Ленин В. И.

О социалистической революции

В 2-х т.

Т. 1. 1899-1917.

 

Двухтомный сборник состоит из произведений, статей и документов В. И. Ленина, в которых раскрываются содержание, основные проблемы и всемирно-историческое значение марксистско-ленинской теории социалистической революции.

Предназначен для партийного актива, преподавателей общественных наук, пропагандистов, слушателей системы партийной учебы студентов и аспирантов — всех, кто изучает марксистско-ленинскую теорию.

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Теория социалистической революции — важнейшая часть марксистско-ленинской науки. Ее фундаментальные положения были выдвинуты, научно обоснованы и разработаны К. Марксом и Ф. Энгельсом. Величайший вклад в дальнейшее творческое развитие теории революции, как и всего марксизма в целом, внес Владимир Ильич Ленин — гениальный продолжатель учения и дела основоположников научного коммунизма.

В новых исторических условиях XX века В. И. Ленин обогатил революционную теорию открытиями всемирно- исторического значения, поднял ее на высшую ступень, раскрыл важнейшие закономерности социалистической революции, строительства социализма и коммунизма. Под его руководством впервые в истории революционная теория была претворена в практику. Ленин создал Коммунистическую партию Советского Союза, возглавил победоносную Великую Октябрьскую социалистическую революцию, основал Советское социалистическое государство. Великий Октябрь открыл новую эпоху всемирной истории — эпоху революционного перехода от капитализма к социализму и коммунизму. Ленин исследовал перспективы развития мирового революционного процесса, разработал научные основы стратегии и тактики мирового коммунистического движения — самой прогрессивной и влиятельной политической силы современности.

Шестьдесят лет исторического развития под знаменем Октября, построение развитого социалистического общества в СССР, победа социалистических революций и строительство социализма в ряде стран Европы, Азии и Латинской Америки, становление и развитие мировой системы социализма, определяющей главное направление социального прогресса человечества, нарастание борьбы рабочего класса в странах капитала, успехи национально-освободительного и революционно-демократического движений — все это свидетельство торжества марксизма-ленинизма — вечно живого революционного интернационального учения, единственно верной науки коммунизма.

В настоящий Сборник включены полностью, с сокращениями или в отрывках произведения, статьи, документы и выступления В. И. Ленина, в которых представлен основной круг идей теории социалистической революции. В материалах Сборника дано теоретическое обоснование и раскрыто всемирно-историческое значение Великой Октябрьской социалистической революции, борьбы КПСС, рабочего класса за социализм. В них обобщен международный революционный опыт, содержится анализ перспектив мирового революционного процесса, критика буржуазных, право- и «лево»оппортунистических взглядов на социалистическую революцию. Материалы двухтомника расположены в хронологическом порядке. Первый том составляют ленинские произведения, написанные до 25 октября (7 ноября) 1917 г.; второй том — работы послеоктябрьского периода.

На рубеже XIX — XX веков капитализм перерос в свою последнюю, империалистическую стадию. Центр мирового революционного развития переместился в Россию, ставшую узловым пунктом противоречий империализма. Уже в своем первом крупном произведении «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» (1894) В. И. Ленин пророчески писал: «...русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведет РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ» (В. В. Ленин. Полн. собр. соч., т. 1, стр. 312). Подчеркнув великую историческую роль российского пролетариата, он выдвинул задачу создания боевой марксистской революционной партии. В открывающих Сборник выдержках из ленинских работ предреволюционного периода, кануна первой русской революции — «Наша программа» (1899), «С чего начать?» (1901), «Что делать?» (1901 — 1902), «Проект программы Российской социал-демократической рабочей партии» (1902) — отражена борьба за создание пролетарской партии нового типа.

Образование на II съезде РСДРП (1903) партии большевиков, великой ленинской партии, явилось поворотным пунктом в развитии российского и всего международного рабочего движения.

Революция 1905 — 1907 гг. — первая народная революция эпохи империализма, в которой гегемоном выступил пролетариат, — нанесла мощный удар по царскому самодержавию, явилась «генеральной репетицией» Великой Октябрьской социалистической революции. В книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции» (1905), других работах этого периода В. И. Ленин, разоблачив оппортунизм меньшевиков, обосновал необходимость союза рабочего класса с крестьянством, разработал теорию перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, нашедшую свое первое практическое воплощение в победе Великого Октября.

В статьях «Марксизм и ревизионизм» (1908), «Уроки революции» (1910), «Маевка революционного пролетариата» (1913), написанных; в годы реакции и нового революционного подъема, В. И. Ленин, обобщая опыт и уроки первой русской революции, готовил партию и пролетариат к новым классовым битвам, учил овладению всеми формами и методами легальной и нелегальной работы. Важнейшее значение имела борьба Ленина за сохранение и укрепление революционной партии в условиях подполья, против «отзовизма» и «ликвидаторства», против троцкизма.

В произведениях, написанных в годы мировой империалистической войны («Крах II Интернационала», «О лозунге Соединенных Штатов Европы» (1915); «Социалистическая революция и право наций на самоопределение», «Империализм, как высшая стадия капитализма», «Военная программа пролетарской революции», «Империализм и раскол социализма» (1916) и других), В. И. Ленин разработал научную теорию империализма как высшей и последней стадии развития капитализма, выявил его основные черты, охарактеризовал важнейшие противоречия, открыл новые, непосредственные перспективы борьбы мирового рабочего класса за социализм в эпоху монополистического капитализма. Ол исследовал важнейшие проблемы войны, мира и революции, указал народам революционный путь выхода из империалистической войны, разоблачил предательство правыми лидерами международной социал-демократии дела рабочего класса.

Победа Февральской революции 1917 г. в России, свержение царизма положили начало периоду борьбы рабочего класса и беднейшего крестьянства под руководством ленинской партии за перерастание буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, за установление диктатуры пролетариата. «Письма из далека», «Апрельские тезисы», решения VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б), ленинские документы и статьи вооружили партию конкретной программой борьбы за мирный переход всей власти к Советам, революционное решение самых жгучих и неотложных вопросов. После июльских событий, означавших конец двоевластия, Ленин в Тезисах «Политическое положение», в брошюре «К лозунгам», многочисленных статьях разработал и обосновал принятый VI съездом партии курс на подготовку пролетариата и беднейшего крестьянства к вооруженному восстанию. В книге «Государство и революция», важнейшем произведении этого периода, дано научное обоснование социалистической революции и диктатуры пролетариата, развито марксистское учение о двух фазах коммунистической формации. В брошюре «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», статьях «Русская революция и гражданская война», «Задачи революции», «Кризис назрел», «Советы постороннего», в письме «Марксизм и восстание» и других произведениях определены основные задачи Социалистической революции, разработаны вопросы подготовки и проведения Октябрьского вооруженного восстания, разоблачается соглашательская политика меньшевиков и эсеров.

Великая Октябрьская социалистическая революция явилась закономерным результатом общественного развития, классовой борьбы в условиях монополистического капитализма. Выдающийся национальный и интернациональный подвиг пролетариата России стал главным событием XX века, коренным образом изменившим ход развития всего человечества. Героическая борьба рабочих и крестьян России, получившая горячую и действенную поддержку трудящихся во всем мире, показала, по словам В. И. Ленина, «всем странам кое-что, и весьма существенное, из их неизбежного и недалекого будущего» (настоящее издание, т. 2, стр. 153). Началась эпоха крушения капитализма, были созданы качественно новые возможности и перспективы борьбы народов за национальное освобождение, демократию и социализм.

В произведениях, документах, докладах и многочисленных выступлениях В. И. Ленина послеоктябрьского периода отражена борьба за укрепление диктатуры пролетариата, создание Советского государства. Первостепенное внимание в них уделено раскрытию созидательных функций власти рабочего класса, закономерностей переходного периода от капитализма к социализму, социалистического строительства. В проекте программы РКП (б), работах «Очередные задачи Советской власти» (1918); «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата», «Доклад о работе в деревне» (1919); «Доклад о замене разверстки натуральным налогом» (1921); «О кооперации», «О нашей революции» (1923) и других сформулированы основные положения ленинской программы построения социализма в нашей стране: укрепление диктатуры пролетариата, упрочение союза рабочего класса с трудящимся крестьянством„создание экономического фундамента нового общества, объединение всех народов многонациональной России в единый Союз Советских Социалистических Республик, руководство процессом социалистического строительства со стороны Коммунистической партии. Ленин указал на неизбежность борьбы на мировой арене двух социальных систем, разработал принципы мирного сосуществования государств с различным общественным строем, раскрыл значение социалистической внешней политики.

Книги В. И. Ленина «Пролетарская революция и ренегат Каутский» (1918) и «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (1920), многие статьи и выступления отражают его деятельность по созданию Коминтерна, обобщению мирового революционного опыта. В них глубоко обосновано всемирно-историческое значение Великой Октябрьской социалистической революции, раскрыто международное значение опыта большевизма. Ленин развил все важнейшие проблемы теории революции, стратегии и тактики коммунистического движения, исследовал перспективы мирового революционного процесса, дал решительный бой правому и «левому» оппортунизму.

Выдающимся вкладом В. И. Ленина в творческое развитие марксизма явилось создание теории империализма. На основе обобщения новых тенденций, проявившихся в развитии капитализма, Ленин доказал, что империализм есть монополистический капитализм — высшая и последняя стадия его развития, когда условия, необходимые для ликвидации буржуазного строя, уже созрели. Концентрация производства и капитала, рост и усиление монополий означают дальнейшее обострение основного противоречия капитализма, резкое повышение степени эксплуатации рабочего класса, всех трудящихся, ограбление колоний и зависимых стран, расширение и углубление классовой борьбы. Господство монополий, всевластие финансово-олигархических групп — основная причина обострения конкурентной борьбы, межимпериалистических противоречий, военных конфликтов, попыток передела уже поделенного мира. Сращивание монополий с буржуазным государством неизбежно ведет к перерастанию монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, представляющий собой полнейшую материальную подготовку социализма (см. т. 1, стр. 233).

Империализм есть паразитический, загнивающий и умирающий капитализм. Это выражается и в его неспособности избавиться от экономических и политических кризисов, безработицы, инфляции, и в усилении тенденции к политической реакции во всех сферах жизни буржуазного общества. Дальнейшее существование капитализма становится возможным лишь на основе нещадной эксплуатации народов мира горсткой империалистических держав, усиления социального и национального гнета, подавления демократии, милитаризации экономики. Империализм, резюмировал Ленин, есть «канун социальной революции пролетариата» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 27, стр. 308).

Опровергнув каутскианскую псевдотеорию «ультраимпериализма» о якобы «притуплении» противоречий капитализма при господстве монополий, В. И. Ленин показал, что при империализме, напротив, происходит их резкое обострение, развитие капитализма приобретает в высшей степени неравномерный, скачкообразный характер. Он всесторонне обосновал положение о неодновременности созревания предпосылок социалистической революции в разных странах, наибольшей вероятности прорыва системы мирового империализма в ее слабейшем звене. Ленин сформулировал всемирно-исторического значения вывод о возможности победы социализма первоначально в нескольких пли даже в одной, отдельно взятой, стране, притом необязательно с наиболее высоким уровнем развития капитализма. «...Социализм, — доказал Ленин, — не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными» (т. 1, стр. 118). Это открытие имело огромное теоретическое и политическое значение. Оно давало ясную перспективу борьбы российского и международного рабочего класса и нашло свое блестящее подтверждение в победе Великого Октября и построении социализма и СССР.

Многие материалы Сборника отражают развитие и обогащение В. И. Лениным учения марксизма о всемирно- исторической миссии пролетариата. Рабочий класс, подчеркивал Ленин, — единственный до конца революционный класс общества, главная движущая сила социалистической революции. Историческое призвание пролетариата определяется тем местом, которое он занимает в системе капиталистического производства, его постоянно растущей численностью, его революционной сознательностью, опытом классовой борьбы, политической активностью, боевым наступательным духом, удесятеряющей его силу организацией, руководством со стороны коммунистической партии. Рабочий класс оказывает глубокое революционизирующее воздействие на все другие слои трудящихся, выступает авангардом в борьбе, является вождем революции. «Только пролетариат, — в силу экономической роли его в крупном производстве, — способен быть вождем всех трудящихся и эксплуатируемых масс, которые буржуазия эксплуатирует, гнетет, давит часто не меньше, а сильнее, чем пролетариев, но которые не способны к самостоятельной борьбе за свое освобождение» (т. 1, стр. 185). Всемирно-освободительная миссия рабочего класса наиболее глубоко и всесторонне раскрылась в Великой Октябрьской социалистической революции.

Ленин придавал важнейшее значение борьбе за единство пролетариата, завоеванию большинства рабочего класса на сторону революционного авангарда. «Чем организованнее пролетариат в капиталистически развитой стране, — говорил он на III конгрессе Коминтерна (1921), — тем больше основательности требует от нас история в деле подготовки революции и с тем большей основательностью мы должны завоевывать большинство рабочего класса» (т. 2, стр. 242). Единство рабочего класса — одно из необходимых условий победы социалистической революции.

Победа пролетариата, указывал В. И. Ленин, невозможна без поддержки его борьбы огромным большинством трудящихся. В ленинских трудах всесторонне исследована проблема движущих сил социалистической революции, союзников рабочего класса. Глубоко разработав аграрный вопрос, Ленин показал, что главным союзником пролетариата в социалистической революции является трудящееся крестьянство; их прочный классовый союз — непременное условие ее победы. Он доказал также, что в условиях перерастания капитализма в государственно-монополистический капитализм, ускорения научно-технического прогресса происходит расширение социальной базы революции в результате вовлечения в классовую борьбу других непролетарских слоев, обосновал необходимость объединения вокруг рабочего класса и под его руководством всех трудящихся и эксплуатируемых. В этой связи Ленин придавал большое значение различным общедемократическим движениям трудящихся, в том числе борьбе за демократическое решение национального вопроса. В руководстве борьбой за демократию со стороны рабочего класса, в способности и умении соединить ее с борьбой за социализм, подчинить ее этой борьбе он видел одно из основных условий подвода масс к революции.

Выдающейся заслугой В. И. Ленина является создание теории перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Ленин раскрыл важнейшее значение гегемонии пролетариата в революции, роль революционно-демократической диктатуры рабочего класса и других слоев трудящихся, необходимость укрепления классовых союзов пролетариата, решающее значение руководства марксистской партии для продвижения революции вперед. Ленинская теория перерастания получила полное подтверждение в победе Великого Октября и последующих социалистических революций.

В ленинских трудах всесторонне разработана проблема революционной ситуации, сформулирован основной закон революции. В. И. Ленин дал ответ на вопрос о том, когда и как совершается переход от «мирного», нереволюционного состояния общества к революции, какие объективные перемены в социальном и политическом развитии приводят к рождению революции. Он открыл новые возможности ускорения революционного процесса, связанные с деятельностью важнейшей силы формирования субъективного фактора революции — коммунистической партии.

Для победы социалистической революции, учил В. И. Ленин, руководство борьбой рабочего класса со стороны коммунистической партии имеет решающее значение. Ленин создал учение о партии как высшей форме классовой организации пролетариата, носителе революционного сознания, разработал ее политические, идеологические и организационные основы, стратегию и тактику, нормы партийной жизни и принципы партийного руководства. У рабочего класса, указывал он, нет более мощного оружия в борьбе, чем организация. Только ведомый марксистской партией, подчеркивал Ленин в тезисах ко II конгрессу Коммунистического Интернационала (1920), «пролетариат способен развернуть всю мощь своего революционного натиска...» (т: 2, стр. 216). Только партия коммунистов, состоящая из передовых рабочих, а также лучших представителей других слоев трудящихся, обладающая единством организации, вооруженная марксистско-ленинской теорией, неразрывно связанная с массами, способна поднять их классовое сознание, воспитать решимость в борьбе, направить их разрозненные действия к единой цели, вселить уверенность в победе, возглавить революцию. Первой партией нового типа, образцом такой партии явилась созданная Лениным партия большевиков, Коммунистическая партия Советского Союза.

Важнейшее теоретическое значение имеет ленинский вклад в развитие марксистского учения о способах завоевания рабочим классом политической власти, принципах стратегии и тактики революционной борьбы. В. И. Ленин подчеркивал, что революционное насилие является вынужденным ответом пролетариата на реакционное насилие эксплуататорских классов и характер его зависит от степени сопротивления буржуазии. Он учил рабочий класс и его авангард всестороннему владению всем многообразием методов революционной борьбы, умению правильно и своевременно использовать мирные и вооруженные способы, сочетать легальную и нелегальную работу, по-революционному использовать парламент, реформы, политические компромиссы и соглашения, быть готовыми к быстрой и неожиданной смене форм движения. Стратегия и тактика коммунистов должны строиться, указывал он, «на трезвом, строго объективном учете всех классовых сил данного государства (и окружающих его государств, и всех государств, в мировом масштабе), а также на учете опыта революционных движений» (т. 2, стр. 174). Ленин развил и обогатил марксистское учение о вооруженном восстании — исследовал условия, при которых оно становится необходимым, раскрыл его основные правила, выяснил объективные и субъективные предпосылки победы восстания. Исторически первым претворением этого учения в революционную практику явилось победоносное Октябрьское вооруженное восстание. В то же время Ленин указывал, что рабочий класс предпочел бы, разумеется, взять власть мирным путем. При определенных условиях социалистическая революция может развиваться и в относительно мирных формах. В статье «О компромиссах» (1917), говоря о такой возможности как «крайне редкой в истории», он называл ее вместе с тем и «крайне ценной»; коммунисты обязаны использовать ее, «если есть даже один шанс из ста» (т. 1, стр. 225). Он предвидел расширение такой возможности после победы пролетариата в нескольких странах, в условиях укрепления мировых позиций социализма и ослабления империализма.

В книгах В. И. Ленина «Государство и революция» (1917), «Пролетарская революция и ренегат Каутский» (1918), «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (1920) и многих других его произведениях всесторонне развито учение Маркса и Энгельса о диктатуре пролетариата. Раскрывая историческое значение диктатуры пролетариата, Ленин писал: «Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в господствующий класс, способный подавить неизбежное, отчаянное сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства все трудящиеся и эксплуатируемые массы» (т. 1, стр. 185). Власть рабочего класса призвана уничтожить частную собственность и эксплуатацию человека человеком, создать и упрочить социализм. Она — главное орудие рабочего класса в ходе коренного преобразования общества, укрепления классового союза с непролетарскими слоями трудящихся, в социалистическом строительстве. Одна из важнейших задач пролетарской диктатуры — защита революционных завоеваний. Всякая революция может закрепить свою победу только в том случае, если она умеет защищаться.

В. И. Ленин обосновал принципиальную противоположность диктатуры буржуазии и диктатуры пролетариата, показал, что власть рабочего класса выражает коренные интересы трудящихся, опирается на могучую социальную базу, на широкие классовые союзы. Вовлекая в процесс коренных преобразований, в активное политическое творчество многомиллионные массы, она обеспечивает на деле невиданную, невозможную ни в одной капиталистической стране свободу и демократию для гигантского трудящегося большинства. «Советская власть, впервые в истории, не только всесторонне облегчает организацию угнетенных капитализмом масс, но и делает ее постоянной и непременной основой всего государственного аппарата, снизу доверху, местного и центрального. Только таким путем на деле осуществляется для большинства населения демократизм, т. е. фактическое участие в управлении государством гигантского большинства народа, именно трудящихся, вместо фактического управления государством, главным образом, представителями буржуазных классов, как это бывает в самых демократических буржуазных республиках» (т. 2, стр. 119).

Раскрывая историческую роль и значение Советской власти как одной из форм диктатуры пролетариата, В. И. Ленин подчеркивал неизбежность разнообразия форм политической власти рабочего класса при переходе различных стран к социализму. «Все нации придут к социализму, — писал он, — это неизбежно, но все придут не совсем одинаково, каждая внесет своеобразие в ту или иную форму демократии, в ту или иную разновидность диктатуры пролетариата, в тот или иной темп социалистических преобразований разных сторон общественной жизни» (т. 1, стр. 115). Опыт строительства нового общества в странах социализма полностью подтвердил ленинский вывод.

В трудах В. И. Ленина дан глубокий анализ диалектики классовой борьбы в переходный период от капитализма к социализму, всесторонне раскрыты самые главные и самые сложные — созидательные, творческие — задачи социалистической революции. Первостепенная задача рабочего класса, подчеркивал Ленин, — сломать, разбить старую буржуазную государственную машину и заменить ее создаваемым историческим творчеством масс новым типом политической организации общества — пролетарским государством. Созидательные функции власти рабочего класса состоят, далее, в национализации крупных средств производства, превращении их в общенародную собственность, преобразовании многоукладной экономики общества переходного периода в социалистическую, в налаживании производства но общенациональному плану и в интересах всех членов общества. Основные задачи социалистического государства Ленин видел в ускоренном развитии общественных производительных сил на основе крупной индустрии, использования достижений научно-технического прогресса, повышения производительности труда; в социалистическом преобразовании сельского хозяйства и других отраслей мелкотоварного производства; в осуществлении культурной революции, воспитании всех членов общества в духе коммунистической идеологии; в преобразовании национальных отношений, создании условий для всестороннего развития и сближения всех наций и народностей. Важнейшим условием успешного осуществления рабочим классом своей исторической миссии является руководство строительством нового общества со стороны коммунистической партии. Огромное теоретическое и практическое значение имеет обоснованное Лениным положение о возрастании руководящей роли партии после победы социалистической революции. Организующая и направляющая деятельность партии — основное условие решающего вклада рабочего класса в построение социализма и коммунизма.

В. И. Ленин раскрыл сущность социализма, сформулировал важнейшие закономерности его строительства, постепенного перерастания в коммунизм. Дальнейшим творческим развитием ленинского учения о социализме является разработанная коллективными усилиями КПСС, братских коммунистических и рабочих партий концепция развитого социалистического общества — закономерного этапа в становлении коммунистической формации. На этом этапе социализм все более раскрывает свои творческие возможности, свою глубоко гуманистическую сущность. Развитой социализм — это сегодня высшее достижение социального прогресса.

Образование и укрепление мировой социалистической системы — прямое продолжение дела Октября, воплощение идей великого Ленина. «Исторический опыт мирового социализма, — указывается в постановлении ЦК КПСС «О 60-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции», — обогатил сокровищницу марксизма-ленинизма новыми выводами и положениями, раздвинул горизонты революционной теории и практики. Он неопровержимо доказал всеобщую значимость основных законов социалистической революции и строительства нового общества, открытых марксистско-ленинской наукой и впервые воплотившихся в практике Октября, подтвердил необходимость творческого применения этих законов с учетом конкретных условий и особенностей отдельных стран»*.

Многие произведения В. И. Ленина посвящены анализу перспектив мирового революционного процесса. Ленин определил основные движущие силы и содержание эпохи перехода от капитализма к социализму, соединяющей в себе строительство нового общества в социалистических странах, классовую борьбу против буржуазии в мире капитала, борьбу угнетенных народов за национальное и социальное освобождение. Главное воздействие на расширение и углубление антиимпериалистической борьбы, указывал Ленин, будет оказывать социалистическая общественная система. Ныне мировая система социализма — величайшее завоевание международного рабочего класса — является ведущей силой мирового революционного процесса. «Развитие стран социализма, — было подчеркнуто на XXV съезде КПСС, — рост их мощи, усиление благотворного влияния проводимой ими международной политики — вот что составляет ныне главное направление социального прогресса человечества»**. Содружество братских социалистических государств, спаянных идейным единством и общностью целей, международный союз нового типа — самая динамичная экономическая сила в мире, ведущий фактор мировой политики. Основа успехов стран социализма — нерушимый боевой союз коммунистических партий. Верные принципам пролетарского интернационализма, страны социалистического содружества оказывают всестороннюю поддержку борьбе рабочего класса, трудящихся против империализма, за демократию, национальное освобождение, социализм. Мировой социализм находится в историческом наступлении.

В. И. Ленин придавал важнейшее значение развитию революционного рабочего движения в капиталистических странах, рассматривая борющийся пролетариат как самого надежного союзника победившего рабочего класса. События последнего времени убедительно подтверждают выводы XXIV и XXV съездов КПСС об углублении общего кризиса капитализма, обострении его противоречий, о том, что это — общество, лишенное будущего. Сегодня классовая борьба в странах капитала приобрела гигантский размах, ярко выраженный политический характер. Рабочий класс идет во главе масс; неуклонно повышается его авторитет как авангарда борьбы трудящихся, выразителя интересов нации. Усиливается тяга к единству рабочего движения, к объединению левых, демократических сил. Во многих странах коммунистические партии стали массовыми, приобрели большой практический опыт, превратились в мощную политическую силу.

Эпоха перехода от капитализма к социализму, указывал   В. И. Ленин, будет включать в себя «целый ряд демократических и революционных, в том числе национально-освободительных, движений в неразвитых, отсталых и угнетенных нациях» (т. 1, стр. 113). Подчеркивая, что массы трудящихся, представляющие большинство населения земли, «сыграют очень большую революционную роль в последующих фазисах мировой революции» (т. 2, стр. 243), он обосновал возможность некапиталистического пути развития угнетенных народов. После Великой Октябрьской социалистической революции в результате подъема национально-освободительной борьбы порабощенных народов при мощной поддержке мирового социализма, международного рабочего и коммунистического движения развалилась колониальная система империализма. Как было отмечено на XXV съезде КПСС, «победы национально-освободительного движения открывают новые горизонты перед странами, завоевавшими независимость»***. В освободившихся странах развернулось могучее движение против неоколониализма, против засилья иностранных монополий, за экономическую самостоятельность. Многие из них избрали путь социалистической ориентации. Развитие и укрепление экономического и политического сотрудничества освободившихся стран с социалистическими государствами, их боевая солидарность — важнейшее условие успеха антиимпериалистической борьбы. История неопровержимо свидетельствует о неодолимой мощи союза трех основных революционных сил современности — мирового социализма, международного пролетариата и национально-освободительного движения.

Залог победы мировой революции — в вовлечении огромных масс населения земли в революционное движение, в соединении борьбы рабочего класса за социализм с борьбой народов за национальное и социальное освобождение, единстве мирового коммунистического движения, верности идеям марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма. Пролетарский интернационализм — важнейший принцип деятельности коммунистов. Это — мощное и испытанное оружие коммунистического и рабочего движения. Только «братское доверие и братский Союз между рабочими разных стран», их единодушные революционные действия, завещал В. И. Ленин, «в состоянии гарантировать наиболее планомерное развитие и возможно более верный успех всемирной социалистической революции» (т. 1, стр. 150). Ленинские идеи, подтвержденные опытом Великого Октября и всех последующих социалистических революций, находят воплощение и развитие в современном революционном движении.

Марксизм-ленинизм — интернациональное учение. Для всех коммунистов  это — методология революционного мышления и революционного действия. КПСС, братские коммунистические и рабочие партии ведут большую творческую работу по дальнейшему развитию и углублению революционной теории, непримиримо выступают против буржуазной идеологии, право- и «лево»ревизионистских концепций. Важнейшие достижения марксистско-ленинской мысли нашли свое отражение в материалах съездов КПСС, в совместно выработанных документах мирового коммунистического движения. В этих документах дано определение характера и основных противоречий современной эпохи, движущих сил и перспектив мирового революционного процесса; всесторонне раскрыто углубление общего кризиса капитализма; сделан вывод об изменении соотношения мировых классовых сил и превращении социализма в решающий фактор исторического развития; сформулированы закономерности становления и развития мировой социалистической системы; получили дальнейшую разработку проблемы соотношения борьбы за демократию и борьбы за социализм, общих закономерностей социалистической революции и их конкретного проявления в условиях отдельных стран, борьбы за единство рабочего класса и других слоев трудящихся, мирных и немирных форм революционного перехода к социализму, пролетарского интернационализма. Коммунисты внесли большой вклад в обобщение форм антиимпериалистической борьбы, определение возможностей развития освободившихся стран по пути социалистической ориентации. Особое значение имеет деятельность авангарда революционных сил по мобилизации широких масс трудящихся, всех народов на борьбу против войны, за мир во всем мире. Обеспечение мира — одна из важнейших задач коммунистов.

Всеми своими успехами мировое коммунистическое движение обязано верности марксизму-ленинизму. Выступая на XXV съезде КПСС, Генеральный секретарь ЦК КПСС тов. Л. И. Брежнев подчеркнул: «Коммунисты в своей борьбе исходят из общих закономерностей развития революции и строительства социализма и коммунизма. Эти закономерности, отраженные в теории марксизма-ленинизма и подтвержденные практикой, были коллективно сформулированы в развернутой форме международными совещаниями братских партий. Глубокое понимание этих общих закономерностей, опора на них в сочетании с творческим подходом и учетом конкретных условий в каждой данной стране были и остаются неотъемлемой особенностью марксистов-ленинцев»****.

Наша эпоха — эпоха ускоренного общественного развития. Революционная борьба народов все более меняет политическое лицо планеты. Новые и новые страны становятся под знамена социализма. Дорога к коммунизму, открытая Великим Октябрем, стала магистральным путем всего человечества. Бессмертные идеи марксизма-ленинизма, овладевшие сознанием широчайших масс трудящихся, превратились в могучую революционную силу, преобразующую мир.

* * *

Настоящий сборник подготовлен на основе Полного собрания сочинений В. И. Ленина. Издание снабжено справочным аппаратом — примечаниями, именным и предметно-тематическим указателями.

Сборник подготовлен под редакцией С. В. Александрова.

Составители сборника: Ф. С. Теплов, В. П. Давыдов.

Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

* «О 60-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции». Постановление ЦК КПСС от 31 января 1977 года. М., Политиздат, 1977, стр. 16.

** «Материалы XXV съезда КПСС». М., Политиздат, 1976, стр. 27.

*** «Материалы XXV съезда КПСС», стр. 27.

**** «Материалы XXV съезда КПСС», стр. 31.

 


 

1899 — 1916

 

Из статьи

«НАША ПРОГРАММА» 1

Мы стоим всецело на почве теории Маркса: она впервые превратила социализм из утопии в науку, установила твердые основания этой науки и наметила путь, по которому должно идти, развивая дальше эту науку и разрабатывая ее во всех частностях. Она раскрыла сущность современного капиталистического хозяйства, объяснив, каким образом наем рабочего, купля рабочей силы, прикрывает порабощение миллионов неимущего народа кучке капиталистов, владельцев земли, фабрик, рудников и пр. Она показала, как все развитие современного капитализма клонится к вытеснению мелкого производства крупным, создает условия, делающие возможным и необходимым социалистическое устройство общества. Она научила видеть под покровом укоренившихся обычаев, политических интриг, мудреных законов, хитросплетенных учений — классовую борьбу, борьбу между всяческими видами имущих классов с массой неимущих, с пролетариатом, который стоит во главе всех неимущих. Она выяснила настоящую задачу революционной социалистической партии: не сочинение планов переустройства общества, не проповедь капиталистам и их прихвостням об улучшении положения рабочих, не устройство заговоров, а организацию классовой борьбы пролетариата и руководство этой борьбой, конечная цель которой —  завоевание политической власти пролетариатом и организация социалистического общества... Мы вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто законченное и неприкосновенное; мы убеждены, напротив,

что она положила только краеугольные камни той науки, которую социалисты должны двигать дальше во всех направлениях, если они не хотят отстать от жизни. Мы думаем, что для русских социалистов особенно необходима самостоятельная разработка теории Маркса, ибо эта теория дает лишь общие руководящие положения, которые применяются в частности к Англии иначе, чем к Франции, к Франции иначе, чем к Германии, к Германии иначе, чем к России...

Написано не ранее октября 1899 г.

Полн. собр. соч., т. 4, стр. 182 — 183, 184

 

Из статьи

«С ЧЕГО НАЧАТЬ?» 2

...Русский рабочий класс, в отличие от других классов  и слоев русского общества, проявляет постоянный интерес к политическому знанию, предъявляет постоянно (а не только в периоды особого возбуждения) громадный спрос на нелегальную литературу. При таком массовом спросе, при начавшейся уже выработке опытных революционных руководителей, при той сконцентрированности рабочего класса, которая делает его фактическим господином в рабочих кварталах большого города, в заводском поселке, в фабричном местечке, — постановка политической газеты есть дело вполне посильное для пролетариата. А через посредство пролетариата газета проникнет в ряды городского мещанства, сельских кустарей и крестьян и станет настоящей народной политической газетой.

Роль газеты не ограничивается, однако, одним распространением идей, одним политическим воспитанием и привлечением политических союзников. Газета — не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор. В этом последнем отношении ее можно сравнить с лесами, которые строятся вокруг возводимого здания, намечают контуры постройки, облегчают сношения между отдельными строителями, помогают им распределять работу и обозревать общие результаты, достигнутые организованным трудом. При помощи газеты и в связи с ней сама собой будет складываться постоянная организация, занятая не только местной, но и регулярной общей работой, приучающей своих членов внимательно следить за политическими событиями, оценивать их значение и их влияние на разные слои населения, вырабатывать целесообразные способы воздействия на эти события со стороны революционной партии. Одна уже техническая задача — обеспечить правильное снабжение газеты материалами и правильное распространение ее — заставляет создать сеть местных агентов единой партии, агентов, находящихся в живых сношениях друг с другом, знающих общее положение дел, привыкающих регулярно исполнять дробные функции общерусской работы, пробующих свои силы на организации тех или иных революционных действий. Эта сеть агентов* будет остовом именно такой организации, которая нам нужна достаточно крупной, чтобы охватить всю страну; достаточно широкой и разносторонней, чтобы провести строгое и детальное разделение труда; достаточно выдержанной, чтобы уметь при всяких обстоятельствах, при всяких «поворотах» и неожиданностях вести неуклонно свою работу; достаточно гибкой, чтобы уметь, с одной стороны, уклониться от сражения в открытом поле с подавляющим своею силою неприятелем, когда он собрал на одном пункте все силы, а с другой стороны, чтобы уметь пользоваться неповоротливостью этого неприятеля и нападать на него там и тогда, где всего менее ожидают нападения. Сегодня перед нами встала сравнительно легкая задача — поддержать студентов, демонстрирующих на улицах больших городов. Завтра встанет, может быть, более трудная задача, — напр., поддержать движение безработных в известном районе. Послезавтра мы должны оказаться на своем посту, чтобы принять революционное участие в крестьянском бунте. Сегодня мы должны воспользоваться тем обострением политического положения, которое создало правительство походом на земство. Завтра мы должны поддержать возмущение населения против того или другого зарвавшегося царского башибузука и помочь — посредством бойкота, травли, манифестации и т. п. — проучить его так, чтобы он принужден был к открытому отступлению. Такую степень боевой готовности можно выработать только на постоянной деятельности, занимающей регулярное войско. И если мы соединим свои силы на ведении общей газеты, то такая работа подготовит и выдвинет не только наиболее умелых пропагандистов, но и наиболее искусных организаторов, наиболее талантливых политических вождей партии, способных в нужную минуту дать лозунг к решительному бою и руководить им.

В заключение — пару слов во избежание возможного недоразумения. Мы говорили все время только о систематической, планомерной подготовке, но мы отнюдь не хотели этим сказать, что самодержавие может пасть исключительно от правильной осады или организованного штурма. Такой взгляд был бы нелепым доктринерством. Напротив, вполне возможно и исторически гораздо более вероятно, что самодержавие падет под давлением одного из тех стихийных взрывов или непредвиденных политических осложнений, которые постоянно грозят со всех сторон. Но ни одна политическая партия, не впадая в авантюризм, не может строить своей деятельности в расчете на такие взрывы и осложнения. Мы должны идти своим путем, неуклонно делать свою систематическую работу, и, чем меньше будем мы рассчитывать на неожиданности, тем больше вероятия, что нас не застанут врасплох никакие «исторические повороты».

«Искра» № 4, май 1901 г.

Полн. собр. соч., т. 5, стр. 11 — 13

* Понятно само собой, что такие агенты могли бы работать успешно только при условии полной близости их к местным комитетам (группам, кружкам) нашей партии. Да и вообще весь намечаемый нами план осуществим, конечно, лишь при самой активной поддержке комитетов, которые не раз делали шаги к объединению партии и которые — мы уверены — добьются этого объединения не сегодня, так завтра, не в той, так в другой форме.

 

Из книги

«ЧТО ДЕЛАТЬ?

НАБОЛЕВШИЕ ВОПРОСЫ НАШЕГО ДВИЖЕНИЯ»3

...Без революционной теории не может быть и революционного движения. Нельзя достаточно настаивать на этой мысли в такое время, когда с модной проповедью оппортунизма обнимается увлечение самыми узкими формами практической деятельности. А для русской социал-демократии значение теории усиливается еще тремя обстоятельствами, о которых часто забывают, именно: во-первых, тем, что наша партия только еще складывается, только еще вырабатывает свою физиономию и далеко еще не закончила счетов с другими направлениями революционной мысли, грозящими совлечь движение с правильного пути. Напротив, именно самое последнее время ознаменовалось (как давно уже предсказывал «экономистам»4 Аксельрод5) оживлением не социал-демократических революционных направлений. При таких условиях «неважная» на первый взгляд ошибка может вызвать самые печальные последствия, и только близорукие люди могут находить несвоевременными или излишними фракционные споры и строгое различение оттенков. От упрочения того или другого «оттенка» может зависеть будущее русской социал-демократии на много и много лет.

Во-вторых, социал-демократическое движение международно, по самому своему существу. Это означает не только то, что мы должны бороться с национальным шовинизмом. Это означает также, что начинающееся в молодой стране движение может быть успешно лишь при условии претворения им опыта других стран. А для такого претворения недостаточно простого знакомства с этим опытом или простого переписывания последних резолюций. Для этого необходимо уменье критически относиться к этому опыту и самостоятельно проверять его. Кто только представит себе, как гигантски разрослось и разветвилось современное рабочее движение, тот поймет, какой запас теоретических сил и политического (а также революционного) опыта необходим для выполнения этой задачи.

В-третьих, национальные задачи русской социал-демократии таковы, каких не было еще ни перед одной социалистической партией в мире. Нам придется ниже говорить о тех политических и организационных обязанностях, которые возлагает на нас эта задача освобождения всего народа от ига самодержавия. Теперь же мы хотим лишь указать, что роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией...

История поставила теперь перед нами ближайшую задачу, которая является наиболее революционной из всех ближайших задач пролетариата какой бы то ни было другой страны. Осуществление этой задачи, разрушение самого могучего оплота не только европейской, но также (можем мы сказать теперь) и азиатской реакции сделало бы русский пролетариат авангардом международного революционного пролетариата. И мы вправе рассчитывать, что добьемся этого почетного звания, заслуженного уже нашими предшественниками, революционерами 70-х годов, если мы сумеем воодушевить наше в тысячу раз более широкое и глубокое движение такой же беззаветной решимостью и энергией...

Написано осенью 1901 — в феврале 1902 г.

Полн. собр. соч., т. 6, стр. 24 — 25, 28

 

ИЗ ПРОЕКТА ПРОГРАММЫ РОССИЙСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РАБОЧЕЙ ПАРТИИ* 6

[А].

I. Все быстрее развивается товарное производство в России, все более полное господство приобретает в ней капиталистический способ производства.

II. Непрерывное усовершенствование техники ведет к тому, что мелкое производство все более вытесняется крупным. Важнейшая часть средств производства (земли и фабрик, орудий и машин, железных дорог и иных средств сообщения) сосредоточивается в руках сравнительно незначительного числа капиталистов и крупных землевладельцев, как их частная собственность. Мелкие самостоятельные производители (крестьяне, кустари, ремесленники) все более разоряются, теряя средства производства и превращаясь таким образом в пролетариев, или же становясь слугами и данниками капитала. Все большее число работников вынуждается прибегать к продаже своей рабочей силы, становиться наемными рабочими, которые находятся в зависимости от собственников, создавая своим трудом их богатства.

III. Чем дальше идет вперед технический прогресс, тем больше отстает увеличение спроса на рабочую силу от увеличения ее предложения, тем больше возможности имеют капиталисты повышать уровень эксплуатации рабочих. Необеспеченность существования и безработица, гнет эксплуатации и всяческое унижение становятся уделом все более и более широких слоев трудящегося населения.

IV. Еще более обостряют этот процесс промышленные кризисы, которые неизбежно вызываются основными противоречиями капитализма. Бедность и нищета масс совмещается с расточением общественного богатства вследствие невозможности найти сбыт для произведенных товаров.

V. Таким образом, гигантское развитие производительных сил общественного и все более обобществляемого труда сопровождается тем, что все главные выгоды этого развития монополизирует ничтожное меньшинство населения. Наряду с ростом общественного богатства растет общественное неравенство, углубляется и расширяется пропасть между классом собственников (буржуазией) и классом пролетариата.

[Б]

VI. Но в то же самое время, как растут и развиваются все эти неизбежные противоречия капитализма, растет число и сплоченность, недовольство и возмущение пролетариев, обостряется борьба рабочего класса с классом капиталистов, растет стремление освободиться от невыносимого ига капитализма.

VII. Освобождение рабочего класса может быть делом только самого рабочего класса. Все остальные классы современного общества стоят за сохранение основ существующего экономического строя. Для действительного освобождения рабочего класса необходима подготовляемая всем развитием капитализма социальная революция, т. е. уничтожение частной собственности на средства производства, переход их в общественную собственность и замена капиталистического производства товаров социалистической организацией производства продуктов за счет всего общества, для обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех его членов.

VIII. Эта революция пролетариата совершенно уничтожит деление общества на классы, а следовательно, и всякое социальное и политическое неравенство, вытекающее из этого деления.

IX. Чтобы совершить эту социальную революцию, пролетариат должен завоевать политическую власть, которая сделает его господином положения и позволит ему устранить все препятствия, стоящие на пути к его великой цели. В этом смысле диктатура пролетариата составляет необходимое политическое условие социальной революции.

X. Русская социал-демократия ставит своей задачей — обнаруживать перед рабочими непримиримую противоположность их интересов интересам капиталистов, — выяснять пролетариату историческое значение, характер и условия той социальной революции, которую предстоит ему совершить, — организовывать революционную классовую партию, способную руководить всеми проявлениями борьбы пролетариата.

XI. Но развитие международного обмена и производства на всемирный рынок создало такую тесную связь между всеми народами цивилизованного мира, что современное рабочее движение должно было стать и давно уже стало международным. И русская социал-демократия смотрит на себя как на один из отрядов всемирной армии пролетариата, как на часть международной социал-демократии.

XII. Ближайшие цели русской социал-демократии значительно видоизменяются, однако, тем, что многочисленные у нас остатки докапиталистического, крепостного, общественного порядка задерживают в сильнейшей степени развитие производительных сил, делают невозможным полное и всестороннее развитие классовой борьбы пролетариата, принижают жизненный уровень трудящегося населения, обусловливают азиатски-варварские формы вымирания многомиллионного крестьянства, держат в темноте, бесправии и придавленности весь народ.

XIII. Самый значительный из этих остатков крепостного порядка, самый могучий оплот всего этого варварства есть царское самодержавие. Оно является самым злейшим и опаснейшим врагом освободительного движения пролетариата и культурного развития всего народа.

[В]

Поэтому**  Российская социал-демократическая рабочая партия ставит своей ближайшей политической задачей низвержение царского самодержавия и замену его республикой на основе демократической конституции, обеспечивающей:

1) самодержавие народа, т. е. сосредоточение всей верховной государственной власти в руках законодательного собрания, составленного из представителей народа;

2) всеобщее, равное и прямое избирательное право при выборах как в законодательное собрание, так и во все местные органы самоуправления для всякого гражданина, достигшего 21 года; тайную подачу голосов при всех выборах; право каждого избирателя быть избранным во все представительные собрания; жалованье народным представителям;

3) неприкосновенность личности и жилища граждан;

4) неограниченную свободу совести, слова, печати, собраний, стачек и союзов;

5) свободу передвижения и промыслов;

6) уничтожение сословий и полную равноправность всех граждан, независимо от пола, религии и расы;

7) признание права на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства;

8) предоставление каждому гражданину права преследовать всякого чиновника перед судом без жалобы по начальству;

9) замену постоянного войска всеобщим вооружением народа;

10) отделение церкви от государства и школы от церкви;

11) всеобщее даровое и обязательное до 16 лет образование; снабжение бедных детей пищей, одеждой и учебными пособиями за счет государства.

[Е]

Стремясь к достижению ближайших своих политических и экономических целей***, Российская социал-демократическая рабочая партия поддерживает всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против существующего в России общественного и политического порядка, решительно отвергая все те реформаторские проекты, в которых каждое расширение полицейской опеки над трудящимися массами изображают, как шаг к решению социального вопроса****.

С своей стороны, Российская социал-демократическая рабочая партия твердо убеждена в том, что полное, последовательное и прочное осуществление указанных политических и социальных преобразований достижимо лишь путем низвержения самодержавия и созыва учредительного собрания, свободно избранного всем народом.

Написано между 25 января и 18 февраля (7 февраля и 3 марта) 1902 г.

Полн. собр. соч., т. 6, стр. 203 — 207, 209 — 210

* Принципиальная часть этого проекта представляет из себя проект, предлагаемый одним членом редакции, Фреем (и составленный им на основании первоначального проекта Г. В — ча). Практическая же часть (с указанного ниже места и до конца) предлагается всей комиссией, т. е. пятью членами редакции.

** Начиная отсюда — принято всей комиссией.

*** Предложение Фрея: изменить начало абзаца таким образом:

«Борясь за указанные требования, Российская социал-демократическая рабочая партия» и т. д.

*** Предложение Фрея: изменить конец этого абзаца таким образом:

«...проекты, которые снизаны с каким бы то ни было расширением или упрочением полицейско-чиновничьей опеки над трудящимися массами».

 

«ДВЕ ТАКТИКИ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ В ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ»7

1. НАСУЩНЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ВОПРОС

На очереди дня в переживаемый нами революционный момент стоит вопрос о созыве всенародного учредительного собрания. Как решить этот вопрос, мнения расходятся. Намечаются три политические направления. Царское правительство допускает необходимость созыва народных представителей, но не желает ни в каком случае допустить, чтобы их собрание было всенародным и учредительным. Оно как будто соглашается, если верить газетным известиям о работах булыгинской комиссии8, на совещательное собрание, избранное при отсутствии свободы агитации и при узкоцензовой или узкосословной системе выборов. Революционный пролетариат, поскольку им руководит социал-демократия, требует полного перехода власти к учредительному собранию, добиваясь в этих целях не только всеобщего избирательного права и не только полной свободы агитации, но, кроме того, немедленного низвержения царского правительства и замены его временным революционным правительством. Наконец, либеральная буржуазия, выражающая свои пожелания устами вождей так называемой «конституционно-демократической партии»9, не требует низвержения царского правительства, не выдвигает лозунга временного правительства, не настаивает на реальных гарантиях того, чтобы выборы были вполне свободны и правильны, чтобы собрание представителей могло стать действительно всенародным и действительно учредительным. По существу дела, либеральная буржуазия, которая одна только является серьезной социальной опорой направления «освобожденцев»10, добивается возможно более мирной сделки менаду царем и революционным народом, и притом такой сделки, при которой бы всего больше власти досталось ей, буржуазии, всего менее — революционному народу, пролетариату и крестьянству.

Таково политическое положение в данный момент. Таковы три главные политические направления, соответствующие трем главным социальным силам современной России. О том, как «освобожденцы» прикрывают якобы демократическими фразами свою половинчатую, т. е., говоря прямее и проще, изменническую, предательскую по отношению к революций политику, мы уже не раз говорили в «Пролетарии»11 (№№ 3, 4, 5)*. Посмотрим теперь, как учитывают социал-демократы задачи момента. Превосходным материалом в этом отношении являются две резолюции, принятые совсем недавно III съездом РСДРП12 и «конференцией» отколовшейся части партии13. Вопрос о том, какая из этих резолюций правильнее учитывает политический момент и правильнее определяет тактику революционного пролетариата, имеет громадное значение, и всякий социал-демократ, желающий сознательно исполнить свои обязанности пропагандиста, агитатора и организатора, должен со всем вниманием разобраться в этом вопросе, оставив совершенно в стороне соображения, не относящиеся к существу дела.

Под тактикой партии разумеется ее политическое поведение, или характер, направление, способы ее политической деятельности. Тактические резолюции принимаются партийным съездом для того, чтобы точно определить политическое поведение партии, как целого, в отношении новых задач или ввиду нового политического положения. Такое новое положение создала начавшаяся в России революция, то есть полное, решительное и открытое расхождение гигантского большинства народа с царским правительством. Новый вопрос состоит в том, каковы практические способы созыва действительно всенародного и действительно учредительного собрания (теоретически вопрос о таком собрании давно уже и раньше всех других партий решен социал-демократией официально, в ее партийной программе). Если народ разошелся с правительством, и массой сознана необходимость учредить новый порядок, то партия, поставившая себе целью свергнуть правительство, необходимо должна подумать о том, каким правительством заменить старое, свергаемое правительство. Возникает новый вопрос о временном революционном правительстве. Чтобы дать полный ответ на этот вопрос, партия сознательного пролетариата должна выяснить, во-1-х, значение временного революционного правительства в происходящей революции и во всей борьбе пролетариата вообще; во-2-х, свое отношение к временному революционному правительству; в-3-х, точные условия участия социал-демократии в этом правительстве; в-4-х, условия давления на это правительство снизу, т, е. при отсутствии в нем социал-демократии. Только при выяснении всех этих вопросов политическое поведение партии в данном отношении будет принципиальное, ясное и твердое.

Посмотрим же, как разрешает эти вопросы резолюция III съезда РСДРП. Вот ее полный текст:

«Резолюция о временном революционном правительстве.

Принимая во внимание:

1) что как непосредственные интересы пролетариата, так и интересы его борьбы за конечные цели социализма требуют возможно более полной политической свободы, следовательно, замены самодержавной формы правления демократической республикой;

2) что осуществление демократической республики в России возможно только в результате победоносного народного восстания, органом которого явится временное революционное правительство, единственно способное обеспечить полную свободу предвыборной агитации и созвать, на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права с тайной подачей голосов, учредительное собрание, действительно выражающее волю народа;

3) что этот демократический переворот в России, при данном общественно-экономическом строе, не ослабит, а усилит господство буржуазии, которая неминуемо попытается, в известный момент, не останавливаясь ни перед чем, отнять у российского пролетариата возможно большую часть завоеваний революционного периода

III съезд РСДРП постановляет:

а) необходимо распространять в рабочем классе конкретное представление о наиболее вероятном ходе революции и о необходимости в известный ее момент появления временного революционного правительства, от которого пролетариат потребует осуществления всех ближайших политических и экономических требований нашей программы (программа-минимум);

б) в зависимости от соотношения сил и других факторов, не поддающихся точному предварительному определению, допустимо участие во временном революционном правительстве уполномоченных нашей партии, в целях беспощадной борьбы со всеми контрреволюционными

попытками и отстаивания самостоятельных интересов рабочего класса;

в) необходимым условием такого участия ставится строгий контроль партии над ее уполномоченными и неуклонное охранение независимости социал-демократии, стремящейся к полному социалистическому перевороту и постольку непримиримо враждебной всем буржуазным партиям;

г) независимо от того, возможно ли будет участие социал-демократии во временном революционном правительстве, следует пропагандировать в самых широких слоях пролетариата идею необходимости постоянного давления на временное правительство со стороны вооруженного и руководимого социал-демократией пролетариата в целях охраны, упрочения и расширения завоеваний революции».

2. ЧТО ДАЕТ НАМ РЕЗОЛЮЦИЯ III СЪЕЗДА РСДРП О ВРЕМЕННОМ РЕВОЛЮЦИОННОМ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ?

Резолюция III съезда РСДРП, как видно из ее названия, посвящена всецело и исключительно вопросу о временном революционном правительстве. Это значит, что участие с.-д. во временном революционном правительстве входит сюда, как часть вопроса. С другой стороны, речь идет только о временном революционном правительстве, ни о чем другом; след., сюда не входит совершенно вопрос хотя бы о «завоевании власти» вообще и т. п. Правильно ли поступил съезд, отстранив это последний и подобные вопросы? Несомненно правильно, ибо таких вопросов политическое положение России отнюдь не выдвигает на очередь дня. Наоборот, всем народом поставлено на очередь свержение самодержавия и созыв учредительного собрания. Съездам партий следует ставить на разрешение не те вопросы, которых коснулся кстати или некстати тот или иной литератор, а те, которые имеют серьезное политическое значение в силу условий момента и вследствие объективного хода общественного развития.

Какое значение в теперешней революции и в общей борьбе пролетариата имеет временное революционное правительство? Резолюция съезда разъясняет это, указывая в самом начале на необходимость «возможно более широкой политической свободы» и с точки зрения непосредственных интересов пролетариата, и с точки зрения «конечных целей социализма». А полная политическая свобода требует замены царского самодержавия демократической республикой, как признано уже нашей партийной программой. Подчеркивание лозунга демократической республики в резолюции съезда необходимо логически и принципиально, ибо пролетариат, как передовой борец за демократию, добивается именно полной свободы; кроме того, это подчеркивание тем более целесообразно в данный момент, что у нас как раз теперь выступают под флагом «демократизма» монархисты; именно: так наз. конституционно-«демократическая» или «освобожденская» партия. Для учреждения республики безусловно необходимо собрание народных представителей, притом непременно всенародное (на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права с тайной подачей голосов) и учредительное. Это и признает резолюция съезда далее. Но она не ограничивается этим. Чтобы учредить новый порядок, «действительно выражающий волю народа», недостаточно назвать представительное собрание учредительным. Надо, чтобы это собрание имело власть и силу «учреждать». Сознавая это, резолюция съезда не ограничивается формальным лозунгом «учредительного собрания», а добавляет материальные условия, при которых только и возможно настоящее выполнение этим собранием своей задачи. Такое указание условий, при которых учредительное на словах собрание может стать учредительным на деле, необходимо настоятельно, ибо либеральная буржуазия, в лице конституционно-монархической партии, заведомо извращает, как мы уже не раз указывали, лозунг всенародного учредительного собрания, сводя его к пустой фразе.

Резолюция съезда говорит, что обеспечить полную свободу предвыборной агитации и созвать собрание, действительно выражающее волю народа, способно единственно временное революционное правительство, притом такое, которое бы являлось органом победоносного народного восстания. Верно ли это положение? Кто вздумал бы оспорить его, тот должен утверждать, что царское правительство может не тянуть руку реакции, что оно способно быть нейтральным при выборах, что оно может заботиться о действительном выражении воли народа. Подобные утверждения настолько нелепы, что открыто их никто не станет защищать, но тайком их провозят, под либеральным флагом, именно наши освобожденцы. Учредительное собрание должен кто-нибудь созвать; свободу и правильность выборов должен кто-нибудь обеспечить; силу и власть этому собранию кто-нибудь должен целиком вручить: только революционное правительство, являющееся органом восстания, может вполне искренне хотеть этого и быть в силах все сделать для осуществления этого. Царское правительство неизбежно будет противодействовать этому. Либеральное правительство, вошедшее в сделку с царем и не опирающееся целиком на народное восстание, неспособно ни искренне хотеть этого, ни осуществить этого, даже при самом искреннем желании. Резолюция съезда дает, след., единственно правильный и вполне последовательный демократический лозунг.

Но оценка значения временного революционного правительства была бы неполна и неверна, если бы был упущен из виду классовый характер демократического переворота. Резолюция добавляет поэтому, что переворот усилит господство буржуазии. Это неизбежно при данном, т. е. капиталистическом, общественно-экономическом строе. А результатом усиления господства буржуазии над сколько-нибудь свободным политически пролетариатом неизбежно должна быть отчаянная борьба между ними за власть, должны быть отчаянные попытки буржуазии «отнять у пролетариата завоевания революционного периода». Борясь за демократию впереди всех и во главе всех, пролетариат ни на минуту не должен забывать поэтому о таящихся в недрах буржуазной демократии новых противоречиях и о новой борьбе.

Значение временного революционного правительства оценено, таким образом, в рассмотренной нами части резолюции вполне: и в его отношении к борьбе за свободу и за республику, и в его отношении к учредительному собранию, и в его отношении к демократическому перевороту, очищающему почву для новой классовой борьбы.

Спрашивается далее, какова должна быть позиция пролетариата вообще по отношению к временному революционному правительству? Резолюция съезда отвечает на это прежде всего прямым советом партии распространять в рабочем классе убеждение в необходимости временного революционного правительства. Рабочий класс должен сознать эту необходимость. В то время как «демократическая» буржуазия оставляет в тени вопрос о низвержении царского правительства, мы должны выдвигать его на первое место и настаивать на необходимости временного революционного правительства. Мало того, мы должны указать программу действий этого правительства, соответствующую объективным условиям переживаемого исторического момента и задачам пролетарской демократии. Эта программа есть вся программа-минимум нашей партии, программа ближайших политических и экономических преобразований, вполне осуществимых, с одной стороны, на почве данных общественно-экономических отношений, и необходимых, с другой стороны, для дальнейшего шага вперед, для осуществления социализма.

Таким образом, резолюция выясняет вполне характер и цель временного революционного правительства. По своему происхождению и основному характеру, это правительство должно быть органом народного восстания. По своему формальному назначению, оно должно быть орудием созыва всенародного учредительного собрания. По содержанию его деятельности, оно должно осуществить программу-минимум пролетарской демократии, как единственно способную обеспечить интересы восставшего против самодержавия народа.

Могут возразить, что временное правительство, будучи временным, не может проводить положительной программы, еще не одобренной всем народом. Такое возражение было бы лишь софизмом реакционеров и «самодержавщиков». Не проводить никакой положительной программы значит терпеть существование крепостнических порядков прогнившего самодержавия. Терпеть такие порядки могло бы лишь правительство изменников делу революции, а не правительство, являющееся органом народного восстания. Было бы насмешкой, если бы кто-либо предложил отказаться от осуществления на деле свободы собраний впредь до признания этой свободы учредительным собранием, — под тем предлогом, что учредительное собрание может еще и не признать свободы собраний! Такой же насмешкой является возражение против немедленного осуществления программы-минимум временным революционным правительством.

Заметим, наконец, что, ставя задачей временного революционного правительства осуществление программы-минимум, резолюция тем самым устраняет нелепые полуанархические мысли о немедленном осуществлении программы-максимум, о завоевании власти для социалистического переворота. Степень экономического развития России (условие объективное) и степень сознательности и организованности широких масс пролетариата (условие субъективное, неразрывно связанное с объективным) делают невозможным немедленное полное освобождение рабочего класса. Только самые невежественные люди могут игнорировать буржуазный характер происходящего демократического переворота; — только самые наивные оптимисты могут забывать о том, как еще мало знает масса рабочих о целях социализма и способах его осуществления. А мы все убеждены, что освобождение рабочих может быть делом только самих рабочих; без сознательности и организованности масс, без подготовки и воспитания их открытой классовой борьбой со всей буржуазией о социалистической революции не может быть и речи. И в ответ на анархические возражения, будто мы откладываем социалистический переворот, мы скажем: мы не откладываем его, а делаем первый шаг к нему единственно возможным способом по единственно верной дороге, именно по дороге демократической республики. Кто хочет идти к социализму по другой дороге, помимо демократизма политического, тот неминуемо приходит к нелепым и реакционным, как в экономическом, так и в политическом смысле, выводам. Если те или другие рабочие спросят нас в соответствующий момент: почему бы не осуществить нам программы-максимум, мы ответим им указанием на то, как чужды еще социализму демократически настроенные массы народа, как неразвиты еще классовые противоречия, как неорганизованы еще пролетарии. Организуйте-ка сотни тысяч рабочих по всей России, распространите сочувствие своей программе среди миллионов! Попробуйте сделать это, не ограничиваясь звонкими, но пустыми анархическими фразами, — и вы увидите тотчас же, что осуществление этой организации, что распространение этого социалистического просвещения зависит от возможно более полного, осуществления демократических преобразований.

Пойдем дальше. Раз выяснено значение временного революционного правительства и отношение к нему пролетариата, возникает следующий вопрос: допустимо ли и при каких условиях наше участие в нем (действие сверху)? Каково должно быть наше действие, снизу? Резолюция дает точные ответы на оба эти вопроса. Она решительно заявляет, что в принципе участие социал-демократии во временном революционном правительстве (в эпоху демократического переворота, в эпоху борьбы за республику) допустимо. Этим заявлением мы бесповоротно отделяем себя и от анархистов, отвечающих на этот вопрос принципиально в отрицательном смысле, и от хвостистов социал-демократии (вроде Мартынова и новоискровцев14), пугавших нас перспективой такого положения, когда это участие могло бы оказаться для нас необходимым. Этим заявлением III съезд РСДРП бесповоротно отверг ту мысль новой «Искры», будто участие социал-демократов во временном революционном правительстве есть разновидность мильеранизма15, будто это недопустимо принципиально, как освящение буржуазного порядка, и т. д.

Но вопрос о принципиальной допустимости, само собою разумеется, не решает еще вопроса о практической целесообразности. При каких условиях этот новый вид борьбы, борьбы «сверху», признанный съездом партии, является целесообразным? Само собою разумеется, что о конкретных условиях, вроде соотношения сил и т. п., говорить теперь нет возможности, и резолюция, естественно, отказывается от предварительного определения этих условий. Ни один разумный человек не возьмется предсказывать что-либо насчет интересующего нас вопроса в настоящий момент. Можно и должно определить характер и цель нашего участия. Резолюция и, делает это, указывая две цели участия: 1) беспощадную борьбу с контрреволюционными попытками и 2) отстаивание самостоятельных интересов рабочего класса. В то время как либеральные буржуа начинают усердно разговаривать о психологии реакции (см. поучительнейшее «Открытое письмо» г. Струве в №71 «Освобождения» 10), стараясь запугать революционный народ и побудить его к уступчивости по отношению к самодержавию, — в это время особенно уместно со стороны партии пролетариата напомнить о задаче настоящей войны с контрреволюцией. Великие вопросы политической свободы и классовой борьбы решает, в последнем счете, только сила, и мы должны заботиться о подготовке, организации этой силы и об активном, не только оборонительном, но и наступательном употреблении ее. Долгая эпоха политической реакции, царящей в Европе почти беспрерывно со времен Парижской Коммуны, слишком сроднила нас с мыслью о действии только «снизу», слишком приучила нас наблюдать борьбу только оборонительную. Мы вступили теперь, несомненно, в новую эпоху; начался период политических потрясений и революций. В такой период, какой переживается Россией, непозволительно ограничиваться старым шаблоном. Надо пропагандировать идею о действии сверху, надо готовиться к самым энергичным, наступательным действиям, надо изучать условия и формы таких действий. Из таких условий резолюция съезда выдвигает на первый план два: одно касается формальной стороны участия социал-демократии во временном революционном правительстве (строгий контроль партии за ее уполномоченными), другое — самого характера этого участия (ни на минуту не упускать из виду цели полного социалистического переворота).

Выяснив, таким образом, со всех сторон политику партии при действии «сверху», — этом новом, почти невиданном доселе способе борьбы, — резолюция предусматривает и тот случай, когда сверху действовать нам не удастся. Действовать снизу на временное революционное правительство мы обязаны во всяком случае. Для такого давления снизу пролетариат должен быть вооружен, — ибо в революционный момент дело доходит особенно быстро до прямой гражданской войны, — и руководим социал-демократией. Цель его вооруженного давления — «охрана, упрочение и расширение завоеваний революции», т. е. тех завоеваний, которые, с точки зрения интересов пролетариата, должны состоять в осуществлении всей нашей программы-минимум.

Этим мы закончим краткий разбор резолюции III съезда о временном революционном правительстве. Как видит читатель, резолюция эта выясняет и значение нового вопроса, и отношение к нему партии пролетариата, и политику партии как извнутри временного революционного правительства, так и извне его.

Посмотрим теперь на соответствующую резолюцию «конференции».

3. ЧТО ТАКОЕ «РЕШИТЕЛЬНАЯ ПОБЕДА РЕВОЛЮЦИИ НАД ЦАРИЗМОМ»?

Резолюция «конференции» посвящена вопросу «о завоевании власти и участии во временном правительстве»**. Уже в этой постановке вопроса кроется, как мы указывали, путаница. С одной стороны, вопрос ставится узко: только о нашем участии во временном правительстве, а не вообще о задачах партии по отношению к временному революционному правительству. С другой стороны, смешиваются два совершенно разнородных вопроса: о нашем участии в одной из стадий демократического переворота и о социалистическом перевороте. В самом деле, «завоевание власти» социал-демократией есть именно социалистический переворот и не может быть ничем иным, если употреблять эти слова в их прямом и обычном значений. А если понимать их в смысле завоевания власти не для социалистического, а для демократического переворота, то тогда какой смысл говорить не только об участии во временном революционном правительстве, но и о «завоевании власти» вообще? Очевидно, наши «конференты» сами хорошенько не знали, о чем собственно им следует говорить: о демократическом или о социалистическом перевороте. Кто следил за литературой вопроса, тот знает, что начало этой путанице положил тов. Мартынов в его знаменитых «Двух диктатурах»16: новоискровцы неохотно вспоминают о постановке вопроса, данной (еще до 9-го января) в этом образцово-хвостистском произведении, по его идейное влияние на конференцию не подлежит сомнению.

Но оставим в стороне заглавие резолюции. Ее содержание показывает нам ошибки, несравненно более глубокие и серьезные. Вот первая часть ее:

«Решительная победа революции над царизмом может быть ознаменована либо учреждением временного правительства, вышедшего из победоносного народного восстания, либо революционной инициативой того или иного представительного учреждения, решающего, под непосредственным революционным давлением народа, организовать всенародное учредительное собрание».

Итак, нам говорят, что решительной победой революции над царизмом может быть и победоносное восстание и... решение представительного учреждения организовать учредительное собрание! Что это? как это? Решительная победа может быть ознаменована «решением» организовать учредительное собрание?? И такая «победа» ставится рядом с учреждением временного правительства, «вышедшего из победоносного народного восстания»!! Конференция не заметила, что победоносное народное восстание и учреждение временного правительства означает победу революции на деле, а «решение» организовать учредительное собрание означает победу революции лишь на словах.

Конференция меньшевиков-новоискровцев впала в ту самую ошибку, в которую постоянно впадают либералы, освобожденцы. Освобожденцы фразерствуют об «учредительном» собрании, стыдливо закрывая глаза на сохранение силы и власти в руках царя, забывая, что для «учреждения» нужно иметь силу учредить. Конференция тоже забыла, что от «решения» каких угодно представителей до осуществления этого решения еще далеко. Конференция тоже забыла, что, пока власть остается в руках царя, любые решения каких угодно представителей останутся такой же пустой и жалкой болтовней, какой оказались «решения» знаменитого в истории германской революции 1848 года Франкфуртского парламента 17. Представитель революционного пролетариата, Маркс, в своей «Новой Рейнской Газете» 18 за то и бичевал беспощадными сарказмами франкфуртских либеральных «освобожденцев», что они говорили хорошие слова, принимали всякие демократические «решения», «учреждали» всякие свободы, а на деле оставляли власть в руках короля, не организовали вооруженной борьбы с военной силой, бывшей в распоряжении короля. И пока франкфуртские освобожденцы болтали, — король выждал время, укрепил свои военные силы, и контрреволюция, опираясь на реальную силу, разбила наголову демократов со всеми их прелестными «решениями»...

6. ОТКУДА ГРОЗИТ ПРОЛЕТАРИАТУ ОПАСНОСТЬ ОКАЗАТЬСЯ СО СВЯЗАННЫМИ РУКАМИ В БОРЬБЕ С НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОЙ БУРЖУАЗИЕЙ?

Марксисты безусловно убеждены в буржуазном характере русской революции. Что это значит? Это значит, что те демократические преобразования в политическом строе и те социально-экономические преобразования, которые стали для России необходимостью, — сами по себе не только не означают подрыва капитализма, подрыва господства буржуазии, а, наоборот, они впервые очистят почву настоящим образом для широкого и быстрого, европейского, а не азиатского, развития капитализма, они впервые сделают возможным господство буржуазии как класса. Социалисты-революционеры 19 не могут понять этой идеи, потому что они не знают азбуки о законах развития товарного и капиталистического производства, они не видят того, что даже полный успех крестьянского восстания, даже перераспределение всей земли в интересах крестьянства и согласно его желаниям («черный передел» или что-нибудь в этом роде) нисколько не уничтожит капитализма, а, напротив, даст толчок его развитию и ускорит классовое распадение самого крестьянства. Непонимание этой истины делает из социалистов-революционеров бессознательных идеологов мелкой буржуазии. Настаивание на этой истине имеет для социал-демократии огромное значение не только теоретическое, но и практически-политическое, ибо отсюда вытекает обязательность полной классовой самостоятельности партии пролетариата в настоящем «общедемократическом» движении.

Но из этого отнюдь не вытекает, чтобы демократический переворот (буржуазный по своему общественно экономическому содержанию) не представлял громадного интереса для пролетариата. Из этого отнюдь не вытекает, чтобы демократический переворот не мог произойти и в форме, выгодной преимущественно для крупного капиталиста, финансового туза, «просвещенного» помещика, и в форме, выгодной для крестьянина и для рабочего.

Новоискровцы в корне неправильно понимают смысл и значение категории: буржуазная революция. В их рассуждениях постоянно сквозит мысль, будто буржуазная революция есть такая революция, которая может дать лишь то, что выгодно буржуазии. А между тем ничего нет ошибочнее такой мысли. Буржуазная революция есть такая революция, которая не выходит из рамок буржуазного, т. е. капиталистического общественно-экономического строя. Буржуазная революция выражает потребности развития капитализма, не только не уничтожая его основ, а, напротив, расширяя и углубляя их. Эта революция выражает поэтому интересы не только рабочего класса, но и всей буржуазии. Так как господство буржуазии над рабочим классом неизбежно при капитализме, то можно с полным правом сказать, что буржуазная революция выражает интересы не столько пролетариата, сколько буржуазии. Но совершенно нелепа мысль, что буржуазная революция не выражает вовсе интересов пролетариата. Эта нелепая мысль сводится либо к стародедовской народнической теории, что буржуазная революция противоречит интересам пролетариата, что нам не нужна поэтому буржуазная политическая свобода. Либо эта мысль сводится к анархизму, отрицающему всякое участие пролетариата в буржуазной политике, в буржуазной революции, в буржуазном парламентаризме. Теоретически эта мысль представляет из себя забвение азбучных положений марксизма о неизбежности развития капитализма на почве товарного производства. Марксизм учит, что общество, основанное на товарном производстве, стоящее в обмене с цивилизованными капиталистическими нациями, на известной ступени развития неизбежно становится и само на путь капитализма. Марксизм бесповоротно порвал с бреднями народников и анархистов, будто можно, например, России миновать капиталистическое развитие, выскочить из капитализма или перескочить через него каким-нибудь путем кроме пути классовой борьбы на почве и в пределах этого самого капитализма.

Все эти положения марксизма доказаны и разжеваны со всей подробностью как вообще, так и специально по отношению к России. А из этих положений следует, что реакционна мысль искать спасения рабочему классу в чем бы то ни было, кроме дальнейшего развития капитализма. В таких странах, как Россия, рабочий класс страдает не столько от капитализма, сколько от недостатка развития капитализма. Рабочий класс безусловно заинтересован поэтому в самом широком, самом свободном, самом быстром развитии капитализма. Рабочему классу безусловно выгодно устранение всех остатков старины, мешающих широкому, свободному и быстрому развитию капитализма. Буржуазная революция есть именно такой переворот, который всего решительнее сметает остатки старины, остатки крепостничества (к этим остаткам принадлежит не только самодержавие, но и монархия), который всего полнее обеспечивает самое широкое, свободное и быстрое развитие капитализма.

Поэтому буржуазная революция в высшей степени выгодна пролетариату. Буржуазная революция безусловно необходима в интересах пролетариата. Чем полнее и решительнее, чем последовательнее будет буржуазная революция, тем обеспеченнее будет борьба пролетариата с буржуазией за социализм. Только людям, не знающим азбуки научного социализма, этот вывод может казаться новым или странным, парадоксальным. А из этого вывода, между прочим, следует и то положение, что в известном смысле буржуазная революция более выгодна пролетариату, чем буржуазии. Именно вот в каком смысле несомненно это положение: буржуазии выгодно опираться на некоторые остатки старины против пролетариата, например, на монархию, на постоянную армию и т. п. Буржуазии выгодно, чтобы буржуазная революция не смела слишком решительно все остатки старины, а оставила некоторые из них, т. е. чтобы эта революция была не вполне последовательна, не дошла до конца, не была решительна и беспощадна.

Эту мысль выражают часто социал-демократы несколько иначе, Говоря, что буржуазия изменяет сама себе, что буржуазия предает дело свободы, что буржуазия не способна на последовательный демократизм. Буржуазии выгоднее, чтобы необходимые преобразования в буржуазно-демократическом направлении произошли медленнее, постепеннее, осторожнее, нерешительнее, путем реформ, а не путем революции; чтобы эти преобразования были как можно осторожнее по отношению к «почтенным» учреждениям крепостничества (вроде монархии); чтобы эти преобразования как можно меньше развивали революционной самодеятельности, инициативы и энергии простонародья, т. е. крестьянства и особенно рабочих, ибо иначе рабочим тем легче будет, как говорят французы, «переложить ружье с одного плеча на другое», т. е. направить против самой буржуазии то оружие, которым снабдит их буржуазная революция, ту свободу,. которую она даст, те демократические учреждения, которые возникнут на очищенной от крепостничества почве.

Наоборот, рабочему классу выгоднее, чтобы необходимые преобразования в буржуазно-демократическом направлении прошли именно не реформаторским, а революционным путем, ибо реформаторский путь есть путь затяжек, проволочек, мучительно-медленного отмирания гниющих частей народного организма. От гниения их страдает прежде всего и больше всего пролетариат и крестьянство. Революционный путь есть путь быстрой, наименее болезненной по отношению к пролетариату операции, путь прямого удаления гниющих частей, путь наименьшей уступчивости и осторожности по отношению к монархии и соответствующим ей омерзительным и гнусным, гнилым и заражающим воздух гниением учреждениям... Преобразование экономического и политического строя России в буржуазно-демократическом направлении неизбежно и неустранимо. Нет такой силы на земле, которая могла бы помешать такому преобразованию. Но из сочетания действия наличных сил, творящих это преобразование, может получиться двоякий результат или двоякая форма этого преобразования. Одно из двух: 1) или дело кончится «решительной победой революции над царизмом» или 2) для решительной победы сил не хватит, и дело кончится сделкой царизма с наиболее «непоследовательными» и наиболее «своекорыстными» элементами буржуазии. Все бесконечное разнообразие деталей и комбинаций, предвидеть которые никто не в состоянии, сводится, в общем и целом, именно к тому или другому из этих двух исходов.

Рассмотрим теперь эти исходы, во-первых, с точки зрения их социального значения, и, во-вторых, с точки зрения положения социал-демократии (ее «растворения» или «связанности рук» ее) при том и другом исходе.

Что такое «решительная победа революции над царизмом»? Мы видели уже, что, употребляя это выражение, новоискровцы не понимают его даже в его ближайшем политическом значении. Еще менее заметно у них понимания классового содержания этого понятия. Ведь мы, марксисты, никоим образом не должны позволять себе обольщаться словами: «революция» или «великая русская революция», как обольщаются ими теперь многие революционные демократы (вроде Гапона). Мы должны дать себе точный отчет в том, какие же реальные общественные силы противостоят «царизму» (это вполне реальная и вполне понятная для всех сила) и способны одержать «решительную победу» над ним. Такой силой не может быть крупная буржуазия, помещики, фабриканты, «общество», идущее за освобожденцами. Мы видим, что они даже и не хотят решительной победы. Мы знаем, что они не способны, по своему классовому положению, на решительную борьбу с царизмом: слишком тяжелым ядром на ногах является частная собственность, капитал, земля, чтобы идти на решительную борьбу. Слишком нужен им царизм с его полицейски-бюрократическими и военными силами против пролетариата и крестьянства, чтобы могли они стремиться к уничтожению царизма. Нет, силой, способной одержать «решительную победу над царизмом», может быть только народ, то есть пролетариат и крестьянство, если брать основные, крупные силы, распределяя сельскую и городскую мелкую буржуазию (тоже «народ») между тем и другим. «Решительная победа революции над царизмом» есть революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства. От этого вывода, давно указанного «Впередом», никуда не уйдут наши новоискровцы. Больше некому одержать решительную победу над царизмом.

И такая победа будет именно диктатурой, т. е. она неизбежно должна будет опираться на военную силу, на вооружение массы, на восстание, а не на те или иные, «легальным», «мирным путем», созданные учреждения. Это может быть только диктатура, потому что осуществление преобразований, немедленно и непременно нужных для пролетариата и крестьянства, вызовет отчаянное сопротивление и помещиков, и крупных буржуа, и царизма. Без диктатуры сломить это сопротивление, отразить контрреволюционные попытки невозможно. Но это будет, разумеется, не социалистическая, а демократическая диктатура. Она не сможет затронуть (без целого ряда промежуточных ступеней революционного развития) основ капитализма. Она сможет, в лучшем случае, внести коренное перераспределение земельной собственности в пользу крестьянства, провести последовательный и полный демократизм вплоть до республики, вырвать с корнем все азиатские, кабальные черты не только из деревенского, но и фабричного быта, положить начало серьезному улучшению положения рабочих и повышению их жизненного уровня, наконец, last but not least***  — перенести революционный пожар в Европу. Такая победа нисколько еще не сделает из нашей буржуазной революции революцию социалистическую; демократический переворот не выйдет непосредственно из рамок буржуазных общественно-экономических отношений; но тем не менее значение такой победы будет гигантское для будущего развития и России и всего мира. Ничто не поднимет до такой степени революционной энергии всемирного пролетариата, ничто не сократит так сильно пути, ведущего к его полной победе, как эта решительная победа начавшейся в России революции.

Насколько вероятна такая победа — вопрос другой. Мы вовсе не склонны к безрассудному оптимизму на этот счет, мы вовсе не забываем о громадной трудности этой задачи, но, идя на борьбу, мы должны желать победы и уметь указать настоящий путь к ней. Тенденции, способные привести к этой победе, неоспоримо есть налицо. Правда, наше, социал-демократическое, влияние на массу пролетариата еще очень и очень недостаточно; революционное воздействие на массу крестьянства совсем ничтожно; разбросанность, неразвитость, темнота пролетариата и особенно крестьянства еще страшно велики. Но революция быстро сплачивает и быстро просвещает. Каждый шаг в ее развитии пробуждает массу и с неудержимой силой привлекает ее именно на сторону революционной программы, как единственной, выражающей последовательно и цельно ее настоящие, кровные интересы.

Закон механики гласит, что действие равно противодействию. В истории разрушительная сила революции тоже в немалой степени зависит от того, насколько сильно и продолжительно было подавление стремления к свободе, насколько глубоко противоречие между допотопной «надстройкой» и живыми силами современной эпохи. И международная политическая ситуация складывается во многих отношениях как нельзя более выгодно для русской революции. Восстание рабочих и крестьян уже началось, оно раздроблено, стихийно, слабо, но оно неоспоримо и безусловно доказывает наличность сил, способных на решительную борьбу и идущих к решительной победе.

Не хватит этих сил, — тогда царизм успеет заключить сделку, которую и готовят уже с двух концов и господа Булыгины и господа Струве. Тогда кончится дело куцей конституцией или даже — на худой из худых концов — пародией на нее. Это будет тоже «буржуазная революция», только выкидыш, недоносок, ублюдок. Социал-демократия не делает себе иллюзий, она знает предательскую натуру буржуазии, она не падет духом и не бросит своей упорной, терпеливой, выдержанной работы над классовым воспитанием пролетариата даже в самые серые будни буржуазно-конституционного «шиповского» благоденствия20. Такой исход был бы более или менее похож на исход всех почти демократических революций в Европе в течение XIX века, и наше партийное развитие пошло бы тогда по трудной, тяжелой, долгой, но знакомой и проторенной дорожке.

Спрашивается теперь, при котором же из этих двух возможных исходов социал-демократия окажется фактически со связанными руками против непоследовательной и своекорыстной буржуазии? окажется фактически «растворившейся» или почти растворившейся в буржуазной демократии?

Достаточно ясно поставить этот вопрос, чтобы, не затрудняясь ни на минуту, ответить на него.

Удастся буржуазии сорвать русскую революцию посредством сделки с царизмом, — тогда у социал-демократии фактически руки окажутся именно связанными против непоследовательной буржуазии, — тогда социал-демократия окажется «растворившейся» в буржуазной демократии в том смысле, что пролетариату не удастся наложить своего яркого отпечатка на революцию, не удастся по-пролетарски или, как говорил некогда Маркс, «по-плебейски» разделаться с царизмом.

Удастся решительная победа революции, — тогда мы разделаемся с царизмом по-якобински21 или, если хотите, по-плебейски. «Весь французский терроризм, — писал Маркс в знаменитой «Новой Рейнской Газете» в 1848 г., — был не чем иным, как плебейским способом разделаться с врагами буржуазии, с абсолютизмом, феодализмом и мещанством» (см. Marx’ Nachlass, издание Меринга, том III, стр. 211)22. Думали ли когда-нибудь о значении этих слов Маркса те люди, которые пугают социал-демократических русских рабочих пугалом «якобинизма» в эпоху демократической революции?

Жирондисты современной русской социал-демократии, новоискровцы, не сливаются с освобожденцами, но оказываются фактически, в силу характера своих лозунгов, в хвосте у них. А освобожденцы, т. е. представители либеральной буржуазии, хотят разделаться с самодержавием мягко, по-реформаторски, — уступчиво, не обижая аристократии, дворянства, двора, — осторожно, без всякой ломки, — любезно и вежливо, по-барски, надевая белые перчатки (вроде тех, которые надел с рук башибузука г. Петрункевич на приеме «представителей народа» (?) Николаем Кровавым23, см. «Пролетарий»11 № 5****).

Якобинцы современной социал-демократии, — большевики, впередовцы, съездовцы или пролетарцы, не знаю уж, как сказать, — хотят поднять своими лозунгами революционную и республиканскую мелкую буржуазию и особенно крестьянство до уровня последовательного демократизма пролетариата, сохраняющего свою полную классовую особность. Они хотят, чтобы народ, т. е. пролетариат и крестьянство, разделался с монархией и аристократией «по-плебейски», беспощадно уничтожая врагов свободы, подавляя силой их сопротивление, не делая никаких уступок проклятому наследию крепостничества, азиатчины, надругательства над человеком.

Это не значит, конечно, чтобы мы хотели обязательно подражать якобинцам 1793 года, перенимать их взгляды, программу, лозунги, способы действия. Ничего подобного. У нас не старая, а новая программа — программа-минимум Российской социал-демократической рабочей партии. У нас новый лозунг: революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства. У нас будут, коли доживем мы до настоящей победы революции, и новые способы действия, соответствующие характеру и целям стремящейся к полному социалистическому перевороту партии рабочего класса. Мы хотим только пояснить своим сравнением, что представители передового класса XX века, пролетариата, т. е. социал-демократы, разделяются на такие же два крыла (оппортунистическое и революционное), на какие разделялись и представители передового класса XVIII века, буржуазии, т. е. жирондисты и якобинцы.

Только в случае полной победы демократической революции у пролетариата не будут связаны руки в борьбе против непоследовательной буржуазии, только в этом случае он не «растворится» в буржуазной демократии, а наложит на всю революцию свой пролетарский или, вернее, пролетарски-крестьянский отпечаток.

Одним словом: чтобы не оказаться со связанными руками в борьбе с непоследовательной буржуазной демократией, пролетариат должен быть достаточно сознателен и силен, чтобы поднять до революционного самосознания крестьянство, чтобы руководить его натиском, чтобы, таким образом, самостоятельно провести последовательно-пролетарский демократизм.

Вот как стоит столь неудачно разрешенный новоискровцами вопрос об опасности остаться со связанными руками в борьбе с непоследовательной буржуазией. Буржуазия всегда будет непоследовательна. Нет ничего наивнее и бесплоднее попыток начертать условия или пункты*****, при исполнении которых можно было бы считать буржуазную демократию нелицемерным другом народа. Последовательным борцом за демократизм может быть только пролетариат. Победоносным борцом за демократизм он может оказаться лишь при том условии, если к его революционной борьбе присоединится масса крестьянства. Не хватит на это силы у пролетариата, — буржуазия окажется во главе демократической революции и придаст ей характер непоследовательный и своекорыстный. Помешать этому нет иного средства, кроме революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

Таким образом, мы приходим к несомненному выводу, что именно новоискровская тактика, по ее объективному значению, играет на руку буржуазной демократии. Проповедь организационной расплывчатости, доходящей до плебисцитов, до принципа соглашения, до оторванности партийной литературы от партии, — принижение задач вооруженного восстания, — смешение общенародных политических лозунгов революционного пролетариата и монархической буржуазии, — извращение условий «решительной победы революции над царизмом», — все это вместе взятое дает как раз ту политику хвостизма в революционный момент, которая сбивает с толку пролетариат, дезорганизует его и вносит смуту в его сознание, принижает тактику социал-демократии, вместо того, чтобы указывать единственный путь к победе и присоединять к лозунгу пролетариата все революционные и республиканские элементы народа.

9. ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ ПАРТИЕЙ КРАЙНЕЙ ОППОЗИЦИИ ВО ВРЕМЯ РЕВОЛЮЦИИ?

Вернемся к резолюции о временном правительстве. Мы показали, что тактика новоискровцев двигает революцию не вперед, — возможность чего они хотели бы обеспечить своей резолюцией, — а назад. Мы показали, что именно эта тактика связывает руки социал-демократии в борьбе с непоследовательной буржуазией и не предохраняет от растворения в буржуазной демократии. Понятно, что из ложных посылок резолюции получается ложный вывод: «Поэтому социал-демократия не должна ставить себе целью захватить или разделить власть во временном правительстве, а должна оставаться партией крайней революционной оппозиции». Посмотрите на первую половину этого вывода, относящуюся к постановке целей. Ставят ли новоискровцы целью социал-демократической деятельности решительную победу революции над царизмом? — Ставят. Они не умеют правильно формулировать условия решительной победы, сбиваясь на «освобожденскую» формулировку, но указанную цель они ставят. Далее, связывают ли они временное правительство с восстанием? — Да, прямо связывают, говоря, что временное правительство «выходит из победоносного народного восстания». Наконец, ставят ли они себе целью руководить восстанием? — Да, они уклоняются, подобно г. Струве, от признания восстания необходимым и неотложным, но они говорят в то же время, в отличие от г. Струве, что «социал-демократия стремится подчинить его (восстание) своему влиянию и руководству и использовать в интересах рабочего класса».

Не правда ли, как это связно выходит? Мы ставим себе целью подчинить восстание и пролетарских и непролетарских масс нашему влиянию, нашему руководству, использовать его в наших интересах. Мы ставим себе целью, следовательно, руководить при восстании и пролетариатом, и революционной буржуазией, и мелкой буржуазией («непролетарские группы»), т. е. «разделить» руководство восстанием между социал-демократией и революционной буржуазией. Мы ставим себе целью победу восстания, долженствующую привести к учреждению временного правительства («вышедшего из победоносного народного восстания»), Поэтому... поэтому мы не должны ставить себе целью захватить или разделить власть во временном революционном правительстве!!

Наши друзья никак не могут свести концов с концами. Они колеблются между точкой зрения г. Струве, отговаривающегося от восстания, и точкой зрения революционной социал-демократии, призывающей взяться за эту неотложную задачу. Они колеблются между анархизмом, принципиально осуждающим, как измену пролетариату, всякое участие во временном революционном правительстве, и марксизмом, требующим такого участия при условии руководящего влияния социал-демократии на восстание******. У них нет никакой самостоятельной позиции: ни позиции г. Струве, который желает сторговаться с царизмом и потому должен уклоняться и вилять по вопросу о восстании; — ни позиции анархистов, которые осуждают всякое действие «сверху» и всякое участие в буржуазной революции. Новоискровцы смешивают сделку с царизмом и победу над царизмом. Они хотят участвовать в буржуазной революции. Они несколько ушли вперед от «Двух диктатур» Мартынова. Они согласны даже руководить восстанием народа, — с тем, чтобы отказаться от этого руководства тотчас после победы (или, может быть, непосредственно перед победой?), то есть с тем, чтобы не пользоваться, плодами победы, а отдать все плоды целиком буржуазии. Это называют они «использовать восстание в интересах рабочего класса»...

