Рабинович А.

Большевики и массы в Октябрьской революции

На протяжении многих лет я занимаюсь изучением политической и социальной истории Петрограда в период Октябрьской революции и гражданской войны. В этой статье я хотел бы уделить особое внимание двум наиболее важным моментам политической жизни Петрограда летом 1917 г.: эволюции отношений петроградских масс¹ к вопросу о власти, политике, организационной структуре и методам действий партии большевиков.

Первым из событий, на которых я хотел бы остановиться, является демонстрация 18 июня в Петрограде². Кратко напомню о ситуации, сложившейся в Петрограде к моменту ее проведения. Ухудшение экономического положения во время мировой войны, образно выражаясь, сыграло роль спускового курка Февральской революции. Однако свершение царизма не привело к улучшению состояния экономики. Более того, дезорганизация в работе органов управления даже увеличилась, что в дополнение к продолжавшейся дезорганизации на транспорте привело к ухудшению снабжения. Увеличение нехватки сырья и топлива вынудило владельцев промышленных предприятий сократить количество выпускаемой продукции, что привело к дополнительным широким увольнениям рабочих. Одновременно неуклонно продолжало ухудшаться снабжение городского населения продуктами питания. Попытки Временного правительства ввести эффективные таксы на продовольствие и нормирование снабжения в целях смягчения продовольственного кризиса потерпели неудачу из-за нехватки продуктов питания. Хотя весной 1917 г. заработная плата рабочих ряда отраслей промышленности была значительно увеличена, инфляция быстро свела на нет полученную рабочими прибавку. В итоге к началу лета экономическое положение промышленных рабочих Петрограда лишь крайне незначительно улучшилось по сравнению с Февралем.

Подобно рабочим, были разочарованы результатами Февральской революции солдаты петроградского гарнизона, а также матросы и солдаты морской базы в соседнем с Петроградом Кронштадте. Наибольшее беспокойство низшему составу военнослужащих внушали попытки правительства восстановить военную дисциплину и осуществить подготовку к отправке частей петроградского гарнизона на фронт (это делалось в преддверии большого наступления русской армии).

Реагируя на настроения неудовлетворенности, охватившие рабочих и военнослужащих, в начале июня большевики подготовили массовую демонстрацию протеста, назначенную на 10 июня. В то время как отдельные представители левых большевиков и анархисты-коммунисты надеялись, что эти события могут привести к свержению Временного правительства, большинство большевистских лидеров рассматривали демонстрацию 10 июня всего лишь как средство выражения недовольства петроградских масс перед собравшимся в это время в столице I Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов. В последний момент в результате давления со стороны умеренных социалистов-меньшевиков и эсеров — лидеров съезда Советов ЦК партии большевиков отменил демонстрацию.

Двумя днями позже сами умеренные социалистические лидеры приняли решение о проведении массовой демонстрации. Она по замыслу ее организаторов должна была направить недовольство масс, проявившееся во время кризиса 10 июня, в русло поддержки политики большинства в Советах. Хотя меньшевики и эсеры лихорадочно работали над организацией демонстрации, пытаясь гарантировать ее успех, их планы потерпели неудачу. 18 июня, стоя на трибуне на Марсовом поле, расположенной вблизи могилы героев Февральской революции, лидеры меньшевиков и эсеров обозревали длинные колонны рабочих и солдат, представлявших фактически все заводы и воинские части Петрограда. Более чем 400 тыс. демонстрантов прошли по Марсову полю, неся темно-красные транспаранты с лозунгами «Долой десять министров- капиталистов!», «Долой наступление!», «Вся власть Советам!». Как отмечает большинство современников, наблюдавших эту демонстрацию, среди моря большевистских транспарантов и плакатов лишь изредка можно было увидеть лозунги с выражением поддержки коалиционной политики съезда Советов.

Исследователь, изучающий источники, относящиеся к демонстрации 18 июня, не может не быть удивлен, с одной стороны, степенью незнания лидерами меньшевиков и эсеров настроений, господствовавших в массах, с другой — необычайной энергией и эффективностью большевистской кампании среди масс. Однако еще более важным фактом для понимания истории революции вообще было то, что демонстрация 18 июня раскрыла политические настроения петроградских масс в тот момент развития революции. Конечно, имелись очевидные существенные различия в позициях рабочих различных отраслей промышленности, разных районов столицы и среди местных рабочих организаций. Кроме того, подобные же различия существовали среди солдат петроградского гарнизона и матросов Балтийского флота.

Однако с уверенностью можно утверждать, что уже в середине июня, меньше чем через четыре месяца после крушения царизма, среди тех петроградских рабочих и солдат и балтийских матросов, которые в той или иной степени участвовали в политической жизни столицы, Временное правительство воспринималось как орган имущих классов, выступающий против фундаментальных политических и социальных изменений и равнодушный к нуждам масс. Низшие социальные слои петроградского населения усиливали критику меньшевиков и эсеров за поддержку ими Временного правительства; в то же время они позитивно противопоставляли ему Советы, рассматривая их как подлинно демократические органы народного самоуправления. Поэтому огромную притягательность для масс имел главный политический лозунг большевиков «Вся власть Советам!». Следующий момент, на который хотелось бы обратить внимание, связан с неудавшимся июльским восстанием, которое имело хаотичный, во многом запутанный характер, когда в течение трех дней Временное правительство было, образно говоря, отдано на милость возглавлявшихся большевиками многих тысяч вооруженных рабочих, солдат и матросов Балтийского флота, требовавших передачи всей власти Советам. В результате этих событий несколько сотен человек были убиты или ранены. Хорошо известно, что в течение июльского кризиса меньшевистские и эсеровские лидеры Советов решительно отказались от принятия на себя власти; руководители же большевиков проявили колебание в осуществлении решающего шага — ареста Временного правительства³. В результате разрешения Министерства юстиции на публикацию в прессе документов, будто бы свидетельствовавших о том, что Ленин был агентом вражеской Германии, а также сообщения о движении с фронта на Петроград воинских частей, лояльных Временному правительству, восстание просто-напросто испустило дух.

