ДОКУМЕНТЫ ГЕРМАНСКОГО ПОСЛА В МОСКВЕ МИРБАХА

Деятельность первого дипломатического представителя Германии в Советской России Мирбаха¹ в апреле—июне 1918 г. долгое время оставалась малоосвещенной в исторической литературе.

В конце 60-х годов советские исследователи получили возможность познакомиться с некоторыми документами немецких дипломатических архивов, содержащими новые данные о дипломатической службе Мирбаха в 1918 году. Так, присланные в Берлин из Петрограда донесения Мирбаха и члена советско-германской комиссии по обмену пленными барона В. Кайзерлинга (январь-февраль 1918 г.), обнаруженные в политическом архиве МИД в Бонне В. Л. Исраэляном, свидетельствуют, что эти представители германского милитаризма установили контакт с русскими контрреволюционерами в целях общей борьбы против Советской республики. В своих донесениях они предсказывали, что советский строй «недолговечен» и для его свержения достаточен «легкий военный нажим» — наступление германских войск через Эстонию на Петроград².

Антисоветскую деятельность Мирбаха в Москве освещает в своей монографии 0. Ф. Соловьев. Он приводит выдержки из донесений посла германскому правительству от 20 апреля 1918 г. и генерального консула США в Москве Пуля государственному секретарю Лансингу от 28 мая 1918 г., свидетельствующие об установлении Мирбахом контактов с русскими монархистскими организациями и о планах подготовки нового похода германских войск на Петроград и Москву с целью свержения Советской власти и реставрации царизма³.

Немногочисленные сведения о пребывании Мирбаха в Москве встречались в воспоминаниях немецких дипломатов⁴. Ему уделяет также внимание западногерманский историк В. Баумгарт в книге «Восточная политика Германии в 1918 г.»⁵. В 1968 г. с его предисловием были опубликованы 12 донесений Мирбаха рейхсканцлеру Г. Гертлингу и частное письмо министру иностранных дел Р. Кюльману, посланные в апреле — июне 1918 г. (хранятся ныне в Политическом архиве МИД в Бонне)⁶. Некоторые из них воспроизводятся ниже. Они изобличают германского посла как организатора антисоветского заговора, в котором объединились русская контрреволюция и наиболее реакционные круги кайзеровской Германии.

Весной 1918 г., когда началась иностранная военная интервенция против Советской России, германские империалисты опасались, что Антанте удастся утвердить в России свое господство. В связи с этим задача Германии, по мнению Мирбаха, заключалась в том, чтобы установить свою гегемонию над всей русской территорией — «вплоть до Тихого океана». В донесениях из Москвы Мирбах подробно информировал свое правительство о тех контрреволюционных группировках внутри страны, которые он рассчитывал использовать для достижения данной цели. Их организацию и финансирование он предполагал проводить «с должными мерами предосторожности и соответственно замаскированно». По указанию Мирбаха сотрудники германского посольства вели переговоры с монархистами в Москве и других городах. Советник посольства граф Р. Басевиц специально выезжал в служебную командировку» в Петроград для переговоров с представителями монархистских организаций. Из многочисленных контрреволюционных групп, с которыми Мирбах установил связи, он рекомендовал как наиболее подходящие в качестве «ядра будущего нового порядка» три: октябристов и кадетов из правого центра» во главе с бывшим министром земледелия А. В. Кривошеиным; промышленные и банковские круги, способные обеспечить удовлетворение «безбрежных экономических интересов» Германии; «сибиряков» — атамана Дутова, адмирала Колчака и контрреволюционное «Временное сибирское правительство» (см. док. 6). Сведения о тайных связях Мирбаха с самыми контрреволюционными элементами содержатся в телеграмме посла США Д. Фрэнсиса из Вологды от 20 мая 1918 г. статс-секретарю Р. Лансингу в Вашингтон: «Мирбах..., с немецкой беспринципностью и нарушая соглашения, постоянно меняет тактику... Он на прошлой неделе нанес свой первый визит Ленину и находился у него в течение часа. Мирбах заявил, что вторжение немцев в Финляндию и на Украину прекращено, и дал еще другие обещания Советскому правительству. В тоже время, как мне стало известно из достоверных источников, Мирбах поддерживает связи с кадетами и антикоммунистами и планирует переворот, подобный тому, который произведен на Украине, где с помощью германских войск было поставлено контрреволюционное правительство»⁷.

