Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 10

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОФИЗМЫ

Русская революция еще только началась, а между тем она уже обнаруживает с полной ясностью обычные черты политических революций буржуазии. Низы борются, верхи пользуются. Все неимоверные тягости революционной борьбы всецело пали и падают на пролетариат, как класс, да на отдельных выходцев из буржуазной интеллигентной молодежи. Все завоеванные уже отчасти свободы (вернее: мизерные доли свободы) достаются на девять десятых общественным верхам, нетрудящимся классам. В России, вопреки закону, господствует теперь свобода слова, собраний и печати, несравненно большая, чем 10 лет тому назад, чем год тому назад, но пользуются этим в сколько-нибудь широких размерах лишь буржуазные газеты, лишь «либеральные» собрания. Рабочие рвутся к свободе, пробивая себе дорогу сплошь да рядом в неведомые для них дотоле и считавшиеся совершенно недоступными области, но это просачивание пролетарского элемента не опровергает, а подтверждает нашу мысль. Активность участия в политической борьбе обратно пропорциональна активности присвоения плодов борьбы. Соотношение между легальным и нелегальным (т. е. допускаемым законом и противозаконным) движением тем более «выгодно», чем выгоднее в общественно-экономическом строе положение того или иного класса. Движение либеральной буржуазии разлилось, особенно после 9 января, так широко в терпимых законом

196 В. И. ЛЕНИН

формах, что нелегальное либеральное движение блекнет у нас на глазах с поразительной быстротой. Движение рабочего класса, несмотря на то, что оно облеклось в один из самых важных его моментов в архи-«законную» форму (подача прошения царю петербургским рабочим народом), оказалось сугубо-незаконным и подлежащим сугубо-суровой, военной расправе. Движение рабочего класса стало еще несравненно шире, но соотношение легального и нелегального элемента не изменилось почти в пользу первого.

Отчего эта разница? Именно оттого, что весь общественно-экономический строй России обеспечивает наибольшие плоды тому, кто наименее трудится. При капитализме не может быть иначе. Это — закон капитала, подчиняющий себе не одну экономическую, а и политическую жизнь. Движение низов поднимает революционную силу; оно поднимает такую массу народа, которая, во-первых, способна произвести настоящую ломку всего гнилого здания и которая, во-вторых, никакими особенностями своего положения не привязана к этому зданию, которая охотно сломит его. Мало того, она, даже не вполне сознавая свои цели, все-таки способна и склонна сломать его, ибо положение этой народной массы безвыходно, ибо вечный гнет толкает ее на революционный путь, а терять ей нечего кроме цепей. Эта народная сила, пролетариат, кажется такой грозной владыкам гнилого здания, потому что в самом положении пролетариата есть нечто угрожающее всем эксплуататорам. В силу этого самое маленькое движение пролетариата, как бы скромно оно ни было вначале, из какого бы мелкого повода ни исходило, неминуемо грозит перерасти свои непосредственные цели и стать непримиримым, разрушительным для всего старого строя.

Движение пролетариата, в силу самых основных особенностей в положении этого класса при капитализме, имеет непреклонную тенденцию стать отчаянной борьбой за все, за полную победу над всем темным, эксплуататорским, порабощающим. Движение либеральной буржуазии, напротив, по тем же причинам (т. е. в силу

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОФИЗМЫ 197

основных особенностей положения буржуазии) имеет тенденцию к сделкам вместо борьбы, к оппортунизму вместо радикализма, к скромному учету наиболее вероятных и возможных ближайших приобретений вместо «нетактичной», смелой и решительной претензии на полную победу. Кто борется настоящим образом, тот естественно борется за все; кто предпочитает сделки борьбе, тот, естественно, наперед указывает те «кусочки», которыми он склонен в самом лучшем случае удовлетвориться (в худшем случае он удовлетворяется даже отсутствием борьбы, т. е. мирится надолго с владыками старого мира).

