370

ПИСЬМО В.М.МОЛОТОВУ ДЛЯ ЧЛЕНОВ ПОЛИТБЮРО ЦК РКП(б)

19 марта 1922 г.

Строго секретно

Просьба ни в каком случае копий не снимать, а каждому члену Политбюро (тов. Калинину тоже) делать свои заметки на самом документе¹.

Ленин.

Товарищу Молотову. Для членов Политбюро

По поводу происшествия в Шуе², которое уже поставлено на обсуждение Политбюро, мне кажется, необходимо принять сейчас же твердое решение в связи с общим планом борьбы в данном направлении. Так как я сомневаюсь, чтобы мне удалось лично присутствовать на заседании Политбюро 20-го марта³, то поэтому изложу свои соображения письменно.

Происшествие в Шуе должно быть поставлено в связь с тем сообщением, которое недавно РОСТА^1* переслало в газеты не для печати, а именно, сообщение о подготовляющемся черносотенцами в Питере сопротивлении декрету об изъятии церковных ценностей⁴. Если сопоставить с этим фактом то, что сообщают газеты об отношении духовенства к декрету об изъятии церковных ценностей, а затем то, что нам известно о нелегальном воззвании патриарха Тихона, то станет совершенно ясно, что черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент.

Очевидно, что на секретных совещаниях влиятельнейшей группы черносотенного духовенства этот план обдуман и принят достаточно твердо. События в Шуе лишь одно из проявлений и применений этого общего плана.

Я думаю, что здесь наш противник делает громадную стратегическую ошибку, пытаясь втянуть нас в решительную борьбу тогда, когда она для него особенно безнадежна и особенно невыгодна. Наоборот, для нас, именно в данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету.

Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство, в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе, в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и в несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне.

Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что, если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным образом и в самый краткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут. Это соображение, в особенности, еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть, даже чересчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью. Кроме того главной части наших заграничных противников среди русских эмигрантов за границей, т.е. эс-эрам и милюковцам, борьба против нас будет затруднена, если мы, именно в данный момент, именно в связи с голодом, проведем с максимальной быстротой и беспощадностью подавление реакционного духовенства.

Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. Самую кампанию проведения этого плана я представляю себе следующим образом:

Официально выступать с какими [бы] то ни было мероприятиями должен только тов. Калинин, — никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий.

Посланная уже от имени Политбюро телеграмма о временной приостановке изъятий не должна быть отменена⁵. Она нам выгодна, ибо посеет у противника представление, будто мы колеблемся, будто ему удалось нас запугать (об этой секретной телеграмме, именно потому, что она секретна, противник, конечно, скоро узнает).

В Шую послать одного из самых энергичных, толковых и распорядительных членов ВЦИК или других представителей центральной власти (лучше одного, чем нескольких)⁶, причем дать ему словесную инструкцию через одного из членов Политбюро. Эта инструкция должна сводиться к тому, чтобы он в Шуе арестовал как можно больше, не меньше, чем несколько десятков представителей местного духовенства, местного мещанства и местной буржуазии по подозрению в прямом или косвенном участии в деле насильственного сопротивления декрету ВЦИК об изъятии церковных ценностей. Тотчас по окончании этой работы он должен приехать в Москву и лично сделать доклад на полном собрании Политбюро или перед двумя уполномоченными на это членами Политбюро. На основании этого доклада Политбюро дает детальную директиву судебным властям, тоже устную, чтобы процесс против шуйских мятежников, сопротивляющихся помощи голодающим, был поведен с максимальной быстротой и закончился не иначе как расстрелом очень большого числа самых влиятельных и опасных черносотенцев г. Шуи⁷, а по возможности, также и не только этого города, а и Москвы⁸ и несколько других духовных центров.

Самого патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он несомненно стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев. Относительно него надо дать секретную директиву Госполитупру, чтобы все связи этого деятеля были как должно точнее и подробнее наблюдаемы и вскрываемы, именно в данный момент. Обязать Дзержинского и Уншлихта лично делать об этом доклад в Политбюро еженедельно.

На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ²* и Ревтрибунала⁹. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в особенности, самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать.

Для наблюдения за быстрейшим и успешнейшим проведением этих мер назначить тут же на съезде, т.е. на секретном его совещании, специальную комиссию при обязательном участии т. Троцкого и т. Калинина без всякой публикации об этой комиссии с тем, чтобы подчинение ей всех операций было обеспечено и проводилось не от имени комиссии, а в общесоветском и общепартийном порядке. Назначить особо ответственных наилучших работников для проведения этой меры в наиболее богатых лаврах, монастырях и церквах.