В предисловии к документам В. Баумгарт утверждает, что Мирбах при назначении на пост посла в Москву получил от германского министерства иностранных дел инструкцию поддерживать сотрудничество с Советским правительством и отказаться от установления каких бы то ни было контактов с враждебными этому правительству партиями. Главной обязанностью Мирбаха, пишет автор в предисловии, было «собирание информации о большевизме в действии и создание правдивой картины того, что он действительно собой представляет». В первые три недели пребывания в Москве Мирбах якобы точно выполнял эту инструкцию и оставался «беспристрастным наблюдателем»⁸. Но затем его позиции изменились: он отказался от «точки зрения МИД» и переориентировался на союз с контрреволюцией. «Перелом» во взглядах, считает В. Баумгарт, наметился у Мирбаха с середины мая, а 2 июня он запросил у Берлина полномочия на перегруппировку сил, «для начала очень осторожно». Приписка, сделанная на полях этого донесения министром иностранных дел Кюльманом: «Согласен, но очень осторожно», — ясно отображает позицию германского правительства и так называемую точку зрения МИД (см. док. 3). 20 июня Мирбах поставил перед германским правительством вопрос о заключении тайного союза с контрреволюционными группировками и новом наступлении германских войск ни Советскую Россию (см. док. 5). Рекомендации Мирбаха якобы вызвали большие споры между Берлином и Спа (бельгийский город, где находилась ставка германского верховного главнокомандующего), но министерству иностранных дел все же удалось отстоять свою позицию. 29 июня Мирбах снова получил директиву впредь до новых распоряжении продолжать работу с Советским правительством «в духе МИД». Однако В. Баумгарт не приводит текста директивы и не дает ссылки на источник. Об ответе Мирбаха, по словам В. Баумгарта, сведений нет; поэтому публикатор ссылается на телеграмму посла от 5 июля, в которой последний предостерегал свое правительство от разрыва с русскими буржуазными партиями, поскольку таковой мог сделать восстановление контактов с ними в дальнейшем невозможным.

Публикуемые ниже донесения Мирбаха подтверждают, что он никогда не был «беспристрастным наблюдателем». В них отсутствуют какие-либо указания на его серьезные намерения сотрудничать с Советским правительством. .Информация Мирбаха касалась главным образом подготовки контрреволюционного заговора и осуществления нового «Дранг нах Остен». Уже из первого донесения посла, от 29 апреля, видно, что больше всего его интересовали именно реакционные элементы в России и их планы с помощью кайзеровской Германии реставрировать царский режим. В. Баумгарт усматривает доказательство лояльности посла к Советскому правительству в его информации, где говорилось, что русские буржуазные крут «неправильно понимают характер германской миссии» и рассматривают немцев как своих союзников в борьбе против большевиков (Вильгельм II подчеркнул это место в донесении). Утверждение В. Баумгарта опровергается предыдущим замечанием Мирбаха о том, что представителям старого режима «нельзя отказать в правильном глазомере относительно тех задач, которые здесь предстоит решать» (см. док. 1).

Мирбах систематически извещал Берлин о своих контактах с контрреволюционными элементами, о целях, методах и сроках осуществления антисоветского заговора. Вряд ли без ведома министерства иностранных дел он мог посылать посольских советников К. Рицлера и Р. Басевица в Петроград для встречи с октябристско-кадетскими группировками и представителями Колчака или выражать Кривошеину согласие на участие Германии в антисоветском заговоре. Не случайно поэтому В. Баумгарт не приводит текста «директив МИД». Публикуемые документы дают основание предполагать, что эти «директивы» носили двойственный характер: вероятно, МИД рекомендовал послу сохранять до последнего момента видимость лояльных отношений с Советским правительством (см. док. 3 и 6), но в то же время поддерживать связи с монархистами и активно подготовлять контрреволюционный переворот. Эта точка зрения МИД, которую В. Баумгарт неоднократно противопоставляет позиции наиболее реакционных милитаристских германских кругов, на самом деле полностью совпадала со взглядами военщины. В письме министру иностранных дел Кюльману от 9 июня 1918 г. генерал-квартирмейстер немецкого верховного главнокомандования Э. Людендорф рекомендовал правительству завязать отношения с контрреволюционными элементами России и настаивал на «беспощадной расправе» с Советской властью. Но об этих «директивах» Берлина В. Баумгарт предпочитает не упоминать.

Никакого «перелома» или «переориентации» в политике Мирбаха не было. Факты, содержащиеся в его донесениях из Москвы, свидетельствуют о том, что он, как сторонник крайне агрессивного, милитаристского курса Германии, всегда выступал за союз с белогвардейщиной. И не случайно именно этот закоренелый реакционер, враг Советской власти, был назначен правительством Вильгельма II дипломатическим представителем в Москву. Мирбах не сомневался в скором падении Советской власти. На основе этой ложной предпосылки он и строил свои порочные, авантюристические планы.

В. И. Ленин, говоря об Антанте, предупреждал, что империалисты «постараются сделать все возможное и невозможное для свержения Советской власти»¹². То же относилось и к Германии. Однако российский пролетариат заложил уже прочный фундамент незыблемости Советской власти, и все усилия внутренней контрреволюции и иностранных военных интервентов оказались тщетными. Планы врагов социалистической революции потерпели провал.

Ниже приводятся в нашем переводе с небольшими сокращениями шесть донесений Мирбаха рейхсканцлеру Г. Гертлингу и его частное письмо министру иностранных дел Р. Кюльману.

