред.).

** См. настоящее издание, стр. 157-159. Ред.).

 

ОПЫТ КЛАССИФИКАЦИИ РУССКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ

Объединительный съезд РСДРП, как известно, уклонился от задачи классового анализа политических партий в России и определения пролетарского отношения к ним. Общее подтверждение амстердамской резолюции⁶⁹ является ничем иным, как формой уклонения. А между тем революция требует от нас все более и более настоятельно применения марксистского метода и марксистской теории к освещению того глубокого и интереснейшего процесса образования партий, который идет в России, по понятным причинам, быстрее и острее, чем где бы то ни было.

Конечно, этот процесс далеко-далеко не закончился и не дал еще никаких вполне устойчивых результатов. Но ведь закончиться этот процесс и не может никогда в капиталистическом обществе, а «устойчивыми» результаты его могли бы стать лишь при застое революции, как крутой ломки всей старой политической надстройки. Поэтому откладывать задачи анализа буржуазных партий мы никак не можем, тем более, что период октябрьских свобод, с одной стороны, и период первой Думы, с другой, дали уже, несомненно, крупные результаты, с которыми нельзя не считаться. И открытая революционная борьба в форме стачки, восстания и т. п., и новая избирательная кампания потребуют от нашей партии ясного и отчетливого определения своих отношений к различным партиям, а это возможно лишь на основании научного, т. е. классового анализа их. Начнем с перечня сколько-нибудь значительных политических партий (или, пожалуй, типов*  партий) в порядке от «правых» к «левым». 1) Союз русского народа⁷¹, монархисты и т. и. 2) Правопорядцы. 3) Октябристы.

Мирнообновленцы⁷². 5) Партия демократических реформ. 6) Кадеты. 7) Свободомыслящие, радикалы, беззаглавцы⁷³ и т. и. 8) Трудовые народные социалисты. 9) Социалисты-революционеры. 10) Максималисты. 11) Социал-демократы — меньшевики и большевики. Анархистов мы не считаем, ибо назвать их (да, пожалуй, и максималистов) политической партией было бы слишком рискованно.

Из этой пестрой вереницы партий явственно выделяется пять основных типов наших политических партий: 1)черносотенцы; 2) октябристы; 3) кадеты; 4) трудовики и 5) социал-демократы. Правильность такой группировки доказывается разбором классовой природы той или иной партии.

Необходимость выделения в особый тип социал-демократии не подлежит сомнению. Это общеевропейский тип. Это в России единственная рабочая партия, партия пролетариата и по своему составу и по своей строго-выдержанной пролетарской точке зрения.

Далее, не менее очевидна необходимость выделить в особый тип трудовиков. Сюда относятся: «трудовая народно-социалистическая партия», эсеры собственно и, наконец, максималисты. Они все стоят на принципиальной точке зрения «трудового начала». Им всем свойственно стремление объединить и слить пролетария с мелким производителем в одну «Трудовую группу». Они стремятся опереться по преимуществу на крестьянство. И Государственная дума, выделив в Трудовую группу большинство крестьянских депутатов, доказала фактически, что указанным направлениям удалось (в той или иной степени) действительно положить начало политической организации крестьянства.

Правда, политические партии этого тина неизмеримо менее оформлены и закончены в своем образовании, по сравнению с с.-д. Номинально партии максималистов не существует, хотя раскол их с соц.-рев. есть совершившийся факт, документируемый самостоятельностью и литературных и террористических выступлений. В Государственной думе эсеры не образовали своей фракции, действуя за спиной части трудовиков. «Трудовая народно- социалистическая партия» только только собирается родиться, хотя литературно она уже выступает не только в блоке с чистыми эсерами, но и вполне самостоятельно; в Думе ее лидеры тоже действовали частью вместе с эсерами, частью независимо от них. «Протоколы первого съезда партии с.-р.» (Париж. 1906) тоже показывают выступление этих трудовых народных социалистов, как особой «группы», которая держит себя независимо от партии с.-р. Одним словом, в этом лагере мы видим (1) конспиративную партию (с.-р.), которая совершенно не в состоянии создать сколько-нибудь устойчивой и сколько-нибудь массовой организации, — не в состоянии действовать самостоятельно под своим знаменем ни в Г. думе, ни в литературе периода свобод; (2) имеющую родиться легальную партию (тр. н.-с.), которая выступила, как группа, на съезде с.-р. (декабрь 1905 г.), не будучи до сих пор в состоянии даже начать образования массовой организации и действуя в литературе и в Г. думе большей частью в блоке с с.-р-ами.

Тот факт, что после двух периодов относительной свободы («октябрьский» и «думский» периоды) трудовики продолжают оставаться все еще неоформленными политически, конечно, не может быть объяснен случайностью. Несомненно, тут влияет меньшая способность мелкой буржуазии (особенно в деревнях) к организации, сравнительно с пролетариатом. Несомненно, что идейный разброд трудовиков тоже отражает крайне неустойчивое положение в современном обществе мелкого производителя: крайнее правое крыло трудовиков («трудовая народносоциалистическая партия» с гг. Пешехоновыми во главе ее) очень мало отличается от кадетов, ибо устраняет из программы и республику и требование всей земли; крайняя левая трудовиков, максималисты, очень немного отличаются от анархистов.

Эти две крайности намечают, так сказать, амплитуду политических качаний трудовой мелкой буржуазии. Экономически вполне объяснимо, что именно мелкая буржуазия проявляет такую неустойчивость. Несомненно, что ближайшее будущее русской революции скорее усилит, чем ослабит, эту неустойчивость. Но, констатируя и объясняя ее, мы, разумеется, не должны забывать о громадном политическом значении партий типа трудовиков. Действительная политическая свобода всего больше усилит именно эти партии, потому что при отсутствии политической свободы их способность к организации слабее, чем у буржуазии, слабее также, чем у пролетариата. С другой стороны, в такой преимущественно мелкобуржуазной и крестьянской стране, как Россия, совершенно неизбежно образование идейно-шатких и политически- неустойчивых, но чрезвычайно крупных мелкобуржуазных или «трудовых» партий.

В такой стране, как Россия, исход буржуазной революции всего более зависит от политического поведения мелких производителей. Что крупная буржуазия изменит, это несомненно (она уже на две трети изменила). Что пролетариат будет самым верным борцом, этого по отношению к русским рабочим не требуется даже доказывать, после октября и декабря. Мелкая же буржуазия есть именно та переменная величина, которая определит исход. К ее теперешнему политическому колебанию между кадетским лояльным убожеством и смелой, беспощадной революционной борьбой социал-демократы должны поэтому особенно внимательно присматриваться. И не только присматриваться к этому процессу, разумеется, а также посильно влиять на него в пролетарском духе.

Пойдем далее. Необходимость выделения в особый тип кадетов несомненна. Партия демократических реформ справа от них, свободомыслящие, радикалы и т. п. слева — не более, как совершенно ничтожные ответвления. Для современной политической эпохи кадеты — самостоятельный политический тип. Его отличие от трудовика ясно. Типичный трудовик, это — сознательный крестьянин. Ему не чужды стремления к сделке с монархией, к успокоению на своем клочке земли в рамках буржуазного строя, но в настоящее время его главная сила идет на борьбу с помещиками за землю, на борьбу с крепостническим государством за демократию. Его идеал — уничтожение эксплуатации; только мыслит он это уничтожение по-мелкобуржуазному, и потому на деле из его стремления выходит не борьба со всякой эксплуатацией, а только борьба с помещичьей и крупно-финансовой эксплуатацией. Кадет — типичный буржуазный интеллигент и частью даже либеральный помещик. Сделка с монархией, прекращение революции — его основное стремление. Неспособный совершенно к борьбе, кадет — настоящий маклер. Его идеал — увековечение буржуазной эксплуатации в упорядоченных, цивилизованных, парламентарных формах. Его политическая сила — объединение громадной массы буржуазной интеллигенции, необходимой во всяком капиталистическом обществе, но, конечно, абсолютно неспособной сколько-нибудь серьезно влиять на действительное изменение порядков этого общества.

Типичный октябрист — не буржуазный интеллигент, а крупный буржуа. Он — не идеолог буржуазного общества, а его непосредственный хозяин. Заинтересованный самым прямым образом в капиталистической эксплуатации, он презирает всякую теорию, плюет на интеллигенцию, отбрасывает всякие, свойственные кадетам, претензии на «демократизм». Это — буржуа-делец. Он тоже стремится, как и кадет, к сделке с монархией, но понимает под этой сделкой не ту или иную политическую систему, не парламентаризм, а соглашение нескольких лиц или главарей с придворной камарильей в интересах прямого подчинения правящей буржуазии неповоротливого, тупоумного и азиатски-продажного русского чиновника. Октябрист, это — кадет, который применяет в деловой жизни свои буржуазные теории. Кадет, это — октябрист, мечтающий в свободные от грабежа рабочих и крестьян часы об идеальном буржуазном обществе. Октябрист немножко еще научится парламентарному обхождению и политическому лицемерию с игрой в демократизм. Кадет немножко еще научится деловому буржуазному гешефтмахерству, — и они сольются, неизбежно и неминуемо сольются, совершенно независимо от того, удастся ли именно в теперешний момент и именно теперешним «мирнообновленцам» осуществить это слияние.

Но не будем говорить о будущем. Наше дело — научиться понимать настоящее. При сохранении всей полноты власти за шайкой придворной сволочи совершенно естественно, что одни уже демократические фразы кадетов и их «парламентская» оппозиция служили на деле гораздо больше элементам, левее их стоящим. Естественно и то, что октябрист, непосредственно враждебный этим элементам, сердито отстраняется от кадета и поддерживает (на выборах в первую Думу) правительственных черносотенцев.

Черносотенцы образуют последний тип наших политических партий. Они хотят не «конституции 17-го октября», как гг. Гучковы, а сохранения и формального восстановления самодержавия. В их интересах — вся та грязь, темнота и продажность, которые процветают при всевластии обожаемого монарха. Их сплачивает бешеная борьба за привилегии камарильи, за возможность по-прежнему грабить, насильничать и затыкать рот всей России. Защита во что бы то ни стало теперешнего царского правительства сплачивает их сплошь да рядом с октябристами, и поэтому относительно каких-нибудь правопорядцев так трудно сказать, где тут кончается черносотенец и где начинается октябрист.

Таким образом, русская революция в самое короткое время наметила крупные типы политических партий, соответствующие всем основным классам русского общества. Мы имеем партию сознательного, социалистического пролетариата, — партии радикальной или радикальничающей мелкой буржуазии и в первую голову сельской, т. е. крестьянства, — партии либерально-буржуазные, — партии реакционно-буржуазные. Несоответствие политических образований экономическим, классовым делениям состоит только в том, что двум последним группам противостоят не две, а три группы политических партий: кадеты, октябристы и черносотенцы. Но это несоответствие вполне объясняется временными особенностями переживаемого момента, когда чрезвычайно обострилась революционная борьба, когда практически крайне трудно отделить защиту самодержавия от защиты во что бы то ни стало монархии, когда группировка по экономическому признаку (за прогрессивный и за реакционный капитализм) естественно перекрещивается политической группировкой (за теперешнее правительство и против него). Но родство кадетов и октябристов слитком очевидно, и неизбежность образования крупной и «деловой» либерально-буржуазной партии едва ли может быть кем-либо оспариваема.

Итог: процесс образования политических партий в России дает самое блестящее подтверждение теории марксизма.

P. S.** Статья написана до раскола в союзе 17-го октября. Теперь выход Шипова и предстоящее образование умеренно-либеральной партии (левые октябристы, мирнообновленцы и правые кадеты) окончательно обещают свести все русские политические партии к четырем основным типам всякой капиталистической страны.

«Пролетарий» № 5, 30 сентября 1906 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 11, Стр. 198 — 204

* Мы говорим о типах партий, во-1-х, потому, что за всеми мелкими делениями невозможно угнаться, да и не важны они (напр., отличие какой-нибудь прогрессивно-промышленной партии или диска⁷⁰ от партии правового порядка ничтожно), во-2-х, ошибочно было бы считаться только с формально выступившими партиями, опуская вполне наметившиеся политические течения. Достаточно какого-либо малейшего изменения политической атмосферы, и эти течения в несколько недель примут форму партий.

** — Postscriptum — приписка. Ред.

 

О БЛОКАХ С КАДЕТАМИ

Меньшевики при помощи бундовцев провели на всероссийской конференции РСДРП допустимость блоков с кадетами. Ликует кадетская печать и разносит благую весть во все концы мира, подталкивая легонечко меньшевиков еще ступенькой пониже, еще на один шаг вправо подальше. Читатель найдет в другом месте решения конференции, особое мнение революционных с.-д. и их проект обращения к избирателям*. Здесь же мы попытаемся обрисовать общее и основное политическое значение блоков с к.-д.

Хороший материал для такой обрисовки дает № 6 «Социал-Демократа»⁷⁴ и особенно редакционная статья «Блок крайней левой». Начнем с одного из самых характерных мест этой статьи.

Нам говорят, — пишет «С.-Д.», — что «меньшевики, которые ставили себе задачей толкать на революционный путь всю Думу, после ее разгона покинули свою позицию и заключили блок с революционными партиями и группами, который выразился, во-1-х, в издании двух общих прокламаций, — к армии и к крестьянству, — во-2-х, в образовании комитета для координирования действий ввиду предстоявшей забастовки. Эта ссылка на прецедент основана на крупном недоразумении. В указанном случае наша партия заключила с другими революционными партиями и группами не политический блок, а боевое соглашение, которое мы всегда считали целесообразным и необходимым».

Курсив «Социал-Демократа».

...Не политический блок, а боевое соглашение... Побойтесь бога, товарищи меньшевики! Ведь это нечто не только бессмысленное, но и прямо малограмотное. Одно из двух: или вы под блоком разумеете только парламентские соглашения, или не только парламентские. Если первое, — тогда блок есть боевое соглашение для парламентского боя. Если второе, — тогда боевое соглашение есть политический блок, ибо «бой», не имеющий политического значения, это — не бой, а просто драка.

Товарищи из ЦК! присматривайте вы за своими редакторами, право, присматривайте, а то ведь стыдно становится за социал-демократию.

- Не проистекает ли галиматья, преподнесенная читателю в органе ЦК, от простой обмолвки? От неловкого выражения?

- Совсем нет. Не в том состоит ошибка «Социал-Демократа», что у него получился курьез, а, наоборот, курьез получился от того, что в основе всех его рассуждений и всей его позиции есть коренная ошибка. Бессмысленное сочетание слов: «не политический блок, а боевое соглашение»**, не случайно, а необходимо и неизбежно проистекло из той основной «бессмыслицы» меньшевизма, которая состоит в непонимании того, что теперь в России парламентский бой всецело подчинен, и притом самым непосредственным образом, условиям и характеру боя внепарламентского. Другими словами: отдельный логический промах выражает общее непонимание меньшевиками всей роли и всего значения Думы в современной революционной обстановке.

Мы, конечно, не станем подражать меньшевикам и их вождю Плеханову в их приемах полемики с нами по вопросу о «бое» и о «политике». Мы не станем упрекать их за то, что они, вожди с.-д. пролетариата, способны заключать неполитическое боевое соглашение.

Мы обращаем внимание на следующий вопрос: почему должны были наши меньшевики войти после разгона Думы в блок только с революционными партиями и группами? Конечно, не потому, что это давно проповедовал (исключительно из ненависти к меньшевикам) какой-то анархо-бланкист Ленин. Объективные условия заставили меньшевиков, вопреки всем их теориям, заключить именно такой революционный, антикадетский блок. Объективные условия, помимо воли и помимо сознания меньшевиков, привели к тому, что диалектическое развитие мирного парламентского боя в первой Думе превратило его в несколько дней в совершенно немирный, непарламентский бой. Не сознанный меньшевиками (благодаря кадетским шорам на их глазах), не заключенный формально политический блок, — выражавшийся в общности желаний и политических ближайших стремлений, в общности средств борьбы за ближайшие политические цели, — этот несознанный «политический блок» превратился силою вещей в «боевое соглашение». И наши мудрецы так растерялись от этой неожиданности, непредусмотренной в плехановских письмах эпохи первой Думы, что закричали: «это не политический блок, а боевое соглашение!».

Потому-то и не годится никуда ваша политика, любезные товарищи, что вы предусматриваете соглашения для такого «боя», который недействителен, фиктивен, лишен решающего значения, и прозевываете условия такого «боя», который всем ходом российской революции выдвигается на сцену с непреодолимою силою, который проистекает даже из условий, на первый взгляд самых что ни-на-есть мирных, парламентских, конституционных, — проистекает даже из таких условий, которые воспевали думские Родичевы в речах об обожаемом, неответственном монархе.

Вы делаете как раз ту ошибку, в которой зря обвиняете большевиков. Ваша политика не есть боевая политика. Ваш бой не есть действительно-политический бой, а есть игрушечно-конституционный бой, есть парламентский кретинизм. Для «боя», которого могут потребовать условия завтра же, у вас одна линия соглашений, — для «политики» у вас другая линия соглашений. И поэтому вы не годитесь ни для «боя», ни для «политики», а только Для роли кадетских подголосков.

У нас в партии много спорят теперь о значении слова «блоки». Один говорит: блок — это общий список. Другой: нет, блок, это — общая платформа. Глупые все эти споры, схоластические. Суть дела ни капли не меняется от того, более тесные или менее тесные соглашения вы назовете блоками. Суть спора вовсе не в том, допустимы ли тесные или нетесные соглашения. Кто думает так, тот погрязает в мелкой и мелочной парламентской технике, забывая политическое содержание этой техники. Суть спора в том, по какой линии должен социалистический пролетариат заключать соглашения с буржуазией, неизбежные, вообще говоря, в буржуазной революции. Большевики могут разойтись между собой в частностях: нужны ли соглашения на выборах с той или иной партией революционной буржуазии, но суть спора между большевиками и меньшевиками совсем не в этом. Суть спора все та же: должен ли социалистический пролетариат в буржуазной революции идти позади либерально- монархической буржуазии или впереди революционно- демократической буржуазии.

Статья «Блок крайней левой» дает массу образчиков того, как сбивается мысль у меньшевиков с политической сути разногласия на пустые мелочи. Тактикой блока автор статьи сам называет (стр. 2, столб. 3) и общую платформу и общий список. И в то же время он утверждает, что мы защищаем «блок» с трудовиками и эсерами, а меньшевики защищают не блок, а только «частичные соглашения» с кадетами. Ведь это же ребячество, любезные товарищи, а не аргументация!

Сравните резолюцию меньшевиков, принятую на всероссийской конференции, и резолюцию большевиков. Вторая ставит для соглашений с эсерами более тесные условия, чем первая — для соглашений с кадетами. Это неоспоримо, ибо, во-1-х, большевики допустили соглашения только с партиями, борющимися за республику и признающими необходимость вооруженного восстания, а меньшевики допустили соглашения с «оппозиционно- демократическими партиями» вообще. Значит, большевики определили понятие революционной буржуазии ясными политическими признаками, а меньшевики вместо политического определения дали одно технически-парламентское словечко. Республика и вооруженное восстание — определенные политические категории. Оппозиция — термин только парламентский. Этот термин так неясен, что включает и октябристов, и мирнообновленцев, и всех недовольных правительством. Правда, добавка: «демократические» вносит политический момент, но он неопределенен. Под ним разумеются кадеты. А это как раз неправда. Назвать «демократической» монархическую партию, партию, допускающую верхнюю палату, партию, предлагавшую каторжные законы о собраниях и печати, партию, выкинувшую из ответного адреса прямое, равное и тайное голосование, партию, отрицавшую земельные комитеты, выбранные всем народом, — значит обманывать народ. Это — очень резкое слово, но оно справедливо. Меньшевики обманывают народ относительно демократизма кадетов.

Во-2-х, большевики допускают соглашения с буржуазными республиканцами только как «исключение». Меньшевики не требуют того, чтобы блоки с кадетами были лишь исключением.

В-3-х, большевики безусловно запрещают какие бы то ни было соглашения в рабочей курии («ни с какой другой партией»). Меньшевики допускают блоки и в рабочей курии, ибо запрещены здесь только соглашения с группами и партиями, «не стоящими на точке зрения классовой борьбы пролетариата». Это не случайность, ибо на конференции были меньшевики с пролетарски-классовым чутьем, которые спорили против этой нелепой формулировки, но были побиты преобладающим числом меньшевиков. Вышло нечто совершенно неопределенное и туманное, оставляющее полный простор всякому авантюризму. А кроме того, вышла совсем уже скверная для марксиста мысль, будто другая партия, кроме социал-демократической, может быть признана «стоящей на точке зрения классовой борьбы пролетариата».

Ну как же не назвать после этого по меньшей мере ребячеством попытки доказать, что большевики признают более тесный блок с республиканской буржуазией, эсерами, чем меньшевики с монархической, с кадетами??

Совершенно лживое рассуждение о более и менее тесных блоках служит для затушевывания политического вопроса о том, с кем и зачем допустимы блоки. Возьмите «Проект избирательной платформы», напечатанный в № 6 «Социал-Демократа». Этот документ — один из массы тех документов меньшевистской политики, которые доказывают наличность идейного блока меньшевиков с кадетами. Резолюция конференции о необходимых «поправках» к этому проекту избирательной платформы воочию показывает это. Подумайте только: конференции социал-демократов пришлось напоминать своему ЦК, что из нелегального издания нельзя опускать лозунг республики, что нельзя ограничиться общими туманными словами о ходатайстве и борьбе, а необходимо точно назвать и охарактеризовать с пролетарской точки зрения разные партии, что надо указать на необходимость восстания, подчеркнуть классовый характер социал-демократии! Напоминать Ц. К-ту с.-д. партии о необходимости подчеркнуть в первом избирательном воззвании партии ее классовый характер, — только глубокая ненормальность, коренная ошибка во взглядах ЦК могла привести к возможности такого напоминания.

Еще неизвестно, будут ли заключаться у нас и насколько широко практические соглашения с к.-д. А идейное соглашение, идейный блок уже налицо: затушевывание в проекте избирательной платформы различия точки зрения пролетариата и точки зрения либеральномонархической буржуазии**. Наоборот, в большевистском проекте обращения к избирателям мы видим указание не только на это различие, но и на различие точки зрения пролетариата и точки зрения класса мелких хозяйчиков.

В вопросе об избирательных блоках именно эта принципиальная, идейная сторона должна быть выдвинута на первый план. Напрасны все попытки меньшевиков оправдаться: мы-де будем самостоятельны во всей избирательной агитации, мы ни в чем не урежем ее и лишь в последнюю минуту вставим своих кандидатов в список к.-д.!

Это — неправда. Мы уверены, конечно, что лучшие из меньшевиков искренне желают этого. Но дело не в их желаниях, а в объективных условиях современной политической борьбы. Эти условия вызывают то, что каждый шаг меньшевиков в их избирательной кампании уже загрязнен кадетизмом, уже характеризуется затемнением точки зрения с.-д. Мы показали это на примере проекта избирательной платформы и покажем сейчас на целом ряде других документов и рассуждений.

Главный довод меньшевиков — черносотенная опасность. Первая и основная фальшь этого довода: с черносотенной опасностью нельзя бороться кадетской тактикой и кадетской политикой. Суть этой политики — примирение с царизмом, то есть с черносотенной опасностью. Первая Дума достаточно показала, что кадет не борется с черносотенной опасностью, а говорит невероятно подлые речи о невиновности и неответственности монарха, заведомого вождя черносотенцев. Поэтому, проводя в Думу кадетов, меньшевики не только не борются с черносотенной опасностью, а, напротив, затуманивают глаза народу, затемняют действительное значение черносотенной опасности. Бороться с черносотенной опасностью посредством проведения в Думу кадетов, это все равно, что бороться с погромом посредством речи лакея Родичева: «дерзость — считать монарха ответственным за погром».

Второй грех ходячего довода — молчаливая уступка социал-демократом кадету гегемонии в демократической борьбе. Почему при раздроблении голосов, обеспечивающем победу черносотенца, мы будем виноваты в том, что не вотировали за кадета, а не кадет будет виноват в том, что не вотировал за нас?

- Мы в меньшинстве, — отвечают проникшиеся христианским смирением меньшевики. — Кадетов больше. Кадеты не могут же объявить себя революционерами.

- Да! Но это не довод за то, чтобы с.-д. объявляли себя кадетами. Нигде в мире при половинчатом исходе буржуазной революции не было и быть не могло, чтобы с.-д. оказывались в большинстве против буржуазных демократов. И везде, во всех странах, первое самостоятельное выступление с.-д. в избирательной кампании встречалось воплем и воем либералов, обвинявших социалистов в пособничестве черносотенцам.

Мы очень спокойно встречаем поэтому обычный возглас меньшевика: большевики проводят черносотенцев. Всем социалистам кричали это все либералы. Отказываясь от борьбы с к.-д., вы оставляете под идейным влиянием кадетов массы пролетарского и полупролетарского элемента, который способен пойти за с.-д.***. Не сегодня, так завтра, вам, если вы не перестанете быть социалистами, придется пойти в самостоятельный бой, несмотря на черносотенную опасность. А сегодня легче и нужнее сделать правильный шаг, чем завтра. В 3-ью Думу (если она будет созываться после второй) вам еще труднее будет порвать блок с к.-д., вы еще больше запутаетесь в противоестественных отношениях к предателям революции. А действительная черносотенная опасность, повторяем, — вовсе не черные мандаты в Думе, а погромы, военно-полевые суды. С этой действительной опасностью вы затрудняете борьбу народу, надевая ему на глаза кадетские шоры.

Третья фальшь ходячего довода: неправильная оценка Думы и ее роли. В прелестной статье «Блок крайней левой» меньшевики должны были признать, в опровержение своих обычных уверений, что суть дела не в технических соглашениях, а именно в коренном политическом различии двух тактик.

В этой статье читаем:

«Тактика «блока», сознательно или бессознательно, рассчитана на то, чтобы в будущей Думе образовалось сплоченное революционное меньшинство со стертой с.-д-ой окраской, которое вело бы систематическую войну с думским большинством так же, как и с правительством, и, в известный момент, опрокинувши Думу, провозгласило бы себя временным правительством. Тактика частичных соглашений направлена к тому, чтобы использовать но возможности Думу, как целее, т. е. думское большинство, для борьбы с самодержавным строем, сохраняя при этом в Думе все время крайнюю позицию самостоятельной с.-д-ой фракции».

Насчет «стертой окраски» мы уже показали, что именно меньшевики повинны в этом, и в выборах в рабочей курии, и в более свободном допущении блоков, и в идейном подмене социал-демократизма кадетизмом. Насчет «провозглашения» временного правительства точно так же смешно утверждение меньшевиков, забывающих, что дело не в провозглашении, а во всем ходе и в успехе восстания. Временное правительство, не являющееся органом восстания, есть пустое слово или пустая авантюра.

Но, по существу вопроса, меньшевики нечаянно сказали святую истину в приведенной цитате. Действительно, все сводится именно к тому, жертвуем ли мы ради «сплошной» либеральной Думы («Дума в целом») самостоятельностью с.-д. избирательной кампании или нет? Действительно, для большевиков важнее полная самостоятельность избирательной кампании, полная (а не полукадетская) социал-демократичность нашей политики и нашей фракции. А для меньшевиков важнее сплошная кадетская Дума с большим числом полукадетски прошедших с.-д. Два типа Думы: 200 черных, 280 к.-д., 20 с.-д. или 400 к.-д. и 100 с.-д. Мы предпочитаем первый тип и считаем ребячеством принимать за устранение черной опасности устранение черных из Думы.

Для нас линия везде одна: и в бое выборном, и в бое думском, и в бое уличном — с оруяшем в руках. Везде: с.-д. с революционной буржуазией против предателей кадетов. А меньшевики «думский» бой ведут вместе с кадетами (поддержка Думы в целом и кадетского министерства), а на случай восстания меняют политику и заключают «не политический блок, а боевое соглашение». Поэтому прав был тот большевик, который сказал на конференции: поддержав блоки с к.-д., бундовцы контрабандой провезли поддержку кадетского министерства.

Выписанная нами цитата — превосходное подтверждение того, как блоки с кадетами превращают в пустую фразу хорошие слова меньшевистской резолюции о лозунгах в избирательной кампании: «организовать силы революции внутри Думы» (а не организовать придаток к кадетам, дезорганизуя действительные силы революции?), — «обнаружить бессилие Думы» (а не скрыть от масс бессилие кадетов?), — «разъяснять массам иллюзорность надежд на мирный исход борьбы» (а не укреплять и массах влияние плодящей иллюзии партии к.-д.?).

И кадетская печать превосходно учла политическое значение меньшевистских блоков с к.-д. Мы сказали выше: позади либералов или впереди революционеров. Мы сошлемся в подтверждение этого на нашу политическую прессу.

Найдете ли вы сколько-нибудь серьезные и массовые подтверждения того, что большевики идут позади буржуазных революционеров, в зависимости от них? Смешно и говорить об этом. Вся печать российская показывает наглядно, и все враги революционеров признают, что именно большевики ведут самостоятельную политическую линию, увлекая за собой отдельные группы и лучшие элементы буржуазных революционеров.

А буржуазные оппортунисты? Они обладают вдесятеро большей печатью, чем все с.-д. и с.-р. вместе. И именно они самостоятельно ведут политическую линию, превращая меньшевиков и энесов в простые подголоски.

Из резолюций меньшевиков вся кадетская печать приводит только места о блоках и опускает «бессилие Думы», «организацию сил революции внутри Думы» и прочие вещи. Кадеты не только опускают эти вещи, но прямо бранят их, говоря то о «фразах», то о «непоследовательности» меньшевиков, то о «невыдержанности лозунгов меньшевизма», то о «пагубном влиянии большевиков на меньшевиков».

Что это означает? Это означает, что независимо от нашей воли, вопреки желаниям лучших из меньшевиков, политическая жизнь всасывает их кадетское дело и отбрасывает их революционные фразы.

Кадет кладет себе в карман помощь меньшевиков, треплет Плеханова по плечу за проповедь блоков, и тут же, презрительно, грубо, как обожравшийся награбленной прибылью купец, кричит: мало этого, гг. меньшевики! надо еще идейное сближение! (смотри статьи «Товарища» по поводу письма Плеханова), — мало этого, гг. меньшевики, надо еще прекратить или во всяком случае изменить полемику! (смотри лево-кадетский «Век», передовую о резолюциях нашей конференции). Я уже не говорю о «Речи», которая просто обрывает тоскующих по кадетам меньшевиков, заявляя: «мы идем в Думу законодательствовать», а не революцию делать!

Бедные меньшевики, бедный Плеханов! Их любовные послания к кадетам прочтены с удовольствием, но их еще не пускают дальше передней.

Взгляните на выступление Плеханова в буржуазной, кадетской газете «Товарищ». С каким восторгом встретили его г. Прокопович и г-жа Кускова, те самые, которых Плеханов в 1900 году изгнал из с.-д. партии за попытки ее буржуазного развращения. Теперь Плеханов принял тактику знаменитого прокоповичевского и кусковского «Credo»⁷⁶, — и бернштейнианцы нагло посылают ему воздушные поцелуи, крича: мы, буржуазные демократы, всегда говорили это!

А Плеханову, чтобы попасть в кадетскую переднюю, пришлось перед всем народом отречься от своих вчерашних заявлений.

Вот вам факты.

В № 6 «Дневника»⁷⁷, в июле 1906 г., после разгона Думы, Плеханов писал, что партии, которые участвуют к движении, должны столковаться. Для того, чтобы вместе бить, надо предварительно сговориться. «Партии, враждебные нашему старому порядку, должны... согласиться между собой насчет основной идеи этой пропаганды. А после разгона Думы такой идеей может служить только идея учредительного собрания»...

...«Только» идея учредительного собрания. Таков был план политического блока и боевого соглашения у Плеханова в июле 1906 г.

Через пять месяцев, к ноябрю 1906 г., Плеханов изменяет линию соглашения. Почему? Неужели изменилось с тех пор взаимоотношение партий, требующих учредительного собрания и не требующих его?

Кадеты с тех пор, по общему признанию, ушли еще дальше вправо. И Плеханов идет в кадетскую печать, умалчивая об учредительном собрании, о котором запрещено говорить и либеральных передних.

Неужели не очевидно, что этот социал-демократ поскользнулся? Но этого мало. В том же № 6 «Дневника» Плеханов говорил прямо о кадетах. Плеханов разъяснял тогда (это было так давно, давно!) корыстно-классовый характер кадетского недоверия к идее учредительного собрания. Плеханов писал тогда о кадетах буквально следующее:

«Кто откажется от пропаганды этой идеи (учредительного собрания) под тем или другим предлогом, тот даст ясно понять, что он, в сущности, и не ищет достойного ответа на действия г. Столыпина и К0, что он, хотя бы и скрепя сердце, примиряется с этими действиями; что он восстает против них только на словах, только для виду» (курсив наш).

Отправившись теперь в кадетскую газету, Плеханов проповедь блока избирательного начал с осуществления блока идейного. В кадетской газете Плеханов не захотел сказать народу, что кадеты примиряются с столыпинской шайкой, что они восстают только для виду.

Почему не захотел Плеханов в ноябре 1906 г. повторить сказанное им в июле 1906 г.?

Вот что значит «технические» блоки с к.-д., и вот почему мы ведем беспощадную борьбу с допускающими эти блоки социал-демократами.

Не рано ли ликуете, господа кадеты? Без блоков будут выбирать с.-д. на Кавказе и на Урале, в Польше и Латышском крае, в Московской центральной области и, вероятно, в Питере.

Никаких блоков с кадетами! Никакого примирения с теми, кто примиряется с столыпинской шайкой!

«Пролетарий» № 8, 23 ноября 1906 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 11, стр. 274 — 285

* См. Сочинения, 4 изд., том 11, стр. 267-273. Ред.).

** И надо же было случиться такому казусу, что меньшевики, всегда упрекавшие нас в противопоставлении «боя» «политике», сами как раз и построили все свое рассуждение на этом бессмысленном противопоставлении!

*** Эта ошибка меньшевиков — не первая. В знаменитой думской декларации РСДРП они сделали ту же ошибку. Они обвиняли большевиков в эсеровщине, а сами стерли различие взглядов с.-д. и трудовиков, так что эсеровские газеты эпохи Думы называли думскую декларацию с.-д. плагиатом эсеровских идей! Напротив, в нашем контрпроекте думской декларации⁷⁵ наше отличие от мелких буржуа было ясно показано.

**** Кадеты сами начинают признаваться, что им грозит на выборах опасность слева (буквальные слова «Речи» в отчете о Петербургской губернии). Своими криками о черносотенной опасности кадеты водят за нос меньшевиков, чтобы отстранить от себя опасность слева!!

 

КОГО ВЫБИРАТЬ В ГОСУДАРСТВЕННУЮ ДУМУ?⁷⁸

ГРАЖДАНЕ! ДОБИВАЙТЕСЬ ТОГО, ЧТОБЫ ВЕСЬ НАРОД ЯСНО ПОНЯЛ, КАКИЕ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ БОРЮТСЯ НА ВЫБОРАХ В С.-ПЕТЕРБУРГЕ И ЧЕГО ДОБИВАЕТСЯ КАЖДАЯ ПАРТИЯ!

КАКИЕ ТРИ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ?

Черносотенцы, это — союз русского народа, монархисты, партия правового порядка, союз 17 октября, торгово-промышленная партия, партия мирного обновления.

Кадеты, это — партия «народной» свободы или конституционно-«демократическая» (на деле либерально- монархическая), партия «демократических» реформ, радикалы и проч.

Социал-демократы. Российская социал-демократическая рабочая партия. Это партия сознательных рабочих всех народностей России, русских, латышей, поляков, евреев, малороссов, армян, грузин, татар и проч.

 

ЧЬИ ИНТЕРЕСЫ ЗАЩИЩАЮТ ТРИ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ?

Черносотенцы защищают теперешнее царское правительство, стоят за помещиков, за чиновников, за власть полиции, за военно-полевые суды, за погромы.

Кадеты защищают интересы либеральных буржуа, либеральных помещиков, купцов и капиталистов. Кадеты — партия буржуазных адвокатов, газетчиков, профессоров и тому подобное.

Социал-демократия — партия рабочего класса, защищающая интересы всех трудящихся и эксплуатируемых.

 

ЧЕГО ДОБИВАЮТСЯ ТРИ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ?

Черносотенцы добиваются сохранения старого самодержавия, бесправия народа, полного господства над ним помещиков, чиновников, полиции.

Кадеты добиваются перехода власти в руки либеральной буржуазии. Монархия, сохраняя полицейскую и военную власть, должна оберегать права капиталистов на ограбление рабочих и крестьян.

Социал-демократы добиваются перехода всей власти в руки народа, т. е. демократической республики. Полная свобода нужна социал-демократам, чтобы бороться за социализм, за освобождение труда от гнета капитала.

 

КАКУЮ ВОЛЮ ХОТЯТ ДАТЬ НАРОДУ ТРИ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ?

Черносотенцы не дают народу никакой воли, никакой власти. Всю власть — царскому правительству. Права народа: платить подати, работать на богатых, сидеть в кутузке.

Кадеты хотят такой «народной свободы», которая должна быть подчинена, во-1-х, верхней палате, т. е. помещикам и капиталистам; во-2-х, монархии, т. е. царю с безответственной полицией и военной силой. Одна треть власти народу, одна треть капиталистам, одна треть царю.

Социал-демократы хотят полной свободы и всей власти народу, выборности всех чиновников, освобождения солдат от казарменной каторги и устройства свободного народного ополчения.

 

КАК СМОТРЯТ ТРИ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ НА ТРЕБОВАНИЕ КРЕСТЬЯНАМИ ЗЕМЛИ?

Черносотенцы защищают интересы помещиков- крепостников. Никакой земли крестьянству. Только богатеи пусть покупают землю у помещиков по добровольному соглашению.

Кадеты хотят сохранить помещичье землевладение путем уступок. Они предлагают крестьянам выкуп, который уже однажды, в 1861 г., разорил крестьян. Кадеты не согласны, чтобы вопрос о земле решали местные комитеты, выбранное всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.

Социал-демократы хотят уничтожить наше помещичье землевладение. Вся земля должна отойти крестьянам и непременно без выкупа. Решать вопрос о земле должны местные комитеты, выбранные всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием.

 

ЧЕГО МОГУТ ДОБИТЬСЯ ПРИ УСПЕХЕ ВСЕЙ ИХ БОРЬБЫ, ТРИ ГЛАВНЫЕ ПАРТИИ?

Черносотенцы, борясь всеми средствами, могут добиться того, что народ окончательно разорится, вся Россия окончательно одичает от военно-полевых судов и погромов.

Кадеты, борясь только «мирными» средствами, могут добиться того, что правительство погромщиков подкупит грошовыми уступками крупную буржуазию и деревенских богатеев, а либеральных говорунов будет разгонять за недостаточно лакейские речи об обещаемом, неответственном, неприкосновенном, конституционном монархе.

Социал-демократы, борясь всеми средствами, вплоть до восстания, могут при помощи сознательного крестьянства и городской бедноты добиться полной свободы и всей земли крестьянству. А при свободе и при помощи сознательных рабочих всей Европы русские социал-демократы могут быстрыми шагами пойти к социализму.

 

ГРАЖДАНЕ! ГОЛОСУЙТЕ НА ВЫБОРАХ ЗА КАНДИДАТОВ РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ!

 

СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ И ТРУДОВЫЕ ПАРТИИ

Граждане! Кто хочет сознательно участвовать в выборах в Государственную думу, тот должен прежде всего ясно понять основное различие трех главных партий. Черносотенцы стоят за погромы и насилия царского правительства. Кадеты стоят за интересы либеральных помещиков и капиталистов. Социал-демократы стоят за интересы рабочего класса и всех трудящихся и эксплуатируемых.

Кто хочет сознательно отстаивать интересы рабочего класса и всех трудящихся, тот должен знать, какая партия действительно способна всех последовательнее и решительнее защищать эти интересы.

КАКИЕ ПАРТИИ БЕРУТСЯ ЗАЩИЩАТЬ ИНТЕРЕСЫ РАБОЧЕГО КЛАССА И ВСЕХ ТРУДЯЩИХСЯ?

 

Партия рабочего класса, Российская социал-демократическая рабочая партия, стоящая на точке зрения классовой борьбы пролетариата.	Партии трудовые, то есть партии, стоящие на точке зрения мелкого хозяйчика:
	Партия социалистов - революционеров.	Трудовая (народно - социалистическая) партия и беспартийные трудовики.

 

ЧЬИ ИНТЕРЕСЫ ЗАЩИЩАЮТ НА ДЕЛЕ ЭТИ ПАРТИИ?

Интересы пролетариев, которых условия их жизни, отнимая всякую надежду на превращение в хозяина, заставляют стремиться к полному изменению всех основ капиталистического общественного строя.

Интересы мелких хозяйчиков, которые борются против гнета капитала, но в силу самых условий их жизни стремятся выйти в хозяева, укрепить свое мелкое хозяйство, нажиться посредством торговли и найма рабочих.

 

НАСКОЛЬКО УСТОЙЧИВЫ ЭТИ ПАРТИИ В ВЕЛИКОЙ ВСЕМИРНОЙ БОРЬБЕ ТРУДА С КАПИТАЛОМ?

 

Социал-демократия не может допустить никакого примирения труда с капиталом. Она организует наемных рабочих для беспощадной борьбы с капиталом, для уничтожения частной собственности на средства производства и устройства социалистического общества.

Трудовые партии мечтают об уничтожении господства капитала, но в силу условий жизни мелкого хозяина они неизбежно колеблются между борьбой против капитала, совместно с наемными рабочими, и стремлением примирить рабочих и капиталистов посредством превращения всех трудящихся в мелких хозяев, уравнительно наделенных землей или обеспеченных кредитом и тому подобное.

 

ЧЕГО МОГУТ ДОБИТЬСЯ, ПРИ ПОЛНОМ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ СВОИХ КОНЕЧНЫХ ЦЕЛЕЙ, ЭТИ ПАРТИИ?

 

Завоевания политической власти пролетариатом и превращения капиталистического производства в общественное крупное, социалистическое производство.

Распределение всей земли поровну между мелкими хозяевами, мелкими крестьянами, причем среди них опять неизбежно будет борьба и произойдет разделение между богатыми и бедными, между рабочими и капиталистами.

 

КАКОЙ СВОБОДЫ ДЛЯ НАРОДА ДОБИВАЮТСЯ ЭТИ ПАРТИИ В ТЕПЕРЕШНЕЙ РЕВОЛЮЦИИ?

Полной свободы и полной власти для народа, то есть демократической республики, выборности чиновников, замены постоянного войска всеобщим вооружением народа.

Полной свободы и полной власти для народа, то есть демократической республики, выборности чиновников, замены постоянного войска всеобщим вооружением народа.

Соединения демократии, то есть полновластия народа, с монархией, то есть с властью царя, полиции и чиновников. Это столь же бессмысленное желание и столь же предательская политика, как у либеральных помещиков, кадетов.

 

КАК ОТНОСЯТСЯ ЭТИ ПАРТИИ К ТРЕБОВАНИЮ ЗЕМЛИ КРЕСТЬЯНАМИ?

Социал-демократы требуют передачи всех помещичьих земель крестьянам без всякого выкупа.

Социалисты-революционеры требуют передачи всех помещичьих земель крестьянам без всякого выкупа.

Трудовики требуют передачи всех помещичьих земель крестьянам, но допускают выкуп. Допускать выкуп, который разорит крестьян, это столь же предательская политика, как и у либеральных помещиков, кадетов.

 

ГРАЖДАНЕ! ГОЛОСУЙТЕ НА ВЫБОРАХ ЗА КАНДИДАТОВ РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ!

Напечатано 23 ноября 1906 г. отдельной листовкой в виде приложения к газете «Пролетарий» № 8

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 11, стр. 292 — 297

 

 

ИЗ РАБОТЫ

«ПРОЕКТЫ РЕЗОЛЮЦИЙ К ПЯТОМУ СЪЕЗДУ РСДРП»⁷⁹

2. ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ

Принимая во внимание,

1) что перед социал-демократией в настоящее время выдвигается с особенной настоятельностью задача определить классовое содержание различных непролетарских партий, учесть взаимоотношение классов в данный момент и в соответствии с этим определить свое отношение к другим партиям;

2) что социал-демократия всегда признавала необходимость поддержки всякого оппозиционного и революционного движения, направленного против существующего в России общественного и политического порядка;

3) что на социал-демократии лежит обязанность сделать все для выполнения пролетариатом роли вождя в буржуазно-демократической революции, —

принимая это во внимание, совещание признает:

1) что черносотенные партии (Союз русского народа, монархисты, Совет объединенного дворянства и проч.) все решительнее и определеннее выступают, как классовая организация крепостников-помещиков, все наглее вырывают из рук народа завоевания революции и тем вызывают неизбежное обострение революционной борьбы; социал-демократия должна разоблачать теснейшую связь этих партий с царизмом и с интересами крупного крепостнического землевладения, разъясняя необходимость непримиримой борьбы за полное уничтожение этих остатков варварства;

2) что такие партии, как Союз 17 октября, торгово-промышленная партия, отчасти партия мирного обновления и т. д., представляют из себя классовые организации части помещиков и в особенности крупной торгово-промышленной буржуазии, еще не заключившие окончательной сделки о дележе власти с самодержавной бюрократией на основе какой-либо цензовой и самой антидемократической конституции, но вполне уже ставшие на сторону контрреволюции и явно поддерживающие правительство*; социал-демократия [используя в целях развития революции столкновения этих партий с черносотенным самодержавием] должна [вместе с тем] вести с такими партиями самую беспощадную борьбу;

3) что партии либерально-монархической буржуазии и главная из этих партий - к.-д. определенно отвернулись уже теперь от революции и преследуют задачу прекращения ее путем сделки с контрреволюцией; что экономической основой таких партий является часть средних помещиков и средней буржуазии, особенно же буржуазная интеллигенция, тогда как часть демократической городской и деревенской мелкой буржуазии идет еще за этими партиями только в силу традиции и будучи прямо обманываема либералами; что идеал этих партий не выходит за пределы упорядоченного буржуазного общества, защищенного монархией, полицией, двухпалатной системой, постоянной армией и проч. от посягательств пролетариата; социал-демократия должна использовать в интересах политического воспитания народа деятельность этих партий, противопоставляя их лицемерно-демократической фразеологии последовательный демократизм пролетариата, разоблачая распространяемые ими конституционные иллюзии и беспощадно борясь против их гегемонии над демократической мелкой буржуазией;

4) что народнические или трудовые партии (народные социалисты, Трудовая группа, с.-р.) более или менее близко выражают интересы и точку зрения широких масс крестьянства и городской мелкой буржуазии, колеблясь между подчинением гегемонии либералов и решительной борьбой против помещичьего землевладения и крепостнического государства; эти партии облекают свои, в сущности буржуазно-демократические, задачи более или менее туманной социалистической идеологией; социал-демократия должна неуклонно разоблачать их псевдосоциалистический характер и бороться с их стремлением затушевать классовую противоположность между пролетарием и мелким хозяйчиком, — а, с другой стороны, всеми силами вырывать их из-под влияния и руководства либералов, заставляя эти партии делать выбор между политикой к.-д. и политикой революционного пролетариата и принуждая их, таким образом, становиться на сторону с.-д. против черносотенцев и против к.-д.;

вытекающие отсюда совместные действия должны исключать всякую возможность каких бы то ни было отступлений от с.-д. программы и тактики, служа лишь целям общего натиска одновременно против реакции и против предательской либеральной буржуазии.

Примечание. В угольчатых скобках поставлено то, что вычеркивается меньшинством, внесшим вышеуказанный вариант.

Написано 15 — 18 февраля (28 февраля — 3 марта) 1907 г.

Напечатано 4 марта 1907 г. № 116 в газете «Пролетарий» № 14

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 114-116.

* Вариант, предложенный меньшинством: «... буржуазии, вполне уже ставшие на сторону контрреволюции, явно поддерживающие правительство и ставящие своей задачей осуществление цензовой и самой антидемократической конституции».

 

БОЛЬШЕВИКИ И МЕЛКАЯ БУРЖУАЗИЯ

Под таким названием поместили «Новые Силы»⁸⁰ статью, которая дает хороший повод к некоторым разъяснениям.

Газета недовольна нашим «избитым» делением буржуазии на мелкую, революционную, и либеральную. За кадетов, несомненно, голосовали многие мелкие буржуа, говорит орган трудовиков, повторяя обычный меньшевистский довод.

Да, за кадетов голосовали многие мелкие буржуа. Это правда. Но о классовом характере партии нельзя судить только по тому, что за нее в данную минуту голосовали между прочим такие-то и такие-то элементы. Несомненно, что за немецких с.-д. голосуют многие мелкие буржуа, за немецкий «центр» многие рабочие. Но «Новые Силы» понимают, вероятно, что отсюда нельзя заключить о неверности «избитого» деления трудящихся классов на мелкую буржуазию и пролетариат.

Вся история к.-д. партии в целом и последние выборы в особенности ясно показали, что классовую основу этой партии составляет помещик, ведущий капиталистическое хозяйство, средний буржуа и буржуазный интеллигент. Масса народа, т. е. широкие слои городского мещанства и затем крестьянства, чужды этой партии, которая боится всякой самодеятельности масс, воюет с пей, защищает выкуп, борется с местными аграрными комитетами на основе «4-ххвостки»⁸¹ и т. д. Только поэтому и получилось такое поразительно быстрое отпадение мелкой буржуазии от к.-д. на последних выборах. Крестьянство, как известно, совсем провалило кадетов и больше всех содействовало их поражению в губернских избирательных собраниях. Городское мещанство, как мы уже отмечали в № 1 «Нового Луча»*⁸², сразу доставило 41 тыс. голосов левому блоку в городах против 74 тысяч голосов к.-д., несмотря на отсутствие у левых ежедневной печати и т. д.

Кадеты — партия либеральных буржуа. Экономическое положение этого класса заставляет его бояться победы крестьян и сплоченности рабочих. Отсюда неизбежная, а вовсе не случайная, тенденция к.-д. поворачивать вправо, в сторону сделки с реакцией, тем быстрее, чем быстрее левеют народные массы. Не случайность, а экономическая необходимость вызвала то, что после разгона Думы пролетариат, крестьянство и городская мелкобуржуазная беднота страшно полевели, революционизировались, кадеты же страшно поправели. Жалеть об этом, пытаться изменить или остановить этот процесс могут только мещане и филистеры в политике.

Наша, с.-д. задача иная: ускорить процесс освобождения масс из-под гегемонии к.-д. Поддерживают эту гегемонию традиция, старые связи и влияние либералов, их хозяйственная гегемония над мелким буржуа, их роль, как буржуазной интеллигенции, либерального чиновничества и т. д. Чем яснее будут сознавать массы свои интересы, тем скорее поймут они враждебность либералов массовому движению, тем скорее политически обособятся от либералов в те или иные демократические, революционные организации, союзы, партии и т. п. В частности, крестьянство, составляющее в России восемь или девять десятых всем мелкой буржуазии, борется прежде всего за землю. Либеральный помещик (а таковой есть еще в России: землевладельческая курия дала 24,4% кадетов и левее на последних выборах) стоит в этой борьбе против крестьянина, и либеральный чиновник, буржуазный интеллигент очень близок к либеральному помещику. Вот почему крестьянство гораздо решительнее и быстрее высвобождается из-под влияния к.-д., чем городская мелкая буржуазия. Победа крестьянства в борьбе за землю есть настоящая экономическая основа победы буржуазной революции в России. Либералы (к.-д. в том числе) против победы крестьянства; они отстаивают выкуп, т. о. превращение крестьянина частью в гроссбауэра, частью в кнехта при помещике прусского типа. Вот почему невозможна в России победа буржуазно-демократической революции без высвобождения крестьянства из-под политической гегемонии либералов. Победа крестьянства уничтожает помещичье землевладение и дает полнейший простор развитию производительных сил на чисто капиталистической основе. Победа либералов сохраняет помещичье землевладение, лишь слегка очищая его от крепостнических черт и ведя к наименее быстрому, наименее свободному развитию капитализма, к развитию типа, так сказать, прусского, а не американского.

Этой экономической, классовой основы русской революции не понимают «Новые Силы», говоря: по социально-экономическим требованиям мелкая буржуазия ближе к либералам, по политическим — к пролетариям, а «центр тяжести революции» переносится к «политике». Все это рассуждение «Новых Сил» сплошная путаница. Мелкий буржуа, и крестьянин в том числе, конечно, ближе к либералу, чем к пролетарию, ближе как хозяин, как мелкий производитель. Поэтому немыслимо политически и прямо реакционно было бы в смысле социализма слияние в одну партию мелких буржуа и пролетариев (чего хотят с.-р.). Но в современной, буржуазно-демократической, революции в России борьба идет теперь вовсе не из-за антагонизма хозяев и рабочих (так будет в социалистической революции), а из-за антагонизма крестьянина и помещика: в этой, экономической, а вовсе не «политической», борьбе тяготеет «центр тяжести революции».

Но если наша революция буржуазна по своему экономическому содержанию (это несомненно), то отсюда нельзя делать вывод о руководящей роли буржуазии в нашей революции, о буржуазии, как движущей силе ее. Такой вывод, обычный у Плеханова и меньшевиков, есть опошление марксизма, карикатура на марксизм. В буржуазной революции может быть руководителем и либеральный помещик вместе с фабрикантом, купцом, адвокатом и т. п., — и пролетариат вместе с массой крестьян. Буржуазный характер переворота остается в обоих случаях, но рамки его, условия его выгодности для пролетариата, условия его выгодности для социализма (то есть для быстроты развития производительных сил прежде всего) совершенно различны в первом и во втором случае.

Отсюда большевики выводят основную тактику социалистического пролетариата в буржуазной революции: вести за собой демократическую мелкую буржуазию, особенно крестьянскую, отрывать ее от либералов, парализовать неустойчивость либеральной буржуазии, развивать борьбу масс за полное уничтожение всех следов крепостничества, помещичьего землевладения в том числе.

Вопрос о думском президиуме был частным вопросом общей тактики с.-д. в буржуазной революции. С.-д. должны были вырвать трудовиков у к.-д., либо голосуя за трудовика, либо воздерживаясь демонстративно, с объяснением своего воздержания. «Новые Силы» признали теперь, что идти на совещание с к.-д. была ошибка левых. Это ценное признание. Но «Новые Силы» жестоко заблуждаются, думая, что «это была ошибка практического расчета, а не ошибка принципиальная». Такое мнение, как мы показали, покоится на непонимании основ, принципов, тактики социалистического пролетариата в буржуазной революции.

Только с этой точки зрения можно найти правильный ответ на те частные вопросы, которые причиняют головную боль «Новым Силам».

Как «гарантировать, что и признанные «Новым Лучем» за союзников мелкие буржуа не отвернутся от левых и не перебегут в к.-д. лагерь»? Именно потому, что этого нельзя гарантировать, мы против всяких постоянных соглашений с трудовиками. Наша линия «врозь идти, вместе бить» и черных и кадетов. Именно так мы поступили на выборах в С.-Петербурге и будем поступать всегда.

От кадетов можно оттолкнуть часть мелких буржуа, — возражают «Новые Силы». — Можно, как мы и откололи часть кадетского «Товарища» на выборах в С.-Петербурге. Чтобы достигнуть этого, нужно твердо идти своим, революционным, путем, не оглядываясь на то, что будет говорить кадетская Марья Алексевна.