Вот почему вполне естественно, что социал-демократия, как партия революционного пролетариата, так заботливо относится к своей программе, так тщательно определяет задолго вперед свою конечную цель, — цель полного освобождения трудящихся, — так ревниво относится ко всяким поползновениям урезать эту конечную цель*; по тем же причинам социал-демократия так догматически строго и доктринерски непреклонно отделяет мелкие, ближайшие экономические и политические цели от конечной цели. Кто борется за все, за полную победу, тому нельзя не остерегаться, как бы мелкие приобретения не связали рук, не сбили с пути, не заставили забыть о том, что еще сравнительно далеко и без чего все мелкие завоевания — одна суета сует. Наоборот, для партии буржуазии, хотя бы самой свободолюбивой и самой народолюбивой, непонятна и чужда эта заботливость о программах, вечно критическое отношение к небольшим постепенным улучшениям** .

_____

*В рукописи: «... цель полного освобождения всего трудящегося человечества от всякого гнета, — так ревниво относится ко всяким поползновениям урезать, принизить или опошлить эту конечную цель».

Здесь и ниже, в подстрочных примечаниях, восстанавливаются по рукописи наиболее важные места, правленные для газеты М. С. Ольминским. Ред.

**В рукописи: «... для партии буржуазии, хотя бы самой либеральной, самой просвещенной, самой свободолюбивой и самой народолюбивой, непонятен и чужд этот ригоризм конечных целей, эта заботливость о программах, это вечно критическое, вечно неудовлетворенное отношение к небольшим постепенным улучшениям». Ред.

198 В. И. ЛЕНИН

На такие мысли навел нас «Проект русской конституции», выпущенный на днях редакцией «Освобождения» под заглавием: «Основной государственный закон Российской империи». Проект этот, известный уже довольно давно в России, издан теперь с примечаниями и объяснительной запиской, как «единственное полное, окончательное и самими авторами просмотренное издание». Оказывается, он не принадлежит «Союзу освобождения», он выработан лишь частной группой, принадлежащей к этому Союзу. Таким образом, мы видим здесь еще и еще раз ту боязнь ясной, определенной, открытой программы, которая свойственна либерализму*. Либеральная партия обладает в России неизмеримо большими денежными средствами и литературными силами, неизмеримо большей свободой движения на легальной почве, чем социал-демократия, — и в то же время ее отсталость от социал-демократии в отношении программной определенности бросается в глаза. Либералы прямо избегают программ, они предпочитают отдельные противоречивые заявления в своем органе (напр., по вопросу о всеобщем избирательном праве) или «проекты» частных групп, ни в чем не связывающие всю партию (или весь «Союз освобождения») как целое. Это не может быть случайностью, конечно; это — неизбежный результат социального положения буржуазии, как класса, в современном обществе, — класса, сжатого между самодержавием и пролетариатом, раскалываемого на фракции из-за мелких различий в интересах. Политические софизмы вытекают из этого положения вполне естественно.

На одном из таких софизмов мы хотели бы теперь остановить внимание читателей. Основные черты освобожденского проекта конституции известны: сохраняется монархия, — вопрос о республике даже не обсуждается (очевидно, «реальные политики» буржуазии считают этот вопрос не серьезным!), создается двухпалатная система парламента с всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием для нижней палаты,

________

* В рукописи: «... которая свойственна русскому, да и не одному русскому либерализму». Ред.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОФИЗМЫ 199

с двухстепенными выборами в верхнюю палату. Представители в верхнюю палату избираются земскими собраниями и городскими думами. Останавливаться на частностях этого проекта мы считаем лишним. Интересен его общий план и его «принципиальная» защита.

Государственную власть наши прекраснодушные либералы стараются возможно более равномерно и «справедливо» поделить между тремя силами: монарх, верхняя палата (Земская палата), нижняя палата (Палата народных представителей): самодержавная бюрократия, буржуазия, «народ» (то есть пролетариат, крестьянство и мелкая буржуазия вообще). Либеральные публицисты мечтают в глубине души о том, чтобы борьбу между этими различными силами и различными комбинациями этих сил заменить «справедливым» совокуплением их в одно единство... на бумаге! Надо позаботиться о постепенном, уравновешенном развитии, надо оправдать всеобщее избирательное право с точки зрения консерватизма (предисловие г-на Струве к рассматриваемому проекту); надо реальное обеспечение интересов правящих классов (т. е. реальный консерватизм) создать в виде монархии и верхней палаты; надо приодеть всю эту якобы хитрую, а на деле пренаивную конструкцию высокопарными софизмами. Русскому пролетариату долгое и долгое время придется считаться с либеральными софизмами. Пора начинать поближе знакомиться с ними!

