Корней Иванович Чуковский

 ЛЕНИН О НЕКРАСОВЕ 

Воспроизведено по изданию: 
К. Чуковский. Люди и книги. Изд. 2-е, доп. М.: ГИХЛ, 1960 г.
Cсылки даны по 12-томному Полному собранию сочинений Н.А. Некрасова (1948-1952)

I

В книгах и статьях, посвященных Некрасову, нередко говорится о том, как высоко ценил его стихотворения Ленин и как любил он цитировать их. 

К сожалению, авторы этих книг и статей ограничиваются одной регистрацией ленинских высказываний о великом поэте, - печатают их одно за другим в виде не связанных между собою фрагментов, даже не пытаясь свести их к единству и определить таким образом, какая новая идея внесена ленинизмом в наше понимание Некрасова. 

Между тем эта идея чрезвычайно существенна. Она по-новому осветила для нас подлинный смысл некрасовского творчества и дала нам возможность увидеть в нем такие особенности, которые до той поры оставались в тени. Эти особенности являются важной основой для наиболее правильной научной оценки великой исторической роли Некрасова. 

Поэтому главная задача исследователя - найти ту неразрывную связь, какая существует между отдельными (и казалось бы, случайными) отзывами Ленина о некрасовском творчестве, уловить заключающуюся в них общую мысль и показать, что в своей совокупности эти разрозненные, порою очень краткие отзывы представляют собою целостную характеристику поэзии Некрасова, служащую надежным фундаментом для всех наших суждений о ней. 

Задача эта не представляет особенных трудностей, так как сам Ленин постоянно подчеркивал ту единую цель, к которой были направлены - в огромном большинстве - как его высказывания о некрасовском творчестве, так и его цитаты из стихотворений Некрасова. Однако выполнение этой задачи сильно осложняется тем, что в литературе до сих пор не существует учета всех относящихся сюда материалов. В той регистрации ленинских цитат из Некрасова, которая произведена в ряде книг и статей, посвященных изучению его творчества, все еще имеются существенные пробелы и пропуски. Ленин обращался к поэзии своего любимого автора чаще, чем полагают исследователи. 

Например, в статье Ленина "Революционный авантюризм" (1902) остается и посейчас незамеченной цитата из некрасовских "Коробейников". Статья направлена против эсеров. Разоблачив лживость их заявлений о том, будто практиковавшийся ими террор не отвлекает их в сторону от массовой подготовки восстания, Ленин с негодованием воскликнул:

"Как божиться-то не лень?" * 
Тому, кто не знает, что это - цитата из поэмы Некрасова, невозможно догадаться, что Ленин при помощи этой строки сравнивает эсеров с плутоватым торговцем, который, всучивая покупателям всякую дрянь, отчаянно клянется и божится, что у него самый лучший товар:  

Не торговец - удивление! 
Как божиться-то не лень! 
 (II, 126) 

Ленин пользовался этой цитатой не раз. В той же статье на предыдущей странице он пишет: >"Усердная божба очень часто заставляет насторожиться и заподозрить правдивость того, что нуждается в крепкой приправе. И мне часто вспоминаются слова: как божиться-то не лень? - когда я читаю уверения соц. -рев.: мы не отодвигаем террором работы в массах" **.  В третий раз, уже в 1911 году, та же - неотмеченная - цитата из поэмы Некрасова появляется у Ленина снова. Когда Троцкий заигрывал с разными непартийными группами и в то же время заявлял себя блюстителем строгой партийности, Ленин, уличая его в лицемерии, сослался на тот же некрасовский стих: >"Самым жирным шрифтом печатает Троцкий свое заверение, - как божиться-то не лень? - что его газета "не фракционная, а партийная"***  Во всех трех случаях мы наблюдаем одно: строка из поэмы Некрасова входит в самую ткань ленинской речи и становится ее неотделимой частью. При этом она приобретает новое качество, какого не имела в контексте поэмы: начинает звучать поговоркой. У Некрасова она не притязала на такую "крылатость". Ленин придал ей тот обобщенный характер, который и составляет существо поговорки.

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 6, стр. 169.
** Там же, стр. 168.
*** Там же, т. 17, стр. 320.

Уже на одном этом примере мы видим, какое новое значение приобретает некрасовский стих, когда его цитирует Ленин. Конечно, это относится не только к Некрасову. Справедливо говорит один из современных исследователей: "гоголевский, щедринский или мольеровский образ живет в тексте Ленина своей особой жизнью... сохраняя старые черты, хорошо знакомые еще со школьной скамьи, он все же глубоко нов, он совсем другой и наполнен иным содержанием. И нов не только он, - нова и окружающая его атмосфера, нова его социальная позиция как образа" *. К этому необходимо прибавить, что, обращаясь к некрасовским образам, Ленин обновил не только их, он обновил и образ их создателя. В духовной личности Некрасова впервые выдвинулись такие черты, которые были тогда незамеченными. После того немногого, что написал о нем Ленин, поэт явился нам в новом аспекте - и мы увидели его другими глазами. Не то чтобы этим была ликвидирована необъятная критическая литература о великом поэте, но, как будет установлено на дальнейших страницах, у нас появилась возможность внести в эту литературу большие поправки и сосредоточить внимание на таких сторонах некрасовского творчества, которые прямо-таки не существовали для прежних исследователей. 