Останавливаться дольше на этой путанице нет надобности. Полезнее рассмотреть происхождение этой путаницы в той формулировке ее, которая гласит: «оставаться партией крайней революционной оппозиции».

Перед нами одно из знакомых положений международной революционной социал-демократии. Это совершенно верное положение. Оно стало общим местом для всех противников ревизионизма или оппортунизма в парламентских странах. Оно приобрело право гражданства, как законный и необходимый отпор «парламентскому кретинизму» 25, мильеранизму 15, бернштейнианству26, итальянскому реформизму в духе Турати27. Наши добрые новоискровцы заучили это хорошее положение и усердно применяют его... совсем некстати. Категории парламентской борьбы вставляются в резолюции, писанные для таких условий, когда никакого парламента налицо нет. Понятие «оппозиции», явившееся отражением и выражением такой политической ситуации, когда о восстании никто серьезно не говорит, — переносится бессмысленно на ситуацию, когда восстание началось и когда о руководстве им думают и говорят все сторонники революции. Пожелание «оставаться» при том же, что и прежде, т. е. при действии только «снизу», высказывается с помпой и треском как раз тогда, когда революция поставила вопрос о необходимости, при победе восстания, действовать сверху.

Нет, решительно не везет нашим повоискровцам! Даже тогда, когда они сформулируют верное социал-демократическое положение, они не умеют верно применить его. Они не подумали, как преобразуются и превращаются в свою противоположность понятия и термины парламентской борьбы в эпоху начавшейся революции, при отсутствии парламента, при наличности гражданской войны, при наличности вспышек восстания. Они не подумали, что при условиях, о которых идет речь, поправки предлагаются посредством уличных демонстраций, интерпелляции вносятся посредством наступательных действий вооруженных граждан, оппозиция правительству осуществляется посредством насильственного ниспровержения правительства.

Как известный герой нашего народного эпоса повторял хорошие советы как раз тогда, когда они неуместны, так и наши поклонники Мартынова повторяют уроки мирного парламентаризма как раз тогда, когда они сами констатируют начало прямых военных действий. Нет ничего курьезнее, как это выдвигание, с важным видом, лозунга:«крайняя оппозиция» в резолюции, начинающейся указанием на «решительную победу революции», на «народное восстание»! Сообразите-ка, господа, что значит представлять из себя «крайнюю оппозицию» в эпоху восстания? Значит ли это изобличать правительство или свергать его? Значит ли это вотировать против правительства или наносить поражение его военным силам в открытом сражении? Значит ли это отказывать правительству в пополнении его казны, или это означает революционный захват этой казны для обращения ее на нужды восстания, на вооружение рабочих и крестьян, на созыв учредительного собрания? Не начинаете ли вы понимать, господа, что понятие «крайней оппозиции» выражает действия только отрицательные, — изобличать, вотировать против, отказывать? Почему это? Потому, что это понятие относится только к парламентской борьбе и притом в такую эпоху, когда непосредственной целью борьбы никто «решительной победы» не ставит. Не начинаете ли вы понимать, что дело кардинально меняется в этом отношении с того момента, когда начинается решительный натиск политически угнетенного народа по всей линии для отчаянной борьбы за победу?

Рабочие спрашивают нас, надо ли энергично браться за неотложное дело восстания? Как сделать, чтобы начавшееся восстание было победоносно? Как воспользоваться победой? Какую программу можно и должно тогда осуществить? Углубляющие марксизм новоискровцы отвечают: оставаться партией крайней революционной оппозиции... Ну, разве же мы были не правы, назвав этих рыцарей виртуозами филистерства?

12. ОСЛАБЕЕТ ЛИ РАЗМАХ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ, ЕСЛИ ОТ НЕЕ ОТШАТНЕТСЯ БУРЖУАЗИЯ?

Предыдущие строки были уже написаны, когда мы получили изданные «Искрой» резолюции кавказской конференции новоискровцев. Pour la bonne bouche (для хорошего окончания) мы не могли бы и выдумать лучшего материала.

Редакция «Искры» справедливо замечает: «В основном вопросе тактики кавказская конференция также пришла к решению, аналогичному» (истина!) «тому, которое принято на конференции общерусской» (т. е. новоискровской). «Вопрос об отношении социал-демократии к временному революционному правительству решен кавказскими товарищами в смысле самого отрицательного отношения к новому методу, пропагандируемому группой «Вперед» и примкнувшими к ней делегатами так называемого съезда». «Формулировку тактики пролетарской партии в буржуазной революции, данную конференцией, надо признать весьма удачной».

Что правда, то правда. Более «удачной» формулировки коренной ошибки новоискровцев никто не сумел бы дать. Приводим эту формулировку целиком, отмечая сначала в скобках цветочки, а затем и преподнесенные в конце ягодки.

Резолюция кавказской конференции новоискровцев о временном правительстве:

«Считая своей задачей использовать революционный момент для углубления» (ну, конечно! Надо бы добавить: для мартыновского углубления!) «социал-демократического сознания пролетариата» (только для углубления сознания, а не для завоевания республики? Какое «глубокое» понимание революции!), «конференция, в целях обеспечения для партии полнейшей свободы критики нарождающегося буржуазно-государственного строя» (обеспечивать республику не наше дело! Наше дело только обеспечить свободу критики. Анархические идеи порождают и анархический язык: «буржуазно-государственный» строй!), «высказывается против образования социал-демократического временного правительства и вступления в него» (припомните цитированную Энгельсом резолюцию бакунистов за 10 месяцев перед испанской революцией: см. «Пролетарий» № 328), «а считает наиболее целесообразным оказывать давление извне» (снизу, а не сверху) «на буржуазное временное правительство для посильной (?!) демократизации государственного строя. Конференция полагает, что образование социал-демократами временного правительства или вступление в него повело бы, с одной стороны, к отпадению от социал-демократической партии широких масс пролетариата, разочаровавшихся в ней, так как социал-демократия, несмотря на захват власти, не сможет удовлетворить насущным нуждам рабочего класса вплоть до осуществления социализма» (республика не насущная нужда! Авторы, в невинности своей, не замечают, что говорят чисто анархическим языком, как будто они отрицали участие в буржуазных революциях!), «с другой, заставит буржуазные классы отшатнуться от дела революции и тем ослабит ее размах».

Вот где зарыта собака. Вот где анархические идеи переплетаются (как это бывает постоянно и среди западноевропейских бернштейнианцев) с чистейшим оппортунизмом. Подумайте только: не вступать во временное правительство потому, что это заставит буржуазию отшатнуться от дела революции и тем ослабит размах революции! Да ведь тут уже перед нами целиком, в чистом и последовательном виде та новоискровская философия, что-де так как революция буржуазная, то поэтому мы должны преклоняться перед буржуазной пошлостью и уступать ей дорогу. Если мы руководимся, хотя бы отчасти, хотя бы на минуту, тем соображением, что наше участие может заставить буржуазию отшатнуться, то ведь мы этим целиком уступаем главенство в революции буржуазным классам. Мы этим всецело отдаем пролетариат под опеку буржуазии (оставаясь при полной «свободе критики»!!), заставляя пролетариат быть умеренным и кротким, чтобы не отшатнулась буржуазия. Мы кастрируем насущнейшие нужды пролетариата, именно политические нужды его, которых никогда хорошенько не понимали «экономисты» и их эпигоны, кастрируем ради того, чтобы не отшатнулась буржуазия. Мы целиком переходим с почвы революционной борьбы за осуществление демократизма в пределах, нужных пролетариату, на почву торгашества с буржуазией, покупая своей изменой принципам, изменой революции ее, буржуазии, добровольное согласие («чтобы не отшатнулась»).

В двух маленьких строчках кавказские новоискровцы сумели выразить всю суть тактики предательства революции, превращения пролетариата в жалкого прихвостня буржуазных классов. То, что мы вывели выше из ошибок новоискровства как тенденцию, то перед нами возведено теперь в ясный и определенный принцип: в хвосте у монархической буржуазии. Так как осуществление республики заставило бы (и заставляет уже — пример г. Струве) отшатнуться буржуазию, поэтому долой борьбу за республику. Так как буржуазию всегда и во всем мире заставляет отшатнуться всякое энергичное и до конца доходящее демократическое требование пролетариата, поэтому — прячьтесь в норы, товарищи рабочие, действуйте только извне, не думайте пользоваться для революции орудиями и средствами «буржуазно-государственного» строя и сохраняйте за собой «свободу критики».

Основная фальшь в самом понимании термина «буржуазная революция» выступила тут наружу. Мартыновское или новоискровское «понимание» его ведет прямиком к предательству дела пролетариата в руки буржуазии.

Кто забыл старый «экономизм», кто не изучает, не вспоминает его, тому трудно понять и теперешнюю отрыжку «экономизма». Припомните бернштейнианское «Credo» 29. Из «чисто пролетарских» воззрений и программ люди выводили: нам, социал-демократам, экономику, настоящее рабочее дело, свободу критики всякого политиканства, настоящее углубление социал-демократической работы. Им, либералам, политику. Боже упаси впадать в «революционизм»: это заставит буржуазию отшатнуться. Кто перечтет целиком «Credo» или отдельное Приложение к № 9 «Рабочей Мысли»30 (сентябрь 1899 года), тот увидит весь этот ход рассуждения.

Теперь то же самое, только в крупном масштабе, в применении к оценке всей «великой» русской революции, — увы, опошляемой и низводимой до карикатуры уже заранее теоретиками ортодоксального филистерства! Нам, социал-демократам, свободу критики, углубление сознания, действие извне. Им, буржуазным классам, свобода дела, свобода поприща для революционного (читай: либерального) руководства, свобода проведения «реформ» сверху.

Эти вульгаризаторы марксизма никогда не задумывались над словами Маркса о необходимой смене оружия критики критикой оружия*******. Всуе приемля имя Маркса, они на деле составляют тактические резолюции совершенно в духе франкфуртских буржуазных говорунов, свободно критиковавших абсолютизм, углублявших демократическое сознание и непонимавших, что время революции есть время действия, действия и сверху и снизу. Превратив марксизм в резонерство, они из идеологии передового, наиболее решительного и энергичного революционного класса сделали идеологию самых неразвитых слоев его, прячущихся от трудных революционно-демократических задач и предоставляющих эти демократические задачи господам Струве.

Если буржуазные классы отшатнутся, вследствие вступления в революционное правительство социал-демократии, от дела революции, то они тем «ослабят ее размах».

Слышите, русские рабочие: размах революции будет сильнее, если ее проведут не отпугиваемые социал-демократами господа Струве, которые хотят не победы над царизмом, а сделки с ним. Размах революции будет сильнее, если из двух возможных исходов ее, очерченных нами выше, осуществится первый, т. е. если монархическая буржуазия сторгуется с самодержавием на «конституции» вроде шиповской20!

Социал-демократы, которые пишут в резолюциях для руководства всей партии такие позорные вещи, или которые одобряют эти «удачные» резолюции, до того ослеплены резонерством, вытравившим весь живой дух из марксизма, что они не замечают, как эти резолюции превращают в фразу все их остальные хорошие слова. Возьмите вы любую их статью из «Искры», возьмите даже пресловутую брошюру нашего знаменитого Мартынова, — вы услышите речи о народном восстании, о доведении революции до конца, о стремлении опереться на народные низы в борьбе с непоследовательной буржуазией. Но ведь все эти хорошие вещи превращаются в жалкую фразу с того момента, как вы принимаете или одобряете мысль об «ослаблении», вследствие отчуждения буржуазии, «размаха революции». Одно из двух, господа: или мы с народом должны стремиться провести революцию, одержав полную победу над царизмом, вопреки непоследовательной, своекорыстной и трусливой буржуазии; — или мы не допускаем этого «вопреки», мы боимся, как бы не «отшатнулась» буржуазия, и тогда мы предаем пролетариат и народ буржуазии, непоследовательной, своекорыстной и трусливой буржуазии.

Не вздумайте перетолковывать моих слов. Не кричите, что вас обвиняют в сознательном предательстве. Нет, вы так же бессознательно лезли все время и залезли теперь в болото, как старые «экономисты», влекомые неудержимо и безвозвратно вниз по наклонной плоскости «углубления» марксизма до антиреволюционного, бездушного и безжизненного «умничанья».

От каких реальных общественных сил зависит «размах революции», подумали ли вы об этом, господа? Оставим в стороне силы внешней политики, международных комбинаций, которые сложились очень выгодно для нас теперь, но которые мы все исключаем из рассмотрения, и исключаем справедливо, поскольку вопрос идет о внутренних силах России. Посмотрите на эти внутренние общественные силы. Против революции стоит самодержавие, двор, полиция, чиновничество, войско, горстка высшей знати. Чем

глубже возмущение в народе, тем ненадежнее становится войско, тем больше колебания в чиновничестве. Далее, буржуазия в общем и целом стоит теперь за революцию, усердствуя с речами о свободе, все чаще и чаще заговаривая от имени народа и даже от имени революции********. Но мы все, марксисты, знаем из теории и наблюдаем ежедневно и ежечасно на примере наших либералов, земцев и освобожденцев, что буржуазия стоит за революцию непоследовательно, своекорыстно, трусливо. Буржуазия неизбежно повернет, в своей массе, на сторону контрреволюции, на сторону самодержавия против революции, против народа, как только удовлетворятся ее узкие, корыстные интересы, как только «отшатнется» она от последовательного демократизма (а она уже теперь отшатывается от него!). Остается «народ», то есть пролетариат и крестьянство: пролетариат один способен идти надежно до конца, ибо он идет гораздо дальше демократического переворота. Поэтому пролетариат и борется за республику в первых рядах, с презрением отбрасывая глупые и недостойные его советы считаться с тем, не отшатнется ли буржуазия. Крестьянство включает в себя массу полупролетарских элементов наряду с мелкобуржуазными. Это делает его тоже неустойчивым, заставляя пролетариат сплотиться в строго классовую партию. Но неустойчивость крестьянства коренным образом отличается от неустойчивости буржуазии, ибо крестьянство в данный момент заинтересовано не столько в безусловной охране частной собственности, сколько в отнятии помещичьей земли, одного из главных видов этой собственности. Не становясь от этого социалистическим, не переставая быть мелкобуржуазным, крестьянство способно стать полным и радикальнейшим сторонником демократической революции. Крестьянство неизбежно станет таковым, если только просвещающий его ход революционных событий не оборвется слишком рано предательством буржуазии и поражением пролетариата. Крестьянство неизбежно станет, при указанном условии, оплотом революции и республики, ибо только вполне победившая революция сможет дать крестьянству все в области земельных реформ, все то, чего крестьянство хочет, о чем оно мечтает, что действительно необходимо ему (не для уничтожения капитализма, как воображают «социалисты-революционеры»19, а для того, чтобы подняться из тины полукрепостничества, из мрака забитости и холопства, чтобы улучшить свои условия жизни настолько, насколько это только допустимо в пределах товарного хозяйства.

Мало того: не только радикальное аграрное преобразование привязывает крестьянство к революции, но и все общие и постоянные интересы крестьянства. Даже в борьбе с пролетариатом крестьянство нуждается в демократии, ибо только демократический строй способен точно выразить его интересы и дать преобладание ему, как массе, как большинству. Чем просвещеннее будет крестьянство (а со времени войны с Японией оно просвещается с такой быстротой, которой не подозревают многие, привыкшие измерять просвещение только школьной меркой), тем последовательнее и решительнее оно будет стоять за полный демократический переворот, ибо ему не страшно, как буржуазии, а выгодно верховенство народа. Демократическая республика станет его идеалом, как только оно станет избавляться от наивного монархизма, ибо сознательный монархизм маклерствующей буржуазии (с верхней палатой и т. д.) означает для крестьянства ту же бесправность, ту же забитость и темноту, чуть-чуть только подкрашенную европейски- конституционным лаком.

Вот почему буржуазия, как класс, естественно и неизбежно стремится под крылышко либерально-монархической партии, а крестьянство, как масса, — под руководство революционной и республиканской партии. Вот почему буржуазия не способна довести демократической революции до конца, а крестьянство способно довести революцию до конца, и мы должны всеми силами помочь ему в этом.

Мне возразят: это не к чему доказывать, это азбука, это все социал-демократы прекрасно понимают. Нет, этого не понимают те, кто способен говорить об «ослаблении размаха» революции вследствие отпадения от нее буржуазии. Такие люди повторяют заученные слова нашей аграрной программы, но не понимают их значения, ибо иначе они не боялись бы неизбежно вытекающего из всего марксистского мировоззрения и из нашей программы понятия революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, иначе они не ограничивали бы размах великой русской революции размахом буржуазии. Такие люди побивают свои абстрактные марксистские революционные фразы своими конкретными антимарксистскими и антиреволюционными резолюциями.

Кто действительно понимает роль крестьянства в победоносной русской революции, тот не способен был бы говорить, что размах революции ослабеет, когда буржуазия отшатнется. Ибо на самом деле только тогда начнется настоящий размах русской революции, только тогда это будет действительно наибольший революционный размах, возможный в эпоху буржуазно-демократического переворота, когда буржуазия отшатнется и активным революционером выступит масса крестьянства наряду с пролетариатом. Для того, чтобы быть последовательно доведенной до конца, наша демократическая революция должна опереться на такие силы, которые способны парализовать неизбежную непоследовательность буржуазии (т. е. способны именно «заставить ее отшатнуться», чего боятся, по недомыслию, кавказские сторонники «Искры»).

Пролетариат должен провести до конца демократический переворот, присоединяя к себе массу крестьянства, чтобы раздавить силой сопротивление самодержавия и парализовать неустойчивость буржуазии. Пролетариат должен совершить социалистический переворот, присоединяя к себе массу полупролетарских элементов населения, чтобы сломить силой сопротивление буржуазии и парализовать неустойчивость крестьянства и мелкой буржуазии. Таковы задачи пролетариата, которые так узко представляют новоискровцы во всех своих рассуждениях и резолюциях о размахе революции.

Не надо забывать только одного обстоятельства, часто упускаемого из виду при рассуждениях на тему об этом «размахе». Не надо забывать, что речь идет не о трудностях задачи, а о том, на каком пути искать и добиваться решения ее. Речь идет не о том, легко или трудно сделать размах революции могучим и непобедимым, а о том, как поступать следует для усиления этого размаха. Расхождение касается именно основного характера деятельности, самого направления ее. Мы подчеркиваем это, потому что невнимательные и недобросовестные люди слишком часто смешивают два различные вопроса: вопрос о направлении пути, т. е. о выборе одного из двух различных путей, и вопрос о легкости осуществления цели или близости ее осуществления на данном пути.

Этого последнего вопроса мы совершенно не касались в предыдущем изложении, ибо этот вопрос не вызывал у нас разногласий и расхождения внутри партии. Но, разумеется, сам по себе вопрос этот крайне важен и заслуживает серьезнейшего внимания всех социал-демократов. Было бы непозволительным оптимизмом забывать о тех трудностях, которые связаны с вовлечением в движение массы не только рабочего класса, по и крестьянства. Именно об эти трудности сламывались не раз усилия довести до конца демократическую революцию, причем торжествовала всего более непоследовательная и своекорыстная буржуазия, которая и «приобретала капитал» монархической защиты от народа и «соблюдала невинность» либерализма... или «освобожденства». Но трудность не есть неисполнимость. Важна уверенность в правильном выборе пути, и эта уверенность усиливает стократ революционную энергию и революционный энтузиазм, способные совершать чудеса.

До какой степени глубоко расхождение между современными социал-демократами по вопросу о выборе пути, видно сразу из сопоставления кавказской резолюции новоискровцев и резолюции III съезда Российской социал-демократической рабочей партии. Резолюция съезда говорит: буржуазия непоследовательна, она непременно будет стараться отнять у нас завоевания революции. Поэтому готовьтесь энергичнее к борьбе, товарищи рабочие, вооружайтесь, привлекайте на свою сторону крестьянство. Мы не уступим своекорыстной буржуазии наших революционных завоеваний без боя. Резолюция кавказских новоискровцев говорит: буржуазия непоследовательна, она может отшатнуться от революции. Поэтому, товарищи рабочие, не думайте, пожалуйста, об участии во временном правительстве, ибо тогда буржуазия наверное отшатнется и размах революции будет от этого слабее!

Одни говорят: двигайте революцию вперед, до конца, вопреки сопротивлению или пассивности непоследовательной буржуазии.

Другие говорят: не думайте о самостоятельном проведении революции до конца, ибо от нее отшатнется тогда непоследовательная буржуазия.

Разве перед нами не два диаметрально противоположные пути? Разве не очевидно, что одна тактика безусловно исключает другую? Что первая тактика есть единственно верная тактика революционной социал-демократии, а вторая в сущности тактика чисто освобожденская?

 

ПОСЛЕСЛОВИЕ

ЕЩЕ РАЗ ОСВОБОЖДЕНСТВО, ЕЩЕ РАЗ НОВОИСКРОВСТВО

II. НОВОЕ «УГЛУБЛЕНИЕ» ВОПРОСА ТОВ. МАРТЫНОВЫМ

...Что такое революция с марксистской точки зрения? Насильственная ломка устарелой политической надстройки, противоречие которой новым производственным отношениям вызвало в известный момент крах ее. Противоречие самодержавия всему строю капиталистической России, всем потребностям ее буржуазно-демократического развития вызвало теперь тем более сильный крах, чем дольше это противоречие искусственно удерживалось. Надстройка трещит по всем швам, поддается напору, слабеет. Народу приходится самому, в лице представителей различнейших классов и групп, созидать себе новую надстройку. В известный момент развития негодность старой надстройки становится ясна всем. Революцию признают все. Теперь задача в том, чтобы определить, какие же именно классы и как именно должны построить новую надстройку. Без такого определения лозунг революция в данный момент пуст и бессодержателен, ибо слабость самодержавия делает «революционерами» и великих князей и «Московские Ведомости»32. Без такого определения не может быть и речи о передовых демократических задачах передового класса. А этим определением и является лозунг: демократическая диктатура пролетариата и крестьянства. Этот лозунг определяет и те классы, на которые можно и должно опереться новым «строителям» новой надстройки, и характер ее («демократическая» диктатура в отличие от социалистической) и способ стройки (диктатура, т. е. насильственное подавление насильственного сопротивления, вооружение революционных классов народа). Кто не признает теперь этого лозунга революционно-демократической диктатуры, лозунга революционной армии, революционного правительства, революционных крестьянских комитетов, тот или безнадежно не понимает задач революции, не умеет определить новых и высших, выдвигаемых настоящим моментом, задач ее или же тот обманывает народ, предает революцию, злоупотребляя лозунгом «революция».

Первый случай — тов. Мартынов и его друзья. Второй случай — г. Струве и вся «конституционно-демократическая» земская партия. Т. Мартынов был так догадлив и остроумен, что выдвинул обвинение о «подмене» понятий революция и диктатура как раз тогда, когда развитие революции потребовало определения ее задач лозунгом диктатуры!

Т. Мартынов фактически имел опять несчастье остаться в хвосте, застрять на предпоследней ступеньке, оказаться на уровне освобожденства, ибо именно освобожденской политической позиции, т. е. интересам либеральной монархической буржуазии, соответствует теперь признание «революции» (на словах) и нежелание признать демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства (т. е. революцию на деле). Либеральная буржуазия высказывается теперь, устами г. Струве, за революцию. Сознательный пролетариат требует, устами революционных социал-демократов, диктатуры пролетариата и крестьянства. И тут вмешивается в спор мудрец из новой «Искры», крича: не смейте «подменять» понятия революция и диктатура! Ну, разве же не правда, что фальшь позиции новоискровцев осуждает их на то, чтобы постоянно тащиться в хвосте освобожденства?

Мы показали, что освобожденцы поднимаются (не без влияния поощрительных толчков социал-демократии) со ступеньки на ступеньку вверх в деле признания демократизма. Сначала вопрос в нашем споре с ними стоял: шиповщина (права и властное земство) или конституционализм? Затем, ограниченные выборы или всеобщее избирательное право? Далее: признание революции или маклерская сделка с самодержавием? Наконец, теперь: признание революции без диктатуры пролетариата и крестьянства или признание требования диктатуры этих классов в демократической революции? Возможно и вероятно, что господа освобожденцы (все равно, нынешние ли или их преемники в левом крыле буржуазной демократии) поднимутся еще на ступеньку, т. е. признают со временем (может быть, к тому времени, когда поднимется еще на ступеньку тов. Мартынов) и лозунг диктатуры. Это даже неизбежно будет так, если русская революция успешно пойдет вперед и дойдет до решительной победы. Какова будет тогда позиция социал-демократии? Полная победа теперешней революции будет концом демократического переворота и началом решительной борьбы за социалистический переворот. Осуществление требований современного крестьянства, полный разгром реакции, завоевание демократической республики будет полным концом революционности буржуазии и даже мелкой буржуазии, — будет началом настоящей борьбы пролетариата за социализм. Чем полнее будет демократический переворот, тем скорее, шире, чище, решительнее развернется эта новая борьба. Лозунг «демократической» диктатуры и выражает исторически-ограниченный характер теперешней революции и необходимость новой борьбы на почве новых порядков за полное освобождение рабочего класса от всякого гнета и всякой эксплуатации. Другими словами: когда демократическая буржуазия или мелкая буржуазия поднимется еще на ступеньку, когда фактом будет не только революция, а полная победа революции, — тогда мы «подменим» (может быть, при ужасных воплях новых будущих Мартыновых) лозунг демократической диктатуры лозунгом социалистической диктатуры пролетариата, т. е. полного социалистического переворота.

Написано в июне — июле 1905 г.

Полн. собр. соч., т. 11, стр. 8 — 21, 35 — 39, 43 — 49, 63 — 66, 82 — 93, 118 — 121

* См. В. И. Ленин. Революционная борьба и либеральное маклерство; Демократические задачи революционного пролетариата; Первые шаги буржуазного предательства — Полн. собр. соч., т. 10. стр. 256 — 265, 270 — 277, 291 — 297. Ред.

** Полный текст этой резолюции читатель может восстановить по цитатам, приведенным на стр. 400, 403 — 404, 407, 431 и 433 — 434 данной брошюры. (Примечание автора к изданию 1907 г. См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 11, стр. 20, 25 — 26, 31, 67, 71. Ред.)

*** Последнее по счету, но не по важности.

**** См. В. И. Ленин, «Революционеры» в белых перчатках. — Полн. собр. соч., т. 10, стр. 293 — 303. Ред.

***** Как пробовал сделать Старовер в своей, отмененной III съездом, резолюции24 и как пробует конференция в не менее неудачной резолюции.

****** См. «Пролетарий» № 3. «О временном революционном правительстве», статья вторая. (См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 10, стр. 241-250. Ред.)

******* См. К. Маркс. К критике гегелевской философии права. Введение, — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 422. Ред.

******* Интересно в этом отношении открытое письмо г. Струве к Жоресу, напечатанное недавно этим последним в газете «L’Humanite»31 и г-ном Струве в № 72 «Освобождения».

 

Из статьи

«НАШИ ЗАДАЧИ И СОВЕТ РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ

(ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ)»33

...Совет рабочих депутатов возник из всеобщей стачки, по поводу стачки, ради целей стачки. Кто вел и победоносно провел стачку? Весь пролетариат, среди которого есть, к счастью в меньшинстве, и не социал-демократы. Какие цели преследовала стачка? Экономические и политические вместе. Экономические касались всего пролетариата, всех рабочих и отчасти даже всех трудящихся, а не одних только наемных рабочих. Политические цели касались всего народа, вернее всех народов России. Политические цели состояли в освобождении всех народов России от ига самодержавия, крепостничества, бесправия, полицейского произвола.

Пойдем дальше. Нужно ли продолжать пролетариату экономическую борьбу? Безусловно да, об этом нет и быть не может двух мнений среди социал-демократов. Следует ли вести такую борьбу одним только социал-демократам или под одним только социал-демократическим знаменем? Мне сдается, что нет; я продолжаю держаться мнения, высказанного мною (правда, при совершенно иных, устаревших уже условиях) в «Что делать?» — именно, что ограничивать состав профессиональных союзов, а, следовательно, и состав участников профессиональной, экономической борьбы, одними только членами социал-демократической партии нецелесообразно*. Мне сдается, что в качестве профессиональной организации Совет рабочих депутатов должен стремиться к тому, чтобы включить в свой состав депутатов от всех рабочих, служащих, прислуги, батраков и т. д., всех, кто только хочет и может бороться сообща за улучшение жизни всего трудящегося народа, всех, кто обладает только элементарной политической честностью, всех, кроме черносотенцев. А мы, социал-демократы, постараемся в свою очередь, во-первых, в полном (по возможности) составе всех наших партийных организаций войти во все профессиональные союзы, а во-вторых, пользоваться совместной борьбой с товарищами-пролетариями без различия их воззрений для неустанной, неуклонной проповеди единственно последовательного, единственного действительно пролетарского миросозерцания — марксизма. Для такой проповеди, для такой работы пропаганды и агитации мы безусловно сохраним, укрепим и разовьем нашу совершенно самостоятельную, принципиально-выдержанную классовую партию сознательного пролетариата, т. е. Российскую социал-демократическую рабочую партию. Каждый шаг пролетарской борьбы, неразрывно слитый с нашей социал-демократической, планомерной и организованной, деятельностью, будет все более и более сближать массы рабочего класса в России с социал-демократией.

Но эта половина вопроса, относительно экономической борьбы, сравнительно проста и вряд ли даже вызывает особенные разногласия. Иное дело — другая половина вопроса, о политическом руководстве, о политической борьбе. Рискуя еще более удивить читателей, я сразу, однако, должен сказать, что и в этом отношении мне кажется нецелесообразным требовать от Совета рабочих депутатов принятия социал-демократической программы и вступления в Российскую социал-демократическую рабочую партию. Мне сдается, что для руководства политической борьбой равным образом безусловно необходимы в настоящее время и Совет (преобразованный в направлении, о котором сейчас будет идти речь) и партия. Может быть, я ошибаюсь, но мне (по имеющимся у меня неполным и «бумажным» только сведениям) кажется, что в политическом отношении Совет рабочих депутатов следует рассматривать как зародыш временного революционного правительства. Мне кажется, что Совет должен как можно скорее провозгласить себя временным революционным правительством всей России или (что то же самое, лишь в иной форме) должен создать временное революционное правительство.

Политическая борьба достигла теперь как раз такой ступени развития, когда силы революции и контрреволюции приблизительно уравновесились, когда царское правительство уже бессильно подавить революцию, а революция еще недостаточно сильна, чтобы смести дотла черносотенное правительство. Разложение царского правительства полное. Но, разлагаясь заживо, оно отравляет Россию своим трупным ядом. Разложению царских, контрреволюционных сил безусловно необходимо противопоставить сейчас же, немедленно, без малейшего отлагательства организацию революционных сил. Эта организация именно в последнее время идет вперед с великолепной быстротой. Об этом свидетельствует и образование отрядов революционной армии (дружин обороны и т. д.), и быстрое развитие массовых социал-демократических организаций пролетариата, и создание крестьянских комитетов революционным крестьянством, и первые свободные сходки наших братьев-пролетариев, одетых в мундиры матросов и солдат, пробивающих себе тяжелую и трудную, но верную и светлую дорогу к свободе и к социализму.

Недостает теперь как раз объединения всех действительно революционных, всех действующих уже революционно сил. Недостает общероссийского политического центра, живого, свежего, сильного глубокими корнями в пароде, пользующегося безусловным доверием масс, обладающего кипучей революционной энергией, связанного тесно с организованными революционными и социалистическими партиями. Такой центр может быть создан только революционным пролетариатом, который провел блестяще политическую стачку, который организует теперь всенародное вооруженное восстание, который завоевал России половину свободы и завоюет полную свободу.

Спрашивается, почему бы Совету рабочих депутатов не явиться зародышем такого центра? Потому, что в Совете заседают не только социал-демократы? Это не минус, а плюс. Мы все время говорили о том, что необходимо боевое объединение между социал-демократами и революционными буржуазными демократами. Мы об этом говорили, а рабочие это сделали. И прекрасно, что сделали. Когда я читал в «Новой Жизни» письмо товарищей-рабочих, принадлежащих к партии соц.-рев.19 и протестующих против включения Совета в одну из партий, я не мог не думать, что эти товарищи-рабочие в очень многом практически правы. Разумеется, мы расходимся с ними во взглядах, разумеется, не может быть и речи о слиянии с.-д. и с.-р., но ведь об этом и нет речи. Рабочие, разделяющие воззрения с.-р. и борющиеся в рядах пролетариата, по нашему глубокому убеждению, непоследовательны, ибо, делая истинно-пролетарское дело, они сохраняют непролетарские воззрения. С этой непоследовательностью мы обязаны идейно бороться самым решительным образом, но бороться так, чтобы насущное, злободневное, живое, всеми признанное, всех честных людей объединившее революционное дело от этого не страдало. Мы считаем по-прежнему воззрения социалистов-революционеров воззрениями не социалистическими, а революционно-демократическими. Но для боевых целей мы обязаны идти вместе при полной партийной самостоятельности, а Совет есть именно боевая организация и должен быть таковой. Выгонять преданных и честных революционеров-демократов в такой момент, когда мы делаем именно демократическую революцию, было бы нелепостью и безумием. С их непоследовательностью мы легко сладим, ибо за наши взгляды вступается сама история, вступается на каждом шагу действительность. Если их не научила социал-демократизму наша книжка, — их научит социал-демократизму наша революция. Непоследовательны, конечно, и те рабочие, которые остаются христианами, которые веруют в бога, и те интеллигенты, которые являются сторонниками (тьфу! тьфу!) мистики, — но мы не будем их выгонять не только из Совета, но даже и из партии, ибо мы твердо убеждены, что действительная борьба, работа в ряду и шеренге убедит в истине марксизма все жизнеспособные элементы, отбросит прочь все нежизнеспособное. А в своей силе, в подавляющей силе марксистов среди Российском социал-демократической рабочей партии, мы ни на секунду не сомневаемся.

На мой взгляд Совет рабочих депутатов в качестве политически-руководящего революционного центра является не слишком широкой, а, наоборот, слишком узкой организацией. Совет должен провозгласить себя временным революционным правительством, или составить таковое, обязательно привлекая для этого новых депутатов не от рабочих только, а, во-первых, от матросов и солдат, которые повсюду потянулись уже к свободе, во-вторых, от революционного крестьянства, в-третьих, от революционной буржуазной интеллигенции. Совет должен выбрать сильное ядро временного революционного правительства и пополнить его представителями всех революционных партий и всех революционных (но, конечно, только революционных, а не либеральных) демократов. Мы не боимся такой широты и разношерстности состава, а желаем ее, ибо без объединения пролетариата и крестьянства, без боевого сближения социал-демократов и революционных демократов невозможен полный успех великой русской революции. Это будет временный союз для ясно определенных ближайших практических задач, а на страже еще более важных, коренных интересов социалистического пролетариата, на страже его конечных целей будет неуклонно стоять самостоятельная и выдержанная принципиально Российская социал-демократическая рабочая партия...

Написано 2 — 4 (15 — 17) ноября 1905 г.

Полн. собр. соч., т. 12, стр. 62 — 66

* См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 111 — 127. Ред.

 

Из статьи

«ПАРТИЗАНСКАЯ ВОЙНА»

...Начнем с начала. Какие основные требования должен предъявить всякий марксист к рассмотрению вопроса о формах борьбы? Во-1-х, марксизм отличается от всех примитивных форм социализма тем, что он не связывает движения с какой-либо одной определенной формою борьбы. Он признает самые различные формы борьбы, причем не «выдумывает» их, а лишь обобщает, организует, придает сознательность тем формам борьбы революционных классов, которые возникают сами собою в ходе движения. Безусловно враждебный всяким отвлеченным формулам, всяким доктринерским рецептам, марксизм требует внимательного отношения к идущей массовой борьбе, которая с развитием движения, с ростом сознательности масс, с обострением экономических и политических кризисов порождает все новые и все более разнообразные способы обороны и нападения. Поэтому марксизм безусловно не зарекается ни от каких форм борьбы. Марксизм ни в каком случае не ограничивается возможными и существующими только в данный момент формами борьбы, признавая неизбежность новых, неведомых для деятелей данного периода форм борьбы с изменением данной социальной конъюнктуры. Марксизм в этом отношении учится, если можно так выразиться, у массовой практики, далекий от претензий учить массы выдумываемым кабинетными «систематиками» формам борьбы. Мы знаем, — говорил, например, Каутский, рассматривая формы социальной революции, — что грядущий кризис принесет нам новые формы борьбы, которых мы не можем предвидеть теперь.

Во-2-х, марксизм требует безусловно исторического рассмотрения вопроса о формах борьбы. Ставить этот вопрос вне исторически-конкретной обстановки значит не понимать азбуки диалектического материализма. В различные моменты экономической эволюции, в зависимости от различных условий политических, национально-культурных, бытовых и т. д., различные формы борьбы выдвигаются на первый план, становятся главными формами борьбы, а в связи с этим, в свою очередь, видоизменяются и второстепенные, побочные формы борьбы. Пытаться ответить да или нет на вопрос об определенном средстве борьбы, не рассматривая детально конкретной обстановки данного движения на данной ступени его развития — значит покидать совершенно почву марксизма...

«Пролетарий» № 5, 3O сентября 1906 г,

Полн. собр. соч., т. 14, стр. 1 — 2

 

Из статьи

«МАРКСИЗМ И РЕВИЗИОНИЗМ»

...В области политики ревизионизм26 попытался пересмотреть действительно основу марксизма, именно: учение о классовой борьбе. Политическая свобода, демократия, всеобщее избирательное право уничтожают почву для классовой борьбы, — говорили нам, — и делают неверным старое положение «Коммунистического манифеста»: рабочие не имеют отечества*. В демократии, раз господствует «воля большинства», нельзя дескать ни смотреть на государство, как на орган классового господства, ни отказываться от союзов с прогрессивной, социал-реформаторской буржуазией против реакционеров.

Неоспоримо, что эти возражения ревизионистов сводились к довольно стройной системе взглядов, — именно: давно известных либерально-буржуазных взглядов. Либералы всегда говорили, что буржуазный парламентаризм уничтожает классы и классовые деления, раз право голоса, право участия в государственных делах имеют все граждане без различия. Вся история Европы во 2-й половине XIX века, вся история русской революции в начале XX века показывает воочию, как нелепы подобные взгляды. Экономические различия не ослабляются, а усиливаются и обостряются при свободе «демократического» капитализма. Парламентаризм не устраняет, а обнажает сущность самых демократических буржуазных республик, как органа классового угнетения. Помогая просветить и организовать неизмеримо более широкие массы населения, чем те, которые прежде участвовали активно в политических событиях, парламентаризм подготовляет этим не устранение кризисов и политических революций, а наибольшее обострение гражданской войны во время этих революций. Парижские события весной 1871 года и русские зимой 1905 года показали яснее ясного, как неизбежно наступает такое обострение. Французская буржуазия, ни секунды не колеблясь, вошла в сделку с общенациональным врагом, с чужестранным войском, разорившим ее отечество, для подавления пролетарского движения. Кто не понимает неизбежной внутренней диалектики парламентаризма и буржуазного демократизма, приводящей к еще более резкому, чем в прежние времена, решению спора массовым насилием, — тот никогда не сумеет на почве этого парламентаризма вести принципиально выдержанной пропаганды и агитации, действительно готовящей рабочие массы к победоносному участию в таких «спорах». Опыт союзов, соглашений, блоков с социал-реформаторским либерализмом на Западе, с либеральным реформизмом (кадеты9) в русской революции показал убедительно, что эти соглашения только притупляют сознание масс, не усиливая, а ослабляя действительное значение их борьбы, связывая борющихся с элементами, наименее способными бороться, наиболее шаткими и предательскими. Французский мильеранизм 15 — самый крупный опыт применения ревизионистской политической тактики в широком, действительно национальном масштабе, — дал такую практическую оценку ревизионизма, которую никогда не забудет пролетариат всего мира.

Естественным дополнением экономических и политических тенденций ревизионизма явилось отношение его к конечной цели социалистического движения. «Конечная цель — ничто, движение — все», это крылатое словечко Бернштейна выражает сущность ревизионизма лучше многих длинных рассуждений. От случая к случаю определять свое поведение, приспособляться к событиям дня, к поворотам политических мелочей, забывать коренные интересы пролетариата и основные черты всего капиталистического строя, всей капиталистической эволюции, жертвовать этими коренными интересами ради действительных или предполагаемых выгод минуты, — такова ревизионистская политика. И из самого существа этой политики вытекает с очевидностью, что она может принимать бесконечно разнообразные формы и что каждый сколько-нибудь «новый» вопрос, сколько-нибудь неожиданный и непредвиденный поворот событий, хотя бы этот поворот только в миниатюрной степени и на самый недолгий срок изменял основную линию развития, — неизбежно будут вызывать всегда те или иные разновидности ревизионизма.

Неизбежность ревизионизма обусловливается его классовыми корнями в современном обществе. Ревизионизм есть интернациональное явление...

В чем заключается его неизбежность в капиталистическом обществе? Почему он глубже, чем различия национальных особенностей и степеней развития капитализма? Потому, что во всякой капиталистической стране рядом с пролетариатом всегда стоят широкие слои мелкой буржуазии, мелких хозяев. Капитализм родился и постоянно рождается из мелкого производства. Целый ряд «средних слоев» неминуемо вновь создается капитализмом (придаток фабрики, работа на дому, мелкие мастерские, разбросанные по всей стране ввиду требований крупной, например, велосипедной и автомобильной индустрии, и т. д.). Эти новые мелкие производители так же неминуемо опять выбрасываются в ряды пролетариата. Совершенно естественно, что мелкобуржуазное мировоззрение снова и снова прорывается в рядах широких рабочих партий. Совершенно естественно, что так должно быть и будет всегда вплоть до перипетий пролетарской революции, ибо было бы глубокой ошибкой думать, что необходима «полная» пролетаризация большинства населения для осуществимости такой революции. То, что теперь мы переживаем зачастую только идейно: споры с теоретическими поправками к Марксу, — то, что теперь прорывается на практике лишь по отдельным частным вопросам рабочего движения, как тактические разногласия с ревизионистами и расколы на этой почве, — это придется еще непременно пережить рабочему классу в несравненно более крупных размерах, когда пролетарская революция обострит все спорные вопросы, сконцентрирует все разногласия на пунктах, имеющих самое непосредственное значение для определения поведения масс, заставит в пылу борьбы отделять врагов от друзей, выбрасывать плохих союзников для нанесения решительных ударов врагу.

Идейная борьба революционного марксизма с ревизионизмом в конце XIX века есть лишь преддверие великих революционных битв пролетариата, идущего вперед к полной победе своего дела вопреки всем шатаниям и слабостям мещанства.

Написано во второй половине марта — не позднее 3(16) апреля 1905 г.

Полн. собр. соч., т. 17, стр. 22 — 24, 25 — 26

* См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 444. Ред.

 

УРОКИ РЕВОЛЮЦИИ

Минуло пять лет с тех пор, как в октябре 1905 года рабочий класс России нанес первый могучий удар царскому самодержавию34. Пролетариат поднял в те великие дни миллионы трудящихся на борьбу с их угнетателями. Он завоевал себе в несколько месяцев 1905 года такие улучшения, которых рабочие десятки лет тщетно ждали от «начальства». Пролетариат завоевал всему русскому народу, хотя и на короткое время, невиданную на Руси свободу печати, собраний, союзов. Он смел с своей дороги поддельную булыгинскую Думу35, вырвал у царя манифест о конституции и раз навсегда сделал невозможным управление Россией без представительных учреждений.

Великие победы пролетариата оказались полупобедами, потому что царская власть не была свергнута. Декабрьское восстание кончилось поражением36, и царское самодержавие стало отбирать одно за другим завоевания рабочего класса по мере того, как ослабевал его натиск, ослабевала борьба масс. В 1906 году рабочие стачки, крестьянские и солдатские волнения были гораздо слабее, чем в 1905 году, но все-таки были еще очень сильны. Царь разогнал первую Думу37, во время которой стала опять развиваться борьба народа, но не посмел сразу изменить избирательный закон. В 1907 году борьба рабочих еще более ослабела, и царь, разогнав вторую Думу, совершил государственный переворот (3 июня 1907 года) 38; он нарушил все свои самые торжественные обещания не издавать законов без согласия Думы и изменил избирательный закон так, что большинство в Думе наверняка доставалось помещикам и капиталистам, партии черносотенцев и их прислужникам.

И победы и поражения революции дали великие исторические уроки русскому народу. Чествуя пятилетнюю годовщину 1905 года, постараемся выяснить себе главное содержание этих уроков.

Первый и основной урок — тот, что только революционная борьба масс способна добиться сколько-нибудь серьезных улучшений в жизни рабочих и в управлении государством. Никакое «сочувствие» рабочим со стороны образованных людей, никакая геройская борьба одиночек- террористов не могли подорвать царского самодержавия и всевластия капиталистов. Только борьба самих рабочих, только совместная борьба миллионов могла сделать это, и, когда ослабевала такая борьба, сейчас же начиналось отнятие того, что рабочие завоевали. Русская революция подтвердила то, о чем поется в международной рабочей песне:

«Никто не даст нам избавленья,
Ни бог, ни царь и ни герой;
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой».

Второй урок — тот, что недостаточно подорвать, ограничить царскую власть. Ее надо уничтожить. Пока царская власть не уничтожена, уступки царя всегда будут непрочны. Царь давал уступки, когда натиск революции усиливался, и брал назад все уступки, когда натиск ослабевал. Только завоевание демократической республики, свержение царской власти, переход власти в руки народа может избавить Россию от насилия и произвола чиновников, от черносотенно-октябристской Думы, от всевластия помещиков и помещичьих прислужников в деревне. Если бедствия крестьян и рабочих стали теперь, после революции, еще более тяжелыми, чем прежде, то это расплата за то, что революция была слаба, что царская власть не была свергнута. 1905 год, а затем две первые Думы и их разгон научили народ очень многому, научили прежде всего общей борьбе за политические требования. Народ, пробуждаясь к политической жизни, сначала требовал от самодержавия уступок: чтобы царь созвал Думу, чтобы царь заменил старых министров новыми, чтобы царь «дал» всеобщее избирательное право. Но самодержавие не шло и не могло идти на такие уступки. На просьбы об уступках самодержавие отвечало штыками. И тогда народ начал приходить к сознанию о необходимости борьбы против самодержавной власти. Теперь Столыпин и черная, господская Дума39 еще с большей силой вбивают, можно сказать, это понимание в голову крестьянам. Вбивают и вобьют.

Царское самодержавие тоже извлекло для себя урок из революции. Оно увидело, что полагаться на веру крестьян в царя нельзя. Оно укрепляет теперь свою власть посредством союза с черносотенными помещиками и октябристскими фабрикантами. Чтобы свергнуть царское самодержавие, нужен теперь гораздо более сильный натиск революционной массовой борьбы, чем в 1905 году.

Возможен ли такой гораздо более сильный натиск? Ответ на этот вопрос приводит нас к третьему и самому главному уроку революции. Этот урок состоит в том, что мы видели, как действуют различные классы русского народа. До 1905 года многим казалось, что весь народ одинаково стремится к свободе и хочет одинаковой свободы; по крайней мере, у громадного большинства не было никакого ясного понятия о том, что различные классы русского народа различно относятся к борьбе за свободу и добиваются неодинаковой свободы. Революция рассеяла туман. В конце 1905 года, а затем также во время первой и второй Думы все классы русского общества выступили открыто. Они показали себя на деле, обнаружили, каковы их настоящие стремления, за что они могут бороться и насколько сильно, упорно, энергично они способны бороться.

Фабрично-заводские рабочие, промышленный пролетариат вел самую решительную и самую упорную борьбу с самодержавием. Пролетариат начал революцию девятым января и массовыми стачками40. Пролетариат довел борьбу до конца, поднявшись на вооруженное восстание в декабре 1905 года, на защиту расстреливаемых, избиваемых, истязуемых крестьян. Число бастовавших рабочих в 1905 году было около трех миллионов (а с железнодорожниками, почтовыми служащими и т. д., наверное, до четырех миллионов), в 1906 году — один миллион, в 1907 — 3/4 миллиона. Подобной силы стачечного движения не видывал еще мир. Русский пролетариат показал, какие непочатые силы таятся в рабочих массах, когда назревает действительно революционный кризис. Величайшая в мире стачечная война 1905 года далеко еще не исчерпала всех боевых сил пролетариата. Например, в московском фабричном округе было 567 тысяч фабрично-заводских рабочих и 540 тысяч стачечников, а в петербургском — 300 тысяч фабрично- заводских рабочих и 1 миллион стачечников. Значит, рабочие московского района далеко еще не развили такого упорства в борьбе, как петербургские. А в Лифляндской губернии (город Рига) на 50 тысяч рабочих было 250 тысяч стачечников, то есть каждый рабочий бастовал, в среднем, более чем по пяти раз в 1905 году. Теперь во всей России никак не менее трех миллионов фабричных, горных и железнодорожных рабочих, и число это каждый год возрастает; при такой силе движения, как в Риге в 1905 году, они могли бы выставить армию в 15 миллионов стачечников.

Перед таким натиском не устояла бы никакая царская власть. Но всякий понимает, что подобного натиска нельзя вызвать искусственно, по желанию социалистов или передовых рабочих. Такой натиск возможен только тогда, когда всю страну охватывает кризис, возмущение, революция. Чтобы подготовить такой натиск, нужно втянуть в борьбу самые отсталые слои рабочих, нужно вести годы и годы упорную, широкую, неуклонную пропагандистскую, агитационную и организационную работу, создавая и укрепляя всякого вида союзы и организации пролетариата.

По силе борьбы рабочий класс России стоял впереди всех остальных классов русского народа. Самые условия жизни рабочих делают их способными к борьбе и толкают на борьбу. Капитал собирает рабочих большими массами в крупных городах, сплачивает их, обучает совместным действиям. На каждом шагу рабочие сталкиваются лицом к лицу со своим главным врагом — с классом капиталистов. Борясь с этим врагом, рабочий становится социалистом, приходит к сознанию необходимости полного переустройства всего общества, полного уничтожения всякой нищеты и всякого угнетения. Становясь социалистами, рабочие с беззаветной отвагой борются против всего, что стоит им поперек пути, и прежде всего против царской власти и крепостников-помещиков.

Крестьяне тоже выступили на борьбу против помещиков и против правительства в революции, но их борьба была гораздо более слабой. Сосчитано, что из фабричных рабочих участвовало в революционной борьбе, в стачках — большинство (до 3/5), а из крестьян, несомненно, только меньшинство: наверное, не больше одной пятой или одной четвертой части. Крестьяне боролись менее упорно, более разрозненно, менее сознательно, все еще надеясь нередко на доброту царя-батюшки. В 1905 и 1906 годах крестьяне, собственно, только попугали царя и помещиков. А их надо не попугать, их надо уничтожить, их правительство — царское правительство — надо стереть с лица земли. Теперь Столыпин и черная, помещичья, Дума стараются создать из богатых крестьян новых помещиков-хуторян, союзников царя и черной сотни. Но чем больше помогает царь и Дума крестьянам-богатеям разорять массу крестьян, тем сознательнее становится эта масса, тем меньше будет она сохранять веру в царя, веру крепостных рабов, веру забитых и темных людей. С каждым годом все больше становится в деревне сельских рабочих, — им негде искать спасения, кроме как в союзе с городскими рабочими для общей борьбы. С каждым годом все больше становится в деревне разоренных, обнищавших до конца, изголодавшихся крестьян, — из них миллионы и миллионы пойдут, когда поднимется городской пролетариат, на более решительную, более сплоченную борьбу с царем и помещиками.

В революции принимала участие также либеральная буржуазия, т. е. либеральные помещики, фабриканты, адвокаты, профессора и т. д. Они составляют партию «народной свободы» (к.-д., кадеты9). Они много обещали народу и много шумели о свободе в своих газетах. Они имели большинство депутатов в первой и во второй Думах. Они сулились «мирным путем» добиться свободы, они осуждали революционную борьбу рабочих и крестьян. Крестьяне и многие из крестьянских депутатов («трудовиков»41) верили этим посулам и шли покорно и послушно за либералами, сторонясь от революционной борьбы пролетариата. В этом состояла величайшая ошибка крестьян (и многих горожан) во время революции. Либералы одной рукой, да и то очень-очень редко, помогали борьбе за свободу, а другую руку всегда протягивали царю, обещая ему сохранить и укрепить его власть, помирить крестьян с помещиками, «утихомирить» «буйных» рабочих.

Когда революция дошла до решительной борьбы с царем, до декабрьского восстания 1905 года, либералы все целиком подло изменили свободе народа, отшатнулись от борьбы. Царское самодержавие воспользовалось этим предательством народной свободы либералами, воспользовалось темнотой крестьян, во многом веривших либералам, и разбило восставших рабочих. А когда был разбит пролетариат, никакие Думы, никакие сладкие речи кадетов, никакие их посулы не удержали царя от уничтожения всех остатков свободы, от восстановления самодержавия и всевластия крепостников-помещиков.

Либералы оказались обманутыми. Крестьяне получили тяжелый, но полезный урок. Не бывать на Руси свободе, пока широкие массы народа верят либералам, верят в возможность «мира» с царской властью, сторонятся от революционной борьбы рабочих. Никакая сила на земле не удержит наступления свободы в России, когда поднимется на борьбу масса городского пролетариата, отодвинет колеблющихся и предательских либералов, поведет за собой сельских рабочих и разоренное крестьянство.

А что пролетариат России подымется на такую борьбу, что он станет вновь во главе революции, — за это ручается все экономическое положение России, весь опыт революционных годов.

Пять лет тому назад пролетариат нанес первый удар царскому самодержавию. Для русского народа блеснули первые лучи свободы. Теперь опять восстановлено царское самодержавие, опять царят и правят крепостники, опять повсюду насилия над рабочими и крестьянами, везде азиатское самодурство властей, подлое надругательство над народом. Но тяжелые уроки не пропадут даром. Русский народ не тот, что был до 1905 года. Пролетариат обучил его борьбе. Пролетариат приведет его к победе.

«Рабочая Газета»42 № 1, 30 октября (12 ноября) 1910 г.

Полн. собр. соч., т. 19, стр. 416 — 424

 

Из статьи

«МАЕВКА РЕВОЛЮЦИОННОГО ПРОЛЕТАРИАТА» 43

Прошел год со времени ленских событий и первого, решительного, подъема революционного рабочего движения44 после переворота 3 июня38. Царева черная сотня и помещики, орава чиновников и буржуазия отпраздновали 300-летний юбилей грабежа, татарских наездов и опозорения России Романовыми. Собралась и начала свою «работу», сама не веря в нее и потеряв былую контрреволюционную энергию, IV Дума45. Растерянность и скука овладели либеральным обществом, вяло жующим призывы к реформам — и в то же время признающим невозможность даже подобия реформ.

И вот, маевка рабочего класса России, — сначала давшего репетицию в Риге, а затем, в первое мая по старому стилю в Петербурге решительное выступление, — эта маевка, как молния в хмурой, тусклой, тоскливой атмосфере, прорезала воздух. Перед сотнями старых революционеров, которых не добили еще и не надломили преследования палачей и ренегатство друзей, — перед миллионами нового поколения демократов и социалистов встали опять, во всем своем величии, задачи грядущей революции и обрисовались силы руководящего ею передового класса...

Да, год стачечной борьбы после Лены, этот год показал — вопреки жалким воплям либералов и их подголосков против «стачечного азарта», против «синдикалистских» стачек, против соединения экономической стачки с политической и обратно, — этот год показал, какое великое, незаменимое оружие выковал себе социал-демократический пролетариат в революционную эпоху для агитации в массах, для пробуждения их, для привлечения их к борьбе. Революционная массовая стачка не давала неприятелю ни отдыха, ни сроку. Она била врага и по карману, она топтала в грязь перед лицом всего мира политический престиж якобы «сильного» царского правительства. Она давала все новым и новым слоям рабочих возможность вернуть назад хоть частичку завоеваний пятого года и привлекала к борьбе новые слои трудящихся, захватывая наиболее отсталых. Она не исчерпывала сил рабочих, будучи сплошь да рядом кратковременным, демонстративным выступлением, — и в то же время подготовляя новые, еще более внушительные и более революционные открытые выступления масс в виде уличных демонстраций.

Ни в одной стране мира за последний год не наблюдалось такого числа политических стачечников, как в России, такого упорства, такого разнообразия, такой энергии стачек. Уже одно это обстоятельство показывает всю мизерность, все презренное тупоумие тех либеральных и ликвидаторских мудрецов, которые хотели «поправлять» тактику русских рабочих 1912 — 1913 годов по мерке «европейских» конституционных периодов, периодов главным образом подготовительной работы социалистического просвещения и воспитания масс.

Ибо громадный перевес русских стачек над стачками европейских, наиболее передовых, стран доказывает вовсе не особые качества или особые способности рабочих России, — а лишь особые условия современной России в смысле наличности революционного положения, нарастания непосредственно революционного кризиса. Когда в Европе приблизится аналогичный момент нарастания революции (там это будет социалистическая революция, а не буржуазно-демократическая, как у нас), тогда пролетариат наиболее капиталистических стран развернет еще несравненно большую энергию революционных стачек, демонстраций и вооруженной борьбы с защитниками наемного рабства.

Майская стачка текущего года, как и целый ряд стачек за последние полтора года в России, имеет революционный характер в отличие не только от обычных экономических стачек, но и от демонстративных стачек и от тех политических стачек с требованиями конституционных реформ, какова, например, последняя бельгийская стачка. Этого своеобразия русских стачек, всецело обусловливаемого революционным состоянием России, никак не могут понять люди, плененные либеральными мировоззрениями и разучившиеся смотреть на вещи с революционной точки зрения. Эпоха контрреволюции и разгула ренегатских настроений оставила слишком много таких людей и среди тех, кто желает называть себя социал-демократами.

Россия переживает революционное состояние потому, что угнетение громаднейшего большинства населения, не только пролетариата, но и девяти десятых мелких производителей, особенно крестьян, обострилось в максимальной степени, причем этот обостренный гнет, голодовки, нищета, бесправие, надругательство над народом находятся в вопиющем несоответствии и с состоянием производительных сил России, и с степенью сознательности и требовательности масс, пробужденных пятым годом, и с положением дел во всех соседних, не только европейских, но и азиатских странах.

Но этого еще мало. Одно угнетение, как бы велико оно ни было, не всегда создает революционное положение страны. Большей частью для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде. Для нее требуется еще, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде. Именно это мы видим теперь в России. Политический кризис назревает у всех на глазах. Буржуазия все сделала, что от нее зависело, для поддержки контрреволюции и создания на этой контрреволюционной почве «мирного развития». Буржуазия давала деньги палачам и крепостникам, сколько они хотели, буржуазия поносила революцию и отреклась от нее, буржуазия лизала сапог Пуришкевича и кнут Маркова 2-го, превращалась в лакея их, буржуазия создавала «европейски»-обоснованные теории, обливающие грязью якобы «интеллигентскую» революцию пятого года, объявляющие ее греховной, воровской, противогосударственной и прочее и прочее.

И несмотря на все эти жертвы своим кошельком, своей честью и своей совестью, буржуазия сама признает, от кадетов до октябристов, что самодержавие и помещики не смогли обеспечить «мирного развития», не смогли обеспечить элементарных условий «порядка» и «законности», без которых не может жить в XX веке капиталистическая страна, рядом с Германией и новым Китаем.

Политический кризис общенационального масштаба в России налицо и притом это — кризис такой, который касается именно основ государственного устройства, а вовсе не каких-либо частностей его, касается фундамента здания, а не той или иной пристройки, не того или иного этажа. И сколько бы ни болтали наши либералы и ликвидаторы фраз на тему о том, что «у нас есть, слава богу, конституция» и что на очереди дня те или иные политические реформы (тесной связи первого положения со вторым не понимают только очень недалекие люди), сколько бы ни лилось этой реформаторской водицы, — а дело остается в том положении, что ни единый ликвидатор и ни единый либерал не может указать никакого реформаторского выхода из положения.

И состояние масс населения в России, и обострение их положения новой аграрной политикой46 (за которую, как за последнее спасение, должны были схватиться крепостники- помещики), и международные условия, и характер создавшегося у нас общеполитического кризиса — вот та сумма объективных условий, которые делают положение России революционным вследствие невозможности решить задачи буржуазного переворота на данном пути и данными (правительству и эксплуататорским классам) средствами.

Такова общественная, экономическая и политическая, почва, таково соотношение классов в России, породившее своеобразные стачки у нас, невозможные в теперешней Европе, у которой всякие ренегаты желают заимствовать пример не вчерашних буржуазных революций (с проблесками завтрашней пролетарской революции), а сегодняшнего «конституционного» положения. Ни угнетение низов ни кризис верхов не создадут еще революции, — они создадут лишь гниение страны, — если нет в этой стране революционного класса, способного претворить пассивное состояние гнета в активное состояние возмущения и восстания.

Эту роль действительно передового, действительно поднимающего массы на революцию, действительно способного спасти Россию от гниения, класса и играет промышленный пролетариат. Эту задачу он и осуществляет своими революционными стачками. Эти стачки, ненавидимые либералами и непонятые ликвидаторами, являются (говоря словами февральской резолюции РСДРП47) «одним из самых действительных средств преодоления апатии, отчаяния и распыления сельскохозяйственного пролетариата и крестьянства, вовлечения его в возможно более дружные, одновременные и широкие революционные выступления»*.

Рабочий класс вовлекает в революционные выступления массы трудящихся и эксплуатируемых, лишенных элементарных прав и доведенных до отчаянного состояния. Рабочий класс учит их революционной борьбе, воспитывает их для революционного действия, разъясняет им, где и в чем выход и спасение. Рабочий класс учит их не словами, а делами, примером и притом примером не авантюр единичных героев, а примером массового революционного выступления, соединяющего политические и экономические требования...

Майская стачка, как и все революционные стачки 1912 — 1913 годов, воочию показывает нам три политических лагеря, на которые делится современная Россия. Лагерь палачей и крепостников, монархии и охранки. Он сделал все, что мог, по части зверства. Он уже бессилен против рабочих масс. Лагерь буржуазии, которая вся, от кадетов9 до октябристов48, кричит и стонет, призывая к реформам и сама себя объявляя в «дураках» за допущение мысли о возможности реформ в России. Лагерь революции, единственно выражающий интересы угнетенных масс. Всю идейную, всю политическую работу в этом лагере ведет только подпольная социал-демократия, умеющая каждую легальную возможность использовать именно в своем духе и неразрывно связанная с передовым классом, пролетариатом. Никто не может наперед сказать, удастся ли этому передовому классу довести массы до победоносной революции. Но свой долг вести массы к такому выходу этот класс исполняет вопреки всем шатаниям и изменам либералов и «тоже социал-демократов». Все, что есть живого и жизнеспособного в русском социализме и в русской демократии, все это воспитывается исключительно на примере революционной борьбы пролетариата и под руководством ее.

Маевка текущего года показала всему миру, что российский пролетариат твердо идет по своему революционному пути, вне которого нет спасения для задыхающейся и гниющей заживо России.

«Социал-Демократ»49 № 31, 13 (28) июня 1913 г.

Полн. собр. соч., т. 33, стр. 296, 293 — 302, 304 — 305

* См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 22, стр. 259. Ред.

 


 

«КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА» 50

...Для сознательных рабочих социализм — серьезное убеждение, а не удобное прикрытие мещански-примирительных и националистически-оппозиционных стремлений. Под крахом Интернационала они разумеют вопиющую измену большинства официальных социал-демократических партий своим убеждениям, торжественнейшим заявлениям в речах на Штутгартском и Базельском международных конгрессах, в резолюциях этих конгрессов51 и т. д. Не видеть этой измены могут только те, кто не хочет видеть ее, кому это невыгодно. Формулируя дело научным образом, г. е. с точки зрения отношения между классами современного общества, мы должны сказать, что большинство социал-демократических партий и во главе их, в первую очередь, самая большая и самая влиятельная партия II Интернационала, германская, встали на сторону своего генерального штаба, своего правительства, своей буржуазии против пролетариата. Это — событие всемирно-исторической важности, и на возможно более всестороннем анализе его нельзя не остановиться. Давно признано, что войны, при всех ужасах и бедствиях, которые они влекут за собой, приносят более или менее крупную пользу, беспощадно вскрывая, разоблачая и разрушая многое гнилое, отжившее, омертвевшее в человеческих учреждениях. Несомненную пользу начала тоже приносить человечеству и европейская война 1914 — 1915 года, показав передовому классу цивилизованных стран, что в его партиях назрел какой-то отвратительный гнойный нарыв, и несется откуда-то нестерпимый трупный запах.

II

Но, может быть, искренние социалисты стояли за Базельскую резолюцию в предвидении того, что война создаст революционную ситуацию, а события опровергли их, и революция оказалась невозможной?

Именно таким софизмом пытается оправдать свой переход в лагерь буржуазии Кунов (в брошюре «Крах партии?» и в ряде статей), а в виде намеков мы встречаем подобные «доводы» почти у всех социал-шовинистов с Каутским во главе. Надежды на революцию оказались иллюзией, а отстаивать иллюзии не дело марксиста, рассуждает Кунов, причем сей струвист52 ни единым словом не говорит об «иллюзии» всех подписавших Базельский манифест, а, как отменно-благородный человек, старается свалить дело на крайних левых, вроде Паннекука и Радека!

Рассмотрим, по существу, тот довод, что авторы Базельского манифеста искрение предполагали наступление революции, но события опровергли их. Базельский манифест говорит — 1) что война создаст экономический и политический кризис; 2) что рабочие будут считать свое участие в войне преступлением, преступной «стрельбой друг в друга ради прибылей капиталистов, ради честолюбия династий, ради выполнения тайных дипломатических договоров», что война вызовет среди рабочих «негодование и возмущение»; 3) что указанный кризис и указанное душевное состояние рабочих социалисты обязаны использовать для «возбуждения народа и для ускорения краха капитализма»; 4) что «правительства» — все без исключения — не могут начать войны «без опасности для себя»; 5) что правительства «боятся пролетарской революции»; 6) что правительствам «следует вспомнить» о Парижской Коммуне (т. е. о гражданской войне), о революции 1905 г. в России и т. д. Все это — совершенно ясные мысли; в них нет ручательства, что революция будет; в них положено ударение на точную характеристику фактов и тенденций. Кто по поводу таких мыслей и рассуждений говорит, что ожидавшееся наступление революции оказалось иллюзией, тот обнаруживает не марксистское, а струвистское и полицейски-ренегатское отношение к революции.

Для марксиста не подлежит сомнению, что революция невозможна без революционной ситуации, причем не всякая революционная ситуация приводит к революции. Каковы, вообще говоря, признаки революционной ситуации? Мы наверное не ошибемся, если укажем следующие три главные признака: 1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизмененном виде свое господство; тот или иной кризис «верхов», кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы «низы не хотели», а требуется еще, чтобы «верхи не могли» жить по-старому. 2) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов. 3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в «мирную» эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими «верхами», к самостоятельному историческому выступлению.

Без этих объективных изменений, независимых от воли не только отдельных групп и партий, но и отдельных классов, революция — по общему правилу — невозможна. Совокупность этих объективных перемен и называется революционной ситуацией. Такая ситуация была в 1905 году в России и во все эпохи революций на Западе; но она была также и в 60-х годах прошлого века в Германии, в 1859 — 1861, в 1879 — 1880 годах в России, хотя революций в этих случаях не было. Почему? Потому, что не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из такой ситуации, когда к перечисленным выше объективным переменам присоединяется субъективная, именно: присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже и в эпоху кризисов, не «упадет», если его не «уронят».

Таковы марксистские взгляды на революцию, которые много, много раз развивались и признавались за бесспорные всеми марксистами и которые для нас, русских, особенно наглядно подтверждены опытом 1905 года. Спрашивается, что предполагалось в этом отношении Базельским манифестом в 1912 году и что наступило в 1914 — 1915 году?

Предполагалась революционная ситуация, кратко описанная выражением «экономический и политический кризис». Наступила ли она? Несомненно, да. Социал-шовинист Ленч (который прямее, откровеннее, честнее выступает с защитой шовинизма, чем лицемеры Кунов, Каутский, Плеханов и К0) выразился даже так, что «мы переживаем своеобразную революцию» (стр. 6 его брошюры «Германская социал-демократия и война», Берлин, 1915). Политический кризис налицо: ни одно из правительств не уверено в завтрашнем дне, ни одно не свободно от опасности финансового краха, отнятия территории, изгнания из своей страны (как изгнали правительство из Бельгии). Все правительства живут на вулкане, все апеллируют сами к самодеятельности и героизму масс. Политический режим Европы весь потрясен, и никто, наверное, не станет отрицать, что мы вошли (и входим все глубже — я пишу это в день объявления войны Италией) в эпоху величайших политических потрясений. Если Каутский, через два месяца после объявления войны, писал (2 октября 1914 в «Neue Zeit»53), что «никогда правительство не бывает так сильно, никогда партии не бывают так слабы, как при начале войны», то это один из образчиков подделки исторической науки Каутским в угоду Зюдекумам и прочим оппортунистам. Никогда правительство не нуждается так в согласии всех партий господствующих классов и в «мирном» подчинении этому господству классов угнетенных, как во время войны. Это — во-1-х; а во-2-х, если «при начале войны», особенно в стране, ожидающей быстрой победы, правительство кажется всесильным, то никто никогда и нигде в мире не связывал ожиданий революционной ситуации исключительно с моментом «начала» войны, а тем более не отождествлял «кажущегося» с действительным.

Что европейская война будет тяжелой не в пример другим, это все знали, видели и признавали. Опыт войны все более подтверждает это. Война ширится. Политические устои Европы шатаются все больше. Бедствия масс ужасны, и усилия правительств, буржуазии и оппортунистов замолчать эти бедствия терпят все чаще крушение. Прибыли известных групп капиталистов от войны неслыханно, скандально велики. Обострение противоречий громадное. Глухое возмущение масс, смутное пожелание забитыми и темными слоями добренького («демократического») мира, начинающийся ропот в «низах» — все это налицо. А чем дальше затягивается и обостряется война, тем сильнее сами правительства развивают и должны развивать активность масс, призывая их к сверхнормальному напряжению сил и самопожертвованию. Опыт войны, как и опыт всякого кризиса в истории, всякого великого бедствия и всякого перелома в жизни человека, отупляет и надламывает одних, но зато просвещает и закаляет других, причем в общем и целом, в истории всего мира, число и сила этих последних оказывались, за исключением отдельных случаев упадка и гибели того или иного государства, больше, чем первых.

Заключение мира не только не может «сразу» прекратить всех этих бедствий и всего этого обострения противоречий, а, напротив, во многих отношениях сделает эти бедствия еще более ощутимыми и особенно наглядными для самых отсталых масс населения.

Одним словом, революционная ситуация в большинстве передовых стран и великих держав Европы — налицо. В этом отношении предвидение Базельского манифеста оправдалось вполне. Отрицать эту истину прямо или косвенно или замалчивать ее, как делают Кунов, Плеханов, Каутский и К0, значит говорить величайшую неправду, обманывать рабочий класс и услуживать буржуазии. В «Социал-Демократе» 49 (№№ 34, 40 и 41) мы приводили данные, показывающие, что люди, боящиеся революции, христианские попы-мещане, генеральные штабы, газеты миллионеров вынуждены констатировать признаки революционной ситуации в Европе*.

Долго ли продержится и насколько еще обострится эта ситуация? Приведет ли она к революции? Этого мы не знаем, и никто не может знать этого. Это покажет только опыт развития революционных настроений и перехода к революционным действиям передового класса, пролетариата. Тут не может быть и речи ни вообще о каких-либо «иллюзиях», ни об их опровержении, ибо ни один социалист нигде и никогда не брал на себя ручательства за то, что революцию породит именно данная (а не следующая) война, именно теперешняя (а не завтрашняя) революционная ситуация. Тут идет речь о самой бесспорной и самой основной обязанности всех социалистов: обязанности вскрывать перед массами наличность революционной ситуации, разъяснять ее ширину и глубину, будить революционное сознание и революционную решимость пролетариата, помогать ему переходить к революционным действиям и создавать соответствующие революционной ситуации организации для работы в этом направлении.

Никогда ни один влиятельный и ответственный социалист не смел усомниться в том, что такова именно обязанность социалистических партий, и Базельский манифест, не распространяя и не питая ни малейших «иллюзий», именно об этой обязанности социалистов говорит: возбуждать, «встряхивать» народ (а не усыплять его шовинизмом, как делают Плеханов, Аксельрод, Каутский), «использовать» кризис для «ускорения» краха капитализма, руководствоваться примерами Коммуны и октября — декабря 1905 года. Неисполнение современными партиями этой своей обязанности и есть их измена, их политическая смерть, их отречение от своей роли, их переход на сторону буржуазии.

IV

Самой тонкой, наиболее искусно подделанной под научность и под международность, теорией социал-шовинизма является выдвинутая Каутским теория «ультраимпериализма». Вот самое ясное, самое точное и самое новое изложение ее самим автором:

«Ослабление протекционистского движения в Англии, понижение пошлин в Америке, стремление к разоружению, быстрое уменьшение, за последние годы перед войной, вывоза капитала из Франции и из Германии, наконец, усиливающееся международное переплетение различных клик финансового капитала — все это побудило меня взвесить, не может ли теперешняя империалистская политика быть вытеснена новою, ультраимпериалистскою, которая поставит на место борьбы национальных финансовых капиталов между собою общую эксплуатацию мира интернационально-объединенным финансовым капиталом. Подобная новая фаза капитализма во всяком случае мыслима. Осуществима ли она, для решения этого нет еще достаточных предпосылок» («Neue Zeit» № 5, 30.IV. 1915, стр. 144).

«...Решающим в этом отношении может оказаться ход и исход теперешней войны. Она может совершенно раздавить слабые зачатки ультраимпериализма, разжигая до высшей степени национальную ненависть также и между финансовыми капиталистами, усиливая вооружения и стремление обогнать в этом друг друга, делая неизбежной вторую всемирную войну. Тогда то предвидение, которое я формулировал в своей брошюре: «Путь к власти», осуществится в ужасных размерах, увеличится обострение классовых противоречий, а вместе с тем и моральное отмирание (буквально: «отхозяйничание, Abwirtschaftung», крах) капитализма»... (Надо заметить, что- под этим вычурным словечком Каутский разумеет просто-напросто «вражду» к капитализму со стороны «промежуточных слоев между пролетариатом и финансовым капиталом», именно: «интеллигенции, мелких буржуа, даже мелких капиталистов»)... «Но война может кончиться иначе. Она может привести к усилению слабых зачатков ультраимпериализма. Ее уроки» (это заметьте!) «могут ускорить такое развитие, которого долго пришлось бы ждать во время мира. Если дело дойдет до этого, до соглашения наций, до разоружения, до длительного мира, тогда худшие из причин, ведших до войны все сильнее к моральному отмиранию капитализма, могут исчезнуть». Новая фаза, разумеется, принесет с собой «новые бедствия» для пролетариата, «может быть еще более худшие», но «на время» «ультраимпериализм» «мог бы создать эру новых надежд и ожиданий в пределах капитализма» (стр. 145).

Каким образом выводится из этой «теории» оправдание социал-шовинизма?

Довольно странным — для «теоретика» — именно следующим образом:

Левые социал-демократы в Германии говорят, что империализм и порождаемые им войны не случайность, а необходимый продукт капитализма, приведшего к господству финансового капитала. Поэтому необходим переход к революционной борьбе масс, ибо эпоха сравнительно мирного развития изжита. «Правые» социал-демократы грубо заявляют: раз империализм «необходим», надо быть империалистами и нам. Каутский, в роли «центра», примиряет:

«Крайние левые», — пишет он в своей брошюре: «Национальное государство, империалистическое государство и союз государств» (Нюрнберг, 1915), — хотят «противопоставить» неизбежному империализму социализм, т. е. «не только пропаганду его, которую мы в течение полувека противопоставляем всем формам капиталистического господства, а немедленное осуществление социализма. Это кажется очень радикальным, но способно лишь оттолкнуть всякого, кто не верит в немедленное практическое осуществление социализма, в лагерь империализма» (стр. 17, курсив наш).

Говоря о немедленном осуществлении социализма, Каутский «осуществляет» передержку, пользуясь тем, что в Германии, при военной цензуре особенно, нельзя говорить о революционных действиях. Каутский прекрасно знает, что левые требуют от партии немедленной пропаганды и подготовки революционных действий, а вовсе не «немедленного практического осуществления социализма».

Из необходимости империализма левые выводят необходимость революционных действий. «Теория ультраимпериализма» служит Каутскому для оправдания оппортунистов, для изображения дела в таком свете, что они вовсе не перешли на сторону буржуазии, а просто «не верят» в немедленный социализм, ожидая, что перед нами «может быть» новая «эра» разоружения и длительного мира. «Теория» сводится к тому и только к тому, что надеждой на новую мирную эру капитализма Каутский оправдывает присоединение оппортунистов и официальных социал-демократических партий к буржуазии и их отказ от революционной (то есть пролетарской) тактики во время настоящей бурной эры, вопреки торжественным заявлениям Базельской резолюции!

Заметьте, что Каутский при этом не только не заявляет: новая фаза вытекает и должна получиться из таких-то обстоятельств и условий, — а, напротив, заявляет прямо: даже вопроса об «осуществимости» новой фазы я еще не могу решить. Да и в самом деле, взгляните на те «тенденции» к новой эре, которые Каутский указал. Поразительно, что к числу экономических фактов автор относит «стремления к разоружению»! Это значит: от несомненных фактов, которые совсем не мирятся с теорией притупления противоречий, прятаться под сень невинных мещанских разговоров и мечтаний. «Ультраимпериализм» Каутского, — это слово, кстати сказать, совсем не выражает того, что автор хочет сказать, — означает громадное притупление противоречий капитализма. «Ослабление протекционизма в Англии и Америке» — говорят нам. Где же тут хотя бы малейшая тенденция к новой эре? Доведенный до крайности протекционизм Америки ослаблен, но протекционизм остался, как остались и привилегии, предпочтительные тарифы английских колоний в пользу Англии. Вспомним, на чем основана смена предыдущей, «мирной», эпохи капитализма современною, империалистической: на том, что свободная конкуренция уступила место монополистическим союзам капиталистов, и на том, что весь земной шар поделен. Ясно, что оба эти факта (и фактора) имеют действительно мировое значение: свободная торговля и мирная конкуренция были возможны и необходимы, пока капитал мог беспрепятственно увеличивать колонии и захватывать в Африке и т. п. незанятые земли, причем концентрация капитала была еще слаба, монополистических предприятий, т. е. столь громадных, что они господствуют во всей данной отрасли промышленности, еще не было. Возникновение и рост таких монополистических предприятий (вероятно, этот процесс ни в Англии, ни в Америке не приостановился? едва ли даже Каутский решится отрицать, что война ускорила и обострила его) делает невозможной прежнюю свободную конкуренцию, вырывает почву из-под ног у нее, а раздел земного шара заставляет от мирного расширения перейти к вооруженной борьбе за передел колоний и сфер влияния. Смешно и думать, что ослабление протекционизма в двух странах может изменить тут что-либо.

Далее, уменьшение вывоза капитала в двух странах за несколько лет. Эти две страны, Франция и Германия, по статистике, например, Хармса в 1912 году, имели капиталов за границей приблизительно на 35 миллиардов марок (около 17 миллиардов рублей) каждая, а Англия одна вдвое больше**. Рост вывоза капитала никогда не были не мог быть при капитализме равномерным. О том, чтобы накопление капитала ослабело, или чтобы емкость внутреннего рынка серьезно изменилась, например, крупным улучшением в положении масс, Каутский не может и заикнуться. При таких условиях из уменьшения вывоза капитала за несколько лет в двух странах выводить наступление новой эры никак не приходится.

«Усиливающееся международное переплетение клик финансового капитала». Это — единственная действительно всеобщая и несомненная тенденция не нескольких лет, не двух стран, а всего мира, всего капитализма. Но почему из нее должно вытекать стремление к разоружению, а не к вооружениям, как до сих пор? Возьмем любую из всемирных «пушечных» (и вообще производящих предметы военного снаряжения) фирм, например, Армстронга. Недавно английский «Экономист»54 (от 1 мая 1915) сообщал, что прибыли этой фирмы с 606 тысяч фунтов стерлингов (около 6 миллионов рублей) в 1905/6 г. поднялись до 856 в 1913 г. и до 940 (9 миллионов рублей) в 1914 году. Переплетенность финансового капитала здесь очень велика и все возрастает; немецкие капиталисты «участвуют» в делах английской фирмы; английские фирмы строят подводные лодки для Австрии и т. д. Международно-переплетенный капитал делает великолепные дела на вооружениях и войнах. Из соединения и переплетения разных национальных капиталов в единое интернациональное целое выводить экономическую тенденцию к разоружению — значит подставлять добренькие мещанские пожелания о притуплении классовых противоречий на место действительного обострения их.

V

...Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за «осуществимость» таких перспектив...) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных действий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную решимость. Каутский превратил марксизм в самую отвратительную и тупоумную контрреволюционную теорию, в самую грязную поповщину.

В 1909 году, в брошюре «Путь к власти» он признает — никем не опровергнутое и неопровержимое — обострение противоречий капитализма, приближение эпохи войн и революций, нового «революционного периода». Не может быть, — заявляет он, — «преждевременной» революции и объявляет «прямой изменой нашему делу» отказ считаться с возможностью победы при восстании, хотя перед борьбой нельзя отрицать и возможного поражения.

Пришла война. Еще более обострились противоречия. Бедствия масс достигли гигантских размеров. Война затягивается и поле ее все расширяется. Каутский пишет брошюру за брошюрой, покорно следует велениям цензора, не приводит данных о грабеже земель и ужасах войны, о скандальных прибылях военных поставщиков, о дороговизне, о «военном рабстве» мобилизованных рабочих, но зато утешает и утешает пролетариат — утешает примерами тех войн, когда буржуазия была революционна или прогрессивна, когда «сам Маркс» желал победы той или другой буржуазии, утешает рядами и столбцами цифр, доказывающих «возможность» капитализма без колоний и без грабежа, без войн и вооружений, доказывающих предпочтительность «мирной демократии». Не смея отрицать обострения бедствий масс и наступления на деле, перед нашими глазами, революционной ситуации (говорить об этом нельзя! цензура не разрешает...), Каутский лакействует перед буржуазией и перед оппортунистами, рисуя «перспективу» (за «осуществимость» ее он не ручается) таких форм борьбы в новой фазе, когда будет «меньше жертв и страданий»... Вполне правы Фр. Меринг и Роза Люксембург, называющие Каутского за это проституткой (Madchen fur alle).

VIII

Легальные массовые организации рабочего класса являются едва ли не важнейшим отличительным признаком социалистических партий эпохи II Интернационала. В германской партии они были всего сильнее, и здесь война 1914 — 1915 гг. создала перелом всего более острый, поставила вопрос всего более ребром. Ясно, что переход к революционным действиям означал роспуск легальных организаций полицией, и старая партия, от Легина до Каутского включительно, принесла в жертву революционные цели пролетариата сохранению теперешних легальных организаций. Сколько бы ни отрицали этого, факт налицо. За чечевичную похлебку теперешним полицейским законом разрешенных организаций продали право пролетариата на революцию...

Люди развращены и отуплены буржуазной легальностью до того, что не могут даже понять мысли о необходимости других организаций, нелегальных, для руководства революционной борьбой. Люди дошли до того, что вообразили себе, будто легальные союзы, по полицейским разрешениям существующие, есть предел, его же не прейдеши, — будто мыслимо вообще сохранение таких союзов в эпоху кризиса, как руководящих союзов! Вот вам живая диалектика оппортунизма: простой рост легальных союзов, простая привычка туповатых, но добросовестных филистеров ограничиваться ведением конторских книг, привели к тому, что в момент кризиса эти добросовестные мещане оказались предателями, изменниками, душителями революционной энергии масс. И это не случайность. Перейти к революционной организации необходимо, этого требует изменившаяся историческая ситуация, этого требует эпоха революционных действий пролетариата, — но переход этот возможен только через головы старых вождей, душителей революционной энергии, через голову старой партии, путем разрушения ее.

А контрреволюционные мещане, разумеется, вопят: «анархизм!» — как оппортунист Эд. Давид вопил об «анархизме», разнося Карла Либкнехта. Честными социалистами остались, видимо, в Германии лишь те вожди, которых оппортунисты бранят за анархизм...

Возьмем современное войско. Вот — один из хороших образчиков организации. И хороша эта организация только потому, что она — гибка, умея вместе с тем миллионам людей давать единую волю. Сегодня эти миллионы сидят у себя по домам, в разных концах страны. Завтра приказ о мобилизации — и они собрались в назначенные пункты. Сегодня они лежат в траншеях, лежат иногда месяцами. Завтра они в другом порядке идут на штурм. Сегодня они проявляет чудеса, прячась от пуль и от шрапнели. Завтра они проявляют чудеса в открытом бою. Сегодня их передовые отряды кладут мины под землей, завтра они передвигаются на десятки верст по указаниям летчиков над землей. Вот это называется организацией, когда во имя одной цели, одушевленные одной волей, миллионы людей меняют форму своего общения и своего действия, меняют место и приемы деятельности, меняют орудия и оружия сообразно изменяющимся обстоятельствам и запросам борьбы.

То же самое относится к борьбе рабочего класса против буржуазии. Сегодня нет налицо революционной ситуации, нет условий для брожения в массах, для повышения их активности, сегодня тебе дают в руки избирательный бюллетень — бери его, умей организоваться для того, чтобы бить им своих врагов, а не для того, чтобы проводить в парламент на теплые местечки людей, цепляющихся за кресло из боязни тюрьмы. Завтра у тебя отняли избирательный бюллетень, тебе дали в руки ружье и великолепную, по последнему слову машинной техники оборудованную скорострельную пушку, — бери эти орудия смерти и разрушения, не слушай сентиментальных нытиков, боящихся войны; на свете еще слишком много осталось такого, что должно быть уничтожено огнем и железом для освобождения рабочего класса, и, если в массах нарастает злоба и отчаяние, если налицо революционная ситуация, готовься создать новые организации и пустить в ход столь полезные орудия смерти и разрушения против своего правительства и своей буржуазии.

Это не легко, слов нет. Это потребует трудных подготовительных действий. Это потребует тяжелых жертв. Это — новый вид организации и борьбы, которому тоже надо научиться, а наука не дается без ошибок и поражений. Этот вид классовой борьбы относится к участию в выборах, как штурм относится к маневрам, маршам или к лежанию в траншеях. Этот вид борьбы становится в истории на очередь дня очень не часто, — зато его значение и его последствия простираются на десятилетия. Те дни, когда можно и должно поставить в порядок борьбы такие приемы ее, равняются 20-летиям других исторических эпох...

IX

Подведем итоги.

Крах II Интернационала выразился всего рельефнее в вопиющей измене большинства официальных социал-демократических партий Европы своим убеждениям и своим торжественным резолюциям в Штутгарте и Базеле. Но этот крах, означающий полную победу оппортунизма, превращение социал-демократических партий в национал-либеральные рабочие партии, есть лишь результат всей исторической эпохи II Интернационала, конца XIX и начала XX века. Объективные условия этой эпохи — переходной от завершения в Западной Европе буржуазных и национальных революций к началу социалистических революций — порождали и питали оппортунизм. В одних странах Европы мы наблюдаем за это время раскол в рабочем и социалистическом движении, идущий — в общем и целом — именно по линии оппортунизма (Англия, Италия, Голландия, Болгария, Россия), в других длительную и упорную борьбу течений по той же линии (Германия, Франция, Бельгия, Швеция, Швейцария). Кризис, созданный великой войной, сорвал покровы, отмел условности, вскрыл нарыв, давно уже назревший, и показал оппортунизм в его истинной роли, как союзника буржуазии. Полное, организационное, отделение от рабочих партий этого элемента стало необходимым. Империалистская эпоха не мирится с сосуществованием в одной партии передовиков революционного пролетариата и полумещанской аристократии рабочего класса, пользующейся крохами от привилегий «великодержавного» положения «своей» нации. Старая теория об оппортунизме, как «законном оттенке» единой, чуждой «крайностей», партии превратилась теперь в величайший обман рабочих и величайшую помеху рабочему движению. Не так страшен и вреден открытый оппортунизм, отталкивающий от себя сразу рабочую массу, как эта теория золотой середины, оправдывающая марксистскими словечками оппортунистическую практику, доказывающая рядом софизмов несвоевременность революционных действий и проч. Виднейший представитель этой теории и вместе с тем виднейший авторитет II Интернационала, Каутский, проявил себя первоклассным лицемером и виртуозом в деле проституирования марксизма. В миллионной немецкой партии не осталось сколько-нибудь честных и сознательных и революционных социал-демократов, которые бы не отворачивались с негодованием от такого «авторитета», пылко защищаемого Зюдекумами и Шейдеманами.

