Александр Майсурян

Прибытие Ленина в Россию

Михаил Соколов (1875—1953). Приезд Ленина в Петроград в апреле 1917 года

В ночь с 3 на 4 апреля (с 16 на 17-е по современному стилю) 1917 года в революционный Петроград, на Финляндский вокзал прибыл Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Это событие надолго — да, собственно, до сегодняшнего дня — предопределило судьбу бывшей Российской империи, а потом СССР. И России, и Украины... И ещё долго будет её определять, а по мнению автора этих строк — всегда. :) Вкратце значение события того дня сформулировал Л.Д. Троцкий: «Если бы Ленин с группой товарищей и, главное, со своим деянием и авторитетом не прибыл в начале апреля в Петроград, то Октябрьской революции... той революции, которая произошла 25 октября старого стиля — не было бы на свете».
Забавно, что, подъезжая к столице, Владимир Ильич понятия не имел, что его там ждёт. Товарищи решили устроить ему «приятный сюрприз». «Ильич спрашивал, — писала Н.К. Крупская, — арестуют ли нас по приезде. Товарищи улыбались». А если ареста не случится, продолжал беспокоиться Ленин, то удастся ли в столь поздний час нанять извозчика? Ведь поезд прибывал на вокзал около полуночи (в ночь на 4 апреля)... Лишь на Финляндском вокзале, вспоминал Григорий Зиновьев, «мы поняли загадочные улыбки друзей. Владимира Ильича ждёт не арест, а триумф. На перроне длинная цепь почётного караула всех родов оружия. Вокзал, площадь и прилегающие улицы запружены десятками тысяч рабочих...» Горели факелы. В толпе мелькали плакаты «Привет Ленину!», «Да здравствует Ленин!». «Смирно!..» — разнеслась зычная команда по почётному караулу.
«Оркестр заиграл приветствие, — писал В. Бонч-Бруевич, — и все войска взяли «на караул»... Грянуло такое мощное, такое потрясающее, такое сердечное «ура!», которого я никогда не слыхивал... Владимир Ильич, приветливо и радостно поздоровавшись с нами, не видавшими его почти десять лет, двинулся было своей торопливой походкой, и когда грянуло это «ура!», приостановился и, словно немного растерявшись, спросил:
— Что это?
— Это приветствуют вас революционные войска и рабочие...
Офицер со всей выдержкой и торжественностью больших парадов — рапортовал Владимиру Ильичу, а тот недоумённо смотрел на него, очевидно, совершенно не предполагая, что это всё так будет». Офицер молодцевато приложил руку к головному убору, отдавая честь, и Владимир Ильич, к удивлению многих, ответил ему тем же. Оглядев раскинувшееся вокруг море голов, Ленин сказал: «Да, это революция!».

Мортон Робертс (1927—1964). Ленин приветствует войска

Ещё одна интрига первого момента встречи заключалась в том, что встречавший Ильича меньшевик Чхеидзе вознамерился прочитать ему целую нотацию о том, как следует вести себя в революции. Как отнесётся к этим нравоучениям Ленин?
Яркие воспоминания об этом событии оставил меньшевик Николай Суханов.
«О, это была встреча, достойная... не моей жалкой кисти!
В дверях показался торжественно спешащий Шляпников в роли церемониймейстера, а пожалуй, с видом доброго старого полицеймейстера, несущего благую весть о шествии губернатора. Без видимой к тому необходимости он хлопотливо покрикивал:
— Позвольте, товарищи, позвольте!.. Дайте дорогу! Товарищи, дайте же дорогу!..
Вслед за Шляпниковым, во главе небольшой кучки людей, за которыми немедленно снова захлопнулась дверь, в царскую комнату вошел или, пожалуй, вбежал Ленин, в круглой шляпе, с иззябшим лицом и роскошным букетом в руках.
Добежав до середины комнаты, он остановился перед Чхеидзе, как будто натолкнувшись на совершенно неожиданное препятствие. И тут Чхеидзе, не покидая своего прежнего угрюмого вида, произнес следующую приветственную речь, хорошо выдерживая не только дух, не только редакцию, но и тон нравоучения:
— Товарищ Ленин, от имени Петербургского Совета рабочих и солдатских депутатов и всей революции мы приветствуем вас в России... Но мы полагаем, что главной задачей революционной демократии является сейчас защита нашей революции от всяких на нее посягательств как изнутри, так и извне. Мы полагаем, что для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей демократии. Мы надеемся, что вы вместе с нами будете преследовать эти цели...