Ленин.

19.III.22

Прошу т. Молотова постараться разослать это письмо членам Политбюро вкруговую сегодня же (не снимая копий) и просить их вернуть секретарю тотчас по прочтении с краткой заметкой относительно того, согласен ли с основою каждый член Политбюро или письмо возбуждает какие-нибудь разногласия.

Ленин.

19.III.22

Приняла по телефону

М.Володичева.

Опубликовано — «Известия ЦК КПСС», 1990, № 4, с. 191-193.

Фонд 2, оп. 1, д. 22947 — машинописный текст.

¹* РОСТА — Российское телеграфное агентство.

²* ГПУ — Государственное политическое управление при Наркомате внутренних дел, НКЮ — Народный комиссариат юстиции.

³* ЧОН — части особого назначения.

¹ На документе имеется только пометка В.М.Молотова: «Согласен. Однако, предлагаю распространить кампанию не на все губернии и города, а на те, где действительно есть крупные ценности, сосредоточив соответственно силы и внимание партии. 19/III. В.Молотов».

² В газете «Известия ВЦИК» № 70 от 28 марта 1922 г. было опубликовано принятое Президиумом ВЦИК правительственное сообщение от 27 марта 1922 г. «О событиях в городе Шуе в связи с изъятием церковных ценностей». В сообщении подробно описаны все события. В частности, сообщалось, что 3 марта 1922 г. постановлением Шуйского уездного исполкома была создана комиссия согласно декрету ВЦИК от 23 февраля 1922 г. «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих» и инструкции ВЦИК и Народного комиссариата юстиции от того же числа к декрету (см.: Известия ВЦИК, № 46, 26 февраля 1922; № 47, 28 февраля 1922). Изъяв ценности в трех небольших церквях, 13 марта 1922 г. комиссия явилась в собор, но, встретив толпу возбужденных верующих, перенесла работу на 15 марта. 14 марта в спокойной обстановке комиссия взяла на учет ценности синагоги. 15 марта на Соборной площади собралась значительная толпа. Подъехавшая конная милиция (6 всадников) была встречена угрозами, камнями и поленьями. На колокольне стали бить в набат. Затем прибыла полурота 146 пехотного полка и два автомобиля с пулеметами. Из толпы раздались револьверные выстрелы, толпа попыталась окружить полуроту, тогда по приказу отделенного начальника красноармейцы выстрелили в воздух, но это не помогло, второй залп был в толпу, которая после этого разбежалась. Было убито 4 человека и ранено 10 человек (все ранения легкие, некоторые от пуль револьверов, которыми стреляли из толпы). К вечеру были произведены аресты замеченных на площади торговцев, учителей и т.п. В тот же вечер представители верующих сдали в уездный исполком 3 1/2 пуда серебра из ценностей собора. 23 марта уездная комиссия, представители верующих в присутствии членов комиссии ВЦИК приступили к изъятию ценностей собора. Около 10 пудов серебра было сдано в уездный финансовый отдел; драгоценные камни, жемчужные ризы и другие ценности — в Государственное хранилище ценностей. Все изъятое было взято на особый учет Центральной комиссии помощи голодающим.

³ На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 20 марта 1922 г. было решено предложить Президиуму ВЦИК послать комиссию в г. Шую в составе: П.Г.Смидовича (председатель), Н.И.Муралова и И.И.Кутузова. 21 марта комиссия прибыла в город, 23 марта закончила работу и пришла к следующему заключению: «1) Признать действия уездной комиссии по изъятию церковных ценностей правильными и согласованными с распоряжениями центра. 2) Признать действия местных властей в общем правильными, но недостаточно энергичными и планомерными как в деле подготовки работы по изъятию ценностей, так и по охране общественного порядка. 3) Предложить комиссии по изъятию ценностей немедленно приступить к окончанию этой работы. 4) Предложить губернским и уездным властям принять меры к тщательному расследованию нарушения общественного порядка в связи с изъятием ценностей, выяснить виновных сопротивления властям и нападения на красноармейцев и милицию и все дело передать для окончательного разбора и примерного наказания виновных в Ревтрибунал».