Приступая к изучению всех ленинских высказываний, связанных с личностью и поэзией Некрасова, отметим одну их особенность, которая кажется нам очень характерной: цитаты из его стихотворений, приводимые Лениным, часто далеки от педантической точности. Видно, что Ленин приводил их по памяти, что всякий раз, когда для иллюстрации той или иной своей мысли он считал нужным процитировать какую-нибудь строку Некрасова, ему не приходилось отыскивать ее в некрасовских книгах. Он до такой степени сжился со стихами Некрасова, что цитировал их наизусть. Причем зачастую это были вовсе не те крылатые, общеизвестные, привычные строки, которые так охотно цитировались публицистами и критиками семи или восьми поколений, это были неприметные, забытые строки, которые еще никогда и никем не цитировались. "Я помню, - говорит Н.К. Крупская, - как меня удивляло знание Владимиром Ильичей Некрасова". Его стихотворения, по словам Крупской, Ленин "чуть не наизусть выучил" **.

* М.В. Нечкина, Гоголь у Ленина, М.- Л. 1936, стр. 3.
** Н.К. Крупская, Воспоминания о Ленине, М. 1957, стр. 217.

  Повторяю: дело не только в наиболее полном выявлении и учете цитат. Дело в том, чтобы, собрав все материалы подобного рода, отыскать объединяющую их общую мысль, ибо, как бы ни были разрозненны, фрагментарны и кратки отдельные высказывания Ленина о том или ином явлении общественной жизни, все они всегда подчинены у него цельной и монолитной системе его философских и политических воззрений. Вглядываясь в эти цитаты, мы раньше всего замечаем, что большинство из них относится к одному строго определенному периоду времени: с 1906 по 1913 год Ленин цитирует Некрасова чаще всего. Сначала это кажется странной случайностью, но, вдумавшись, видишь, что иначе и быть не могло, ибо стихотворения Некрасова послужили Ленину "старым, но грозным оружием" именно в то семилетие, когда в России снова окреп и усилился вражеский лагерь, с которым в свое время боролся и Некрасов: лагерь либералов-постепеновцев, проповедующих мирный реформизм. Теперь этот ненавистный Некрасову лагерь возродился для новой политической жизни в качестве так называемой кадетской (конституционно-демократической) партии, и мудрено ли, что именно в лице Некрасова, боровшегося некогда с идейными предками Милюкова и Муромцева, Ленин нашел верного союзника в борьбе с кадетизмом. 

Чрезвычайно разнообразны те методы использования стихотворений Некрасова, которые применялись Лениным в этой борьбе. Иногда он брал всего одну стихотворную строчку, с виду совершенно безобидную, но при этом читателю предоставлялось воспроизвести в своей памяти следующие за этою строчкой стихи, которые и заключали в себе главный удар по врагу. 

Так, например, в статье "Победа кадетов и задачи рабочей партии", написанной в 1906 году, В.И. Ленин применяет к лидеру либералов П.Н. Милюкову некрасовский стих из "Медвежьей охоты":

Диалектик обаятельный*. (II, 277)

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 10, стр. 202.

Казалось бы, в этом прозвище нет и тени язвительности. Но стоит только вспомнить дальнейший некрасовский текст, следующий за этой строкой и оставшийся в ленинской статье неприведенным, как перед читателем обнаружится ее подлинный обличительный смысл: ведь в дальнейшем тексте Некрасов указывает, что "диалектик обаятельный", этот идейный предок П.Н. Милюкова, был отъявленным лицемером и трусом: 

Грозный деятель в теории, 
Беспощадный радикал, 
Ты на улице истории 
С полицейским избегал. 
 (II, 277)

Напомним также тот смелый прием нарочито "неточной" цитаты из стихотворения Некрасова, при помощи которого Ленин, сохраняя внешнюю учтивость, назвал того же Милюкова и его ближайших приверженцев - негодяями. В статье "Либеральное подкрашивание крепостничества". Ленин отозвался о них так:

"Либералы ("с виду и чиновники душой") ..." *

Эта, казалось бы, довольно мягкая формула скрывала в себе другую, гораздо более резкую, потому что на самом-то деле у Некрасова сказано: 

Будешь ты чиновник с виду 
И подлец душой. (I, 20)

Так что ленинская цитата неизбежно приводила к тому, что читатель, исправляя ее, сам вводил в нее слово "подлец", подсказанное текстом Некрасова.

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 555.

Обличая другого вождя либералов, правого кадета Петра Струве, Ленин опять-таки обратился к поэзии Некрасова. В статье "Плеханов и Васильев" он писал:

"А ваше место в музее, почтеннейший г. Струве, - место ликующих и праздноболтающих..." *

Последние два слова - из некрасовского "Рыцаря на час". Читатель, знающий поэзию Некрасова, непременно продолжит цитату: 

От ликующих, праздноболтающих, 
Обагряющих руки в крови... (II, 97)

Таким образом, при помощи недосказанной цитаты из стихотворения Некрасова, Ленин снова заклеймил либерала, указав, что его руки в крови.

* Там же, т. 11, стр. 387.

