27 февраля 1920 года я был на приеме у Владимира Ильича Ленина, беседовал с ним о нуждах сельских учителей. Эту незабываемую встречу я представляю и сейчас, через много лет, отчетливо, зримо, до мельчайших подробностей.
Было это так.
Начался суровый 1920 год. В Весьегонском уезде, как и во всей России, утверждалась новая жизнь. Упорная классовая борьба, проходившая тогда, потребовала от учителей бескорыстного служения народу. Мы активно помогали молодой Советской власти ликвидировать неграмотность, создавали в деревнях библиотеки, избы-читальни, детские внешкольные клубы. Вдохновенным живым словом мы будили народные массы, стараясь поскорее вырвать их из вековой темноты.
В середине января 1920 года в Весьегонске проходил 2-й уездный съезд работников просвещения и социалистической культуры. Я был тогда председателем исполкома Весьегонского учительского союза. В течение трех дней на съезде обсуждались злободневные вопросы работы и жизни учительства. Рассказывая о культурно-просветительной работе в деревне и городе, многие делегаты жаловались на крайне тяжелое экономическое положение учителей: не хватало хлеба, обуви, мануфактуры. Керосина мы получали лишь по два фунта на целый год. Иногда даже лекции и читательские конференции, а также занятия по ликбезу приходилось проводить при лучине.
Мы видели, что и хлеб, и некоторые другие товары есть на месте. Десятки тысяч пудов зерна и большое количество кожи, например, вывозились за пределы уезда. Местные власти плохо заботились о нуждах интеллигенции, и съезд решил командировать делегата для ходатайства перед центральными органами об улучшении бытового положения учителей.
Ходоком съезд избрал меня. Бережно спрятав наказ своих товарищей, я тронулся в дальний путь и через три дня был в холодной, заснеженной Москве.
27 февраля я направился в Кремль. Во дворец со своим мандатом я прошел свободно. В большом зале во втором этаже проходила конференция работников по внешкольному образованию 1. Я уже бывал однажды на такой конференции и вошел в зал как свой. В перерыв встретил Н. К. Крупскую, с которой был знаком. Надежда Константиновна внимательно выслушала меня.
— Вам надо поговорить с Владимиром Ильичем,— сказала она.
— Как раз это и есть цель моей поездки,— отвечал я,— но я слышал, что он сейчас очень занят.
Молодая Советская республика, как я узнал, находилась накануне войны с белополяками 2.
— Я все-таки пойду узнаю, когда Владимир Ильич сможет принять вас,— настойчиво проговорила Надежда Константиновна и отправилась в другую часть дворца. Через пять минут она возвратилась и сообщила, что Владимир Ильич примет меня сегодня же, как только закончится у него совещание. Она пригласила меня остаться пока на конференции и принять участие в ее работе.
На повестке дня, помню, стоял вопрос о библиотечном деле. Обсуждали, какими мерами лучше приблизить книгу к рабочему и крестьянину и предотвратить надвигающийся книжный голод. Многие ораторы высказывались за реквизицию частных библиотек. Работая в то время по внешкольному образованию в Весье-гонском уезде, я хорошо знал нужды сельских библиотек. Я уже «втянулся» в обсуждение библиотечной проблемы и даже записался для выступления в прениях, но скоро в зал вошла Л. А. Фотиева, секретарь Совета Народных Комиссаров, и сообщила Н. К. Крупской, что Владимир Ильич освободился и может принять делегата от весьегонского учительства.
Вместе с тов. Фотиевой я пошел через многочисленные комнаты дворца. Москва тогда переживала топливный кризис. Во дворце было холодно. Служащие были одеты в теплое. Всюду за столами кипела работа, и нас как будто не замечали.
Перед кабинетом В. И. Ленина расположен большой светлый зал, весь заставленный столами. Все работники, сидевшие за ними, занимались своим делом. Я на минуту остановился, чтобы достать нужные документы, и посмотрел на часы: было два часа дня.
Затем меня пригласили войти в кабинет. Я прошел в высокие, выбеленные до блеска двери. Владимир Ильич вышел из-за рабочего стола и с приветливой улыбкой сделал несколько шагов по направлению ко мне. Подав руку, он предложил садиться.
Меня сразу поразила простота этого человека. Ни тени смущения не испытывал я и в дальнейшем за все время беседы с ним, и, чем дальше шел разговор, тем более хотелось говорить, говорить свободно и откровенно.