Работа законодательства «неизбежно должна быть отдана в руки к.-д.». Ничего подобного. Кадеты, как вожди либерального «центра» Думы, имеют перевес над черными, без нашей поддержки. Поэтому мы должны выставлять свои, не либеральные и не мелкобуржуазные, а социал-демократические законопроекты, писанные не канцелярским, а революционным языком, и ставить их на голоса. Пусть их провалят и черные, а к.-д. Тогда мы переходим к беспощадной критике кадетского проекта и к систематическому внесению поправок. Кончены поправки, — мы воздерживаемся при голосовании кадетского проекта в целом, предоставляя кадетам бить черных и не беря на себя ответственности перед народом за убожество и пошлость кадетского лжедемократизма.

«Новый Луч» № 6, 25 февраля 1907 г. Подпись: Л. Ленин

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 152 — 156

* См. Сочинения, 4 изд., том 12, стр. 130. Ред.).

 

КАДЕТЫ И ТРУДОВИКИ⁸³

Тов. Д. Кольцов повторяет в № 49 «Русской Жизни»⁸⁴ обычное меньшевистское рассуждение в защиту политики поддержки кадетов. Но делает он это так прямолинейно и наивно, что положительно остается только поблагодарить его за доведение ошибочной теории до абсурда.

«С кем у с.-д. больше общих точек соприкосновения, — спрашивает он в статье «Кадеты и буржуазная демократия», — с городской или сельской демократией? От кого с.-д-тия может скорее ожидать поддержки в своей борьбе со всеми культурными, религиозными, национальными и т. п. предрассудками? Кто скорее будет поддерживать все меры, клонящиеся к свободному развитию производительных сил? Стоит поставить эти вопросы, кардинальные для социал-демократической политики, и ответ будет ясен сам собой. Все, что говорится в «Коммунистическом манифесте» о революционной роли буржуазии, остается столь же верным в XX столетии, как оно было верно в XIX, столь же верным в России, как оно было верно в Англии... и т. д. Что касается сельской демократии, то, несмотря на свои революционные аллюры,  она будет в очень многих случаях отстаивать старые изжитые формы производства и общественности... Когда больше вики говорят о кадетах, они забывают о стоящей за ними городской демократии, и, наоборот, — все крестьянство у них олицетворяется в парламентской группе эсеров и трудовиков. Это значит за деревьями не видеть леса, за парламентским представительством не видеть социальных интересов широких народных масс».

Мы от всей души приветствуем этот переход меньшевиков к выяснению принципиальных основ наших тактических разногласий. Давно пора.

Итак, кадеты — прогрессивная городская буржуазия, трудовики — отсталая сельская буржуазия. К этому сводится ваш «марксизм».

Но если так, почему вы не говорите открыто и прямо этого перед всей партией? Почему вы не заявляете в проекте резолюции для партийного съезда со всей определенностью, что во имя «Коммунистического манифеста» РСДРП обязана поддерживать кадетов против трудовиков?

Мы были бы очень рады такому заявлению с вашей стороны. Мы вас давно звали на это, еще перед Объединительным съездом, когда мы в своем проекте резолюции об отношении к буржуазным партиям определили классовое содержание и к.-д. и эсеров, приглашая вас дать свое определение.

Как вы ответили на наш вызов?

Вы уклонились от него. В вашем проекте резолюции к Объединительному съезду нет попытки выразить мысль, что к.-д. прогрессивная городская демократия, а трудовики (Крестьянский союз, с.-р. и т. п.) — отсталая сельская. В вашей резолюции Объединительного съезда об отношении к буржуазным партиям есть только курьезное, по своей растерянности, повторение амстердамской резолюции⁸⁵.

Теперь мы повторили свой вызов. Мы вновь выдвинули вопрос о марксистском определении классовой основы различных буржуазных партий в России. Мы напечатали соответственный проект резолюции.

И мы убеждены, что вы опять не примете вызова. Мы убеждены, что вы не решитесь в проекте официальной меньшевистской резолюции написать, что кадеты — прогрессивная городская буржуазия, что они — больше чем трудовики содействуют политике свободного развития производительных сил и т. д. и т. п.

Дело обстоит так.

Главным экономическим вопросом в современной буржуазной революции в России является вопрос о борьбе крестьянства за землю. Эта борьба необходимо вызывается отчаянным положением крестьянства, обилием остатков крепостничества в русской деревне и т. д. Эта борьба толкает крестьянскую массу и к решительной демократизации политических отношений (ибо без демократического устройства государства крестьяне не могут осилить крепостников-помещиков) и к уничтожению помещичьего землевладения.

Вот почему с.-д. ставят в своей программе конфискацию помещичьих земель. Только крайние оппортунисты среди с.-д. не сочувствуют этой программе, защищают замену слова «конфискация» словом «отчуждение», но боятся открыто выступить с таким проектом.

Кадеты — партия либеральной буржуазии, либеральных помещиков, буржуазной интеллигенции. Если Д. Кольцов сомневается насчет помещичьей окраски кадетов, то мы укажем ему два факта: 1) состав кадетской фракции в I Думе. Справьтесь у Бородина⁸⁶, тов. Кольцов, и вы увидите, сколько там помещиков; 2) аграрный проект кадетов есть, по существу дела, план капиталистического помещика. И выкуп земли, и превращение крестьянина в кнехта, и составление местных земельных комиссий из помещиков и крестьян поровну с председателями от правительства, все это яснее ясного показывает, что политика кадетов в аграрном вопросе есть политика сохранения помещичьего землевладения путем очистки его от некоторых крепостнических черт, путем разорения мужика выкупом и закабаления его чиновниками. А это сводит экономическое значение кадетской аграрной политики к замедлению развития производительных сил.

Наоборот, конфискация помещичьих земель и полная победа крестьянской демократии означает максимум возможной при капитализме быстроты развития производительных сил.

В проекте наших резолюций к 5-му съезду прямо выражена эта оценка экономического значения кадетской политики. Еще раз: пожалуйста, выразите столь же прямо свою «марксистскую» теорию, тов. Д. Кольцов!

Сравнение аграрных проектов кадетов и трудовиков и их отношения к вопросам политической демократии (закон о собраниях в первой Думе, отношения к разным типам устройства местных с.-х. комитетов, программа партии к.-д. и Трудовой группы в 1 Дуне, и пр. и т. д.), все это показывает, что кадеты — партия либералов, стремящаяся и вынужденная стремиться прекратить революцию путем примирения свободы с старой властью (в ущерб свободе), помещика и крестьянина (в ущерб крестьянину). Трудовые же партии (н.-с., трудовики и с.-р.) это — городская и особенно сельская (т. е. крестьянская) мелкобуржуазная демократия, вынужденная стремиться к дальнейшему развитию революции.

Победа революции в России возможна только в том случае, если пролетариат поведет за собой демократическое крестьянство и против старого порядка и против либералов.

Это положение, определяющее основы всей большевистской тактики, подкреплено замечательным образом всем опытом первой Думы и последумского периода. Только сводя к этим основам наши споры, мы превращаем их из перебранки в разрешение коренных вопросов буржуазной революции в России.

Поэтому мы приветствуем откровенность и прямоту т. Кольцова, повторяя свой вызов: пусть меньшевики попытаются оформить, ясно и недвусмысленно выразить эти мысли о кадетах и трудовиках.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 161 — 164

 

ДОКЛАД НА V СЪЕЗДЕ РСДРП⁸⁷
ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ
12 (25) МАЯ 1907 г.

Вопрос об отношении к буржуазным партиям стоит в центре принципиальных разногласий, давно уже разделяющих на два лагеря российскую с.-д. Еще до первых крупных успехов революции или даже до революции — если можно так выразиться о первой половине 1905 года — было уже две вполне наметившиеся точки зрения на этот вопрос. Споры были связаны с оценкой буржуазной революции в России. Оба направления среди с.-д. сходились на том, что революция эта — буржуазная. Но они расходились в понимании этой категории и в оценке практически-политических выводов из нее. Одно крыло социал-демократии — меньшевики — толковали это понятие так, что в буржуазной революции главным двигателем ее является буржуазия, пролетариат же способен занимать лишь положение «крайней оппозиции». Брать на себя задачу самостоятельного проведения этой революции, руководство ею он не может. Особенно рельефно проявились эти разногласия на спорах о временном правительстве (вернее: об участии с.-д. во временном правительстве) — спорах, которые велись в 1905 году. Меньшевики отрицали допустимость участия с.-д. во временном революционном правительстве прежде всего именно потому, что считали главным двигателем или вождем буржуазной революции буржуазию. С полной яркостью обнаружился этот взгляд в резолюции кавказских меньшевиков (1905 года)⁸⁸, одобренной новою «Искрой». В резолюции этой говорилось прямо, что участие с.-д. во временном правительстве могло бы отпугнуть буржуазию и тем ослабить размах революции. Здесь ясно признается, что пролетариат не может и не должен идти дальше буржуазии в буржуазной революции.

Обратного взгляда держались большевики. Они безусловно стояли на том, что революция наша буржуазная в смысле ее общественного экономического содержания. Это значит вот что: задачи данного, происходящего теперь в России, переворота не выходят из рамок буржуазного общества. Даже самая полная победа современной революции, т. е. завоевание наиболее демократической республики и конфискация всей помещичьей земли крестьянством, нисколько не затрагивает основ буржуазного общественного строя. Частная собственность на средства производства (или частное хозяйство на земле, кто бы ни был ее юридическим владельцем) и товарное хозяйство — остаются. Противоречия капиталистического общества, и главное из них — противоречие между наемным трудом и капиталом — не только не стираются, а, напротив, еще больше обостряются и углубляются, развиваясь более широко и в более чистом виде.

Все это для всякого марксиста должно быть совершенно бесспорно. Но отсюда вовсе еще не следует вывода, будто главным двигателем или вождем революции является буржуазия. Такой вывод был бы опошлением марксизма, был бы непониманием классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией. Дело в том, что наша революция происходит в такое время, когда пролетариат уже начал сознавать себя особым классом и объединяться в самостоятельную, классовую организацию. При таких условиях пролетариат пользуется всяческими завоеваниями демократии, пользуется каждым шагом свободы, чтобы усиливать свою классовую организацию против буржуазии. Отсюда неизбежно вытекает стремление буржуазии притупить острые углы революции, не позволить довести ее до конца, не дать пролетариату возможности с полной свободой вести его классовую борьбу. Антагонизм буржуазии и пролетариата заставляет буржуазию стремиться сохранить известные орудия и учреждения старой власти, чтобы применять эти орудия против пролетариата.

Поэтому в лучшем случае, в эпохи наибольшего подъема революции, буржуазия представляет из себя (и представляет не случайно, а необходимо, в силу ее экономических интересов) элемент, колеблющийся между революцией и реакцией. Таким образом, буржуазия не может быть вождем нашей революции.

Крупнейшей особенностью этой революции является острота аграрного вопроса. Он обострен в России гораздо больше, чем это было при соответствующих условиях в какой бы то ни было иной стране. Так называемая крестьянская реформа 1861-го года была проведена настолько непоследовательно и недемократично, что крупнейшие основы крепостнического помещичьего господства оказались непоколеблены. Поэтому аграрный вопрос, т. е. борьба крестьян за землю против помещиков, оказался одним из оселков настоящей революции. Эта борьба за землю неизбежно толкает громадные массы крестьянства на демократический переворот, ибо только демократия может дать им землю, давая им господство в государстве. Условием победы крестьянства является полный разгром помещичьего землевладения.

Из такого соотношения общественных сил получается неизбежный вывод: буржуазия не может быть ни главным двигателем, ни вождем революции. Довести ее до конца, т. е. до полной победы, в состоянии только пролетариат. Но эта победа может быть достигнута лишь при том условии, если пролетариату удастся повести за собой большую часть крестьянства. Победа современной революции в России возможна только как революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства.

Такая постановка вопроса, данная еще в начале 1905 года, — я говорю о III съезде РСДРП весной 1905 года — нашла себе полное подтверждение в событиях всех крупнейших этапов русской революции. Наши теоретические выводы подтвердились на деле, в ходе революционной борьбы. Во время крупнейшего подъема, в октябре 1905 года, пролетариат шел во главе, буржуазия колебалась и виляла, а крестьяне громили помещичьи усадьбы. В зачаточных органах революционной власти (Советы рабочих депутатов, Советы крестьянских и солдатских депутатов и т. д.) участвовали, главным образом, представители пролетариата, а затем передовики восставшего крестьянства. Во время первой Думы крестьяне сразу дали демократическую «Трудовую» группу, более левую, т. е. более революционную, чем либералы — к.-д. Во время выборов во вторую Думу крестьяне прямо разбили либералов. Пролетариат шел впереди, крестьянство, более или менее решительно, двигалось за ним против самодержавия и против колеблющихся либералов.

Перехожу к проектам резолюций, имеющихся перед нами. Описанное мною различие взглядов вполне выразилось в противоположности большевистской и меньшевистской резолюции. Большевистский проект построен на том, что определяется классовое содержание основных типов буржуазных партий. Такое построение дано еще в нашей резолюции к Объединительному, Стокгольмскому съезду. Мы наметили уже там три основных типа буржуазных партий: октябристы, либералы и крестьянские демократы (тогда еще они не обрисовались вполне, и слова «трудовик» не существовало в русском политическом лексиконе). Наша теперешняя резолюция сохранила то же построение. Она представляет из себя лишь видоизменение стокгольмской резолюции. Ход событий настолько подтвердил ее основные положения, что потребовались самые небольшие видоизменения для учета опыта первой и второй Думы.

Меньшевистская резолюция к Объединительному съезду не давала никакого анализа ни типа партий, ни классового содержания их. Резолюция беспомощно говорит, «что буржуазно-демократические партии только еще складываются в России и потому не успели еще приобрести характер устойчивых партий», и «что в настоящий исторический момент в России не имеется налицо таких партий, которые уже теперь сочетали бы в себе одновременно последовательный демократизм и революционность». Разве это не беспомощные заявления? Разве это не уклонение от марксистской задачи? Полной устойчивости партий не будет никогда, как не будет никогда и вполне «последовательного» демократизма вне пролетариата. Но наша обязанность — вскрывать классовые корни всех партий, которые выступают на историческую сцену. И что это — дело выполнимое, показала наша резолюция.

Намеченные ею три типа партий оказались достаточно «устойчивыми» в течение целого года революции, как я уже показал на примере первой и второй Думы.

Неустойчивыми оказались взгляды меньшевиков. Их теперешняя резолюция — громадный шаг назад даже по сравнению с их прошлогодним проектом. Рассмотрим эту резолюцию, напечатанную в № 12 «Народной Думы»⁸⁹ (от 24 марта 1907 года). В мотивировочной части указывается, во-первых, на «ряд задач общих» у пролетариата с буржуазной демократией; во-вторых, на необходимость для пролетариата «комбинировать свои действия с действиями других общественных классов и групп»; в-третьих, что в стране преобладающего крестьянства и слабой городской демократии пролетариат «своим собственным движением двигает вперед»... «всю буржуазную демократию страны»; в-четвертых, «что в наличной группировке буржуазных партий демократическое движение страны не нашло еще своего законченного выражения», отразив на одном полюсе «реализм» и неготовность к борьбе городской буржуазии, а на другом полюсе — крестьянские «иллюзии мелкобуржуазного революционизма и аграрных утопий». Такова мотивировочная часть. Посмотрим теперь на выводы: вывод первый состоит в том, что, ведя самостоятельную политику, пролетариат должен бороться как с оппортунизмом и конституционными иллюзиями одних, так и с революционными иллюзиями и экономически-реакционными проектами других. Вывод второй: надо «комбинировать свои действия с действиями этих партий».

Подобная резолюция не отвечает ни на один вопрос из тех, которые обязан себе поставить всякий марксист, если он желает определить отношение рабочей партии к партиям буржуазным. Каковы эти общие вопросы? Прежде всего необходимо определить классовый характер партий. Затем надо уяснить себе основное соотношение различных классов в данной революции вообще, т. е. как относятся интересы этих классов к продолжению или развитию революции. Далее, от классов вообще надо перейти к теперешней роли разных партий или разных групп партий. Наконец, надо дать практические указания относительно политики рабочей партии в этом вопросе.

Ничего этого нет в меньшевистской резолюции. Это — какая-то отписка от вопроса, отписка посредством общих фраз о «комбинировании» политики пролетариата с политикой буржуазии. Как именно «комбинировать» и с какими именно буржуазно-демократическими партиями, об этом не говорится ни слова. Это — резолюция о партиях без партий. Это резолюция для определения нашего отношения — ровно ничем не определяющая нашего отношения к различным партиям. Руководствоваться такой резолюцией нельзя, ибо она оставляет полнейший простор «комбинировать» что угодно и как угодно. Такая резолюция никого не стесняет; она — самая «либеральная» резолюция в полном смысле этого слова. Ее можно толковать и вкось и вкривь. Но марксизма в ней нет ни грана. Основные положения марксизма забыты здесь настолько основательно, что любой левый к.-д. подписал бы такую резолюцию. Возьмите ее главные пункты: «общие задачи» пролетариата и буржуазной демократии... Разве об этом не кричит вся либеральная печать?.. — Необходимость «комбинирования» — этого как раз требуют кадеты... Борьба с оппортунизмом направо и с революционизмом налево, — да ведь это самое излюбленное словечко левых кадетов, желающих якобы сидеть между трудовиками и буржуазными либералами! Это не позиция рабочей партии, стоящей особо и самостоятельно вне буржуазной демократии, это — позиция либерала, желающего занять «центр» среди буржуазной демократии!

Рассмотрите по существу положение меньшевиков: пролетариат своим движением «двигает вперед» «всю буржуазную демократию страны». Верно ли это? Безусловно нет. Припомните крупнейшие события нашей революции. Возьмите булыгинскую Думу. На призыв царя встать на легальный путь, принять его, царя, условия созыва первого народного представительства, пролетариат ответил решительным отказом. Пролетариат звал народ смести это учреждение, не дать ему возникнуть. Пролетариат звал все революционные классы бороться за лучшие условия созыва народного представительства. Это нисколько не предрешало вопроса об использовании даже худого учреждения, если бы оно действительно вошло в жизнь вопреки всем нашим усилиям. Это была борьба против того, чтобы осуществились именно худшие условия созыва народного представительства. Оценивая бойкот, слишком часто делают ту логическую и историческую ошибку, что смешивают борьбу на почве данного учреждения с борьбой против осуществления этого учреждения.

Как же ответила либеральная буржуазия на призыв пролетариата? Она ответила повальными воплями против бойкота. Она звала в булыгинскую Думу. Либеральные профессора звали студентов учиться вместо того, чтобы устраивать стачки. На призыв пролетариата к борьбе буржуазия ответила борьбой против пролетариата. Антагонизм этих классов даже в демократической революции сказался уже тогда с полной определенностью. Буржуазия хотела сузить размах борьбы пролетариата, не дать ему выйти за рамки учреждения о булыгинской Думе.

Профессор Виноградов, звезда либеральной науки, писал именно тогда: было бы счастьем для России, если бы наша революция пошла по пути 1848 — 1849 гг., было бы несчастьем, если б она пошла по пути революции 1789 — 1793 гг. Счастьем называл сей «демократ» путь неоконченной революции, путь побежденного восстания! Если бы наша революция расправилась со своими врагами так же беспощадно, как французская в 1793 г., то тогда, по мнению «либерала», пришлось бы призвать для восстановления порядка прусского вахмистра. Меньшевики говорят о «неготовности к борьбе» нашей буржуазии. А на деле уже тогда буржуазия была готова к борьбе, именно к борьбе против пролетариата, к борьбе против «чрезмерных» побед революции.

Пойдем дальше. Возьмем октябрь — декабрь 1905 года. Что в эту эпоху величайшего подъема нашей революции буржуазия обнаружила «готовность к борьбе» против пролетариата, — это нечего и доказывать. Это вполне признавала тогдашняя меньшевистская печать. Буржуазия, и кадеты в том числе, старались всячески очернить революцию, представить ее в виде слепой и дикой анархии. Буржуазия не только не поддерживала созданных народом органов восстания — всех этих Советов рабочих Депутатов, Советов крестьянских и солдатских депутатов и т. д. — буржуазия боялась этих учреждений и боролась против них. Вспомните Струве, который называл эти учреждения зрелищем унизительным. Буржуазия видела в них слишком далеко зашедшую вперед революцию. Либеральная буржуазия хотела ввести энергию революционной борьбы народа в узкое русло полицейски-конституционной реакции.

О поведении либералов в первой и во второй Думе нет надобности долго говорить. И меньшевики признали, что в первой Думе кадеты мешали революционной политике с.-д. и частью трудовиков, тормозили их деятельность. А во второй Думе кадеты прямо присоединились к черной сотне, прямо поддержали правительство.

Говорить теперь, что пролетариат своим движением «двигает вперед всю буржуазную демократию страны» — значит издеваться над фактами. Умалчивать в настоящее время о контрреволюционности нашей буржуазии значит совершенно сходить с марксистской точки зрения, совершенно забывать точку зрения классовой борьбы.

Меньшевики говорят в своей резолюции о «реализме» городских буржуазных классов. Странная терминология, которая выдает их против их воли. Мы привыкли у с.-д. правого крыла встречать особое значение слова реализм. Например, плехановская «Современная Жизнь»⁹⁰ противопоставляла «реализм» с.-д. правого крыла «революционной романтике» левых с.-д. Что же имеет в виду меньшевистская резолюция, говоря о реализме? Выходит, что она хвалит буржуазию за умеренность и аккуратность!

Эти рассуждения меньшевиков о «реализме» буржуазии, о «неготовности» ее к борьбе — в связи с прямым заявлением их тактической платформы об «односторонней враждебности» с.-д. к либералам — говорят одно и только одно. На деле все это означает, что самостоятельная политика рабочей партии подменяется политикой зависимости от либеральной буржуазии. И эта суть меньшевизма не выдумана нами, не выведена только из их теоретических рассуждений: она проявлялась во всех крупных шагах их политики за истекший год. Возьмите «ответственное министерство», блоки с кадетами, голосование за Головина и т. д. На деле это и была как раз политика зависимости от либералов.

А что говорят меньшевики о крестьянской демократии? Резолюция ставит рядом и противополагает, как равнозначащие или во всяком случае вполне однородные вещи, «реализм» буржуазии и «аграрные утопии» крестьянства. Надо бороться, — говорят меньшевики, — одинаково с оппортунизмом буржуазии и с утопизмом, с «мелкобуржуазным революционизмом» крестьянства. Это — типичное рассуждение меньшевизма. И на нем стоит остановиться, ибо оно в корне неправильно. Из него вытекает неизбежно целый ряд ошибочных выводов в практической политике. Под критикой крестьянских утопий здесь скрывается непонимание задач пролетариата толкать вперед крестьянство на полную победу в демократической революции.

В самом деле, присмотритесь к значению аграрных утопий крестьянства в теперешней революции. В чем состоит главная его утопия? Несомненно, в идее уравнительности, в убеждении, будто уничтожение частной собственности на землю и раздел земли (или землепользования) поровну способны уничтожить источники нужды, нищеты, безработицы, эксплуатации.

Нет спора о том, что с точки зрения социализма это — утопия, утопия мелкого буржуа. С точки зрения социализма это — реакционный предрассудок, ибо пролетарский социализм видит идеал не в равенстве мелких хозяев, а в крупном обобществленном производстве. Но не забывайте, что мы оцениваем теперь значение крестьянских идеалов не в социалистическом движении, а в данной, буржуазно-демократической революции. Утопично ли, реакционно ли в данной революции то, чтобы все земли были отняты у помещиков и розданы или распределены поровну между крестьянами?! Нет! Это не только не реакционно, а, напротив, это выражает самым решительным, самым последовательным образом стремления самого полного уничтожения всего старого порядка, всех остатков крепостничества. Утопична мысль, будто «уравнительность» может удержаться при товарном производстве и даже послужить началом полусоциализма. Не утопично, а революционно в самом полном, в самом строгом, научном смысле слова стремление крестьян теперь же отнять у помещиков земли и разделить их поровну.

Такое отнятие и такой раздел создали бы основу для самого быстрого, самого широкого, самого свободного развития капитализма.

Объективно, не с точки зрения наших желаний, а с точки зрения данного экономического развития России, основной вопрос нашей революции сводится именно к тому, обеспечит ли она развитие капитализма через полную победу крестьян над помещиками или через, победу помещиков над крестьянами. Буржуазно-демократический переворот в экономике России абсолютно неизбежен. Никакая сила в мире не может помешать ему. Но этот переворот возможен в двоякой форме: по прусскому, если можно так выразиться, или по американскому типу. Это значит вот что: помещики могут победить, навязать крестьянам выкуп или иные жалкие уступки, соединиться с кучкой богатеев, разорить массу окончательно, и превратить свои хозяйства в юнкерские, капиталистические. Буржуазно-демократическим такой переворот будет, но он будет наименее выгодным для крестьян — наименее выгодным с точки зрения быстроты развития капитализма. Наоборот, полная победа крестьянского восстания, конфискация всей помещичьей земли, раздел ее поровну означают наиболее быстрое развитие капитализма, наиболее выгодную для крестьян форму буржуазно-демократического переворота.

И не только для крестьян это выгоднее. То же самое и для пролетариата. Сознательный пролетариат знает, что нет и быть не может иного пути к социализму, как через буржуазно-демократический переворот.

Значит, чем менее полон, и чем менее решителен этот переворот, тем дольше и сильнее будут тяготеть на пролетариате не социалистические задачи, не чисто-классовые, пролетарские задачи, а общедемократические. Чем полнее победа крестьянства, тем скорее выделится пролетариат окончательно, как класс, тем яснее выдвинет свои чисто социалистические задачи и цели.

Отсюда вы видите, что крестьянские идеи об уравнительности — реакционные и утопичные с точки зрения социализма — революционны с точки зрения буржуазного демократизма. Поэтому сопоставлять реакционность либералов в дайной революции с реакционным утопизмом крестьян в идеях о социалистической революции, значит делать вопиющую логическую и историческую ошибку. Ставить на одну доску стремления либералов данную революцию обкарнать до выкупа, до конституционной монархии, до кадетской аграрной программы и проч. и попытки крестьян утопически идеализировать в реакционном духе свои стремления немедленно разгромить помещиков, отнять всю землю, пустить всю ее под раздел, — ставить это на одну доску, значит совершенно покидать не только точку зрения пролетариата, но даже и точку зрения последовательного революционного демократа. Писать резолюцию о борьбе с оппортунизмом либерала и революционизмом мужика в данной революции значит писать по с.-д. резолюцию. Это не с.-д. пишет, а интеллигент, сидящий между либералом и мужиком в стане буржуазной демократии.

Я не могу остановиться здесь так подробно, как следовало бы, на знаменитой тактической платформе меньшевиков с их пресловутым лозунгом борьбы против «односторонней враждебности пролетариата к либерализму». Не марксистский и не пролетарский характер такого лозунга более, чем очевиден.

Я остановлюсь, в заключение, на одном, часто делаемом якобы возражении против нас. «Ваши» трудовики, говорят нам, сплошь и рядом идут с кадетами против нас. Это верно. Но это не возражение против нашей точки зрения и нашей резолюции, ибо мы с полной определенностью и решительностью признали это.

Трудовики, несомненно, не представляют из себя вполне последовательных демократов. Трудовики (и с.-р. в том числе), несомненно, колеблются между либералами и революционным пролетариатом. Это сказано у нас и это должно быть сказано. Такие колебания вовсе не случайность. Они неизбежны вследствие самой сущности экономического положения мелкого производителя. С одной стороны, он угнетен, он подвергается эксплуатации. Он невольно толкается к борьбе против такого положения, к борьбе за демократию, к идеям об уничтожении эксплуатации. С другой стороны, он — мелкий хозяин. В крестьянине живет инстинкт хозяина, — если не сегодняшнего, то завтрашнего хозяина. Этот хозяйский, собственнический инстинкт отталкивает крестьянина от пролетариата, порождает в крестьянине мечты и стремления выйти в люди, самому стать буржуа, замкнуться против всего общества на своем клочке земли, на своей, как злобно говорил Маркс, куче навоза⁹¹.

Колебания крестьянства и крестьянских демократических партий неизбежны. И поэтому социал-демократия ни на минуту не должна смущать себя боязнью изолировать себя от подобных колебаний. Всякий раз, когда трудовики проявляют малодушие и волочатся за либералами, — мы должны безбоязненно и с полной твердостью выстукать против трудовиков, изобличать и бичевать мелкобуржуазную невыдержанность и дряблость.

Наша революция переживает трудные времена. Нужна вся сила воли, вся выдержанность и стойкость сплоченной пролетарской партии, чтобы уметь противостоять настроениям неверия, упадка сил, равнодушия, отказа от борьбы. Мелкая буржуазия всегда и неизбежно будет легче всего поддаваться подобным настроениям, проявлять бесхарактерность, изменять революционному пути, хныкать и каяться. И во всех подобных случаях рабочая партия будет изолировать себя от колеблющейся мелкобуржуазной демократии. Во всех подобных случаях надо уметь даже и с думской трибуны открыто разоблачать нетвердых демократов. «Крестьяне! — должны мы говорить в Думе при таких обстоятельствах, — крестьяне! знайте, что ваши представители изменяют вам, идя в хвосте за либеральными помещиками. Ваши думские депутаты предают дело крестьянства либеральным болтунам и адвокатам». Пусть знают крестьяне — мы должны на фактах доказать им это, — что только рабочая партия является действительно падежным, до конца верным защитником интересов не только социализма, но и демократии, не только всех трудящихся и эксплуатируемых, но и всей крестьянской массы, борющейся против крепостнической эксплуатации.

Если мы будем стойко и неуклонно вести такую политику, — мы извлечем из нашей революции громадный материал для дела классового развития пролетариата, извлечем во всяком случае, какие бы превратности судьбы нам ни пришлось пережить, какие бы поражения революции (при особенно неблагоприятно складывающихся обстоятельствах) ни выпали нам на долю. Твердая пролетарская политика даст всему рабочему классу такой запас идей, такую ясность понимания и выдержанность в борьбе, которые ничто в мире не в силах будет отнять у социал-демократии. Даже если бы революция терпела поражения, — пролетариат научится прежде всего понимать экономически-классовые основы и либеральных, и демократических партий, — а затем он научится ненавидеть измены буржуазии и презирать дряблость и шатания мелкой буржуазии.

И именно с таким запасом знаний, именно с такими навыками мысли пролетариат пойдет дружнее и смелее на новую, социалистическую, революцию. (Аплодисменты большевиков и центра.)

 

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ДОКЛАДУ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ
14(27) МАЯ 1907 г.

Начну с затронутого здесь вопроса о позиции польской делегации. Польских товарищей упрекали — особенно бундисты — в том, что они непоследовательны, соглашаясь на нашу резолюцию, которую сами же они объявляли в комиссии неудовлетворительной. Подобные упреки основаны на очень простой уловке: на обходе существа тех вопросов, которые стоят перед съездом по данному пункту порядка дня. Кто не захочет обходить этого существа вопроса, тот легко увидит, что мы, большевики, все время сходились и теперь сходимся с поляками в двух самых коренных вопросах. Во-первых, мы сходимся на том, что во имя социалистических задач пролетариата безусловно необходимо его классовое обособление по отношению ко всем остальным, буржуазным партиям, как бы революционны они ни были, какую бы демократическую республику ни защищали. Во-вторых, мы сходимся на том, что признаем право и обязанность рабочей партии вести за собой на борьбу не только против самодержавия, но и против предательской либеральной буржуазии мелкобуржуазные демократические партии, крестьянские в том числе.

В предложенной съезду польскими товарищами резолюции по отчету думской с.-д. фракции эти мысли или положения выражены с полнейшей ясностью. Там прямо сказано о классовом обособлении от всех партий, кончая эсерами. Там прямо сказано о возможности и необходимости совместных выступлений с.-д. с трудовыми группами против либералов. Это именно то, что называется у нас в России левым блоком или левоблокистской политикой.

Отсюда ясно, что нас объединяет с поляками действительная солидарность по основным пунктам вопроса об отношении к буржуазным партиям. Отрицать это и говорить о противоречивости поведения поляков значит уклоняться от прямой постановки принципиального разногласия.

Социалистическое обособление пролетариата от всех, самых хотя бы революционных и республиканских партий, — затем, руководство со стороны пролетариата борьбой всей революционной демократии в данной революции. Разве можно отрицать, что именно таковы основные и руководящие идеи и польской и большевистской резолюции?

Несколько слов о Троцком. Останавливаться на наших разногласиях с ним мне здесь некогда. Отмечу только, что Троцкий в книжке «В защиту партии» печатно выразил свою солидарность с Каутским, который писал об экономической общности интересов пролетариата и крестьянства в современной революции в России. Троцкий признавал допустимость и целесообразность левого блока против либеральной буржуазии. Для меня достаточно этих фактов, чтобы признать приближенно Троцкого к нашим взглядам. Независимо от вопроса о «непрерывной революции» здесь налицо солидарность в основных пунктах вопроса об отношении к буржуазным партиям.

Тов. Либер очень энергично упрекал меня за то, что я вычеркиваю даже трудовиков из числа буржуазно-демократических союзников пролетариата. Либер опять увлекся здесь фразой, невнимательно относясь к сути спора. Не об исключении совместных действий с трудовиками говорил я, а о необходимости отделять себя от колебаний трудовиков. Надо не бояться «изолировать» себя от них, когда они склонны волочиться за к.-д. Надо беспощадно разоблачать трудовиков, когда они не стоят на последовательной точке зрения революционного демократа. Одно из двух, тов. Либер: либо рабочая партия ведет действительно самостоятельную пролетарскую политику, — тогда мы допускаем совместные действия с частью буржуазии лишь тогда, когда она, эта часть, принимает нашу политику, а не наоборот. Либо наши слова о самостоятельности классовой борьбы пролетариата останутся пустыми словами.

Вместе с Либером и Плеханов обходил существо спора, только на другой образец. Плеханов говорил о Розе Люксембург, изображая ее в виде Мадонны, сидящей на облаках. Что и говорить! Полемика изящная, — галантная, — эффектная... Но я бы все же спросил Плеханова: Мадонна Мадонной, а вот как же вы думаете по существу вопроса? (Аплодисменты центра и большевиков.) Плохо ведь это, если Мадонна понадобилась для уклонения от разбора вопроса по существу. Мадонна. Мадонной, а как нам бытье «полновластной Думой»? Что это? похоже на марксизм или на самостоятельную политику пролетариата?

«Соглашения от случая к случаю» — говорят нам на разные лады и Либер, и Плеханов. Это очень удобная формула. Но она совершенно беспринципна. Она совершенно бессодержательна. Ведь и мы, товарищи, допускаем в определенных случаях соглашения с трудовиками тоже только от случая к случаю, исключительно от случая к случаю. Мы охотно вставим эти слова и в свою резолюцию.

Не в этом ведь вопрос. Вопрос в том, какие совместные действия от случая к случаю допустимы, с кем, ради какой цели! Эти существенные вопросы замазывал, затемнял и Плеханов своими галантными остротами и Либер своим пустым пафосом. А это вопрос не теоретический, а самый живой практический вопрос. Мы на опыте видели, что означают у меньшевиков пресловутые соглашения от случая к случаю, пресловутые «технические» соглашения! Они означают политику зависимости рабочего класса от либералов, — ничего более. «От случая к случаю» есть плохое прикрытие этой оппортунистической политики.

Плеханов приводил цитаты из сочинений Маркса о необходимости поддержки буржуазии. Напрасно не привел он цитат из «Новой Рейнской Газеты», напрасно забыл он о том, каким образом «поддерживал» Маркс либералов в эпоху разгара буржуазной революции в Германии. Да и не к чему так далеко ходить за доказательством того, что бесспорно. И старая «Искра» не раз писала о необходимости поддержки либералов — даже предводителей дворянства — социал-демократической рабочей партией. В период до буржуазной революции, когда социал-демократия должна еще была будить к политической жизни народ, это было вполне законно. Теперь, когда на сцену выступили уже разные классы, когда показало себя крестьянское революционное движение, с одной стороны, и либеральные измены, с другой, — теперь не может быть и речи о поддержке нами либералов. Мы все согласны в том, что с.-д. должны требовать теперь конфискации помещичьей земли, а как относятся к этому либералы?

Плеханов говорил: все сколько-нибудь прогрессивные классы должны стать орудием в руках пролетариата. Я не сомневаюсь, что таково желание Плеханова. Но я утверждаю, что на деле из меньшевистской политики выходит совсем не это, а нечто обратное. На деле во всех случаях в течение минувшего года, во время так называемой поддержки кадетов меньшевиками, именно меньшевики были орудием кадетов. Так было и при поддержке требования думского министерства и во время выборных блоков с к.-д. Опыт показал, что орудием в этих случаях оказывался именно пролетариат, вопреки «желаниям» Плеханова и других меньшевиков. Я уж и не говорю о «полновластной Думе» и о голосовании за Головина.

Необходимо со всей определенностью признать, что либеральная буржуазия стала на контрреволюционный путь, и вести борьбу против нее. Только тогда политика рабочей партии станет самостоятельной и не на словах только революционной политикой. Только тогда мы будем систематически воздействовать и на мелкую буржуазию и на крестьянство, которые колеблются между либерализмом и революционной борьбой.

Напрасно жаловались здесь на неправильность нашей посылки об обмане мелкой буржуазии либералами. Не только наша революция, но и опыт других стран показали, что именно обманом поддерживается влияние либерализма среди многих слоев населения. Борьба за освобождение этих слоев из-под влияния либералов — наша прямая задача. Германские с.-д. в течение десятилетий разрушали и разрушили, напр., в Берлине влияние либералов на широкие массы населения. Мы можем и должны достичь того же и лишить кадетов их демократических сторонников.

Покажу на примере, к чему приводила меньшевистская политика поддержки к.-д. В меньшевистской газете «Русская Жизнь» от 22 февраля 1907 г. (№ 45) в неподписанной, т. е. редакционной, статье говорилось по поводу выбора Головина и его речи: «Председатель Гос. думы взял на себя великую ответственную задачу, — сказать такое слово, в котором бы кристаллизовались главные требования и нужды 140-миллнонпого народа... Г. Головин не смог хоть на один момент стать выше члена кадетской партии, стать выразителем воли всей Думы». Видите ли, как это поучительно выходит? Из простой поддержки голосованием меньшевики выводят ответственную задачу либерала — говорить от имени «народа». Это — прямая передача идейно-политического руководства либерализму. Это — полный отказ от классовой точки зрения. И я скажу: если бы при левом блоке какой-нибудь с.-д. вздумал писать об ответственной задаче трудовика, выражать нужды «труда», — я всецело подписался бы под решительным осуждением такого с.-д. Это — идейный блок с к.-д. у меньшевиков, а мы не должны допускать ни с кем, ни даже с с.-р., никаких подобных блоков.

Кстати, Мартынов говорил, будто мы опускаемся до такого блока, когда говорим о всей земле и всей воле. Это неверно. Напомню вам меньшевистский «Социал-Демократ». Там, в проекте избирательной платформы, составленном Центральным Комитетом, мы встречаем те же лозунги земли и воли! Слова Мартынова — не более, как придирка.

В заключение я хотел бы сказать несколько слов по адресу тт. поляков. Может быть, некоторым из них казалась бы ненужной точная характеристика мелкобуржуазных партий. Более обостренная классовая борьба в Польше, может быть, делает это излишним. Но для русских с.-д. это необходимо. Точное указание классового характера трудовых партий чрезвычайно важно для руководства всей пропагандой и агитацией. Только исходя

из классового анализа партий мы можем с полной определенностью поставить перед всем рабочим классом нашу тактическую задачу: социалистическое классовое обособление пролетариата и борьба под его руководством как против самодержавия, так и против предательской буржуазии. (Аплодисменты большевиков и центра.)

Впервые напечатано в 1909 г. в книге: «Лондонский съезд РСДРП (состоявшийся в 1907 г.). Полный текст протоколов». Париж

Печатается по тексту Сочинений В. Н. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 410 — 426

 

РЕЧЬ НА V СЪЕЗДЕ РСДРП ОБ ОТНОШЕНИИ К ПОЛЬСКОМУ ПРОЕКТУ РЕЗОЛЮЦИИ О БУРЖУАЗНЫХ ПАРТИЯХ
15(28) МАЯ 1907 г.

Из предыдущей речи вы могли видеть, насколько справедливы были слова т. Попова о бесплодности настоящих прений. В полнейшей непринципиальности речи Либера вы убедились сами. Я только напомню, что в нашей неудавшейся комиссии за взятие за основу польского проекта голосовали против нас и латышей 4 меньшевика, 1 бундовец, 2 поляка.

Итак, польский проект взяли за основу в комиссии те люди, которые принципиально всего дальше стояли от поляков. Сделали они это для того, чтобы внести в проект поправки в меньшевистском духе, — для того, чтобы сделать резолюцию неприемлемой для ее авторов! Либер сам голосовал с меньшевиками и в этом случае (Либер: «неверно!») и при голосовании допустимости блоков с к.-д. После этого его патетические речи о принципах прямо смешны.

Я вполне понимаю поляков, когда они добивались взятия за основу своего проекта. Им казались ненужными подробности нашей резолюции. Они хотели ограничиться двумя основными и действительно объединяющими нас с ними принципами: 1) классовое обособление пролетариата во всем, что касается социализма, от всех буржуазных партий; 2) соединение общих действий и с.-д. и мелкобуржуазной демократии против предательского либерализма. Обе эти идеи проходят красной нитью и через большевистский проект. Но краткость польского проекта оставляла слишком много простора для меньшевистских лазеек. Своими поправками они заставили самих авторов голосовать против своего проекта в целом. И в то же время ни меньшевики, ни бундовцы не решились сами защищать «исправленный» ими подобным образом польский проект. Получился полный крах работ всей комиссии.

Теперь нам всем вообще, товарищам полякам в особенности, остается одно: попытаться взять за основу большевистский проект. Если и к нему будут сделаны неприемлемые поправки, тогда придется съезд признать неработоспособным. Но возможно, что на основе этого проекта, точно анализирующего все основные типы партий, удастся достигнуть решения, достаточно определенного в духе революционной социал-демократии.

Против нашего проекта возражают, что он слишком мелочно рисует партии. Партии-де могут расколоться, перегруппироваться, — и вся резолюция окажется негодной.

Это возражение крайне несостоятельно. У нас обрисованы именно не мелкие группы и даже не отдельные партии, а крупные группы партий. Группы эти так крупны, что быстрое изменение взаимоотношений между ними гораздо менее возможно, чем полная смена революционного упадка подъемом или наоборот. Возьмите эти группы и всмотритесь в них. Реакционная и более или менее прогрессивная буржуазия — неизменные типы всех капиталистических стран. К этим двум неизменным типам у нас добавлено только два типа: октябристы (среднее между черносотенцами и либералами) и трудовые группы. Могут ли быстро измениться эти типы? Не могут, если революция наша не совершит такого радикального поворота, который все равно и во всяком случае заставит нас радикально пересмотреть не только наши съездовские резолюции, но даже нашу программу.

Подумайте о нашем программном требовании конфискации всей помещичьей земли. Ни в одной другой стране социал-демократы никогда не могли бы поддержать конфискационных вожделений мелкой буржуазии. Это было бы шарлатанством в обычной капиталистической стране.

У нас, в эпоху буржуазно-демократической революции, это — необходимость. И можно ручаться, что основные вопросы в оценке трудовых партий придется пересматривать не раньше, чем наше программное требование конфискации.

И укажу еще, что, во избежание всяких недоразумений и ложных толкований левого блока, мы точно определяем содержание борьбы трудовых партий. На деле они борются не против эксплуатации вообще (как им самим кажется) и совсем уже не против капиталистической эксплуатации (Как изображают дело их идеологи), а только против крепостнического государства и помещичьего землевладения. И точное указание этого действительного содержания борьбы сразу кладет конец всяким ложным мыслям о возможности общих действий рабочей партии и крестьянства в борьбе за социализм, в борьбе против капитализма.

Кроме этого, мы в своей резолюции говорим ясно о «псевдосоциалистическом характере» трудовых партий, мы призываем к решительной борьбе против затушевания, классовой розни между хозяйчиком и пролетарием. Мы зовем разоблачать туманную социалистическую идеологию мелких буржуа. Это обязательно надо сказать про мелкобуржуазные партии. Но это все, что надо сказать. Глубоко неправы меньшевики, когда они к этому добавляют борьбу с революционаризмом и утопизмом крестьянства в современной революции. Именно так выходит у них из их резолюции. А подобная мысль объективно сводится к тому, что зовут бороться против конфискации помещичьей земли. К этому сводится дело потому, что самые влиятельные и широкораспространенные идейно-политические течения либерализма именно конфискацию объявляют революционаризмом, утопизмом и пр. Не случайно, а необходимо сбивались меньшевики за истекший год от подобных принципов к отказу на практике от отстаивания конфискации.

Вы не должны допустить до этого, товарищи! Дан заметил в одной своей речи, остря: плохи наши критики, если всего более критикуют за то, чего мы не сделали. Мы только хотели отказаться от конфискации, но не отказались!

А я отвечу на это: если бы вы отказались, у нас уже не было бы единой партии. Доводить до таких отказов мы не должны. Если мы хоть тень мысли допустим о такой политике, мы поколеблем все революционные основы самостоятельной классовой борьбы пролетариата в буржуазно-демократической революции. (Аплодисменты у беков, поляков и латышей.)

Впервые напечатано в 1900 г. в книге: «Лондонский съезд РСДРП (состоявшийся в 1907 г.). Полный текст протоколов». Париж

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 427 — 429

 

ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ПОПРАВОК ТРОЦКОГО К ПРИНЯТОЙ V СЪЕЗДОМ РСДРП РЕЗОЛЮЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ
15 — 16(28 — 29) МАЯ 1907 г.⁹²

I

Два пункта здесь важны. Их нельзя выкинуть. Первый пункт — указание на экономически более прогрессивные слои буржуазии. Это существенно. Еще более существенно указание на буржуазную интеллигенцию. В буржуазных партиях увеличивается число буржуазной интеллигенции, которая пытается мирить крепостников-помещиков с трудовым крестьянством и стоит за сохранение всяких остатков и пережитков самодержавия.

II

Что поправка Троцкого не меньшевистская, что она выражает «ту же», т. е. большевистскую мысль, с этим нельзя не согласиться. Но эта мысль выражена у Троцкого едва ли лучше. Когда мы говорим: «одновременно», мы выражаем общий характер современной политики. Этот общий характер, несомненно, таков, что нас заставляют обстоятельства идти сразу и против Столыпина и против к.-д. То же самое насчет предательской политики кадетов. Вставка Троцкого излишня, ибо мы не единичные казусы ловим в резолюции, а определяем основную линию с.-д. в буржуазной русской революции.

Впервые напечатано в 1909 г. в книге: «Лондонский съезд РСДРП (состоявшийся в 1907 г.). Полный текст протоколов». Париж

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 430

 

ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ПОПРАВОК МАРТОВА К РЕЗОЛЮЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ НА V СЪЕЗДЕ РСДРП
16(29) МАЯ 1907 г.⁹³

I

Все понимают, что поправка Мартова весьма важна. «Технические соглашения» весьма растяжимое понятие. Оказалось, что под «технику» подводят и «полновластную Думу». Если Мартов думает, что мы под соглашениями с трудовиками разумеем не технические, то он ошибается. В нашей резолюции не сказано, что технические соглашения с либеральной буржуазией недопустимы. В резолюции не должно быть места разрешениям или запрещениям, а должна быть указана идейная политическая линия. Если же вы неудовлетворены этим отсутствием запрещения и вносите ваше примечание о «разрешении», то вы этим уничтожаете весь дух, весь смысл нашей резолюции. И если бы такая поправка была принята, то нам осталось бы одно — взять свою резолюцию обратно.

II

Когда Мартов договаривается до того, что мы отказываемся ввести в свою резолюцию всякое упоминание о нашем антагонизме с революционными народниками, то он этой явной, вопиющей неправдой сам побивает себя, показывая выдуманность своей поправки. Нет, не мы отказались от борьбы с псевдосоциалистичностью народников, а вы, товарищи меньшевики, отказались от поддержки революционной демократии и предпочли либералов (к.-д.). Большинство народнических фракций (народные социалисты и трудовики) не только не присоединялись специально к терроризму эсеров, а, напротив, грешили податливостью к либералам. Действительная революционность всех народников, это — стремление к уничтожению помещичьего землевладения. В этом только либералы видят «авантюризм и утопичность». На деле Мартов помогает либералам.

Впервые напечатано в 1909 г. в книге: «Лондонский съезд РСДРП (состоявшийся в 1907 г.). Полный текст протоколов». Париж

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 431

 

ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ПОПРАВОК МАРТЫНОВА К РЕЗОЛЮЦИИ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ НА V СЪЕЗДЕ РСДРП
16(29) МАЯ 1907 г.

I

Поправка Мартынова снова пытается провести меньшевистский взгляд, что крестьяне более реакционны (или могут быть более реакционными) в теперешней революции, чем кадеты, ибо о реакционности кадетов меньшевики не говорят ни слова. Аргументация Мартынова путает: двойственность не в том, что крестьяне колеблются между революцией и реакцией, а в том, что они колеблются между к.-д. и с.-д. Под анархические тенденции, о которых говорит Мартынов, неизбежно и неминуемо меньшевики будут подводить свою излюбленную идею о реакционности конфискации помещичьей земли и о прогрессивности выкупа. «Анархические тенденции» крестьян, это — фраза либеральных помещиков. А о подчинении пролетарского движения крестьянскому смешно говорить после того, как мы десятки раз заявляли обратное и выражали это в резолюциях.

II

Несомненно, посмешищем для с.-д. было бы, если бы мы приняли поправку Мартынова. О решительной борьбе против крепостнического государства у нас уже сказано в начале резолюции. Теперь надо сделать политический вывод из этого социально-экономического положения. Наша задача — вырвать из-под влияния тех буржуа, которые неспособны на эту решительную борьбу (из-под влияния либеральных помещиков, кадетов) ту часть буржуазии, которую толкает на борьбу ее экономическое положение (т. е. крестьянство). Мартынов предлагает повторить в конце сказанное в начале, чтобы смазать ясный политический вывод.

Впервые напечатано в 1909 г. в книге: «Лондонский съезд РСДРП (состоявшийся в 1907 г.). Полный текст протоколов». Париж

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 12, стр. 432

 

ОТНОШЕНИЕ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ

Вопрос об отношении социал-демократии к буржуазным партиям принадлежит к числу так называемых «общих» или «теоретических» вопросов, т. е. не связанных непосредственно с какой-либо определенной практической задачей, в данный момент стоящей перед партией. Против включения таких вопросов в порядок дня Лондонского съезда РСДРП велась ожесточенная борьба меньшевиками и бундовцами, поддержанными здесь, к сожалению, внефракционным Троцким. Оппортунистическое крыло нашей партии, как и других с.-д. партий, защищало «деловой», «практический» порядок дня съезда. Оно чуждалось «общих широких» вопросов. Оно забывало, что в конце концов широко-принципиальная политика есть единственная, действительно практическая политика. Оно забывало, что, кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность.

Большевикам, настаивавшим на включении в порядок дня съезда целого ряда «общих вопросов», удалось отвоевать, при помощи поляков и латышей, только один вопрос: об отношении к буржуазным партиям. И этот вопрос встал во главе не только всех принципиальных вопросов съезда, но и всех работ вообще. Так вышло и так должно было выйти именно потому, что действительным источником почти всех и безусловно всех существенных разногласий, всех расхождений по вопросам практической политики пролетариата в русской революции была различная оценка нашего отношения к непролетарским партиям. С самого начала русской революции наметилось среди с.-д. два основных взгляда на ее характер и на роль пролетариата в ней. Кто будет разбирать тактические разногласия в РСДРП, не касаясь различия этих основных взглядов, тот безнадежно будет путаться в мелочах и частностях.

I

Два течения в русской социал-демократии по вопросу об оценке нашей революции и задач пролетариата в ней вполне наметились уже в самом начале 1905 года и получили полное, точное и формально признанное известными организациями выражение весной 1905 года на большевистском III съезде РСДРП в Лондоне и одновременной конференции меньшевиков в Женеве. И большевики  и меньшевики поставили тогда на обсуждение и приняли резолюции, которые слишком склонны игнорировать теперь люди, забывающие историю своей партии или даже фракции, или желающие уклониться от выяснения действительных источников принципиальных разногласий. По взгляду большевиков, на пролетариат ложится активная задача довести до конца буржуазно-демократическую революцию, быть вождем ее. Возможно это лишь при том условии, если пролетариату удастся повести за собой массы демократической мелкой буржуазии, особенно крестьянства, в борьбе с самодержавием и с предательской либеральной буржуазией. Неизбежность предательства этой буржуазии выводилась большевиками еще тогда, до открытого выступления главной либеральной партии, к.-д., выводилась из классовых интересов буржуазии, боявшейся пролетарского движения*.

Меньшевики склонялись к взгляду, что в буржуазной революции двигателем и определителем размаха ее должна быть буржуазия. Пролетариат руководить буржуазной революцией не может, он должен выполнить лишь роль крайней оппозиции, не стремясь к завоеванию власти. Идею революционной демократической диктатуры пролетариата и крестьянства меньшевики самым решительным образом отвергали.

Тогда, в мае 1905 года (т. е. ровно два года тому назад) разногласия определялись чисто теоретически, отвлеченно, ибо никакой непосредственной практической задачи перед нашей партией не возникало. Поэтому особенно интересно проследить, — в поучение тем людям, которые любят вычеркивать с порядка дня съездов отвлеченные вопросы и заменять их «деловыми» практическими, — как именно проявились потом на практике эти разногласия.

Большевики утверждали, что на деле из меньшевистских взглядов вытекает принижение лозунгов революционного пролетариата до лозунгов и тактики либеральномонархической буржуазии. Меньшевики страстно доказывали в 1905 году, что только они отстаивают истинно пролетарскую политику, а большевики растворяют-де рабочее движение в буржуазной демократии. Что у меньшевиков были самые искренние пожелания насчет самостоятельной политики пролетариата, это видно из следующей крайне поучительной тирады в одной из их тогдашних резолюций, принятой меньшевистской конференцией в мае 1905 г. «Социал-демократия — говорится в этой резолюции — будет выступать по-прежнему против лицемерных друзей народа, против всех тех политических партий, которые, выставляя либеральное и демократическое знамя, отказываются от действительной поддержки революционной борьбы пролетариата». Несмотря на все эти благие пожелания, неверные тактические теории меньшевиков привели на деле к принесению пролетарской самостоятельности в жертву либерализму монархической буржуазии.

Вспомним, по каким практическим вопросам политики Раздробились между собой большевики и меньшевики за эти два года революции. Булыгинская Дума осенью 1905  г. Большевики за бойкот, меньшевики за участие, Виттевская Дума - то же. Политика в I Думе (лето 1906  г.) — меньшевики за лозунг; ответственное министерство, большевики против: они за исполнительный комитет левых, т. е. с.-д. и трудовиков. Разгон Думы (июль 1906 г.) — меньшевики выдвинули лозунг: «за Думу, как орган власти, созывающий учредительное собрание», большевики отвергают это либеральное искажение революционного лозунга. Выборы во II Думу (конец 1906 г. и начало 1907 г.): меньшевики за «технические блоки» с к.-д. (а Плеханов за политический блок с платформой: «полновластная Дума»), Большевики против блоков с к.-д. и за самостоятельную кампанию с допущением левого блока. Сопоставьте эти крупнейшие факты из истории социал-демократической тактики за два года с изложенными выше основными принципиальными разногласиями. Вы увидите сразу, что общий теоретический анализ большевиков подтвержден, двумя годами революции. Социал-демократии пришлось идти против предательского либерализма, пришлось «бить вместе» с трудовиками и народниками: вторая Дума окончательно установила это преобладание большинством думских голосований. Меньшевистские добрые пожелания разоблачать, как лицемерных друзей народа, всех, отказывающихся от поддержки революционной борьбы пролетариата, оказались мостящими ад политических блоков с либералами вплоть до принятия их лозунгов.

