От авторов сайта: о ленинской гвардии

Старцев В.И.

Победа Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде и Москве

После июльских событий 1917 г., анализируя изменения политического положения в стране, Ленин пришел к выводу, что период мирного развития революции закончился. Контрреволюция перешла в наступление. В этих условиях выполнить задачу перехода революции ко второму этапу, то есть передачи власти в руки пролетариата и его союзника, беднейшего крестьянства — а именно такую задачу поставил Ленин перед партией большевиков после своего возвращения из эмиграции, и задача эта была одобрена VII (Апрельской) конференцией РСДРП(б) — можно было только путем вооруженного восстания против буржуазного Временного правительства, свержения власти капиталистов. Этот вывод был впервые изложен в статье «К вопросу об явке на суд большевистских лидеров», написанной Лениным 8 июля 1917 года. В развернутом виде он обоснован в тезисах «Политическое положение», написанных 10 июля уже в Разливе¹, а также в ряде последующих статей и писем Ленина.

Касаясь времени, когда такое восстание станет возможным, Ленин не связывал себя какой-то точной датой. Он считал несомненным, что кризисы, подобные апрельскому и июльскому, начинавшиеся со стихийного выступления народных масс против правительства, будут происходить и в будущем на почве ухудшения экономического положения масс и затягивания войны. И если партия и в апреле, и в июле сдерживала массы, отговаривала их от попыток ареста министров и правительства, то теперь, после начала очередного стихийного взрыва недовольства масс, большевики должны дать массам лозунги восстания, свержения правительства. Такой взгляд на начало вооруженного восстания не предполагал его тщательной подготовки, «назначения» его срока, разработки плана и пр. Во время начавшегося стихийно антиправительственного вооруженного восстания в столицах нужно было бросить в массы лозунг свержения власти, создать штаб движения и наметить план действий.

Ленинский призыв к политической подготовке рабочего класса и его союзников к вооруженному восстанию был поддержан после острой дискуссии VI съездом большевистской партии и нашел отражение в его решениях. Но и они не содержали какой-либо фиксированной даты вооруженного выступления, тем более не назначали его заранее на 24 — 25 октября. Вышеуказанной точки зрения на начало вооруженного восстания Ленин придерживался и в конце июля, и в августе, и даже в начале сентября. При этом, размышляя о месте, где должно было произойти вооруженное восстание, он неизменно возвращался к столицам, Петрограду и Москве. В середине августа, знакомясь с обстановкой в Москве во время подготовки и проведения Государственного совещания, он с большим энтузиазмом узнал, что это контрреволюционное сборище вызвало всеобщую забастовку протеста московских рабочих, и выдвинул предложение о том, чтобы московские большевики были готовы дать пролетарским массам Москвы лозунг вооруженного восстания и захвата власти². Более того, большевики в Москве, захватив власть, должны были объявить себя всероссийским правительством и повести борьбу против Временного правительства Керенского в Петрограде.

Мятеж генерала Л. Г. Корнилова в конце августа и его быстрый и бескровный разгром создали новый поворот в политическом положении. Сложившийся единый фронт большевиков, с одной стороны, и партий эсеров и меньшевиков — с другой, а также отказ этих партий послать своих представителей в одно правительство с представителями буржуазной партии кадетов дали основание Ленину выступить с предложением политического компромисса ближайшим политическим противникам большевиков — социал-демократическим партиям меньшевиков и эсеров. Компромисс состоял бы в мирном устранении правительства Керенского (последний, прибегнув к помощи Советов в момент борьбы с Корниловым, не имел сил для сопротивления революционной демократии), в образовании правительства из меньшевиков и эсеров, ответственного перед ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов, и в передаче власти Советам на местах. Большевики при этом отказались бы от агитации за вооруженное восстание, но получили бы свободу агитации в Советах за свою политическую программу, в правительство же не входили бы вплоть до прекращения войны³.

Статья Ленина «О компромиссах», в которой было изложено данное предложение, появилась 6 сентября, а уже через несколько дней в официальных органах меньшевиков и эсеров были напечатаны статьи и материалы с отказом от предложения Ленина о компромиссе. Одновременно Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов еще в ночь на 1 сентября впервые за свою историю принял большевистскую политическую резолюцию. Меньшевистско-эсеровский президиум Совета, объяснив успех большевиков случайным составом делегатов на одном из общих собраний Совета, подал 6 сентября в отставку и поставил вопрос о доверии. 9 сентября новое общее собрание Совета большинством голосов приняло предложение большевиков о составе его президиума. Стало окончательно ясно, что переход главного Совета страны на большевистские позиции состоялся. 5 сентября 1917 г. объединенное собрание Советов рабочих и солдатских депутатов Москвы приняло резолюцию по текущему моменту, аналогичную резолюции большевиков, принятой в ночь на 1 сентября Петроградским Советом.

Большевики в Петрограде, занятые подготовкой к участию в Демократическом совещании, назначенном ЦИК Советов на 12 сентября для решения вопроса о власти, и с учетом этого принявшие идею Ленина, содержавшуюся в статье «О компромиссах», о возвращении вновь на короткое время возможности мирного развития революции, не смогли оценить значение перехода обоих столичных Советов на большевистские позиции и распознать отказ меньшевиков и эсеров от компромисса с большевиками. Л. Б. Каменеву, Л. Д. Троцкому и ряду других руководящих работников большевистской партии в Петрограде казалось, что компромисс с партиями меньшевиков и эсеров еще может быть достигнут на самом Демократическом совещании в Петрограде. И только Ленин сумел сделать нужные выводы из нового резкого поворота событий, связать вместе отказ, уже осуществившийся, соглашателей от политического союза с большевиками, и приход большевиков к руководству обоими столичными Советами.

Он жил в это время в Гельсингфорсе (ныне — Хельсинки) и работал над статьей «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». Она должна была стать продолжением серии статей, посвященных обоснованию возможности вновь мирного развития революции и компромисса между большевиками и партиями меньшевиков и эсеров. Все эти статьи представляли собой платформу большевистской партии перед Демократическим совещанием, платформу для соглашения социалистических партий во имя передачи власти Советам мирным путем. 11 — 12 сентября, ознакомившись с содержанием столичных газет, Ленин пришел к выводу, что меньшевики и эсеры, не дожидаясь совещания, отвергли его предложение о компромиссе, а переход Советов Петрограда и Москвы на большевистские позиции открывает для партии совершенно новые возможности для проведения вооруженного восстания.

В этом смысле он и пишет два письма в ЦК РСДРП(б), называя их «Большевики должны взять власть» и «Марксизм и восстание»⁴. Первое письмо начиналось словами: «Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять власть в свои руки»⁵. В этих письмах Ленин приводит убедительные аргументы из внутреннего и международного положения страны, которые доказывают, что большевики могут мобилизовать активное большинство народа в столицах и, опираясь на демократические организации, прежде всего Советы, назначить и успешно провести вооруженное восстание. Ленин сравнивает середину сентября с июльскими днями 1917 г., указывая, что тогда восстание было бы ошибкой, а сейчас оно имеет все шансы на успех. Он предлагает отдать Демократическому совещанию лишь часть сил, а основные силы большевистской фракции бросить для агитации на фабрики, заводы и в казармы. Там, соприкасаясь с массами, учитывая их настроение, большевики смогут правильно определить момент для начала восстания.

Важно отметить это изменение взглядов Ленина на восстание: теперь уже не надо ждать стихийного взрыва недовольства масс политикой Временного правительства для того, чтобы дать им лозунг восстания. Теперь сами большевики имеют достаточно сил в столицах, чтобы назначить и провести вооруженное восстание. По замыслу Ленина, оно вполне могло быть организовано в ходе работы Демократического совещания. Недаром в примерном плане восстания, которым кончалось второе письмо, Ленин упомянул «окружение Александринки», то есть Александрийского театра в Петрограде, где с 14 по 22 сентября 1917 г. и проходило Демократическое совещание.

Ленин попросил члена ЦК РСДРП(б) И. Т. Смилгу, который являлся председателем Областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии, перепечатать оба письма непосредственно в Гельсингфорсе и привезти в Петроград по десять копий каждого, чтобы организовать немедленное обсуждение в партии его предложения и начать подготовку к восстанию. Но реакция на эти письма оказалась для Ленина непредвиденной. Как показывают протокол заседания ЦК РСДРП(б) от 15 сентября 1917 г. и воспоминания его участников, большинство членов ЦК оказалось еще не готово принять столь решительные выводы. Особенно шокировала их мысль о необходимости разгона Демократического совещания. Ведь уже второй день, как большевистская фракция под руководством Троцкого, Каменева, Н. И. Бухарина активно участвовала в работе совещания, добросовестно предлагая от имени партии меньшевикам и эсерам заключить компромисс во имя мирной передачи власти Советам, в полном соответствии, как им казалось, с ленинской статьей «О компромиссах». Новый поворот ленинской мысли они расценили как неоправданный и несерьезный. Как вспоминал Бухарин, это был единственный случай, когда ЦК нашей партии постановил письма Ленина сжечь. Действительно, в протоколе его заседания значится, что большинство постановило сохранить всего по одному экземпляру ленинских писем. Ленину было предложено развить свои взгляды в специальной брошюре, а членам ЦК принять меры, чтобы на заводах и в казармах не вспыхнуло стихийное движение, которое могло бы быть использовано для организации вооруженных выступлений.

Так началось расхождение в общей оценке обстановки и возможности победы вооруженного восстания между Лениным и большинством членов ЦК РСДРП(б). Оно длилось четыре недели и существенно повлияло на военно-техническую подготовку восстания и на срок его начала. ЦК ничего не ответил Ленину на его письма, а по содержанию газеты «Рабочий Путь» он понял, что никакого изменения курса партии не предпринято, что по-прежнему львиную долю своего внимания ЦК уделяет легальной работе на Демократическом совещании. Более того, в «Рабочем пути» публиковались статьи Ленина, написанные им до писем о восстании, в которых еще признавалась и обосновывалась возможность мирного развития революции и заключения политического союза и компромисса большевиков с меньшевиками и эсерами, а из работы Ленина «О героях подлога и об ошибках большевиков» все указания на «увлечение» Демократическим совещанием были исключены и название сокращено до — «О героях подлога».