Я изложил суть дела. Выслушав, Ильич задал мне вопрос:
— А как ваши учителя относятся сейчас к Советской власти?
— Смею уверить вас, товарищ Ленин,— сказал я,— что в массе своей учительство никогда не было против Советской власти. Мы честно служим народу.
В то же время я рассказал о непорядках, которые были в уезде. Неоднократным кивком головы и словами: «Да, да... верно...» — Владимир Ильич подбодрял меня.
— Многие интеллигенты еще не пришли к нам,— задумчиво проговорил он.— Теперь, когда Колчак разгромлен, мы можем вплотную взяться за мирную работу. От негодных коммунистов обязательно будем освобождаться.
Потом он спросил:
— Учителя теперь получают декреты?
— Да, получают,— отвечал я,— и в настоящий момент у учителя, работающего в деревне, в декретах большая потребность: крестьянин доверчиво и охотно идет к учителю за тем или иным советом или разъяснением. Отдел народного образования совместно с Весьегонским уисполкомом, имея это в виду, приступил к распространению декретов в печатном виде по всем школам уезда. Учителя являются непосредственными проводниками их в жизнь. Сознание крестьянина понемногу проясняется, и жизнь входит в свои берега. Но беда в том, что вследствие тех или иных обстоятельств распоряжения центра и декреты не всегда на местах выполняются.
— Скажите, книжечка Тодорского ведь это о Весьегонском уезде написана? — спросил Ильич.
— Да, о Весьегонском,— ответил я.
— Хорошая книжечка,— оживленно заговорил Владимир Ильич.— Я читал ее, и мне особенно понравилось, как Весьегонский уисполком, отобрав мельницу у какого-то мельника, поставил его же и управлять этой мельницей. Это совершенно правильный метод. Работа Весьегонского исполкома заслуживает внимания. Я слышал, что большинство членов его — бывшие петроградские рабочие. Правда это?
— Да, правда. Правда и то, что недоразумений в нашем уезде в дни революции было сравнительно меньше, чем в других местах. Подобраны члены уисполкома хорошо. Влияние на них оказал более развитый и образованный коммунист товарищ Тодорский.
— А где теперь Тодорский? — поинтересовался Ильич.
— В действующей армии,— ответил я.
— Передайте ему привет от меня,— попросил Ленин. Владимир Ильич очень интересовался ходом работ по постройке железной дороги Овинищи — Суда. Он вынул из бокового кармана записную книжку с железнодорожной картой, и на столе мы вместе стали рассматривать по ней направление через знакомые мне, родные места.
Узнав в разговоре, что я родом из крестьян Весьегонского уезда, был рабочим на Невском судостроительном, а также механическом заводах в Петрограде, что благодаря упорному труду окончил несколько высших учебных заведений, Ленин выразил сожаление, что я оставил ученые занятия. Он подробно остановился на необходимости для рабочих и крестьян создания школ и тут же спросил, имеются ли в уезде случаи превращения церквей под школы и как на это смотрит население и учительство.
На все вопросы я дал точные и правдивые ответы. Особенно подробно пришлось рассказать о жизни учителей, их работе, лишениях и взаимоотношениях с местными организациями.
Выслушав все, Владимир Ильич тут же стал писать письмо в Наркомпрод. Он предложил мне лично передать его членам коллегии и, позвав тов. Фотиеву в кабинет, попросил ее телефонировать, когда меня могут принять в Наркомпроде. Через несколько минут тов. Фотиева доложила, что я должен прибыть в наркомат через полчаса.
Когда Ленин писал, склонившись над столом, ничто не мешало спокойно наблюдать за ним. Владимир Ильич сидел ко мне в профиль. Лицо дышало энергией и несокрушимой силой воли. Величайший коммунист, глава правительства огромного государства, Ленин одновременно был прост и так, казалось, обыкновенен в своем поношенном сером клетчатом костюме с голубым галстуком. Я не отличил бы его в другом месте от мастера или инженера на заводе. До мельчайших подробностей мне хотелось запомнить черты этого человека, о котором так много тогда говорили и ныне говорит весь мир.
Письмо было написано. Владимир Ильич передал его мне и велел поставить порядковый номер в канцелярии.
Я поднялся со стула, намереваясь распрощаться, но Владимир Ильич остановил меня и очень тепло сказал:
— Наше учительство всегда смело может рассчитывать на поддержку Советской власти. Двери для учителя к нам всегда открыты. Передайте им об этом вместе с моим приветом.