Защиту двухпалатной системы либералы начинают с разбора предполагаемых возражений против нее. Характерно, что эти возражения целиком заимствуются из обычного круга либерально-народнических идей, которые пропагандируются широко нашей легальной печатью. Дескать, русское общество имеет «глубоко демократический характер», в России ничего не существует подобного высшему классу, сильному политическими заслугами, богатством и пр., ибо дворянство у нас было служилым сословием без «политического честолюбия», да и материальное значение его «подорвано». С точки зрения социал-демократа, смешно даже брать всерьез эти народнические фразы, в которых нет

200 В. И. ЛЕНИН

ни слова правды. Политические привилегии дворянства в России общеизвестны; его сила видна сразу из тенденций консервативной и умеренной или шиповской партии; его материальное значение «подрывается» лишь буржуазией, с которой дворянство сливается, причем весь этот подрыв нисколько не мешает тому, что в руках дворянства сосредоточены гигантские средства, позволяющие грабить десятки миллионов трудящихся. Сознательные рабочие не должны делать себе иллюзий на этот счет, народнические фразы о ничтожестве русского дворянства нужны либералам только для того, чтобы позолотить пилюлю грядущих конституционных привилегий дворянства. Такая либеральная логика психологически неизбежна: надо представить наше дворянство ничтожным, чтобы изобразить ничтожным отступлением от демократизма привилегии дворянства*.

Психологически неизбежны также, при положении буржуазии между молотом и наковальней, идеалистические фразы, которыми оперирует теперь с таким безвкусием наш либерализм вообще и его излюбленные философы в особенности. «Для русского освободительного движения, — читаем мы в объяснительной записке, — демократия есть не только факт, но и морально политический постулат. Выше исторического оправдания для всякой общественной формы оно ставит оправдание нравственное...» Недурной образчик той напыщенной и лишенной всякого содержания фразеологии, которой «оправдывают» наши либералы свои подходы к измене демократии! Они жалуются на «худшие нарекания (?), высказываемые против русской либеральной партии со стороны представителей более крайних элементов, будто эта партия стремится на место самодержавия бюрократического поставить самодержавие буржуазно-дворянское», — и в то же время единственное действительно демократическое учреждение своего проекта, Палату народных представителей, наши либералы заставляют делиться властью и с монархией и с верхней, земской палатой!

________

* В рукописи: «... политические привилегии дворянства». Ред.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОФИЗМЫ 201

Вот их «нравственные» и «морально-политические» доводы за верхнюю палату. Во-первых, «двухпалатная система существует в Европе повсюду, за исключением Греции, Сербии, Болгарии и Люксембурга...». Значит, не повсюду, если есть ряд исключений? И потом, что же это за довод: в Европе очень много антидемократических учреждений, поэтому... поэтому их надо перенимать нашему «глубоко-демократическому» либерализму? Второй довод: «опасно сосредоточивать законодательную власть в руках одного органа», надо создать другой орган, чтобы исправлять ошибки, «слишком поспешные» решения «... должна ли Россия оказаться смелее Европы?». Итак, русский либерализм не хочет быть смелее европейского, который заведомо уже потерял всю свою прогрессивность из страха пред пролетариатом! Нечего сказать, хороши вожаки «освободительного» движения! Еще ни единого сколько-нибудь серьезного шага к свободе Россия не сделала, а либералы уже боятся «поспешности». Разве этими доводами, господа, нельзя оправдать и отказа от всеобщего избирательного права?

Третий довод: «одна из главных опасностей, угрожающих всякому политическому порядку в России, — это превращение в режим якобинской централизации». Какие ужасы! Оппортунисты-либералы, видимо, не прочь позаимствовать оружие против демократизма народных низов у оппортунистов социал-демократии, новоискровцев. Вздорное пугало «якобинства», вытащенное Аксельродом, Мартыновым и К⁰, служит полезную службу освобожденцам. Но позвольте, господа, если бы вы в самом деле боялись крайностей централизма (а не «крайностей» последовательного демократизма), то зачем бы это было ограничивать всеобщее избирательное право в местные, земские и городские учреждения?? А ведь вы ограничиваете его. Вы постановляете статьей 68-й вашего проекта, что «каждое лицо, имеющее право участия в выборах в Палату народных представителей, имеет право такого же участия в местных выборах, если оно имело оседлость в данном уезде или городе в течение определенного срока, не превышающего одного года». Ведь эта статья вводит

202 В. И. ЛЕНИН

ценз, ведь она делает избирательное право фактически не всеобщим, ибо всякий понимает, что как раз рабочим, батракам, поденщикам всего чаще приходится кочевать из города в город, из уезда в уезд, не имея прочной оседлости. Капитал перебрасывает рабочие массы из конца в конец страны, лишает их оседлости, и за это рабочий класс должен терять часть своих политических прав!