Большевики предсказали в 1905 году, на основании теоретического анализа, что гвоздем тактики с.-д. в буржуазной революции является вопрос о предательство либерализма и о демократических способностях крестьянства. Все последующие практические разногласия о политике рабочей партии около этого именно гвоздя и вращались. Из неверных основ меньшевистской тактики действительно развилась исторически политика зависимости от либералов.

Перед объединительным Стокгольмским съездом 1906 года большевики и меньшевики выступили с двумя существенно различными резолюциями о буржуазных партиях. Большевики в своей резолюции целиком проводили основную мысль о предательстве либерализма и о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства, давая лишь новые иллюстрации этой мысли фактами и событиями после октябрьского периода (раскол октябристов и кадетов; образование Крестьянского союза и радикальных интеллигентских союзов и проч.). Анализируя классовое содержание основных типов разных буржуазных партий, большевики вписывали, так сказать, конкретные данные в рамки старой, абстрактной своей схемы. Меньшевики отказались в резолюции к Стокгольмскому съезду дать анализ классового содержания разных партий, ссылаясь на недостаточно «устойчивый» их характер. В сущности, это было уклонение от ответа по существу. И это уклонение с полной рельефностью выразилось в том, что победившие на Стокгольмском съезде меньшевики сами сняли свою резолюцию об отношении к буржуазным партиям в России. Весной 1905 года меньшевики в резолюции предлагают разоблачать, как лицемерных друзей народа, всех либералов и демократов, отказывающихся от поддержки революционной борьбы пролетариата. Весной 1906 года не меньшевики, а большевики в резолюции говорят о лицемерии определенной либеральной партии, именно к.-д., меньшевики же предпочитают оставить вопрос открытым. Весной 1907 года, на Лондонском съезде, меньшевизм разоблачает себя еще более: старое требование поддержки либералами и демократами революционной борьбы пролетариата совершенно выкинуто за борт. Меньшевистская резолюция (см. проект ее в «Народной Думе» 1907 г., № 12 — крайне важный документ) прямо и откровенно проповедует «комбинирование», т. е. согласование, говоря по-русски, действий пролетариата и буржуазной демократии вообще!!

Go ступеньки на ступеньку. Благие намерения социалиста и плохая теория в 1905 году. Никакой теории и никаких намерений в 1906 году. Никакой теории и открыто оппортунистическая политика в 1907 году. «Согласование» социал-демократической и либерально-буржуазной политики — таково последнее слово меньшевизма. Иначе и не могло быть после блоков с к.-д., голосования за Головина, частных совещаний с кадетами, попыток удалить конфискацию помещичьей земли из числа обязательных наших требований и прочих перлов меньшевистской политики.

На Лондонском съезде провал меньшевистской политики по отношению к либерализму был самый полный. Свою первую, напечатанную в «Народной Думе» (№ 12), резолюцию меньшевики не решились вовсе внести. Они взяли ее обратно, не выступив с ней даже в комиссии, где были 15 представителей от всех пяти фракций съезда (4 большевика, 4 меньшевика, 2 поляка, 2 латыша, 3 бундовца). Вероятно, лозунг «комбинирования», согласования социалистической и либеральной политики оттолкнул не только бундовцев, но даже многих меньшевиков. В комиссию меньшевики явились, «подчистившись»: резолюцию они написали новую, «комбинирование» убрали из нее совершенно. Вместо «комбинирования» вставили использование пролетариатом других партий для своих целей, признание политической задачей пролетариата — установление республики и пр. Но ничто не помогло. Слишком ясно было для всех, что этот нарядный мундир, нарочно раскрашен пестро для прикрытия той же политики «комбинирования». Практический вывод из резолюции был все тот же: «вступать в отдельных, определенных случаях с этими партиями (и с либералами, и с народниками) в соглашения». Взять за основу подобную резолюцию согласились из 15 членов комиссии только четверо, т. е. только одни меньшевики! Более полного поражения меньшевистской политики, как таковой, и быть не могло. Резолюция большевиков была взята за основу на съезде и затем принята в целом, после несущественных поправок, 158 — 163 голосами против ста с небольшим (106 в одном случае) при 10 — 20 воздержавшихся. Но, прежде чем переходить к разбору основных мыслей этой резолюции и значения вносившихся меньшевиками поправок, остановимся еще на одном, не лишенном интереса, эпизоде при обсуждении резолюции в комиссии.

В комиссию было представлено не два, а три проекта резолюций: большевистский, меньшевистский и польский. Поляки сходились с большевиками в основных мыслях, но отвергали наш тип резолюции с анализом каждой отдельной группы партий. Полякам казалось это литературщиной; резолюцию нашу они считали тяжеловесной. Свой проект они построили на кратком формулировании двух общих принципов пролетарской политики по отношению к буржуазным партиям: 1) классовое обособление пролетариата от всех остальных партий во имя его социалистических задач, как бы ни были революционны даже республикански решительны эти остальные партии; 2) соединение с трудовыми партиями против самодержавия и против предательского либерализма.

Бесспорно, что эти две существенные мысли польской резолюции прекрасно схватывают самую сердцевину вопроса. Бесспорно также, что привлекателен план дать краткую определенную директиву для пролетариата всех национальностей России, без «социологического» рассуждения о типах разных партий. Но тем не менее опыт показал, что на почве польской резолюции данному съезду не удастся прийти к полному, ясному и определенному решению вопроса. Чтобы отвергнуть меньшевизм, надо было со всей подробностью определить положительные взгляды социал-демократии на разные партии, ибо иначе оставалась почва для неясностей.

Меньшевики и бундовцы сразу схватились в комиссии за польскую резолюцию, именно для того, чтобы воспользоваться такой почвой. Комиссия взяла за основу польский проект семью голосами (4 меньшевика, 2 поляка, 1 бундовец) против семи (4 большевика, 2 латыша, 1 бундовец, пятнадцатый член комиссии воздержался или отсутствовал). Затем к польскому проекту комиссия принялась приделывать такие «поправки», которые извращали его до неузнаваемости. Приняли даже поправку о допустимости «технических» соглашений с либералами. Естественно, что поляки взяли тогда назад свой изуродованный меньшевиками проект. Оказалось, что кроме поляков вносить такой проект на съезд не согласны ни бундовцы, ни меньшевики. Вся работа комиссии пропала даром, и съезду пришлось прямо голосовать взятие за основу большевистского проекта.

Спрашивается теперь, каково принципиальное значение принятия съездом за основу этого проекта? Ради каких основных пунктов пролетарской тактики сплотился съезд на этом проекте и отверг меньшевистский?

Внимательно вчитываясь в оба проекта, легко уловить два таких основных пункта. Во-первых, большевистская резолюция на деле осуществляет социалистическую критику непролетарских партий. Во-вторых, эта резолюция точно определяет тактику пролетариата в данной революции, вкладывая вполне ясное конкретное содержание в понятие «вождя» революции, указывая, с кем можно и должно «вместе бить», кого бить и при каких именно условиях.

Основной грех меньшевистской резолюции в том и состоит, что она не дает ни того, ни другого, открывая этой пустотой настежь двери для оппортунизма, т. е., в конечном счете, для подмены политики социал-демократической политикою либеральной. В самом деле: посмотрите на социалистическую критику непролетарских партий у меньшевиков. Эта критика сводится к такому положению: «общественно-экономические условия и историческая обстановка, при которых совершается эта (т. е. наша) революция, тормозят развитие буржуазно-демократического движения, на одном полюсе порождая нерешительность в борьбе и иллюзии конституционной мирной ликвидации старого порядка, а на другом — иллюзии мелкобуржуазного революционизма и аграрных утопий».

Во-первых, перед нами резолюция о партиях без указания партий. Во-вторых, перед нами резолюция, не дающая анализа классового содержания различных «полюсов» буржуазной демократии. В-третьих, в этой резолюции нет и намека на определение того, каким должно быть отношение разных классов к «нашей революции». Сводя вместе все эти недостатки, надо сказать, что в резолюции исчезло марксистское учение о классовой борьбе.

Не коренные интересы различных классов капиталистического общества порождают различные типы буржуазных партий, — не классовые интересы порождают мирные иллюзии или «примирительные тенденции» у одних, «революционизм» у других. Нет. Какие-то неведомые общественно-экономические условия и историческая обстановка тормозят развитие буржуазно-демократического движения вообще. Выходит, что примирительность капитала и революционизм мужика вытекают не из положения буржуазии и крестьянства в капиталистическом, освобождающемся от крепостничества, обществе, а из каких-то условий и обстановки всей «нашей революции» вообще. Следующий пункт говорит даже, что «эти отрицательные тенденции, тормозящие развитие революции», с особенной силой «выступают наружу в данный момент временного затишья».

Это — теория не марксистская, а либеральная, ищущая корней различных социальных тенденций вне интересов разных классов. Это — резолюция не социалистическая, а левокадетская; порицаются крайности обоих полюсов, порицается оппортунизм кадетов, революционизм народников и тем самым фактически восхваляется нечто среднее между теми и другими. Невольно является мысль, не энесы ли перед нами, ищущие золотой середины между к.-д. и с.-р.?

Если бы наши меньшевики не сбились с теории Маркса о классовой борьбе, то они поняли бы, что различное классовое положение буржуазии и крестьянства в борьбе против «старого порядка» объясняет различные типы партий: либеральные, —  с одной стороны, народнические, — с другой. Что все различные и различнейшие партии, группы и политические организации, которые в таком необычайном изобилии возникали в течение русской революции, тяготели всегда и неизменно (исключая реакционные партии и партию пролетариата) к этим именно двум типам, — это не подлежит сомнению и не требует доказательства. Ограничиваясь указанием на «два полюса» единого буржуазно-демократического движения, мы не даем ничего, кроме общего места. Во всем и всегда можно отметить две «крайности», два полюса. Во всяком сколько-нибудь широком общественном движении неизменно имеются и такие «полюсы», и более или менее «золотая» середина. Так характеризовать буржуазную демократию значит сводить марксистское положение к ничего не говорящей фразе вместо того, чтобы применять это положение к анализу классовых корней различных типов партий в России. Социалистической критики буржуазных партий у меньшевиков нет, ибо назвать все оппозиционные непролетарские партии буржуазно-демократическими вовсе еще не значит дать социалистическую критику. Если вы не показали, интересы каких классов и какие именно преобладающие в данное время интересы определяют сущность различных партий и их политики, то вы на деле марксизма не применили, вы на деле теорию классовой борьбы выкинули. Слово «буржуазно демократический» является у вас тогда не более, как платоническим выражением почтения к марксизму, ибо употребление этого слова вами не сопровождается сведением такого-то типа либерализма или демократизма к таким-то корыстным интересам определенных слоев буржуазии. Неудивительно, что наши либералы, начиная с партии демократических реформ и кадетов и кончая беспартийными беззаглавцами из «Товарища», видя такое применение марксизма меньшевиками, с восторгом подхватывают «идеи» о вреде крайностей оппортунизма и революционизма в демократии ибо это не идея, а пошлое общее место. В самом деле, ведь не слово же: «буржуазная демократия» пугает либералов! Их пугает разоблачение перед народом того, к каким материальным интересам каких именно имущих классов сводятся их либеральные программы и фразы. В этом суть, а не в слове «буржуазная демократия». Не тот применяет учение о классовой борьбе, кто постоянно ограждает себя, точно крестным знамением, словом «буржуазная демократия», а тот, кто показывает на деле, в чем именно буржуазность данной партии проявляется.

Если понятие «буржуазная демократия» призывает лишь к тому, чтобы осудить крайности и оппортунизма, и революционизма, тогда это понятие принижает марксистское учение до дюжинной либеральной фразы. Либералу не страшно такое употребление этого понятия, ибо, повторяем, ему страшно не слово, а дело. На принятие неприятного для него и «отдающего марксизмом» термина он может согласиться. На принятие того взгляда, что он, кадет, выражает интересы буржуа, продающего революцию тем-то и тем-то, — на это не пойдет ни либерал, ни бернштейнианствующий «интеллигент» из «Товарища». Именно потому, что в своем применении марксизма меньшевики принижают его до голой, ничего не говорящей и ни к чему не обязывающей фразы, именно поэтому беззаглавцы, Прокоповичи, Кусковы, кадеты и прочие хватаются обеими руками за поддержку меньшевизма. Меньшевистский марксизм есть марксизм, перекраиваемый на мерку буржуазного либерализма.

Итак, первый основной грех меньшевистской позиции в данном вопросе тот, что на деле социалистической критики непролетарских партий меньшевизм не дает. На деле с почвы Марксова учения о классовой борьбе он сходит. Лондонский съезд покончил с этим искажением социал-демократической политики и теории. Второй основной грех  — меньшевизм на деле не признает самостоятельной политики пролетариата в данной революции, не указывает ему определенной тактики. Избегай крайностей оппортунизма и революционизма, вот одна заповедь меньшевизма, вытекающая из их резолюции. От случая к случаю заключай соглашения с либералами и демократами, — вот другая заповедь. Комбинируй (согласуй) свою политику с либеральной и демократической, — такова третья, высказанная в «Народной Думе» и тогдашней резолюции меньшевиков, заповедь. Выкидывайте отсюда сколько угодно упоминание о третьей заповеди; добавляйте пожелания и требования: «пролетарская политика должна быть самостоятельна», добавляйте требование республики (как это сделали меньшевики на Лондонском съезде), — вы нисколько не устраните этим второго основного греха меньшевизма. Самостоятельность пролетарской политики определяется не тем, что слово: «самостоятельный» в соответствующем месте вписывается, и не тем, что упоминание о республике включается, — она определяется лишь точным указанием пути действительно самостоятельного. А этого меньшевизм не дает.

На деле, по объективному соотношению классов и общественных сил, перед нами происходит борьба двух тенденций: либерализм стремится прекратить революцию, пролетариат — довести ее до конца. Если пролетариат при этом не сознает такой тенденции либерализма, не сознает своей задачи прямой борьбы с ним, не борется за освобождение демократического крестьянства из-под влияния либерализма, то на деле политика пролетариата не самостоятельна. Меньшевики как раз эту, на деле несамостоятельную, политику и узаконяют: именно такое значение имеет допущение соглашений от случая к случаю без определения линии этих соглашений, без определения главной демаркационной черты, отделяющей две тактики в нашей революции. «Соглашение от случая к случаю», — эта формула на деле прикрывает и блок с к.-д., и «полновластную Думу», и ответственное министерство, т. е. всю политику фактической зависимости рабочей партии от либерализма. В данной исторической обстановке

не может быть и речи о самостоятельной политике рабочей партии, если эта партия не ставит своей прямой задачей борьбу за доведение революции до конца не только против самодержавия, но и против либерализма, борьбу с либерализмом за влияние на демократическое крестьянство. Историческая обстановка буржуазной революции в Европе в начале XX века такова, что всякая иная политика с.-д. на деле сведется к подчинению политике либеральной.

Принятие большевистской резолюции о непролетарских партиях Лондонским съездом означает решительное отклонение рабочей партией всяких отступлений от классовой борьбы, признание на деле социалистической критики непролетарских партий и самостоятельных революционных задач пролетариата в данной революции.

Отклонение меньшевистских поправок к резолюции еще больше подчеркнуло это.

II

Когда большевистский проект резолюции об отношении к буржуазным партиям был взят съездом за основу, — со стороны меньшевиков и бундовцев посыпался целый дождь поправок. Общее число поправок определялось в некоторых протестующих заявлениях, поданных в бюро съезда, до 70 и свыше. Я не стану описывать здесь перипетий борьбы за прекращение этой обструкции, далеко оставившей назади знаменитые акимовские 22 поправки на втором съезде, я не стану перечислять массу совершенно пустых и мелочных поправок. Перечислю только пять поправок, имевших действительно крайне важное принципиальное значение. Вот эти поправки в порядке их обсуждения на съезде.

Пункт третий мотивов нашей резолюции говорит прямо о задаче пролетариата «выполнить роль вождя к буржуазно-демократической революции». Меньшевики вносили поправки: заменить слово: «вождя» словом: «авангарда», «передового отряда» или словами: «главного двигателя». Все эти поправки были отклонены. Повторить сколько угодно раз о сохранении полной классовой самостоятельности пролетариата, — против этого большевики ничего не имели. Но ослабить указание на роль вождя в революции — значило открыть двери для оппортунизма. Пролетариат может быть «главным двигателем» и помещичьи-урезанной буржуазной революции. Можно быть главным двигателем победы другого класса, не умея отстоять интересов своего класса. Революционная социал-демократия, не изменяя себе, не вправе ограничиться этим. Она должна помочь пролетариату из пассивной роли главного двигателя подняться до активной роли вождя, — из зависимого положения борца за урезанную свободу до наиболее самостоятельного положения борца за полную свободу, выгодную для рабочего класса. В этом, можно сказать, гвоздь отличия оппортунистической и революционной тактики с.-д. в буржуазной революции, что первая тактика мирится на роли пролетариата, как главного двигателя, а вторая тактика направляется к осуществлению им роли вождя, отнюдь не только «двигателя».

Выражение «передовой отряд» тоже ослабляло бы признание задачи пролетариата руководить другими демократическими классами пли, по крайней мере, могло бы быть истолковано, как такое ослабление.

Вторая поправка: выкинуть из пункта третьего собственно-резолютивной части (характеристика либеральных партий) указание на обман демократической мелкой буржуазии либералами. Удалить или изменить это необходимо во имя марксизма, говорили меньшевики, ибо недостойно материалистов объяснять «обманами» социальный состав партий. Софизм этого рассуждения слишком бил в нос, чтобы съезд мог поддаться на удочку. Во имя марксизма отрицать роль обмана в политике буржуазии, это все равно, что отрицать всякое насилие во имя «экономического фактора». Так понимают марксизм только Давиды, Фольмары и прочие столпы оппортунизма. В частности же отрицать или пытаться ослабить роль обмана в теперешней политике кадетов по отношению к крестьянам и мещанству в России — значит подкрашивать либерализм, извращая факты в его пользу. Ибо прямой обман кадетами их избирателей из крестьян и мещан — самый неоспоримый факт. Неуместно говорить об обмане партией своих избирателей тогда, когда интересы класса порождают известные теоретические иллюзии, т. о. обманчивые представления (например, когда интересы крестьянства порождают обманчивые ожидания всех благ от экспроприации помещичьей земли). Обязательно говорить открыто и во всеуслышанье об обмане известных слоев народа их парламентскими представителями, когда эти' представители приносят в жертву прямые интересы этих слоев их эксплуататорам (крестьян предают помещикам и т. п.). Немецкая буржуазия предала крестьян, писал Маркс в 1848 году. Если мы в России 1907 года не решимся сказать этого про нашу буржуазию и про наших кадетов, не сумеем доказать этого массе народа, тогда мы втопчем в грязь великое звание социал-демократов.

Третья поправка: признать в добавление к тому же 8-му пункту допустимость «технических соглашений» с к.-д. Эта поправка была отклонена именным голосованием съезда. Мы заявили, что принятие ее заставит нас взять обратно всю резолюцию: это наше право, если поправками искажается основная мысль резолюции. Мы не говорим ничего о специальном запрещении всяких соглашений с к.-д. — заявили мы. Речь идет не о запрещении или допущении казусов, а об общей политической линии. Кто добросовестно захочет применять данную резолюцию съезда, тот не пойдет на избирательные соглашения с к.-д. или на общие лозунги с ними, хотя возможность какого-нибудь «казуса» с совместным голосованием в Думе этим не исключена. Недобросовестных же исполнителей резолюции съезда было бы вообще бесполезно пытаться «уловить» на ту или иную формулировку. На практике вся наша партия слишком хорошо ознакомилась с тем, что значат «технические соглашения» с либералами для наших меньшевиков.

Четвертая поправка: добавить к 4-му пункту указание на необходимость борьбы с аграрным утопизмом и революционизмом народников — была внесена меньшевиками несколько раз с постоянными изменениями отдельных слов в тексте поправки или в определении места ее включения в резолюцию. Все эти поправки съезд отклонил. Дебаты по поводу этих поправок имели, несомненно, принципиальное значение. Меньшевики опять пытались здесь, под флагом марксизма, провести нечто, глубоко враждебное марксизму. Несомненно, что марксизм отвергает и аграрные утопии народников, и приемы мелкобуржуазного революционизма. Если так, — рассуждали меньшевики, — то скажите же это здесь, в вашей резолюции. — Извините, дорогие товарищи, — отвечали мы им, — здесь уже сказано все это именно так, как это сказать следует. Ваша же добавка, независимо от вашей воли и сознания, приобретает значение выходки против конфискации помещичьей земли. Мы ведь не забыли, что именно эту конфискацию объявляют «утопизмом» и «революционизмом» не только все либералы, но и многие беспартийные с.-д. а 1а** гг. Прокоповичи, Кусковы и некоторые (немногие, к счастью) партийные с.-д., предлагавшие и думской с.-д. фракции и Центральному Комитету партии не настаивать ультимативно на конфискации.

Резолюция должна быть написана так, чтобы ее нельзя было не понять. Она должна считаться со всеми наличными политическими тенденциями в действительной политике, а не с хорошими намерениями той или иной части с.-д. (допуская всегда самые хорошие намерения). «Псевдосоциализм» народников мы прямо и определенно признали в нашей резолюции. Их «социалистическая» идеология прямо названа у нас простым «туманом». Борьба против затушевывания ими классовой противоположности между пролетарием и мелким хозяйчиком отнесена к безусловной обязанности с.-д. Этим все сказано, этим осужден уже действительно утопический элемент в народничестве, этим осужден и мелкобуржуазный «внеклассовый» революционизм. Мало того. У нас есть не одно только осуждение в резолюции, не одно только отрицание, но и указание положительного содержания данных партий. «Борьба против помещичьего землевладения и крепостнического государства», вот как определено у нас это содержание. И тот не марксист, кто забыл бы об нем из-за борьбы против «тумана» мещанского социализма. Это реальное содержание имеет в современной революции неизмеримо более важное значение, чем туманные мечтания народников о завтрашнем дне. Из-за этой реальной борьбы расходится теперь кардинальным образом либеральная и пролетарская политика. Либеральная считает утопией и пустым революционизмом полное уничтожение помещичьего землевладения и крепостнического государства: буржуазии не выгоден и опасен такой разгром. В действительной политике наших дней именно такой, корыстноклассовый интерес буржуазии, и не что иное, выражается в нападках на утопизм и революционизм народников. Наоборот, пролетарская политика отделяет утопизм, революционизм и вообще туман «уравнительных» мечтаний неклассового социализма, от реальности решительной борьбы с помещиками и с крепостниками. То, что для либералов есть вредная утопия, для нас есть самый насущный в данное время интерес пролетариата: полный разгром помещичьего землевладения и крепостнического государства. На этой почве мы должны сейчас вести самую ожесточенную непосредственно-практическую борьбу с либерализмом, борьбу за освобождение из-под его влияния демократического крестьянства.

Разбираемые поправки меньшевиков отражали одну из самых распространяемых ошибок меньшевизма: приравнивание реакционности буржуазии в данной революции (т. е. реакционности в борьбе с помещиками и с самодержавием) с реакционностью крестьянства (тогда как эта реакционность относится не к борьбе с помещиками и с самодержавием, а к борьбе с капиталом, т. е. к задачам не данной, буржуазной, а будущей, социалистической, революции). Эту коренную ошибку меньшевиков отверг съезд. А практическое значение этой ошибки велико, ибо ею прикрывалась политика, одинаково допускающая совместные действия пролетариата с либералами и с крестьянской демократией.

Последняя, представляющая общий интерес, поправка меньшевиков относилась тоже к 4-му пункту, именно к концу его. Меньшевики предложили выкинуть отсюда указание на борьбу с к.-д. (...«становиться на сторону с.-д. против черносотенцев и к.-д.»). Чтобы сделать эту абсолютно неприемлемую для данного съезда поправку хоть сколько-нибудь по виду приемлемой, они предложили заменить неприятные для них слова указанием на борьбу за доведение демократической революции до конца. Это было своеобразной попыткой «позолотить пилюлю», провести неприемлемую для большевиков политику (не бороться прямо с к.-д.) под прикрытием особенно приемлемого для большевиков лозунга. Флаг пусть будет твой, а груз наш, — вот что, в сущности, говорили меньшевики, как истые политиканы-оппортунисты, своим предложением.

Невинная военная хитрость меньшевиков была, конечно, сразу разоблачена при смехе на большевистских скамьях (в лондонской церкви мы сидели действительно на скамьях, так что здесь не переносное выражение). На тех же скамьях раздался прямо гомерический, долго не смолкавшим смех и гром иронических аплодисментов, когда после провала поправки меньшевиков один поляк внес другую поправку: сохранить указание на борьбу с к.-д. и добавить вместе с тем признание борьбы за доведение революции до конца. Эту поправку съезд, конечно, принял. Иронические аплодисменты были особенно заслужены меньшевиками, голосовавшими за нее («положение обязывает»!), — после того, как Л. Мартов метал против нас в «Отголосках»⁹⁴ (№ 5) громы и молнии за эту якобы буржуазно-республиканскую идею доведения революции до конца.

Неудачная хитрость меньшевиков оказалась очень удачной услугой нам, ибо благодаря этой поправке съезд признал крайне важную мысль другой, не предложенной съезду нашей резолюции, именно: резолюции о классовых задачах пролетариата.

III

Не надо фиксировать теперешнего отношения к к.-д., — говорил один видный меньшевик на съезде (кажется, Мартынов), желая, так сказать, чтобы вместо бегства меньшевизма получилось отступление в образцовом порядке. Теперь кадеты никуда не годны, пусть так. Но не фиксируйте этого, ибо они еще могут пригодиться.

В этих словах была неудачно формулирована одна очень существенная мысль меньшевизма, на которой стоит остановиться в заключение разбора вопроса об отношении к буржуазным партиям. Неудачна эта формулировка потому, что возможность использовать все, что способно «пригодиться», нисколько не исключена резолюцией, определяющей классовые корни данной, теперешней, контрреволюционной политики. Существенна тут та мысль, что если теперь к.-д. не оправдали доверия меньшевиков, то было время, когда они его оправдывали.

Эта мысль ошибочна. Никогда кадеты доверия меньшевиков к ним не оправдывали. Чтобы убедиться в этом, достаточно взять самый крупный подъем нашей революции, октябрь — декабрь 1905 г., и сопоставить с ним теперешний период, период едва ли не максимального упадка. И во время наибольшего подъема, и во время - наибольшего упадка кадеты не оправдали доверия меньшевиков, не подтвердили их тактики, а разрушили ее своим поведением. В период подъема меньшевики сами вели активную борьбу с либералами (вспомните «Начало»⁹⁵), а в настоящее время совокупность всех голосований во II Думе яснее ясного говорит в пользу политики «левоблокистской» и против политики поддержки кадетов.

Время, лежащее между этим наибольшим подъемом и наибольшим упадком нашей революции, будущий историк социал-демократии в России должен будет назвать эпохой шатания. Социал-демократия в лице меньшевиков пошатнулась в это время в сторону либерализма. Год споров (конец 1904 — конец 1905 г.) был исторической подготовкой спорных вопросов и общей оценкой их. Полтора года революции (конец 1905 г. — половина 1907 г.) были практическим испытанием этих спорных вопросов в области практической политики. Это испытание показало на опыте полное фиаско политики поддержки либерализма, это испытание привело к признанию единственной революционной политики пролетариата в буржуазной революции: бороться за доведение революции до конца, присоединяя к себе демократическое крестьянство против предательского либерализма.

Рискованно было бы сказать, что Лондонский съезд положил конец этому периоду шатаний с.-д. в сторону либерализма. Но во всяком случае серьезный почин к ликвидации шатаний сделан.

P. S.*** Буржуазная печать усиленно пользуется вынужденным молчанием с.-д. и «полулегальностью» Лондонского съезда, чтобы клепать на большевиков, как на мертвых. Конечно, без ежедневной газеты нам нечего и думать угоняться за беспартийным «Товарищем», где бывший социал-демократ А. Брам, затем г. Юрий Переяславский и tutti quanti**** отплясывают настоящий канкан, — благо, протоколов нет, и врать можно безнаказанно. В статьях этих А. Брамов, Переяславских и К0 нет ничего, кроме обычной злобности беспартийных буржуазных интеллигентов, так что на эти статьи достаточно указать, чтобы они встречены были заслуженным ими презрением. Другое дело — беседа с г. Струве, переданная «Биржевкой»⁹⁶ и до сих пор, кажется, не опровергнутая. Кроме презрения, она заслуживает научного внимания к этому... экземпляру. Его тяготение к октябристам, его ненависть к левым — поистине классическое выражение имманентных тенденций либерализма. Г. Струве признает старые слухи и о том, что он в бюро (Думы) проводил октябриста, и о том, что он вообще вел переговоры и совещания с октябристами. Он за объединение с октябристами! Благодарим вас, г. Струве, вы прекрасно подтверждаете то, что еще прошлой осенью писал «Пролетарий» № 5: «Опыт классификации русских политических партий») об октябристах и кадетах! ***** Г. Струве чувствует бессилие буржуазной интеллигенции и хочет переставить центр тяжести либерализма поближе к имущим классам. Соглашения с короной не выходит у либералов типа к.-д., — долой к.-д., пусть выйдет соглашение хотя бы с «либералами» типа октябристов. Это последовательно. И это для нас выгодно, ибо вносит ясность и определенность в положение. Новая, помещичья Дума. Новый избирательный закон, превосходно разделяющий, со всей желательной отчетливостью, надежных помещиков и тузов буржуазии от ненадежных крестьян, городского мещанства и рабочих. Новое течение в либерализме: война г. Струве с «авантюристской политикой левых», с их «эксплуатацией темных социальных инстинктов!! («социальные инстинкты» — безграмотно, но тем рельефнее в своей безграмотности. Писания г. Струве будут, видимо, тем безграмотнее и тем яснее, тем ближе этот господин будет приближаться к недалеко уже стоящему от него Союзу русского народа) неразвитой крестьянской массы».

Да, это не случайность. Буржуазный либерализм бессилен как партия интеллигентская. Он бессилен вне борьбы с революционным («темные социальные инстинкты») крестьянством. Он бессилен вне тесного союза с денежным мешком, с помещичьей массой, с фабрикантами... с октябристами. Что правда, то правда. Мы давно говорили кадетам: «что делаешь, делай скорее». Кто за соглашение с короной — к октябристам, к Столыпиным, к Союзу русского народа.

Кто за народ, — идите за социал-демократией, которая одна только вела и ведет беспощадную борьбу против влияния либерализма да трудовиков.

Некоторые думали, что именно меньшевистская политика способна была расколоть кадетов. Наивная иллюзия! Раскалывала и расколет кадетов только левоблокистская политика революционной социал-демократии. Только такая политика ускорит неизбежное размежевание: буржуазные либералы к октябристам, буржуазные демократы к трудовикам. Социал-демократия будет и впредь, как до сих пор, заставлять этих последних делать выбор между пролетарским последовательным демократизмом и либерализмом.

Смело вперед, политики а lа Струве!

Напечатано в 1907 г. в сборнике «Итоги Лондонского съезда РСДРП». С.-Петербург Подпись: Н. Ленин

Печатается по тексту Сочинении В. И. Ленина. 4 изд., том 12. стр. 438 — 450

* Полная победа революции, говорили большевики, возможна лишь в виде революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

** — вроде. Ред.

*** — Postscriptum — приписка. Ред.

**** — им подобные. Ред.

***** См. настоящее издание, стр. 178 — 184. Ред.

 

 

ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ ПЛАТФОРМА РСДРП⁹⁷

Товарищи-рабочие и все граждане России!

В самом недалеком будущем предстоят выборы в IV Государственную думу. И различные политические партии и само правительство изо всех сил готовятся уже к выборам. Партия сознательного пролетариата, своем славной борьбой 1905 года нанесшего первый серьезный удар царизму и вырвавшего у него представительные учреждения, Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия призывает всех и каждого, как имеющих избирательные права, так и громадное большинство «бесправных» принять самое энергичное участие в выборах. Все те, кто стремится к освобождению рабочего класса от наемного рабства, все те, кому дорого дело русской свободы, должны приняться немедленно за работу, чтобы и на выборах в четвертую, помещичью, Думу сплотить и укрепить борцов за свободу, двинуть вперед сознательность и организованность российской демократии.

Пять лет прошло со времени государственного переворота 3-го июня 1907 года, когда Николай Кровавый, царь ходынский, «победитель и истребитель» первой и второй Думы, отбросил в сторону свои клятвы, обещания и манифесты, чтобы вместе с черной сотней помещиков, вместе с октябристскими купцами приняться мстить рабочему классу и всем революционным элементам России, т. е. громадному большинству народа, за пятый год. Местью за революцию отмечена вся эпоха III Думы. Никогда еще не было в России такого разгула преследований со стороны царизма. Виселицы за эти пять лет побили рекорд трех столетий русской истории. Места ссылки, каторга и тюрьмы переполнились политиками, как никогда, и никогда не применялись к побежденным такие истязания и пытки, как при Николае II. Никогда не было такого разгула казнокрадства, такого бесчинства и произвола чиновников, — которым все сходит с рук за ретивость в борьбе с «крамолой», — такого издевательства над обывателем вообще и над мужиком в особенности со стороны любого представителя власти. Никогда еще не травили с таким запоем, с такой злобой, с такой бесшабашностью евреев, а вслед за ними и другие народности, не принадлежащие к господствующей нации.

Антисемитизм и самый грубый национализм стали единственной политической платформой партий правительства, а фигура Пуришкевича стала единственно полным, цельным, правильным выражением всех приемов управления теперешней царской монархии.

И каков результат этих бешенств контрреволюции?

Даже в «высшие», эксплуататорские, классы общества проникает сознание, что так дальше жить нельзя. Сами октябристы, господствовавшая в III Думе партия, партия помещика и купца, напуганного революцией и пресмыкающегося перед начальством, все больше и больше, в своей собственной печати, выражают убеждение в том, что царь и дворяне, которым октябристы служили верой и правдой, завели Россию в тупик.

Было время, когда царская монархия являлась европейским жандармом, охраняя реакцию в России и помогая насильственно подавлять всякое движение к свободе в Европе. Николай II довел дело до того, что царь является теперь не только европейским, но и азиатским жандармом, который интригами, деньгами и самым зверским насилием стремится подавить всякое движение к свободе в Турции, Персии, Китае.

Но никакие зверства царизма не могут остановить развития России. Как ни уродуют, как ни калечат Россию Пуришкевичи, Романовы, Марковы, эти крепостники-последыши, она все же идет вперед. И с каждым шагом ее развития все настоятельнее становится требование политической свободы. Без политической свободы не может жить Россия, как и ни одна страна в XX веке. А разве мыслимо ждать политических реформ от царской монархии, когда царь разогнал обе первые Думы и растоптал ногами свой же манифест 17-го октября 1905 года? Разве мыслимы политические реформы в современной России, когда над всякими законами издевается чиновничья шайка, зная, что все покроет царь и его присные? Разве не видим мы, как, пользуясь защитой самого царя или его родни, вчера Илиодор, сегодня Распутин, вчера Толмачев, сегодня Хвостов, вчера Столыпин, сегодня Макаров — топчут ногами все и всякие законы? Разве не видим мы, что даже мелочные, до смешного ничтожные «реформы» помещичьей Думы, реформы, направленные к подновлению и укреплению царской власти, отвергаются и уродуются Государственным советом или личным указом Николая Кровавого? Разве не знаем мы, что черносотенная банда убийц, из-за угла стреляющая в депутатов, неугодных начальству, заточающая на каторгу с.-д. депутатов II Думы, всегда готовящая погромы, повсюду нагло грабящая казну, — пользуется особым благоволением царя и получает от него худо прикрытую помощь, направление, руководство? Посмотрите на то, что сталось при Николае Романове с основными политическими требованиями русского народа, во имя которых в течение более 3/4 века шли на геройскую борьбу лучшие представители народа, во имя которых в пятом году поднялись миллионы. Совместимо ли с монархией Романовых всеобщее, равное, прямое избирательное право, когда даже невсеобщее, неравное, непрямое избирательное право в первую и вторую Думу было растоптано царизмом? Совместима ли с монархией царя свобода союзов, коалиций, стачек, когда даже реакционный, уродливый закон 4-го марта 1906 года ⁹⁸ сведен всецело на нет губернаторами и министрами? Не звучат ли издевательством слова манифеста 17-го октября 1905-го года о «незыблемых основах гражданской свободы», о «действительной неприкосновенности личности», о «свободе совести, слова, собраний, союзов»? Каждый день каждый «подданный» царя наблюдает это издевательство.

Нет! Довольно с нас либеральной лжи, будто возможно соединение свободы и старой власти, будто мыслимы политические реформы при царской монархии. Тяжелыми уроками контрреволюции поплатился русский народ за эти детские иллюзии! Кто серьезно и искренно хочет политической свободы, тот должен гордо и смело поднять знамя республики, и под это знамя политика царско-помещичьей шайки неуклонно будет стягивать все живые силы русской демократии.

Было время — и не так давно — когда клич: долой самодержавие! казался слишком передовым для России. Но РСДР Партия бросила этот клич, рабочие передовых отрядов подхватили его и разнесли по всей стране; в 2 — 3 года этот клич стал «народной поговоркой». За работу же, товарищи-рабочие и все граждане России, кто не хочет, чтобы наша страна погрязла окончательно в застое, дикости, бесправии и убийственной нужде десятков миллионов! Российские социал-демократы, российские рабочие добьются того, чтобы народной поговоркой на Руси стало: долой царскую монархию! Да здравствует демократическая республика российская!

Рабочие! Вспомните пятый год: стачечной борьбой вы подняли к новой жизни, к сознательности, к свободе миллионы трудящихся. И десятилетия царских реформ подавали, не могут дать десятой доли тех улучшений вашей жизни, которых вы добились тогда борьбой масс. Судьба проекта закона о страховании рабочих, изуродованного — при участии кадетов — помещичьей Думой, лишний раз показала, чего могут ждать рабочие «сверху».

Контрреволюция отняла почти все наши завоевания, но она не отняла и не сможет отнять силы, бодрости, веры в свое дело у рабочей молодежи, у растущего и крепнущего всероссийского пролетариата.

Да здравствует новая борьба за улучшение жизни рабочих, которые не хотят оставаться рабами на каторге фабрик и заводов! Да здравствует 8-мичасовой рабочий день! Кто хочет свободы на Руси, тот должен помочь тому классу, который вырыл могилу царской монархии в 1905 году и который свалит в эту могилу величайшего врага всех народов России в грядущую русскую революцию.

Крестьяне! Вы посылали своих депутатов трудовиков в I и II Думу, веря в царя и надеясь миром добиться его согласия на передачу помещичьих земель народу. Вы могли теперь убедиться в том, что царь — самый крупный помещик в России — в защите помещиков и чиновников не останавливается ни перед каким клятвопреступлением, ни перед каким беззаконием, ни перед каким насилием и кровопролитием. Терпеть ли иго последышей-крепостников, сносить ли молча издевательства и надругательства чиновников и умирать сотнями тысяч и миллионами от мучений голода, от порожденных голодом и крайней нищетой болезней, — или умереть в борьбе против царской монархии и царско-помещичьей Думы, чтобы завоевать сколько-нибудь сносную и человеческую жизнь для наших детей?

Вот вопрос, который надвигается на русских крестьян. И рабочая социал-демократическая партия зовет крестьян на борьбу за полную свободу, за переход всех помещичьих земель к крестьянам без всякого выкупа. Подачками не излечить крестьянской нищеты, не избавить крестьян от голода. Не милостыни требуют крестьяне, а той земли, которую веками поливали они своим потом и кровью. Не попечение начальства и царя нужно крестьянам, а свобода от чиновников и от царя, свобода самим устраивать свои дела.

Пусть же выборы в IV Думу послужат для уяснения политического сознания масс, для вовлечения их снова в решительную борьбу. Три главные партии борются на выборах: 1) черносотенцы, 2) либералы и 3) социал-демократы.

К черносотенцам принадлежат и правые, и «националисты», и октябристы. Они все стоят за правительство — значит, различия между ними не могут иметь никакого сколько-нибудь серьезного значения. Беспощадная борьба со всеми этими черносотенными партиями — вот наш лозунг!

Либералы, это партия кадетов («конституционно-демократическая» или «народной свободы»). Это партия либеральной буржуазии, которая хочет разделить власть с Царем и крепостниками-помещиками так, чтобы не разрушать до основания их власти, так, чтобы не давать власти народу. Ненавидя оттесняющее их от власти правительство, помогая разоблачению его, внося колебание и разложение в его ряды, либералы еще неизмеримо более ненавидят революцию, боятся всякой борьбы масс, относятся с еще большими колебаниями и нерешительностью к освободительной борьбе народа, изменнически переходя в решительные моменты на сторону монархии. За время контрреволюции либералы, подпевая «славянским» мечтаниям царизма, разыгрывая из себя «ответственную оппозицию», пресмыкаясь перед царем как «оппозиция его величества» и обливая грязью революционеров и революционную борьбу масс, отворачивались все более и более от борьбы за свободу.

Российская социал-демократическая рабочая партия и в черной III Думе сумела поднять знамя революции, сумела помочь и оттуда делу организации и революционного просвещения рабочих, делу крестьянской борьбы с помещиками. Партия пролетариата — единственная партия передового класса, способного завоевать России свободу. И теперь наша партия идет в Думу не для того, чтобы играть там «в реформы», не для того, чтобы «отстаивать конституцию», «убеждать» октябристов или «вытеснять реакцию» из Думы, как говорят обманывающие народ либералы, а для того, чтобы с думской трибуны звать массы к борьбе, разъяснять учение социализма, вскрывать всякий правительственный и либеральный обман, разоблачать монархические предрассудки отсталых слоев народа и классовые корни буржуазных партий, — одним словом для того, чтобы готовить армию сознательных борцов новой русской революции.

Царское правительство и черносотенные помещики вполне оценили, какую силу революции представляла из себя с.-д. фракция в Думе. Все усилия полиции и министерства внутренних дел направлены теперь на то, чтобы не пропустить с.-д. в IV Думу. Объединяйтесь же, рабочие и граждане! сплачивайтесь вокруг РСДРП, которая на своей недавней конференции, оправляясь от развала времен лихолетья, снова собрала свои силы и подняла свое знамя! Пусть все и каждый примет участие в выборах и в выборной агитации — и усилия правительства будут разбиты, красное знамя революционной социал-демократии будет с думской трибуны водружено и в полицейской, бесправной, залитой кровью, задавленной и голодной России!

Да здравствует демократическая республика российская!

Да здравствует 8-мичасовой рабочий день!

Да здравствует конфискация помещичьей земли!

Рабочие и граждане! Поддерживайте выборную агитацию РСДРП! Выбирайте кандидатов РСДР Партии!

Центральный Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии

Написано в канале марта 1912 г.

Напечатано в марте 1912 г. отдельной листовкой

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 17, стр. 453 — 458

 

ЛИБЕРАЛИЗМ И ДЕМОКРАТИЯ

I

Конференция трудовиков, о которой мы уже говорили и о которой были сообщения в нескольких газетах (между прочим, в «Речи» от 28 марта), представляет из себя особую важность с точки зрения партийной определенности всей выборной кампании в IV Думу. После блока умеренных либералов (кадетов и «беспартийных прогрессистов») и после решений рабочей демократии о ее тактике на выборах оставалось «определиться» еще только трудовикам, чтобы картина была полной.

Теперь все классы русского общества в лице всех сколько-нибудь серьезных и заслуживающих внимания политических партий определили свою позицию в выборной кампании. И если для буржуазных партий, особенно для тех, которые «прочно» устроились в здании третьеиюньского режима, выборы являются по преимуществу временем усиленной рекламы, то для рабочей демократии, для марксистов, главная задача избирательной кампании — разъяснение народу того, в чем сущность разных политических партий, кто и за что стоит, какие действительные, жизненные интересы руководят той или иной партией, какие классы общества прячутся за той или иной вывеской.

С этой точки зрения нам придется неоднократно останавливаться на конференции трудовиков, и особенное внимание мы должны, в интересах рабочего класса, уделять как раз указанному сейчас принципиальному вопросу. И черносотенные, правые, партии и либералы (кадеты) лишь замалчивают  этот вопрос, либо на тысячи ладов извращают его постановку и его решение, причем делается это не по неразумию или злому умыслу отдельных лиц, а потому, что классовые интересы помещиков и буржуазии заставляют их извращать сущность партий крестьянских и рабочих.

В свою очередь трудовики, партия по преимуществу крестьянская, не заинтересованы в замалчивании вопроса хотя бы о том, чем отличается либерализм от демократии, но решают этот вопрос неверно. С точки зрения крестьянина, т. е. мелкого хозяйчика, и нельзя его решить правильно; только с точки зрения наемного рабочего вопрос этот решен — об этом свидетельствует не только теория, наука, но и опыт всех европейских стран, вся экономическая и политическая история европейских партий в течение особенно XIX века.

Посмотрите хотя бы на то, как либералы говорят о трудовиках и трудовики сами о себе. Либеральная «Речь», главный орган партии к.-д., говорит, что трудовики более всех пострадали от изменения избирательного закона 3 июня 1907 года, что их тактика «не может сколько-нибудь заметно отличаться» от тактики к.-д., — ибо кадеты, изволите видеть, могут «повторить» и повторяют почти все, сказанное трудовиками. «Наконец, соглашения на выборах с трудовиками могут понадобиться — пишет «Речь» — разве только в отдельных местностях, весьма притом немногочисленных».

Вдумайтесь в эту оценку и вы увидите, что это — оценка либерального буржуа, которого закон 3-го июня оттеснил от главенства (бывшего за ним по закону 11 декабря 1905 года), но вместе с тем дал ему внушительное оппозиционное местечко, огражденное от демократии. Вы для нас неважны, господа трудовики, и мы с вами серьезно не считаемся, вот действительный смысл заявления «Речи». Почему неважны? Потому, что закон 3-го июня вас обессилил на выборах.

Для всякого демократа и в особенности для всякого рабочего важны не те партии, которые пользуются монополией или привилегией по данному избирательному закону, а те, которые представляют широкие массы населения, в частности, трудящегося и эксплуатируемого населения. Либерального же буржуа как раз от этих масс и защитил закон 3-го июня, и потому ему эти массы неважны. Либеральным адвокатам и журналистам нужны места в Думе, либеральным буржуа нужен раздел власти с Пуришкевичами, — вот что им нужно, а развитие самостоятельной политической мысли крестьянских масс, развитие их самодеятельности, как класса, либералу не только не нужно, а прямо-таки опасно. Либералу нужен избиратель, либералам нужна доверяющая им и идущая за ними толпа (чтобы заставить потесниться Пуришкевичей), но политической самостоятельности толпы либерал боится.

Почему же он не боится трудовиков, которые в качестве «самостоятельной» партии, особенно близкой крестьянству, т. е. громадному большинству населения, представляют из себя не либерализм, а буржуазную демократию? Именно потому, что трудовики суть демократы, недостаточно самостоятельные по отношению к либералам, не умеющие бороться с либералами за влияние на массы! Нельзя не останавливаться сотни и сотни раз на этом важнейшем вопросе современной политики в России, если брать эту политику серьезно, добросовестно, принципиально, а не в шарлатанском (либеральном тож) смысле погони за мандатами. Пока исторической задачей эпохи в России останется политическое преобразование ее в демократическом направлении, до тех пор весь гвоздь вопроса об этом преобразовании неизбежно будет состоять в том, чтобы очень широкие, самые широкие массы населения стали сознательно демократами, т. е. вполне определенными, последовательными, решительными противниками какой бы то ни было узости, ограниченности, половинчатости, трусости либерализма. И тот рабочий не есть еще сознательный рабочий, который не понял, что нельзя быть последовательным борцом за уничтожение наемного рабства без усвоения и воплощения в жизнь этой политической задачи нашего времени.

Когда либералы, кадеты, говорят, что их «тактика» не отличается «сколько-нибудь заметно» от трудовической, то это самое вопиющее невежество или самая бесстыдная ложь. Каждая страница политической истории России за последнее десятилетие содержит сотни и тысячи опровержений этой лжи. Новейшая история России показывает нам на нашем русском опыте, что разница между либерализмом и крестьянской демократией неизмеримо глубже каких бы то ни было вопросов о «тактике», — ибо эта разница всплывала всегда и без исключения за последние, скажем, восемь лет, несмотря на то, что ход событий вызывал неоднократно самые крутые переломы «Тактики», — эта разница лежит неизмеримо глубже всяких «программ», ибо программы выражают только то, что думают передовые люди класса о его задачах и его положении. Не мнения передовых людей, а действия миллионных масс показали нам коренную разницу в современном экономическом и политическом положении либеральной буржуазии, с одной стороны, и буржуазно-демократического крестьянства, с другой. Отсюда коренная разница классовых интересов по отношению к «командующим силам» теперешней России. Отсюда — коренное различие во всех исходных пунктах и во всем размахе политической активности.

И либералу и трудовику может казаться, что они политические единомышленники, ибо оба — «против Пуришкевича». Но спуститесь чуточку поглубже от этих мнений политических деятелей к классовому положению масс, и вы увидите, что либеральная буржуазия в жизни делит политические привилегии вместо с Пуришкевичами и спорят они только из-за того, Пуришкевичам ли обладать двумя третями этих привилегий, а Милюковым одной третью, или наоборот. Возьмите «жизнь», возьмите экономическое положение современного русского крестьянства, как слоя мелких хозяев в земледелии, и вы увидите, что речь идет вовсе не о дележе политических привилегий, вовсе не о политических привилегиях, что здесь слово «жизнь» приходится брать в кавычки, ибо самое существование Пуришкевичей означает голодную смерть миллиона таких хозяйчиков.

В современной России есть две буржуазии. Одна, это — очень узкий слой зрелых и перезрелых капиталистов, которые в лице октябриста и кадета заняты на деле тем, что делят между собой и Пуришкевичами теперешнюю политическую власть, теперешние политические привилегии. Слово теперешние надо понимать довольно Широко, включая сюда, напр., и те привилегии, которые охраняет закон 3-го июня 1907 г. сегодня, и те, которые охранял и закон 11 декабря 1905 года вчера.

Другая буржуазия, это — очень широкий слой совсем незрелых, но энергично стремящихся созреть мелких и частью средних хозяев, преимущественно крестьян, которым на деле приходится решать вопрос вовсе не о привилегиях в теперешнюю эпоху исторической жизни России, а о том, чтобы не умереть с голоду от Пуришкевичей. А это и есть вопрос о самых основах власти Пуришкевичей вообще, об источниках какой бы то ни было власти Пуришкевичей.

Вся история политического освобождения России есть история борьбы первой и второй буржуазной тенденции. Весь смысл тысячи и тысячи красивых слов о свободе и равенстве, об «уравнительном» распределении земли и о «народничестве» сводится к борьбе этих буржуазных тенденций. В итоге борьбы неизбежно получится вполне буржуазная Россия, окрашенная сплошь или преимущественно в один из этих двух «цветов». Нечего и говорить, что для наемного рабочего борьба эта отнюдь не безразлична; напротив, если он сознательный, то он вмешивается в нее самым энергичным образом, стараясь, чтобы крестьянин шел за ним, а не за либералом.

Именно к этому сводятся также и те вопросы, которые не могла не затронуть конференция трудовиков. Об этих вопросах мы будем говорить подробно в следующих статьях. Теперь же подведем маленький итог сказанному. Вопрос о трудовиках и кадетах есть один из величайших вопросов всего политического освобождения России. Нет ничего пошлее, как сводить этот вопрос к «силе» тех или других партий в системе 3-го июня, к «расчетливости» тех или иных соглашений на выборах по этой системе. Наоборот, частный вопрос о соглашениях, перебаллотировках и т. д. может быть решен правильно с точки зрения наемного рабочего лишь в том случае, если поняты классовые корни той и другой партии, буржуазных демократов (трудовики) и буржуазного либерализма (к.-д., «прогрессисты» и т. п.).

II

Конференция трудовиков поставила целый ряд очень интересных и поучительных политических вопросов. В настоящее время мы имеем прекрасный комментарий к ее решениям — статью г. В. Водовозова об «Избирательной программе трудовой группы» в № 13 петербургского еженедельника «Запросы Жизни», издаваемого при ближайшем участии гг. Ковалевского и Бланка. «Прекрасным» комментарий г. Водовозова является, конечно, не с нашей точки зрения, а потому, что он правильно передает взгляды и стремления трудовиков. Всякий, интересующийся значением демократических общественных сил России, должен со всем вниманием отнестись к статье г. Водовозова.

«Трудовая группа — пишет он — исходит из убеждения, что в настоящий исторический момент интересы крестьянства, рабочего класса и трудовой интеллигенции не только не противоречат друг другу, но почти тождественны; поэтому одна партия вполне могла бы обслуживать интересы этих трех общественных классов. Но, в силу исторических условий, рабочий класс нашел свое представительство в лице партии социал-демократической, и потому трудовая группа естественно должна была явиться по преимуществу политической представительницей крестьянства. Она и была таковой».

Тут сразу видна основная ошибка, разделяемая всеми народниками, вплоть до самых «левых». Они исходят из такого «убеждения», которое противоречит всем истинам экономической науки и всему опыту стран, переживавших эпохи, подобные современной эпохе в России. Они продолжают держаться этих «убеждений» даже тогда, когда опыт русской истории вынуждает их сознаться, что и на нашей почве эти убеждения опровергаются ходом событий.

Вторая фраза у трудовиков побивает первую. Если бы одна партия могла обслуживать интересы и рабочего класса, и крестьянства, то откуда же взялась бы особая партия рабочего класса? А если она создалась и упрочилась в особенно важный, особенно критический период Русской истории (1905 г.), если даже трудовики должны оказать сами себе, что рабочий класс «нашел» свою партию «в силу исторических условий», то, значит, «убеждения» трудовиков опровергнуты «силой исторических условий».

Если трудовики оказались партией крестьянства, а по убеждениям их они не должны бы быть только крестьянской партией, значит, убеждения их неверны, представляют из себя иллюзию. И эта иллюзия именно такова, какова была иллюзия всех буржуазно-демократических партий Европы в период борьбы с феодализмом и абсолютизмом. В той или иной форме преобладала идея «внеклассовых партий», причем «сила исторических условий» неизменно опровергала эту идею, разрушала эту иллюзию. Попытки или потуги обнять разные классы «одной партией» свойственны как раз буржуазному демократизму той эпохи, когда он должен был видеть главного своего врага позади, а не впереди, в крепостниках, а не в пролетариате.

Претензия «обнять» разные классы сближает трудовиков с кадетами: те тоже хотят быть партией надклассовой, те тоже уверяют, что «почтя тождественны интересы» рабочего класса, крестьянства и трудовой интеллигенции. Под трудовой интеллигенцией они понимают и гг. Маклаковых! Сознательный рабочий будет всегда бороться против всяких идей о надклассовых партиях, против всякого затушевывания классовой пропасти между наемными рабочими и мелким хозяйчиком.

Но если сходство трудовиков с кадетами состоит в том, что и те и другие разделяют буржуазные предрассудки о возможности слияния разных классов, то разница между ними состоит в том, к какому классу ход событий влечет ту и другую партию вопреки ее желаниям, иногда вопреки сознанию отдельных ее членов. Трудовиков история научила быть ближе к правде, говорить, что они партия крестьянская. Кадеты продолжают называть себя демократами, будучи на деле контрреволюционными либералами.

К сожалению, эта последняя истина далеко не отчетливо сознается трудовиками, — настолько неотчетливо, что в официальных решениях их конференции нет характеристики кадетов вовсе. В официальных решениях говорится только о соглашениях «в первую очередь с с.-д., а затем с к.-д.». Этого мало. Вопрос об избирательных соглашениях может быть решен правильно, последовательно, принципиально только при полном выяснении того, какова классовая природа соглашающихся партий, в чем основное расхождение между ними и временное совпадение интересов.