На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 20 марта в составе Л.Б.Каменева, И.В.Сталина, Л.Д.Троцкого и В.М.Молотова обсуждался также предложенный 17 марта Троцким проект директив об изъятии церковных ценностей, который был принят с поправками:

«1. В центре и в губерниях создать секретные руководящие комиссии по изъятию ценностей по типу московской комиссии Сапронова—Уншлихта. Во все эти комиссии должен непременно входить либо секретарь губкома, либо заведующий агитпропотделом.

Примечание. В важнейших губерниях установить ближайшие сроки изъятия, в менее важных — более поздние, после того как сведения об изъятии в Петрограде и других центральных губерниях распространятся по всей России.

2. Центральная комиссия должна состоять из председателя т. Калинина, Яковлева и Сапронова (после отъезда т. Сапронова в комиссию должен войти на правах его заместителя т. Белобородов, который должен войти в курс дела не позже среды, 22/III), т. Уншлихта, Красикова (заместителя Галкина), Винокурова, Базилевича. Комиссия имеет бюро, работающее ежедневно (Яковлев, Сапронов (заместитель Белобородов), Уншлихт, Галкин). Раз в неделю комиссия собирается при участии т. Троцкого.

3. В губернских городах в состав комиссий привлекается комиссар дивизии, бригады или начальник политотдела.

4. Наряду с этими секретными подготовительными комиссиями имеются официальные комиссии или столы при комитетах помощи голодающим для формальной приемки ценностей, переговоров с группами верующих и пр. Строго соблюдать, чтобы национальный состав этих официальных комиссий не давал повода для шовинистической агитации.

5. В каждой губернии назначить неофициальную неделю агитации и предварительной организации по изъятию ценностей (разумеется, не объявляя такой недели). Для этого подобрать лучших агитаторов и, в частности, военных. Агитации придать характер, чуждый всякой борьбы с религией и церковью, а целиком направленный на помощь голодающим.

6. Одновременно с этим внести раскол в духовенство, проявляя в этом отношении решительную инициативу и взяв под защиту государственной власти тех священников, которые открыто выступают в пользу изъятия.

7. Разумеется, наша агитация и агитация лояльных священников ни в коем случае не должны сливаться, но в нашей агитации мы ссылаемся на то, что значительная часть духовенства открыла борьбу против преступного скаредного отношения к ценностям со стороны бесчеловечных и жадных "князей церкви".

8. На все время кампании, особенно в течение недели, необходимо обеспечить полное осведомление обо всем, что происходит в разных группах духовенства, верующих и пр.

9. В случае обнаружения в качестве организаторов выступления буржуазных купеческих элементов, бывших чиновников и пр. арестовывать их заправил. В случае надобности, особенно, если бы черносотенная агитация зашла слишком далеко, организовывать манифестацию с участием гарнизона при оружии с плакатами: "Церковные ценности для спасения жизни голодающих" и пр.

10. Видных попов по возможности не трогать до конца кампании, но негласно, но официально (под расписку через губполитотделы) предупредить их, что в случае каких-либо эксцессов они отвечают первыми.

11. Наряду с агитационной работой должна идти организационная: подготовить соответственный аппарат для самого учета и изъятия с таким расчетом, чтобы эта работа была проведена в кратчайший срок. Изъятие лучше всего начинать с какой-либо церкви, во главе которой стоит лояльный поп. Если такой нет, начинать с наиболее значительного храма, тщательно подготовив все детали (Коммунисты должны быть на всех соседних улицах, не допуская скопления, надежная часть, лучше всего ЧОН³*, должна быть поблизости и пр.).

12.Везде, где возможно, выпускать в церквах, на собраниях, в казармах представителей голодающих с требованием скорейшего изъятия ценностей.

13. К учету изъятых церковных ценностей при помголах допустить в губерниях й в центре представителей лояльного духовенства, широко оповестив о том, что население будет иметь полную возможность следить за тем, чтобы ни одна крупица церковного достояния не получила другого назначения, кроме помощи голодающим.

14. В случае предложения со стороны групп верующих выкупки за ценности заявить, что вопрос должен быть рассмотрен в каждом отдельном случае в ЦК Помгола, ни в каком случае не приостанавливая при этом работы по изъятию. Опыт в провинции свидетельствует, что такие переговоры ведутся без серьезных намерений выкупить и вносят только неопределенность и деморализацию.

15. В Москве работа должна идти уже установленным порядком с тем, чтобы к изъятию приступить не позже 31 марта.