С. М. Драбкина

Примечания:

¹ Граф Вильгельм Мирбах-Харф (1871—1918 гг.) с 1908 по 1911 г. состоял советником германского посольства в Петербурге, затем был советником МИД, посланником о Афинах, служил в штабе германского командования в Бухаресте в качестве консультанта по политическим вопросам. С конца 1917 г. по 10 февраля 1918 г. возглавлял германскую часть советско-германской комиссии в Петрограде, созданной после подписания перемирия в Брест-Литовске для обмена пленными, восстановления почтовой связи и железнодорожного сообщения между двумя государствами. 2 апреля 1918 г. правительство Вильгельма II назначило Мирбаха послом в Советскую Россию.

Это вызвало резкую критику со стороны тех германских кругов, которые были заинтересованы в установлении нормальных дипломатических отношений с Советской Россией. Так, газета «Europaischc Slaats und Wirtsclwiftszcitung» (1918, №№ 15. 17) упрекала министерство иностранных дел Германии в безответственности за назначение «графа в стиле рококо» на пост посла в РСФСР. Высказывалось мнение, что этот «феодал» и «аристократ старой школы» не способен дать правильную оценку деятельности Советского правительства и обстановки в Москве, так как «не сможет преодолеть привитые ему с ранних лет предрассудки» (см. W. Baumgart. Die Mission des Grafen Mirbach in Moskau. April—Juni 1918. «Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte», Stuttgart, 1968, 1. Heft, Januar, S. 67—68).

² В. Л. Исpаэлян. Неоправдавшийся прогноз графа Мирбаха. Из истории антисоветской политики германского империализма в 1917—1918 гг. «Новая и новейшая история», 1967, № 6, стр. 56—65; см. также W. Вaumgаrt. Die militarpolitischen Веrichte des Freiherrn von Keyserlingk aus Petersburg, Januar—Februar 1918. «Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte», Stuttgart, 1967, I. Heft, Januar, S. 87—104.

³ О. Ф. Соловьев. Великий Октябрь и его противники. О роли союза Антанты с внутренней контрреволюцией в развязывании интервенции и гражданской войны (октябрь 1917 —июль 1918). М. 1968, стр. 203—210.

⁴ По отзыву Г. Хильгера (члена комиссии по обмену пленными, а позднее советника германского посольства в Москве), Мирбах был весьма посредственным дипломатом. Его имя мало кому было бы известно, если бы он не стал 6 июля 1918 г. жертвой заговора левых эсеров, стремившиеся убийством германского посла спровоцировать Германию на войну против Советской России (см.G. Hi lger. Wir und der Kreml. Frankfurt a. M. — Bonn. 1964, S. 11—12).

⁵ W. Baumgart. Deutsche Ostpolitik 1918. Von Brest-Litowsk bis zum Ende des Erstem Weltkrieges. Wien—Munchen. 1966.

⁶ W. Baumgart. Die Mission des Grafen Mirbach in Moskau..., S. 66—96.

⁷ «Papers relating to the Foreign Relations of the United States». Vol. 1: Russia. Washington. 1931, p. 536.

⁸ W. Baumgart. Die Mission des Grafen Mirbach in Moskau..., S. 71—73.

⁹ В книге «Восточная политика Германии в 1918 г.» В. Баумгарт указывает, что в Политическом архиве имеется черновик телеграммы МИД Мирбаху от 29 июня, но не приводит ее текста (W. Вaumgаrt. Deutsche Ostpolitik..., S. 84 , 220).

¹⁰ О том, что МИД Германии поддерживал отношения с Кривошеиным, свидетельствует следующая телеграмма: «Германское министерство иностранных дел послу в Киеве Мумму. Шифрованная телеграмма № 1008, 11 августа 1918 г. Рекомендую Вашему превосходительству при случае завязать личные отношения с Кривошеиным. Он монархист, германофил..., надежный человек. Хотел бы знать, как он мыслит себе восстановление монархии в России. Я хорошо его знаю. Интересно также его отношение к гетману. Прошу телеграфного ответа. Гинце» (см. «Крах германской оккупации на Украине в 1918 г. (по документам оккупантов)». М. 1936, стр. 132).

¹¹ Е. Ludendorff. Urkunden der Obersten Heeresleltungen йЬег ihre Titlgkeit 1916/1918. B. 1921,S. 488—491; см. также А. Ахтамзян. От Бреста до Киля. Провал антисоветской политики германского империализма в 1918 г. М. 1963, стр. 132—136.

¹² В. И. Ленин. ПСС. Т. 37. стр. 2—3.

1. ДОНЕСЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В МОСКВЕ МИРБАХА РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ.

Содержание: первые московские впечатления и информация.

Москва, 29 апреля 1918 г.

Первое немецкое дипломатическое представительство при Российской Республике встречено широкими массами в общем приветливо и с любопытством, правительственной прессой — выжидательно, а буржуазной прессой* и всеми заинтересованными кругами — с самыми большими ожиданиями.