Все это вызвало справедливое возмущение Ленина. В ряде новых статей и писем 20-х чисел сентября и первой декады октября он резко критиковал «парламентские верхи» партии за уклонение от решения вопроса о восстании. С каждой статьей он находил все новые аргументы в пользу немедленной подготовки и начала восстания. Особенно замечательны в этом смысле письмо Смилге, статья «Кризис назрел» и брошюра «Удержат ли большевики государственную власть?»⁶. Статья «Кризис назрел» буквально кричала руководителям партии: смотрите, положение в армии, крестьянское восстание — все это вопиет о том, что кризис назрел, что он принял всеобъемлющий, общенациональный характер. Статья имела приписку, что Ленин подает в отставку с поста члена ЦК и оставляет за собой право агитации за восстание на очередном съезде партии, который предполагалось созвать 17 октября 1917 года.

Между тем большинство членов ЦК продолжало еще придерживаться иного курса. Хотя развитие борьбы на Демократическом совещании показало, что меньшевики и эсеры отказываются от общего с большевиками курса, что их лидеры намерены восстановить скомпрометированную в глазах народа правительственную коалицию с буржуазией и с главной ее партией — кадетами, большевистская фракция не только не покинула совещание, как настойчиво рекомендовал Ленин, но и приняла ошибочное решение принять участие в выделенном совещанием из своей среды «Демократическом совете», или Предпарламенте. Это решение 24 сентября 1917 г. было утверждено ЦК РСДРП(б). Только Троцкий высказался за бойкот Предпарламента, и Ленин написал по его адресу: «Браво, товарищ Троцкий!»⁷. Но одновременно Троцкий выдвинул идею: если Демократическое совещание не смогло создать новой народной власти, то пусть будет созван II Всероссийский съезд Советов, который своим решением и создаст власть Советам.

Народное движение за скорейший созыв II съезда Советов, который ЦИК Советов обещал созвать через три месяца после І, в начале сентября, широко развернулось после разгрома корниловщины. 22 сентября Совет рабочих и солдатских депутатов Выборга обратился к крупнейшим Советам страны с призывом оказать давление на ЦИК с целью немедленного созыва съезда, а в случае его отказа созвать II съезд самим. Так что Троцкий лишь воспользовался в данном случае уже ясно выраженной народной инициативой. ЦИК Советов 24 и 27 сентября на заседаниях своих бюро и пленума вынужден был согласиться с требованием местных Советов и назначить созыв съезда Советов на 20 октября. 25 сентября общее собрание Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов переизбрало президиум и исполнительный комитет Совета, а новым председателем Совета вместо меньшевика Н. С. Чхеидзе, возглавлявшего его с момента создания 27 февраля 1917 г., избрало члена ЦК РСДРП(б) Троцкого. Его кандидатура была предварительно «одобрена ЦК большевистской партии. Это придало дополнительный вес идее Троцкого о решение вопроса о власти на II Всероссийском съезде Советов.

Она была включена и в воззвание, с которым обратился ЦК РСДРП(б) к массам 30 октября через газету «Рабочий путь». В качестве главной задачи там выдвигалась борьба за съезд Советов, сплочение сил на нем, а в качестве дополнительной трибуны признавалось участке в Предпарламенте, который теперь созывался самим Временным правительством и имел к делегатам, избранным Демократическим совещанием, дополнение в виде равного количества представителей буржуазии. Одновременно к Ленину (а он успел без разрешения ЦК переехать 23 сентября из Гельсингфорса в Выборг, поближе к Петрограду) был направлен А. В. Шотман, чтобы просить взять обратно заявление об отставке. Но Шотман привез из Выборга только новые письма Ленина с требованием немедленно порвать с неправильной тактической линией и начать деловую подготовку к восстанию. Вскоре Ленин направил в ЦК, Петербургский и Московский комитеты еще несколько писем. Лейтмотивом их был призыв не ждать три недели до открытия Всероссийского съезда Советов, порвать с Предпарламентом, начать вооруженное выступление, лучше всего в Москве.

Помимо того, что выводы Ленина о возможности более легкой победы восстания в Москве базировались на впечатлении от московской стачки против Государственного совещания, он оперировал теперь результатами выборов в районные думы по Москве, во время которых даже солдаты отдали больше половины своих голосов за большевистскую партию. Надо сказать, что среди московских большевиков было много настоящих, пламенных и нетерпеливых революционеров, которые тоже считали, что Москва может начать. Наиболее левую позицию занимали члены Московского областного бюро РСДРП(б). В конце сентября они приняли резолюцию, справедливо критиковавшую ЦК за «парламентскую» тактику. Но в целом эти большевики составляли меньшинство организации. Тон задавал Московский комитет РСДРП(б), где преобладали сторонники мирной, парламентской борьбы. Что касается восстания, то они с охотой уступали пальму первенства петроградцам. Дальнейшие события показали, что ленинские представления о возможности начала восстания в Москве, бескровности и безболезненности его проведения основывались на недостаточно точной информации.

Резкая критика Лениным неправильной тактической линии ЦК большевистской партии наконец возымела свое действие. Уже 3 октября 1917 г. ЦК постановил вызвать Ленина конспиративно в Петроград, чтобы была возможна постоянная и тесная связь. 5 октября ЦК постановил выйти из Предпарламента сразу же после его открытия 7 октября — как только будет оглашена декларация. Данное решение было принято большинством против одного — Каменева. Он назвал принятое решение опасным и в свою очередь заявил о своей отставке с постов в ЦИК и Петроградском Совете, где он возглавлял большевистские фракции. Но его отставка, как и раньше отставка Ленина, не была принята ЦК. 7 октября газета «Рабочий путь» начала публикацию ленинской статьи «Кризис назрел», содержавшей прямую агитацию за восстание. Было решено созвать в Петрограде (а не в Гельсингфорсе) Съезд Советов Северной области, который мог сыграть определенную роль в подготовке восстания.

Ход событий властно и грозно наводил на мысль о неизбежном столкновении сил революции и контрреволюции, Советов и большевиков, с одной стороны, и Временного правительства — с другой. Не дожидаясь указаний сверху, повинуясь своему классовому чутью, готовились к предстоящей схватке петроградские красногвардейцы. Еще в дни борьбы с корниловщиной в Красную гвардию Петрограда записалось около 25 тыс. рабочих. Хотя часть их ушла, когда миновала опасность, Военная организация при ЦК РСДРП(б) сумела наладить на многих десятках столичных предприятий военное обучение рабочих. 7 октября 1917 г. в Выборгском районе Петрограда состоялась первая районная конференция рабочей Красной гвардии, избравшая районный штаб. Моряки Балтийского флота еще в конце сентября 1917 г. на II съезде депутатов Балтфлота приняли резолюцию, что флот больше не подчиняется правительству Керенского. В избранном на съезде Центральном Комитете Балтийскою флота (Центробалт) преобладающее влияние получили большевики и левые эсеры, а председателем его стал большевик П. Е. Дыбенко.

Революционные настроения матросов поднялись и в ходе сражений в Рижском заливе. Несмотря на проявленную матросами храбрость, русские войска и флот вынуждены были оставить Моонзундский архипелаг. Сдача в конце августа неприятелю Риги, потеря островов Эзель и Даго открывали путь для немецкого флота в Финский залив и сухопутных войск к Петрограду. Его стратегическое положение значительно ухудшилось.

Временное правительство реагировало на это тем, что стало готовиться к эвакуации в Москву, а также объявило о предстоящем выводе из Петрограда запасных частей Петроградского гарнизона. Последнее вызвало законное возмущение солдатских масс. Они справедливо заподозрили в мерах правительства желание рассчитаться с революционным Петроградским гарнизоном и, уехав в Москву, послать в Питер карательные экспедиции или задушить революцию руками немецких оккупантов. Поэтому агитация большевиков и их союзников, левых эсеров, пришедших теперь к руководству солдатской секцией Петроградского Совета и Военного отдела его исполкома, против вывода войск, за передачу обороны столицы в руки Петроградского Совета имела полный успех. Авторитет большевиков стал быстро расти среди солдат Петроградского гарнизона. На собрании солдатской секции Петроградского Совета 6 сентября солдаты высказались за невывод гарнизона из столицы, а 9 октября общее собрание Совета приняло решение об организации Революционного комитета обороны Петрограда при Петроградском Совете.

Такой поворот в революционном сознании рабочих, матросов и даже солдат в Петрограде и в его ближайших окрестностях усиливал позиции тех большевистских руководителей, которые все больше убеждались в правоте предложения Ленина об организации вооруженного восстания. Сплочению этих сил способствовала III Петроградская общегородская конференция большевиков, принявшая написанную Лениным резолюцию по текущему моменту, а также решение об ускорении организации Красной гвардии. ЦК РСДРП(б) со своей стороны решил провести в ближайшие дни расширенный пленум по обсуждению политического положения.

В этой обстановке утром 10 октября 1917 г. в Петрограде нелегально появился Ленин⁸. Он потребовал немедленного созыва заседания ЦК.

Оно состоялось поздно вечером 10 октября на квартире Сухановых на Петроградской стороне. Н. Н. Суханов, меньшевик-интернационалист, находился на ночном дежурстве в редакции газеты «Новая жизнь». Его жена, большевичка Г. К. Флаксерман, предложила их квартиру для конспиративного заседания с участием Ленина. На нем присутствовала и представительница московских большевиков В. Н. Яковлева. Ленин сделал на заседании 2-часовой доклад, доказывающий необходимость быстрейшей подготовки и проведения вооруженного восстания, так как складывающаяся ситуация такова, что промедление смерти подобно. Все присутствующие (еще десять человек) высказали свое мнение. Подавляющее большинство поддержало Ленина. Только Каменев решительно высказался против. К нему присоединился и Г. Е. Зиновьев.