Пролетарские массы, от которых, вероятно, около 9/10 старого руководительского слоя отошло к буржуазии, оказались раздробленными и беспомощными перед разгулом шовинизма, перед гнетом военных положений и военной цензуры. Но объективная революционная ситуация, созданная войной и все расширяющаяся, все углубляющаяся, неизбежно порождает революционные настроения, закаляет и просвещает всех лучших и наиболее сознательных пролетариев. В настроении масс не только возможна, но становится все более и более вероятной быстрая перемена, подобная той, которая связана была в России начала 1905 года с «гапонадой»55, когда из отсталых пролетарских слоев в несколько месяцев, а иногда и недель, выросла миллионная армия, идущая за революционным, авангардом пролетариата. Нельзя знать, разовьется ли могучее революционное движение вскоре после этой войны, во время нее и т. п., но во всяком случае только работа в этом направлении заслуживает названия социалистической работы. Лозунгом, обобщающим и направляющим эту работу, помогающим объединению и сплочению тех, кто хочет помогать революционной борьбе пролетариата против своего правительства и своей буржуазии, является лозунг гражданской войны...

Написано во второй половине мая — первой половине июня 1915 г.

Полн. собр. соч., т. 26, стр. 211 — 212, 217 — 222, 228 — 232, 237 — 238, 256, 258 — 259, 262 — 264

* См. В. И. Ленин. Один немецкий голос о войне; К иллюстрации лозунга гражданской войны; Буржуазные филантропы и революционная социал-демократия. — Полн. собр. соч., т. 26, стр. 94 — 95, 180-181, 192-194. Ред.

** См. Bernhard Harms. «Рrobleme der Weltwirtschaft». Jena, 1912 (Бернгард Хармс. «Проблемы мирового хозяйства». Иена, 1912. Ред.). George Paish. «Great Britains Capital Investments in Colonies etc.» в «Journal of the Royal Statist. Soc.», vol. LXXIV, 1910/11, p. 167 (Джордж Пэйш. «Вложения английского капитала в колониях» в «Журнале Королевского Статистического Общества», том LXXIV, 1910/11, стр. 167. Ред.). Ллойд Джордж в речи в начале 1915 г. считал английские капиталы за границей в 4 млрд. ф. ст., т. е. около 80 млрд. марок.

 

О ЛОЗУНГЕ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ЕВРОПЫ 56

В № 40 «Социал-Демократа» 49 мы сообщили, что конференция заграничных секций нашей партии57 постановила отложить вопрос о лозунге «Соединенные Штаты Европы» до обсуждения в печати экономической стороны дела*.

Дискуссия по этому вопросу приняла на нашей конференции односторонне-политический характер. Отчасти это вызвано было, может быть, тем, что в манифесте Центрального Комитета этот лозунг прямо формулирован как политический («ближайшим политическим лозунгом...» — говорится там), причем не только выдвинуты республиканские Соединенные Штаты Европы, но и подчеркнуто специально, что «без революционного низвержения монархий германской, австрийской и русской» этот лозунг бессмыслен и лжив.

Возражать против такой постановки вопроса в пределах политической оценки данного лозунга, — например, с той точки зрения, что он заслоняет или ослабляет и т. п. лозунг социалистической революции, совершенно неправильно. Политические преобразования в действительно демократическом направлении, а тем более политические революции, ни в коем случае, никогда, ни при каких условиях не могут ни заслонить, ни ослабить лозунга социалистической революции. Напротив, они всегда приближают ее, расширяют для нее базу, втягивают в социалистическую борьбу новые слои мелкой буржуазии и полупролетарских масс. А с другой стороны, политические революции неизбежны в ходе социалистической революции, которую нельзя рассматривать, как один акт, а следует рассматривать, как эпоху бурных политических и экономических потрясений, самой обостренной классовой борьбы, гражданской войны, революций и контрреволюций.

Но, если лозунг республиканских Соединенных Штатов Европы, поставленный в связь с революционным низвержением трех реакционнейших монархий Европы, с русской во главе, совершенно неуязвим, как политический лозунг, то остается еще важнейший вопрос об экономическом содержании и значении этого лозунга. С точки зрения экономических условий империализма, т. е. вывоза капитала и раздела мира «передовыми» и «цивилизованными» колониальными державами, Соединенные Штаты Европы, при капитализме, либо невозможны, либо реакционны.

Капитал стал интернациональным и монополистическим. Мир поделен между горсткой великих, т. е. преуспевающих в великом грабеже и угнетении наций, держав. Четыре великих державы Европы: Англия, Франция, Россия и Германия, с населением в 250 — 300 миллионов, с площадью около 7 млн. кв. километров, имеют колонии с населением почти в полмиллиарда (494,5 млн.), с площадью в 64,6 млн. кв. км., т. е. почти в половину земного шара (133 млн. кв. км. без полярной области). Прибавьте к этому три азиатские государства: Китай, Турцию, Персию, которых теперь рвут на части разбойники, ведущие «освободительную» войну, именно: Япония, Россия, Англия и Франция. В этих трех азиатских государствах, которые можно назвать полуколониями (на деле они теперь на 9/10 — колонии), 360 млн. населения и 14,5 млн. кв. км. площади (т. е. почти в l 1/2 раза более площади всей Европы).

Далее, Англия, Франция и Германия поместили за границей не менее 70 миллиардов рублей капитала. Чтобы получать «законный» доходец с этой приятной суммы, — доходец свыше трех миллиардов рублей ежегодно — служат национальные комитеты миллионеров, называемые правительствами, снабженные войском и военным флотом, «помещающие» в колониях и полуколониях сынков и братцев «господина миллиарда» в качестве вице-королей, консулов, послов, чиновников всяческого рода, попов и прочих пиявок.

Так организовано, в эпоху наивысшего развития капитализма, ограбление горсткой великих держав около миллиарда населения земли. И при капитализме иная организация невозможна. Отказаться от колоний, от «сфер влияния», от вывоза капитала? Думать об этом, значит свести себя на уровень попика, который каждое воскресенье проповедует богатым величие христианства и советует дарить бедным... ну, если не несколько миллиардов, то несколько сот рублей ежегодно.

Соединенные Штаты Европы, при капитализме, равняются соглашению о дележе колоний. Но при капитализме невозможна иная основа, иной принцип дележа, кроме силы. Миллиардер не может делить «национальный доход» капиталистической страны с кем-либо другим иначе, как в пропорции: «по капиталу» (и притом еще с добавкой, чтобы крупнейший капитал получил больше, чем ему следует). Капитализм есть частная собственность на средства производства и анархия производства. Проповедовать «справедливый» раздел дохода на такой базе есть прудонизм, тупоумие мещанина и филистера. Нельзя делить иначе, как «по силе». А сила изменяется с ходом экономического развития. После 1871 года Германия усилилась раза в 3 — 4 быстрее, чем Англия и Франция, Япония — раз в 10 быстрее, чем Россия. Чтобы проверить действительную силу капиталистического государства, нет и быть не может иного средства, кроме войны. Война не есть противоречие основам частной собственности, а прямое и неизбежное развитие этих основ. При капитализме невозможен равномерный рост экономического развития отдельных хозяйств и отдельных государств. При капитализме невозможны иные средства восстановления, время от времени, нарушенного равновесия, как кризисы в промышленности, войны в политике.

Конечно, возможны временные соглашения между капиталистами и между державами. В этом смысле возможны и Соединенные Штаты Европы, как соглашение европейских капиталистов... о чем? Только о том, как бы сообща давить социализм в Европе, сообща охранять награбленные колонии против Японии и Америки, которые крайне обижены при теперешнем разделе колоний и которые усилились за последние полвека неизмеримо быстрее, чем отсталая, монархическая, начавшая гнить от старости Европа. По сравнению с Соединенными Штатами Америки, Европа в целом означает экономический застой. На современной экономической основе, т. е. при капитализме, Соединенные Штаты Европы означали бы организацию реакции для задержки более быстрого развития Америки. Те времена, когда дело демократии и дело социализма было связано только с Европой, прошли безвозвратно.

Соединенные Штаты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, — пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства. Как самостоятельный лозунг, лозунг Соединенные Штаты мира был бы, однако, едва ли правилен, во-первых, потому, что он сливается с социализмом; во-вторых, потому, что он мог бы породить неправильное толкование о невозможности победы социализма в одной стране и об отношении такой страны к остальным.

Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовав у себя социалистическое производство, встал бы против остального, капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств. Политической формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуазию, будет демократическая республика, все более централизующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализму. Невозможно уничтожение классов без диктатуры угнетенного класса, пролетариата. Невозможно свободное объединение наций в социализме без более или менее долгой, упорной борьбы социалистических республик с отсталыми государствами.

Вот в силу каких соображений, в результате многократных обсуждений вопроса на конференции заграничных секций РСДРП и после конференции, редакция ЦО пришла к выводу о неправильности лозунга Соединенных Штатов Европы.

«Социал-Демократ» № 44, 23 августа 1915 г.

Полн. собр. соч., т. 26, стр. 351-355

* См. В. И. Ленин. Конференция заграничных секций РСДРП. — Полн. собр. соч., т. 26, стр. 161 — 167. Ред.

 

Из тезисов

«СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ПРАВО НАЦИЙ НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ» 58

1. ИМПЕРИАЛИЗМ, СОЦИАЛИЗМ И ОСВОБОЖДЕНИЕ УГНЕТЕННЫХ НАЦИЙ

Империализм есть высшая стадия развития капитализма. Капитал в передовых странах перерос рамки национальных государств, поставил монополию на место конкуренции, создав все объективные предпосылки осуществимости социализма. Поэтому на очереди дня в Западной Европе и Соединенных Штатах стоит революционная борьба пролетариата за низвержение капиталистических правительств, за экспроприацию буржуазии. Империализм толкает массы к такой борьбе, обостряя в громадных размерах классовые противоречия, ухудшая положение масс и в экономическом отношений — тресты, дороговизна — и в политическом: рост милитаризма, учащение войн, усиление реакции, упрочение и расширение национального гнета и колониального грабежа. Победоносный социализм необходимо должен осуществить полную демократию, а следовательно, не только провести полное равноправие наций, но и осуществить право на самоопределение угнетенных наций, т. е. право на свободное политическое отделение. Социалистические партии, которые не докажут всей своей деятельностью и теперь и во время революции и после ее победы, что они освободят порабощенные нации и построят отношение к ним на основе свободного союза, — а свободный союз есть лживая фраза без свободы отделения, — такие партии совершили бы измену по отношению к социализму.

Конечно, демократия есть тоже форма государства, которая должна исчезнуть, когда исчезнет государство, но это будет лишь при переходе от окончательно победившего и упрочившегося социализма к полному коммунизму.

2. СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И БОРЬБА ЗА ДЕМОКРАТИЮ

Социалистическая революция не один акт, не одна битва по одному фронту, а целая эпоха обостренных классовых конфликтов, длинный ряд битв по всем фронтам, т. е. по всем вопросам экономики и политики, битв, которые могут завершиться лишь экспроприацией буржуазии. Было бы коренной ошибкой думать, что борьба за демократию способна отвлечь пролетариат от социалистической революции, или заслонить, затенить ее и т. п. Напротив, как невозможен победоносный социализм, не осуществляющий полной демократии, так не может подготовиться к победе над буржуазией пролетариат, не ведущий всесторонней, последовательной и революционной борьбы за демократию.

Не меньшей ошибкой было бы удалять один из пунктов демократической программы, например, о самоопределении наций, на основании будто бы «неосуществимости» или «иллюзорности» его при империализме. Утверждение, что право наций на самоопределение неосуществимо в пределах капитализма, может быть понимаемо либо в абсолютном, экономическом смысле, либо в условном, политическом.

В первом случае оно в корне ошибочно теоретически. Во-1-х, в таком смысле неосуществимы, при капитализме, например, рабочие деньги или уничтожение кризисов и т. п. Совершенно неверно, что так же неосуществимо самоопределение наций. Во-2-х, даже один пример отделения Норвегии от Швеции в 1905 г. достаточен, чтобы опровергнуть «неосуществимость» в этом смысле. В-3-х, было бы смешно отрицать, что при небольшом изменении политических и стратегических взаимоотношений, например, Германии и Англии, сегодня или завтра вполне «осуществимо» образование новых государств польского, индийского и т. п. В-4-х, финансовый капитал в своих стремлениях к экспансии «свободно» купит и подкупит самое свободное демократическое и республиканское правительство и выборных чиновников любой, хотя бы и «независимой» страны. Господство финансового капитала, как и капитала вообще, неустранимо никакими преобразованиями в области политической демократии; а самоопределение всецело и исключительно относится к этой области. Но это господство финансового капитала нисколько не уничтожает значения политической демократии, как более свободной, широкой и ясной формы классового гнета и классовой борьбы. Поэтому все рассуждения о «неосуществимости», в экономическом смысле, одного из требований политической демократии при капитализме сводятся к теоретически неверному определению общих и Основных отношений капитализма и политической демократии вообще.

Во втором случае это утверждение неполно и неточно. Ибо не одно только право наций на самоопределение, а все коренные требования политической демократии «осуществимы» при империализме лишь неполно, изуродованно и в виде редкого исключения (например, отделение Норвегии от Швеции в 1905 г.). Требование немедленного освобождения колоний, выдвигаемое всеми революционными социал-демократами, тоже «неосуществимо» при капитализме без ряда революций. Но из этого вытекает отнюдь не отказ социал-демократии от немедленной и самой решительной борьбы за все эти требования — такой отказ был бы лишь на руку буржуазии и реакции, — а как раз наоборот, необходимость формулировать и проводить все эти требования не реформистски, а революционно; не ограничиваясь рамками буржуазной легальности, а ломая их; не удовлетворяясь парламентскими выступлениями и словесными протестами, а втягивая в активное действие массы, расширяя и разжигая борьбу из-за всякого коренного демократического требования до прямого натиска пролетариата на буржуазию, т. е. до социалистической революции, экспроприирующей буржуазию. Социалистическая революция может разгореться не только из-за крупной стачки или уличной демонстрации, или голодного бунта, или военного восстания, или колониального мятежа, но и из-за любого политического кризиса вроде дела Дрейфуса59 или цабернского инцидента60, или в связи с референдумом по вопросу об отделении угнетенной нации и т. п.

Усиление национального гнета при империализме обусловливает для социал-демократии не отказ от «утопической», как говорит буржуазия, борьбы за свободу отделения наций, а, напротив, усиленное использование конфликтов, возникающих и на этой почве, как поводов для массового действия и для революционных выступлений против буржуазии.

3. ЗНАЧЕНИЕ ПРАВА НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ  И ЕГО ОТНОШЕНИЕ К ФЕДЕРАЦИИ

Право на самоопределение наций означает исключительно право на независимость в политическом смысле, на свободное политическое отделение от угнетающей нации. Конкретно, это требование политической демократии означает полную свободу агитации за отделение и решение вопроса об отделении референдумом отделяющейся нации. Таким образом это требование вовсе не равносильно требованию отделения, дробления, образования мелких государств. Оно означает лишь последовательное выражение борьбы против всякого национального гнета. Чем ближе демократический строй государства к полной свободе отделения, тем реже и слабее будут на практике стремления к отделению, ибо выгоды крупных государств и с точки зрения экономического прогресса и с точки зрения интересов массы несомненны, причем они все возрастают с ростом капитализма. Признание самоопределения не равносильно признанию федерации, как принципа. Можно быть решительным противником этого принципа и сторонником демократического централизма, но предпочитать федерацию национальному неравноправию, как единственный путь к полному демократическому централизму. Именно с этой точки зрения Маркс, будучи централистом, предпочитал даже федерацию Ирландии с Англией насильственному подчинению Ирландии англичанами*.

Целью социализма является не только уничтожение раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближение наций, но и слияние их. И именно для того, чтобы достигнуть этой цели, мы должны, с одной стороны, разъяснять массам реакционность идеи Реннера и О. Бауэра о так называемой «культурно-национальной автономии» 61, а с другой стороны, требовать освобождения угнетенных наций не в общих расплывчатых фразах, не в бессодержательных декламациях, не в форме «откладывания» вопроса до социализма, а в ясно и точно формулированной политической программе, специально учитывающей лицемерие и трусость социалистов в угнетающих нациях. Подобно тому, как человечество может прийти к уничтожению классов лишь через переходный период диктатуры угнетенного класса, подобно этому и к неизбежному слиянию наций человечество может прийти лишь через переходный период полного освобождения всех угнетенных наций, т. е. их свободы отделения.

4. ПРОЛЕТАРСКИ-РЕВОЛЮЦИОННАЯ ПОСТАНОВКА ВОПРОСА О САМООПРЕДЕЛЕНИИ НАЦИЙ

Не одно требование самоопределения наций, а все пункты нашей демократической программы-минимум были раньше, еще в XVII и XVIII веках, выставлены мелкой буржуазией. И мелкая буржуазия до сих пор утопически ставит все их, не видя классовой борьбы и ее усиления при демократии, веруя в «мирный» капитализм. Именно такова обманывающая народ и защищаемая каутскианцами62 утопия мирного союза равноправных наций при империализме. В противовес этой мещанской, оппортунистической утопии программа социал-демократии должна выдвигать, как основное, существеннейшее и неизбежное при империализме, деление наций на угнетающие и угнетаемые.

Пролетариат угнетающих наций не может ограничиться общими, шаблонными, повторяемыми любым пацифистским буржуа, фразами против аннексий и за равноправие наций вообще. Пролетариат не может обходить молчанием особенно «неприятного» для империалистской буржуазии вопроса о границах государства, покоящегося на национальном гнете. Пролетариат не может не бороться против насильственного удержания угнетенных наций в границах данного государства, а это и значит бороться за право самоопределения. Пролетариат должен требовать свободы политического отделения колоний и наций, угнетаемых «его» нацией. В противном случае интернационализм пролетариата останется пустым и словесным; ни доверие, ни классовая солидарность между рабочими угнетенной и угнетающей наций невозможны; лицемерие реформистских и каутскианских защитников самоопределения, умалчивающих о нациях, угнетаемых «их собственной» нацией и насильно удерживаемых в «их собственном» государстве, остается неразоблаченным.

С другой стороны, социалисты угнетенных наций должны в особенности отстаивать и проводить в жизнь полное и безусловное, в том числе организационное, единство рабочих угнетенной нации с рабочими угнетающей нации. Без этого невозможно отстоять самостоятельную политику пролетариата и его классовую солидарность с пролетариатом других стран при всех и всяческих проделках, изменах и мошенничествах буржуазии. Ибо буржуазия угнетенных наций постоянно превращает лозунги национального освобождения в обман рабочих: во внутренней политике она использует эти лозунги для реакционных соглашений с буржуазией господствующих наций (например, поляки в Австрии и России, входящие в сделки с реакцией для угнетения евреев и украинцев); во внешней политике она старается заключать сделки с одной из соперничающих империалистских держав ради осуществления своих грабительских целей (политика мелких государств на Балканах и т. п.).

То обстоятельство, что борьба за национальную свободу против одной империалистской державы может быть, при известных условиях, использована другой «великой» державой в ее одинаково империалистских целях, — так же мало может заставить социал-демократию отказаться от признания права на самоопределение наций, как многократные случаи использования буржуазией республиканских лозунгов в целях политического обмана и финансового грабежа, например, в романских странах, не могут заставить социал-демократов отказаться от их республиканизма*.

6. ТРИ ТИПА СТРАН В ОТНОШЕНИИ К САМООПРЕДЕЛЕНИЮ НАЦИЯ

Надо отличать три главные типа стран в этом отношении:

Во-1-х, передовые капиталистические страны Западной Европы и Соединенные Штаты. Буржуазно-прогрессивные национальные движения здесь давно закончены. Каждая из этих «великих» наций угнетает чужие нации в колониях и внутри страны. Задачи пролетариата господствующих наций здесь именно таковы, каковы были в XIX веке его задачи в Англии по отношению к Ирландии***.

Во-2-х, восток Европы: Австрия, Балканы и особенно Россия. Здесь именно XX век особенно развил буржуазно-демократические национальные движения и обострил национальную борьбу. Задачи пролетариата этих стран, как в деле довершения их буржуазно-демократического преобразования, так и в деле помощи социалистической революции других стран, не могут быть выполнены без отстаивания права наций на самоопределение. Особенно трудна и особенно важна здесь задача слияния классовой борьбы рабочих угнетающих и рабочих угнетенных наций.

В-3-х, полуколониальные страны, каковы Китай, Персия, Турция, и все колонии, вместе до 1000 миллионов населения. Здесь буржуазно-демократические движения частью едва начинаются, частью далеко не закончены. Социалисты должны не только требовать безусловного, без выкупа, и немедленного освобождения колоний, — а это требование в его политическом выражении означает не что иное, как именно признание права на самоопределение; социалисты должны самым решительным образом поддерживать наиболее революционные элементы буржуазно-демократических национально-освободительных движений в этих странах и помогать их восстанию, — а при случае и их революционной войне — против угнетающих их империалистских держав.

8. КОНКРЕТНЫЕ ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ

Социалистическая революция может начаться в самом близком будущем. Перед пролетариатом в этом случае встанет немедленная задача завоевания власти, экспроприации банков и осуществления других диктаторских мер. Буржуазия — и особенно интеллигенция типа фабианцев 64 и каутскианцев — постарается в такой момент раздробить и затормозить революцию, навязывая ей ограниченные, демократические цели. Если все чисто демократические требования способны, при условии уже начавшегося штурма пролетариев против основ власти буржуазии, сыграть в известном смысле роль помехи революции, то необходимость провозгласить и осуществить свободу всех угнетенных народов (т. е. их право на самоопределение) будет так же насущна в социалистической революции, как насущна она была для победы буржуазно-демократической революции, например, в Германии 1848 г. или России 1905 г.

Возможно, однако, что до начала социалистической революции пройдет 5, 10 и более лет. На очереди будет стоять революционное воспитание масс в таком духе, чтобы сделать невозможной принадлежность к рабочей партии социалистических шовинистов и оппортунистов и их победу, подобную победе в 1914 — 1916 гг. Социалисты должны будут разъяснять массам, что английские социалисты, не требующие свободы отделения колоний и Ирландии, — немецкие, не требующие свободы отделения колоний, эльзасцев, датчан, поляков, не распространяющие непосредственно революционной пропаганды и революционного массового действия и на область борьбы против национального гнета, не использующие таких инцидентов, как цабернский, для самой широкой нелегальной пропаганды среди пролетариата угнетающей нации, для уличных демонстраций и революционных массовых выступлений, — русские, не требующие свободы отделения Финляндии, Польши, Украины и пр., и т. д., — что такие социалисты поступают как шовинисты, как лакеи покрывших себя кровью и грязью империалистских монархий и империалистской буржуазии.

Написано в январе — феврале 1916 г.

Полн. собр. соч., т. 27, стр. 252 — 258, 260 — 261, 262 — 263

* См. К. Маркс. Письма Ф. Энгельсу 2 и 30 ноября 1867 г. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 31, стр. 318, 338. Ред.

** Нечего и говорить, что отвергать право на самоопределение по той причине, что из него вытекает будто бы «защита отечества», было бы совсем смешно. С таким же правом — т. е. столь же несерьезно — ссылаются социал-шовинисты в 1914 — 1916 гг. и на любое требование демократии (например, на ее республиканизм) и на любую формулировку борьбы против национального гнета для оправдания «защиты отечества». Марксизм выводит признание защиты отечества в войнах, например, великой французской революции или в войнах Гарибальди, в Европе, а также отрицание защиты отечества в империалистской войне 1914 — 1916 гг. из анализа конкретно-исторических особенностей каждой отдельной войны, а никоим образом не из какого-либо «общего принципа», не из какого- либо отдельного пункта программы.

*** В некоторых маленьких государствах, оставшихся в стороне от войны 1914 — 1916 гг., например, в Голландии, Швейцарии, буржуазия усиленно использует лозунг «самоопределения наций» для оправдания участия в империалистской войне. Это является одним из мотивов, толкающих с.-д. таких стран к отрицанию самоопределения. Правильную пролетарскую политику, именно: отрицание «защиты отечества» в империалистической войне, защищают неправильными доводами. Получается в теории извращение марксизма, а на практике своего рода мелконациональная узость, забвение о сотнях миллионов населения наций, порабощенных «великодержавными» нациями. Тов. Гортер в своей превосходной брошюре: «Империализм, война и социал-демократия»63 неправильно отрицает принцип самоопределения наций, но правильно применяет его, когда требует немедленно «политической и национальной независимости» Голландской Индии и разоблачает голландских оппортунистов, отказывающихся выставлять такое требование и бороться за него.

 

Из статьи

«ИТОГИ ДИСКУССИИ О САМООПРЕДЕЛЕНИИ»

10. ИРЛАНДСКОЕ ВОССТАНИЕ 1916 ГОДА 65

Наши тезисы*  писаны до этого восстания, которое должно послужить материалом для проверки теоретических взглядов.

Взгляды противников самоопределения ведут к тому выводу, что жизненность мелких наций, угнетенных империализмом, уже исчерпана, никакой роли против империализма сыграть они не могут, поддержка их чисто национальных стремлений ни к чему не поведет и т. п. Опыт империалистской войны 1914 — 1916 гг. дает фактическое опровержение подобных выводов.

Война явилась эпохой кризиса для западноевропейских наций, для всего империализма. Всякий кризис отбрасывает условное, срывает внешние оболочки, отметает отжившее, вскрывает более глубокие пружины и силы. Что же вскрыл он с точки зрения движения угнетенных наций? В колониях ряд попыток восстания, которые, конечно, угнетающие нации при содействии военной цензуры всячески старались скрыть. Известно тем не менее, что англичане зверски расправлялись в Сингапуре с восстанием своих индийских войск; что были попытки восстания в французском Аннаме (см. «Наше Слово» 66) и в немецком Камеруне (см. брошюру Юниуса**); что в Европе, с одной стороны, восстала Ирландия, которую казнями усмиряли «свободолюбивые» англичане, не посмевшие привлечь ирландцев к всеобщей воинской повинности; а, с другой стороны, австрийское правительство осуждало на казнь депутатов чешского сейма «за измену» и расстреливало за то же «преступление» целые чешские полки.

Разумеется, этот перечень далеко и далеко не полон. И все же он доказывает, что огоньки национальных восстаний в связи с кризисом империализма вспыхивали и в колониях и в Европе, что национальные симпатии и антипатии проявили себя вопреки драконовским угрозам и мерам репрессии. А ведь кризис империализма был далек еще от высшей точки своего развития: могущество империалистской буржуазии было еще не подорвано (война «до истощения» может довести до этого, но еще не довела); пролетарские движения внутри империалистских держав совсем еще слабы. Что же будет тогда, когда война доведет до полного истощения или когда хотя бы в одной державе под ударами пролетарской борьбы власть буржуазии закачается так, как власть царизма в 1905 году?

В газете «Berner Tagwacht»67, органе циммервальдистов вплоть до некоторых левых, появилась 9 мая 1916 г. по поводу ирландского восстания статья за инициалами К. Р. под заглавием: «Песня спета». Ирландское восстание объявлялось, ни много ни мало, «путчем», ибо-де «ирландский вопрос был аграрный вопрос», крестьяне были успокоены реформами, националистическое движение теперь было «чисто городским, мелкобуржуазным движением, за которым, несмотря на большой шум, который оно производило, социально стояло не многое».

Неудивительно, что эта чудовищная по своему доктринерству и педантству оценка совпала с оценкой русского национал-либерала, кадета г. А. Кулишера («Речь»68, 1916, номер 102, 15 апреля), который тоже обозвал восстание «дублинским путчем».

Позволительно надеяться, что по пословице «нет худа без добра» многим товарищам, не понимавшим того, в какое болото скатываются они, отрицая «самоопределение» и пренебрежительно относясь к национальным движениям мелких наций, откроются глаза теперь под влиянием этого «случайного» совпадения оценки представителя империалистской буржуазии с оценкой социал-демократа!!

О «путче», в научном смысле слова, говорить можно только тогда, когда попытка восстания ничего кроме кружка заговорщиков или нелепых маньяков не обнаружила, никаких симпатий в массах не вызвала. Ирландское национальное движение, имея за собой века, проходя через различные этапы и сочетания классовых интересов, выразилось, между прочим, в массовом ирландском национальном конгрессе в Америке («Vorwarts» 69, 20. III. 1916), высказавшемся за независимость Ирландии, — выразилось в уличных битвах части городской мелкой буржуазии и части рабочих, после долговременной массовой агитации, демонстраций, запрещения газет и т. п. Кто называет такое восстание путчем, тот либо злейший реакционер, либо доктринер, безнадежно неспособный представить себе социальную революцию как живое явление.

Ибо думать, что мыслима социальная революция без восстаний маленьких наций в колониях и в Европе, без революционных взрывов части мелкой буржуазии со всеми ее предрассудками, без движения несознательных пролетарских и полупролетарских масс против помещичьего, церковного, монархического, национального и т. п. гнета, — думать так значит отрекаться от социальной революции. Должно быть, выстроится в одном месте одно войско и скажет: «мы за социализм», а в другом другое и скажет: «мы за империализм» и это будет социальная революция! Только с подобной педантски-смешной точки зрения мыслимо было обругать ирландское восстание «путчем».

Кто ждет «чистой» социальной революции, тот никогда ее не дождется. Тот революционер на словах, не понимающий действительной революции.

Русская революция 1905 г. была буржуазно-демократической. Она состояла из ряда битв всех недовольных классов, групп, элементов населения. Из них были массы с самыми дикими предрассудками, с самыми неясными и фантастическими целями борьбы, были группки, бравшие японские деньги, были спекулянты и авантюристы и т. д. Объективно, движение масс ломало царизм и расчищало дорогу для демократии, поэтому сознательные рабочие руководили им.

Социалистическая революция в Европе не может быть ничем иным, как взрывом массовой борьбы всех и всяческих угнетенных и недовольных. Части мелкой буржуазии и отсталых рабочих неизбежно будут участвовать в ней — без такого участия не возможна массовая борьба, не возможна никакая революция — и столь же неизбежно будут вносить в движение свои предрассудки, свои реакционные фантазии, свои слабости и ошибки. Но объективно они будут нападать на капитал, и сознательный авангард революции, передовой пролетариат, выражая эту объективную истину разношерстной и разноголосой, пестрой и внешне раздробленной массовой борьбы, сможет объединить и направить ее, завоевать власть, захватить банки, экспроприировать ненавистные всем (хотя по разным причинам!) тресты и осуществить другие диктаторские меры, дающие в сумме ниспровержение буржуазии и победу социализма, которая далеко не сразу «очистится» от мелкобуржуазных шлаков.

Социал-демократия — читаем в польских тезисах (I, 4) — «должна использовать направленную против европейского империализма борьбу молодой колониальной буржуазии для обострения революционного кризиса в Европе». (Курсив авторов.)

Не ясно ли, что в этом отношении противополагать Европу колониям всего менее позволительно? Борьба угнетенных наций в Европе, способная доходить до восстаний и уличных сражений, до нарушения железной дисциплины войска и осадного положения, эта борьба неизмеримо сильнее «обострит революционный кризис в Европе», чем гораздо более развившееся восстание в отдаленной колонии. Удар одинаковой силы, нанесенный власти английской империалистской буржуазии восстанием в Ирландии, имеет во сто раз большее политическое значение, чем в Азии или в Африке.

Недавно французская шовинистская пресса сообщила* что в Бельгии вышел 80-ый номер нелегального журнала «Свободная Бельгия». Конечно, шовинистская пресса Франции лжет очень часто, но это сообщение похоже на правду. В то время, как шовинистская и каутскианская немецкая социал-демократия за два года войны не создала себе свободной печати, холопски снося иго военной цензуры (только леворадикальные элементы издавали, к чести их, брошюры и прокламации без цензуры), — в это время угнетенная культурная нация на неслыханные свирепства военного угнетения отвечает созданием органа революционного протеста! Диалектика истории такова, что мелкие нации, бессильные, как самостоятельный фактор в борьбе с империализмом, играют роль как один из ферментов, одна из бацилл, помогающих выступлению на сцену настоящей силы против империализма, именно: социалистического пролетариата.

Генеральные штабы в теперешней войне тщательно стараются использовать всяческое национальное и революционное движение в лагере их противников, немцы — ирландское восстание, французы — чешское движение и т. п. И с своей точки зрения они поступают вполне правильно. Нельзя серьезно относиться к серьезной войне, не используя малейшей слабости противника, не ловя всякого шанса, тем более, что нельзя знать наперед, в какой именно момент и с какой именно силой «взорвет» здесь или там тот или иной склад пороха. Мы были бы очень плохими революционерами, если бы в великой освободительной войне пролетариата за социализм не сумели использовать всякого народного движения против отдельных бедствий империализма в интересах обострения и расширения кризиса. Если бы мы стали, с одной стороны, заявлять и повторять на тысячи ладов, что мы «против» всякого национального гнета, а с другой стороны, называть «путчем» геройское восстание наиболее подвижной и интеллигентной части некоторых классов угнетенной нации против угнетателей, — мы низвели бы себя до уровня столь же тупого, как каутскианцы62.

Несчастие ирландцев в том, что они восстали несвоевременно, — когда европейское восстание пролетариата еще не созрело. Капитализм не устроен так гармонично, чтобы различные источники восстания сами собой сливались сразу, без неудач и поражений. Наоборот, именно разновременность, разнородность, разноместность восстаний ручается за широту и глубину общего движения; только в опыте революционных движений несвоевременных, частных, раздробленных и потому неудачных, массы приобретут опыт, научатся, соберут силы, увидят своих настоящих вождей, социалистических пролетариев и подготовят тем общий натиск, как отдельные стачки, демонстрации городские и национальные, вспышки в войске, взрывы в крестьянстве и т. д. подготовили общий натиск в 1905 году.

Написано в июле 1916 г.

Полн. собр. соч., т. 30, стр. 62 — 57

* См. В. И. Ленин. Социалистическая революция и право наций на самоопределение (Тезисы). — Настоящий том, стр. 99 — 107; Полн. собр. соч., т. 27, стр. 252 — 266. Ред.

** См. В. И. Ленин. О брошюре Юниуса. — Полн. собр. соч., т. 30, стр. 9 — 10. Ред.

 

«О КАРИКАТУРЕ НА МАРКСИЗМ И ОБ «ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОМ ЭКОНОМИЗМЕ»» 70

5. О «МОНИЗМЕ И ДУАЛИЗМЕ»

...Но главное, это — его*  «возражения», относящиеся к эпохе социальной революции. Обругав нас ужасно страшным словом «талмудисты самоопределения», автор говорит: «Этот процесс (социальный переворот) мы мыслим, как объединенное действие пролетариев всех (!!) стран, разрушающих границы буржуазного (!!) государства, сносящих пограничные столбы» (независимо от «разрушения границ»?), «взрывающих (!!) национальную общность и устанавливающих общность классовую».

Не во гнев будь сказано суровому судии «талмудистов», — здесь много фраз и совсем не видать «мысли».

Социальный переворот не может быть объединенным действием пролетариев всех стран по той простой причине, что большинство стран и большинство населения земли до сих пор стоят еще даже не на капиталистической или только в начале капиталистической ступени развития. Об этом мы сказали в § 6-ом наших тезисов**, и П. Киевский просто по невнимательности или по неумению думать «не заметил», что этот § выставлен нами не зря, а как раз в опровержение карикатурных искажений марксизма. Для социализма созрели лишь передовые страны запада и Северной Америки, и в письме Энгельса к Каутскому («Сборник Социал-Демократа») П. Киевский может прочесть конкретную иллюстрацию той — действительной, а не только обещанной — «мысли», что об «объединенном действии пролетариев всех стран» мечтать значит откладывать социализм до греческих календ, т. е. до «никогда».

Социализм осуществят объединенными действиями пролетарии не всех, а меньшинства стран, дошедших до ступени развития передового капитализма. Именно непонимание этого и вызвало ошибку П. Киевского. В этих передовых странах (Англия, Франция, Германия и пр.) национальный вопрос давно решен, национальная общность давно изжила себя, «общенациональных задач» объективно нет. Поэтому только в этих странах возможно теперь же «взорвать» национальную общность, установить общность классовую.

Иное дело в странах неразвитых, в тех странах, которые мы выделили (в § 6-ом наших тезисов) во 2-ую и 3-ью рубрику, т. е. на всем востоке Европы и во всех колониях и полуколониях. Здесь еще есть, по общему правилу, угнетенные и капиталистически неразвитые нации. В таких нациях есть еще объективно общенациональные задачи, именно задачи демократические, задачи свержения чуженационального гнета.

Именно как образец таких наций приводит Энгельс Индию, говоря, что она может сделать революцию против победившего социализма, — ибо Энгельс был далек от того смешного «империалистского экономизма», который воображает, что победивший в передовых странах пролетариат «само собой», без  определенных демократических мер уничтожит национальный гнет везде и повсюду. Победивший пролетариат реорганизует те страны, в коих он победил. Этого нельзя сделать сразу, да и «победить» буржуазию нельзя сразу. Мы нарочно подчеркнули это в своих тезисах, и П. Киевский опять-таки не подумал, для чего мы подчеркиваем это в связи с национальным вопросом.

Пока пролетариат передовых стран свергает буржуазию и отражает ее контрреволюционные попытки, — неразвитые и угнетенные нации не ждут, не перестают жить, не исчезают. Если они пользуются даже таким, сравнительно с социальной революцией совсем маленьким, кризисом империалистской буржуазии, как война 1915 — 1916 годов, для восстаний (колонии71, Ирландия65), то не подлежит сомнению, что великим кризисом гражданской войны в передовых странах они воспользуются тем более для восстаний.

Социальная революция не может произойти иначе, как в виде эпохи, соединяющей гражданскую войну пролетариата с буржуазией в передовых странах и целый ряд демократических и революционных, в том числе национально-освободительных, движений в неразвитых, отсталых и угнетенных нациях.

Почему? Потому, что капитализм развивается неравномерно, и объективная действительность показывает нам, наряду с высокоразвитыми капиталистическими нациями, целый ряд наций очень слабо и совсем неразвитых экономически. П. Киевский абсолютно не продумал объективных условий социальной революции с точки зрения экономической зрелости разных стран, и потому его упрек, будто мы «выдумываем», где бы применить самоопределение, направляется поистине с больной головы на здоровую...

6. ОСТАЛЬНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ, ЗАТРОНУТЫЕ И ИЗВРАЩЕННЫЕ П. КИЕВСКИМ

...Через всю статью П. Киевского красной нитью проходит основное недоумение: к чему проповедовать и — когда мы будем у власти — осуществлять свободу отделения наций, раз все развитие идет к слиянию наций? К тому же — ответим мы, — к чему мы проповедуем и, когда будем у власти, осуществим диктатуру пролетариата, хотя все развитие идет к уничтожению насильственного господства одной части общества над другой. Диктатура есть господство части общества над всем обществом и притом господство, опирающееся непосредственно на насилие. Диктатура пролетариата, как единственного до конца революционного класса, необходима для свержения буржуазии и отражения ее контрреволюционных попыток. Вопрос о диктатуре пролетариата имеет такую важность, что не может быть членом социал-демократической партии, кто отрицает или только словесно признает ее. Но нельзя отрицать того, что в отдельных случаях, в виде исключения, например, в каком-нибудь маленьком государстве после того, как соседнее большое уже совершило социальную революцию, возможна мирная уступка власти буржуазией, если она убедится в безнадежности сопротивления и предпочтет сохранить свои головы. Гораздо вероятнее, конечно, что и в мелких государствах без гражданской войны социализм не осуществится, и потому единственной программой интернациональной социал-демократии должно быть признание такой войны, хотя в нашем идеале нет места насилию над людьми. То же самое — mutatis mutandis (с соответствующими изменениями) применимо к нациям. Мы стоим за слияние их, но от насильственного слияния, от аннексий ныне не может быть перехода к добровольному слиянию без свободы отделения. Мы признаем — и совершенно справедливо — главенство экономического фактора, но толковать его а lа П. Киевский значит впадать в карикатуру на марксизм. Даже тресты, даже банки в современном империализме, будучи одинаково неизбежны при развитом капитализме, неодинаковы в их конкретном виде в разных странах. Тем более неодинаковы, несмотря на их однородность в основном, политические формы в передовых империалистских странах — Америке, Англии, Франции, Германии. Такое же разнообразие проявится и на том пути, который проделает человечество от нынешнего империализма к социалистической революции завтрашнего дня. Все нации придут к социализму, это неизбежно, но все придут не совсем одинаково, каждая внесет своеобразие в ту или иную форму демократии, в ту или иную разновидность диктатуры пролетариата, в тот или иной темп социалистических преобразований разных сторон общественной жизни. Нет ничего более убогого теоретически и более смешного практически, как «во имя исторического материализма» рисовать себе будущее в этом отношении одноцветной сероватой краской: это было бы суздальской мазней, не более того. И если бы даже действительность показала, что до первой победы социалистического пролетариата освободится и отделится лишь 1/500 из угнетенных ныне наций, что до последней победы социалистического пролетариата на земле (т. е. во время перипетий уже начавшейся социалистической революции) отделится тоже лишь 1/500 угнетенных наций и на самое короткое время, — даже в этом случае мы оказались бы и теоретически и практически-политически правы, советуя рабочим уже теперь не пускать на порог своих социал-демократических партий тех социалистов угнетающих наций, которые не признают и не проповедуют свободы отделения всех угнетенных наций. Ибо в действительности мы не знаем и не можем знать, какому числу угнетенных наций понадобится на практике отделение, чтобы внести свою лепту в разнообразие форм демократии и форм перехода к социализму. А что отрицание свободы отделения теперь есть бесконечная теоретическая фальшь и практическое услужение шовинистам угнетающих наций, это мы знаем, видим и осязаем ежедневно...

Написано в августе — октябре 1916 г.

Полн. собр. соч., т. 30, стр. 110 — 112, 122 — 123

* П. Киевского (Г. Л. Пятакова). Ред.

** См. В. И. Ленин. Социалистическая революция и право наций на самоопределение (Тезисы). — Настоящий том, стр. 105 — 106. Ред.

 

«ВОЕННАЯ ПРОГРАММА ПРОЛЕТАРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ» 72

В Голландии, Скандинавии, в Швейцарии из среды революционных социал-демократов, которые борются против лжи социал-шовинистов о «защите отечества» в теперешней империалистской войне, раздаются голоса в пользу замены старого пункта социал-демократической программы-минимум : «милиция» или «вооружение народа» — новым: «разоружение». «Jugend-Internationale» 73 открыл дискуссию по этому вопросу и поместил в № 3 редакционную статью за разоружение. В новейших тезисах Р. Гримма74 мы также, к сожалению, находим уступку идее «разоружения». В журналах «Neues Leben» 75 и «Vorbote» 76 открыта дискуссия.

Присмотримся к позиции защитников разоружения.

I

Основной довод заключается в том, что требование разоружения является самым ясным, самым решительным, самым последовательным выражением борьбы против всякого милитаризма и против всякой войны.

Но в этом основном доводе и состоит основное заблуждение сторонников разоружения. Социалисты, не переставая быть социалистами, не могут быть против всякой войны.

Во-первых, социалисты никогда не были и никогда не могут быть противниками революционных войн. Буржуазия «великих» империалистских держав стала насквозь реакционной, и войну, которую теперь ведет эта буржуазия, мы признаем реакционной, рабовладельческой и преступной войной. Ну, а как обстоит дело с войной против этой буржуазии? Например, с войной угнетаемых этой буржуазией и зависимых от нее или колониальных народов за свое освобождение? В тезисах группы «Интернационал»77, в параграфе 5-м, мы читаем: «В эру этого разнузданного империализма уже не может быть никаких национальных войн» — это очевидно неправильно.

История XX века, этого века «разнузданного империализма», полна колониальных войн. Но то, что мы, европейцы, империалистские угнетатели большинства народов мира, со свойственным нам гнусным европейским шовинизмом, называем «колониальными войнами», это часто национальные войны или национальные восстания этих угнетенных народов. Одно из самых основных свойств империализма заключается как раз в том, что он ускоряет развитие капитализма в самых отсталых странах и тем самым расширяет и обостряет борьбу против национального угнетения. Это — факт. И отсюда неизбежно следует, что империализм должен в нередких случаях порождать национальные войны. Юниус, защищающий в своей брошюре78 упомянутые «тезисы», говорит, что в империалистскую эпоху всякая национальная война против одной из империалистских великих держав приводит к вмешательству другой, конкурирующей с первой и также империалистской великой державы, и, таким образом, всякая национальная война превращается в империалистскую. Но и этот довод неправилен. Это может быть, но это не всегда так бывает. Многие  колониальные войны в годы 1900 — 1914 пошли не этим путем. И было бы просто смешно, если бы мы заявили, что, например, после теперешней войны, если она закончится крайним истощением воюющих стран, «не может» быть «никаких» национальных, прогрессивных, революционных войн со стороны, скажем, Китая в союзе с Индией, Персией, Сиамом и т. д. против великих держав.

Отрицание всякой возможности национальных войн при империализме теоретически неправильно, исторически явно ошибочно, а практически оно равняется европейскому шовинизму: мы, принадлежащие к нациям, угнетающим сотни миллионов людей в Европе, Африке, Азии и т. д., мы должны заявить угнетенным народам, что их война против «наших» наций «невозможна»!

Во-вторых. Гражданские войны — тоже войны. Кто признает борьбу классов, тот не может не признавать гражданских войн, которые во всяком классовом обществе представляют естественное, при известных обстоятельствах неизбежное продолжение, развитие и обострение классовой борьбы. Все великие революции подтверждают это. Отрицать гражданские войны или забывать о них — значило бы впасть в крайний оппортунизм и отречься от социалистической революции.

В-третьих, победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом вообще все войны. Наоборот, он их предполагает. Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными. Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного пролетариата социалистического государства. В этих случаях война с нашей стороны была бы законной и справедливой. Это была бы война за социализм, за освобождение других народов от буржуазии. Энгельс был совершенно прав, когда в своем письме к Каутскому от 12 сентября 1882 года прямо признавал возможность «оборонительных войн» уже победившего социализма. Он имел в виду именно оборону победившего пролетариата против буржуазии других стран*.

Только после того как мы низвергнем, окончательно победим и экспроприируем буржуазию во всем мире, а не только в одной стране, войны станут невозможными. И с научной точки зрения будет совершенно неправильно и совершенно нереволюционно, если мы будем обходить или затушевывать как раз наиболее важное: подавление сопротивления буржуазии, — наиболее трудное, наиболее требующее борьбы при переходе к социализму. «Социальные» попы и оппортунисты всегда готовы мечтать о будущем мирном социализме, но они как раз тем и отличаются от революционных социал-демократов, что не хотят думать и помышлять об ожесточенной классовой борьбе и классовых войнах для осуществления этого прекрасного будущего.

Мы не должны допустить, чтобы словами нас вводили в обман. Например, понятие «защита отечества» многим ненавистно, потому что откровенные оппортунисты и каутскианцы прикрывают и затушевывают им ложь буржуазии в данной хищнической войне. Это факт. Но из этого не следует, что мы должны разучиться размышлять над значением политических лозунгов. Признавать «защиту отечества» в данной войне значит считать ее «справедливой», соответствующей интересам пролетариата, — и ничего больше и еще раз ничего, потому что вторжение не исключается ни в какой войне. Было бы просто глупо отрицать «защиту отечества» со стороны угнетенных народов в их войне против империалистских великих держав или со стороны победившего пролетариата в его войне против какого-нибудь Галифе79 буржуазного государства.

Теоретически было бы совершенно ошибочно забывать, что всякая война является только продолжением политики другими средствами; теперешняя империалистская война является продолжением империалистской политики двух групп великих держав, и эта политика порождена и питается совокупностью отношений империалистской эпохи. Но та же эпоха необходимо должна породить и питать и политику борьбы против национального угнетения и борьбы пролетариата против буржуазии, а потому и возможность и неизбежность, во-первых, революционных национальных восстаний и войн, во-вторых, войн и восстаний пролетариата против буржуазии, в-третьих, объединения обоих видов революционных войн и т. д.

II

К этому присоединяется еще следующее общее соображение.

Угнетенный класс, который не стремится к тому, чтобы научиться владеть оружием, иметь оружие, такой угнетенный класс заслуживал бы лишь того, чтобы с ним обращались, как с рабами. Не можем же мы, не превращаясь в буржуазных пацифистов или оппортунистов, забыть, что мы живем в классовом обществе и что из него нет и быть не может иного выхода, кроме классовой борьбы. Во всяком классовом обществе, — будь оно основано на рабстве, крепостничестве или, как теперь, на наемном труде, — угнетающий класс бывает вооруженным. Не только теперешнее постоянное войско, но и теперешняя милиция — даже в самых демократических буржуазных республиках, например, в Швейцарии — есть вооружение буржуазии против пролетариата. Это — такая элементарная истина, что особенно останавливаться на ней едва ли есть надобность. Достаточно напомнить употребление войска против стачечников во всех капиталистических странах.

Вооружение буржуазии против пролетариата есть один из самых крупных, основных, важнейших фактов современного капиталистического общества. И перед лицом такого факта революционным социал-демократам предлагают, чтобы они выставили «требование» «разоружения»! Это равносильно полному отказу от точки зрения классовой борьбы, отречению от всякой мысли о революции. Нашим лозунгом должно быть: вооружение пролетариата для того, чтобы победить, экспроприировать и обезоружить буржуазию. Это — единственно возможная тактика революционного класса, тактика, вытекающая из всего объективного развития капиталистического милитаризма, предписываемая этим развитием. Лишь после того, как пролетариат обезоружит буржуазию, он может, не изменяя своей всемирно-исторической задаче, выбросить на слом всякое вообще оружие, и пролетариат, несомненно, сделает это, но только тогда, никоим образом не раньше.

Если теперешняя война вызывает у реакционных христианских социалистов, у плаксивых мелких буржуа только ужас и запуганность, только отвращение ко всякому употреблению оружия, к крови, смерти и пр., то мы должны сказать: капиталистическое общество было и всегда является ужасом без конца. И если теперь этому обществу настоящая реакционнейшая из всех войн подготовляет конец с ужасом, то мы не имеем никаких оснований приходить в отчаяние. А не чем иным, как проявлением именно отчаяния, является, по своему объективному значению, «требование» разоружения — вернее сказать: мечтание о разоружении — в такое время, когда на глазах у всех силами самой буржуазии подготовляется единственно законная и революционная война, именно: гражданская война против империалистской буржуазии.

Кто скажет, что это оторванная от жизни теория, тому мы напомним два всемирно-исторических факта: роль трестов и фабричной работы женщин, с одной стороны, Коммуну 1871 года и декабрьское восстание 1905 года в России36, с другой.

Дело буржуазии — развивать тресты, загонять детей и женщин на фабрики, мучить их там, развращать, осуждать на крайнюю нужду. Мы не «требуем» такого развития, не «поддерживаем» его, мы боремся против него. Но как боремся? Мы знаем, что тресты и фабричная работа женщин прогрессивны. Мы не хотим идти назад, к ремеслу, к домонополистическому капитализму, к домашней работе женщин. Вперед через тресты и пр. и дальше них к социализму!

Это рассуждение применимо, с соответственными изменениями, и к теперешней милитаризации народа. Сегодня империалистская буржуазия милитаризует не только весь народ, но и молодежь. Завтра она приступит, пожалуй, к милитаризации женщин. Мы должны сказать по поводу этого: тем лучше! Скорее вперед! Чем скорее, тем ближе к вооруженному восстанию против капитализма. Как могут социал-демократы давать себя запугать милитаризацией молодежи и т. п., если они не забывают примера Коммуны? Это не «оторванная от жизни теория», не мечта, а факт. И было бы поистине совсем уж плохо, если бы социал-демократы, вопреки всем экономическим и политическим фактам, начали сомневаться в том, что империалистская эпоха и империалистские войны неизбежно должны вести к повторению таких фактов.

Один буржуазный наблюдатель Коммуны писал в мае 1871 года в одной английской газете: «Если бы французская нация состояла только из женщин, какая это была бы ужасная нация!». Женщины и дети с 13 лет боролись во время Коммуны наряду с мужчинами. Иначе не может быть и при грядущих битвах за низвержение буржуазии. Пролетарские женщины не будут смотреть пассивно, как хорошо вооруженная буржуазия будет расстреливать плохо вооруженных или невооруженных рабочих. Они возьмутся за оружие, как и в 1871 году, и из теперешних запуганных наций — вернее: из теперешнего рабочего движения, дезорганизованного более оппортунистами, чем правительствами, — вырастет несомненно, рано или поздно, но абсолютно несомненно интернациональный союз «ужасных наций» революционного пролетариата.

Теперь милитаризация проникает собой всю общественную жизнь. Империализм есть ожесточенная борьба великих держав за раздел и передел мира, — он неизбежно должен поэтому вести к дальнейшей милитаризации во всех странах, и в нейтральных и в маленьких. Что же будут делать против этого пролетарские женщины?? Только проклинать всякую войну и все военное, только требовать разоружения? Никогда женщины угнетенного класса, который действительно революционен, не помирятся с такой позорной ролью. Они будут говорить своим сыновьям: «Ты вырастешь скоро большой. Тебе дадут ружье. Бери его и учись хорошенько военному делу. Эта наука необходима для пролетариев — не для того, чтобы стрелять против твоих братьев, рабочих других стран, как это делается в теперешней войне и как советуют тебе делать изменники социализма, — а для того, чтобы бороться против буржуазии своей собственной страны, чтобы положить конец эксплуатации, нищете и войнам не путем добреньких пожеланий, а путем победы над буржуазией и обезоружения ее».

Если отказаться от ведения такой пропаганды и именно такой пропаганды в связи с теперешней войной, то лучше вовсе не говорить больших слов о международной революционной социал-демократии, о социалистической революции, о войне против войны.

III

Сторонники разоружения выступают против программного пункта «вооружение народа», между прочим, потому, что это последнее требование будто бы легче ведет к уступкам оппортунизму. Мы рассмотрели выше самое важное: отношение разоружения к классовой борьбе и к социальной революции. Рассмотрим теперь вопрос об отношении требования разоружения к оппортунизму. Одной из важнейших причин неприемлемости этого требования является именно то, что оно и порождаемые им иллюзии неизбежно ослабляют и обессиливают нашу борьбу с оппортунизмом.

Нет сомнения, эта борьба — главный очередной вопрос Интернационала. Борьба против империализма, не связанная неразрывно с борьбой против оппортунизма, есть пустая фраза или обман. Один из главных недостатков Циммервальда и Кинталя80, одна из основных причин возможного фиаско этих зародышей III Интернационала состоит как раз в том, что вопрос о борьбе с оппортунизмом не был даже поставлен открыто, не говоря уже о решении его в смысле необходимости разрыва с оппортунистами. Оппортунизм победил — на время — внутри европейского рабочего движения. Во всех крупнейших странах образовалось два главных оттенка оппортунизма: во-первых, откровенный, циничный и поэтому менее опасный социал-империализм господ Плехановых, Шейдеманов, Легинов, Альбертов Тома и Самба, Вандервельдов, Гайндманов, Гендерсонов и пр. Во-вторых, прикрытый, каутскианский: Каутский — Гаазе и «Социал-демократическая трудовая группа» 81 в Германии; Лонге, Прессман, Майерас и пр. во Франции; Рамсей Макдональд и др. вожди «Независимой рабочей партии» в Англии82; Мартов, Чхеидзе и пр. в России; Тревес и др. так называемые левые реформисты в Италии27.

Откровенный оппортунизм открыто и прямо против революции и против начинающихся революционных движений и взрывов, в прямом союзе с правительствами, как бы ни были различны формы этого союза, начиная от участия в министерстве и кончая участием в военно-промышленных комитетах (в России)83. Прикрытые оппортунисты, каутскианцы, гораздо вреднее и опаснее для рабочего движения, потому что они прячут свою защиту союза с первыми при помощи благовидно звучащих тоже-«марксистских» словечек и пацифистских лозунгов. Борьба против этих обеих форм господствующего оппортунизма должна быть проведена на всех поприщах пролетарской политики: парламентаризм, профессиональные союзы, стачки, военное дело и т. д. Главная особенность, отличающая обе эти формы господствующего оппортунизма, состоит в том, что замалчивается, прикрывается или трактуется с оглядкой на полицейские запреты, конкретный вопрос о связи теперешней войны с революцией и другие конкретные вопросы революции. И это — несмотря на то, что перед войной бесчисленное количество раз указывалось на связь именно этой грядущей войны с пролетарской революцией и неофициально и в Базельском манифесте 51 официально. Главный же недостаток требования разоружения состоит именно в том, что здесь обходятся все конкретные вопросы революции. Или сторонники разоружения стоят за совершенно новый вид безоружной революции?

Далее. Мы никоим образом не против борьбы за реформы. Мы не хотим игнорировать той печальной возможности, что человечество переживет — на худой конец — еще вторую империалистическую войну, если революция не вырастет из данной войны, несмотря на многочисленные взрывы массового брожения и массового недовольства и несмотря на наши усилия. Мы сторонники такой программы реформ, которая тоже должна быть направлена против оппортунистов. Оппортунисты были бы только рады, если бы мы предоставили им одним борьбу за реформы, а сами удалились в заоблачные выси какого-нибудь «разоружения», спасаясь бегством из печальной действительности. «Разоружение» есть именно бегство из скверной действительности, а вовсе не борьба против нее.

В подобной программе мы бы сказали приблизительно так: «Лозунг и признание защиты отечества в империалистской войне 1914 — 1916 гг., это только коррупция рабочего движения буржуазной ложью». Такой конкретный ответ на конкретные вопросы был бы теоретически правильнее, много полезнее для пролетариата, невыносимее для оппортунистов, чем требование разоружения и отказ от «всякой» защиты отечества. И мы могли бы прибавить: «Буржуазия всех империалистических великих держав, Англии, Франции, Германии, Австрии, России, Италии, Японии, Соединенных Штатов, стала настолько реакционной и настолько проникнута стремлением к мировому господству, что всякая война со стороны буржуазии этих стран может быть только реакционной. Пролетариат должен быть не только против всякой такой войны, но и должен желать поражения «своего» правительства в таких войнах и использовать его для революционного восстания, если не удастся восстание с целью воспрепятствовать войне».

По вопросу о милиции мы должны были бы сказать: мы не за буржуазную милицию, а только за пролетарскую. Поэтому «ни одного гроша и ни одного человека» не только на постоянное войско, но и на буржуазную милицию, даже в таких странах, как Соединенные Штаты или Швейцария, Норвегия и т. п. Тем более, что мы видим в самых свободных республиканских странах (например, в Швейцарии) все большее и большее опруссачение милиции, особенно в 1907 и 1911 гг., проституирование ее для мобилизации войска против стачечников. Мы можем требовать: выбора офицеров народом, отмены всякой военной юстиции, уравнения в правах заграничных рабочих и туземных (особенно важный пункт для тех империалистических государств, которые, подобно Швейцарии, все в большем числе и все бесстыднее эксплуатируют иностранных рабочих, оставляя их бесправными), далее: права каждой, скажем, сотни жителей данной страны образовывать свободные союзы для изучения всего военного дела, со свободным выбором инструкторов, с оплатой их труда на казенный счет и т. д. Только при таких условиях пролетариат мог бы изучать военное дело действительно для себя, а не для своих рабовладельцев, и такого изучения безусловно требуют интересы пролетариата. Русская революция доказала, что всякий успех, хотя бы даже и частичный успех революционного движения, — например, завоевание известного города, известного фабричного поселка, известной части армии, — неизбежно заставит победивший пролетариат осуществить именно такую программу.

Наконец, с оппортунизмом нельзя бороться, само собой разумеется, посредством одних программ, а только посредством неуклонного наблюдения за тем, чтобы они действительно проводились в жизнь. Самая крупная, роковая ошибка обанкротившегося II Интернационала состояла в том, что слово не соответствовало делу, что воспитывалась привычка к лицемерию и бессовестной революционной фразе (см. теперешнее отношение Каутского и К0 к Базельскому манифесту)...

Написано на немецком языке в сентябре 1916 г.

Полн. собр. соч., т. 30, стр. 131 — 141

* См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 35, стр. 296 — 298. Ред.

 

Из статьи

«ИМПЕРИАЛИЗМ И РАСКОЛ СОЦИАЛИЗМА»

Есть ли связь между империализмом и той чудовищно отвратительной победой, которую одержал оппортунизм (в виде социал-шовинизма) над рабочим движением в Европе?

Это основной вопрос современного социализма. И после того, как мы вполне установили в нашей партийной литературе, во-1-х, империалистский характер нашей эпохи и данной войны; во-2-х, неразрывную историческую связь социал-шовинизма с оппортунизмом, а равно их идейно-политическое одинаковое содержание, можно и должно перейти к разбору этого основного вопроса.

Начать приходится с возможно более точного и полного определения империализма. Империализм есть особая историческая стадия капитализма. Особенность эта троякая: империализм есть (1) — монополистический капитализм; (2) — паразитический пли загнивающий капитализм; (3) — умирающий капитализм. Смена свободной конкуренции монополией есть коренная экономическая черта, суть империализма. Монополизм проявляется в 5 главных видах: 1) картели, синдикаты и тресты; концентрация производства достигла той ступени, что породила эти монополистические союзы капиталистов; 2) монопольное положение крупных банков: 3 — 5 гигантских банков ворочают всей экономической жизнью Америки, Франции, Германии; 3) захват источников сырья трестами и финансовой олигархией (финансовый капитал есть монополистический промышленный капитал, слившийся с банковым капиталом); 4) раздел мира (экономический) международными картелями начался. Таких международных картелей, владеющих всем мировым рынком и делящих его «полюбовно», — пока война не переделила его — насчитывают уже свыше ста! Вывоз капитала, как особенно характерное явление в отличие от вывоза товаров при немонополистическом капитализме, стоит в тесной связи с экономическим и политически-территориальным разделом мира. 5) Раздел мира территориальный (колонии) закончился.

Империализм, как высшая стадия капитализма Америки и Европы, а затем и Азии, сложился вполне к 1898 — 1914 гг. Войны испано-американская (1898), англо-бурская (1899 — 1902), русско-японская (1904 — 1905) и экономический кризис в Европе 1900 года — вот главные исторические вехи новой эпохи мировой истории.

Что империализм есть паразитический или загнивающий капитализм, это проявляется прежде всего в тенденции к загниванию, отличающей всякую монополию при частной собственности на средства производства. Разница между республикански-демократической и монархически-реакционной империалистской буржуазией стирается именно потому, что та и другая гниет заживо (чем нисколько не устраняется поразительно быстрое развитие капитализма в отдельных отраслях промышленности, в отдельных странах, в отдельные периоды). Во-2-х, загнивание капитализма проявляется в создании громадного слоя рантье, капиталистов, живущих «стрижкой купонов». В четырех передовых империалистских странах, Англии, Северной Америке, Франции и Германии, капитал в ценных бумагах составляет по 100 — 150 миллиардов франков, что означает ежегодный доход не менее 5 — 8 миллиардов на страну. В-3-х, вывоз капитала есть паразитизм в квадрате. В-4-х, «финансовый капитал стремится к господству, а не к свободе». Политическая реакция по всей линии — свойство империализма. Продажность, подкуп в гигантских размерах, панама всех видов. В-5-х, эксплуатация угнетенных наций, неразрывно связанная с аннексиями, и особенно эксплуатация колоний горсткой «великих» держав все больше превращает «цивилизованный» мир в паразита на теле сотен миллионов нецивилизованных народов. Римский пролетарий жил на счет общества. Теперешнее общество живет на счет современного пролетария. Это глубокое замечание Сисмонди Маркс особенно подчеркивал*. Империализм несколько изменяет дело. Привилегированная прослойка пролетариата империалистских держав живет отчасти на счет сотен миллионов нецивилизованных народов.

Понятно, почему империализм есть умирающий капитализм, переходный к социализму: монополия, вырастающая из капитализма, есть уже умирание капитализма, начало перехода его в социализм. Гигантское обобществление труда империализмом (то, что апологеты — буржуазные экономисты зовут «переплетением») означает то же самое.

Выставляя это определение империализма, мы приходим в полное противоречие с К. Каутским, который отказывается видеть в империализме «фазу капитализма» и определяет империализм как политику, «предпочитаемую» финансовым капиталом, как стремление «промышленных» стран аннектировать «аграрные» страны**. Это определение Каутского теоретически насквозь фальшиво. Особенность империализма — господство как раз не промышленного, а финансового капитала, стремление к аннексиям как раз не только аграрных, а всяких стран. Каутский отрывает политику империализма от его экономики, отрывает монополизм в политике от монополизма в экономике, чтобы расчистить дорогу для своего пошлого буржуазного реформизма вроде «разоружения», «ультраимпериализма» и тому подобного вздора. Смысл и цель этой теоретической фальши всецело сводятся к тому, чтобы затушевать самые глубокие противоречия империализма и оправдать таким образом теорию «единства» с апологетами империализма, откровенными социал-шовинистами и оппортунистами...

Написано в октябре 1916 г.

Полн. собр. соч., т. 30, стр. 163 — 166

* См. К. Маркс. Предисловие ко второму изданию «Восемнадцатого брюмера Луи Бонапарта». — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, стр. 374 — 376. Ред.

** «Империализм есть продукт высокоразвитого промышленного капитализма. Он состоит в стремлении всякой промышленной капиталистической нации подчинять и присоединять себе все больше и больше аграрных областей, без отношения к тому, какой нацией населены они» (Каутский в «Neue Zeit» 53 11/IX. 1914).

 


 

1917
март — 24 октября (6 ноября)

 

ПИСЬМА ИЗ ДАЛЕКА84

ПИСЬМО 1

ПЕРВЫЙ ЭТАП ПЕРВОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Первая революция, порожденная всемирной империалистской войной, разразилась. Эта первая революция, наверное, не будет последней.

Первый этап этой первой революции, именно русской революции 1 марта 1917 года85, судя по скудным данным в Швейцарии, закончился. Этот первый этап наверное не будет последним этапом нашей революции.

Как могло случиться такое «чудо», что всего в 8 дней, — срок, указанный г. Милюковым в его хвастливой телеграмме всем представителям России за границей, — развалилась монархия, державшаяся веками и в течение 3 лет величайших всенародных классовых битв 1905 — 1907 годов удержавшаяся несмотря ни на что?

Чудес в природе и в истории не бывает, но всякий крутой поворот истории, всякая революция в том числе, дает такое богатство содержания, развертывает такие неожиданно-своеобразные сочетания форм борьбы и соотношения сил борющихся, что для обывательского разума многое должно казаться чудом.

Для того чтобы царская монархия могла развалиться в несколько дней, необходимо было сочетание целого ряда условий всемирно-исторической важности. Укажем главные из них.

Без трех лет величайших классовых битв и революционной энергии русского пролетариата 1905 — 1907 годов была бы невозможна столь быстрая, в смысле завершения ее начального этапа в несколько дней, вторая революция. Первая (1905 г.) глубоко взрыла почву, выкорчевала вековые предрассудки, пробудила к политической жизни и к политической борьбе миллионы рабочих и десятки миллионов крестьян, показала друг другу и всему миру все классы (и все главные партии) русского общества в их действительной природе, в действительном соотношении их интересов, их сил, их способов действия, их ближайших и дальнейших целей. Первая революция и следующая за ней контрреволюционная эпоха (1907 — 1914) обнаружила всю суть царской монархии, довела ее до «последней черты», раскрыла всю ее гнилость, гнусность, весь цинизм и разврат царской шайки с чудовищным Распутиным во главе ее, все зверство семьи Романовых — этих погромщиков, заливших Россию кровью евреев, рабочих, революционеров, этих «первых среди равных» помещиков, обладающих миллионами десятин земли и идущих на все зверства, на все преступления, на разорение и удушение любого числа граждан ради сохранения этой своей и своего класса «священной собственности».

Без революции 1905 — 1907 годов, без контрреволюции 1907 — 1914 годов невозможно было бы такое точное «самоопределение» всех классов русского народа и народов, населяющих Россию, определение отношения этих классов друг к другу и к царской монархии, которое проявило себя в 8 дней февральско-мартовской революции 1917 года. Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, «разыграна» точно после десятка главных и второстепенных репетиций; «актеры» знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперек, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приемов действия.

Но если первая, великая революция 1905 года, осужденная как «великий мятеж» господами Гучковыми и Милюковыми с их прихвостнями, через 12 лет привела к «блестящей», «славной» революции 1917 года, которую Гучковы и Милюковы объявляют «славной», ибо она (пока) дала им власть, — то необходим был еще великий, могучий, всесильный «режиссер», который, с одной стороны, в состоянии был ускорить в громадных размерах течение всемирной истории, а с другой — породить невиданной силы всемирные кризисы, экономические, политические, национальные и интернациональные. Кроме необыкновенного ускорения всемирной истории нужны были особокрутые повороты ее, чтобы на одном из таких поворотов телега залитой кровью и грязью романовской монархии могла опрокинуться сразу.

Этим всесильным «режиссером», этим могучим ускорителем явилась всемирная империалистическая война.

Теперь уже бесспорно, что она — всемирная, ибо Соединенные Штаты и Китай наполовину втянуты уже в нее сегодня, будут вполне втянуты завтра.

Теперь уже бесспорно, что она империалистская с обеих сторон. Только капиталисты и их прихвостни, социал-патриоты и социал-шовинисты, — или, говоря вместо общих критических определений знакомыми политическими именами в России, — только Гучковы и Львовы, Милюковы и Шингаревы, с одной стороны, только Гвоздевы, Потресовы, Чхенкели, Керенские и Чхеидзе, с другой, могут отрицать или затушевывать этот факт. Войну ведет и германская и англо-французская буржуазия из-за грабежа чужих стран, из-за удушения малых народов, из-за финансового господства над миром, из-за раздела и передела колоний, из-за спасения гибнущего капиталистического строя путем одурачения и разъединения рабочих разных стран.

Империалистическая война с объективной неизбежностью должна была чрезвычайно ускорить и невиданно обострить классовую борьбу пролетариата против буржуазии, должна была превратиться в гражданскую войну между враждебными классами.

Это превращение начато февральско-мартовской революцией 1917 года, первый этап которой показал нам, во-1-х, совместный удар царизму, нанесенный двумя силами: всей буржуазной и помещичьей Россией со всеми ее бессознательными прихвостнями и со всеми ее сознательными руководителями в лице англо-французских послов и капиталистов, с одной стороны, и Советом рабочих депутатов, начавшим привлекать к себе солдатских и крестьянских депутатов, с другой86.

Эти три политических лагеря, три основные политические силы: 1) царская монархия, глава крепостников-помещиков, глава старого чиновничества и генералитета; 2) буржуазная и помещичье-октябристско-кадетская Россия, за которой плелась мелкая буржуазия (главные представители ее Керенский и Чхеидзе); 3) Совет рабочих депутатов, ищущий себе союзников во всем пролетариате и во всей массе беднейшего населения, — эти три основные политические силы с полнейшей ясностью обнаружили себя даже в 8 дней «первого этапа», даже для такого отдаленного от событий, вынужденного ограничиться скудными телеграммами заграничных газет, наблюдателя, как пишущий эти строки.

Но прежде чем подробнее говорить об этом, я должен вернуться к той части своего письма, которая посвящена фактору первейшей силы — всемирной империалистической войне.

Война связала воюющие державы, воюющие группы капиталистов, «хозяев» капиталистического строя, рабовладельцев капиталистического рабства, железными цепями друг с другом. Один кровавый комок — вот что такое общественно-политическая жизнь переживаемого нами исторического момента.

Социалисты, перешедшие на сторону буржуазии в начале войны, все эти Давиды и Шейдеманы в Германии, Плехановы-Потресовы-Гвоздевы и К0 в России, кричали долго и во все горло против «иллюзий» революционеров, против «иллюзий» Базельского манифеста51, против «грезофарса»* превращения империалистской войны в гражданскую. Они воспевали на все лады обнаруженную будто бы капитализмом силу, живучесть, приспособляемость, — они, помогавшие капиталистам «приспособлять», приручать, одурачивать, разъединять рабочие классы разных стран.

Но «хорошо посмеется тот, кто будет смеяться последним». Не надолго удалось буржуазии оттянуть революционный кризис, порожденный войной. Он растет с неудержимой силой во всех странах, начиная от Германии, которая переживает, по выражению одного недавно посетившего ее наблюдателя, «гениально организованный голод», кончая Англией и Францией, где голод надвигается тоже и где организация гораздо менее «гениальна».

Естественно, что в царской России, где дезорганизация была самая чудовищная и где пролетариат самый революционный (не благодаря особым его качествам, а благодаря живым традициям «пятого года»), — революционный кризис разразился раньше всего. Этот кризис был ускорен рядом самых тяжелых поражений, которые были нанесены России и ее союзникам. Поражения расшатали весь старый правительственный механизм и весь старый порядок, озлобили против него все классы населения, ожесточили армию, истребили в громадных размерах ее старый командующий состав, заскорузло-дворянского и особенно гнилого чиновничьего характера, заменили его молодым, свежим, преимущественно буржуазным, разночинским, мелкобуржуазным. Прямо лакействующие перед буржуазией или просто бесхарактерные люди, которые кричали и вопили против «пораженчества», поставлены теперь перед фактом исторической связи поражения самой отсталой и самой варварской царской монархии и начала революционного пожара.

Но если поражения в начале войны играли роль отрицательного фактора, ускорившего взрыв, то связь англофранцузского финансового капитала, англо-французского империализма с октябристско-кадетским капиталом России явилась фактором, ускорившим этот кризис путем прямо-таки организации заговора против Николая Романова.

Эту сторону дела, чрезвычайно важную, замалчивает по понятным причинам англо-французская пресса и злорадно подчеркивает немецкая. Мы, марксисты, должны трезво глядеть правде в глаза, не смущаясь ни ложью, казенной, слащаво-дипломатической ложью дипломатов и министров первой воюющей группы империалистов, ни подмигиванием и хихиканием их финансовых и военных конкурентов другой воюющей группы. Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и «связями», давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать «сепаратным» соглашениям и сепаратному миру Николая Второго (и будем надеяться и добиваться этого — последнего) с Вильгельмом II, непосредственно организовывали заговор вместе с октябристами48 и кадетами9, вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова.

Не будем делать себе иллюзий. Не будем впадать в ошибку тех, кто готов воспевать теперь, подобно некоторым «окистам» или «меньшевикам» 87, колеблющимся между гвоздевщиной-потресовщиной88 и интернационализмом, слишком часто сбивающимся на мелкобуржуазный пацифизм, — воспевать «соглашение» рабочей партии с кадетами, «поддержку» первою вторых и т. д. Эти люди в угоду своей старой заученной (и совсем не марксистской) доктрине набрасывают флер на заговор англо-французских империалистов с Гучковыми и Милюковыми с целью смещения «главного вояки» Николая Романова и замены его вояками более энергичными, свежими, более способными.

Если революция победила так скоро и так — по внешности, на первый поверхностный взгляд — радикально, то лишь потому, что в силу чрезвычайно оригинальной исторической ситуации слились вместе, и замечательно «дружно» слились, совершенно различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совершенно противоположные политические и социальные стремления. Именно: заговор англо-французских империалистов, толкавших Милюкова и Гучкова с К0 к захвату власти в интересах продолжения империалистской войны, в интересах еще более ярого и упорного ведения ее, в интересах избиения новых миллионов рабочих и крестьян России для получения Константинополя... Гучковыми, Сирии... французскими, Месопотамии... английскими капиталистами и т. д. Это с одной стороны. А с другой стороны, глубокое пролетарское и массовое народное (все беднейшее население городов и деревень) движение революционного характера за хлеб, за мир, за настоящую свободу.

Было бы просто глупо говорить о «поддержке» революционным пролетариатом России кадетско-октябристского, английскими денежками «сметанного», столь же омерзительного, как и царский, империализма. Революционные рабочие разрушали, разрушили уже в значительной степени и будут разрушать до основания гнусную царскую монархию, не восторгаясь и не смущаясь тем, что в известные короткие, исключительные по конъюнктуре исторические моменты на помощь им приходит борьба Бьюкенена, Гучкова, Милюкова и К0 за смену одного монарха другим монархом и тоже предпочтительно Романовым!

Так и только так было дело. Так и только так может смотреть политик, не боящийся правды, трезво взвешивающий соотношение общественных сил в революции, оценивающий всякий «текущий момент» не только с точки зрения всей его данной, сегодняшней, оригинальности, но и с точки зрения более глубоких пружин, более глубоких соотношений интересов пролетариата и буржуазии как в России, так и во всем мире.

Питерские рабочие, как и рабочие всей России, самоотверженно боролись против царской монархии, за свободу, за землю для крестьян, за мир, против империалистской бойни. Англо-французский империалистский капитал, в интересах продолжения и усиления этой бойни, ковал дворцовые интриги, устраивал заговор с гвардейскими офицерами, подстрекал и обнадеживал Гучковых и Милюковых, подстраивал совсем готовое новое правительство, которое и захватило власть после первых же ударов пролетарской борьбы, нанесенных царизму.

Это новое правительство, в котором октябристы и «мирнообновленцы» 89, вчерашние пособники Столыпина-Вешателя, Львов и Гучков, занимают действительно важные посты, боевые посты, решающие посты, армию, чиновничество, — это правительство, в котором Милюков и другие кадеты сидят больше для украшения, для вывески, для сладеньких профессорских речей, а «трудовик» 41 Керенский играет роль балалайки для обмана рабочих и крестьян, — это правительство не случайное сборище лиц.

Это — представители нового класса, поднявшегося к политической власти в России, класса капиталистических помещиков и буржуазии, которая давно правит нашей страной экономически и которая как за время революции 1905 — 1907 годов, так и за время контрреволюции 1907 — 1914 годов, так наконец, — и притом с особенной быстротой, — за время войны 1914 — 1917 годов чрезвычайно быстро организовалась политически, забирая в свои руки и местное самоуправление, и народное образование, и съезды разных видов, и Думу, и военно-промышленные комитеты83 и т. д. Этот новый класс «почти совсем» был уже у власти к 1917 году; поэтому и достаточно было первых ударов царизму, чтобы он развалился, очистив место буржуазии. Империалистская война, требуя неимоверного напряжения сил, так ускорила ход развития отсталой России, что мы «сразу» (на деле как будто бы сразу) догнали Италию, Англию, почти Францию, получили «коалиционное», «национальное» (т. е. приспособленное для ведения империалистической бойни и для надувания народа) «парламентское» правительство.

Рядом с этим правительством, — в сущности простым приказчиком миллиардных «фирм»: «Англия и Франция», с точки зрения данной войны, — возникло главное, неофициальное, неразвитое еще, сравнительно слабое рабочее правительство, выражающее интересы пролетариата и всей беднейшей части городского и сельского населения. Это — Совет рабочих депутатов в Питере, ищущий связей с солдатами и крестьянами, а также с сельскохозяйственными рабочими и с ними конечно в особенности, в первую голову, больше чем с крестьянами.

Таково действительное политическое положение, которое мы прежде всего должны стараться установить с наибольшей возможной объективной точностью, чтобы основать марксистскую тактику на единственно прочном фундаменте, на котором она должна основываться, на фундаменте фактов.

Царская монархия разбита, но еще не добита.

Октябристско-кадетское буржуазное правительство, желающее вести «до конца» империалистическую войну, на деле приказчик финансовой фирмы «Англия и Франция», вынужденное обещать народу максимум свобод и подачек, совместимых с тем, чтобы это правительство сохранило свою власть над народом и возможность продолжать империалистскую бойню.

Совет рабочих депутатов, организация рабочих, зародыш рабочего правительства, представитель интересов всех беднейших масс населения, т. е. 9/10 населения, добивающийся мира, хлеба, свободы.

Борьба этих трех сил определяет положение, создавшееся теперь и являющееся переходом от первого ко второму этапу революции.

Между первой и второй силой противоречие не глубокое, временное, вызванное только конъюнктурой момента, крутым поворотом событий в империалистской войне. Все новое правительство — монархисты, ибо словесный республиканизм Керенского просто не серьезен, не достоин политика, является, объективно, политиканством. Новое правительство не успело добить царской монархии, как уже начало вступать в сделки с династией помещиков Романовых. Буржуазии октябристско-кадетского типа нужна монархия, как глава бюрократии и армии для охраны привилегий капитала против трудящихся.

Кто говорит, что рабочие должны поддерживать новое правительство в интересах борьбы с реакцией царизма (а это говорят, по-видимому, Потресовы, Гвоздевы, Чхенкели, а также несмотря на всю уклончивость, и Чхеидзе), тот изменник рабочих, изменник делу пролетариата, делу мира и свободы. Ибо на деле именно это новое правительство уже связано по рукам и ногам империалистским капиталом, империалистской военной, грабительской политикой, уже начало сделки (не спросясь народа!) с династией, уже работает над реставрацией царской монархии, уже приглашает кандидата в новые царьки, Михаила Романова, уже заботится об укреплении его трона, о замене монархии легитимной (законной, держащейся по старому закону) монархией бонапартистской, плебисцитарной (держащейся подтасованным народным голосованием).

Нет, для действительной борьбы против царской монархии, для действительного обеспечения свободы, не на словах только, не в посулах краснобаев Милюкова и Керенского, не рабочие должны поддержать новое правительство, а это правительство должно «поддержать» рабочих! Ибо единственная гарантия свободы и разрушения царизма до конца есть вооружение пролетариата, укрепление, расширение, развитие роли, значения, силы Совета рабочих депутатов.

Все остальное — фраза и ложь, самообман политиканов либерального и радикального лагеря, мошенническая проделка.

Помогите вооружению рабочих или хоть не мешайте этому делу — и свобода в России будет непобедима, монархия невосстановима, республика обеспечена.

Иначе Гучковы и Милюковы восстановят монархию и не выполнят ничего, ровнехонько ничего из обещанных ими «свобод». Обещаниями «кормили» народ и одурачивали рабочих все буржуазные политиканы во всех буржуазных революциях.

Наша революция буржуазная, — поэтому рабочие должны поддерживать буржуазию, — говорят Потресовы, Гвоздевы, Чхеидзе, как вчера говорил Плеханов.

Наша революция буржуазная, — говорим мы, марксисты, — поэтому рабочие должны раскрывать глаза народу на обман буржуазных политиканов, учить его не верить словам, полагаться только на свои силы, на свою организацию, на свое объединение, на свое вооружение.

Правительство октябристов и кадетов, Гучковых и Милюковых, не может, — даже если бы оно искренне хотело этого (об искренности Гучкова и Львова могут думать лишь младенцы), — не может дать народу ни мира, ни хлеба, ни свободы.

Мира — потому, что оно есть правительство войны, правительство продолжения империалистской бойни, правительство грабежа, желающее грабить Армению, Галицию, Турцию, отнимать Константинополь, снова завоевать Польшу, Курляндию, Литовский край и т. д. Это правительство связано по рукам и ногам англо-французским империалистским капиталом. Русский капитал есть отделение всемирной «фирмы», ворочающей сотнями миллиардов рублей и носящей название «Англия и Франция».

Хлеба — потому, что это правительство буржуазное. В лучшем случае оно даст народу, как дала Германия, «гениально организованный голод». Но народ не пожелает терпеть голода. Народ узнает, и, вероятно, скоро узнает, что хлеб есть и может быть получен, но не иначе, как путем мер, не преклоняющихся перед святостью капитала и землевладения.

Свободы — потому, что это правительство помещичье- капиталистическое, боящееся народа и уже начавшее сделки с романовской династией.

О тактических задачах нашего ближайшего поведения по отношению к этому правительству мы поговорим в другой статье. Там мы покажем, в чем своеобразие текущего момента — перехода от первого к второму этапу революции, почему лозунгом, «задачей дня» в этот момент должно быть: рабочие, вы проявили чудеса пролетарского, народного героизма в гражданской войне против царизма, вы должны проявить чудеса пролетарской и общенародной организации, чтобы подготовить свою победу во втором этапе революции.

Ограничиваясь теперь анализом классовой борьбы и соотношения классовых сил на данном этапе революции, мы должны еще поставить вопрос: каковы союзники пролетариата в данной революции?

У него два союзника: во-1-х, широкая, много десятков миллионов насчитывающая, громадное большинство населения составляющая масса полупролетарского и частью мелкокрестьянского населения в России. Этой массе необходим мир, хлеб, свобода, земля. Эта масса неизбежно будет находиться под известным влиянием буржуазии и особенно мелкой буржуазии, к которой она всего ближе подходит по своим жизненным условиям, колеблясь между буржуазией и пролетариатом. Жестокие уроки войны, которые будут тем более жестокими, чем энергичнее поведут войну Гучков, Львов, Милюков и К0, неизбежно будут толкать эту массу к пролетариату, вынуждая ее идти за ним. Эту массу мы должны теперь, пользуясь относительной свободой нового порядка и Советами рабочих депутатов, стараться просветить и организовать прежде всего и больше всего. Советы крестьянских депутатов, Советы сельскохозяйственных рабочих — вот одна из серьезнейших задач. Наши стремления будут состоять при этом не только в том, чтобы сельскохозяйственные рабочие выделили свои особые Советы, но и чтобы неимущие и беднейшие крестьяне организовались отдельно от зажиточных крестьян. Об особых задачах и особых формах насущно-необходимой теперь организации в следующем письме.

Во-2-х, союзник русского пролетариата есть пролетариат всех воюющих и всех вообще стран. Он в значительной степени придавлен войной сейчас, и от имени его слишком часто говорят перешедшие в Европе, как Плеханов, Гвоздев, Потресов в России, на сторону буржуазии социал-шовинисты. Но освобождение пролетариата из-под их влияния шло вперед с каждым месяцем империалистической войны, а русская революция неизбежно ускорит этот процесс в громадных размерах.

С этими двумя союзниками пролетариат может пойти и пойдет, используя особенности теперешнего переходного момента, к завоеванию сначала демократической республики и полной победы крестьян над помещиками вместо гучковско-милюковской полумонархии, а затем к социализму, который один даст измученным войной народам мир, хлеб и свободу.

Н. Ленин

Написано 7(20) марта 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 31, стр. 11 — 22

* — выражение Г. В. Плеханова. Ред.

 

Из статьи

«О ЗАДАЧАХ ПРОЛЕТАРИАТА В ДАННОЙ РЕВОЛЮЦИИ» 90

Приехав только 3 апреля ночью в Петроград, я мог, конечно, лишь от своего имени и с оговорками относительно недостаточной подготовленности, выступить на собрании 4 апреля с докладом о задачах революционного пролетариата.

Единственное, что я мог сделать для облегчения работы себе, — и добросовестным оппонентам, — было изготовление письменных тезисов. Я прочел их и передал их текст тов. Церетели. Читал я их очень медленно и дважды: сначала на собрании большевиков, потом на собрании и большевиков и меньшевиков.

Печатаю эти мои личные тезисы, снабженные лишь самыми краткими пояснительными примечаниями, которые гораздо подробнее были развиты в докладе.

ТЕЗИСЫ

1. В нашем отношении к войне, которая со стороны России и при новом правительстве Львова и К0 безусловно остается грабительской, империалистской войной в силу капиталистического характера этого правительства, недопустимы ни малейшие уступки «революционному оборончеству».

На революционную войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать свое согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве на деле со всеми интересами капитала.

Ввиду несомненной добросовестности широких слоев массовых представителей революционного оборончества, признающих войну только по необходимости, а не ради завоеваний, ввиду их обмана буржуазией, надо особенно обстоятельно, настойчиво, терпеливо разъяснять им их ошибку, разъяснять неразрывную связь капитала с империалистской войной, доказывать, что кончить войну истинно демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала.

Организация самой широкой пропаганды этого взгляда в действующей армии.

Братанье.

2. Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, — ко второму ее этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.

Этот переход характеризуется, с одной стороны, максимумом легальности (Россия сейчас самая свободная страна в мире из всех воюющих стран), с другой стороны, отсутствием насилия над массами и, наконец, доверчиво-бессознательным отношением их к правительству капиталистов, худших врагов мира и социализма. Это своеобразие требует от нас умения приспособиться к особым условиям партийной работы в среде неслыханно широких, только что проснувшихся к политической жизни, масс пролетариата.

3. Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий. Разоблачение, вместо недопустимого, сеющего иллюзии, «требования», чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским.

4. Признание факта, что в большинстве Советов рабочих депутатов наша партия в меньшинстве, и пока в слабом меньшинстве, перед блоком всех мелкобуржуазных оппортунистических, поддавшихся влиянию буржуазии и проводящих ее влияние на пролетариат, элементов от народных социалистов91, социалистов-революционеров19 до ОК (Чхеидзе, Церетели и пр.)87, Стеклова92 и пр. и пр.

Разъяснение массам, что С.Р.Д. есть единственно возможная форма революционного правительства и что поэтому нашей задачей, пока это правительство поддается влиянию буржуазии, может явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики.

Пока мы в меньшинстве, мы ведем работу критики и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок.

5. Не парламентарная республика, — возвращение к ней от С.Р.Д. было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху.

Устранение полиции, армии, чиновничества*.

Плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего.

6 В аграрной программе перенесение центра тяжести на Советы батрацких депутатов. Конфискация всех помещичьих земель.

Национализация всех земель в стране, распоряжение землею местными Советами батрацких и крестьянских депутатов. Выделение Советов депутатов от беднейших крестьян. Создание из каждого крупного имения (в размере около 100 дес. до 300 по местным и прочим условиям и по определению местных учреждений) образцового хозяйства под контролем батрацких депутатов и на общественный счет.

7. Слияние немедленное всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со стороны С.Р.Д.

8. Не «введение» социализма, как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С.Р.Д. за общественным производством и распределением продуктов.

9. Партийные задачи:

а) немедленный съезд партии;

б) перемена программы партии, главное:

1) об империализме и империалистской войне,

2) об отношении к государству и наше требование «государства-коммуны»**,

3) исправление отсталой программы-минимум;

в) перемена названия партии***.

10. Обновление Интернационала.

Инициатива создания революционного Интернационала, Интернационала против социал-шовинистов и против «центра»****...

Написано 4 и 5 (17 и 18) апреля 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 31, стр. 113 — 116

* Т. е. замена постоянной армии всеобщим вооружением народа.

** То есть такого государства, прообраз которого дала Парижская Коммуна.

*** Вместо «социал-демократии», официальные вожди которой во всем мире предали социализм, перейдя к буржуазии («оборонцы» и колеблющиеся «каутскианцы»), надо назваться Коммунистической партией.

**** «Центром» называется в международной социал-демократии течение, колеблющееся между шовинистами ( = «оборонцами») и интернационалистами, именно: Каутский и К0 в Германии, Лонге и К0 во Франции, Чхеидзе и К0 в России, Турати и К0 в Италии, Макдональд и К0 в Англии и т. д.

 

О ДВОЕВЛАСТИИ

Коренной вопрос всякой революции есть вопрос о власти в государстве. Без уяснения этого вопроса не может быть и речи ни о каком сознательном участии в революции, не говоря уже о руководстве ею.

В высшей степени замечательное своеобразие нашей революции состоит в том, что она создала двоевластие. Этот факт надо уяснить себе прежде всего; не поняв его, нельзя идти вперед. Старые «формулы», например, большевизма надо уметь дополнить и исправить, ибо они, как оказалось, были верны в общем, но конкретное осуществление оказалось иное. О двоевластии никто раньше не думал и думать не мог.

В чем состоит двоевластие? В том, что рядом с Временным правительством, правительством буржуазии, сложилось еще слабое, зачаточное, но все-таки несомненно существующее на деле и растущее другое правительство: Советы рабочих и солдатских депутатов.

Каков классовый состав этого другого правительства? Пролетариат и крестьянство (одетое в солдатские мундиры). Каков политический характер этого правительства? Это — революционная диктатура, т. е. власть, опирающаяся прямо на революционный захват, на непосредственный почин народных масс снизу, не на закон, изданный централизованной государственной властью. Это — власть совсем не того рода, какого бывает вообще власть в парламентарной буржуазно-демократической республике обычного до сих пор, господствующего в передовых странах Европы и Америки, типа. Часто забывают это обстоятельство, часто не вдумываются в него, а в нем вся суть. Эта власть — власть того же типа, какого была Парижская Коммуна 1871 года. Основные признаки этого типа: 1) источник власти — не закон, предварительно обсужденный и проведенный парламентом, а прямой почин народных масс снизу и на местах, прямой «захват», употребляя ходячее выражение; 2) замена полиции и армии, как отделенных от народа и противопоставленных народу учреждений, прямым вооружением всего народа; государственный порядок при такой власти охраняют сами вооруженные рабочие и крестьяне, сам вооруженный народ; 3) чиновничество, бюрократия либо заменяются опять-таки непосредственной властью самого народа, либо по меньшей мере ставятся под особый контроль, превращаются не только в выборных, но и в сменяемых по первому требованию народа, сводятся на положение простых уполномоченных; из привилегированного слоя с высокой, буржуазной, оплатой «местечек» превращаются в рабочих особого «рода оружия», оплачиваемых не выше обычной платы хорошего рабочего.

В этом и только в этом суть Парижской Коммуны, как особого типа государства. Эту суть забыли и исказили гг. Плехановы (прямые шовинисты, изменившие марксизму), Каутские (люди «центра», т. е. колеблющиеся между шовинизмом и марксизмом) и все вообще господствующие ныне социал-демократы, социалисты-революционеры 19 и т. под.

Отделываются фразами, отмалчиваются, увертываются, поздравляют тысячу раз друг друга с революцией, не хотят подумать о том, что такое Советы рабочих и солдатских депутатов. Не хотят видеть очевидной истины, что, поскольку эти Советы существуют, поскольку они — власть, постольку в России существует государство типа Парижской Коммуны.

Я подчеркнул: «поскольку». Ибо это лишь зачаточная власть. Она сама и прямым соглашением с буржуазным Временным правительством и рядом фактических уступок  сдала и сдает позиции буржуазии.

Почему? Потому ли, что Чхеидзе, Церетели, Стеклов и К° делают «ошибку»? Пустяки. Так думать может обыватель, но не марксист. Причина — недостаточная сознательность и организованность пролетариев и крестьян. «Ошибка» названных вождей — в их мелкобуржуазной позиции, в том, что они затемняют сознание рабочих, а не проясняют его, внушают мелкобуржуазные иллюзии, а не опровергают их, укрепляют влияние буржуазии на массы, а не высвобождают массы из-под этого влияния.

Отсюда должно уже быть ясно, почему так много ошибок делают и наши товарищи, ставя «просто» вопрос: надо ли тотчас свергнуть Временное правительство?

Отвечаю: 1) его надо свергнуть — ибо оно олигархическое, буржуазное, а не общенародное, оно не может дать ни мира, ни хлеба, ни полной свободы; 2) его нельзя сейчас свергнуть, ибо оно держится прямым и косвенным, формальным и фактическим соглашением с Советами рабочих депутатов и главным Советом, Питерским86, прежде всего; 3) его вообще нельзя «свергнуть» обычным способом, ибо оно опирается на «поддержку» буржуазии вторым правительством, Советом рабочих депутатов, а это правительство есть единственно возможное революционное правительство, прямо выражающее сознание и волю большинства рабочих и крестьян. Выше, лучше такого типа правительства, как Советы рабочих, батрацких, крестьянских, солдатских депутатов, человечество не выработало и мы до сих пор не знаем.

Чтобы стать властью, сознательные рабочие должны завоевать большинство на свою сторону: пока нет насилия над массами, нет иного пути к власти. Мы не бланкисты93, не сторонники захвата власти меньшинством. Мы — марксисты, сторонники пролетарской классовой борьбы против мелкобуржуазного угара, шовинизма-оборончества, фразы, зависимости от буржуазии.

Создадим пролетарскую коммунистическую партию; элементы ее лучшие сторонники большевизма уже создали; сплотимся для пролетарской классовой работы, и из пролетариев, из беднейших крестьян на нашу сторону будет становиться все большее и большее число. Ибо жизнь будет ежедневно разбивать мелкобуржуазные иллюзии «социал-демократов», Чхеидзе, Церетели, Стендовых и пр., «социалистов-революционеров», мелких буржуа еще более «чистых», и пр. и пр.

Буржуазия за единовластие буржуазии.

Сознательные рабочие за единовластие Советов рабочих, батрацких, крестьянских и солдатских депутатов, — за единовластие, подготовленное прояснением пролетарского сознания, освобождением его от влияния буржуазии, а не авантюрами.

Мелкая буржуазия, — «социал-демократы», с.-р. и пр. и пр., — колеблется, мешая этому прояснению, этому освобождению.

Вот фактическое, классовое, соотношение сил, определяющее наши задачи.

«Правда» № 28, 9(22) апреля 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 31, стр. 145 — 148

 

ПЕТРОГРАДСКАЯ ОБЩЕГОРОДСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ РСДРП (б)94

14 — 22 АПРЕЛЯ (27 АПРЕЛЯ — 5 МАЯ) 1917 г.

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ПО ДОКЛАДУ О ТЕКУЩЕМ МОМЕНТЕ 14(27) АПРЕЛЯ

Обмен мнений показал разноголосицу. Ответить на все вопросы не могу.

О старом большевизме. Калинин защищал старый большевизм. Он же пришел к заключению, что наша теперешняя тактика верна. Другое мнение — больше всего обнаружился уклон к тактике мелкой буржуазии.

Исконное выражение: довести революцию до конца; какую же революцию? Объективное положение 1905 года было таково: пролетариат и крестьянство являлись единственным революционным элементом, а кадеты9 стояли за монархию. Теперь оборончество есть переход крестьян к мелкобуржуазной тактике. При этом доведение революции до конца теряет смысл. Революция соединила мелкую буржуазию и другие революционные элементы в оборончестве.

Будущее диктатуры пролетариата и крестьянства? Мелкобуржуазное крестьянство, стоящее на точке зрения оборонческой, может быть за монархию.

Из линии большевизма вытекает новая линия. Мелкая буржуазия и крупная буржуазия объединились. Мы исходим из различия интересов классов. Крестьяне-батраки должны быть против империалистической войны. Крестьяне-собственники — за оборончество.

Оборончество показало, что мелкая буржуазия отошла от рабочего класса и перешла к буржуазии крупной. Бедному крестьянину, частью живущему трудом в городах, эта война не нужна. Этот класс должен быть противником войны.

Старый большевизм должен быть оставлен. Необходимо разделение линии мелкой буржуазии и наемного пролетариата. Фразы о революционном народе подходят Керенскому, но не революционному пролетариату. Быть революционерами, хотя бы и демократами, когда Николай убран — не большая заслуга. Революционная демократия никуда не годится; это — фраза. Она прикрывает, ноне обнажает противоречия классовых интересов. Большевик должен раскрывать глаза рабочих и крестьян на существование этих противоречий, но не затушевывать их. Если империалистическая война будет обрушиваться на пролетариат и крестьян экономически, эти классы должны восстать против этой войны.

Сеть Советов рабочих, солдатских, крестьянских депутатов — вот задача дня. Вся Россия уже покрывается сетью органов местного самоуправления. Коммуна может быть и в виде органов самоуправления. Отмена полиции, постоянной армии, поголовное вооружение — все это можно осуществить через местное самоуправление. Я взял Совет рабочих депутатов просто потому, что он уже существует.

Говорят, надо «занять» пролетариат. Это делает Чхеидзе, Временное правительство и другие, говоря звонкие слова о революционной демократии. Большевик должен разделять: пролетариат и мелкая буржуазия, а слова: «революционная демократия» и «революционный народ» отдать Керенскому. Демократия в России империалистична. Говорят, мы сводим свою работу к культурной работе. Это неверно. Принимать резолюции об Учредительном собрании и др. — это значит: «занять» пролетариат.

Настоящее дело — проведение отмены постоянной армии, чиновничества и полиции и поголовное вооружение.

Учредительное собрание не задушит революции, потому что о нем сейчас не слышно и никто его не собирается созывать. «Требовать» его созыва могут эсеры19.

Война всемирная. Война ведется определенными классами и порождена банковым капиталом. Прекратить ее можно переходом власти к другому классу. Мир при сохранении власти у господствующих классов ничего не может изменить.

Пролетариату надо указывать, как конкретными мерами двигать революцию вперед. Двигать революцию вперед — значит осуществлять самочинно самоуправление. Рост демократии самоуправлению не мешает, осуществляет наши задачи. Кончить войну можно только переходом власти к другому классу — и к этому Россия подошла ближе всего — но никак не перемирием капиталистов всех стран путем обмена удушенными народностями. Коммуна крестьянству вполне подходит. Коммуна — значит полное самоуправление, отсутствие всякого надзора сверху. На это крестьянство должно пойти на девять десятых.

С национализацией земли буржуазия может помириться, если крестьяне возьмут землю. Мы, как пролетарская партия, должны лазать, что одна земля еще не накормит. Для обработки ее нужно будет, следовательно, устроить коммуну. Мы должны быть централистами, но есть моменты, когда эта задача передвигается на места, мы должны допускать максимум инициативы на местах. Кадеты уже действуют, как чиновники. Говорят крестьянству: «жди Учредительного собрания». Только наша партия дает лозунги, действительно двигающие революцию вперед. Советы рабочих депутатов вполне могут на местах установить коммуны. Вопрос, хватит ли у пролетариата организованности, но этого нельзя заранее подсчитать, надо на деле учиться.

Троцкизм — «без царя, а правительство рабочее»95. Это неверно. Мелкая буржуазия есть, ее выкинуть нельзя. Но у нее две части. Беднейшая ее часть идет с рабочим классом.

Война. Кончить войну пацифистски — утопия. Кончить ее можно империалистическим миром. Не этого мира хотят массы. Война есть продолжение политики класса, изменить характер войны — переменить класс, стоящий у власти.

Название партии коммунистической — теоретически верно. Левые социалисты других стран слишком слабы. Мы должны взять инициативу.

Полн. собр. соч., т. 31, стр. 247 — 249

 

VII (АПРЕЛЬСКАЯ) ВСЕРОССИЙСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ РСДРП (б)96

24 — 29 АПРЕЛЯ (7 — 12 МАЯ) 1917 г.

РЕЗОЛЮЦИЯ О СОВЕТАХ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ

Обсудив доклады и сообщения работающих в Советах рабочих и солдатских депутатов разных местностей России товарищей, конференция устанавливает:

В целом ряде провинциальных местностей революция идет вперед путем самочинной организации пролетариата и крестьянства в Советах, самочинного устранения старых властей, создания пролетарской и крестьянской милиции, перехода всех земель в руки крестьянства, введения контроля рабочих за фабриками, введения 8-часового рабочего дня, повышения заработной платы, обеспечения непонижающегося хода производства, установления надзора рабочих за распределением продовольствия и т. д.

Этот рост революции в провинции вширь и вглубь, с одной стороны, является ростом движения к переходу всей власти Советам и к контролю самих рабочих и крестьян за производством, а с другой стороны, служит залогом подготовки во всероссийском масштабе сил для второго этапа революции, который должен передать всю государственную власть в руки Советов или других органов, непосредственно выражающих волю большинства народа (органы местного самоуправления, Учредительное собрание и т. п.).

В столицах и в некоторых больших городах задача перехода государственной власти к Советам представляет особенно большие трудности и требует особенно долгой подготовки сил пролетариата. Здесь сконцентрированы наибольшие силы буржуазии. Здесь резче наблюдается политика соглашательства с буржуазией, политика, нередко тормозящая революционный почин масс и ослабляющая их самостоятельность, что особенно опасно ввиду руководящего значения этих Советов для провинции.

Задачей пролетарской партии является поэтому, с одной стороны, всесторонняя поддержка указанного развития революции на местах, — с другой стороны, систематическая борьба внутри Советов (путем пропаганды и перевыборов их) за торжество пролетарской линии; направление всех усилий и всего внимания на рабочую и солдатскую массу, на отделение пролетарской линии от мелкобуржуазной, интернационалистской от оборонческой, революционной от оппортунистической, на организацию и вооружение рабочих, на подготовку их сил к следующему этапу революции.

Конференция заявляет еще раз, что необходима всесторонняя работа внутри Советов рабочих и солдатских депутатов, увеличение их числа, укрепление их силы, сплочение внутри их пролетарских, интернационалистских групп нашей партии.

РЕЗОЛЮЦИЯ О ТЕКУЩЕМ МОМЕНТЕ

Мировая война, порожденная борьбой мировых трестов и банкового капитала за господство над мировым рынком, уже привела к массовому разрушению материальных ценностей, к истощению производительных сил, к такому росту военной промышленности, что даже производство безусловно необходимого минимума предметов потребления и средств производства оказывается невозможным.

Таким образом эта война привела человечество к безвыходному положению и поставила его на край гибели.

Объективные предпосылки социалистической революции, несомненно бывшие уже налицо перед войной в наиболее развитых передовых странах, назревали дальше и продолжают назревать вследствие войны с громадной быстротой. Вытеснение и гибель мелких и средних хозяйств еще более ускоряется. Концентрация и интернационализация капитала гигантски растет. Монополистический капитализм переходит в государственно-монополистический капитализм, общественное регулирование производства и распределения, в силу давления обстоятельств, вводится в ряде стран, некоторые из них переходят к всеобщей трудовой повинности.

При сохранении частной собственности на средства производства все эти шаги к большей монополизации и большему огосударствлению производства неизбежно сопровождаются усилением эксплуатации трудящихся масс, усилением гнета, затруднением отпора эксплуататорам, усилением реакции и военного деспотизма и вместе с тем неизбежно ведут к неимоверному росту прибыли крупных капиталистов за счет всех остальных слоев населения, к закабалению трудящихся масс на много десятилетий даныо капиталистам в виде уплаты миллиардных процентов по займам. Но те же самые условия при отмене частной собственности на средства производства, при переходе государственной власти полностью в руки пролетариата являются залогом успеха такого преобразования общества, которое уничтожит эксплуатацию человека человеком и обеспечит благосостояние всех и каждого.

* * *

С другой стороны, предвидение социалистов всего мира, единогласно заявивших в Базельском манифесте 1912 года о неизбежности пролетарской революции именно в связи с приближавшейся тогда и свирепствующей теперь империалистической войной51, — явно оправдывается ходом событий.

Русская революция является только первым этапом первой из пролетарских революций, неизбежно порождаемых войной.

Во всех странах растет возмущение широких народных масс против класса капиталистов и сознание пролетариата, что только переход власти в его руки и уничтожение частной собственности на средства производства спасет человечество от гибели.

Во всех странах, особенно в наиболее передовых, Англии и Германии, сотни социалистов, не перешедших на сторону «своей» национальной буржуазии, брошены в тюрьмы правительствами капиталистов, которые этими преследованиями обнаружили наглядно свой страх перед растущей в глубинах народных масс пролетарской революцией. Назревание ее в Германии видно и из массовых стачек, особенно усилившихся за последние недели, а равно из роста братания немецких солдат с русскими на фронте.

Братское доверие и братский союз между рабочими разных стран, — рабочими, ныне истребляющими друг друга ради интересов капиталистов, начинает таким образом понемногу восстанавливаться, а это создает, в свою очередь, предпосылки для единодушных революционных действий рабочих разных стран. Такие действия одни только в состоянии гарантировать наиболее планомерное развитие и возможно более верный успех всемирной социалистической революции.

* * *

Пролетариат России, действующий в одной из самых отсталых стран в Европе, среди массы мелкокрестьянского населения, не может задаваться целью немедленного осуществления социалистического преобразования.

Но было бы величайшей ошибкой, а на практике даже полным переходом на сторону буржуазии, выводить отсюда необходимость поддержки буржуазии со стороны рабочего класса, или необходимость ограничивать свою деятельность рамками приемлемого для мелкой буржуазии, или отказ от руководящей роли пролетариата в деле разъяснения народу неотложности ряда практически назревших шагов к социализму.

Такими шагами являются, во-первых, национализация земли. Такая мера, непосредственно не выходящая из рамок буржуазного строя, была бы в то же время сильным ударом частной собственности на средства производства и постольку усилила бы влияние социалистического пролетариата на полупролетариев деревни.

Такими мерами являются, далее, установление государственного контроля за всеми банками, с объединением их в единый центральный банк, а равно за страховыми учреждениями и крупнейшими синдикатами капиталистов (например, синдикатом сахарозаводчиков, Продуглем, Продаметом и т. п.) с постепенным переходом к более справедливому, прогрессивному обложению доходов и имуществ. Такие меры экономически вполне назрели, технически безусловно осуществимы немедленно, политически могут встретить поддержку подавляющего большинства крестьян, выигрывающего от этих преобразований во всех отношениях.

Советы рабочих, солдатских, крестьянских и пр. депутатов, ныне покрывающие Россию все более густой сетью, могли бы также наряду с указанными мерами перейти к осуществлению всеобщей трудовой повинности, ибо характер этих учреждений гарантирует, с одной стороны, переход ко всем этим новым преобразованиям лишь по мере сознательного, твердого усвоения их практической необходимости подавляющим большинством народа, а с другой стороны, характер этих учреждений гарантирует не полицейски-чиновничье осуществление преобразований, а добровольное участие организованных и вооруженных масс пролетариата и крестьянства в регулировании своего собственного хозяйства.

Все указанные и подобные мероприятия могут и должны быть не только обсуждаемы и подготовляемы для проведения их в общегосударственном масштабе при условии перехода всей власти к пролетариям и полупролетариям, но и осуществляемы местными революционными органами всенародной власти, когда к этому представляется возможность.

В осуществлении названных мероприятий необходима чрезвычайная осмотрительность и осторожность, завоевание прочного большинства населения и его сознательного убеждения в практической подготовленности той или иной меры, но именно в эту сторону должны быть направлены внимание и усилия сознательного авангарда рабочих масс, обязанных помочь крестьянским массам найти выход из создавшейся разрухи.

Полн. собр. соч., т. 31, стр. 480 — 431, 449 — 452

 

1 ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ97

3 — 24 ИЮНЯ (16 ИЮНЯ — 7 ИЮЛЯ) 1917 г.

ИЗ РЕЧИ ОБ ОТНОШЕНИИ К ВРЕМЕННОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ 4 (17) ИЮНЯ

...Первый и основной вопрос, который стоял перед нами, это вопрос, где мы присутствуем, — что такое те Советы, которые собрались сейчас на Всероссийский съезд, что такое та революционная демократия, о которой здесь так безмерно много говорят, чтобы затушевать полное ее непонимание и полнейшее от нее отречение. Ибо говорить о революционной демократии перед Всероссийским съездом Советов и затушевывать характер этого учреждения, его классовый состав, его роль в революции, не говорить об этом ни звука и в то же время претендовать на звание демократов — странно. Нам рисуют программу буржуазной парламентарной республики, которая бывала во всей Западной Европе, нам рисуют программу реформ, признаваемых теперь всеми буржуазными правительствами, в том числе и нашим, и нам говорят вместе с тем о революционной демократии. Говорят перед кем? Перед Советами. А я вас спрашиваю, есть ли такая страна в Европе, буржуазная, демократическая, республиканская, где бы существовало что-нибудь подобное этим Советам? Вы должны ответить, что нет. Нигде подобного учреждения не существует и существовать не может, потому что одно из двух: или буржуазное правительство с теми «планами» реформ, которые нам рисуют и которые десятки раз во всех странах предлагались и оставались на бумаге, или то учреждение, к которому сейчас апеллируют, то нового типа «правительство», которое революцией создано, которое имеет примеры только в истории величайшего подъема революций, например, в 1792 году во Франции, в 1871 году там же, в 1905 году в России. Советы, это — учреждение, которое ни в одном обычного типа буржуазно-парламентарном государстве не существует и рядом с буржуазным правительством существовать не может. Это — тот новый, более демократический тип государства, который мы назвали в наших партийных резолюциях крестьянски-пролетарской демократической республикой, в которой единственная власть принадлежала бы Советам рабочих и солдатских депутатов. Напрасно думают, что это вопрос теоретический, напрасно пытаются представить дело так, как будто бы его можно обойти, напрасно оговариваются, что сейчас того или иного рода учреждения существуют вместе именно с Советами рабочих и солдатских депутатов. Да, они существуют вместе. Но именно это порождает неслыханное количеств» недоразумений, конфликтов и трений. Именно это вызывает переход русской революции от ее первого подъема, от ее первого движения вперед к ее застою и к тем шагам назад, которые мы теперь видим в нашем коалиционном правительстве, во всей внутренней и внешней политике, в связи с готовящимся империалистическим наступлением.

Одно из двух: или обычное буржуазное правительство — и тогда крестьянские, рабочие, солдатские и прочие Советы не нужны, тогда они будут либо разогнаны теми генералами, контрреволюционными генералами, которые армию держат в руках, не обращая никакого внимания на ораторство министра Керенского, или они умрут бесславной смертью. Иного пути нет у этих учреждений, которым нельзя ни идти назад, ни стоять на месте, а можно только существовать, идя вперед. Вот тот тип государства, который не русскими выдуман, который выдвинут революцией, ибо иначе революция победить не может. В недрах Всероссийского Совета неизбежны трения, борьба партий за власть. Но это будет изживанием возможных ошибок и иллюзий собственным политическим опытом масс (шум), а не теми докладами, которые делают министры, ссылаясь на то, что они вчера говорили, завтра напишут и послезавтра обещают. Это смешно, товарищи, с точки зрения того учреждения, которое русской революцией создано и перед которым сейчас стоит вопрос: быть или не быть. Продолжать существовать так, как они существуют теперь, Советы не могут. Взрослые люди, рабочие и крестьяне, должны собираться, принимать резолюции и выслушивать доклады, которые никакой документальной проверке подвергнуты быть не могут! Такого рода учреждения, это — переход к той республике, которая создаст твердую власть, без полиции, без постоянной армии, не на словах, а на деле, ту власть, которая в Западной Европе существовать еще не может, ту власть, без которой не может быть победы русской революции в смысле победы над помещиками, в смысле победы над империализмом.

Без этой власти не может быть и речи о том, чтобы мы сами подобную победу одержали, и чем больше вникаем мы в ту программу, которую нам здесь советуют, и в те факты, перед которыми мы становимся, тем более вопиющим выступает основное противоречие. Нам говорят, как говорил докладчик и другие ораторы, что вот первое Временное правительство было плохо! А тогда, когда большевики, злосчастные большевики, говорили: «никакой поддержки, никакого доверия этому правительству», сколько тогда сыпалось на нас обвинений в «анархизме»! Теперь все говорят, что прежнее правительство было плохо, а что же коалиционное правительство с почти социалистическими министрами, чем оно отличается от прежнего? Не довольно ли разговоров о программах, о проектах, недовольно ли их, не пора ли перейти к делу? Вот уже прошел месяц с тех пор, когда 6 мая образовалось коалиционное правительство. Посмотрите на дела, посмотрите на разруху, которая существует в России и во всех втянувшихся в империалистическую войну странах. Чем объясняется разруха? Хищничеством капиталистов. Вот где настоящая анархия. И это — по тем признаниям, которые опубликованы не нашей газетой, не какой-нибудь большевистской, боже упаси, а министерской «Рабочей Газетой»98: промышленные цены на поставки угля были подняты «революционным» правительством!! И коалиционное правительство ничего не изменило в этом отношении. Нам говорят, можно ли в России вводить социализм, вообще совершать коренные преобразования сразу — это все пустые отговорки, товарищи. Доктрина Маркса и Энгельса, как они всегда разъясняли, состоит вот в чем: «наше учение не догма, а руководство к деятельности»*. Чистого капитализма, переходящего в чистый социализм, нигде в мире нет и быть не может во время войны, а есть что-то среднее, что-то новое, неслыханное, потому что гибнут сотни миллионов людей, втянутые в преступную войну между капиталистами. Вопрос идет не об обещании реформ — это пустые слова, вопрос в том, чтобы сделать тот шаг, который нам сейчас нужен.

Если вы хотите ссылаться на «революционную» демократию, то отличайте это понятие от реформистской демократии при капиталистическом министерстве, потому что, наконец, пора перейти от фраз о «революционной демократии», от поздравлений друг друга с «революционной демократией» к классовой характеристике, чему нас учил марксизм и вообще научный социализм. То, что нам предлагают, есть переход к реформистской демократии при капиталистическом министерстве. Это, может быть, великолепно с точки зрения обычных образцов Западной Европы. Сейчас же целый ряд стран накануне гибели, и те практические меры, которые будто бы так сложны, что их трудно ввести, что их надо особо разрабатывать, как говорил предыдущий оратор, гражданин министр почт и телеграфов**, — эти меры вполне ясны. Он говорил, что нет в России политической партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю: «есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком». (Аплодисменты, смех.) Вы можете смеяться, сколько угодно, но если гражданин министр поставит нас перед этим вопросом рядом с правой партией, то он получит надлежащий ответ. Ни одна партия не может от этого отказываться. И в момент, пока существует свобода, пока угрозы арестом и отправкой в Сибирь, — угрозы со стороны контрреволюционеров, в коллегии с которыми находятся наши почти социалистические министры, пока это только угроза, в такой момент всякая партия говорит: окажите доверие нам, и мы вам дадим нашу программу.

Наша конференция 29 апреля эту программу дала99. К сожалению, с ней не считаются и ею не руководятся. Видимо, требуется популярно выяснить ее. Я постараюсь дать гражданину министру почт и телеграфов популярное объяснение нашей резолюции, нашей программы. Наша программа по отношению к экономическому кризису состоит в том, чтобы немедленно — для этого не нужно никаких оттяжек — потребовать публикации всех тех неслыханных прибылей, достигающих 500 — 800 процентов, которые капиталисты берут, не как капиталисты на свободном рынке, в «чистом» капитализме, а по военным поставкам. Вот действительно где рабочий контроль необходим и возможен. Вот та мера, которую вы, если называете себя «революционной» демократией, должны осуществить от имени Совета и которая может быть осуществлена с сегодня на завтра. Это не социализм. Это — открытие глаз народу на ту настоящую анархию и ту настоящую игру с империализмом, игру с достоянием народа, с сотнями тысяч жизней, которые завтра погибнут из-за того, что мы продолжаем душить Грецию. — Опубликуйте прибыли господ капиталистов, арестуйте 50 или 100 крупнейших миллионеров. Достаточно продержать их несколько недель, хотя бы на таких же льготных условиях, на каких содержится Николай Романов, с простой целью заставить вскрыть нити, обманные проделки, грязь, корысть, которые и при новом правительстве тысяч и миллионов ежедневно стоят нашей стране. Вот основная причина анархии и разрухи, вот почему мы говорим: у нас осталось все по-старому, коалиционное министерство не изменило ничего, оно прибавило только кучку деклараций, пышных заявлений. Как бы искренни ни были люди, как бы искренне они ни желали добра трудящимся, дело не изменилось — тот же класс остался у власти. Та политика, которая ведется, не есть политика демократическая.

Нам говорят о «демократизации центральной и местной власти». Неужели вы не знаете, что только для России новинка эти слова? Что в других странах десятки почти социалистических министров обращались к стране с подобными обещаниями? Что значат они, когда перед нами живой конкретный факт: население местное выбирает власть, а азбука демократии нарушается претензией центра назначать или утверждать местные власти. Хищение народного достояния капиталистами продолжается. Империалистская война продолжается. А нам обещают реформы, реформы и реформы, которые вообще в этих рамках осуществлены быть не могут, потому что война все подавляет,- все определяет. Почему вы не соглашаетесь с теми, которые говорят, что война ведется не из-за прибылей капиталистов? В чем критерий? В том, прежде всего, какой класс у власти, какой класс продолжает быть хозяином, какой класс продолжает наживать сотни миллиардов на банковых и финансовых операциях? Все тот же капиталистический класс, и война поэтому продолжается империалистическая...

Наступила пора перелома во всей истории русской революции. Русская революция началась с того, что ей помогала империалистическая буржуазия Англии, которая думала, что Россия нечто вроде Китая или Индии. Вместо этого рядом с правительством, в котором сейчас большинство помещиков и капиталистов, возникли Советы, — неслыханное, невиданное в мире по силе представительное учреждение, которое вы убиваете участием в коалиционном министерстве буржуазии. Вместо этого русская революция сделала то, что революционная борьба снизу против капиталистического правительства всюду, во всех странах стала встречаться втрое более сочувственно. Вопрос стоит так: идти вперед или назад. Стоять в революционное время на одном и том же месте нельзя. Вот почему наступление есть перелом всей русской революции не в стратегическом значении наступления, а в политическом, экономическом. Наступление теперь есть продолжение империалистической бойни и гибели сотен тысяч, миллионов людей, — объективно, независимо от воли или сознания того или иного министра, из-за задушения Персии и прочих слабых народов. Переход власти к революционному пролетариату при поддержке беднейшего крестьянства есть переход к революционной борьбе за мир в самых обеспеченных, в самых безболезненных, какие только знает человечество, формах, переход к тому, что власть и победа за революционными рабочими будут обеспечены и в России и во всем мире. (Аплодисменты части собрания.)

Полн. собр. соч., г. 32, стр. 263 — 268, 215 — 276

* См. Ф. Энгельс. Письмо Ф. А. Зорге 29 ноября 1886 г. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 36, стр. 488. Ред.

** — И. Г. Церетели. Ред.

 

КЛАССОВЫЙ СДВИГ

Всякая революция, если это настоящая революция, сводится к классовому сдвигу. И поэтому лучший способ прояснения сознания масс, — а также борьбы с обманом масс посредством божбы революциею) — состоит в разборе того, какой именно классовый сдвиг в данной революции произошел и происходит.

В 1904 — 1916 годах особенно рельефно обрисовалось соотношение классов в России за последние годы царизма. Горстка крепостников-помещиков, возглавляемая Николаем II, была у власти, в теснейшем союзе с магнатами финансового капитала, которым доставались неслыханные в Европе прибыли и в пользу которых заключались грабительские договоры внешней политики.

Либеральная буржуазия, с кадетами9 во главе, была в оппозиции. Боясь народа больше, чем реакции, она пододвигалась к власти путем соглашательства с монархией.

Народ, т. е. рабочие и крестьянство, с вожаками, загнанными в подполье, был революционным, представлял из себя «революционную демократию», пролетарскую и мелкобуржуазную.

Революция 27 февраля 1917 года смела монархию и поставила у власти либеральную буржуазию. Эта последняя, действуя в прямом соглашении с англо-французскими империалистами, хотела маленького дворцового переворота. Ни в каком случае дальше цензовой конституционной монархии идти она не хотела. И когда революция на деле пошла дальше, к полному уничтожению монархии и к созданию Советов (рабочих, солдатских и крестьянских депутатов), либеральная буржуазия стала сплошь контрреволюционной.

Теперь, четыре месяца спустя после переворота, контрреволюционность кадетов, этой главной партии либеральной буржуазии, ясна как день. Все ее видят. Все вынуждены признать ее. Но далеко не все согласны посмотреть в лицо этой правде и продумать ее значение.

В России сейчас демократическая республика, управляемая свободным соглашением политических партий, свободно агитирующих в народе. Четыре месяца после 27 февраля вполне сплотили и оформили все сколько-нибудь значительные партии, проявили их на выборах (в Советы и в местные учреждения), обнаружили их связь с разными классами.

В России сейчас у власти контрреволюционная буржуазия, по отношению к которой «оппозицией ее величества» стала мелкобуржуазная демократия, именно партии эсеров19 и меньшевиков. Сущность политики этих партий состоит в соглашательстве с контрреволюционной буржуазией. Мелкобуржуазная демократия поднимается к власти, заполняя сначала местные учреждения (как либералы при царизме завоевывали сначала земства). Эта мелкобуржуазная демократия хочет раздела власти с буржуазией, а не свержения ее, совершенно так же, как кадеты хотели раздела власти с монархией, а не свержения монархии. И соглашательство мелкобуржуазной демократии (эсеры и меньшевики) с кадетами так же вызвано глубоким классовым родством мелких и крупных буржуа, как классовое родство капиталиста с живущим в обстановке XX века помещиком заставляло их обниматься вокруг «обожаемого» монарха.

Изменилась форма соглашательства: при монархии она была груба, царь пускал кадета только на задворки Государственной думы. При демократической республике соглашательство стало европейски-утонченным: мелких буржуа пускают в безвредном меньшинстве и на безвредные (для капитала) роли в министерство.

Кадеты заняли место монархии. Церетели и Черновы заняли место кадетов. Пролетарская демократия заняла место действительно революционной демократии.

Необыкновенно ускорила все развитие империалистская война. Без нее эсеры и меньшевики могли бы десятки лет вздыхать по министерским местечкам. Но эта же война ускоряет развитие и дальше. Ибо она ставит  вопросы не реформистски, а революционно.

Партии эсеров и меньшевиков могли бы дать России немало реформ по соглашению с буржуазией. Но объективное положение в мировой политике революционно, из него реформами не выйдешь.

Империалистская война давит и раздавит народы. Отсрочить гибель, может быть, в состоянии не надолго мелкобуржуазная демократия. Спасти от гибели в состоянии только революционный пролетариат.

«Правда» № 92, 10 июля (27 июня) 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 32, стр. 384 — 336

 

ВСЯ ВЛАСТЬ СОВЕТАМ!

«Гони природу в дверь — она влетит в окно...» Как видно, эту простую истину приходится еще и еще раз на собственном опыте «проходить» правящим партиям эсеров19 и меньшевиков. Взялись быть «революционными демократами», попали в положение революционных демократов, — приходится делать выводы, которые обязательны для всякого революционного демократа.

Демократия есть господство большинства. Пока воля большинства оставалась еще невыясненной, пока можно еще было хоть с тенью правдоподобия объявлять ее невыясненной, народу преподносили правительство контрреволюционных буржуа под вывеской «демократического» правительства. Но эта отсрочка не могла быть длительной. За несколько месяцев, прошедших после 27 февраля, воля большинства рабочих и крестьян, подавляющего большинства населения страны, выяснилась не только в общей форме. Эта воля нашла себе выражение в массовых организациях — Советах рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Как же можно противиться передаче всей власти в государстве в руки этих Советов? Это означает не что иное, как отречение от демократии! Это означает не больше не меньше, как навязывание народу такого правительства, которое демократическим путем, т. е. путем действительно свободных, действительно всенародных выборов ни возникнуть, ни держаться заведомо не может.

Факт налицо, как он ни кажется странным на первый взгляд: именно эту простейшую, очевиднейшую, осязательнейшую истину забыли эсеры и меньшевики! Фальшь их положения такова, она так их запутала, так их закрутила, что они не в состоянии «поймать» этой потерянной ими истины. После выборов в Питере и в Москве, после созыва Всероссийского крестьянского Совета100, после съезда Советов97 классы и партии до того ясно, отчетливо, наглядно определились по всей России, что заблуждаться насчет этого люди, не сошедшие с ума или не попавшие в нарочито запутанное положение, прямо-таки не могут.

Терпеть кадетских министров или кадетское правительство или кадетскую политику значит бросать вызов демократии и демократизму. В этом источник политических кризисов после 27-го февраля, в этом источник шаткости и колебаний нашей правительственной системы. На каждом шагу, ежедневно и даже ежечасно от имени авторитетнейших государственных учреждений и съездов апеллируют к революционности народа и к его демократизму, а в то же время и общая политика правительства и специально его внешняя политика и в особенности его экономическая политика, — все это представляет собой отступление от революционности и нарушение демократизма.

Так пройти подобная вещь не может.

Проявления шаткости подобного положения то по одному, то по другому поводу неизбежны. И упираться — политика не весьма умная. Толчками и скачками дело все же идет к тому, что давно провозглашенный нашей партией переход власти к Советам будет осуществлен.

«Правда» № 99, 18(5) июля 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 32, стр. 408 — 409

 

ТРИ КРИЗИСА

Чем ожесточеннее клевещут и лгут на большевиков в эти дни, тем спокойнее должны мы, опровергая ложь и клеветы, вдумываться в историческую связь событий и в политическое, то есть классовое, значение данного хода революции.

В опровержение лжи и клеветы мы должны здесь лишь повторить ссылку на «Листок «Правды»»101 от 6-го июля и особенно обратить внимание читателей на печатаемую ниже статью102, документально доказывающую, что 2-го июля большевики агитировали против выступления (по признанию газеты партии социалистов-революционеров19), что 3-го июля настроение масс вылилось через край и выступление началось вопреки нашим советам, что 4-го июля мы призвали в листке (перепечатанном той же газетой эсеров, «Делом Народа»103) к мирной и организованной демонстрации, что ночью 4-го июля мы приняли решение прекратить демонстрацию104. Клевещите, клеветники! вы никогда не опровергнете этих фактов и решающего значения их во всей их связи!

Перейдем к вопросу об исторической связи событий. Когда мы еще в начале апреля высказались против поддержки Временного правительства, на нас напали и эсеры, и меньшевики. А что доказала жизнь?

Что доказали три политические кризиса: 20 и 21 апреля 105, 10 и 18 июня106, 3 и 4 июля?

Они доказали, во-первых, растущее недовольство масс буржуазной политикой буржуазного большинства Временного правительства.

Небезынтересно отметить, что газета правящей партии эсеров, «Дело Народа», от 6-го июля, несмотря на всю ее вражду к большевикам, вынуждена признать глубокие экономические и политические причины движения 3 и 4 июля. Глупая, грубая, гнусная ложь об искусственном вызывании этого движения, об агитации большевиков за выступление, с каждым днем будет разоблачаться больше и больше.

Общая причина, общий источник, общий глубокий корень всех трех названных политических кризисов ясен — особенно, если посмотреть на них в их связи, как повелевает смотреть на политику наука. Нелепо и думать, что три кризиса такого рода могли бы были быть вызваны искусственно.

Во-вторых, поучительно вникнуть в то, что было общего, и в то, что было индивидуального в каждом из этих кризисов.

Общее, выливающееся через край недовольство масс, возбуждение их против буржуазии и ее правительства. Кто эту суть дела забывает или замалчивает или умаляет, тот отрекается от азбучных истин социализма относительно классовой борьбы.

Борьба классов в русской революции — пусть подумают об этом называющие себя социалистами люди, кое-что знающие о том, какова была борьба классов в европейских революциях.

Индивидуально в этих кризисах их проявление: в первом (20 — 21 апреля) бурно-стихийное, совсем не организованное, приведшее к стрельбе черносотенцев против демонстрантов и к неслыханно-диким и лживым обвинениям большевиков. После взрыва — политический кризис.

Во втором случае назначение демонстрации большевиками, отмена ее после грозного ультиматума и прямого запрещения съезда Советов и общая демонстрация 18 июня, давшая явное преобладание большевистским лозунгам. Политический кризис, по признанию самих эсеров и меньшевиков вечером 18 июня, разразился бы наверное, если бы его не перерезало наступление на фронте.

Третий кризис разрастается стихийно 3-го июля, вопреки усилиям большевиков 2-го июля удержать его, и, достигнув высшей точки 4-го июля, ведет 5-го и 6-го к апогею контрреволюции. Колебания у эсеров и меньшевиков выражаются в том, что Спиридонова и ряд других эсеров высказываются за переход власти к Советам107, и в том же духе высказываются раньше восстававшие против этого меньшевики-интернационалисты108.

Наконец, последний — и, пожалуй, самый поучительный — вывод из рассмотрения событий в их связи состоит в том, что все три кризиса показывают нам некоторую, новую в истории нашей революции, форму некоей демонстрации более сложного типа, при волнообразном движении, быстром подъеме и крутом спуске, при обострении революции и контрреволюции, при «вымывании», на более или менее продолжительное время, средних элементов.

По форме движение в течение всех этих трех кризисов было демонстрацией. Противоправительственная демонстрация — таково было бы, формально, наиболее точное описание событий. Но в том-то и суть, что это не обычная демонстрация, это нечто значительно большее, чем демонстрация, и меньшее, чем революция. Это — взрыв революции и контрреволюции вместе, это — резкое, иногда почти внезапное «вымывание» средних элементов, в связи с бурным обнаружением пролетарских и буржуазных.

Крайне характерно в этом отношении, что все средние упрекают за каждое из этих движений обе определенные классовые силы, и пролетарскую и буржуазную. Посмотрите на эсеров и меньшевиков: они из кожи лезут, надрываясь и крича, что большевики своими крайностями помогают контрреволюции, и в то же время постоянно признаваясь, что кадеты9 (с коими они в блоке в правительстве) контрреволюционны. «Отмежеваться, — писало «Дело Народа» вчера, — глубоким рвом от всех элементов справа, вплоть до воинственно настроившегося «Единства»109 (с коим, добавим от себя, эсеры шли в блоке на выборах) — такова наша неотложная задача».

Сопоставьте с этим сегодняшнее «Единство» (7 июля), где плехановская передовица вынуждена констатировать бесспорный факт, именно, что Советы (т. е. эсеры и меньшевики) взяли себе «две недели на размышление» и что если власть перейдет к Советам, то это «было бы равносильно победе ленинцев». «Если кадеты не держатся правила: чем хуже, тем лучше.., — пишет Плеханов, — то они сами вынуждены будут сознаться, что они сделали» (уйдя из министерства) «большую ошибку, облегчив ленинцам их работу».

Разве это не характерно? Средние элементы обвиняют кадетов в том, что они облегчают работу большевикам, а большевиков в том, что они облегчают работу кадетам!! Неужели трудно догадаться, что вместо политических наименований надо подставить классовые и что мы получаем тогда мечты мелкой буржуазии об исчезновении классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией? Жалобы мелкой буржуазии на классовую борьбу пролетариата с буржуазией? Неужели трудно догадаться, что никакие большевики в мире не в силах были бы «вызвать» не только трех, но даже и одного «народного движения», если бы глубочайшие экономические и политические причины не приводили в движение пролетариата? что никакие кадеты и монархисты вместе не в силах бы вызвать никакого движения «справа», если бы столь же глубокие причины не создавали контрреволюционности буржуазии, как класса?

За движение 20 — 21 апреля и нас и кадетов ругали за неуступчивость, за крайность, за обострение, доходили до того, что большевиков обвиняли (как это ни нелепо) в стрельбе на Невском, — а когда движение кончилось, то те же эсеры и меньшевики, в своем объединенном и официальном органе, «Известиях»110, писали, что «народное движение» «смело империалистов Милюкова и пр.», т. е. восхваляли движение!! Разве это не характерно? Разве не показывает это особенно ясно непонимание мелкой буржуазией механизма, сущности, классовой борьбы пролетариата с буржуазией?

Объективное положение таково: громадное большинство населения страны мелкобуржуазно по своему жизненному положению и еще более по своим идеям. Но в стране царит крупный капитал, через банки и через синдикаты в первую голову. В стране есть городской пролетариат, достаточно развитый, чтобы идти своим путем, но еще не способный привлечь сразу на свою сторону большинство полупролетариев. Из этого основного, классового, факта вытекает неизбежность таких кризисов, как три кризиса, изучаемые нами, а равно и их формы.

Формы кризисов могут в будущем, конечно, перемениться, но суть дела останется, например, и в том случае, если в октябре соберется эсеровское Учредительное собрание111. Эсеры обещали крестьянам (1) отмену частной собственности на землю; (2) передачу земли трудящимся; (3) конфискацию помещичьих земель, передачу их крестьянам без выкупа. Осуществить эти великие преобразования абсолютно невозможно без самых решительных революционнейших мер против буржуазии, мер, которые провести в состоянии только присоединение беднейшего крестьянства к пролетариату, только национализация банков и синдикатов.

Доверчивые крестьяне, поверившие на время, что можно достигнуть этих прекрасных вещей соглашательством с буржуазией, неизбежно будут разочарованы и... «недовольны» (говоря мягко) острой классовой борьбой пролетариата с буржуазией за осуществление эсеровских обещаний на деле. Так было, так будет.

Написано 7(20) июля 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 32, стр. 428 — 432

 

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ 112

(ЧЕТЫРЕ ТЕЗИСА)

1. Контрреволюция организовалась, укрепилась и фактически взяла власть в государстве в свои руки.

Полная организация и укрепление контрреволюции состоит в превосходно обдуманном, проведенном уже в жизнь соединении трех главных сил контрреволюции: (1) партия кадетов, т. е. настоящий вождь организованной буржуазии9, уйдя из министерства, поставила ему ультиматум, расчистив поле для свержения этого министерства контрреволюцией; (2) генеральный штаб и командные верхи армии с сознательной или полусознательной помощью Керенского, коего даже виднейшие эсеры 19 называли теперь Кавеньяком113, захватил в руки фактическую государственную власть, перейдя к расстрелу революционных частей войска на фронте, к разоружению революционных войск и рабочих в Питере и в Москве, к подавлению и усмирению в Нижнем, к арестам большевиков и закрытию их газет не только без суда, но и без постановления правительства. Фактически основная государственная власть в России теперь есть военная диктатура; этот факт затемнен еще рядом революционных на словах, но бессильных на деле учреждений. Но это несомненный факт и настолько коренной, что без понимания его ничего понять в политическом положении нельзя. (3) Черносотенно-монархистская и буржуазная пресса, перейдя уже от бешеной травли большевиков к травле Советов, «поджигателя» Чернова и т. д., яснее ясного показала, что настоящая суть политики военной диктатуры, царящей ныне и поддерживаемой кадетами и монархистами, состоит в подготовке разгона Советов. Многие вожди эсеров и меньшевиков, т. е. теперешнего большинства Советов, уже признали и высказали это в эти последние дни, но, как истые мелкие буржуа, они отделываются от этой грозной действительности пустейшим звонким фразерством.

2. Вожди Советов и партий социалистов-революционеров и меньшевиков, с Церетели и Черновым во главе, окончательно предали дело революции, отдав его в руки контрреволюционерам и превратив себя и свои партии и Советы в фиговый листок контрреволюции.

Этот факт доказан тем, что социалисты-революционеры и меньшевики выдали большевиков и молча утвердили разгром их газет, не посмев даже прямо и открыто сказать народу о том, что они это делают, и почему они это делают. Узаконив разоружения рабочих и революционных полков, они отняли у себя всякую реальную власть. Они стали пустейшими говорунами, помогающими реакции «занять» внимание народа, пока она докончит свои последние приготовления к разгону Советов. Не сознавши этого полного и окончательного банкротства партий социалистов-революционеров и меньшевиков и теперешнего большинства Советов, не сознав полнейшей фиктивности их «директории» и прочих маскарадов, нельзя ровно ничего понять во всем теперешнем политическом положении.

3. Всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно. Объективное положение: либо победа военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих, возможная лишь при совпадении его с глубоким массовым подъемом против правительства и против буржуазии на почве экономической разрухи и затягивания войны.

Лозунг перехода всей власти к Советам был лозунгом мирного развития революции, возможного в апреле, мае, июне, до 5 — 9 июля, т. е. до перехода фактической власти в руки военной диктатуры. Теперь этот лозунг уже неверен, ибо не считается с этим состоявшимся переходом и с полной изменой эсеров и меньшевиков революции на деле. Не авантюры, не бунты, не сопротивления по частям, не безнадежные попытки по частям противостать реакции могут помочь делу, а только ясное сознание положения, выдержка и стойкость рабочего авангарда, подготовка сил к вооруженному восстанию, условия победы коего теперь страшно трудны, но возможны все же при совпадении отмеченных в тексте тезиса фактов и течений. Никаких конституционных и республиканских иллюзий, никаких иллюзий мирного пути больше, никаких разрозненных действий, не поддаваться теперь провокации черных сотен и казаков, а собрать силы, переорганизовать их и стойко готовить к вооруженному восстанию, если ход кризиса позволит применить его в действительно массовом, общенародном размере. Переход земли к крестьянам невозможен теперь без вооруженного восстания, ибо контрреволюция, взяв власть, вполне объединилась с помещиками, как классом.

Цель вооруженного восстания может быть лишь переход власти в руки пролетариата, поддержанного беднейшим крестьянством, для осуществления программы нашей партии.

4. Партия рабочего класса, не бросая легальности, но и ни на минуту не преувеличивая ее, должна соединить легальную работу с нелегальной, как в 1912 — 1914 годах.

Ни единого часа легальной работы не бросать. Но ни на йоту и конституционным и «мирным» иллюзиям не верить. Тотчас всюду и во всем основать нелегальные организации или ячейки для издания листков и пр. Переорганизоваться тотчас, выдержанно, стойко, по всей линии.

Действовать так, как в 1912 — 1914 гг., когда мы умели говорить о свержении царизма революцией и вооруженным восстанием, не теряя легальной базы ни в Государственной думе, ни в страховых кассах, ни в профессиональных союзах и т. д.

Написано 10(23) июля 1917 г.  

Полн. собр. соч., т. 24, стр. 1 — 5

 

К ЛОЗУНГАМ

Слишком часто бывало, что, когда история делает крутой поворот, даже передовые партии более или менее долгое время не могут освоиться с новым положением, повторяют лозунги, бывшие правильными вчера, но потерявшие всякий смысл сегодня, потерявшие смысл «внезапно» настолько же, насколько «внезапен» был крутой поворот истории.

Нечто подобное может повториться, по-видимому, с лозунгом перехода всей государственной власти к Советам. Этот лозунг был верен в течение миновавшего бесповоротно периода нашей революции, скажем, с 27 февраля но 4-е июля104. Этот лозунг явно перестал быть верным теперь. Не поняв этого, нельзя ничего понять в насущных вопросах современности. Каждый отдельный лозунг должен быть выведен из всей совокупности особенностей определенного политического положения. А политическое положение в России теперь, после 4 июля, коренным образом отличается от положения 27 февраля — 4 июля.

Тогда, в этот миновавший период революции, господствовало в государстве так называемое «двоевластие», и материально и формально выражавшее неопределенно-переходное состояние государственной власти. Не забудем, что вопрос о власти есть коренной вопрос всякой революции.

Тогда власть находилась в колеблющемся состоянии. Ее делили, по добровольному соглашению между собой, Временное правительство и Советы. Советы представляли из себя делегации от массы свободных, т. е. никакому насилию извне не подвергающихся, и вооруженных рабочих и солдат. Оружие в руках народа, отсутствие насилия извне над народом — вот в чем была суть дела. Вот что открывало и обеспечивало мирный путь развития вперед всей революции. Лозунг: «переход всей власти к Советам» был лозунгом ближайшего шага, непосредственно осуществимого шага на этом мирном пути развития. Это был лозунг мирного развития революции, которое было с 27 февраля по 4 июля возможно и, конечно, наиболее желательно, и которое теперь безусловно невозможно.

По всей видимости, не все сторонники лозунга: «переход всей власти к Советам» достаточно вдумались в то, что это был лозунг мирного развития революции вперед. Мирного не только в том смысле, что никто, ни один класс, ни одна серьезная сила не могли бы тогда (с 27 февраля по 4 июля) воспротивиться и помешать переходу власти к Советам. Это еще не все. Мирное развитие было бы тогда возможно, даже также в том отношении, что борьба классов и партий внутри Советов могла бы тогда, при условии своевременного перехода к ним всей полноты государственной власти, уживаться наиболее мирно и наиболее безболезненно.

На эту последнюю сторону дела тоже недостаточно еще обращено внимание. Советы, по своему классовому составу, были органами движения рабочих и крестьян, готовой формой их диктатуры. Будь у них полнота власти, главный недостаток мелкобуржуазных слоев, главный грех их, доверчивость к капиталистам, изжился бы на практике, критиковался бы опытом их собственных мероприятий. Смена классов и партий, имеющих власть, могла бы внутри Советов, на почве их единовластия и всевластия, идти мирно; связь всех советских партий с массами могла бы оставаться прочной и неослабленной. Нельзя ни на минуту упускать из виду, что только эта теснейшая и свободно растущая вширь и вглубь связь советских партий с массами могла бы помочь мирно изжить иллюзии мелкобуржуазного соглашательства с буржуазией. Переход власти к Советам не изменил бы сам по себе и не мог бы изменить соотношения классов; он ничего не изменил бы в мелкобуржуазности крестьянства. Но он своевременно сделал бы крупный шаг к отрыву крестьян от буржуазии, к сближению, а затем и к соединению их с рабочими.

Так могло бы быть, если бы власть своевременно перешла к Советам. Так было бы всего легче, всего выгоднее для народа. Такой путь был бы самый безболезненный, и потому за него надо было всего энергичнее бороться. Но теперь эта борьба, борьба за своевременный переход власти к Советам, окончилась. Мирный путь развития сделан невозможным. Начался немирный, наиболее болезненный путь.

Перелом 4 июля именно в том и состоит, что после него объективное положение круто изменилось. Колеблющееся состояние власти прекратилось, власть перешла в решающем месте в руки контрреволюции. Развитие партий на почве соглашательства мелкобуржуазных партий эсеров 19 и меньшевиков с контрреволюционными кадетами9 привело к тому, что обе эти мелкобуржуазные партии оказались фактическими участниками и пособниками контрреволюционного палачества. Несознательная доверчивость мелких буржуа к капиталистам довела первых, ходом развития партийной борьбы, до сознательной поддержки ими контрреволюционеров. Цикл развития партийных отношений закончился. 27 февраля все классы оказались вместе против монархии. После 4 июля контрреволюционная буржуазия, об руку с монархистами и черной сотней, присоединила к себе мелкобуржуазных эсеров и меньшевиков, частью запугав их, и отдала фактическую государственную власть в руки Кавеньяков113, в руки военной шайки, расстреливающей неповинующихся на фронте, разгромляющих большевиков в Питере.

Лозунг перехода власти к Советам звучал бы теперь как донкихотство или как насмешка. Этот лозунг, объективно, был бы обманом народа, внушением ему иллюзии, будто Советам и теперь достаточно пожелать взять власть или постановить это для получения власти, будто в Совете находятся еще партии, не запятнавшие себя пособничеством палачам, будто можно бывшее сделать небывшим.

Глубочайшей ошибкой было бы думать, что революционный пролетариат способен, так сказать, из «мести» эсерам и меньшевикам за их поддержку разгрома большевиков, расстрелов на фронте и разоружение рабочих, «отказаться» поддерживать их против контрреволюции. Такая постановка вопроса была бы, во-первых, перенесением мещанских понятий о морали на пролетариат (ибо для пользы дела пролетариат поддержит всегда не только колеблющуюся мелкую буржуазию, но и крупную буржуазию); она была бы, во-вторых, — и это главное — мещанской попыткой затемнить посредством «морализирования» политическую суть дела.

Эта суть дела состоит в том, что власть нельзя уже сейчас мирно взять. Ее можно получить, только победив в решительной борьбе действительных обладателей власти в данный момент, именно военную шайку, Кавеньяков, опирающихся на привезенные в Питер реакционные войска, на кадетов и на монархистов.

Суть дела в том, что победить этих новых обладателей государственной власти могут только революционные массы народа, условием движения которых является не только то, чтобы они были руководимы пролетариатом, но и то, чтобы они отвернулись от предавших дело революции партий эсеров и меньшевиков.

Кто вносит в политику мещанскую мораль, тот рассуждает так: допустим, что эсеры и меньшевики сделали «ошибку», поддержав Кавеньяков, разоружающих пролетариат и революционные полки; но надо дать возможность им «поправить» ошибку, «не затруднять» им исправление «ошибки»; облегчить колебание мелкой буржуазии в сторону рабочих. Подобное рассуждение было бы детской наивностью или просто глупостью, если не новым обманом рабочих. Ибо колебание мелкобуржуазных масс в сторону рабочих состояло бы только в том, и именно в том, что эти массы отвернулись бы от эсеров и меньшевиков. Исправление «ошибки» партиями эсеров и меньшевиков могло бы теперь состоять только в том, чтобы эти партии объявили Церетели и Чернова, Дана и Ракитникова пособниками палачей. Мы вполне и безусловно за такое «исправление ошибки»...

Коренной вопрос о революции есть вопрос о власти, сказали мы. Надо добавить: именно революции показывают нам на каждом шагу затемнение вопроса о том, где настоящая власть, показывают нам расхождение между формальной и реальной властью. Именно в этом и состоит одна из главных особенностей всякого революционного периода. В марте и апреле 1917 года неизвестно было, находится ли реальная власть в руках правительства или в руках Совета.

Теперь же особенно важно, чтобы сознательные рабочие посмотрели трезво на коренной вопрос революции: в чьих руках в данный момент государственная власть. Подумайте, каковы материальные ее проявления, не принимайте фразы за дела; и вы не затруднитесь ответом.

Государство есть прежде всего отряды вооруженных людей с материальными привесками вроде тюрем — писал Фридрих Энгельс*. Теперь это — юнкера, реакционные казаки, специально свезенные в Питер; это те, кто держит в тюрьме Каменева и других; кто закрыл газету «Правда»; кто разоружил рабочих и определенную часть солдат; кто расстреливает столь же определенную часть солдат; кто расстреливает столь же определенную часть войска в армии. Вот эти палачи, это — реальная власть. Церетели и Черновы — министры без власти, министры-куклы, вожди партий, поддерживающих палачество. Это — факт. И этот факт не меняется от того, что ни Церетели, ни Чернов лично, наверное, «не одобряют» палачество, что их газеты робко отговариваются от него: такое видоизменение политического наряда не меняет сути дела.

Закрытие органа 150 000 петроградских избирателей, убийство юнкерами рабочего Воинова (6 июля) за вынос из типографии «Листка Правды» 101 — разве это не палачество? разве это не дело Кавеньяков? Ни правительство, ни Советы «не виноваты» в этом, — скажут нам.

Тем хуже для правительства и для Советов, — ответим мы, — ибо тогда, значит, они — ноли; они марионетки, реальная власть не у них.

Народ должен прежде всего и больше всего знать правду — знать, в чьих же руках на деле государственная власть. Надо говорить народу всю правду: власть в руках военной клики Кавеньяков (Керенского, некиих генералов, офицеров и т. д.), коих поддерживает буржуазия, как класс, с партией к.-д. во главе ее, и со всеми монархистами, действующими через все черносотенные газеты, чрез «Новое Время», «Живое Слово» и пр. и пр.

Эту власть надо свергнуть. Без этого все фразы о борьбе с контрреволюцией пустые фразы, «самообман и обман народа».

Эту власть поддерживают сейчас и министры Церетели и Черновы и их партии: надо разъяснять народу их палаческую роль и неизбежность такого «финала» этих партий после их «ошибок» 21 апреля, 5 мая 105, 9 июня 106, 4 июля, после их одобрения политики наступления, — политики, на девять десятых предрешившей победу Кавеньяков в июле.

Всю агитацию в народе надо перестроить так, чтобы она учитывала конкретный опыт именно теперешней революции и в особенности июльских дней, т. е., чтобы она ясно указывала настоящего врага народа, военную клику, кадетов и черносотенцев, и чтобы она определенно разоблачала те мелкобуржуазные партии, партии эсеров и меньшевиков, которые сыграли и играют роль пособников палачества.

Всю агитацию в народе надо перестроить так, чтобы выяснить полнейшую безнадежность получения земли крестьянами, пока не свергнута власть военной клики, пока не разоблачены и не лишены народного доверия партии эсеров и меньшевиков. Это был бы очень долгий и очень трудный процесс при «нормальных» условиях капиталистического развития, но и война и экономическая разруха ускорят дело в громадных размерах. Это — такие «ускорители», которые месяц и даже неделю могут приравнять году.

Вероятно, против сказанного выше выдвинуты были бы два возражения: первое, что говорить сейчас о решительной борьбе значит поощрять разрозненные выступления, которые помогли бы именно контрреволюции; второе, что ее свержение означает переход власти все же в руки Советов.

В ответ на первое возражение мы скажем: рабочие России уже достаточно сознательны, чтобы не поддаваться на провокацию в заведомо невыгодный для них момент. Чтотеперь выступать и сопротивляться им значило бы помочь контрреволюции, это бесспорно. Что решительная борьба возможна лишь при новом подъеме революции в самых глубоких массах, это тоже бесспорно. Но не достаточно говорить о подъеме революции, о приливе ее, о помощи западных рабочих и т. д. вообще, надо сделать определенный вывод из нашего прошлого, надо учесть именно наши уроки. А этот учет даст именно лозунг решительной борьбы против захватившей власть контрреволюции.

Второе возражение тоже сводится к подмену конкретных истин чересчур общими рассуждениями. Свержение буржуазной контрреволюции не может дать ничто, никакая сила, кроме революционного пролетариата. Именно революционный пролетариат, после опыта июля 1917 года, и должен самостоятельно взять в свои руки государственную власть — вне этого победы революции быть не может. Власть у пролетариата, поддержка его беднейшим крестьянством или полупролетариями, — вот единственный выход, и мы ответили уже, какие именно обстоятельства могут чрезвычайно ускорить его.

Советы могут и должны будут появиться в этой новой революции, но не теперешние Советы, не органы соглашательства с буржуазией, а органы революционной борьбы с ней. Что мы и тогда будем за построение всего государства по типу Советов, это так. Это не вопрос о Советах вообще, а вопрос о борьбе с данной контрреволюцией и с предательством данных Советов.

Подменять конкретное абстрактным один из самых главных грехов, самых опасных грехов в революции. Данные Советы провалились, потерпели полный крах из-за господства в них партий эсеров и меньшевиков. В данную минуту эти Советы похожи на баранов, которые приведены на бойню, поставлены под топор и жалобно мычат. Советы теперь бессильны и беспомощны перед победившей и побеждающей контрреволюцией. Лозунг передачи власти Советам может быть понят, как «простой» призыв к переходу власти именно к данным Советам, а говорить это, призывать к этому значило бы теперь обманывать народ. Нет ничего опаснее обмана.

Цикл развития классовой и партийной борьбы в России с 27 февраля по 4 июля закончился. Начинается новый цикл, в который входят не старые классы, не старые партии, не старые Советы, а обновленные огнем борьбы, закаленные, обученные, пересозданные ходом борьбы. Надо смотреть не назад, а вперед. Надо оперировать не со старыми, а с новыми, послеиюльскими, классовыми и партийными категориями. Надо исходить, при начале нового цикла, из победившей буржуазной контрреволюции, победившей благодаря соглашательству с ней эсеров и меньшевиков и могущей быть побежденной только революционным пролетариатом. В этом новом цикле, конечно, будут еще многоразличные этапы и до окончательной победы контрреволюции и до окончательного поражения (без борьбы) эсеров и меньшевиков и до нового подъема новой революции. Об этом, однако, говорить можно будет лишь позже, когда наметятся эти этапы в отдельности...

Написано в середине июля 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 10 — 17

* См. Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 170. Ред.

 


 

«ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ

УЧЕНИЕ МАРКСИЗМА О ГОСУДАРСТВЕ И ЗАДАЧИ ПРОЛЕТАРИАТА В РЕВОЛЮЦИИ»114

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ

Вопрос о государстве приобретает в настоящее время особенную важность и в теоретическом и в практически- политическом отношениях. Империалистская война чрезвычайно ускорила и обострила процесс превращения монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм. Чудовищное угнетение трудящихся масс государством, которое теснее и теснее сливается с всесильными союзами капиталистов, становится все чудовищнее. Передовые страны превращаются — мы говорим о «тыле» их — в военно-каторжные тюрьмы для рабочих.

Неслыханные ужасы и бедствия затягивающейся войны делают положение масс невыносимым, усиливают возмущение их. Явно нарастает международная пролетарская революция. Вопрос об отношении ее к государству приобретает практическое значение.

Накопленные десятилетиями сравнительно мирного развития элементы оппортунизма создали господствующее в официальных социалистических партиях всего мира течение социал-шовинизма. Это течение (Плеханов, Потресов, Брешковская, Рубанович, затем в чуточку прикрытой форме гг. Церетели, Чернов и К0 в России; Шейдеман, Лeгин, Давид и пр. в Германии; Ренодель, Гед, Вандервельд во Франции и Бельгии; Гайндман и фабианцы64 в Англии и т. д. и т. д.), социализм на словах, шовинизм на деле, отличается подлым лакейским приспособлением «вождей социализма» к интересам не только «своей» национальной буржуазии, но именно «своего» государства, ибо большинство так называемых великих держав давно эксплуатирует и порабощает целый ряд мелких и слабых народностей. А империалистская война является как раз войной за раздел и передел этого рода добычи. Борьба за высвобождение трудящихся масс из-под влияния буржуазии вообще, и империалистской буржуазии в особенности, невозможна без борьбы с оппортунистическими предрассудками насчет «государства».

Мы рассматриваем сначала учение Маркса и Энгельса о государстве, останавливаясь особенно подробно на забытых или подвергшихся оппортунистическому искажению сторожах этого учения. Мы разберем затем специально главного представителя этих искажений, Карла Каутского, наиболее известного вождя второго Интернационала (1889 — 1914 гг.), который потерпел такое жалкое банкротство во время настоящей войны. Мы подведем, наконец, главные итоги опыта русских революций 1905 и особенно 1917 года. Эта последняя, видимо, заканчивает в настоящее время (начало августа 1917 г.) первую полосу своего развития, но вся эта революция вообще может быть понята лишь как одно из звеньев в цепи социалистических пролетарских революций, вызываемых империалистской войной. Вопрос об отношении социалистической революции пролетариата к государству приобретает, таким образом, не только практически-политическое значение, но и самое злободневное значение, как вопрос о разъяснении массам того, что они должны будут делать, для своего освобождения от ига капитала, в ближайшем будущем.

Автор

Август 1917 г.

ГЛАВА I

КЛАССОВОЕ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО

4. «ОТМИРАНИЕ» ГОСУДАРСТВА И НАСИЛЬСТВЕННАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Слова Энгельса об «отмирании» государства пользуются такой широкой известностью, они так часто цитируются, так рельефно показывают, в чем состоит соль обычной подделки марксизма под оппортунизм, что на них необходимо подробно остановиться. Приведем все рассуждение, из которого они взяты:

«Пролетариат берет государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность. Но тем самым он уничтожает самого себя как пролетариат, тем самым он уничтожает все классовые различия и классовые противоположности, а вместе с тем и государство как государство. Существовавшему и существующему до сих пор обществу, которое двигается в классовых противоположностях, было необходимо государство, т. е. организация эксплуататорского класса для поддержания его внешних условий производства, значит, в особенности для насильственного удержания эксплуатируемого класса в определяемых данным способом производства условиях подавления (рабство, крепостничество, наемный труд). Государство было официальным представителем всего общества, его сосредоточением в видимой корпорации, но оно было таковым лишь постольку, поскольку оно было государством того класса, который для своей эпохи один представлял все общество: в древности оно было государством рабовладельцев — граждан государства, в средние века — феодального дворянства, в наше время — буржуазии. Когда государство наконец-то становится действительно представителем всего общества, тогда оно само себя делает излишним. С того времени, как не будет ни одного общественного класса, который надо бы было держать в подавлении, с того времени, когда исчезнут вместе с классовым господством, вместе с борьбой за отдельное существование, порождаемой теперешней анархией в производстве, те столкновения и эксцессы (крайности), которые проистекают из этой борьбы, — с этого времени нечего будет подавлять, не будет и надобности в особой силе для подавления, в государстве. Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества — взятие во владение средств производства от имени общества, — является в то же время последним самостоятельным актом его как государства. Вмешательство государственной власти в общественные отношения становится тогда в одной области за другою излишним и само собою засыпает. Место правительства над лицами заступает распоряжение вещами и руководство процессами производства. Государство не «отменяется», оно отмирает. На основании этого следует оценивать фразу про «свободное народное государство», фразу, имевшую на время агитаторское право на существование, но в конечном счете научно несостоятельную. На основании этого следует оценивать также требование так называемых анархистов, чтобы государство было отменено с сегодня на завтра» («Анти-Дюринг». «Ниспровержение науки господином Евгением Дюрингом», стр. 301 — 303 по 3-му нем. изд.)*.Не боясь ошибиться, можно сказать, что из этого, замечательно богатого мыслями, рассуждения Энгельса действительным достоянием социалистической мысли в современных социалистических партиях стало только то, что государство «отмирает», по Марксу, в отличие от анархического учения об «отмене» государства. Так обкорнать марксизм значит свести его к оппортунизму, ибо при таком «толковании» остается только смутное представление о медленном, ровном, постепенном изменении, об отсутствии скачков и бурь, об отсутствии революции. «Отмирание» государства в ходячем, общераспространенном, массовом, если можно так выразиться, понимании означает, несомненно, затушевывание, если не отрицание, революции.

А между тем подобное «толкование» есть самое грубое, выгодное лишь для буржуазии, искажение марксизма, теоретически основанное на забвении важнейших обстоятельств и соображений, указанных хотя бы в том же, приведенном нами полностью, «итоговом» рассуждении Энгельса.

Во-первых. В самом начале этого рассуждения Энгельс говорит, что, беря государственную власть, пролетариат «тем самым уничтожает государство как государство». Что это значит, об этом думать «не принято». Обычно это либо игнорируют совершенно, либо считают чем-то вроде «гегельянски! слабости» Энгельса. На деле в этих словах выражен кратко опыт одной из величайших пролетарских революций, опыт Парижской Коммуны 1871 года, о чем подробнее пойдет у нас речь в своем месте. На деле здесь Энгельс говорит об «уничтожении» пролетарской революцией государства буржуазии, тогда как слова об отмирании относятся к остаткам пролетарской государственности после социалистической революции. Буржуазное государство не «отмирает», по Энгельсу, а «уничтожается» пролетариатом в революции. Отмирает после этой революции пролетарское государство или полугосударство.

Во-вторых. Государство есть «особая сила для подавления». Это великолепное и в высшей степени глубокое определение Энгельса дано им здесь с полнейшей ясностью. А из него вытекает, что «особая сила для подавления» пролетариата буржуазией, миллионов трудящихся горстками богачей должна смениться «особой силой для подавления» буржуазии пролетариатом (диктатура пролетариата). В этом и состоит «уничтожение государства как государства». В этом и состоит «акт» взятия во владение средств производства от имени общества. И само собою очевидно, что такая смена одной (буржуазной) «особой силы» другою (пролетарскою) «особою силою» никак уже не может произойти в виде «отмирания».

В-третьих. Об «отмирании» и даже еще рельефнее и красочнее — о «засыпании» Энгельс говорит совершенно ясно и определенно по отношению к эпохе после «взятия средств производства во владение государством от имени всего общества», т. е. после социалистической революции. Мы все знаем, что политической формой «государства» в это время является самая полная демократия. Но никому из оппортунистов, бесстыдно искажающих марксизм, не приходит в голову, что речь идет здесь, следовательно, у Энгельса, о «засыпании» и «отмирании» демократии. Это кажется на первый взгляд очень странным. Но «непонятно» это только для того, кто не вдумался, что демократия есть тоже государство и что, следовательно, демократия тоже исчезнет, когда исчезнет государство. Буржуазное государство может «уничтожить» только революция. Государство вообще, т. е. самая полная демократия, может только «отмереть».

В-четвертых. Выставив свое знаменитое положение: «государство отмирает», Энгельс сейчас же поясняет конкретно, что направляется это положение и против оппортунистов и против анархистов. При этом на первое место поставлен у Энгельса тот вывод из положения об «отмирании государства», который направлен против оппортунистов.

Можно биться о заклад, что из 10 000 человек, которые читали или слыхали об «отмирании» государства, 9990 совсем не знают или не помнят, что Энгельс направлял свои выводы из этого положения не только против анархистов. А из остальных десяти человек, наверное, девять не знают, что такое «свободное народное государство» и почему в нападении на этот лозунг заключается нападение на оппортунистов. Так пишется история! Так происходит незаметная подделка великого революционного учения под господствующую обывательщину. Вывод против анархистов тысячи раз повторялся, опошлялся, вбивался в головы наиболее упрощенно, приобрел прочность предрассудка. А вывод против оппортунистов затушевали и «забыли»!

«Свободное народное государство» было программным требованием и ходячим лозунгом немецких социал-демократов 70-х годов. Никакого политического содержания, кроме мещански-напыщенного описания понятия демократии, в этом лозунге нет. Поскольку в нем легально намекали на демократическую республику, постольку Энгельс готов был «на время» «оправдать» этот лозунг с агитаторской точки зрения. Но этот лозунг был оппортунистичен, ибо выражал не только подкрашивание буржуазной демократии, но и непонимание социалистической критики всякого государства вообще. Мы за демократическую республику, как наилучшую для пролетариата форму государства при капитализме, но мы не вправе забывать, что наемное рабство есть удел народа и в самой демократической буржуазной республике. Далее. Всякое государство есть «особая сила для подавления» угнетенного класса. Поэтому всякое государство несвободно и ненародно. Маркс и Энгельс неоднократно разъясняли это своим партийным товарищам в 70-х годах**.

В-пятых. В том же самом сочинении Энгельса, из которого все помнят рассуждение об отмирании государства, есть рассуждение о значении насильственной революции. Историческая оценка ее роли превращается у Энгельса в настоящий панегирик насильственной революции. Этого «никто не помнит», о значении этой мысли говорить и даже думать в современных социалистических партиях не принято, в повседневной пропаганде и агитации среди масс эти мысли никакой роли не играют. А между тем они связаны с «отмиранием» государства неразрывно, в одно стройное целое.

Вот это рассуждение Энгельса:

«...Что насилие играет также в истории другую роль» (кроме свершителя зла), «именно революционную роль, что оно, по словам Маркса, является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым***, что насилие является тем орудием, посредством которого общественное движение пролагает себе дорогу и ломает окаменевшие, омертвевшие политические формы, — обо всем этом ни слова у г-на Дюринга. Лишь со вздохами и стонами допускает он возможность того, что для ниспровержения эксплуататорского хозяйничанья понадобится, может быть, насилие — к сожалению, изволите видеть! ибо всякое применение насилия деморализует, дескать, того, кто его применяет. И это говорится, несмотря на тот высокий нравственный и идейный подъем, который бывал следствием всякой победоносной революции! И это говорится в Германии, где насильственное столкновение, которое ведь может быть навязано народу, имело бы по меньшей мере то преимущество, что вытравило бы дух холопства, проникший в национальное сознание из унижения Тридцатилетней войны115. И это тусклое, дряблое, бессильное поповское мышление смеет предлагать себя самой революционной партии, какую только знает история?» (стр. 193 по 3-му нем. изд., конец 4-ой главы II отдела)****.

Как можно соединить в одном учении этот панегирик насильственной революции, настойчиво преподносимый Энгельсом немецким социал-демократам с 1878 по 1894 год, т. е. до самой его смерти, с теорией «отмирания» государства?

Обычно соединяют то и другое при помощи эклектицизма, безыдейного или софистического выхватывания произвольно (или для угождения власть имущим) то одного, то другого рассуждения, причем в девяносто девяти случаях из ста, если не чаще, выдвигается на первый план именно «отмирание». Диалектика заменяется эклектицизмом: это самое обычное, самое распространенное явление в официальной социал-демократической литературе наших дней по отношению к марксизму. Такая замена, конечно, не новость, она наблюдалась даже в истории классической греческой философии. При подделке марксизма под оппортунизм подделка эклектицизма под диалектику легче всего обманывает массы, дает кажущееся удовлетворение, якобы учитывает все стороны процесса, все тенденции развития, все противоречивые влияния и прочее, а на деле не дает никакого цельного и революционного понимания процесса общественного развития.

Мы уже говорили выше и подробнее покажем в дальнейшем изложении, что учение Маркса и Энгельса о неизбежности насильственной революции относится к буржуазному государству. Оно смениться государством пролетарским (диктатурой пролетариата) не может путем «отмирания», а может, по общему правилу, лишь насильственной революцией. Панегирик, воспетый ей Энгельсом и вполне соответствующий многократным заявлениям Маркса — (вспомним конец «Нищеты философии» и «Коммунистического Манифеста» с гордым, открытым заявлением неизбежности насильственной революции*****; вспомним критику Готской программы 1875 года, почти 30 лет спустя, где Маркс беспощадно бичует оппортунизм этой программы116) — этот панегирик отнюдь не «увлечение», отнюдь не декламация, не полемическая выходка. Необходимость систематически воспитывать массы в таком и именно таком взгляде на насильственную революцию лежит в основе всего учения Маркса и Энгельса. Измена их учению господствующими ныне социал-шовинистским и каутскианским течениями особенно рельефно выражается в забвении и теми и другими такой пропаганды, такой агитации.

Смена буржуазного государства пролетарским невозможна без насильственной революции. Уничтожение пролетарского государства, т. е. уничтожение всякого государства, невозможно иначе, как путем «отмирания».

Подробное и конкретное развитие этих взглядов Маркс и Энгельс давали, изучая каждую отдельную революционную ситуацию, анализируя уроки опыта каждой отдельной революции. К этой, безусловно самой важной, части их учения мы и переходим.

* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 291-292. Ред.

** См. К. Маркс. Критика Готской программы; Ф. Энгельс. Анти-Дюринг; Письмо А. Бебелю 18 — 28 марта 1875 г. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 26 — 32; т. 20, стр. 291 — 292; т. 19, стр. 1 — 8. Ред.

*** К. Маркс. Капитал, том I. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 761. Ред.

**** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 189. Ред.

***** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 184, 459. Ред

 

ГЛАВА II

ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ. ОПЫТ 1848 — 1851 ГОДОВ

КАНУН РЕВОЛЮЦИИ

Первые произведения зрелого марксизма, «Нищета философии» и «Коммунистический Манифест», относятся как раз к кануну революции 1848 года. В силу этого обстоятельства, наряду с изложением общих основ марксизма, мы имеем здесь до известной степени отражение тогдашней конкретной революционной ситуации, и поэтому целесообразнее будет, пожалуй, рассмотреть то, что говорится авторами этих произведений о государстве, непосредственно перед их выводами из опыта 1848 — 1851 годов.

«...Рабочий класс, — пишет Маркс в «Нищете философии», — поставит, в ходе развития, на место старого буржуазного общества такую ассоциацию, которая исключает классы и их противоположность; не будет уже никакой собственно политической власти, ибо именно политическая власть есть официальное выражение противоположности классов внутри буржуазного общества» (стр. 182 нем. изд. 1885 г.)*.

Поучительно сопоставить с этим общим изложением мысли об исчезновении государства после уничтожения классов то изложение, которое дано в написанном Марксом и Энгельсом несколько месяцев спустя, — именно, в ноябре 1847 года, — «Коммунистическом Манифесте»:

«...Описывая наиболее общие фазы развития пролетариата, мы прослеживали более или менее прикрытую гражданскую войну внутри существующего общества вплоть до того пункта, когда она превращается в открытую революцию, и пролетариат основывает свое господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии...

...Мы видели уже выше, что первым шагом в рабочей революции является превращение» (буквально: повышение) «пролетариата в господствующий класс, завоевание демократии.

Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы постепенно вырвать у буржуазии весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. организованного, как господствующий класс, пролетариата, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил» (стр. 31 и 37 по 7-му нем. изд. 1906 года)**.

Здесь мы видим формулировку одной из самых замечательных и важнейших идей марксизма в вопросе о государстве, именно идеи «диктатуры пролетариата» (как стали говорить Маркс и Энгельс после Парижской Коммуны)117, а затем в высшей степени интересное определение государства, принадлежащее тоже к числу «забытых слов» марксизма. «Государство, то есть организованный в господствующий класс пролетариат».

Это определение государства не только никогда не разъяснялось в господствующей пропагандистской и агитационной литературе официальных социал-демократических партий. Мало того. Оно было именно забыто, так как оно совершенно непримиримо с реформизмом, оно бьет в лицо обычным оппортунистическим предрассудкам и мещанским иллюзиям насчет «мирного развития демократии».

Пролетариату нужно государство — это повторяют все оппортунисты, социал-шовинисты и каутскианцы62, уверяя, что таково учение Маркса, и «забывая» добавить, что, во-первых, по Марксу, пролетариату нужно лишь отмирающее государство, т. е. устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать и не могло не отмирать. А, во-вторых, трудящимся нужно «государство», «то есть организованный в господствующий класс пролетариат».

Государство есть особая организация силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса. Какой же класс надо подавлять пролетариату? Конечно, только эксплуататорский класс, т. е. буржуазию. Трудящимся нужно государство лишь для подавления сопротивления эксплуататоров, а руководить этим подавлением, провести его в жизнь в состоянии только пролетариат, как единственный до конца революционный класс, единственный класс, способный объединить всех трудящихся и эксплуатируемых в борьбе против буржуазии, в полном смещении ее.

Эксплуататорским классам нужно политическое господство в интересах поддержания эксплуатации, т. е. в корыстных интересах ничтожного меньшинства, против громаднейшего большинства народа. Эксплуатируемым классам нужно политическое господство в интересах полного уничтожения всякой эксплуатации, т. е. в интересах громаднейшего большинства народа, против ничтожного меньшинства современных рабовладельцев, т. е. помещиков и капиталистов.

Мелкобуржуазные демократы, эти якобы социалисты, заменявшие классовую борьбу мечтаниями о соглашении классов, представляли себе и социалистическое преобразование мечтательным образом, не в виде свержения господства эксплуататорского класса, а в виде мирного подчинения меньшинства понявшему свои задачи большинству. Эта мелкобуржуазная утопия, неразрывно связанная с признанием надклассового государства, приводила на практике к предательству интересов трудящихся классов, как это и показала, например, история французских революций 1848 и 1871 годов, как это показал опыт «социалистического» участия в буржуазных министерствах в Англии, во Франции, в Италии и других странах в конце XIX и в начале XX века.

Маркс всю свою жизнь боролся с этим мелкобуржуазным социализмом, ныне возрожденным в России партиями эсеров и меньшевиков. Маркс провел учение о классовой борьбе последовательно вплоть до учения о политической власти, о государстве.

Свержение господства буржуазии возможно только со стороны пролетариата, как особого класса, экономические условия существования которого подготовляют его к такому свержению, дают ему возможность и силу совершить его. В то время как буржуазия раздробляет, распыляет крестьянство и все мелкобуржуазные слои, она сплачивает, объединяет, организует пролетариат. Только пролетариат, — в силу экономической роли его в крупном производстве, — способен быть вождем всех трудящихся и эксплуатируемых масс, которые буржуазия эксплуатирует, гнетет, давит часто не меньше, а сильнее, чем пролетариев, но которые не способны к самостоятельной борьбе за свое освобождение.

Учение о классовой борьбе, примененное Марксом к вопросу о государстве и о социалистической революции, ведет необходимо к признанию политического господства пролетариата, его диктатуры, т. е. власти, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооруженную силу масс. Свержение буржуазии осуществимо лишь превращением пролетариата в господствующий класс, способный подавить неизбежное, отчаянное сопротивление буржуазии и организовать для нового уклада хозяйства все грудящиеся и эксплуатируемые массы.

Пролетариату необходима государственная власть, централизованная организация силы, организация насилия и для подавления сопротивления эксплуататоров и для руководства громадной массой населения, крестьянством, мелкой буржуазией, полупролетариями в деле «налаживания» социалистического хозяйства.

Воспитывая рабочую партию, марксизм воспитывает авангард пролетариата, способный взять власть и вести весь народ к социализму, направлять и организовывать новый строй, быть учителем, руководителем, вождем всех трудящихся и эксплуатируемых в деле устройства своей общественной жизни без буржуазии и против буржуазии. Наоборот, господствующий ныне оппортунизм воспитывает из рабочей партии отрывающихся от массы представителей лучше оплачиваемых рабочих, «устраивающихся» сносно при капитализме, продающих за чечевичную похлебку свое право первородства, т. е. отказывающихся от роли революционных вождей народа против буржуазии.

«Государство, то есть организованный в господствующий класс пролетариат», — эта теория Маркса неразрывно связана со всем его учением о революционной роли пролетариата в истории. Завершение этой роли есть пролетарская диктатура, политическое господство пролетариата.

Но если пролетариату нужно государство, как особая организация насилия против буржуазии, то отсюда сам собой напрашивается вывод, мыслимо ли создание такой организации без предварительного уничтожения, без разрушения той государственной машины, которую создала себе буржуазия? К этому выводу вплотную подводит «Коммунистический Манифест», и об этом выводе говорит Маркс, подводя итоги опыту революции 1848 — 1851 годов.

ИТОГИ РЕВОЛЮЦИИ

По интересующему нас вопросу о государстве Маркс подводит итоги революции 1848 — 1851 годов в следующем рассуждении из сочинения «18-ое брюмера Луи Бонапарта»:

«...Но революция основательна. Она еще находится в путешествии через чистилище. Она выполняет свое дело методически. До 2-го декабря 1851-го года» (день совершения государственного переворота Луи Бонапартом) «она закончила половину своей подготовительной работы, теперь она заканчивает другую половину. Сначала она доводит до совершенства парламентарную власть, чтобы иметь возможность ниспровергнуть ее. Теперь, когда она этого достигла, она доводит до совершенства исполнительную власть, сводит ее к ее самому чистому выражению, изолирует ее, противопоставляет ее себе, как единственный объект, чтобы сконцентрировать против нее все силы разрушения» (курсив наш). «И когда революция закончит эту вторую половину своей предварительной работы, тогда Европа поднимется со своего места и скажет, торжествуя: ты хорошо роешь, старый крот!