Е. Машкевич. «Приезд Ленина в Петроград» (справа стоит Чхеидзе)

Чхеидзе замолчал. Я растерялся от неожиданности: как же, собственно, отнестись к этому «приветствию» и к этому прелестному «но»?.. Но Ленин, видимо, хорошо знал, как отнестись ко всему этому. Он стоял с таким видом, как бы всё происходящее ни в малейшей степени его не касалось: осматривался по сторонам, разглядывал окружающие лица и даже потолок «царской» комнаты, поправлял свой букет (довольно слабо гармонировавший со всей его фигурой), а потом, уже совершенно отвернувшись от делегации Исполнительного Комитета, ответил так:
— Дорогие товарищи, солдаты, матросы и рабочие! Я счастлив приветствовать в вашем лице победившую русскую революцию, приветствовать вас как передовой отряд всемирной пролетарской армии... Грабительская империалистская война есть начало войны гражданской во всей Европе... Недалёк час, когда по призыву нашего товарища, Карла Либкнехта, народы обратят оружие против своих эксплуататоров-капиталистов... Заря всемирной социалистической революции уже занялась... В Германии всё кипит... Не нынче-завтра, каждый день может разразиться крах всего европейского империализма. Русская революция, совершенная вами, положила ему начало и открыла новую эпоху. Да здравствует всемирная социалистическая революция!
Это был, собственно, не только не ответ на «приветствие» Чхеидзе. Это был не ответ, это не был отклик на весь «контекст» русской революции, как он воспринимался всеми — без различия — её свидетелями и участниками. Весь «контекст» нашей революции (если не Чхеидзе) говорил Ленину про Фому, а он прямо из окна своего запломбированного вагона, никого не спросясь, никого не слушая, ляпнул про Ерёму...
Очень было любопытно! Нам, неотрывно занятым, совершенно поглощенным будничной черной работой революции, текущими нуждами, насущными сейчас, но незаметными в истории делами, — нам вдруг к самым глазам, заслоняя от нас всё, чем мы «были живы», поднесли яркий, ослепляющий, экзотического вида светильник... Голос Ленина, раздавшийся прямо из вагона, был голос извне. К нам в революцию ворвалась — правда, нисколько не противоречащая её «контексту», не диссонирующая, но новая, резкая, несколько ошеломляющая нота. [...]
Официальная и публичная часть встречи была окончена... С площади сгорающая от нетерпения, от зависти и негодования публика уже недвусмысленно ломилась в стеклянные двери. Шумела толпа и категорически требовала к себе, на улицу, прибывшего вождя. Шляпников, снова расчищая ему путь, выкрикивал:
— Товарищи, позвольте! Пропустите же! Да дайте же дорогу!..

При новой «Марсельезе», при криках тысячной толпы, среди красных с золотом знамён, освещаемый прожектором, Ленин вышел на парадное крыльцо и сел было в пыхтящий закрытый автомобиль. Но толпа на это решительно не согласилась. Ленин взобрался на крышу автомобиля и должен был говорить речь.
— ...Участие в позорной империалистической бойне... ложью и обманом... грабители-капиталисты... — доносилось до меня, стиснутого в дверях и тщетно пытавшегося вырваться на площадь, чтобы слышать первую речь к народу новой первоклассной звезды на нашем революционном горизонте.

Затем, кажется, Ленину пришлось пересесть в броневик и на нём двинуться в предшествии прожектора, в сопровождении оркестра, знамен, рабочих отрядов, воинских частей и огромной «приватной» толпы к Сампсониевскому мосту, на Петербургскую сторону, в большевистскую резиденцию — дворец балерины Кшесинской... С высоты броневика Ленин «служил литию» чуть ли не на каждом перекрестке, обращаясь с новыми речами всё к новым и новым толпам. Процессия двигалась медленно. Триумф вышел блестящим и даже довольно символическим».

Борис Кустодиев. Преддверие Октября (речь В.И. Ленина у Финляндского вокзала)

Ленин на броневике. Один из ранних проектов памятника Ленину у Финляндского вокзала

Александр Самохвалов. Речь с броневика

Ираклий Тоидзе. Призыв вождя. 1947

По свидетельству большевички Станиславы Висневской, Ленин сказал толпе с броневика: «Я благодарю вас за то, что вы дали мне возможность вернуться в Россию. Вы сделали великое дело — вы сбросили царя, но дело не закончено, еще нужно ковать железо, пока оно горячо. Да здравствует социалистическая революция!»
Слово «социалистическая» не укладывалось у слушателей в голове, казалось какой-то явной несуразицей, абракадаброй. Ведь ещё нигде в мире социалисты не находились у власти! Даже один министр-социалист в правительстве казался великим достижением. «Ильич поехал дальше, — писала Висневская, — а мы стояли на месте как вкопанные. Сзади нас в толпе... раздались голоса: «Ленин болен... он не в своём уме!».

Владимир Ильич хотел ехать, стоя на капоте броневика, но ему объяснили, что рессоры жесткие, отсутствуют амортизаторы, шины наполнены густматиком, и по крупному булыжнику мостовой машину будет сильно трясти и раскачивать. Тогда он смирился и сел на командирское место...
Это был, наверное, один из самых счастливых дней в жизни Ленина. «Он был как-то безоблачно весел, — замечал большевик Федор Раскольников, — и улыбка ни на одну минуту не сходила с его лица. Было видно, что возвращение на родину, объятую пламенем революции, доставляет ему неизъяснимую радость».