В моей книге «Прелюдия к революции» делается вывод, что июльское восстание являлось следствием нежелания части солдат петроградского гарнизона быть направленными на фронт. Вместе с тем, как и в случае с демонстрацией 18 июня, оно отражало все более увеличивающееся нетерпение и неудовлетворение части широких масс петроградских рабочих, солдат, кронштадтских матросов в связи с продолжением военных действий и скудными социальными и экономическими результатами Февральской революции. Относительно роли большевиков в подготовке и организации июльского восстания я пришел к заключению, что восстание частично было вызвано продолжительной большевистской пропагандой, что рядовые члены партии большевиков на заводах и в воинских частях играли ведущую роль в организации восстания и что руководители двух важных органов партии — Военной организации большевиков и Петербургского комитета — в ответ на ультравоинственные настроения масс выступили в поддержку восстания. Это, однако, шло вразрез с позицией Ленина и большинства членов ЦК, считавших восстание преждевременным из-за того, что в тот момент оно могло вызвать оппозицию крестьян в провинции и солдат на фронте⁴.

Анализ июльских событий позволяет высказать ряд важных замечаний. Одно из них, как и в случае с июньской демонстрацией, касается вопроса о развитии политических настроений масс. Конечно, июльское восстание закончилось большим поражением большевиков. На некоторое время они были скомпрометированы даже во мнении многих левых, что было следствием как очевидной роли большевиков в организации восстания, так и правительственных обвинений против Ленина в том, что он якобы являлся агентом вражеской Германии. Однако в ретроспективе наиболее важным моментом июльских событий была огромная популярность радикальной программы большевиков, проявившаяся в ходе восстания. В этом смысле впечатление о политических настроениях масс, оставшееся после демонстрации 18 июня, было подтверждено вновь.

В то время, как ожидания петроградских масс были практически неограниченны, а все другие основные политические группы настойчиво требовали от них терпения и жертв во имя интересов войны, революционная политическая программа большевиков и, что особенно важно, их призывы положить конец политике коалиции с буржуазными партиями, создав исключительно социалистическое, советское правительство, которое может немедленно заключить мир, установить рабочий контроль и безотлагательно провести другие фундаментальные экономические и социальные реформы, в соединении с очевидной отзывчивостью большевиков на стремления масс, явились, несомненно, значительным фактором роста силы большевиков и их влияния на массы.

Исходя из опыта июльских событий, можно также сделать ряд общих выводов, опровергающих расхожие представления о большевиках в 1917 г, как о почти всецело монолитной, ультраавторитарной (большинство западных историков часто добавляют — ультразаговорщической) организации, находившейся будто под полным и жестким контролем со стороны Ленина. Эти представления в очень малой степени отражают реальное состояние партии большевиков. Во-первых, в то время как в руководстве, так и в низах, она состояла из революционеров, которые придерживались неодинаковых взглядов по вопросам развития революции, что накладывало значительный отпечаток на ее политику. Во-вторых, в условиях политического хаоса, различий в политической обстановке на местах и постоянно менявшейся политической конъюнктуры, господствовавших летом 1917 г., ЦК большевиков просто не имел практической возможности контролировать действия крупных региональных партийных комитетов. Более того, обычно ЦК даже не стремился к этому, и крупные региональные партийные организации имели относительную свободу в определении повседневной тактики и ближайших целей в соответствии с местными условиями, что имело большое значение для обеспечения успеха в их работе. Зачастую, если в этом возникала необходимость, они упорно отстаивали свои прерогативы. В Петрограде так действовали Петербургский комитет (так он именовался в то время) и Военная организация.

Кроме того, в 1917 г. ленинская дореволюционная концепция о небольшой, тщательно законспирированной партии была отброшена. В то время, когда большевики стремились распространить свое влияние на местах, частично за счет приведения своей программы в соответствие с желанием масс, доступ в партию был широко открыт для десятков тысяч новых членов, которые также оказывали значительное влияние на ее политику. Как верно заметил мой американский коллега С. Коэн, партия большевиков такой, как мы ее видим в 1917 г., «драматически не похожа на стереотип всецело законспирированного и строго дисциплинированного авангарда; большевистская партия реагировала на настроения широких масс и извлекала для себя много политической пользы из своей работы с ними»⁵. Несомненно, можно с уверенностью сказать, что влияние на политику большевиков настроений, господствовавших среди масс, было причиной затруднений, на которые большевики натолкнулись в июле. В более далекой перспективе, однако, организационная гибкость большевиков, их относительная открытость и чуткость к настроениям масс, в дополнение к их широким и заботливо поддерживаемым связям с заводами, с многочисленными местными рабочими организациями, а также с частями петроградского гарнизона, были важным источником силы большевиков и их способности взять власть. При объяснении действий большевиков буквально в каждый ключевой момент развития революции важно принять в расчет этот гибкий характер взаимоотношений внутри партийного руководства, а также между ним и будто бы подчиненными чрезвычайно строгой партийной дисциплине низовыми организациями партии и массами.

Следующий важнейший эпизод в развитии революции 1917 г., на котором я хотел бы остановиться, это период реакции, последовавший вслед за неудачей июльского восстания. Главными событиями этого периода были конечная неудача первоначально успешного июльского наступления на фронте, закончившегося тяжелейшим поражением русской армии, и приход к власти коалиционного правительства либералов и умеренных социалистов, незамедлительно попытавшегося восстановить правительственную власть и порядок в тылу и хоть как-нибудь приостановить развал фронта. На короткое время казалось, что было достигнуто успокоение рабочих и что общественное мнение Петрограда сдвинулось вправо. Множество ранее мало активных военных и гражданских контрреволюционных организаций неожиданно воспряло к жизни.