Бесчисленные письма и личные посещения немецких соотечественников, а также представителей от всех оккупированных областей и, не в последнюю очередь, русских представителей старого режима говорят о том, что здешней публике нельзя отказать в правильном глазомере относительно тех задач, которые здесь предстоит решать.

В этих кругах большей частью господствует представление, будто произведенные за последние годы во всех областях огромные разрушения как бы одним взмахом волшебной палочки могут быть вдруг восстановлены вместе с реставрацией старого режима.

Особенно сильное смятение царит в умах буржуазных русских кругов, которые совершенно неправильно понимают характер нашей миссии, большинство из них рассматривает нас как своих союзников в борьбе против большевиков и намеренно злоупотребляет этим.

По поводу приема, который был оказан мне в Народном Комиссариате Иностранных дел, у меня ни в каком отношении жалоб нет. Чичерин приветствовал меня в весьма сердечном тоне и совершенно явно стремился с первого же дня установить отношения, основанные на взаимном доверии. Подвергать сомнению его искренность у меня нет абсолютно никаких оснований...

Как я уже сообщал в телеграмме***, наше наступление на Украине — Финляндия стоит на втором плане — уже через два дня после моего прибытия стало первой причиной осложнений. Чичерин выразил это только намеками и скорее в элегической форме, однако достаточно ясно и понятно...

Более сильные личности меньше стеснялись и не пытались скрывать свое неудовольствие: это прежде всего председатель Исполнительного Комитета Свердлов, которому я как раз в этот день вручил свои верительные грамоты. Свердлов - особенно настойчивый и суровый тип пролетария... Вручение моих верительных грамот происходило не только в самой простой, но и в самой холодной обстановке... В своей ответной речи председатель выразил ожидание, что я «сумею устранить препятствия, которые все еще мешают установлению подлинного мира». И этих словах ясно чувствовалось негодование. По окончании официальной церемонии он не предложил мне присесть и не удостоил меня личной беседы****.

Мирбах.

* В. И. Ленин указывал на необходимость закрытия контрреволюционных газет еще в статье «Задачи революции», написанной 9—10 октября (26—27 сентября) 1917 года. Наиболее крупные буржуазные газеты, выходившие в Москве («Русское слово», «Русские ведомости», «Утро России») были закрыты в декабре 1917 г.— марте 1918 года. Некоторые, однако, еще продолжали выходить («Наше слово», «Свобода России», «Заря России», «Раннее утро», «Наше время», «Новости дня» и др.).

** Подчеркнуто Вильгельмом II; его надпись па полях донесения: «Так как они ожидают от немцев освобождения, то это ведь вполне естественно».

*** Телеграмма Мирбаха министерству иностранных дел Германии из Москвы от 24 апреля 1918 г. не опубликована (хранится в Политическом архиве МИД в Бонне).

**** В действительности вручение верительных грамот Мирбахом происходило в деловой, корректной обстановке. Мирбах не упоминает о том, что Я. М. Свердлов в своей речи подчеркнул историческое значение этого приема, поскольку Мирбах был первых; иностранным послом в Советской Республике (см. Н К. Крупская. Воспоминания о Ленине. М. 1957, стр. 367; С. Зарницкий, А. Сергеев. Чичерин. М. 1966, стр. 78—79).

2 ДОНЕСЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В МОСКВЕ МИРБАХА РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ.

Содержание: беседа с Лениным.

Москва, 16 мая 1918 г.

Сегодня я имел продолжительную беседу с Лениным об общем положении*. Надо сказать, что Ленин твердо верит в свою звезду и продолжает неизменно сохранять свой неисчерпаемый оптимизм. Все же и он признает, что, хотя его система остается непоколебимой, количество нападающих на нее элементов увеличилось и положение «требует более напряженного внимания, чем еще месяц тому назад».

Свою уверенность он обосновывает прежде всего тем, что правящая партия является единственной партией, опирающейся на организованную власть, в то время как все другие партии сходятся только на отрицании существующей системы. По всем остальным вопросам у этих партий имеются одни лишь разногласия, они разбрасываются и придерживаются самых противоречивых взглядов. Кроме того, у них нет таких источников силы, которые могли бы сравниться с силами большевиков**...

Ленин признает также, что его противники принадлежат не только к правым партиям, а в настоящее время появились и в его партии, где образовалось нечто вроде левого крыла. Эта оппозиция в собственном доме упрекает его главным образом в том, что Брест-Литовский договор, который он, как и раньше, намеревается отстаивать с величайшей настойчивостью, был ошибкой: продолжается захват все новых областей, принадлежащих России; мирные договоры с Украиной и Финляндией все еще не заключены; голод не только не удалось побороть, но он еще увеличивается; короче говоря, до мирного положения, которое действительно заслуживало бы этого названия, по-видимому, еще далеко.