Из знаменитой ленинской статьи "Памяти графа Гейдена" (1907), направленной против кадетов и их подголосков, можно вполне уяснить себе, почему В.И. Ленин пользовался именно стихами Некрасова, чтобы клеймить либералов как "трусов", "лицемеров", "подлецов", "обагряющих руки в крови". В статье указывается, как много сделал великий революционный поэт для того, чтобы с либералов была сорвана маска самоотверженных борцов за народное благо. Граф Гейден особенно умело носил эту маску. То был крупный помещик, умеренно-правый депутат Государственной думы, щеголявший своим "европейским лоском", своей образованностью, своими джентльменскими манерами и "благородными" принципами. Когда он умер, "салонные демократы" (по выражению Ленина) стали прославлять его как гуманного и просвещенного деятеля на страницах оппозиционной газеты "Товарищ". Эти восторги либеральных газетчиков перед "приглаженной и напомаженной внешностью" таких заядлых крепостников и контрреволюционных помещиков, как граф Гейден, вызвали негодование В.И. Ленина, и он напомнил, что >"Еще Некрасов и Салтыков учили русское общество различать под приглаженной и напомаженной внешностью образованности крепостника-помещика его хищные интересы, учили ненавидеть лицемерие и бездушие подобных типов, а современный российский интеллигент, мнящий себя хранителем демократического наследства, принадлежащий к кадетской партии или к кадетским подголоскам, учит народ хамству и восторгается своим беспристрастием беспартийного демократа. Зрелище едва ли не более отвратительное, чем зрелище подвигов Дубасова и Столыпина..." *

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 13, стр. 40.

Эти ленинские строки очень часто цитируются, но мы еще не встречали в литературе попытки конкретно установить, какие из произведений Некрасова Ленин имел здесь в виду. Нам кажется, что к таким произведениям относятся раньше всего те стихи из "Медвежьей охоты" и "Недавнего времени", где поэт обличает два родственных типа дворян-либералов: "великосветского радикала" и "салонного якобинца". 

Есть заскорузлый консерватор, 
А рядом - сам ты замечал - 
Великосветский радикал! 
 (II, 270)

"Великосветский радикал" кокетничает гражданскою скорбью: 

Двух слов без горечи не бросит, 
Без грусти ни на чем не остановит глаз. 
 (II, 271)

Все это у него напускное. По утверждению Некрасова, вся гражданская скорбь этого либерального барина с такой "приглаженной и напомаженной внешностью" должна быть истолкована так:  

Шалит землевладелец крупный, 
Морочит модной маской свет... 
 (II, 271)

"Шалит" - в данном случае кокетничает своей левизной. Ленин указывает, что все это делалось только из моды. Он говорит, обращаясь к либеральным "витиям":

"Ваши слова о свободе и демократии - напускной лоск, заученные фразы, модная болтовня или лицемерие".

Ленинский термин "салонные демократы" тоже перекликается с вышеназванными стихами Некрасова, где изображен "якобинец салонный", завсегдатай аристократического Английского клуба, делающий себе большую карьеру при помощи разглагольствований о благе народа. Даже матерый крепостник, откровенно отстаивающий свои шкурные интересы, не вызывает в Некрасове такого чувства гадливости, как этот радикальствующий салонный фразер: 

Крепостник, находя незаконной, 
Откровенно реформу бранил. 
А в ответ якобинец салонный 
Говорил, говорил, говорил... 
Сам себе с наслажденьем внимая, 
Формируя парламентский слог, 
Всем недугам родимого края 
Подводил он жестокий итог; 
Человеком идей прогрессивных 
Не без цели стараясь прослыть, 
Убеждал старикашек наивных 
Встрепенуться и Русь полюбить. 
 (II, 345)

Характерно, что в одном из черновых вариантов "салонный якобинец" именуется так: 

Прогрессист, Чернышевский салонный. 

То есть указывается, как далеко заходили эти лицемерные хищники в маскировке своих тайных аппетитов. Не только либералов кадетского лагеря, но и либеральничавших социал-демократов Ленин бичевал некрасовским стихом. Среди антилиберальных стихотворений Некрасова есть отрывок "Медвежьей охоты", выделенный поэтом из текста сатиры и напечатанный под заголовком "Человек сороковых годов": 

...Но иногда пройти сторонкой 
В вопросе грозном и живом, 
Но понижать мой голос звонкий 
Перед влиятельным лицом. 
Увы - вошло в мою натуру... 
 (II, 287)

Эти строки Некрасова В.И. Ленин напомнил в статье, направленной против ликвидаторской группы Чхеидзе - "Как В. Засулич убивает ликвидаторство". "Возьмите социал-демократическую думскую фракцию, - говорится в статье. - Одна из самых видных фигур - Чхеидзе, которого как будто пророчески предвидел Некрасов, когда писал: 

..."Но иногда пройти сторонкой 
В вопросе трудном и больном"... *

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 19, стр. 371.

Указывая, что все эти "околопартийные... почти социал-демократы" "выполняют не марксистскую, а либеральную работу", Ленин видел трусливо оппортунистический характер их тактики именно в том, что они "проходили сторонкой", не примыкая ни к одному из двух враждовавших течений.   На дальнейших страницах книги Ленин трижды повторяет это выражение Некрасова, применяя его к тем же противникам *.

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 19, стр. 371, 372, 400.

Либеральные тенденции эсеровской партии, одним из представителей которых выступал, например, оппортунист Пешехонов, были также заклеймены В. И. Лениным при помощи некрасовских стихов: "...г. Пешехонов, - писал В.И. Ленин, - прямо ставит вопрос: «Можно ли взять всю волю?»и прямо отвечает: нельзя. Он ставит далее вопрос: «Можно ли взять всю землю?» и тоже отвечает: нельзя. Осторожность, осторожность, осторожность, господа!" *.  * Там же, т. 11, стр. 174.   Последнее восклицание представляет собою неотмеченную цитату из "Песен о свободном слове" Некрасова. Среди этих песен есть одна, которая так и зовется "Осторожность". В ней высмеян некий трусливый редактор, испугавшийся нового цензурного устава 1865 года и со страхом повторявший на каждом шагу: 

Осторожность! осторожность! 
Осторожность, господа!.. 
 (II, 240)

Ленин, как мы видим, использовал именно этот рефрен сатирической песни Некрасова и применил его к полукадетскому публицисту эсеровской партии, который буквально в каждой строке своей программной статейки рекомендовал осторожность. "Вопрос о республике, - писал этот "премудрый пескарь", - требует крайней осторожности". То же он писал и о вооруженном восстании. "Опасно... пользоваться им неосторожно" *. За такой оппортунистический призыв к осторожности Ленин и заклеймил его стихами Некрасова.