Об этом говорится лишь в комментарии г. Водовозова. «Речь», отмечая и обсуждая его статью, как раз эти пункты постаралась совершенно скрыть от читателей. Мы полагаем, что на этих пунктах обязательно остановиться со вниманием.

«Трудовая группа — пишет г. Водовозов — хорошо понимала, что современный российский строй есть строй абсолютизма и произвола, и потому относилась с решительным осуждением ко всем выступлениям, которыми к.-д. партия желала оповестить urbi et orbi* о существовании в России строя конституционного, и относилась отрицательно к торжественным встречам, устраиваемым представителям английского и французского парламентов для манифестирования русского конституционализма. Для трудовой группы не подлежало сомнению, что только коренной и глубокий переворот во всем государственном и социальном строе может вывести Россию на дорогу правильного и здорового развития; поэтому она с сочувствием относилась ко всем проявлениям в нашей общественной жизни такого убеждения. Именно это убеждение полагало глубокую пропасть между нею и партией к.-д.»... и несколько дальше повторяется та же мысль о «мирном эволюционизме кадетов и созданной этим эволюционизмом тактики к.-д.», «всегда более отдалявшей трудовиков от к.-д., чем от с.-д.».

Понятно, почему кадетская «Речь» должна была позаботиться о сокрытии этого рассуждения от своих читателей. Здесь явно выражено желание провести грань между Демократизмом и либерализмом. Грань, несомненно, есть, но г. Водовозов, хотя и говорит о «глубокой пропасти», понимает эту грань слишком неглубоко. У него выходит, что различие, собственно, тактическое и в оценке момента: трудовики за коренной переворот, кадеты — мирные эволюционисты; трудовики считают, что у нас строй абсолютизма, а кадеты, что есть, слава богу, конституция. Подобное различие возможно между правым и левым крылом одного и того же класса!

Ограничивается ли этим различие между трудовиками и кадетами? Не признал ли сам г. Водовозов, что трудовики — партия крестьянства? Нет ли в классовом положении крестьянства по отношению хотя бы к Пуришкевичу и пуришкевичевщине черт отличия от положения либеральной буржуазии?

Если нет, тогда разница между трудовиками и кадетами неглубока даже с точки зрения отношения к феодализму и абсолютизму. Если есть, то надо выдвинуть на первый план именно различие классовых интересов, а не различие «взглядов» на абсолютизм и конституцию или на мирную эволюцию.

Трудовики хотят быть радикальнее кадетов. Это очень хорошо. Но их радикализм был бы последовательнее и глубже, если бы они ясно понимали классовую сущность либерально-монархической буржуазии, если бы они прямо говорили в своей платформе о контрреволюционном либерализме кадетов.

Напрасно поэтому «оправдывается» г. Водовозов ссылкой на внешние препятствия, в силу которых-де трудовикам «пришлось выработать резолюцию, в которой самые существенные пункты были скрыты за не совсем ясной для большинства читателей ссылкой на малодоступную  им «платформу трудовой группы»». Во-первых, трудовики не обязаны были ограничиваться ареной, оными препятствиями огражденной, ограничиваясь ею, они, точь-в- точь как наши ликвидаторы, обнаруживают этим недостаточную глубину своего отличия от кадетов. Во-вторых, была полнейшая возможность на какой угодно арене формулировать классовую сущность к.-д. либерализма и его контрреволюционность.

Мы видим, следовательно, что колебания трудовиков между к.-д. и с.-д. не случайны, а вытекают из очень глубоких и коренных условий, в которые поставлено крестьянство. Межеумочное положение в сторонке от прямой борьбы буржуа и пролетария питает иллюзии о внеклассовой или надклассовой партии. Общие буржуазные предрассудки, свойственные хозяину и хозяйчику, сближают трудовиков и кадетов. Отсюда недостаточная последовательность трудовиков, как буржуазных демократов, даже в их борьбе с основами власти Пуришкевичей.

Задача сознательных рабочих помочь сплочению крестьянской демократии, возможно менее зависимой от либералов и поддающейся возможно менее их влиянию, возможно более последовательной и решительной. Положение громадных масс крестьянства таково, что формулированные г. Водовозовым стремления к «коренному и глубокому перевороту» имеют чрезвычайно солидные, широко разветвленные и далеко уходящие в почву корни.

«Звезда» №№ 27 (63) и 32 (63); 8 и 19 апреля 1912 г. Подпись: П. П.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 17, стр. 510 — 518

* — всему миру, Ред.

 

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В РОССИИ

Выборы в Гос. думу заставляют все партии усиливать свою агитацию, собирать свои силы для проведения наибольшего числа депутатов «своей» партии.

При этом и у нас, как и во всех других странах, развертывается самая бесцеремонная предвыборная реклама. Все буржуазные партии, то есть те, которые охраняют экономические привилегии капиталистов, рекламируют свои партии точно так же, как отдельные капиталисты рекламируют свои товары. Посмотрите на торговые объявления в любой газете — вы увидите, что капиталисты выдумывают самые «эффектные», кричащие, модные  названия для своих товаров и расхваливают их, не стесняясь абсолютно ничем, не останавливаясь решительно ни перед какой ложью и выдумкой.

Публика — по крайней мере, в больших городах и в торговых местностях — давно привыкла к торговой рекламе и знает ей цену. К сожалению, политическая реклама сбивает с толку несравненно больше народа, разоблачение ее гораздо труднее, обман держится здесь много  прочнее. Клички партий — и в Европе и у нас — выбираются иногда с прямой рекламной целью, «программы» партий пишутся сплошь да рядом исключительно ради надувания публики. Чем больше политической свободы в капиталистической стране, чем больше демократизма, т. е. власти народа и народных представителей, тем беззастенчивее развертывается зачастую партийная реклама.

Как же разобраться, при таком положении дел, в партийной борьбе? Не означает ли эта борьба, с обманом и рекламой, что вообще бесполезны и даже вредны представительные учреждения, парламенты, собрания народных представителей, как стараются уверить дикие реакционеры, враги парламентаризма? Нет. При отсутствии представительных учреждений обмана, политической лжи, всяких мошеннических проделок еще гораздо больше, и у народа в руках гораздо меньше средств разоблачить обман, доискаться правды.

Чтобы разобраться в партийной борьбе, не надо верить на слово, а изучать действительную историю партий, изучать не столько то, что партии о себе говорят, а то, что они делают, как они поступают при решении разных политических вопросов, как они ведут себя в делах, затрагивающих жизненные интересы разных классов общества, помещиков, капиталистов, крестьян, рабочих и так далее.

Чем больше политической свободы в стране, чем прочнее и демократичнее ее представительные учреждения, тем легче народным массам разбираться в партийной борьбе и учиться политике, т. е. разоблачать обман и доискиваться правды.

Всего яснее выступает деление всякого общества на политические партии во время глубоких, потрясающих всю страну, кризисов. Правительства бывают вынуждены тогда искать опоры в различных классах общества; серьезная борьба отметает прочь всякие фразы, все мелкое, наносное; партии напрягают все свои силы, обращаясь к массам народа, и массы, руководимые верным инстинктом, просвещенные опытом открытой борьбы, идут за теми партиями, которые выражают интересы того или иного класса.

Эпохи таких кризисов всегда определяют на много лет и даже десятилетий партийную группировку общественных сил данной страны. В Германии, напр., таким кризисом были войны 1866 и 1870 годов; в России события 1905-го года. Нельзя попять сущность наших политических партий, нельзя уяснить себе, какие классы представляет та или иная партия в России, не возвращаясь к событиям этого года. Начнем наш краткий очерк политических партий в России с крайних правых партий.

Мы встречаем на крайнем правом фланге Союз русского народа.

Программа этой партии излагается следующим образом в вестнике Союза русского народа, «Русском Знамени», издаваемом А. И. Дубровиным:

«Союз русского народа, удостоившийся 3 июня 1907 года с высоты престола царского призыва быть ему надежною опорою, служа для всех и во всем примером законности и порядка, исповедует, что царская воля может осуществляться только: 1) при полном проявлении силы царского самодержавия, неразрывно и жизненно связанного с российскою православною церковью, канонически устроенною; 2) при господстве русской народности не только во внутренних губерниях, но и на окраинах; 3) при существовании Гос. думы, составленной исключительно из русских людей, как главной помощницы самодержцу в ею трудах по государственному строительству; 4) при полном соблюдении основных положений СРН относительно евреев и 5) при удалении с государственной службы чиновников, принадлежащих к противникам царской самодержавной власти».

Мы скопировали в точности эту торжественную декларацию правых, с одной стороны, для ознакомления читателя с оригиналом непосредственно, а с другой — ввиду того, что основные мотивы, здесь изложенные, сохраняют свою силу для всех партий большинства III Думы, т. е. и для «националистов» и для октябристов. Это будет видно из дальнейшего изложения.

Программа Союза русского народа повторяет, в сущности, старый лозунг времен крепостного права — православие, самодержавие, народность. По тому вопросу, по которому обыкновенно отделяют Союз русского народа от следующих за ним партий, именно: признание или отрицание «конституционных» начал в русском государственном строе, особенно важно отметить, что Союз русского народа вовсе не против представительных учреждений вообще. Из выписанной программы видно, что Союз русского народа стоит за существование Гос. думы в роли «помощницы».

Своеобразие русской, если можно так выразиться, конституции выражено дубровинцем и правильно, т. е. соответственно фактическому положению вещей. И националисты и октябристы в своей действительной политике стоят именно на этой позиции. Спор о «конституции» между этими партиями в значительной степени сводится к спору о словах: «правые» не против Думы, подчеркивая лишь с особым усердием, что она должна быть «помощницей» без всякого определения ее прав, националисты и октябристы ни на каких строго определенных правах, е своей стороны, не настаивают, отнюдь и не помышляя о реальных гарантиях права. И «конституционалисты» октябризма вполне мирятся с «противниками конституции» на третьеиюньской конституции.

Травля инородцев вообще и евреев в особенности поставлена прямо, ясно, определенно в программе черносотенцев. Как и всегда, они выказывают здесь грубее, бесцеремоннее, задорнее то, что остальные правительственные партии более или менее «стыдливо» или дипломатически прячут.

На деле, как это известно всем и каждому, сколько-нибудь знакомому с деятельностью III Думы, с печатью вроде «Нового Времени», «Света», «Голоса Москвы»⁹⁹ и т. п., в травле инородцев участвуют и националисты и октябристы.

Спрашивается, в чем же социальная основа партии правых? какой класс она представляет? какому классу она служит?

Возврат к лозунгам крепостного права, отстаивание всего старого, средневекового в русской жизни, полная удовлетворенность третьеиюньской — помещичьей — конституцией, защита привилегий дворянства и чиновничества, все это дает ясный ответ на наш вопрос. Правые — партия крепостников помещиков, Совета объединенного Дворянства. Недаром ведь именно этот совет сыграл такую видную, более того, руководящую роль в разгоне второй Думы, в изменении избирательного закона и в перевороте 3 июня.

Чтобы выяснить экономическую силу этого класса в России, достаточно привести следующий основной факт, Доказываемый цифрами правительственной, министерством внутренних дел изданной, поземельной статистики 1905 года.

В Европейской России менее чем 30 000 помещиков имеют 70 000 000 десятин земли; столько же имеют 10 000 000 крестьянских семей с наименьшим наделом. На одного крупнейшего помещика это дает, в среднем, около 2 300 десятин земли; на одного беднейшего крестьянина 7 десятин земли — на семью, на двор.

Совершенно естественно и неизбежно, что крестьянин на таком «наделе» не может жить, а может только медленно умирать. Постоянные голодовки миллионов — вроде голодовки нынешнего года — продолжают нарушать в России крестьянское хозяйство за каждым неурожаем. Крестьянам приходится снимать землю у помещика — под всяческие отработки. За землю крестьянин своей лошадью, своими орудиями работает на помещика. Это — та же барщина, только не называемая официально крепостным правом. На участках в 2 300 дес. земли помещики большей частью не могут и вести иного хозяйства, кроме кабального, отработочного, т. е. барщинного. Наемными рабочими они обрабатывают лишь часть этих громадных имений.

Далее, тот же класс помещиков-дворян поставляет государству подавляющее большинство всех высших и средних чиновников. Привилегии чиновничества в России, это — другая сторона привилегий и земельной власти дворян-помещиков. Отсюда понятно, что Совет объединенного дворянства и «правые» партии не случайно, а неизбежно, не по «злой воле» отдельных лиц, а под давлением интересов страшно могущественного класса отстаивают политику старых крепостнических традиций. Старый правящий класс, помещики-последыши, оставаясь правящим по-прежнему, создал себе соответственную партию. Эта партия и есть «Союз русского народа» или «правые» Гос. думы и Гос. совета.

Но, раз существуют представительные учреждения, раз выступили уже открыто на политическую арену массы, как они выступили у нас в 1905 году, — для всякой партии становится необходимой апелляция в тех или иных пределах к народу.. С чем же могут апеллировать, обращаться к народу правые партии?

Конечно, прямо говорить о защите интересов помещика нельзя. Говорится о сохранении старины вообще, делаются усилия изо всех сил разжечь недоверие к инородцам, особенно евреям, увлечь совсем неразвитых, совсем темных людей на погромы, на травлю «жида». Привилегии дворян, чиновников и помещиков стараются прикрыть речами об «угнетении» русских инородцами.

Такова партия «правых». Член ее Пуришкевич, виднейший оратор правых в III Думе, очень много и успешно поработал над тем, чтобы показать народу, чего хотят правые, как они действуют, кому они служат. Пуришкевич — талантливый агитатор.

Рядом с «правыми», которые насчитывают в III Думе 46 депутатов, стоят «националисты» — 91 депутат. Оттенок, отличающий их от правых, совсем ничтожный: в сущности, это не две, а одна партия, поделившая между собою «труд» травли инородца, «кадета» (либерала), демократа и т. д. Одни погрубее, другие потоньше делают одно и то же. Да и правительству выгодно, чтобы «крайние» правые, способные на всяческий скандал, погром, на убийство Герценштейнов, Иоллосов, Караваевых, стояли немного в стороне, как будто бы они «критиковали» правительство справа... Серьезного значения различие правых и националистов иметь не может.

Октябристов в III Думе 131 депутат, считая, конечно, и «правых октябристов» в том числе. Не отличаясь ничем существенным в теперешней политике от правых, октябристы отличаются от них тем, что кроме помещика эта партия обслуживает еще крупного капиталиста, старозаветного купца, буржуазию, которая так перепугалась пробуждения рабочих, а за ними и крестьян, к самостоятельной жизни, что целиком повернула к защите старых порядков. Есть такие капиталисты в России — и их очень не мало, — которые обращаются с рабочими ничуть не лучше, чем помещики с бывшими крепостными; рабочие, приказчик — для них та же челядь, прислуга. Защищать эти старые порядки никто не сумеет лучше правых партий, националистов и октябристов. Есть и такие капиталисты, которые на земских и городских съездах 1904 и 1905 гг. требовали «конституцию», но против рабочих готовы помириться вполне на третьеиюньской конституции.

Партия октябристов — главная контрреволюционная партия помещиков и капиталистов. Это — руководящая партия III Думы: 131 октябрист с 137 правыми и националистами составляют солидное третьедумское большинство.

Избирательный закон третьего июля 1907 года обеспечил большинство за помещиками и крупнейшими капиталистами: во всех губернских избирательных собраниях, посылающих депутатов в Думу, большинство принадлежит помещикам и выборщикам 1-й городской (т. е. крупно-капиталистической) курии. В 28 губернских собраниях большинство принадлежит даже одним землевладельческим выборщикам. Вся политика правительства 3-го июня проведена при помощи октябристской партии, все грехи и преступления III Думы лежат на ее ответственности.

На словах, в своей программе, октябристы отстаивают «конституцию» и даже... свободы! На деле эта партия поддерживала все мероприятия против рабочих (законопроект о страховании, хотя бы, — вспомните председателя думской комиссии по рабочему вопросу, барона Тизенгаузена!), против крестьян, против ограничения произвола и бесправия. Октябристы — такая же правительственная партия, как националисты. Это обстоятельство нисколько не изменяется тем, что от времени до времени — и особенно перед выборами! — октябристы держат «оппозиционные» речи. Везде, где существуют парламенты, издавна наблюдалась и постоянно наблюдается эта игра буржуазных партий в оппозицию, игра, безвредная для них, ибо никакое правительство всерьез ее не берег, игра, иногда не бесполезная перед избирателем, которого надо «помазать» оппозиционностью.

Однако, специалистами и виртуозами игры в оппозицию является главная оппозиционная партия третьей Думы — к.-д., конституционные «демократы», партия «народной свободы».

Игрой является уже название этой партии, которая на деле вовсе не демократическая партия, отнюдь не народная, партия не свободы, а полусвободы, если не четвертьсвободы.

На деле это — партия либерально-монархической буржуазии, которая народного движения боится гораздо больше, чем реакции.

Демократ верит в народ, верит в движение масс, всячески помогает ему, — хотя и имеет нередко (таковы буржуазные демократы, трудовики) ошибочное представление о значении этого движения в пределах капиталистического строя. Демократ искреннее стремится развязаться со всем средневековьем.

Либерал боится движения масс, тормозит его и сознательно защищает известные, притом главнейшие, учреждения средневековья ради того, чтобы иметь опору против массы, в особенности против рабочих. Дележ власти с Пуришкевичами — отнюдь не уничтожение всех основ власти Пуришкевичей — вот к чему стремятся либералы. Все для народа, все через народ — говорит демократический мелкий буржуа (крестьянин и трудовик в том числе), искренно стремясь к уничтожению всех основ пуришкевичевщины и не понимая значения борьбы наемных рабочих с капиталом. Наоборот, раздел с Пуришкевичем власти над рабочими и над мелкими хозяйчиками — вот действительная цель либерально-монархической буржуазии.

Кадеты в I и во II Думе имели большинство или главенствующее положение. Они использовали его для бессмысленной и бесславной игры: направо в лояльность и министериабельность (мы-де способны мирно все противоречия разрешить, и мужика не испортить, и Пуришкевича не обидеть), налево — в демократизм. Справа кадеты получили в результате этой игры, в конце концов, пинок сапогом. Слева кадеты завоевали себе справедливое наименование предателей народной свободы. В обеих первых Думах они все время воевали не только с рабочей демократией, но и с трудовиками. Достаточно напомнить, что выдвинутый трудовиками план местных земельных комитетов (I Дума), этот элементарно-демократический, азбучно-демократический план, кадеты провалили, защищая главенство помещика и чиновника над крестьянином в землеустроительных комиссиях!

В III Думе кадеты играли в «ответственную оппозицию», оппозицию с родительным падежом. Во имя этого они вотировали неоднократно бюджеты правительства («демократы»!), они объясняли октябристам безопасность и безобидность своего «принудительного» (для крестьян принудительного) выкупа — вспомните Березовского 1-го, они посылали Караулова на трибуну вести «богомольные» рели, они отрекались от движения масс, они обращались к «верхам» и обрывали низы (кадетская борьба против рабочих депутатов в вопросе о страховании рабочих) и т. д., и т. П.

Кадеты — партия контрреволюционного либерализма. Своей претензией на роль «ответственной оппозиции», т. е. признанной, законной, допущенной к конкуренции с октябристами оппозиции не третьеиюньскому режиму, а третьеиюньского режима, — этой претензией кадеты окончательно похоронили себя, как «демократов». Бесстыдная веховская проповедь кадетских идеологов, гг. Струве, Изгоева и К0, зацелованных Розановым и Антонием Волынским, и роль «ответственной оппозиции» в III Думе, это две стороны одной медали. Либерально-монархическая буржуазия, терпимая Пуришкевичами, желает усесться рядом с Пуришкевичем.

Блок кадетов с «прогрессистами» в настоящее время, на выборах в IV Думу, дал еще новое подтверждение глубокой контрреволюционности кадетов. Прогрессисты ни малейших претензий на демократизм не имеют, ни словечка о борьбе со всем режимом 3-го июня не говорят, ни о каком «всеобщем избирательном праве» и не мечтают. Это умеренные либералы, не скрывающие своего родства с октябристами. Союз кадетов с прогрессистами должен даже наиболее ослепленным из «кадетских подголосков» открыть глаза на истинную сущность кадетской партии.

Демократическую буржуазию в России представляют народники всех оттенков, от самых левых эсеров вплоть до энесов и трудовиков. Они все охотно говорят «социалистические» фразы, но обманываться насчет значения этих фраз сознательному рабочему непозволительно. На деле ни в каком «праве на землю», ни в каком «уравнительном распределении» земли, ни в какой «социализации земли» нет ни капли социализма. Это должен понимать всякий, кто знает, что товарное производство, власть рынка, денег, капитала не только не затрогивается, а, напротив, еще шире развертывается при отмене частной собственности на землю и новом, хотя бы и самом «справедливом», ее разделе.

Но фразы о «трудовом начале» и «народническом социализме» выражают глубокую веру (и искреннее стремление) демократа в возможность уничтожить и необходимость уничтожить все средневековье в землевладении, а вместе с тем и в политическом строе. Если либералы (кадеты) стремятся разделить с Пуришкевичами политическую власть и политические привилегии, то народники потому и являются демократами, что они стремятся и должны стремиться в данное время к уничтожению всех привилегий землевладения и всех привилегий в политике.

Положение русского крестьянства в громадной массе таково, что ни о каком компромиссе с Пуришкевичами (вполне возможном, доступном и близком для либерала) оно не может и мечтать. Демократизм мелкой буржуазии имеет поэтому еще на довольно долгое время массовые корни в России, и столыпинская аграрная реформа, эта буржуазная политика Пуришкевичей против мужика, до сих пор не создала ничего прочного, кроме... голодовки 30 миллионов!

Миллионы голодающих мелких хозяйчиков не могут не стремиться к иной, демократической, аграрной реформе — которая из рамок капитализма выскочить не может, наемного рабства не уничтожит, но средневековье смести с лица русской земли может.

Трудовики страшно слабы в III Думе, но представляют они массы. Колебания трудовиков между кадетами и рабочей демократией неизбежно вытекают из классового положения мелких хозяев, причем особая трудность сплочения, организации и просвещения их создает крайнюю партийную неопределенность и бесформенность трудовиков. Поэтому трудовики — при содействии глупенького «отзовизма» левых народников — и представляют из себя печальную картину ликвидированной партии.

Разница трудовиков от наших, почти-марксистских, ликвидаторов та, что первые — ликвидаторы по слабости, вторые — по злостности. Помочь слабым мелкобуржуазным демократам, вырвать их из-под влияния либералов, сплотить лагерь демократии против контрреволюционных кадетов, а не только против правых — такова задача Рабочей демократии.

Относительно этой последней, имевшей свою фракцию в III Думе, мы можем здесь сказать лишь немногое. Партии рабочего класса везде в Европе складывались, высвобождаясь из-под влияния общедемократической идеологии, научаясь отделять борьбу наемных рабочих с капиталом от борьбы с феодализмом, между прочим, именно ради усиления этой последней борьбы, ради освобождения ее от всякой шаткости и робости. В России рабочая демократия вполне отмежевалась и от либерализма и от буржуазной демократии (трудовичества) к громадной пользе дела демократии вообще.

Ликвидаторское течение в рабочей демократии («Наша Заря» и «Живое Дело»¹⁰⁰) разделяет слабость трудовичества, прославляет бесформенность, тянется к положению «терпимой» оппозиции, отрекается от гегемонии рабочих, ограничивается словами об «открытой» организации (браня не открытую), проповедует либеральную рабочую политику. Связь этого течения с распадом и упадочничеством времен контрреволюции очевидна, отпадение его от  рабочей демократии становится явным.

Сознательные рабочие, ничего не ликвидируя, сплачиваясь в противовес либеральным влияниям, организуясь как класс, развивая всевозможные виды сплочения профессионального и т. д., выступают и как представители наемного труда против капитала и как представители последовательной демократии против всего старого режима в России и против всяких уступок ему.

_________

В виде иллюстрации мы помещаем данные о партийном составе III Государственной думы, заимствуя их из официального думского «Справочника» на 1912 год.

 

Партийный состав III Гос. думы

Помещики:

Правые . . . . . . . . . . . . . .46

Националисты . . . . . . . . . . .74

Независимые националисты . . . . .17

Правые октябристы . . . . . . . . 11

Октябристы- . . . . . . . . . . .120

Итого правительственные партии . 268

 

Буржуазия:

Прогрессисты — . . . . . . . . . .36

Кадеты . . . . . . . . . . . . . .52

Польское коло . . . . . . . . . . 11

Польско-литовско-белорусская группа 7

Мусульманская группа . . . . . . . .9

Итого либералы . . . . . . . . . .115

 

Буржуазная демократия:

Трудовая группа . . . . . . . . . .14

 

Рабочая демократия:

Социал-демократы . . . . . . . . . 13

Итого демократы . . . . . . . . . .27

 

Беспартийные . . . . . . . . . . . 27

Всего . . . . . . . . . . . . . . .437

 

В III Гос. думе было два большинства: 1) правые и октябристы =» 268 из 437; 2) октябристы и либералы ==» 120+115 = 235 из 437. Оба большинства контрреволюционны.

«Невская Звезда» № 5, 10 мая 1912 г.

Подпись: В. Ильин

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 18, стр. 28 — 38

 

КАДЕТЫ И ДЕМОКРАТИЯ

«Мы привыкли думать, — пишет передовик «Речи», — что марксисты признают за кадетами значение партии демократической, хотя и с этой обидной прибавкой: «буржуазно»» (то есть: буржуазно-демократической).

Трудно представить себе более глубокое политическое невежество со стороны «образованных людей», читающих марксистскую литературу. Невольно встает вопрос: не заставляет ли иногда расчет прикидываться невежественными?

Начиная с 1906 года, сотни и тысячи раз было разъяснено нами, что кадеты не демократы, а либерально-монархическая буржуазия. Весной 1907 года известные каждому политически-образованному человеку официальные решения марксистов всех концов России подтвердили это и заявили во всеуслышание, что кадеты партия либерально-монархической буржуазии, что их демократизм «лицемерен», что за кадетами идет часть мелкой буржуазии «только в силу традиции (слепой привычки к обычному, к старому) и будучи прямо обманываема либералами»¹⁰¹.

Сотни и тысячи раз с тех пор повторялись и развивались эти мысли.

А кадеты уверяют, как ни в чем не бывало, будто они «привыкли думать», что марксисты считают их демократией! Поистине: хуже всякого глухого, кто не хочет слышать.

Либералы отличаются от консерваторов (черносотенцев) тем, что представляют интересы буржуазии, которой необходим прогресс и сколько-нибудь упорядоченный правовой строй, соблюдение законности, конституции, обеспечение некоторой политической свободы.

Но эта прогрессивная буржуазия еще более боится демократии и движения масс, чем реакции. Отсюда вечные стремления либералов к уступкам старому, к соглашениям с ним, к защите многих коренных устоев старины. А это все ведет к полному бессилию либерализма, к его робости, половинчатости, вечным колебаниям.

Демократия представляет широкую массу населения. Демократ не боится движения масс, а верит в него. В России демократия, это — трудовики и вообще левые «народники». Марксисты называют их буржуазной демократией отнюдь не ради «обиды», а потому, что никакой передел земли и никакое изменение государства в сторону демократизма еще не устраняет господства капитала, господства буржуазного строя.

Политика рабочих демократов ясна. Мы признаем соглашения с либералами против правых только на второй ступени выборов и только там, где невозможно с демократами победить либералов. Мы боремся наряду со всеми буржуазными демократами, пока они верны своему демократизму.

«Правда» № 75, 26 июля 1912 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 18, стр. 206 — 207

 

 

ТЕЛЕГРАММА БОЛЬШЕВИКАМ, ОТЪЕЗЖАЮЩИМ В РОССИЮ ¹⁰²

Наша тактика: полное недоверие, никакой поддержки новому правительству, Керенского особенно подозреваем, вооружение пролетариата — единственная гарантия, немедленные выборы в Петроградскую думу, никакого сближения с другими партиями. Телеграфируйте это в Петроград.

Ульянов

Написано 6 (19) марта 1917 г.

Впервые напечатано в 1930 г. в Ленинском сборнике XIII

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 23, стр. 287

 

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В РОССИИ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА¹⁰³

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Настоящая брошюра написана в начале апреля 1917 года, еще до образования коалиционного министерства. С тех пор много воды утекло, но основные особенности главных политических партий сказались, подтвердились в течение всех последующих этапов революции: и во время «коалиционного министерства», возникшего 6 мая 1917 года, и во время объединения меньшевиков и эсеров в июне (и июле) 1917 года против большевиков, и во время корниловщины, и во время Октябрьской революции 1917 года и после нее.

Правильность данной характеристики главных партий и их классовых основ подтверждена всем ходом русской революции. Теперь рост революции в Западной Европе показывает, что и там основное соотношение главных партий то ню самое. Роль меньшевиков и эсеров играют социал-шовинисты всех стран (социалисты на словах, шовинисты на деле), а также каутскианцы в Германии, лонгетисты во Франции и т. п.

Н. Ленин

Москва. 22 октября 1918 года.

Напечатано в 1918 г. в брошюре: Н. Ленин. «Политические партии в России и задачи пролетариата». Изд. «Коммунист», Москва.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 21, стр. 71

 

Нижеследующее представляет опыт формулировки сначала наиболее существенных, а затем и менее существенных вопросов и ответов, характеризующих современное политическое положение России и оценку его разными партиями.

ВОПРОСЫ:

1) КАКОВЫ ГЛАВНЫЕ ГРУППЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В РОССИИ?

ОТВЕТЫ:

А, (правее к.-д.). Партии и группы правее кадетов.

Б, (к.-д.). Партия конституционно-демократическая (кадеты, партия народной свободы) и близкие к ней группы.

В, (с.-д. и с.-р.). Социал-демократы, социалисты-революционеры и близкие к ним группы.

Г, («большевики»). Партия, которой следовало бы называться коммунистической партией и которая ныне зовется «Российская социал-демократическая рабочая партия, объединенная Центральным Комитетом», а в просторечии «большевиками».

2) КАКОЙ КЛАСС ПРЕДСТАВЛЯЮТ ЭТИ ПАРТИИ?

ТОЧКУ ЗРЕНИЯ КАКОГО КЛАССА ОНИ ВЫРАЖАЮТ?

А, (правее к.-д.). Крепостников-помещиков и самых отсталых слоев буржуазии (капиталистов).

Б, (к.-д.). Всей буржуазии, т. е. класса капиталистов, и обуржуазившихся, т. е. ставших капиталистами, помещиков.

В, (с.-д. и с.-р.). Мелких хозяев, мелких и средних крестьян, мелкой буржуазии, а также части поддавшихся влиянию буржуазии рабочих.

Г, («большевики»). Сознательных пролетариев, наемных рабочих и примыкающей к ним беднейшей части крестьян (полупролетариев).

3) КАК ОТНОСЯТСЯ К СОЦИАЛИЗМУ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно враждебно, ибо он грозит прибылям капиталистов и помещиков.

В, (с.-д. и с.-р.). За социализм, но думать о нем и немедленно делать практические шаги к его осуществлению рано.

Г, («большевики»). За социализм. Необходимо, чтобы Советы рабочих и.пр. депутатов тотчас делали практически возможные шаги, к осуществлению социализма*.

4) КАКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА ХОТЯТ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ?

А, (правее к.-д.). Конституционной монархии, всевластия чиновников и полиции.

Б, (к.-д.). Буржуазной парламентарной республики, т. е. упрочения господства капиталистов при сохранении старого чиновничества и полиции.

В, (с.-д. и с.-р.). Буржуазной парламентарной республики с реформами для рабочих и крестьян.

Г, («большевики»). Республики Советов рабочих, солдатских, крестьянских и пр. депутатов. Уничтожения постоянной армии и полиции; замены их поголовно вооруженным народом; не только выборности, но и сменяемости чиновников, платы им не выше платы хорошему рабочему.

5) КАК ОТНОСЯТСЯ К ВОССТАНОВЛЕНИЮ МОНАРХИИ РОМАНОВЫХ?

А, (правее к.-д.). За, но действуют тайком и осторожно, боясь народа.

Б, (к.-д.). Когда Гучковы казались силой, кадеты были за то, чтобы посадить на трон брата или сына Николая, а когда народ стал казаться силой, кадеты против.

В, (с.-д. и с.-р.), Г, («большевики»). Безусловно против какого бы то ни было восстановления монархии.

6) КАК ОТНОСЯТСЯ К ЗАХВАТУ ВЛАСТИ?

ЧТО НАЗЫВАЮТ ПОРЯДКОМ, ЧТО АНАРХИЕЙ?

А, (правее к.-д.). Если царь или бравый генерал захватит власть, то это от бога, это порядок. Остальное — анархия.

Б, (к.-д.). Если капиталисты захватят власть, хоть бы насилием, то это порядок. Захватить власть против капиталистов было бы анархией.

В, (с.-д. и с.-р.). Если Советы рабочих, солд. и пр. депутатов одни возьмут всю власть, то это грозит анархией. Пусть пока у капиталистов будет власть, а у Советов Р. и С. Д. — «контактная комиссия»¹⁰⁴.

Г, («большевики»). Вся власть должна быть только у Советов раб. и солд., крест., батрацких и др. депутатов. Всю пропаганду, агитацию и организацию миллионов и миллионов людей надо тотчас направить к этой цели**.

7) НАДО ЛИ ПОДДЕРЖИВАТЬ ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно надо, ибо оно есть единственно возможное в данный момент для охраны интересов капиталистов.

В, (с.-д. и с.-р.). Надо, но с условием, чтобы оно выполняло соглашение с Советом р. и с. деп. и посещало «контактную комиссию».

Г, («большевики»). Не надо; пусть его капиталисты поддерживают. Нам надо готовить весь народ к всевластию и единовластию Советов раб., солд. и др. деп.

8) ЗА ЕДИНОВЛАСТИЕ ИЛИ ЗА ДВОЕВЛАСТИЕ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). За единовластие капиталистов и помещиков.

В, (с.-д. и с.-р.). За двоевластие: «контроль» Советов Р. и С. Д. за Временным правительством. — Думать о том, действителен ли контроль без власти, вредно.

Г, («большевики»). За единовластие Советов раб., солд., крест, и т. д. депутат., снизу доверху, во всей стране.

9) НАДО ЛИ СОЗЫВАТЬ УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ?

А, (правее к.-д.). Не надо, ибо оно может повредить помещикам. Неровен час, крестьяне в Учредительном собрании решат, что все земли следует отобрать у помещиков.

Б, (к.-д). Надо, но срока не назначать. Подольше обсудить с профессорами-юристами, ибо, во-1-х, еще Бебель сказал, что юристы самые реакционные люди на свете; а, во-2-х, опыт всех революций учит, что дело народной свободы гибнет, когда его вверяют профессорам.

В, (с.-д. и с.-р.). Надо и поскорее. Надо назначить срок, мы уже 200 раз говорили об этом в контактной комиссии и завтра же поговорим в 201 раз окончательно.

Г, («большевики»). Надо и поскорее. Но гарантия его успеха и созыва одна: увеличение числа и укрепление силы Советов р., с., кр. и пр. деп.; организация и вооружение рабочих масс — единственная гарантия.

10) НУЖНЫ ЛИ ГОСУДАРСТВУ ПОЛИЦИЯ ОБЫЧНОГО ТИПА И ПОСТОЯННАЯ АРМИЯ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Необходимо и безусловно нужны, ибо это — единственно прочная гарантия господства капиталистов, а в случае надобности, как учит опыт всех стран, это очень облегчает обратный переход от республики к монархии.

В, (с.-д. и с.-р.). С одной стороны, пожалуй, не нужны. С другой стороны, не преждевременны ли коренные изменения? Впрочем, мы поговорим в контактной комиссии.

Г, («большевики»). Безусловно не нужны. Тотчас и безусловно всюду проводить поголовное вооружение народа, слияние его с милицией и армией: капиталисты должны платить рабочим за дни службы в милиции.

11) НУЖНО ЛИ ГОСУДАРСТВУ ЧИНОВНИЧЕСТВО ОБЫЧНОГО ТИПА?

А, (правее к.-д), Б, (к.-д.). Безусловно да. Это — на девять десятых сынки и братья помещиков и капиталистов. Они должны остаться привилегированной, на деле несменяемой группой лиц.

В, (с.-д. и с.-р.). Едва ли уместно сразу ставить вопрос, поставленный практически Парижской Коммуной.

Г, («большевики»). Безусловно не нужно. Необходима не только выборность, но сменяемость в любое время всех чиновников и всех и всяких депутатов. Плата им не выше платы хорошему рабочему. Замена их (постепенно) всенародной милицией и ее отрядами.

12) НАДО ЛИ, ЧТОБЫ ОФИЦЕРЫ ВЫБИРАЛИСЬ СОЛДАТАМИ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Нет. Это вредно помещикам и капиталистам. Если нельзя иначе сладить с солдатами, надо на время обещать им эту реформу, а потом поскорее отобрать.

В, (с.-д. и с.-р.). Надо.

Г, («большевики»). Не только надо выбирать, но каждый шаг офицера и генерала должны проверять особые выборные от солдат.

13) ПОЛЕЗНО ЛИ САМОЧИННОЕ СМЕЩЕНИЕ НАЧАЛЬСТВА СОЛДАТАМИ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно вредно. Гучков уже запретил это. Он уже пригрозил насилием. Надо поддержать Гучкова.

В, (с.-д. и с.-р.). Полезно, но остается неясным, сначала ли надо сместить, а потом пойти в контактную комиссию, или наоборот.

Г, («большевики»). Полезно и необходимо во всех отношениях. Только выборных властей солдаты слушаются, только их они уважают.

14) ЗА ДАННУЮ ВОЙНУ ИЛИ ПРОТИВ НЕЕ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Безусловно за, ибо она несет неслыханно большие прибыли капиталистам и обещает упрочить их господство благодаря разъединению рабочих и натравливанью их друг на друга. Рабочих будем надувать, называя войну оборонительной и направленной собственно к свержению Вильгельма.

В, (с.-д. и с.-р.). Мы вообще против империалистической войны, но готовы дать себя обмануть и назвать «революционным оборончеством» поддержку империалистической войны, ведомой империалистическим правительством Гучкова-Милюкова и К0.

Г, («большевики»). Безусловно против империалистической войны вообще; против всех буржуазных правительств, ведущих ее; против нашего Временного правительства в том числе; безусловно против «революционного оборончества» в России.

15) ЗА ГРАБИТЕЛЬСКИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОГОВОРЫ (ОБ УДУШЕНИИ ПЕРСИИ, ДЕЛЕЖЕ КИТАЯ, ТУРЦИИ, АВСТРИИ И ПРОЧ.), ЗАКЛЮЧЕННЫЕ ЦАРЕМ С АНГЛИЕЙ, ФРАНЦИЕЙ И ПРОЧ., ИЛИ ПРОТИВ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Всецелой безусловно за. При этом публиковать договоры нельзя как потому, что англо-французский империалистический капитал и его правительства не позволят этого, так и потому, что русский капитал не может открыть всей публике своих грязных проделок.

В, (с.-д. и с.-р.). Против, но мы еще надеемся, что контактной комиссией и рядом «кампаний» в массах можно «повлиять» на правительство капиталистов.

Г, («большевики»). Против. Вся задача — разъяснять массам полнейшую безнадежность ждать чего-либо в этом отношении от капиталистических правительств и необходимость перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам.

16) ЗА АННЕКСИИ ИЛИ ПРОТИВ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Если аннексии совершены германскими капиталистами и их разбойничьим вождем, Вильгельмом, то мы против. Если английскими, то мы не против, ибо они — «наши» союзники. Если нашими капиталистами, насильно удерживающими в границах России народы, кои порабощал царь, то мы за, мы не называем это аннексиями.

В, (с.-д. и с.-р.). Против аннексий, но мы еще надеемся, что можно и от правительства капиталистов добиться «обещания» отказаться от них.

Г, («большевики»). Против аннексий. Все обещания капиталистических правительств отказаться от аннексий — сплошной обман. Чтобы разоблачить его, есть одно средство: требовать освобождения народов, угнетенных своими капиталистами.

17) ЗА «ЗАЕМ СВОБОДЫ» ИЛИ ПРОТИВ?

А, (правее к.-д), Б, (к.-д.). Безусловно за, ибо он облегчает ведение империалистической войны, т. е. войны из-за того, какой группе капиталистов господствовать над миром.

В, (с.-д. и с.-р.). За, ибо неправильная позиция «революционного оборончества» осуждает нас на это явное отступление от интернационализма.

Г, («большевики»). Против, ибо война остается империалистической, ведут ее капиталисты в союзе с капиталистами, в интересах капиталистов.

18) ЗА ТО. ЧТОБЫ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ВЫЯВЛЯЛИ ВОЛЮ НАРОДОВ К МИРУ ИЛИ ПРОТИВ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). За, ибо опыт французских республиканских социал-шовинистов лучше всего показал возможность обмануть этим народ: сказать можно, что угодно, а на деле мы удержим добычу, награбленную нами у немцев (колонии их), но отнимем у немцев ту добычу, которую награбили эти разбойники.

В, (с.-д. и с.-р.). За, ибо мы еще не потеряли вообще многих неосновательных надежд, возлагаемых мелкой буржуазией на капиталистов.

Г, («большевики»). Против, ибо сознательные рабочие не питают никаких надежд насчет капиталистов, и наша задача — разъяснять массам неосновательность этих надежд.

19) НАДО ЛИ СВЕРГАТЬ ВООБЩЕ ВСЕХ МОНАРХОВ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Нет, английского, итальянского и союзных вообще свергать не надо, а только германского, австрийского, турецкого, болгарского, ибо победа над ними удесятерит наши прибыли.

В, (с.-д. и с.-р.). Надо установить «очередь» и начать непременно с свержения Вильгельма; с союзными монархами, пожалуй, можно погодить.

Г, («большевики»). Очереди для революции установить нельзя. Надо помогать только революционерам на деле и во всех без исключения странах свергать всех монархов.

20) НАДО ЛИ КРЕСТЬЯНАМ ТОТЧАС БРАТЬ ВСЕ ПОМЕЩИЧЬИ ЗЕМЛИ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Ни в каком случае. Надо ждать Учредительного собрания. Шингарев уже разъяснил, что если капиталисты захватывают власть у царя, то это есть великая и славная революция, а если крестьяне отбирают земли у помещиков, то это есть самоуправство ¹⁰⁵. Нужны примирительные комиссии, в которых помещиков и крестьян будет поровну, а председатели будут из чиновников, т. е. из тех же капиталистов и помещиков.

В, (с.-д. и с.-р.). Лучше, чтобы крестьяне подождали Учредительного собрания.

Г, («большевики»). Надо брать всю землю тотчас; устанавливать строжайший порядок через Советы кр. деп. Производство хлеба и мяса должно увеличиться: солдаты должны питаться лучше. Портить скот, орудия и пр. безусловно недопустимо.

21) МОЖНО ЛИ ОГРАНИЧИТЬСЯ ОДНИМИ СОВЕТАМИ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ ДЛЯ РАСПОРЯЖЕНИЯ ЗЕМЛЕЙ И ВСЕМИ ДЕРЕВЕНСКИМИ ДЕЛАМИ ВООБЩЕ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Помещики и капиталисты вообще против единовластия и всевластия Советов крестьянских депутатов в деревнях. Но, если уже нельзя избежать этих Советов, то, конечно, лучше ограничиться ими, ибо богатые крестьяне — те же капиталисты.

В, (с.-д. и с.-р.). Пока, пожалуй, можно и ограничиться, хотя с.-д. «в принципе» не отрицают необходимости особой организации сельскохозяйственных наемных Рабочих.

Г, («большевики»). Невозможно ограничиться одними общими Советами крестьянских депутатов, ибо богатые крестьяне те же капиталисты, которые всегда будут склонны обидеть или обмануть батраков, поденщиков и беднейших крестьян. Необходимо создавать тотчас же особые организации этих последних разрядов деревенского населения и внутри Советов крестьянских депутатов и в виде особых Советов депутаток от сельскохозяйственных рабочих.

22) СЛЕДУЕТ ЛИ НАРОДУ ВЗЯТЬ В CBOИ РУКИ САМЫЕ КРУПНЫЕ И САМЫЕ СИЛЬНЫЕ, МОНОПОЛИСТИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ КАПИТАЛИСТОВ, БАНКИ, СИНДИКАТЫ ЗАВОДЧИКОВ И Т. П.?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Ни в каком случае не следует, ибо это может повредить помещикам и капиталистам.

В, (с.-д. и с.-р.). Вообще говоря, мы за переход таких организаций в руки всего народа, но сейчас об этом думать и это готовить рано.

Г, («большевики»). Немедленно следует готовить Советы рабочих депутатов, Советы депутатов банковских служащих и т. п. к тому, чтобы начать практически возможные и вполне осуществимые шаги сначала к слиянию всех банков в один национальный, потом к контролю Советов рабочих депутатов за банками и синдикатами, затем к национализации их, т. е. передаче в собственность всего народа.

23) КАКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ, ПРОВОДЯЩИЙ И ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИЙ БРАТСКИЙ СОЮЗ МЕЖДУ РАБОЧИМИ ВСЕХ СТРАН, НУЖЕН СЕЙЧАС НАРОДАМ?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Вообще говоря, для капиталистов и помещиков вреден и опасен всякий социалистический интернационал, но если немецкий Плеханов, т. е. Шейдеман, сойдется и согласится с русским Шейдеманом, т. е. Плехановым, если они откроют друг у друга следы социалистической совести, то, пожалуй, нам, капиталистам, следует приветствовать такой Интернационал таких социалистов, которые становятся на сторону своих правительств.

В, (с.-д. и с.-р.). Нужен социалистический интернационал, объединяющий всех: и Шейдеманов и Плехановых, и людей «центра», т. е. колеблющихся между социал-шовинизмом и интернационализмом. Чем больше каша, тем больше «единство»: да здравствует великое социалистическое единство!

Г, («большевики»). Народам нужен только такой Интернационал, который объединяет действительно революционных рабочих, способных положить конец ужасной и преступной бойне народов, способный избавить человечество от ига капитала. Только такие люди (группы, партии и т. п.), как немецкий социалист Карл Либкнехт, сидящий в каторжной тюрьме, только люди, борющиеся беззаветно и со своим правительством, и со своей буржуазией, и со своими социал-шовинистами, и со своим «центром», могут и должны немедленно составить необходимый народам Интернационал.

24) НЕОБХОДИМО ЛИ ПООЩРЯТЬ БРАТАНЬЕ НА ФРОНТЕ МЕЖДУ СОЛДАТАМИ ВОЮЮЩИХ СТРАН?

А, (правее к.-д.), Б, (к.-д.). Нет. Это вредно для интересов помещиков и капиталистов, ибо может ускорить освобождение человечества из-под их гнета.

В, (с.-д. и с.-р.). Да. Это полезно. Но мы не все твердо убеждены в том, что за такое поощрение братания надо браться немедленно во всех воюющих странах.

Г, («большевики»). Да. Это полезно и необходимо. Безусловно необходимо немедленно во всех воюющих странах поощрять попытки братанья между солдатами обеих воюющих групп.

25) КАКОГО ЦВЕТА ЗНАМЯ СООТВЕТСТВОВАЛО БЫ ПРИРОДЕ И ХАРАКТЕРУ РАЗЛИЧНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ?

А, (правее к.-д.). Черное, ибо это настоящие черносотенцы.

В, (к.-д.). Желтое, ибо это международное знамя рабочих, служащих капиталу не за страх, а за совесть.

В, (с.-д. и с.-р.). Розовое, ибо вся их политика есть политика розовой водицы.

Г, («большевики»). Красное, ибо это есть знамя всемирной пролетарской революции.

_________

Настоящая брошюра написана в начале апреля 1917 года. На вопрос, не устарела ли она теперь, после 6 мая 1917 года, после образования «нового», коалиционного, правительства, я бы ответил:

 — Нет, ибо контактная комиссия не исчезла, в сущности, а перешла только в другую комнату, общую с гг. министрами. От перехода Черновых и Церетели в другую комнату их политика и политика их партий не переменились.

Напечатано 6, 9 и 10 мая (23, 26 и 21 апреля) 1917 г. в газете «Волна» №№ 20, 22 и 23

В июле 1917 г. напечатано отдельной брошюрой в изд. «Жизнь и Знание»

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 24, стр. 60 — 81

* О том, какие это шаги, смотри вопросы 20 и 22.

** Анархией называется отрицание всякой государственной власти а Совет раб. и солд. дон. есть тоже государственная власть.

 

РЕЗОЛЮЦИЯ ПО КОММУНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ НА ПЕТРОГРАДСКОЙ ОБЩЕГОРОДСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП(б)¹⁰⁶

Коммунальная платформа никоим образом не может сводиться, особенно в настоящее революционное время, только к коммунальным вопросам.

Она должна также состоять из определенного ответа на все коренные вопросы современной политики, в особенности на вопросы о войне и о задачах пролетариата по отношению к центральной власти.

И по вопросам коммунальным, вроде милиционного, продовольственного, жилищного и налогового, мы не можем ждать согласия мелкобуржуазных партий на революционные меры, необходимые для борьбы с войной и ее последствиями.

По всем этим причинам необходимо идти на выборы без блоков под флагом принципиальной программы пролетарской партии, разъясняя народу коренное отличие трех главных групп партий: 1) к.-д. и правее их; 2) партии мелкой буржуазии (народники) и части поддавшихся влиянию буржуазии рабочих (меньшевики-оборонцы) и 3) партия революционного пролетариата (большевики).

Технические условия выборов, происходящих по системе пропорционального представительства, делают блоки технически излишними.

С меньшевиками, на деле рвущими с революционным оборончеством и поддержкой Временного правительства, желательно всячески поддерживать сближение и взаимоознакомление на почве практической работы; разрешается составлять с такими товарищами общие списки, при Условии достаточной солидарности в основном. Необходимо выработать конкретное предложение муниципальной программы, особенно по вопросу о пролетарской милиции, оплачиваемой капиталистами.

«Правда» № 46, 15 (2) мая

Печатается по тексту Сочинений В. И, Ленина, 4 изд., том 24, стр. 129

 

ПРОЕКТ РЕЗОЛЮЦИИ ОБ ОТНОШЕНИИ К ПАРТИЯМ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ, СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ (МЕНЬШЕВИКОВ), ПАРТИИ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ «НЕФРАКЦИОННЫХ» СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ И Т. П. РОДСТВЕННЫМ ПОЛИТИЧЕСКИМ ТЕЧЕНИЯМ НА ПЕТРОГРАДСКОЙ ОБЩЕГОРОДСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП (б)

Принимая во внимание:

1) что партии социалистов-революционеров, социал-демократов меньшевиков и т. д. перешли в громадном большинстве случаев на позицию «революционного оборончества» и голосования за заем, т. о. на деле поддержки империалистической войны, ведомой империалистским правительством капиталистов: Гучкова, Львова и К0; 2) что эти партии поддерживают Временное правительство, представляющее интересы капитала и занявшее контрреволюционную позицию, не только во внешней политике, но и во внутренней; 3) что эти партии дали обмануть себя капиталистам и, с своей стороны, обманывают народ обманчивой надеждой на то, будто, не имея в руках государственной власти, можно «требованиями» к Временному правительству, «контролем» за ним и т. п. изменить классовую природу этого правительства капиталистов и совлечь его с необходимой для капиталистов в данный момент империалистской политики и контрреволюционных посягательств на свободу; 4) что вытекающее отсюда и поддерживаемое названными партиями затемнение классового сознания пролетариев и полупролетариев является, на базисе вообще доверчиво бессознательного отношения масс к капиталистам, действующим теперь преимущественно обманом и лестью, главной причиной застоя революции и ее возможного поражения силами помещичьей и буржуазной контрреволюции, — конференция постановляет:

1) признать голосование за заем, как и защиту позиции революционного оборончества вообще, полной безусловной изменой социализму, пролетарской классовой борьбе и принципам интернационализма, т. е. братского союза рабочих всех стран против капиталистов всех стран;

2) признать вышеназванные партии проводящими интересы и точку зрения мелкой буржуазии и развращающими пролетариат буржуазным влиянием;

3) признать объединение с партиями, как целыми, проводящими политику поддержки Временного правительства, революционного оборончества и пр., ввиду того, что эти партии перешли с классовой пролетарской позиции на мелкобуржуазную, — безусловно невозможным;

4) по отношению к отдельным местным группам рабочих, примыкающим к меньшевикам и т. п., но стремящимся отстоять позицию интернационализма против «революционного оборончества», против голосования за заем и т. п., политика нашей партии должна состоять в поддержке таких рабочих и групп, в сближении с ними, в поддержке объединения с ними на началах безусловного разрыва с мелкобуржуазной изменой социализму.

Впервые напечатано в 1925 г. в книге «Петроградская общегородская и Всероссийская конференции РСДРП(б) в апреле 1917 г.»

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 24, стр. 130 — 131

 

ПРАВЯЩИЕ И ОТВЕТСТВЕННЫЕ ПАРТИИ

Образование единого или федеративного Центрального Комитета съездом Советов и Исполнительным комитетом крестьянского Совета — дело ближайших дней. Вопрос поставлен на очередь и не сегодня — завтра будет разрешен. Мелкая «драчка» между эсерами и меньшевиками о способах составления ЦК не заслуживает никакого внимания: настолько мелка эта борьба двух партий, одинаково стоящих на точке зрения оборончества (т. е. поддержки грабительской войны) и министериализма, т. е. поддержки правительства контрреволюционной буржуазии.

Громадное значение имеет образование ЦК, как последняя черточка, характеризующая новейший политический момент, в отличие от предыдущих. Новейший политический момент определяется окончательным выяснением того, что большинство населения сейчас за партиями эсеров и меньшевиков, находящихся, как известно, в блоке между собою.

Всероссийский крестьянский Совет и заседающим Все- российский съезд Советов солдатских и рабочих депутатов, в связи с выборами в Питере в районные думы, окончательно установили тот факт, что блок эсеров и меньшевиков есть правящая партия в России.

Этот блок заведомо имеет теперь большинство в народе. Не может быть сомнения, что он будет иметь большинство и в образуемом ныне, едином или федеративном, Центральном комитете Советов (или Совете Советов — название, по-видимому, еще не решено).

Эсеры и меньшевики — правящие и ответственные  партии.

Таков основной факт новейшего политического момента. Если до выборов в Питере, до съезда крестьян, до съезда Советов меньшевики и эсеры могли прятаться, хотя бы с тенью правдоподобия, за тот довод, что воля большинства неизвестна, что кадеты тоже, пожалуй, близки к большинству и проч. и т. п., то теперь эти увертки невозможны. Туман, искусственно кое-кем поддерживавшийся, рассеялся.

Вы в большинстве, господа эсеры и меньшевики, вы — правящие партии или, вернее, правящий блок. Вы — ответственны.

Наша главная задача в пропаганде и агитации вообще, в кампании выборов в Учредительное собрание, в частности, состоит теперь в самом обстоятельном, деловом и наглядном выяснении широким массам рабочих и крестьян, что за политику нашей страны ответственны теперь эсеры и меньшевики, как правящие партии. До сих пор это было иначе, ибо, как партии, они своего большинства еще не определили и охотно изображали из себя «оппозицию» при правящих кадетах. Теперь это несомненно так: большинство за эсерами и меньшевиками.

Они ответственны за всю политику страны.

Они ответственны теперь за итоги полуторамесячного правления «коалиционного министерства».