К сожалению, он должен признать, что определенные события последнего времени, по-видимому, активизировали выступления его врагов. Поэтому все его стремления и пожелания направлены прежде всего на то, чтобы как можно скорее внести ясность в положение на Севере и Юге***, и в первую очередь мы должны принять меры и употребить свое влияние для заключения мира с Гельсингфорсом и Киевом.

Ленин говорил, отнюдь не жалуясь и без каких-либо упреков. Он избегал также всяких намеков на то, что при дальнейшем затягивании нынешнего положения он мог бы оказаться вынужденным возобновить контакты с другой группировкой держав. Однако он, по-видимому, стремился по возможности четко обрисовать все трудности сложившегося положения.****

Мирбах.

* Эта беседа В. И. Ленина с Мирбахом была второй. В первый раз В. И. Ленин принял его в Петрограде 15 (28) декабря 1917 г. как главу германской части смешанной советско-германской комиссии (см. М. И. Труш Внешнеполитическая деятельность В. И. Ленина. 1917—1920. День за днем. М. 1963, стр. 78—79).

** Пометка Вильгельма II на полях: «А японцы, китайцы, англичане? Все казачье войско против:».

*** Пометка Вильгельма II на полях: «Этого скоро добьются казачьи войска!— Он не сумеет выполнить их условия в России, так же как условия Брестского мира! У него нет людей для управления, нет исполнителей — он стоит на краю пропасти».

**** Подчеркнуто Мирбахом.

3. ДОНЕСЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В МОCKBE МИРБАХА РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ.

Содержание: внутриполитическое положение. Совершенно секретно.

Москва, 2 июня 1918 г.

Имею честь препроводить Вашему превосходительству докладную записку* советника посольства графа Басевица, который на днях выезжал в служебную командировку в Петербург и теперь сообщает о своих впечатлениях от этой поездки.

Эти впечатления говорят о том, что в общем и целом положение в Петрограде такое же, какое наблюдается за последнее время в Москве.

Принимая во внимание бурный темп развития событий здесь в стране, в особенности за последнее время, и все возрастающую неустойчивость положения большевиков, мы, по моему мнению, поступили бы, безусловно, правильно, если бы своевременно, хотя для начала очень осторожно, подготовились бы к перегруппировке сил, которая возможно станет необходимой**.

Связь с политическими партиями, которые намереваются перетянуть Россию в лагерь наших противников, разумеется, уже a priori исключается: это в первую очередь с головой продавшиеся Антанте эсеры, а также кадеты более старого и строго правого направления.

В то же время другая группа кадетов, преимущественно правой ориентации, известная сейчас под названием «монархистов», могла бы быть присоединена к тем элементам, которые, возможно, составят ядро будущего нового порядка. Надо все же иметь в виду, что не очень-то можно доверять их организационному таланту, а тем более их боеспособности. Все же, если мы уже сейчас постепенно, с должными мерами предосторожности и соответственно амаскировано, начали бы с предоставления этим кругам желательных им денежных средств,— вопрос о поставках оружия, которого они ждут, по ряду причин отпадает,— то тем самым был бы уже установлен какой-то контакт с ними на случай, если они в один прекрасный день заменят нынешний режим. Тем самым мы имели бы в своих руках,— если даже опять не на очень долгий срок,— для установления новых германо-русских отношений элементы, на которые можно было бы более или менее опереться и которые охотно соглашаются на сотрудничество с нами…

Мирбах.

* В примечании В. Баумгарта указано, что докладная записка не опубликована и что в ней говорится о встрече Басевица с представителями монархических партий.

** Пометка Кюльмана на полях документа: «Согласен, но очень осторожно».

4. ДОНЕСЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В МОСКВЕ МИРБАХА РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ.

Содержание: внутриполитическое положение (в дополнение к донесению от 2 июня 1918 г.).

Секретно.

Москва, 13 июня 1918 г.

Со времени прибытия миссии в Москву очень многие представители разнообразных буржуазных кругов и партий прямо или через посредство других лиц обращались к членам миссии с предложениями и просьбами об установлении контактов или заключении союза с ними в целях свержения большевиков и реставрации власти русской буржуазии ценою пересмотра условий Брестского договора.

Наиболее серьезная из этих попыток зондирования исходила от имени блока, который образовался еще при Временном правительстве и состоит из членов монархистских организаций, помещиков, представителей земства, кадетской партии и в особенности торгово-промышленных кругов. Ныне они, как передают, решились выступить, ориентируясь на Германию. Ведущее лицо этого объединения — бывший министр земледелия Кривошеин, который в настоящее время является директором Морозовских текстильных предприятий. По единодушному мнению, как сообщают из разных источников, он сумел внушить к себе доверие и надежды буржуазных слоев, за исключением крайне правых.

В особенности он пользуется авторитетом у банковских и промышленных кругах. Кривошеин который, по высказываниям некоторых представителен крайне правых кругов, рассматривается этими последними как в некотором роде отщепенец, в настоящее время, по-видимому, очень близко связан с кадетами и даже поддерживает хорошие отношения с отдельными представителями правых социалистом.