* "Русское богатство", 1906, № 7, стр. 177-178 и 198.

Здесь будет уместно отметить, что сам-то Некрасов не только не соблюдал "осторожности", которую он иронически прославлял в этом цикле стихов, но именно этими стихами и обнаружил свою беспримерную смелость, презрительно высмеяв в них те свирепые административные кары, которым только что подвергло его журнал "Современник" правительство Александра II*.

* См. мои примечания к "Песням о свободном слове" (II, 689).

Вскрывая либерально-народнический подтекст напыщенной и велеречивой программы эсеров, Ленин напомнил при этом еще одно антилиберальное стихотворение Некрасова. В указанной выше статье "Революционный авантюризм" он написал об одном из эсеровских догматов:  "Вам кажется невероятным, чтобы эта народническая ветошь снова вытаскивалась на свет божий людьми, которые так бойко повторяют, что им книга последняя скажет?" * Здесь - явная цитата из стихотворения Некрасова: презрительно-насмешливые строки из поэмы "Саша": 

Что ему книга последняя скажет, 
То на душе его сверху и ляжет. 
 (I, 127)

Этими строками, давно уже ставшими широко распространенной пословицей, бичующей беспринципных, умственно шатких людей, Некрасов в 1855 году бичевал опять-таки либеральных дворян. Эти строки занимают видное место в сатирической характеристике либерала-космополита Агарина, обнаружившего всю свою душевную дряблость в столкновении с революционно настроенной Сашей.

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 6, стр. 178.

Наконец, в 1917 году, накануне октябрьских дней, когда вся либеральная (преимущественно кадетская) пресса подвергла большевистскую партию яростной травле, когда клевета буржуазных газет стала (по выражению Ленина) "орудием политической мести", Ленин, давая отпор этим осатанелым врагам, напомнил еще одно стихотворение Некрасова. >"Большевик вообще, - писал Ленин, - мог бы применить, к себе известное изречение поэта:  

Он слышит звуки одобренья 
Не в сладком ропоте хвалы, 
А в диких криках озлобленья. (I, 66)

В некрасовском тексте эти стихи говорят о реакционных гонителях Гоголя - о Булгарине, Сенковском и др. Ленин, беспредельно расширив их смысл, - перенес их в сферу революционной борьбы с буржуазными и мелкобуржуазными партиями. >"Дикие крики озлобленья, - указывал Ленин, - <...> несутся против большевика со страниц всей буржуазной и почти всей мелкобуржуазной печати. И большевик, интернационалист, сторонник пролетарской революции, по справедливости, может в этих диких криках озлобления "слышать" звуки одобрения, ибо бешеная ненависть буржуазии часто служит лучшим доказательством правильной и честной службы пролетариату со стороны оклеветанного, травимого, преследуемого" *.

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 25, стр. 236-237.

  Таким образом, мы видим, что почти все ленинские цитаты из стихотворений Некрасова, за исключением двух-трех наименее значительных, направлены на борьбу с русской либеральной интеллигенцией и ее подголосками. Здесь естественно возникает вопрос: почему же В.И. Ленин, так любивший Некрасова и знавший его стихи наизусть, почему он счел нужным использовать главным образом только такие из них, которые наносят удар либералам? Почему в своих цитатах из Некрасова он отдал этим антилиберальным стихам предпочтение перед всеми другими? 

Ведь Некрасов обличал не одних представителей либерального лагеря, но и открытых врагов трудового народа, не прибегавших ни к какой маскировке. Таких незамаскированных, открытых врагов изображено в его стихотворениях много: все заклейменные там "любители кнута, поборники тиранства", Шалашниковы, Оболт-Оболдуевы, "владельцы роскошных палат", всевозможные "лиходеи помещики", "живодеры" становые, исправники - все они делали свое жестокое дело без всяких либеральных личин. Почему же ни одного из этих стихотворений ни разу не процитировал Ленин? 

Черносотенная опричнина Николая II, практиковавшая ничем не прикрытые грабежи и насилия, вполне, например, соответствовала тем "черным воронам", "злодеям палачам", которых Некрасов изображал с такой ненавистью в поэме "Кому на Руси жить хорошо". "Начальнички" шестидесятых - семидесятых годов, выведенные в этой поэме, оставались и при Ленине такими же лютыми вплоть до Октябрьских дней. "Государев посланный", который фигурирует там в качестве одного из усмирителей крестьянского бунта, происшедшего в деревне Столбняки (уезда Недыханьева, Испуганной губернии), был верным прообразом таких же "государевых посланных", свирепствовавших при Столыпине и Трепове. 
Почему же не было случая, чтобы, борясь с черной сотней Николая II, с полицейщиной Победоносцевых, Столыпиных, Треповых, восставая против ее громил и жандармов, Ленин использовал соответствующие стихотворения Некрасова? 
Почему он сосредоточил внимание читателей не на этих произведениях, которые направлены против явных врагов трудового народа, а почти исключительно на тех, где обличаются такие враги, которые выдавали себя за его лучших друзей? 

Почему в своих высказываниях о великом поэте Ленин раньше всего отмечал его ненависть к фальшивым демократам и мнимым борцам за свободу, лицемерным вздыхателям о благе народном?