«Прожекторы полосовали небо своими загадочными, скоробегущими снопами света, то поднимающимися в небесную высь, то опускающимися в упор в толпу. Этот беспокойный, всюду скользящий, трепещущий свет, играя и переливаясь... ещё более волновал всех, придавая всей картине этой исторической встречи какой-то таинственный, волшебный... вид». (В. Бонч-Бруевич).
«Тот, кто не пережил революции, не представляет себе её величественной, торжественной красоты». (Н. Крупская).

P. S. В конце — немного личного и, как ни странно, связанного с предыдущей темой. Несколько лет назад меня приглашали на какую-то телепередачу (кажется, канала ТВЦ). Вообще я, когда есть возможность, считаю своей обязанностью от таких приглашений не отказываться, а использовать их, насколько это возможно, для пропаганды известных идей. Но в данном случае приглашавшая меня дама сообщила, что речь пойдёт о «разоблачении советских мифов». «И какие же мифы вы собираетесь разоблачать?» — поинтересовался я. «А вот есть миф о том, что Ленину в апреле устроили торжественную встречу на Финляндском вокзале. А на самом деле никакой встречи не было, всё это выдумки советской пропаганды. Потому что поезд прибывал ночью, никто и знать не знал, что на нём едет Ленин». «Подождите, — удивился я, — но ведь есть воспоминания не только многочисленных большевиков, но и меньшевиков, вроде Суханова-Гиммера, об этой встрече! Что же, они всё это выдумали?». «Не знаю, но наш режиссёр уже утвердил эту концепцию, тут уже ничего нельзя изменить...» На передачу в итоге я, разумеется, не пошёл. Но бедная История, когда её «мифы» принимаются «разоблачать» такие вот «режиссёры»...

UPD от 18.04.2021. Разоблачители «исторических мифов» множатся, как... э-э... белые грибы после дождя. :) Теперь их внимание привлекла заглавная картина данного поста — что за спиной Владимира Ильича художник изобразил И.В. Сталина, известного также, как Коба и Джугашвили. Может быть, если бы это писали только у меня в комментариях в блоге, то это не заслуживало бы внимания, но об этом пишут и на других ресурсах. Например, здесь: «Вопреки исторической правде (но следуя инстинкту самосохранения) художник включил в картину Сталина».

«Вопреки исторической правде», «следуя инстинкту самосохранения» — каково? Господам разоблачителям, разумеется, невдомёк, что Сталин прибыл на Финляндский вокзал вместе с Владимиром Ильичём, в том же вагоне и купе. Правда, конечно, не из Швейцарии, а из Белоострова, где и подсел к нему в вагон.
Из мемуарного очерка Григория Зиновьева «Приезд В.И. Ленина в Россию» (выделение моё):
«Чем ближе к Белоострову, тем больше возрастает волнение. В Белоострове, однако, власти встречают нас достаточно дружелюбно. Один из керенских офицеров, исполняющий должность коменданта Белоострова, даже «рапортует» Владимиру Ильичу.
В Белоострове нас встречают ближайшие друзья. Среди них Каменев, Сталин и многие другие. В тесном полутемном купе третьего класса, освещенном огарком свечи, происходит первый обмен мнениями. В.И. забрасывает товарищей рядом вопросов.
— Будем ли мы арестованы в Ленинграде?
Встречающие нас друзья определенного ответа не дают, но загадочно улыбаются. По дороге, на одной из станций, ближайших к Сестрорецку, сотни сестрорецких пролетариев приветствуют В.И. с той сердечностью, с которой рабочие относились только к нему. Его подхватывают на руки. Он произносит первую короткую приветственную речь.
Перрон Финляндского вокзала в Ленинграде. Уже ночь. Только теперь мы поняли загадочные улыбки друзей. В.И. ждёт не арест, а триумф. Вокзал и прилегающая площадь залиты огнями прожекторов. На перроне длинная цепь почетного караула всех родов оружия. Вокзал, площадь и прилегающие улицы запружены десятками тысяч рабочих, восторженно встречающих своего вождя. Гремит «Интернационал». Десятки тысяч рабочих и солдат горят энтузиазмом».
Более того, мне приходилось встречать версию, что именно И.В. Сталин через своего земляка и товарища меньшевика Николая Чхеидзе (который, напомню, как раз официально и встречал, и приветствовал Ленина от имени Петросовета) и организовал Ильичу всю эту шикарную встречу на Финляндском вокзале. Почему об этом не писали в советское время, нетрудно понять — сразу всплывала фамилия меньшевика Чхеидзе и тема его дружбы со Сталиным. Вот вам, господа разоблачители, готовый «миф» для дальнейшего «разоблачения». Но нет, это им вряд ли подойдёт... :)
Такие-то дела.

Неизвестный художник. «Ленин в поезде». Картина находится в музее И.В. Сталина в Гори (Грузия)

https://dzen.ru/a/ZD7pW66imC-2ae8x