Принятая ЦК резолюция признавала восстание вполне назревшим и рекомендовала все политические текущие вопросы решать с этой точки зрения (в том числе и вопрос о невыводе войск, созыве Северного областного съезда Советов). Яковлева выехала срочно в Москву и сообщила Областному бюро и Московскому комитету решения ЦК РСДРП(б). Решено было объехать города Московского Промышленного района, создать центры для подготовки и руководства выступлением. Вскоре, 14 октября, Ленина на его конспиративной квартире на Выборгской стороне посетил посланец Московского комитета РСДРП(б) И. А. Пятницкий, опоздавший к заседанию ЦК 10 октября. Ленин посвятил его в принятые руководством партии решения. Вместе с тем беседы с Яковлевой и особенно с Пятницким убедили Ленина в том, что Москва первой начать выступление не сможет.

И заключительное заседание III Петроградской общегородской конференции РСДРП(б), и работа Северного областного съезда Советов прошли в энергичном, наступательном духе. Меньшевики, эсеры и само Временное правительство встревожились, почувствовав, что большевики затевают какую- то серьезную акцию. В Петроградском Совете 11 октября Военный отдел Исполкома представил положение об организации Революционного штаба обороны города от врага внешнего и внутреннего, то есть контрреволюции. 12 октября это положение было утверждено на заседании Исполкома в присутствии Председателя Совета Троцкого. При этом название нового органа было изменено на «Военно-революционный комитет» (ВРК). 13 октября собрание Солдатской секции утвердило положение о ВРК, окончательное слово принадлежало теперь общему собранию Совета, назначенному на 16 октября. 15 октября Съезд Советов Северной области обратился к местным Советам с призывом создавать свои военно-революционные комитеты по образцу Петроградского. По всему гарнизону проходили митинги, на которых солдаты объявляли о своей поддержке Петроградского Совета и о готовности его защищать. Рабочие на своих собраниях заявляли о поддержке не только Совета, но и непосредственно большевистской партии. Таким образом, после решения ЦК РСДРП(б) от 10 октября начала разворачиваться и политическая, и военно-организационная подготовка восстания в столице, некоторые меры принимались в этом плане в Москве и ее окрестностях.

Но работа эта была омрачена оппозицией внутри ЦК двух его членов — Каменева и Зиновьева — по вопросу о целесообразности и сроках вооруженного восстания. Потерпев поражение на заседании 10 октября, они на следующий день обратились с письмом к ЦК, ПК, МК, в котором пытались доказать гибельность для партии курса на немедленное восстание, неизбежность его крушения и как результат — суровых репрессий со стороны правительства против партии и рабочего класса. На заседании 10 октября было избрано Политическое бюро для руководства восстанием, в которое вошли Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Сталин, Сокольников и Бубнов. Встретившись с фактом резких разногласий в руководстве партии, Ленин попытался разрешить их на двух конспиративных заседаниях Политбюро, работа которых не протоколировалась. Но Каменев и Зиновьев не изменили своей позиции. Троцкий, с которым Ленин встретился с глазу на глаз на квартире рабочего Н. Кокко на Выборгской стороне, обещал ему свою поддержку в борьбе с оппозицией Каменева и Зиновьева.

Во второй половине дня 15 октября прошло заседание Петербургского комитета РСДРП(б). На нем обсуждались как письмо Каменева и Зиновьева, так и резолюция ЦК от 10 октября. Большинство участвовавших в обсуждении поддержало курс на организацию восстания в ближайшее время. После этого члены Исполнительной комиссии ПК поехали на конспиративное расширенное заседание ЦК РСДРП(б), которое должно было проходить вечером того же дня в помещении Лесновско-Удельнинской районной думы. Там М. И. Калинин был председателем управы. Присутствовало 25—26 человек, и против восстания высказались только Каменев и Зиновьев. Несколько человек при голосовании воздержались. А большинство в своем решении одобрило резолюцию ЦК и выразило уверенность, что ЦК и Петроградский Совет укажут время и целесообразные способы выступления. После окончания расширенного заседания ЦК заседал в своем составе и вместо Политбюро создал Военно-революционный центр из пяти членов ЦК, сторонников восстания. Этот центр должен был войти в состав Военно-революционного комитета Петроградского Совета.

Каменев и Зиновьев, оставшись в меньшинстве во второй раз, в присутствии лучших представителей актива Петроградской большевистской организации продолжали отстаивать свои взгляды. При этом они перешли грань внутрипартийной дискуссии. 17 октября «Новая жизнь» объявила, что по городу ходит «листок», в котором от имени двух видных большевиков высказывается несогласие с организацией вооруженного выступления. Уже на основании этого сообщения бюро ЦИК первого созыва отложило по просьбе Временного правительства день открытия II Всероссийского съезда Советов с 20-го на 25 октября. 18 октября «Новая жизнь» напечатала интервью с Каменевым, где тот от своего имени и от имени Зиновьева заявлял о гибельности организации восстания, предлагая передать этот вопрос на обсуждение большевистской фракции созываемого съезда Советов. Так разногласия приняли публичный характер.

Ленин, узнав об этом шаге оппозиционеров, сначала отказывался этому верить. Он решил опубликовать свое «Письмо к товарищам», которое писал с целью парировать пораженческие и капитулянтские аргументы Каменева и Зиновьева, доказать необходимость восстания и выразить уверенность в его победе. Письмо, предназначавшееся только для партийного актива, в связи с напечатанием заявления Каменева в газете Ленин передал в «Рабочий путь». Если агитируют против восстания, надо агитировать и за восстание! — такова была ленинская логика. Одновременно в Письмах в ЦК Ленин называл поступок Каменева и Зиновьева «штрейкбрехерством» и требовал наказать их. Однако в «Рабочем пути» вместе с ленинским «Письмом к товарищам» были напечатаны заявления Зиновьева и редакции газеты о ликвидации «конфликта» и о том, что Ленин, Зиновьев и Каменев остаются в основном «единомышленниками». Ленин был недоволен примиренчеством Сталина и Свердлова, проявленным в данном случае, и настаивал, чтобы найдена была форма наказания штрейкбрехеров. Но внешне казалось, что единство большевистского фронта перед близким восстанием восстановлено.

В ночь на 19 октября провел свое первое организационное заседание Военно-революционный комитет, а 20-го было избрано бюро ВРК и он начал свою регулярную деятельность. 22 октября были назначены первые комиссары ВРК в шесть воинских частей гарнизона. В связи с отказом штаба Петроградского военного округа признать контроль со стороны ВРК была отправлена циркулярная телефонограмма о невыполнении распоряжений штаба. Гарнизонные совещания при Петроградском Совете, созванные ВРК, продемонстрировали сплоченность солдат гарнизона вокруг Совета. 22—23 октября прошла общегородская конференция рабочей Красной гвардии Петрограда, выделившая из своей среды Центральную комендатуру, то есть штаб Красной гвардии. Она перешла работать в Смольный, в тесном контакте с ВРК. Вечером 23 октября состоялось общее собрание Совета, на котором с докладом о первых шагах деятельности ВРК выступил его секретарь, В. А. Антонов-Овсеенко. Фактически вся мыслимая подготовка к восстанию в этот день закончилась и сигнал к выступлению был бы с радостью воспринят рабочими, солдатами и матросами Петрограда. Но он в этот день так и не прозвучал…

Что же делали в это время Временное правительство и его союзники из меньшевиков и эсеров? Центром сплочения антибольшевистских сил стал открывшийся 7 октября 1917 г. Временный Совет Российской республики, или Предпарламент. Однако после ухода оттуда большевистской фракции он был лишен какой-либо прочной связи с массами и в предстоящей борьбе сыграть заметную роль не мог. Заседания Предпарламента и его комиссий свелись к бесплодной полемике, к самообороне буржуазных фракций и фракций меньшевиков и эсеров. И все же борьба, разыгравшаяся на объединенном заседании комиссий Предпарламента по обороне и по внешней политике 20—21 октября между военным министром А. И. Верховским и министром иностранных дел М. И. Терещенко, отразила то состояние близкого кризиса и распада, к которому катилось Временное правительство. Верховский заявил, что русская армия воевать больше не может, что в лучшем случае она будет держать оборону до марта 1918 г, а потом просто бросит фронт. Поэтому надо убедить союзников разрешить России выйти из войны, хотя бы временно. Это позволило бы уволить большую часть солдат, сформировать новую армию на добровольческих началах, которая на заключительном этапе войны присоединилась бы к союзникам. Сепаратный мир — единственное средство сохранить власть Временного правительства. Доклад Верховского сочувственно встретили меньшевистские лидеры ЦИК, понимавшие невозможность для армии продолжать войну и притягательность на этой основе большевистского лозунга мира. Но Терещенко заявил, что Верховский выражает только свое мнение и что Временное правительство его план не обсуждало. Заседание Предпарламента было прервано. Керенский немедленно уволил Верховского в отпуск «по состоянию здоровья».

Сотрудники американской миссии Красного Креста полковник Томпсон и подполковник Робинс 18—20 октября также советовали Керенскому предпринять ряд немедленных мер, в частности «украсть» у большевиков их популярные лозунги передачи земли крестьянам и… власти Советам! Керенский, говорили они, должен сговориться с лидерами ЦИК, сформировать из социалистов правительство, ответственное перед ЦИК Советов первого созыва. Но американцы категорически были за то, чтобы русская армия не прекращала войну на Восточном фронте. Наконец, уже в первый день вооруженного восстания, 24 октября 1917 г., заседание Предпарламента приняло резолюцию («формулу перехода»), требующую от Временного правительства немедленного заявления о начале мирных переговоров и передаче земли крестьянам. Это, по мнению лидеров меньшевиков, эсеров и народных социалистов, было единственным средством помешать большевикам повести массы на штурм Временного правительства.