II

Прежде чем ответить на этот вопрос, следует принять во внимание и то обстоятельство, что, хотя Ленину случалось порою обращаться к таким стихотворениям Некрасова, в которых не было антилиберальных тенденций, эти стихотворения всякий раз превращались у Ленина в грозное оружие против тех же врагов. Так, разоблачая кадетского пасквилянта А. Щепетева, оклеветавшего в "Письме из Парижа" и русскую революцию, и революционных борцов, Ленин сослался при этом на "одного из старых русских демократов", Некрасова. В своей статье "Еще один поход на демократию" Ленин счел необходимым напомнить: "Некрасов восклицал в давно-давно прошедшие времена: 

...Придет ли времячко 
(Приди, приди, желанное!), 
Когда народ не Блюхера 
И не милорда глупого, 
Белинского и Гоголя 
С базара понесет?"

Сами по себе эти стихи далеки от антилиберальной тематики. Но именно при помощи этих стихов Ленин наносит свой удар либералам. >"Желанное для одного из старых русских демократов «времячко» пришло, - пишет он в той же статье. - Купцы бросали (в 1905 году. - К.Ч.) торговать овсом и начинали более выгодную торговлю - демократической дешевой брошюрой. Демократическая книжка стала базарным продуктом. Теми идеями Белинского и Гоголя, которые делали этих писателей дорогими Некрасову - как и всякому порядочному человеку на Руси - была пропитана сплошь эта новая базарная литература... ...Какое «беспокойство»! - воскликнула мнящая себя образованной, а на самом деле грязная, отвратительная, ожиревшая, самодовольная либеральная свинья, когда она увидала на деле этот "народ", несущий с базара... письмо Белинского к Гоголю" .  Дальше в статье Ленина следуют замечательные по своей полемической страстности строки, в которых слышится громкое требование ко всем этим "грязным, отвратительным, ожиревшим, самодовольным":  Руки прочь от Некрасова!

* >В.И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 286.

  Ближайшим поводом к этому требованию явилась, как мы только что видели, журнальная статейка А. Щепетева о колонии русских революционеров в Париже. Контрреволюция кинула их за границу, и вместо того, чтобы отнестись с сочувствием к их трагически мучительной жизни, Щепетев стал развязно глумиться над их "некультурностью", неприспособленностью к парижскому быту и вообще над их безвыходно тяжелой судьбой. При этом он со злорадством твердил о моральном разложении этих заброшенных на чужбину людей. Статейка была написана бойко и хлестко. Перелистывая ее, не без удивления наталкиваешься на цитаты из стихотворений Некрасова. Впрочем, в те времена это было обычным явлением: даже черня клеветой революцию и революционных борцов, либералы считали возможным ссылаться при этом на Некрасова. 

Таких ссылок в статье Щепетева две: во-первых, повествуя о неудачных попытках русской революционной колонии устроить в Париже свой собственный клуб, он приводит цитату из некрасовского "Рыцаря на час": 

Суждены вам благие порывы, 
Но свершить ничего не дано. 
 (II, 97)

И, во-вторых, в дальнейшем изложении, сокрушаясь о том, что чрезмерные заботы о благе народа заставляли революционеров "слишком уж забывать о себе",слишком уж подавлять свою личную жизнь альтруистическими, гуманными, социальными чувствами, Щепетев для характеристики героических настроений передовой молодежи, снова сослался на стихотворение Некрасова: 

Уведи меня в стан погибающих 
За великое дело любви. 
 (II, 97)

Эти-то кощунственные ссылки на Некрасова, сделанные "грязной, отвратительной, самодовольной свиньей", и послужили ближайшим поводом для гневного восклицания Ленина в той же статье: "Особенно нестерпимо бывает видеть, когда субъекты, вроде Щепетева, Струве, Гредескула, Изгоева и прочей кадетской братии, хватаются за фалды Некрасова, Щедрина и т.п.".

Как мы только что видели, Щепетев в своих клеветнических измышлениях о русских изгнанниках сделал именно такую попытку: "ухватиться за фалды Некрасова". Но дело, конечно, не в одном Щепетеве. Дело в том, что "за фалды Некрасова" уже в течение пяти десятилетий точно так же хватались бесчисленные "субъекты" из того же либерального лагеря. Существуют многие десятки статей и брошюр о Некрасове, где он изображается в качестве кроткого, любвеобильного плакальщика, не испытавшего к русскому народу никаких других чувств, кроме слезливой евангельской жалости. Наводя на революционного поэта либеральную лакировку, "хрестоматийный глянец", эти Менандры Прелестновы с умилением прославляли один за другим его якобы безвольную скорбь о народе, его якобы бессильную нежность к своему "меньшому брату" - крестьянину. 

Эти сусальные статьи, в сущности, для того и написаны, чтобы выхолостить революционное содержание из поэзии Некрасова, представить его каким-то "печальником горя народного". 

Само это прозвище "печальник горя народного" являлось клеветой на Некрасова, но уже то, что оно так крепко прилипло к нему и стало в конце концов его постоянным эпитетом, утвердившимся в сознании широчайших интеллигентских кругов, уже одно это показывает, как сильна и влиятельна была в те годы либеральная критика и как ловко приспособляла она поэзию Некрасова к своим собственным классовым нуждам. Загримированный типичным либералом, великий революционный поэт оказывался в этих статьях и брошюрах хранителем устоев монархизма, певцом пресловутых реформ Александра II. 