Они ответственны за то, что в правительстве большинство министров из партии контрреволюционной буржуазии. Всякий знает, видит, осязает, что без согласия съезда Советов и Всероссийского крестьянского Совета такие министры не продержались бы и дня.

Эсеры и меньшевики ответственны за основные противоречия политики, все острее и больнее дающие себя чувствовать, все нагляднее навязывающие себя массам.

 — На словах «осуждение» захватной войны и «требование» мира без аннексий. На деле продолжение именно захватной войны, в союзе с заведомыми захватчиками — империалистами Англии, Франции и пр. На деле подготовка к наступлению, по требованию этих союзников, в согласии с тайными грабительскими договорами, которые Николай II заключил в интересах обогащения русских помещиков и капиталистов.

На деле политика аннексий, т. е. насильственного присоединения народов (Албания, Греция) к одному государству или к одной группе империалистов, — политика аннексий и внутри «революционной» (но идущей по контрреволюционному пути) России, обращение с Финляндией и с Украиной, как с аннексированными народами, а не как с действительно свободными, действительно равноправными, имеющими неоспоримое право и на автономию и на отделение.

- На словах «сопротивление капиталистов, по-видимому, сломлено», как заявил хвастливо министр блока Пешехонов. На деле даже резолюция съезда Советов вынуждена была признать, что «растет сопротивление имущих классов» (т. е. контрреволюционной буржуазии, имеющей 10 министров-капиталистов из 16 и фактическое полное всевластие в экономике страны).

- На словах обещания контроля и регулирования и отобрания 100% прибыли (министр Скобелев). На деле за полтора месяца ровно ничего! Решительно ни единого делового и серьезного шага ни против локаутчиков-капиталистов, ни против мародеров спекуляции и рыцарей наживы на поставках, ни против банковых воротил!!

Не будем удлинять списка этих вопиющих противоречий. Достаточно и указанных.

Разруха идет. Кризис близится. Катастрофа надвигается неудержимо. Меньшевики и эсеры усовещевают капиталистов, грозят им отобрать 100%, хвастают, что сопротивление капиталистов сломлено, пишут резолюции и прожекты, прожекты и резолюции.

Катастрофа идет. Вся ответственность за нее ляжет на правящий блок эсеров и меньшевиков.

«Правда» № 85, 1 июля (18 июня) 1917 г.

Печатается по тексту Сочинении В. И. Ленина. 4 изд., том стр. 86 — 88

 

КУДА ПРИВЕЛИ РЕВОЛЮЦИЮ ЭСЕРЫ И МЕНЬШЕВИКИ?

Они привели ее к подчинению империалистам.

Наступление есть возобновление империалистской войны. Ничего существенного не изменилось во взаимоотношении двух гигантских союзов капиталистов, воюющих друг с другом. Россия и после революции 27 февраля осталась во всевластном обладании капиталистов, связанных союзом и прежними, царскими, тайными договорами с англо-французским империалистским капиталом. И экономика и политика продолжаемой воины те же, что были прежде: тот же империалистский банковый капитал царит в хозяйственной жизни; те же тайные договоры, та же внешняя политика союзов одной группы империалистов против другой группы империалистов.

Фразы меньшевиков и эсеров остались и остаются фразами, которые на деле только слащаво подкрашивают возобновление империалистской войны, вполне естественно встречающее восторженный вой одобрения всех контрреволюционеров, всей буржуазии и Плеханова, «петушком поспевающего за буржуазной прессой», как выражается «Рабочая Газета» меньшевиков, сама петушком поспевающая за всей оравой социал-шовинистов.

Не надо забывать лишь своеобразных отличительных черт данного, теперешнего возобновления империалистской войны. Возобновление началось после трехмесячных колебаний, когда рабочие и крестьянские массы тысячи Раз выражали осуждение захватной войне (в то же время продолжая на деле поддерживать правительство захватно-грабительской буржуазии в России). Массы колебались, Как бы собираясь исполнить у себя дома тот совет, который в воззвании к народам всего мира от 14 марта давался чужим народам: «откажитесь служить орудием захвата и насилия в руках банкиров». А у нас дома, в «революционно-демократической» России, массы остались на доле именно орудием захвата и насилия «в руках банкиров».

Своеобразие такого положения состоит в том, что создано оно, при сравнительно очень большой свободе организации масс, партиями эсеров и меньшевиков. Именно эти партии завоевали себе большинство в данный момент: Всеросс. съезд Советов и Всеросс. крестьянский Совет безусловно доказали это.

Именно эти партии ответственны теперь за политику России.

Именно эти партии ответственны за возобновление империалистской войны, за новые сотни тысяч жертв, фактически приносимых «одолению» одних капиталистов другими капиталистами, за новое обострение разрухи, неизбежно вытекающее из наступления.

Мы имели перед собой в самом чистом виде самообман мелкобуржуазных масс и обман их буржуазией при помощи эсеров и меньшевиков. На словах обе эти партии — «революционная демократия». На деле они, именно они вручили судьбу народа контрреволюционной буржуазии, кадетам, именно они отошли в сторону от революции к продолжению империалистской войны, в сторону от демократии к «уступкам» кадетам и в вопросе о власти (возьмите хоть «утверждение» сверху выборных местным населением властей) и в вопросе о земле (отказ и меньшевиков и эсеров от их собственной программы: поддержка революционных выступлений крестьян вплоть до конфискации помещичьих земель), и в вопросе национальном (защита кадетского антидемократизма в отношении к Украине и Финляндии).

Мелкобуржуазные массы не могут не колебаться между буржуазией и пролетариатом. Так было во всех странах, особенно в 1789 — 1871 годах. Так идет дело и в России. Меньшевики и эсеры повели массы к подчинению политике контрреволюционных буржуа.

В этом суть положения. В этом значение наступления. В этом своеобразие: не насилие, а доверие к эсерам и меньшевикам сбило народ с пути.

Надолго ли?

Не надолго. Массы научатся собственным опытом. Печальный опыт нового (теперь начатого) этапа войны, новой, обостренной наступлением, разрухи неизбежно поведет к политическому краху партий эсеров и меньшевиков. Задача пролетарской партии в первую голову помочь массам осознать и правильно учесть этот опыт, правильно подготовиться к этому великому краху, который покажет массам их настоящего вождя — организованный городской пролетариат.

«Правда» № 88, 5 июля (22 июня) 1917 г., «Рабочая Молва» № 1, 1 марта 1907 г. Подпись: Н. Л — н

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 25, стр. 98 — 100

 

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ¹⁰⁷

Контрреволюция организовалась, укрепилась и фактически взяла власть в государстве в свои руки.

Полная организация и укрепление контрреволюции состоит в превосходно обдуманном, проведенном уже в жизнь соединении трех главных сил контрреволюции: (1) партия кадетов, т. е. настоящий вождь организованной буржуазии, уйдя из министерства, поставила ему ультиматум, расчистив ноле для свержения этого министерства контрреволюцией; (2) генеральный штаб и командные верхи армии с сознательной или полусознательной помощью Керенского, коего даже виднейшие эсеры называли теперь Кавеньяком, захватил в руки фактическую государственную власть, перейдя к расстрелу революционных частей войска на фронте, к разоружению революционных войск и рабочих в Питере и в Москве, к подавлению и усмирению в Нижнем, к арестам большевиков и закрытию их газет не только без суда, но и без постановления правительства. Фактически основная государственная власть в России теперь есть военная диктатура; этот факт затемнен еще рядом революционных на словах, но бессильных на деле учреждений. Но это несомненный факт и настолько коренной, что без понимания его ничего понять в политическом положении нельзя. (3) Черносотенно-монархистская и буржуазная пресса, перейдя уже от бешеной травли большевиков к травле Советов, «поджигателя» Чернова и т. д., яснее ясного показала, что настоящая суть политики военной диктатуры, царящей ныне и поддерживаемой кадетами и монархистами, состоит в подготовке разгона Советов. Многие вожди эсеров и меньшевиков, т. е. теперешнего большинства Советов, уже признали и высказали это в эти последние дни, но, как истые мелкие буржуа, они отделываются от этой грозной действительности пустейшим звонким фразерством.

Вожди Советов и партий социалистов-революционеров и меньшевиков, с Церетели и Черновым во главе, окончательно предали дело революции, отдав его в руки контрреволюционерам и превратив себя и свои партии и Советы в фиговый листок контрреволюции.

Этот факт доказан тем, что социалисты-революционеры и меньшевики выдали большевиков и молча утвердили разгром их газет, не посмев даже прямо и открыто сказать народу о том, что они это делают, и почему они это делают. Узаконив разоружения рабочих и революционных полков, они отняли у себя всякую реальную власть. Они стали пустейшими говорунами, помогающими реакции «занять» внимание народа, пока она докончит свои последние приготовления к разгону Советов. Не сознавши этого полного и окончательного банкротства партий социалистов-революционеров и меньшевиков и теперешнего большинства Советов, не сознав полнейшей фиктивности их «директории» и прочих маскарадов, нельзя ровно ничего понять во всем теперешнем политическом положении.

Всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно. Объективное положение: либо победа военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с глубоким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны.

Лозунг перехода всей власти к Советам был лозунгом мирного развития революции, возможного в апреле, мае, июне, до 5 — 9 июля, т. е. до перехода фактической власти в руки военной диктатуры. Теперь этот лозунг уже неверен, ибо не считается с этим состоявшимся переходом и с полной изменой эсеров и меньшевиков революции на деле. Не авантюры, не бунты, не сопротивления по частям не безнадежные попытки по частям противостать реакции могут помочь делу, а только ясное сознание положения, выдержка и стойкость рабочего авангарда, подготовка сил к вооруженному восстанию, условия победы коего теперь страшно трудны, но возможны все же при совпадении отмеченных в тексте фактов и течений. Никаких конституционных и республиканских иллюзий, никаких иллюзий мирного пути больше, никаких разрозненных действий, не поддаваться теперь провокации черных сотен и казаков, а собрать силы, переорганизовать их и стойко готовить к вооруженному восстанию, если ход кризиса позволит применить его в действительно массовом, общенародном размере. Переход земли к крестьянам невозможен теперь без вооруженного восстания, ибо контрреволюция, взяв власть, вполне объединилась с помещиками, как классом.

Цель вооруженного восстания может быть лишь переход власти в руки пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством, для осуществления программы нашей партии.

Партия рабочего класса, не бросая легальности, но и ни на минуту не преувеличивая ее, должна соединить легальную работу с нелегальной, как в 1912 — 1914 годах.

Ни единого часа легальной работы не бросать. Но и конституционным и «мирным» иллюзиям не верить. Тотчас всюду и во всем основать нелегальные организации или ячейки для издания листков и пр. Переорганизоваться тотчас, выдержанно, стойко, по всей линии.

Действовать так, как в 1912 — 1914 гг., когда мы умели говорить о свержении царизма революцией и вооруженным восстанием, не теряя легальной базы ни в Государственной думе, ни в страховых кассах, ни в профессиональных союзах и т. д.

Написано 10 (23) июля 1917 г.

Напечатано 2 августа (20 июля) 1917 г. в газете «Пролетарское Дело» № 6 Подпись: W

Печатается по тексту Сочинении В. И. Ленина, 4 изд., том 25, стр. 157 — 159

 

О КОМПРОМИССАХ

Компромиссом называется в политике уступка некоторых требований, отказ от части своих требований в силу соглашения с другой партией.

Обычное представление обывателей о большевиках, поддерживаемое клевещущей на большевиков печатью, состоит в том, что большевики ни на какие компромиссы не согласны, ни с кем, никогда.

Такое представление лестно для нас, как партии революционного пролетариата, ибо оно доказывает, что даже враги вынуждены признать нашу верность основным принципам социализма и революции. Но надо все же сказать правду: такое представление не соответствует истине. Энгельс был прав, когда в своей критике манифеста бланкистов-коммунистов (1873 г.) высмеивал их заявление: «никаких компромиссов!»¹⁰⁸. Это фраза, говорил он, ибо компромиссы борющейся партии часто с неизбежностью навязываются обстоятельствами, и нелепо раз навсегда отказаться «принимать уплату долга по частям»¹⁰⁹. Задача истинно революционной партии не в том, чтобы провозгласить невозможным отказ от всяких компромиссов, а в том, чтобы через все компромиссы, поскольку они неизбежны, уметь провести верность своим принципам, своему классу, своей революционной задаче, своему делу подготовки революции и воспитания масс народа к победе в революции.

Пример. Идти на участие в III и IV Думе был компромисс, временный отказ от революционных требований.

Но это был абсолютно вынужденный компромисс, ибо соотношение сил исключало для нас, на известное время массовую революционную борьбу, а для длительной подготовки ее надо было уметь работать и извнутри такого «хлева». Что такая постановка вопроса большевиками, как партией, оказалась вполне верной, это доказала история.

Теперь на очереди вопрос не о вынужденном, а о добровольном компромиссе.

Наша партия, как и всякая другая политическая партия, стремится к политическому господству для себя. Наша цель — диктатура революционного пролетариата. Полгода революции с необыкновенной яркостью, силой и внушительностью подтвердили правильность и неизбежность такого требования в интересах именно данной революции, ибо ни демократического мира, ни земли крестьянству, ни полной свободы (вполне демократической республики) получить народу иначе нельзя. Ход событий за полгода нашей революции, борьба классов и партий, развитие кризисов 20 — 21 апреля, 9 — 10, 18 — 19 июня, 3 — 5 июля, 27 — 31 августа и доказали, и показали это.

Теперь наступил такой крутой и такой оригинальный поворот русской революции, что мы можем, как партия, предложить добровольный компромисс — правда, не буржуазии, нашему прямому и главному классовому врагу, а нашим ближайшим противникам, «главенствующим» мелкобуржуазно-демократическим партиям, эсерам и меньшевикам.

Лишь как исключение, лишь в силу особого положения, которое, очевидно, продержится лишь самое короткое время, мы можем предложить компромисс этим партиям, и мы должны, мне кажется, сделать это.

Компромиссом является, с нашей стороны, наш возврат к до-июльскому требованию: вся власть Советам,  ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков.

Теперь, и только теперь, может быть всего в течение нескольких дней, или на одну — две недели, такое правительство могло бы создаться и упрочиться вполне мирно. Оно могло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение вперед всей российской революции и чрезвычайно большие шансы больших шагов вперед всемирного движения к миру и к победе социализма.

Только во имя этого мирного развития революции —  возможности, крайне редкой в истории и крайне ценной, возможности, исключительно редкой, только во имя ее большевики, сторонники всемирной революции, сторонники революционных методов, могут и должны, по моему мнению, идти на такой компромисс.

Компромисс состоял бы в том, что большевики, не претендуя на участие в правительстве (невозможно для интернационалиста без фактического осуществления условий диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства), отказались бы от выставления немедленно требования перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам, от революционных методов борьбы за это требование. Условием, само собою разумеющимся и не новым для эсеров и меньшевиков, была бы полная свобода агитации и созыва Учредительного собрания без новых оттяжек или даже в более короткий срок.

Меньшевики и эсеры, как правительственный блок, согласились бы (предполагая компромисс осуществленным) составить правительство целиком и исключительно ответственное перед Советами, при передаче в руки Советов всей власти и на местах. В этом бы состояло «новое» условие. Никаких других условий большевики, я думаю, не поставили бы, полагаясь на то, что действительно полная свобода агитации и немедленное осуществление нового демократизма в составлении Советов (перевыборы их) и в функционировании их сами собою обеспечили бы мирное движение революции вперед, мирное изживание партийной борьбы внутри Советов.

Может быть это уже невозможно? Может быть. Но если есть даже один шанс из ста, то попытка осуществления такой возможности все-таки стоила бы того, чтобы осуществить ее.

Что выиграли бы обе «соглашающиеся» стороны от этого «компромисса», т. с. большевики, с одной, блок эсеров и меньшевиков, с другой стороны? Если обе стороны ничего не выигрывают, то компромисс надо признать невозможным, и тогда не к чему говорить о нем. Как ни труден теперь (после июля и августа, двух месяцев, равняющихся двум десяткам лет «мирного», сонного времени) этот компромисс, мне нагнется, есть один маленький шанс на его осуществление, и шанс этот создан решением эсеров и меньшевиков не идти в правительство вместе с кадетами.

Большевики выиграли бы то, что получили бы возможность вполне свободно агитировать за свои взгляды и при условиях действительно полного демократизма добиваться влияния в Советах. На словах «все» признают теперь эту свободу за большевиками. На деле она невозможна при буржуазном правительстве или при правительстве с участием буржуазии, при правительстве ином кроме советского. При советском правительстве такая свобода была бы возможна (не говорим: наверняка обеспечена, но все же возможна). Из-за такой возможности в такое трудное время следовало бы пойти на компромисс с советским большинством нынешнего дня. Нам бояться, при действительной демократии, нечего, ибо жизнь за нас, и даже ход развития течений внутри враждебных нам партий эсеров и меньшевиков подтверждает нашу правоту.

Меньшевики и эсеры выиграли бы то, что получили бы сразу полную возможность осуществить программу своего блока, опираясь на заведомо громадное большинство народа и обеспечив себе «мирное» пользование своим большинством в Советах.

Конечно, из этого блока, неоднородного как потому, что он блок, так и потому, что мелкобуржуазная демократия всегда менее однородна, чем буржуазия и чем пролетариат, из этого блока раздались бы, вероятно, два голоса.

Один голос сказал бы: нам никак не по пути с большевиками, с революционным пролетариатом. Он все равно потребует чрезмерного и демагогически увлечет крестьянскую бедноту. Он потребует мира и разрыва с союзниками. Это невозможно. Нам ближе и вернее с буржуазией, ведь мы не разошлись с ней, а только поссорились ненадолго, и только из-за одного инцидента с Корниловым. Поссорились — помиримся. Притом большевики ровно ничего нам не «уступают», ибо попытки восстания с их стороны все равно так же обречены на поражение, как Коммуна 1871 года.

Другой голос сказал бы: ссылка на Коммуну очень поверхностна и даже глупа. Ибо, во-первых, большевики все же кое-чему научились после 1871 года, они не оставили бы банк не взятым в свои руки, они не отказались бы от наступления на Версаль; а при таких условиях даже Коммуна могла победить. Кроме того, Коммуна не могла предложить народу сразу того, что смогут предложить большевики, если станут властью, именно: землю крестьянам, немедленное предложение мира, настоящий контроль над производством, честный мир с украинцами, финляндцами и проч. У большевиков, вульгарно выражаясь, вдесятеро больше «козырей» в руках, чем у Коммуны. А во-вторых, Коммуна как-никак означает тяжелую гражданскую войну, долгую задержку после этого мирного культурного развития, облегчение операций и проделок всяких Мак-Магонов и Корниловых, а такие операции угрожают всему нашему буржуазному обществу. Разумно ли рисковать Коммуной?

А Коммуна неизбежна в России, если мы не возьмем власть, если дело останется в столь же тяжком положении, как было с 6 мая по 31 августа. Всякий революционный рабочий и солдат неизбежно будет думать о Коммуне, верить в нее, неизбежно сделает попытку осуществить ее, рассуждая: народ гибнет, война, голод, разорение идут все дальше. Только Коммуна спасет. Погибнем, умрем все, но осуществим Коммуну. Такие мысли неизбежны у рабочих, и победить Коммуну теперь не удастся так легко, как в 1871 году. У русской Коммуны будут в 100 раз сильнее союзники во всем мире, чем в 1871 году... Разумно ли нам рисковать Коммуной? Не могу также согласиться с тем, что большевики нам, в сущности, ничего не дают своим компромиссом. Ибо во всех культурных странах культурные министры очень ценят всякое, даже маленькое, соглашение с пролетариатом во время войны. Очень и очень ценят. А ведь это Деловые люди, настоящие министры. Большевики же усиливаются довольно быстро, несмотря на репрессии, несмотря на слабость их прессы... Разумно ли нам рисковать Коммуной? У нас обеспеченное большинство, до пробуждения крестьянской бедноты еще не так близко, на наш век хватит. Чтобы в крестьянской стране большинство пошло за крайними, не верю. А против заведомого большинства, в действительно демократической республике восстание невозможно. Так сказал бы второй голос.

Пожалуй, найдется и третий голос, из среды каких-нибудь сторонников Мартова или Спиридоновой, который скажет: меня возмущает, «товарищи», что вы оба, рассуждая о Коммуне и ее возможности, без колебаний становитесь на сторону ее противников. Один в одной форме, другой в иной, но оба на стороне тех, кто подавил Коммуну. Я не пойду агитировать за Коммуну, не могу заранее обещать биться в ее рядах, как сделает всякий большевик, но я должен все же сказать, что если Коммуна, вопреки моим усилиям, вспыхнет, я скорее помогу ее защитникам, чем ее противникам...

Разноголосица в «блоке» большая и неизбежная, ибо в мелкобуржуазной демократии представлена тьма оттенков, от вполне министериабельного вполне буржуа до полунищего, еще не совсем способного перейти на позицию пролетария. И каков будет в каждый данный момент этой разноголосицы результат ее, — никто не знает.

* * *

Предыдущие строки писаны в пятницу, 1-го сентября, и по случайным условиям (при Керенском, скажет история, не все большевики пользовались свободой выбора местожительства) не попали в редакцию в этот же день. А по прочтении субботних и сегодняшних, воскресных газет, я говорю себе: пожалуй, предложение компромисса уже запоздало. Пожалуй, те несколько дней, в течение которых мирное развитие было еще возможно, тоже прошли. Да, но всему видно, что они уже прошли¹¹⁰. Керенский уйдет, так или иначе, и из партии эсеров и от эсеров и укрепится при помощи буржуа без эсеров, благодаря их бездействию... Да, по всему видно, что дни, когда случайно стала возможной дорога мирного развития, уже миновали. Остается послать эти заметки в редакцию с просьбой озаглавить их: «Запоздалые мысли»... иногда, может быть, и с запоздалыми мыслями ознакомиться небезынтересно.

Написано 1 — 3 (14 — 16) сентября 1917 г.

Напечатано 19 (6) сентября 1917 г. в газете «Рабочий Путь» № 3 Подпись: Н. Ленин

Печатается по тексту Сочинений В. И, Ленина, 4 изд., том 25, стр. 232 — 287

 

ЗАДАЧИ РЕВОЛЮЦИИ

Россия — мелкобуржуазная страна. Гигантское большинство населения принадлежит к этому классу. Его колебания между буржуазией и пролетариатом неизбежны. Только при его присоединении к пролетариату победа дела революции, дела мира, свободы, получения земли трудящимися, обеспечена легко, мирно, быстро, спокойно.

Ход революции нашей показывает нам эти колебания на практике. Не будем же делать себе иллюзий насчет партий эсеров и меньшевиков, будем твердо стоять на своем классовом пролетарском пути. Нищета беднейших крестьян, ужасы войны, ужасы голода — все это показывает массам нагляднее и нагляднее правильность пролетарского пути, необходимость поддержки пролетарской революции.

«Мирные» мелкобуржуазные надежды на «коалицию» с буржуазией, на соглашательство с ней, на возможность «спокойно» дождаться «скорого» Учредительного собрания и проч., все это разбивает ход революции беспощадно, жестоко, неумолимо. Корниловщина была последним жестоким уроком, в большом размере уроком, дополняющим тысячи и тысячи уроков мелких, уроков, состоящих из обмана рабочих и крестьян на местах капиталистами и помещиками, уроков, состоящих из обмана солдат офицерами и т. д., и т. д.

Недовольство, возмущение, озлобление в армии, в крестьянстве, среди рабочих растет. Все обещающая и ничего не исполняющая «коалиция» эсеров и меньшевиков с буржуазией нервирует массы, открывает им глаза, толкает их на восстание.

Растет оппозиция левых среди эсеров (Спиридонова и др.) и среди меньшевиков (Мартов и др.), — достигая уже до 40% «Совета» и «съезда» этих партий. А внизу, в пролетариате и крестьянстве, особенно беднейшем, большинство эсеров и меньшевиков «левые».

Корниловщина учит. Корниловщина многому научила.

Нельзя знать, смогут ли теперь Советы пойти дальше вождей эсеров и меньшевиков, обеспечивая этим мирное развитие революции, или они опять будут топтаться на месте, делая этим пролетарское восстание неизбежным.

Нельзя знать это.

Наше дело — помочь- сделать все возможное для обеспечения «последнего» шанса на мирное развитие революции, помочь этому изложением нашей программы, выяснением ее общенародного характера, ее безусловного соответствия интересам и требованиям гигантского большинства населения.

Нижеследующие строки и представляют из себя опыт изложения такой программы.

Пойдем с ней больше в «низы», к массам, к служащим, к рабочим, к крестьянам, не только к своим, но и особенно к эсеровским, к беспартийным, к темным. Постараемся их поднять к самостоятельному суждению, к вынесению своих решений, к посылке своих делегаций на совещание, в Советы, в правительство, тогда наша работа не пропадет ни при каком исходе совещания. Тогда она пригодится и для совещания, и для выборов в Учредительное собрание, и для всякой политической деятельности вообще.

Жизнь учит правильности большевистской программы и тактики. От 20 апреля до корниловщины — «как мало прожито, как много пережито».

Опыт масс, опыт угнетенных классов дал им за это время страшно много, и вожди эсеров и меньшевиков совсем разошлись с массами. Именно на конкретнейшей программе, поскольку ее обсуждение удастся довести до масс, это и скажется всего вернее.

 

ГИБЕЛЬНОСТЬ СОГЛАШАТЕЛЬСТВА С КАПИТАЛИСТАМИ

1. Оставить у власти представителей буржуазии, хотя бы в небольшом числе, оставить таких заведомых корниловцев, как генералы Алексеев, Клембовский, Багратион, Гагарин и пр., или таких, которые доказали свое полное бессилие перед буржуазией и свою способность действовать по-бонапартистски, как Керенский, — это значит открыть настежь двери, с одной стороны, голоду и неминуемой хозяйственной катастрофе, которую капиталисты умышленно ускоряют и обостряют, а, с другой стороны, военной катастрофе, ибо армия ненавидит ставку и но может с энтузиазмом участвовать в империалистской войне. Кроме того, корниловские генералы и офицеры, оставаясь у власти, несомненно откроют фронт немцам умышленно, как они сделали с Галицией и Ригой. Предотвратить это может лишь образование нового правительства, на новых началах, излагаемых ниже. После всего пережитого с 20 апреля продолжать какое бы то ни было соглашательство с буржуазией было бы со стороны эсеров и меньшевиков не только ошибкой, но прямой изменой народу и революции.

ВЛАСТЬ СОВЕТАМ

2. Вся власть в государстве должна перейти исключительно к представителям Советов раб., солд. и крестьянских депутатов на основании определенной программы и при полной ответственности власти перед Советами. Должны быть немедленно произведены перевыборы Советов как для учета всего народного опыта за последние, особенно богатые содержанием, недели революции, так и для устранения вопиющих несправедливостей (непропорциональности, неравенства выборов и т. п.), оставшихся кое-где неисправленными.

Вся власть на местах, где еще нет демократически избранных учреждений, и в армии должна перейти исключительно местным Советам и к выбранным ими комиссарам и др. учреждениям, только выборным.

Безусловно и повсеместно, при полной поддержке государства, должно быть осуществлено вооружение рабочих и революционных, т. е. доказавших на деле свою способность подавить корниловцев, войск.

МИР НАРОДАМ

3. Советское правительство должно немедленно предложить всем воюющим народам (т. е. одновременно и правительствам их, и рабочим и крестьянским массам) заключить сейчас же общий мир на демократических условиях, а равно заключить немедленно перемирие (хотя бы на три месяца).

Главным условием демократического мира является отказ от аннексий (захватов) — не в том неправильном смысле, что все державы возвращают потерянное ими, а в том, единственно правильном смысле, что каждая народность, без единого исключения, и в Европе, и в колониях, получает свободу и возможность решить сама, образует ли она отдельное государство или входит в состав любого иного государства.

Предлагая же условия мира, Советское правительство должно немедленно само приступить на деле к их выполнению, т. е. опубликовать и расторгнуть тайные договоры, которыми мы связаны до сих пор, которые заключены царем и обещают русским капиталистам ограбление Турции, Австрии и т. д. Затем мы обязаны удовлетворить тотчас условия украинцев и финляндцев, обеспечить им, как и всем иноплеменникам в России, полную свободу, вплоть до свободы отделения, применить то же самое ко всей Армении, обязаться очистить ее и занятые нами турецкие земли и т. д.

Такие условия мира не будут встречены доброжелательно капиталистами, но у всех народов они встретят такое громадное сочувствие и вызовут такой великий, всемирно-исторический взрыв энтузиазма и всеобщего возмущения затягиванием грабительской войны, что, всего вероятнее, мы получим сразу перемирие и согласие на открытие мирных переговоров. Ибо рабочая революция против войны неудержимо растет всюду, и не фразы о мире (которыми давно обманывают рабочих и крестьян все империалистские правительства, в том числе и наше правительство Керенского), а лишь разрыв с капиталистами и предложение мира способны двинуть ее вперед.

Если осуществится наименее вероятное, т. е. если ни одно воюющее государство не примет даже перемирия, тогда война с нашей стороны сделается действительно вынужденной, действительно справедливой и оборонительной войной. Уже одно сознание этого пролетариатом и беднейшим крестьянством сделает Россию во много раз более сильной и в военном отношении, особенно после полного разрыва с грабящими народ капиталистами, не говоря уже о том, что тогда с нашей стороны война будет не на словах, а на деле, войной в союзе с угнетенными классами всех стран, войной в союзе с угнетенными народами всего мира.

В частности, следует предостеречь народ от того утверждения капиталистов, которому поддаются иногда наиболее запуганные и мещане и которое состоит в том, будто английские и др. капиталисты, в случае разрыва нашего теперешнего, грабительского союза с ними, способны нанести серьезный вред русской революции. Это утверждение насквозь лживо, ибо «финансовая поддержка союзников», обогащая банкиров, «поддерживает» русских рабочих и крестьян только так, как веревка поддерживает повешенного. В России хватит хлеба, угля, нефти, железа, и только избавление от грабящих народ помещиков и капиталистов необходимо для правильного распределения этих продуктов. Что же касается до возможной военной угрозы русскому народу со стороны его теперешних союзников, то предположение, будто французы и итальянцы способны были бы соединить свои войска с немецкими и двинуть их против предложившей справедливый мир России, есть явно вздорное предположение; а Англия, Америка, Япония, даже если бы они объявили войну России (что для них затруднительно до последней степени как в силу чрезвычайной непопулярности такой войны в массах, так и в силу материального расхождения интересов между капиталистами этих стран из-за дележа Азии, и в особенности из-за ограбления Китая), не могли бы причинить России и сотой доли того вреда и тех бедствий, которые причиняет война с Германией, Австрией и Турцией.

ЗЕМЛЯ ТРУДЯЩИМСЯ

4. Советское правительство должно немедленно объявить частную собственность на помещичьи земли отмененною без выкупа и передать эти земли в заведование крестьянских комитетов, впредь до разрешения Учредительного собрания. В заведование тех же крестьянских комитетов должен быть передан и помещичий инвентарь с тем, чтобы он предоставлялся безусловно в первую голову и бесплатно для пользования беднейших крестьян.

Такие меры, давно уже требуемые огромным большинством крестьянства и в резолюциях его съездов и в сотнях наказов с мест (как это видно, между прочим, и из сводки 242-х наказов в «Известиях Совета Крестьянских Депутатов» ¹¹¹, являются безусловно и неотложно необходимыми. Никакие оттяжки, от которых так страдало крестьянство во время «коалиционного» министерства, более не допустимы.

Всякое правительство, которое медлило бы с этими мерами, должно быть признано противонародным правительством, достойным быть свергнутым и раздавленным восстанием рабочих и крестьян. И, наоборот, лишь осуществившее эти меры правительство будет всенародным правительством.

БОРЬБА С ГОЛОДОМ И РАЗРУХОЙ

5. Советское правительство должно немедленно ввести рабочий контроль в общегосударственном масштабе над производством и потреблением. Без этого, как показал уже опыт с 6-го мая, все обещания реформ и попытки их бессильны, и голод вместе с неслыханной катастрофой грозит всей стране с недели на неделю.

Необходима немедленная национализация банков и страхового дела, а равно важнейших отраслей промышленности (нефтяной, каменноугольной, металлургической, сахарной и пр.), рядом с безусловной отменой коммерческой тайны и установлением неуклонного надзора со стороны рабочих и крестьян за ничтожным меньшинством капиталистов, наживающихся на поставках в казну и уклоняющихся от отчетности и от справедливого обложения их прибылей и имуществ.

Такие меры, не отнимая ни копейки собственности ни у средних крестьян, ни у казаков, ни у мелких ремесленников, являются безусловно справедливыми для равномерного несения тягостей войны и неотложными для борьбы с голодом. Только обуздав мародерство капиталисте» и прекратив умышленную остановку ими производства, можно будет добиться повышения производительности труда, установления всеобщей трудовой повинности, правильного обмена хлеба на продукты промышленности, возвращения в казну многих миллиардов бумажных денег, скрываемых богачами.

Без таких мер невозможна и отмена собственности на помещичьи земли без выкупа, ибо помещичьи земли большей частью заложены в банках и интересы помещиков и капиталистов переплетены неразрывно друг с другом.

Последняя резолюция экономического отдела Всероссийского ЦИК Сов. раб. и солд. депутатов («Рабочая Газета» № 152) признает не только «пагубность» мер правительства (вроде повышения хлебных цен для обогащения помещиков и кулаков), не только «факт полной бездеятельности образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической жизни», но даже «нарушение законов» этим правительством. Его признание правящих партий эсеров и меньшевиков лишний раз показывает всю преступность политики соглашательства с буржуазией.

БОРЬБА С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ ПОМЕЩИКОВ И КАПИТАЛИСТОВ

6. Корниловское и калединское восстание было поддержано всем классом помещиков и капиталистов, с партией к.-д. («народной свободы») во главе их. Это вполне доказано уже фактами, опубликованными в «Известиях ЦИК».

Но ни для полного подавления этой контрреволюции, ни даже для ее расследования не сделано ничего, и не может быть сделано ничего серьезного без перехода власти к Советам. Никакая комиссия, не обладая государственной властью, не в силах произвести полного расследования, арестовать виновных и т. д. Только Советское правительство может и должно произвести это. Только оно может, арестуя генералов корниловцев и главарей буржуазной контрреволюции (Гучкова, Милюкова, Рябушинского, Маклакова и К0), распуская контрреволюционные союзы (Государственную думу, союзы офицеров и т. и.), отдавая их членов под надзор местных Советов, расформировывая контрреволюционные части, обеспечить Россию от неизбежного повторения «корниловских» попыток.

Только оно может создать комиссию для полного и гласного расследования дела корниловцев, как и всех прочих, хотя бы и возбужденных буржуазией, дел и только такой комиссии партия большевиков, с своей стороны, призвала бы рабочих оказать полное повиновение и содействие.

Только Советское правительство могло бы успешно бороться с такой вопиющей несправедливостью, как захват капиталистами, при помощи награбленных с народа миллионов, крупнейших типографий и большинства газет. Необходимо закрыть буржуазные контрреволюционные газеты («Речь», «Русское Слово»¹¹² и т. п.), конфисковать их типографии, объявить частные объявления в газетах государственной монополией, перевести их в правительственную газету, издаваемую Советами и говорящую крестьянам правду. Только так можно и должно выбить из рук буржуазии могучее орудие безнаказанной лжи и клеветы, обмана народа, введения в заблуждение крестьянства, подготовки контрреволюции.

МИРНОЕ РАЗВИТИЕ РЕВОЛЮЦИИ

7. Перед демократией России, перед Советами, перед партиями эсеров и меньшевиков, открывается теперь чрезвычайно редко встречающаяся в истории революций возможность обеспечить созыв Учредительного собрания в назначенный срок без новых оттяжек, возможность обезопасить страну от военной и хозяйственной катастрофы, возможность обеспечить мирное развитие революции.

Если Советы возьмут теперь в руки, всецело и исключительно, государственную власть для проведения изложенной выше программы, то Советам обеспечена не только поддержка девяти десятых населения России, рабочего класса и громаднейшего большинства крестьянства.

Советам обеспечен и величайший революционный энтузиазм армии и большинства народа, тот энтузиазм, без которого победа над голодом и над войной невозможна.

Ни о каком сопротивлении Советам теперь не могло бы быть и речи, если бы не было колебаний с их стороны. Ни один класс не посмеет поднять восстание против Советов, и помещики с капиталистами, проученные опытом корниловщины, уступят власть мирно перед ультимативным требованием Советов. Для того, чтобы преодолеть сопротивление капиталистов программе Советов, достаточно будет надзора за эксплуататорами со стороны рабочих и крестьян и таких мер наказания ослушникам, как конфискация всего имущества, соединенная с непродолжительным арестом.

Взяв всю власть, Советы могли бы еще теперь — и, вероятно, это последний шанс их — обеспечить мирное развитие революции, мирные выборы народом своих депутатов, мирную борьбу партий внутри Советов, испытание практикой программы разных партий, мирный переход власти из рук одной партии в руки другой.

Если эта возможность будет упущена, то весь ход развития революции, начиная от движения 20 апреля и кончая корниловщиной, указывает на неизбежность самой острой гражданской войны между буржуазией и пролетариатом. Неминуемая катастрофа приблизит эту войну. Она должна будет кончиться, как показывают все доступные уму человека данные и соображения, полной победой рабочего класса, поддержкой его беднейшим крестьянством, для осуществления изложенной программы, но она может оказаться весьма тяжелой, кровопролитной, стоящей жизни десяткам тысяч помещиков, капиталистов и сочувствующих им офицеров. Пролетариат не остановится ни перед какими жертвами для спасения революции, невозможного вне изложенной программы. Но пролетариат всемерно поддерживал бы Советы, если бы они осуществили последний их шанс на мирное развитие революции.

«Рабочий Путь» №№ 20 и 21; 9 и 10 октября (20 и 27 сентября) 1917 г. Подпись: Н. К.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 26, стр. 38 — 46

 

НОВЫЙ ОБМАН КРЕСТЬЯН ПАРТИЕЙ ЭСЕРОВ

Партия эсеров объявила торжественно и всенародно в своей главной газете «Дело Народа»¹¹³ от 18 и 19 октября, что новый земельный законопроект министра земледелия является «крупным шагом к осуществлению аграрной программы партии», что «ЦК партии настоятельно предлагает всем партийным организациям развить энергичную агитацию в пользу законопроекта и популяризовать его в массах».

Между тем этот законопроект министра С. Л. Маслова, члена партии эсеров, перепечатанный в главных частях «Делом Народа», есть обман крестьян. Партия эсеров обманула крестьян: она переползла со своего земельного проекта на помещичий, кадетский, план «справедливой оценки» и сохранения помещичьей собственности на землю. Партия эсеров торжественно и всенародно на своих съездах первой (1905 года) и второй (1917 года) русской революции обязалась поддерживать крестьянское требование конфискации помещичьих земель, т. е. перехода их к крестьянам безвозмездно. А в теперешнем проекте господина С. Л. Маслова не только оставляется помещичья собственность на землю, но даже плата крестьян за «арендуемые» земли, по «справедливой» оценке, поступает помещикам.

Этот законопроект господина С. Л. Маслова есть полная измена партии эсеров крестьянам, полный переход этой партии к привержничеству помещикам. Надо все силы напрячь, все усилия употребить, чтобы как можно Шире распространить среди крестьян сознание этой истины. «Дело Народа» от 18 октября напечатало §§ 25 — 40 проекта С. Л. Маслова. Вот основное и главнейшее из этого проекта:

1) В образуемый «временный арендный фонд» поступают не все помещичьи земли.

2) Зачисление помещичьих земель в этот фонд производится земельными комитетами, созданными по закону помещичьего правительства князя Львова от 21 апреля 1917 года.

3) Арендная плата крестьян за эти помещичьи земли устанавливается земельными комитетами «сообразно чистой доходности» и, за вычетом платежей, поступает «подлежащему владельцу», то есть помещику.

Это тройной обман крестьян эсерами, и поэтому на каждом из трех этих пунктов надо подробнее остановиться.

В «Известиях Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов» № 88, от 19 августа, напечатан «примерный наказ, составленный на основании 242-х наказов, доставленных с мест депутатами на 1-ый Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов в Петрограде в 1917 году».

Эта сводка 242-х наказов, сделанная выборными от местных крестьян, есть лучший материал для суждения о том, чего хотят крестьяне. И этот сводный наказ вполне наглядно доказывает обман крестьян проектом С. Л. Маслова и партии эсеров.

Крестьяне требуют отмены права частной собственности на землю; обращения всей частновладельческой и т. д. земли в всенародное достояние безвозмездно; превращения земельных участков с высоко-культурными хозяйствами (сады, плантации пр.) в «показательные участки», передачи их в «исключительное пользование государства и общин»; конфискации «всего хозяйственного инвентаря, живого и мертвого» и т. д.

Так выражены требования крестьян, точно и ясно, на основании 242-х местных наказов, самими крестьянами данных.

А партия эсеров вместо этого, войдя в «коалицию» (т. е. в союз или в соглашение) с буржуазией (капиталистами) и помещиками, участвуя в правительстве капиталистов и помещиков, составила теперь проект, не уничтожающий помещичьей собственности, а передающий только часть помещичьих земель в временный арендный фонд!!

В арендный фонд, по этому проекту, не могут быть зачислены сады, плантации, посевы свекловицы и прочее! В арендный фонд не могут быть зачислены земли, необходимые «для удовлетворения потребностей самого владельца, его семьи, служащих и рабочих, а также для обеспечения содержания наличного скота»!!

Значит, у богатого помещика, имеющего свеклосахарный, картофельный завод, маслобойни или мельницы, сады и плантации, сотни голов скота и десятки служащих и рабочих,  остается большое хозяйство и притом капиталистическое хозяйство. Вот с какой наглостью, с каким бесстыдством обманула крестьян партия эсеров!

Зачисление помещичьей, или «частновладельческой», как говорит проект, земли в арендный фонд производится земельными комитетами, созданными по закону 21 апреля 1917 года помещичьим правительством князя Львова и К0, тем правительством Милюкова и Гучкова, империалистов и грабителей народных масс, которое рабочие и солдаты Петрограда разбили движением 20 — 21 апреля, т. е. целых полгода тому назад.

Понятно, что закон этого помещичьего правительства о земельных комитетах далеко не является демократическим (народным) законом. Напротив, в этом законе целый ряд возмутительнейших отступлений от демократизма. Напр., § XI этого закона предоставляет «губернским земельным комитетам право приостанавливать решения волостных и уездных комитетов до окончательного решения главного земельного комитета». А комитеты, по этому мошеннически написанному помещичьему закону, составлены так, что уездный комитет  менее демократичен, чем волостной, губернский менее демократичен, чем уездный, главный комитет менее демократичен, чем губернский!

Волостной земельный комитет весь выборный населением волости. В уездный комитет входит, по закону, напр., мировой судья, 5 членов от «временных исполнительных комитетов» (до организации нового самоуправления). В губернский комитет входит не только член окружного суда и мировой судья, но и представитель министерства, назначаемый министром, и т. н. А в главный земельный комитет входят 27 членов «по приглашению Временного правительства»! В него входят, по одному, представители одиннадцати политических партий, причем большинство (6 из 11) дано кадетам и правее их стоящим. Ну, разве это не мошенничество Львова, Шингарева (они подписали закон) и их приятелей? Разве это не издевка над демократизмом в угоду помещикам?

Разве не подтверждает это полностью многократное заявление большевиков, что только Советы крестьянских депутатов, выбранные массой трудящихся и сменяемые ею в любое время, способны правильно выражать волю крестьянства и проводить ее в жизнь?

Эсеры, получившие благодаря бессознательной доверчивости крестьян большинство в Всероссийском Исполнительном Комитете Советов крестьянских депутатов, изменили крестьянам, предали Советы крестьянские, перешли на сторону помещиков и помирились с законом помещика князя Львова о земельных комитетах. Вот в чем второй главный обман крестьян эсерами.

И тем с большей настоятельностью должны мы, рабочая партия, повторить требование большевиков: вся власть в деревне Советам крестьянских депутатов и депутатов от сельскохозяйственных рабочих!

Крестьянские наказы требуют конфискации, безвозмездного отчуждения помещичьих земель, конфискации конских заводов, частных племенных скотоводств и птицеводств, передачи в государственное пользование высококультурных участков, конфискации всего живого и мертвого инвентаря помещичьих имений.

Вместо этого эсеровский министерский проект угощает крестьян сохранением арендной платы, которая по-прежнему попадает в карман помещика!

«Арендная плата, — гласит § 33 эсеровского проекта, — вносится в комитеты, которые» (покрыв платежи в казну и пр.) «остаток передают подлежащему владельцу».

Вот как «социалисты-революционеры», обманув крестьян пышными обещаниями, преподнесли крестьянству помещичьи-кадетский земельный проект!!

Это — полнейший обман крестьян.

Ровнехонько ничего из крестьянских требований конфискации тут не осталось. Это не конфискация помещичьего землевладения, а укрепление его «республиканским» правительством, обеспечивающим помещикам сохранение и инвентаря, и земли на содержание «служащих и рабочих», и земли, «предназначенной» (достаточно одного «предназначения»!!) «владельцем под посев сахарной свекловицы и иных технических растений», и платы за всю остальную землю, передаваемую в арендный фонд. Земельные комитеты превращаются в сборщиков арендной платы для господ благородных землевладельцев!!

Помещичья собственность не уничтожается, а укрепляется эсерами. Их переход на сторону помещиков, их измена крестьянам выступает теперь наружу яснее ясного.

Не надо дать себя в обман хитрым кадетам, этим верным друзьям капиталистов и помещиков. Кадеты делают вид, что проект эсеров необычайно «революционный», и во всех буржуазных газетах поднят шум против проекта, повсюду помещены заметки о «сопротивлении» буржуазных министров (и, конечно, их прямых прихвостней вроде Керенского) такому «страшному» законопроекту. Все это — комедия, игра, запрос торгующегося купца, который видит бесхарактерность эсеров и надеется еще больше отторговать. На самом же деле проект С. Л. Маслова есть «помещичий» проект, писанный для соглашения с помещиками, для спасения их.

Если «Дело Народа» в названных номерах называет этот проект «выдающимся законопроектом о земле, начинающим (!) великую (!!) реформу социализации (!!!) земли», то это чистейшее шарлатанство. В проекте нет ни малейшей «социализации» (кроме разве «социальной» помощи помещику получать наверняка арендную плату), нет ровнехонько ничего «революционно-демократического», нет вообще ничего кроме обычных в европейском буржуазном реформаторстве «реформ» ирландского типа¹¹⁴.

Повторяем, это проект для спасения помещиков, для «успокоения» начавшегося крестьянского восстания путем ничтожных уступок, сохраняющих главное за помещиками.

Внесение эсерами в правительство такого позорного проекта является наглядным выяснением того неслыханного лицемерия, с которым большевиков упрекают в «срыве» Учредительного собрания планами перехода власти к Советам. «Всего 40 дней осталось до Учредительного собрания» — лицемерно кричат кадеты, капиталисты, помещики, меньшевики и эсеры! А под шумок вносят в правительство громадный законопроект о земле, надувающий крестьян, закабаляющий их помещикам, укрепляющий помещичью собственность на землю.

Когда надо поддержать помещиков против разрастающегося крестьянского восстания, тогда и за 40 дней до Учредительного собрания, и за 30 дней до него «можно» протащить громадный законопроект.

А когда речь заходит о передаче всей власти Советам для передачи всей земли крестьянам, для немедленного уничтожения помещичьей собственности на землю, для немедленного предложения справедливого мира, — о, тогда кадеты, капиталисты, помещики, меньшевики и эсеры поднимают дружный вой против большевиков.

Пусть же знают крестьяне, как обманула их партия эсеров, как предала она их помещикам.

Пусть знают крестьяне, что только рабочая партия, только большевики стоят горой и до конца против капиталистов, против помещиков, за интересы беднейшего крестьянства и всех трудящихся.

Написано 20 октября (2 ноября) 1917 г.

Напечатано 6 ноября (24 октября) 1917 г. в газете «Рабочий Путь» № 44 Подпись: Н. Ленин

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 20, стр. 197 — 202

 

 

СОВЕЩАНИЕ ПОЛКОВЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ПЕТРОГРАДСКОГО ГАРНИЗОНА
29 ОКТЯБРЯ (11 НОЯБРЯ) 1917 г.¹¹⁵

ГАЗЕТНЫЙ ОТЧЕТ

1

ДОКЛАД О ТЕКУЩЕМ МОМЕНТЕ

На политическом положении долго останавливаться не приходится. Политический вопрос теперь вплотную подходит к военному. Слишком ясно, что Керенский привлек корниловцев, кроме них ему опереться не на кого. В Москве они взяли Кремль, а окраины, где живут рабочие и вообще беднейшее население, не в их власти. На фронте за Керенским нет никого. Даже колеблющиеся элементы, как, например, члены железнодорожного союза, высказываются за декрет о мире и о земле.

Громадное большинство крестьян, солдат и рабочих стоит за политику мира.

Это не политика большевиков, вообще не политика «партийная», а политика рабочих, солдат и крестьян, т. е. большинства народа. Мы не проводим программы большевиков, и в земельном вопросе наша программа взята целиком из крестьянских наказов.

Не наша вина, что эсеры и меньшевики ушли. Им предлагали разделить власть, но они хотят подождать, пока кончится борьба с Керенским.

К участию в правительстве мы приглашали всех. Левые эсеры заявили, что они хотят поддерживать политику Советского правительства. О несогласии с программой нового правительства они не решались даже заявить.

В провинции верят газетам, вроде «Дело Народа». Здесь все знают, что эсеры и меньшевики ушли, потому что остались в меньшинстве. Петроградский гарнизон это знает. Он знает, что мы хотели советского коалиционного правительства. Мы из Совета не исключали никого. Если они не хотели совместной работы, тем хуже для них. За меньшевиками и эсерами солдатские и крестьянские массы не пойдут. Я не сомневаюсь, что на любом рабочем и солдатском собрании девять десятых выскажется за нас.

Попытка Керенского — это такая же жалкая авантюра, как попытка Корнилова. Но момент теперь трудный. Необходимы энергичные меры к упорядочению продовольствия, к прекращению бедствий на войне. Мы не можем ждать и не можем ни одного дня терпеть восстания Керенского. Если корниловцы организуют новое наступление, им будет отвечено так, как сегодня ответили на восстание юнкеров. Пусть юнкера пеняют на себя. Мы взяли власть почти без кровопролития. Если были жертвы, то только с нашей стороны. Весь народ именно той политики желал, которую ведет новое правительство. Оно взяло ее не у большевиков, а у солдат на фронте, у крестьян в деревне и у рабочих в городах.

Декрет о рабочем контроле должен появиться на днях. Повторяю: политическое положение свелось теперь к военному. Мы не можем потерпеть победы Керенского: тогда не будет ни мира, ни земли, ни свободы. Я не сомневаюсь, что петроградские солдаты и рабочие, только что завершившие победоносное восстание, сумеют подавить корниловцев. У нас были недостатки. Этого отрицать нечего. Из-за этого мы кое-что потеряли. Но эти недостатки можно устранить. Не теряя ни одного часа, ни одной минуты, нужно организоваться самим, организовать штаб, это необходимо сделать сегодня же. Сорганизовавшись, мы сумеем обеспечить себе победу в несколько дней, а, может быть, и скорее.

Правительство, созданное волею рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, не потерпит издевательства над собой корниловцев.

Задача политики и военная задача: организация

штаба, сосредоточение материальных сил, обеспечение солдат всем необходимым; это надо делать, не теряя ни одного часа, ни одной минуты, чтобы дальше шло все так же победоносно, как до сих пор.

«Правда» № 174, 13 ноября (31 октября) 1917 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 20, стр. 235 — 230

 

ОТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ (БОЛЬШЕВИКОВ)

КО ВСЕМ ЧЛЕНАМ ПАРТИИ И КО ВСЕМ ТРУДЯЩИМСЯ КЛАССАМ РОССИИ

Товарищи!

Всем известно, что Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов дал большинство делегатов из партии большевиков.

Этот факт является основным фактом для понимания только что состоявшейся и победившей как в Петрограде и в Москве, так и во всей России революции. Именно этот факт постоянно забывают и обходят все сторонники капиталистов и бессознательные пособники их, подрывающие основное начало новой революции, именно: вся власть Советам. В России не должно быть иного правительства, кроме Советского правительства. В России завоевана Советская власть, и переход правительства из рук одной советской партии в руки другой партии обеспечен без всякой революции, простым решением Советов, простым перевыбором депутатов в Советы. Второй Всероссийский съезд Советов дал большинство партии большевиков. Только правительство, составленное этой партией, является, поэтому, Советским правительством. И всем известно, что Центральный Комитет партии большевиков, за несколько часов до образования нового правительства и до предложения списка его членов Второму Всероссийскому съезду Советов, призвал на свое заседание трех виднейших членов группы левых эсеров, товарищей Камкова, Спиро и Карелина, и предложил им участвовать в новом правительстве. Мы крайне сожалеем, что товарищи левые эсеры отказались, мы считаем их отказ недопустимым для революционера и сторонника трудящихся, мы во всякое время готовы включить левых эсеров в состав правительства, но мы заявляем, что, как партия большинства на Втором Всероссийском съезде Советов, мы вправе и обязаны перед народом составить правительство.

Всем известно, что Второму Всероссийскому съезду Советов Центральный Комитет нашей партии предложил чисто большевистский список народных комиссаров и что съезд этот список чисто большевистского правительства одобрил.

Поэтому абсолютно лживы, и только от врагов народа, только от врагов Советской власти исходят и могут исходить обманные заявления, будто большевистское правительство не есть Советское правительство. Напротив, только большевистское правительство может быть теперь, после Второго Всероссийского съезда Советов, впредь до созыва третьего, или впредь до перевыбора Советов, или впредь до составления нового правительства Центральным Исполнительным Комитетом, — только большевистское правительство может быть теперь признано Советским правительством.

* * *

Товарищи! Несколько членов ЦК нашей партии и Совета Народных Комиссаров, Каменев, Зиновьев, Ногин, Рыков, Милютин и немногие другие, вышли вчера, 4-го ноября, из ЦК нашей партии и — три последних — из Совета Народных Комиссаров. В такой большой партии, как наша, несмотря на пролетарски-революционный курс нашей политики, не могло не оказаться отдельных товарищей, недостаточно стойких и твердых в деле борьбы с врагами народа. Задачи, стоящие сейчас перед нашей партией, поистине неизмеримы, трудности огромны, — и несколько членов нашей партии, занимавшие раньше ответственные посты, дрогнули перед натиском буржуазии и бежали из нашей среды. Вся буржуазия и все ее пособники ликуют по поводу этого, злорадствуют, кричат о развале, пророчат гибель большевистского правительства.

Товарищи! Не верьте этой лжи. Ушедшие товарищи поступили, как дезертиры, не только покинув вверенные им посты, но и сорвав прямое постановление ЦК нашей партии о том, чтобы обождать с уходом хотя бы до решений петроградской и московской партийных организаций. Мы решительно осуждаем это дезертирство. Мы глубоко убеждены, что все сознательные рабочие, солдаты и крестьяне, принадлежащие к нашей партии или сочувствующие ей, так же решительно осудят поступок дезертиров.

Но мы заявляем, что ни на минуту и ни на волос дезертирский поступок нескольких человек из верхушки нашей партии не поколеблет единства масс, идущих за нашей партией, и, следовательно, не поколеблет нашей партии.