16. Полагаю, что для Петрограда можно было бы установить тот же приблизительно срок по соглашению с т. Зиновьевым, ни в каком случае не форсируя слишком кампанию и не прибегая к применению силы, пока политически и организационно вся операция не обеспечена целиком.

17. Что касается губерний, то губкомы должны на основании этой инструкции, сообразуясь со сроком, назначенным в Москве, и под контролем Центральной комиссии назначить свой собственный срок, с одной стороны, обеспечив тщательно подготовку, а с другой стороны, не затягивая дело ни на один лишний день и с таким расчетом, чтобы важнейшие губернии пошли в первую очередь». (РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 283, л. 6-7).

Политбюро постановило разослать директивы всем губкомам.

⁴ Сообщение РОСТА найти не удалось. Судя по последующим событиям в Петрограде в нем шла речь о подготовке духовенством во главе с митрополитом Вениамином сопротивления комиссиям по изъятию церковных ценностей. Антисоветские выступления на этой почве произошли у Казанского собора, церкви Скорбящей божьей матери, Владимирского собора на Петроградской стороне, Покровской церкви на Боровой и т.д. Были избиты члены комиссий и отдельные граждане, пытавшиеся успокоить толпу, имелись раненые.

⁵ Речь идет о телеграмме, посланной на основании решения Политбюро ЦК РКП(б) от 16 марта 1922 г.: «Опросив товарищей, имевших отношение к делу изъятия ценностей из церквей, Политбюро пришло к заключению, что дело организации изъятия церковных ценностей еще не подготовлено и требует отсрочки по крайней мере в некоторых местах» (там же, д. 282, л. 2).

⁶ См. прим. 3.

⁷ На судебном процессе по событиям в г. Шуе говорилось, что антисоветское выступление было подготовлено и возглавлялось священнослужителями Рождественским, Светозаровым, Лавровым и Смельчаковым, церковным старостой Парамоновым, купцами Похлебкиным и Афанасьевым, бывшим домовладельцем Коковниковым, эсером Языковым и др.

⁸ В Москве организаторов выступления судил трибунал, который 8 мая 1922 г. приговорил 11 человек (священников, благочинных и граждан) к высшей мере наказания, 4 человек — к 5 годам, 13 — к 3 годам, 10 — к одному году заключения; 14 человек было освобождено (см.: Правда, № 101, 9 мая 1922). В этот же день Л.Б.Каменев внес в Политбюро предложение об отмене приговора трибунала, но Политбюро ЦК РКП(б) не согласилось с ним. Осужденные к высшей мере наказания обратились с жалобой в Кассационный отдел Верховного трибунала, который постановил ходатайствовать перед ВЦИК о смягчении участи осужденных (см.: Правда, № 119, 31 мая 1922), 8 мая 1922 г. жалоба осужденных обсуждалась на заседании Президиума ВЦИК; было постановлено: «В отношении осужденных священников Христофора Надеждина, Василия Соколова, Макария Телегина, Сергея Тихомирова и Александра Заозерского ходатайство отклонить и приговор Ревтрибунала оставить в силе. В отношении остальных шести осужденных к высшей мер наказания приговор Ревтрибунала заменить 5-ю годами лишения свободы».

11 мая 1922 г. Л.Б.Каменев вновь внес вопрос о помиловании осужденных на заседании Политбюро ЦК РКП(б); было принято предложение Л.Д.Троцкого: «а) приведение в исполнение приговора приостановить; 6) поручить т. Троцкому к вечеру 12.V.c.г.ориентироваться и внести письменное предложение в Политбюро» (РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 292, л. 4). 14 мая 1922 г. Л.Д.Троцкий представил заключение, отрицавшее наличие данных для смягчения приговора пяти осужденным (тем же самым лицам, что и в решении Президиума ВЦИК — см. выше). Смягчение наказания шести осужденным обосновывалось «исключительно соображениями о возможности с наименьшим ущербом для существа приговора, справедливого по отношению ко всем 11-ти, пойти максимально навстречу ходатайству прогрессивного духовенства» (Там же, ф. 17, оп. 3, д. 293, л. 12). 18 мая 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) согласилось с этим заключением.

⁹ 25 марта 1922 г. пленум ЦК РКП(б) утвердил повестку дня XI съезда партии, предложенный В.И.Лениным вопрос в нее не был включен. В документальных материалах съезда сведений о совещании не обнаружено. XI съезд партии проходил в Москве с 27 марта по 2 апреля 1922 г