Попробуйте хотя бы бегло перелистать эти бесчисленные статьи и брошюры. В каждой из них вы непременно прочтете, что Некрасов пламенно сочувствовал Александру II и его "великим" реформам. 

Так, московский либеральный педагог Д.И. Тихомиров, редактор "Юной России" и "Детского чтения", внушал малолетним читателям в своей книжке "Николай Алексеевич Некрасов", что "великодушному делу царя-освободителя немало помогли ученые и писатели... в их числе младший (!) изо всех них, Николай Алексеевич Некрасов" *. Из дальнейшего текста следовало, что Некрасов будто бы "пережил в душе своей вместе с народом первые светлые дни его свободы", то есть крестьянскую реформу Александра II, которую Некрасов на самом деле считал разбойничьим ограблением трудящихся масс.

* Д.И. Тихомиров, Н.А. Некрасов, чтение для школ и народа, М. 1913, стр. 6.

  Другой биограф Некрасова, Г.В. Александровский, в брошюре, выдержавшей чуть ли не десять изданий, прямо говорил, что стихотворения Некрасова "подготовляли читателей к великому акту 19 февраля" (то есть к царскому манифесту об "освобождении" крестьян)! * * Г.В. Александровский, Н.А. Некрасов и его поэзия, Киев, 1903, стр. 35.   Третий биограф, витиеватый краснобай А.М. Бобрищев-Пушкин, критик праволиберального "Вестника Европы", писал в своей статье о Некрасове, что при Александре II для поэта "наступил рассвет, поднялась заря, взошло солнце реформ..." * * А.М. Бобрищев-Пушкин, Н.А. Некрасов, "Вестник Европы", 1903, № 4, стр. 449. И так далее и так далее. Десятки лет такая клевета на Некрасова была неизменным шаблоном всех написанных о Некрасове статей. Фальсификаторы, словно сговорившись друг с другом, из всех его стихотворений охотнее всего предпочитали такие: 

Иди к униженным, 
Иди к обиженным - 
По их стопам. 
Где трудно дышится, 
Где горе слышится, 
Будь первый там *. 
 (III, 575-576)

Цитате этой они придавали внеклассовый, "общечеловеческий" смысл, утверждая читателя в мысли, будто Некрасов проповедует здесь христианское сострадание к ближним, хотя стихи эти в контексте революционной поэмы "Кому на Руси жить хорошо" имеют совершенно иное значение. * Каноническим является другой вариант, который в то время был еще неизвестен.  Такими же обычными, ходовыми цитатами из стихотворений Некрасова во всей либеральной журналистике были знаменитые строки: 

Сейте разумное, доброе, вечное, 
Сейте, спасибо вам скажет сердечное 
Русский народ... 
 (II, 401)

Причем считалось, что под этими посевами "разумного, доброго, вечного" нужно разуметь отнюдь не революционную пропаганду в деревне, как это, несомненно, разумелось Некрасовым, а мирное, вполне легальное культурничество, "малые дела", филантропию. 

Так же традиционны и почти обязательны были в тогдашних газетно-журнальных статьях псевдопрогрессивного лагеря две следующие цитаты из стихотворений Некрасова: 

Укажи мне такую обитель, 
Я такого угла не видал. 
Где бы сеятель твой и хранитель, 
Где бы русский мужик не стонал. 
 (II, 64)

Суждены вам благие порывы, 
Но свершить ничего не дано...  
(II, 97)

При всем своем пафосе эти цитаты, вырванные из некрасовской книги, не заключали в себе ни малейшей угрозы существующему строю. Под ними мог, бы подписаться любой монархист. Они звучали не протестом, а жалобой. Поэтому без них не обходились в то время ни передовицы либеральных газет, ни речи фрондировавших застольных ораторов. Не было такого юбилейного пира, не было такого банкета адвокатов, педагогов, профессоров, земских деятелей, где не произносилась бы - чаще всего с пьяным дрожанием в голосе - какая-нибудь из этих цитат. Это стало постоянным ритуалом всех либеральных собраний и сходбищ. Вообще, узурпируя наследие Некрасова, либералы так ловко приспособили его к своим собственным надобностям, что, читая и слушая их суждения о нем, иной обыватель мог и в самом деле поверить, будто Некрасов с этими людьми заодно, будто он в своих стихах выражает их оппортунистические мысли и чувства. И цитаты из его стихов они выбирали такие, которые уводили прочь от революционной борьбы - к мирному соглашению с реакцией и тем самым вполне способствовали фальсификации Некрасова. 

Можно не сомневаться, что именно по этой причине В.И. Ленин начисто отказался от подобных цитат, замызганных публицистикой либерального лагеря. Нигде в его сочинениях нет этих опошленных врагами цитат из Некрасова. Нельзя и представить себе, чтобы Ленин процитировал в какой-нибудь статье: "Сейте разумное, доброе, вечное", или "Иди к униженным", или "Суждены вам благие порывы", так как именно эти цитаты вне связи с контекстом стихов сильнее всего способствовали утверждению лживой либеральной легенды о реформистских, далеких от социализма идеях Некрасова. Самое отсутствие этих цитат в сочинениях Ленина является глубоко знаменательным. Отдав их в полную собственность "приглаженным и напомаженным" лжедемократам, Ленин, как мы только что видели, противопоставил им другие цитаты. 
В своих статьях он стал цитировать главным образом такие стихотворения Некрасова, которые в то время никем не цитировались, - и, так сказать, вырывали поэта из рук фальсифицировавших его либералов. 
При помощи каждой из этих цитат Ленин снова и снова доказывал, что тот, кого либералы изображают соратником, является на самом деле их врагом. 