Припомните, товарищи, что двое из дезертиров, Каменев и Зиновьев, уже перед восстанием в Петрограде выступили, как дезертиры и как штрейкбрехеры, ибо они не только голосовали на решающем собрании ЦК 10 октября 1917 г. против восстания, но и после состоявшегося решения ЦК выступали перед партийными работниками с агитацией против восстания. Все знают, что газеты, боящиеся встать на сторону рабочих и тянущие больше на сторону буржуазии (например, «Новая Жизнь»¹¹⁶), подняли тогда вместе со всей буржуазной печатью шум и крик о «развале» нашей партии, о «провале восстания» и т. п. Но жизнь опровергла быстро ложь и клеветы одних, сомнения, колебания и трусость других. «Буря», которую хотели поднять по поводу шагов Каменева и Зиновьева к срыву петроградского восстания, оказалась бурей в стакане воды, и великий подъем масс, великий героизм миллионов рабочих, солдат и крестьян в Питере и Москве, на фронте, в окопах и в деревнях, отодвинул дезертиров с такой же легкостью, с какой железнодорожный поезд отбрасывает щепки.

Пусть же устыдятся все маловеры, все колеблющиеся, все сомневающиеся, все давшие себя запугать буржуазии или поддавшиеся крикам ее прямых и косвенных пособников. Ни тени колебаний в массах петроградских, московских и других рабочих и солдат нет. Наша партия стоит дружно и твердо, как один человек, на страже Советской власти, на страже интересов всех трудящихся, прежде всего рабочих и беднейших крестьян!

Нас обвиняют хоры буржуазных писак и людей, давших себя запугать буржуазии, — в том, что мы неуступчивы, что мы непримиримы, что мы не хотим разделить власти с другой партией. Это неправда, товарищи! Мы предложили и предлагаем левым эсерам разделить с нами власть. Не наша вина, если они отказались. Мы начали переговоры, и после того, как разъехался Второй съезд Советов, мы делали в этих переговорах всяческие уступки, вплоть до условного согласия допустить представителей от части петроградской городской думы, этого гнезда корниловцев, которое в первую очередь будет сметено народом, если негодяи-корниловцы, если сынки капиталистов и помещиков, юнкера опять попробуют сопротивляться воле народа, как они попробовали в прошлое воскресенье в Петрограде и как они хотят поступить вновь (это доказано раскрытием заговора Пуришкевича и арестованными у него вчера, 3 ноября, бумагами). Но нашу уступчивость те господа, которые стоят за спиной левых эсеров и действуют через пах в интересах буржуазии, истолковали, как нашу слабость, и использовали для предъявления нам новых ультиматумов. На совещание 3 ноября явились господа Абрамович и Мартов и предъявили ультиматум: никаких переговоров, пока наше правительство не прекратит арестов и закрытия буржуазных газет.

И наша партия и ЦИК съезда Советов отказались исполнить этот ультиматум, явно идущий от сторонников Каледина, буржуазии, Керенского и Корнилова. Заговор Пуришкевича и появление в Петрограде 5-го ноября делегации от части 17-го корпуса, грозящей нам походом на Питер (угроза смешная, ибо передовые отряды этих корниловцев уже разбиты и под Гатчиной бежали, а большей частью отказались идти против Советов), — все эти события показали, от кого на деле исходил ультиматум господ Абрамовича и Мартова, кому эти люди на деле служили.

Пусть же будут спокойны и тверды все трудящиеся! Никогда не уступит наша партия ультиматумам меньшинства Советов, меньшинства, давшего себя запугать буржуазии и фактически, на деле, вопреки своим «благим намерениям», выступающего, как кукла в руках корниловцев.

Мы твердо стоим на принципе Советской власти, т. е. власти большинства, получившегося на последнем съезде Советов, мы были согласны и остаемся согласны разделить власть с меньшинством Советов, при условии лояльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству и проводить программу, одобренную всем Всероссийским Вторым съездом Советов и состоящую в постепенных, но твердых и неуклонных шагах к социализму. Но никаким ультиматумам интеллигентских группок, за коими массы не стоят, за коими на деле стоят только корниловцы, савинковцы, юнкера и пр., мы не подчинимся.

Пусть же будут спокойны и тверды все трудящиеся! Наша партия, партия советского большинства, стоит дружно и сплоченно на страже их интересов, и за нашей партией по-прежнему стоят миллионы рабочих в городах, солдат в окопах, крестьян в деревнях, готовых осуществить во что бы то ни стало победу мира и победу социализма!

Написано 5 — 6 (18 — 19) ноября 1917 г.

Напечатано 20 (7) ноября 1917 г. в газете «Правда» № 182

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 26, стр. 269 — 273

 

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА ЧРЕЗВЫЧАЙНОМ ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ¹¹⁷
18 НОЯБРЯ (1 ДЕКАБРЯ) 1917 г.

ГАЗЕТНЫЙ ОТЧЕТ

Ленин указал сначала на то, что обвинения большевиков в анархизме со стороны левых социалистов-революционеров бездоказательны.

Чем отличаются социалисты от анархистов? Тем, что анархисты не признают власти, между тем как социалисты, и в том числе большевики, стоят за власть в переходное время между тем состоянием, в котором мы находимся, и социализмом, к которому мы идем.

Мы, большевики, за твердую власть, но за такую власть, которая была бы властью рабочих и крестьян.

Всякая государственная власть есть принуждение, но до сих пор было так, что эта власть была властью меньшинства, властью помещика и капиталиста против рабочего и крестьянина.

Мы же стоим за такую власть, которая была бы твердой властью большинства рабочих и крестьян против капиталистов и помещиков.

Указав далее на то, что в резолюции левых эсеров о земле новое правительство названо народным социалистическим правительством, Ленин подробно остановился на том, что может спаять тесной связью большевиков и левых эсеров.

Союз крестьян и рабочих есть основа для соглашения левых эсеров с большевиками.

Это есть честная коалиция, честный союз, но этот союз будет честной коалицией и на верхах, между левыми эсерами и большевиками, если левые эсеры более определенно выскажут свое убеждение в том, что переживаемая нами революция есть революция социалистическая. Эта революция — социалистическая. Уничтожение частной собственности на землю, введение рабочего контроля, национализация банков — все это меры, ведущие к социализму. Это еще не социализм, но это меры, ведущие нас гигантскими шагами к социализму. Мы не обещаем крестьянам и рабочим сразу молочных рек с кисельными берегами, но мы говорим: тесный союз рабочих и эксплуатируемых крестьян, твердая, неуклонная борьба за власть Советов ведет нас к социализму, и всякая партия, которая на деле хочет быть народной, должна ясно и решительно сказать, что наша революция социалистическая.

И только в том случае, когда левые эсеры ясно и недвусмысленно заявят об этом, наш союз с ними будет крепнуть и расти.

Нам говорят, что мы против социализации земли и что поэтому мы не сумеем договориться с левыми эсерами.

Мы отвечаем на это: да, мы против эсеровской социализации земли, но это не помешает нам быть в честном союзе с левыми эсерами.

Сегодня или завтра левые эсеры выдвигают своего министра земледелия и, если он проведет закон о социализации, мы не будем голосовать против. Мы воздержимся.

Заканчивая свое слово, Ленин подчеркнул, что только союзом рабочих и крестьян возможно добиться земли и мира.

Ленину, между прочим, был задан вопрос, что будут делать большевики в Учредительном собрании, если левые эсеры будут там в меньшинстве и предложат закон о социализации земли, воздержатся ли тогда большевики? Конечно, нет. Большевики будут голосовать за этот закон, оговорившись, что мы голосуем за этот закон, чтобы поддержать крестьян против их врагов.

«Правда» № 195, 4 декабря (21 ноября) 1917 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 26, стр. 294 — 295

 

СОЮЗ РАБОЧИХ С ТРУДЯЩИМИСЯ И ЭКСПЛУАТИРУЕМЫМИ КРЕСТЬЯНАМИ

ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ «ПРАВДЫ»

Сегодня, в субботу 18 ноября, когда мне пришлось выступать на крестьянском съезде, мне задан был публично вопрос, на который я тотчас же ответил. Необходимо, чтобы этот вопрос и мой ответ стали немедленно известны всей читающей публике, ибо, говоря формально, от своего только собственного имени, я по существу дела говорил от имени всей партии большевиков.

Дело было так.

Касаясь вопроса о союзе рабочих-большевиков с левыми эсерами, которым сейчас доверяют многие крестьяне, я доказывал в своей речи, что союз этот может быть «честной коалицией», честным союзом, ибо коренного расхождения интересов наемных рабочих с интересами трудящихся и эксплуатируемых крестьян нет. Социализм вполне может удовлетворить интересы тех и других. Только социализм может удовлетворить их интересы. Отсюда возможность и необходимость «честной коалиции» между пролетариями и трудящимися и эксплуатируемыми крестьянами. Напротив, «коалиция» (союз) между трудящимися и эксплуатируемыми классами, с одной стороны, буржуазией, с другой стороны, не может быть «честной коалицией», вследствие коренного расхождения интересов этих классов.

Представьте себе, — говорил я, — что в правительстве будет большинство большевиков и меньшинство левых эсеров, допустим даже, всего один левый эсер, комиссар земледелия. Могут ли большевики осуществить честную коалицию в таком случае?

Могут, ибо, будучи непримиримыми в борьбе с контрреволюционными элементами (в том числе с правоэсеровскими и оборонческими), большевики обязаны были бы воздержаться при голосовании таких вопросов, которые касаются чисто-эсеровских пунктов земельной программы, утвержденной Вторым Всероссийским съездом Советов. Таков, например, пункт об уравнительном землепользовании и переделах земли между мелкими хозяевами.

Воздерживаясь при голосовании такого пункта, большевики ни капельки не изменяют своей программы. Ибо, при условии победы социализма (рабочий контроль над фабриками, следующая за этим экспроприация их, национализация банков, создание высшего экономического совета, регулирующего все народное хозяйство страны), при таком условии рабочие обязаны согласиться на переходные меры, предлагаемые мелкими трудящимися и эксплуатируемыми крестьянами, если эти меры не вредят делу социализма. И Каутский, когда он был еще марксистом (в 1899 — 1909 годах), неоднократно признавал, — говорил я, — что переходные меры к социализму не могут быть одинаковы в странах крупного и в странах мелкого земледелия.

Мы, большевики, обязаны были бы воздержаться в Совете Народных Комиссаров или в ЦИК при голосовании подобного пункта, ибо при согласии левых эсеров (а равно стоящих на их стороне крестьян) на рабочий контроль, на национализацию банков и т. д., уравнительное землепользование было бы лишь одной из переходных мер к полному социализму. Такие переходные меры пролетариату нелепо было бы навязывать; он обязан, в интересах победы социализма, уступить мелким трудящимся и эксплуатируемым крестьянам в выборе этих переходных мер, ибо вреда делу социализма они не принесли бы.

Один левый эсер (если не ошибаюсь, это был товарищ Феофилактов) задал мне тогда следующий вопрос:

«А как поступят большевики, если в Учредительном собрании крестьяне захотят провести закон об уравнительном землепользовании, буржуазия окажется против крестьян, решение же будет зависеть от большевиков?».

Я ответил: союз рабочих с трудящимися и эксплуатируемыми крестьянами обяжет партию пролетариата в таком случае, когда дело социализма будет обеспечено введением рабочего контроля, национализацией банков и пр., голосовать за крестьян против буржуазии. Большевики, по моему мнению, вправе будут тогда при голосовании внести свое особое заявление, оговорить свое несогласие и т. п., но воздержаться в таком случае значило бы предать своих союзников по борьбе за социализм из-за частного разногласия с ними. Никогда большевики при таком положении не предали бы крестьян. Никогда уравнительное землепользование и т. п. меры не повредят социализму, если власть в руках рабочего и крестьянского правительства, если введен рабочий контроль, введена национализация банков, создано рабочее и крестьянское высшее экономическое учреждение, направляющее (регулирующее) все народное хозяйство и т. д.

Таков был мой ответ.

Написано 18 ноября (1 декабря) 1917 г.

Напечатано 2 декабря (19 ноября) 1917 г. в газете «Правда» № 194 Подпись: Н. Ленин

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 26, стр. 298 — 809

 

ДЕКРЕТ ОБ АРЕСТЕ ВОЖДЕЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ПРОТИВ РЕВОЛЮЦИИ ¹¹⁸

Члены руководящих учреждений партии кадетов, как партии врагов народа, подлежат аресту и преданию суду революционных трибуналов.

На местные Советы возлагается обязательство особого надзора за партией кадетов ввиду ее связи с корниловско-калединской гражданской войной против революции. Декрет вступает в силу с момента его подписания.

Председатель Совета Народных Комиссаров

Вл. Ульянов (Ленин)

Петр., 28 ноября 1917 г.

10 1/2 час. вечера.

«Известил ЦИК» № 239, 29 ноября 1917 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 26, стр. 315

 

РЕЗОЛЮЦИЯ О ДЕКРЕТЕ ПО ПОВОДУ КАДЕТСКОЙ ПАРТИИ

Заслушав объяснения представителей Совета Народных Комиссаров по поводу декрета, объявляющего кадетов партией врагов народа и предписывающего арест членов руководящих учреждений этой партии и советского надзора над партией в делом, ЦИК подтверждает необходимость самой решительной борьбы с буржуазной контрреволюцией, возглавляемой кадетской партией, открывшей ожесточенную гражданскую войну против самых основ рабочей и крестьянской революции.

ЦИК обеспечивает и впредь Совету Народных Комиссаров свою поддержку на этом пути и отвергает протесты политических групп, подрывающих своими колебаниями диктатуру пролетариата и крестьянской бедноты.

«Известия ЦИК» № 243, 3 декабря 1917 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина. 4 изд., том 20, стр. 319

 

РЕЧЬ НА ВТОРОМ ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ
2(15) ДЕКАБРЯ 1917 г.¹¹⁹

Товарищи, я на предыдущий Чрезвычайный съезд крестьянских депутатов явился от фракции большевиков, а не от Совета Народных Комиссаров, точно так же я выступаю и теперь, потому что мне важно, чтобы мнение партии большевиков было известно вам, съезду крестьянских депутатов.

Когда я пришел сюда, я слышал часть речи последнего оратора, который, обращаясь ко мне, сказал вам, что я хочу разогнать вас штыками. Товарищи, Россия выросла из того, чтобы кто-нибудь управлял ею. Вы знаете, что с тех пор, как армия сумела обратить оружие для завоевания свободы, с тех пор, как крестьяне, одетые в солдатские шинели, могут собираться и столковываться с крестьянами, не носящими таких шинелей, нет такой силы, которая могла бы покорить волю народа, волю крестьян и рабочих.

Товарищи, я хочу вам сказать, как мы понимаем переворот 25-го октября. Товарищи, здесь говорили, что новая волна революции, быть может, сметет Советы. Я говорю: этого не будет. Я твердо уверен, что Советы никогда не погибнут; революция 25 октября доказала нам это. Советы никогда не погибнут, потому что они образовались еще в первую революцию 1905 года, образовались и после Февральской революции и не по чьему-либо личному почину, а по воле народных масс, снизу. Здесь не может быть никаких ограничений, никаких формальностей потому, что они образованы по воле народа, и народ волен отозвать в любой момент своих представителей. Советы выше всяких парламентов, всяких Учредительных собраний, (Шум, крики: «ложь!».) Партия большевиков всегда говорила, что высший орган — Советы. Нельзя говорить, что это ложь, потому что через Учредительное собрание революции, которые были в Европе и которые свергали монархию, образовывали буржуазную республику. Такая революция, какая произошла у нас, никогда и нигде еще не была. Говорят, что революция 25 октября дала только «большевистское правительство». Я мог бы сказать, что в Совете Народных Комиссаров не одни большевики. Те, кто из вас помнит первый съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, должен знать, что большевики тогда были в меньшинстве; и вот теперь, убедившись на опыте, к чему ведет политика соглашательства, народ, на Втором съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, отдал большинство партии большевиков. Когда мне говорят и кричат из враждебной. печати, что штыки могут направиться на Советы, я смеюсь. Штыки находятся в руках рабочих, солдат и крестьян и из их рук они никогда не направятся на Советы. И пусть движет контрреволюция штыки против Советов, они им не страшны.

Переходя к вопросу об Учредительном собрании, я должен сказать, что Учредительное собрание может помочь только тогда, когда сам народ будет свободно развиваться и строить новую жизнь. И я вас спрашиваю: что — это есть?

Я скажу вам то, что вы все знаете: «не человек для субботы, а суббота для человека». Вы знаете, товарищи, как происходили выборы в Учредительное собрание. Это один из самых передовых способов выбирать, потому что здесь выбираются не отдельные лица, а партийные представители. И это шаг вперед потому, что революцию делают не лица, а партии. Когда происходили выборы в Учредительное собрание, была одна партия эсеров, партия, которая имеет большинство в Учредительном собрании. Теперь этого нот. Вы, может быть, скажете, что это сделали тоже большевики? Нет, товарищи, это закон мировой. Всегда и везде медленно и трудно народ делится на два стана: стаи обездоленных, униженных, стаи тех, кто борется за лучшее будущее всех трудящихся, — и стан тех, кто так или иначе поддерживает помещиков и капиталистов. Когда происходили выборы, народ выбирал не тех, кто выражает его волю, его желание. Вы говорите, что мы объявили целую партию кадетов врагами народа. — Да, мы это сделали, выражая волю Второго съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. И теперь, когда мы стоим на пороге к миру, к прекращению ужасной трехлетней бойни, мы уверены, что это требование всех трудящихся, всех стран. Медленно и трудно идет свержение империализма в Европе, и теперь империалисты всех стран увидят, что народ силен и в силе своей он свергнет всех, кто стоит на его пути. Когда люди устраивают восстание против рабочих и крестьян, против Советов, а другой рукой показывают на высокий мандат в Учредительное собрание, мы перед этим не остановимся. В июле нам говорили: «мы объявим вас врагами народа». И мы отвечали: «попробуйте». Попробовали бы господа буржуа и их сторонники сказать это открыто народу; но они не сделали этого, они пользовались всякими инсинуациями, клеветой и грязью. Когда буржуазия начала гражданскую войну, мы были свидетелями ее, они подняли восстание юнкеров, и мы, победители, были к ним, побежденным, милостивы. Мы сделали больше: мы сохранили им даже воинскую честь. И вот теперь, когда созывается Учредительное собрание, мы говорим: когда приедет 400 человек членов Учредительного собрания, мы его откроем. Мы видим, что заговор кадетов продолжается, мы видим, что они организуют восстание против Советов во имя золотого мешка, корысти, богатства, мы открыто объявляем их врагами народа. В то время, как у нас на днях будут известны условия мира, когда у нас будет перемирие, когда члены земельных комитетов не будут арестовываться, когда помещичьи земли будут конфисковываться, когда будет контроль над фабриками и заводами, они устраивают заговор против нас, против Советов. И мы говорим, что они, партия кадетов — партия буржуазии, враги народа, и мы будем бороться с ней.

 «Известия ЦИК» № 244, 6 декабря 1917 г.

Печатается по тексту Сочинении В. И. Ленина, 4 изд., том 26, стр. 320-322.

 

ДЕКЛАРАЦИЯ ФРАКЦИИ РСДРП (БОЛЬШЕВИКОВ), ОГЛАШЕННАЯ НА ЗАСЕДАНИИ УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ
5(18) ЯНВАРЯ 1918 г.

Громадное большинство трудовой России — рабочие, крестьяне, солдаты — предъявили Учредительному собранию требование признать завоевания Великой Октябрьской революции, советские декреты о земле, мире, о рабочем контроле и прежде всего признать власть Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Всероссийский ЦИК, выполняя волю этого громадного большинства трудящихся классов России, предложил Учредительному собранию признать для себя обязательной эту волю. Большинство Учредительного собрания, однако, в согласии с притязаниями буржуазии, отвергло это предложение, бросив вызов всей трудящейся России.

В Учредительном собрании получила большинство партия правых эсеров, партия Керенского, Авксентьева, Чернова. Эта партия, называющая себя социалистической и революционной, руководит борьбой буржуазных элементов против рабочей и крестьянской революции и является на дело партией буржуазной и контрреволюционной.

Учредительное собрание в его нынешнем составе явилось результатом того соотношения сил, которое сложилось до Великой Октябрьской революции. Нынешнее контрреволюционное большинство Учредительного собрания, избранное по устаревшим партийным спискам, выражает вчерашний день революции и пытается встать поперек дороги рабочему и крестьянскому движению.

Прения в течение целого дня показали воочию, что партия правых эсеров, как и при Керенском, кормит народ посулами, на словах обещает ему все и вся, но на деле решила бороться против власти рабочих, крестьянских и солдатских Советов, против социалистических мер, против перехода земель и всего инвентаря без выкупа к крестьянам, против национализации банков, против аннулирования государственных долгов.

Не желая ни минуты прикрывать преступления врагов народа, мы заявляем, что покидаем Учредительное собрание с тем, чтобы передать Советской власти окончательное решение вопроса об отношении к контрреволюционной части Учредительного собрания.

«Правда» № 5 (вечерний выпуск), 19 (6) января 1918 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 23, стр. 390 — 391

 

БЕСЕДА С СОТРУДНИКОМ «ИЗВЕСТИЙ ВЦИК» ПО ПОВОДУ ВОССТАНИЯ «ЛЕВЫХ» ЭСЕРОВ

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ

Революция с удивительной последовательностью доводит до логического конца каждое положение, беспощадно вскрывает все убожество, всю преступность каждой неверной тактики.

Левые эсеры, увлеченные звонкой фразой, вот уже несколько месяцев вопят: «Долой Брест, да здравствует восстание против германцев!».

Мы отвечали им, что в данных условиях, в данный исторический период, русский народ не может и не хочет воевать.

Закрыв глаза на действительность, с безумным упорством они продолжали гнуть свою линию, не чувствуя, как всё дальше и дальше расходятся с народными массами, стремясь, во что бы то ни стало, хотя бы насильственно, навязать этим массам свою волю, волю Центрального Комитета, в состав которого входили преступные авантюристы, иителлигенты-истерики и т. п.

И по мере того, как они отходили от народа, они все более начинали привлекать к себе симпатии буржуазии, надеявшейся их руками осуществить свои замыслы.

Преступный террористический акт и мятеж совершенно и полностью открыли глаза широких масс народа на то, в какую бездну влечет народную Советскую Россию преступная тактика левоэсеровских авантюристов.

Мне самому и многим товарищам приходилось слышать в день мятежа выражение сильнейшего негодования против левых эсеров со стороны даже самых темных слоев народа. Серая, безграмотная старушка, негодуя, говорила по поводу убийства Мирбаха:

«Ишь, проклятые, толкнули таки нас в войну!».

Все и сразу до очевидности ясно поняли и оценили, что после эсеровского террористического акта Россия оказалась на волосок от войны. Именно так оценивали народные массы выступление левых эсеров.

Нас провоцируют на войну с немцами, когда мы не можем и не хотим воевать. Этого грубого попрания народной воли, этого насильственного толкания в войну, народные массы левым эсерам не простят.

И если кто радовался выступлению левых эсеров и злорадно потирал руки, то только белогвардейцы и прислужники империалистской буржуазии. А рабочие и крестьянские массы еще сильнее, еще ближе сроднились в эти дни с партией коммунистов-большевиков, истинной выразительницей воли народных масс.

«Известия ВЦИК» № 141, 8 июля 1918 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 27, стр. 498 — 494

 

СОБРАНИЕ ПАРТИЙНЫХ РАБОТНИКОВ МОСКВЫ 27 НОЯБРЯ 1918 г.¹²⁰

I

ДОКЛАД ОБ ОТНОШЕНИИ ПРОЛЕТАРИАТА К МЕЛКОБУРЖУАЗНОЙ ДЕМОКРАТИИ

Товарищи, я бы хотел побеседовать о тех задачах, которые ложатся на нашу партию и на Советскую власть в связи с вопросом об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии. Последние события, несомненно, ставят этот вопрос на очередь, потому что гигантская перемена в международном положении, вроде уничтожения Брестского договора, революции в Германии, краха германского империализма и разложения англо-американского империализма, не могла не подорвать целого ряда буржуазно-демократических положений, которые составили теоретическое основание мелкобуржуазной демократии. Военное положение России, натиск англо-французского и американского империализма не могли не толкнуть часть этой мелкобуржуазной демократии более или менее на нашу сторону. Вот об этих изменениях, которые должно внести в нашу тактику, о тех новых задачах, которые возникают перед нами, я и хотел бы сегодняшний вечер побеседовать.

Позвольте мне начать с некоторых основных теоретических положений. Нет сомнения, что главным социальным слоем, который дает экономическую основу мелкобуржуазной демократии, является в России среднее крестьянство. Нет сомнения в том, что социалистический переворот и переход от капитализма к социализму неизбежно должен принять особые формы в стране, в которой численность крестьянского населения значительна. Поэтому я хотел бы прежде всего напомнить вам, каким образом, сложились основные положения марксизма об отношении пролетариата к среднему крестьянству. Для того, чтобы напомнить это вам, я прочту несколько заявлений, сделанных Энгельсом в его статье «Крестьянский вопрос во Франции и Германии». Статья эта вышла отдельной брошюрой, написана в 1895 или 1894 году, когда вопрос об аграрной программе социалистической партии в отношении к крестьянству практически встал на очередь дня в связи с обсуждением программы немецкой социал-демократии на Бреславльском съезде этой партии¹²¹. Вот как отзывался тоща Энгельс об отношении пролетариата: «Каково же наше отношение к мелкому крестьянству?.. Во-первых, безусловно правильно положение французской программы: мы предвидим неизбежную гибель мелкого крестьянина, но ни в коем случае не призваны ускорять ее своим вмешательством. А во-вторых, точно так же очевидно, что, обладая государственной властью, мы не будем думать о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян, с вознаграждением или нет, это безразлично, как это мы вынуждены сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам состоит прежде всего в том, чтобы их частное производство, собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели».

Далее по этому вопросу Энгельс говорил: «Мы никогда не можем обещать мелкому крестьянину поддержать его единоличное хозяйство и единоличную собственность против превосходных сил капиталистического производства. Мы можем обещать им только, что не будем против их воли, силой вмешиваться в их хозяйственные отношения»¹²².

Наконец, последнее изречение, которое я хотел напомнить вам, — это рассуждение о богатых крестьянах, о крупных крестьянах (по-русски выражаясь, о «кулаках»), о таких, значит, крестьянах, которые не обходятся без употребления наемной рабочей силы. Если эти крестьяне не поймут неизбежности гибели их теперешнего способа производства и не сумеют сделать для себя необходимых выводов, то марксисты ничего для них сделать не могут. Наша обязанность только облегчить и им переход к новому способу производства¹²³.

Вот те положения, которые мне хотелось бы напомнить вам и которые, нет сомнения, известны всякому коммунисту. Из этого положения мы видим, что задача пролетариата, овладевшего государственной властью, никоим образом не может быть одинакова в странах, где преобладает крупный капиталистический строй, и в странах, где отсталое, мелкое, среднее и крупное крестьянство. Мы видим, что мы совершенно точно излагали задачи марксизма, когда говорили, что по отношению к помещику-эксплуататору война была нашей обязанностью.

В отношении к среднему крестьянину мы говорим: никоим образом никакого насилия. В отношении к крупному крестьянину мы говорим: наш лозунг — их подчинение хлебной монополии; борьба с ними, когда нарушена хлебная монополия, когда они прячут хлеб. Мне недавно приходилось повторять эти положения на собрании в несколько сот человек — представителей комитетов деревенской бедноты, которые съехались в Москве одновременно с VI съездом*. В нашей партийной литературе, в пропаганде и в агитации мы всегда подчеркивали эту разницу наших отношений к крупной буржуазии и мелкой буржуазии. Но, будучи теоретически все согласны, далеко не все и далеко недостаточно быстро делали соответственные политические выводы. И я нарочно начал, так сказать, издалека, чтобы показать вам, какими экономическими понятиями о взаимоотношениях классов должны мы руководствоваться для того, чтобы на бесспорных основаниях поставить вопрос о нашей политике по отношению к мелкобуржуазной демократии. Нет сомнения, что этот мелкий крестьянский класс (мы называем средним такого, который не продает своей рабочей силы), этот крестьянин в России во всяком случае есть главный экономический класс, который является основой широкого разнообразия политических течений в мелкобуржуазной демократии. У нас в России эти течения больше всего связаны с партиями меньшевиков и эсеров. История социализма в России знает длительную борьбу большевиков с этими партиями, причем западноевропейские социалисты постоянно смотрели на эту борьбу, как на борьбу внутри социализма, т. е. как на раскол социализма в России. В скобках сказать, этот взгляд высказывается сплошь и рядом в выступлениях даже хороших социал-демократов.

Сегодня как раз мне передали письмо Фридриха Адлера — человека, известного по своему революционному поведению в Австрии. Письмо его, писанное в конце октября и сегодня полученное, содержит в себе только просьбу: нельзя ли освободить меньшевиков из тюрьмы? Больше ничего он не нашел умнее написать в такой момент, кроме этой просьбы. Правда, он оговорился, что он не осведомлен о нашем движении и так далее, но все-таки это характерно. Эта смешная ошибка западноевропейских социалистов объясняется тем, что они смотрят назад, а не вперед, и не понимают, что ни меньшевики, ни эсеры (которые проповедуют социализм), не являются теми, чтобы их относить к социалистам. Меньшевики и эсеры все время революции 1917 года только и делали, что колебались между буржуазией и пролетариатом, никогда не могли занять правильной позиции и, точно нарочно, иллюстрировали положение Маркса о том, что мелкая буржуазия ни на какую самостоятельную позицию в коренных битвах неспособна.

Пролетариат с самого начала, когда он создавал Советы, проявлял инстинктивно определенную классовую позицию уже тем, что он создал Советы. Меньшевики и эсеры все время колебались. И если их называли их же собственные друзья весной и летом 1917 года «полубольшевиками», то это была не только острота, но и верная характеристика. Ни по одному вопросу (возьмите вопрос о Советах, о революционном движении в деревнях, о непосредственном захвате земли, о братании на фронте, о поддержке или неподдержке империализма), во всех этих коренных вопросах меньшевики и эсеры говорили сегодня — «да», а завтра — «нет». С одной стороны, помогали, а с другой стороны — нет, и представляли собой образец бесхарактерности и беспомощности. А с другой стороны, когда они бросали населению фразы «за Советы» (ведь они все время называли Советы «революционной демократией» и противополагали тому, что называли цензовым элементом), у них это было только хитрым политическим построением, а широкие массы, в ряды которых это попадало, увлекались: «это за Совет!». Проповедь меньшевиков частью служила и нам.

Это вопрос очень сложный, имеющий очень богатую историю, и мне достаточно на него кратко указать. И вот эта политика меньшевиков и эсеров на наших глазах доказывает окончательно наше положение, что считать их социалистами — ошибка. Социалистами они были только, пожалуй, по фразеологии и по воспоминаниям. На деле это есть мелкая русская буржуазия.

Я начал с того, как должны марксисты относиться к среднему крестьянину, иначе говоря, к мелкобуржуазным партиям. Мы подходим теперь к такой полосе, когда предыдущие наши лозунги предшествующего периода революции должны измениться, чтобы правильно учесть настоящий перелом. Вы знаете, что в октябре — ноябре эти элементы колебались.

Партия большевиков тогда оказалась непримиримой и поступила правильно; мы сказали себе, что нам предстоит уничтожить врагов пролетариата, нам предстоят битвы по основным вопросам о войне и мире, о буржуазном представительстве, о Советской власти. Во всех этих вопросах мы могли опираться только на свои силы, и мы поступили вполне правильно, когда не пошли на компромисс с мелкобуржуазной демократией.

Дальнейший ход событий поставил перед нами вопрос о мире и заключении Брестского мира. Вы знаете, что Брестский мир оттолкнул от нас мелкобуржуазные элементы.

Из этих двух обстоятельств, из нашей внешней политики, приведшей к заключению Брестского мира, и из нашей беспощадной борьбы с демократическими иллюзиями части мелкобуржуазной демократии, из нашей беспощадной борьбы за Советскую власть, — из этих двух обстоятельств вытекало то, что от нас резко отшатнулась мелкобуржуазная демократия. Вы знаете, что после Брестского мира среди левых эсеров начались колебания. Часть из них пошла на авантюру, другая часть кололась между собой и колется до сих пор. Но факт остается фактом. Мы, конечно, ни минуты, ни капли не можем сомневаться в том, что наша политика была тогда абсолютно правильна. Теперь доказывать это — значит повторять зады, потому что немецкая революция доказала больше всего правильность наших взглядов.

В чем больше всего нас упрекали после Брестского мира и что чаще всего приходилось слышать от малосознательных рабочих масс, это то, что мы напрасно возлагаем надежду на немецкую революцию и что ее все нет. Немецкая революция опровергла все эти упреки и доказала правильность наших взглядов о том, что она должна прийти, что мы должны бороться против немецкого империализма не только путем национальной войны, но и путем пропаганды и разложения его извнутри. События нас так подтвердили, что тут доказывать нечего. Равным образом относительно учредилки, колебания были здесь неизбежны, и ход событий настолько подтвердил правильность наших взглядов, что теперь все начавшиеся на Западе революции идут под лозунгом Советской власти и создают эту Советскую власть. Советы — вот что характеризует революцию везде. Они перекинулись из Австрии и Германии в Голландию и Швейцарию (в страны с наиболее старой демократической культурой, которые называют себя Западной Европой по сравнению даже с Германией). В них выставляется лозунг Советской власти. Значит, исторический крах буржуазной демократии не был выдумкой большевиков, а был абсолютной исторической необходимостью. В Швейцарии и Голландии политическая борьба имела место уже сотни лет тому назад, и сейчас лозунг Советской власти выставляется там не ради прекрасных глаз большевиков. Значит, мы верно учли настоящее. Ход событий настолько подтвердил правильность нашей тактики, что останавливаться дольше на этом вопросе не следует. Надо только понять, что это вопрос серьезный, вопрос самого глубокого предрассудка мелкобуржуазной демократии. Припомните общую историю буржуазной революции и развития парламентаризма во всех западноевропейских странах и вы увидите, что такого рода предрассудки царили во всех странах у старых социал-демократов 40-х годов. Во Франции эти взгляды держались дольше всего. Иначе и быть не может. Мелкая буржуазия в вопросах парламентаризма наиболее патриотична, она наиболее патриотична, если сравнить ее с пролетариатом и крупной буржуазией. Последнее более интернациональна, потому что мелкая буржуазия менее подвижна, не связана так с другими народами и не втянута в мировой торговый оборот. Поэтому было нужно ожидать, что именно в вопросе парламентаризма всего больше должна проявиться мелкая буржуазия. Так это было и в России. Большую роль, в этом отношении сыграло то, что наша революция боролась с патриотизмом. Нам пришлось в эпоху Брестского мира идти против патриотизма. Мы говорили: если ты социалист, так ты должен все свои патриотические чувства принести в жертву во имя международной революции, которая придет, которой еще нет, но в которую ты должен верить, если ты интернационалист.

И понятно, что мы могли, говоря так, привлечь на свою сторону только передовые отряды рабочего класса. Понятно, что большинство мелкой буржуазии не стояло на нашей точке зрения. Этого мы ждать не могли. И откуда было мелкой буржуазии перейти на нашу точку зрения? Нам пришлось осуществлять диктатуру пролетариата в самой ее суровой форме. Мы пережили эпоху увлечения иллюзиями в несколько месяцев. А если вы возьмете историю западноевропейских стран, то там не изжили этой иллюзии и в десятки лет. Возьмите историю Голландии, Франции, Англии и так далее. Нам пришлось разбить мелкобуржуазную иллюзию, что народ есть нечто единое и что народная воля может быть выражена в чем-либо ином, вне классовой борьбы. Мы были совершенно правы, что мы в этом вопросе ни на какие компромиссы не пошли. Если бы мы сделали поблажки мелкобуржуазным иллюзиям, учредиловской иллюзии, мы бы погубили все дело пролетарской революции в России. Мы бы принесли в жертву узконациональным интересам интересы международной революции, которая оказалась идущей по большевистской тропе, потому что она была не национальной, а чисто пролетарской. Вот в этих условиях и создалось то, что меньшевистские и эсеровские мелкобуржуазные массы от нас отшатнулись. Они пошли по ту сторону баррикад, они очутились на стороне наших врагов. Когда началось восстание дутовцев, мы наглядно убедились, что в составе дутовцев, красновцев и скоропадцев находились те политические силы, которые с нами боролись. На нашей стороне оказался пролетариат и беднейшее крестьянство.

Вы знаете, что по всей России во время чехословацкого выступления, когда оно проходило с наибольшим успехом, в это время по всей России шли кулацкие восстания. Только сближение городского пролетариата с деревней укрепило нашу власть. Пролетариат, с помощью деревенской бедноты, только он выдерживал борьбу против всех врагов. И меньшевики и эсеры в громадном большинстве были на стороне чехословаков, дутовцев и красновцев. Это положение требовало от нас самой ожесточенной борьбы и террористических методов этой войны. Как бы люди с различных точек зрения ни осуждали этого терроризма (а это осуждение мы слышали от всех колеблющихся социал-демократов), для нас ясно, что террор был вызван обостренной гражданской войной. Он был вызван тем, что вся мелкобуржуазная демократия повернула против нас. Они вели с нами войну различными приемами – путем гражданской войны, подкупом, саботажем. Вот такие условия создали необходимость террора. Поэтому раскаиваться в нем, отрекаться от него мы не должны. Мы должна только ясно понять, какие условия нашей пролетарской революции вызвали остроту борьбы. Эти особые условия состояли в том, что нам пришлось действовать против патриотизма, что нам пришлось заменять Учредительное собрание лозунгом «Вся власть Советам».

Когда же настал поворот в международной политике, тогда неизбежно наступил поворот в положении мелкобуржуазной демократии. Мы видим изменение настроения в ее лагере. В воззвании меньшевиков мы видим призыв отказаться от союза с имущими классами, призыв, с которым меньшевики обращаются к своим друзьям — людям из мелкобуржуазной демократии, которые с дутовцами, чехословаками, англичанами заключили союз. Они к ним обращаются с воззванием, чтобы они шли бороться против англо-американского империализма. Теперь для каждого ясно, что нет такой силы, кроме англо-американского империализма, которая могла бы что-нибудь противопоставить большевистской власти. Такого же рода колебания идут среди эсеров и среди интеллигенции, которая больше всего разделяет предрассудки мелкобуржуазной демократии, которая больше всего была полна патриотических предубеждений. Среди нее идет тот же самый процесс.

Теперь задача нашей партии состоит в том, чтобы при выборе своей тактики руководиться классовыми отношениями, чтобы мы в этом вопросе точно разобрались, что это такое — случайность, проявление бесхарактерности, колебания, которые не имеют под собой никакой почвы, или, наоборот, это процесс, который имеет глубокие социальные корни. Если мы взглянем на этот вопрос в целом с точки зрения теоретически установленных отношений пролетариата к среднему крестьянству, с точки зрения истории нашей революции, мы увидим, что сомневаться в ответе нельзя. Это поворот не случайный, не личный. Он касается миллионов и миллионов людей, которые поставлены в России в положение среднего крестьянства, или соответствующее среднему крестьянству. Поворот касается всей мелкобуржуазной демократии. Она шла против нас с озлоблением, доходящим до бешенства, потому что мы должны были ломать все ее патриотические чувства. А история сделала так, что патриотизм теперь поворачивает в нашу сторону. Ведь ясно, что нельзя свергнуть большевиков иначе, как иностранными штыками. Если до сих пор надеялись, что англичане, французы и американцы, это — настоящая демократия, если до сих пор сохранилась эта иллюзия, то теперь мир, который они дают Австрии и Германии, разоблачает эту иллюзию полностью. Англичане ведут себя так, как будто они задались специальной целью доказать правильность большевистских взглядов на международный империализм.

Поэтому из среды партий, которые боролись с нами, например, из плехановского лагеря, раздаются голоса, которые говорят: мы ошиблись, мы думали, что германский империализм — наш главный враг, а западные страны — Франция, Англия, Америка — несут нам демократический строй. Оказалось, что мир, который эти западные страны дают, во 100 раз более унизителен, грабительский, хищнический, чем наш Брестский мир. Оказалось, что англичане и американцы выступают в качестве палачей и жандармов русской свободы, как эта роль выполнялась при российском палаче Николае I, не хуже королей, которые исполняли роль палачей, когда они душили венгерскую революцию. Теперь ату роль взяли агенты Вильсона. Они душат революцию в Австрии, они играют роль жандармов, они ставят ультиматум Швейцарии: не дадим хлеба, если вы не вступите в борьбу е большевистским правительством. Они заявляют Голландии: не смейте допускать к себе советских послов, иначе — блокада. У них орудие простое — веревка голода. Вот чем они душат народы.

История в последнее время, в эпоху войны и после войны, отличается необыкновенной быстротой развития и доказывает положение, что англо-французский империализм есть такой же гнусным империализм, как и немецкий. Не забывайте, что в Америке мы имеем самую свободную республику, самую демократическую, но это нисколько не мешает тому, что империализм там действует так же зверски, что там не только линчуют интернационалистов, но что толпа вытаскивает их на улицу, раздевает донага, обливает смолой и зажигает.

События разоблачают империализм с необыкновенной силой и ставят вопрос: либо Советская власть, либо полное удушение революции англо-французскими штыками. Здесь нет уже речи о соглашении с Керенским. Вы знаете, что Керенского они выбросили вон, как выжатый лимон. Они шли вместе с Дутовым и Красновым. Теперь мелкая буржуазия через этот период перешла. Патриотизм толкает ее теперь к нам, — так вышло, так заставила ее действовать история. И всем нам надо учесть этот массовый опыт всей всемирной истории. Нельзя защищать буржуазию, нельзя защищать учредилку, потому что она фактически оказалась на руку Дутовым и Красновым. Это кажется смешно: как Учредительное собрание могло стать их лозунгом. Но так вышло, потому что Учредительное собрание созывалось, когда еще буржуазия была наверху. Учредительное собрание оказалось органом буржуазии, а буржуазия оказалась на стороне империалистов, ведущих политику против большевиков. Она готова была на все, чтобы удушить Советскую власть самыми подлыми способами — предать Россию кому угодно, только чтобы уничтожить власть Советов.

Вот политика, которая привела к гражданской войне, которая заставила повернуть мелкобуржуазную демократию. Конечно, колебания в этой среде всегда неизбежны. Когда пошли первые победы чехословаков, эта мелкобуржуазная интеллигенция пыталась распространять слухи, что чехословацкая победа неизбежна. Печатали телеграммы из Москвы, что Москва накануне падения, что она окружена. И мы прекрасно знаем, что, в случае даже самых незначительных побед англо-французов, мелкобуржуазная интеллигенция прежде всего потеряет голову, впадет в панику и начнёт распускать всякие слухи об успехах наших противников. Но революция показала неизбежность восстания против империализма. И теперь наши «союзники» оказались главными врагами русской свободы и русской самостоятельности. Россия не может быть и не будет независимой, если не будет укреплена Советская власть. Вот почему произошел такой переворот. В связи с ним на нас лежит теперь задача — определить свою тактику. Очень ошибся бы тот, кто задумал бы механически перенести теперь лозунги нашей революционной борьбы того периода, когда между нами не могло быть никакого примирения, когда мелкая буржуазия была против нас, когда наша непоколебимость требовала от нас применения террора. Теперь это была бы не непоколебимость, а просто глупость, недостаточное понимание тактики марксизма. Когда мы должны были заключить Брестский мир, этот шаг с точки зрения узкопатриотической казался изменой России; с точки зрения мировой революции — это был правильный стратегический шаг, оказавший больше всего помощь мировой революции. Мировая революции разыгралась именно теперь, когда Советская власть стала всенародным учреждением.

И теперь, хотя мелкобуржуазная демократия все еще продолжает колебаться, иллюзии ее подорваны. И, конечно, мы должны учесть это положение, как и все остальные условия. Если прежде у нас наблюдалась другая точка зрения, то мелкая буржуазия стояла на стороне чехословаков, и насилие было неизбежно, ибо война есть война и нужно действовать как на войне. А теперь, когда эти люди начинают поворачиваться к нам, мы не должны отворачиваться от них только потому, что наш лозунг в листовках и газетах раньше был другим. Когда мы видим, что они делают полуоборот к нам, мы должны написать наши листовки заново, потому что изменились отношения этой мелкобуржуазной демократии к нам. Мы должны сказать: милости просим, мы вас не боимся. Если вы думаете, что мы умеем действовать только насилием, то вы ошибаетесь. Мы могли бы достигнуть соглашения. И те элементы, которые полны традиций, буржуазных предрассудков, все кооператоры, все части трудящихся, которые больше всего связаны с буржуазией, могут пойти к нам.

Возьмите всю интеллигенцию. Она жила буржуазной жизнью, она привыкла к известным удобствам. Поскольку она колебалась в сторону чехословаков, нашим лозунгом была беспощадная борьба — террор. Ввиду того, что теперь этот поворот в настроении мелкобуржуазных масс наступил, нашим лозунгом должно быть соглашение, установление добрососедских отношений. Когда нам случается встретить заявление группы мелкобуржуазной демократии, что она хочет быть нейтральной по отношению к Советской власти, — мы должны сказать: «нейтральность» и добрососедские отношения — это старый хлам, который никуда не годится с точки зрения коммунизма. Это старый хлам и больше ничего, но мы должны обсудить этот хлам с точки зрения дела. Мы всегда так смотрели и никогда не надеялись, что эти мелкобуржуазные элементы станут коммунистами. Но деловые предложения мы должны обсудить.

Мы говорили о диктатуре пролетариата, что пролетариат должен быть господствующим над всеми остальными классами. Мы не можем уничтожить различия между классами до полного введения коммунизма. Классы останутся, пока мы не уничтожим эксплуататоров — крупную буржуазию и помещиков, которых мы беспощадно экспроприируем. Но по отношению к среднему и мелкому крестьянству приходится говорить иначе. Беспощадно подавляя буржуазию и помещиков, мы должны привлекать к себе мелкобуржуазную демократию. Когда они говорят, что хотят быть нейтральными и быть с нами в добрососедских отношениях, мы отвечаем: этого только нам и надо. Мы никогда не ожидали, что вы станете коммунистами.

Мы продолжаем стоять на почве беспощадной экспроприации помещиков и капиталистов. Тут мы беспощадны, и тут мы не можем вступить ни на какой путь примирения или соглашательства. Но мы знаем, что мелкое производство никакими декретами перевести в крупное нельзя, что здесь нужно постепенно, ходом событий, убеждать в неизбежности социализма. Эти элементы никогда не станут социалистами по убеждению, прямыми, настоящими социалистами. Они станут социалистами, когда увидят, что выхода нет. Теперь они видят: Европа так развалилась, империализм дошел до такого положения, что никакая буржуазная демократия не спасет, что только Советская власть может спасти. Вот почему нам теперь этот нейтрализм, эти добрососедские отношения со, стороны мелкобуржуазной демократии не только не страшны, а желательны. Вот почему, если мы смотрим на дело с точки зрения представителей класса, осуществляющего диктатуру, мы говорим: мы на большее никогда не рассчитываем со стороны мелкобуржуазной демократии. С нас этого достаточно. Вы будете с нами в добрососедских отношениях, а у нас будет государственная власть. Мы вас, господа меньшевики, после вашего выступления о «союзниках» охотно легализируем. Это будет сделано Центральным Комитетом нашей партии. Но мы не забудем того, что в вашей партии остались меньшевики-«активисты», и по отношению к ним наши методы борьбы остаются, старыми, потому что «активисты» — это друзья чехословаков, и пока чехословаки не изгнаны из России, вы представляете таких же врагов. Мы оставляем за собой государственную класть, только за собой. С теми, кто с нами вступает в отношения нейтральности, мы рассуждаем как класс, который держит в своих руках политическую власть, направляет всю остроту своего оружия против помещиков и капиталистов и говорит мелкобуржуазной демократии: если вам угодно переходить на сторону чехословаков и красновцев, — мы показали, как мы боролись, мы будем и впредь бороться. Если вам угодно учиться примеру у большевиков, — мы вступаем на путь соглашения с вами, зная, что иначе, как целым рядом соглашений, которые мы будем испытывать, проверять, сопоставлять, страна не может перейти к социализму.

Мы на этот путь вступили с самого начала, например, тем, что голосовали закон о социализации земли и превратили его постепенно в ту меру, благодаря которой удалось деревенскую бедноту объединить вокруг себя и повернуть против кулаков. Лишь по мере победы пролетарского движения в деревнях мы будем переходить систематически к коллективному общественному землевладению и к общественной обработке земли. Эту задачу нельзя было осуществить иначе, как опираясь на чисто пролетарское движение в деревне, и в этом отношении предстоит еще очень многое сделать. Нет сомнения, что здесь только практический опыт, только действительность покажет, как следует поступить.

Различны задачи соглашения со средним крестьянином, с мелкобуржуазными элементами, с кооператорами. Видоизменения будет переживать эта задача, если мы будем ставить ее по отношению к тем союзам, которые сохранили мелкобуржуазные традиции и привычки. Еще некоторое видоизменение эта задача переживает, если мы говорим о мелкобуржуазной интеллигенции. Она колеблется, но она нам для нашего социалистического переворота также нужна. Мы знаем, что строить социализм можно только из элементов крупнокапиталистической культуры, и интеллигенция есть такой элемент. Если нам приходилось с ней беспощадно бороться, то к этому нас не коммунизм обязывал, а тот ход событий, который всех «демократов» и всех влюбленных в буржуазную демократию от нас оттолкнул. Теперь явилась, возможность использовать эту интеллигенцию для социализма, ту интеллигенцию, которая не социалистична, которая никогда не будет коммунистичной, но которую сейчас объективный ход событий и соотношений настраивает по отношению к нам нейтрально, по-соседски. Опираться на интеллигенцию мы не будем никогда, а будем опираться только на авангард пролетариата, ведущего за собой всех пролетариев и всю деревенскую бедноту. Другой опоры у партии коммунистов быть не может. Но одно дело опираться на класс, представляющий собой диктатуру, а другое дело господствовать над другими классами.

Вы помните, что Энгельс даже по отношению к тем крестьянам, которые пользуются наемным трудом, сказал: может быть, и не всех придется экспроприировать¹²⁴. Мы экспроприируем по общему правилу, и у нас кулака нет в Советах. Мы давим его. Подавляем его физически, когда он проникает в Совет и пытается задушить там деревенского бедняка. Вы видите, как здесь проводится господство одного класса. Один пролетариат может господствовать. Но по-одному это применяется к мелкому крестьянину, по-другому к среднему, иначе к помещику, иначе к мелкому буржуа. Вся задача состоит в том, чтобы этот поворот, который вызван международными условиями, — чтобы мы сумели его понять, донять неизбежность того, что лозунги, к которым привыкли за истекшие полгода истории революции, неизбежно должны быть видоизменены, поскольку речь идет о мелкобуржуазной демократии. Мы должны сказать: мы власть оставляем за тем же классом. По отношению к мелкобуржуазной демократии наш лозунг был соглашение, но нас заставили применить террор. Если вы действительно согласны жить в добрососедских отношениях с нами, то потрудитесь исполнить те или другие задания, господа кооператоры и интеллигенты. А если не исполните, — вы будете нарушителями закона, нашими врагами, и мы будем с вами бороться. А если вы стоите на почве добрососедских отношений и исполните эти задания, — этого нам с избытком достаточно. Опора у нас прочная. В вашей дряблости мы никогда не сомневались. Но что вы нам нужны — этого мы не отрицаем, потому что вы являлись единственным культурным элементом.

Если бы нам пришлось строить социализм не из элементов, оставленных нам в наследие капитализмом, — задача была бы легка. Но в том-то и трудность социалистического строительства, что нам приходится строить социализм из элементов, насквозь испорченных капитализмом. В том-то и трудность перехода, что он связан с диктатурой, которой может руководить один только класс — пролетариат. Из этого вытекает, что мы говорим себе, что линию будет определять пролетариат, который вышколен и обращен в боевую силу, способную разбить буржуазию. Между буржуазией и пролетариатом стоит масса переходных ступеней, и по отношению к ним наша политика теперь должна стать на те рельсы, которые нами предусмотрены теоретически, и мы теперь можем ее осуществлять. Нам предстоит целый ряд задач, целый ряд соглашений, технических заданий, которые мы, господствующая пролетарская власть, должны суметь дать. Мы должны суметь дать среднему крестьянину одно задание, помочь в товарообмене, в разоблачении кулака. Кооператорам другое: они обладают аппаратом для распределения продуктов в массовом размере; этот аппарат мы должны взять себе. Интеллигенции мы должны дать совсем другое задание; она не в силах продолжать саботаж и настроена так, что теперь она занимает позицию по отношению к нам самую добрососедскую, и мы должны брать эту интеллигенцию, ставить ей определенные задачи, следить и проверять их выполнение, относиться к ним, как Маркс говорил по отношению к служащим Парижской Коммуны: «каждый отдельный наниматель умеет выбирать себе подходящих помощников, бухгалтеров и, когда они ошибаются, — умеет исправлять их ошибки, а если они не годятся, — заменять их новыми, хорошими» 125. Мы строим власть из элементов, оставленных нам капитализмом. Мы не можем строить власть, если такое наследие капиталистической культуры, как интеллигенция, не будет использовано. Теперь мы можем отнестись к мелкой буржуазии, как к доброму соседу, находящемуся под строгим контролем государственной власти. Тут задачей сознательного пролетариата является понять, что господство не означает того, что он сам выполнит все эти задачи. Тот, кто так думает, тот понятия не имеет о социалистическом строительстве, тот за год революции и диктатуры ничему не научился. Таким господам лучше отправиться в школу и там кое- чему поучиться, и кто чему-нибудь за истекшее время научился, — тот скажет себе: вот эту-то интеллигенцию я и использую теперь на строительство. Для этого у меня есть достаточная опора в крестьянстве. И мы должны помнить, что только в ходе этой борьбы, в ряде соглашений и опытов соглашений пролетариата с мелкобуржуазной демократией выработается то строительство, которое приведет к социализму.

Вспомним, что Энгельс говорил, что мы должны действовать примером¹²⁶. Никакая форма не будет окончательной, пока не будет достигнут полных! коммунизм. Мы не претендовали на то, что мы знаем точную дорогу. Но мы идем к коммунизму неизбежно, неминуемо. В настоящее время каждая неделя дает больше, чем десятки лет мирного времени. Полгода, пережитые со времени Брестского мира, были эпохой колебаний против нас. Западноевропейская революция — пример, начинающий повторять нас, должен укрепить нас. Мы должны учесть происшедшие перемены, учесть все элементы, не делая никаких иллюзии, зная, что колеблющиеся останутся колеблющимися, пока не победит полностью всемирная социалистическая революция. Это, может быть, будет и не так скоро, хотя ход событий германской революции обнадеживает, что это будет скорее, чем многие предполагают. Немецкая революция развивается так, как развивалась и наша, но более ускоренным темпом. Во всяком случае задача, которая перед нами стоит, — это отчаянная борьба с англо-американским империализмом. Он почувствовал, что большевизм стал мировой силой, и именно потому старается удушить нас с максимальной быстротой, желая сначала расправиться с русскими большевиками, а потом со своими собственными.

Мы должны те элементы из колеблющихся, которых зверства империалистов толкают к нам, использовать. И мы это сделаем. Вы прекрасно знаете, что в войну нельзя пренебрегать никакой помощью, даже косвенной.

В войне даже положение колеблющихся классов имеет громадное значение. Чем более остра война, тем больше мы должны приобрести влияния на колеблющиеся элементы, которые приходят к нам. Отсюда вытекает, что тактика, которую мы вели полгода, должна быть видоизменена сообразно новым задачам в отношении к различным слоям мелкобуржуазной демократии.

Если мне удалось обратить внимание партийных работников на эту задачу и побудить их путем систематического опыта прийти к ее правильному решению, я могу считать свою задачу исполненной.