Воспользовавшись этими изменениями, глава Временного правительства А. Керенский громогласно объявил о своей решимости дискредитировать, подавить и наказать большевиков, а также умиротворить солдат петроградского гарнизона и матросов Кронштадта. Правительство разразилось целым потоком скоропалительных постановлений, временно запрещавших уличные собрания и владение огнестрельным оружием гражданским лицам, восстанавливавших смертную казнь на фронте и устанавливавших специальную процедуру для расследования, составления обвинительных актов и суда по делам лиц, обвиненных в участии в июльском восстании.

Это были тяжелые дни для большевиков. Чтобы избежать ареста по обвинению в сотрудничестве с немцами, Ленин и Зиновьев были вынуждены покинуть столицу. Несколько высших партийных функционеров, значительное число руководителей Военной организации, представлявших петроградский гарнизон, и несколько сотен рядовых рабочих, солдат и матросов, многие из которых, по-видимому, без всякого разбора арестовывались прямо на улицах, были посажены в тюрьмы. Генерал Л. Корнилов был назначен главнокомандующим армией и вскоре после этого появились признаки того, что Керенский планировал предпринять еще более суровые репрессивные меры в целях восстановления порядка.

Ввиду очевидного размаха антибольшевистских настроений и, как казалось, решительных действий правительства по восстановлению порядка многие из тогдашних обозревателей правых газет были склонны верить, что большевики потерпели решающее поражение⁶.

Большинство западных историков разделяет мнение, что большевики были настолько сильно разбиты вследствие июльского восстания, что лишь неудачное выступление генерала Корнилова позволило им возродиться. Однако более глубокое и более тщательное изучение источников убеждает в неосновательности этого мнения. Фактически, несмотря на пылкую риторику Керенского, почти ни одна из принятых Временным правительством вслед за июльским кризисом твердых мер не достигла своей цели. Полная неэффективность послеиюльских попыток правительства подавить и дискредитировать большевиков становится очевидной при изучении деятельности различных большевистских организаций в Петрограде.

Факты показывают, что лишь работа Военной организации среди солдат гарнизона серьезно пострадала в то время⁷. Более того, такие акции правительства, как восстановление смертной казни, плохо организованные попытки разоружения рабочих, преследование большевиков и явная снисходительность к правым группам, усилили недоверие масс к Временному правительству, стимулировали левых к тому, чтобы забыть прежние разногласия и более тесно объединиться для защиты революции. Такая реакция масс на то, что воспринималось ими в качестве угрозы революции, четко отражена во множестве документов того времени. Из опубликованных протоколов районных Советов Петрограда четко видно, как росла тревога масс и как под ее воздействием крайне левые, включая большевиков, увеличивали свою численность и влияние за счет более умеренных групп.

Горячее желание масс как можно теснее сплотиться для защиты революции было ярко выражено в резолюции, принятой в то время депутатами Нарвского районного Совета: «Принимая во внимание разложение в рядах революционной демократии всех партий и их оттенков, мы, Совет рабочих и солдатских депутатов Нарвского района, считаем такое явление недопустимым и вредным ввиду грозной опасности, угрожающей стране, как извне, так и изнутри. Считая далее, что все политические группировки и многочисленные оттенки исходят «сверху»… мы, члены Совета рабочих и солдатских депутатов Нарвского района,.. рекомендуем сплотиться всем вокруг Совета рабочих и солдатских депутатов как высшего органа демократии. Предлагаем «верхам» найти общий язык, дабы сплоченнее бороться с врагами революции»⁸.

Таким образом, под влиянием явной угрозы контрреволюции в течение нескольких недель после июльского восстания не только рассеялась временная враждебность к большевикам со стороны масс, но и более того — уже в начале августа (то есть еще до выступления Корнилова) появились многочисленные признаки того, что партия большевиков, сохранив в целости свой аппарат, вступила в период нового роста. Факт возрождения большевиков отразился в частых жалобах со стороны местных меньшевистских и эсеровских руководителей о переходе большого числа бывших сторонников этих партий на сторону большевиков. Усиление большевиков также отразилось на результатах как местных выборов в Кронштадте, так и частичных выборов в Петроградский Совет.

Однако возможно наиболее четким отражением того, в какой мере партия большевиков вновь оказалась на подъеме, являются результаты прошедших в середине августа выборов в Петроградскую городскую думу. В своей энергичной избирательной кампании большевики избежали упоминания о более спорных аспектах теории и тактики, содержавшихся в их программе, принятой VI партийным съездом, состоявшимся за несколько недель до выборов; их избирательным лозунгом было: «Голосование за большевиков — это удар в пользу революции по контрреволюционерам». Но это было и голосование за прекращение экономических лишений и за мир. И когда голоса избирателей были подсчитаны, большевиков ждал впечатляющий триумф⁹.

Через несколько дней после выборов один из современников, хорошо понявший их смысл, в меньшевистской «Рабочей газете» писал о значении успеха большевиков: «Успех большевиков надо считать огромным, превышающим все их собственные ожидания. Этому их успеху мы обязаны как слабостью творческой работы самой демократии, не дающей массам осязательных результатов, так и системе репрессий, хаотических, поспешных, подчас нелепых и бессмысленных, которые… обрушились на большевиков, — и эти репрессии, придав им ореол мученичества, уничтожили то впечатление, которое осталось в рабочих и солдатских массах от безумной и преступной авантюры 3—5 июля»¹⁰. В этих словах ярко показаны плачевные результаты политики, проводившейся Временным правительством после июльских дней.