Но министр-председатель Керенский упрямо отказывался от этих предложений. Связанный с союзниками финансовыми и материальными обязательствами страны, связанный моральными узами с правыми социалистами союзных стран, особенно Франции, он просто не мог позволить себе даже подумать о выходе из войны. А вопрос о войне и мире определял политическую позицию солдатских масс, армии, которая при своей численности (до 10 млн.) решала в конечном счете все! Немалую роль в выработке столь неуступчивой позиции Керенского сыграли его упрямство, самоуверенность и неверная информация, которую он получал от командующего Петроградским военным округом Г. П. Полковникова, от Военного отдела ЦИК, от верхушечных фронтовых и армейских комитетов с фронта, сплошь забитых меньшевиками и эсерами. Таким образом, «демократическая альтернатива» захвату власти большевистской партией теоретически существовала, но субъективно она не могла быть реализована Керенским, находившимся у власти, а заменить Керенского другим, более покладистым человеком меньшевистско-эсеровские лидеры ЦИК и не хотели, и не успели.

Существовала и контрреволюционная альтернатива большевистскому восстанию — новый правый переворот, вторая корниловщина. Ее особенно остро чувствовал Ленин, еще со второй половины сентября торопя партию взять власть. Но правые силы были еще малочисленны, разобщены, не имели своего вождя. Поэтому консолидация контрреволюционных сил началась только после падения правительства Керенского. Страх перед новым разгромом, аналогичным краху корниловщины, сдерживал правых, пока Керенский сидел в Зимнем дворце. «Демократическая» альтернатива была более реальной: в руках Временного правительства, лидеров ЦИК, Предпарламента находились все рычаги власти. Им не хватало только смелости и решительности, качеств, которыми в высшей степени обладали Ленин, революционные массы.

В большевистском стане лишь Каменев и Зиновьев не выдержали испытания риском, колебались Троцкий и Сталин, желая оттянуть начало восстания. 22 октября было объявлено «Днем Петроградского Совета», в столице проведены десятки митингов, на которых большевистские ораторы брали с рабочих и солдат клятву: немедленно выступить с оружием в руках на защиту Петроградского Совета, если ему будет грозить прямая опасность. По требованию ВРК Временное правительство отменило назначенный на этот день крестный ход казачьих полков. Ленин расценил это как гигантскую победу большевиков и в письме к Свердлову требовал наступать изо всех сил. «И мы победим в несколько дней!» — делал он вывод⁹. Однако Троцкий сделал из событий 22—23 октября другой вывод: мы сильны, за нами весь гарнизон, можно подождать еще один день до открытия съезда Советов, чтобы провести взятие власти в «рамках советской легальности». И когда от штаба округа поступило предложение «урегулировать» конфликт, Троцкий как председатель Совета дал команду Военно-революционному комитету согласиться с целью «выиграть время». Поэтому поздно вечером вместо того, чтобы дать сигнал к относительно неожиданному захвату города, ВРК сообщил штабу округа, что он готов начать переговоры на условиях штаба об урегулировании конфликта.

Полковник Полковников немедленно сообщил об этом Керенскому. Тот решил, что либо, у большевиков не все готово, либо они не уверены в своих силах и боятся. Авантюризм подсказал ему безумную идею начать действия против большевиков самому и выступить первым. В ночь на 24 октября из пригородов были вызваны дополнительные части юнкеров, артиллерия и 1-й Петроградский женский батальон для охраны правительства. Одновременно на ночном заседании Временного правительства Керенский добился принятия решения о закрытии большевистских газет «Рабочий путь» и «Солдат». Требовал он и приказа об аресте членов ВРК, но не получил согласия правительства. В соответствии с этими распоряжениями в 5 час. 30 мин. утра 24 октября 1917 г. юнкерский отряд и милиция опечатали типографию «Труд», где печаталась газета «Рабочий путь». Были разбиты стереотипы и конфисковано 8 тыс. уже отпечатанных экземпляров. Так Временное правительство своим нападением на большевиков взяло на себя инициативу развязывания гражданской войны и тем самым облегчило большевикам их задачу. Они смогли начать восстание под лозунгом защиты своих прав и прав Совета, провести свои первые военные мероприятия под оборонительным флагом.

В 9 часу утра 24 октября в Смольном открылось заседание ЦК большевистской партии. Сохранившийся протокол показывает большую тревогу и озабоченность членов ЦК начавшимся наступлением Временного правительства¹⁰. Было решено принять меры по охране Смольного, организовать запасной штаб в Петропавловской крепости, которая еще накануне заявила о поддержке Совета. Вместе с тем было принято мужественное решение: невзирая на запрет Временного правительства, продолжить издание центрального органа партии под тем же названием. С этой целью Военно-революционному комитету было предложено открыть типографию и возобновить печатание номера от 24 октября. Выполняя эту единственную директиву ЦК, носившую, так сказать, повстанческий характер, ВРК проявил больше инициативы и пошел дальше. Было составлено «Предписание N 1» о приведении частей в боевую готовность и циркулярно отправлено большинству комиссаров ВРК в полках гарнизона. На основании этого предписания было возобновлено печатание центральною органа, установлено дежурство в Петропавловской крепости и усилена ее охрана, поставлены пулеметы на стены (верки). Перед входом в Смольный и на чердаках здания было установлено 24 пулемета, вызваны броневики. Все эти меры вполне укладывались в рамки оборонительной тактики, так как ни одно правительственное здание еще не планировалось занять.

Днем 24 октября ВРК парализовал попытку военных властей развести мосты через Большую Неву. Если бы Временное правительство развело мосты, как это удалось ему сделать при подавлении июльской демонстрации, то шансы на успех восстания резко уменьшились бы, ибо прямое сообщение рабочих окраин с центром города было бы прервано.

В итоге соревнования, длившегося несколько часов, войскам ВРК удалось взять под контроль Большеохтинский, Литейный и Троицкий мосты. Дворцовый мост находился под контролем юнкеров, которые вечером 24 октября овладели и последним по течению мостом — Николаевским. Это нарушило связь с центром только Васильевского острова, но его рабочие, матросы и солдаты могли попасть в центр города через Петроградскую сторону.

В 5 часов вечера был установлен контроль ВРК над Центральным телеграфом. Это фактически была первая операция, проведенная по инициативе самого ВРК, а не в ответ на то или иное действие Временного правительства. Но и она была проведена без применения оружия: комиссары ВРК сумели уговорить перейти на сторону революции старый караул гвардии Кенсгольмского резервного полка. Все это отражало продолжавшуюся еще борьбу мнений в большевистском руководстве. Троцкий старался, сохраняя преобладающие позиции Совета в городе, помедлить еще немного с переходом в наступление, дотянуть до открытий съезда Советов. Выступая на заседании представителей большевистской фракции съезда Советов, он заявил, что арест Временного правительства как самостоятельная задача не стоит в повестке дня. Только если оно не подчинится решению съезда о взятии власти, оно будет арестовано. Эту точку зрения поддержал и Сталин.

Но большинство деятелей ВРК самой логикой событий вынуждалось к активным действиям. До 8 час. вечера была отправлена уставная телеграмма в Гельсингфорс в Центробалт и Областной комитет армии, флота и рабочих Финляндии, содержавшая кодовое слово «устав». В самом городе около 9 час. вечера Петроградское телеграфное агентство (ПТА) было занято отрядом моряков под командованием большевика, редактора большевистской гельсингфорсской газеты «Прибой» Старка. Одновременно отряд солдат гвардии Измайловского резервного полка был отправлен на Балтийский вокзал. Он установил контроль над учреждениями связи и телефонами на вокзале, выставил караулы на перронах.

Ленин все это время находился еще на конспиративной квартире Фофановой на Выборгской стороне. Информация его о происходивших событиях была совершенно неудовлетворительная. Только его связной и телохранитель Рахья приходил к нему несколько раз. С ним вечером 24 октября Ленин отправил письмо в Выборгский районный комитет РСДРП(б), в котором требовал послать делегации в ЦК, в Смольный с требованием немедленного перехода в решительное наступление¹¹. После возвращения Рахьи он уговорил его тотчас вместе идти в Смольный¹². Часть пути они смогли проделать на трамвае, шедшем в парк, а остальную (около 4 км) — пешком. Придя в Смольный, Ленин тотчас прошел в комнату, где работал Военно-революционный комитет. Прибытие Ленина дало новый импульс руководителям восстания.

В ночь на 25 октября оно пошло значительно энергичнее. Были заняты Николаевский, Варшавский, Царскосельский и Финляндский вокзалы. В 3 час. 30 мин. ночи к разводной части Николаевского моста подошел крейсер «Аврора», бросивший тут якорь. Он осветил мост прожектором. Юнкерский караул обратился в бегство, и судовые механики свели мост. Васильевский остров вновь получил кратчайшую связь с центром города. Были заняты почтамт и главная городская электростанция. Под утро рота Кексгольмского полка сумела внезапно овладеть Центральной телефонной станцией на Морской улице. Юнкера и броневик, охранявшие станцию, сдались без сопротивления. Затем была занята матросским отрядом Главная контора Государственного банка. Как сказал Троцкий на дневном заседании Петроградского Совета 25 октября 1917 г., обыватель мирно спал и не знал, что власть меняется, После взятия телефонной станции штаб восстания получил надежную связь, а большинство телефонов Временного правительства было отключено.

Опираясь на исключительные успехи восстания, Ленин утром 25 октября написал воззвание «К гражданам России», в котором объявлялось о низложении Временного правительства и о переходе государственной власти в руки Военно-революционного комитета, органа Петроградского Совета. Он должен был передать власть Всероссийскому съезду Советов. В ночь на 25 октября в штабе Петроградского военного округа министр-председатель Временного правительства Керенский бессильно отмечал успехи большевиков. Из вызванных войск явился только 1-й Петроградский женский батальон. Но его ударницы, узнав о цели своего вызова, потребовали отправить их обратно. Удалось задержать только одну полуроту — 136 человек, которые и остались в первом этаже Зимнего дворца. Утром 25 октября пришло две роты юнкеров Школы прапорщиков инженерных войск. Они устроили временные огневые позиции для пулеметов на большой поленнице дров перед главными воротами Зимнего. В самом здании находилось еще около 2 тыс. юнкеров, в воротах стоял броневик «Ахтырец», имелось 6 трехдюймовых пушек. И это было все, чем располагало Временное правительство против подавляющего большинства солдат Петроградского гарнизона.