Эта исполнительная власть, с ее громадной бюрократической и военной организацией, с ее многосложной и искусственной государственной машиной, с этим войском чиновников в полмиллиона человек рядом с армией еще в полмиллиона, этот ужасный организм-паразит, обвивающий точно сетью все тело французского общества и затыкающий все его поры, возник в эпоху самодержавной монархии, при упадке феодализма, упадке, который этот организм помогал ускорять». Первая французская революция развила централизацию, «но вместе с тем расширила объем, атрибуты и число пособников правительственной власти. Наполеон завершил эту государственную машину». Легитимная монархия118 и Июльская монархия119 «не прибавили ничего нового, кроме большего разделения труда...

...Наконец, парламентарная республика оказалась в своей борьбе против революции вынужденной усилить, вместе с мерами репрессии, средства и централизацию правительственной власти. Все перевороты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее» (курсив наш). «Партии, которые, сменяя друг друга, боролись за господство, рассматривали захват этого огромного государственного здания, как главную добычу при своей победе» («18-ое брюмера Луи Бонапарта», стр. 98 — 99, изд. 4-е, Гамбург, 1907 г.)***.

В этом замечательном рассуждении марксизм делает громадный шаг вперед по сравнению с «Коммунистическим Манифестом». Там вопрос о государстве ставится еще крайне абстрактно, в самых общих понятиях и выражениях. Здесь вопрос ставится конкретно, и вывод делается чрезвычайно точный, определенный, практически-осязательный: все прежние революции усовершенствовали государственную машину, а ее надо разбить, сломать.

Этот вывод есть главное, основное в учении марксизма о государстве. И именно это основное не только совершенно забыто господствующими официальными социал-демократическими партиями, но и прямо извращено (как увидим ниже) виднейшим теоретиком II Интернационала К. Каутским.

В «Коммунистическом Манифесте» подведены общие итоги истории, заставляющие видеть в государстве орган классового господства и приводящие к необходимому заключению, что пролетариат не может свергнуть буржуазии, не завоевав сначала политической власти, не получив политического господства, не превратив государства в«организованный, как господствующий класс, пролетариат», и что это пролетарское государство сейчас же после его победы начнет отмирать, ибо в обществе без классовых противоречий государство не нужно и невозможно. Здесь не ставится вопрос о том, какова же должна — с точки зрения исторического развития — быть эта смена буржуазного государства пролетарским.

Именно такой вопрос Маркс ставит и решает в 1852 году. Верный своей философии диалектического материализма, Маркс берет в основу исторический опыт великих годов революции — 1848 — 1851. Учение Маркса и здесь — как и всегда — есть освещенное глубоким философским миросозерцанием и богатым знанием истории подытожение опыта.

Вопрос о государстве ставится конкретно: как исторически возникло буржуазное государство, необходимая для господства буржуазии государственная машина? каковы ее изменения, какова ее эволюция в ходе буржуазных революций и перед лицом самостоятельных выступлений угнетенных классов? каковы задачи пролетариата по отношению к этой государственной машине?

Централизованная государственная власть, свойственная буржуазному обществу, возникла в эпоху падения абсолютизма. Два учреждения наиболее характерны для этой государственной машины: чиновничество и постоянная армия. О том, как тысячи нитей связывают эти учреждения именно с буржуазией, говорится неоднократно в сочинениях Маркса и Энгельса. Опыт каждого рабочего поясняет эту связь с чрезвычайной наглядностью и внушительностью. Рабочий класс на своей шкуре учится познавать эту связь, — вот почему он так легко схватывает и так твердо усваивает науку о неизбежности этой связи, науку, которую мелкобуржуазные демократы либо невежественно и легкомысленно отрицают, либо еще легкомысленнее признают «вообще», забывая делать соответствующие практические выводы.

Чиновничество и постоянная армия, это — «паразит» на теле буржуазного общества, паразит, порожденный внутренними противоречиями, которые это общество раздирают, но именно паразит, «затыкающий» жизненные поры. Господствующий ныне в официальной социал-демократии каутскианский оппортунизм считает взгляд на государство, как на паразитический организм, специальной и исключительной принадлежностью анархизма. Разумеется, это извращение марксизма чрезвычайно выгодно тем мещанам, которые довели социализм до неслыханного позора оправдания и прикрашивания империалистской войны путем применения к ней понятия «защита отечества», но все же это — безусловное извращение.

Через все буржуазные революции, которых видала Европа многое множество со времени падения феодализма, идет развитие, усовершенствование, укрепление этого чиновничьего и военного аппарата. В частности, именно мелкая буржуазия привлекается на сторону крупной и подчиняется ей в значительной степени посредством этого аппарата, дающего верхним слоям крестьянства, мелких ремесленников, торговцев и проч. сравнительно удобные, спокойные и почетные местечки, ставящие обладателей их над народом. Возьмите то, что произошло в России за полгода после 27 февраля 1917 г.: чиновничьи места, которые раньше давались предпочтительно черносотенцам, стали предметом добычи кадетов9, меньшевиков и эсеров 19. Ни о каких серьезных реформах, в сущности, не думали, стараясь оттягивать их «до Учредительного собрания» — а Учредительное собрание оттягивать помаленьку до конца войны111. С дележом же добычи, с занятием местечек министров, товарищей министра, генерал-губернаторов и прочее и прочее не медлили и никакого Учредительного собрания не ждали! Игра в комбинации насчет состава правительства была, в сущности, лишь выражением этого раздела и передела «добычи», идущего и вверху и внизу, во всей стране, во всем центральном и местном управлении. Итог, объективный итог за полгода 27 февраля — 27 августа 1917 г. несомненен: реформы отложены, раздел чиновничьих местечек состоялся, и «ошибки» раздела исправлены несколькими переделами.

Но чем больше происходит «переделов» чиновничьего аппарата между различными буржуазными и мелкобуржуазными партиями (между кадетами, эсерами и меньшевиками, если взять русский пример), тем яснее становится   угнетенным классам, и пролетариату во главе их, их непримиримая враждебность ко всему буржуазному обществу. Отсюда необходимость для всех буржуазных партий, даже для самых демократических и «революционно-демократических» в том числе, усиливать репрессии против революционного пролетариата, укреплять аппарат репрессий, т. е. ту же государственную машину. Такой ход событий вынуждает революцию «концентрировать все силы разрушения» против государственной власти, вынуждает поставить задачей не улучшение государственной машины, а разрушение, уничтожение ее.

Не логические рассуждения, а действительное развитие событий, живой опыт 1848 — 1851 годов привели к такой постановке задачи. До какой степени строго держится Маркс на фактической базе исторического опыта, это видно из того, что в 1852 году он не ставит еще конкретно вопроса о том, чем заменить эту подлежащую уничтожению государственную машину. Опыт не давал еще тогда материала для такого вопроса, поставленного историей на очередь дня позже, в 1871 году. В 1852 году с точностью естественноисторического наблюдения можно было лишь констатировать, что пролетарская революция подошла к задаче «сосредоточить все силы разрушения» против государственной власти, к задаче «сломать» государственную машину...

ПОСТАНОВКА ВОПРОСА МАРКСОМ В 1852 ГОДУ****

В 1907 году Меринг опубликовал в журнале «Neue Zeit» 53 (XXV, 2, 164) выдержки из письма Маркса к Вейдемейеру от 5 марта 1852 г. В этом письме содержится, между прочим, следующее замечательное рассуждение:

«Что касается меня, то мне не принадлежит ни та заслуга, что я открыл существование классов в современном обществе, ни та, что я открыл их борьбу между собою. Буржуазные историки задолго до меня изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты — экономическую анатомию классов. То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определенными историческими фазами развития производства (historische Entwicklungsphasen der Produktion), 2) что классовая борьба необходимо ведет к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов...»*****.

В этих словах Марксу удалось выразить с поразительной рельефностью, во-первых, главное и коренное отличие его учения от учения передовых и наиболее глубоких мыслителей буржуазии, а во-вторых, суть его учения о государстве.

Главное в учении Маркса есть классовая борьба. Так говорят и пишут очень часто. Но это неверно. И из этой неверности сплошь да рядом получается оппортунистическое искажение марксизма, подделка его в духе приемлемости для буржуазии. Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса создано и для буржуазии, вообще говоря, приемлемо. Кто признает только борьбу классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще невыходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе классов — значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому, что приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма. И неудивительно, что когда история Европы подвела рабочий класс практически к данному вопросу, то не только все оппортунисты и реформисты, но и все «каутскианцы» (колеблющиеся между реформизмом и марксизмом люди) оказались жалкими филистерами и мелкобуржуазными демократами, отрицающими диктатуру пролетариата. Брошюра Каутского «Диктатура пролетариата», вышедшая в августе 1918 г., т. е. много спустя после первого издания настоящей книжки, есть образец мещанского искажения марксизма и подлого отречения от него на деле, при лицемерном признании его на словах (см. мою брошюру: «Пролетарская революция и ренегат Каутский», Петроград и Москва, 1918 г.******).

Современный оппортунизм в лице его главного представителя, бывшего марксиста К. Каутского, подпадает целиком под приведенную характеристику буржуазной позиции у Маркса, ибо этот оппортунизм ограничивает область признания классовой борьбы областью буржуазных отношений. (А внутри этой области, в рамках ее ни один образованный либерал не откажется «принципиально» признать классовую борьбу!) Оппортунизм не доводит признания классовой борьбы как раз до самого главного, до периода перехода от капитализма к коммунизму, до периода свержения буржуазии и полного уничтожения ее. В действительности этот период неминуемо является периодом невиданно ожесточенной классовой борьбы, невиданно острых форм ее, а следовательно, и государство этого периода неизбежно должно быть государством по-новому демократическим (для пролетариев и неимущих вообще) и по-новому диктаторским (против буржуазии).

Далее. Сущность учения Маркса о государстве усвоена только тем, кто понял, что диктатура одного класса является необходимой не только для всякого классового общества вообще, не только для пролетариата, свергнувшего буржуазию, но и для целого исторического периода, отделяющего капитализм от «общества без классов», от коммунизма. Формы буржуазных государств чрезвычайно разнообразны, но суть их одна: все эти государства являются так или иначе, но в последнем счете обязательно диктатурой буржуазии. Переход от капитализма к коммунизму, конечно, не может не дать громадного обилия и разнообразия политических форм, но сущность будет при этом неизбежно одна: диктатура пролетариата.

* См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 184, 459. Ред.

** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 435, 446. Ред.

*** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 8, стр. 205-296. Ред.

**** Добавлено ко второму изданию.

***** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 28, стр. 424, 427. Ред.

****** См. настоящее издание, т. 2, стр. 55 — 102. — В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 37, стр. 235 — 338. Ред.

 

ГЛАВА III

ГОСУДАРСТВО И РЕВОЛЮЦИЯ.

ОПЫТ ПАРИЖСКОЙ КОММУНЫ 1871 ГОДА.
АНАЛИЗ МАРКСА

В ЧЕМ ГЕРОИЗМ ПОПЫТКИ КОММУНАРОВ?

Известно, что за несколько месяцев до Коммуны, осенью 1870 года, Маркс предостерегал парижских рабочих, доказывая, что попытка свергнуть правительство была бы глупостью отчаяния*. Но когда в марте 1871 года рабочим навязали решительный бой и они его приняли, когда восстание стало фактом, Маркс с величайшим восторгом приветствовал пролетарскую революцию, несмотря на плохие предзнаменования. Маркс не уперся на педантском осуждении «несвоевременного» движения, как печально-знаменитый русский ренегат марксизма Плеханов, в ноябре 1905 года писавший в духе поощрения борьбы рабочих и крестьян, а после декабря 1905 года по-либеральному кричавший: «не надо было браться за оружие» 120.

Маркс, однако, не только восторгался героизмом «штурмовавших небо», по его выражению, коммунаров**. В массовом революционном движении, хотя оно и не достигло цели, он видел громадной важности исторический опыт, известный шаг вперед всемирной пролетарской революции, практический шаг, более важный, чем сотни программ и рассуждений. Анализировать этот опыт, извлечь из него уроки тактики, пересмотреть на основании его свою теорию — вот как поставил свою задачу Маркс.

Единственная «поправка» к «Коммунистическому Манифесту», которую счел необходимым сделать Маркс, была сделана им на основании революционного опыта парижских коммунаров.

Последнее предисловие к новому немецкому изданию «Коммунистического Манифеста», подписанное обоими его авторами, помечено 24-ым июня 1872 года. В этом предисловии авторы, Карл Маркс и Фридрих Энгельс, говорят, что программа «Коммунистического Манифеста» «теперь местами устарела».

«...В особенности, — продолжают они, — Коммуна доказала, что «рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих собственных целей»...»***

. Взятые во вторые кавычки слова этой цитаты заимствованы ее авторами из сочинения Маркса: «Гражданская война во Франции»****.

Итак, один основной и главный урок Парижской Коммуны Маркс и Энгельс считали имеющим такую гигантскую важность, что они внесли его, как существенную поправку к «Коммунистическому Манифесту».

Чрезвычайно характерно, что именно эта существенная поправка была искажена оппортунистами, и смысл ее, наверное, неизвестен девяти десятым, если не девяносто девяти сотым читателей «Коммунистического Манифеста». Подробно об этом искажении мы скажем ниже, в главе, специально посвященной искажениям. Теперь достаточно будет отметить, что ходячее, вульгарное «понимание» приведенного нами знаменитого изречения Маркса состоит в том, будто Маркс подчеркивает здесь идею медленного развития в противоположность захвату власти и тому подобное.

На самом деле как раз наоборот. Мысль Маркса состоит в том, что рабочий класс должен разбить, сломать «готовую государственную машину», а не ограничиваться простым захватом ее.

12-го апреля 1871 года, т. е. как раз во время Коммуны, Маркс писал Кугельману:

«...Если ты заглянешь в последнюю главу моего «18-го брюмера», ты увидишь, что следующей попыткой французской революции я объявляю: не передать из одних рук в другие бюрократически-военную машину, как бывало до сих пор, а сломать ее» (курсив Маркса; в оригинале стоит zerbrechen), «и именно таково предварительное условие всякой действительной народной революции на континенте. Как раз в этом и состоит попытка наших геройских парижских товарищей» (стр. 709 в «Neue Zeit», XX, 1, год 1901 — 1902)*****. (Письма Маркса к Кугельману вышли по-русски не менее как в двух изданиях, одно из них под моей редакцией и с моим предисловием******.)

В этих словах: «сломать бюрократически-военную государственную машину» заключается, кратко выраженный, главный урок марксизма по вопросу о задачах пролетариата в революции по отношению к государству. И именно этот урок не только совершенно забыт, но и прямо извращен господствующим, каутскианским, «толкованием» марксизма!

Что касается до ссылки Маркса на «18-ое брюмера», то мы привели выше полностью соответствующее место.

Интересно отметить особо два места в приведенном рассуждении Маркса. Во-первых, он ограничивает свой вывод континентом. Это было понятно в 1871 году, когда Англия была еще образцом страны чисто капиталистической, но без военщины и в значительной степени без бюрократии. Поэтому Маркс исключал Англию, где революция, и даже народная революция, представлялась и была тогда возможной без предварительного условия разрушения «готовой государственной машины».

Теперь, в 1917 году, в эпоху первой великой империалистской войны, это ограничение Маркса отпадает. И Англия и Америка, крупнейшие и последние — во всем мире — представители англо-саксонской «свободы» в смысле отсутствия военщины и бюрократизма, скатились вполне в общеевропейское грязное, кровавое болото бюрократически-военных учреждений, все себе подчиняющих, все собой подавляющих. Теперь и в Англии и в Америке «предварительным условием всякой действительно народной революции» является ломка, разрушение «готовой» (изготовленной там в 1914 — 1917 годах до «европейского», общеимпериалистского, совершенства) «государственной машины».

Во-вторых, особенного внимания заслушивает чрезвычайно глубокое замечание Маркса, что разрушение бюрократически-военной государственной машины является «предварительным условием всякой действительной народной революции». Это понятие «народной» революции кажется странным в устах Маркса, и русские плехановцы и меньшевики, эти последователи Струве, желающие считаться марксистами, могли бы, пожалуй, объявить такое выражение у Маркса «обмолвкой». Они свели марксизм к такому убого-либеральному извращению, что кроме противоположения буржуазной и пролетарской революции для них ничего не существует, да и это противоположение понимается ими донельзя мертвенно.

Если взять для примера революции XX века, то и португальскую и турецкую придется, конечно, признать буржуазной. Но «народной» ни та, ни другая не является, ибо масса народа, громадное большинство его активно, самостоятельно, со своими собственными экономическими и политическими требованиями, ни в той, ни в другой революции заметно не выступают. Напротив, русская буржуазная революция 1905 — 1907 годов, хотя в ней не было таких «блестящих» успехов, которые выпадали временами на долю португальской и турецкой, была, несомненно, «действительной народной» революцией, ибо масса народа, большинство его, самые глубокие общественные «низы», задавленные гнетом и эксплуатацией, поднимались самостоятельно, наложили на весь ход революции отпечаток своих требований, своих попыток по-своему построить новое общество, на место разрушаемого старого.

В Европе 1871 года на континенте ни в одной стране пролетариат не составлял большинства народа. «Народная» революция, втягивающая в движение действительно большинство, могла быть таковою, лишь охватывая и пролетариат и крестьянство. Оба класса и составляли тогда «народ». Оба класса объединены тем, что «бюрократически-военная государственная машина» гнетет, давит, эксплуатирует их. Разбить эту машину, сломать ее — таков действительный интерес «народа», большинства его, рабочих и большинства крестьян, таково «предварительное условие» свободного союза беднейших крестьян с пролетариями, а без такого союза непрочна демократия и невозможно социалистическое преобразование.

К такому союзу, как известно, и пробивала себе дорогу Парижская Коммуна, не достигшая цели в силу ряда причин внутреннего и внешнего характера.

Следовательно, говоря о «действительно народной революции», Маркс, нисколько не забывая особенностей мелкой буржуазии (о них он говорил много и часто), строжайше учитывал фактическое соотношение классов в большинстве континентальных государств Европы в 1871 году. А с другой стороны, он констатировал, что «разбитие» государственной машины требуется интересами и рабочих и крестьян, объединяет их, ставит перед ними общую задачу устранения «паразита» и замены его чем-либо новым.

Чем же именно?

ЧЕМ ЗАМЕНИТЬ РАЗБИТУЮ ГОСУДАРСТВЕННУЮ МАШИНУ?

На этот вопрос в 1847 году, в «Коммунистическом Манифесте», Маркс давал ответ еще совершенно абстрактный, вернее, указывающий задачи, но не способы их разрешения. Заменить «организацией пролетариата в господствующий класс», «завоеванием демократии» — таков был ответ «Коммунистического Манифеста»*******.

Не вдаваясь в утопии, Маркс от опыта массового движения ждал ответа на вопрос о том, в какие конкретные формы эта организация пролетариата, как господствующего класса, станет выливаться, каким именно образом эта организация будет совмещена с наиболее полным и последовательным «завоеванием демократии».

Опыт Коммуны, как бы он ни был мал, Маркс подвергает в «Гражданской войне во Франции» самому внимательному анализу. Приведем важнейшие места из этого сочинения:

В XIX веке развилась происходящая от средних веков «централизованная государственная власть с ее вездесущими органами: постоянной армией, полицией, бюрократией, духовенством, судейским сословием». С развитием классового антагонизма между капиталом и трудом «государственная власть принимала все более и более характер общественной власти для угнетения труда, характер машины классового господства. После каждой революции, означающей известный шаг вперед классовой борьбы, чисто угнетательский характер государственной власти выступает наружу все более и более открыто». Государственная власть после революции 1848 — 1849 гг. становится «национальным орудием войны капитала против труда». Вторая империя 121 закрепляет это.

«Прямой противоположностью империи была Коммуна». «Она была определенной формой» «такой республики, которая должна была устранить не только монархическую форму классового господства, но и самое классовое господство...»

В чем именно состояла эта «определенная» форма пролетарской, социалистической республики? Каково было государство, которое она начала создавать?

«...Первым декретом Коммуны было уничтожение постоянного войска и замена его вооруженным народом...»

Это требование стоит теперь в программах всех, желающих называться социалистическими, партий. Но чего стоят их программы, лучше всего видно из поведения наших эсеров и меньшевиков, на деле отказавшихся как раз после революции 27 февраля от проведения в жизнь этого требования!

«...Коммуна образовалась из выбранных всеобщим избирательным правом по различным округам Парижа городских гласных. Они были ответственны и в любое время сменяемы. Большинство их состояло, само собою разумеется, из рабочих или признанных представителей рабочего класса...

...Полиция, до сих пор бывшая орудием государственного правительства, была немедленно лишена всех своих политических функций и превращена в ответственный орган Коммуны, сменяемый в любое время... То же самое — чиновники всех остальных отраслей управления... Начиная с членов Коммуны, сверху донизу, общественная служба должна была исполняться за заработную плату рабочего. Всякие привилегии и выдачи денег на представительство высшим государственным чинам исчезли вместе с этими чинами... По устранении постоянного войска и полиции, этих орудий материальной власти старого правительства, Коммуна немедленно взялась за то, чтобы сломать орудие духовного угнетения, силу попов... Судейские чины потеряли свою кажущуюся независимость... они должны были впредь избираться открыто, быть ответственными и сменяемыми...»********

Итак, разбитую государственную машину Коммуна заменила как будто бы «только» более полной демократией: уничтожение постоянной армии, полная выборность и сменяемость всех должностных лиц. Но на самом деле это «только» означает гигантскую замену одних учреждений учреждениями принципиально иного рода. Здесь наблюдается как раз один из случаев «превращения количества в качество»: демократия, проведенная с такой наибольшей полнотой и последовательностью, е какой это вообще мыслимо, превращается из буржуазной демократии в пролетарскую, из государства ( = особая сила для подавления определенного класса) в нечто такое, что уже не есть собственно государство.

Подавлять буржуазию и ее сопротивление все еще необходимо. Для Коммуны это было особенно необходимо, и одна из причин ее поражения состоит в том, что она недостаточно решительно это делала. Но подавляющим органом является здесь уже большинство населения, а не меньшинство, как бывало всегда и при рабстве, и при крепостничестве, и при наемном рабстве. А раз большинство народа само подавляет своих угнетателей, то «особой силы» для подавления уже не нужно! В этом смысле государство начинает отмирать. Вместо особых учреждений привилегированного меньшинства (привилегированное чиновничество, начальство постоянной армии), само большинство может непосредственно выполнять это, а чем более всенародным становится самое выполнение функций государственной власти, тем меньше становится надобности в этой власти.

Особенно замечательна в этом отношении подчеркиваемая Марксом мера Коммуны: отмена всяких выдач денег на представительство, всяких денежных привилегий чиновникам, сведение платы всем должностным лицам в государстве до уровня «заработной платы рабочего». Тут как раз всего нагляднее сказывается перелом — от демократии буржуазной к демократии пролетарской, от демократии угнетательской к демократии угнетенных классов, от государства, как «особой силы» для подавления определенного класса, к подавлению угнетателей всеобщей силой большинства народа, рабочих и крестьян. И именно на этом, особенно наглядном — по вопросу о государстве, пожалуй, наиболее важном пункте уроки Маркса наиболее забыты! В популярных комментариях — им же несть числа — об этом не говорят. «Принято» об этом умалчивать, точно о «наивности», отжившей свое время, — вроде того как христиане, получив положение государственной религии, «забыли» о «наивностях» первоначального христианства с его демократически-революционным духом.

Понижение платы высшим государственным чиновникам кажется «просто» требованием наивного, примитивного демократизма. Один из «основателей» новейшего оппортунизма, бывший социал-демократ Эд. Бернштейн не раз упражнялся в повторении пошлых буржуазных насмешечек над «примитивным» демократизмом. Как и все оппортунисты, как и теперешние каутскианцы, он совершенно не понял того, что, во-первых, переход от капитализма к социализму невозможен без известного «возврата» к «примитивному» демократизму (ибо иначе как же перейти к выполнению государственных функций большинством населения и поголовно всем населением?), а во-вторых, что «примитивный демократизм» на базе капитализма и капиталистической культуры — не то, что примитивный демократизм в первобытные или в докапиталистические времена. Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефоны и прочее, а на этой базе громадное большинство функций старой «государственной власти» так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную «заработную плату рабочего», что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо привилегированного, «начальственного».

Полная выборность, сменяемость в любое время всех без изъятия должностных лиц, сведение их жалованья к обычной «заработной плате рабочего», эти простые и «само собою понятные» демократические мероприятия, объединяя вполне интересы рабочих и большинства крестьян, служат в то же время мостиком, ведущим от капитализма к социализму. Эти мероприятия касаются государственного, чисто политического переустройства общества, но они получают, разумеется, весь свой смысл и значение лишь в связи с осуществляемой или подготовляемой «экспроприацией экспроприаторов», т. е. переходом капиталистической частной собственности на средства производства в общественную собственность.

«Коммуна, — писал Маркс, — сделала правдой лозунг всех буржуазных революций, дешевое правительство, уничтожив две самые крупные статьи расходов, армию и чиновничество»*********.

Из крестьянства, как и из других слоев мелкой буржуазии, лишь ничтожное меньшинство «поднимается вверх», «выходит в люди» в буржуазном смысле, т. е. превращается либо в зажиточных людей, в буржуа, либо в обеспеченных и привилегированных чиновников. Громадное большинство крестьянства во всякой капиталистической стране, где только есть крестьянство (а таких капиталистических стран большинство), угнетено правительством и жаждет свержения его, жаждет «дешевого» правительства. Осуществить это может только пролетариат, и, осуществляя это, он делает вместе с тем шаг к социалистическому переустройству государства.

УНИЧТОЖЕНИЕ ПАРЛАМЕНТАРИЗМА

«Коммуна, — писал Маркс, — должна была быть не парламентарной, а работающей корпорацией, в одно и то же время и законодательствующей и исполняющей законы...

...Вместо того, чтобы один раз в три или в шесть лет решать, какой член господствующего класса должен представлять и подавлять (ver- und zertreten) народ в парламенте, вместо этого всеобщее избирательное право должно было служить народу, организованному в коммуны, для того, чтобы подыскивать для своего предприятия рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров, как индивидуальное избирательное право служит для этой дели всякому другому работодателю»**********.

Эта замечательная критика парламентаризма, данная в 1871 году, тоже принадлежит теперь, благодаря господству социал-шовинизма и оппортунизма, к числу «забытых слов» марксизма. Министры и парламентарии по профессии, изменники пролетариату и «деляческие» социалисты наших дней предоставили критику парламентаризма всецело анархистам и на этом удивительно-разумном основании объявили всякую критику парламентаризма «анархизмом»!! Ничего нет странного, что пролетариат «передовых» парламентских стран - испытывая омерзение при виде таких «социалистов», как Шейдеманы, Давиды, Легины, Самба, Ренодели, Гендерсоны, Вандервельды, Стаунинги, Брантинги, Биссолати и К0, все чаще отдавал свои симпатии анархо-синдикализму, несмотря на то, что это был родной брат оппортунизма.

Но для Маркса революционная диалектика никогда не была той пустой модной фразой, побрякушкой, которой сделали ее Плеханов, Каутский и пр. Маркс умел беспощадно рвать с анархизмом за неумение использовать даже «хлев» буржуазного парламентаризма, особенно когда заведомо нет налицо революционной ситуации, — но в то же время он умел и давать действительно революционно-пролетарскую критику парламентаризма.

Раз в несколько лет решать, какой член господствующего класса будет подавлять, раздавлять народ в парламенте, — вот в чем настоящая суть буржуазного парламентаризма, не только в парламентарно-конституционных монархиях, но и в самых демократических республиках.

Но если ставить вопрос о государстве, если рассматривать парламентаризм, как одно из учреждений государства, с точки зрения задач пролетариата в этой области, то где же выход из парламентаризма? как же можно обойтись без него?

Опять и опять приходится сказать: уроки Маркса, основанные на изучении Коммуны, настолько забыты, что современному «социал-демократу» (читай: современному предателю социализма) прямо-таки непонятна иная критика парламентаризма, кроме анархической или реакционной.

Выход из парламентаризма, конечно, не в уничтожении представительных учреждений и выборности, а в превращении представительных учреждений из говорилен в «работающие» учреждения. «Коммуна должна была быть не парламентским учреждением, а работающим, в одно и то же время законодательствующим и исполняющим законы».

«Не парламентское, а работающее» учреждение, это сказано не в бровь, а в глаз современным парламентариям и парламентским «комнатным собачкам» социал-демократии! Посмотрите на любую парламентскую страну, от Америки до Швейцарии, от Франции до Англии, Норвегии и проч.: настоящую «государственную» работу делают за кулисами и выполняют департаменты, канцелярии, штабы. В парламентах только болтают со специальной целью надувать «простонародье». Это до такой степени верно, что даже в русской республике, буржуазно-демократической республике, раньше чем она успела создать настоящий парламент, сказались уже тотчас все эти грехи парламентаризма. Такие герои гнилого мещанства, как Скобелевы и Церетели, Черновы и Авксентьевы, сумели и Советы испоганить по типу гнуснейшего буржуазного парламентаризма, превратив их в пустые говорильни. В Советах господа «социалистические» министры надувают доверчивых мужичков фразерством и резолюциями. В правительстве идет перманентный кадриль, с одной стороны, чтобы по очереди сажать «к пирогу» доходных и почетных местечек побольше эсеров и меньшевиков, с другой стороны, чтобы «занять внимание» народа. А в канцеляриях, в штабах «работают» «государственную» работу!

«Дело Народа» 103, орган правящей партии «социалистов-революционеров», недавно в редакционной передовице признался, — с бесподобной откровенностью людей из «хорошего общества», в котором «все» занимаются политической проституцией, — что даже в тех министерствах, кои принадлежат «социалистам» (извините за выражение!), даже в них весь чиновничий аппарат остается в сущности старым, функционирует по-старому, саботирует революционные начинания вполне «свободно»! Да если бы не было этого признания, разве фактическая история участия эсеров и меньшевиков в правительстве не доказывает этого? Характерно тут только то, что, находясь в министерском обществе с кадетами, господа Черновы, Русановы, Зензиновы и прочие редакторы «Дела Народа» настолько потеряли стыд, что не стесняются публично, как о пустячке, рассказывать, не краснея, что «у них» в министерствах все по-старому!! Революционно-демократическая фраза — для одурачения деревенских Иванушек, а чиновничья канцелярская волокита для «ублаготворения» капиталистов — вот вам суть «честной» коалиции.

Продажный и прогнивший парламентаризм буржуазного общества Коммуна заменяет учреждениями, в коих свобода суждения и обсуждения не вырождается в обман, ибо парламентарии должны сами работать, сами исполнять свои законы, сами проверять то, что получается в жизни, сами отвечать непосредственно перед своими избирателями. Представительные учреждения остаются, но парламентаризма, как особой системы, как разделения труда законодательного и исполнительного, как привилегированного положения для депутатов, здесь нет. Без представительных учреждений мы не можем себе представить демократии, даже и пролетарской демократии, без парламентаризма можем и должны, если критика буржуазного общества для нас не пустые слова, если стремление свергнуть господство буржуазии есть наше серьезное и искреннее стремление, а не «избирательная» фраза для уловления голосов рабочих, как у меньшевиков и эсеров, как у Шейдеманов и Легинов, Самба и Вандервельдов.

Крайне поучительно, что, говоря о функциях того чиновничества, которое нужно и Коммуне, и пролетарской демократии, Маркс берет для сравнения служащих «всякого другого работодателя», т. е. обычное капиталистическое предприятие с «рабочими, надсмотрщиками и бухгалтерами».

У Маркса нет и капельки утопизма в том смысле, чтобы он сочинял, сфантазировал «новое» общество. Нет, он изучает, как естественноисторический процесс, рождение нового общества из старого, переходные формы от второго к первому. Он берет фактический опыт массового пролетарского движения и старается извлечь из него практические уроки. Он «учится» у Коммуны, как все великие революционные мыслители не боялись учиться у опыта великих движений угнетенного класса, никогда не относясь к ним с педантскими «нравоучениями» (вроде плехановского: «не надо было браться за оружие» или церетелевского: «класс должен самоограничиваться»).

Об уничтожении чиновничества сразу, повсюду, до конца не может быть речи. Это — утопия. Но разбить сразу старую чиновничью машину и тотчас же начать строить новую, позволяющую постепенно сводить на нет всякое чиновничество, это не утопия, это — опыт Коммуны, это прямая, очередная задача революционного пролетариата.

Капитализм упрощает функции «государственного» управления, позволяет отбросить «начальствование» и свести все дело к организации пролетариев (как господствующего класса), от имени всего общества нанимающей «рабочих, надсмотрщиков, бухгалтеров».

Мы не утописты. Мы не «мечтаем» о том, как бы сразу обойтись без всякого управления, без всякого подчинения; эти анархистские мечты, основанные на непонимании задач диктатуры пролетариата, в корне чужды марксизму и на деле служат лишь оттягиванию социалистической революции до тех пор, пока люди будут иными. Нет, мы хотим социалистической революции с такими людьми, как теперь, которые без подчинения, без контроля, без «надсмотрщиков и бухгалтеров» не обойдутся.

Но подчиняться надо вооруженному авангарду всех эксплуатируемых и трудящихся — пролетариату. Специфическое «начальствование» государственных чиновников можно и должно тотчас же, с сегодня на завтра, начать заменять простыми функциями «надсмотрщиков и бухгалтеров», функциями, которые уже теперь вполне доступны уровню развития горожан вообще и вполне выполнимы за «заработную плату рабочего».

Организуем крупное производство, исходя из того, что уже создано капитализмом, сами мы, рабочие, опираясь на свой рабочий опыт, создавая строжайшую, железную дисциплину, поддерживаемую государственной властью вооруженных рабочих, сведем государственных чиновников на роль простых исполнителей наших поручений, ответственных, сменяемых, скромно оплачиваемых «надсмотрщиков и бухгалтеров» (конечно, с техниками всех сортов, видов и степеней) — вот наша, пролетарская задача, вот с чего можно и должно начать при совершении пролетарской революции. Такое начало, на базе крупного производства, само собою ведет к постепенному «отмиранию» всякого чиновничества, к постепенному созданию такого порядка, — порядка без кавычек, порядка, не похожего на наемное рабство, — такого порядка, когда все более упрощающиеся функции надсмотра и отчетности будут выполняться всеми по очереди, будут затем становиться привычкой и, наконец, отпадут, как особые функции особого слоя людей.

Один остроумный немецкий социал-демократ семидесятых годов прошлого века назвал почту образцом социалистического хозяйства. Это очень верно. Теперь почта есть хозяйство, организованное по типу государственно-капиталистической монополии. Империализм постепенно превращает все тресты в организации подобного типа. Над «простыми» трудящимися, которые завалены работой и голодают, здесь стоит та же буржуазная бюрократия. Но механизм общественного хозяйничанья здесь уже готов. Свергнуть капиталистов, разбить железной рукой вооруженных рабочих сопротивление этих эксплуататоров, сломать бюрократическую машину современного государства — и перед нами освобожденный от «паразита» высоко технически оборудованный механизм, который вполне могут пустить в ход сами объединенные рабочие, нанимая техников, надсмотрщиков, бухгалтеров, оплачивая работу всех их, как и всех вообще «государственных» чиновников, заработной платой рабочего. Вот задача конкретная, практическая, осуществимая тотчас по отношению ко всем трестам, избавляющая трудящихся от эксплуатации, учитывающая опыт, практически уже начатый (особенно в области государственного строительства) Коммуной.

Все народное хозяйство, организованное как почта, с тем, чтобы техники, надсмотрщики, бухгалтеры, как и все должностные лица, получали жалованье не выше «заработной платы рабочего», под контролем и руководством вооруженного пролетариата — вот наша ближайшая цель. Вот какое государство, вот на какой экономической основе, нам необходимо. Вот что даст уничтожение парламентаризма ж сохранение представительных учреждений, вот что избавит трудящиеся классы от проституирования этих учреждений буржуазией.

* См. К. Маркс. Второе воззвание Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих о франко-прусской войне, — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 274 — 282. Ред.

** См. К. Маркс. Письмо Л. Кугельману 12 апреля 1871 г. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 33, стр. 172. Ред.

*** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 90. Ред.

**** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 339. Ред.

***** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 33, стр. 172. Ред.

****** См. В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 14, стр. 372-379

******* См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 446. Ред.

******** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 339, 340, 341, 342, 343. Ред.

********* См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 345. Ред.

********** См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 342, 344. Ред.

 

Глава V

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ОТМИРАНИЯ ГОСУДАРСТВА

Самое обстоятельное разъяснение этого вопроса дано Марксом в его «Критике Готской программы» (письмо к Бракке от 5 мая 1875 года, напечатанное только в 1891 году в «Neue Zeit», IX, 1 и вышедшее по-русски отдельным изданием)*. Полемическая часть этого замечательного произведения, состоящая в критике лассальянства 122, затенила, так сказать, его положительную часть, именно: анализ связи между развитием коммунизма и отмиранием государства.

I. ПОСТАНОВКА ВОПРОСА МАРКСОМ

При поверхностном сравнении письма Маркса к Бракке от 5 мая 1875 года и рассмотренного выше письма Энгельса к Бебелю от 28 марта 1875 года** может показаться, что Маркс гораздо более «государственник», чем Энгельс, и что различие между взглядами обоих писателей на государство очень значительное.

Энгельс предлагает Бебелю вовсе бросить болтовню о государстве, изгнать совершенно слово государство из программы, заменив его словом «община»; Энгельс заявляет даже, что Коммуна не была уже государством в собственном смысле. Между тем Маркс говорит даже о «будущей государственности коммунистического общества», т. е. как будто бы признает необходимость государства даже при коммунизме.

Но подобный взгляд был бы в корне неправилен. Ближайшее рассмотрение показывает, что взгляды Маркса и Энгельса на государство и его отмирание вполне совпадают, а приведенное выражение Маркса относится именно к этой отмирающей государственности.

Ясно, что не может быть и речи об определении момента будущего «отмирания», тем более, что оно представляет из себя заведомо процесс длительный. Кажущееся различие между Марксом и Энгельсом объясняется различием тем, которые они себе брали, задач, которые они преследовали. Энгельс ставил задачей наглядно, резко, в крупных штрихах показать Бебелю всю нелепость ходячих (и разделявшихся Лассалем в немалой степени) предрассудков насчет государства. Маркс только мимоходом касается этого вопроса, интересуясь другой темой: развитием коммунистического общества.

Вся теория Маркса есть применение теории развития — в ее наиболее последовательной, полной, продуманной и богатой содержанием форме — к современному капитализму. Естественно, что для Маркса встал вопрос о применении этой теории и к предстоящему краху капитализма и к будущему развитию будущего коммунизма.

На основании каких же данных можно ставить вопрос о будущем развитии будущего коммунизма?

На основании того, что он происходит из капитализма, исторически развивается из капитализма, является результатом действий такой общественной силы, которая рождена капитализмом. У Маркса нет ни тени попыток сочинять утопии, по-пустому гадать насчет того, чего знать нельзя. Маркс ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется.

Маркс прежде всего отметает прочь ту путаницу, которая Готской программой вносится в вопрос о соотношении государства и общества.

«...Современное общество, — пишет он, — есть капиталистическое общество, которое существует во всех цивилизованных странах, более или менее свободное от примеси средневековья, более или менее видоизмененное особенностями исторического развития каждой страны, более или менее развитое. Напротив того, «современное государство» меняется с каждой государственной границей. В прусско-германской империи оно совершенно иное, чем в Швейцарии, в Англии совершенно иное, чем в Соединенных Штатах. «Современное государство» есть, следовательно, фикция.

Однако, несмотря на пестрое разнообразие их форм, различные государства различных цивилизованных стран имеют между собой то общее, что они стоят на почве современного буржуазного общества, более или менее капиталистически развитого. У них есть поэтому некоторые общие существенные признаки. В этом смысле можно говорить о «современной государственности» в противоположность тому будущему, когда отомрет теперешний ее корень, буржуазное общество.

Вопрос ставится затем так: какому превращению подвергнется государственность в коммунистическом обществе? Другими словами: какие общественные функции останутся тогда, аналогичные теперешним государственным функциям? На этот вопрос можно ответить только научно; и сколько бы тысяч раз ни сочетать слово «народ» со словом «государство», это ни капельки не подвинет его разрешения...»***

Высмеяв таким образом все разговоры о «народном государстве», Маркс дает постановку вопроса и как бы предостерегает, что для научного ответа на него можно оперировать только твердо установленными научно данными.

Первое, что установлено вполне точно всей теорией развития, всей наукой вообще, — и что забывали утописты, что забывают нынешние оппортунисты, боящиеся социалистической революции, — это то обстоятельство, что исторически, несомненно, должна быть особая стадия или особый этап перехода от капитализма к коммунизму.

2. ПЕРЕХОД ОТ КАПИТАЛИЗМА К КОММУНИЗМУ

«...Между капиталистическим и коммунистическим обществом, — продолжает Маркс, — лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата...»****

Этот вывод покоится у Маркса на анализе той роли, которую играет пролетариат в современном капиталистическом обществе, на данных о развитии этого общества и о непримиримости противоположных интересов пролетариата и буржуазии.

Раньше вопрос ставился так: чтобы добиться своего освобождения, пролетариат должен свергнуть буржуазию, завоевать политическую власть, установить свою революционную диктатуру.

Теперь вопрос ставится несколько иначе: переход от капиталистического общества, развивающегося к коммунизму, в коммунистическое общество невозможен без «политического переходного периода», и государством этого периода может быть лишь революционная диктатура пролетариата.

Каково же отношение этой диктатуры к демократии?

Мы видели, что «Коммунистический Манифест» ставит просто рядом два понятия: «превращение пролетариата в господствующий класс» и «завоевание демократии»*****. На основании всего изложенного выше можно точнее определить, как изменяется демократия в переходе от капитализма к коммунизму.

В капиталистическом обществе, при условии наиболее благоприятного развития его, мы имеем более или менее полный демократизм в демократической республике. Но этот демократизм всегда сжат тесными рамками капиталистической эксплуатации и всегда остается поэтому, в сущности, демократизмом для меньшинства, только для имущих классов, только для богатых. Свобода капиталистического общества всегда остается приблизительно такой же, какова была свобода в древних греческих республиках: свобода для рабовладельцев. Современные наемные рабы, в силу условий капиталистической эксплуатации, остаются настолько задавленными нуждой и нищетой, что им «не до демократии», «не до политики», что при обычном, мирном течении событий большинство населения от участия в общественно-политической жизни отстранено.

Правильность этого утверждения всего нагляднее, может быть, подтверждается Германией именно потому, что в этом государстве конституционная легальность продержалась удивительно долго и устойчиво почти полвека (1871 — 1914), а социал-демократия за это время гораздо больше, чем в других странах, сумела сделать для «использования легальности» и для организации такой высокой доли рабочих в политическую партию, как нигде в свете.

Какова же эта наиболее высокая из наблюдавшихся в капиталистическом обществе доля политически сознательных и деятельных наемных рабов? Один миллион членов партии социал-демократов — из 15 миллионов наемных рабочих! Три миллиона профессионально организованных — из 15-ти миллионов!

Демократия для ничтожного меньшинства, демократия для богатых, — вот каков демократизм капиталистического общества. Если присмотреться поближе к механизму капиталистической демократии, то мы увидим везде и повсюду, и в «мелких», якобы мелких, подробностях избирательного права (ценз оседлости, исключение женщин и т. д.), и в технике представительных учреждений, и в фактических препонах праву собраний (общественные здания не для «нищих»!), и в чисто капиталистической организации ежедневной прессы и так далее и так далее, — мы увидим ограничения да ограничения демократизма. Эти ограничения, изъятия, исключения, препоны для бедных кажутся мелкими, особенно на глаз того, кто сам никогда нужды не видал и с угнетенными классами в их массовой жизни близок не был (а таково девять десятых, если не девяносто девять сотых буржуазных публицистов и политиков), — но в сумме взятые эти ограничения исключают, выталкивают бедноту из политики, из активного участия в демократии.

Маркс великолепно схватил эту суть капиталистической демократии, сказав в своем анализе опыта Коммуны: угнетенным раз в несколько лет позволяют решать, какой именно из представителей угнетающего класса будет в парламенте представлять и подавлять их!******

Но от этой капиталистической демократии, — неизбежно узкой, тайком отталкивающей бедноту, а поэтому насквозь лицемерной и лживой, — развитие вперед не идет просто, прямо и гладко, «ко все большей и большей демократии», как представляют дело либеральные профессора и мелкобуржуазные оппортунисты. Нет. Развитие вперед, т. е. к коммунизму, идет через диктатуру пролетариата и иначе идти не может, ибо сломить сопротивление эксплуататоров-капиталистов больше некому и иным путем нельзя.

А диктатура пролетариата, т. е. организация авангарда угнетенных в господствующий класс для подавления угнетателей, не может дать просто только расширения демократии. Вместе с громадным расширением демократизма, впервые становящегося демократизмом для бедных, демократизмом для народа, а не демократизмом для богатеньких, диктатура пролетариата дает ряд изъятий из свободы по отношению к угнетателям, эксплуататорам, капиталистам. Их мы должны подавить, чтобы освободить человечество от наемного рабства, их сопротивление надо сломить силой, — ясно, что там, где есть подавление, есть насилие, нет свободы, нет демократии.

Энгельс прекрасно выразил это в письме к Бебелю, сказав, как вспомнит читатель, что «пролетариат нуждается в государстве не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников, а когда можно будет говорить о свободе, — не будет государства»*******.

Демократия для гигантского большинства народа и подавление силой, т. е. исключение из демократии, эксплуататоров, угнетателей народа, — вот каково видоизменение демократии при переходе от капитализма к коммунизму.

Только в коммунистическом обществе, когда сопротивление капиталистов уже окончательно сломлено, когда капиталисты исчезли, когда нет классов (т. е. нет различия между членами общества по их отношению к общественным средствам производства), — только тогда «исчезает государство и можно говорить о свободе». Только тогда возможна и будет осуществлена демократия действительно полная, действительно без всяких изъятий. И только тогда демократия начнет отмирать в силу того простого обстоятельства, что, избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством.

Выражение «государство отмирает» выбрано очень удачно, ибо оно указывает и на постепенность процесса и на стихийность его. Только привычка может оказать и несомненно окажет такое действие, ибо мы кругом себя наблюдаем миллионы раз, как легко привыкают люди к соблюдению необходимых для них правил общежития, если нет эксплуатации, если нет ничего такого, что возмущает, вызывает протест и восстание, создает необходимость подавления.

Итак: в капиталистическом обществе мы имеем демократию урезанную, убогую, фальшивую, демократию только для богатых, для меньшинства. Диктатура пролетариата, период перехода к коммунизму, впервые даст демократию для народа, для большинства, наряду с необходимым подавлением меньшинства, эксплуататоров. Коммунизм один только в состоянии дать демократию действительно полную, и чем она полнее, тем скорее она станет ненужной, отомрет сама собою. Другими словами: при капитализме мы имеем государство в собственном смысле слова, особую машину для подавления одного класса другим и притом большинства меньшинством. Понятно, что для успеха такого дела, как систематическое подавление меньшинством эксплуататоров большинства эксплуатируемых, нужно крайнее свирепство, зверство подавления, нужны моря крови, через которые человечество и идет свой путь в состоянии рабства, крепостничества, наемничества.

Далее, при переходе от капитализма к коммунизму подавление еще необходимо, но уже подавление меньшинства эксплуататоров большинством эксплуатируемых. Особый аппарат, особая машина для подавления, «государство» еще необходимо, но это уже переходное государство, это уже не государство в собственном смысле, ибо подавление меньшинства эксплуататоров большинством вчерашних наемных рабов дело настолько, сравнительно, легкое, простое и естественное, что оно будет стоить гораздо меньше крови, чем подавление восстаний рабов, крепостных, наемных рабочих, что оно обойдется человечеству гораздо дешевле. И оно совместимо с распространением демократии на такое подавляющее большинство населения, что надобность в особой машине для подавления начинает исчезать. Эксплуататоры, естественное дело, не в состоянии подавить народа без сложнейшей машины для выполнения такой задачи, но народ подавить эксплуататоров может и при очень простой «машине», почти что без «машины», без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс (вроде Советов рабочих и солдатских депутатов — заметим, забегая вперед).

Наконец, только коммунизм создает полную ненадобность государства, ибо некого подавлять, — «некого» в смысле класса, в смысле систематической борьбы с определенной частью населения. Мы не утописты и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необходимости подавлять такие эксцессы. Но, во-первых, для этого не нужна особая машина, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных людей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает насилия над женщиной. А, во-вторых, мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать». Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство.

Маркс, не пускаясь в утопии, определил подробнее то, что можно теперь определить относительно этого будущего, именно: различие низшей и высшей фазы (ступени, этапа) коммунистического общества.

3. ПЕРВАЯ ФАЗА КОММУНИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

В «Критике Готской программы» Маркс опровергает подробно лассалевскую идею о получении рабочим при социализме «неурезанного» или «полного продукта труда». Маркс показывает, что из всего общественного труда всего общества необходимо вычесть и резервный фонд, и фонд на расширение производства, и возмещение «сношенных» машин и т. п., а затем из предметов потребления фонд на издержки управления, на школы, больницы, приюты престарелых и т. п.

Вместо туманной, неясной, общей фразы Лассаля («полный продукт труда — рабочему») Маркс дает трезвый учет того, как именно социалистическое общество вынуждено будет хозяйничать. Маркс подходит к конкретному анализу условий жизни такого общества, в котором не будет капитализма, и говорит при этом:

«Мы имеем здесь дело» (при разборе программы рабочей партии) «не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, носит еще отпечаток старого общества, из недр которого оно вышло»********.

Вот это коммунистическое общество, которое только что вышло на свет божий из недр капитализма, которое носит во всех отношениях отпечаток старого общества, Маркс и называет «первой» или низшей фазой коммунистического общества.

Средства производства уже вышли из частной собственности отдельных лиц. Средства производства принадлежат всему обществу. Каждый член общества, выполняя известную долю общественно-необходимой работы, получает удостоверение от общества, что он такое-то количество работы отработал. По этому удостоверению он получает из общественных складов предметов потребления соответственное количество продуктов. За вычетом того количества труда, которое идет на общественный фонд, каждый рабочий, следовательно, получает от общества столько же, сколько он ему дал.

Царствует как будто бы «равенство».

Но когда Лассаль говорит, имея в виду такие общественные порядки (обычно называемые социализмом, а у Маркса носящие название первой фазы коммунизма), что это «справедливое распределение», что это «равное право каждого на равный продукт труда», то Лассаль ошибается, и Маркс разъясняет его ошибку.

«Равное право» — говорит Маркс — мы здесь действительно имеем, но это еще «буржуазное право», которое, как и всякое право, предполагает неравенство. Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому «равное право» есть нарушение равенства и несправедливость. В самом деле, каждый получает, отработав равную с другим долю общественного труда, — равную долю общественного продукта (за указанными вычетами).

А между тем отдельные люди не равны: один сильнее, другой слабее; один женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше, и т. д.

«...При равном труде, — заключает Маркс, — следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде, один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче другого и т. д. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того, чтобы быть равным, должно бы быть неравным...»*********

Справедливости и равенства, следовательно, первая фаза коммунизма дать еще не может: различия в богатстве останутся и различия несправедливые, но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и прочее в частную собственность. Разбивая мелкобуржуазно неясную фразу Лассаля о «равенстве» и «справедливости» вообще, Маркс показывает ход развития коммунистического общества, которое вынуждено сначала уничтожить только ту «несправедливость», что средства производства захвачены отдельными лицами, и которое не в состоянии сразу уничтожить и дальнейшую несправедливость, состоящую в распределении предметов потребления «по работе» (а не по потребностям).

Вульгарные экономисты, в том числе буржуазные профессора, в том числе «наш» Туган, постоянно упрекают социалистов, будто они забывают о неравенстве людей и «мечтают» уничтожить это неравенство. Такой упрек, как видим, доказывает только крайнее невежество гг. буржуазных идеологов.

Маркс не только точнейшим образом учитывает неизбежное неравенство людей, он учитывает также то, что один еще переход средств производства в общую собственность всего общества («социализм» в обычном словоупотреблении) не устраняет недостатков распределения и неравенства «буржуазного права», которое продолжает господствовать, поскольку продукты делятся «по работе».

«...Но эти недостатки, — продолжает Маркс, — неизбежны в первой фазе коммунистического общества, в том его виде, как оно выходит, после долгих мук родов, из капиталистического общества. Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества...»**********

Таким образом, в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) «буржуазное право» отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства. «Буржуазное право» признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку — и лишь постольку — «буржуазное право» отпадает.

Но оно остается все же в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества. «Кто не работает, тот не должен есть» — этот социалистический принцип уже осуществлен; «за равное количество труда равное количество продукта» — и этот социалистический принцип уже осуществлен. Однако это еще не коммунизм, и это еще не устраняет «буржуазного права», которое неравным людям за неравное (фактически неравное) количество труда дает равное количество продукта.

Это — «недостаток», говорит Маркс, но он неизбежен в первой фазе коммунизма, ибо, не впадая в утопизм, нельзя думать, что, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу.

А других норм, кроме «буржуазного права», нет. И постольку остается еще необходимость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность на средства производства, охраняло равенство труда и равенство дележа продукта.

Государство отмирает, поскольку капиталистов уже нет, классов уже нет, подавлять поэтому какой бы то ни было класс нельзя.

Но государство еще не отмерло совсем, ибо остается охрана «буржуазного права», освящающего фактическое неравенство. Для полного отмирания государства нужен полный коммунизм.

4. ВЫСШАЯ ФАЗА КОММУНИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

Маркс продолжает:

«...На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидуумов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, — лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому по потребностям»»***********.

Только теперь мы можем оценить всю правильность замечаний Энгельса, когда он беспощадно издевался над нелепостью соединения слов: «свобода» и «государство».Пока есть государство, нет свободы. Когда будет свобода, не будет государства.

Экономической основой полного отмирания государства является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших источников современного общественного неравенства и притом такой источник, которого одним переходом средств производства в общественную собственность, одной экспроприацией капиталистов сразу устранить никак нельзя.

Эта экспроприация даст возможность гигантского развития производительных сил. И, видя, как теперь уже капитализм невероятно задерживает это развитие, как многое можно было бы двинуть вперед на базе современной, уже достигнутой, техники, мы вправе с полнейшей уверенностью сказать, что экспроприация капиталистов неизбежно даст гигантское развитие производительных сил человеческого общества. Но как скоро пойдет это развитие дальше, как скоро дойдет оно до разрыва с разделением труда, до уничтожения противоположности между умственным и физическим трудом, до превращения труда в «первую жизненную потребность», этого мы не знаем и знать не можем.

Поэтому мы и вправе говорить лишь о неизбежном отмирании государства, подчеркивая длительность этого процесса, его зависимость от быстроты развития высшей фазы коммунизма и оставляя совершенно открытым вопрос о сроках или о конкретных формах отмирания, ибо материала для решения таких вопросов нет.

Государство сможет отмереть полностью тогда, когда общество осуществит правило: «каждый по способностям, каждому по потребностям», т. е. когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям. «Узкий горизонт буржуазного права», заставляющий высчитывать, с черствостью Шейлока, не переработать бы лишних получаса против другого, не получить бы меньше платы, чем другой, — этот узкий горизонт будет тогда перейден. Распределение продуктов не будет требовать тогда нормировки со стороны общества количества получаемых каждым продуктов; каждый будет свободно брать «по потребности».

С точки зрения буржуазной легко объявить подобное общественное устройство «чистой утопией» и зубоскалить по поводу того, что социалисты обещают каждому право получать от общества, без всякого контроля за трудом отдельного гражданина, любое количество трюфелей, автомобилей, пианино и т. п. Таким зубоскальством отделываются и поныне большинство буржуазных «ученых», которые обнаруживают этим и свое невежество и свою корыстную защиту капитализма.

Невежество, — ибо «обещать», что высшая фаза развития коммунизма наступит, ни одному социалисту в голову не приходило, а предвидение великих социалистов, что она наступит, предполагает и не теперешнюю производительность труда и не теперешнего обывателя, способного «зря» — вроде как бурсаки у Помяловского — портить склады общественного богатства и требовать невозможного.

До тех пор, пока наступит «высшая» фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но только контроль этот должен начаться с экспроприации капиталистов, с контроля рабочих за капиталистами и проводиться не государством чиновников, а государством вооруженных рабочих.

Корыстная защита капитализма буржуазными идеологами (и их прихвостнями вроде гг. Церетели, Черновых и К0) состоит именно в том, что спорами и разговорами о далеком будущем они подменяют насущный и злободневный вопрос сегодняшней политики: экспроприацию капиталистов, превращение всех граждан в работников и служащих одного крупного «синдиката», именно: всего государства, и полное подчинение всей работы всего этого синдиката государству действительно демократическому, государству Советов рабочих и солдатских депутатов.

В сущности, когда ученый профессор, а за ним обыватель, а за ним господа Церетели и Черновы говорят о безрассудных утопиях, о демагогических обещаниях большевиков, о невозможности «введения» социализма, они имеют в виду именно высшую стадию или фазу коммунизма, «вводить» которой никто не только не обещал, но и не помышлял, ибо «ввести» ее вообще нельзя.

И здесь мы подошли к тому вопросу о научном различии между социализмом и коммунизмом, которого коснулся Энгельс в приведенном выше рассуждении его о неправильности названия «социал-демократы». Политически различие между первой или низшей и высшей фазой коммунизма со временем будет, вероятно, громадно, но теперь, при капитализме, признавать его было бы смешно и выдвигать его на первый план могли бы разве лишь отдельные анархисты (если еще остались среди анархистов люди, ничему не научившиеся после «плехановского» превращения Кропоткиных, Грава, Корнелиссена и прочих «звезд» анархизма в социал-шовинистов, или в анархо-траншейников, как выразился один из немногих сохранивших честь и совесть анархистов Ге).

Но научная разница между социализмом и коммунизмом ясна. То, что обычно называют социализмом, Маркс назвал «первой» или низшей фазой коммунистического общества. Поскольку общей собственностью становятся средства производства, постольку слово «коммунизм» и тут применимо, если не забывать, что это не полный коммунизм. Великое значение разъяснений Маркса состоит в том, что он последовательно применяет и здесь материалистическую диалектику, учение о развитии, рассматривая коммунизм как нечто развивающееся из капитализма. Вместо схоластически-выдуманных, «сочиненных» определений и бесплодных споров о словах (что социализм, что коммунизм), Маркс дает анализ того, что можно бы назвать ступенями экономической зрелости коммунизма.

В первой своей фазе, на первой своей ступени коммунизм не может еще быть экономически вполне зрелым, вполне свободным от традиций или следов капитализма. Отсюда такое интересное явление, как сохранение «узкого горизонта буржуазного права» — при коммунизме в его первой фазе. Буржуазное право по отношению к распределению продуктов потребления предполагает, конечно, неизбежно и буржуазное государство, ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права.

Выходит, что не только при коммунизме остается в течение известного времени буржуазное право, но даже и буржуазное государство — без буржуазии!

Это может показаться парадоксом или просто диалектической игрой ума, в которой часто обвиняют марксизм люди, не потрудившиеся ни капельки над тем, чтобы изучить его чрезвычайно глубокое содержание.

На самом же деле остатки старого в новом показывает нам жизнь на каждом шагу, и в природе и в обществе.

И Маркс не произвольно всунул кусочек «буржуазного» права в коммунизм, а взял то, что экономически и политически неизбежно в обществе, выходящем из недр капитализма.

Демократия имеет громадное значение в борьбе рабочего класса против капиталистов за свое освобождение. Но демократия вовсе не есть предел, его же не прейдеши, а лишь один из этапов по дороге от феодализма к капитализму и от капитализма к коммунизму.

Демократия означает равенство. Понятно, какое великое значение имеет борьба пролетариата за равенство и лозунг равенства, если правильно понимать его в смысле уничтожения классов. Но демократия означает только формальное равенство. И тотчас вслед за осуществлением равенства всех членов общества по отношению к владению средствами производства, т. е. равенства труда, равенства заработной платы, пред человечеством неминуемо встанет вопрос о том, чтобы идти дальше, от формального равенства к фактическому, т. е. к осуществлению правила: «каждый по способностям, каждому по потребностям». Какими этапами, путем каких практических мероприятий пойдет человечество к этой высшей цели, мы не знаем и знать не можем. Но важно выяснить себе, как бесконечно лживо обычное буржуазное представление, будто социализм есть нечто мертвое, застывшее, раз навсегда данное, тогда как на самом деле только с социализма начнется быстрое, настоящее, действительно массовое, при участии большинства населения, а затем всего населения, происходящее движение вперед во всех областях общественной и личной жизни.

Демократия есть форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, она означает формальное признание равенства между гражданами, равного права всех на определение устройства государства и управление им. А это, в свою очередь, связано с тем, что на известной ступени развития демократии она, во-первых, сплачивает революционный против капитализма класс — пролетариат и дает ему возможность разбить, сломать вдребезги, стереть с лица земли буржуазную, хотя бы и республикански-буржуазную, государственную машину, постоянную армию, полицию, чиновничество, заменить их более демократической, но все еще государственной машиной в виде вооруженных рабочих масс, переходящих к поголовному участию народа в милиции.

Здесь «количество переходит в качество»: такая степень демократизма связана с выходом из рамок буржуазного общества, с началом его социалистического переустройства. Если действительно все участвуют в управлении государством, тут уже капитализму не удержаться. И развитие капитализма, в свою очередь, создает предпосылки для того, чтобы действительно «все» могли участвовать в управлении государством. К таким предпосылкам принадлежит поголовная грамотность, осуществленная уже рядом наиболее передовых капиталистических стран, затем «обучение и дисциплинированно» миллионов рабочих крупным, сложным, обобществленным аппаратом почты, железных дорог, крупных фабрик, крупной торговли, банкового дела и т. д. и т.п.

При таких экономических предпосылках вполне возможно немедленно, с сегодня на завтра, перейти к тому, чтобы, свергнув капиталистов и чиновников, заменить их — в деле контроля за производством и распределением, в деле учета труда и продуктов — вооруженными рабочими, поголовно вооруженным народом. (Не надо смешивать вопрос о контроле и учете с вопросом о научно образованном персонале инженеров, агрономов и пр.: эти господа работают сегодня, подчиняясь капиталистам, будут работать еще лучше завтра, подчиняясь вооруженным рабочим.)

Учет и контроль — вот главное, что требуется для «налажения», для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества. Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства, каковым являются вооруженные рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного, государственного «синдиката». Все дело в том, чтобы они работали поровну, правильно соблюдая меру работы, и получали поровну. Учет этого, контроль за этим упрощен капитализмом до чрезвычайности, до необыкновенно простых, всякому грамотному человеку доступных операций наблюдения и записи, знания четырех действий арифметики и выдачи соответственных расписок************.

Когда большинство народа начнет производить самостоятельно и повсеместно такой учет, такой контроль за капиталистами (превращенными теперь в служащих) и за господами интеллигентиками, сохранившими капиталистические замашки, тогда этот контроль станет действительно универсальным, всеобщим, всенародным, тогда от него нельзя будет никак уклониться, «некуда будет деться».

Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы.

Но эта «фабричная» дисциплина, которую победивший капиталистов, свергнувший эксплуататоров пролетариат распространит на все общество, никоим образом не является ни идеалом нашим, ни нашей конечной целью, а только ступенькой, необходимой для радикальной чистки общества от гнусности и мерзостей капиталистической эксплуатации и для дальнейшего движения вперед.

С того момента, когда все члены общества или хотя бы громадное большинство их сами научились управлять государством, сами взяли это дело в свои руки, «наладили» контроль за ничтожным меньшинством капиталистов, за господчиками, желающими сохранить капиталистические замашки, за рабочими, глубоко развращенными капитализмом, — с этого момента начинает исчезать надобность во всяком управлении вообще. Чем полнее демократия, тем ближе момент, когда она становится ненужной. Чем демократичнее «государство», состоящее из вооруженных рабочих и являющееся «уже не государством в собственном смысле слова», тем быстрее начинает отмирать всякое государство.

Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных «хранителей традиций капитализма», — тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие — люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой.

И тогда будет открыта настежь дверь к переходу от первой фазы коммунистического общества к высшей его фазе, а вместе с тем к полному отмиранию государства.

Написано в августе — сентябре 1917 г.; § 3 главы II — ранее 17 декабря 1918 г.

Полн. собр. соч., т. 33, стр. 3 — 4, 16 — 31, 33 — 50, 83 — 102

 

* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 9-32. Ред.

** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 1-8. Ред.

*** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 27. Ред.

**** Та же

***** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 4, стр. 446. Ред.

****** К. Маркс. Гражданская война во Франции. -  К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, стр. 344. Ред.

******* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 5. Ред.

******** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 18. Ред.

********* К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 19. Ред.

********** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 19. Ред.

*********** К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 20. Ред.

************ Когда государство сводиться в главнейшей части его функций к такому учету и контролю со стороны самих рабочих, тогда оно перестает быть «политическим государством», тогда «общественные функции превращаются из политических в простые административные функции» (ср. выше гл. IV, § 2 о полемике Энгельса с анархистами). (См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, стр. 59 — 64. Ред.)

 


 

О КОМПРОМИССАХ

Компромиссом называется в политике уступка некоторых требований, отказ от части своих требований в силу соглашения с другой партией.

Обычное представление обывателей о большевиках, поддерживаемое клевещущей на большевиков печатью, состоит в том, что большевики ни на какие компромиссы не согласны, ни с кем, никогда.

Такое представление лестно для нас, как партии революционного пролетариата, ибо оно доказывает, что даже враги вынуждены признать нашу верность основным принципам социализма и революции. Но надо все же сказать правду: такое представление не соответствует истине. Энгельс был прав, когда в своей критике манифеста бланкистов-коммунистов (1873 г.) высмеивал их заявление: «никаких компромиссов!»*. Это фраза, говорил он, ибо компромиссы борющейся партии часто с неизбежностью навязываются обстоятельствами, и нелепо раз навсегда отказаться «принимать уплату долга по частям»**. Задача истинно революционной партии не в том, чтобы провозгласить невозможным отказ от всяких компромиссов, а в том, чтобы через все компромиссы, поскольку они неизбежны, уметь провести верность своим принципам, своему классу, своей революционной задаче, своему делу подготовки революции и воспитания масс народа к победе в революции.

Пример. Идти на участие в III39 и IV 45 Думе был компромисс, временный отказ от революционных требований. Но это был абсолютно вынужденный компромисс, ибо соотношение сил исключало для нас, на известное время, массовую революционную борьбу, а для длительной подготовки ее надо было уметь работать и извнутри такого «хлева». Что такая постановка вопроса большевиками, как партией, оказалась вполне верной, это доказала история.

Теперь на очереди вопрос не о вынужденном, а о добровольном компромиссе.

Наша партия, как и всякая другая политическая партия, стремится к политическому господству для себя. Наша цель — диктатура революционного пролетариата. Полгода революции с необыкновенной яркостью, силой и внушительностью подтвердили правильность и неизбежность такого требования в интересах именно данной революции, ибо ни демократического мира, ни земли крестьянству, ни полной свободы (вполне демократической республики) получить народу иначе нельзя. Ход событий за полгода нашей революции, борьба классов и партий, развитие кризисов 20 — 21 апреля105, 9 — 10, 18 — 19 июня106, 3 — 5 июля 104, 27 — 31 августа123 и доказали, и показали это.

Теперь наступил такой крутой и такой оригинальный поворот русской революции, что мы можем, как партия, предложить добровольный компромисс — правда, не буржуазии, нашему прямому и главному классовому врагу, а нашим ближайшим противникам, «главенствующим» мелкобуржуазно-демократическим партиям, эсерам19 и меньшевикам.

Лишь как исключение, лишь в силу особого положения, которое, очевидно, продержится лишь самое короткое время, мы можем предложить компромисс этим партиям, и мы должны, мне кажется, сделать это.

Компромиссом является, с нашей стороны, наш возврат к доиюльскому требованию: вся власть Советам, ответственное перед Советами правительство из эсеров и меньшевиков.

Теперь, и только теперь, может быть всего в течение нескольких дней или на одну — две недели, такое правительство могло бы создаться и упрочиться вполне мирно. Оно могло бы обеспечить, с гигантской вероятностью, мирное движение вперед всей российской революции и чрезвычайно большие шансы больших шагов вперед всемирного движения к миру и к победе социализма.

Только во имя этого мирного развития революции — возможности, крайне редкой в истории и крайне ценной, возможности, исключительно редкой, только во имя ее большевики, сторонники всемирной революции, сторонники революционных методов, могут и должны, по моему мнению, идти на такой компромисс.

Компромисс состоял бы в том, что большевики, не претендуя на участие в правительстве (невозможно для интернационалиста без фактического осуществления условий диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства), отказались бы от выставления немедленно требования перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам, от революционных методов борьбы за это требование. Условием, само собою разумеющимся и не новым для эсеров и меньшевиков, была бы полная свобода агитации и созыва Учредительного собрания без новых оттяжек или даже в более короткий срок111.

Меньшевики и эсеры, как правительственный блок, согласились бы (предполагая компромисс осуществленным) составить правительство целиком и исключительно ответственное перед Советами, при передаче в руки Советов всей власти и на местах. В этом бы состояло «новое» условие. Никаких других условий большевики, я думаю, не поставили бы, полагаясь на то, что действительно полная свобода агитации и немедленное осуществление нового демократизма в составлении Советов (перевыборы их) и в функционировании их сами собою обеспечили бы мирное движение революции вперед, мирное изживание партийной борьбы внутри Советов.

Может быть это уже невозможно? Может быть. Но если есть даже один шанс из ста, то попытка осуществления такой возможности все-таки стоила бы того, чтобы осуществить ее.

Что выиграли бы обе «соглашающиеся» стороны от этого «компромисса», т. е. большевики, с одной, блок эсеров и меньшевиков, с другой стороны? Если обе стороны ничего не выигрывают, то компромисс надо признать невозможным, и тогда не к чему говорить о нем. Как ни труден теперь (после июля и августа, двух месяцев, равняющихся двум десяткам лет «мирного», сонного времени) этот компромисс, мне кажется, есть один маленький шанс на его осуществление, и шанс этот создан решением эсеров и меньшевиков не идти в правительство вместе с кадетами9.

Большевики выиграли бы то, что получили бы возможность вполне свободно агитировать за свои взгляды и при условиях действительно полного демократизма добиваться влияния в Советах. На словах «все» признают теперь эту свободу за большевиками. На деле она невозможна при буржуазном правительстве или при правительстве с участием буржуазии, при правительстве ином кроме советского. При советском правительстве такая свобода была бы возможна (не говорим: наверняка обеспечена, но все же возможна). Из-за такой возможности в такое трудное время следовало бы пойти на компромисс с советским большинством нынешнего дня. Нам бояться, при действительной демократии, нечего, ибо жизнь за нас, и даже ход развития течений внутри враждебных нам партий эсеров и меньшевиков подтверждает нашу правоту.

Меньшевики и эсеры выиграли бы то, что получили бы сразу полную возможность осуществить программу своего блока, опираясь на заведомо громадное большинство народа и обеспечив себе «мирное» пользование своим большинством в Советах.

Конечно, из этого блока, неоднородного как потому, что он блок, так и потому, что мелкобуржуазная демократия всегда менее однородна, чем буржуазия и чем пролетариат, из этого блока раздались бы, вероятно, два голоса.

Один голос сказал бы: нам никак не по пути с большевиками, с революционным пролетариатом. Он все равно потребует чрезмерного и демагогически увлечет крестьянскую бедноту. Он потребует мира и разрыва с союзниками. Это невозможно. Нам ближе и вернее с буржуазией, ведь мы не разошлись с ней, а только поссорились ненадолго, и только из-за одного инцидента с Корниловым. Поссорились — помиримся. Притом большевики ровно ничего нам не «уступают», ибо попытки восстания с их стороны все равно так же обречены на поражение, как Коммуна 1871 года.

Другой голос сказал бы: ссылка на Коммуну очень поверхностна и даже глупа. Ибо, во-первых, большевики все же кое-чему научились после 1871 года, они не оставили бы банк не взятым в свои руки, они не отказались бы от наступления на Версаль; а при таких условиях даже Коммуна могла победить. Кроме того, Коммуна но могла предложить народу сразу того, что смогут предложить большевики, если станут властью, именно: землю крестьянам, немедленное предложение мира, настоящий контроль над производством, честный мир с украинцами, финляндцами и проч. У большевиков, вульгарно выражаясь, вдесятеро больше «козырей» в руках, чем у Коммуны. А во-вторых, Коммуна как-никак означает тяжелую гражданскую войну, долгую задержку после этого мирного культурного развития, облегчение операций и проделок всяких Мак-Магонов124 и Корниловых, а такие операции угрожают всему нашему буржуазному обществу. Разумно ли рисковать Коммуной?

А Коммуна неизбежна в России, если мы не возьмем власть, если дело останется в столь же тяжком положении, как было с 6 мая по 31 августа. Всякий революционный рабочий и солдат неизбежно будет думать о Коммуне, верить в нее, неизбежно сделает попытку осуществить ее, рассуждая: народ гибнет, война, голод, разорение идут все дальше. Только Коммуна спасет. Погибнем, умрем все, по осуществим Коммуну. Такие мысли неизбежны у рабочих, и победить Коммуну теперь не удастся так легко, как в 1871 году. У русской Коммуны будут в 100 раз сильнее союзники во всем мире, чем в 1871 году... Разумно ли нам рисковать Коммуной? Не могу также согласиться с тем, что большевики нам, в сущности, ничего не дают своим компромиссом. Ибо во всех культурных странах культурные министры очень ценят всякое, даже маленькое, соглашение с пролетариатом во время войны. Очень и очень ценят. А ведь это деловые люди, настоящие министры. Большевики же усиливаются довольно быстро, несмотря на репрессии, несмотря на слабость их прессы... Разумно ли нам рисковать Коммуной?

У нас обеспеченное большинство, до пробуждения крестьянской бедноты еще не так близко, на наш век хватит. Чтобы в крестьянской стране большинство пошло за крайними, не верю. А против заведомого большинства, в действительно демократической республике восстание невозможно. Так сказал бы второй голос.

Пожалуй, найдется и третий голос, из среды каких-нибудь сторонников Мартова 108 или Спиридоновой 107, который скажет: меня возмущает, «товарищи», что вы оба, рассуждая о Коммуне и ее возможности, без колебаний становитесь на сторону ее противников. Один в одной форме, другой в иной, но оба на стороне тех, кто подавил Коммуну. Я не пойду агитировать за Коммуну, не могу заранее обещать биться в ее рядах, как сделает всякий большевик, но я должен все же сказать, что если Коммуна, вопреки моим усилиям, вспыхнет, я скорее помогу ее защитникам, чем ее противникам...

Разноголосица в «блоке» большая и неизбежная, ибо в мелкобуржуазной демократии представлена тьма оттенков, от вполне министериабельного вполне буржуа до полунищего, еще не совсем способного перейти на позицию пролетария. И каков будет в каждый данный момент этой разноголосицы результат ее, — никто не знает.

* * *

Предыдущие строки писаны в пятницу, 1-го сентября, и по случайным условиям (при Керенском, скажет история, не все большевики пользовались свободой выбора местожительства) не попали в редакцию в этот же день. А по прочтении субботних и сегодняшних, воскресных газет, я говорю себе: пожалуй, предложение компромисса уже запоздало. Пожалуй, те несколько дней, в течение которых мирное развитие было еще возможно, тоже прошли. Да, по всему видно, что они уже прошли125. Керенский уйдет, так или иначе, и из партии эсеров и от эсеров и укрепится при помощи буржуа без эсеров, благодаря их бездействию... Да, по всему видно, что дни, когда случайно стала возможной дорога мирного развития, уже миновали. Остается послать эти заметки в редакцию с просьбой озаглавить их: «Запоздалые мысли»... иногда, может быть, и с запоздалыми мыслями ознакомиться небезынтересно.

3-го сентября 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 133 — 130

* См. Ф. Энгельс. Эмигрантская литература. II. Программа бланкистских эмигрантов Коммуны. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 510 — 517. Ред.

** См. Ф. Энгельс. Будущая итальянская революция и социалистическая партия, — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 458. Ред.

 

Из брошюры

«ГРОЗЯЩАЯ КАТАСТРОФА И КАК С НЕЙ БОРОТЬСЯ» 126

ГОЛОД НАДВИГАЕТСЯ

России грозит неминуемая катастрофа. Железнодорожный транспорт расстроен неимоверно и расстраивается все больше. Железные дороги встанут. Прекратится подвоз сырых материалов и угля на фабрики. Прекратится подвоз хлеба. Капиталисты умышленно и неуклонно саботируют (портят, останавливают, подрывают, тормозят) производство, надеясь, что неслыханная катастрофа будет крахом республики и демократизма, Советов и вообще пролетарских и крестьянских союзов, облегчая возврат к монархии и восстановление всевластия буржуазии и помещиков.

Катастрофа невиданных размеров и голод грозят неминуемо. Об этом говорилось уже во всех газетах бесчисленное количество раз. Неимоверное количество резолюций принято и партиями и Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, — резолюций, в которых признается, что катастрофа неминуема, что она надвигается совсем близко, что необходима отчаянная борьба с ней, необходимы «героические усилия» народа для предотвращения гибели и так далее.

Все это говорят. Bce это признают. Все это решили.

И ничего не делается.

Прошло полгода революции. Катастрофа надвинулась еще ближе. Дошло до массовой безработицы. Подумать только: в стране бестоварье, страна гибнет от недостатка продуктов, от недостатка рабочих рук, при достаточном количестве хлеба и сырья, — и в такой стране, в такой критический момент выросла массовая безработица! Какое еще нужно доказательство того, что за полгода революции (которую иные называют великой, но которую пока что справедливее было бы, пожалуй, назвать гнилой), при демократической республике, при обилии союзов, органов, учреждений, горделиво именующих себя «революционно- демократическими», на деле ровнехонько ничего серьезного против катастрофы, против голода не сделано? Мы приближаемся к краху все быстрее и быстрее, ибо война не ждет, и создаваемое ею расстройство всех сторон народной жизни все усиливается.

А между тем достаточно самого небольшого внимания и размышления, чтобы убедиться в том, что способы борьбы с катастрофой и голодом имеются, что меры борьбы вполне ясны, просты, вполне осуществимы, вполне доступны народным силам и что меры эти не принимаются только потому, исключительно потому, что осуществление их затронет неслыханные прибыли горстки помещиков и капиталистов.

В самом дело. Можно ручаться, что вы не найдете ни одной речи, ни одной статьи в газете любого направления, ни одной резолюции любого собрания или учреждения, где бы не признавалась совершенно ясно и определенно основная и главная мера борьбы, мера предотвращения катастрофы и голода. Эта мера: контроль, надзор, учет, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов, сбережение народных сил, устранение всякой лишней траты сил, экономия их. Контроль, надзор, учет — вот первое слово в борьбе с катастрофой и с голодом. Вот что бесспорно и общепризнано. И вот чего как раз не делают из боязни посягнуть на всевластие помещиков и капиталистов, на их безмерные, неслыханные, скандальные прибыли, прибыли, которые наживаются на дороговизне, на военных поставках (а на войну «работают» теперь, прямо или косвенно, чуть не все), прибыли, которые все знают, все наблюдают, по поводу которых все ахают и охают.

И ровно ничего для сколько-нибудь серьезного контроля, учета, надзора со стороны государства не делается.

ОБЩЕИЗВЕСТНОСТЬ И ЛЕГКОСТЬ МЕР КОНТРОЛЯ

Может возникнуть вопрос, не представляют ли способы и меры контроля чего-либо чрезвычайно сложного, трудного, неиспытанного, даже неизвестного? Не объясняется ли затяжка тем, что государственные люди кадетской партии9, торгово-промышленного класса, партий эсеров и меньшевиков в поте лица своего трудятся уже полгода над изысканием, изучением, открытием мер и способов контроля, но задача оказывается неимоверно трудной и все еще не решенной?

Увы! Темным мужичкам, неграмотным и забитым, да обывателям, которые всему верят и ни во что не вникают, стараются «втирать очки» и представить дело в таком виде. В действительности же даже царизм, даже «старый режим», создавая военно-промышленные комитеты83, знал основную меру, главный способ и путь контроля: объединение населения по разным профессиям, целям работы, отраслям труда и т. п. Но царизм боялся объединения населения и потому всячески ограничивал, искусственно стеснял этот общеизвестный, легчайший, вполне применимый, способ и путь контроля.

Все воюющие государства, испытывая крайние тяготы и бедствия войны, испытывая — в той или иной мере — разруху и голод, давно наметили, определили, применили, испробовали целый ряд мер контроля, которые почти всегда сводятся к объединению населения, к созданию или поощрению союзов разного рода, при участии представителей государства, при надзоре с его стороны и т. п. Все такие меры контроля общеизвестны, об них много говорено и много писано, законы, изданные воюющими передовыми державами и относящиеся к контролю, переведены на русский язык или подробно изложены в русской печати.

Если бы действительно наше государство хотело, деловым, серьезным образом осуществлять контроль, если бы его учреждения не осудили себя, своим холопством перед капиталистами, на «полную бездеятельность», то государству оставалось бы лишь черпать обеими руками из богатейшего запаса мер контроля, уже известных, уже примененных. Единственной помехой этому, — помехой, которую прикрывают от глад народа кадеты, эсеры19 и меньшевики, — было и остается то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли.

Чтобы нагляднее пояснить этот важнейший вопрос (равносильный, в сущности, вопросу о программе всякого действительно революционного правительства, которое захотело бы спасти Россию от войны и голода), перечислим эти главнейшие меры контроля и рассмотрим каждую из них.

Мы увидим, что правительству, не в насмешку только называемому революционно-демократическим, достаточно было бы, в первую же неделю своего образования, декретировать (постановить, приказать) осуществление главнейших мер контроля, назначить серьезное, нешуточное наказание капиталистам, которые бы обманным путем стали уклоняться от контроля, и призвать само население к надзору за капиталистами, к надзору за добросовестным исполнением ими постановлений о контроле, — и контроль был бы уже давно осуществлен в России.

Вот эти главнейшие меры:

1) Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация банков.

2) Национализация синдикатов, т. е. крупнейших, монополистических союзов капиталистов (синдикаты сахарный, нефтяной, угольный, металлургический и т. д.)

3) Отмена коммерческой тайны.

4) Принудительное синдицирование (т. е. принудительное объединение в союзы) промышленников, торговцев и хозяев вообще.

5) Принудительное объединение населения в потребительные общества или поощрение такого объединения и контроль за ним...

МОЖНО ЛИ ИДТИ ВПЕРЕД, БОЯСЬ ИДТИ К СОЦИАЛИЗМУ?

...Что в России тоже капитализм стал монополистическим, об этом «Продуголь», «Продамет», сахарный синдикат и пр. свидетельствуют достаточно наглядно. Тот же сахарный синдикат показывает нам воочию перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм.

А что такое государство? Это организация господствующего класса, — например, в Германии юнкеров и капиталистов. Поэтому то, что немецкие Плехановы (Шейдеман, Ленч и др.) называют «военным социализмом», на деле есть военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для рабочих, военная охрана прибылей капиталистов.

Ну, а попробуйте-ка подставить вместо юнкерски-капиталистического, вместо помещичье-капиталистического государства государство революционно-демократическое, т. е. революционно разрушающее всякие привилегии, не боящееся революционно осуществлять самый полный демократизм? Вы увидите, что государственно-монополистический капитализм при действительно революционно-демократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг и шаги к социализму!

Ибо если крупнейшее капиталистическое предприятие становится монополией, значит оно обслуживает весь народ. Если оно стало государственной монополией, значит государство (т. е. вооруженная организация населения, рабочих и крестьян, в первую голову, при условии революционного демократизма) — государство направляет все предприятие — в чьих интересах?

- либо в интересах помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократическое государство, империалистскую республику,

- либо в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к социализму.

Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперед от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией.

Тут середины нет. Объективный ход развития таков, что от монополий (а война удесятерила их число, роль и значение) вперед идти нельзя, не идя к социализму.

Либо быть революционным демократом на деле. Тогда нельзя бояться шагов к социализму.

Либо бояться шагов к социализму, осуждать их по-плехановски, по-дановски, по-черновски доводами, что наша революция буржуазная, что нельзя «вводить» социализма и т. п., — и тогда неминуемо скатиться к Керенскому, Милюкову и Корнилову, т. е. реакционно-бюрократически подавлять «революционно-демократические» стремления рабочих и крестьянских масс.

Середины нет.

И в этом основное противоречие нашей революции.

Стоять на месте нельзя — в истории вообще, во время войны в особенности. Надо идти либо вперед, либо назад. Идти вперед, в России XX века; завоевавшей республику и демократизм революционным путем, нельзя, не идя к социализму, не делая шагов к нему (шагов, обусловленных и определяемых уровнем техники и культуры: крупное машинное хозяйство нельзя «ввести» в земледелии крестьян, его нельзя отменить в сахарном производстве).

А если бояться идти вперед, это значит идти назад, чем гг. Керенские, при восторгах Милюковых и Плехановых, при глупом пособничестве Церетели и Черновых, и занимаются.

Диалектика истории именно такова, что война, необычайно ускорив превращение монополистического капитализма в государственно-монополистический капитализм, тем самым необычайно приблизила человечество к социализму.

Империалистская война есть канун социалистической революции. И это не только потому, что война своими ужасами порождает пролетарское восстание, — никакое восстание не создаст социализма, если он не созрел экономически, — а потому, что государственно-монополистический капитализм есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет.

* * *

К вопросу о социализме наши эсеры и меньшевики подходят по-доктринерски, с точки зрения заученной ими наизусть и плохо понятой доктрины. Они представляют социализм чем-то далеким, неизвестным, темным будущим.

А социализм теперь смотрит на нас через все окна современного капитализма, социализм вырисовывается непосредственно, практически, из каждой крупной меры, составляющей шаг вперед на базе этого новейшего капитализма.

Что такое трудовая всеобщая повинность?

Это шаг вперед на базе новейшего монополистического капитализма, шаг к регулированию экономической жизни в целом, по известному общему плану, шаг к сбережению народного труда, к предотвращению бессмысленной растраты его капитализмом.

В Германии юнкера (помещики) и капиталисты вводят всеобщую трудовую повинность, и тогда она неизбежно становится военной каторгой для рабочих.

Но возьмите то же самое учреждение и продумайте значение его при революционно-демократическом государстве. Всеобщая трудовая повинность, вводимая, регулируемая, направляемая Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, это еще не социализм, но это уже не капитализм. Это — громадный шаг к социализму, такой шаг, что, при условии сохранения полной демократии, от такого шага нельзя уже было бы без неслыханных насилий над массами уйти назад, к капитализму.

РЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕМОКРАТИЯ И РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПРОЛЕТАРИАТ

Чтобы быть действительно революционной, демократия современной России должна идти в теснейшем союзе с пролетариатом, поддерживая его борьбу, как единственного до конца революционного класса.

Таков итог, к которому приводит разбор вопроса о средствах борьбы с неминуемой катастрофой неслыханных размеров.

Война создала такой необъятный кризис, так напрягла материальные и моральные силы народа, нанесла такие удары всей современной общественной организации, что человечество оказалось перед выбором: или погибнуть или вручить свою судьбу самому революционному классу для быстрейшего и радикальнейшего перехода к более высокому способу производства.

В силу ряда исторических причин — большей отсталости России, особых трудностей войны для нее, наибольшей гнилости царизма, чрезвычайной живости традиций 1905 года — в России раньше других стран вспыхнула революция. Революция сделала то, что в несколько месяцев Россия по своему политическому строю догнала передовые страны.

Но этого мало. Война неумолима, она ставит вопрос с беспощадной резкостью: либо погибнуть, либо догнать передовые страны и перегнать их также и экономически.

Это возможно, ибо перед нами лежит готовый опыт большого числа передовых стран, готовые результаты их техники и культуры. Нам оказывает моральную поддержку растущий протест против войны в Европе, атмосфера нарастающей всемирной рабочей революции. Нас подтягивает, подхлестывает исключительно редкая во время империалистской войны революционно-демократическая свобода.

Погибнуть или на всех парах устремиться вперед. Так поставлен вопрос историей.