В свете этого эпизода в целом хорошо видна безнадежность правительства Керенского, безуспешно искавшего некий средний курс между правыми и левыми, и неспособного обеспечить себе достаточную поддержку, чтобы утвердить свою власть силой, или попытаться в какой-то мере удовлетворить требование масс. Этот эпизод обнаруживает примечательную решимость петроградских рабочих, солдат и матросов защищать достижения революции, а также источники силы большевиков в условиях распространения волнений и обострения классовой борьбы.

Возможно, то, что либеральные и консервативные группы начали видеть в высшем армейском командовании спасителя страны, было неизбежным результатом условия, когда само существование государства, казалось, было поставлено под угрозу в результате как наступления иностранных армий, так и внутреннего политического, социального и экономического разложения, а также неспособности Временного правительства справиться с ситуацией. Усилия этих групп достигли своей кульминации в выступлении Корнилова. Размышляя о выступлении Корнилова, я не касаюсь вопросов о его целях и личных амбициях, не говорю о возможном соучастии Керенского в планах установления военной диктатуры. Отмечу лишь то, что тщательное изучение этих событий оставляет глубокое впечатление, что Керенский признал необходимость решительного ограничения политических свобод и введения действенных репрессий, намеченных Корниловым для обуздания растущего хаоса. Создается впечатление, что главными факторами, положившими водораздел между Корниловым и Керенским, было признание последним того реального факта, что проведение этих мероприятий неизбежно закончится полным крахом из-за сопротивления масс, а также то обстоятельство, что как Керенский, так и Корнилов видели лишь самих себя (и никого другого) в качестве сильного человека в новом авторитарном правительстве.

Однако исходя из темы данной статьи, наиболее интересующий меня аспект корниловских событий — это то, что борьба против Корнилова в Петрограде свидетельствовала о политической позиции и силе масс, и о влиянии выступления Корнилова на положение большевиков, на последующее развитие революции. Вкратце напомню о событиях, имевших место в Петрограде вслед за сообщением Керенского 27 августа, что Корнилов отказался ему подчиняться и что войска, лояльные генералу, находятся возле столицы, готовясь к свержению правительства. Кадеты, симпатизировавшие целям Корнилова и относившиеся к Керенскому с недоверием и даже презрением, отказались поддерживать его. В течение короткого времени казалось, что невозможно отвратить оккупацию столицы корниловскими войсками и что беспомощное Временное правительство, несомненно, должно пасть. В этот момент цены на петроградской бирже подскочили вверх. Однако все политические партии и группы левее кадетов — меньшевики, эсеры, анархисты, большевики, буквально все рабочие организации, все солдатские и матросские комитеты сплотились воедино для защиты революции.

Исследуя историю революции 1917 г., я стремился изучить действия левых с наибольшей тщательностью. В результате я пришел к заключению, что трудно найти в современной истории более яркий пример могучего и эффективного, спонтанного объединения масс для политической акции. Один из советских историков подсчитал, что во время корниловского кризиса были срочно созданы 240 военно-революционных комитетов для координации усилий по защите революции¹¹, в большинстве случаев — местными Советами. В некоторых местах эти комитеты установили полный политический контроль. Многочисленный Союз металлистов немедленно внес значительные суммы денег для борьбы против контрреволюции. Под руководством Союза железнодорожных рабочих пути сообщения между корниловской ставкой и его войсками были нарушены. Буквально всюду, где застревали корниловские войска, офицеры были вынуждены беспомощно наблюдать со стороны, как множество делегатов от десятков рабочих и солдатских организаций, частью присланные из Петрограда, частью из местных городов и деревень, быстро убеждали корниловские войска, тщательно отобранные и считавшиеся надежными и дисциплинированными, не двигаться дальше и быть лояльными к революции. Достаточно указать, что все корниловское выступление закончилось в несколько дней и без единого выстрела.

И в состоянии первоначального воодушевления от победы над контрреволюцией, большинство петроградских организаций, принявших участие в подавлении корниловского выступления, выразили свою точку зрения о характере, составе и программе будущего правительства в целом потоке политических резолюций. Последние не были составлены одной лишь какой-либо партией или организацией. Поэтому они значительно отличались друг от друга в подходе к отдельным специфическим проблемам. Однако общим для них всех был отказ от любого рода дальнейшего политического сотрудничества с имущими классами и призывы к немедленному созданию однородного социалистического правительства, которое в состоянии положить конец войне¹². Ясно, что многим, включая большевиков, быстрая победа над Корниловым показала огромную потенциальную силу социалистических партий и групп, когда они действуют сообща.

Политический эффект поражения корниловского выступления был огромен; отмечу лишь те моменты, которые мне представляются наиболее важными. Конечно, правое движение было на время разгромлено вдребезги. Оно не смогло восстановиться вплоть до гражданской войны. Кадеты в результате их действий до корниловского кризиса и после него были подозреваемы широкими массами в соучастии в заговоре Корнилова. После корниловского выступления кадеты были парализованы и глубоко деморализованы. Из-за острых внутренних разногласий по вопросам характера и состава будущего правительства меньшевики и эсеры находились едва ли в лучшем состоянии, чем кадеты. Внутри обеих этих партий быстро росли левые фракции. К тому же в результате корниловского выступления скромные успехи Керенского по восстановлению порядка и укреплению армии сменились настоящим кавардаком; одновременно продолжалось быстрое разложение экономики; в Петрограде, например, нехватка продовольствия и промышленного сырья возрастала в еще больших, чем ранее, темпах.