При этом он крепко пожал мне руку и проводил к дверям.
Я вышел из кабинета и достал часы — было без четверти три. Беседа, стало быть, продолжалась 45 минут. Мне она показалась куда короче: так легко, свободно чувствовалось в присутствии Ленина.
В канцелярии я спросил очередной номер и поставил его на ленинском письме. Желая сохранить содержание разговора с Лениным, я тут же сел к столу и наскоро записал в блокнот. В это время дверь из кабинета отворилась, и Владимир Ильич, выйдя в зал, обратился снова ко мне, наказав, чтобы я не медлил, а шел в наркомат и постарался бы увидеть кого-нибудь из членов коллегии. Оказывается, пока я сидел в приемной, Владимир Ильич связался с Наркомпродом по телефону и разрешил мой вопрос. На мою долю оставались только небольшие формальности.
Тов. Халатов, член коллегии Наркомпрода, любезно возвратил мне на память письмо В. И. Ленина. Вот оно:
«Российская Федеративная Советская Республика. Председатель Совета Народных Комиссаров. Москва, Кремль, 27.2.1920 г. № 02772
Членам коллегии компрода
Товарищ Виноградов, председатель исполкома Весьегонского учительского союза, предъявил прилагаемое ходатайство '.
Суть дела — предписать Весьегонскому упродкому выдать учителям (около 500 в уезде) повышенный паек хлеба и картофеля плюс обувь или кожа.
И то и другое из местных запасов: есть в уезде излишки.
Прошу сегодня же навести необходимые справки (товарищ завтра должен уехать) и ответить мне по телефону (вечером в Совете Обороны решим).
Ленин» . | Печать|
После моего возвращения в Весьегонск из Москвы пришла посылка — больше десяти тысяч метров разных тканей для наших учителей — сукно, шелк, ситец и даже немного бархата. Из местных ресурсов повысили нам паек и, что очень важно, резко увеличили выдачу керосина. Трудно передать тот энтузиазм конференции учителей, на которой я выступил с отчетом о поездке и передал слова Владимира Ильича: «Учительство всегда может рассчитывать на поддержку Советской власти, двери для учителя к нам всегда открыты».
Ленин в нашем сердце: Рассказы тверских ходоков. Калининское книжное изд-во, 1958. С. 88—94
Г. И. Петровский В. И. ЛЕНИН НАС ВСЕГДА УЧИЛ БЫТЬ С НАРОДОМ
Величайшей школой для всех нас была работа с В. И. Лениным в Совнаркоме и Центральном Комитете...
Работая с В. И. Лениным, мы учились ленинскому подходу к разнообразным вопросам.
Заседания Совнаркома проводились регулярно, еженедельно, а то и дважды в неделю. Сначала левые эсеры не имели в Совнаркоме портфелей и создали группу вроде «американских наблюдателей». ЦК партии пошел на это, считая, что они постепенно втянутся в работу, отойдут от своей позиции наблюдателей...
Однако левые эсеры очень тормозили работу Совнаркома, требовавшую оперативности, четкости, дисциплины, глубокого знания народной жизни. Всего этого у них не было.
На одном из заседаний Ленин остро выступил против линии левых эсеров, постоянно тянувших к соглашательству с другими партиями.
— Для нас,— сказал Ленин,— могут быть примером якобинцы. Комиссары периода якобинской диктатуры действовали смело и решительно. Так должны действовать и мы. Отставание от революции опасно, им может воспользоваться классовый враг и уничтожить все завоевания революции.
Постепенно представительство левых эсеров в Совнаркоме начало таять.
На каждом заседании Совнаркома, которым руководил Ленин, происходила большая творческая работа. Особенно много внимания уделял Владимир Ильич деятельности ВСНХ. Порядок дня заседания всегда включал в первую очередь вопросы восстановления промышленности, роста угледобычи, развития черной металлургии, добычи нефти. По каждому из этих вопросов разрабатывалась определенная система мероприятий.
Много внимания уделялось строительству Советской власти на местах, несколько заседаний было посвящено специально земельному закону. В. И. Ленин очень просил наркомов как можно глубже ознакомиться с земельным законом и внести свои предложения к нему. Ведь речь шла о взаимоотношениях с крестьянством, которое составляло тогда 75 процентов населения страны.