Мы видели: Ленин напомнил некрасовские стихи о "салонных демократах", о "великосветских радикалах", о журналистах, знавших единственный девиз: "осторожность", о либеральных "витиях", которые при всех своих гимнах свободе все же оставались органически связанными с теми врагами народа, которых поэт называл "ликующими, праздноболтающими, обагряющими руки в крови".

Ленинские цитаты из стихотворений Некрасова распадаются на две неравные группы:

Одни самим же Некрасовым направлены против представителей либерального лагеря ("Саша", "Медвежья охота", "Человек сороковых годов", "Недавнее время" и проч.).

Другие против тех же врагов направлены Лениным, в то время как у поэта они имеют иную направленность ("Придет ли времячко?", "Колыбельная песня" и проч.).

Конечно, для ленинского понимания Некрасова наиболее показательны стихи, входящие в первую группу, ибо они свидетельствуют, какие черты в некрасовском литературном наследии Ленин считал наиболее действенными. Всеми своими высказываниями о некрасовском творчестве и всеми своими цитатами из стихотворений Некрасова, Ленин стремился к тому, чтобы вырвать эти стихотворения из враждебного лагеря, освободить из кадетского плена и вернуть под те боевые знамена, под которыми поэт сражался всю жизнь.

III

Это было нелегкой задачей, так как у Некрасова есть немало стихов, где под давлением царской цензуры революционная мысль пробивается еле уловимыми намеками, благодаря чему либеральным "витиям" было очень нетрудно сделать их своим достоянием. 

Намеки эти хорошо расшифровывались читателями шестидесятых годов - главным образом потому, что в "Современнике", тут же рядом со стихами Некрасова, печатались антилиберальные статьи Чернышевского, Добролюбова, Салтыкова-Щедрина и др., помогавшие правильному пониманию революционного смысла стихов. Направление "Современника" определяло собою тенденцию всех произведений, печатавшихся в этом журнале, - даже в том случае, если эта тенденция выражалась по необходимости очень неясно. 

То же повторилось и в "Отечественных записках" Некрасова. Так как в основном этот журнал оставался верен традициям "Современника" шестидесятых годов, истинный смысл печатавшихся в нем стихотворений Некрасова можно было порою понять только в свете этих революционных традиций. Приведем наиболее элементарный пример - некрасовское стихотворение "Сеятелям", напечатанное в "Отечественных записках" за несколько месяцев до смерти поэта. Стихотворение построено на неопределенных и нечетких метафорах, которые давали широкий простор для придания им либерального смысла: 

Сеятель знанья на ниву народную! 
Почву ты, что ли, находишь бесплодную, 
Худы ль твои семена? (II, 401)

Кто этот "сеятель знанья"? Что за "народная нива"? Что за "почва"? Что за "семена"? Каждому предоставлялось расшифровать эти иносказания по-своему. 

Либералы не преминули воспользоваться неясностью этих метафор и - мы уже видели - принялись толковать стихотворение "Сеятелям" как призыв к мирной, культурнической, школьной работе в деревне. 

Между тем у нас есть все данные, чтобы расшифровать его правильно, не прибегая к произвольным догадкам, так как в поэзии Некрасова слово "сеятель" имеет очень определенный, устойчивый смысл. 

Так, еще в 1855 году в поэме "Белинский" Некрасов называл революционера Белинского - "честный сеятель добра" (I, 145). 

И позднее в стихотворении "Притча" он изобразил некоего врага либералов, вернее всего Чернышевского, под именем "сеятеля правды": 

По мужеству воин, по жизни монах 
И сеятель правды суровой, 
О "новом вине и о старых мехах" 
Напомнив библейское слово, 
Он истину резко раскрыл пред царем. 
 (II, 519-520)

Библейское слово "о новом вине и о старых мехах" в данном контексте вполне выражает идею революционных демократов (и раньше всего Чернышевского) о невозможности добиться народной свободы при условии сохранения старого строя. Так что нельзя сомневаться в революционном значении той "правды суровой", которую "сеял" изображенный в "Притче" некрасовский сеятель. Не школьный учитель либеральной закваски выведен здесь в образе сеятеля, а убежденный революционер, пропагандист полного уничтожения "старых мехов". 
И когда в поэме "Кому на Руси жить хорошо" высказывается горячее желание Некрасова, чтобы "сеятель" снова появился в России, здесь, судя по всему смыслу поэмы, Некрасов мечтает о новом Белинском или о новом Чернышевском: 

Такая почва добрая - 
Душа народа русского... 
О сеятель, приди! 
 (III, 362)

Если вспомнить, как вообще устойчива иносказательная лексика стихотворений Некрасова почти на всем протяжении его литературного творчества, до какой стабильности доведены у него условные обозначения революционных идей и призывов, нельзя сомневаться, что стихотворение "Сеятелям" может быть понято лишь в тесной связи с теми стихами о "сеятелях", которые мы сейчас привели. 

Для лучшего понимания этого стихотворения необходимо точно так же отметить, что оно написано в том самом году, когда Некрасов обратился с вышеприведенным воззванием к "сеятелю". Одно стихотворение как бы служит комментарием к другому, и становится ясно, что "доброй почвой" Некрасов называет здесь "душу народа русского", которая даст богатейшие всходы, если посеять в ней семена революции. Благодаря этому нам становятся понятны и другие метафоры стихотворения "Сеятелям". 