Корниловское выступление нанесло также огромный ущерб личной репутации Керенского, как среди разгромленных правых, так и среди левых. Было очевидно, что в соревновании за власть в 1917 г. главными победителями были большевики. Тем не менее спорным является мнение некоторых западных историков о том, что поражение Корнилова сделало неотвратимой победу Ленина. Поражение Корнилова, несомненно, свидетельствовало о большой потенциальной силе левых и снова подтвердило огромную притягательность для масс программы большевиков. Однако настроения масс не были сугубо большевистскими в том смысле, чтобы они хотели прихода к власти большевистского правительства. И это самое важное.

В глазах рабочих, солдат и матросов Петрограда большевистская партия была партией, стоящей за власть Советов, за советскую демократию, за правительство, в котором были бы объединены все социалистические группы в той пропорции, в которой они были представлены в Советах. Именно такое представление о большевиках в массах было причиной роста их популярности. Приверженность масс к идее власти Советов была столь велика и политическая ситуация была так неустойчива, что за весь период существования Временного правительства мысль о возможности сугубо большевистского режима не была высказана публично. Короче говоря, хотя политические преимущества сейчас перешли к большевикам, все же разрешение вопроса о власти по-прежнему зависело от того, насколько была верна их политика и тактика.

Такова моя интерпретация событий, изучение которых особенно важно для понимания эволюции отношения масс к вопросу о власти в Петрограде в 1917 г., политики, организационной структуры и методов действий партии большевиков в то время. Теперь перейдем к вопросу, как выглядят на этом фоне кульминационные события Октябрьской революции в Петрограде.

Накануне Октябрьской революции Ленин по-прежнему находился в укрытии в Финляндии. После июльских дней ввиду продолжавшегося отказа умеренных социалистов, имевших большинство в Советах, от создания правительства Советов и шквала правительственных репрессий против левых Ленин пришел к выводу, что единственной возможностью для дальнейшего развитии революции может быть открытый разрыв большевиков с умеренными социалистами, прекращение политики большевиков, направленной на передачу власти Советам, и концентрация усилий на организации нового массового восстания, как только появятся для этого подходящие условия¹³. Ленин изо всех сил пытался убедить участников VI съезда РСДРП(б) принять эту политическую линию, но полного успеха он все-таки не добился.

Однако сразу же вслед за корниловским выступлением, очевидно, под влиянием сдвига влево умеренных социалистов во время корниловского кризиса, Ленин снова вернулся к своей прежней программе перехода власти к Советам; он утверждал, что в данный момент существовала возможность продолжения революции мирным путем при условии, если меньшевики и эсеры сумеют сформировать правительство Советов. Ленин требовал от большевистского руководства в Петрограде предпринять все усилия для осуществления этой возможности. Таково содержание его статьи «О компромиссах» и трех неопубликованных в то время статей, написанных им в первой половине сентября¹⁴.

Тот факт, что предложенная Лениным более умеренная политика не была принята партией без возражений, ярко свидетельствует о степени духа свободной дискуссии в большевистской партии в 1917 году. Возражения против предложенного Лениным «компромисса» проявились, например, среди воинственно настроенных членов Петербургского комитета, которые за четыре недели до того, на VI съезде партии, помогали Ленину в его попытках убедить партию в необходимости разрыва с умеренными социалистами и подготовки к вооруженному восстанию. Теперь они были явно потрясены, как им казалось, резким изменением ленинской точки зрения¹⁵. Однако большинство большевиков поддержало возвращение к более умеренной линии.

В результате этого в течение первых недель сентября петроградские большевики посвятили свою энергию задачам мирного развития революции, например, достижению поддержки со стороны все еще продолжавшей колебаться части меньшевиков и эсеров (добиваясь от них принципиального согласия на полный разрыв с буржуазией), расширению и консолидации влияния партии большевиков в рабочих организациях и обеспечению по возможности наибольшего представительства большевиков на предстоящем Демократическом совещании. Оно было организовано меньшевиками и эсерами в качестве форума, на котором должен был быть окончательно разрешен вопрос о продолжении коалиции с буржуазией и о характере нового правительства.

Однако в середине сентября, сразу же после открытия Демократического совещания, Ленин снова изменил курс. В двух письмах, посланных партийному руководству в Петроград, он потребовал, чтобы большевики, не теряя времени, организовали массовое вооруженное восстание и захватили власть¹⁶. Огромное историческое значение этих писем состоит в том, что в них прозвучал твердый призыв к решительным действиям и они ориентировали партию на бескомпромиссную борьбу за власть Советов и свержение Временного правительства. В исторической перспективе это были одни из самых важных документов Октябрьской революции.

Получив эти письма, ЦК, однако, сначала не согласился с рекомендациями Ленина. Ясно, что в основе этих действий ЦК лежал ряд факторов. Во-первых, ленинские письма появились в начале работы Демократического совещания, когда партийное руководство в своей политике ориентировалось на попытку убедить большинство делегатов в том, что совещание должно взять на себя формирование нового, состоящего исключительно из социалистов, правительства. Эта попытка потерпела неудачу из-за небольшого перевеса в голосах ее противников. То, что партийное руководство в Петрограде не выполнило ленинские директивы даже после того, как стало ясно, что Демократическое совещание не прекратит политику коалиции, частично объясняется влиянием тех, кого я назвал бы «правыми большевиками», таких, как Л. Каменев и Г. Зиновьев.

Однако более важным было то, что даже те руководители большевиков, которые разделяли основные положения Ленина о необходимости и возможности скорой социалистической революции в России, даже они под давлением сложившейся ситуации скептически оценивали возможность успешной мобилизации петроградских рабочих, солдат и матросов на поддержку немедленного вооруженного восстания. Частично такая позиция вытекала из их непосредственных связей с рабочими и солдатами, благодаря чему эти лидеры имели реалистические представления о границах влияния и авторитета партии среди масс в существовавших тогда условиях. Их позиция была также следствием знания ими приверженности масс к Советам, как законному демократическому органу, в котором должны сотрудничать вместе для завершения революции все подлинно революционные группы.