После того, как он через членов партии октябристов осторожно запросил, согласна ли германская миссия установить связи с некоторыми представителями вышеназванной группы, и получил утвердительный ответ, он поручил предпринять дальнейшие шаги двум членам Центрального комитета кадетской партии — Аарону Нольде, бывшему помощнику министра иностранных дел в кабинете Львова, и Леонтьеву, бывшему помощнику министра внутренних дел в том же кабинете.

Учитывая своеобразие создавшегося положения, мне представляется, что нашей очередной задачей является предотвращение объединения под руководством Антанты противников находящейся в агонии большевистской системы. Следует учесть, что в Сибири, по-видимому, могут одержать победу силы контрреволюции, возглавляемые антантофильскими элементами, опирающимися на чехословацкий корпус. В то же время на Украине, в связи с формированием октябристско-кадетского министерства, к власти пришли слои, которые при первой возможности будут вновь стремиться к созданию небольшевистской Великороссии, если потребуется — против воли оккупационных властей. В случае, если в процессе ведущихся сейчас с уполномоченными Кривошеина переговоров, пока общего характера, возникнут конкретные возможности и предложения, я не замедлю сообщить об этом.

Мирбах

5. ДОНЕСЕНИЕ ГЕРМАНСКОЮ ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В МОСКВЕ МИРБАХА РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ.

Содержание: внутриполитическое положение.

Москва, 20 июня 1918 г.

Многочисленные праздношатающиеся личности, носители древних фамилий и бывших титулов, владельцы крупных фирм или латифундий, ежедневно появляются здесь. Они клянутся в своих германофильских чувствах и вымаливают помощь против большевиков, стараясь при этом добиться для себя обещания о занятии поста в правительстве великорусского Скоропадского, которое мы будем здесь устанавливать. Сами по себе они едва ли заслуживают серьезного внимания; неспособные к действию, к организации, к дерзанию, они отнюдь не производят впечатления людей, способных вырвать власть из рук Ленина... Между тем неясные очертания новых возможностей постепенно приобретают более определенные формы, которые, по-видимому, закрепляются. Как внутри, так и вовне все говорит о приближении кризиса. Политика Антанты ясна — она хочет всеми силами и с помощью любой партии ввергнуть страну, все слои населения которой ждут мира, но не Брестского, в новую войну; при этом она согласна довольствоваться хотя бы гражданской или даже только экономической войной. После того, как немцы захватили Юг, войска держав Антанты высадились на Севере. Они готовы протянуть руку чехословакам, которые, как перебежчики, на жизнь и на смерть связали себя с Антантой, и в зависимости от ситуации под флагом монархии или под лозунгом Учредительного собрания начать собирание России с Севера против большевиков, которых они ненавидят, и против Германии, которая расчленила Россию, оставив от нее одно только туловище. Этот план в настоящий момент стал реальной опасностью.

Чехословаков подстрекают объединившиеся с ними «Временные правительства» в Омске, Харбине и Владивостоке. Всех их пригрела под своим крылышком Антанта, которая на сегодняшний день является чуть ли не владычицей Сибири. Но державы Антанты ориентируются не на сибиряков, а на Россию. Они опираются на казачьи войска в количестве от 70 000 до 80 000 человек, имеющих в наличии около 2 000 000 тонн зерна, и собираются поднять на щит самого царя либо кого-нибудь из членов царской фамилии, независимо от того, произойдет ли это при участии Учредительного собрания, которое предполагается созвать в Омске, или без такового.

Такая комбинации может вынудить нас вновь вступить в войну с более сильной, нем мы, Россией, разумеется, не в военном, а в моральном отношении; при этом надо учесть, что она ни в коем случае не согласится с идеей самостоятельности Украины и, во всяком случае, лишит нас экономических перспектив. Для борьбы против возникновения такой ситуации нам ни в коем случае не следует пренебрегать возможными союзниками из лагеря контрреволюции.

Из многочисленных групп, с которыми были попытки установления связей, политическое значение имеют три: уже упоминавшаяся в моем донесении (от 13 июня) группа правого центра* (Кривошеин), финансовый магнат из Петербурга Ярошинский и Временное правительство в Харбине — Омске, о связи с которым также упоминалось в других сообщениях**.

Во время трех бесед, проведенных советником посольства Рицлером с представителями Кривошеина и его группы, состоящей из кадетов, промышленников, помещиков и т. д., они высказали убеждение в том, что Антанта не стремится к восстановлению России, а лишь собирается вовлечь ее в новую несчастливую для России воину, и что восстановление буржуазного строя может и должно быть осуществлено, если даже и без Германии, то не против Германии. Они выразили надежду, что Германия по собственной инициативе пересмотрит хотя бы некоторые пункты Брестского договора... и согласится на автономию Украины, Кавказа и Эстонии в рамках дружественной Германии России. Эти надежды поддерживаются переворотом на Украине в пользу великорусских элементов; по всеобщему*** мнению они смогут согласиться только с такой Германией, которая признает необходимость восстановления русского единства На вопрос о конкретных возможностях захвата власти и о связях с генералами на Юге представители ответили, что они недостаточно сильны и не подготовлены для контрреволюционных выступлений своими силами...