Керенский понимал, что сил катастрофически мало. Их можно достать только в районе ближайшего, Северного фронта. Надо ехать туда! К этому примешивалось и ощущение личной опасности. Этим чувством Керенский владел в совершенстве. Но машина государственного аппарата Временного правительства развалилась уже настолько, что даже личный автомобиль премьера никак не могли найти. Пришлось обратиться за помощью к иностранным представительствам. Машину для Керенского одолжил помощник американского военного атташе. Но когда он прибыл на Дворцовую площадь, выяснилось, что «Пирс-Эрроу» Керенского удалось найти. В машину американца — закрытое купе марки «Рено» — сели несколько адъютантов Керенского, а он сам — в свою. Машина под американским флажком пошла первой, а за ней в своей открытой машине — Керенский. Его видели в 12 часов дня из окон Мариинского дворца, где собирались на свое заседание (ставшее последним) члены Предпарламента.

Именно сюда стали буквально через полчаса после проезда Керенского стягиваться войска Военно-революционного комитета. Здесь были солдаты Кексгольмского полка, матросы Гвардейского флотского экипажа. Около часу дня Мариинский дворец был блокирован, а затем комиссары ВРК прошли внутрь здания и предъявили предписание ВРК председателю Временного Совета Российской республики прекратить заседание. Подчиняясь насилию, председатель Предпарламента эсер Н. Д. Авксентьев объявил о закрытии заседания. Члены совета заторопились к выходу. Так был распущен Предпарламент. Солдаты и матросы перешли от Мариинского дворца к расположенной рядом гостинице «Астория», которая использовалась в это время как гостиница штаба округа. Обнаруженные там офицеры были задержаны для установления личности.

В это же время в Смольном в 2 час. 35 мин. дня открылось информационное заседание Петроградского Совета рабочих и солдатских Депутатов. На трибуну вышел его председатель Троцкий и коротко рассказал о ходе вооруженного восстания. Его сообщение о низложении Временного правительства было встречено громом аплодисментов и приветственными криками. Затем Троцкий сообщил, что на заседании присутствуют Ленин и Зиновьев, которых Временное правительство так долго и безуспешно преследовало. Стремительно на трибуну поднялся Ленин. Он уже снял парик, в котором пришел в Смольный. Но его широкое улыбающееся лицо не украшали привычные усы и бородка. Рядом в президиум сел Зиновьев. Он, напротив, был с густой бородой, а его обычная пышная шевелюра была острижена. «Товарищи! — начал Ленин. — Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась»¹³. Затем выступил Зиновьев и сказал, что побеждающее восстание заставило его забыть все разногласия с Лениным и он поздравляет всех с победой.

Но восстание еще не было закончено. В Зимнем дворце все еще заседали министры Временного правительства. Ленин требовал от ВРК быстрейшего его ареста. Члены ВРК и так делали все возможное, но слишком огромны были масштабы, многие тысячи людей должны были принять участие в завершающей операции восстания. Это были и матросы Кронштадтского десанта, которые начали прибывать только в 6-м часу. Это были и солдаты Павловского и Кексгольмского полков, уже участвовавшие в ряде операций восстания. Это были и солдаты Преображенского и Петроградского полков, которые оставались еще в казармах. Это, наконец, были несколько тысяч красногвардейцев Выборгского, Петроградского и Василеостровского районов, ряд более мелких отрядов. Всех их надо было собрать, разместить на исходных позициях, дать боевые приказы. Поэтому операция по взятию Зимнего дворца и аресту Временного правительства затянулась.

Окружение Дворцовой площади закончилось только в 7 час, когда солдаты Кексгольмского полка, двигаясь от гостиницы «Астория» по набережной реки Мойки, заняли дом военного министра и вышли на Невский проспект в районе Полицейского моста. Там они соединились с солдатами-павловцами. От 12 до 18 тыс. солдат, красногвардейцев и матросов составили оцепление. В 7 час. вечера был предъявлен через чинов штаба округа ультиматум с требованием к Временному правительству сдаться. После часового размышления оно капитулировать отказалось. Зато сдался штаб округа, который должен был бы вроде защищать Временное правительство. В 9 час. 40 мин. вечера по сигналу орудийным холостым выстрелом из полуденной пушки батареи Нарышкинского бастиона Петропавловской крепости сделало холостой выстрел и носовое орудие крейсера «Аврора». По этим сигналам войска, окружившие площадь, начали обстреливать дворец из винтовок и пулеметов. Хотя обстрел продолжался всего минут 10—15, он сильно подействовал на защитников Временного правительства. Еще до завершения окружения двор Зимнего покинули четыре из шести орудий учебной батареи Михайловского артиллерийского училища. Теперь, после обстрела Зимнего дворца, выслали парламентеров три сотни казаков, размещавшихся во дворе Зимнего. Комиссары ВРК, руководившие операцией, В. А. Антонов-Овсеенко и Г. И. Чудновский разрешили выход казаков с оружием. После этого сдалась и полурота женского батальона, которая сразу же была разоружена. Сдалась и часть юнкеров. Все это заняло довольно много времени и на площади установилось временное затишье.

А в Смольном в 10 час. 45 мин. вечера меньшевик Ф. И. Дан от имени ЦИК Советов первого созыва открыл заседание II Всероссийского съезда Советов. Он отказался от официального доклада. Президиум съезда был избран в основном из большевиков и левых эсеров. Они имели большинство (не очень значительное) и среди делегатов съезда. Но деловое обсуждение вопросов на первом заседании съезда было сорвано из-за бесконечных политических демаршей, обструкций и протестов меньшевистско-эсеровского меньшинства. Когда же до окон Белого зала Смольного донеслась артиллерийская канонада, кампания по срыву съезда достигла апогея. Лидер меньшевиков-интернационалистов Мартов внес предложение избрать комиссию по примирению между враждующими сторонами. Каменев и Луначарский от имени большевиков выразили согласие. Около часу ночи 26 октября в работе съезда был объявлен перерыв.

Между тем на Дворцовой площади события подходили к своему концу. После завершения выхода частей из Зимнего его оставшимся защитникам был предъявлен новый ультиматум (текст его пока не найден, возможно, он был заявлен в устной форме). Когда был получен отказ, начался артиллерийский обстрел дворца. Одна из отобранных у юнкеров-михайловцев пушек сделала несколько выстрелов из-под арки Главного штаба, и стакан от трехдюймового шрапнельного снаряда попал в одно из окон зала над главными воротами. Со стороны Невы по Зимнему были сделаны два боевых выстрела шестидюймовой картечью и около 40 шрапнельных из трехдюймовок. Два снаряда попали в одну и ту же комнату третьего этажа. Несмотря на то, что разрушения от артиллерийского обстрела были ничтожны, он окончательно деморализовал защитников Временного правительства. Около 1,5 тыс. юнкеров, бросив оружие, ушли из дворца и были отпущены ВРК в свои казармы. Когда выяснилось, что во дворце остается только около 500 юнкеров, Антонов-Овсеенко и Чудновский повели свои отряды внутрь дворца через левый подъезд. Было 0 час. 50 мин. 26 октября.

Внутри дворца три цепи юнкеров пытались с винтовками наперевес преградить путь красногвардейцам, солдатам и матросам. Антонов-Овсеенко всякий раз останавливал своих и обращался к юнкерам с призывом сдаться. И после непродолжительных колебаний те сдавались. Минут через 40 штурмующие достигли Арапского зала, где за последним караулом в Малой столовой Николая II сидели министры Временного правительства. Юнкера спросили у правительства: «Что делать? Сдаваться или погибнуть?» «Сдаваться!» — ответили в один голос министры. Тогда двери были открыты, и Антонов-Овсеенко вместе с группой красногвардейцев и солдат вошел в зал. «Вы Временное правительство?» — спросил он. «Временное правительство здесь, что вам угодно?» — ответил А. И. Коновалов, заместитель министра-председателя. «Объявляю вам всем, что именем Военно-революционного комитета вы арестованы!» — «Временное правительство подчиняется насилию и сдается!» — согласился Коновалов. Министры были тотчас переписаны и отправлены под конвоем в Петропавловскую крепость. Так в России перестало существовать буржуазное Временное правительство. Первая цель вооруженного восстания была достигнута.

Весть об аресте Временного правительства быстро достигла Смольного и вызвала там взрыв восторга. Настроение многих рядовых делегатов II Всероссийского съезда Советов, еще недавно колеблющееся, теперь резко качнулось в сторону поддержки большевиков. В 3 час. 30 мин. утра началась вторая часть первого заседания съезда. Луначарский огласил написанное Лениным постановление о взятии власти в стране II Всероссийским съездом Советов, опирающимся на победоносное восстание, и о передаче власти на местах Советам. А на втором заседании съезда, открывшемся вечером 26 октября, Ленин выступил с докладами о мире и о земле. И по его докладам съезд принял написанные им тексты декретов о мире и о земле. Затем с докладом о создании Советского правительства выступил Троцкий. Съезд принял написанное Лениным постановление об организации Совета Народных Комиссаров во главе с Лениным. Так законодательно была оформлена победа восстания в Петрограде.

* * *

События в Москве и борьба за власть проходили более сложно, длительно и кровопролитно. Еще на утреннем заседании ЦК РСДРП(б) 24 октября представителям Москвы А. Ломову (Г. И. Оппокову) и В. П. Ногину было предложено немедленно информировать Москву о событиях в Петрограде. Один из них должен был выехать в Москву. Но сделать это оказалось невозможным. В итоге 24 октября в Москве ничего не знали о развитии событий в столице, связи между большевистскими организациями установлено в этот день не было. Только в 12 час. дня 25 октября получено было сообщение от Ногина и В. П. Милютина об успешном ходе восстания в Петрограде. Московские большевики создали Партийный центр для руководства восстанием, «семерку» в составе И. А. Пятницкого, М. Ф. Владимирского, И. Н. Стукова, В. Н. Яковлевой, В. И. Соловьева, Е. М. Ярославского и Б. Г. Козелева.