Исходя из своего личного опыта, приобретенного во время корниловского выступления, эти лидеры были также менее, чем Ленин, озабочены способностью Керенского нанести ущерб левым. Поэтому с этого времени они начали связывать захват власти и создание нового правительства с созывом в ближайшем будущем очередного, II Всероссийского, съезда Советов, надеясь использовать его законность в глазах масс для осуществления революции.

Факт влияния масс на тактику большевиков особенно четко отражен в источниках, относящихся к последним двум неделям, предшествовавшим свержению Временного правительства. На историческом заседании 10 октября, проходившем в присутствии Ленина, ЦК поставил вопрос о вооруженном восстании «на повестку дня»¹⁷. Однако даже после этого петроградские массы не были призваны к оружию. Так же, как и в середине сентября, это частично объясняется сопротивлением некоторых большевиков во главе с Каменевым и Зиновьевым. Однако исходя из решения ЦК от 10 октября, по-боевому настроенные местные партийные активисты, страстно желавшие, как и Ленин, свержения Временного правительства, начали зондировать возможность массового восстания, используя свои связи с рабочими и солдатами.

После нескольких дней, заполненных посещением заводов и казарм, значительное число из них пришло к выводу, что в тот момент партия была практически не подготовлена к тому, чтобы вызвать немедленное массовое восстание, и, в любом случае, большинство рабочих и солдат, вероятно, не ответят на призыв к восстанию до открытия съезда Советов¹⁸. Более того, они были вынуждены признать, что, узурпировав прерогативы Всероссийского съезда Советов, они рискуют потерять важную для партии поддержку со стороны таких массовых организаций, как профсоюзы, фабрично-заводские комитеты и даже Петроградский Совет; такая же реакция угрожала им и со стороны солдат соседнего Северного фронта и матросов Кронштадта; наконец, они могли оттолкнуть от большевиков таких важных союзников, как левые эсеры.

Некоторые из большевистских руководителей, учитывая эти трудности, настаивали на том, чтобы восстание было отложено до завершения полной его подготовки. Однако постепенно среди тех большевиков, которые в принципе поддерживали ориентацию Ленина, возобладала следующая политическая линия; во-первых, Советы, имея в виду их авторитет в глазах рабочих и солдат, а не органы партии, должны быть использованы для свержения правительства; во-вторых, в целях обеспечения поддержки со стороны масс любые действия против Временного правительства должны быть представлены, как операция, направленная на защиту Советов; в-третьих, выступление против Временного правительства должно быть отложено до того момента, когда для него возникнет подходящий предлог; в-четвертых, чтобы ослабить сопротивление восстанию со стороны правительства и обеспечить максимальные условия для его успеха, должны быть использованы все возможности для разложения правительственного лагеря мирным путем; и, в-пятых, с формальной точки зрения свержение Временного правительства должно быть связано с соответствующим решением II съезда Советов.

Большинство большевиков, целиком или частично разделявших эту тактику, были уверены, что большинство делегатов предстоящего съезда Советов поддержат передачу власти Советам. Наиболее видным сторонником этой программы действий был Л. Троцкий, и при этом следует отметить, что его точку зрения разделяли многие другие лидеры большевиков, включая И. Сталина. Как известно, Ленин в то время относился очень скептически к этой тактике¹⁹. Тем не менее, учитывая эволюцию отношения масс к вопросу о власти в течение предыдущих месяцев острой классовой борьбы, эта тактика была наиболее естественным и реалистическим ответом на создавшееся в то время соотношение сил и настроение масс.

Размеры статьи не позволяют более подробно остановиться на описании успешных действий большевиков по реализации этой программы, особенно на использовании ими угрозы нового контрреволюционного выступления в середине октября для создания якобы внепартийного органа — Военно-революционного комитета Петроградского Совета, который установил свой контроль фактически над всем Петроградским гарнизоном, что эффективно свело на нет военные силы Временного правительства. Достаточно указать, что военные действия против него начались лишь после того, как Керенский в ответ на узурпацию Военно-революционным комитетом командных прерогатив над гарнизоном предпринял шаги по подавлению левых.

Действия Временного правительства дали большевикам законный повод для развертывания вооруженного восстания, что они и сделали под давлением Ленина 24 октября, всего лишь за несколько часов до открытия съезда Советов. К этому времени лишь немногочисленные и постоянно таявшие части казаков, юнкеров и женского батальона были готовы сражаться на стороне правительства. По мнению многих свидетелей тех событий и современных историков, восстание 24—25 октября имело решающее значение, так как в ответ на него большая часть меньшевиков и эсеров покинула II съезд Советов, что предотвратило создание им коалиционного социалистического правительства, в котором умеренные социалисты могли иметь сильное влияние. В конечном счете это подготовило почву для однопартийного большевистского правительства. Исходя из изучения состава и политической ориентации делегатов II съезда Советов, я согласен с этой концепцией. Однако в литературе обычно игнорируется более важный факт, а именно то, что вооруженное восстание, начавшееся до открытия съезда, обеспечило себе массовую поддержку вследствие прямых правительственных акций против левых.

Важно отметить, что эффективность тактики, благодаря которой большевики пришли к власти, используя советские органы и выступая в качестве защитников власти Советов, была неоднократно подтверждена в послеоктябрьский период. В конце октября и начале ноября революционная законность Советской власти в глазах масс и восприятие ими большевиков в качестве единственных ее защитников помогли большевикам обеспечить перевес революционных войск над казачьими частями Керенского и Краснова, а также значительно усилили позицию Ленина в противоборстве с возглавлявшимся «Викжелем» движением за создание широкой социалистической правительственной коалиции без участия Ленина и Троцкого.