И отношение пролетариата к крестьянству в такой момент подтверждает — соответственно видоизменяя ее — старую большевистскую постановку: вырвать крестьянство из-под влияния буржуазии. Только в этом залог спасения революции.

А крестьянство есть наиболее многочисленный представитель всей мелкобуржуазной массы.

Наши эсеры и меньшевики взяли на себя реакционную роль: удержать крестьянство под влиянием буржуазии, вести крестьянство к коалиции с буржуазией, а не с пролетариатом.

Опыт революции учит массы быстро. И реакционная политика эсеров и меньшевиков терпит крах: они побиты в Советах обеих столиц 127. В обеих мелкобуржуазно-демократических партиях растет «левая» оппозиция. В Питере 10 сентября 1917 г. городская конференция эсеров дала большинство в две трети левым эсерам, тяготеющим к союзу с пролетариатом, отвергающим союз (коалицию) с буржуазией.

Эсеры и меньшевики повторяют излюбленное буржуазией противопоставление: буржуазия и демократия. Но такое противопоставление столь же бессмысленно, в сущности, как сравнение пудов с аршинами.

Бывает демократическая буржуазия, бывает буржуазная демократия: только самое полное невежество и в истории и в политической экономии способно отрицать это.

Неверное противопоставление понадобилось эсерам и меньшевикам, чтобы прикрыть бесспорный факт: между буржуазией и пролетариатом стоит мелкая буржуазия. Она неизбежно, в силу ее экономического классового положения, колеблется между буржуазией и пролетариатом.

Эсеры и меньшевики тянут мелкую буржуазию к союзу с буржуазией. В этом суть всей их «коалиции», всего коалиционного министерства, всей политики Керенского, типичного полукадета. За полгода революции эта политика потерпела полный крах.

Кадеты злорадствуют: революция-де потерпела крах, революция не справилась ни с войной, ни с разрухой.

Неправда. Крах потерпели кадеты и эсеры с меньшевиками, ибо этот блок (союз) полгода правил Россией, за полгода усилил разруху, запутал и затруднил военное положение.

Чем полнее крах союза буржуазии с эсерами и меньшевиками, тем быстрее научится народ. Тем легче он найдет верный выход: союз беднейшего крестьянства, т. е. большинства крестьян, с пролетариатом.

10 — 14 сентября 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 155 — 157, 159 — 161, 191 — 194, 197 — 199

 

Из статьи

«РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

ПУГАЮТ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНОЙ»

Напуганная тем, что меньшевики и эсеры 19 отказались от коалиции с кадетами9, что демократия, пожалуй, сможет прекрасно составить правительство без них и управлять Россией против них, буржуазия изо всех сил старается напугать демократию.

Пугай как можно усерднее — таков лозунг всей буржуазной печати. Пугай изо всех сил! Лги, клевещи — только пугай!

Пугает «Биржевка»128 — сфабрикованными сообщениями о большевистских выступлениях. Пугают слухами об отставке Алексеева и об угрозе немецкого прорыва к Петрограду, как будто бы факты не доказали, что именно корниловские генералы (а к числу их безусловно принадлежит и Алексеев) способны открыть немцам фронт в Галиции и перед Ригой, и перед Петроградом, что именно корниловские генералы вызывают наибольшую ненависть армии к ставке.

Наиболее «солидный» и убедительный вид этому приему запугивания демократии стараются придать посредством ссылок на опасность «гражданской войны». Из всех видов пуганья — пуганье гражданской войной самое, пожалуй, распространенное. Вот как формулировал эту ходячую, в филистерских кругах очень ходкую, идею Ростовский на Дону комитет партии народной свободы9 в резолюции 1-го сентября (№ 210 «Речи» 68):

«...Комитет убежден в том, что гражданская война может смести все завоевания революции и поглотить в потоках крови нашу молодую, неокрепшую свободу, а потому полагает, что энергичный протест против углубления революции, продиктованного несбыточными социалистическими утопиями, необходим в интересах спасения завоеваний революции...».

Здесь выражена в наиболее ясной, точной, обдуманной и обстоятельной форме та основная мысль, которая бесчисленное количество раз попадается в передовицах «Речи», в статьях Плеханова и Потресова, в передовицах меньшевистских газет и прочее и прочее. Не бесполезно потому подробнее остановиться на этой мысли.

Постараемся разобрать вопрос о гражданской войне поконкретнее, на основании, между прочим, уже пережитого полугодового опыта нашей революции.

Этот опыт, в полнейшем соответствии с опытом всех европейских революций, начиная с конца XVIII века, показывает нам, что гражданская война есть наиболее острая форма классовой борьбы, когда ряд столкновений и битв экономических и политических, повторяясь, накапливаясь, расширяясь, заостряясь, доходит до превращения этих столкновений в борьбу с оружием в руках одного класса против другого класса. Чаще всего — можно сказать, даже почти исключительно — наблюдается в сколько-нибудь свободных и передовых странах гражданская война между теми классами, противоположность между коими создается и углубляется всем экономическим развитием капитализма, всей историей новейшего общества во всем мире, именно: между буржуазией и пролетариатом.

Так и за пережитые полгода нашей революции мы переживали 20 — 21 апреля105 и 3 — 4 июля104 очень сильные стихийные взрывы, вплотную подходившие к началу гражданской войны со стороны пролетариата. А корниловское восстание представляло из себя поддержанный помещиками и капиталистами, с партией к.-д. во главе, военный заговор, приведший уже к фактическому началу гражданской войны со стороны буржуазии.

Таковы факты. Такова история нашей собственной революции. А у этой истории больше всего надо учиться, в ее ход и в ее классовое значение больше всего надо вдумываться.

* * *

...Начало гражданской войны со стороны пролетариата обнаружило силу, сознательность, почвенность, рост и упорство движения. Начало гражданской войны со стороны буржуазии никакой силы, никакой сознательности масс, никакой почвенности, никаких шансов на победу не обнаружило.

Союз кадетов с эсерами и меньшевиками против большевиков, т. е. против революционного пролетариата, испытан на практике в течение ряда месяцев, и этот союз временно притаившихся корниловцев с «демократией» привел на деле не к ослаблению, а к усилению большевиков, к краху «коалиции», к усилению «левой» оппозиции и у меньшевиков.

Союз большевиков с эсерами и меньшевиками против кадетов, против буржуазии еще не испытан. Или, если быть более точным, такой союз испытан только по одному фронту, только в течение пяти дней, 26 — 31 августа, во время корниловщины123, и такой союз дал за это время полнейшую, с невиданной еще ни в одной революции легкостью достигнутую победу над контрреволюцией, он дал такое сокрушающее подавление буржуазной, помещичьей и капиталистической, союзно-империалистской и кадетской контрреволюции, что гражданская война с этой стороны развалилась в прах, превратилась в ничто в самом начале, распалась до какого бы то ни было «боя».

И перед лицом этого исторического факта вся буржуазная пресса со всеми ее подголосками (Плехановыми, Потресовыми, Брешко-Брешковскими и т. д.) кричит изо всех сил, что именно союз большевиков с меньшевиками и эсерами «грозит» ужасами гражданской войны!..

Это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Грустно то, что подобная, явная, очевидная, вопиющая нелепость, насмешка над фактами, над всей историей нашей революции может вообще находить слушателей... Это доказывает все еще громаднейшую распространенность буржуазно-корыстной лжи (и распространенность неизбежную, пока пресса монополизирована буржуазией), лжи, которая заливает, перекрикивает самые несомненные и осязательно-бесспорные уроки революции.

Если есть абсолютно бесспорный, абсолютно доказанный фактами урок революции, то только тот, что исключительно союз большевиков с эсерами и меньшевиками, исключительно немедленный переход всей власти к Советам сделал бы гражданскую войну в России невозможной. Ибо против такого союза, против Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов никакая буржуазией начатая гражданская война немыслима, этакая «война» не дошла бы даже ни до одного сражения, буржуазия во второй раз, после корниловщины, не найдет даже и «дикой дивизии», даже прежнего числа эшелонов казачества для движения против Советского правительства!

Мирное развитие какой бы то ни было революции вообще вещь чрезвычайно редкая и трудная, ибо революция есть наибольшее обострение самых острых классовых противоречий, но в крестьянской стране, когда союз пролетариата и крестьянства может дать измученным несправедливейшей и преступнейшей войной массам мир, а крестьянству всю землю, — в такой стране, в такой исключительный исторический момент мирное развитие революции при переходе всей власти к Советам возможно и вероятно. Внутри Советов борьба партий за власть может идти мирно, при полном демократизме Советов, при отказе их от таких «мелких краж», от такого «обкрадывания» демократических принципов, как предоставление солдатам одного представителя на 500, а рабочим одного на тысячу избирателей. В демократической республике такие мелкие кражи осуждены на исчезновение. Против же Советов, дающих всю землю без выкупа крестьянам и предлагающих справедливый мир всем народам, против таких Советов никакой союз буржуазии англофранцузской и русской, Корниловых, Бьюкененов и Рябушинских, Милюковых с Плехановыми и Потресовыми совершенно не страшен, совершенно бессилен.

Сопротивление буржуазии против безвозмездной передачи земли крестьянам, против подобных же преобразований в других областях жизни, против справедливого мира и разрыва с империализмом, такое сопротивление, конечно, неизбежно. Но, чтобы сопротивление дошло до гражданской войны, для этого нужны хоть какие-нибудь массы, способные воевать и победить Советы. А таких масс у буржуазии нет и взять их ей неоткуда. Чем скорее и решительнее возьмут всю власть Советы, тем скорее расколются и «дикие дивизии» и казаки, расколются на ничтожнейшее меньшинство сознательных корниловцев и на огромное большинство сторонников демократического и социалистического (ибо речь тогда пойдет именно о социализме) союза рабочих и крестьян.

Сопротивление буржуазии, при переходе власти к Советам, поведет к тому, что за каждым капиталистом будут «следить», надзирать, контролировать и учитывать его десятки и сотни рабочих и крестьян, интерес которых будет требовать борьбы с обманом народа капиталистами. Формы и способы этого учета и контроля выработаны и упрощены именно капитализмом, именно такими созданиями капитализма, как банки, крупные фабрики, синдикаты, железные дороги, почта, потребительные общества и профессиональные союзы. Советам совершенно достаточно будет наказывать уклоняющихся от подробнейшего учета или обманывающих народ капиталистов конфискацией всего их имущества и кратковременным арестом, чтобы сломить этим бескровным путем всякое сопротивление буржуазии. Ибо именно через банки, раз они национализированы, именно через союзы служащих, через почту, через потребительные общества, через профессиональные союзы, контроль и учет станут универсальны, всесильны, вездесущи, непреоборимы.

И русские Советы, союз русских рабочих и беднейших крестьян, стоят не одиноко в своих шагах к социализму. Если бы мы были одиноки, мы не осилили бы этой задачи до конца и мирно, ибо это задача, по существу дела, международная. Но у нас есть величайший резерв, армии более передовых рабочих в других странах, в которых разрыв России с империализмом и с империалистской войной неминуемо ускорит назревающую в них рабочую, социалистическую революцию.

* * *

...Международное положение русской революции теперь, в 1917 году, на четвертом году неслыханно тяжелой, измучившей народы и преступнейшей войны, таково, что предложение справедливого мира победившим в гражданской войне русским пролетариатом означало бы девяносто девять шансов из ста за возможность добиться перемирия и мира без пролития еще морей крови.

Ибо соединение враждующих между собой англо-французского и германского империализмов против пролетарски-социалистической республики российской на практике невозможно, а соединение английского, японского и американского империализмов против нас до последней степени трудно осуществимо и нам вовсе не страшно, уже в силу географического положения России. А между тем наличность революционных и социалистических пролетарских масс внутри всех европейских государств есть факт, назревание и неизбежность всемирной социалистической революции не подлежат сомнению, и помочь этой революции серьезно можно, конечно, не делегациями и не игрой в стокгольмские совещания с иностранными Плехановыми или Церетели, а только движением вперед русской революции.

Буржуа кричат о неизбежном поражении коммуны в России, т. е. поражении пролетариата, если бы он завоевал власть.

Это лживые, корыстно-классовые крики.

Завоевав власть, пролетариат России имеет все шансы удержать ее и довести Россию до победоносной революции на Западе.

Ибо, во-первых, мы многому научились со времени Коммуны и не повторили бы роковых ошибок ее, не оставили бы банка в руках буржуазии, не ограничились бы обороной против наших версальцев (корниловцев тож), а перешли бы в наступление против них и раздавили их.

Во-вторых, победивший пролетариат даст России мир. И никакая сила не свергнет правительство мира, правительства честного, искреннего, справедливого мира, после всех ужасов более чем трехлетней бойни народов.

В-третьих, победивший пролетариат даст крестьянству немедленно землю без выкупа. И гигантское большинство крестьянства, измученное и озлобленное «игрой с помещиками», которую проделывает наше правительство, особенно «коалиционное», особенно правительство Керенского, поддержит победивший пролетариат всецело, всемерно, беззаветно.

Вы говорите все о «героических усилиях» народа, господа меньшевики и эсеры. Я на днях только встретил еще и еще раз эту фразу в передовице ваших «Известий ЦИК»100. У вас это только фраза. Но рабочие и крестьяне, читающие ее, думают над ней, и каждое размышление, подкрепляемое опытом корниловщины, «опытом» министерства Пешехонова, «опытами» министерства Чернова 129 и так далее, каждое размышление неминуемо приводит к выводу: но ведь это «героическое усилие», это и есть не что иное, как доверие беднейшего крестьянства к городским рабочим, как к своим вернейшим союзникам и вождям. Героическое усилие это и есть не что иное, как победа русского пролетариата в гражданской войне над буржуазией, ибо такая победа одна спасет от мучительных колебаний, одна даст выход, даст землю, даст мир.

Если можно осуществить союз городских рабочих с беднейшим крестьянством через немедленную передачу власти Советам, тем лучше. Большевики все сделают, чтобы этот мирный путь развития революции был обеспечен. Без этого и Учредительное собрание, одно, само по себе, не спасет, ибо в нем ведь тоже эсеры могут продолжать «игру» в соглашения с кадетами, с Брешко-Брешковской и Керенским (чем они лучше кадетов?) и т. д., и т. подобное.

Если даже опыт корниловщины не научил «демократию», и она будет продолжать губительную политику колебаний и соглашательства, тогда мы скажем: ничто так не разрушает пролетарской революции, как эти колебания. Не пугайте же, господа, гражданской войной: она неизбежна, если вы не хотите рассчитаться с корниловщиной и с «коалицией» теперь же, до конца, — то эта война даст победу над эксплуататорами, даст землю крестьянам, даст мир народам, откроет верный путь к победоносной революции всемирного социалистического пролетариата.

Написано в первой половине сентября 1917 д. 

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 214 — 215, 221 — 224, 226 — 228

 

ЗАДАЧИ РЕВОЛЮЦИИ

Россия — мелкобуржуазная страна. Гигантское большинство населения принадлежит к этому классу. Его колебания между буржуазией и пролетариатом неизбежны. Только при его присоединении к пролетариату победа дела революции, дела мира, свободы, получения земли трудящимися, обеспечена легко, мирно, быстро, спокойно.

Ход революции нашей показывает нам эти колебания на практике. Не будем же делать себе иллюзий насчет партий эсеров 19 и меньшевиков, будем твердо стоять на своем массовом пролетарском пути. Нищета беднейших крестьян, ужасы войны, ужасы голода — все это показывает массам нагляднее и нагляднее правильность пролетарского пути, необходимость поддержки пролетарской революции.

«Мирные» мелкобуржуазные надежды на «коалицию» с буржуазией, на соглашательство с ней, на возможность «спокойно» дождаться «скорого» Учредительного собрания 111 и проч., все это разбивает ход революции беспощадно, жестоко, неумолимо. Корниловщина 123 была последним жестоким уроком, в большом размере уроком, дополняющим тысячи и тысячи уроков мелких, уроков, состоящих из обмана рабочих и крестьян на местах капиталистами и помещиками, уроков, состоящих из обмана солдат офицерами и т. д., и т. д.

Недовольство, возмущение, озлобление в армии, в крестьянстве, среди рабочих растет. Все обещающая и ничего не исполняющая «коалиция» эсеров и меньшевиков с буржуазией нервирует массы, открывает им глаза, толкает их на восстание.

Растет оппозиция левых среди эсеров (Спиридонова и др.) 107 и среди меньшевиков (Мартов и др.) 108, — достигая уже до 40% «Совета» и «съезда» этих партий. А внизу, в пролетариате и крестьянстве, особенно беднейшем, большинство эсеров и меньшевиков «левые».

Корниловщина учит. Корниловщина многому научила.

Нельзя знать, смогут ли теперь Советы пойти дальше вождей эсеров и меньшевиков, обеспечивая этим мирное развитие революции, или они опять будут топтаться на месте, делая этим пролетарское восстание неизбежным.

Нельзя знать это.

Наше дело — помочь сделать все возможное для обеспечения «последнего» шанса на мирное развитие революции, помочь этому изложением нашей программы, выяснением ее общенародного характера, ее безусловного соответствия интересам и требованиям гигантского большинства населения.

Нижеследующие строки и представляют из себя опыт изложения такой программы.

Пойдем с ней больше в «низы», к массам, к служащим, к рабочим, к крестьянам, не только к своим, но и особенно к эсеровским, к беспартийным, к темным. Постараемся их поднять к самостоятельному суждению, к вынесению своих решений, к посылке своих делегаций на совещание, в Советы, в правительство, — тогда наша работа не пропадет ни при каком исходе совещания130. Тогда она пригодится и для совещания, и для выборов в Учредительное собрание, и для всякой политической деятельности вообще.

Жизнь учит правильности большевистской программы и тактики. От 20 апреля до корниловщины — «как мало прожито, как много пережито».

Опыт масс, опыт угнетенных классов дал им за это время страшно много, и вожди эсеров и меньшевиков совсем разошлись с массами. Именно на конкретнейшей программе, поскольку ее обсуждение удастся довести до масс, это и скажется всего вернее.

ГИБЕЛЬНОСТЬ СОГЛАШАТЕЛЬСТВА С КАПИТАЛИСТАМИ

1. Оставить у власти представителей буржуазии, хотя бы в небольшом числе, оставить таких заведомых корниловцев, как генералы Алексеев, Клембовский, Багратион, Гагарин и пр., или таких, которые доказали свое полное бессилие перед буржуазией и свою способность действовать по-бонапартистски, как Керенский, — это значит открыть настежь двери, с одной стороны, голоду и неминуемой хозяйственной катастрофе, которую капиталисты умышленно ускоряют и обостряют, а с другой стороны, военной катастрофе, ибо армия ненавидит ставку и не может с энтузиазмом участвовать в империалистской войне. Кроме того, корниловские генералы и офицеры, оставаясь у власти, несомненно откроют фронт немцам умышленно, как они сделали с Галицией и Ригой. Предотвратить это может лишь образование нового правительства, на новых началах, излагаемых ниже. После всего пережитого с 20 апреля105 продолжать какое бы то ни было соглашательство с буржуазией было бы со стороны эсеров и меньшевиков не  только ошибкой, но прямой изменой народу и революции.

 

ВЛАСТЬ СОВЕТАМ

2. Вся власть в государстве должна перейти исключительно к представителям Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов на основании определенной программы и при полной ответственности власти перед Советами. Должны быть немедленно произведены перевыборы Советов как для учета всего народного опыта за последние, особенно богатые содержанием, недели революции, так и для устранения вопиющих несправедливостей (непропорциональности, неравенства выборов и т. п.), оставшихся кое-где неисправленными.

Вся власть на месуах, где еще нет демократически избранных учреждений, и в армии должна перейти исключительно местным Советам и к выбранным ими комиссарам и др. учреждениям, только выборным.

Безусловно и повсеместно, при полной поддержке государства, должно быть осуществлено вооружение рабочих и революционных, т. е. доказавших на деле свою способность подавить корниловцев, войск.

МИР НАРОДАМ

3. Советское правительство должно немедленно предложить всем воюющим народам (т. е. одновременно и правительствам их, и рабочим и крестьянским массам) заключить сейчас же общий мир на демократических условиях, а равно заключить немедленно перемирие (хотя бы на три месяца).

Главным условием демократического мира является отказ от аннексий (захватов) — не в том неправильном смысле, что все державы возвращают потерянное ими, а в том, единственно правильном смысле, что каждая народность, без единого исключения, и в Европе, и в колониях, получает свободу и возможность решить сама, образует ли она отдельное государство или входит в состав любого иного государства.

Предлагая же условия мира, Советское правительство должно немедленно само приступить на деле к их выполнению, т. е. опубликовать и расторгнуть тайные договоры,

которыми мы связаны до сих пор, которые заключены царем и обещают русским капиталистам ограбление Турции, Австрии и т. д. Затем мы обязаны удовлетворить тотчас условия украинцев и финляндцев, обеспечить им, как и всем иноплеменникам в России, полную свободу, вплоть до свободы отделения, применить то же самое ко всей Армении, обязаться очистить ее и занятые нами турецкие земли и т. д.

Такие условия мира не будут встречены доброжелательно капиталистами, но у всех народов они встретят такое громадное сочувствие и вызовут такой великий, всемирно-исторический взрыв энтузиазма и всеобщего возмущения затягиванием грабительской войны, что, всего вероятнее, мы получим сразу перемирие и согласие на открытие мирных переговоров. Ибо рабочая революция против войны неудержимо растет всюду, и не фразы о мире (которыми давно обманывают рабочих и крестьян все империалистские правительства, в том числе и наше правительство Керенского), а лишь разрыв с капиталистами и предложение мира способны двинуть ее вперед.

Если осуществится наименее вероятное, т. е. если ни одно воюющее государство не примет даже перемирия, тогда война с нашей стороны сделается действительно вынужденной, действительно справедливой и оборонительной войной. Уже одно сознание этого пролетариатом и беднейшим крестьянством сделает Россию во много раз более сильной и в военном отношении, особенно после полного разрыва с грабящими народ капиталистами, не говоря уже о том, что тогда с нашей стороны война будет не на словах, а на деле, войной в союзе с угнетенными классами всех стран, войной в союзе с угнетенными народами всего мира.

В частности, следует предостеречь народ от того утверждения капиталистов, которому поддаются иногда наиболее запуганные и мещане и которое состоит в том, будто английские и др. капиталист, в случае разрыва нашего теперешнего, грабительского союза с ними, способны нанести серьезный вред русской революции. Это утверждение насквозь лживо, ибо «финансовая поддержка союзников», обогащая банкиров, «поддерживает» русских рабочих и крестьян только так, как веревка поддерживает повешенного. В России хватит хлеба, угля, нефти, железа, и только избавление от грабящих народ помещиков и капиталистов необходимо для правильного распределения этих продуктов. Что же касается до возможной военной угрозы русскому народу со стороны его теперешних союзников, то предположение, будто французы и итальянцы способны были бы соединить свои войска с немецкими и двинуть их против предложившей справедливый мир России, есть явно вздорное предположение; а Англия, Америка, Япония, даже если бы они объявили войну России (что для них затруднительно до последней степени как в силу чрезвычайной непопулярности такой войны в массах, так и в силу материального расхождения интересов между капиталистами этих стран из-за дележа Азии, и в особенности из-за ограбления Китая), не могли бы причинить России и сотой доли того вреда и тех бедствий, которые причиняет война с Германией, Австрией и Турцией.

ЗЕМЛЯ ТРУДЯЩИМСЯ

4. Советское правительство должно немедленно объявить частную собственность на помещичьи земли отмененною без выкупа и передать эти земли в заведование крестьянских комитетов, впредь до разрешения Учредительного собрания. В заведование тех же крестьянских комитетов должен быть передан и помещичий инвентарь с тем, чтобы он предоставлялся безусловно в первую голову и бесплатно для пользования беднейших крестьян.

Такие меры, давно уже требуемые огромным большинством крестьянства и в резолюциях его съездов и в сотнях наказов с мест (как это видно, между прочим, и из сводки 242-х наказов в «Известиях Совета Крестьянских Депутатов» 131), являются безусловно и неотложно необходимыми. Никакие оттяжки, от которых так страдало крестьянство во время «коалиционного» министерства, более не допустимы.

Всякое правительство, которое медлило бы с этими мерами, должно быть признано противонародным правительством, достойным быть свергнутым и раздавленным восстанием рабочих и крестьян. И, наоборот, лишь осуществившее эти меры правительство будет всенародным правительством.

БОРЬБА С ГОЛОДОМ И РАЗРУХОЙ

5. Советское правительство должно немедленно ввести рабочий контроль в общегосударственном масштабе над производством и потреблением. Без этого, как показал уже опыт с 6-го мая, все обещания реформ и попытки их бессильны, и голод вместе с неслыханной катастрофой грозит всей стране с недели на неделю.

Необходима немедленная национализация банков и страхового дела, а равно важнейших отраслей промышленности (нефтяной, каменноугольной, металлургической, сахарной и пр.), рядом с безусловной отменой коммерческой тайны и установлением неуклонного надзора со стороны рабочих и крестьян за ничтожным меньшинством капиталистов, наживающихся на поставках в казну и уклоняющихся от отчетности и от справедливого обложения их прибылей и имуществ.

Такие меры, не отнимая ни копейки собственности ни у средних крестьян, ни у казаков, ни у мелких ремесленников, являются безусловно справедливыми для равномерного несения тягостей войны и неотложными для борьбы с голодом. Только обуздав мародерство капиталистов и прекратив умышленную остановку ими производства, можно будет добиться повышения производительности труда, установления всеобщей трудовой повинности, правильного обмена хлеба на продукты промышленности, возвращения в казну многих миллиардов бумажных денег, скрываемых богачами.

Без таких мер невозможна и отмена собственности на помещичьи земли без выкупа, ибо помещичьи земли большей частью заложены в банках и интересы помещиков и капиталистов переплетены неразрывно друг с другом.

Последняя резолюция экономического отдела Всероссийского ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов («Рабочая Газета»98 № 152) признает не только «пагубность» мер правительства (вроде повышения хлебных цен для обогащения помещиков и кулаков), не только «факт полной бездеятельности образованных при правительстве центральных органов регулирования экономической жизни», но даже «нарушение законов» этим правительством. Это признание правящих партий эсеров и меньшевиков лишний раз показывает всю преступность политики соглашательства с буржуазией.

БОРЬБА С КОНТРРЕВОЛЮЦИЕЙ ПОМЕЩИКОВ И КАПИТАЛИСТОВ

6. Корниловское и калединское восстание было поддержано всем классом помещиков и капиталистов, с партией к.-д. («народной свободы») 9 во главе их. Это вполне доказано уже фактами, опубликованными в «Известиях ЦИК»110.

Но ни для полного подавления этой контрреволюции, ни даже для ее расследования не сделано ничего, и не может быть сделано ничего серьезного без перехода власти к Советам. Никакая комиссия, не обладая государственной властью, не в силах произвести полного расследования, арестовать виновных и т. д. Только Советское правительство может и должно произвести это. Только оно может, арестуй генералов корниловцев и главарей буржуазной контрреволюции (Гучкова, Милюкова, Рябушинского, Маклаков а и К0), распуская контрреволюционные союзы (Государственную думу, союзы офицеров и т. п.), отдавая их членов под надзор местных Советов, расформировывая контрреволюционные части, обеспечить Россию от неизбежного повторения «корниловских» попыток.

Только оно может создать комиссию для полного и гласного расследования дела корниловцев, как и всех прочих, хотя бы и возбужденных буржуазией, дел и только такой комиссии партия большевиков, с своей стороны, призвала бы рабочих оказать полное повиновение и содействие.

Только Советское правительство могло бы успешно бороться с такой вопиющей несправедливостью, как захват капиталистами, при помощи награбленных с народа миллионов, крупнейших типографий и большинства газет. Необходимо закрыть буржуазные контрреволюционные газеты («Речь»68, «Русское Слово» 132 и т. п.), конфисковать их типографии, объявить частные объявления в газетах государственной монополией, перевести их в правительственную газету, издаваемую Советами и говорящую крестьянам правду. Только так можно и должно выбить из рук буржуазии могучее орудие безнаказанной лжи и клеветы, обмана народа, введения в заблуждение крестьянства, подготовки контрреволюции.

МИРНОЕ РАЗВИТИЕ РЕВОЛЮЦИИ

7. Перед демократией России, перед Советами, перед партиями эсеров и меньшевиков, открывается теперь чрезвычайно редко встречающаяся в истории революций возможность обеспечить созыв Учредительного собрания в назначенный срок без новых оттяжек, возможность обезопасить страну от военной и хозяйственной катастрофы, возможность обеспечить мирное развитие революции.

Если Советы возьмут теперь в руки, всецело и исключительно, государственную власть для проведения изложенной выше программы, то Советам обеспечена не только поддержка девяти десятых населения России, рабочего класса и громаднейшего большинства крестьянства. Советам обеспечен и величайший революционный энтузиазм армии и большинства народа, тот энтузиазм, без которого победа над голодом и над войной невозможна.

Ни о каком сопротивлении Советам теперь не могло бы быть и речи, если бы не было колебаний с их стороны. Ни один класс не посмеет поднять восстание против Советов, и помещики с капиталистами, проученные опытом корниловщины, уступят власть мирно перед ультимативным требованием Советов. Для того, чтобы преодолеть сопротивление капиталистов программе Советов, достаточно будет надзора за эксплуататорами со стороны рабочих и крестьян и таких мер наказания ослушникам, как конфискация всего имущества, соединенная с непродолжительным арестом.

Взяв всю власть, Советы могли бы еще теперь — и, вероятно, это последний шанс их — обеспечить мирное развитие революции, мирные выборы народом своих депутатов, мирную борьбу партий внутри Советов, испытание практикой программы разных партий, мирный переход власти из рук одной партии в руки другой.

Если эта возможность будет упущена, то весь ход развития революции, начиная от движения 20 апреля и кончая корниловщиной, указывает на неизбежность самой острой гражданской войны между буржуазией и пролетариатом. Неминуемая катастрофа приблизит эту войну. Она должна будет кончиться, как показывают все доступные уму человека данные и соображения, полной победой рабочего класса, поддержкой его беднейшим крестьянством, для осуществления изложенной программы, но она может оказаться весьма тяжелой, кровопролитной, стоящей жизни десяткам тысяч помещиков, капиталистов и сочувствующих им офицеров. Пролетариат не остановится ни перед какими жертвами для спасения революции, невозможного вне изложенной программы. Но пролетариат всемерно поддерживал бы Советы, если бы они осуществили последний их шанс на мирное развитие революции.

Написано в первой половине сентября 1917 г.

Полн. собр. соч., т, 34, стр. 229 — 238

 

БОЛЬШЕВИКИ ДОЛЖНЫ ВЗЯТЬ ВЛАСТЬ

ПИСЬМО ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ, ПЕТРОГРАДСКОМУ И МОСКОВСКОМУ КОМИТЕТАМ РСДРП(б)133

Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов127, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки.

Могут, ибо активное большинство революционных элементов народа обеих столиц достаточно, чтобы увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее. Ибо, предлагая тотчас демократический мир, отдавая тотчас землю крестьянам, восстанавливая демократические учреждения и свободы, помятые и разбитые Керенским, большевики составят такое правительство, какого никто не свергнет.

Большинство народа за нас. Это доказал длинный и трудный путь от 6 мая 105 до 31 августа и до 12 сентября: большинство в столичных Советах есть плод развития народа в нашу сторону. Колебания эсеров и меньшевиков, усиление интернационалистов среди них доказывают то же самое.

Демократическое совещание не представляет большинства революционного народа, а лишь соглашательские мелкобуржуазные верхи134: Нельзя давать себя обмануть цифрами выборов, не в выборах дело: сравните выборы в городские думы Питера и Москвы и выборы в Советы. Сравните выборы в Москве и московскую стачку 12 августа: вот объективные данные о большинстве революционных элементов, ведущих массы.

Демократическое совещание обманывает крестьянство, не давая ему ни мира, ни земли.

Большевистское правительство одно удовлетворит крестьянство.

* * *

Почему должны власть взять именно теперь большевики?

Потому, что предстоящая отдача Питера сделает наши шансы во сто раз худшими.

А отдаче Питера при армии с Керенским и К0 во главе мы помешать не в силах.

И Учредительного собрания «ждать» нельзя111, ибо той же отдачей Питера Керенский и К0 всегда могут сорвать его. Только наша партия, взяв власть, может обеспечить созыв Учредительного собрания и, взяв власть, она обвинит другие партии в оттяжке и докажет обвинение.

Сепаратному миру между английскими и немецкими империалистами помешать должно и можно, только действуя быстро.

Народ устал от колебаний меньшевиков и эсеров. Только наша победа в столицах увлечет крестьян за нами.

* * *

Вопрос идет не о «дне» восстания, не о «моменте» его в узком смысле. Это решит лишь общий голос тех, кто соприкасается с рабочими и солдатами, с массами.

Вопрос в том, что наша партия теперь на Демократическом совещании имеет фактически свой съезд, и этот съезд решить должен (хочет или не хочет, а должен) судьбу революции.

Вопрос в том, чтобы задачу сделать ясной для партии: на очередь дня поставить вооруженное восстание в Питере и в Москве (с областью), завоевание власти, свержение правительства. Обдумать, как агитировать за это, не выражаясь так в печати.

Вспомнить, продумать слова Маркса о восстании: «восстание есть искусство» 135 и т. д.

* * *

Ждать «формального» большинства у большевиков наивно: ни одна революция этого не ждет. И Керенский с К° не ждут, а готовят сдачу Питера. Именно жалкие колебания «Демократического совещания» должны взорвать и взорвут терпение рабочих Питера и Москвы! История не простит нам, если мы не возьмем власти теперь.

Нет аппарата? Аппарат есть: Советы и демократические организации. Международное положение именно теперь, накануне сепаратного мира англичан с немцами, за нас. Именно теперь предложить мир народам — значит победить.

Взяв власть сразу и в Москве и в Питере (неважно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно.

Ленин

Написано 12 — 14 (25 — 27) сентября 1917 г.

Полн. собр. соч., т, 34, стр. 239 — 241

 

МАРКСИЗМ И ВОССТАНИЕ

ПИСЬМО ЦЕНТРАЛЬНОМУ КОМИТЕТУ РСДРП (б) 133

К числу наиболее злостных и едва ли не наиболее распространенных извращений марксизма господствующими «социалистическими» партиями принадлежит оппортунистическая ложь, будто подготовка восстания, вообще отношение к восстанию, как к искусству, есть «бланкизм» 93.

Вождь оппортунизма, Бернштейн, уже снискал себе печальную славу обвинением марксизма в бланкизме, и нынешние оппортунисты в сущности ни на йоту не подновляют и не «обогащают» скудные «идеи» Бернштейна, крича о бланкизме.

Обвинять в бланкизме марксистов за отношение к восстанию, как к искусству! Может ли быть более вопиющее извращение истины, когда ни один марксист не отречется от того, что именно Маркс самым определенным, точным и непререкаемым образом высказался на этот счет, назвав восстание именно искусством, сказав, что к восстанию надо относиться, как к искусству, что надо завоевать первый успех и от успеха идти к успеху, не прекращая наступления на врага, пользуясь его растерянностью и т. д., и т. д. 135

Восстание, чтобы быть успешным, должно опираться не на заговор, не на партию, а на передовой класс. Это во-первых. Восстание должно опираться на революционный подъем народа. Это во-вторых. Восстание должно опираться на такой переломный пункт в истории нарастающей революции, когда активность передовых рядов народа наибольшая, когда всего сильнее колебания в рядах врагов и в рядах слабых половинчатых нерешительных друзей революции. Это в-третьих. Вот этими тремя условиями постановки вопроса о восстании и отличается марксизм от бланкизма.

Но раз есть налицо эти условия, то отказаться от отношения к восстанию, как к искусству, значит изменить марксизму и изменить революции.

Чтобы доказать, почему именно переживаемый нами момент надо признать таким, когда обязательно для партии признать восстание поставленным ходом объективных событий в порядке дня и отнестись к восстанию, как к искусству, чтобы доказать это, лучше всего, пожалуй, употребить метод сравнения и сопоставить 3 — 4 июля104 с сентябрьскими днями.

3 — 4 июля можно было, не греша против истины, поставить вопрос так: правильнее было бы взять власть, ибо иначе все равно враги обвинят нас в восстании и расправятся, как с повстанцами. Но из этого нельзя было сделать вывода в пользу взятия власти тогда, ибо объективных условий для победы восстания тогда не было.

1) Не было еще за нами класса, являющегося авангардом революции.

Не было еще большинства у нас среди рабочих и солдат столиц. Теперь оно есть в обоих Советах 127. Оно создано только историей июля и августа, опытом «расправы» с большевиками и опытом корниловщины123.

2) Не было тогда всенародного революционного подъема. Теперь он есть после корниловщины. Провинция и взятие власти Советами во многих местах доказывают это.

3) Не было тогда колебаний, в серьезном общеполитическом масштабе, среди врагов наших и среди половинчатой мелкой буржуазии. Теперь колебания гигантские: наш главный враг, империализм союзный и всемирный, ибо «союзники» стоят во главе всемирного империализма, заколебался между войной до победы и сепаратным миром против России. Наши мелкобуржуазные демократы, явно потеряв большинство в народе, заколебались гигантски, отказавшись от блока, т. е. от коалиции, с кадетами9.

4) Потому 3 — 4 июля восстание было бы ошибкой: мы не удержали бы власти ни физически, ни политически. Физически, несмотря на то, что Питер был моментами в наших руках, ибо драться, умирать за обладание Питером наши же рабочие и солдаты тогда не стали бы: не было такого «озверения», такой кипучей ненависти и к Керенским, и к Церетели — Черновым, не были еще наши люди закалены опытом преследований большевиков при участии эсеров и меньшевиков.

Политически мы не удержали бы власти 3 — 4 июля, ибо армия и провинция, до корниловщины, могли пойти и пошли бы на Питер.

Теперь картина совсем иная.

За нами большинство класса, авангарда революции, авангарда народа, способного увлечь массы.

За нами большинство народа, ибо уход Чернова 129 есть далеко не единственный, но виднейший, нагляднейший признак того, что крестьянство от блока эсеров (и от самих эсеров) земли не получит. А в этом гвоздь общенародного характера революции. За нами выгода положения партии, твердо знающей свой путь, при неслыханных колебаниях и всего империализма, и всего блока меньшевиков с эсерами.

За нами верная победа, ибо народ совсем уже близок к отчаянию, а мы даем всему народу верный выход, показав значение нашего руководства всему народу «в дни корниловские», затем предложив компромисс блокистам и получив отказ от них при условии отнюдь не прекращающихся колебаний с их стороны.

Величайшей ошибкой было бы думать, что наше предложение компромисса еще не отвергнуто, что Демократическое совещание 134 еще может принять его. Компромисс предлагался от партии к партиям, иначе он не мог предлагаться. Партии отвергли его. Демократическое совещание есть только совещание, ничего более. Не надо забывать одного: в нем не представлено большинство революционного народа, беднейшее и озлобленное крестьянство. Это совещание меньшинства народа — нельзя забывать этой очевидной истины. Величайшей ошибкой, величайшим парламентским кретинизмом25 было бы с нашей стороны отнестись к Демократическому совещанию, как к парламенту, ибо даже если бы оно объявило себя перманентным и суверенным парламентом революции, все равно оно ничего не решает: решение лежит вне его, в рабочих кварталах Питера и Москвы.

Перед нами налицо все объективные предпосылки успешного восстания. Перед нами — исключительные выгоды положения, когда только наша победа в восстании положит конец измучившим народ колебаниям, этой самой мучительной вещи на свете; когда только наша победа в восстании даст крестьянству землю немедленно; — когда только наша победа в восстании сорвет игру с сепаратным миром против революции, сорвет ее тем, что предложит открыто мир более полный, более справедливый, более близкий, мир в пользу революции.

Только наша партия, наконец, победив в восстании, может спасти Питер, ибо, если наше предложение мира будет отвергнуто и мы не получим даже перемирия, тогда мы становимся «оборонцами», тогда мы становимся во главе военных партий, мы будем самой «военной» партией, мы поведем войну действительно революционно. Мы отнимем весь хлеб и все сапоги у капиталистов. Мы оставим им корки, мы оденем их в лапти. Мы дадим весь хлеб и всю обувь на фронт.

И мы отстоим тогда Питер.

Ресурсы действительно революционной войны, как материальные, так и духовные, в России еще необъятно велики; 99 шансов из 100 за то, что немцы дадут нам по меньшей мере перемирие. А получить перемирие теперь — это значит уже победить весь мир.

* * *

Сознав безусловную необходимость восстания рабочих Питера и Москвы для спасения революции и для спасения от «сепаратного» раздела России империалистами обеих коалиций, мы должны, во-первых, приспособить к условиям нарастающего восстания свою политическую тактику на Совещании; мы должны, во-вторых, доказать, что мы. не на словах только признаем мысль Маркса о необходимости отнестись к восстанию, как к искусству.

Мы должны на Совещании немедленно сплотить фракцию большевиков, не гоняясь за численностью, не боясь оставить колеблющихся в стане колеблющихся: они там полезнее для дела революции, чем в стане решительных и беззаветных борцов.

Мы должны составить краткую декларацию большевиков, подчеркивая самым резким образом неуместность длинных речей, неуместность «речей» вообще, необходимость немедленного действия для спасения революции, абсолютную необходимость полного разрыва с буржуазией, полного смещения всего теперешнего правительства, полного разрыва с готовящими «сепаратный» раздел России англо-французскими империалистами, необходимость немедленного перехода всей власти в руки революционной демократии, возглавляемой революционным пролетариатом.

Наша декларация должна быть самой краткой и резкой формулировкой этого вывода в связи с программными проектами: мир народам, земля крестьянам, конфискация скандальных прибылей и обуздание скандальной порчи производства капиталистами.

Чем короче, чем резче будет декларация, тем лучше. В ней надо только ясно указать еще два важнейших пункта: народ измучился от колебаний, народ истерзан нерешительностью эсеров и меньшевиков; мы рвем с этими партиями окончательно, ибо они изменили революции.

И другое: тотчас предлагая мир без аннексий, тотчас разрывая с союзными империалистами и всякими империалистами, мы получим немедленно либо перемирие,

либо переход всего революционного пролетариата на сторону обороны и ведение революционной демократией, под его руководством, действительно справедливой, действительно революционной войны,

Прочтя эту декларацию, призвав решать, а не говорить, действовать, а не писать резолюции, мы должны всю нашу фракцию двинуть на заводы и в казармы: там ее место, там нерв жизни, там источник спасения революции, там двигатель Демократического совещания.

Там должны мы в горячих, страстных речах разъяснять нашу программу и ставить вопрос так: либо полное принятие ее Совещанием, либо восстание. Середины нет. Ждать нельзя. Революция гибнет.

Ставя вопрос так, сосредоточив всю фракцию на заводах и в казармах, мы правильно учтем момент для начала восстания.

А чтобы отнестись к восстанию по-марксистски, т. о. как к искусству, мы в то же время, не теряя ни минуты, должны организовать штаб повстанческих отрядов, распределить силы, двинуть верные полки на самые важные пункты, окружить Александринку, занять Петропавловку 136, арестовать генеральный штаб и правительство, послать к юнкерам и к дикой дивизии такие отряды, которые способны погибнуть, но не дать неприятелю двинуться к центрам города; мы должны мобилизовать вооруженных рабочих, призвать их к отчаянному последнему бою, занять сразу телеграф и телефон, поместить наш штаб восстания у центральной телефонной станции, связать с ним но телефону все заводы, все полки, все пункты вооруженной борьбы и т. д.

Это все примерно, конечно, лишь для иллюстрации того, что нельзя в переживаемый момент остаться верным марксизму, остаться верным революции, не относясь к восстанию, как к искусству.

Н. Ленин

Написано 13 — 14 (26 — 27) сентября 1917 г.

Полн. собр. соч. т. 34, стр. 212 — 247

 

КРИЗИС НАЗРЕЛ 137

 I

Нет сомнения, конец сентября принес нам величайший перелом в истории русской, а, по всей видимости, также и всемирной революции.

Всемирная рабочая революция началась выступлениями одиночек, с беззаветным мужеством представлявших все, что осталось честного от прогнившего официального «социализма», а на деле социал-шовинизма. Либкнехт в Германии, Адлер в Австрии, Маклин в Англии — таковы наиболее известные имена этих героев-одиночек, взявших на себя тяжелую роль предтеч всемирной революции.

Вторым этапом в исторической подготовке этой революции явилось широкое массовое брожение, которое выливалось и в форму раскола официальных партий, и в форму нелегальных изданий, и в форму уличных демонстраций. Усиливался протест против войны — увеличивалось число жертв правительственных преследований. Тюрьмы стран, славившихся своей законностью и даже своей свободой, Германии, Франции, Италии, Англии, стали наполняться десятками и сотнями интернационалистов, противников войны, сторонников рабочей революции.

Теперь пришел третий этап, который можно назвать кануном революции. Массовые аресты вождей партии в свободной Италии и особенно начало военных восстаний в Германии 138 — вот несомненные признаки великого перелома, признаки кануна революции в мировом масштабе.

Нет сомнения, в Германии были и раньше отдельные случаи мятежа в войсках, но эти случаи были так мелки, так разрознены, так слабы, что их удавалось замять, замолчать — и в этом было главное для пресечения массовой заразительности мятежнических действий. Наконец, назрело и такое движение во флоте, когда уже ни замять, ни замолчать его, даже при всех неслыханно разработанных и с невероятным педантизмом соблюденных строгостях германского военно-каторжного режима, не удалось.

Сомнения невозможны. Мы стоим в преддверии всемирной пролетарской революции. И так как мы, русские большевики, одни только из всех пролетарских интернационалистов всех стран, пользуемся сравнительно громадной свободой, имеем открытую партию, десятка два газет, имеем на своей стороне столичные Советы рабочих и солдатских депутатов, имеем на своей стороне большинство народных масс в революционное время, то к нам поистине можно и должно применить слова: кому много дано, с того много и спросится.

II

В России переломный момент революции несомненен.

В крестьянской стране, при революционном, республиканском правительстве, которое пользуется поддержкой партий эсеров19 и меньшевиков, имевших вчера еще господство среди мелкобуржуазной демократии, растет крестьянское восстание.

Это невероятно, но это факт.

И нас, большевиков, не удивляет этот факт, мы всегда говорили, что правительство пресловутой «коалиции» с буржуазией есть правительство измены демократизму и революции, правительство империалистской бойни, правительство охраны капиталистов и помещиков от народа.

В России, благодаря обману эсерами и меньшевиками, осталось и остается, при республике, во время революции, рядом с Советами, правительство капиталистов и помещиков. Такова горькая и грозная действительность. Чего же удивительного, если в России, при неслыханных бедствиях, причиняемых народу затягиванием империалистской войны и ее последствиями, началось и разрастается крестьянское восстание?

Чего же удивительного, если противники большевиков, вожди официальной эсеровской партии, той самой, которая все время «коалицию» поддерживала, той самой, которая до последних дней или до последних недель имела большинство народа на своей стороне, той самой, которая продолжает порицать и травить «новых» эсеров, убедившихся в предательстве интересов крестьянства политикой коалиции 107, — эти вожди официальной эсеровской партии пишут 29-го сентября в редакционной передовице «Дела Народа» 103, их официального органа:

«...Почти ничего не сделано до настоящего времени для уничтожения тех кабальных отношений, которые все еще господствуют в деревне именно центральной России... Закон об упорядочении земельных отношений в деревне, давно уже внесенный во Временное правительство и даже прошедший через такое чистилище, как Юридическое совещание, этот закон безнадежно застрял в каких-то канцеляриях... Разве мы не правы, утверждая, что наше республиканское правительство далеко еще не освободилось от старых навыков царского управления, что столыпинская хватка еще сильно дает себя знать в приемах революционных министров».

 Так пишут официальные эсеры! Подумайте только: сторонники коалиции вынуждены признать, что через семь месяцев революции в крестьянской стране «почти ничего не сделав для уничтожения кабалы» крестьян, закабаления их помещиками! Эти эсеры вынуждены назвать столыпинцами своего коллегу Керенского и всю его банду министров.

Можно ли найти более красноречивое свидетельство из лагеря наших противников, подтверждающее не только то, что коалиция крахнула, не только то, что официальные эсеры, терпящие Керенского, стали противонародной, противокрестъянской, контрреволюционной партией, но и то, что вся русская революция пришла к перелому?

Крестьянское восстание в крестьянской стране против правительства Керенского, эсера, Никитина и Гвоздева, меньшевиков, и других министров, представителей капитала и помещичьих интересов! Подавление этого восстания военными мерами республиканского правительства.

Можно ли быть еще перед лицом таких фактов добросовестным сторонником пролетариата и отрицать, что кризис назрел, что революция переживает величайший перелом, что победа правительства над крестьянским восстанием была бы теперь окончательными похоронами революции, окончательным торжеством корниловщины?

III

Ясно само собою, что, если в крестьянской стране, после семи месяцев демократической республики, дело могло дойти до крестьянского восстания, то оно неопровержимо доказывает общенациональный крах революции, кризис ее, достигший невиданной силы, подход контрреволюционных сил к последней черте.

Это ясно само собою. Перед лицом такого факта, как крестьянское восстание, все остальные политические симптомы, даже если бы они противоречили этому назреванию общенационального кризиса, не имели бы ровнехонько никакого значения.

Но все симптомы указывают, наоборот, именно на то, что общенациональный кризис назрел.

После аграрного вопроса в общегосударственной жизни России особенно большое значение имеет, особенно для мелкобуржуазных масс населения, национальный вопрос. И мы видим, что на «Демократическом» совещании, подтасованном господином Церетели и К0 134, «национальная» курия по радикализму становится на второе место, уступая только профессиональным союзам и стоя выше курии Советов рабочих и солдатских депутатов по проценту голосов, поданных против коалиции (40 из 55). Из Финляндии правительство Керенского, правительство подавления крестьянского восстания, выводит революционные войска, чтобы подкрепить реакционную финскую буржуазию. На Украине конфликты украинцев вообще и украинских войск в частности с правительством все учащаются.

Возьмем далее армию, которая в военное время имеет исключительно важное значение во всей государственной жизни. Мы видели полный откол от правительства финляндских войск и Балтийского флота. Мы видим показание офицера Дубасова, небольшевика, который говорит от имени всего фронта и говорит революционнее всех большевиков, что солдаты больше воевать не будут139. Мы видим правительственные донесения о том, что настроение солдат «нервное», что за «порядок» (т. е. за участие этих войск в подавлении крестьянского восстания) ручаться нельзя. Мы видим, Наконец, голосование в Москве, где из семнадцати тысяч солдат четырнадцать тысяч голосуют за большевиков.

Это голосование на выборах в районные думы в Москве является вообще одним из наиболее поразительных симптомов глубочайшего поворота в общенациональном настроении. Что Москва более Питера мелкобуржуазна, это общеизвестно. Что у московского пролетариата несравненно больше связей с деревней, деревенских симпатий, близости к деревенским крестьянским настроениям, это факт, много раз подтвержденный и неоспоримый.

И вот в Москве голоса эсеров и меньшевиков с 70 процентов в июне падают до 18 процентов. Мелкая буржуазия отвернулась от коалиции, народ отвернулся от нее, тут сомнения невозможны. Кадеты9 усилились с 17 процентов до 30 процентов, но они остались меньшинством, безнадежным меньшинством, несмотря на очевидное присоединение к ним «правых» эсеров и «правых» меньшевиков. А «Русские Ведомости» 140 говорят, что абсолютное число голосов за кадетов понизилось с 67 до 62 тысяч. Только у большевиков число голосов возросло с 34 тысяч до 82 тысяч. Они получили 47 процентов всего числа голосов. Что вместе с левыми эсерами мы имеем теперь большинство и в Советах, и в армии, и в стране, в этом ни тени сомнения быть не может.

А к числу симптомов, имеющих не только симптоматическое, по и весьма реальное значение, надо отнести еще тот, что имеющие гигантское общеэкономическое и общеполитическое и военное значение армии железнодорожников и почтовых служащих продолжают быть в остром конфликте с правительством141, причем даже меньшевики- оборонцы недовольны «своим» министром Никитиным, а официальные эсеры называют Керенского и К0 «столыпинцами». Не ясно ли, что такая «поддержка» правительства меньшевиками и эсерами имеет, если имеет, только отрицательное значение?

IV

…………….

V

Да, вожди Центрального Исполнительного Комитета97 ведут правильную тактику защиты буржуазии и помещиков. И нет ни малейшего сомнения, что большевики, если бы они дали себя поймать в ловушку конституционных иллюзий, «веры» в съезд Советов и в созыв Учредительного собрания111, «ожидания» съезда Советов и т. п., — нет сомнения, что такие большевики оказались бы жалкими изменниками пролетарскому делу.

Они были бы изменниками ему, ибо они предали бы своим поведением немецких революционных рабочих, начавших восстание во флоте. При таких условиях «ждать» съезда Советов и т. п. есть измена интернационализму, измена делу международной социалистической революции.

Ибо интернационализм состоит не в фразах, не в выражении солидарности, не в резолюциях, а в деле.

Большевики были бы изменниками крестьянству, ибо терпеть подавление крестьянского восстания правительством, которое даже «Дело Народа» сравнивает с столыпинцами, значит губить всю революцию, губить ее навсегда и бесповоротно. Кричат об анархии и о росте равнодушия масс: еще бы массам не быть равнодушными к выборам, если крестьянство доведено до восстания, а так называемая «революционная демократия» терпеливо сносит военное подавление его!!

Большевики оказались бы изменниками демократии и свободе, ибо снести подавление крестьянского восстания в такой момент значит дать подделать выборы в Учредительное собрание совершенно так же — и еще хуже, грубее: - как подделали  «Демократическое, совещание» и «предпарламент»142. ... .????????????????

Кризис назрел. Все будущее русской революции поставлено на карту. Вся честь партии большевиков стоит под вопросом. Все будущее международной рабочей революции за социализм поставлено на карту.

Кризис назрел...

29 сентября 1917.

_______

До этого места можно напечатать, а продолжение для раздачи членам ЦК, ПК, МК и Советов.

VI

Что же делать? Надо aussprechen was ist, «сказать, что есть», признать правду, что у нас в ЦК и в верхах партии есть течение или мнение за ожидание съезда Советов, против немедленного взятия власти, против немедленного восстания. Надо побороть это течение или мнение 143.

Иначе большевики опозорили себя навеки и сошли на нет, как партия.

Ибо пропускать такой момент и «ждать» съезда Советов есть полный идиотизм или полная измена.

Полная измена немецким рабочим. Не ждать же нам начала их революции!! Тогда и Либерданы144 будут за «поддержку» ее. Но она не может начаться, пока Керенский, Кишкин и К°145 у власти.

Полная измена крестьянству. Имея оба столичных Совета, дать подавить восстание крестьян значит потерять и заслуженно потерять всякое доверие крестьян, значит сравняться в глазах крестьян с Либерданами и прочими мерзавцами.

«Ждать» съезда Советов есть полный идиотизм, ибо это значит пропустить недели, а недели и даже дни решают теперь все. Это значит трусливо отречься от взятия власти, ибо 1 — 2 ноября оно будет невозможно (и политически и технически: соберут казаков ко дню глупеньким образом «назначенного»* восстания).

«Ждать» съезда Советов есть идиотизм, ибо съезд ничего не даст, ничего не может дать!

«Моральное» значение? Удивительно!! «Значение» резолюций и разговоров с Либерданами, когда мы знаем, что Советы за крестьян и что крестьянское восстание подавляют!! Мы сведем этим Советы до роли жалких болтунов. Сначала победите Керенского, потом созывайте съезд.

Победа восстания обеспечена теперь большевикам: 1) мы можем** (если не будем «ждать» Советского съезда) ударить внезапно и из трех пунктов, из Питера, из Москвы, из Балтийского флота; 2) мы имеем лозунги, обеспечивающие нам поддержку: долой правительство, подавляющее крестьянское восстание против помещиков! 3) мы в большинстве в стране; 4) развал у меньшевиков и эсеров полный; 5) мы имеем техническую возможность взять власть в Москве (которая могла бы даже начать, чтобы поразить врага неожиданностью); 6) мы имеем тысячи вооруженных рабочих и солдат в Питере, кои могут сразу взять и Зимний Дворец, и Генеральный Штаб, и станцию телефонов, и все крупные типографии; не выбить нас оттуда, — а агитация в армии пойдет такая, что нельзя будет бороться с этим правительством мира, крестьянской земли и т. д.

Если бы мы ударили сразу, внезапно, из трех пунктов, в Питере, в Москве, в Балтийском флоте, то девяносто девять сотых за то, что мы победим с меньшими жертвами, чем 3 — 5 июля 104, ибо не пойдут войска против правительства мира. Если даже у Керенского уже есть «верная» кавалерия и т. п. в Питере, то при ударе с двух сторон и при сочувствии армии к нам Керенский будет вынужден сдаться. Если даже при таких шансах, как теперь, не брать власти, тогда все разговоры о власти Советам превращаются в ложь.

Не взять власти теперь, «ждать», болтать в ЦИК, ограничиться «борьбой за орган» (Совета), «борьбой за съезд» значит погубить революцию.

Видя, что ЦК оставил даже без ответа мои настояния в этом духе с начала Демократического совещания, что Центральный Орган вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки большевиков, как позорное решение участвовать в предпарламенте, как предоставление места меньшевикам в президиуме Совета и т. д. и т. д. — видя это, я должен усмотреть тут «тонкий» намек на нежелание ЦК даже обсудить этот вопрос, тонкий намек на зажимание рта, и на предложение мне удалиться.

Мне приходится подать прошение о выходе из ЦК, что я и делаю, и оставить за собой свободу агитации в низах партии и на съезде партии.

Ибо мое крайнее убеждение, что, если мы будем «ждать» съезда Советов и упустим момент теперь, мы губим революцию.

29/IX.

Н. Ленин

P. S. Целый ряд фактов показал, что даже казацкие войска не пойдут против правительства мира! А сколько их? где они? А вся армия разве не отрядит частей за нас?

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 272 — 283

* «Созывать» съезд Советов на 20 октября для решения «взять власть», — чем же это отличается от «назначения» восстания по-глупому?? Теперь взять власть можно, а 20 — 29 октября ее вам не дадут взять.

** Что сделала партия для изучения расположения войск и проч.? для проведения восстания как «искусства»? — только разговоры в ЦИК и т. п.!!

 

Из брошюры

«УДЕРЖАТ ЛИ БОЛЬШЕВИКИ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ВЛАСТЬ?»146

...Пролетариат «не сможет технически овладеть государственным аппаратом». Это, пожалуй, самый обычный, наиболее ходкий довод. Он заслуживает наибольшего внимания как по этой причине, так и потому, что он указывает на одну из самых серьезных, самых трудных задач, стоящих перед победоносным пролетариатом. Нет сомнения, что задачи эти очень трудны, но если мы, называя себя социалистами, будем указывать на эту трудность только для того, чтобы отмахнуться от выполнения таких задач, то на практике наше отличие от слуг буржуазии сведется к нулю. Трудность задач пролетарской революции должна побудить сторонников пролетариата к более внимательному и конкретному изучению способов выполнения этих задач.

Под государственным аппаратом разумеется прежде всего постоянная армия, полиция и чиновничество. Говоря о том, что пролетариат не сможет технически овладеть этим аппаратом, писатели «Новой Жизни»147 обнаруживают самое крайнее невежество и нежелание считаться ни с фактами жизни, ни с соображениями, указанными давно в большевистской литературе.

Писатели «Новой Жизни»- все считают себя если не марксистами, то знакомыми с марксизмом, образованными социалистами. А Маркс учил, на основании опыта Парижской Коммуны, что пролетариат не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих целей, что пролетариат должен разбить эту машину и заменить ее новой (об этом подробнее я говорю в брошюре, первый выпуск которой закончен и выходит скоро в свет под заглавием: «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции»*). Эта новая государственная машина была создана Парижской Коммуной, и того же типа «государственным аппаратом» являются русские Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. На это обстоятельство я указывал много раз, начиная с 4-го апреля 1917 года, об этом говорится в резолюциях большевистских конференций, а равно в большевистской литературе. «Новая Жизнь», конечно, могла бы заявить свое полное несогласие и с Марксом и с большевиками, но обходить вопрос вовсе со стороны газеты, которая так часто и так высокомерно бранит большевиков за несерьезное будто бы отношение к трудным вопросам, значит выдавать себе свидетельство о бедности.

«Овладеть» «государственным аппаратом» и «привести его в движение» пролетариат не может. Но он может разбить все, что есть угнетательского, рутинного, неисправимо-буржуазного в старом государственном аппарате, поставив на его место свой, новый аппарат. Этот аппарат и есть Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Нельзя не назвать прямо чудовищным, что «Новая Жизнь» про этот «государственный аппарат» совершенно забыла. Поступая так в своих теоретических рассуждениях, новожизненцы, в сущности, делают в области политической теории то, что кадеты9 делают в политической практике. Ибо, если в самом деле пролетариату и революционной демократии никакого нового государственного аппарата не надо, тогда Советы теряют raison d’etre**  и теряют право на существование, тогда правы кадеты-корниловцы в своих стремлениях свести Советы на нет!

Эта чудовищная теоретическая ошибка и политическая слепота «Новой Жизни» тем чудовищнее, что даже меньшевики-интернационалисты108 (с которыми «Новая Жизнь» шла в блоке на последних выборах в Городскую думу в Питере) обнаружили в этом вопросе известное сближение с большевиками. Так, мы читаем в той декларации советского большинства, которую т. Мартов огласил на Демократическом совещании134:

«...Советы депутатов рабочих, солдатских и крестьянских, созданные в первые дни революции могучим порывом подлинного народного творчества, образовали собой ту новую ткань революционной государственности, которая заменила обветшавшую ткань государственности старого режима...».

Это сказано немножко чересчур красиво, т. е. вычурность выражений прикрывает здесь недостаток ясности политической мысли. Советы не заменили еще старой «ткани», и эта старая «ткань» не есть государственность старого режима, а государственность и царизма и буржуазной республики. Но во всяком случае Мартов здесь на две головы выше новожизненцев.

Советы суть новый государственный аппарат, дающий, во-первых, вооруженную силу рабочих и крестьян, причем эта сила не оторвана от народа, как сила старой постоянной армии, а теснейшим образом с ним связана; в военном отношении эта сила несравненно более могучая, чем прежние; в революционном отношении она незаменима ничем другим. Во-вторых, этот аппарат дает связь с массами, с большинством народа настолько тесную, неразрывную, легко проверимую и возобновляемую, что ничего подобного в прежнем государственном аппарате нет и в помине. В-третьих, этот аппарат в силу выборности и сменяемости его состава по воле народа, без бюрократических формальностей, является гораздо более демократическим, чем прежние аппараты. В-четвертых, он дает крепкую связь с самыми различными профессиями, облегчая тем различнейшие реформы самого глубокого характера без бюрократии. В-пятых, он дает форму организации авангарда, т. е. самой сознательной, самой энергичной, передовой части угнетенных классов, рабочих и крестьян, являясь таким образом аппаратом, посредством которого авангард угнетенных классов может поднимать, воспитать, обучать и вести за собой всю гигантскую массу этих классов, до сих пор стоявшую совершенно вне политической жизни, вне истории. В-шестых, он дает возможность соединят], выгоды парламентаризма с выгодами непосредственной и прямой демократии, т. е. соединять в лице выборных представителей народа и законодательную функцию и исполнение законов. По сравнению с буржуазным парламентаризмом это такой шаг вперед в развитии демократии, который имеет всемирно-историческое значение.

Наши Советы в 1905 году были только, так сказать, утробным зародышем, ибо просуществовали всего несколько недель. Ясное дело, что не могло быть и речи при тогдашних условиях о всестороннем развитии их. И в революции 1917 года об этом не может быть еще речи, ибо срок в несколько месяцев крайне мал, а главное: эсеровские и меньшевистские вожди проституировали Советы, сводили их на роль говорилен, на роль придатка к соглашательской политике вождей. Советы гнили и разлагались заживо под руководством Либеров, Данов, Церетели, Черновых. Развиться настоящим образом, развернуть полностью свои задатки и способности Советы могут, только взяв всю государственную власть, ибо иначе им нечего делать, иначе они либо простые зародыши (а слишком долго зародышем быть нельзя), либо игрушки. «Двоевластие» есть паралич Советов.

Если бы народное творчество революционных классов не создало Советов, то пролетарская революция была бы в России делом безнадежным, ибо со старым аппаратом пролетариат, несомненно, удержать власти не мог бы, а нового аппарата сразу создать нельзя. Печальная история церетелевски-черновского проституирования Советов, история «коалиции» есть вместе с тем история избавления Советов от мелкобуржуазных иллюзий, прохождения их через «чистилище» практического изучения ими всей гнусности и грязи всех и всяких буржуазных коалиций. Будем надеяться, что это «чистилище» не надорвало Советы, а закалило их.

* * *

Главная трудность пролетарской революции есть осуществление во всенародном масштабе точнейшего и добросовестнейшего учета и контроля, рабочего контроля за производством и распределением продуктов.

Когда новожизненские писатели возражали нам, будто мы впадаем в синдикализм, выставляя лозунг «рабочего контроля», то это возражение было образчиком школьнически-глупенького применения «марксизма», который не продуман, а заучен на струвистский манер52.  Синдикализм148 либо отрицает революционную диктатуру пролетариата, либо сводит ее, как и вообще политическую власть, на девятое место. Мы ставим ее на первое место. Если просто говорить в духе новожизненцев: не рабочий контроль, а государственный контроль, то получается буржуазно-реформистская фраза, получается, в сущности, чисто кадетская формула, ибо против участия рабочих в «государственном» контроле кадеты ничего не имеют. Кадеты-корниловцы прекрасно знают, что такое участие есть лучший способ надувания рабочих буржуазией, лучший способ утонченного подкупа в политическом смысле всяких Гвоздевых, Никитиных, Прокоповичей, Церетели и всей этой банды.

Когда мы говорим: «рабочий контроль», ставя этот лозунг всегда рядом с диктатурой пролетариата, всегда вслед за ней, то мы разъясняем этим, о каком государстве идет речь. Государство есть орган господства класса. Какого? Если буржуазии, то это и есть кадетски-корниловски-«Керенская» государственность, от которой рабочему народу в России «корнилится и керится» вот уже больше полугода. Если пролетариата, если речь идет о пролетарском государстве, т. е. о диктатуре пролетариата, то рабочий контроль может стать всенародным, всеобъемлющим, вездесущим, точнейшим и добросовестнейшим учетом производства и распределения продуктов.

В этом главная трудность, в этом главная задача пролетарской, т. е. социалистической, революции. Без Советов эта задача, по крайней мере для России, была бы неразрешима. Советы намечают ту организационную работу пролетариата, которая может решить задачу всемирно-исторической важности.

Здесь мы подошли к другой стороне вопроса о государственном аппарате. Кроме преимущественно «угнетательского» аппарата постоянной армии, полиции, чиновничества, есть в современном государстве аппарат, связанный особенно тесно с банками и синдикатами, аппарат, который выполняет массу работы учетно-регистрационной, если позволительно так выразиться. Этого аппарата разбивать нельзя и не надо. Его надо вырвать из подчинения капиталистам, от него надо отрезать, отсечь, отрубить капиталистов с их нитями влияния, его надо подчинить пролетарским Советам, его надо сделать более широким, более всеобъемлющим, более всенародным. И это можно сделать, опираясь на завоевания, уже осуществленные крупнейшим капитализмом (как и вообще пролетарская революция, только опираясь на эти завоевания, способна достигнуть своей цели).

Капитализм создал аппараты учета вроде банков, синдикатов, почты, потребительных обществ, союзов служащих. Без крупных банков социализм был бы неосуществим.

Крупные банки есть тот «государственный аппарат», который нам нужен для осуществления социализма и который мы берем готовым у капитализма, причем нашей задачей является здесь лишь отсечь то, что капиталистически уродует этот превосходный аппарат, сделать его еще крупнее, еще демократичнее, еще всеобъемлющее. Количество перейдет в качество. Единый крупнейший из крупнейших государственный банк, с отделениями в каждой волости, при каждой фабрике — это уже девять десятых социалистического аппарата. Это — общегосударственное счетоводство, общегосударственный учет производства и распределения продуктов, это, так сказать, нечто вроде скелета социалистического общества.

Этот «государственный аппарат» (который является не вполне государственным при капитализме, но который будет вполне государственным у нас, при социализме) мы можем «взять» и «привести в движение» одним ударом, одним указом, ибо фактическую работу счетоводства, контроля, регистрации, учета и счета выполняют здесь служащие, большинство которых сами находятся в пролетарском или полупролетарском положении.

Одним указом пролетарского правительства этих служащих можно и должно перевести на положение государственных служащих — подобно тому, как сторожевые псы капитализма, вроде Бриана и других буржуазных министров, одним указом переводят бастующих железнодорожников на положение государственных служащих. Таких государственных служащих нам понадобится много больше, и их можно получить больше, ибо капитализм упростил функции учета и контроля, свел их к сравнительно несложным, доступным всякому грамотному человеку записям.

«Огосударствление» массы служащих банковых, синдикатских, торговых и пр. и пр. — вещь вполне осуществимая и технически (благодаря предварительной работе, выполненной для нас капитализмом и финансовым капитализмом) и политически, при условии контроля и надзора Советов.

А с высшими служащими, которых очень немного, но которые тянут к капиталистам, придется поступить, как с капиталистами, «по строгости». Они, как и капиталисты, окажут сопротивление. Это сопротивление надо будет сломить, и если бессмертно-наивный Пешехонов лепетал еще в июне 1917 года, как настоящий «государственный младенец», что «сопротивление капиталистов сломлено»149, то эту детскую фразу, ребячью похвальбу, мальчишескую выходку пролетариат осуществит всерьез.

Это мы сделать можем, ибо речь идет о сламывании сопротивления ничтожного меньшинства населения, буквально горстки людей, за каждым из которых союзы служащих, профессиональные союзы, потребительные общества и Советы учредят такой надзор, что всякий Тит Титыч будет окружен, как француз под Седаном. Этих Тит Титычей мы знаем поименно: достаточно взять списки директоров, членов правления, крупных акционеров и т. п. Их несколько сот, самое большее — несколько тысяч на всю Россию, к каждому из них пролетарское государство, с аппаратом Советов, союзов служащих и т. д., может приставить и по десятку и по сотне контролеров, так что даже вместо «сламывания сопротивления» удастся, пожалуй, посредством рабочего контроля (за капиталистами) сделать какое бы то ни было сопротивление невозможным.

Не в конфискации имущества капиталистов будет даже «гвоздь» дела, а именно во всенародном, всеобъемлющем рабочем контроле над капиталистами и за их возможными сторонниками. Одной конфискацией ничего не сделаешь, ибо в ней нет элемента организации, учета правильного распределения. Конфискацию мы легко заменим взиманием справедливого налога (хотя бы в «шингаревских» ставках150) — только бы исключить возможность какого-либо уклонения от подотчетности, сокрытия правды, обхода закона. А эту возможность устранит только рабочий контроль рабочего государства.

Принудительное синдицирование, т. е. принудительное объединение в союзы под контролем государства, вот что капитализм подготовил, вот что в Германии осуществило государство юнкеров, вот что вполне будет осуществимо в России для Советов, для диктатуры пролетариата, вот что даст нам «государственный аппарат» и универсальный, и новейший, и небюрократический***.

* * *

Пролетариат не сможет, говорят нам, привести в движение государственный аппарат.

Россией управляли после революции 1905 года 130 000 помещиков, управляли посредством бесконечных насилий над 150 миллионами людей, посредством безграничных издевательств над ними, принуждения огромного большинства к каторжному труду и полуголодному существованию.

И Россией, будто бы, не смогут управлять 240 000 членов партии большевиков, управлять в интересах бедных и против богатых. Эти 240 000 человек имеют за себя уже теперь не менее одного миллиона голосов взрослого населения, ибо именно такое соотношение числа членов партии к числу подаваемых за нее голосов установлено опытом Европы и опытом России, хотя бы, например, августовскими выборами в Питерскую думу. Вот у нас уже «государственный аппарат» в один миллион людей, преданных социалистическому государству идейно, а не ради получения 20-го числа ежемесячно крупного куша.

Мало того, у нас есть «чудесное средство» сразу, одним ударом удесятерить наш государственный аппарат, средств во, которым ни одно капиталистическое государство никогда не располагало и располагать не может. Это чудесное дело — привлечение трудящихся, привлечение бедноты к повседневной работе управления государством...

Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. В этом мы согласны и с кадетами,  и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, т. е. к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту.

Мы знаем, что кадеты тоже согласны учить народ демократизму. Кадетские дамы согласны читать, по лучшим английским и французским источникам, лекции, для прислуги о женском равноправии. А также на ближайшем концерте-митинге, перед тысячами людей, на эстраде будет устроено целование: кадетская дама лекторша будет, целовать Брешковскую, Брешковская бывшего министра Церетели, и благодарный народ будет обучаться таким образом наглядно тому, каково республиканское равенство, свобода и братство...

Да, мы согласны, что кадеты, Брешковская и Церетели, по-своему, преданы демократизму и пропагандируют его в народе. Но что же делать, если у нас несколько иное представление о демократизме?

По-нашему, для облегчения неслыханных тягостей и бедствий войны, а равно для лечения тех ужаснейших ран, которые нанесла народу война, нужен революционный демократизм, нужны революционные меры именно такого рода, как описанное для примера распределение жилых помещений в интересах бедноты. Точно так же надо поступить и в городе и в деревне с продуктами продовольствия, одеждой, обувью и т. д., в деревне с землей и прочее. К управлению государством в таком духе мы можем сразу привлечь государственный аппарат, миллионов в десять, если не в двадцать человек, аппарат, не виданный ни в одном капиталистическом государстве. Этот аппарат только мы можем создать, ибо нам обеспечено полнейшее и беззаветное сочувствие гигантского большинства населения.. Этот аппарат только мы можем создать, ибо у нас есть сознательные дисциплинированные долгой капиталистической «выучкой» (недаром же мы были на выучке у капитализма) рабочие, которые в состоянии создать рабочую милицию и постепенно расширить ее (начиная расширять немедленно) во всенародную милицию. Сознательные рабочие должны руководить, но привлечь к делу управления они в состоянии настоящие массы трудящихся и угнетенных.

Разумеется, неизбежны ошибки при первых шагах этого нового аппарата. Но разве не было ошибок у крестьян, когда они из крепостного права выходили на волю и начинали сами вести свои дела? Разве может быть иной путь к обучению народа управлять самим собой, к избавлению от ошибок, как путь практики? как немедленный приступ к настоящему народному самоуправлению? Самое главное теперь — распроститься с тем буржуазным интеллигентским предрассудком, будто управлять государством могут только особые чиновники, всецело зависимые от капитала по всему своему общественному положению. Самое главное — положить конец такому положению вещей, когда управлять пытаются по-старому буржуа, чиновники и «социалистические» министры, но управлять не могут, и после семи месяцев получают в крестьянской стране крестьянское восстание!! Самое главное — внушить угнетенным и трудящимся доверие в свои силы, показать им на практике, что они могут и должны взяться сами за правильное, строжайше упорядоченное, организованное распределение хлеба, всякой пищи, молока, одежды, квартир и т. д. в интересах бедноты. Без этого спасения России от краха и гибели нет, а добросовестный, смелый, повсеместный приступ к передаче дела управления в руки пролетариев и полупролетариев даст такой невиданный в истории революционный энтузиазм масс, умножит во столько раз народные силы по борьбе с бедствиями, что многое кажущееся невозможным для наших узких, старых, бюрократических сил, станет осуществимым для сил миллионной массы, начинающей работать на себя, а не на капиталиста, не на барчука, не на чиновника, не из-под палки.

Написано в конце сентября — 1(14) октября 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 302 — 309, 313, 315 — 317

* См. настоящий том, стр., 175 — 223. — В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, стр. 1 — 120. Ред.

** — смысл существования. Ред.

*** Подробнее о значении принудительного синдицирования смотри в моей брошюре: «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». (См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 34, стр. 175 — 179. Ред;)

 

СОВЕТЫ ПОСТОРОННЕГО

Я пишу эти строки 8 октября и мало надеюсь, чтобы они уже 9 были в руках питерских товарищей. Возможно, что они опоздают, ибо съезд северных Советов назначен на 10 октября 151. Но все-таки я попытаюсь выступить со своими «Советами постороннего» на тот случай, что вероятное выступление рабочих и солдат Питера и всей «округи» состоится вскоре, но еще не состоялось.

Что вся власть должна перейти к Советам, это ясно. Так же бесспорно должно быть для всякого большевика, что революционно-пролетарской (или большевистской — это теперь одно и то же) власти обеспечено величайшее сочувствие и беззаветная поддержка всех трудящихся и эксплуатируемых во всем мире вообще, в воюющих странах в частности, среди русского крестьянства в особенности. На этих, слишком общеизвестных и давно доказанных, истинах не стоит останавливаться.

Остановиться надо на том, что едва ли вполне: ясно всем товарищам; именно, что переход власти к Советам означает теперь на практике вооруженное восстание. Казалось бы, это очевидно, но не все в это вдумались и вдумываются. Отрекаться теперь от вооруженного восстания, значило бы отречься от главного лозунга большевизма (вся власть Советам) и от всего революционно-пролетарского интернационализма вообще.

Но вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы, подчиненный особым законам, в которые надо внимательно вдуматься. Замечательно рельефно выразил эту истину Карл Маркс, писавший, что вооруженное «восстание, как и война, есть искусство» 135.

Из главных правил этого искусства Маркс выставил:

1) Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца.

 2) Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев.

3) Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. «Оборона есть смерть вооруженного восстания».

4) Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.

5) Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая, во что бы то ни стало, «моральный перевес».

Маркс подытожил уроки всех революций относительно вооруженного восстания словами «величайшего в истории мастера революционной тактики Дантона: смелость, смелость и еще раз смелость».

В применении к России и к октябрю 1917 года это значит: одновременное, возможно более внезапное и быстрое наступление на Питер, непременно и извне, и извнутри, и из рабочих кварталов, и из Финляндии, и из Ревеля, из Кронштадта, наступление всего флота, скопление гигантского перевеса сил над 15 — 20 тысячами (а может и больше) нашей «буржуазной гвардии» (юнкеров), наших «вандейских войск» (часть казаков) и т. д.

Комбинировать наши три главные силы: флот, рабочих и войсковые части так, чтобы непременно были заняты и ценой каких угодно потерь были удержаны: а) телефон, б) телеграфов) железнодорожные станции, г) мосты в первую голову.

Выделить самые решительные элементы (наших «ударников» и рабочую молодежь, а равно лучших матросов) в небольшие отряды для занятия ими всех важнейших пунктов и для участия их везде, во всех важных операциях, например:

Окружить и отрезать Питер, взять его комбинированной атакой флота, рабочих и войска, — такова задача, требующая искусства и тройной смелости.

Составить отряды наилучших рабочих с ружьями и бомбами для наступления и окружения «центров» врага (юнкерские школы, телеграф и телефон и прочее) с лозунгом: погибнуть всем, но не пропустить неприятеля.

Будем надеяться, что в случае, если выступление будет решено, руководители успешно применят великие заветы Дантона и Маркса.

Успех и русской и всемирной революции зависит от двух-трех дней борьбы.

Написано 8(21) октября 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 382 — 384

 

ПИСЬМО К ТОВАРИЩАМ БОЛЬШЕВИКАМ, УЧАСТВУЮЩИМ НА ОБЛАСТНОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ СЕВЕРНОЙ ОБЛАСТИ 151

Товарищи! наша революция переживает в высшей степени критическое время. Этот кризис совпал с великим кризисом нарастания мировой социалистической революции и борьбы против нее всемирного империализма. На ответственных руководителей нашей партии ложится гигантская задача, невыполнение которой грозит полным крахом интернационалистского пролетарского движения. Момент такой, что промедление поистине смерти подобно.

Взгляните на международное положение. Нарастание всемирной революции неоспоримо. Взрыв возмущения чешских рабочих подавлен с невероятным зверством, указывающим на крайнюю запуганность правительства. В Италии дело тоже дошло до массового взрыва в Турине 152. Но важнее всего восстание в немецком флоте 138. Надо представить себе неимоверные трудности революции в такой стране, как Германия, да еще при теперешних условиях. Невозможно сомневаться, что восстание в германском флоте означает великий кризис нарастания мировой революции. Если наши шовинисты, проповедующие поражение Германии, требуют от ее рабочих восстания сразу, то мы, русские революционеры-интернационалисты, знаем по опыту 1905 — 1917 годов, что более внушительного признака нарастания революции, чем восстание в войсках, нельзя себе и представить.

Подумайте, в каком положении оказываемся мы теперь перед немецкими революционерами. Они могут сказать нам: мы имеем одного Либкнехта, который открыто призвал к революции. Его голос задавлен каторжной тюрьмой. У нас нет ни одной газеты, открыто выясняющей необходимость революции, у нас нет свободы собраний. У нас нет ни одного Совета рабочих или солдатских депутатов. Наш голос едва-едва доходит до настоящих широких масс. И мы сделали попытку восстания, имея какой-нибудь один шанс из сотни! А вы, русские революционные интернационалисты, имеете за собой полгода свободной агитации, вы имеете десятка два газет, вы имеете целый ряд Советов рабочих и солдатских депутатов, вы победили в Совете обеих столиц 127, на вашей стороне весь Балтийский флот и все русские войска в Финляндии и вы не отвечаете на наш призыв к восстанию, вы не свергнете вашего империалиста Керенского, имея девяносто девять шансов из ста за победу вашего восстания!

Да, мы будем настоящими изменниками Интернационала, если в такой момент, при таких благоприятных условиях на такой призыв немецких революционеров ответим только... резолюциями!

Добавьте к этому, что мы все прекрасно знаем быстрое нарастание сговора и заговора международных империалистов против русской революции. Задушить ее во что бы то ни стало, задушить ее и военными мерами и миром за счет России — вот к чему подходит международный империализм все ближе. Вот что особенно обостряет кризис мировой социалистической революции, вот что делает особенно опасным — я почти готов сказать: преступным с нашей стороны — промедление с восстанием.

Возьмите далее внутреннее положение России. Крах мелкобуржуазно-соглашательских партий, выразивших бессознательное доверие масс к Керенскому с империалистами вообще, назрел вполне. Крах полный. Голосование

советской курии на Демократическом совещании134 против коалиции, голосование большинства местных Советов крестьянских депутатов (вопреки их центральному Совету, где сидят Авксентьевы и другие друзья Керенского) против коалиции; выборы в Москве 153, где рабочее население наиболее близко к крестьянству и где более 49 процентов голосовало за большевиков (а среди солдат 14 тысяч из 17 тысяч), — разве это не полный крах доверия народных масс к Керенскому и к соглашателям с Керенским и К°? Разве можно себе представить, чтобы народные массы как-нибудь яснее еще, чем этим голосованием, могли сказать большевикам: ведите нас, мы пойдем за вами!

А мы, получив таким образом большинство народных масс на свою сторону, завоевав оба столичных Совета, будем ждать? Ждать чего? Чтобы Керенский и его корниловцы-генералы сдали Питер немцам, войдя таким образом прямо или косвенно, открыто или прикрыто, в заговор и с Бьюкененом и с Вильгельмом для полного удушения русской революции!

Мало того, что народ московским голосованием и перевыбором Советов выразил доверие к нам. Есть признаки роста апатии и равнодушия. Это понятно. Это означает не упадок революции, как кричат кадеты и их подголоски, а упадок веры в резолюции и в выборы. Массы в революции требуют от руководящих партий дела, а не слов, победы в борьбе, а не разговоров. Близится момент, когда в народе может появиться мнение, что я большевики тоже не лучше других, ибо они не сумели действовать после выражения нами доверия к ним...

По всей стране разгорается крестьянское восстание. Яснее ясного видно, что кадеты и кадетские прихвостни всячески умаляют его, сводят к «погромам» и «анархии». Эта ложь разрушается тем, что землю начали в центрах восстания передавать крестьянам: никогда еще «погромы» и «анархии» к таким превосходным политическим результатам не приводили! Громадную силу крестьянского восстания доказывает то, что и соглашатели, и эсеры в «Деле Народа» 103, и даже Брешко-Брешковская заговорили о передаче земли крестьянам, чтобы притушить движение, пока оно окончательно не переросло им через голову.

А мы будем ждать, не удастся ли казачьим частям корниловца Керенского (как раз в последнее время самими эсерами разоблаченного в корниловщине123) подавить по частям это крестьянское восстание?

По-видимому, многие руководители нашей партии не заметили особого значения того лозунга, который мы все признали и повторяли без конца. Это лозунг: вся власть Советам. Бывали периоды, бывали моменты за полгода революции, когда этот лозунг не означал восстания. Может быть, эти периоды и эти моменты ослепили часть товарищей и заставили их забыть, что теперь и для нас, по крайней мере с половины сентября, этот лозунг равносилен призыву к восстанию.

На этот счет не может быть и тени сомнения. «Дело Народа» недавно «популярно» объяснило это, сказав: «ни в коем случае Керенский не подчинится!». Еще бы!

Лозунг «вся власть Советам» есть не что иное, как призыв к восстанию. И вина ляжет на нас всецело и безусловно, если мы, месяцами звавшие массы к восстанию, к отказу от соглашательства, не поведем эти массы на восстание накануне краха революции после того, как массы выразили нам доверие.

Кадеты и соглашатели запугивают примером 3 — 5-го июля 104, ростом черносотенной агитации и т. п. Но 3 — 5 июля, если и была ошибка, то только та, что мы не взяли власти. Я думаю, этой ошибки не было тогда, ибо тогда мы еще не были в большинстве, а теперь это было бы роковой ошибкой и хуже чем ошибкой. Рост черносотенной агитации понятен, как обострение крайностей в атмосфере нарастающей пролетарски-крестьянской революции. Но делать из этого довод против восстания смешно, ибо бессилие черносотенцев, подкупленных капиталистами, бессилие черной сотни в борьбе не требует даже и доказательств. В борьбе это прямо ноль. В борьбе Корнилов и Керенский могут опираться только на дикую дивизию да на казаков. А теперь разложение началось и у казаков, а кроме того, им извнутри их казачьих областей грозят гражданской войной крестьяне.

Я пишу эти строки в воскресенье, 8-го октября, вы прочтете их не раньше 10-го октября. Я слышал от одного проезжего товарища, что проезжающие по Варшавской дороге говорят: Керенский ведет казаков в Питер! Вполне вероятно, и будет прямой нашей виной, если мы всесторонне не проверим этого и не изучим силы и распределения корниловских войск второго призыва.

Керенский снова подвел корниловские войска под Питер, чтобы помешать передаче власти Советам, чтобы помешать немедленному предложению мира этой властью, чтобы помешать передаче всей земли тотчас крестьянству, чтобы сдать Питер немцам, а самому удрать в Москву! Вот лозунг восстания, который мы должны пустить в обращение как можно шире и который будет иметь громадный успех.

Нельзя ждать Всероссийского съезда Советов, который Центральный Исполнительный Комитет может оттянуть и до ноября, нельзя откладывать, позволяя Керенскому подвозить еще корниловские войска. На съезде Советов представлена Финляндия, флот и Ревель, которые, вместе взятые, могут дать немедленное движение к Питеру против корниловских полков, движение флота и артиллерии и пулеметов и двух-трех корпусов солдат, доказавших, например, в Выборге всю силу их ненависти к корниловским генералам, с коими опять снюхался Керенский.

Было бы величайшей ошибкой отказываться от возможности немедленно разбить корниловские полки второго призыва из-за того соображения, что Балтийский флот, уходя в Питер, откроет будто бы этим фронт немцам. Клеветники- корниловцы скажут это, как скажут всякую ложь вообще, но давать запугать себя ложью и клеветой недостойно революционеров. Керенский сдаст Питер немцам, вот что яснее ясного теперь; никакие заверения в обратном не устранят нашей полной уверенности в этом, вытекающей из всего хода событий и из всей политики Керенского.

Керенский и корниловцы сдадут Питер немцам. Именно для спасения Питера надо свергнуть Керенского и взять власть Советам обеих столиц, эти Советы тотчас предложат мир всем народам и выполнят этим свой долг перед немецкими революционерами, сделают этим решительный шаг к разрыву преступных заговоров против русской революции, заговоров международного империализма.