В этом центре были представлены Московский комитет, Областное бюро, окружная организация, Военка и профсоюзы. Он, как и в Петрограде, должен был войти в Военно-революционный комитет. Но последний можно было создать только на объединенном заседании Совета рабочих и Совета солдатских депутатов. Однако он собирался лишь вечером. Но еще до этого Партийный центр поручил А. С Ведерникову и А. Я. Аросеву принять меры по занятию телеграфа, Центральной телефонной станции, почтамта в целях их охраны. Им удалось сагитировать солдат 56-го запасного полка, и две роты поставили караулы у почтамта и телеграфа, взяли под охрану телефонную станцию, но не центральную, а междугородную. Но установленный контроль оказался неэффективным. Были закрыты буржуазные газеты, и 26 октября они не вышли. Эсеровский «Труд» и меньшевистский «Вперед» продолжали выходить. Удалось также оповестить районы о событиях в Петрограде, разослать телеграммы по городам Московского промышленного района.

Однако никаких других попыток захватить общественные и государственные здания московские большевики 25 октября не предприняли. Поэтому и штаб Московского военного округа, и Московская городская дума имели все возможности для сплочения антибольшевистских сил, для сношения с правительственными инстанциями в Петрограде. Они уточнили, что Временное правительство все еще не арестовано. Днем 25 октября на заседание бюро фракций Совета рабочих депутатов явились городской голова В. В. Руднев и командующий Московским военным округом полковник К. И. Рябцев, оба эсеры. Они пытались запугать большевиков, утверждая, что в Петрограде противостоящие стороны еще не вступили в схватку. При поддержке соглашателей было принято предложение организовать широкий «революционно-демократический орган», который будет контролировать положение в Москве.

В 6 час. вечера 25 октября открылось объединенное общее собрание Совета рабочих и Совета солдатских депутатов. Несмотря на яростные попытки меньшевиков и эсеров не допустить создания ВРК в Москве, резолюция о его организации была принята большинством голосов. Но в составе ВРК в отличие от Петрограда были не только сторонники восстания, но и его противники — меньшевики и меньшевики-объединенцы: 5 из 13. Фактическим председателем ВРК стал большевик Г. А. Усиевич. Заседание Советов проходило в Политехническом музее, а совсем недалеко от него, около Исторического музея, в своем здании заседала Московская городская дума. До докладу Руднева, несмотря на возражения гласного — большевика И. И. Скворцова-Степанова, была принята резолюция, призывавшая население Москвы сплотиться вокруг Городской думы как единственной законной власти. Затем был организован Комитет общественной безопасности при думе. Таким образом, к ночи на 26 октября в Москве возникли два органа власти, претендовавших на установление контроля над городом.

Члены ВРК в ночь на 26-е перешли в здание Совета на Тверской улице. Был организован штаб ВРК, основу которого составили члены штаба московской Красной гвардии. Несмотря на попытки меньшевиков помешать деловой работе ВРК, комитет принял и немедленно опубликовал приказ о приведении частей Московского гарнизона в боевую готовность. Никакие другие приказы, кроме приказов ВРК, войсками не должны были выполняться.

Утром 26 октября по приказу ВРК рота 193-го запасного полка и комиссары Е. М. Ярославский и О. М. Берзин вошли в Кремль и установили контроль над Арсеналом. Но попытка вывезти оружие из Кремля не удалась, так как все ворота оказались блокированными снаружи юнкерами. В городе задерживались автомобили ВРК. Большевики расценили это как попытку контрреволюции перейти в наступление на революционные силы. Районы города призывались к тому, чтобы продемонстрировать силу перед штабными вояками. Там стали образовываться районные военно-революционные комитеты. Вел мобилизацию своих сил и Комитет общественной безопасности. Концентрическая планировка города привела к тому, что воинские силы ВРК и думы оказались перемешанными, имелись анклавы внутри зон, контролируемых той или иной стороной.

Вернувшийся 26 октября из Петрограда Ногин, председатель Московского Совета, стал влиять на ВРК в смысле недопущения кровопролития в Москве. Он разделял позиции Каменева и Зиновьева как до начала восстания, так и в ближайшие дни после него. Но авторитет его в Москве был очень велик. Кроме того, в связи с тем, что идейная борьба большевиков с меньшевиками и эсерами в Москве не достигла того ожесточения, как в Петрограде, стремление к переговорам, к мирному разрешению конфликта вообще было в Москве сильнее даже среди большевиков. Под нажимом Ногина ВРК пошел на переговоры с командующим военным округом Рябцевым. Вечером 26 октября состоялось совместное заседание Партийного центра и большевистской части ВРК. После бурных дебатов 9 голосами против 5 было решено переговоры с Рябцевым продолжать и добиваться соглашения.

По районам была послана телефонограмма, отменяющая боевую готовность и рекомендующая занять строго выжидательную позицию. 27 октября переговоры продолжались. Меньшевики пытались добиться фактического подчинения ВРК Комитету общественной безопасности, а когда большевики выступили против, этого, демонстративно вышли из состава ВРК. Общая информация о состоянии дел на фронте, о движении войск Керенского к Петрограду подтолкнула Рябцева на более жесткую позицию. В 7 час. вечера 27 октября 1917 г. он предъявил ультиматум о прекращении всех действий ВРК, его роспуске, выводе солдат 56-го полка из Кремля (солдаты 193-го полка уже ушли оттуда, но юнкера своей блокады не сняли). Одновременно Рябцев издал приказ о введении в Москве военного положения.

Тогда же отряд солдат-двинцев у входа на Красную площадь по дороге к Скобелевской площади был обстрелян юнкерами. Несколько человек было убито, десятки ранены. Двинцы прорвались, но первая кровь в Москве, по инициативе контрреволюции, уже пролилась. Повсюду в центре юнкера стремились занять выгодные позиции и сосредоточить свои силы. Они укрепились на Садовом кольце от Крымского моста до Смоленского рынка, вышли на бульварное кольцо от Мясницких и Сретенских ворот. Революционные отряды были оттеснены от почтамта и телеграфа, телефонная станция охранялась усиленными отрядами юнкеров. Значительные силы были сосредоточены в здании градоначальства на Тверском бульваре, в непосредственной близости от Скобелевской площади. Революционные же силы оказались теперь в основном на периферии Садового кольца.

Положение ВРК к вечеру 27 октября резко ухудшилось. В этой обстановке он призвал рабочую Москву начать на следующий день всеобщую стачку. Солдаты призывались к готовности сражаться за свою власть и за свою землю. Выполняться должны были только приказы ВРК. Утром 28 октября Рябцев позвонил комиссару Арсенала и Кремля Берзину и заявил, что Военно-революционный комитет сдался. Берзин поверил этому и стал убеждать солдат 56-го полка сложить оружие и покинуть Кремль. Пытаясь выяснить обстановку, он подошел к Боровицким воротам и открыл их. Тут же он был схвачен, и юнкера ворвались в Кремль. Солдат обезоружили, а 23 человека были расстреляны на месте. Рябцев ликовал. Ставка сообщила ему о движении войск и артиллерии в Москву. Но подавляющее большинство их было задержано на подступах к Москве.

Между тем заводы и фабрики по приказу ВРК стали. Это облегчило вооружение рабочих и формирование новых отрядов Красной гвардии. И все же общее положение утром 28 октября большевики расценивали как критическое. По распоряжению П. Г. Смидовича начали жечь документы ВРК. И все же решено было попытаться наступать в центре и повести партизанскую войну в районах. Там на рабочих окраинах появились в этот день баррикады, воскрешавшие дни Декабрьского восстания 1905 года. Отряд особого назначения прапорщика Ю. В. Саблина, левого эсера, только что вернувшегося со съезда Советов в Петрограде, сумел захватить высокий «дом Нирензее» в Большом Гнездниковском переулке. Были установлены пулеметы, которые начали обстрел с тыла войск у здания градоначальства. Красногвардейцы Замоскворечья двинулись к Каменному и Крымскому мостам. Если Каменный мост перейти сразу не удалось, то через Крымский красногвардейцы прорвались к Пречистенке и Остоженке, где завязалась перестрелка с юнкерами. Произошло соединение с Красной гвардией Хамовническо-Дорогомиловского района.

К исходу дня 28 октября центр города, включая Кремль, находился под контролем Комитета общественной безопасности. Только Моссовет являлся островом, окруженным вражескими силами. Но и сами они были окружены районами, где большевики и Красная гвардия контролировали положение. Утром 29 октября были окружены Алексеевское военное училище и кадетские корпуса в Лефортове. После артиллерийского обстрела три кадетских корпуса сдались. По призыву ВРК в Москву 29 октября направлялись красногвардейские отряды из промышленных городов Центрального района. К исходу дня определился военный перевес сил Военно-революционного комитета.

Но в это время Викжель (Исполком всероссийского железнодорожного союза) поставил, как известно, ультиматум, требуя под угрозой всероссийской железнодорожной забастовки прекращения военных действий и создания однородного социалистического правительства от народных социалистов до большевиков. Даже ЦК РСДРП(б) вынужден был согласиться на переговоры по этому вопросу. В Москве же местное бюро Викжеля и Комитет общественной безопасности предложили ВРК заключить перемирие для обсуждения вопроса о прекращении кровопролития и создании однородной социалистической власти. И среди членов ВРК и большевистских руководителей Москвы опять взяли верх те, кто, подобно Ногину, считали вооруженное восстание трагической ошибкой, а единственным выходом — немедленную передачу власти «однородному социалистическому правительству». ВРК отдал вечером 29 октября приказ прекратить всякие активные действия и стрельбу. Объявлялось перемирие до 12 час. ночи 30 октября. Утром был подписан протокол об установлении нейтральной зоны. Солдаты и красногвардейцы войск ВРК встретили весть о перемирии крайне неодобрительно. В разных местах города то юнкера, то войска ВРК нарушали соглашение о перемирии. Еще с вечера 29 октября начался штурм Алексеевского училища. Оно было взято именно 30 октября.