Обстоятельства, подобные тем, которые привели большевиков к власти, обеспечили их успех на выборах в Учредительное собрание в Петрограде и в частях стратегически важного Северного фронта в середине ноября; они же свели на нет любую возможность для Учредительного собрания утвердить себя в качестве серьезного соперника власти Советов. Более того, в начале декабря боязнь полной изоляции от масс, по-прежнему твердо поддерживавших власть Советов, была главным фактором, окончательно убедившим левых эсеров войти в коалиционное Советское правительство, возглавлявшееся Лениным²⁰.

В свете этих фактов Октябрьская революция в Петрограде предстает перед нами большей частью как искреннее выражение политических желаний масс; почти до последнего момента как сложная политическая и психологическая борьба — не в меньшей мере, чем военная акция; в этой борьбе за власть вопрос о судьбе Временного правительства был фактически решен еще до вооруженного восстания 24—25 октября, но вопрос о составе и характере нового Советского правительства еще оставался открытым.

Мне часто задают вопрос, не преуменьшаю ли я роль Ленина в революции. На этот вопрос я всегда отвечаю «нет!». В апреле 1917 г. Ленин, вернувшись в Россию, воодушевил своих последователей на борьбу за социалистическую революцию. Ленин руководил большевиками в период быстрого роста их партии летом 1917 г., он вдохновлял их к возрождению после казавшейся смертельной для них катастрофы в июле, он соединил все силы большевиков в работе над подготовкой новой революции, для осуществления которой он ждал благоприятного момента, и затем, несмотря на оппозицию внутри партии, он поставил вопрос о захвате власти в «повестку дня». В современной истории трудно найти лучший пример, подтверждающий ту мысль, что иногда личность играет решающую роль в истории, чем пример, связанный с ролью Ленина в Октябрьской революции.

У меня также часто спрашивают, не считаю ли я, исходя из моих представлений о характере большевистской организации Петрограда в 1917 г., что единство и дисциплина не играли роль важного фактора в успехе большевиков. И на этот вопрос я неизменно отвечаю «нет», потому, что при всех спорах большевиков по вопросам программы и тактики они оставались более едины, более дисциплинированны и более способны к четко организованным, решительным действиям, чем любой из их основных соперников в борьбе за власть.

Все же решающим фактором стремительного возвышения большевиков была тесная связь между их программными целями и желаниями масс, в то время как Временное правительство и все другие политические партии были глубоко дискредитированы в глазах рабочих, солдат и матросов из-за поддержки ими войны, их связи с политикой откладывания внутренних реформ, и их отказа принять твердые меры для борьбы против контрреволюции.

Как я нахожу необходимым подчеркнуть (и в этом я, возможно, наиболее решительно расхожусь с господствующей в западной историографии точкой зрения) именно способность большевиков объединять различные мнения по вопросам теории и практики и предоставленная низовым и местным партийным организациям большая степень свободы в проявлении инициативы и выборе тактики, в дополнение к умению большевиков чутко реагировать на настроения масс, не менее содействовали конечному успеху, чем их революционная дисциплина и единство. По крайней мере на фоне событий революции, на которых я остановился в этой статье, мне представляется ясным тот факт, что успешная тактика петроградских большевиков в октябре 1917 г. была результатом свободного и живого обмена мнениями между ними по вопросу о развитии революции и тесных связей между большевистскими организациями всех уровней с петроградскими фабрично-заводскими рабочими, солдатами и матросами.

Рабинович Александр, профессор, директор Института русских и восточноевропейских исследований Индианского университета США, автор книг по истории Октябрьской революции, вице-президент Международной комиссии по истории Октябрьской революции при Международном комитете исторических наук (МКИН). В основу данной статьи положен его доклад на Международной научной конференции «Классы и политические партии в Октябрьской революции в России», состоявшейся в мае 1987 г. в Одессе.

«Вопросы истории», 1988, № 5

Примечания:

¹ Термин «петроградские массы» применяется здесь по отношению к 417 тыс. промышленных рабочих, занятых на предприятиях в Петрограде и его пригородах во время Октябрьской революции, а также к 220 тыс. солдат частей петроградского гарнизона и его окрестностей и к 30 тыс. матросов морской базы в Кронштадте (все эти цифры являются приблизительными). В 1917 г. население Петрограда составляло 2,7 млн. человек.

² Подробное описание событий, связанных с демонстрацией 18 июня, и обстановки, в которой эти события развертывались, а также перечень источников, на основе которых дана интерпретация истории демонстрации в настоящей статье, см.: Rabinowitch A. Prelude to Revolution: The Petrograd Bolsheviks and the July 1917 Uprising. Bloomington — Lnd. 1968, pp. 97 — 108, 258 — 273.

³ В своих ранних воспоминаниях М. И. Калинин писал, что в ответ на вопрос, является ли выход масс на улицы началом захвата власти, Ленин ответил: «Посмотрим, что будет, сейчас сказать ничего нельзя!» Калинин добавляет, что этот ответ никоим образом не исключал возможности выступить на захват власти при благоприятных условиях или же, с другой стороны, полного прекращения восстания при, по возможности, наименьших потерях (см. Калинин М. И. Владимир Ильич Ленин о движении. — Красная газета, 18.VII.1920).