«Правда» №№ 264 и 265; 5 и 6 декабря 1918 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 28, стр. 180 — 196

* См. Сочинения, 4 изд., том 28, стр. 152 — 158. Ред.

2

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ДОКЛАДУ ОБ ОТНОШЕНИИ ПРОЛЕТАРИАТА К МЕЛКОБУРЖУАЗНОЙ ДЕМОКРАТИИ

Товарищи, мне придется сделать немного заключительных замечаний. Прежде всего я хотел ответить по поводу затронутого здесь вопроса о догме. Маркс и Энгельс говорили много раз, что наше учение не догма, а руководство к действию¹²⁷, и я думаю, мы должны это прежде всего и больше всего иметь в виду.

Учение Маркса и Энгельса не догма, которую мы заучиваем. Его нужно принять как руководство к действию. Это мы говорили всегда, и я думаю целесообразно действовали, никогда не впадая в оппортунизм, а видоизменяли тактику. Но это никоим образом не является отступлением от учения и никоим образом назвать оппортунизмом нельзя. Я говорил и еще и еще раз повторяю, что это учение является не догмой, а руководством к действию.

Дальше, переходя к замечанию т. Стеклова: с кем мы будем соглашаться, с штабами или массами? я отвечу: в первую голову, конечно, с массами, а затем с штабами, а когда придется бороться с штабами, все зависит от отдельных случаев. Я к этому перейду, но сейчас я практически не вижу никакой возможности соглашения с партией меньшевиков и партией эсеров. Нам говорят, соглашаться — значит чем-нибудь поступиться. Чем вы поступитесь и как вы отступите от основной линии? Это будет отступничество, а если это только в практике, тогда это не ново. Разумеется, мы никогда не поступимся нашими принципами. Сейчас об этом не имеет смысла говорить. Пятнадцать лет тому назад споры шли об основной линии и принципах, споры эти мне приходилось вести, к сожалению, главным образом за границей, а не в России. А теперь речь идет о государственной власти, а о том, чтобы ею сколько-нибудь поступиться — об этом не может быть и речи. Недаром Вильсон заявил: а теперь наш враг есть мировой большевизм. Это заявляют буржуа всего мира. Если они соберутся на нас походом — это значит, что они признали, что большевистская власть есть не русское только, а мировое явление. Был бы смешон и жалок большевик, который предложил бы буржуазии какое-нибудь соглашение. Да и когда революционный пожар перекинулся на целый ряд стран, — ни одно капиталистическое буржуазное правительство на это не пойдет и пойти не может.

Швейцарская буржуазия, когда дошло дело до последних событий, говорила прямо: мы не русские, мы вам власть не отдадим. Капитан Садуль, который присоединился к большевизму, пишет, что он удивляется, наблюдая удивительную покорность русской буржуазии, и заявляет, что их французская буржуазия будет поступать не так. Там мы увидим озлобление гораздо большее, и гражданская война, если она разовьется, примет самые беспощадные формы, и с этой стороны никаких вопросов поднимать невозможно.

Вопрос совершенно решен практически годом пролетарской диктатуры, и ни одному крестьянину, ни одному рабочему не может прийти в голову идти на соглашение с буржуазией. А что соглашение не есть нечто новое, я совершенно согласен. Я только хотел, чтобы мы совещались вместе по таким вопросам.

Те обстоятельства, которые меньшевиков и эсеров и мелкую интеллигенцию особенно оттолкнули от нас, — беспощадная борьба за Брестский мир в период наступления германского империализма,  - эти обстоятельства миновали. Но что хотя бы временные успехи англо-французов вызовут новые колебания этой интеллигенции и мелкой демократии, которая начнет сеять панику и перебегать, мы это прекрасно знаем. Мы соглашаемся с ними, чтобы достигнуть определенных результатов и для определенной практической  работы. Эта тактика не можёт вызывать ни споров, ни удивлений. Но что она не была понята, это доказали многие и даже такой влиятельный член Московского Совета, как т. Максимов. Тов. Максимов говорил, что с Хинчуком нужно не соглашаться, а разумно договариваться. Когда мы издавали весной первый декрет о кооперативах, и они нам поставили ультимативные требования, мы им уступили. Это мы называем соглашением — иначе эту политику назвать нельзя. И если каждый советский работник возьмет себе за правило, самому себе скажет и всем товарищам повторит: с мелкобуржуазной демократией разумно договорись, я буду считать себя удовлетворенным.

Мы до сих пор в работе, особенно в работе на местах, еще слишком далеки от того, чтобы разумно договариваться. Наоборот, мы часто не договариваемся разумно. Нас обвиняют в этом, не понимая, что новое строительство без этого невозможно. Нет гения, который мог бы строить новую жизнь, не научившись в строительстве. Когда нужно с практическими деятелями разумно договориться, мы этого не умеем. Чтобы устроить лавку, надо знать, как ее устроить. Нужны люди, которые знают свое дело. Нам, большевикам, в этой практической работе применять свои познания приходилось очень редко. У нас очень редок недостаток в агитаторах, но самый вопиющий недостаток — недостаток в практических руководителях, в организаторах. И это до сих пор продолжается, несмотря на лежащий за спиною год опыта. Со всяким человеком, который в этой области достаточно опытен, который выставляет лозунг нейтральности и добрососедских отношений, с каждым таким человеком разумно договорись. Если он умеет строить лавку, распределять товар, если он может хоть чему-нибудь научить, если он человек практик, это большое приобретение.

Всякий знает, что в числе «друзей» большевизма, с тех пор, как мы победили, много врагов. К нам часто примазываются элементы совершенно ненадежные, жульнические, которые политически колеблются, продают, предают и изменяют. И мы это хорошо знаем, и это нас не меняет. Это исторически неизбежно. Когда меньшевики нас укоряют, что среди советских служащих масса примазавшихся, нечестных, даже в общегражданском смысле, элементов, мы говорим им: откуда же нам взять лучших, как сделать нам, чтобы лучшие люди сразу в нас поверили. Революции, которая бы сразу могла победить и убедить, сразу заставить поверить в себя, такой революции нет. Она начинается в одной стране, а в других странах ей не верят. Нашу революцию считают кошмаром, хаосом, и от наших организованных «хаотических» собраний, называемых у нас Советами, ничего не ждут в других странах. И это вполне естественно. Нам надо было многое завоевать. И вот когда говорят: надо разумно договориться с Хинчуком — он умеет строить лавку, я говорю: договоритесь и с другими, возьмите мелких буржуев, которые много умеют делать.

Если мы вобьем этот лозунг: «договорись», вобьем в головы на местах, если поймем, что просыпается к власти новый класс, что берутся за управление люди, которые никогда за такое сложное дело не брались и, естественно, делают ошибки, — мы не смутимся. Мы знаем, что без ошибок нельзя управлять. Но кроме ошибок мы наблюдаем неумелое пользование властью, только как властью, когда люди говорят: я получил власть, я предписал, и ты должен слушаться. Мы говорим: по отношению к целому ряду элементов мелкобуржуазной демократии профессиональных союзов, крестьян и кооперативов не проводите этого лозунга, теперь он перестает быть нужным. Поэтому разумнее договориться с мелкобуржуазной демократией, в особенности с интеллигенцией, — это наша задача. Конечно, мы договоримся на нашей платформе, мы договоримся как власть.

Мы говорим: правда ли, что вы перешли от враждебности к позиции нейтральности и добрососедских отношений, правда ли, что вы перестали быть враждебными. Иначе мы не будем закрывать глаз, мы будем говорить открыто: война, так война, и мы поступали, как на войне. Но если вы перешли от враждебности к нейтральности, если вы говорите о добрососедских отношениях, — эти слова я взял из заявлений людей, не принадлежащих к лагерю коммунистов, которые вчера еще были гораздо ближе к лагерю белогвардейцев, — я говорю: раз находятся такие люди, которые переходят в таких широких размерах от вчерашней враждебности к сегодняшней нейтральности и к добрососедским отношениям, нам нужно продолжать свою пропаганду.

Тов. Хмельницкий напрасно опасается, что меньшевики проводят свою пропаганду, чтобы руководить жизнью рабочего класса. Мы говорим не о социал-демократах, которые не поняли социалистической республики, мы говорим не о них и не о мелкобуржуазной бюрократии, — тут идейная борьба с меньшевиками, непримиримая война. Сказать меньшевику, что он мелкобуржуазный демократ, это для него худшее оскорбление, и чем спокойнее вы станете доказывать меньшевику это, тем больше будет его бешенство. Думать, что мы из своего собственного достигнутого положения отдадим хотя одну сотую или одну тысячную часть, — это ошибка. Ни малейшей доли мы не уступим.

Примеры, которые приводил т. Шмидт, доказывали, что даже группа пролетариата, которая ближе стояла к буржуазии (как например, печатники), мелкобуржуазные служащие, буржуазные банковские служащие, которые производили операции в торгово-промышленных заведениях, от перехода к социализму много теряют. Мы закрыли массу буржуазных газет, мы национализировали банки, мы закрыли целый ряд путей, по которым служащие банков обогащались, принимая участие в спекуляции, но и в этом лагере мы видим колебание, мы видим, что они переходят к нам. Если Хинчук ценен тем, что он умеет строить лавочки, то банковский служащий ценен тем, что он знает технику денежного дела, с которым многие из нас, хотя знакомы теоретически, но в практическом деле обнаруживают весьма большую слабость. И я говорю с таким человеком, который эту технику знает и который мне говорит, что он от вчерашней враждебности перешел к нейтральности и добрососедству. Мы говорим: со всяким человеком разумно договорись. И в Совдепах, если т. Максимов эту тактику, о которой он, как выдающийся член президиума Московского Совдепа, говорил по отношению к интеллигенции и колеблющейся мелкой буржуазии, поведет, я буду вполне и с избытком удовлетворен.

Дальше вопрос о кооперативах. Тов. Стеклов выразился так: от кооперативов пахнет плохо. Тов. Максимов сказал относительно кооперативов; не нужно писать такие декреты, как последний декрет Совета Народных Комиссаров. У нас в практической области не было единогласия. Для нас не ново то, что с мелкой буржуазией, если она не враждебна к нам, нужно согласиться на такую ноту. Если старое положение оказывается плохим, его нужно переменить, когда этого требуют изменившиеся обстоятельства. Что в этом отношении дело изменилось, мы ясно видим. Тут кооперативы служат наглядным примером. Кооперативный аппарат есть аппарат снабжения, рассчитанный не на частную инициативу капиталистов, а на массовое участие самих трудящихся, и Каутский задолго до того, как перешел к ренегатам, был нрав, говоря, что социалистическое общество есть один большой кооператив.

Если мы стремимся наладить контроль и практически организовать хозяйство для сотен тысяч людей, то мы не должны забывать, что когда социалисты обсуждают этот вопрос, они указывают, что им могут пригодиться руководители трестов как опытные практики. Теперь опыт показывает, что мелкобуржуазные элементы перешли от враждебности к нейтральности. И в то же время надо понять, что организовывать лавочки они умеют. Мы не отрицаем: Хинчук как идеолог насквозь пропитан буржуазными предрассудками, от них всех разит этим, но в то же время у них есть практические знания. В смысле идей у нас все пушки на нашей стороне, а у них — ни одной. Но когда они говорят, что они не враждебны и переходят к нейтральности, то мы должны учесть, что теперь сотни и тысячи людей менее способных, чем Хинчук, также разумно договариваются. Я говорю: нужно уметь с ними договариваться. В области практического строительства они больше знают, лучше умеют, и у них надо учиться. Пусть они поучатся у нас воздействию на международный пролетариат, а вот лавочки строить мы у них поучимся. Этого мы не умеем. Тут во всякой области нужны техники со специальными познаниями.

И по отношению к кооперативам я не понимаю, почему тут пахнет плохо. Когда мы первый декрет о кооперативах проводили, мы приглашали для обсуждения в Совет Народных Комиссаров людей не только не коммунистов, но гораздо ближе стоящих к белогвардейцам, мы с ними совещались, мы спрашивали их: вы можете это принять? Они говорили: это — да, а этого не можем. Конечно, это было соглашательство с буржуазией с точки зрения внешней или невдумчивой. Приглашены были представители буржуазной кооперации и по их указанию вычеркнуто несколько статей декрета. Например, вычеркнута была статья о бесплатном пользовании и вступлении в пролетарский кооператив. Нам казалось это вполне приемлемым, а они наше предложение отвергли.

Мы говорим, что мы должны идти путем соглашения с людьми, которые умеют гораздо лучше нас устраивать лавки. В этом мы не осведомлены, но от своей борьбы мы нисколько не отступаем. Когда мы издавали следующий такой же декрет, т. Максимов сказал: не надо таких декретов писать, потому что там сказано: закрытые кооперативы открывать вновь. Это показывает, что у работников Московского Совдепа, как и у нас, есть известные недоразумения, и даже ради устранения таких недоразумений надо устраивать такие совещания и беседы, как сегодняшняя. Мы указывали, что ради интересов дела мы намерены были использовать не только профсоюзы вообще, но и союз торгово-промышленных служащих, а торгово-промышленные служащие всегда были опорой буржуазного строя. Но раз эти люди прибегают к нам и говорят: мы согласны жить в добрососедских отношениях, встречайте их радушно, нужно взять протянутую руку, рука от этого не отвалится. Мы не забудем, что, если завтра ударят англо-французские империалисты, они отвернутся и первые побегут. Но, когда эта партия, эти буржуазные элементы не бегут, мы повторяем: тут нужно с ними сближение. Поэтому мы приняли декрет, который опубликован в воскресенье и который не нравится т. Максимову, — этим он показывает применение старой коммунистической тактики, неприменимой к новым обстоятельствам. Если мы написали его вчера, а в ответ получили резолюцию Центрального комитета служащих¹²⁸, то мы оказались бы в дураках, когда бы сказали, что ты не вовремя начал, зачем ты пишешь, когда начался поворот, когда изменяется положение.

Вооруженные капиталисты ведут войну все дальше и упорнее, и нам страшно важно использовать этот, хотя бы временный, поворот при практическом строительстве. Вся власть у нас. Мы можем кооперативы не закрывать, а закрытые открывать вновь, потому что закрывали мы их, когда они служили белогвардейской агитации. Не всякий лозунг получает способность затвердевать больше, чем нужно. Когда по России шла волна закрытия кооперативов и их преследование, — это требовалось условиями момента. А сейчас это не требуется. Аппарат очень важный, связанный со средним крестьянством, аппарат, который объединяет раздробленные, распыленные слои крестьян. Эти Хинчуки делают полезную работу, основанную буржуазными элементами. Когда эти крестьяне и мелкобуржуазные демократы говорят, что они переходят от враждебности к нейтральности, к добрососедскому отношению, мы должны сказать: нам только этого и надо. И давайте, добрые соседи, договариваться разумным образом с вами. Мы всячески вам содействуем, осуществляем ваши права; разберем ваши претензии, дадим вам какие бы то ни было привилегии, но исполняйте наши задания. Если вы этого не сделаете, то знайте, что весь аппарат Чрезвычайной комиссии остается у нас. Если вы не сумеете использовать свои права и не исполните наших заданий, то весь аппарат Государственного контроля останется у нас, и мы будем рассматривать вас как нарушителей государственной воли. Вы должны дать нам отчет до последней копейки, и нарушение этого будет караться, как нарушение государственной воли и государственных законов.

Весь этот контроль остается в наших руках, но сейчас привлечь этих людей к себе, хотя бы на время — задача с точки зрения мировой политики не гигантская, а для нас существенно необходимая. Она наше положение в войне усилит. У нас нет порядочного тыла. Это даст нам моральную победу, потому что покажет западноевропейскому империализму, что он встретит у нас отпор довольно серьезный, а этим нельзя пренебрегать, ибо в каждой стране есть своя внутренняя рабочая, пролетарская оппозиция против нашествия на Россию. Вот почему я думаю, поскольку можно судить по заявлению т. Максимова, мы нащупываем определенное согласие. Если разногласия и обнаруживаются, то они не так существенны, ибо, раз признается необходимость разумно договариваться по отношению ко всей мелкобуржуазной демократии, интеллигенции, кооператорам, к не признающим еще нас профессиональным союзам, не выпуская из рук власти, если мы эту политику твердо проведем в течение всей зимы, — мы приобретем уже большой плюс для всего дела международной революции.

Впервые напечатано в 1929 г.

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 2S, стр. 197 — 204

 

И3 РАБОТЫ

«ДЕТСКАЯ БОЛЕЗНЬ «ЛЕВИЗНЫ» В КОММУНИЗМЕ» ¹²⁹

VIII

НИКАКИХ КОМПРОМИССОВ?

Мы видели, в цитате из франкфуртской брошюры, с какой решительностью выдвигают «левые» этот лозунг. Печально видеть, как люди, несомненно считающие себя марксистами и желающие быть марксистами, забыли основные истины марксизма. Вот что писал в 1874 году против манифеста 33-х коммунаров-бланкистов Энгельс, принадлежащий, подобно Марксу, к тем редким и редчайшим писателям, у которых в каждой фразе каждой крупной их работы есть замечательная глубина содержания:

««...Мы — коммунисты» (писали в своем манифесте коммунары-бланкисты) «потому, что хотим достигнуть своей цели, не останавливаясь на промежуточных станциях, не идя на компромиссы, которые только отдаляют день победы и удлиняют период рабства».

Немецкие коммунисты являются коммунистами потому, что они через все промежуточные станции и компромиссы, созданные не ими, а ходом исторического развития, ясно видят и постоянно преследуют конечную цель: уничтожение классов и создание такого общественного строя, при котором не будет более места частной собственности на землю и на все средства производства. 33 бланкиста являются коммунистами потому, что они воображают, что раз они хотят перескочить через промежуточные станции и компромиссы, то и дело в шляпе, и что если — в чем они твердо уверены, — на этих днях «начнется», и власть очутится в их руках, то послезавтра «коммунизм будет введен». Следовательно, если этого нельзя сделать сейчас же, то и они не коммунисты.

Что за детская наивность — выставлять собственное нетерпение в качестве теоретического аргумента!» (Фр. Энгельс, «Программа коммунаров-бланкистов» ¹³⁰, из немецкой с.-д. газеты «Volksstaat»*, 1874, № 73, в сборнике: «Статьи 1871 — 1875 гг.», русск. пер., Петр. 1919, стр. 52 — 53).

Энгельс в той же статье выражает свое глубокое уважение к Вальяну и говорит о «неоспоримой заслуге» Вальяна (который был, подобно Геду, крупнейшим вождем международного социализма, до их измены социализму в августе 1914 года). Но явную ошибку Энгельс не оставляет без подробного разбора. Конечно, революционерам очень молодым и неопытным, а равно мелкобуржуазным революционерам даже очень почтенного возраста и очень опытным, кажется чрезвычайно «опасным», непонятным, неправильным «разрешать компромиссы». И многие софисты рассуждают (будучи сверх или чересчур «опытными» политиканами) именно так, как упомянутые т-щем Лэнсбери английские вожди оппортунизма: «если большевикам разрешается такой-то компромисс, то почему же нам не разрешить любые компромиссы?». Но пролетарии, воспитанные на многократных стачках (чтобы взять одно только это проявление классовой борьбы), обыкновенно прекрасно усваивают глубочайшую (философскую, историческую, политическую, психологическую) истину, изложенную Энгельсом. Каждый пролетарий переживал стачку, переживал «компромиссы» с ненавистными угнетателями и эксплуататорами, когда рабочим приходилось браться за работу, либо ничего не достигнув, либо соглашаясь на частичное удовлетворение их требований. Каждый пролетарий, благодаря той обстановке массовой борьбы и резкого обострения классовых противоположностей, в которой он живет, наблюдает разницу между компромиссом, вынужденным объективными условиями (у стачечников бедна касса, нет поддержки со стороны, они изголодались и измучились до невозможности), — компромиссом, нисколько не уменьшающим революционной преданности и готовности к дальнейшей борьбе рабочих, заключавших такой компромисс, — и, с другой стороны, компромиссом предателей, которые сваливают на объективные причины свое шкурничество (штрейкбрехеры тоже заключают «компромисс»!), свою трусость, свое желание подслужиться капиталистам, свою податливость запугиваниям, иногда уговорам, иногда подачкам, иногда лести со стороны капиталистов (таких компромиссов предателей особенно много дает история английского рабочего движения со стороны вождей английских тред-юнионов, но в той или иной форме почти все рабочие во всех странах наблюдали аналогичное явление).

Разумеется, бывают единичные случаи исключительно трудные и сложные, когда лишь с величайшими усилиями удается правильно определить действительный характер того или иного «компромисса», — как бывают случаи убийства, когда очень нелегко решить, было ли это вполне справедливое и даже обязательное убийство (напр., необходимая оборона) или непростительная небрежность или даже тонко проведенный коварный план. Разумеется, в политике, где дело идет иногда о крайне сложных — национальных и интернациональных — взаимоотношениях между классами и партиями, очень много случаев будет гораздо более трудных, чем вопрос о законном «компромиссе» при стачке или о предательском «компромиссе» штрейкбрехера, изменника вождя и т. п. Сочинить такой рецепт или такое общее правило («никаких компромиссов»!), которое бы годилось на все случаи, есть нелепость. Надо иметь собственную голову на плечах, чтобы в каждом отдельном случае уметь разобраться. В том-то и состоит, между прочим, значение партийной организации и партийных вождей, заслуживающих этого звания, чтобы длительной, упорной, разнообразной, всесторонней работой всех мыслящих представителей данного класса** вырабатывать необходимые знания, необходимый опыт, необходимое — кроме знания и опыта — политическое чутье, для быстрого и правильного решения сложных политических вопросов.

Наивные и совсем неопытные люди воображают, что достаточно признать допустимость компромиссов вообще, — и будет стерта всякая грань между оппортунизмом, с которым мы ведем и должны вести непримиримую борьбу, — и революционным марксизмом или коммунизмом. Но таким людям, если они еще не знают, что все грани и в природе и в обществе подвижны и до известной степени условны, нельзя ничем помочь кроме длительного обучения, воспитания, просвещения, политического и житейского опыта. В практических вопросах политики каждого отдельного или специфического исторического момента важно уметь выделить те, в которых проявляется главнейший вид недопустимых, предательских, воплощающих губительный для революционного класса оппортунизм, компромиссов и на разъяснение их, на борьбу с ними направить все усилия. Во время империалистской войны 1914 — 1918 годов между двумя группами одинаково разбойнических и хищнических стран таким главнейшим, основным видом оппортунизма был социал-шовинизм, т. с. поддержка «защиты отечества», которая на деле равнялась в такой войне защите грабительских интересов «своей» буржуазии. После войны — защита грабительской «Лиги наций»; защита прямых или косвенных союзов с буржуазией своей страны против революционного пролетариата и «советского» движения; защита буржуазной демократии и буржуазного парламентаризма против «Советской власти»; — таковы были главнейшие проявления тех недопустимых и предательских компромиссов, которые, в сумме своей, давали губительный для революционного пролетариата и для его дела оппортунизм.

«...Со всей решительностью отклонить всякий компромисс с другими партиями... всякую политику лавирования и соглашательства» —

пишут германские левые в франкфуртской брошюре.

Удивительно, что при таких взглядах эти левые не выносят решительного осуждения большевизму! Не может же быть, чтобы германские левые не знали, что вся история большевизма, и до и после Октябрьской революции, полна случаями лавирования, соглашательства, компромиссов с другими и в том числе с буржуазными партиями!

Вести войну за свержение международной буржуазии, войну во сто раз болое трудную, длительную, сложную, чем самая упорная из обыкновенных войн между государствами, и наперед отказываться при этом от лавирования, от использования противоречия интересов (хотя бы временного) между врагами, от соглашательства и компромиссов с возможными (хотя бы временными, непрочными, шаткими, условными) союзниками, разве это не безгранично смешная вещь? Разве это не похоже на то, как если бы при трудном восхождении на неисследованную еще и неприступную доныне гору мы заранее отказались от того, чтобы идти иногда зигзагом, возвращаться иногда назад, отказываться от выбранного раз направления и пробовать различные направления? И людей, которые до такой степени малосознательны и неопытны (хорошо еще, если это объясняется их молодостью: молодежи сам бог велел говорить в течение известного времени подобные глупости), могли поддерживать — все равно, прямо или косвенно, открыто или прикрыто, целиком или отчасти, — некоторые члены голландской коммунистической партии!!

После первой социалистической революции пролетариата, после свержения буржуазии в одной стране, пролетариат этой страны надолго остается слабее, чем буржуазия, просто уже в силу ее громадных интернациональных связей, а затем в силу стихийного и постоянного восстановления, возрождения капитализма и буржуазии мелкими товаропроизводителями свергнувшей буржуазию страны. Победить более могущественного противника можно только при величайшем напряжении сил и при обязательном, самом тщательном, заботливом, осторожном, умелом использовании как всякой, хотя бы малейшей, «трещины» между врагами, всякой противоположности интересов менаду буржуазией разных стран, между разными группами или видами буржуазии внутри отдельных стран, — так и всякой, хотя бы малейшей, возможности получить себе массового союзника, пусть даже временного, шаткого, непрочного, ненадежного, условного. Кто этого не понял, тот не понял ни грана в марксизме и в научном, современном, социализме вообще. Кто не доказал практически, на довольно значительном промежутке времени и в довольно разнообразных политических положениях, своего уменья применять эту истину на деле, тот не научился еще помогать революционному классу в его борьбе за освобождение всего трудящегося человечества от эксплуататоров. И сказанное относится одинаково к периоду до и после завоевания политической власти пролетариатом.

Наша теория не догма, а руководство к действию — говорили Маркс и Энгельс¹³¹, и величайшей ошибкой, величайшим преступлением таких «патентованных» марксистов, как Карл Каутский, Отто Бауэр и т. п., является то, что они этого не поняли, не сумели применить в самые важные моменты революции пролетариата. «Политическая деятельность — не тротуар Невского проспекта» (чистый, широкий, ровный тротуар совершенно прямой главной улицы Петербурга), говаривал еще русский великий социалист до-марксова периода Н. Г. Чернышевский¹³². Русские революционеры, со времен Чернышевского, неисчислимыми жертвами заплатили за игнорирование или забвение этой истины. Надо добиться во что бы то ни стало, чтобы левые коммунисты и преданные рабочему классу революционеры Зап. Европы и Америки не так дорого заплатили за усвоение этой истины, как отсталые россияне.

Русские революционные социал-демократы до падения царизма неоднократно пользовались услугами буржуазных либералов, т. е. заключали с ними массу практических компромиссов, а в 1901 — 1902 годах, еще до возникновения большевизма, старая редакция «Искры» (в эту редакцию входили: Плеханов, Аксельрод, Засулич, Мартов, Потресов и я) заключала (правда, не надолго) формальный политический союз со Струве, политическим вождем буржуазного либерализма, умея в то же время вести, не прекращая, самую беспощадную идейную и политическую борьбу против буржуазного либерализма и против малейших проявлений его влияния извнутри рабочего движения. Большевики продолжали всегда ту же политику. С 1905 года они систематически отстаивали союз рабочего класса с крестьянством против либеральной буржуазии и царизма, никогда не отказываясь в то же время от поддержки буржуазии против царизма (напр., на 2-ой стадии выборов или на перебаллотировках) и не прекращая самой непримиримой идейной и политической борьбы против буржуазно-революционной крестьянской партии, «социалистов-революционеров», разоблачая их, как мелкобуржуазных демократов, фальшиво причисляющих себя к социалистам. В 1907 году большевики заключили, на короткое время, формальный политический блок на выборах в Думу с «соц.-революционерами». С меньшевиками мы в 1903 — 1912 годах бывали по нескольку лет формально в единой с.-д. партии, никогда не прекращая идейной и политической борьбы с ними, как с проводниками буржуазного влияния на пролетариат и оппортунистами. Во время войны мы заключали некоторый компромисс с «каутскианцами», левыми меньшевиками (Мартов) и частью «соц.-революционеров» (Чернов, Натансон), заседая вместе с ними в Циммервальде и Кинтале и выпуская общие манифесты, но мы не прекращали и не ослабляли никогда идейно-политической борьбы с «каутскианцами», Мартовым и Черновым (Натансон умер в 1919 г., будучи вполне близким к нам, почти солидарным с нами «революционным коммунистом»-народником). В самый момент Октябрьского переворота мы заключили не формальный, но очень важный (и очень успешный) политический блок с мелкобуржуазным крестьянством, приняв целиком, без единого изменения, эсеровскую аграрную программу, т. е. заключили несомненный компромисс, чтобы доказать крестьянам, что мы хотим не майоризирования их, а соглашения с ними. Одновременно мы предложили (и вскоре осуществили) формальный политический блок, с участием в правительстве, «левым эсерам», которые расторгли этот блок после заключения Брестского мира с нами и затем дошли до вооруженного восстания против нас в июле 1918 года и впоследствии до вооруженной борьбы против нас.

Понятно поэтому, что нападки немецких левых на Цека партии коммунистов в Германии за допущение им мысли о блоке с «пезависимцами» («Незав. с.-д. партия Германии», каутскианцы ¹³³) кажутся нам совершенно несерьезными и наглядно доказывающими неправоту «левых». У нас в России тоже были меньшевики правые (входившие в правительство Керенского), соответствующие немецким Шейдеманам, и меньшевики левые (Мартов), бывшие в оппозиции к правым меньшевикам и соответствующие немецким каутскианцам. Постепенный переход рабочих масс от меньшевиков к большевикам мы наблюдали ясно в 1917 году: на I Всероссийском съезде Советов, в июне 1917 г. мы имели всего 13%. Большинство было у эсеров и меньшевиков. На Втором съезде Советов (25.Х. 1917 ст. ст.) мы имели 51% голосов. Почему в Германии такая же, вполне однородная тяга рабочих справа налево привела к усилению не сразу коммунистов, а сначала промежуточной партии «независимцев», хотя никаких самостоятельных политических идей, никакой самостоятельной политики эта партия никогда не имела, а только колебалась между Шейдеманами и коммунистами?

Очевидно, одной из причин была ошибочная тактика немецких коммунистов, которые должны безбоязненно и честно эту ошибку признать и научиться ее исправить. Ошибка состояла в отрицании участия в реакционном, буржуазном, парламенте и в реакционных профсоюзах, ошибка состояла в многочисленных проявлениях той «левой» детской болезни, которая теперь вышла наружу и тем лучше, тем скорее, с тем большей пользой для организма будет излечена.

Немецкая «Независимая с.-д. партия» явно неоднородна внутри: наряду со старыми оппортунистическими вождями (Каутский, Гильфердинг, в значительной мере, видимо, Криспин, Ледебур и др.), которые доказали свою неспособность понять значение Советской власти и диктатуры пролетариата, свою неспособность руководить его революционной борьбой, в этой партии образовалось и замечательно быстро растет левое, пролетарское крыло. Сотни тысяч членов этой партии (имеющей, кажется, до 3/4 миллиона членов) — пролетарии, уходящие от Шейдемана и быстро идущие к коммунизму. Это пролетарское крыло уже предлагало на Лейпцигском (1919) съезде независимцев немедленное и безусловное присоединение к III Интернационалу. Бояться «компромисса» с этим крылом партии — прямо смешно. Напротив, обязательно для коммунистов искать и найти подходящую форму компромисса с ними, такого компромисса, который бы, с одной стороны, облегчал и ускорял необходимое полное слияние с этим крылом, а с другой стороны, ни в чем не стеснял коммунистов в их идейно-политической борьбе против оппортунистического правого крыла «независимцев». Вероятно, выработать подходящую форму компромисса будет нелегко, но только шарлатан мог бы обещать немецким рабочим и немецким коммунистам «легкий» путь к победе.

Капитализм не был бы капитализмом, если бы «чистый» пролетариат не был окружен массой чрезвычайно пестрых переходных типов от пролетария к полупролетарию (тому, кто наполовину снискивает себе средства к жизни продажей рабочей силы), от полупролетария к мелкому крестьянину (и мелкому ремесленнику, кустарю, хозяйчику вообще), от мелкого крестьянина к среднему и т. д.; — если бы внутри самого пролетариата не было делений на более и менее развитые слои, делений земляческих, профессиональных, иногда религиозных и т. п. А из всего этого необходимость — и безусловная необходимость для авангарда пролетариата, для его сознательной части, для коммунистической партии прибегать к лавированию, соглашательству, компромиссам с разными группами пролетариев, с разными партиями рабочих и мелких хозяйчиков вытекает с абсолютной необходимостью. Все дело в том, чтобы уметь применять эту тактику в целях повышения, а не понижения, общего уровня пролетарской сознательности, революционности, способности к борьбе и к победе. Надо заметить, между прочим, что победа большевиков над меньшевиками требовала не только до Октябрьской революции 1917 года, но и после нее, применения тактики лавирования, соглашательства, компромиссов, разумеется, такого и таких, которое облегчало, ускоряло, упрочивало, усиливало большевиков насчет меньшевиков. Мелкобуржуазные демократы (а в том числе и меньшевики) неизбежно колеблются между буржуазией и пролетариатом, между буржуазной демократией и советским строем, между реформизмом и революционностью, между рабочелюбием и боязнью пролетарской диктатуры и т. д. Правильная тактика коммунистов должна состоять в использовании этих колебаний, отнюдь не в игнорировании их; использование требует уступок тем элементам, тогда и постольку, какие, когда и поскольку поворачивают к пролетариату — наряду с борьбой против тех, кои поворачивают к буржуазии. В результате применения правильной тактики меньшевизм все более распадался и распадается у нас, изолируя упорно оппортунистических вождей и переводя в наш лагерь лучших рабочих, лучшие элементы от мелкобуржуазной демократии. Это — длительный процесс, и скоропалительным «решением»: «никаких компромиссов, никакого лавирования» можно только повредить делу усиления влияния революционного пролетариата и увеличения его сил.

Наконец, одной из несомненных ошибок «левых» в Германии является их прямолинейное настаивание на непризнании Версальского мира. Чем «солиднее» и «важнее», чем «решительнее» и безапелляционнее формулирует этот взгляд, напр., К. Хорнер, тем менее умно это выходит. Недостаточно отречься от вопиющих нелепостей «национального большевизма» (Лауфенберга и др.), который договорился до блока с немецкой буржуазией для войны против Антанты, при современных условиях международной пролетарской революции. Надо понять, что в корне ошибочна тактика, не допускающая обязательности для советской Германии (если бы вскоре возникла советская германская республика) признать на известное время Версальский мир и подчиниться ему. Из этого не следует, что «независимцы» были правы, выдвигая, когда в правительстве сидели Шейдеманы, когда еще не была свергнута Советская власть в Венгрии, когда еще не исключена была возможность помощи со стороны советской революции в Вене для поддержки Советской Венгрии, — выдвигая при тогдашних условиях требование подписать Версальский мир. Тогда «независимцы» лавировали и маневрировали очень плохо, ибо брали на себя большую или меньшую ответственность за предателей Шейдеманов, скатывались более или менее с точки зрения беспощадной (и хладнокровнейшей) классовой войны с Шейдеманами на точку зрения «бесклассовую» или «надклассовую».

Но теперь положение явно такое, что коммунисты Германии не должны связывать себе рук и обещать обязательное и непременное отвержение Версальского мира в случае победы коммунизма. Это глупо. Надо сказать: Шейдеманы и каутскианцы совершили ряд предательств, затруднивших (частью: прямо погубивших) дело союза с Советской Россией, с Советской Венгрией. Мы, коммунисты, будем всеми средствами облегчать и подготовлять такой союз, причем Версальского мира мы вовсе не обязаны непременно отвергать и притом немедленно. Возможность успешно отвергнуть его зависит не только от немецких, но и от международных успехов советского движения. Этому движению Шейдеманы и каутскианцы мешали, мы ему помогаем. Вот в чем суть дела, вот в чем коренная разница. И если наши классовые враги, эксплуататоры, их лакеи, Шейдеманы и каутскианцы, упустили целый ряд возможностей усилить и германское и международное советское движение, усилить и германскую и международную советскую революцию, то вина падает на них. Советская революция в Германии усилит международное советское движение, которое есть сильнейший оплот (и единственный надежный, непобедимый, всемирно-могучий оплот) против Версальского мира, против международного империализма вообще. Ставить освобождение от Версальского мира обязательно и непременно и немедленно на первое место перед вопросом об освобождении других угнетенных империализмом стран от гнета империализма есть мещанский национализм (достойный Каутских, Гильфердингов, Отто Бауэров и К0), а не революционный интернационализм. Свержение буржуазии в любой из крупных европейских стран, в том числе и в Германии, есть такой плюс международной революции, что ради него можно и должно пойти — если это будет нужно — на более продолжительное существование Версальского мира. Если Россия одна могла, с пользой для революции, вынести несколько месяцев Брестского мира, то нет ничего невозможного в том, что Советская Германия, в союзе с Советской Россией, вынесет с пользой для революции более долгое существование Версальского мира.

Империалисты Франции, Англии и т. д. провоцируют немецких коммунистов, ставят им ловушку: «скажите, что вы не подпишете Версальского мира». А левые коммунисты, как дети, попадают в расставленную им ловушку вместо того, чтобы умело маневрировать против коварного и в данный момент более сильного врага, вместо того, чтобы сказать ему: «теперь мы Версальский мир подпишем». Связывать себе наперед руки, говорить открыто врагу, который сейчас вооружен лучше нас, будем ли мы воевать с ним и когда, есть глупость, а не революционность. Принимать бой, когда это заведомо выгодно неприятелю, а не нам, есть преступление, и никуда не годны такие политики революционного класса, которые не сумеют проделать «лавирование, соглашательство, компромиссы», чтобы уклониться от заведомо невыгодного сражения.

Написано в апреле — мае 1920 г.

Напечатано в июне 1920 г. отдельной книгой

Печатается по тексту Сочинений В. И. Ленина, 4 изд., том 31, стр. 47-58.

* — «Народное Государство». Ред.

** В каждом классе, даже в условиях наиболее просвещенной страны, даже в самом передовом и обстоятельствами момента поставленном в положение исключительно высокого подъема всех душевных сил, всегда есть — и, пока существуют классы, пока полностью не укрепилось, не упрочилось, не развилось на своей собственной основе бесклассовое общество, неизбежно будут — представители класса не мыслящие и мыслить не способные. Капитализм не был бы угнетающим, массы капитализмом, если бы это но было так.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ «Проект и объяснение программы социал-демократической партии» написаны Лениным в Петербурге в тюрьме: «Проект программы» — в конце 1895 года, «Объяснение программы» — летом 1896 года.

В Архиве ИМЛ хранятся три списка «Проекта программы». Первый список, найденный в личном архиве Ленина периода 1900 — 1904 годов, написан неизвестной рукой химическими чернилами между строк одной из статей журнала «Научное обозрение» № 5 за 1900 год. Этот список не имеет заголовка. Страницы списка пронумерованы карандашом ленинским почерком и вложены в конверт, на котором рукой Ленина написано: «Старый (1895) проект программы».

Второй список, также найденный в личном архиве Ленина периода 1900 — 1904 годов, напечатан на машинке на тонкой папиросной бумаге и имеет заголовок: «Старый (1895) проект программы социал-демократической партии».

Третий список представляет собой гектографированную тетрадь. Этот список, в отличие от первых двух, содержит не только «Проект программы», но и «Объяснение программы», составляющие вместо одно цельное произведение. — 1.

² Брошюра «Задачи русских социал-демократов» написана Лениным в сибирской ссылке в конце 1897 года и впервые издана в 1898 году в Женеве группой «Освобождение труда».

Подлинник рукописи Ленина «Задачи русских социал-демократов» не найден. Имеется лишь копия этой рукописи, переписанная неизвестной рукой. В 1902 году брошюра вышла вторым и в 1905 году — третьим изданием. К этим двум изданиям Ленин написал предисловия. Брошюра была включена также в сборник: Вл. Ильин — «За 12 лет», вышедший в 1907 году. В изданиях 1902, 1905 и 1907 годов отсутствует прокламация «К петербургским рабочим и социалистам от «Союза борьбы»», имеющаяся в копии рукописи и в первом издании брошюры в виде добавления к пей. Эта прокламация, печатавшаяся в первом и втором-третьем изданиях Сочинении, включена также и в четвертое издание. В копии рукописи содержатся некоторые описки, допущенные переписчиком. Неточности допущены и в нервом издании брошюры при печатании ее за границей группой «Освобождение труда». Они были исправлены Лениным в последующих изданиях. — 4.

³ Партия «Народного права» — нелегальная организация демократической интеллигенции, основанная при участии бывших народовольцев в 1893 году; весной 1894 года она была разгромлена царским правительством. Эта организация выпустила два программных документа: «Насущный вопрос» и «Манифест». Ленинскую оценку народоправцев как политической партии см. Сочинения, том 1, стр. 310 — 313 и настоящее издание, стр. 21 — 23. Большинство народоправцев впоследствии вошло в партию эсеров. — 4.

⁴ «Группа народовольцев» возникла в 1891 году и прекратила свое существование в 1896 году. От народовольчества эта группа постепенно переходила к социал-демократизму. Отдельные члены группы позднее были активными деятелями РСДРП. Группа печатала в своей типографии некоторые издания петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», например, брошюру Ленина «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах». В этой же типографии предполагалось издать пересданную в 1896 году из тюрьмы брошюру Ленина «О стачках». Однако напечатать ее не удалось вследствие разгрома типографии царским правительством (рукопись брошюры до сих пор не разыскана). — 4.

⁵ «Союз русских социал-демократов за границей» был основан в 1894 году в Женеве по инициативе группы «Освобождение труда». Он имел свою типографию, в которой печатал революционную литературу, издавал журнал «Работник». Вначале группа «Освобождение труда» руководила «Союзом» и редактировала его издания. В дальнейшем в «Союзе» взяли перевес оппортунистические элементы («молодые» — «экономисты»), В ноябре 1898 года на первом съезде «Союза» группа «Освобождение труда» отказалась от редактирования его изданий. Окончательный разрыв и выход группы «Освобождение труда» из «Союза» произошел в апреле 1900 года на втором съезде «Союза», когда группа «Освобождение труда» и ее единомышленники ушли со съезда и создали самостоятельную организацию «Социал-демократ».

«Работник» — непериодический сборник, издававшийся за границей в 1896 — 1899 годах «Союзом русских социал-демократов». Инициатором издания «Работника» был Ленин. 25 апреля (7 мая) 1895 года Ленин выехал за границу для установления связи с группой «Освобождение труда» и ознакомления с западноевропейским рабочим движением. В Швейцарии он договорился с Г. В. Плехановым, П. Б. Аксельродом и другими членами группы об издании и редактировании сборника. Возвратившись в сентябре 1895 года в Россию, Ленин развернул большую работу по обеспечению сборника статьями и корреспонденциями из России, а также по организации материальной поддержки этого издания. Первый номер «Работника», в котором помещена статья Ленина «Фридрих Энгельс» и для которого Ленин подготовил и переслал несколько корреспонденций, напечатан не ранее марта 1896 года.

Вышло всего 6 номеров «Работника» в трех книгах и 10 номеров «Листка «Работника»». — 4.

⁶ «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» был организован Лениным осенью 1895 года. В нем объединились все петербургские марксистские рабочие кружки. Во главе «Союза борьбы» стояла Центральная группа (С. И. Радченко, А. А. Ванеев, А.  А. Якубова, Н. К. Крупская, Г. М. Кржижановский, В.  В. Старков и др.), руководимая Лениным. Ленинский «Союз борьбы» руководил революционным рабочим движением, связывая борьбу рабочих за экономические требования с политической борьбой против царизма. «Союз борьбы» впервые в России стал осуществлять соединение социализма с рабочим движением, переход от пропаганды марксизма среди небольшого круга передовых рабочих к политической агитации среди широких масс рабочего класса. «Союз борьбы» выпускал листовки и брошюры для рабочих, руководил забастовочным движением. «Союз борьбы» явился первым зачатком революционной марксистской рабочей партии, он распространил свое влияние далеко за пределы Петербурга, и по его примеру возникли «Союзы борьбы» в других городах, — 4.

⁷ В рукописи брошюры «Задачи русских социал-демократов» в этом месте было написано не «общества», а «пр — ва» («производства»). В первом издании брошюры (1898 года) это слово ошибочно расшифровано и напечатано: «правительства». Во втором издании (1902 года), выпущенном Лениным, эта явная ошибка исправлена. Слово «правительства» заменено словом «общества». С этой поправкой Ленина брошюра была напечатана в 1905 году и в сборнике «За 12 лет» в 1907 году. — 5.

⁸ Группа «Освобождение труда» — первая русская марксистская группа, основанная Г. В. Плехановым в Женеве (Швейцария) в 1883 году. Кроме Г. В. Плеханова в группу входили П. Б. Аксельрод, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч, В. И. Игнатов. Группа ставила своей задачей пропаганду в России научного социализма, критику народничества и теоретическое освещение российской действительности с позиций марксизма. В издании группы «Освобождение труда» вышли на русском языке и были широко распространены в России важнейшие работы К. Маркса и Ф. Энгельса («Манифест Коммунистической партии», «Наемный труд и капитал», «Развитие социализма от утопии к науке», «Людвиг Фейербах» и др.), а также ряд работ Г. В. Плеханова, на которых воспитались целые поколения русских марксистов («Социализм и политическая борьба», «Наши разногласия» и др.). При формулировке программы русских социал-демократов (I и II проекты 1884 и 1887 годов) группа допустила ряд ошибок (признание индивидуального террора, отрицание революционной роли крестьянства, переоценка роли либеральной буржуазии и др. Высоко оценивая заслуги Г. В. Плеханова и группы «Освобождение труда», Ленин указывал, что она «лишь теоретически основала социал-демократию и сделала первый шаг навстречу рабочему движению». Группа прекратила существование после II съезда РСДРП (1903 год). — 15.

⁹ Бланкизм — течение во французском социалистическом движении, возглавлявшееся выдающимся революционером Луи-Огюстом Бланки (1805 — 1881).

Бланки принимал активное участие в революционном движении во Франции, два раза был приговорен к смертной казни, в общей сложности почти половину своей жизни находился в тюремном заключении.

Классики марксизма-ленинизма, рассматривая Бланки как несомненного революционера и горячего сторонника социализма, в то же время решительно критиковали его за сектантство и заговорщические методы деятельности. «Бланкизм, — писал Ленин в 1906 году в статье «К итогам съезда», — есть теория, отрицающая классовую борьбу. Бланкизм ожидает избавления человечества от наемного рабства не путем классовой борьбы пролетариата, а путем заговора небольшого интеллигентного меньшинства». — 17.

¹⁰ «Московские Ведомости» — газета, издавалась с 1756 года; с 60-х годов XIX века выражала взгляды наиболее реакционных монархических слоев помещиков и духовенства; с 1905 года — один из главных органов черносотенцев. Выходила до Октябрьской революции 1917 года, — 25.

¹¹ «Искра» — первая общерусская нелегальная марксистская газета, основанная Лениным в 1900 году.

«Искра» сыграла решающую роль в борьбе за марксистскую партию, в разгроме «экономистов», в объединении разрозненных социал-демократических кружков, в подготовке II съезда РСДРП.

Ввиду невозможности выпускать революционную газету в России из-за полицейских преследований, Ленин еще в сибирской ссылке обдумал во всех подробностях план издания ее за границей. По окончании ссылки, в январе 1900 года. Ленин немедленно приступил к осуществлению своего плана.

Первый номер ленинской «Искры» вышел 11(24) декабря 1900 года в Лейпциге, последующие номера выходили в Мюнхене, с апреля 1902 года — в Лондоне и с весны 1903 года — в Женеве. И редакцию «Искры» входили: В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, 10. О. Мартов, И. В. Аксельрод, А. Н. Потресов и В. И. Засулич. Секретарем редакции с весны 1901 года была И. К. Крупская. Ленин был фактически главным редактором и руководителем «Искры». Он выступал в «Искре» со статьями по всем основным вопросам строительства партии и классовой борьбы пролетариата России, откликался на важнейшие события международной жизни.

В ряде городов России (Петербург, Москва и др.) были созданы группы и комитеты РСДРП ленинско-искровского направления.

Искровские организации возникали и работали под непосредственным руководством выращенных Лениным профессиональных революционеров (И. В. Бабушкин, Н. Э. Бауман, С. И. Гусев, М. И. Калинин, В. 3. Кецховели, В. К. Курнатовский, И. В. Сталин и А. Г. Цулукидзе).

По инициативе Ленина и при его непосредственном участии редакция «Искры» разработала проект программы партии (опубликован в № 21 «Искры») и подготовила II съезд РСДРП, состоявшийся в июле — августе 1903 года.

Ко времени созыва съезда большинство местных социал-демократических организаций России присоединилось к «Искре», одобрило ее тактику, программу и организационный план, признало ее своим руководящим органом. В специальном постановлении съезд отметил исключительную роль «Искры» в борьбе за партию и объявил ее Центральным Органом РСДРП.

На II съезде была утверждена редакция в составе Ленина, Плеханова и Мартова. Мартов, вопреки решению съезда партии, отказался войти в редакцию, и №№ 46 — 51 «Искры» вышли под редакцией Ленина и Плеханова. В дальнейшем Плеханов перешел на позиции меньшевизма и потребовал включения в состав редакции «Искры» всех старых редакторов-меньшевиков, отвергнутых съездом. Ленин не мог согласиться с этим и 19 октября (1 ноября) 1903 года вышел из редакции «Искры» с тем, чтобы укрепиться в ЦК партии и с этой позиции бить оппортунистов-меньшевиков. № 52 вышел под редакцией одного Плеханова. 13(26) ноября 1903 года Плеханов единолично, нарушая волю съезда, кооптировал в состав редакции «Искры» бывших ее редакторов-меньшевиков. С номера 52 меньшевики превратили «Искру» в свой орган. Вместо старой, ленинской, большевистской «Искры» появилась новая, оппортунистическая, меньшевистская «Искра». — 27.

¹² Сборник «Пролетарская борьба» № 1 издан «Уральской социал-демократической группой»; напечатан в 1899 году в типографии группы. Авторы этого сборника, стоявшие на позициях «экономизма», отрицали необходимость создания самостоятельной политической партии рабочего класса и считали, что политическую революцию можно совершить путем всеобщей стачки, без предварительной организации и подготовки масс, без вооруженного восстания. — 27.

¹³ «Социал-демократическая рабочая библиотека» — серия брошюр, издававшихся нелегально в Вильно и Петербурге в 1900 — 1901 годах. — 27.

¹⁴ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, 2 изд., т. 4, 1955, стр. 432 — 433, — 28.

¹⁵ Имеется в виду всеобщая стачка студентов, организованная зимой 1901 — 1902 года. Стачка охватила до 30 тысяч человек, — 29.

¹⁶ Ленин имеет в виду дело Дрейфуса, офицера французского Генерального штаба, еврея, осужденного в 1894 году военным судом к пожизненному заключению по заведомо ложному обвинению в шпионаже и государственной измене. Этот провокационный процесс был организован реакционными кругами Франции. Развернувшееся в стране общественное движение в защиту Дрейфуса вскрыло продажность суда и обострило политическую борьбу республиканцев с монархистами. В 1899 году Дрейфус был помилован и освобожден. Лишь в 1906 году при новом пересмотре дела Дрейфус был оправдан, — 29.

¹⁷ Социалисты-революционеры (эсеры) — мелкобуржуазная партия, возникшая в 1902 г. в России в результате объединения различных народнических кружков и групп. Принятая в 1905 году, на I съезде этой партии, программа представляла собой смесь идей старого народничества с ревизионистски фальсифицированным марксизмом. Эсеры отказывались видеть классовые различия между пролетарием и мелким собственником и, затушевывая классовые противоречия внутри крестьянства, отвергали руководящую роль пролетариата в революции, идею диктатуры пролетариата. Являясь в области теории крайне правыми ревизионистами и реформистами, эсеры заимствовали свои теоретические воззрения у ревизионистов Э. Бернштейна, Ф. Герца, Э. Давида, Э. Вандервельде. В качестве лозунгов для крестьянского движения эсеры выдвигали утопическое требование «социализации земли» в условиях капитализма. Эсеры, проповедовавшие субъективистскую идею активных «героев» и пассивной «толпы», в терроре видели основной метод борьбы, чем наносили серьезный вред массовому революционному движению. В революции 1905 — 1907 годов эсеры выступали как буржуазные демократы. В 1906 году правые эсеры создали полукадетскую «трудовую народно-социалистическую партию» и вступили в блок с кадетами, В годы первой мировой войны эсеры встали на позиции социал-шовинизма. После победы Февральской революции в партии эсеров определились три группировки: правые (во главе с Е. Брешко-Брешковской и Керенским), центристы (во главе с В. Черновым) и левые (во главе с М. Спиридоновой). Лидеры правых и центристов входили в состав буржуазного Временного правительства, осуществляя кадетскую политику, участвовали в подготовке корниловского заговора, имевшего целью установление военно-монархической диктатуры в России. Группа Спиридоновой образовала левое крыло, которое оформилось в самостоятельную партию «левых» эсеров на съезде в декабре 1917 года. После победы Великой Октябрьской социалистической революции эсеры вели контрреволюционную, подрывную работу, участвовали в армиях интервентов и в белогвардейских правительствах — ставленниках иностранных империалистов. После разгрома интервенции продолжали вражескую работу против Советского государства внутри страны и в стане белогвардейской эмиграции. «Левые» эсеры, стремясь сохранить влияние на крестьянские массы, в ноябре 1917 года вошли в состав первого Советского правительства. После ратификации Брестского мира они вышли из Совнаркома; летом 1918 года организовали мятеж с целью спровоцировать войну с Германией и свергнуть Советское правительство. После разгрома мятежа начался распад партии «левых» эсеров. — 32.

¹⁸ «Вестник Русской Революции» — журнал эсеров, выходил за границей в 1901 — 1905 годах. — 32.

¹⁹ «Народная воля» — народническое тайное общество, организовавшееся в 1879 году для революционной борьбы с царским самодержавием.

Вскоре после убийства народовольцами царя Александра II (1 марта 1881 года) «Народная воля» была разгромлена царским правительством. Большинство народников после этого отказалось от революционной борьбы с царизмом, стало проповедовать примирение, соглашение с царским самодержавием. Эти эпигоны народничества — либеральные народники 80-х и 90-х годов XIX века — стали выразителями интересов кулачества. — 32.

²⁰ «Революционная Россия» — газета эсеров, выходила с конца 1900 года по 1905 год. С января 1902 года — центральный орган партии эсеров, — 34.

²¹ «Заря» — марксистский научно-политический журнал, издавался редакцией «Искры» в 1901 — 1902 годах в Штутгарте. Вышло четыре номера.

В «Заре» напечатаны следующие статьи Ленина: «Случайные заметки», «Гонители земства и Аннибалы либерализма», первые четыре главы работы «Аграрный вопрос и «критики Маркса»» (под заглавием «Гг. «критики» в аграрном вопросе»), «Внутреннее обозрение», «Аграрная программа русской социал-демократии». В журнале «Заря» печатались также теоретические статьи Плеханова. — 49.

²² Катедер-реформаторы (или катедер-социалисты) — представители одного из направлений в буржуазной политической экономии, возникшего в Германии в 70 — 80-х годах XIX века, проповедовали с университетских кафедр под видом социализма буржуазно-либеральный реформизм. Катедер-социалисты утверждали, будто буржуазное государство является надклассовым, способным примирить враждебные классы и постепенно ввести «социализм», не затрагивая интересы капиталистов и по возможности учитывая требования трудящихся. В России взгляды катедер-социалистов проповедовали «легальные марксисты». — 51.

²³ В. В. (псевдоним В. И. Воронцова) — один из идеологов либерального народничества 80 — 90-х годов XIX века. — 52.