Тем не менее в бывшем царском павильоне Николаевского вокзала начала заседать согласительная комиссия. Большинство в ней имел Комитет общественной безопасности, и именно он пытался навязать большевикам план создания в Москве чрезвычайного органа, так сказать, местного варианта «однородного социалистического правительства». Большевики предложили свой проект, по которому единственной властью в Москве признавалась власть Советов, а белая гвардия должна была быть распущена. В ходе длительных переговоров представители ВРК сдали несколько своих позиций, в том числе и по вопросу о том, кому должна принадлежать власть в Москве. Решено было продлить перемирие до 12 час. 31 октября. Но Партийный центр настоял на разрыве этого соглашения. Под его давлением ВРК объявил о прекращении перемирия.

В ночь на 31 октября началось наступление революционных войск. Теперь ВРК решил прибегнуть к артиллерии, чтобы добиться быстрого разгрома контреволюционных сил. Обстрелу подверглись Александровское военное училище, штаб Московского военного округа. 1 ноября стало днем еще более ожесточенных боев. Артиллерия действовала повсюду. После взятия гостиницы «Континенталь» в Охотном ряду, она обстреляла «Метрополь». Орудия на углу Волхонки и Моховой и у Каменного моста стреляли по Кремлю. С Кудринской площади также били по Кремлю. Затяжным был бой за Центральную телефонную станцию.

К вечеру 1 ноября стало ясно, что часы белой гвардии в Москве сочтены. В ночь на 2-е Комитет общественной безопасности, опасаясь захвата в плен, покинул здание городской думы (ныне Центральный музей В. И. Ленина) и перешел в Кремль под защиту юнкеров. «Нейтральные силы» — делегация меньшевиков-объединенцев во главе с С. Вольским пришла в Военно-революционный комитет с предложением заключить новое перемирие и прекратить кровопролитие, образовав Временный комитет из представителей враждующих сторон. Перемирие невозможно, ответили представители ВРК, возможен только мир на основе разоружения юнкеров и признания власти Советов. Не дожидаясь возвращения миссии Вольского, городской голова Руднев ранним утром 2 ноября прислал в ВРК письмо, в котором сообщал о решении прекратить борьбу против ВРК и представляемой им власти Советов. Он предлагал переговоры об условиях капитуляции. Они начались днем.

А в это время в городе продолжались бои. Около 11 час. была занята гостиница «Метрополь», за нею городская дума и Исторический музей. К 3 час. дня 2 ноября Кремль оказался в плотном окружении красных сил. Орудия продолжали его обстрел. К концу дня 2 ноября в руках Комитета общественной безопасности оставались только Кремль, Александровское военное училище на Знаменке и 5-я школа прапорщиков у Смоленского рынка. В 5 час. вечера наконец были подписаны условия капитуляции. Они были весьма мягкими: юнкерским училищам было обещано сохранить оружие, необходимое для обучения, в комиссию по разоружению должны были войти представители штаба Московского военного округа, то есть руководители вооруженной борьбы против Советов. Такие условия вызвали большое недовольство в районах и несколько делегаций явились в ВРК с требованием порвать их и полностью разоружить белую гвардию.

После подписания условий капитуляции Рябцев отдал приказ о прекращении борьбы. Под покровом ночи юнкера оставили Кремль и рано утром 3 ноября в него вступили революционные солдаты и Красная гвардия. Рябцеву удалось скрыться, однако вскоре он был арестован на станции Царицыно, но потом вновь освобожден. Утром 3 ноября сдалась 5-я школа прапорщиков, а в 4 часа дня началось разоружение Александровского военного училища, которое оказывало до последней минуты сопротивление. Вооруженная борьба в Москве полностью прекратилась. Город оказался под полным контролем Военно-революционного комитета. Восстание победило и во второй столице.

На первый взгляд ход его в Москве резко отличался от событий в Петрограде: нерешительность руководства, бесконечные переговоры с явными врагами Советской власти; и в то же время ожесточенность и даже жестокость, проявленные в военных действиях, широкое применение разрушительных средств артиллерии. Да, конечно, нерешительность части большевистского руководства и членов ВРК имела место, равно как и жестокость, уже предвосхитившая «озверение масс» (Ленин), произошедшее во время гражданской войны. Но если рассмотрение событий в Петрограде не заканчивать помещением арестованных министров Временного правительства в Петропавловскую крепость, то сходных черт в событиях будет гораздо больше.

Да, большевикам удалось в Петрограде овладеть городом к началу ночи 26 октября. И в этом заслуга Ленина, сумевшего победить капитулянтов Каменева и Зиновьева и заставить замолчать колебавшихся. А в Москве был Ногин, позиция которого абсолютно ничем от каменевской не отличалась. Но уже 27 октября Керенский и его войска захватили Гатчину, 28-го — Царское село! В самом Петрограде 29 октября вспыхнул мятеж юнкеров под командованием Полковникова. В городе действовал с 24 октября Комитет общественной безопасности Петроградской городской думы, а с ночи на 26-е — еще и Всероссийский комитет спасения родины и революции. Они установили связь и с юнкерами, и с войсками Керенского. Бои с последними продолжались до 1 ноября, хотя мятеж юнкеров в городе продолжался меньше суток. При подавлении его уже имели место акты жестокости, мести за вероломное убийство юнкерами солдат охраны Михайловского манежа (парка броневиков). Юнкеров сбрасывали в Фонтанку и расстреливали в воде. Жертвы исчислялись десятками. В боевых действиях с казаками, напротив, жертв было мало, все время наблюдалось стремление заключить перемирие, чем собственно и кончились события, когда делегация балтийских матросов во главе с Дыбенко заключала соглашение с казаками генерала Краснова о пропуске их на Дон. При этом казаки пообещали выдать Керенского, но и Дыбенко подписал условие о необходимости добиваться отставки Ленина и Троцкого.

В самом Петрограде возник глубокий раскол в ЦК РСДРП(б) и в СНК. Советское правительство не работало, а на свое первое заседание смогло собраться только 3 ноября; город контролировался исключительно Военно-революционным комитетом, а его штаб вел военные действия. С 28 ноября Каменев, Рязанов, а потом и другие вошли в контакт с меньшевиками во имя мирного разрешения кризиса власти и образования «однородного социалистического правительства». Причем условием, которое они приняли, было добиться невключения в новое правительство Ленина и Троцкого. От большевиков соглашатели не возражали допустить в него только Луначарского и М. Н. Покровского! Все это вылилось в острейшую борьбу Ленина и Троцкого и их немногочисленных сторонников против оппозиции в ЦК и СНК, которая закончилась формированием относительного большинства на стороне Ленина, выходом в отставку 15 членов ЦК и наркомов 4 ноября 1917 года. В этой обстановке победа большевиков в Москве 3 ноября была событием, укрепившим положение Ленина и Троцкого в Петрограде. ВЦИК принял отставку ряда наркомов и рекомендовал Ленину заполнить освободившиеся в СНК места новыми людьми. Первый и единственной кризис власти Советского правительства кончился. Взятие власти и в Петрограде и в Москве стало окончательным только с 3—4 ноября 1917 года. Цели вооруженного восстания наконец были достигнуты.

* * *

События Октябрьского вооруженного восстания начали изучаться сразу же после его победы. Первыми историками Октября выступили его активные участники. Уже в 1918 г. появились воспоминания и очерки Троцкого, Сталина, Бухарина, Антонова-Овсеенко, Подвойского. Вскоре к ним прибавились произведения Луначарского, Зиновьева, десятков и сотен активных участников событий в Петрограде и Москве. Однако интерес историков к Октябрьскому восстанию уступал в 20-е годы вниманию к Февральской буржуазно- демократической революции. События Великого Октября в Петрограде стали предметом острого обсуждения в высшем эшелоне партии после выхода в свет предисловия Троцкого под названием «Уроки Октября» к III тому собрания его сочинений в ноябре 1924 года.

Подвергнув справедливой критике капитулянтские позиции Каменева и Зиновьева накануне восстания, Троцкий намекал, что эти люди не имеют права оставаться в руководстве партии в период социалистического строительства. В «Уроках Октября» также содержалась претензия автора выдать себя за единственного после Ленина революционного марксиста в 1917 г., изобразить себя главным руководителем вооруженного восстания в Петрограде. В условиях существования в Политбюро ЦК РКП(б) антитроцкистского триумвирата (Сталин, Зиновьев, Каменев) полемика вокруг истории восстания приобрела острополитический, злободневный характер. Историки поэтому старались держаться от нее подальше. Но после разгрома оппозиции, ссылки, а потом и изгнания Троцкого стало обязательным для историков повторять официально принятую сталинскую версию событий. Уже с начала 30-х годов на место главного руководителя восстания постепенно вместо Троцкого стали выдвигать Сталина. Действительная же роль Ленина как единственного вождя Октября не раскрывалась.

Вместе с тем именно в 20-е годы широко осуществлялась публикация важнейших источников по истории Октября — произведений Ленина и других руководителей партии в 1917 г., протоколов Центрального и Петербургского комитетов РСДРП(б), многих местных организаций, VI съезда РСДРП(б), сотен мемуаров представителей обеих сторон, делопроизводственных документов военных властей, правительства, военно-революционных комитетов Петрограда и Москвы.

После письма Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» в 1931 г., в котором он призывал покончить с гнилым либерализмом по отношению к меньшевикам и разным уклонистам, был запрещен ряд изданных источников. Заметной вехой в победе сталинизма в историографии Октябрьского вооруженного восстания стал первый том «Истории гражданской войны в СССР» (первое издание 1935 г., последующие 1930, 1937 и 1938 гг.). С каждым изданием со страниц этой книги исчезали портреты все новых и новых деятелей партии, объявленных в 1935 — 1938 гг. «врагами народа», сокращался и список редакторов, в редколлегии, Главную роль в утверждении схемы изложения октябрьских событий 1917 г. в переписывании истории в угоду Сталину, в замене фактов мифом, сыграла книга «История ВКП(б). Краткий курс» (М. 1938). В ней Сталин изображался как главный вождь Октября, а все другие руководители восстания и члены ЦК и ВРК — шпионами и убийцами, наймитами фашистов и троцкистов. Исключение было сделано для Ленина, Свердлова и Дзержинского. Руководителями восстания оказывались также Молотов, Каганович, Киров и даже… Ежов! Соответственно была перестроена вся пропаганда, переписаны все учебники и пособия. Эта схема стала обязательной и для всех историков. Тем не менее и в 30-е годы продолжалось (хотя и во все убывающем количестве) издание некоторых источников.