⁴ В одних из своих последних воспоминаний руководитель Военной организации и видный историк В. И. Невский был особенно искренен в описании своих действий во время июльских событий: «Некоторые товарищи в настоящее время задаются вопросом о том, кто был инициатором июльских событий — ЦК или Военная организация или движение вспыхнуло стихийно. В некоторых отношениях этот вопрос никчемный и доктринерский. Конечно, движение созревало в глубине самых широких масс, недовольных политикой буржуазного правительства и жаждавших мира… Однако теперь уже нечего скрывать, что все ответственные руководители В. О., т. е. главным образом Н. И. Подвойский, пишущий эти строки, К. А. Мехоношин, Н. К. Беляков и другие активные работники, своей агитацией, пропагандой и огромным влиянием и авторитетом в военных частях способствовали тому настроению, которое вызывало выступление. Если память мне изменила и я неверно (хотя и невольно) назвал упомянутых выше товарищей, то о себе я могу сказать следующее: хотя я и рядовой коммунист и играл небольшую роль в революции, но товарищи не станут отрицать, что в солдатской среде массы знали меня и считались с моими словами, как с указаниями В. О. И вот когда В. О., узнав о выступлении пулеметного полка, послала меня, как наиболее популярного оратора военки, уговорить массы не выступать, я уговаривал их, но уговаривал так, что только дурак мог бы сделать вывод из моей речи о том, что выступать не следует». В своих воспоминаниях Невский намекает на нечто подобное партийному суду над Военной организацией, состоявшемуся в послеиюльские дни. Согласно Невскому, ссылавшемуся на информацию, полученную им от Свердлова, в ответ на призывы к обузданию самостоятельности Военной организации Ленин ответил: «Помочь им нужно, но никаких нажимов и порицаний быть не должно. Наоборот, следует поддержать их: кто не рискует, тот никогда не выиграет; без поражений не бывает победы» (см. Невский В. И. В октябре: беглые заметки памяти. — Каторга и ссылка, 1932, N 11 — 12 (96 — 97), с. 29 — 30).

⁵ Cohen S. F. Bolshevism and Stalinism. In: Stalinism: Essays in Historical Interpretation. N. Y. 1917, p. 13. В рецензии на мою работу У. Г. Розенберг высказал схожее мнение: «В теории лидеры партии и особенно Ленин продолжали рассматривать партию большевиков в качестве строго централизованной организации, способной быстро и эффективно отвечать на директивы свыше.., но на практике в течение 1917 г. ленинская партия действовала в значительной степени так же, как и массы, которые она, по ее справедливым заявлениям, представляла как грубоватые и бурные демократы- популисты, имеющие очень мало уважения к соблюдению формальных демократических процедур, но зато очень терпимые к различиям во мнениях в рядах партии и без увлечения «командованием». Поэтому одной из основных причин поддержки большевиков в массах и их организационной мощи были не только их преданность безотлагательным социальным переменам, но также и их популистский стиль работы с массами» (Rosenberg W. G. Bolshevism and the Imperatives of Revolution. — Theory and Society, 1979, vol. 7, pp. 253 — 270).

⁶ Живое слово, 8.VII.1917; Речь, 7.VII.1917.

⁷ Rabinowitch A. The Bolsheviks Come to Power. N. Y. 1976, pp. 51 — 76.

⁸ Районные советы Петрограда в 1917 году. Т. 2. М. — Л. 1966, с. 46.

⁹ Анализ результатов выборов см.: Rosenberg W. G. The Russian Municipal Duma Elections of 1917: A Preliminary Computation of Returns. — Soviet Studies 1969, vol. 21. pp. 152 — 163.

¹⁰ Рабочая газета, 24.VIII.1917.

¹¹ Расстригин А. Ф. Революционные комитеты августовского кризиса 1917 г. Канд. дисс. Л. 1969, с. 112.

¹² Более подробно об этой дискуссии см.: Rabinowitch A. The Bolsheviks Come to Power, pp. 154 — 159.

¹³ См. Ленин В. И. ПСС. Т. 34, с. 1 — 5, 10 — 17.

¹⁴ Там же, с. 133 — 139, 229 — 238, 214 — 228, 200 — 207. Во всех позднейших публикациях ленинских трудов эти работы датируются временем между 14 и 27 сентября. Тщательное изучение событий, связанных с написанием этих работ, привело В. И. Старцева к заключению, что они были написаны ранее, между 6 и 9 сентября (см. Старцев В. И. О некоторых работах В. И. Ленина первой половины сентября 1917 г. В кн.: В. И. Ленин в октябре и в первые годы Советской власти. Л. 1970).

¹⁵ Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 году. М. — Л. 1927, с. 259 — 270.

¹⁶ Ленин В. И. ПСС. Т. 34, с. 239 — 247.

¹⁷ Протоколы Центрального комитета РСДРП(б): Август 1917 — февраль 1918. М. 1958, с. 85 — 86.

¹⁸ Первый легальный Петербургский комитет, с. 307 — 319; Протоколы Центрального комитета, с. 93 — 105. Согласно свидетельству Невского, на совещании в Петербургском комитете 15 октября, посвященном обсуждению обстановки на местах, из 19 представителей районных организаций большевиков лишь восемь считали, что массы находятся в боевом настроении и готовы немедленно выступить на борьбу против Временного правительства, шестеро докладывали о господствующих среди масс настроениях неопределенности и выжидательности, пятеро указывали на полное нежелание масс подняться на вооруженное восстание (Невский В. И. Историческое заседание Петербургского комитета РСДРП(большевиков) накануне октябрьского восстания. — Красная летопись, 1922, N 2 — 3, с 38).

¹⁹ См. Ленин В. И. ПСС. Т. 34, с. 281.

²⁰ Эти опасения отразились в замечании, сделанном М. Спиридоновой на съезде левых эсеров в ноябре 1917 г. (см. Протоколы первого съезда партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов). Пг. — М. 1918, с. 36).

https://rabkrin.org/rabinovich-a-bolsheviki-i-massyi-v-oktyabrskoy-revolyutsii-statya/