Только немедленное движение Балтийского флота, финляндских войск, Ревеля и Кронштадта против корниловских войск под Питером способно спасти русскую и всемирную революцию. И такое движение имеет девяносто девять шансов из ста привести в несколько дней к сдаче одной части казачьих войск, к полному разгрому другой части, к свержению Керенского, ибо рабочие и солдаты обеих столиц поддержат такое движение.

Промедление смерти подобно.

Лозунг: «вся власть Советам» есть лозунг восстания. Кто употребляет такой лозунг, не сознавая этого, не продумав этого, пусть пеняет на себя. А к восстанию надо уметь отнестись как к искусству, — я настаивал на этом во время Демократического совещания*  и настаиваю теперь, ибо этому учит марксизм, этому учит все теперешнее положение в России и во всем мире.

Дело не в голосованиях, не в привлечении «левых эсеров», не в добавлении провинциальных Советов, не в съезде их. Дело в восстании, которое может и должен решить Питер, Москва, Гельсингфорс, Кронштадт, Выборг и Ревель. Под Питером и в Питере — вот где может и должно быть решено и осуществлено это восстание, как можно серьезнее, как можно подготовленнее, как можно быстрее, как можно энергичнее.

Флот, Кронштадт, Выборг, Ревель могут и должны пойти на Питер, разгромить корниловские полки, поднять обе столицы, двинуть массовую агитацию за власть, немедленно передающую землю крестьянам и немедленно предлагающую мир, свергнуть правительство Керенского, создать эту власть.

Промедление смерти подобно.

Н. Ленин

8 октября 1917 года.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 385 — 390

* См. В. И. Ленин. Большевики должны взять власть; Марксизм и восстание. — Настоящий том, стр. 251 — 252, 253-257. Ред.

 

Из статьи

«ПИСЬМО К ТОВАРИЩАМ»

Товарищи! Время, которое мы переживаем, настолько критическое, события летят с такой невероятной быстротой, что публицист, поставленный волей судеб несколько в стороне от главного русла истории, рискует постоянно опоздать или оказаться неосведомленным, особенно если его писания с запозданием появляются в свет. Вполне сознавая это, я вынужден тем не менее обратиться к большевикам с этим письмом, даже под риском, что оно вовсе не появится в печати, ибо колебания, против которых я считаю своим долгом восстать со всей решительностью, неслыханны и способны оказать губительное действие на партию, на движение международного пролетариата, на революцию. А что касается до опасности опоздать, то для предупреждения ее, я буду указывать, какими сведениями, от какого числа, я обладаю... Мне удалось только в понедельник, 16-го октября, утром увидеть товарища, который участвовал накануне в очень важном большевистском собрании в Питере и подробно осведомил меня о прениях154. Обсуждался тот самый вопрос о восстании, который обсуждается и воскресными газетами всех направлений. На собрании было представлено все влиятельнейшее из всех отраслей большевистской работы в столице. И только ничтожнейшее меньшинство собрания, именно всего-навсего двое товарищей заняли отрицательное отношение. Доводы, с которыми выступали эти товарищи, до того слабы, эти доводы являются таким поразительным проявлением растерянности, запуганности и краха всех основных идей большевизма и революционно-пролетарского интернационализма, что нелегко подыскать объяснение столь позорным колебаниям. Но факт налицо, и так как революционная партия терпеть колебаний по столь серьезному вопросу не вправе, так как известную смуту эта парочка товарищей, растерявших свои принципы, внести может, то необходимо разобрать их доводы, вскрыть их колебания, показать, насколько они позорны. Дальнейшие строки пусть будут попыткой выполнить эту задачу.

_________

«...У нас нет большинства в народе, без этого условия восстание безнадежно...»

Люди, которые способны говорить это, либо исказители правды, либо педанты, которые желают, во что бы то ни стало, не считаясь ни капли с реальной обстановкой революции, получить наперед гарантии, что во всей стране партия большевиков получила ровнехонько половину голосов плюс один голос. Таких гарантий история никогда и ни в одной революции не представляла и представить абсолютно не в состоянии. Предъявление подобного требования есть издевательство над слушателями и не более, как прикрытие своего бегства от действительности.

Ибо действительность показывает нам воочию, что именно после июльских дней большинство народа стало быстро переходить на сторону большевиков. Это доказали и выборы 20 августа в Питере, еще до корниловщины 123, когда процент большевистских голосов поднялся с 20% до 33% в городе без пригородов, и затем выборы в сентябре в районные думы Москвы, когда процент большевистских голосов поднялся с 11% до 49 1/3 % (один товарищ москвич, которого я видел на днях, говорил мне, что точная цифра 51%). Это доказали перевыборы Советов. Это доказал тот факт, что большинство крестьянских Советов, вопреки своему «авкеентьевскому» центральному Совету, высказалось против коалиции. Быть против коалиции это значит на деле идти за большевиками. Далее, сообщения с фронта все чаще и все определеннее показывают, что масса солдат, вопреки злостным клеветам и нападкам эсеровско-меньшевистских вождей, офицеров, депутатов и проч., и проч., все решительнее и решительнее переходит на сторону большевиков.

Наконец, самый крупный факт современной жизни в России есть крестьянское восстание. Вот объективный, не словами, а делами показанный переход народа на сторону большевиков. Ибо, как ни лжет буржуазная пресса и ее жалкие подголоски из «колеблющихся» новожизненцев и К0, крича о погромах и об анархии, но факт налицо. Движение крестьян в Тамбовской губернии155 было восстанием и в физическом и в политическом смысле, восстанием, давшим столь великолепные политические результаты, как, во-первых, согласие передать земли крестьянам. Недаром вся запуганная восстанием эсеровская шваль вплоть до «Дела Народа» 103 вопит теперь о необходимости передачи земель крестьянам! Вот на деле доказанная правильность большевизма и успех его. «Учить» бонапартистов и их лакеев в предпарламенте142 оказалось невозможным иначе как восстанием.

Это факт. Факты — упрямая вещь. И такой фактический «довод» за восстание сильнее тысячи «пессимистических» уверток растерявшегося и запуганного политика.

Не будь крестьянское восстание событием общенационального политического значения, эсеровские лакеи из предпарламента не кричали бы о необходимости передать землю крестьянам.

Другое великолепное политическое и революционное последствие крестьянского восстания, отмеченное уже в «Рабочем Пути»156, это — подвоз хлеба к станциям железных дорог Тамбовской губернии. Вот вам еще «довод», господа растерявшиеся, довод за восстание, как единственное средство спасти страну от стучащегося уже в дверь голода и кризиса неслыханных размеров. Пока эсеровско-меньшевистские предатели народа ворчат, грозят, пишут резолюции, обещают накормить голодных созывом Учредительного собрания111, народ по-большевистски приступит к решению вопроса о хлебе восстанием против помещиков, капиталистов и скупщиков.

И прекрасные плоды такого (единственно реального) решения вопроса о хлебе вынуждена была признать буржуазная пресса, даже «Русская Воля»157, напечатавшая сообщение, что станции железных дорог Тамбовской губернии оказались завалены хлебом ...После того как крестьяне восстали!!

Нет, сомневаться теперь в том, что большинство народа идет и пойдет за большевиками, значит позорно колебаться и на деле выкидывать прочь все принципы пролетарской революционности, отрекаться от большевизма совершенно.

_________

 «...Мы недостаточно сильны, чтобы взять власть, а буржуазия недостаточно сильна, чтобы сорвать Учредительное собрание...»

Первая часть этого довода есть простой пересказ довода предыдущего. Он не выигрывает в силе и убедительности, если свою растерянность и запуганность буржуазией выражают пессимизмом насчет рабочих, оптимизмом насчет буржуазии. Если юнкера и казаки говорят, что будут драться до последней капли крови против большевиков, то это заслуживает полного доверия; если же рабочие и солдаты на сотнях собраний выражают полное доверие большевикам и подтверждают готовность грудью встать за переход власти к Советам, то «уместно» вспомнить, что одно дело голосовать, а другое дело драться!

Конечно, если рассуждать так, то восстание «опровергнуто». Только, спрашивается, чем же отличается этот своеобразно направленный, своеобразно устремленный «пессимизм» от политического перехода на сторону буржуазии?

Взгляните на факты, вспомните «забываемые» нашими пессимистами тысячекратные заявления большевиков. Мы тысячи раз говорили, что Советы рабочих и солдатских депутатов — сила, что это авангард революции, что они могут взять власть. Мы тысячи раз упрекали меньшевиков и эсеров, что они фразерствуют насчет «полномочных органов демократии» и в то же время боятся взять власть в руки Советов.

А что доказала корниловщина? Она доказала, что Советы действительно сила.

И после того, как это доказано опытом, фактами, мы выбросим прочь большевизм, отречемся от себя и скажем: мы недостаточно сильны (хотя мы имеем оба столичных и большинство провинциальных Советов на стороне большевиков)!!! Ну, разве это не позорные колебания? В сущности, ведь наши «пессимисты» выкидывают прочь лозунг «вся власть Советам», боясь признаться в этом.

 Как можно доказать, что буржуазия недостаточно сильна для срыва Учредительного собрания?

  Если буржуазию не в силах свергнуть Советы, то, значит, она достаточно сильна для срыва Учредительного собирания, ибо больше помешать некому. Верить обещаниям Керенского и К°, верить резолюциям лакейского предпарламента — неужели это достойно члена пролетарской партии и революционера?

Буржуазия не только в силах сорвать Учредительное собрание, если теперешнее правительство не будет свергнуто, но она может и косвенно достигнуть этого результата, сдавая Питер немцам, открывая фронт, усиливая локауты, саботируя подвоз хлеба. Доказано фактами, что по частям все это буржуазия уже делала. Значит, она в силах сделать это и в целом, если рабочие и солдаты не свергнут ее.

_________

 «...Советы должны быть револьвером, приставленным к виску правительства с требованием, созыва Учредительного собрания и отказа от корниловских попыток...»

До этого договорился один из двух печальных пессимистов!

Пришлось договориться до этого, ибо отказ от восстания есть отказ от лозунга «вся власть Советам».

Конечно, лозунги — «не святыня», слов нет. Но почему же никто не поднял вопроса об изменении этого лозунга (как поднял я этот вопрос после июльских дней104*)? Почему боятся сказать это открыто, хотя с сентября в партии обсуждается вопрос о восстании, неизбежном отныне для осуществления лозунга: «вся власть Советам»?

Тут не вывернуться нашим печальным пессимистам никогда. Отказ от восстания есть отказ от передачи власти Советам и «передача» всех надежд и упований на добренькую буржуазию, которая «обещала» созвать Учредительное собрание.

Неужели трудно понять, что при власти в руках Советов Учредительное собрание обеспечено и его успех обеспечен? Это тысячи раз говорили большевики. Никто ни разу не пытался опровергнуть этого. Такой «комбинированный тип» все признавали, но протащить теперь под словечком «комбинированный тин» отказ от передачи власти Советам, протащить тайком, боясь отречься от нашего лозунга открыто, — что это такое? можно ли подыскать для характеристики этого парламентские выражения?

Нашему пессимисту ответили метко: «револьвер без пули?». Если да, то это прямой переход к Либерданам 144, которые тысячу раз объявляли Советы «револьвером» и тысячи раз обманывали народ, ибо Советы при их господстве оказывались нолем.

А если револьвер «с пулей», то это и есть техническая подготовка восстания, ибо пулю надо достать, револьвер надо зарядить, да и одной пули маловато будет.

Либо переход к Либерданам и открытый отказ от лозунга «вся власть Советам», либо восстание. Средины нет;

_________

 «...Буржуазия не может сдать Питера немцам, хотя Родзянко и хочет этого, ибо воюют не буржуа, а наши геройские матросы...»

Этот довод сводится опять к тому «оптимизму» насчет буржуазии, который на каждом шагу фатально проявляют пессимисты по части революционных сил и способностей пролетариата.

Воюют геройские матросы, но это не помешало двум адмиралам скрыться перед взятием Эзеля!!

Это факт. Факты — упрямая вещь. Факты доказывают, что адмиралы способны предавать не хуже Корнилова. А что ставка не реформирована, что командный состав корниловский, это бесспорный факт.

Если корниловцы (с Керенским во главе, ибо он тоже корниловец) захотят сдать Питер, они могут сделать это двояко и даже «трояко».

Во-первых, они могут предательством корниловского командного состава открыть сухопутный северный фронт.

Во-вторых, они могут «сговориться» насчет свободы действий всего немецкого флота, который сильнее нас, сговориться и с немецкими и с английскими империалистами. Кроме того, «скрывшиеся адмиралы» могли передать немцам и планы.

В-третьих, локаутами и саботажем доставки хлеба они могут довести войска наши до полного отчаяния и бессилия.

Ни одного из этих трех путей отрицать нельзя. Факты доказали, что во все эти три двери буржуазно-казацкая партия России уже стучалась, их пробовала открыть.

Следовательно? Следовательно, мы не вправе ждать, пока буржуазия задушит революцию.

Что родзянковские «хотения» — не пустышка, это доказано опытом. Родзянко — человек дела. За Родзянкой стоит капитал. Это неоспоримо. Капитал — силища, пока пролетариат не овладел властью. Политику капитала Родзянко верой и правдой проводил десятилетия.

Следовательно? Следовательно, колебаться по вопросу о восстании, как единственном средстве спасти революцию, значит впадать в ту наполовину либердановскую, эсеровски-меньшевистскую трусливую доверчивость к буржуазии, наполовину «мужицки»-бессознательную доверчивость, против которой больше всего большевики боролись.

Либо сложить ненужные руки на пустой груди и ждать, клянясь «верой» в Учредительное собрание, пока Родзянко и К0 сдадут Питер и задушат революцию, — либо восстание. Середины нет.

Даже созыв Учредительного собрания, отдельно взятый, ничего тут не меняет, ибо никаким «учредительством», никакими голосованиями хотя бы архисуверенного собрания голода не проймешь, Вильгельма не проймешь. И созыв Учредительного собрания и успех его зависит от перехода власти к Советам, эту старую большевистскую истину все более наглядно и все более жестоко подтверждает действительность.

_________

 «...Мы усиливаемся с каждым днем, мы можем войти сильной оппозицией в Учредительное собрание, к чему нам все ставить на карту...»

Довод филистера, который «читал», что Учредительное собрание созывается, и доверчиво успокаивается на легальнейшем, лояльнейшем, конституционном пути.

Жаль только, что ни вопроса о голоде, ни вопроса о сдаче Питера ожиданиями Учредительного собрания решить нельзя. Эту «мелочь» забывают наивные или растерявшиеся, или давшие себя запугать люди.

Голод не ждет. Крестьянское восстание не ждало. Война не ждет. Скрывшиеся адмиралы не ждали.

Или от того, что мы, большевики, провозгласим веру, в созыв Учредительного собрания, от этого голод согласится подождать? Скрывшиеся адмиралы согласятся подождать? Маклаковы и Родзянки согласятся прекратить, локауты, саботаж подвоза хлеба, тайные сговоры с английскими и немецкими империалистами?

Ведь так выходит у героев «конституционных иллюзий» и парламентского кретинизма25. Живая жизнь исчезает, остается только бумажка о созыве Учредительного собрания, остаются только выборы.

И слепые люди дивятся еще, что голодный народ и. предаваемые генералами и адмиралами солдаты равнодушны к выборам! О, мудрецы!

_________

 «...Вот если бы корниловцы опять начали, тогда мы бы показали! А начинать самим, к чему рисковать?..»

Это так чрезвычайно убедительно и чрезвычайно революционно. История не повторяется, но если мы повернемся к ней задом и будем, созерцая корниловщину первую, твердить: «вот кабы корниловцы начали»; если мы это сделаем, какая это превосходная революционная стратегия! Как она похожа на «авось да небось»! Авось корниловцы опять начнут не вовремя! — не правда ли, какой это сильный «довод»? Какое это серьезное обоснование пролетарской политики?

А если корниловцы второго призыва научились кое-чему? Если они дождутся голодных бунтов, прорыва фронта, сдачи Питера, не начиная до тех пор? Что тогда?

Тактику пролетарской партии нам предлагают построить на возможном повторении корниловцами одной из своих старых ошибок!

Забудем все, что сотни раз доказывали и доказали большевики, что доказала полугодовая история нашей революции, именно: что выхода нет, объективно нет, не может быть, кроме диктатуры корниловцев или диктатуры пролетариата, забудем это, отречемся от всего этого и будем: ждать! Ждать чего? Ждать чуда: именно, что бурное и катастрофическое течение событий с 20 апреля 105 по 29 августа сменится (по случаю затягивания войны и роста голодовки) мирным, спокойным, гладким, легальным созывом Учредительного собрания и исполнением его законнейших решений. Вот она «марксистская» тактика! Ждите, голодные, Керенский обещал созвать Учредительное собрание!

_________

 «...В международном положении нет, собственно, ничего, обязывающего нас выступать немедленно, мы скорее повредим делу социалистической революции на Западе, если дадим себя расстрелять...»

Этот довод поистине великолепен: «сам» Шейдеман, «сам» Ренодель не сумел бы искуснее «оперировать» с сочувствием рабочих успеху международной социалистической революции!

Подумайте только: немцы при дьявольски трудных условиях, имея одного Либкнехта (да и то в каторге), без газет, без свободы собраний, без Советов, при невероятной враждебности всех классов населения, вплоть до последнего зажиточного крестьянина, идее интернационализма, при великолепной организованности империалистской крупной, средней и мелкой буржуазии, немцы, т. е. немецкие революционеры-интернационалисты, рабочие, одетые в матросские куртки, устроили восстание во флоте 138 с шансами разве один на сотню.

А мы, имея десятки газет, свободу собраний, имея большинство в Советах, мы, наилучше поставленные во всем мире пролетарские интернационалисты, мы откажемся от поддержки немецких революционеров нашим восстанием. Мы будем рассуждать, как Шейдеманы и Ренодели: благоразумнее всего не восставать, ибо если нас перестреляют, то мир потеряет таких прекрасных, таких благоразумных, таких идеальных интернационалистов!!

Докажем свое благоразумие. Примем резолюцию сочувствия немецким повстанцам и отвергнем восстание в России. Это будет настоящим, благоразумным интернационализмом. И как быстро процветет международный интернационализм, если повсюду восторжествует такая же мудрая политика!..

Война замучила, истерзала рабочих всех стран до крайности. Взрывы и в Италии, и в Германии, и в Австрии учащаются. Мы одни имеем Советы рабочих и солдатских депутатов, — будем выжидать — предадим немецких интернационалистов, как мы предаем русских крестьян, не словами, а делами, восстанием против помещиков, зовущих нас к восстанию против правительства Керенского...

Пусть сгустилась туча империалистского заговора капиталистов всех стран, которые готовы задушить русскую революцию, — будем спокойно выжидать, пока нас задушат рублем! Вместо того, чтобы напасть на заговорщиков и сломать их ряды победой Советов рабочих и солдатских депутатов, будем ожидать Учредительного собрания, где голосованиями победятся все международные заговоры, если Керенский и Родзянко добросовестно созовут Учредительное собрание. Имеем ли мы право сомневаться в добросовестности Керенского и Родзянки?

_________

 «...Но против нас «все»! Мы изолированы; и ЦИК, и меньшевики-интернационалисты, и новожизненцы, и левые эсеры выпустили и выпустят воззвания против нас!..»

Пресильный довод. Мы до сих пор били беспощадно колеблющихся за колебания. Мы на этом приобрели сочувствие народа. Мы на этом завоевали Советы, без которых восстание не могло быть надежным, быстрым, верным. Теперь воспользуемся завоеванными Советами, чтобы и нам перейти в стан колеблющихся. Какая прекрасная карьера большевизма!

Вся суть политики Либерданов и Черновых, а также «левых» среди эсеров и меньшевиков состоит в колебаниях. Как показатели того, что массы левеют, левые эсеры 107 и меньшевики-интернационалисты108 имеют огромное политическое значение. Такие два факта, как переход около 40% и у меньшевиков и у эсеров в лагерь левых, с одной стороны, и крестьянское восстание, с другой, стоят в несомненной, очевидной связи.

Но именно характер этой связи и разоблачает всю бездну бесхарактерности тех, кто вздумал теперь хныкать по поводу того, что заживо сгнивший ЦИК или колеблющиеся левые эсеры и К0 выступили против нас. Ибо эти колебания мелкобуржуазных вождей, Мартовых, Камковых, Сухановых и К°, надо сопоставить с восстанием крестьян. Вот реальное политическое сопоставление. С кем идти? С теми колеблющимися горстками питерских вождей, которые косвенно выразили левение масс и которые при каждом политическом повороте позорно хныкали, колебались, бегали просить прощение у Либерданов и Авксентьевых с К°, или с этими полевевшими массами.

Так, только так стоит вопрос.

По случаю предательства крестьянского восстания Мартовыми, Камковыми, Сухановыми, и нам, рабочей партии революционных интернационалистов, предлагают предать его. Вот к чему сводится политика «киваний» на левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов.

А мы сказали: чтобы помочь колеблющимся, надо перестать колебаться самому. Эти «милые» левые мелкобуржуазные демократы колебались и за коалицию! Мы их повели, в конце концов, за собой тем, что не колебались сами. И жизнь подтвердила нас.

Своими колебаниями эти господа губили революцию всегда. Только мы спасали ее. И теперь мы спасуем, когда голод стучится в ворота Питера, а Родзянко и К0 готовят сдачу его?!

_________

 «...Но у нас нет даже прочных связей с железнодорожниками и почтовыми служащими. Их официальные представители — Плансоны. А можно ли победить без почты и без железных дорог?..»

Да, да, Плансоны — здесь, Либерданы — там. Какое доверие оказали им массы? Не мы ли доказывали всегда, что эти вожди предают массы? Не от этих ли вождей повернули массы к нам и на выборах в Москве и на выборах в Советы? Или масса железнодорожных и почтовых служащих не голодает? не бастует против правительства Керенского и К0? 141

«А перед 28 февраля были у нас связи с этими союзами?» — спросил один товарищ «пессимиста». Тот ответил указанием на несравнимость обеих революций. Но это указание только усиливает позицию того, кто задал вопрос. Ибо о длинной подготовке пролетарской революции против буржуазии тысячи раз говорили как раз большевики (и говорили не для того, чтобы забыть это накануне решительного момента). Как раз выделением пролетарских элементов массы от мелкобуржуазных и буржуазных верхов характеризуется политическая и экономическая жизнь союзов почтово-телеграфного и железнодорожного. Дело вовсе не в том, чтобы обязательно запастись заранее «связями» с тем и другим союзом, дело в том, что только победа пролетарского и крестьянского восстания может удовлетворить массы в армиях железнодорожников и почтово-телеграфных служащих.

_________

 «...Хлеба в Питере на два-три дня. Можем ли мы дать хлеб повстанцам?..»

Одно из тысячи скептических замечаний (скептики всегда могут «сомневаться», и ничем, кроме опыта, не опровергнешь их), из таких замечаний, которое валит с больной головы на здоровую.

Именно Родзянки и К°, именно буржуазия готовит голод и спекулирует удавить революцию голодом. Нет и быть не может иного спасения от голода, как восстание крестьян против помещиков в деревне и победа рабочих над капиталистами в городе и в центре. Иначе ни достать хлеба у богачей, ни вывезти его, вопреки их саботажу, ни сломить сопротивленце подкупленных служащих и наживающихся капиталистов, ни создать строгий учет нельзя. Это доказала именно история продовольственных учреждений и продовольственной маяты «демократии», которая миллионы раз жаловалась на саботаж капиталистов, хныкала, умоляла.

Нет силы на свете, кроме силы победоносной пролетарской революции, чтобы вместо жалоб и просьб и слез перейти к революционному делу. И чем дольше будет оттянута пролетарская революция, чем дольше отсрочат ее события или колебания колеблющихся и растерявшихся, тем больше жертв она будет стоить, тем труднее будет наладить подвоз и распределение хлеба.

Промедление в восстании смерти подобно — вот что надо ответить тем, кто имеет печальное «мужество» смотреть на рост разрухи, на близость голода и отсоветовать рабочим восстание (то есть советовать им подождать, еще положиться на буржуазию).

_________

 «...В положении на фронте тоже нет еще опасности. Если даже солдаты сами заключат перемирие, это еще не беда...»

Но солдаты не заключат перемирия. Для этого нужна государственная власть, которой нельзя получить без восстания. Солдаты просто убегут. Об этом говорят доклады с фронта. Ждать нельзя, не рискуя помочь сговору Родзянки с Вильгельмом и полной разрухой при повальном бегстве солдат, если они (уже близкие к отчаянию) дойдут до полного отчаяния и бросят все на произвол судьбы.

_________

 «...А если мы возьмем власть и не получим ни перемирия, ни демократического мира, то солдаты могут не пойти на революционную войну. Что тогда?»

Довод, заставляющий вспомнить изречение: один дурак может вдесятеро больше задать вопросов, чем десять мудрецов способны разрешить.

Мы никогда не отрицали трудностей власти во время империалистской войны, но мы тем не менее всегда проповедовали диктатуру пролетариата и беднейшего крестьянства. Неужели мы отречемся от этого, когда пришел момент действия??

Мы всегда говорили, что диктатура пролетариата в одной стране создает гигантские перемены и международного положения, и экономики страны, и положения армии, и настроения ее, — и мы «забудем» все это теперь, давая себя запугать «трудностями» революции??

_________

 «...В массах нет рвущегося на улицу настроения, как передают все. К признакам, оправдывающим пессимизм, принадлежит также крайне возросшее распространение погромной и черносотенной прессы...»

Когда люди дадут буржуазии запугать себя, тогда, естественно, все предметы и явления окрашиваются для них в желтый цвет. Во-первых, они марксистский критерий движения подменяют интеллигентски-импрессионистским, на место политического учета развития классовой борьбы и хода событий во всей стране в целом, в международной обстановке в целом ставят субъективные впечатления о настроении; о том, что твердая линия партии, ее непреклонная решимость тоже есть фактор настроения, особенно в наиболее острые революционные моменты, об этом, конечно, «кстати» забывают. Иногда людям бывает очень «кстати» забыть, что ответственные руководители своими колебаниями и склонностью сжечь то, чему они вчера поклонялись, вносят самые неприличные колебания и в настроения известных слоев массы.

Во-вторых, — и это в данный момент главное — говоря о настроении масс, бесхарактерные люди забывают добавить,

что «все» передают его, как сосредоточенное и выжидательное;

что «все» согласны насчет того, что по призыву Советов и для защиты Советов рабочие выступят, как один человек;

что «все» согласны насчет сильного недовольства у рабочих нерешительностью центров в вопросе о «последнем, решительном бое», неизбежность коего сознается ясно;

что «все» единодушно характеризуют настроение наиболее широких масс, как близкое к отчаянию, и указывают на факт нарастания анархизма именно на этой почве;

что «все» признают также, что среди сознательных рабочих есть определенное нежелание выходить на улицу только для демонстраций, только для частичной борьбы, ибо в воздухе носится приближение не частичного, а общего боя, безнадежность же отдельных стачек, демонстраций, давлений испытана и сознана вполне.

И так далее.

Если мы к этой характеристике настроения масс подойдем с точки зрения всего развития классовой и политической борьбы и всего хода событий за полгода нашей революции, то нам станет ясно, как искажают дело запуганные буржуазией люди. Дело стоит именно не так, как перед 20 — 21 апреля 105, 9 июня106, 3 июля 104, ибо тогда было стихийное возбуждение, которое мы, как партия, или не улавливали (20 апреля), или сдерживали и оформливали в мирную демонстрацию (9 июня и 3 июля). Ибо мы хорошо знали тогда, что Советы еще не наши, что крестьяне еще верят пути либердановско-черновскому, а не пути большевистскому (восстанию), что, следовательно, за нами большинства народа быть не может, что, следовательно, восстание преждевременно.

Тогда у большинства сознательных рабочих вопроса о последнем решительном бое не возникало вовсе; нет ни одной коллегии из партийных коллегий вообще, которая бы этот вопрос ставила. А у малосознательной и очень широкой массы не было ни сосредоточенности, ни решимости отчаяния, а было именно стихийное возбуждение с наивной надеждой просто «выступлением», просто демонстрацией «повлиять» на Керенских и буржуазию.

Для восстания нужно не это, а сознательная, твердая и непреклонная решимость сознательных биться до конца, это — с одной стороны. А с другой стороны, нужно сосредоточенно-отчаянное настроение широких масс, которые чувствуют, что полумерами ничего теперь спасти нельзя, что «повлиять» никак не повлияешь, что голодные «разнесут все, размозжат все даже по-анархически», если не сумеют руководить ими в решительном бое большевики.

Именно к этому сочетанию наученной опытом сосредоточенности сознательных и близкого к отчаянию настроения ненависти к локаутчикам и капиталистам у широчайших масс развитие революции привело на деле и рабочих и крестьянство.

Именно на этой почве понятен также «успех» подделывающихся под большевизм негодяев черносотенной печати. Что черные злорадствуют при виде приближающегося решительного боя буржуазии с пролетариатом, это бывало всегда, это наблюдалось во всех без всякого изъятия революциях, это абсолютно неизбежно. И если этим обстоятельством давать себя запугивать, тогда надо отказаться не только от восстания, но и пролетарской революции вообще. Ибо не может в капиталистическом обществе быть такого нарастания этой революции, которое бы не сопровождалось злорадством черной сотни и ее надеждами погреть себе руки.

Сознательные рабочие прекрасно знают, что черная сотня с буржуазией работают рука об руку и что решительная победа рабочих (в которую мелкие буржуа не верят, которой капиталисты боятся, которой черносотенцы иногда из злорадства желают, уверенные, что большевики не удержат власти), что эта победа черную сотню раздавит до конца, что власть большевики сумеют удержать твердо и к величайшей пользе для всего измученного и истерзанного войной человечества.

В самом деле, кто же из не сошедших с ума людей может сомневаться в том, что Родзянки и Суворины действуют вместе? что между ними распределены роли?

Разве факты не доказали, что по указке Родзянки действует Керенский, а «Государственная типография Российской республики» (не шутите!) печатает на казенный счет черносотенные речи черносотенцев «Государственной думы»? Разве этого факта не разоблачили даже лакействующие перед «своим человечком» лакеи из «Дела Народа»? Разве опыт всех выборов не доказал полнейшей поддержки «Новым Временем» 158, продажной газетой, царско-помещичьими «интересами» направляемой газетой, кадетских списков?

Разве мы не читали вчера, что торгово-промышленный капитал (беспартийный, конечно, о, разумеется, беспартийный, ведь Вихляевы и Ракитниковы, Гвоздевы и Никитины коалируют не с кадетами, боже упаси, а с беспартийными торгово-промышленными кругами!) отвалил 300000 руб. кадетам?

Вся черносотенная пресса, если смотреть на вещи с классовой, а не сентиментальной точки зрения, есть отделение фирмы «Рябушинский, Милюков и К°». Капитал покупает себе, с одной стороны, Милюковых, Заславских, Потресовых и прочее, а с другой стороны, черносотенцев.

Никакого иного средства покончить с этим безобразнейшим отравлением народа ядом дешевой черносотенной заразы быть не может, кроме победы пролетариата.

И можно ли удивляться тому, что измученная и истерзанная голодом и затягиванием войны толпа «хватается» за черносотенный яд? Можно ли мыслить себе капиталистическое общество накануне краха без отчаяния в среде угнетенных масс? И может ли отчаяние масс, среди которых не мало темноты, не выражаться в увеличенном сбыте всякого яда?

Нет, безнадежна позиция тех, кто, толкуя о настроении масс, свою личную бесхарактерность сваливает на массы. Массы делятся на сознательно выжидающих, на бессознательно готовых впасть в отчаяние, но массы угнетенных и голодных не бесхарактерны.

_________

 «...Марксистская партия, с другой стороны, не может сводить вопрос о восстании к вопросу о военном заговоре...»

Марксизм есть чрезвычайно глубокое и разностороннее учение. Неудивительно поэтому, что обрывки цитат из Маркса, — особенно если приводить цитаты некстати, — можно встретить всегда среди «доводов» тех, кто рвет с марксизмом. Военный заговор есть бланкизм93, если его устраивает не партия определенного класса, если его устроители не учли политического момента вообще и международного в особенности, если на стороне этой партии нет доказанного объективными фактами сочувствия большинства народа, если развитие событий революции не привело к практическому опровержению соглашательских иллюзий мелкой буржуазии, если не завоевано большинство признанных «полномочными» или иначе себя показавших органов революционной борьбы вроде «Советов», если в армии (буде дело происходит во время войны) нет вполне назревшего настроения против правительства, затягивающего несправедливую войну против воли народа, если лозунги восстания (вроде «вся власть Советам», «земля крестьянам», «немедленное предложение демократического мира всем воюющим народам в связи с немедленной же отменой тайных договоров и тайной дипломатии» и т. п.) не приобрели широчайшей известности и популярности, если передовые рабочие не уверены в отчаянном положении масс и в поддержке деревни, поддержке, доказанной серьезным крестьянским движением, или восстанием против помещиков и защищающего их правительства, если экономическое положение страны внушает серьезные надежды на благоприятное разрешение кризиса мирными и парламентскими средствами.

Пожалуй, довольно?

В своей брошюре: «Удержат ли большевики государственную власть?» (я надеюсь, что она на днях выйдет уже в свет) я привел цитату из Маркса, действительно относящуюся к вопросу о восстании и определяющую признаки восстания как «искусства»*.

Я готов биться об заклад, что если предложить раскрыть рот тем болтунам, которые кричат теперь в России против военного заговора, и призвать их к объяснению разницы между «искусством» вооруженного восстания и осуждения достойным военным заговором, то они либо повторят сказанное выше, либо осрамят себя и вызовут всеобщий смех рабочих. Попробуйте-ка, любезные тоже-марксисты! Спойте нам песенку против «военного заговора»!

Написано 17(30) октября 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 398 — 416

* См. В. И. Ленин. К лозунгам, — Настоящий том, стр. 167 — 174.

 

ПИСЬМО ЧЛЕНАМ ЦК 159

Товарищи!

Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно.

Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс.

Буржуазный натиск корниловцев, удаление Верховского 160 показывает, что ждать нельзя. Надо, во что бы то ни стало, сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство, обезоружив (победив, если будут сопротивляться) юнкеров и т. д. Нельзя ждать!! Можно потерять все!!

Цена взятия власти тотчас: защита народа (не съезда, а народа, армии и крестьян в первую голову) от корниловского правительства, которое прогнало Верховского и составило второй корниловский заговор.

Кто должен взять власть?

Это сейчас неважно: пусть ее возьмет Военно-революционный комитет161 «или другое учреждение», которое заявит, что сдаст власть только истинным представителям интересов народа, интересов армии (предложение мира тотчас), интересов крестьян (землю взять должно тотчас, отменить частную собственность), интересов голодных.

Надо, чтобы все районы, все полки, все силы мобилизовались тотчас и послали немедленно делегации в Военно-революционный комитет, в ЦК большевиков, настоятельно требуя: ни в коем случае не оставлять власти в руках Керенского и компании до 25-го, никоим образом; решать дело сегодня непременно вечером или ночью.

История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все.

Взяв власть сегодня, мы берем ее не против Советов, а для них.

Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия.

Было бы гибелью или формальностью ждать колеблющегося голосования 25 октября, народ вправе и обязан решать подобные вопросы не голосованиями, а силой; народ вправе и обязан в критические моменты революции направлять своих представителей, даже своих лучших представителей, а не ждать их.

Это доказала история всех революций, и безмерным было бы преступление революционеров, если бы они упустили момент, зная, что от них зависит спасение революции, предложение мира, спасение Питера, спасение от голода, передача земли крестьянам.

Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало!

Промедление в выступлении смерти подобно.

Написано 24 октября, (6 ноября) 1917 г.

Полн. собр. соч., т. 34, стр. 435 — 436

 


 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Статья «Наша программа» (1899) была написана В. И. Лениным в ссылке и предназначалась для. «Рабочей Газеты», признанной I съездом РСДРП официальным органом партии (март 1898). Вскоре после съезда члены ЦК и редакция газеты были арестованы, а типография разгромлена полицией. Номер, подготовленный к сдаче в набор, не увидел света. В 1899 г. была предпринята новая попытка наладить издание. Редакторская группа обратилась к Ленину с предложением об участии в редактировании: газеты и о сотрудничестве. Возобновить издание, однако, не удалось, статья Ленина осталась ненапечатанной. — 19.

2 «С чего начать?» — передовая газеты «Искра» № 4 (май 1901, один из программных документов революционной социал-демократии России. Статья содержала ответы на важнейшие вопросы революционного движения. В ней излагается план создания общероссийской революционной марксистской партии. В условиях самодержавно-полицейского режима царской России основным звеном, с которого следовало начать строительство партии, была общероссийская нелегальная газета. В статье раскрывается роль и значение газеты не только как коллективного пропагандиста и коллективного агитатора, но также и коллективного организатора широких масс трудящихся. Организационные и тактические идеи, выдвинутые Лениным в статье и подробно развитые в книге «Что делать?» (1901 — 1902), явились практическим руководством в борьбе за создание пролетарской партии нового типа.

«Искра» — основанная В. И. Лениным первая общероссийская нелегальная марксистская газета, сыгравшая решающую роль в создании пролетарской партии нового типа. Первый номер «Искры» вышел в Лейпциге (декабрь 1900), последующие — в Мюнхене, Лондоне (с июля 1902) и Женеве (с весны 1903). В редакцию входили В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, Л. Мартов, П. Б. Аксельрод, А. Н. Потресов и В. И. Засулич. В. И. Ленин фактически был главным редактором, руководителем «Искры».

Ленинская «Искра» стала центром объединения партийных сил, воспитания кадров пролетарских революционеров. В Петербурге, Москве, Самаре и других городах были созданы группы и комитеты РСДРП ленинско-искровского направления, на съезде в Самаре была основана русская организация «Искры» (январь 1902).

По инициативе и при непосредственном участии Ленина редакция «Искры» разработала проект программы партии и подготовила II съезд РСДРП (июль — август 1903), на котором была образована революционная марксистская партия — партия нового типа. К моменту созыва съезда большинство местных организаций партии присоединилось к «Искре», одобрило ее программу и тактику, признало своим руководящим органом. Специальным постановлением съезд отметил исключительную роль «Искры» в борьбе за партию и объявил ее Центральным Органом.

Вскоре после II съезда меньшевики при поддержке Плеханова захватили издание газеты в свои руки. С пятьдесят второго номера «Искра» перестала быть органом революционного марксизма. — 20.

3 В книге «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения» (осень 1901 — февраль 1902) В. И. Ленин обосновал и развил применительно к новым историческим условиям учение К, Маркса и Ф. Энгельса о партии как руководящей и организующей силе рабочего движения, высшей форме классовой организации пролетариата. Ленинский труд явился новым словом революционной теории, в нем получило всестороннее обоснование и разработку учение о пролетарской партии нового типа, партии пролетарской революции. Под этим углом в книге рассматриваются все основные аспекты классовой борьбы пролетариата. Рабочий класс ведет упорную борьбу за социализм, он призван освободить человечество от всех форм социального и национального гнета. Для этого ему необходимо как можно лучше осознать свое положение в капиталистическом обществе, глубже уяснить цели и задачи своей борьбы. Такое понимание дает ему марксизм, теоретическое выражение коренных интересов пролетариата. Раскрывая величайшее значение передовой революционной теории, Ленин подчеркнул, что «роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией» (стр. 23).

Разработка основ учения о партии нового типа имела огромное значение в борьбе за создание революционной марксистской партии в России, в подготовке российского рабочего класса к революции.

В «Что делать?» Ленин завершил идейный разгром «экономизма» (см. примечание 4), нанес сильнейший удар по ревизионистам в других социал-демократических партиях. Книга сыграла выдающуюся роль в победе ленинско-искровского направления на II съезде РСДРП (1903). — 22.

4 «Экономисты» («экономизм») — оппортунистическое течение в российской социал-демократии на рубеже XIX — XX в., разновидность бернштейнианства (см. примечание 26). «Экономисты» считали политическую борьбу делом либеральной буржуазии и ограничивали задачи рабочего класса экономической борьбой, отрицали его самостоятельную политическую роль и выступали против создания революционной партии рабочего класса, защищали разрозненность и кустарничество в социал-демократическом движении. Преклоняясь перед стихийностью, принижая значение революционной теории, они отрицали необходимость внесения в рабочее движение социалистического сознания, что означало усиление влияния буржуазной идеологии и вело к превращению пролетариата в политический придаток буржуазии. В. И. Ленин вел решительную борьбу против «экономизма» (см. его работы «Протест российских социал-демократов», «Попятное направление в русской социал-демократии», «По поводу «Profession de foi»» (1899), «Беседа с защитниками экономизма» (1901)) и завершил его идейный разгром в книге «Что делать?» (1901 — 1902). Большую роль в этой борьбе сыграла ленинская газета «Искра» (см. примечание 2). — 23.

5 Имеется в виду брошюра П. Б. Аксельрода «К вопросу о современных задачах и тактике русских социал-демократов». Женева, 1898.

П. Б. Аксельрод — в 70-х гг. народник, с 1883 г. участник группы «Освобождение труда», с 1900 г. член редакции «Искры» (см. примечание 2). После II съезда РСДРП (1903) — один из лидеров меньшевизма. — 23.

6 Программа РСДРП, принятая II съездом партии (1903), была выработана в конце 1901 — первой половине 1902 г. редакцией ленинской «Искры» (см. Примечание 2). Выдающуюся роль в ее разработке сыграл В. И. Ленин.

В ходе разработки и обсуждения проекта программы Ленин подверг строгому критическому анализу первый и второй проекты теоретической части, подготовленные Г. В. Плехановым (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. б, стр. 195 — 202, 212 — 235, 236 — 238), написал свой проект теоретической части (настоящий том, стр. 24 — 28, в переписке членов редакции «Искры» — «проект Фрея»), аграрную часть и заключение практической части программы (см. Полн. собр. соч., т 6, стр. 425 — 426). По твердому настоянию Ленина в общередакционный проект (за его основу был принят проект Плеханова) был включен целый ряд важных положений — о диктатуре пролетариата и др., более четкое, чем в проекте Плеханова, определение чисто пролетарского характера партии и т. д., а также другие замечания, дополнения и поправки (см. там же, стр. 239 — 256).

II съезд РСДРП (июль — август 1903) принял с небольшими изменениями искровский проект программы партии. Программа РСДРП состояла из двух частей — программы-минимум и программы-максимум. В программе-минимум были сформулированы ближайшие политические и экономические задачи российского пролетариата в предстоявшей буржуазно-демократической революции, в программе-максимум — задачи, рассчитанные на победу социалистической революции и установление диктатуры пролетариата.

Программа РСДРП действовала до VIII съезда РКП (б) (1919), где была принята новая программа. Теоретическая часть программы РСДРП, характеризующая общие закономерности и тенденции развития капитализма, по предложению Ленина была включена и во вторую программу партии — Программу РКП (б) (см. том 2, стр. 113 — 115). — 24.

7 Книга «Дее тактики социал-демократии в демократической революции», написанная в июне — июле 1905 г. после окончания работы III съезда РСДРП (см. примечание 12) и проходившей одновременно конференции меньшевиков в Женеве (см. примечание 13), является теоретическим обоснованием решений III съезда РСДРП — боевой программы партии в борьбе за победу демократической революции. В то же время в ней содержится развернутая критика оппортунистических решений Женевской конференции, выявлена вся глубина расхождения стратегии и тактики большевиков и меньшевиков, показан отход меньшевиков от марксизма, их догматизм, и вместе с тем вскрыты реформистские установки лидеров II Интернационала, поддержкой которых пользовались меньшевики.

Творчески развивая учение К. Маркса и Ф. Энгельса применительно к новым историческим условиям, В. И. Ленин в «Двух тактиках» разрабатывает вопросы об особенностях революции в России — первой народной революции эпохи империализма, ее характере, движущих силах и перспективах, о перерастании буржуазнодемократической революции в социалистическую, о руководящей роли пролетарской партии нового типа как решающем условии победы революции. В книге всесторонне обосновано положение о гегемонии пролетариата в революции. В. И. Ленин подчеркнул, что в новых исторических условиях, в отличие от революций XVII — XIX вв., вождем, руководителем буржуазно-демократической революции может и должен стать рабочий класс; обосновал необходимость его союза с крестьянством при сохранении руководящей роли рабочего класса как условии победы революции; раскрыл контрреволюционную сущность либеральной буржуазии. В книге подробно рассматриваются вопросы о формах и средствах революционной борьбы, вооруженном восстании, о революционно- демократической диктатуре пролетариата и крестьянства и ее политическом органе — временном революционном правительстве, призванном сломить сопротивление свергнутых классов, довести демократическую революцию до конца и подготовить почву для успешной борьбы пролетариата за социализм.

Центральным моментом книги, ее стержнем является теория перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, глубокое развитие идей К. Маркса о непрерывной революции и сочетании пролетарской революции с освободительной борьбой крестьянства. Буржуазно-демократическую и социалистическую революции Ленин рассматривает как два этапа единого революционного процесса. Победа демократической революции расчищает путь для борьбы за социализм. Переход ко второму этапу зависит от уровня подготовки и сознательности пролетариата, от степени объединения его с крестьянской беднотой. Ленинская теория опрокинула догмы западноевропейских социал-демократов и русских меньшевиков, отрицавших революционные возможности крестьянства и полупролетарских масс города и деревни, считавших, что в социалистической революции пролетариат будет выступать один, без союзников и может добиться победы, лишь когда составит большинство нации, что между демократической и социалистической революциями неизбежен длительный интервал.

Ленинские идеи, стратегия и тактика партии большевиков, разработанные в книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции», нашли блестящее подтверждение в трех революциях в России, в победе Великой Октябрьской социалистической революции. — 29.

8 Булыгинская комиссия — особое совещание во главе с министром внутренних дел А. Г. Булыгиным, созданное по указу даря 18 февраля (3 марта) 1905 г. для подготовки закона о созыве Государственной думы. После ряда заседаний, проходивших под председательством царя, 6(19) августа были опубликованы царский манифест, закон об учреждении Государственной думы (так надеваемой булыгинской — см. примечание 35) и положение о выборах, — 29.

9 Кадеты (конституционно-демократическая партия, партия «народной свободы») — ведущая партия русской либерально-монархической буржуазии. Образовалась в октябре 1905 г., в ее состав вошли представители буржуазии, земские деятели из либеральных помещиков и буржуазные интеллигенты. В дальнейшем превратилась в партию империалистической буржуазии. Лидерами кадетов были П. Н. Милюков, С. А. Муромцев, В. А. Маклаков, А. И. Шингарев, П. В. Струве, Ф. И. Родичев и др. В годы первой мировой войны кадеты активно поддерживали захватническую политику царского правительства. После Февральской буржуазно-демократической революции стремились спасти монархию. Занимая руководящее положение в буржуазном Временном правительстве, проводили антинародную, контрреволюционную политику, угодную американо-англо-французским империалистам. После победы Великой Октябрьской социалистической революции — непримиримые враги Советской власти, принимали активное участие в вооруженных контрреволюционных выступлениях и походах интервентов. В эмиграции продолжали активную антисоветскую контрреволюционную деятельность. — 29, 69, 75, 80, 132, 145, 158, 163, 165, 169, 189, 226, 230, 236, 237, 248, 254, 261, 266.

10 «Освобожденцы» («Союз освобождения») —   либерально-монархическая организация, основанная в 1904 г., объединявшая либерально-буржуазную интеллигенцию, группировавшуюся вокруг журнала «Освобождение». Вместе с земскими деятелями-конституционалистами «освобожденцы» составили ядро партии кадетов (см. примечание 9).

Журнал «Освобождение» — орган русской либеральной буржуазии; издавался за границей под редакцией П. Б. Струве (июнь 1902 — октябрь 1905), проводил идеи умеренно-монархического либерализма. — 29, 37.

11 «Пролетарий» — нелегальная газета большевиков, Центральный Орган партии, созданный по постановлению III съезда РСДРП (см. примечание 12). Издавалась 14(27) мая — 12(25) ноября 1905 г. в Женеве под редакцией В. И. Ленина. «Пролетарий» продолжал линию старой, ленинской «Искры» (см. примечание 2) и сохранил полную преемственность с ленинской газетой «Вперед», издававшейся в Женеве в декабре 1904 — мае 1905 года. Политическое лицо газеты, ее идейное содержание и революционную направленность определяли статьи Ленина (около 90 статей и заметок).

Тесно связанный с рабочим движением в России, «Пролетарий» проделал огромную работу по пропаганде решений III съезда РСДРП, вел беспощадную борьбу против меньшевиков и других оппортунистов, был единственным органом, который последовательно отстаивал революционный марксизм, поднимал на борьбу широкие массы трудящихся и сыграл важную роль в организационном и идейном сплочении большевиков. Ленинские статьи из «Пролетария» перепечатывались местными изданиями, распространялись в листовках. Вскоре после отъезда Ленина в Россию в начале ноября 1905 г. издание было прекращено. Последние два номера (№№ 25 и 26) вышли под редакцией В. В. Воровского. — 30, 47.

12 III съезд РСДРП был подготовлен большевиками и проходил 12 — 27 апреля (25 апреля — 10 мая) 1905 г. в Лондоне под руководством В. И. Ленина. Присутствовали 38 делегатов от 21 комитета РСДРП. Меньшевики отказались от участия в съезде и собрали в Женеве свою конференцию (см. примечание 13).

Съезд рассмотрел коренные вопросы развертывавшейся в России революции (о вооруженном восстании, о временном революционном правительстве, об отношении к крестьянскому движению, об отколовшейся части РСДРП и др.), определил задачи пролетариата и наметил стратегическую линию партии в буржуазно-демократической революции. Пролетариат должен стать вождем, руководителем революции и в союзе с крестьянством, изолировав буржуазию, бороться за свержение самодержавия и установление демократической республики, ликвидацию всех остатков крепостничества. Съезд разработал тактику партии: в качестве главной и неотложной задачи выдвинул подготовку вооруженного восстания и создание после его победы временного революционного правительства, призванного подавить сопротивление контрреволюции, осуществить программу-минимум РСДРП, подготовить условия для перехода к революции социалистической.

Съезд пересмотрел устав партии, принял первый параграф устава о членстве в партии в ленинской формулировке, создал единый руководящий партийный центр — Центральный Комитет. Съезд осудил действия меньшевиков, их оппортунизм в организационных и тактических вопросах. В связи с переходом «Искры» в руки меньшевиков (см. примечание 14) съезд поручил ЦК создать новый Центральный Орган — газету «Пролетарий» (см. примечание 11.).

В решениях III съезда РСДРП нашли свое воплощение организационные и тактические принципы ленинизма. Съезд вооружил партию и рабочий класс России боевой программой борьбы за победу демократической революции. — 30.

13 Имеется в виду Женевская конференция меньшевиков, проходившая одновременно с III съездом РСДРП (см. примечание 12). Ввиду малочисленности (присутствовали делегаты только от 9 партийных комитетов) собрание было объявлено «конференцией партийных работников». Как показали решения конференции, меньшевики не ставили задачи дальнейшего развертывания революции и проводили реформистскую, откровенно оппортунистическую линию приспособленчества к либеральной буржуазии. Они идейно и организационно разоружали рабочий класс, являлись проводниками буржуазного влияния, их тактика была тактикой предательства революции.

В книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции» В. И. Ленин подробно проанализировал и подверг уничтожающей критике решения конференции меньшевиков. — 30.

14 Новоискровцы, новоискровское направление (от новой, меньшевистской «Искры») — меньшевики.

Новая «Искра» — в отличие от старой, ленинской «Искры» (см. примечание 2) — меньшевистская «Искра». II съезд РСДРП (1903) признал «Искру» Центральным Органом партии и утвердил редакцию в составе В. И. Ленина, Г. В. Плеханова и Л. Мартова. Однако меньшевик Мартов, вопреки решению съезда, отказался войти в редакцию без старых, не избранных съездом редакторов-меньшевиков (П. Б. Аксельрода, А. Н. Потресова, В. И. Засулич), и №№ 46 — 51 «Искры» вышли под редакцией Ленина и Плеханова. Вскоре Плеханов перешел на позиции меньшевизма и потребовал включения в состав редакции бывших редакторов-меньшевиков. Ленин не мог согласиться с нарушением воли съезда и 19 октября (1 ноября) 1903 г. вышел из редакции; он был кооптирован в ЦК и оттуда повел борьбу с оппортунистами-меньшевиками. Номер 52 «Искры» вышел под редакцией одного Плеханова. 13(26) ноября Плеханов единолично кооптировал в состав редакции меньшевиков Аксельрода, Потресова и Засулич. С пятьдесят второго номера «Искра» перестала быть органом революционного марксизма. Меньшевики превратили ее в трибуну оппортунизма. В октябре 1905 г. издание было прекращено. — 37.

15 Мильеранизм (министериализм, «министерский социализм») — по имени французского социалиста А. Э. Мильерана — оппортунистическое течение в международной социал-демократии. В 1899 г. Мильеран вошел в состав реакционного кабинета Вальдека-Руссо (вместе с генералом Галифе, палачом Парижской Коммуны) и активно помогал буржуазии проводить ее политику. В. И. Ленин рассматривал мильеранизм как «практическое бернштейнианство» (см. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 8). — 37, 51, 69.

16 Имеется в виду брошюра А. Мартынова «Две диктатуры» (Женева, 1905).

А. Мартынов (А. С. Пикер) — один из лидеров «экономизма» (см. примечание 4), после II съезда РСДРП (1903) — видный деятель меньшевизма. — 39.

17 Франкфуртский парламент — общегерманское Национальное собрание, созванное после мартовской революции 1848 г. во Франкфурте-на-Майне (18 мая). Его главная задача заключалась в ликвидации политической раздробленности страны и выработке общегерманской конституции. Однако из-за трусости и колебаний либерального большинства и нерешительности и непоследовательности мелкобуржуазного левого крыла Собрание побоялось взять в свои руки верховную власть и не сумело занять решительной позиции в основных вопросах германской революции 1848 — 1849 гг., не пыталось мобилизовать силы народа для отпора контрреволюции и защиты выработанной им имперской конституции (март 1849). 18 июня 1849 г. оно было разогнано войсками контрреволюции.

Выражения «франкфуртский парламент», «франкфуртская говорильня» — синонимы бессилия различного рода представительных учреждений, не имеющих реальной поддержки революционных масс. — 40.

18 «Новая Рейнская Газета» («Neue Rheinische Zeitung») издавалась в Кельне под редакцией К. Маркса (1 июня 1848 — 19 мая1849). В состав редакции входил также и Ф. Энгельс. Боевой орган революционной демократии, газета играла роль воспитателя народных масс, поднимала их на революционную борьбу. Передовые статьи, определявшие ее политическую позицию, писались, как правило, Марксом и Энгельсом. Последовательно выражая интересы пролетариата, поддерживая национально-освободительную борьбу, «Новая Рейнская Газета» служила не только трибуной, с которой Маркс, Энгельс и их сторонники обращались к рабочему классу, но фактически была руководящим и направляющим революционным центром, стремившимся сплотить и организовать массы на борьбу против контрреволюции. — 40.

19 Социалисты-революционеры (эсеры) — мелкобуржуазная партия, возникла в конце 1901 — начале 1902 г. в результате объединения различных народнических групп и кружков. Взгляды эсеров представляли эклектическое смешение идей народничества и ревизионизма. Они пытались, по выражению Ленина, «прорехи народничества» исправлять «заплатами модной оппортунистической «критики» марксизма» (Полн. собр. соч., т. И, стр. 285). Эсеры не видели классовых различий между пролетариатом и мелкими собственниками, затушевывали классовое расслоение и противоречия внутри крестьянства, отвергали руководящую роль пролетариата в революции. Тактика индивидуального террора, их основной метод борьбы с самодержавием, наносила большой вред революционному движению, затрудняла организацию масс. Их аграрная программа, которую эсеры именовали «социализацией земли», предусматривала уничтожение частной собственности на землю и переход ее в распоряжение общин, проведение «трудового начала» и «уравнительности» землепользования, а также развитие кооперации. В действительности в этой программе не было ничего социалистического.

Партия большевиков разоблачала попытки эсеров маскироваться под социалистов, вела с ними упорную борьбу за влияние на крестьянство, вскрывала вред тактики индивидуального террора. В то же время большевики шли, при определенных условиях, на временные соглашения с эсерами в борьбе против царизма. Классовая неоднородность крестьянства обусловливала политическую и идейную неустойчивость и организационный разброд в партии эсеров, их постоянные колебания между либеральной буржуазией и пролетариатом. Уже в годы первой русской революции от партии эсеров откололось правое крыло, образовавшее легальную «Трудовую народно-социалистическую партию» (энесы), близкую по своим взглядам к кадетам, и левое крыло, оформившееся в полуанархистский союз «максималистов». В годы мировой империалистической войны большинство эсеров стояло на позициях социал-шовинизма.

После Февральской буржуазно-демократической революции эсеры вместе с меньшевиками были главной опорой буржуазного Временного правительства, их лидеры Керенский, Авксентьев, Чернов и др. входили в его состав. Отказавшись от поддержки крестьянского требования ликвидации помещичьего землевладения, они выступили за сохранение помещичьей собственности на землю; эсеры — министры Временного правительства посылали против крестьян, захватывавших помещичьи земли, карательные отряды. Накануне Октябрьского вооруженного восстания партия эсеров открыто перешла на сторону контрреволюционной буржуазии и оказалась изолированной от народа. Сложившееся внутри партии левое крыло в конце ноября 1917 г. образовало самостоятельную партию левых эсеров (см. том 2, примечание 15). Стремясь сохранить влияние в крестьянских массах, левые эсеры формально признали Советскую власть, вступили в соглашение с большевиками, но вскоре встали на путь борьбы против Советской власти.

В годы иностранной интервенции и гражданской войны эсеры вели контрреволюционную работу, активно поддерживали интервентов и белогвардейцев, участвовали в заговорах, организовывали террористические акты против деятелей Советского государства и Коммунистической партии. После окончания гражданской войны продолжали враждебную деятельность внутри страны и в эмиграции, — 40, 58, 66, 140, 143, 146, 158, 159, 161, 165, 169, 189, 224, 231, 236, 243, 259.

20 «Шиповской» конституцией В. И. Ленин называет проект государственного устройства, разработанный Д. Н. Шиповым, умеренным либералом, лидером правого крыла земцев. Стремясь ограничить размах революции и вместе с тем добиться некоторых уступок со стороны царского правительства в пользу земств, Шипов предлагал создать совещательный представительный орган при царе. Путем подобной сделки умеренные либералы стремились обмануть народные массы, сохранить монархию и в то же время приобрести некоторые политические права. — 46, 56.

21 Якобинцы и жирондисты — политические группировки во Франции в период буржуазной революции конца XVIII века.

Якобинцы — представители левого крыла буржуазии, решительно и последовательно добивались уничтожения абсолютизма и феодализма.

Жирондисты — выразители интересов умеренной буржуазии, колебались между революцией и контрреволюцией, шли по пути сделок с монархией. — 47.

22 В. И. Ленин ссылается на книгу «Aus dem literarischen Nachlap von Karl Marx, Friedrich Engels und Ferdinand Lassalle, Herausgegeben von Franz Mehring», Band III. Stuttgart, 1902, S. 211 («Из литературного наследия Карла Маркса, Фридриха Энгельса и Фердинанда Лассаля, под редакцией Франца Меринга», т. III. Штутгарт, 1902, стр. 211). См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 6, стр. 114. — 47.

23 Имеется в виду прием Николаем II 6(19) июня 1905 г. делегации совещания представителей земских управ и городских дум с участием предводителей дворянства, проходившего в Москве 24 — 25 мая (6 — 7 июня). Делегация вручила царю петицию с просьбой о созыве народных представителей, чтобы в согласии с царем установить «обновленный государственный строй». Петиция не содержала требований ни всеобщего, прямого и равного избирательного права с тайной подачей голосов, ни гарантий свободы выборов. — 47.

24 Имеется в виду резолюция Старовера (А. Н. Потресова) об отношении к либералам, принятая на II съезде РСДРП (1903). Критику этой резолюции см. также в статье В. И. Ленина «Рабочая и буржуазная демократия» (Полн. собр. соч., т. 9, стр. 179 — 189). — 48.

25 Выражение «парламентский кретинизм», неоднократно встречающееся у В. И. Ленина, употреблялось К. Марксом и Ф. Энгельсом. Как писал Энгельс, «парламентский кретинизм» — это неизлечимая болезнь, недуг, «несчастные жертвы которого проникаются торжественным убеждением, будто весь мир, его история и его будущее направляются и определяются большинством голосов именно того представительного учреждения, которое удостоилось чести иметь их в качестве своих членов» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 8, стр. 92).

В. И. Ленин это выражение использовал применительно к оппортунистам, считавшим, что парламентская система всемогуща, а парламентская деятельность — единственная и главная при всяких условиях форма политической борьбы. — 51, 255, 288.

26 Имеются в виду сторонники и последователи немецкого ревизиониста Э. Бернштейна, бернштейнианцы.

Бернштейнианцы (бернштейнианство) — оппортунистическое течение в германской и международной социал-демократии. В 1896 — 1898 гг. Бернштейн выступил со статьями «Проблемы социализма», в которых под флагом свободы критики были подвергнуты ревизии философские, экономические и политические основы марксизма, а его революционные принципы подменялись буржуазными теориями примирения классовых противоречий и классового сотрудничества. «Отрицалась возможность научно обосновать социализм и доказать, с точки зрения материалистического понимания истории, его необходимость и неизбежность; отрицался факт растущей нищеты, пролетаризации и обострения капиталистических противоречий; объявлялось несостоятельным самое понятие о «конечной цели» и безусловно отвергалась идея диктатуры пролетариата; отрицалась принципиальная противоположность либерализма и социализма; отрицалась теория классовой борьбы, неприложимая будто бы к строго демократическому обществу, управляемому согласно воле большинства, и т. д.» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 6, стр. 7). Этот поход оппортунистов против марксизма был направлен на то, чтобы превратить социал-демократию из партии социальной революции в партию социальных реформ. В 1899 г. статьи Бернштейна вышли отдельным изданием («Предпосылки социализма и задачи социал-демократии»), Бернштейнианство нашло поддержку правого крыла германской и других партий II Интернационала.

Только революционные марксисты России, большевики во главе с В. И. Лениным вели решительную и последовательную борьбу с бернштейнианством и его русской разновидностью — «экономизмом» (см. примечание 4). Эта борьба являлась одной из важнейших предпосылок создания пролетарской партии нового типа, партии социалистической революции. — 51, 68.

27 Реформисты (левые реформисты) — оппортунистическое крыло во главе с Ф. Турати, стоявшее на позиции классового сотрудничества с буржуазией, в Итальянской социалистической партии (см. том 2, примечание 87). В годы мировой империалистической войны — центристы. — 51, 122.

28 В № 3 газеты «Пролетарий» (см. примечание 11) была опубликована статья В. И. Ленина «О временном революционном, правительстве» (статья вторая) (см. Полн. собр. соч., т. 10, стр. 241 — 250). В ней процитирована статья Ф. Энгельса «Бакунисты за работой. Записки о восстании в Испании летом 1873 г.», в которой критикуется названная резолюция бакунистов (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 18, стр. 457 — 474).

Бакунисты (бакунизм) — мелкобуржуазное псевдосоциалистическое течение 60 — 70 гг. XIX в., получившее название по имени М. А. Бакунина, идеолога анархизма, ярого противника марксизма, научного социализма. В. И. Ленин характеризовал бакуниЗм как мировоззрение «отчаявшегося в своем спасений мелкого буржуа» (Полн. собр. соч., т. 21, стр. 257). — 53.

29 «Credo» («Кредо») — манифест «экономистов» (см. примечание 4), содержавший изложение их оппортунистических взглядов (1899). — 55.

30 «Рабочая Мысль» — нелегальная газета, орган «экономистов» (см. примечание 4); печаталась в России и за границей (1897 — 1901) - 55.

31  «L’Humanite» («Человечество») — газета, основанная Жаном Жоресом как орган Французской социалистической партии (1904). В годы мировой империалистической войны, находясь в руках правого крыла партии, занимала позиции социал-шовинизма.

В 1918 г. во главе «L’Humanite» встал выдающийся деятель французского и международного рабочего движения Марсель Кашен. В 1918 — 1920 гг. газета выступала против империалистической политики французского правительства, активного участника интервенции против Советской республики. С декабря 1920 г., после раскола Французской социалистической партии и образования Французской коммунистической партии, «L’Humanite» — Центральный орган Французской коммунистической партии. — 57.

32 «Московские Ведомости» — газета, издавалась в 1756 — 1917 гг. в Москве, с 1905 г. — один из главных органов черносотенцев. — 61.

33 Статья «Наши задачи и Совет рабочих депутатов (Письмо в редакцию)» написана 6. Й. Лениным в Стокгольме по пути следования из эмиграции в Россию. Предназначалась для газеты «Новая Жизнь», но не была напечатана. В статье, рукопись которой найдена в 1940 г., впервые дается оценка Советов как массовых политических организаций рабочего класса, органов восстания и зачатков новой революционной власти.

Рожденные революционным творчеством масс, Советы рабочих депутатов возникли в 1905 г. на почве стачечного движения. Первые Советы возникли в мае в Иваново-Вознесенске, в июле — в Костроме. В сентябре в Москве создаются Советы депутатов по отдельным профессиям (печатников, табачников и др.). Уже эти первые Советы стремились выйти за рамки забастовочных комитетов, расширить свои функции. В октябре в дни Всероссийской политической стачки (см. примечание 34) возник как объединенный стачечный комитет Петербургский Совет рабочих депутатов. Всероссийская стачка и создание Петербургского Совета послужили толчком для организации Советов в Москве, Киеве, Харькове, Ростове-на-Дону, Одессе, Екатеринославе, Новороссийске, Саратове, Чите, Иркутске, Красноярске, Баку имногих других городах. Не считаясь с правительственными учреждениями, Советы издавали собственные постановления и приказы, явочным порядкос вводили восьмичасовой рабочий день, демократические свободы. Большевики входили в Советы повсеместно. Там, где они завоевали руководящее влияние, Советы были боевыми штабами подготовки и проведения вооруженного восстания (Москва, Красноярск, Новороссийск). Петербургский Совет, руководимый большевиками, не сумел выполнить своего главного назначения – стать органом восстания, органом борьбы за свержение самодержавия. Советы 1905 года, величайшее историческое завоевание рабочего класса, явились прообразом Советской власти.

«Новая жизнь» - первая легальная ежедневная газета большевиков, издавалась 27 октября (9 ноября) – 3 (16) декабря 1905 г.а Петербурге. После возвращения Ленина из эмиграции (в начале ноября) «Новая жизнь» выходила под его непосредственным руководством. Являясь фактически Центральным Органом РСДРП, газета сыграла большую роль в просвещении, организации и мобилизации масс, в подготовке к вооруженному восстанию. Подвергшаяся многочисленным репрессиям «Новая жизнь» 2 (15) декабря была закрыта царским правительством. Последний номер газеты вышел нелегально – 63.

34 Имеется ввиду Всероссийская октябрьская политическая стачка 1905 г. – один из важнейших этапов первой русской революции. Число участников Октябрьской стачки превысила два миллиона человек. Она проходила под лозунгами: свержения самодержавия, бойкот булыгинской Думы, учредительное собрание, демократическая республика. В ряде мест митинги и демонстрации нередко перерастали в вооруженные столкновения, во многих городах возникали Советы рабочих депутатов.

В дни наивысшего подъема стачки царское правительство, напуганное размахом борьбы, вынуждено было опубликовать 17 (30) октября манифест, содержавший обещание предоставить «гражданские свободы» и созвать «законодательную Думу». Эта уступка была вырвана у царя революцией. Манифест 17 (30) октября был политическим маневром самодержавия, цель которого заключалась в том, чтобы сорвать Всероссийскую стачку, выиграть время, расколоть т подавить силы революции. Большевики выступили с решительным разоблачение маневра царизма. В воззвании ЦК РСДРП «К русскому народу!», выпущенному 18 (31) октября, разъяснялась вся лживость манифеста и содержался призыв к продолжению борьбы, к свержению самодержавия. Меньшевики и эсеры с удовлетворение встретили царский манифест и выступили за прекращение стачки. Получив поддержку со стороны буржуазии и используя предательство меньшевиков и эсеров, правительство перешло в наступление. По стране прокатилась волна погромов и провокаций, забастовочное движение пошло на убыль.

Всероссийская октябрьская стачка продемонстрировала силу и возросшую политическую сознательность рабочего класса. Она послужила толчком для развертывания революционной борьбы в деревне, в армии и на флоте, подвела пролетариат к Декабрьскому вооруженному восстанию – 71.

35 Булыгинская Дума – законосовещательное «представительское учреждение», которое царское правительство обещало создать в 1905 г.; название получила по имени министра внутренних дел А.Г. Булыгина, которому царь поручил разработать этот проект. 6 (19) августа были опубликованы манифест, закон об учреждении Государственной Думы и положение о выборах в нее. Избирательные права предоставлялись только помещикам, капиталистам и небольшому числу крестьян-домохозяев. Подавляющее большинство было лишено избирательных прав. Дума, не получившая никаких законодательных прав, могла лишь обсуждать некоторые вопросы, как совещательный орган при царе. Большевики призвали рабочих и крестьян к активному бойкоту булыгинской Думы. Их лозунгами были: вооруженное восстание, революционная армия, временное революционное правительство. Меньшевики выступили за участие в выборах и сотрудничество с либеральной буржуазией. Бойкот Думы был использован большевиками для мобилизации революционных сил, для проведения массовых политических стачек, проведения подготовки вооруженного восстания. Выборы в булыгинскую думу не проводились и созвана она не была. Нарастание революции, Всероссийская октябрьская политическая стачка смели ее – 71.

36 Декабрьское вооруженное восстание в Москве в 1905 г – вершина первой русской революции. 5 (18) декабря 1905 г. Московская общегородская конференция большевиков, выражая волю рабочих, приняла решение о всеобщей забастовке и начале вооруженной борьбы. По призыву Московского Совета 7 (20) декабря началась всеобщая забастовка, 10 (23) декабря она переросла в вооруженное восстание, продолжавшееся девять дней. Центрами восстания были Пресня, Замоскворечье, Рогожско-Симоновский район, район Казанской железной дороги. Восставшие сражались самоотверженно, но не хватало оружия, опыта вооруженной борьбы, применялась тактика обороны, а не наступления, недостаточно была налажена связь с войсками. Властям удалось удержать колебавшийся Московский гарнизон. Руководство восстанием в целом отставало от стихийно нараставшего движения масс. В самом начале борьбы были арестованы руководящие работники МК большевиков, восстание превратилось в восстание отдельных районов. Меньшевики и эсеры срывали развертывания боевых действий, требуя прекращения вооруженной борьбы, их капитулянская позиция способствовала поражении. Московское восстание не переросло во всероссийское. Петербургский Совет, возглавлявшийся меньшевиками,  был против восстания. По железной дороге, оставшейся в руках правительства, В Москву были переброшены войска из Петербурга, Твери и Западного края. 17 (30) декабря начался штурм Пресни, главная крепость восстания была залита кровью. МК большевиков и Московский Совет приняли решение об организованном прекращении вооруженной борьбы с 19 декабря (1января), чтобы сохранить силы и подготовиться к дальнейшей борьбе.

Вслед за Москвой в декабре 1905 – январе 1906 г. восстания разгорелись в Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Новороссийске, Донбассе, Екатеринославе, Перми (Мотовилиха), Уфе, Красноярске, Чите и ряде других мест. Крупные вооруженные выступления были в Закавказье, Польше, Прибалтике, Финляндии. Все эти разрозненные восстания были жестоко подавлены.

Большевики и меньшевики коренным образом разошлись в оценке восстания. Меньшевики осудили героическую  борьбу пролетариата, поднявшегося на восстание. «Не нужно было браться за оружие», — заявил Плеханов. Наоборот, считали большевики, надо было браться за оружие более решительно, разъясняя массам, что победа революции может быть завоевана только вооруженной борьбой. Говоря о значении Декабрьского восстания, В. И. Ленин писал: народ «получил боевое крещение.  Он закалился в восстании. Он подготовил ряды бойцов, которые победили в 1917 г.» (Поли, собр. соч., т. 42, стр. 200 — 201). — 71, 120.

37 I Государственная дума была созвана 27 апреля (10 мая) 1906 г. (выборы проводились в феврале — марте). Царское правительство рассчитывало путем созыва законодательной Думы расколоть и ослабить революционное движение, перевести страну на монархически-конституционный путь развития. Большевики объявили выборам бойкот. Бойкот значительно подорвал авторитет Думы, ослабил веру в нее части населения, однако сорвать выборы не удалось. Основная причина заключалась в отсутствии массового революционного подъема. Неудаче бойкота способствовали также дезорганизаторские установки меньшевиков, сильные конституционные иллюзии крестьянства. Из 478 депутатов Думы более одной трети принадлежало к партии кадетов (см. примечание 9). 8(21) июля 1906 г. I Дума, с трибуны которой политика царского правительства нередко подвергалась критике, главным образом, по аграрному вопросу, была распущена. — 72.

38 II Государственная дума была созвана 20 февраля (5 марта) 1907  года. Выборы в Думу проводились в обстановке разгула военно-полевых судов и репрессий, спада революционного движения. Несмотря на это, II Дума по составу оказалась левее I Думы. Причиной этого явилось более ясное и резкое, чем в период первой Думы, размежевание партий, рост классового сознания масс, а также участие большевиков в выборах.

В отличие от меньшевиков, проводивших тактику поддержки кадетов (см. примечание 9), большевики использовали Думу как трибуну для разоблачения царизма и контрреволюционной буржуазии, для пропаганды революционной программы партии, для высвобождения крестьянства из-под влияния либералов и создания в Думе, революционного блока представителей рабочего класса и крестьянства. Центральным вопросом во II Думе, как и в первой, был аграрный вопрос.

К лету 1907 г., когда стало очевидно, что у рабочего класса и крестьянства не хватило сил для победы, царское правительство решило разогнать Думу. В ночь на 3(16) июня социал-демократическая фракция была арестована, а 3(16) июня II Государственная дума царским указом распущена. Разогнав Думу и изменив избирательный закон (что было грубейшим нарушением манифеста 17(30) октября 1905 г. (см. примечание 34) и Основного закона 1906 г., согласно которым законы не могли издаваться правительством без одобрения Государственной думы), царское правительство совершило государственный переворот. Новый избирательный закон намного увеличивал представительство в Думе помещиков и буржуазии, в несколько раз сокращал и без того небольшое число депутатов от крестьян, рабочих, угнетенных национальностей. Государственный переворот 3 июня 1907 г. положил начало периоду столыпинской реакции (1907 — 1911). — 72, 76.

39 III Государственная дума (ноябрь 1907 — июнь 1912) была избрана на основе реакционного избирательного закона 3(16) июня 1907 г. и являлась послушным орудием самодержавия. Свыше 400 из 442 депутатов представляли различные правые и крайне правые буржуазно-помещичьи партии и группировки («черная Дума»). Ни одна из партий не имела в Думе абсолютного большинства, что отвечало целям царского правительства, лавировавшего между помещиками и буржуазией. В Думе сложилось два контрреволюционных большинства — черносотенно-октябристское и октябристско-кадетское. Первое поддерживало и помогало проводить реакционную политику царизма в рабочем, аграрном и национальном вопросах. Второе создавало видимость существования в России парламентских норм, способствовало отвлечению масс от революции путем мелких реформ и уступок.

Социал-демократическая фракция Думы (19 депутатов), несмотря на крайне сложные условия, малочисленность и допущенные ошибки, проделала благодаря наличию в ней большевиков большую работу по разоблачению антинародной политики Думы, политическому воспитанию пролетариата и крестьянства. — 73, 224.

40 9 января 1905 г. в Петербурге по приказу царя было расстреляно мирное шествие свыше 140 тыс. рабочих с петицией к Зимнему дворцу, организованное агентом охранки священником Г. А. Гапоном. Более тысячи человек было убито, около пяти тысяч ранено. «Кровавое воскресенье» 9 января послужило толчком к политическому пробуждению пролетарских масс России, явилось началом первой русской революции, В тот же день в столице появились баррикады, столкновения с полицией и войсками продолжались и на следующий день. По всей стране прокатилась волна стачек протеста. Всего в забастовках в январе 1905 г. приняло участие 440 тыс. человек — больше, чем за все предыдущее десятилетие. — 73.

41 Трудовики (Трудовая группа) — фракция мелкобуржуазных демократов в Государственных думах, состоявшая из крестьян и интеллигентов народнического толка. В Думе трудовики колебались между кадетами (см. примечание 9) и революционными социал-демократами. В годы мировой империалистической войны большинство трудовиков стояло на позициях социал-шовинизма.

После Февральской буржуазно-демократической революции трудовики, отражая интересы кулачества, активно поддерживали буржуазное Временное правительство. После Великой Октябрьской социалистической революции участвовали в буржуазной контрреволюции. — 75,134.

42 «Рабочая Газета» — орган большевиков, издавался в октябре 1910 — июле 1912 г. в Париже (9 номеров). Инициатором создания «Рабочей Газеты» был В. И. Ленин, руководивший изданием и редактировавший его. «Рабочая Газета» вела борьбу за сохранение и укрепление революционной нелегальной партии, против меньшевиков-ликвидаторов, отзовистов и троцкистов, отстаивала революционную тактику, готовила рабочий класс к новой революции, выполнила большую работу по подготовке VI (Пражской) Всероссийской конференции РСДРП (январь 1912). — 76.

43 В статье «Маевка революционного пролетариата» (июнь 1913) В. И. Ленин выдвигает одно из важнейших положений теории революции — о революционной ситуации («революционное положение», «революционная обстановка» по терминологии статьи): «Одно угнетение, как бы велико оно ни было, не всегда создает революционное положение страны. Большей частью для революции недостаточно того, чтобы низы не хотели жить, как прежде. Для нее требуется еще, чтобы верхи не могли хозяйничать и управлять, как прежде» (стр. 78 — 79). В то же время наличие объективных условий революции, революционная ситуация, не создает еще, само по себе, революции. Если слаб или отсутствует субъективный фактор, ни угнетение низов, ни кризисы верхов не вызовут революции. Для революции необходимо наличие в стране революционного класса, «способного претворить пассивное состояние гнета в активное состояние возмущения и восстания» (стр. 80). — 76.

44 Имеется в виду расстрел 4(17) апреля 1912 г. забастовки рабочих на Ленских золотых приисках в Сибири, в глухой тайге, почти в двух тыс. километрах от железной дороги. Было убито 270 и ранено 250 человек. После известия о ленском расстреле по стране прокатилась волна демонстраций, митингов, забастовок протеста. Наглый ответ министра внутренних дел Макарова на запрос социал-демократической фракции в Думе: «Так было и так будет впредь!» — усилил негодование. Стачки протеста против ленского расстрела (до 300 тыс. чел.) слились с первомайскими стачками (до 400 тыс. чел.). Ленский расстрел явился толчком для нового революционного подъема (1912 — 1914). — 76.

45 IV Государственная дума (ноябрь 1912 — 1917) но составу была аналогична III, «черной Думе» (см. примечание 39). IV Дума одобрила вступление России в мировую империалистическую войну. В связи с войной представители всех буржуазно-помещичьих фракций объявили о сплочении вокруг царского правительства. Меньшевики и эсеры (см. примечание 19) встали на позиции оборончества. Только фракция большевиков решительно выступила против войны и военных кредитов, развернув революционную интернационалистскую пропаганду. В ноябре 1914 г. большевики — депутаты IV Думы были арестованы и преданы суду по обвинению в государственной измене. Поражения, на фронте побудили буржуазию выдвинуть программу умеренных реформ, рассчитанных на предупреждение революции, сохранение монархии, доведение войны «до победного конца». В августе 1915 г. буржуазно-помещичьи фракции Думы и Государственного совета создали так называемый «прогрессивный блок», выступавший за создание «правительства доверия», пользующегося поддержкой буржуазии и способного довести войну до победного конца. Они приняли участие в подготовке дворцового переворота, чтобы посадить на место Николая II более устраивавшего буржуазию царя. 26 февраля (И марта) 1917 г. царь объявил о роспуске IV Государственной думы. Однако члены Государственной думы, не осмеливаясь открыто протестовать, решили продолжить заседания неофициально. 27 февраля (12 марта) они образовали для борьбы с революцией и спасения монархии Временный комитет Государственной думы. После свержения царизма Временный комитет по соглашению с эсеро-меньшевистскими лидерами Петроградского Совета (см. примечание 86) образовал буржуазное Временное правительство. Члены Временного комитета Государственной думы выступали активными врагами революции, на своих «частных» совещаниях она требовали провозглашения военной диктатуры и уничтожения Советов. Под нажимом революционных масс буржуазное Временное правительство было вынуждено издать 6 (19) октября 1917 г. акт о роспуске Государственной думы, — 77, 224.

46 Имеется в виду столыпинская аграрная политика, проводившаяся царским правительством с конца 1906 года. Ее целью было насаждение кулачества как опоры самодержавия при сохранении помещичьей собственности на землю и насильственном разрушения сельской общины. Эта политика ускорила капиталистическую эволюцию сельского хозяйства наиболее мучительным для крестьянства «прусским» путем при сохранении власти, собственности и привилегий помещиков, усилила насильственную экспроприацию крестьянства, развитие крестьянской буржуазии, скупавшей за бесценок наделы бедняков. Придавленное нуждой мелкое крестьянское хозяйство оставалось по-прежнему нищенским и отсталым. Попытка царского правительства притупить аграрные противоречия в центре страны путем переселения обезземеленных крестьян в Сибирь полностью провалилась. Не уничтожив противоречия между крестьянством и помещиками, столыпинская аграрная политика привела к дальнейшему разорению крестьянских масс и обострению классовых противоречий между кулачеством и деревенской беднотой. — 79.

47 В. И. Ленин далее цитирует резолюцию «Революционный подъем, стачки и задачи партии» Совещания ЦК РСДРП с партийными работниками в Кракове 26 декабря 1912 — 1 января 1913 г. (8 — 14 января 1913) (Краковское совещание ЦК РСДРП). По соображениям конспирации резолюция названа февральской, — 80.

48 Октябристы («Союз 17 октября») — контрреволюционная партия крупной буржуазии и помещиков, хозяйничавших по-капиталистически; образовалась после опубликования царского манифеста 17(30) октября 1905 г. (см. примечание 34). Во главе партии стояли известный московский капиталист и домовладелец А. И. Гучков и крупный помещик М. В. Родзянко. Октябристы полностью поддерживали политику царизма. В годы мировой империалистической войны входили в оппозиционный «прогрессивный блок», который требовал создания ответственного министерства, т. е. правительства, пользующегося доверием буржуазии. После Февральской буржуазно-демократической революции октябристы активно боролись против назревавшей социалистической революции. Их лидер Гучков входил в первый состав Временного правительства (военный и морской министр). После Великой Октябрьской социалистической революции вели активную борьбу против Советской власти. — 80, 132.

49 «Социал-Демократ» — нелегальная газета, Центральный Орган РСДРП; издавалась в Париже (февраль 1909 — декабрь 1913)и Жеиеве (ноябрь 1914 — январь 1917). С декабря 1911 г. редактировалась В. И. Лениным. В годы реакции и нового революционного подъема «Социал-Демократ» вел борьбу против ликвидаторов, троцкистов, отзовистов, за сохранение нелегальной марксистской партии и укрепление ее связей с массами. В годы первой мировой войны газета сыграла выдающуюся роль в борьбе против международного оппортунизма, национализма и шовинизма, в пробуждении рабочего класса, трудящихся масс к борьбе против империалистической войны, за революцию и социализм. — 81, 86, 95.

50 Статья «Крах II Интернационала» (май — июнь 1915) посвящена разоблачению измены оппортунистических лидеров социал-демократических партий II Интернационала делу международного рабочего движения.

С началом мировой империалистической войны 1914 — 1918 гг. большинство этих лидеров предали забвению совместно принятые решения международных социалистических конгрессов 1907 — 1912 гг., определявшие тактику социалистов в условиях войны (см. примечание 51). Эти решения обязывали социалистов использовать создаваемый войной экономический и политический кризис в целях революции, для свержения капитализма. Лидеры II Интернационала, изменив рабочему классу, встали на сторону буржуазии своих стран, выступили в поддержку империалистической войны, проводили политику «гражданского мира». Дезорганизованные предательством вождей, социалистические партии крупнейших стран оказались неспособными противостоять натиску буржуазного национализма и шовинизма и занять правильную позицию по отношению к войне. II Интернационал потерпел крах и распался. Только большевики во главе с В. И. Лениным заняли единственно правильную, революционную позицию по отношению к империалистической войне.

Разоблачая социал-шовинизм и центризм, раскрывая причины краха II Интернационала, В. И. Ленин творчески разработал целый ряд новых вопросов, вставших в связи с войной. Он всесторонне обосновал позицию и тактику большевиков и всей международной революционной социал-демократии по вопросам войны, мира и революции, указал революционный путь выхода из войны, выдвинув лозунг превращения войны империалистической в войну гражданскую и лозунг поражения «своего» правительства в империалистической войне. Первыми шагами на пути превращения войны империалистической в войну гражданскую Ленин считал безусловный отказ социалистов от вотирования военных кредитов и выход из буржуазных министерств, полный разрыв с политикой «социального мира», бескомпромиссную борьбу против оппортунизма, создание нелегальных организаций, братание солдат воюющих армий, всякого рода массовые революционные выступления. Важное теоретическое значение имеет дальнейшая разработка Лениным в данной статье положения о революционной ситуации. — 82.

51 Имеется в виду Штутгартская резолюция и Базельский манифест.

Штутгартская резолюция — резолюция «Милитаризм и международные конфликты», принятая Международным социалистическим конгрессом в Штутгарте (VII конгресс II Интернационала 18 — 24 августа 1907). При обсуждении проекта резолюции, внесенного А. Бебелем, В. И. Ленин своими поправками добился коренного изменения его в духе революционного марксизма. По его предложению в резолюцию было внесено следующее принципиальное положение: «В случае, если война все же разразится, они (рабочий класс разных стран и его представители в парламентах. — Ред.) должны... стремиться всеми средствами к тому, чтобы использовать вызванный войной экономический и политический кризис для возбуждения народных масс и ускорить падение капиталистического классового господства» («Пролетарий» № 17, 20 октября 1907, стр. 6). Это положение было подтверждено Копенгагенским конгрессом (1910), вошло в резолюцию Базельского конгресса (1912) II Интернационала.

Базельский манифест — манифест о войне, единогласно принятый Чрезвычайным международным социалистическим конгрессом в Базеле (IX конгресс II Интернационала 24 — 25 ноября 1912). Манифест предостерегал народы от угрозы надвигавшейся мировой империалистической войны, разоблачал грабительские цели этой войны и призывал рабочих всех стран «противопоставить капиталистическому империализму мощь международной солидарности пролетариата». Манифест решительно осуждал экспансионистскую политику империалистических государств и призвал социалистов вести борьбу против всякого угнетения малых народов и всяческих проявлений шовинизма. В Базельский манифест был включен сформулированный В. И. Лениным пункт резолюции Штутгартского конгресса (1907) о том, что в случае возникновения империалистической войны социалисты должны использовать вызываемый ею экономический и политический кризис для борьбы за социалистическую революцию.

В годы первой мировой войны правые лидеры социал-демократических партий нарушили решения международных социалистических конгрессов, скатились на позиции социал-шовинизма и встали на сторону «своих» империалистических правительств, — 82,123,131,150.

52 Струвизм — либерально-буржуазное извращение марксизма, получившее название по имени главного представителя «легального марксизма» в России П. Б. Струве. «Легальный марксизм» возник как общественно-политическое течение либерально-буржуазной интеллигенции России в 90-х годах XIX века. В работе «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» (1895) Ленин разоблачил «легальных марксистов» как идеологов либеральной буржуазии. Он показал, что струвизм берет из марксизма все, что приемлемо для либеральной буржуазии, и отбрасывает живую душу марксизма — его революционность, учение о неизбежности гибели капитализма, о пролетарской революции, о гегемонии пролетариата в революционной борьбе. Ленинская характеристика «легальных марксистов» впоследствии целиком подтвердилась: многие из них, в том числе Струве, стали видными кадетами (см. примечание 9), а затем белогвардейцами, — 83, 269.