Исследования носили в это время характер комментариев к «Краткому курсу»; прославление Сталина становилось обязательным условием выхода книги или статьи в свет. Ярким примером такой «истории» может служить второй том «Истории гражданской войны в СССР», вышедший в 1942 г. и переизданный большим тиражом в 1947 году. Этот период в историографии длился фактически до 1962 г., поскольку даже после XX съезда КПСС сознание основной массы действовавших тогда историков менялось медленно и они в своих работах ограничивались мелкими косметическими изменениями, общая же схема «Краткого курса» не подвергалась пересмотру. Но именно в это время, начиная с 1957 г., развернулась широчайшая публикаторская работа как в Москве и Ленинграде, так и во всех республиках и областях страны. Увидели свет тысячи источников, необоснованно засекреченных в 30—40-е годы. Наряду с их перепечаткой в архивах и в прессе 1917 г. были выявлены десятки тысяч документов, которые вошли в издававшиеся в 1957—1963 гг. сборники документов и материалов. Печаталось Полное Собрание Сочинений Ленина, переизданы были протоколы VI съезда РСДРП(б), ЦК партии. К подавляющему большинству архивных фондов по революции 1917 г. был открыт широчайший доступ исследователям.

Эта правильная и серьезная постановка исторического дела привела к тому, что именно на основе опубликованных и открытых документов и материалов удалось создать десятки книг по истории Октябрьского вооруженного восстания, во многом отошедших от историографической традиции 30 — 50-х годов и вошедших в золотой фонд советской исторической науки, оказавших влияние на изучение истории Великого Октября в США и в Европе. Наряду со старыми опытными историками именно в это время сформировались ученые нового поколения, впитавшие в себя освободительные и демократические тенденции XX и XXII съездов КПСС, все лучшее, что было в общественной жизни в хрущевское время. Но и эта полоса в развитии исторических исследований в 1968 г. стала обнаруживать тенденцию к упадку.

С 1971 г. поднимают голову консервативные силы, лишь камуфлировавшиеся в предшествующие годы, а на самом деле оставшиеся сталинистами (как, например, И. Ф. Петров). Они получают поддержку и руководство со стороны С. П. Трапезникова. Наносятся удары по десяткам талантливых историков, пересматриваются многие обоснованные выводы, восстанавливаются вульгарные социологические схемы 30-х годов. Наступает пора, когда рассыпаются наборы книг, а рукописи проходят многолетние «контрольные рецензирования». Общее число монографий по истории Октября падает с каждым годом, публикация источников почти прекращается, прилив молодых кадров в эту область исследований почти не ощущается. Удары, нанесенные тогда исторической науке, во многом объясняют то, что с переходом к гласности и демократизации советские историки оказались не в состоянии сразу включиться в этот ободряющий процесс. Первыми подняли знамя исторической правды писатели, драматурги, журналисты. Однако и историки за последние год-полтора начали занимать передовые позиции в борьбе за перестройку исторического мышления. Большая роль принадлежит здесь изучению и правдивому отображению событий Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде и Москве.

О чем спорили историки в 60-е годы, что не решено еще и сегодня? Остаются невыясненными некоторые важные фактические аспекты подготовки и проведения восстания, например, дата возвращения Ленина из финляндского подполья в Петроград. Мы все еще мало знаем по дням и часам, что именно делал Ленин с 11 по 15 и с 20 по 24 октября 1917 года. Нужно искать новые документы, внимательно анализировать известные, прежде всего собственные работы Ленина. Остается неуточненным и время прихода Ленина в Смольный 24 октября. Недостаточно показана деятельность ЦК РСДРП(б) как коллективного руководителя партии в условиях подготовки и проведения восстания. Найдены и опубликованы далеко не все протоколы ЦК за эти дни. Е. Ф. Ерыкалов еще в 1966 г. высказал предположение, что вечером 24 октября ЦК заседал еще раз и принял решение о переходе в наступление. Е. А. Луцкий пытается реконструировать заседания ЦК, которые, как ему представляется, имели место в ночь на 25 октября и 25 октября. Протоколов же за эти часы мы пока не имеем. Явно недостаточно их и за 26 октября — 4 ноября 1917 года. Нужно показать членов ЦК в их действиях, раскрыть роль каждого из 31 члена и кандидата в члены ЦК РСДРП(б), избранного VI съездом РСДРП(б)!

Нуждается в широкой прорисовке и лагерь противников революции. Надо снять карикатурный гротеск с Керенского и Милюкова, Дана и Алексеева, Мартова и Терещенко. Все более занимает умы вопрос: а были ли альтернативы вооруженному восстанию 24 — 25 октября? И если были, то какие? Если были, то почему не осуществились? Широкому, объективному обсуждению с точки зрения нового-политического мышления должны быть подвергнуты и отношение к другим партиям, проблема нетерпимости и толерантности, переговоров и компромиссов. В этой связи и опыт петроградских событий 27 октября — 4 ноября 1917 г., и трижды проходившие в Москве переговоры между представителями различных сторон нуждаются в пристальном изучении.

При всем интересе к этим проблемам, нелишне вспомнить, что история необратима. И поэтому мы с еще большим рвением должны исследовать конкретный ход событий в Петрограде и Москве, выявляя все новые детали, находя имена новых героев. Ведь имена шести солдат Павловского полка, убитых на Дворцовой площади поздно вечером 25 октября 1917 г., до сих пор никому не известны. Словом, перед историками Великого Октября еще непочатый край работы.

Старцев Виталий Иванович (1931-2000) — доктор исторических наук, заведующий кафедрой Ленинградского педагогического института им. А. И. Герцена.

«Вопросы истории», 1989, № 12

Примечания:

¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32, с. 433 — 434; т. 34, с. 1 — 5.

² Там же. Т. 34, с. 73, 78.

³ Там же, с. 133 — 139.

⁴ Там же, с. 239 — 241, 242 — 247.

⁵ Там же, с. 239.

⁶ См. там же, с. 264 — 268, 287 — 339, 272 — 283.

⁷ Там же, с. 262.

⁸ То, что 10 октября Ленин уже был в Петрограде, не подлежит сомнению. Его выступление зафиксировано в сохранившемся протоколе заседания ЦК РСДРП(б), начавшемся вечером этого дня (см. Протоколы ЦК РСДРП(б). Август 1917 — февраль 1918. М. 1958, с. 83 — 86). Однако время возвращения Ленина из Выборга в Петроград пока установлено быть не может ввиду полного отсутствия точных документов. Главным источником здесь служат воспоминания. В 20-е годы на основании воспоминаний Ю. Латукки, в доме жены которого Ленин жил в Выборге, считалось, что он приехал в Петроград только 20 октября. Потом, учтя, что финны пользовались новым стилем, эту дату перевели на старый стиль — 7 октября. Одновременно бытовала и дата 9 октября, полученная отсчетом назад от факта выступления Ленина на заседании ЦК 10 октября. В середине 30-х годов И. И. Минц обосновал дату 7 октября, опираясь на воспоминания рабочего завода «Айваз» Н. Кокко о том, что Ленин, вернувшись из Выборга, на следующий день встретился на его квартире со Сталиным и было-де это 8 октября. Ссылался Минц и на табель-календарь машиниста Г. Ялавы, который перевез Ленина через границу. В конце 50-х годов по инициативе П. Н. Михрина была проведена судебно- графологическая экспертиза записей: в табель-календаре Г. Ялавы за 22 августа и 20 октября нового стиля. Она выявила 8 признаков различия почерков и 7 — сходства. Автор данной статьи ознакомился с этими документами и свидетельствует, что обе записи: «старик ушел», «старик пришел» на финском языке сделаны позднее 1917 г. и вписаны иными средствами и почерком в графы указанных чисел. Дата 22 августа (9 ст. ст.) — переезд из Петрограда в Финляндию — является полностью несостоятельной в результате обнаружения подлинного дневника финляндского социал-демократа К. Вийка, из которого следует, что Ленин 9(22) августа находился уже в Финляндии на даче Вийка под Гельсингфорсом. Поэтому в ту ночь он никак не мог пересекать границу на паровозе Ялавы в Белоострове. Против даты 7 октября как времени возможного переезда Ленина из Выборга в Петроград говорит и наличие ряда ленинских рукописей, датированных нами 7 — 8 октября. Их объем исключает многочасовое передвижение Ленина в эти дни, а содержание показывает, что Ленин писал их еще вне Петрограда. На основании всего вышесказанного автор данной статьи выдвигает гипотезу о том, что Ленин вернулся в Петроград поздно вечером 9 октября или рано утром 10 октября. Есть и еще две версии: М. В. Фофановой о том, что Ленин вернулся в Петроград и поселился у нее на конспиративной квартире уже 22 сентября, и П. Н. Михрина о том, что Ленин вернулся в Петроград 29 сентября. И та и другая не согласуются со свидетельствами других мемуаристов, а главное — с содержанием ленинских работ. Объем получаемой Лениным информации, цитируемые и приводимые им факты и сведения показывают, что вплоть до 8 октября включительно Ленина в Петрограде не было. Что же касается воспоминаний Н. Кокко, то в более ранних вариантах он писал, что Ленин встречался у него на квартире с Троцким и точной даты не называл. Этот факт подтверждается и застенографированными в 1935 г. устными воспоминаниями телохранителя Ленина Э. А. Рахьи.

⁹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34, с. 434.

¹⁰ Протоколы ЦК РСДРП(б). Август N 7 — февраль 1913, с. 119 — 121.

¹¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 34, с. 435 — 436.

¹² Точное время прибытия Ленина в Смольный не установлено, вероятнее всего, между 10 час. вечера и 12 час. ночи.

¹³ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35, с. 2.

https://rabkrin.org/startsev-v-i-pobeda-oktyabrskogo-vooruzhennogo-vosstaniya-v-petrograde-i-moskve-statya/