В Петербурге финансовый магнат Карл Иосифович фон Ярошинский***, по-видимому, подробнейшим образом информирован об этих стремлениях и переговорах. Он с глубоким и во многих отношениях обоснованным презрением говорит о ленивой и трусливой русской буржуазии как царского режима, так и Временного правительства и отзывается о Кривошеине как об относительно лучшем и наиболее порядочном из них. Его политическая комбинация не является национально-русской, а индивидуальной. Он полагает, что русская экономическая жизнь будет находиться в немецких руках и что немцы сумеют завладеть ею с помощью своих организационных способностей и деловитости. Он называет себя русским Вандербильтом и предлагает нам использовать его личное могущество.

Соответственно, он против ревизии Брестского договора и утверждает, что в разговоре с ним Кривошеин вначале настаивал на возврате Ревеля и Риги, но он высмеял Кривошеина и возразил ему, что нельзя же в самом деле сочетать просьбы к немцам о помощи с подобными требованиями.

Ярошинский развил прямо-таки титаническую программу: он хочет обеспечить нам всю власть над русским правительством, приковать к нашей колеснице Трепова, Коковцова, Кривошеина и tutti quanti передать нам контроль над находящимся в его — Ярошинского — распоряжении полностью американизированным банковским аппаратом, держать министров в подчинении, обезвредить противников, финансировать партии и предоставить в наше распоряжение газетные тресты. Эти возможности, о которых говорит он сам, кажутся фантастичными; однако, принимая во внимание многочисленные сведения о его личности и влиянии, его предложения не следует отклонять. Больше всего он желает — и лучше раньше, чем позже,— вступления германских войск и монарха, к стопам которого вновь покорно припадет святая Русь.

Соглашение с третьей комбинацией — с Временным правительством в Сибири — наиболее трудная проблема как технически, так и политически. Однако если она удастся, то окажется самой значительной, так как в ней заключены возможности политического и в особенности экономического развития, которые могут распространиться вплоть до Тихого океана. Отсюда трудно точно оценить реальные силы казачьих генералов против большевиков в настоящем и против чехословаков в будущем. Представитель этой группы высоко расценивает их; однако местные буржуазные элементы не верят, что казаки охотно пойдут на то, чтобы их использовали за пределами их области. План Временного правительства — начать осуществление захвата власти в Петербурге и Москве только после того, как поставки хлеба из Сибири будут в достаточной мере подготовлены,— свидетельствует о его серьезности. Осуществим ли этот план или, как можно судить по только что поступившим новым сведениям, чехословаки и стоящие за их спиной подстрекатели из Антанты окажутся в состоянии форсировать развитие событий, покажут ближайшие недели.

События, ускоренные выступлением чехословаков, с почти неудержимой силой ведут к победе контрреволюции.— Мы используем все возможности, чтобы по мере сил захватить в свои руки руководство этим развитием и определить тем самым его направление на более далекое будущее. Однако нам следует учесть, что после выступления организованных Антантой и преданных ей войск установление контакта с тремя вышеупомянутыми группами будет недостаточным, если они одновременно не будут подкреплены с нашей стороны военными действиями.

Мирбах.

* Подчеркнуто Мирбахом.

** Речь идет о телеграммах Мирбаха в Берлин от 19 и 20 июня 1918 года.

*** Подчеркнуто Мирбахом.

6. ЧАСТНОЕ ПИСЬМО ГЕРМАНСКОГО ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В МОСКВЕ МИРБАХА МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ КЮЛЬМАНУ*.

Москва, 25 июня 1918 г.

Мой уважаемый шеф!

Хочу сегодня исполнить Ваше пожелание при случае написать Вам лично и вкратце изложить в этом письме некоторые моменты здешней ситуации. Хотя они разбросаны в разных моих донесениях, но может быть Вам будет интереснее ознакомиться со всеми этими фактами, обобщенными в одном письме. Сегодня, после более чем 2-месячного внимательного наблюдения, я не могу более поставить благоприятного диагноза большевизму: мы, бесспорно, находимся у постели тяжелобольного; и хотя возможны моменты кажущегося улучшения, но в конечном счете он обречен.

Независимо от того, что большевизм вскоре должен сам погибнуть в результате процесса внутреннего разложения, который его разъедает, слишком многочисленные элементы также неутомимо действуют с целью по возможности ускорить этот конец и урегулировать в своих интересах вопрос о преемниках.

При таких обстоятельствах в один прекрасный день может возникнуть нежелательная для нас конъюнктура: эсеры, подкупленные деньгами Антанты и снабженные чехословацким оружием, вернут новую Россию в ряды наших противников. (С военной точки зрения это, разумеется, не очень-то страшно, но в политическом и экономическом отношениях крайне нежелательно).