²⁴  Н. —он или Николай —он (псевдонимы И. Ф. Даниельсона) - один из идеологов либерального народничества 80 — 90-х годов XIX века. — 52.

²⁵ Бабеф (1760 — 1797) — революционер-коммунист, деятель французской буржуазной революции конца XVIII века; организовал тайное общество, пытавшееся в 1796 году свергнуть власть эксплуататорских классов. Бабеф признавал необходимость революции, насильственного уничтожения частной собственности и установления коммунистического строя, однако вооруженное восстание он представлял себе как заговор кучки интеллигентов без участия масс, без руководства революционной партии.

Левитский — либеральный народник, основатель земледельческих артелей в Херсонской губернии в 90-х годах XIX века; народники и эсеры считали земледельческие артели одним из средств для предотвращения капитализма и осуществления мирной «социализации деревни» (без классовой борьбы и революции). — 54.

²⁶ Брошюра Ленина «Земская кампания и план «Искры»» посвящена критике письма редакции меньшевистской «Искры», изданного в ноябре 1904 года. В ответ на брошюру Ленина редакция выпустила второе письмо к партийным организациям. Оба письма сопровождались надписью: «Только для членов партии». Распространение меньшевистской редакцией второго письма исключительно среди меньшевиков побудило Ленина выступить с добавлением к брошюре, которая была уже напечатана и распространена среди комитетов. Добавление было напечатано отдельно и вклеено цветной вкладкой в оставшиеся на складе большевистского издательства экземпляры брошюры. Дата «22 декабря 1904 г.» относится только к тексту добавления (см. настоящее издание, стр. 79, два заключительных абзаца).

Брошюра Ленина «Земская кампания и план «Искры»» была широко распространена в местных партийных организациях: при арестах и обысках она была обнаружена в Смоленске, Батуме, Риге, Саратове, Сувалках и других городах. — 59.

²⁷ «Освобождение» —  двухнедельный журнал либерально-монархической буржуазии; издавался за границей в 1902 — 1905 годах под редакцией И. Б. Струве. «Освобождении» составили позднее ядро главной буржуазной партии в России — партии кадетов. — 59.

²⁸ Второй съезд РСДРП состоялся 17 (30) июля — 10 (23) августа 1903 года. Первые 13 заседаний съезда происходили в Брюсселе. Затем из-за преследований полиции заседания съезда были перенесены в Лондон.

Съезд был подготовлен ленинской «Искрой», объединившей русских социал-демократов на основе принципов революционного марксизма. На съезде присутствовало 43 делегата, которые представляли 26 организаций. Состав съезда был неоднороден. На нем присутствовали не только сторонники «Искры», но и ее противники, а также неустойчивые, колеблющиеся элементы.

В порядке дня съезда стояло 20 вопросов, из которых важнейшими были: утверждение программы и устава РСДРП, выборы руководящих партийных центров.

Большую работу по подготовке съезда провел В. И. Ленин; им были написаны важнейшие документы: план-конспект доклада о деятельности «Искры», проекты резолюций по ряду вопросов, составлен порядок дня и регламент съезда. В. И. Ленин делал на съезде доклад об уставе партии и выступал с речами почти по всем вопросам, обсуждавшимся на съезде.

В. И. Ленин и его сторонники развернули на съезде решительную борьбу с оппортунистами, выступившими против важнейших, принципиальных положений искровского проекта программы и ленинской формулировки первого пункта устава партии — о членстве в партии.

Съездом был принят проект программы партии, выработанный редакцией «Искры», и разработанный В. И. Лениным устав (за исключением первого пункта, который был принят в формулировке Мартова). 13 партийные центры были избраны сторонники искровского направления.

На съезде произошел раскол между последовательными сторонниками искровского направления во главе с Лениным, которые, получив большинство при выборах в центральные учреждения партии, стали называться большевиками, и сторонниками Мартова — меньшевиками.

Съезд имел огромное значение в развитии рабочего движения в России. Он покончил с кустарщиной и кружковщиной в социал-демократическом движении и создал революционную партию рабочего класса, партию нового типа. Съезд знаменовал собою победу ленинских принципов в русской социал-демократии и явился поворотным пунктом в международном рабочем движении. Ленин писал, что ... «большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года» (Сочинения, 4 изд., том 31, стр. В). — 60.

²⁹ Угрюм-Бурчеев — тип тупого, ограниченного сановника, выведенный в произведении М. Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города». «Нашими Угрюм-Бурчеевыми» Ленин называет представителей дворцовой клики Николая II. — 63.

³⁰ «Новое Бремя» — газета, выходила в Петербурге с 1868 года по октябрь 1917 года. Вначале умеренно-либеральная, с 1876 года она превратилась в орган реакционных дворянских и чиновнобюрократических кругов. Газета вела борьбу не только против революционного, но и против либерально-буржуазного движения. С 1905 года стала одним из органов черносотенцев. — 64.

³¹ Ростовская демонстрация началась экономической стачкой 2 (15) ноября 1902 года. Стачка вскоре переросла в политическую демонстрацию, в которой участвовало до 30 тысяч человек. Руководил стачкой искровский Донской комитет РСДРП. Ленин посвятил ростовской стачке статью «Новые события и старые вопросы» (см. Сочинения, 4 изд., том 6, стр. 247 — 252).-73.

³² «Рабочее Дело» — журнал «экономистов», непериодический орган «Союза русских социал-демократов за границей». Журнал издавался в Женеве с апреля 1899 года по февраль 1902 года. Вышло 12 номеров — девять книг.

«Рабочее Дело» № 10 (сентябрь 1901 года) напечатало статьи Мартынова «Обличительная литература и пролетарская борьба» и Кричевского «Принципы, тактика и борьба», открыто защищавшие «экономизм». — 74.

³³ Балалайкин — персонаж из произведения М. Е. Салтыкова-Щедрина «Современная идиллия». Либеральный пустозвон, авантюрист и лжец. «Редакционным Балалайкиным» меньшевистской «Искры» Ленин называет Троцкого. — 74.

³⁴ Ленин имеет в виду авантюристские призывы «экономистов» («рабочедельцев») весной 1901 года к немедленному штурму «крепости деспотизма». — 76.

³⁵ См. работу Лепипа «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» (Сочинения, 4 изд., том 1, стр. 315 — 484). — 81.

³⁶ Бернштейнианский оппортунизм — враждебное марксизму течение в международной социал-демократии, появившееся в конце XIX века в Германии и названное по имени германского социал-демократа Эдуарда Бернштейна. Бернштейн выступил с ревизией революционного учения Маркса в духе буржуазного либерализма.

Сторонниками Бернштейна в России были «легальные марксисты», «экономисты», бундовцы, меньшевики. — 81.

³⁷ Старовер — псевдоним меньшевика А. Н. Потресова. — 82.

³⁸ «Вперед» — нелегальная большевистская еженедельная газета; издавалась в Женеве с 22 декабря 1904 (4 января 1905) года по 5 (18) мая 1905 года. Вышло 18 номеров. Организатором, идейным вдохновителем и руководителем газеты был В. И. Ленин. В состав редакции входили В. В. Воровский, М. С. Ольминский и А. В. Луначарский.

III съезд партии в специальной резолюции отметил выдающуюся роль газеты «Вперед» в борьбе с меньшевизмом, за восстановление партийности, в постановке и освещении вопросов, выдвинутых начавшейся революцией, и выразил благодарность редакции газеты.

В газете «Вперед» было опубликовано свыше 40 ленинских статей и заметок. Некоторые номера газеты, как например 4-й и 5-й, посвященные событиям 9 (22) января 1905 года, почти целиком составлены Лениным.

Статьи Ленина из газеты «Вперед» часто перепечатывались в местных органах большевистской печати, издавались отдельными листовками или брошюрами. — 98.

³⁹ 5(18) мая 1902 года рабочий Леккерт совершил покушение на жизнь Виленского губернатора фон Валя. Мартов и Засулич приветствовали этот акт индивидуального террора.

Говоря о листке по поводу убийства Плеве, Ленин имеет в виду листок № 16 «Рабочему народу» за подписью редакции меньшевистской «Искры», в котором открыто защищалась эсеровская тактика индивидуального террора. — 99.

⁴⁰ «Союз освобождения» — либерально-монархическая организация, основанная П. Струве за границей в 1904 году. «Освобожденцы» были сторонниками конституционной монархии, стремились войти в сделку с царским правительством, прикрывая свою борьбу против революции фальшивым «демократизмом». Позднее «освобожденцы» составили ядро партии кадетов. — 107.

⁴¹ Кадеты («конституционно-демократическая партия») — главная партия империалистической буржуазии в России; образовалась в октябре 1905 года. Кадеты называли себя партией «народной свободы», на деле же стремились к сделке с самодержавием, чтобы сохранить царизм в форме конституционной монархии. С началом империалистической войны (1914 — 1918 годов) требовали «войны до победного конца». После Февральской революции заняли, в результате сговора с эсеро-меньшевистскими руководителями Петроградского Совета, руководящее положение в буржуазном Временном правительстве и проводили антинародную контрреволюционную политику. После Великой Октябрьской социалистической революции, выполняя роль агентов и наемников иностранного империализма, являлись организаторами внутренних сил контрреволюции. В. И. Ленин называл партию кадетов всероссийским штабом контрреволюции. — 108.

⁴² Ленин имеет в виду «конституционную» платформу одного из лидеров земско-либерального движения 90-х и 900-х годов Д. Н. Шипова. Платформа сводилась к сохранению режима царского самодержавия, слегка ограниченного «дарованной царем» конституцией, — 112.

⁴³ Статья «Демократические задачи революционного пролетариата» перепечатана грузинской нелегальной большевистской газетой, органом Кавказского союза РСДРП «Борьба Пролетариата» № 2 от 15(28) июля 1905 г. — 115.

⁴⁴ «Пролетарий» — нелегальная большевистская еженедельная газета, Центральный Орган РСДРП, созданный по постановлению III съезда партии. Решением пленума Центрального Комитета партии 27 апреля (10 мая) 1905 года ответственным редактором ЦО был назначен В. И. Ленин.

«Пролетарий» издавался в Женеве с 14(27) мая по 12(25) ноября 1905 года. Вышло 26 номеров. Постоянное участие в работе редакции принимали В. В. Боровский, А. В. Луначарский и М. С. Ольминский. «Пролетарий» продолжил линию старой, ленинской «Искры» и сохранил полную преемственность с большевистской газетой «Вперед».

Ленин написал в газету свыше 50 статей и заметок. Статьи Ленина из газеты «Пролетарий» перепечатывались в местных органах большевистской печати, издавались отдельными листовками.

После отъезда Ленина в Россию, в ноябре 1905 года, издание газеты «Пролетарий» вскоре было прекращено. Последние два номера «Пролетария» (25-й и 26-й) вышли под редакцией В. В. Воровского. — 121.

⁴⁵ Речь идет о проекте закона об учреждении совещательной Государственной думы и положения о выборах в Думу, разработанных комиссией под председательством министра внутренних дол Булыгина и опубликованных 6(19) августа 1905 года. Булыгинская Дума — совещательное «представительное учреждение», которое царское правительство обещало созвать в 1905 году. Большевики объявили активный бойкот булыгинской Думы. Правительству не удалось созвать Думы; она была сметена силой революции. — 123.

⁴⁶ «Союз союзов» — политическая организация либерально-буржуазной интеллигенции, оформившаяся в мае 1905 года на первом съезде представителей 14 союзов: адвокатов, писателей, врачей, инженеров, учителей и др. В июле 1905 года союз высказался за бойкот булыгинской Думы, но вскоре отказался от этого и решил принять участие в выборах Думы. К концу 1906 года «Союз союзов» распался. — 123.

⁴⁷ «Слово» — газета, издавалась в 1904 — 1909 годах в Петербурге; была органом правых земцев; с ноября 1905 до июля 1906 года являлась органом партии октябристов, а затем — органом конституционно-монархической партии «мирнообновленцев», по существу ничем не отличавшихся от октябристов.

 «Русские Ведомости» — газета, издавалась в Москве с 1863 года либеральными профессорами Московского университета и земскими деятелями; выражала интересы либеральных помещиков и буржуазии. С 1905 года — орган правых кадетов; закрыта после Октябрьской революции 1917 года, как и другие контрреволюционные газеты. — 124.

⁴⁸ «The Times» («Времена») — газета, основанная в 1785 году в Лондоне; одна из крупных консервативных газет английской буржуазии. — 124.

⁴⁹ Суворин, Л. С. — редактор реакционной газеты «Новое Время» с 1876 по 1912 год. — 120.

⁵⁰ Календы — название первого дня месяца у древних римлян. У греков таких названий не было. Отложить до греческих календ — никогда не осуществить, провалить дело. — 127.

⁵¹ «he Matin» («Утро») — французская ежедневная буржуазная газета, основанная в 1884 году. — 130.

⁵² III съезд РСДРП состоялся в Лондоне 12 — 27 апреля (25 апреля — 10 мая) 1905 года. Съезд был подготовлен и созван большевиками под руководством Ленина. Это был первый большевистский съезд.

Порядок дня III съезда РСДРП, разработанный Лениным и принятый съездом, был следующий: I. Доклад Организационного Комитета. II. Вопросы тактические: 1) вооруженное восстание; 2) отношение к политике правительства накануне и в момент переворота (этот пункт был посвящен двум вопросам: а) отношение к политике правительства накануне переворота; б) о временном революционном правительстве); 3) отношение к крестьянскому движению. III. Вопросы организационные: 4) отношения рабочих и интеллигентов в партийных организациях; 5)  устав партии. IV. Отношение к другим партиям и течениям: 6) отношение к отколовшейся части РСДРП; 7) отношение к национальным социал-демократическим организациям; 8) отношение к либералам; 9) практические соглашения с социалистами-революционерами. V. Внутренние вопросы партийной жизни: 10) пропаганда и агитация. VI. Отчеты делегатов: 11) отчет ЦК; 12) отчеты делегатов местных комитетов.

Выборы: 13) выборы; 14) порядок оглашения резолюций и протоколов съезда и вступления должностных лиц в должность.

Но всем основным вопросам III съезда Ленин написал еще до съезда проекты резолюций и обосновал их в своих статьях, напечатанных в газете «Вперед». Ленин выступал на съезде по вопросу о вооруженном восстании, об участии социал-демократии во временном революционном правительстве, об отношении к крестьянскому движению, об уставе партии и по ряду других вопросов. В протоколах съезда записано 138 выступлений и предложений Ленина.

Съезд изменил устав партии: а) принял § 1 устава в ленинской формулировке; б) точно определил права ЦК и его отношения с местными комитетами; в) изменил организационное построение центральных органов партии: вместо трех центров (ЦК, ЦО и Совета партии) съезд создал единственный полноправный партийный центр — Центральный Комитет.

О работе и значении III съезда партии см. статью Ленина «Третий съезд» (Сочинения, 4 изд., том 8, стр. 409 — 415) и книгу Ленина «Две тактики социал-демократии в демократической революции». — 132.

⁵³ В № 10 «Пролетария» от 2 августа (20 июля) 1905 года была напечатана резолюция Саратовского комитета РСДРП (занимавшего примиренческую позицию), принятая по сообщению о III съезде партии и о конференции меньшевиков. «Пролетарий» опубликовал резолюцию с послесловием от редакции, написанным Лениным (см. Ленинский сборник XVI, стр. 130). — 132.

⁵⁴ «Либеральные союзы и социал-демократия» — вставка, написанная Лениным к статье В. В. Воровского, опубликованной под этим же заглавием в газете «Пролетарий» № 18 от 26(13) сентября 1905 года. — 141.

⁵⁵ Статья «Мелкобуржуазный и пролетарский социализм» была перепечатана в большевистской газете «Новая Жизнь» № 9 от 10(23) ноября 1905 года. — 143.

⁵⁶ См. примечания 23 и 24. — 149.

⁵⁷ Статья Ленина «Пролетариат и крестьянство» была перепечатана Сумской группой РСДРП в качестве приложения к «Программе Российской социал-демократической рабочей партии». Сумы, 1905. — 152.

⁵⁸ «Всероссийский крестьянский союз» — революционно-демократическая организация, возникшая в 1905 году. На первом и втором съездах Союза, состоявшихся в Москве в августе и ноябре 1905 года, были выработаны программа и тактика Союза. Крестьянский союз требовал политической свободы и немедленного созыва учредительного собрания, придерживался тактики бойкота I Государственной думы. Аграрная программа Союза включала требование отмены частной собственности на землю, передачи крестьянам без выкупа монастырских, удельных, кабинетских и государственных земель. В своей политике Союз проявлял половинчатость и колебания. Требуя ликвидации помещичьей собственности на землю, Союз соглашался на частичное вознаграждение помещиков. С первых же шагов своей деятельности Крестьянский союз подвергался полицейским репрессиям. К концу 1906 года Всероссийский крестьянский союз распался. — 152.

⁵⁹ Тактическая платформа большевиков к Объединительному съезду РСДРП была составлена во второй половине февраля 1906 года. Все резолюции платформы, за исключением резолюции «Классовые задачи пролетариата в современный момент демократической революции», написаны Лениным. Предварительное обсуждение платформы происходило в Куоккала (Финляндия), где некоторое время жил Ленин, на совещаниях руководящих работников партии.

В начале марта платформа обсуждалась в Москве, при участии Ленина на собрании членов Московского комитета, группы агитаторов и пропагандистов, литературной группы, Московского бюро ЦК, членов Окружного комитета и других партийных работников; затем в Петербурге в середине марта на совещании под председательством Ленина. 20 марта (2 апреля) тактическая платформа большевиков была опубликована в № 2 «Партийных Известий», а также напечатана отдельными листовками в изданиях Объединенного ЦК РСДРП и Петербургского Объединенного комитета РСДРП. — 157.

⁶⁰ «Союз 17 октября» или «октябристы» — контрреволюционная партия крупной промышленной буржуазии и крупных помещиков, хозяйничавших по-капиталистически; образовалась в ноябре 1905 года. Признавая на словах манифест 17 октября, в котором напуганный революцией царь обещал народу «гражданские свободы» и конституцию, октябристы безоговорочно поддерживали внутреннюю и внешнюю политику царского правительства. Лидерами октябристов были крупный промышленник А. Гучков и владелец огромных поместий М. Родзянко. — 157.

⁶¹ «Партия правового порядка», правопорядцы  — контрреволюционная партия крупной торгово-промышленной буржуазии, помещиков и высших слоев бюрократии; образовалась осенью 1905 года. Партия безоговорочно выступала в защиту царского режима; она приветствовала разгон I Думы, во время выборов во II Думу блокировалась с черносотенным «Союзом истинно-русских людей». В 1907 году партия распалась. — 157.

⁶² «Партия демократических реформ», ироническое название «Педераки», — одна из политических группировок либерально-монархической буржуазии. Образовалась в начале 1906 года во время выборов в I Государственную думу; занимала позицию правее партии кадетов. — 158.

⁶³ Трудовая группа, трудовики — группа мелкобуржуазных демократов; образовалась в апреле 1906 года из крестьянских депутатов I Государственной думы. К началу работы Думы группа объединяла 107 депутатов.

Трудовики выдвигали требования отмены всех сословных и национальных ограничений, демократизации земского и городского самоуправления, осуществления всеобщего избирательного права для выборов в Государственную думу. Аграрной программой Трудовой группы был «Проект основных положений» земельного закона, внесенный в Думу за подписью 104 депутатов 23 мая (5 июня) 1906 года. Проект исходил из народнических принципов уравнительного землепользования: образование общенародного фонда из казенных, удельных, кабинетских, монастырских земель, а также частновладельческих, если размер владения превышал установленную трудовую норму; предоставление права пользования землей только том, кто сам ее обрабатывает. За отчуждаемые частновладельческие земли предусматривалось вознаграждение. Проведение земельной реформы возлагалось на местные крестьянские комитеты. Об аграрной программе трудовиков см. Сочинения, 4 изд., том 12, стр. 173 — 174.

Во II Думе трудовики имели 104 депутата, в III Думе — 14 депутатов и в IV - 10. — 160.

⁶⁴ Четвертый (Объединительный) съезд РСДРП состоялся в Стокгольме 10 — 25 апреля (23 апреля — 8 мая) 1906 года.

На съезде присутствовали с решающим голосом 112 делегатов, представлявших 57 местных организаций партии, и 22 делегата с совещательным. Кроме того, участвовали представители национальных социал-демократических партий: по 3 от социал-демократии Польши и Литвы, Бунда и Латышской социал-демократической рабочей партии, по 1 от Украинской социал-демократической рабочей партии и Финляндской рабочей партии, представитель Болгарской социал-демократической рабочей партии. В числе делегатов-большевиков в работе съезда принимали участие В. И. Ленин, Ф. А. Артем (Сергеев), В. В. Воровский, К. Е. Ворошилов, М. И. Калинин, И. В. Сталин, М. В. Фрунзе, С. Г. Шаумян и другие. Основными вопросами съезда были: аграрный, оценка момента и классовых задач пролетариата, отношение к Государственной думе, организационные вопросы. По всем вопросам шла ожесточенная борьба между большевиками и меньшевиками. Ленин выступал с докладами и речами по аграрному вопросу, о текущем моменте, по вопросу о тактике по отношению к выборам в Государственную думу, о вооруженном восстании и другим вопросам.

Преобладание меньшевиков на съезде, хотя и незначительное, определило характер решений съезда: по ряду вопросов съезд вынес меньшевистские резолюции (аграрная программа, об отношении к Государственной думе и др.). Съезд принял в ленинской формулировке первый параграф устава о членстве партии. Съезд принял в состав РСДРП национальные социал-демократические организации Польши и Литвы, Латышскую социал-демократическую рабочую партию и предрешил вопрос о вхождении Бунда в РСДРП.

В состав ЦК, избранного на съезде, вошли 3 большевика и 7 меньшевиков, в редакцию ЦО только меньшевики.

Анализ работ съезда дан Лениным в брошюре «Доклад об Объединительном съезде РСДРП» (см. Сочинения, 4 изд., том 10, стр. 289 — 350) и И. В. Сталиным в брошюре «Современный момент и Объединительный съезд рабочей партии» и в «Предисловии автора к первому тому» Сочинений (см. И. В. Сталин. Сочинения, том 1, 1946, стр. 250 — 276; XI — XV). — 164.

⁶⁵ «Курьер» — ежедневная легальная меньшевистская газета; выходила в Петербурге в мае — июне 1906 года. — 168.

⁶⁶ «Речь» — ежедневная газета, центральный орган партии кадетов; выходила в Петербурге с февраля 1906 года. Закрыта Военно-революционным комитетом при Петроградском Совете 26 октября (8 ноября) 1917 года. — 169.

⁶⁷ «Голос Труда» — ежедневная меньшевистская газета, выходила в Петербурге в июне — июле 1906 года. — 173.

⁶⁸ См. примечания 41 и 62. — 174.

⁶⁹ «Амстердамская резолюция» — «Международные правила социалистической тактики» — была принята конгрессом II Интернационала, состоявшимся в Амстердаме 14 — 20 августа (н. ст.) 1904 года. Резолюция запрещала социалистам участие в буржуазных правительствах и отвергала сотрудничество социалистических партий с буржуазными партиями. — 178.

⁷⁰ «Диск» — «демократический союз конституционалистов», контрреволюционная организация; возникла осенью 1905 года; объединяла представителей крупного дворянства, консервативных слоев промышленной буржуазии и высшей бюрократии. В конце 1905 года «Диск» вошел в партию октябристов. — 179.

⁷¹ «Союз русского народа» — монархическая черносотенная организация. Образовалась в октябре 1905 г. Союз ставил своей задачей поддержку царской власти, защищал привилегии дворянства и чиновничества. Был ликвидирован во время Февральской революции 1917 г. — 179.

⁷² Мирнообновленцы — «партия мирного обновления» — буржуазно-помещичья, контрреволюционная организация; образовалась в 1906 году, объединив левых октябристов и правых кадетов. Ленин называл «партию мирного обновления» «партией мирного ограбления», — 179.

⁷³ Беззаглавцы — полукадетская группа (С. Прокопович, Е. Кускова, В. Богучарский и другие), издававшая в 1906 году в Петербурге журнал «Без Заглавия». Объявляя себя сторонниками ревизионистского крыла западноевропейской социал-демократии (Бернштейн и др.), «беззаглавцы» выступали против самостоятельной классовой политики пролетариата. Ленин называл «беззаглавцев» «меньшевиствующими кадетами» или «кадетствующими меньшевиками». — 179.

⁷⁴ «Социал-Демократ» — газета, нелегальный орган Центрального Комитета РСДРП; выходила в Петербурге в сентябре — ноябре 1906 года; фактически была меньшевистским органом, так как ЦК тогда находился в руках меньшевиков. Вышло семь номеров. — 185.

⁷⁵ Большевистский проект думской декларации был написан Лениным; приводится им в статье «По поводу декларации нашей думской фракции» (см. Сочинения, 4 изд., том 11, стр. 18 — 21). — 190.

⁷⁶ «Credo» («Кредо») — символ веры, программа, изложение миросозерцания. Под этим названием получил известность манифест, выпущенный в 1899 году группой «экономистов» (С. Н. Прокопович, Е. Д. Кускова и другие, ставшие потом кадетами). Этот манифест наиболее ярко выразил оппортунизм российского «экономизма». Ленин написал резкий обличительный протест против взглядов «экономистов» — «Протест российских социал-демократов» (см. Сочинения, 4 изд., том 4, стр. 149 — 163). — 195.

⁷⁷ «Дневник Социал-Демократа» — непериодический орган, издававшийся Г. В. Плехановым; выходил в Женеве с большими перерывами с марта 1905 года до апреля 1912 года; вышло 16 номеров. Издание «Дневника» было возобновлено в 1916 году в Петрограде; вышел один номер. — 195.

⁷⁸ Листовка «Кого выбирать в Государственную думу?» написана перед выборами во вторую Думу. В статье «Подделка правительством Думы и задачи социал-демократии» (см. Сочинения, 4 изд., том 11, стр. 349) Ленин называл эту листовку «плакатом о трех главных партиях», участвующих на выборах в Думу. Листовка вышла в Петербурге тремя изданиями: два сокращенные и одно полное. В сокращенном виде она издавалась также Харьковским, Костромским, Иваново-Вознесенским комитетами и Обской группой РСДРП. — 197.

⁷⁹ Проекты резолюций большевиков к V съезду РСДРП были приняты на собрании представителей Петербургского, Московского, Московского окружного комитетов, Областного бюро Центрального промышленного района и редакции газеты «Пролетарий». Собрание состоялось 15 — 18 февраля (28 февраля — 3 марта) 1907  года. Проекты были разосланы в качестве материалов для партийной дискуссии и подготовки съезда. Проекты резолюций были опубликованы в легальной большевистской газете «Новый Луч» №№ 6 и 7, 25 и 27 февраля 1907 года, и в газете «Пролетарий» № 14, 4 марта 1907 года. Проект резолюции об отношении к буржуазным партиям был также напечатан на грузинском языке в газете «Чвени Цховреба» № 9, 28 февраля 1907 года,- 203.

⁸⁰ «Новые Силы» — ежедневная газета трудовиков; выходила в Петербурге в феврале 1907 года. — 206.

⁸¹ «Четыреххвостка» — сокращенное название демократической избирательной системы, включающей четыре требования: всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право, — 206.

⁸² «Новый Луч» — ежедневная большевистская политическая и литературная газета; издавалась легально в Петербурге с 20 по 27 февраля (с 5 по 12 марта) 1907 года при ближайшем участии В. И. Ленина, — во всех номерах газеты, кроме третьего номера, помещены ленинские статьи. В «Новом Луче» сотрудничали: А. М. Горький, В. В. Боровский, М. С. Ольминский, И. И. Скворцов-Степанов и другие. На седьмом номере газета была закрыта петербургским градоначальником. Некоторые статьи из отдела «Из жизни партии» перепечатывались в большевистской газете «Чвени Цховреба» на грузинском языке. — 207.

⁸³ Статья «Кадеты и трудовики» впервые напечатана в газете «Рабочая Молва».

«Рабочая Молва» — большевистская легальная газета. Первый номер, вышедший в Петербурге 1(14) марта 1907 г., был сразу же конфискован, а издание «Рабочей Молвы» запрещено. — 211.

⁸⁴ «Русская Жизнь» — легальная ежедневная газета левокадетского направления; издавалась в Петербурге с января по март 1907 года. С 38 номера перешла в руки меньшевиков. Вышло 52 номера. — 211.

⁸⁵ См. примечание 69. — 212.

⁸⁶ Имеется в виду книга члена 1 Государственной думы Н. А. Бородина «Государственная дума в цифрах», Петербург, 1906. Из 153 кадетов в 1 Думе, по подсчетам Н. А. Бородина, было 92 дворянина. Из них имели земли от 5000 до 10 000 дес, — 3 чел.; от 2000 до 5000 дес. — 8 чел.; от 1000 до 2000 дес, — 8 чел.; от 500 до 1000 дес. — 30 чел. Таким образом, около трети кадетских депутатов были крупными землевладельцами. — 213.

⁸⁷ V съезд РСДРП состоялся в Лондоне 30 апреля — 19 мая (13 мая — 1 июня) 1907 года. На съезде присутствовало 336 делегатов с решающим и совещательным голосом. Из них: делегатов большевиков было 105, меньшевиков — 97, бундовцев — 57, польских социал-демократов — 44, латышских социал-демократов — 29, «внефракционных» — 4. Большевики вели за собой поляков и латышей и имели устойчивое большинство на съезде. В числе делегатов были Ленин, Ворошилов, Дубровинский, Сталин, Шаумян, Ярославский.

Съезд обсудил вопросы: 1) Отчет Центрального Комитета. 2) Отчет думской фракции и ее организация. 3) Отношение к буржуазным партиям. 4) Государственная дума. 5) «Рабочий съезд» и беспартийные рабочие организации. 6) Профессиональные союзы и партия. 7) Партизанские выступления. 8) Безработица, экономический кризис и локауты. 9) Организационные вопросы. 10) Международный конгресс в Штутгарте (1 мая, милитаризм). 11) Работа в армии. 12) Разное. Важнейшим вопросом съезда был доклад Ленина об отношении к буржуазным партиям. По всем принципиальным вопросам съезд принял большевистские резолюции. На съезде был избран Центральный Комитет в составе 5 большевиков, 4 меньшевиков, 2 польских и 1 латышского социал-демократов. Кандидатами в члены ЦК избраны 10 большевиков, 7 меньшевиков, 3 польских и 2 латышских с.-д.

Съезд окончился победой большевизма над оппортунистическим крылом партии — меньшевиками. О V съезде РСДРП см. статью В. И. Ленина «Отношение к буржуазным партиям» (см. настоящее издание, стр. 243 — 262) и работу И. В. Сталина «Лондонский съезд Российской социал-демократической рабочей партии (Записки делегата)» (см. И. В. Сталин. Сочинения, том 2, 1946, стр. 46 — 77). — 215.

⁸⁸ Резолюцию кавказских меньшевиков Ленин подробно разбирает в § 12 своей работы «Две тактики социал-демократии в демократической революции» (см. Сочинения, 4 изд., том 9, стр. 74 — 85). — 215.

⁸⁹ «Народная Дума» — ежедневная меньшевистская газета; выходила в Петербурге в марте — апреле 1907 года. — 219.

⁹⁰ «Современная Жизнь» — меньшевистский журнал; издавался в Москве с апреля 1906 года по март 1907 года. — 222.

⁹¹ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, 2 изд., т. 4, 1955, стр. 9. — 226.

⁹² На 27 заседании съезда, при обсуждении большевистской резолюции об отношении к буржуазным партиям, Троцкий внес предложение исключить из резолюции характеристику социальной основы либерально-монархических партий и главной из них — партии кадетов. После выступления Ленина это предложение было отвергнуто. — 238.

⁹³ Поправки меньшевиков Мартова и Мартынова к резолюции об отношении к буржуазным партиям съездом были отвергнуты, — 239.

⁹⁴ «Отголоски» — меньшевистские сборники, выходившие в  1907 году в Петербурге, — 259.

⁹⁵ «Начало» — ежедневная легальная меньшевистская газета; выходила в Петербурге в ноябре — декабре 1905 года. — 260.

⁹⁶ «Биржевые Ведомости» — ежедневная буржуазная газета, выходившая в Петербурге с 1880 года. Название «Биржейка» стало нарицательным для обозначения беспринципности и продажности буржуазной печати. Газета была закрыта в конце октября 1917 года. — 261.

⁹⁷ «Избирательная платформа РСДРП» была написана В. И. Лениным в Париже, вскоре после Пражской конференции. В России избирательная платформа была издана отдельной листовкой от имени Центрального Комитета партии и распространялась вместе с листовкой «За Партию!», написанной И. В. Сталиным (см. И. В. Сталин. Сочинения, том 2, 1946, стр. 213 — 218). Листовки были доставлены в 18 пунктов, в том числе в крупнейшие пролетарские центры. «Избирательная платформа РСДРП», перепечатанная с русского издания, была помещена в виде приложения к № 26 газеты «Социал-Демократ». Она была переиздана также многими местными большевистскими организациями. В Тифлисе платформа была перепечатана Русским бюро ЦК РСДРП. Значение этого документа освещено В. И. Лениным в статье «Платформа реформистов и платформа революционных социал-демократов». — 263.

⁹⁸ Закон 4 марта 1906 года — временные правила об обществах, союзах и собраниях — разрешал организовывать общества, союзы и т. д., но вместе с тем ставил ряд препятствий, которые фактически сводили закон на нет. Закон предоставлял министру внутренних дел право, по его усмотрению, не только закрывать общества и союзы, но и отказывать в регистрации новых союзов. — 265.

⁹⁹ «Свет» — ежедневная буржуазно-националистическая газета; издавалась в Петербурге с 1882 по 1917 год.

«Голос Москвы» — ежедневная газета, орган октябристов — контрреволюционной партии крупной промышленной буржуазии и крупных помещиков; выходила в Москве с 1906 по 1915 год. — 283.

¹⁰⁰ «Наша Заря» — ежемесячный легальный журнал меньшевиков-ликвидаторов; выходил в 1910 — 1914 годах в Петербурге. Вокруг «Нашей Зари» сложился центр ликвидаторов в России.

«Живое Дело» — еженедельная легальная газета меньшивиков-ликвидаторов; выходила в Петербурге в 1912 году, вышло 16 номеров. — 290.

¹⁰¹ Ленин цитирует резолюцию V съезда РСДРП «Об отношении к буржуазным партиям» (см. «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», 7 изд., ч. I, 1951, стр. 159). — 292.

¹⁰² Заглавие документа дано Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. — 294.

¹⁰³ Брошюра Ленина «Политические партии в России и задачи пролетариата» была выпущена в Петрограде издательством «Жизнь и Знание» в июле 1917 года со следующим подзаголовком: «Пояснение к проекту платформы, составленной Н. Лениным для обсуждения на совещаниях большевиков. Печатание самого проекта задержалось только из-за недостатка типографий в Петрограде».

Брошюра В. И. Ленина «Политические партии в России и задачи пролетариата» была напечатана на английском языке в журнале «The Class Struggle» («Классовая Борьба»), Нью-Йорк, ноябрь — декабрь 1917, том I, № 4, стр. 49 — 59, а также в газете «The New York Evening Post» («Нью-Йоркская Вечерняя Почта») от 15 января 1918 года.

В 1918 году в Москве вышло второе издание брошюры с предисловием В. И. Ленина. — 295.

¹⁰⁴ «Контактная комиссия» была выделена меньшевистско-эсеровским Исполнительным комитетом Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов 8(21) марта 1917 года для установления контакта с Временным правительством, «воздействия» на него и «контроля» за его деятельностью. На деле «контактная комиссия» помогала осуществлению буржуазной политики Временного правительства и стремилась удержать рабочие массы от активной революционной борьбы за переход всей власти к Советам. В состав «контактной комиссии» входили Чхеидзе, Стеклов, Суханов, Филипповский и Скобелев (позднее вошли Чернов и Церетели). «Контактная комиссия» существовала до мая 1917 года, когда представители меньшевиков и эсеров вошли непосредственно в состав буржуазного Временного правительства. — 298.

¹⁰⁵ Ленин имеет в виду телеграмму министра земледелия А. И. Шингарева Раненбургскому уездному исполнительному комитету Рязанской губернии. Этой телеграммой отменялось постановление исполнительного комитета о передаче помещичьих пахотных земель, обрабатываемых наемным трудом, в пользование крестьянам на правах аренды, а также о реквизиции сельскохозяйственного инвентаря, лошадей и семян с выплатой их стоимости.

Ленин в своих статьях разоблачил антинародный характер этого мероприятия буржуазного Временного правительства (см. В. И. Ленин. ««Добровольное соглашение» между помещиками и крестьянами?», Сочинения, том 24, стр. 108). — 303.

¹⁰⁶ Петроградская общегородская конференция РСДРП (большевиков) происходила 14 — 22 апреля (27 апреля — 5 мая) 1917 года. На конференции присутствовало 57 делегатов. Повестка дня конференции: текущий момент; об отношении к Совету рабочих и солдатских депутатов и вопрос о его реорганизации; построение партийной организации; отношение к социал-демократии других толков; городские выборы; о травле против «Правды». С докладом по вопросу о текущем моменте выступил В. И. Ленин.

Конференция одобрила Апрельские тезисы Ленина и положила их в основу своей работы. — 307.

¹⁰⁷ Статья «Политическое положение» была впервые опубликована в кронштадтской большевистской газете «Пролетарское Дело» № 6, 2 августа (20 июля) 1917 года под заглавием «Политическое настроение».

В целях сохранения газеты от закрытия Временным правительством, слова «вооруженное восстание» при публикации статьи были заменены редакцией словами «решительная борьба». Статья печатается по рукописи. — 316.

¹⁰⁸ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XV, 1935, стр. 224 — 230, — 319.

¹⁰⁹ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, 1953, стр. 473. — 319.

¹¹⁰ После разгрома корниловского мятежа, когда встал вопрос об образовании нового состава Временного правительства, меньшевики и эсеры вынесли решение не идти в правительство вместе с кадетами. Правительственный кризис разрешился образованием директории в составе 5 человек (Керенский, Терещенко, Верховский, Вердеревский, Никитин). Хотя в составе директории не было официальных представителей кадетов, но создана она была в результате закулисных соглашений с ними. Меньшевики и эсеры на заседании ВЦИК 2 (15) сентября 1917 года вынесли решение поддерживать директорию и этим помогли помещикам и капиталистам удержать в своих руках власть. — 324.

¹¹¹ «Известия Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов» — ежедневная газета, официальный орган Совета крестьянских депутатов; выходила в Петрограде с мая по декабрь 1917 года; выражала взгляды правого крыла партии эсеров. — 331.

¹¹² «Русское Слово» — ежедневная либерально-буржуазная газета; выходила в Москве с 1895 года; закрыта президиумом Московского Совета рабочих и солдатских депутатов 27 ноября (10 декабря) 1917 года. — 333.

¹¹³ «Дело Народа» — ежедневная газета, орган партии эсеров; выходила в Петрограде с марта 1917 года по июнь 1918 года, неоднократно меняя названия. Издание газеты возобновлялось в октябре 1918 года в Самаре (вышло три номера) и в марте 1919 года в Москве (вышло десять номеров). Газета тогда же была закрыта за контрреволюционную деятельность. — 335.

¹¹⁴ Ленин имеет в виду земельные «реформы», проводившиеся английской буржуазией в Ирландии во второй половине XIX века и в начале XX века под влиянием аграрного движения. Об ирландских «реформах» см. статью Ленина «Английские либералы и Ирландия» (Сочинения, 4 изд., том 20, стр. ISO- 133).-339.

¹¹⁵ Совещание полковых представителей Петроградского гарнизона 29 октября (11 ноября) 1917 года, созванное Военно-революционным комитетом, было посвящено вопросу обороны Петрограда от контрреволюционных сил. На совещании присутствовало 40 человек. Совещание заслушало доклад Председателя Совнаркома Ленина о текущем моменте и обсудило вопросы:

Образование штаба. 2. Вооружение частей. 3. Водворение порядка в городе. По этим вопросам на совещании выступал Ленин. Совещание избрало контрольную комиссию из состава представителей частей гарнизона для проверки действий штаба и единогласно приняло воззвание к солдатам Петрограда, призывавшее их к борьбе за завоевания революции. — 841.

¹¹⁶ «Новая Жизнь» — ежедневная газета меньшевистского направления, орган группы социал-демократов, так называемых «интернационалистов», объединявшей меньшевиков, сторонников Мартова, и одиночек интеллигентов полуменьшевистского толка. Группа «Новой Жизни» постоянно колебалась между соглашателями и большевиками.

«Новая Жизнь» выходила в Петрограде с апреля 1917 года; после Октябрьской революции заняла враждебную позицию по отношению к Советской власти и была закрыта в июле 1918 года.- 345.

¹¹⁷ Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов был созван по постановлению ВЦИК II созыва. Съезд происходил 10 — 25 ноября (23 ноября — 8 декабря) 1917 года в Петрограде. Состав съезда: 110 левых эсеров, 40 большевиков, 15 сочувствующих большевикам (украинцев), 50 эсеров правых и центра и 40 беспартийных. Старый правоэсеровский Исполнительный комитет Советов крестьянских депутатов накануне открытия съезда сделал попытку сорвать его, но эта попытка не удалась.

Несмотря на стремления правоэсеровского Исполнительного комитета расколоть съезд и на шатания левых эсеров, Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов в вопросе о власти встал на позиции II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. Избранный съездом временный Исполнительный комитет слился с ВЦИК; 15 (28) ноября состоялось первое объединенное заседание ВЦИК, Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов и Петроградского Совета; на заседании была принята резолюция, подтверждающая декреты о мире, о земле и о рабочем контроле. Было принято решение созвать на 25 ноября (8 декабря) 1917 года II Всероссийский съезд крестьянских депутатов. — 348.

¹¹⁸ «Декрет об аресте вождей гражданской войны против революции» был внесен Лениным и утвержден Совнаркомом 28 ноября (11 декабря) 1917 года. — 353.

¹¹⁹ Второй Всероссийский съезд крестьянских депутатов происходил в Петрограде 26 ноября — 10 декабря (9 — 23 декабря) 1917 года. Правоэсеровский ЦИК, по инициативе которого съезд был созван, принял меры к тому, чтобы в числе делегатов оказалось как можно больше его сторонников. На съезде присутствовало 790 делегатов с решающим голосом, в их числе: 305 правых эсеров, 350 левых эсеров, 91 большевик. Съезд проходил в напряженной обстановке. Особенно острая борьба развернулась между большевиками, которых поддерживали левые эсеры, и правыми эсерами по вопросу об Учредительном собрании. В ходе работы разногласия привели съезд к расколу. Правые эсеры покинули съезд и заседали отдельно. Большевики вместе с левыми эсерами продолжали работу второго Всероссийского съезда крестьянских депутатов. Съезд принял воззвание к крестьянству, проект которого был написан В. И. Лениным (см. В. И. Ленин. Сочинения, 4 изд., том 26, стр. 330 — 335). — 355.

¹²⁰ ЦК РКП (б) в 1918 году устраивал по важнейшим вопросам текущей политики собрания партийного актива. 27 ноября 1918 года собрание партийных работников Москвы было посвящено вопросу об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии. С докладом по этому вопросу выступил Ленин. — 362.

¹²¹ Статья Ф. Энгельса «Крестьянский вопрос во Франции и Германии» была напечатана в журнале «Die Neue Zeit» («Новое Время») в 1894 году (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II, 1955, стр. 401  — 421). — 363.

¹²² См. Ф. Энгельс. «Крестьянский вопрос во Франции и Германии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II, 1955, стр. 414 — 415, 416). — 363.

¹²³ См. Ф. Энгельс. «Крестьянский вопрос во Франции и Германии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II, 1955, стр. 419). — 364.

¹²⁴ См. Ф. Энгельс. «Крестьянский вопрос во Франции и Германии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. II, 1955, стр. 419). — 376.

¹²⁵ См. К. Маркс. «Гражданская война во Франции» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. I, 1955, стр. 479).-377.

¹²⁶ См. Ф. Энгельс. «Крестьянский вопрос во Франции я Германии» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения в двух томах, т. 11, 1955, стр. 414 — 415). — 378.

¹²⁷ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, 1953, стр. 396, 402. — 380.

¹²⁸ Имеется в виду резолюция Всероссийской конференции профессиональных союзов служащих, опубликованная в «Вестнике Служащего» № И — 12 за ноябрь — декабрь 1918 года. — 386.

¹²⁹ Книга «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» написана Лениным в апреле, дополнение к ней — 12 мая 1920 года; вышла из печати 8 — 10 июня на русском языке и, почти одновременно, в июле — на немецком, французском и английском языках. Ленин лично наблюдал за графиком набора и печатания книги, с тем чтобы она вышла из печати до начала работ II конгресса Коммунистического Интернационала. Книга была роздана всем делегатам II конгресса. В течение июля — ноября 1920 года книга была переиздана на немецком языке в Лейпциге, на французском в Париже и на английском в Лондоне.

В рукописном тексте «Детской болезни «левизны» в коммунизме» имеется подзаголовок: «(Опыт популярной беседы о марксистской стратегии и тактике)». Во всех изданиях книги, вышедших при жизни Ленина, подзаголовок был снят. В настоящем издании Сочинений В. И. Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» публикуется по первому изданию книги, корректуру которой вел Ленин. — 389.

¹³⁰ См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XV, 1935, стр. 229. — 390.

¹³¹ Ленин имеет в виду то место из письма Ф. Энгельса к  Ф. А. Зорге от 29 ноября 1886 года, где Энгельс, критикуя немецких социал-демократов эмигрантов, живших в Америке, говорит, что для них теория «догма, а не руководство к действию» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, 1953, стр. 396). — 394.

¹³² См. Н. Г. Чернышевский. Избранные экономические произведения, т. II, 1948, стр. 550 — 394.

¹³³ Независимая с.-д. партия Германии — центристская партия, созданная в апреле 1917 года.

В октябре 1920 года на съезде Независимой социал-демократической партии в Галле произошел раскол. Значительная часть ее в декабре 1920 года объединилась с Коммунистической партией Германии. Правые элементы образовали отдельную партию и приняли старое название Независимой социал-демократической партии. В 1922 году «независимцы» вновь вошли в германскую с.-д. партию. — 396.

 

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие III — XVI

Из статьи «ПРОЕКТ И ОБЪЯСНЕНИЕ ПРОГРАММЫ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ» . . 1 — 3

ЗАДАЧИ РУССКИХ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ ...... 4 — 24

ПОЛИТИЧЕСКАЯ АГИТАЦИЯ И «КЛАССОВАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ» 25 — 31

ПОЧЕМУ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ ДОЛЖНА ОБЪЯВИТЬ РЕШИТЕЛЬНУЮ И БЕСПОЩАДНУЮ ВОЙНУ СОЦИАЛИСТ АМ- РЕВОЛЮЦИОНЕРАМ? 32 — 35

РЕВОЛЮЦИОННЫЙ АВАНТЮРИЗМ 36 — 50

ПЛАН СТАТЬИ ПРОТИВ ЭСЕРОВ 57 — 58

ЗЕМСКАЯ КАМПАНИЯ И ПЛАН «ИСКРЫ 59 — 79

РАБОЧАЯ И БУРЖУАЗНАЯ ДЕМОКРАТИЯ 80 — 89

ОТ НАРОДНИЧЕСТВА К МАРКСИЗМУ 90 — 96

Статья первая 90

О БОЕВОМ СОГЛАШЕНИИ ДЛЯ ВОССТАНИЯ 97 — 105

РЕВОЛЮЦИОННАЯ БОРЬБА И ЛИБЕРАЛЬНОЕ МАКЛЕРСТВО 106 — 114

ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ ЗАДАЧИ РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА 115 — 122

ПРОЛЕТАРИАТ БОРЕТСЯ, БУРЖУАЗИЯ КРАДЕТСЯ К ВЛАСТИ 123 — 131

ОТНОШЕНИЕ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ К КРЕСТЬЯНСКОМУ движению 132 — 140

ЛИБЕРАЛЬНЫЕ СОЮЗЫ И СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ .... 141 — 142

МЕЛКОБУРЖУАЗНЫЙ И ПРОЛЕТАРСКИЙ СОЦИАЛИЗМ   143 — 151

ПРОЛЕТАРИАТ И КРЕСТЬЯНСТВО 152 — 156

Из работы «ТАКТИЧЕСКАЯ ПЛАТФОРМА К ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОМУ СЪЕЗДУ РСДРП». Проект резолюций к Объединительному съезду РСДРП 157 — 159

Отношение к буржуазным партиям 157

КРЕСТЬЯНСКАЯ ИЛИ «ТРУДОВАЯ» ГРУППА И РСДРП . . 160 — 163

КАДЕТЫ, ТРУДОВИКИ И РАБОЧАЯ ПАРТИЯ 164 — 168

ТАКТИКА ПРОЛЕТАРИАТА И ЗАДАЧИ МОМЕНТА .... 169 — 172

КТО ЗА СОЮЗЫ С КАДЕТАМИ? 173 — 177

ОПЫТ КЛАССИФИКАЦИИ РУССКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ  178 — 184

О БЛОКАХ С КАДЕТАМИ 185 — 196

КОГО ВЫБИРАТЬ В ГОСУДАРСТВЕННУЮ ДУМУ? ..... 197 — 202

Какие три главные партии? ........... 197

Чьи интересы защищают три главные партии? . . 197

Чего добиваются три главные партии? ...... 198

Какую волю хотят дать народу три главные партии? 198

Как смотрят три главные партии на требование крестьянами земли? 198

Чего могут добиться, при успехе всей их борьбы, три главные партии? 199

Социал-демократия и трудовые партии 200

Какие партии берутся защищать интересы рабочего класса и всех трудящихся? 200

Чьи интересы защищают на деле эти партии? . . 200

Насколько устойчивы эти партии в великой всемирной борьбе труда с. капиталом? ........ 201

Чего могут добиться, при полном осуществлении своих конечных целей, эти партии? 201

Какой свободы для народа добиваются эти партии в теперешней революции? 202

Как относятся эти партии к требованию земли крестьянами? 202

Из работы «ПРОЕКТЫ РЕЗОЛЮЦИЙ К ПЯТОМУ СЪЕЗДУ РСДРП» : 203 — 205

Об отношении к буржуазным партиям ...... 203

БОЛЬШЕВИКИ И МЕЛКАЯ БУРЖУАЗИЯ 206 — 210

КАДЕТЫ И ТРУДОВИКИ

ДОКЛАД НА V СЪЕЗДЕ РСДРП ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ 12 (25) МАЯ 1907 г . . .

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ДОКЛАДУ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ 14 (27) МАЯ 1907 г

РЕЧЬ НА V СЪЕЗДЕ РСДРП ОБ ОТНОШЕНИИ К ПОЛЬСКОМУ ПРОЕКТУ РЕЗОЛЮЦИИ О БУРЖУАЗНЫХ ПАРТИЯХ 15 (28) МАЯ 1907 г -

ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ПОПРАВОК ТРОЦКОГО К ПРИНЯТОЙ V  СЪЕЗДОМ РСДРП РЕЗОЛЮЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ 15 — 16 (28 — 29) МАЯ 1907 г

ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ПОПРАВОК МАРТОВА К РЕЗОЛЮЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ НА V СЪЕЗДЕ РСДРП 16 (29) МАЯ 1907 г. ....... .

ВОЗРАЖЕНИЯ ПРОТИВ ПОПРАВОК МАРТЫНОВА К РЕЗОЛЮЦИИ ОБ ОТНОШЕНИИ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ НА V СЪЕЗДЕ РСДРП 16 (29) МАЯ 1907 г

ОТНОШЕНИЕ К БУРЖУАЗНЫМ ПАРТИЯМ

ИЗБИРАТЕЛЬНАЯ ПЛАТФОРМА РСДРП .

ЛИБЕРАЛИЗМ И ДЕМОКРАТИЯ

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В РОССИИ

КАДЕТЫ И ДЕМОКРАТИЯ

ТЕЛЕГРАММА БОЛЬШЕВИКАМ, ОТЪЕЗЖАЮЩИМ В РОССИЮ

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ В РОССИИ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА Предисловие ко второму изданию

РЕЗОЛЮЦИЯ ПО КОММУНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ НА ПЕТРОГРАДСКОЙ ОБЩЕГОРОДСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП(б) .

ПРОЕКТ РЕЗОЛЮЦИИ ОБ ОТНОШЕНИИ К ПАРТИЯМ СОЦИАЛИСТОВ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВ, СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ (МЕНЬШЕВИКОВ), ПАРТИИ ТАК НАЗЫВАЕМЫХ «НЕФРАКЦИОННЫХ» СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ И Т. П. РОДСТВЕННЫМ ПОЛИТИЧЕСКИМ ТЕЧЕНИЯМ НА ПЕТРОГРАДСКОЙ ОБЩЕГОРОДСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП(б) ПРАВЯЩИЕ И ОТВЕТСТВЕННЫЕ ПАРТИИ 310 — 312

КУДА ПРИВЕЛИ РЕВОЛЮЦИЮ ЭСЕРЫ И МЕНЬШЕВИКИ? . 313 — 315

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ 316 — 318

О компромиссах 319 — 325

ЗАДАЧИ РЕВОЛЮЦИИ  326 — 334

Гибельность соглашательства с капиталистами . . . 328

Власть Советам 328

Мир народам 329

Земля трудящимся 330

Борьба с голодом и разрухой 331

Борьба с контрреволюцией помещиков и капиталистов 332

Мирное развитие революции 333

Новый обман КРЕСТЬЯН партией эсеров ..... 335 — 340

Совещание полковых представителей петроградского ГАРНИЗОНА 29 ОКТЯБРЯ (11 НОЯБРЯ) 1917 г. Газетный отчет   341 — 342

Доклад о текущем моменте 341

ОТ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ (БОЛЬШЕВИКОВ). Ко всем членам партии и ко всем трудящимся классам России . . 343 — 347

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА ЧРЕЗВЫЧАЙНОМ ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ 18 НОЯБРЯ (1 ДЕКАБРЯ) 1917 г. Газетный отчет 348 — 349

СОЮЗ РАБОЧИХ С ТРУДЯЩИМИСЯ И ЭКСПЛУАТИРУЕМЫМИ КРЕСТЬЯНАМИ. Письмо в редакцию «Правды» 350 — 352

ДЕКРЕТ ОБ АРЕСТЕ ВОЖДЕЙ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ПРОТИВ РЕВОЛЮЦИИ 353

РЕЗОЛЮЦИЯ О ДЕКРЕТЕ ПО ПОВОДУ КАДЕТСКОЙ ПАРТИИ 354

РЕЧЬ НА ВТОРОМ ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ 2 (15) ДЕКАБРЯ 1917 г 355 — 357

ДЕКЛАРАЦИЯ ФРАКЦИИ РСДРП (БОЛЬШЕВИКОВ), ОГЛАШЕННАЯ НА ЗАСЕДАНИИ УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ 5 (18) января 1918 г. 358 — 359

БЕСЕДА С СОТРУДНИКОМ «ИЗВЕСТИЙ ВЦИК» ПО ПОВОДУ ВОССТАНИЯ «ЛЕВЫХ» ЭСЕРОВ. Краткое изложение .... 360 — 361

СОБРАНИЕ ПАРТИЙНЫХ РАБОТНИКОВ МОСКВЫ 27 НОЯБРЯ 1918 г. 362 — 388

Доклад об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии ..... 362

 Заключительное слово по докладу об отношении пролетариата к мелкобуржуазной демократии 380

Из paботы «ДЕТСКАЯ БОЛЕЗНЬ «ЛЕВИЗНЫ» В КОММУНИЗМЕ»  389 — 400

Ни каких компромиссов? 389

Примечания 401 — 426