53 «Die Neue Zeit» («Новое Время») — теоретический журнал Германской социал-демократической партии, издавался в 1883 — 1923 гг. в Штутгарте. В «Die Neue Zeit» были впервые опубликованы некоторые произведения К. Маркса и Ф. Энгельса. Ф. Энгельс оказывал редакции помощь советами, нередко критиковал ее за отступление от марксизма. После его смерти, со второй половины 90-х гг., в журнале стали систематически печататься статьи ревизионистов, в том числе «Проблемы социализма» Э. Бернштейна (см. примечание 26). В годы мировой империалистической войны журнал занимал центристскую позицию, фактически поддерживая социал-шовинистов. До октября 1917 г. редактировался К. Каутским, затем Г. Куновым, — 85,127,190.

54 «The Economist» («Экономист») — английский буржуазный еженедельник по вопросам экономики и политики; издается с 1843 г. в Лондоне. — 90.

55 «Гапонада» — по имени священника Г. А. Гапона, агента охранки. Накануне первой русской революции Гапон создал по заданию охранки организацию «Русское общество фабрично-заводских рабочих». 9(22) января 1905 г. организованное по предложению Гапона мирное шествие рабочих с женами и детьми к Зимнему дворцу, чтобы подать петицию царю, было расстреляно. «Кровавое воскресенье» 9 января явилось началом первой русской революции (см. примечание 40)- 95.

56 В статье «О лозунге Соединенных Штатов Европы» (август 1915) В. И. Ленин впервые выдвинул и обосновал важнейший вывод о возможности победы социалистической революции первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Опираясь на глубокое исследование империализма, Ленин сформулировал закон усиления неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран в эту эпоху. Следствием скачкообразного развития является изменение соотношения сил и обострение борьбы за передел сфер влияния и приложения капитала, колоний. Неравномерность экономического развития ведет к разновременности вызревания в различных странах объективных предпосылок социалистической революции. Обострение противоречий и конфликтов между капиталистическими государствами ослабляет систему империализма в целом и облегчает прорыв ее в наиболее слабых звеньях. Это открытие нашло блестящее подтверждение в победе Великой Октябрьской социалистической революции, в построении социализма в СССР.

Лозунг «Соединенные Штаты Европы» приобрел особенно широкое распространение в годы мировой империалистической войны. Наряду с буржуазными политиками его усердно рекламировали каутскианцы и троцкисты. Они «доказывали», что империализм ведет к устранению соперничества и военных конфликтов между империалистическими державами, у к объединению последних на мирной основе. В. И. Ленин, партия большевиков разоблачили реакционный характер лозунга оппортунистов о мирном союзе империалистических государств. В манифесте ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия» (1 ноября 1914) подчеркивалось, что лозунг «Соединенных Штатов Европы» без революционного низвержения монархий германской, австрийской и русской является бессмысленным и лживым (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 21). Анализируя экономические условия империализма, Ленин в данной статье показывает, что «Соединенные Штаты Европы, при капитализме, либо невозможны, либо реакционны». Возможны лишь временные соглашения между империалистами — перераспределение сфер влияния, колоний, реакционные союзы для совместной борьбы против демократии и социализма. — 95.

57 Имеется в виду Конференция заграничных секций РСДРП в Верне 14 — 19 февраля (27 февраля — 4 марта), 1915 года. Созванная по инициативе В. И. Ленина, она имела значение общепартийной конференции, поскольку созвать во время войны съезд или всероссийскую конференцию РСДРП не представлялось возможным. Основным на конференции был вопрос о войне и задачах партии. В докладе Ленин развил положения опубликованного 1 ноября 1914 г. манифеста ЦК РСДРП «Война и российская социал-демократия» (см. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 15 — 23). Конференция единодушно поддержала лозунги превращения войны империалистической в войну гражданскую, поражения царского правительства, безусловного разрыва с оппортунизмом и непримиримой борьбы с центризмом, осудила пацифизм и абстрактную проповедь мира, не сопровождающиеся призывом к революционным действиям, и т. д. В резолюциях, принятых по докладу Ленина, конференция определила задачи и наметила тактику партии в условиях империалистической войны (см. там же, стр. 161 — 167). — 95.

58 Тезисы «Социалистическая революция и право наций на самоопределение» (1916) написаны в связи с проходившей, в международном социалистическом движении в 1915 — 1916 гг. дискуссией о праве наций на самоопределение. В тезисах В. И. Ленина, одобренных ЦК РСДРП и разосланных для обсуждения большевистским секциям за границей и левым социалистам ряда западноевропейских стран, разработана программа партии по национально-колониальному вопросу в эпоху империализма. Рассматривая национально-колониальный вопрос как составную часть теории социалистической революции, как вопрос о резервах и союзниках пролетариата в борьбе против империализма, Ленин конкретизирует задачи пролетариата и его марксистских партий в отношении к самоопределению наций для каждого из трех главных типов стран. Ленин показывает, что социалисты должны требовать немедленного и безусловного освобождения всех колоний и зависимых стран, всемерно поддерживать национально-освободительные движения, помогать революционным войнам угнетенных народов против их угнетателей. В тезисах обосновывается важное положение о необходимости точно различать конкретные задачи революционных марксистов угнетающих и угнетенных наций. Рассматривая борьбу за демократию как составную часть борьбы за социализм, Ленин подчеркивал, что пролетариат не может подготовиться к победе над буржуазией без всесторонней, последовательной и революционной борьбы за демократию. Бороться за демократические требования необходимо не реформистски, а революционно, втягивая в активные действия массы, расширяя борьбу за демократические требования до прямого натиска на буржуазию, т. е. до социалистической революции. Говоря о задачах российского пролетариата, Ленин указывал, что рабочий класс может и должен идти во главе народа на победоносную демократическую, а затем и социалистическую революцию только с требованием немедленной, полной и безоговорочной свободы самоопределения наций, свободы отделения и самостоятельного государственного существования для всех угнетенных наций. — 99.

59 Дело Дрейфуса — провокационный процесс, организованный в 1894 г. реакционно-монархическими кругами французской военщины против офицера генштаба, еврея Дрейфуса, по ложному обвинению в шпионаже и государственной измене. Инспирированный приговор Дрейфусу военным судом к пожизненному заключению был использован реакционными кругами Франции для разжигания антисемитизма и наступления на республиканский режим и демократические свободы. В 1898 г., когда социалисты и передовые представители буржуазной демократии (Э. Золя, Ж. Жорес, А. Франс и др.) развернули кампанию за пересмотр дела Дрейфуса, оно приобрело ярко выраженный политический характер, привело к расколу страны на два лагеря: республиканцев и демократов, с одной стороны, и монархистов, клерикалов, антисемитов и националистов — с другой. В 1899 г. под давлением общественного мнения Дрейфус был помилован; в 1906 г. решением кассационного суда признан невиновным и восстановлен в правах и в армии. — 101.

60 Цабернский инцидент — взрыв возмущения грубым оскорблением со стороны прусского офицера местного, преимущественно французского, населения, имел место в ноябре 1913 г. в г. Цаберне (Эльзас). — 101.

61 «Культурно-национальная автономия» — антимарксистская, буржуазно-националистическая программа решения национального вопроса, разработанная австрийскими социал-демократами О. Бауэром и К. Реннером и принятая австрийской и другими партиями II Интернационала. Программа отвергала право наций на самоопределение и размежевывала рабочих по признаку национальности. Подрывая интернациональное единство пролетариата, она усиливала влияние идей буржуазного национализма, отвлекала рабочий класс и непролетарские слои трудящихся от действительной задачи — борьбы против эксплуататорских классов собственной нации. — 102.

62 Каутскианцы — германские центристы во главе с К. Каутским и Г. Гаазе, «Социал-демократическая трудовая группа» (см. примечание 81), с апреля 1917 г. — Независимая социал-демократическая партия Германии (см. том 2, примечание 76). — 103, 111, 184.

63 Gorter, Н. Het Imperialisme, de Wereldoorlog en de Sociaal Democratie. Amsterdam. [1914]. 116 bl.

Гортер (Gorter), Герман — голландский социал-демократ, поэт и публицист. В годы мировой империалистической войны — сторонник Циммервальдской левой (см. примечание 80), интернационалист. В 1918 — 1921 гг. входил в Коммунистическую партию Голландии, принимал участие в работе Коминтерна, занимал ультралевую сектантскую позицию. После 1921 г. отошел от политической деятельности. — 105.

64 Фабианцы («Фабианское общество») — английская реформистская организация, основанная в 1884 г.; название получила по имени римского полководца III в. до н. э. Фабия Максима, прозванного «Кунктатором» («Медлителем») за выжидательную тактику уклонения от решительного сражения в войне с Ганнибалом. Членами общества были преимущественно представители буржуазной интеллигенции — ученые, писатели, политические деятели (С. и Б. Вебб, Р. Макдональд, Б. Шоу и др.). Фабианцы отрицали необходимость классовой борьбы пролетариата и социалистической революции, утверждали, что переход к социализму возможен только путем мелких реформ, постепенных преобразований. В 1900 г. общество вошло в лейбористскую партию (см. том 2, примечание 98). Фабианский социализм — один из источников идеологии лейборизма. В годы мировой империалистической войны фабианцы занимали позицию социал-шовинизма. — 106, 175.

65 Ирландское восстание 1916 г. — национально-освободительное восстание в Ирландии 24 — 30 апреля 1916 г. против английского господства. Непосредственными его причинами были недовольство затягиванием введения акта о гомруле (самоуправлении Ирландии в рамках Британской империи), угнетение народных масс, репрессии против национально-освободительного движения, тяготы, связанные с мировой империалистической войной. Наиболее активную роль в восстании сыграл рабочий класс и его вооруженная организация — Ирландская гражданская армия во главе с Дж. Конноли. Центром восстания был Дублин, восставшие провозгласили Ирландскую республику и сформировали временное правительство во главе с П. Пирсом. Восстание было жестоко подавлено британскими войсками. Уличные бои в Дублине, других городах и графствах продолжались шесть дней. Почти все лидеры восстания (Конноли, Пирс и др.) были расстреляны, многие участники отправлены на каторгу, подверглись массовой высылке в специальные лагеря в Великобритании. Несмотря на поражение, восстание содействовало дальнейшему развертыванию в Ирландии национально-освободительной борьбы. — 107,113.

66 «Наше Слово» — газета меньшевиков, издавалась в 1915 — 1916 гг. в Париже. Одним из редакторов этой газеты был Л. Троцкий. — 107.

67 «Berner Tagwacht» («Бернский Часовой») — газета, орган социал-демократической партии Швейцарии, издается с 1893 г. в Берне. В первые годы мировой империалистической войны публиковала статьи К. Либкнехта, Ф. Меринга и других левых социал-демократов. С 1917 г. стала открыто поддерживать социал-шовинистов. — 108.

68 «Речь» — газета, центральный орган партии кадетов (см. примечание 9); издавалась в 1906 — 1917 гг. в Петербурге. После Февральской буржуазно-демократической революции активно поддерживала Временное правительство, вела злобную травлю В. И. Ленина, большевиков. — 108, 237, 249.

69 «Vorwarts» («Вперед», полное название «Vorwarts. Berliner Volksblatt») — газета, Центральный орган Германской социал-демократической партии; издавалась в 1891 — 1933 гг. в Берлине. На страницах «Vorwarts» Ф. Энгельс в последние годы жизни вел борьбу против всяческих проявлений оппортунизма. После его смерти, с конца 90-х гг. газета оказалась в руках правого крыла партии и систематически печатала статьи оппортунистов. В годы мировой империалистической войны стояла на позициях социал-шовинизма; после Великой Октябрьской социалистической революции включилась в антисоветскую пропаганду. — 109.

70 Статья «О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме»» (август — октябрь 1916) была написана в ответ на статью Г1. Киевского (Г. Пятакова) «Пролетариат и «право наций на самоопределение» в эпоху финансового капитала» и направлена против немарксистской, антибольшевистской позиции группы Бухарина — Пятакова — Бош. Обе статьи предполагалось опубликовать в «Сборнике «Социал-Демократа»» № 3, издававшемся редакцией газеты «Социал-Демократ» (см. примечание 49). В 1916 г. вышло два номера «Сборника». Однако из-за отсутствия средств третий «Сборник» не был издан, статья Ленина в печати не появилась (впервые опубликована в 1924). В рукописном виде она была широко известна среди большевиков, проживавших за границей, и некоторых левых социал-демократов.

В статье впервые сформулировано важнейшее положение о многообразии форм диктатуры пролетариата: «Все нации придут к социализму, это неизбежно, но все придут не совсем одинаково, каждая внесет своеобразие в ту или иную форму демократии, в ту или иную разновидность диктатуры пролетариата, в тот или иной темп социалистических преобразований разных сторон общественной жизни» (стр. 115). В. И. Ленин указал также, что в отдельных странах «возможна мирная уступка власти буржуазией, если она убедится в безнадежности сопротивления...». В то же время он подчеркнул, что в какой бы форме ни совершался переход к социализму, он возможен лишь путем революции и установления власти рабочего класса.

Положение о многообразии форм диктатуры пролетариата впервые было опубликовано в 1919 г. во втором издании книги Ленина «Государство и революция» (см. стр. 192). В дальнейшем Ленин подчеркивал, что многообразие форм диктатуры пролетариата вытекает из особенностей социально-экономических, политических и других условий в разных странах, из различия форм перехода власти в руки рабочего класса. В произведениях послеоктябрьского периода («Пролетарская революция и ренегат Каутский», «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата» и др.) Ленин раскрыл общие и специфические черты Советской власти как государственной формы диктатуры пролетариата, отразившей особенности исторического развития России.

Развитие мирового революционного процесса после Великой Октябрьской социалистической революции и второй мировой войны выдвинуло новую, отличную от Советской власти форму государственной власти пролетариата — народную демократию, утвердившуюся в ряде стран Европы и Азии. Это стало возможным в результате изменившихся исторических условий, расширивших социальную базу революции, отразивших социально-классовые изменения в современном мире. «Дальнейшие революции в неизмеримо более богатых населением и неизмеримо более отличающихся разнообразием социальных условий странах Востока, — писал Ленин в 1923 г. в статье «О пашей революции», — будут преподносить... несомненно, больше своеобразия, чем русская революция» (том 2, стр.270). Гениальное предвидение В. И. Ленина полностью подтверждено историей. — 112.

71 Имеются в виду попытки восстаний в индийских войсках в Сингапуре, во французском Аннаме, в немецком Камеруне. — 113.

72 Статья «Военная программа пролетарской революции» (В. И. Ленин в переписке называет ее «Entwaffnung» — «О разоружении») была написана на немецком языке и предназначалась для публикации в швейцарских, шведских и норвежских изданиях левых социал-демократов, но не была в них напечатана. Вскоре Ленин несколько переработал ее для издания на русском языке. Статья «О лозунге «разоружения»» (см. Поля. собр. соч., т. 30, стр. 151 — 162) была напечатана в декабре 1916 г. в «Сборнике «Социал-Демократа»» № 2 (см. примечание 70). Первоначальный, немецкий текст статьи был опубликован в журнале «Jugend-Internationale» (см. примечание 73) №№ 9 и 10 (сентябрь, октябрь 1917) под заглавием «Das Militarprogramm der proletarisclien Revolution», которое, по-видимому, было дано редакцией. В редакционном предисловии отмечалось, что статья была доставлена В. И. Лениным «незадолго до его отъезда из Цюриха в апреле 1917 г.».

В «Военной программе пролетарской революции» получило дальнейшее развитие положение о возможности победы социализма первоначально в одной стране, выдвинутого в статье «О лозунге Соединенных Штатов Европы» (см. стр. 95 — 99). О победе социалистической революции первоначально в немногих или даже одной стране в данной статье говорится уже как о непреложном выводе: «Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах. Иначе и не может быть при товарном производстве. Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными. Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного пролетариата социалистического государства. В этих случаях война с нашей стороны была бы законной и справедливой» (стр. 117 — 118). С этим выводом неразрывно связана ленинская идея мирного сосуществования, положение об исторической неизбежности периода сосуществования двух социально-экономических и политических систем — системы социализма и системы капитализма. Победивший пролетариат заинтересован в мирном сосуществовании государств с различным общественным строем. Опасность войн между двумя системами связана с империалистической буржуазией, е ее стремлением ликвидировать социализм. Агрессивные войны чужды пролетариату, но в случае империалистической агрессии он поднимется на справедливейшую из войн — войну в защиту завоеваний социализма. Ленинская идея мирного сосуществования двух систем — важнейший принцип внешней политики Советского Союза, других братских социалистических государств. — 116.

73 «lugend-lnternationale» («Интернационал Молодежи») — орган Международного союза социалистических организаций молодежи, примыкавшего к Циммервальдской левой (см. примечание 80); издавался в 1915 — 1918 гг. в Цюрихе. — 116.

74 Имеются в виду тезисы по военному вопросу Р. Гримма, напечатанные в газете «Grtitlianer» (14 и 17 июля 1916). В связи с усилением опасности вовлечения Швейцарии в мировую войну в швейцарской социал-демократической партии проводилась дискуссия об отношении к войне. Материалы дискуссии публиковались в газетах «Berner Tagwacht», «Volksrecbt», «Griitlianer». В. И. Ленин внимательно следил за ходом дискуссии, изучал ее материалы, писал замечания (см. Ленинский сборник XVII).

Гримм (Grimm), Роберт — в 1909 — 1918 гг. секретарь Социал-демократической партии Швейцарии, главный редактор газеты «Berner Tagwacht» (см. примечание 78). В годы мировой империалистической войны — председатель Циммервальдской и Кинтальской конференций (см. примечание 80), председатель Интернациональной социалистической комиссии, центрист. — 116.

75 «Neues Leben» («Новая Жизнь») — журнал, орган Социал-демократической партии Швейцарии; издавался в Берне (1915 — 1917), проводил взгляды правых циымервальдистов (см. примечание 80). С 1917 г. занял позицию социал-шовинизма. — 116.

76 «Vorbote» («Предвестник») — журнал, орган Циммервальдской левой (см. примечание 80), издавался в Берне на немецком языке, вышло два номера (январь, апрель 1916). В. И. Ленин принимал деятельное участие в основании журнала и в организации его перевода на французский язык для более широкого распространения. На страницах журнала проводилась дискуссия левых циммервальдистов о праве наций на самоопределение и о лозунге «разоружения», были напечатаны статьи Ленина «Оппортунизм и крах II Интернационала» (№1) и «Социалистическая революция и право наций на самоопределение. Тезисы» (№ 2). — 116.

77 Группа «Интернационал» («Спартак») — революционная организация германских левых социал-демократов, созданная в начале мировой империалистической войны К.. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ф. Мерингом, К. Цеткин, Ю. Мархлевским, Л. Иогихесом (Тышка), В. Пиком.

В апреле 1915 г. Р. Люксембург и Ф. Меринг основали журнал «Die Internationale» («Интернационал»), вокруг которого сплотились левые социал-демократы Германии. С 1916 г. группа «Интернационал», кроме политических листовок, выпускавшихся в 1915 г., нелегально распространяла «Политические письма» за подписью «Спартак» (до октября 1918) и стала называться также группой «Спартак». Спартаковцы вели революционную пропаганду, организовывали массовые антивоенные выступления, руководили стачками, разоблачали империалистический характер мировой войны, предательство оппортунистических лидеров социал-демократии. Однако в некоторых важнейших вопросах теории и политики они допускали серьезные ошибки: отрицали возможность национально-освободительных войн в эпоху империализма, не занимали последовательной позиции по вопросу о лозунге превращения империалистической войны в войну гражданскую, недооценивали роль партия как авангарда рабочего класса, боялись решительного разрыва с оппортунистами. В. И. Ленин высоко ценил революционную деятельность германских левых, проводившуюся в исключительно трудных условиях. В то же время он критиковал их ошибки, указывал на непоследовательность, помогал занять правильную позицию.

В апреле 1917 г. спартаковцы вошли в центристскую Независимую социал-демократическую партию Германии (см. том 2, примечание 76), сохранив в ней свою организационную самостоятельность. В ноябре 1918 г. в ходе революции в Германии, порвав с «независимцами», оформились в «Союз Спартака». На Учредительном съезде (30 декабря 1918 — 1 января 1919) спартаковцы создали Коммунистическую партию Германии.

Тезисы группы «Интернационал» — имеются в виду «Тезисы о задачах международной социал-демократии» (1916), написанные Р. Люксембург при участии К. Либкнехта, Ф. Меринга и К. Цеткин, определявшие позицию германских левых с.-д. по важнейшим вопросам теории и политики. Тезисы были приняты на общегерманской конференции левых социал-демократов (январь 1916). На этой конференции группа оформилась организационно и приняла решение именовать себя группой «Интернационал». — 116.

78 Имеется в виду брошюра Р. Люксембург (Юниус) «Die Kriso der Sozialdemokratie» («Кризис социал-демократии»), Zurich. 1916. 109 S. Критический разбор брошюры см. В. И. Ленин. «О брошюре Юниуса» — Полн. собр. соч., т. 30, стр. 1 — 16. — 117.

79 Галифе — французский генерал, один из палачей Парижской Коммуны, отличавшийся особенной жестокостью. — 119.

80 Имеются в виду международные социалистические конференции в Циммервальде и Кинтале (Швейцария).

Циммервальдская, или  I международная социалистическая, конференция состоялась 5 — 8 сентября 1915 года.

Кинтальская, или II международная социалистическая, конференция состоялась 24 — 30 апреля 1916 года.

На Циммервальдской конференции по инициативе В. И. Ленина была основана Циммервальдская левая группа, в состав которой входили 8 из 38 делегатов конференции — представители ЦК РСДРП, левых социал-демократов Швеции, Норвегии, Швейцарии, Германии, польской с.-д. оппозиции и с.-д. Латышского края. Возглавляемая Лениным, Циммервальдская левая вела активную борьбу против центристского большинства конференции. На Кинтальской конференции Циммервальдская левая объединяла 12 из 43 делегатов, по ряду вопросов за ее предложения голосовала почтя половина делегатов. Циммервальдская левая не была однородной. Ведущей силой в ней были большевики, занимавшие наиболее последовательную интернационалистскую позицию.

Циммервальдская и Кинтальская конференции способствовали сплочению на идейной основе марксизма-ленинизма левых элементов западноевропейской социал-демократии, которые впоследствии сыграли активную роль в борьбе за создание коммунистических партий в своих странах и образование III, Коммунистического Интернационала. — 122.

81 «Социал-демократическая трудовая группа» («Arbeitsgemeinschaft» — «Трудовое содружество») — организация германских центристов во главе с Г. Гаазе, Г. Ледебуром, В. Дитманом, созданная в марте 1916 г. депутатами рейхстага, отколовшимися от социал-демократической фракции. Группа имела большинство в берлинской организации социал-демократической партии и составила ядро образовавшейся в апреле 1917 г. центристской Независимой социал-демократической партии Германии (см. том 2, примечание 76). — 122.

82 Независимая рабочая партия Англии (Independent Labour Party) — реформистская организация, основанная руководителями «новых тред-юнионов» в 1893 г. в условиях оживления стачечной борьбы и усиления движения за независимость рабочего класса от буржуазных партий. В НРП входили члены «новых» и ряда старых тред-юнионов, представители интеллигенции и мелкой буржуазии, находившиеся под влиянием фабианцев (см. примечание 64); лидерами партии были К. Гарди и Р. Макдональд. Программа НРП содержала требования коллективного владения средствами производства, распределения и обмена, введения восьмичасового рабочего дня, социального страхования и пособий по безработице, запрещения детского труда. С момента возникновения НРП заняла буржуазно-реформистские позиции, уделяя основное внимание парламентской борьбе, сделкам с либеральной партией. В начале мировой империалистической войны НРП приняла ряд пацифистских резолюций, однако вскоре перешла на позиции социал-шовинизма. Характеризуя Независимую рабочую партию, В. И. Ленин писал, что «на деле это всегда зависевшая от буржуазии оппортунистическая партия» (Полн. собр. соч., т. 39, стр. 90). — 122.

83 Военно-промышленные комитеты были созданы в России в мае 1915 г. империалистической буржуазией для поддержки царизма в войне. В Центральный ВПК входили крупнейшие капиталисты, его председателем был А. И. Гучков, лидер октябристов (см. примечание 48). Стремясь подчинить рабочих своему влиянию и привить нм оборонческие настроения, буржуазия пыталась организовать при комитетах «рабочие группы», показать тем самым, что в России достигнут «классовый мир». Большевики объявили бойкот военно-промышленных комитетов и успешно провели его при поддержке большинства рабочих. Из общего числа 239 областных и местных военно-промышленных комитетов выборы в «рабочие группы» состоялись лишь в 70, а рабочие представители были избраны только в 36, — 123,134, 230.

84 «Письма из далека» написаны 7 — 12 (20 — 25) марта 1917 г. в Швейцарии.

Первые сведения о Февральской буржуазно-демократической революции в России В. И. Ленин получил 2(15) марта. Как только первые телеграммы были напечатаны в цюрихских газетах, он приступил к работе над статьями для «Правды». 9(22) марта первое и второе «Письма из далека» были отправлены в Христианию (Осло, Норвегия) А. М. Коллонтай, которая перевезла их в Петроград и передала в редакцию «Правды» 19 марта (1 апреля).

В «Письмах из далека» содержатся ответы на важнейшие вопросы. В них дана оценка движущих сил, характера и направления развития революции в России, определено, что главной задачей является переход к социалистической революции, создание пролетарского государства. Призывая рабочий класс разрушить старую буржуазную государственную машину В. И. Ленин высказал твердое убеждение, что революционное творчество масс создаст новый тип государства — государство трудящихся, прообразом которого была Парижская Коммуна. — 128.

85 В результате второй буржуазно-демократической революции в России 27 февраля (12 марта) 1917 г. было свергнуто царское самодержавие. 2(15) марта в 3 часа дня по соглашению Временного комитета Государственной думы с эсеро-меньшевистскими лидерами Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (см. примечание 86) было сформировано буржуазное Временное правительство во главе с правым кадетом князем Г. Е. Львовым. — 128.

86 В. И. Ленин имеет в виду Петроградский Совет рабочих депутатов. Выборы в Совет начались самочинно на отдельных предприятиях, затем охватили все фабрики и заводы. Днем 27 февраля (12 марта), еще до первого заседания Совета, меньшевики-ликвидаторы К. А. Гвоздев, Б. О. Богданов и члены Государственной думы Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелев и др. объявили себя Временным исполнительным комитетом Совета. Вечером, на первом заседании Совета, был оформлен президиум — Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Керенский и М. И. Скобелев. В Исполком Совета, кроме членов   президиума, вошли А. Г. Шляпников, Н. Н. Суханов, Ю. М. Стеклов и были предоставлены места представителям центральных и петроградских комитетов социалистических партий. Партия эсеров (см. примечание 19) вначале высказалась против организации Совета, затем направила в него своих представителей. Совет объявил себя органом рабочих и солдатских депутатов и фактически до I съезда Советов (июнь 1917) (см. примечание 97) являлся общероссийским центром Советов.

28 февраля (13 марта) было выпущено обращение «К населению Петрограда и России» с призывом сплотиться вокруг Совета и взять в свои руки управление всеми местными делами. 1(14) марта Исполком был пополнен представителями от солдат и образовано бюро Исполкома (И. С. Чхеидзе, Ю. М. Стеклов, Б. О. Богданов, П. И. Стучка, П. А. Красиков, К. А. Гвоздев и др.), в Комитет Государственной думы были делегированы И. С. Чхеидзе и А. Ф. Керенский. 3(16) марта образовались комиссии Совета: продовольственная, военная, по охране города, литературная, из состава последней образовалось первоначально ядро редакции «Известий» (c-м. примечание 110). В заседаниях Исполкома с правом совещательного голоса участвовали социал-демократические фракции Государственной думы всех созывов, представители солдатской комиссии, Центрального бюро профессиональных союзов, районных Советов, редакции «Известий» и др. Совет приступил к организации районных Советов, к формированию рабочей милиции (по 100 человек на 1000 рабочих).

Несмотря на то, что руководство оказалось в руках соглашателей, Совет под давлением рабочих и солдат провел ряд революционных мероприятий (арест представителей старой власти, освобождение политических заключенных и т. д.). 1(14) марта Совет издал «Приказ № 1 по гарнизону Петроградского военного округа», сыгравший огромную роль в революционизировании армии. Воинские части в политическом отношении подчинялись Совету, все оружие передавалось в распоряжение и под контроль ротных и батальонных комитетов, приказы Временного комитета Государственной думы подлежали исполнению только в случаях, когда они не противоречили приказам Совета и т. п.

Однако в решающий момент, в ночь на 2(15) марта, соглашатели из Исполкома Совета добровольно уступили власть буржуазии, предоставив Временному комитету Государственной думы (см. примечание 45) право сформировать Временное правительство из представителей капиталистов и помещиков. Этот акт капитуляции перед буржуазией не был известен за границей, российские газеты левее кадетских туда не пропускались. Ленин узнал об этом после возвращения в Россию (см. В. И. Ленин. Поли, собр. соч., т. 31, стр. 240). — 130,143.

87 ОК, окисты — меньшевики, объединенные своим руководящим центром — Организационным Комитетом (ОК).

Организационный Комитет (ОК) был создан в 1912 г. на августовской конференции меньшевиков-ликвидаторов. Функционировал до выборов ЦК партии меньшевиков (август 1917). В годы мировой империалистической войны стоял на позициях социал-шовинизма, оправдывал участие самодержавия в войне. Помимо ОК, действовавшего в России, существовал заграничный секретариат ОК в составе пяти секретарей, который занимал позицию, близкую к центризму, и, прикрываясь интернационалистскими фразами, поддерживал социал-шовинистов, — 132, 140.

88 Гвоздев К. А., Потресов А. Н. — лидеры меньшевиков-ликвидаторов, ярые социал-шовинисты. — 132.

89 «Мирнообновленцы» (партия «мирного обновления») — конституционно-монархическая организация крупной буржуазии и помещиков; оформилась в 1906 г., объединяла «левых октябристов» и «правых кадетов», близко примыкала к октябристам (см. примечание 48). Один из лидеров «мирнообновленцев» крупный помещик правый кадет князь Г. Е. Львов был председателем Совета министров и министром внутренних дел буржуазного Временного правительства первого и второго состава (март — июль 1917). — 134.

90 Статья «О задачах пролетариата в данной революции» содержит знаменитые «Апрельские тезисы» В. И. Ленина, написанные, по-видимому, 3(16) апреля в поезде по пути в Петроград. 4(17) апреля Ленин прочитал тезисы на двух собраниях в Таврическом дворце — на собрании большевиков и на объединенном собрании большевиков и меньшевиков — делегатов Всероссийского совещания Советов рабочих и солдатских депутатов. 7 (20) апреля статья была напечатана в газете «Правда».

«Апрельские тезисы» — выдающийся программный документ творческого марксизма, вооруживший партию большевиков, рабочий класс России научно обоснованным планом перехода от буржуазно-демократической революции к революции социалистической. В тезисах в предельно сжатой, лаконичной форме были даны ответы на наиболее острые и злободневные политические, экономические и партийные вопросы, вставшие после победы Февральской революции, — пути выхода из империалистической войны, форма государственной власти, первые шаги к социализму в области экономики, тактика, переработка программы и перемена названия партии, борьба за создание подлинно революционного Интернационала.

На основе анализа нового объективного соотношения классовых сил Ленин делает вывод, что в условиях двоевластия в России возможен переход к социалистической революции мирным путем, без восстания или гражданской войны. При полноте власти у Советов борьба классов и партий будет происходить внутри Советов наиболее безболезненно. В ходе ее совершится отрыв крестьянства от буржуазии, дальнейшее сближение революционного крестьянства с рабочим классом, укрепление руководства рабочего класса. Советы как революционная власть, основанная на союзе рабочих и крестьян, могли в условиях двоевластия обеспечить мирный переход от капитализма к социализму. — 138,

91 «Народные социалисты» (энесы) — мелкобуржуазная легальная Трудовая народно-социалистическая партия, выделившаяся в 1906 г. из правого крыла партии эсеров (см. примечание 19). Лидерами партии были А. В. Пешехонов, Н. Ф. Анненский, В. А. Мякотин и др. Энесы выступали за блок с кадетами (см. примечание 9). В. И. Ленин называл их «социал-кадетами», «мещанскими оппортунистами», «эсеровскими меньшевиками», колеблющимися между кадетами и эсерами, подчеркивал, что эта партия «очень мало отличается от кадетов, ибо устраняет из программы и республику и требование всей земли» (Полн. собр. соч., т. 14, стр. 24). В годы мировой империалистической войны «народные социалисты» стояли на позициях социал-шовинизма.

После Февральской буржуазно-демократической революции энесы слились с трудовиками (см. примечание 41). Они активно поддерживали буржуазное Временное правительство, в состав которого входили их представители. После Октябрьской социалистической революции энесы участвовали в контрреволюционных заговорах и вооруженных выступлениях против Советской власти. Партия прекратила свое существование в период иностранной интервенции и гражданской войны. — 140.

92 Ю. М. Стеклов — член бюро Исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (см. примечание 86) и редактор «Известий» (см. примечание 110); после Февральской буржуазно- демократической революции стоял на позиции «революционного оборончества». Позднее перешел к большевикам. — 140.

93 Бланкисты, бланкизм — течение во французском социалистическом движении, возглавлявшееся видным представителем утопического коммунизма и революционером Луи Огюстом Бланки (1805 — 1881). «Бланкизм есть теория, отрицающая классовую борьбу. Бланкизм ожидает избавления человечества от наемного рабства не путем классовой борьбы пролетариата, а путем заговора небольшого интеллигентного меньшинства» (В. И. Ленин. Поли, собр. соч., т. 13, стр. 76). Бланкисты сводили деятельность революционной партии к выступлениям кучки тайных заговорщиков, не учитывали конкретной обстановки, необходимой для победы восстания, пренебрегали связью с массами. — 144, 253, 296.

94 Петроградская общегородская конференция РСДРП(б) состоялась 14 — 22 апреля (27 апреля — 5 мая) 1917 года. Присутствовали 57 делегатов (в том числе от Финской, Эстонской, Латышской, Польской и Литовской организаций, представители Военной организации).

В. И. Ленин был избран почетным председателем конференции, сделал основной политический доклад о текущем моменте и об отношении к Временному правительству (см. Полн. собр. соч., т. 31, стр. 239 — 246.), входил в комиссию по выработке резолюции «Об отношении к Временному правительству» и «О войне», внес ряд других резолюций (см. там же, стр. 251 — 252, 255 — 258, 260 — 265). Попытка Каменева в речи и поправках к ленинской резолюции об отношении к Временному правительству отстоять требование контроля над ним была разоблачена Лениным как соглашательская, как политика Чхеидзе и Стеклова. Конференция подавляющим числом голосов приняла ленинскую резолюцию об отношении к Временному правительству.

19 апреля (2 мая) заседания конференции были прерваны в связи с массовым движением протеста в ответ на ноту Милюкова (см. примечание 105). Делегаты конференции приняли активное участие в разъяснительной работе в массах. В связи с этим последующие заседания конференции проводились не в полном составе.

Решения Петроградской общегородской конференции свидетельствовали о сплочении петроградских большевиков на основе «Апрельских тезисов» Ленина; ленинская тактика получила одобрение крупнейшей, столичной организации партии. Резолюции Петроградской конференции в значительной части легли в основу резолюций VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) (см. примечание 96). — 145.

95 «Без царя, а правительство рабочее» — антибольшевистский лозунг, впервые выдвинутый Парвусом в 1905 году. Этот лозунг являлся одним из основных положений троцкистской «теории» перманентной революции — революции без крестьянства, которая противопоставлялась ленинской теории перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую при гегемонии пролетариата в общенародном движении. — 147.

96 VII (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б) — первая конференция партии в легальных условиях; состоялась 24 — 29 апреля (7 — 12 мая) 1917 г. в Петрограде. Присутствовали 149 делегатов от 78 партийных организаций. Конференция имела значение съезда, она выработала политический курс партии, создала руководящие партийные центры. Она проходила в обстановке разразившегося 21 — 22 апреля острого политического кризиса (см. примечание 105). Всей работой конференции руководил В. И. Ленин. Кроме основных докладов о текущем моменте, о пересмотре партийной программы, по аграрному вопросу, он выступил также с речами по целому ряду других пунктов порядка дня. Проекты резолюций конференции также были разработаны Лениным.

В основу обсуждения вопроса о текущем моменте, главного на конференции, был положен ленинский план перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, выдвинутый в «Апрельских тезисах» (см. стр. 138 — 141). Конференция отвергла правокапитулянтскую линию Каменева, выступившего с содокладом в качестве представителя антиленинской группы. Ленинскому курсу на социалистическую революцию Каменев и Рыков противопоставляли оппортунистическую оценку революции и перспектив ее развития. Отрицая возможность и необходимость перерастания буржуазно-демократической, революции в революцию социалистическую, Каменев предлагал ограничиться контролем над буржуазным Временным правительством со стороны эсеро-меньшевистских Советов, Конференция приняла резолюцию Ленина.

При обсуждении национального вопроса Пятаков выступил против лозунга права наций на самоопределение вплоть до отделения и образовали самостоятельных государств. Отстаивая свою резолюцию, Ленин доказал, что только такое право обеспечивает полную солидарность рабочих и всех трудящихся разных наций; вопрос же о целесообразности отделения пролетарская партия «должна решать в каждом отдельном случае... с точки зрения интересов всего общественного развития и интересов классовой борьбы. пролетариата за социализм» (:Полн. собр. соч., т. 31, стр. 440;).

VII (Апрельская) конференция РСДРП (б) приняла ленинскую программу перехода ко второму этапу революции в России, вооружила партию планом борьбы за перерастание буржуазно-демократической революции в революцию, социалистическую, выдвинула требование перехода всей власти к Советам. Под этим лозунгом большевики готовили, массы к пролетарской революции. — 147

97 I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов состоялся 3 — 24 июня (16 июня - 7 июля). 1917 г. в  Петрограде. Присутствовали 1090 делегатов. Большевики, составлявшие, в то время меньшинство в Советах, имели 105 делегатов. Подавляющее большинства принадлежало к блоку меньшевиков и эсеров и поддерживавшим, его мелким группам. В повестке дня съезда стояли вопросы: революционная демократия и, правительственная, власть, отношение к войне, подготовка к Учредительному собранию, национальный вопрос; земельный вопрос и др.

В. И. Ленин выступал, на съезде 4(1-7) июня с речью об отношении к Временному правительству (ем. стр. 152: — 157); и 9(22) июня, с речью о войне (см, Полн. собр. соч., т. 32, стр. 277 — 294).

Меньшевики и эсеры, на съезде призывали, в укреплению дисциплины в армии и наступлению на фронте, поддержке Временного, правительства, решительно выступали против передачи власти Советам. Во время речи министра-меньшевика Церетели, утверждавшего, что в России нет ни одной политической партии, которая согласилась бы одна взять всю полноту власти в стране, Ленин с места воскликнул: «Есть!», а в речи с трибуны заявил, что партия большевиков каждую минуту «готова взять власть целиком» (стр. 155). Большевики широко использовали трибуну съезда для разоблачения империалистической политики Временного правительства и соглашательской тактики меньшевиков и эсеров, требуя перехода всей власти в руки Советов. По всем основным вопросам они внесли и отстаивали свои резолюции. Их выступления были обращены не только к делегатам съезда, но и к широким, массам рабочих, крестьян, солдат.

В принятых резолюциях, эсеро-меньшевистское большинство съезда поддержало Временное правительство, одобрило наступление на фронте, высказалось против перехода власти к Советам. Съезд избрал Центральный Исполнительный. Комитет (ЦИК), в который вошли 107 меньшевиков, 101 эсер, 35 большевиков, 8 объединенных социал-демократов, 4 трудовика и «народных социалиста», 1 бундовец. Председателем стал меньшевик Н. С. Чхеидзе. Большинство ЦИК стояло на позиции поддержки буржуазного Временного правительства. ЦИК данного созыва просуществовал до II съезда Советов (25 — 26 октября (7 — 8 ноября) 1917).

В. И. Ленин отмечал, что съезд «с великолепной рельефностью» показал отход вождей эсеров и меньшевиков от революции (см. Полн. собр. соч., т. 32, стр. 310). — 152,160, 262.

98 «Рабочая Газета» — ежедневная газета меньшевиков, издавалась 7 (20) марта — 30 ноября (13 декабря) 1917 г. в Петрограде; с 30 августа (12 сентября) — орган ЦК партии меньшевиков. Поддерживала буржуазное Временное правительство, активно боролась против большевиков. — 154, 248.

99 Имеются в виду решения VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (см. примечание 96). — 155.

100 I Всероссийский съезд крестьянских депутатов состоялся 4 — 28 мая (17 мая — 10 июня) 1917 г. в Петрограде. Присутствовали 115 делегатов от губернских крестьянских съездов и армейских крестьянских организаций. По своему социальному составу большинство делегатов съезда принадлежало к состоятельному крестьянству, деревенская беднота была представлена военными делегатами. Значительное большинство на съезде принадлежало эсерам (см. примечание 19), главным организаторам съезда, оказавшим большое влияние на выборы делегатов на местах. Работа большевистской фракции проходила под непосредственным руководством В. И. Ленина, он обратился с открытым письмом к делегатам съезда, произнес большую речь и написал проект резолюции. Большевиков поддерживала так называемая группа «14 беспартийных», организованная М. В. Фрунзе (Михайловым).

На повестке дня стояли вопросы: о коалиционном Временном правительстве, продовольственный, о войне и мире, аграрный и др. Съезд стал ареной борьбы большевиков против эсеров за крестьянские массы. Особенно острая борьба разгорелась по главному вопросу — аграрному. В. И. Ленин в своей речи и резолюции, внесенной от имени большевистской фракции, предложил объявить землю всенародной собственностью и немедленно приступить к бесплатной передаче помещичьих земель крестьянам, не дожидаясь созыва Учредительного собрания.

Выступление В. И. Ленина произвело огромное впечатление на крестьянских делегатов съезда, что вынуждена была признать даже враждебная большевикам печать. Однако лидерам эсеров все же удалось овладеть съездом путем беззастенчивого обмана крестьян. Съезд одобрил политику буржуазного Временного правительства и вхождение в него «социалистов», высказался за продолжение войны «до победного конца» и за наступление на фронте, согласился с доводами эсеров отложить решение земельного вопроса до Учредительного собрания.

На съезде был избран эсеровский Всероссийский Совет крестьянских депутатов и его исполком, проводивший соглашательскую политику. Принятые съездом решения выражали интересы сельской буржуазии — кулаков, — 160.

101 «Листок «Правды»» — одно из названий газеты «Правда».В ночь на 5(18) июля 1917 г. помещение редакции «Правды» было разгромлено юнкерами и казаками. В июле — октябре «Правда», преследуемая буржуазным Временным правительством, продолжала выходить, неоднократно меняя название («Листок «Правды»», «Пролетарий», «Рабочий», «Рабочий Путь» и др.). Вышел в свет один номер «Листка «Правды»» 6(19) июля. — 161, 171.

102 О какой статье идет речь, не установлено. В журнале «Работница» № 7, где была напечатана статья В. И. Ленина «Три кризиса», упоминаемой статьи нет. — 161.

103 «Дело Народа» — ежедневная газета, орган партии эсеров (см. примечание 19). Издавалась в марте 1917 — начале июля 1918 г. в Петрограде, занимала позицию оборончества и соглашательства, активно поддерживала буржуазное Временное правительство. — 161, 202, 259, 278, 283.

104 3(16) июля 1917 г. в Петрограде начались стихийные демонстрации, грозившие перерасти в вооруженное выступление против Временного правительства. Причинами этого взрыва массового возмущения явились провал наступления на фронте, начатого 18 июня (1 июля), расформирование революционных воинских частей, рост безработицы и дороговизны, закрытие капиталистами предприятий, острый недостаток продовольствия. Накануне, 2(15) июля, из состава Временного правительства вышли министры-кадеты, угрожая меньшевикам и эсерам разорвать правительственную коалицию. Политическое положение обострилось.

Партия большевиков была в тот момент против вооруженного выступления, так как считала, что революционный кризис еще не назрел, армия и провинция не были готовы поддержать восстание в столице. 3(16) июля на заседании ЦК совместно с Петроградским комитетом и Военной организацией при ЦК РСДРП (б) было решено воздержаться от выступления. Такое же решение приняла и проходившая в эти дни II Петроградская общегородская конференция большевиков. Делегаты конференции направлялись в районы, чтобы предупредить выступление, но остановить массы было уже невозможно. Учитывая настроение масс, ЦК совместно с ПК и Военной организацией поздно вечером 3(16) июля принял решение об участии в демонстрации, чтобы придать ей мирный и организованный характер. В. И. Ленина в этот момент в Петрограде не было, в связи с сильным переутомлением он выехал на несколько дней за город. Извещенный о событиях, Ленин утром 4(17) июля вернулся в город и взял на себя руководство развернувшимися событиями.

В демонстрации 4(17) июля, проходившей под лозунгом «Вся власть Советам!», участвовало свыше 500 тыс. рабочих, солдат, матросов. Представители демонстрантов передали ЦИК Советов (см. примечание 97) требование взять всю полноту власти. Однако эсеро-меньшевистские лидеры отклонили требование масс.

Временное правительство с ведома и согласия ЦИК направило против мирной демонстрации войска, был открыт огонь, убито 56, ранено 650 человек. С фронта подтягивались реакционно настроенные воинские части. В ночь на 5(18) июля на совещании членов ЦК и ПК РСДРП (б) под руководством Ленина было принято решение об организованном прекращении демонстрации. Партия сумела вовремя отступить и уберечь силы революции от разгрома.

После расстрела демонстрации вся полнота власти перешла в руки Временного правительства. Началось разоружение рабочих, аресты, обыски, погромы, расформирование революционных воинских частей, солдаты отправлялись на фронт. С особой ненавистью Временное правительство обрушилось на партию большевиков. 5-6 (18019) июля были разгромлены редакция и типография «Правды», помещение ЦК РСДРП(б), издан приказ об аресте Ленина. Меньшевики и эсеры фактически оказались участниками и пособниками контрреволюции, превратившими в безвластный придаток буржуазного правительства возглавлявшиеся ими Советы.

24 июля (6 августа) было образовано второе коалиционное Временное правительство во главе с эсером А.Ф.Керенским (одновременно военный и морской министр). В его состав входили кадеты, эсеры, меньшевики, «Народные социалисты», беспартийные, близкие к кадетам. И в новом составе правительство оставалось в руках кадетов.

Июльский кризис означал конец двоевластия. Закончился мирный период революции. – 161, 168, 224, 238, 253, 264, 279, 285, 294.

105 20 апреля (3 мая) 1917 года была опубликована нота министра иностранных дел П.Н.Милюкова союзным государствам. Временное правительство подтверждало, что будет соблюдать все договоры и обязательства царского правительства и доведет войну до победного конца. Нота Милюкова вызвала взрыв возмущения, империалистическая политика Временного правительства стала очевидной для самых широких масс. С лозунгами: «Долой войну!», «Долой Милюкова!», «Долой Гучкова!», «Вся власть Советам!», на улицы Петрограда вышли солдаты и рабочие. Особенно грандиозный размах движение приобрело 21 апреля (4 мая) – по призыву большевиков свыше 100 тысяч рабочих, прекратив работу, вышли на демонстрацию с требованием демократического мира. Буржуазные элементы организовали контрдемонстрацию с лозунгами защиты Временного правительства. В ряде мест произошли стычки и перестрелки. Митинги и демонстрации протеста состоялись в Москве, на Урале, на Украине, в Крондштате и многих других городах страны. В адрес Петроградского Совета поступили многочисленные резолюции протеста против ноты Милюкова. Апрельская демонстрация привела к правительственному кризису, кадет Милюков и военный министр октябрист Губков вынуждены были подать в отставку. 5(18 мая) было сформировано первое коалиционное Временное правительство во главе с кадетом князем Львовым; вместе с десятью министрами-капиталистами в него вошли лидеры соглашательских партий – эсеры Керенский, Чернов, меньшевики Церетели, Скобелев и др. Эсеры и меньшевики открыто встали на сторону буржуазии.

Апрельская демонстрация открыто показало рост недоверия рабочих и солдат к контрреволюционному Временному правительству и его мелкобуржуазным защитникам – меньшевикам и эсерам, ускорила процесс перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую – 161, 172, 224, 238, 245, 251, 288, 294.

106 На 10 (23) июня Центральный и Петроградский комитеты РСДРП(б) назначили демонстрацию, чтобы выявить перед I Всероссийским съездом Советов волю рабочих и солдат Петрограда, требовавших передачи всей государственной власти в руки Советов. Решение ЦК партии большевиков о проведении демонстрации нашло живейший отклик в массах и вызвало сильную тревогу, как в правительственных кругах, так и среди меньшевиков и эсеров, решивших сорвать ее. 9 (22) июня вечером, руководимый ими съезд Советов вынес решение о запрещении на три дня всяких уличных демонстраций.

ЦК РСДРП(б), не желая противопоставлять себя решению Советов, в ночь на 10 (23) июня принял по предложению Ленина решение об отмене демонстрации. На фабрики, заводы и в казармы были посланы члены ЦК, ПК, активные работники партии, чтобы убедить рабочих и солдат не выступать. Разъяснительная работа большевиков дала желаемые результаты: рабочие и солдаты согласились, что выступать в данный момент нецелесообразно. Это свидетельствовало о росте роли влияния партии на массы, о ее умении поддерживать связи с ними, о гибкости руководства большевиков.

Боясь окончательно потерять доверие народа, лидеры эсеров и меньшевиков постановлением съезда Советов назначили на 18 июня (1 июля) общеполитическую демонстрация, которую они рассчитывали провести под своим руководством, под лозунгом доверия Временному правительству (на этот день было назначено наступление на фронте). Большевики под руководством Ленина развернули огромную работу по подготовке демонстрации, чтобы она отразила подлинные настроения масс. В демонстрации приняли участие около 500 тыс. рабочих и солдат. Вопреки ожиданиям соглашателей она прошла под лозунгами большевиков: «Вся власть Советам!», «Долой десять министров-капиталистов!», «Хлеба, мира, свободы!». Лишь небольшие группы несли лозунги соглашательских партий о доверии Временному правительству. Это была крупная победа большевиков. Демонстрация показала, что массы не доверяют не только Временному правительству, но и соглашательской политике меньшевиков и эсеров. Июньская демонстрация, как отмечал Ленин, с непререкаемой наглядностью показала, что «авангард трудящихся масс России, промышленный пролетариат столицы и ее войска в подавляющем большинстве стоят за лозунги, всегда защищавшиеся нашей партией» (Полн. собр. соч., т. 32, стр. 360).

Июньские события не вылились в кризис буржуазной власти, но они показали возрастающую активность революционных масс, значительный рост влияния партии большевиков – 161, 172, 224, 294.

107 Речь идет о левых эсерах. Левое крыло левых эсеров начало складываться еще в годы мировой империалистической войны. Во главе ее стояли Спиридонова, Камков и Натансон (Бобров). После июльских событий 1917 года оно стало расти особенно быстро, этот процесс отражал рост левых настроений крестьянства. В конце ноября в партии эсеров произошел раскол. Левое крыло образовало самостоятельную партию левых Серов – 162, 227, 243, 259.

108 Меньшевики-интернационалисты (социал-демократы-интернационалисты) – немногочисленное крыло партии меньшевиков (Л. Мартов, Ю. Ларин, А. Мартынов и др.), стоявшие в годы первой мировой войны на непоследовательно интернационалистских (центристских) позициях. Критикуя социал-шовинистов, они в то же время боялись организационного разрыва с ними, выступали против ленинской тактики по вопросам войны, мира и революции. В 1916 и 1917 гг. большевики сделали несколько попыток объединить силы интернационалистов для совместных действий против социал-шовинистов, но по вине лидеров меньшевиков-интернационалистов объединение не состоялось.

После победы Великой Октябрьской социалистической революции часть меньшевиков-интернационалистов перешла в лагерь открытых врагов Советской власти, эмигрировала. Другие признали Советскую власть и работали в советских учреждениях, отдельные представители этой группы вступили в партию большевиков. — 163, 227, 243, 267, 290.

109 «Единство» — газета, орган группы крайне правых меньшевиков-оборонцев во главе с Г. В. Плехановым; издавалась в марте — ноябре 1917 г. в Петрограде. В декабре 1917 — январе 1918 г. выходила под названием «Наше Единство». Поддерживая Временное правительство, выступая за коалицию с буржуазией и «твердую власть», «Единство» вело борьбу против большевиков, нередко прибегая к приемам бульварной прессы. — 163.

110 «Известия» — ежедневная газета. Начала выходить с 28 февраля (13 марта) 1917 г. как «Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов». После I Всероссийского съезда Советов (см. примечание 97) — орган ЦИК, с 1 (14) августа выходила под названием «Известия Центрального Исполнительного Комитета и Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов», а с 29 сентября (12 октября) — под названием «Известия Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих и Солдатских Депутатов». Весь этот период газета находилась в руках меньшевиков и эсеров, вела борьбу против партии большевиков.

После II Всероссийского съезда Советов (25 — 26 октября (7 — 8 ноября) 1917) (см. т. 2, примечание 5) «Известия» — официальный орган Советской власти. В марте 1918 г. издание перенесено в Москву. С 1923 г. — орган ЦИК СССР и ВЦИК. С 26 января 1938 г. издается под названием «Известия Советов Депутатов Трудящихся СССР», — 164, 242, 249.

111 О созыве Учредительного собрания было объявлено в декларации Временного правительства 2(15) марта 1917 года. 14(27) июня выборы в Учредительное собрание были назначены на 17 (30) сентября, в августе перенесены на 12(25) ноября. Они состоялись после Великой Октябрьской социалистической революции в установленный срок (подробнее см. том 2, примечание 7). — 164, 189, 225, 243, 251, 262, 283.

112 Тезисы «Политическое положение», написанные В. И. Лениным 10(23) июля 1917 г., определяли новую тактическую линию партии большевиков в связи с коренным изменением политической обстановки после расстрела демонстрации 4(17) июля и перехода всей власти в руки контрреволюционного Временного правительства (см. примечание 104). В тезисах обосновывается необходимость смены курса партии на мирное развитие революции курсом на вооруженное восстание. Тезисы, а также брошюра Ленина «К лозунгам» (стр. 167 — 174) легли в основу решений состоявшегося 26 июля — 3 августа (8 — 16 августа) 1917 г. в Петрограде VI съезда РСДРП (б), который принял курс на подготовку пролетариата и беднейшего крестьянства к вооруженному восстанию, к победе социалистической революции. — 165.

113 Кавенъяк — французский генерал; с июня 1848 г. возглавлял военную диктатуру, с исключительной жестокостью подавил Июньское восстание парижского пролетариата (23 — 26 июня 1848). Кавеньяк, указывал К. Маркс, олицетворял собой «диктатуру буржуазии при помощи сабли» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр. 39). — 165, 169.

114 Книга «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции» — выдающееся произведение творческого марксизма. Написанная накануне Великой Октябрьской социалистической революции, в подполье, в Разливе и Гельсингфорсе, она явилась результатом огромной научно-исследовательской работы и представляет наиболее полное изложение учения марксизма о государстве, яркий образец партийности.

Центральное место в. книге занимают проблемы социалистической революции и государства, учение о двух фазах коммунистического общества. Проанализировав связь государства с классовым характером общества, В. И. Ленин обосновывает закономерность и неизбежность социалистической революции, раскрывает сущность и задачи пролетарского государства и пролетарской демократии, показывает теоретическое и практическое значение в новых исторических условиях учения Маркса и Энгельса о социалистической революции.

В. И. Ленин раскрыл реакционную, захватническую сущность империалистических государств, грабящих и эксплуатирующих трудящиеся массы не только своих, но и порабощенных и зависимых стран. Орудие господства монополистов, империалистическое государство все в большей степени ограничивает и уничтожает буржуазную демократию, являющуюся и без того фальшивой и урезанной. Империализм, таков вывод книги, в несравненно более широком, чем домонополистический капитализм, масштабе подтверждает необходимость революционного разрушения буржуазной государственной машины и создания нового государственного аппарата.

В. И. Ленин разоблачил несостоятельность утверждений реформистов, будто монополии и государственно-монополистический капитализм уже не есть капитализм. Напротив, империализм еще более обостряет и углубляет основное противоречие капитализма, противоположность между рабочим классом и монополистической буржуазией, углубляет и расширяет экономические и социально-политические предпосылки социалистической революции, делает ее все более неизбежной. Свергнув диктатуру буржуазии, рабочий класс устанавливает свою диктатуру, преодолевает ожесточенное сопротивление свергнутых классов. Высший принцип диктатуры пролетариата — союз рабочего класса с крестьянством, со всеми трудящимися, демократическими слоями народа при руководящей роли рабочего класса. «Без такого союза, — отмечал Ленин, — непрочна демократия и невозможно социалистическое преобразование» (стр. 196). В книге раскрываются сущность и задачи диктатуры пролетариата, ее величайшая организаторская роль в создании нового общества, коренная противоположность пролетарской демократии и демократии буржуазной, подчеркивается, что переход к социализму во всемирном масштабе не может не дать многообразия форм государственной власти рабочего класса. Большое место в книге занимает развитие и конкретизация учения о двух фазах коммунистического общества, о диалектике перерастания социализма в коммунизм.

Великая Октябрьская социалистическая революция, исторический опыт Советского социалистического государства, братских стран социализма убедительно подтвердили основные идеи книги Ленина «Государство и революция», раскрывшей главные закономерности перехода от капитализма к социализму. — 175.

115 Тридцатилетняя война (1618 — 1648) — первая общеевропейская война, принявшая форму войны протестантов (Чехия, Дания, Швеция, Голландская республика, немецкие государства, принявшие Реформацию) и католиков (папа, испанские и австрийские Габсбурги, католические князья Германии). Протестантов поддерживали французские корили, противники Габсбургов. Война началась восстанием в Чехии против гнета Габсбургов и католической церкви. Ее главным театром была Германия, ставшая объектом грабежа и захватнических притязаний. Вестфальский мир закрепил политическую раздробленность Германии (1648). — 181.

116 Готская программа — программа Социалистической рабочей партии Германии, принятая на съезде в Готе (1875) при объединении двух немецких рабочих партий — социал-демократической рабочей партии (эйзенахцев), находившейся под идейным влиянием К. Маркса и Ф. Энгельса, и реформистского лассальянского Всеобщего германского рабочего союза. Готская программа страдал» эклектизмом, содержала оппортунистические ошибки, уступки лассальянству (см. примечание - 122). К. Марке и Ф. Энгельс, одобрительно относившиеся к объединительным тенденциям в германском рабочем движении, решительно выступили против идейного компромисса с лассальянцами. Они подвергли проект Готской программы всесторонней критике, считая его значительным штагом назад по сравнению с эйзенахской программой 1869 г., которая в целом была выдержана в духе принципов I Интернационала (см. К. Маркс. «Критика Готской программы»; Ф. Энгельс. Письмо А. Бебелю 1-8 — 28 марта 1875 г. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 19, стр. 9 — 32, 1 — 8). — 182.

117 О письме К. Маркса И. Вейдемейеру 5 марта 1852 г. В. И. Ленину стало известно, по-видимому, когда книга «Государство и революция» уже была издана. На последней странице экземпляра первого издания, принадлежащего Ленину, имеется следующая запись на немецком языке: ««Neue Zeit» (XXV, т. 2, стр. 164), 1906 — 1907, № 31 (2.V.1907): Ф. Меринг: «Новые материалы к биографии К. Маркса и Ф. Энгельса», из письма Маркса к Вейдемейеру от 5.Ш.1852», а далее следует выписка о диктатуре пролетариата из письма. Соответствующее дополнение Ленин внес во второе издание книги — в настоящем томе стр. 190 — 192. — 183.

118 Легитимная монархия — реакционный режим Реставрации во Франции, вторичное правление династии Бурбонов (1815 — 1830). — 187.

119 Июльская монархия — буржуазная монархия Луи-Филиппа во Франции, период господства финансовой аристократии (1830 — 1848). — 187.

120 Имеются в виду высказывания Г. В. Плеханова в статьях «Наше положение» и «Еще о нашем положении (Письмо к товарищу X)» — «Дневник Социал-Демократа», №№ 3, 4. (Ноябрь, декабрь 1905). — Ж.

121 Вторая империя — контрреволюционный бонапартистский режим Луи-Наполеона III во Франции (1851 — 1870). — 197.

122 Лассальянство (лассальянцы) — реформистское течение в германском рабочем движении 60 — 70 гг. XIX в., названо по имени мелкобуржуазного социалиста Ф. Лассаля, президента Всеобщего германского рабочего союза. Лассальянцы не признавали марксистское учение о классовой борьбе и социалистической революции, насаждали и распространяли реформистские иллюзии. Борьба за всеобщее избирательное право была их политической программой, создание производственны ассоциаций, субсидируемых реакционным прусским государством, — экономической программой. Рассматривая государство как надклассовый институт, они рассчитывали постепенно преобразовать прусское буржуазно-юнкерское государство в так называемое «свободное народное государство», отрицали необходимость экономической борьбы рабочего класса и профсоюзов. К. Маркс и Ф. Энгельс неоднократно резко критиковали лассальянство как оппортунистическое течение, препятствовавшее выработке классового сознания пролетариата и тормозившее создание марксистской рабочей партии в Германии. — 206.

123 Имеется в виду контрреволюционный мятеж буржуазии и помещиков 25 — 31 августа (7 — 13 сентября) 1917 г. во главе с генералом Л. Г. Корниловым, верховным главнокомандующим. Заговорщики ставили целью захватить Петроград, разгромить партию большевиков, разогнать Советы и, установив военную диктатуру, подготовить восстановление монархии. В заговоре принимал участие и глава Временного правительства А. Ф. Керенский, но, когда начался мятеж, он, опасаясь, что будет сметен вместе с Корниловым, отмежевался от последнего и объявил его мятежником.

25 августа (7 сентября) Корнилов двинул на Петроград 3-й конный корпус. В городе готовились выступить корниловские контрреволюционные организации. Партия большевиков возглавила борьбу масс против Корнилова, не прекращая в то же время разоблачать Временное правительство и его эсеро-меньшевистских приспешников. По призыву ЦК партии большевиков поднялись революционные рабочие, солдаты и матросы Петрограда. Были сформированы отряды рабочей Красной гвардии, в ряде мест образованы революционные комитеты. Движение корниловских войск было остановлено. Под влиянием агитации большевиков среди них началось разложение. Под давлением масс Временное правительство вынуждено было издать приказ об аресте Корнилова и его сообщников и предании их суду. — 224, 238, 243, 254, 278, 282.

124 Мак-Магон — французский маршал, один из палачей Парижской Коммуны, главнокомандующий контрреволюционной армией версальцев. В 1873 — 1879 гг. — президент Французской республики, вышел в отставку после провала подготавливавшегося при его участии монархического переворота. — 227.

125 После подавления корниловского мятежа (см. примечание 123) встал вопрос о новом составе Временного правительства, в которое, предполагалось, войдут кадеты (см. примечание 9). Меньшевики и эсеры (см. примечание 19), боясь окончательно утратить доверие масс, заявили об отказе войти в правительство с участием кадетов. 1 (14) сентября Временное правительство приняло решение о создании директории в составе А. Ф. Керенского, А. И. Верховского, Д. Н. Вердеревского, А. М. Никитина и М. И. Терещенко. Кадеты в это правительство официально не вошли, оно было создано в результате закулисных соглашений с ними. 2(15) сентября на объединенном пленуме ЦИК Советов (c-м. примечание 97) и Исполкома Совета крестьянских депутатов меньшевики и эсеры вынесли резолюцию о поддержке правительства нового состава. Таким образом, заявляя на словах о разрыве с кадетами, меньшевики и эсеры и на этот раз помогли капиталистам и помещикам удержать власть. — 228.

126 В брошюре «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» (сентябрь 1917), написанной В. И. Лениным в подполье, в Гельсингфорсе, разработана и обоснована экономическая программа социалистической революции, программа спасения России от экономической катастрофы, от закабаления иностранным капиталом. В ней нашло развитие положение о возможности победы социализма первоначально в одной, отдельно взятой, капиталистической стране. Раскрывая контрреволюционную роль меньшевиков и эсеров, Ленин разоблачил их утверждения о том, что Россия не созрела для социалистической революции. Завоевав революционным путем республику и демократизм, подчеркивал Ленин, нельзя идти вперед, «не идя к социализму, не делая шагов к нему» (стр. 233). В. И. Ленин подробно охарактеризовал революционные меры, которые одни могли спасти страну от разрухи, голода и вместо с тем продвинуть ее вперед к социализму, — рабочий контроль над производством и распределением, национализация банков и крупной промышленности, конфискация помещичьей земли и национализация всей земли в стране и т. д. Экономическая программа революции, выдвинутая накануне Великого Октября, получила всестороннее развитие в последующих произведениях Ленина и документах КПСС, — 228.

127 31 августа (13 сентября) 1917 г. Петроградский Совет, впервые со дня его организации, большинством в 279 голосов против 115 при 50 воздержавшихся принял резолюцию, предложенную фракцией большевиков. Резолюция решительно отвергала политику соглашательства с буржуазией, призывала к переходу всей власти в руки Советов, намечала программу революционных преобразований. Через пять дней 5(18) сентября Московский Совет большинством в 355 голосов принял аналогичную резолюцию, внесенную большевиками, — 235, 251, 254, 277.

128 «Биржевка» («Биржевые Ведомости») — буржуазная газета, издавалась в Петербурге (1880 — 1917). Приспособленчество, продажность и беспринципность сделали ее название нарицательным («биржевка»). После Февральской буржуазно-демократической революции вела злобную агитацию против партии большевиков, В. И. Ленина. — 237.

129 Имеется в виду полный провал политики уступок кадетам - помещикам и капиталистам, проводившейся соглашателями, что выразилось в отставке Пешехонова, лидера партии энесов (см. примечание 91), и Чернова, одного из лидеров эсеров (см. примечание 19), с постов министра продовольствия и министра земледелия Временного правительства. В период министерства Пешехонова (май — август) значительно обострился продовольственный кризис. В конце августа Временное правительство в угоду капиталистам, помещикам и кулакам удвоило твердые цены на хлеб. Чернов, будучи министром (май — август), проводил репрессии против крестьян, захватывавших помещичьи земли. Эти отставки явились отражением полевения крестьянства после июльских событий (см. примечание 104). — 242, 254.

130 Имеется в виду Всероссийское демократическое совещание (см. примечание 134). — 244.

131 «Известия Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов» — ежедневная газета, официальный орган Всероссийского Совета крестьянских депутатов (см. примечание 100). Издавалась в Петрограде (март — декабрь 1917), выражала взгляды правого крыла партии эсеров (см. примечание 19). — 247.

132 «Русское Слово» — ежедневная газета, издавалась в 1895 — 1917 гг. в Москве И. Д. Сытиным. Формально беспартийная, газета с умеренно либеральных позиций защищала интересы буржуазии. В 1917 г. поддерживала буржуазное Временное правительство, вела травлю В. И. Ленина, большевиков. — 249.

133 В письме Центральному Комитету, Петроградскому и Московскому комитетам РСДРП (б) «Большевики должны взять власть» и письме Центральному Комитету «Марксизм и восстание» (12 — 14 (25 — 27) сентября 1917) В. И. Ленин вскрыл политическую сущность Демократического совещания (см. примечание 134), наметил тактику по отношению к нему, развил марксистские взгляды на вооруженное восстание. Величайшей ошибкой большевиков, указывал Ленин, было бы отношение к Демократическому совещанию как к парламенту, Решение вопросов революции — вне его, в рабочих кварталах Петрограда и Москвы. На основе всестороннего анализа внутренней и международной обстановки Ленин выдвинул задачу организационной подготовки вооруженного восстания. Получив большинство в столичных Советах, подчеркивал он, партия может и должна взять государственную власть. За нею идет большинство народа, ей обеспечена верная победа. Только взяв власть, можно сорвать преступные замыслы русской буржуазии и иностранных империалистов, спасти страну и революцию.

В письме «Марксизм и восстание» (а также в статье «Советы постороннего» — см. стр. 274 — 276) Ленин обобщил и развил взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса на вооруженное восстание. Марксизм рассматривает восстание как «особый, вид политической борьбы, подчиненный особым законам», требует относиться к восстанию как к искусству. Показав, что в стране имелись налицо все условия, необходимые для победы восстания, Ленин разработал примерный план его организации и проведения, успешна осуществленный 25 октября (7 ноября) 1917 года.

Письма В. И. Ленина 15(28) сентября, обсуждались, на заседании ЦК РСДРП (б). Центральный Комитет принял решение назначить на ближайшее время собрание. ЦК, посвященное обсуждению тактических вопросов. Каменев, противник курса на социалистическую революцию, внес проект резолюции, направленный против предложений Ленина об организации вооруженного восстания. ЦК отверг резолюцию Каменева (см. «Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Август 1917 — февраль 1918». М., 1958, стр. 55). — 251, 253.

134 Демократическое совещание (Всероссийское демократическое совещание) было созвано 14 — 22 сентября (27 сентября — 5 октября) 1917 г. в Петрограде по постановлению меньшевистско-эсеровского ЦИК Советов (см. примечание 97) для решения вопроса о власти. Действительная же цель совещания, которую ставили перед собой его организаторы, состояла в отвлечении внимания масс от нараставшей революции. Лидеры меньшевиков и эсеров приняли все меры, чтобы ослабить представительство рабочих и крестьянских масс и расширить число делегатов от разных мелкобуржуазных и буржуазных организаций. На Совещании присутствовало свыше 1500 человек. Советам рабочих и солдатских депутатов, представителям подавляющего большинства народа, было отведено всего 230 мест. Большевики приняли участие в Совещании, чтобы использовать, его как трибуну для разоблачения соглашателей — меньшевиков и эсеров.

В письме Центральному, Петроградскому и Московскому комитетам РСДРП(б) «Большевики должны взять власть»- и в письме Центральному Комитету РСДРП(б) «Марксизм и восстание»

В. И. Ленин наметил тактику большевиков по отношению к. Демократическому совещанию (см. стр. 251. — 252, 253 — 257). Через несколько дней, 22 сентября (5 октября), в статьях «О героях подлога и об ошибках большевиков» и «Из дневника публициста. Ошибки нашей партии» (Полн. собр. соч., т. 34, стр. 248 — 256, 257 — 263) Ленин, анализируя деятельность партии, отмечал, что большевики сделали ошибку, участвуя в Демократическом совещании, надо было бойкотировать его.

Демократическое совещание приняло постановление об организации предпарламента (Временного совета республики) (см. примечание 142). Это была попытка посеять парламентские иллюзии в народе, затормозить развитие социалистической революции. — 251, 255, 260, 267, 278.

135 Имеется в виду произведение Ф. Энгельса «Революция и контрреволюция в Германии» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 8, стр. 100, 101), печатавшееся в 1851 — 1852 гг. в газете «New-York Daily Tribune» в виде серии статей за подписью К. Маркса, который был официальным лондонским корреспондентом газеты. Только в 19J 3 г. в связи с опубликованием переписки Маркса и Энгельса стало известно, что «Революция и контрреволюция в Германии» написана Энгельсом. — 252, 253, 275.

136 Александринка — Александринский театр в Петрограде, где заседало Демократическое совещание (см. примечание 134).

Петропавловка — Петропавловская крепость. Расположенная напротив Зимнего дворца через Неву, крепость имела громадный арсенал и являлась важным стратегическим пунктом. — 257.

137 Статья «Кризис назрел», написанная В. И. Лениным в подполье, в Выборге, состояла из шести глав. Последняя, шестая, предназначалась не для печати, а «для раздачи членам ЦК, ПК, МК и Советов». Сохранилась рукопись лишь двух последних глав (V и VI). В газете «Рабочий Путь» (см. примечание 156) № 30 от 7 (20) октября 1917 г., где статья была впервые опубликована, были напечатаны не пять, а четыре главы, причем глава V публиковалась как четвертая. Текст главы IV остался неизвестен. — 257.

138 Имеются в виду революционные выступления матросов германского флота в августе 1917 года. Революционная матросская организация во главе с матросами линкора «Фридрих дер Гроссе» Максом Рейхпичем и Альбином Кебисом (в конце июля насчитывала 4 тыс. человек) приняла решение вести борьбу за демократический мир и готовить восстание. В начале августа начались открытые выступления. В главной базе флота Вильгельмсхафено самовольно сошли на берег матросы линкора «Принц-регент Луитпольд», чтобы добиться освобождения арестованных товарищей. 16 августа отказались от работы кочегары линкора «Вестфалия», в море восстал экипаж крейсера «Нюрнберг». Движение распространилось на корабли нескольких эскадр, стоявшие в Вильгельмсхафене. Революционные выступления в германском флоте были жестоко подавлены. Руководители движения Рейхпич и Кебис — расстреляны, остальные активные участники приговорены к каторжным работам на длительные сроки, — 258, 276, 289.

139 Имеется в виду выступление на заседании Петроградского Совета 21 сентября (4 октября) 1917 г. приехавшего с фронта офицера Дубасова. «Что бы вы здесь ни говорили, — заявил Дубасов, — солдаты больше воевать не будут». — 261.

140 «Русские Ведомости» — газета, издавалась в 1863 — 1918 гг. в Москве. С 1905 г. — орган правого крыла партии кадетов (см. примечание 9), — 261.

141 Имеется в виду всероссийская забастовка железнодорожных рабочих и служащих, требовавших повышения заработной платы. Забастовка, охватившая все дороги страны, началась в ночь с 23 на 24 сентября (с 6 на 7 октября) 1917 г. и закончилась в ночь на 27 сентября (10 октября), после того как Временное правительство было вынуждено частично удовлетворить требования железнодорожников, — 262, 291.

142 Предпарламент (Временный совет республики) был образован в сентябре 1917 г. по постановлению созванного меньшевистско-эсеровским ЦИК Советов (см. примечание 97) Демократического совещания (см. примечание 134). Это была попытка создать видимость, что в России введен парламентский строй. Предпарламент должен был служить совещательным органом при Временном правительстве. В. И. Ленин категорически потребовал выхода большевиков из предпарламента, считая, что оставаться в нем значило бы сеять иллюзии, будто это учреждение способно решать задачи революции. ЦК РСДРП (б) обсудил предложение Ленина и принял решение об уходе из предпарламента, преодолев сопротивление Каменева, Рыкова и др. капитулянтов. 7 (20) октября, в день открытия предпарламента, большевики, огласив свою декларацию, вышли из него. — 263, 283.

143 Речь идет о позиции Каменева, Зиновьева, Троцкого и их сторонников. Каменев и Зиновьев выступали против ленинского курса на подготовку вооруженного восстания, доказывая, будто бы рабочий класс России не способен осуществить социалистическую революцию. Они скатились на позицию меньшевиков, отстаивавших буржуазную республику. Троцкий настаивал на отсрочке восстания до созыва II Всероссийского съезда Советов. На деле это означало срыв восстания, так как Временное правительство получило бы возможность сосредоточить контрреволюционные силы для разгрома выступления. — 263.

144 «Либерданы» — ироническая кличка, укрепившаяся за меньшевистскими лидерами — Либером и Даном и их сторонниками после фельетона Демьяна Бедного под названием «Лпбердан», напечатанного в газете московских большевиков «Социал-Демократ» 25 августа (7 сентября) 1917 года. — 263, 286.

145 Кишкины, Кишкин и К° — кадеты (см. примечание 9).

Кишкин Н. М. — один из лидеров кадетов, министр государственного призрения в последнем составе буржуазного Временного правительства. Накануне Великой Октябрьской социалистической революции был назначен «диктатором» Петрограда. — 263.

146 В брошюре «Удержат ли большевики государственную власть?», написанной в подполье, в Выборге, В. И. Ленин дал сокрушительный отпор буржуазным и мелкобуржуазным партиям, пытавшимся лживыми утверждениями и домыслами подорвать доверие широких масс к партии большевиков. Разоблачая несостоятельность доводов врагов революции, он показал, что в России имелись налицо все необходимые экономические и политические предпосылки для победы социалистической революции. Отвечая на домыслы меньшевиков, будто пролетариат не сможет овладеть государственным аппаратом, Ленин еще раз подчеркнул, что в ходе революции пролетариат должен не овладеть старой, буржуазной, государственной машиной, а разбить, сломать ее и создать новый государственный аппарат. Таким аппаратом, созданным революционным творчеством масс, являются Советы — самые демократичные, массовые, подлинно народные органы власти. Они представляют собой шаг вперед в историческом творчестве масс, шаг, имеющий всемирно-историческое значение.

Победа социалистической революции порождает невиданный революционный энтузиазм трудящихся. Важнейшей задачей государственного строительства после победы революции является налаживание всестороннего рабочего контроля, привлечение к управлению страной самых широких масс трудящихся. Самое главное — внушить рабочим и крестьянам веру в собственные силы, показать им на практике, что они могут и должны взяться сами за управление государством. Партия большевиков выражает коренные интересы пролетариата и широких народных масс. Опираясь на их поддержку, она может взять и удержать власть и обеспечить руководство строительством нового, социалистического общества. — 265.

147 «Новая Жизнь» — газета полуменьшевистского направления. Издавалась в Петрограде (апрель 1917 — июль 1918). — 265.

148 Синдикализм — мелкобуржуазное полуанархистское течение, появившееся в конце XIX в. в рабочем движении Западной Европы. Синдикалисты отрицали необходимость политической борьбы рабочего класса, руководящую роль партии, пролетарского государства. Они считали, что профсоюзы (синдикаты) путем организации всеобщей стачки свергнут капитализм и возьмут в свои руки управление производством. В. И. Ленин указывал, что «революционный синдикализм во многих странах явился прямым и неизбежным результатом оппортунизма, реформизма, парламентского кретинизма» (Полн. собр. соч., т. 10; стр. 188 — 189). — 269.

149 В. И. Ленин приводит слова из речи А. В. Пешехонова, лидера партии энесов (см. примечание 91), министра продовольствия Временного правительства, на I Всероссийском съезде Советов 5(18) июня 1917 г. (см. примечание 97). — 271.

150 Имеются в виду ставки налогообложения, разработанные министерством финансов буржуазного Временного правительства.

Шингарев А. И. — один из лидеров кадетов (см. примечание 9); министр земледелия (март — апрель), министр финансов Временного правительства (май — июль 1917). — 271.

151 Съезд Советов Северной области состоялся 11 — 13 (24 — 26) октября 1917 г. в Петрограде (первоначально планировался в Гельсингфорсе на 8(21) октября. 5(18) октября Центральный Комитет РСДРП (б) принял решение о его переносе в Петроград, назначив открытие на 10(23) октября). На съезде были представлены Советы Петрограда, Москвы, Новгорода, Старой Руссы, Боровичей, Ревеля, Юрьева, Архангельска, Кронштадта, Гатчины, Царского Села, Сестрорецка, Выборга, Гельсингфорса и др. 51 из 94 делегатов съезда были большевики.

8(21) октября В. И. Ленин направил «Письмо к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области», которое утром 11(24) октября обсуждалось на собрании фракции большевиков. В резолюции по текущему моменту съезд подчеркнул, что только немедленный переход всей власти в руки Советов в центре и на местах может спасти страну и революцию. Съезд принял воззвание к крестьянам, призвав их поддержать пролетариат в борьбе за власть, и избрал Северный областной комитет (11 большевиков и 6 левых эсеров). Решения съезда имели большое значение в подготовке, организации и мобилизации- всех сил для победы Великой Октябрьской социалистической революции. — 274, 276.

152 21 августа 1917 г. в Турине проходили демонстрации, вызванные острым недостатком продовольствия. 22 августа началась всеобщая забастовка, сооружались баррикады, движение приобрело политический антивоенный характер. 23 августа предместья города оказались в руках восставших. Правительство объявило Турин на военном положении и двинуло войска. 27 августа всеобщая забастовка в Турине была прекращена. — 276.

153 Речь идет о проходивших во второй половине сентября в Москве выборах в районные думы (см. стр. 261). — 278.

154 Расширенное заседание Центрального Комитета РСДРП (б) 16(29) октября 1917 г. проходило в Петрограде в помещении Лecновской районной думы, председателем которой был М. И. Калинин. Кроме членов ЦК, присутствовали представители Исполнительной комиссии ПК, Военной организации при ЦК РСДРП (б), Петроградского Совета, профессиональных союзов, фабрично-заводских комитетов, железнодорожников и Петроградского окружного комитета. В. И. Ленин выступил с докладом о резолюции ЦК о вооруженном восстании, принятой 10(23) октября. Потерпев поражение на заседании ЦК 10(23) октября, где они выступили против восстания, Зиновьев и Каменев на следующий день 11(24) октября обратились с заявлением в ЦК и с письмом, адресованным Петроградскому, Московскому, Московскому областному. Финляндскому областному комитетам РСДРП (б) и фракциям большевиков ЦИК Советов (см. примечание 97) и съезда Советов Северной области (см. примечание 151). В этом письме они выступали против принятого решения ЦК о вооруженном восстании. Не получив никакой поддержки на расширенном заседании Петроградского комитета 15(28) октября, на котором было зачитано их письмо, на расширенном заседании ЦК 16(29) октября, Каменев и Зиновьев снова выступили против восстания, пытаясь представить дело так, будто силы большевиков очень малы и что следует ждать Учредительного собрания. С решительной поддержкой резолюции ЦК, резкой критикой капитулянтской позиции Каменева и Зиновьева выступили Ф. Э. Дзержинский, М. И. Калинин, А. И. Рахья, Я. М. Свердлов, Н. А. Скрыник, И. В. Сталин и другие. Предложенная Лениным резолюция была принята 19 голосами при 2-х против и 4-х воздержавшихся. После заседания 16(29) октября Зиновьев и Каменев пошли на прямое предательство. 18(31) октября в полуменьшевистской газете «Новая Жизнь» (см. примечание 147) была опубликована заметка «Ю. Каменев о «выступлении»», в которой Каменев от своего имени и от имени Зиновьева высказался против вооруженного восстания, выдав врагу важнейшее секретное решение партии. В. И. Ленин заклеймил этот поступок как предательство революции, назвал Зиновьева и Каменева штрейкбрехерами и потребовал исключить их из партии (см. Полн. собр. соч., т. 34, стр. 419 — 422, 423 — 427).

На закрытом заседании ЦК 16(29) октября был создан Военно-революционный центр по руководству восстанием в составе членов ЦК А. С. Бубнова, Ф. Э. Дзержинского, Я. М. Свердлова, И. В. Сталина и М. С. Урицкого. В решении ЦК указывалось, что партийный Военно-революционный центр входит в состав советского Военно-революционного комитета (см. примечание 161). (См. «Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б). Август 1917 — февраль 1918». М., 1968, стр. 93 — 104.) — 282.

155 Движение крестьян в Тамбовской губернии в сентябре 1917 г. приняло широкий размах. Крестьяне захватывали помещичьи земли, громили и жгли усадьбы, отбирали хлеб у помещиков. В 68 губерниях и областях России в сентябре было разгромлено 82 помещичьи усадьбы, из них 32 в Тамбовской губернии. Всего по губернии было зарегистрировано 166 крестьянских выступлений; особенно большое число выступлений дал Козловский уезд. Напуганные движением, помещики подвезли в большом количестве к станциям железных дорог собранный хлеб для продажи, в результате чего станции оказались буквально засыпанными зерном. Для подавления крестьянского восстания командующий войсками Московского военного округа направил в Тамбовскую губернию воинские части. В губернии было введено военное положение. Но революционная борьба крестьян за землю продолжала расти и шириться. — 283.

156 «Рабочий Путь» — одно из названий газеты «Правда» (см. примечание 101), выходил 8(16) сентября — 26 октября (8 ноября) 1917 года. — 283.

157 «Русская Воля» — крайне реакционная буржуазная газета, основанная царским министром внутренних дел А. Д. Протопоповым и существовавшая на субсидии крупных банков. Издавалась с декабря 1916 г. в Петрограде. После Февральской буржуазно-демократической революции вела клеветническую кампанию против большевиков, В. И. Ленина. — 284.

158 «Новое Время» — газета, издавалась в 1868 — 1917 гг. в Петербурге. С 1905 г. — орган черносотенцев.

После Февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. вела злобную агитацию против партии большевиков, В. И. Ленина. — 295.

159 Письмо членам Центрального Комитета РСДРП (б) было написано В. И. Лениным вечером 24 октября (6 ноября) 1917 года. Поздно вечером Ленин нелегально прибыл в Смольный и непосредственно возглавил руководство Октябрьским вооруженным восстанием. — 297.

160 Имеется в виду отставка 22 октября (4 ноября) 1917 г. генерала А. И. Верховского с поста военного министра в связи с отклонением предпарламентом (см. примечание 142) предложенных Верховским мер выхода России из войны, демобилизации армии и др. — 297.

161 Военно-революционный комитет при Петроградском Совете был образован 12(25) октября 1917 г. по указанию ЦК РСДРП (б). 13 состав ВРК входили представители Центрального и Петроградского комитетов партии, Петроградского Совета, фабзавкомов, профсоюзов и военных организаций. Работая под непосредственным руководством ЦК РСДРП (б), ВРК в теснейшем контакте с Военной организацией партии руководил формированием Красной гвардии и вооружением рабочих. Главной задачей ВРК являлась подготовка Октябрьского вооруженного восстания. Его руководящим ядром был созданный ЦК 16(29) октября Военно-революционный центр (А. С. Бубнов, Ф. Э. Дзержинский, Я. М. Свердлов, И. В. Сталин, М. С. Урицкий), деятельность которого повседневно направлял В. И. Ленин. После победы Октябрьского вооруженного восстания и образования на II съезде Советов Советского правительства главной задачей Военно-революционного комитета стала борьба с контрреволюцией и охрана революционного порядка. По мере создания и укрепления советского аппарата ВРК передавал свои функции организуемым наркоматам. Существовал до 5(18) декабря 1917 года. — 298.

 

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

1899 — 1916 3

Из статьи «Наша программа» 19

Из статьи «С чего начать?» 20

Из книги «Что делать? Наболевшие вопросы нашего движения» 22

Из проекта программы Российской социал-демократической рабочей партии 24

Из книги «Две тактики социал-демократии в демократической революции» 29

Из статьи «Наши задачи и Совет рабочих депутатов (Письмо в редакцию)» 63

Из статьи «Партизанская война» 67

Из статьи «Марксизм и ревизионизм» 68

Уроки революции 71

Из статьи «Маевка революционного пролетариата» 76

Из статьи «Крах II Интернационала» 82

О лозунге Соединенных Штатов Европы 95

Из тезисов «Социалистическая революция и право наций на самоопределение» 99

Из статьи «Итоги дискуссии о самоопределении» 107

Из статьи «О карикатуре на марксизм и об «империалистическом экономизме»» 112

Из статьи «Военная программа пролетарской революции» 116

Из статьи «Империализм и раскол социализма» 125

1917

МАРТ — 24 ОКТЯБРЯ (6 НОЯБРЯ)

Письма из далека 128

Письмо 1. Первый этап первой революции   —

Из статьи «О задачах пролетариата в данной революции» 133

О двоевластии 142

ПЕТРОГРАДСКАЯ ОБЩЕГОРОДСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ РСДРП(б) 14 — 22 апреля (27 апреля — 5 мая) 1917 г.

* Заключительное слово по докладу о текущем моменте 14(27) апреля 145

VII (АПРЕЛЬСКАЯ) ВСЕРОССИЙСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ РСДРП(б) 24 — 29 апреля (7 — 12 мая) 1917 г.

Резолюция о Советах рабочих и солдатских депутатов 147

Резолюция о текущем моменте 149

I ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ 3 — 24 июня (16 июня — 7 июля) 1917 г.

* Из речи об отношении к Временному правительству 4(17) июня 152

Классовый сдвиг 157

Вся власть Советам! 159

Три кризиса 161

* Политическое положение (Четыре тезиса) 165

* К лозунгам 167

Из книги «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции» 175

О компромиссах 223

Из брошюры «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» 228

Из статьи «Русская революция и гражданская война. Пугают гражданской войной» 236

Задачи революции 243

Большевики должны взять власть. Письмо Центральному Комитету, Петроградскому и Московскому комитетам РСДРП(б) 251

Марксизм и восстание. Письмо Центральному Комитету  РСДРП(б) 253

Кризис назрел  257

Из брошюры «Удержат ли большевики государственную власть?» 265

Советы постороннего 274

Письмо к товарищам большевикам, участвующим на областном съезде Советов Северной области 276

Из статьи «Письмо к товарищам» 281

* Письмо членам ЦК » 297

Примечания 299

* Звездочкой отмечены заголовки, данные Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Joomla templates by a4joomla