Весть летит во все концы:
Вы поверьте нам отцы -
Будут новые победы,
Встанут новые бойцы.
И вновь продолжается бой,
И сердцу тревожно в груди,
И Ленин такой молодой,
И юный Октябрь впереди.
Вот попробуй сейчас мысленно вспомнить Ленина. Что тебе придет на ум? Кремль, Смольный, броневик? А раньше? Эмиграция? А еще раньше? Студент, гимназист, «маленький мальчик с кудрявой головой». А между студентом и эмигрантом? Редко кто может вспомнить: вроде сидел в тюрьме, а потом был в ссылке. Молодец! А за что? Не знаешь?
Вот так и про Христа. Чуть не поминутно знаем о его младенчестве. Потом полный провал в знаниях и вот ему за тридцать. А между?
Ты удивишься: ничего себе за ассоциации. А что? Или ты думаешь, что Иисус сразу стал для всего мира Сыном Божьим? Что ему, его имени, его памяти не пришлось пережить времена поношения и времена забвения? Но нашлись те, что пронесли веру через века и стал он для христиан тем, кем ты его знаешь сейчас.
Не хочу, чтобы в Ленина верили, хочу, чтобы его знали. Конечно, я многое делаю неправильно, не так. А как правильно – не знаю, просто пробую, может ошибаюсь, но сидеть, сложив ручки, и ничего не делать, успокаивая свою совесть лживыми истинами: «А что я могу?» - это предательство. Наша совесть - покладистая старуха и можно найти миллион оправданий своей лени или трусости.
В 90-х годах XIX века Ульянов мог найти много оправданий для своей совести, чтобы вести обычную жизнь русского обывателя, мог даже, как юрист, совершить много добрых дел для бедняков. Для отдельных бедняков, может даже десятков, сотен, а он решил сделать счастливыми миллионы людей.
«Для того чтобы достигнуть намеченной цели, нужно исключительно к ней стремиться, нужно сосредоточить на ней все свое внимание, всю свою энергию, все свои силы и всю волю, сосредоточить, отбрасывая все лишнее, все, не идущее к цели» (Ленин, из воспоминаний Сильвина)
В 1893 году (царствование Александра III) Владимир Ульянов, 23 лет от роду, приезжает в Петербург из Самары. Самара в то время считалась «благонадежным» городом, одним из тех российских городов, куда ссылались недовольные режимом, неблагонадежные интеллигенты. Молодой человек к тому времени уже не просто познакомился с марксизмом, но досконально изучил множество теоретических работ различных революционных направлений, познакомился с их представителями, уяснил их взгляды,... и сделал выбор своего жизненного пути. К тому времени им были написаны первые работы как экономического, так и политического плана.
Что дальше? Цель есть, пора воплощать.
Кстати, небольшое лирическое отступление. На тему: любил ли Ленин русских. Если вы почитаете его труды, то обнаружите, что наиболее готовы к социалистической революции были рабочие Европы и Америки. Будь Ленин космополитом, как называют его враги, то поехал бы совершать революцию туда, где это сделать легче, но он, как патриот, считал, что каждый из нас должен прежде всего отдавать себя собственной родине, своему народу.
Где родился - там и пригодился.
Но вернемся в конец девятнадцатого века. Рабочий класс в стране еще сравнительно малочисленный, необразованный, забитый. Какой уж тут пролетариат по Марксу. И что делать? Ждать когда появится тот самый пролетариат? Многие марксисты так и решили. Потихоньку воспитывали рабочих, создавали небольшие кружки по 5-6 человек, читали лекции, развивали, учили политэкономии. Но тут им на голову свалился Ленин, который не собирался ждать.
Приехав в Петербург, Владимир знакомится со своими единомышленниками и тоже начал преподавать в подобных кружках. По воспоминаниям рабочего Князева Ульянов вел 4 кружка, по 1 занятию в неделю в каждом. Занятие продолжалось более 2 часов. Он сразу начал вводить новшества.
Прежде всего - знакомство с их жизнью.«Они отвечали на его вопросы: кто и где работает, на каком заводе, каково развитие рабочих завода, каковы их взгляды, способны ли они воспринимать социалистические идеи, что больше всего интересует рабочих, что они читают и т. д» (Князев).
Потом новая манера обучения, не академическая, много вопросов со стороны учащихся, провоцирование их на полемику между собой, воспитание из них будущих руководителей, ораторов. Кстати из рабочих, обучавшихся у Ленина вышли два выдающихся пропагандиста и первые агитаторы, рабочие Путиловского завода — Петр Карамышев и Борис Зиновьев. Так же он раздавал на занятиях листки с вопросами, для ответа на которые рабочие должны были внимательно изучать работу всего предприятия, на котором они трудились: какие у кого зарплаты, сколько часов продолжается рабочий день, условия труда, штрафы и т.п.
Один из единомышленников Ленина Сильвин вспоминает: «На наших еженедельных собраниях Владимир Ильич уже очень скоро поставил вопрос о программе работы: он предложил нам давать на собраниях коллектива отчеты о пропагандистской работе в кружках, о работе отдельных организаций и кружков среди студентов и т. п. и, кроме того, разрабатывать различные вопросы русской жизни и, в особенности, русского хозяйства с точки зрения теории Маркса…» Этого мало: «И он стал говорить о том, что наши рабочие, с которыми мы изучаем Маркса,— те же интеллигенты, что ни их, ни тем более нас рабочая масса не знает, что ей мы чужды и что мы должны вести работу так, чтобы заинтересовать эту самую массу, подходить к ней с вопросами ее наиболее волнующими». Кружковцы начинают проводить агитацию среди других рабочих.