На заседаниях рассматривались и вопросы правового порядка. В связи с гражданской войной значительное место занимали военные вопросы, изучению которых В. И. Ленин уделял много внимания. Зорко присматривался Владимир Ильич к окружавшим его людям, умел отбирать наиболее энергичных, способных, творчески мыслящих. Заседания Совнаркома иод председательством В. И. Ленина проходили всегда с большим подъемом. Наркомы вносили много предложений.
Обстановка была деловая, рабочая, все знали, что Ленин не терпел пустой говорильни. Каждый стремился внести ценное предложение и целесообразно использовать те три минуты, которые Владимир Ильич скупо отмерял на выступления.
На заседаниях все говорили обдуманно, стремясь изложить самую суть вопроса.
Каждый себя чувствовал ответственным не только за свой участок работы, но и за общее дело, чувствовал себя творцом нового. Исключительно товарищеская обстановка господствовала на этих заседаниях, ее умел создавать и поддерживать Владимир Ильич...
Во время болезни Ильича Совнарком собирался на короткие заседания, которыми руководил Я. М. Свердлов. Но все наши важнейшие вопросы откладывались до выздоровления Ленина.
С величайшей радостью приветствовали мы Ильича, когда он вернулся на работу. Он пришел с подвязанной рукой. Все присутствующие встали. У всех лица сияли радостью, всех охватило волнение. Владимир Ильич с обычной своей аккуратностью посмотрел на нас и... объявил заседание открытым. Порядок дня был заранее составлен так, чтобы не утомлять Ильича.
* * *
В марте 1919 года в Харькове состоялся III Всеукраинский съезд Советов. На этом съезде меня заочно избрали председателем Всеукраинского ЦИК.
1919 год был тяжелым годом. Под натиском деникинцев наши части отступали на север, а вместе с ними отступали к Чернигову и мы — члены украинского правительства...
В декабре 1919 года был сформирован Всеукраинский ревком, в состав которого вошли Д. 3. Мануильский, я и другие товарищи... Началось общее изгнание деникинцев за пределы Украины. Одновременно везде шла борьба с бандитизмом...
Ревком Украины рассмотрел все изданные в РСФСР законы, применительно к условиям Украины изменил их и ввел в действие. Был переработан и земельный закон. Дважды мы ездили к В. И. Ленину советоваться по поводу этого закона и только после третьего чтения утвердили его для всей Украины.
В эти напряженные годы с особенной силой развернулась взаимопомощь между Россией и Украиной. На Украину прибыло много русских — представителей рабочих и крестьянской бедноты. Вместе с украинцами они активно выступали в жестокой классовой борьбе против украинских кулаков, буржуазии, разных банд. Русские рабочие Донбасса, Одессы, Николаева и многих других центров также не жалели своей жизни для укрепления Советской власти на Украине. Из России поступали ткани, обувь, одежда и другие товары; из Сибири и Поволжья на Украину шли эшелоны с хлебом; яро-славцы присылали картофель, Союз русских и украинцев составлял нерушимую, единую, могучую силу, помогавшую отстоять свободу и независимость украинского народа.
Мы хорошо помнили слова Владимира Ильича: «При едином действии пролетариев великорусских и украинских свободная Украина возможна, без такого единства о ней не может быть и речи»...1
Мирная передышка была недолгой. Уже в апреле 1920 года польские войска перешли границы Украины. Вскоре они захватили Киев. Много испытаний выпало на долю украинского народа в 1920 году. Вслед за польскими войсками двинулись польские паны-помещики. Вместе с белополяками на Украине появились и петлюровцы...
Борьба с белопольской интервенцией и внутренней контрреволюцией была очень тяжелой.
Не успели покончить с ними, как основной угрозой стала армия Врангеля. Правительство Украины обратилось к населению со специальным воззванием о борьбе с Врангелем...
Вместе с М. И. Калининым в течение августа и сентября 1920 года в агитпоезде имени В. И. Ленина я объехал много мест Украины с целью организации массово-политической работы на местах...
Врангелевский фронт был последним фронтом, последним этапом гражданской войны на Юге. Владимир Ильич вызывал командующего фронтом товарища Фрунзе в Москву и давал ему личные указания.
Вскоре и с врангелевским фронтом было покончено.
Когда возвращаешься в мыслях к событиям этих лет, снова и снова думаешь, сколько тяжких испытаний выпало на долю рабочих и крестьян Украины...
Как первому председателю комитетов незаможных селян Украины, мне хочется особо сказать несколько слов об украинской крестьянской бедноте и возникших в горниле революции комитетах незаможных селян (КНС).
