На всякого, кто хоть раз в жизни видел Ленина и говорил с ним, Владимир Ильич производил неизгладимое впечатление. Я имел счастье близко узнать Владимира Ильича за те пять лет, в течение которых мне приходилось очень часто бывать у него в домашней обстановке, в кругу его семьи. Я прожил с ним под одной крышей около 8 месяцев во время его болезни. И то сильное впечатление, которое я испытывал в первое время, постепенно разрастаясь, перешло у меня в преклонение перед этим могучим духом и кристально чистым сердцем человеком.
11 лет прошло после смерти Владимира Ильича 2, а между тем я и сейчас вижу его как живого; я ясно представляю себе его фигуру, его лицо, его светлую, милую, добрую улыбку, я слышу его голос, как будто я виделся с ним несколько дней назад.
Я привык, для меня стало потребностью в каждом выходящем из обычных рамок жизни факте, будь то в государственном масштабе, или масштабе больничном, или, наконец, в моей личной жизни, мысленно обратиться к Владимиру Ильичу и представить себе, как бы он отнесся к этому факту, как бы он реагировал на него, ибо Владимир Ильич был и всегда будет для меня, как и для всех нас, образцом в жизни и борьбе...
С Владимиром Ильичем я познакомился в 1919 году, я был приглашен лечить Надежду Константиновну. Рекомендовал меня В. А. Обух, близкий Владимиру Ильичу человек. Сам Обух знал меня очень мало.
Долгое время, приблизительно с год, Владимир Ильич относился ко мне официально. Я приезжал к нему, осматривал больную, назначал лечение, докладывал ему о всех переменах с больной, и на этом заканчивался мой визит. Очевидно, Владимир Ильич присматривался ко мне и только через некоторое время вместо «Товарищ Гетье» стал называть меня запросто Федором Александровичем.
В то же время я почувствовал, что Владимир Ильич стал ко мне относиться теплее, душевнее, и помимо официального доклада у нас стала завязываться простая беседа. Я заслужил доверие Владимира Ильича и сохранил его до самой его смерти.
Это доверие сказалось, между прочим, в том, что Владимир Ильич стал давать мне поручения. Поручения эти заключались в том, чтобы осмотреть того или иного другого из партийных работников и сообщить ему, что надо предпринять, чтобы поправить его здоровье. В большинстве случаев это была, как я говорил тогда, «советская» болезнь: я находил человека, перегруженного работой, переутомленного, с истрепанной нервной системой.
Докладывал Владимиру Ильичу.
— Что же нужно сделать? — спрашивал он.
Этому нужно временно отдохнуть и послать туда, другого разгрузить от работы частично, но он не соглашается и т. д.
— Вздор, он должен исполнить, что вы сказали,— и немедленно пишется записочка — освободить такого-то от такой-то работы, отправить такого-то туда-то... И записочки летят к Горбунову или Фотиевой.
Такая заботливость по отношению к товарищам меня поражала и трогала, но была вполне понятна, ведь она проявлялась к близкому товарищу, собрату по партийной работе.
Но вот один раз я получаю адрес и просьбу посмотреть больного с обычной прибавкой: «Мы все сделаем для него: нужен отдых — дадим отдых, нужно послать на курорт — пошлем, надо послать за границу — пошлем за границу».
Еду по адресу. Встречаю профессора-химика, которого знал раньше, но забыл фамилию. Он удивлен. Говорю, что от Ленина. Расспрашиваю о состоянии здоровья и осторожно осведомляюсь, давно ли он в партии? Получаю ответ:
— Я беспартийный.
— Давно ли вы знакомы с Лениным?
— Я лично с ним не знаком.
Вот какая была у Ленина заботливость о беспартийных специалистах!
Проходит немного времени, и я опять по поручению Владимира Ильича еду осматривать другого специалиста, работающего в Госплане, и опять беспартийного.
В приведенных фактах помимо заботливости к работникам меня поражало, как у Владимира Ильича при его загруженности хватало времени и памяти помнить и заниматься этими житейскими «мелочами».
Приведу еще один факт, касающийся лично меня, о котором я узнал много-лет спустя после смерти Владимира Ильича и который очень поразил и тронул меня. В октябре 1933 года я узнал от одного из партийцев, что вышел новый Ленинский сборник (том XXIII), где собрана переписка В. И. Ленина с отдельными лицами за 1921 год по всевозможным вопросам государственного хозяйства и где упоминается моя фамилия.
Страшно заинтересованный, я раздобыл этот сборник и действительно нашел в нем (стр. 331) несколько строк, касающихся меня, которые привожу дословно:
«т. Семашко!
Доктор Гетье просит меня принять меры к лечению 1) Ивана Ивановича Радченко (Внешторг). Лучше бы всего в санаторий под Москву. Хорошо бы в тот же, где Ягода (из Внешторга). 2) Розовского (лучше бы всего за границу, в Германию). У него болезнь сердца и ухудшение зимой.
Ваш Ленин
Насчет самого Гетье. Денег он не берет. А теперь все платное. Лечит он многих. Нельзя ли ему от ЦК или от Президиума ВЦИК назначить плату и побольше помесячно? Внесите в Цека от моего имени и черкните мне.
9/XII. Ленин»1.
Повторяю, что я ничего не знал об этом письме Ленина к Н. А. Семашко вплоть до 1933 года и был очень удивлен, когда в декабре 1921 года получил бумагу из Санитарного управления Кремля о том, что назначен по распоряжению наркома здравоохранения Семашко консультантом Кремлевской больницы. Сам Владимир Ильич никогда не обмолвился ни одним словом, что это сделано по его распоряжению.
Это последнее обстоятельство тоже очень характерно для Владимира Ильича: для очень и очень многих он сделал очень многое, но всегда делал это через других лиц, сам оставаясь в стороне, в тени настолько, что заинтересованное лицо даже не догадывалось, чем оно обязано Владимиру Ильичу.
Я мог бы привести много других примеров, но мне кажется, что и приведенных достаточно, чтобы показать, как Владимир Ильич относился к людям, к работникам, независимо от того, были ли они партийными или беспартийными.
Я жалею лишь о том, что, не обладая талантом писателя, не сумел достаточно ярко обрисовать Владимира Ильича. Мы все, знавшие его лично, обязаны собирать хотя бы самые мелкие факты его жизни, с тем чтобы будущий историк-художник мог вылепить во весь рост образ этого великого мыслью и сердцем человека.
Рабочая Москва. 1935. 21 января
1 Воспоминания написаны в 1935 г., печатаются с некоторыми сокращениями.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 69.
ГЕТЬЕ ФЕДОР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1863—1938) — врач, специалист по внутренним болезням, руководитель московских больниц: главный врач Басманной, а затем основатель и первый главный врач Боткинской (б. Солдатенковской) больниц. С первых дней организации Лечебно-санитарного управления Кремля был приглашен туда на работу. С 1919 г. был врачом В. И. Ленина и его семьи.