С зимы 1894 года на заводах и фабриках начинаются появляться прокламации, изготовленные на гектографе. Их наклеивали на стены. Где описывались текущие нужды рабочих, с требованиями удовлетворить их.
По предложению Ленина, для большего охвата рабочих масс, наиболее передовых рабочих начинают внедрять на те крупные предприятия, где до этого не было революционных ячеек.
Ленин и его товарищи знают, что арест неизбежен и их деятельность пресекут, поэтому заранее готовят рабочих к подобному развитию событий. «Рецепт, как держаться на допросе, состоял в том, чтобы не давать никаких показаний, не держать при себе фотографических карточек и адресов… Надо знать, как надо помогать арестованным и ссыльным. Для этого необходимы средства. Надо обязать членов партии вносить членские взносы, устраивать лотереи и пользоваться всеми возможными источниками для добывания денежных средств» (Князев)
Но Ульянов не смиряется просто так с будущим арестом, он делает все возможное, чтобы оттянуть его и успеть сделать до этого, как можно больше полезного.
«Это именно он ввел строгое разделение Петербурга на районы, выделил центральную группу, провел возможное разделение труда и в значительной степени подвинул нас вперед в методах конспиративной самообороны» (Кржижановский)
Но он знал с кем он имел дело. Кржижановский: «Тем более был прав Владимир Ильич в своих нападках на нас за ту интеллигентскую расхлябанность, которую мы допускали в своих личных отношениях. Мы явно грешили тем, что частенько захаживали друг к другу не по деловому поводу, а просто в тех целях, чтобы «отвести душу», причем приемы нашей тогдашней конспирации отличались крайней примитивностью»
Сам Владимир Ильич тщательно соблюдал конспирацию, и не из трусости, как любят болтать современные балаболки, а ради интересов дела. Если кто думает, что в то время революционерам было легко жить, то вы крупно ошибаетесь. Царская охранка не зря ела свой хлеб. И филеров было полно, и провокаторов засылали в ряды революционеров, и перевербовывали наиболее слабых из них. В обязанности каждого дворника входила слежка за жильцами и посещающими их гостями. Существовало специальное положение, в котором было написано, что дворник не только должен следить и постоянно докладывать, но даже участвовать в задержании подозрительных лиц. Но конспирации я посвящу отдельную статью, а пока продолжим со строительством партии.
Сначала листовки содержали только экономические требования. С ними боролись путем простого срывания, нет листовки, вроде и нет проблемы. Постепенно начали появляться лозунги политического характера, вытекавшие из тех препятствий, которые царское правительство громоздило на путях борьбы рабочих за чисто экономические блага.
В 1895 году Владимир Ильич перенес воспаление легких в тяжелой форме, и для поправки ему пришлось выехать на некоторое время за границу. Однако главнейшей задачей этой поездки была организация связи с группой «Освобождение труда», которую возглавлял первый русский марксист Плеханов. Ленин произвел на них неизгладимое впечатление. Как потом отметил в письме Плеханов, что «за период многолетнего пребывания за границей у него перебывало большое число лиц из России, но что, пожалуй, ни с кем не связывает он столько надежд, как с этим молодым Ульяновым». Так Ленин и его товарищи получают связь не только с заграничной организацией социал-демократов, но и через них выходят на связь с целым рядом групп в России, прежде всего в Питере, а также в Нижнем Новгороде, Москве, Иваново-Вознесенске, Вильне и в некоторых волжских городах.
Кроме связей в чемодане с двойным дном Ульянов привозит запрещенную литературу, находит мимеограф (это что-то типа мини-печатного станка). Поисковик выдал: «Мимеограф — устаревшее название ротатора». Между прочим в то время это была новинка. Было решено начать издавать газету под названием «Рабочее дело». К сожалению, первый номер «Рабочего дела», тщательно проредактированный и на три четверти составленный самим Владимиром Ильичем, попал не в типографию, а прямо в руки жандармов. Кстати очень много материалов написанных Лениным в те годы так и не найдены. Я вот думаю, если бы сохранилось ВСЕ что он написал за свою жизнь, это ж сколько томов тогда было бы?!!!
Но снова и снова, из статьи в статью повторю, история не имеет сослагательного наклонения. Было то, что было. Началась массовая зачистка. 8 декабря 1895 года была арестована вся верхушка марксисткой интеллигенции ленинской группы и большая часть рабочих из их кружков.
В жизни Ленина начался новый этап, но его главная цель осталась неизменной.
И бурчало
у трущоб в утробе,
покрывая
детвориный плачик:
- Под работу,
под винтовку ль,
на -
ладони обе!
Приходи,
заступник
и расплатчик!
Но массовые аресты уже не смогли остановить революционное брожение и это было ярко показано в мае следующего года. Более 30 тысяч рабочих Петербурга, лишившиеся руководящей верхушки, устроили забастовку, основным требованием которой явилось требование об уплате за коронационные дни, которые рабочие вынужденно прогуливали, а следовательно, не получали зарплаты. В то время короновался Николай II.
«Эта забастовка была небывалым явлением. В самом требовании уплаты за коронационные дни сказалось непочтительное отношение рабочих к «высокой особе» царя» (рабочий Шелгунов).
А в это время...
ВЛАДИМИРУ УЛЬЯНОВУ - 25 ЛЕТ!