Если согласиться с фактом, что силы большевизма и без того иссякли, то я полагаю, что нам следует позаботиться о том, чтобы сразу же заполнить вакуум, который образуется здесь после ухода большевиков, режимом, соответствующим нашим** пожеланиям и интересам. Может быть, даже не обязательно будет сразу же восстанавливать монархию.

Необходимые предпосылки для этого уже имеются; пока эти силы еще частично находятся в скрытом состоянии, но в любое время могут быть использованы для активной деятельности. Многие заинтересованные группы разнообразных направлений оказались бы в нашем распоряжении, в первую очередь монархисты в узком смысле слова, которые заслуживают внимания, но которых нельзя рекомендовать как главную опору для наших возможных комбинаций: уж очень они бестолковые, ненадежные и равнодушные люди и в общем стремятся только к тому, чтобы с нашей помощью восстановить свои старые, обеспеченные условия существования и личные удобства.

Наше основное ядро должно состоять из умеренных правых октябристов и кадетов (по возможности с привлечением даже самых левых элементов). Благодаря этому мы прежде всего сумеем использовать большой процент влиятельных представителей промышленных и финансово-банковских кругов для наших безоружных экономических интересов.

Этот уже довольно солидный блок можно было бы усилить и подкрепить, если бы удалось завербовать на свою сторону сибиряков. Но это, безусловно, наиболее трудная проблема. Если бы она была разрешена, то перед нами открылись бы еще более широкие перспективы на базе использования природных богатств Сибири. При этом я хочу здесь лишь в самых общих чертах напомнить о новых, почти неограниченных возможностях нашего проникновения в Сибирь и на Дальний Восток.

В случае, если эти новые возможности осуществятся, у нас не будет даже необходимости применять слишком большое насилие; кроме того, мы сможем до последнего момента внешне сохранять видимость лояльных отношений с большевиками. Длительный развал экономики и постоянное тяжелейшее ущемление всех наших интересов могут в любое время и в удобный для нас** момент быть использованы как предлог для военного выступления. Любое крупное наше выступление — при этом вовсе нет необходимости занимать с самого начала обе столицы — сразу же автоматически приведет к падению большевизма; и так же автоматически заранее подготовленные нами и всецело преданные нам новые органы управления займут освободившиеся места.

Совершенно бесплатно, разумеется, мы ничего не получим: какой-то ценой все же придется расплачиваться, если не сразу, то в процессе развития событий. Наши здешние возможные друзья никак не согласятся безоговорочно принять карту России, начертанную в Брест-Литовске. С потерей Польши, Литвы и Курляндии они внутренне уже в достаточной мере примирились; отказ от Лифляндии также не будет слишком трудным, но очень обидна для них ампутация Эстонии из-за потери Ревеля. Следует также признать, что отделение Украины от остальной России является недолговечным,— этот тезис в полном смысле слова стал политической аксиомой. Тот, кто защищает точку зрения, что Украина должна стать нашей навечно, конечно, с трудом примирится с мыслью, что придется вновь согласиться на ее слияние с остальной Россией, а тому, кто рассматривает захват Украины как военное мероприятие, по-видимому, легче будет пересмотреть этот вопрос...

Мирбах

* Подлинник написан от руки. На нем имеются пометки о том, что его читали помощники министра иностранных дел фон Буше и Штумм.

** Подчеркнуто Мирбахом.

7. ДОНЕСЕНИЕ ГЕРМАНСКОГО ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ В МОСКВЕ МИРБАХА РЕЙХСКАНЦЛЕРУ ГЕРТЛИНГУ.

Содержание: внутриполитическое положение. Секретно.

Москва, 28 июня 1918 г.

Во время последней беседы с представителями группы правого центра, о которой я сообщал в донесении № 152 (от 20 июня 1918 г.), князь Урусов и бывший помощник министра Леонтьев сообщили, как они представляют себе выступление этой группы против большевиков. Надежда на удачу путча, организованного собственными силами, по их мнению, за последнее время возросла. Не исключается возможность, что его удастся осуществить через несколько недель. Решения военных организаций пока еще нет. Если путч удастся, то группа будет вынуждена, чтобы заставить многочисленные другие группы, в особенности в Сибири, присоединиться и подчиниться ей, заключить с ними договор, в котором будет оформлено их право выступать от имени монарха. Затем они собираются опубликовать против большевиков манифест, в котором объявят программу нового правительства, а также о созыве всеобщего земского (учредительного) собрания и о заключении мира с другими державами. При этом группа считает нужным выразить пожелание о смягчении Брестского договора, которое вернуло бы России жизнеспособность.

Группа все еще обеспокоена возможностью, что царь или другой член царской фамилии попадет в руки Антанты и будет использован ею для своих комбинаций. Группа пытается установить контакты с сибирскими генералами и, как я уже сообщал ранее, удержать генералов с Дона от перехода на сторону держав Антанты и от участия в их комбинациях.

Мирбах.