Но не только сопоставление с параллельными текстами приводит нас к революционному истолкованию этого стихотворения Некрасова. К такому же истолкованию приводит нас также и то, что мы знаем о неразрывной, органической связи Некрасова с его "Современником" шестидесятых годов. "Современнику" всякая культурническая работа в деревне представлялась дезертирством, отказом от революционной борьбы. Об устройстве школ для крестьянских детей "Современник" высказывался весьма отрицательно, утверждая, что, покуда школа находится в руках у попов и помещиков, она служит интересам угнетателей: 

"Ежели ты хочешь строить храм, то прими заранее меры, дабы неприятельская кавалерия не сделала из него конюшни", - писал в "Современнике" В.А. Слепцов. 

Такова была позиция всего "Современника". Поэтому истолковывать стихотворение "Сеятелям" как дифирамб правительственным школам в деревне можно только при полном незнании идейных позиций Некрасова. Между тем, когда реакционер В.В. Розанов написал в нововременской статье, что стихотворение "Сеятелям" должно развеваться как флаг над всеми казенными деревенскими школами, - либерал А.Н. Пыпин называл его статью "замечательной" *. * А.Н. Пыпин, Н.А. Некрасов, СПб. 1905, стр. 299-300.   В.И. Ленину уже с первых лет его политической деятельности пришлось встретиться с такой же либеральной фальсификацией этого стихотворения Некрасова: народнический экономист Карышев, играя на руку деревенским кулакам, стал проповедовать "разоренному и оголенному, ободранному до нитки крестьянству" покупку молотилок и веялок, причем изобразил дело так, будто деревенскому бедняку будет легче, если деревенский богатей заведет у себя рациональное, культурное хозяйство. "Мужик, - писал Карышев, - ищет удобрения, орудий, семян - где у нас земские склады всего этого?.. Где же вы, деятели, деятели частные и земские? Идите и работайте, время давно приспело, и - 

Спасибо вам скажет сердечное 
Русский народ!.."

Приведя этот вопль мелкотравчатого правого народника, подкреплявшего цитатой из некрасовских "Сеятелей" свои призывы к угождению кулакам, Ленин гневно отозвался о нем и о людях, ему подобных: "Вот они, эти друзья мелких «народных» буржуев, во всем самоуслаждении своими мещанскими прогрессами!"

Использовать поэзию Некрасова для восхваления тех улучшений, которые вводили в свое хищническое хозяйство деревенские кулаки-богатеи, - можно ли зайти дальше в искажении этой поэзии! Такое искажение могло осуществиться главным образом потому, что целые фаланги либеральных публицистов, литературоведов и критиков издавна приучили читателей воспринимать поэзию Некрасова в полном отрыве от его "Современника", от Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Салтыкова-Щедрина и др. - и вообще от той революционно-демократической почвы, на которой выросло его дарование. 

К тому же был совершенно забыт тот созданный журналистикой шестидесятых годов условный, иносказательный, "эзоповский" язык, на котором через голову царской цензуры излагали свои нелегальные мысли и чувства революционные руководители "Современника", - в том числе, конечно, и Некрасов.

IV

Задача фальсификаторов облегчалась главным образом тем, что сам Некрасов до начала семидесятых годов не вполне освободился от некоторых либеральных пристрастий и вкусов. Долгая, хотя и чисто внешняя связь с либералами во время реакции 1848-1855 годов не прошла в его поэзии бесследно. Иногда - правда, очень редко - в его стихах проявлялись те мнения и чувства, которые он сам так горячо осуждал. 

Напомним хотя бы главу "Губернаторша" в его поэме "Кому на Руси жить хорошо". Наперекор основному содержанию поэмы, в этой главе восхваляются жалостливая жена губернатора, которая по своей доброте спасла от солдатчины мужа крестьянки Матрены и тем заслужила вечную ее благодарность, изливаемую в этой поэме на двух с половиной страницах (III, 300-302). 

Есть некоторые основания думать, что случай этот списан с натуры, что нечто подобное действительно произошло в Костроме, но ведь не обладает же этот случай теми чертами типичности, которые оправдывали бы его введение в поэму. 
А так как на всех прочих страницах поэмы запечатлено лишь типичное, широко обобщенное, то и этот случай не мог не восприниматься читателем как нечто чрезвычайно характерное для тогдашнего русского быта, и отсюда недалеко до либеральных иллюзий, будто в доброте губернаторш подлинное спасение крестьянства от произвола властей. 
От таких же черт либерализма не свободна его поэма "Тишина" (особенно в своей первоначальной редакции)*.

* См. примечание к этой поэме в Полн. собр. соч. и писем Н.А. Некрасова, М. 1948, т. II, стр. 636.

  Также не соответствует революционно-демократическим позициям поэта написанная им в 1872 году эпитафия либеральному деятелю "великих реформ" Николаю Милютину, не говоря уже о хвалебных стихах, которые он посвятил Комиссарову. Подобных стихов у Некрасова очень немного, и они нисколько не заслоняют собою того обстоятельства, что в русской дореволюционной литературе нет и не было другого поэта, который питал бы к либералам такую неугасимую ненависть и с такою страстью, с таким постоянством клеймил бы приспособленчество, низкопоклонство, боязливость и лживость пустозвонных "народолюбцев" дворянского лагеря. 

Эту мысль с предельною ясностью впервые выразил В.И. Ленин в той же статье об инсинуациях Щепетева, о которой было сказано выше. 

 >"Некрасов, - говорил В.И. Ленин, - колебался, будучи лично слабым, между Чернышевским и либералами, но все симпатии его были на стороне Чернышевского" *.

* В.И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 287.

http://17marta.ru/forum/index.php?PHPSESSID=bsc6clbnrd6jc34ui5c5se66l0&topic=11718.0