Одобренное В. И. Лениным решение о создании на Украине комитетов незаможных селян ВУЦИК принял 9 мая 1920 года. Прийти к этому решению нам помогли советы Владимира Ильича... Нельзя не вспомнить и о написанном Лениным 2 октября 1920 года обращении к незаможным селянам Украины. В нем говорилось:
«...Теперь по Украине незаможные селяне взялись за устройство своих комитетов, чтобы окончательно победить сопротивление немногих богачей, окончательно обеспечить власть трудящихся. Помещичий генерал Врангель усиливает натиск, чтобы сломать эти организации трудящихся.
Товарищи! Пусть же все и каждый встанет грудью на защиту против Врангеля! Пусть все комитеты незаможных селян напрягут, как только можно, свои силы, помогут Красной Армии добить Врангеля»...1
Тогда нами был брошен чудесный лозунг: «Незаможник, на кулацкого коня и против Врангеля!»...
В славную историю наших побед на фронтах борьбы с контрреволюцией организации незаможных селян и созданные ими отряды вписали немало героических страниц...
Жизнь на Украине постепенно налаживалась. Творческая инициатива масс била через край. Любовь к Советской власти, вера в нее трудящихся росли с каждым днем. Это вызывало бешеную ненависть врагов. Где открыто, а где замаскированно эсеры и меньшевики не прекращали своей подрывной работы. Им помогали троцкисты, «рабочая оппозиция», «децисты». В тяжелое, напряженное время они навязывали партии дискуссии, отвлекали внимание от непосредственных, злободневных задач.
По всем важнейшим вопросам руководители Советской Украины всегда советовались с В. И. Лениным. Владимир Ильич интересовался всем — большими и малыми вопросами. Он умел видеть важное, умел отбирать главнейшее и ставить основные задачи.
Владимир Ильич учил нас всегда быть с народом, чутко прислушиваться к его думам. Мы стремились действовать так, как учил Ленин, постоянно бывать на заводах, в селах, вбирать в себя народную мудрость.
Ленин отдавал все свои силы работе, борьбе за правильную линию партии. Величайшая по охвату работа и ранение в 1918 году подорвали его здоровье. Ильич начал болеть.
Мы питали надежду увидеть Владимира Ильича на нашем V Все-украинском съезде Советов, но болезнь помешала ему приехать. Съезд открылся в феврале 1921 года. Ленин прислал нам приветственную телеграмму:
«Товарищи! От всей души шлю приветствие V Всеу край некому съезду Советов. Выражаю глубокую уверенность, что союз незаможных селян и украинских рабочих укрепит Советскую Украину и упрочит Украинскую республику, вопреки всем препятствиям и козням врагов.
Прошу тов. Петровского передать мое сожаление, что никак не могу принять предложение съезда и приехать лично. Надеюсь все же, что в недалеком будущем мне удастся посетить Советскую Украину. Желаю съезду успеха в укреплении власти рабочих и селян и восстановлении хозяйства.
Ваш Ленин» .
Так и не довелось Владимиру Ильичу побывать на Украине. Мы потом узнали, что после некоторого улучшения здоровья, позволившего ему вернуться к работе, он снова тяжело заболел.
Многие товарищи, члены ЦК и рядовые работники, просили меня при встрече с Лениным спросить о его здоровье.
В один из своих приездов в Москву я выполнил эту просьбу. Помню ответ Владимира Ильича.
— Болезнь у меня такая,— сказал Ленин,— что я либо стану инвалидом, или меня не станет. Но только смотрите, чтобы руководители ЦК были избраны такие, которые не допустят раскола в партии, обеспечат единство. Наше дело верное. К социализму пойдут и другие страны, но если будет раскол в нашей партии, то может случиться беда. Так и скажите своим товарищам...
Ленин болел чаще и чаще, а мы надеялись на чудо, хотя чудес не бывает.
В январе 1924 года М. В. Фрунзе и я ехали на II Всесоюзный съезд Советов. В Курске нам передали телеграмму о смерти Владимира Ильича.
С невыразимой скорбью и болью делегаты II съезда и все трудящиеся нашей страны хоронили великого Ленина.
Ленин ушел от нас, но светлые ленинские идеи живут и торжествуют. Под руководством Коммунистической партии, овеянной знаменем великого Ленина, советский народ, преодолевая трудности, успешно осуществляет планы такого гигантского масштаба, что от радости дух захватывает...
О Владимире Ильиче Ленине: Воспоминания, 1900—1922 гг. М., 1963. С. 132—136