Это ограничение всеобщего избирательного права проводится как раз для тех земских и городских учреждений, которые выбирают верхнюю, земскую палату. Для борьбы якобы с крайностями якобинского централизма служит двоякое отступление от демократизма: во-первых, ограничение всеобщего избирательного права цензом оседлости, во-вторых, отказ от принципа прямого избирательного права введением двухстепенных выборов! Неужели отсюда еще не ясно, что пугало якобинизма служит только всяческим оппортунистам?*

Да, недаром г. Струве выразил свою принципиальную симпатию социал-демократическим жирондистам — новоискровцам, недаром он расхваливал Мартынова, знаменитого борца против «якобинизма». Социал-демократические враги якобинизма прямо мостили и мостят дорожку для либеральных буржуа.

Утверждение освобожденцев, что именно верхняя палата, выбираемая земскими учреждениями, способна выражать «начало децентрализации», выражать «момент многообразия различных частей России», есть величайший вздор. Децентрализация не может выражаться ограничением всеобщности выборов; многообразие не может выразиться ограничением принципа прямых выборов. Не в этом суть дела, которую стараются затемнить освобожденцы. Суть в том, что верхняя палата неизбежно станет, по их системе, преимущественно и главным образом органом дворянства и буржуазии, ибо именно пролетариат всего более оттесняется цензом оседлости и двухстепенной системой выборов. Эта суть дела настолько ясна всякому, сколько-нибудь

_______

* В рукописи: «... всяческим оппортунистам, всяческим политическим предателям?». Ред.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОФИЗМЫ 203

знакомому с политическими вопросами, что сами авторы проекта предвидят неизбежное возражение.

«Но скажут, — читаем в записке, — как бы ни были организованы выборы, преобладающее значение в местной жизни имеет шансы остаться за крупными землевладельцами и предпринимательским классом. Нам думается» (какая глубоко-демократическая дума!), «что и здесь сказывается преувеличенный страх перед «буржуазным элементом». Нет ничего несправедливого (!!) в том, чтобы землевладельческий и промышленный класс получил достаточную (!) возможность представлять свои интересы (всеобщего избирательного права буржуазному элементу недостаточно!), раз рядом с этим открывается широкая возможность представительства других групп населения. Нравственно недопустимы и политически опасны лишь привилегии...»

Пусть запомнят себе рабочие хорошенько эту «либеральную» нравственность. Она позволяет хвастаться демократизмом, осуждать «привилегии» и оправдывать ценз по оседлости, двухстепенные выборы, монархию... Монархия, должно быть, не есть «привилегия», или это — привилегия нравственно допустимая и политически неопасная!

Хорошо начинают наши вожаки «освободительного» движения из общества! Даже в самых смелых своих проектах, нисколько не связывающих всю их партию, они уже выдумывают заранее оправдание реакции, защищают привилегии буржуазии, софистически доказывая, что привилегия не есть привилегия. Даже в своей наиболее свободной от материальных расчетов, наиболее далекой от непосредственно политических целей литературной деятельности они уже проституируют понятие демократизма и клевещут на наиболее последовательных буржуазных демократов — якобинцев эпохи великой французской революции. Что же будет дальше? Как заговорят ответственные перед партией и деловые политики либеральной буржуазии, если самые идеалистические либералы занимаются уже теперь теоретическим подготовлением предательства? Если самые смелые пожелания крайней левой освобожденства

204 В. И. ЛЕНИН

не идут дальше монархии с двухпалатным парламентом; если только этого запрашивают идеологи либерализма, то на чем же сторгуются дельцы либерализма?

Для революционного пролетариата политические софизмы либерализма дают маленький, но ценный материал для знакомства с действительной классовой природой даже передовых элементов буржуазии.

«Вперед» №18, 18 (5) мая 1905 г.

Печатается по тексту газеты «Вперед», сверенному с рукописью