Ленин В.И. Полное собрание сочинений Том 38
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ21
Напечатано отдельной брошюрой в 1919 г., изданной Петроградским Советом рабочих и красноармейских депутатов; послесловие впервые напечатано в 1922 г. в Собрании сочинений Н. Ленина (В. Ульянова), том XVI
Печатается по тексту брошюры; послесловие— по рукописи
41
Теперь как раз, когда нам удалось восстановить Интернационал революционный, Интернационал Коммунистический, теперь как раз, когда советская форма движения сама собою стала программой и теоретической, и практической для всего III Интернационала, когда это сделано, — именно теперь уместно вспомнить об общем развитии Советов. Что такое Советы? какое значение имеет эта форма, созданная массами и не придуманная кем-либо?
Только с этой точки зрения можно правильно, мне кажется, оценить и те задачи, которые перед нами поставлены уже, — перед завоеванной пролетариатом властью, и то выполнение этих задач, которое мы в течение последнего года, имея уже диктатуру пролетариата в России, пытались дать и давали.
Только с точки зрения общей роли Советов, их общего значения, их места во всемирном историческом развитии можно понять, в каком положении мы оказались, почему мы должны были действовать так, а не иначе, и чем надо проверять, глядя назад, правильность или неправильность наших шагов.
А такие более общие, более широкие или более далеко идущие взгляды нам сейчас вдвойне необходимы, потому что партийным людям приходится теперь в России страдать иногда и замечать недочеты, недостатки и неудовлетворительность своей работы оттого, что практическое выполнение неотложных, текущих, очередных,
42 В. И. ЛЕНИН
злободневных задач управления, которые на Советскую власть легли и ложатся, часто отвлекает, засоряет внимание, заставляет нас, вопреки всем нашим усилиям, — тут против условий деятельности ничего не поделаешь, — слишком много внимания уделять мелким частностям управления и забывать общий ход развития всей пролетарской диктатуры в мировом масштабе, ее развитие через власть Советов, вернее сказать, через советское движение, через блуждание пролетарских масс внутри Советов — то, что мы все пережили и забыли — и через попытку внутри Советов осуществлять диктатуру.
Вот какие трудности легли на нас, и вот на какие общие задачи, на мой взгляд, надо стараться обратить внимание, чтобы самих себя, по возможности, вырвать несколько из мелочей управления, ложащихся на каждого человека, занятого практической советской работой, и чтобы понять, какой большой шаг осталось нам сделать — нам, как отряду всемирной пролетарской армии.
Победить в мировом масштабе полностью, окончательно нельзя в одной России, а можно только тогда, когда во всех, по крайней мере, передовых странах или хотя в нескольких из крупнейших передовых стран победит пролетариат. Только тогда мы сможем с полной уверенностью сказать, что дело пролетариата победило, что наша первая цель — свержение капитализма — достигнута.
Она была у нас осуществлена по отношению к одной стране и поставила перед нами вторую задачу. Если власть Советов осуществлена, если буржуазия свергнута в одной стране, второй задачей является борьба в международном масштабе, борьба на иной плоскости, борьба пролетарского государства в среде капиталистических государств.
Положение чрезвычайно новое и трудное.
А с другой стороны, если власть буржуазии свергнута, главной задачей становится задача организации строительства.
Желтые социалисты, которые теперь, собравшись в Берне, собираются осчастливить нас визитом знатных
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 43
иностранцев, более всего любят бросать фразы вроде такой: «Большевики верят во всемогущество насилия». Эта фраза показывает только, что бросают ее люди, которые в пылу революционной борьбы, когда их целиком давит насилие буржуазии, — смотрите, что делается в Германии, — не умеют свой пролетариат научить тактике необходимого насилия.
Есть условия, при которых насилие и необходимо и полезно, и есть условия, при которых насилие не может дать никаких результатов. Бывали примеры, однако, что это различие не усваивалось всеми, и об этом говорить надо. В Октябре насилие, свержение буржуазии Советской властью, удаление старого правительства, революционное насилие дало блестящий успех.
Почему? Потому, что массы были организованы в Советах, во-первых, и потому, во-вторых, что неприятель — буржуазия — был подкопан, подорван, размыт длинным политическим периодом с февраля по октябрь, точно кусок льда весенней водой, и уже внутренне был совершенно обессилен. И движение в Октябре, если сравнить хотя бы с теперешним революционным движением в Германии, так легко дало у нас полную, блестящую победу революционного насилия.
Можно ли предполагать, что такой путь, такая форма борьбы, легкая победа революционного насилия осуществима без этих условий?
Так предполагать было бы величайшей ошибкой. И, чем крупнее революционные победы, в известных условиях одерживаемые, тем чаще является опасность, что мы дадим себя обольстить этими победами, не думая хладнокровно, спокойно и внимательно над тем, при каких условиях это было возможно.
Когда правительство Керенского, коалиционное министерство Милюкова мы истрепали, можно сказать, по ниточке, испробовали, как их сажать на министерские места во всех комбинациях, заставили их проделать министерскую чехарду справа налево и слева направо, снизу вверх и сверху вниз, то оказалось, что, как они ни садились, они в музыканты не годились, и тогда они полетели, как пушинки.
44 В. И. ЛЕНИН
Похоже ли на это положение то, что стало теперь перед нашей практической задачей по отношению к мировому империализму? Конечно, нет.
Вот почему в области внешней политики вопрос о Брестском мире причинил такие трудности. Массовый характер движения помог их преодолеть.
Но в чем источник ошибок, которые заставляли часть товарищей думать, что мы делаем неслыханное преступление? И теперь есть такие одинокие чудаки среди людей, умеющих владеть пером и воображающих, что они лично кое-что представляют, имеют опыт, могут учить и т. п., и которые и сейчас уверяют, что это было соглашательством с германским империализмом.
Да, такое соглашательство было, когда мы «соглашались» с царем, идя в отвратительную реакционную Думу и взрывая ее извнутри.
Можно ли было рассчитывать, одним применением насилия, свергнуть всемирный империализм без соответствующего развития пролетариата в этих империалистских странах?
Если так ставить задачу, — а мы все время, как марксисты, учили, что ее надо ставить так и только так, — то тут применять политику насилия было бы сплошной нелепостью и вздором и полным непониманием условий, при которых политика насилия имеет успех.
Теперь мы это видим. Мы обогащены опытом.
В то время, как мы в период Брестского мира должны были собирать силы и с мучительнейшими трудностями закладывать фундамент новой армии, Красной Армии, в стране, которая разорена и измучена войной, как ни одна страна в мире, в то время, как мы камешек по камешку закладывали в первой половине и в начале второй половины 1918 года фундамент настоящей социалистической Красной Армии, — в это время империализм других стран подтачивался внутренним разложением, нарастанием протеста и обессиливался.
И революционное насилие в Германии одержало победу тогда, когда многомесячное развитие борьбы подточило в этой стране империализм, и то же самое
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 45
теперь повторяется до известной степени — до известной степени, а не полностью — по отношению к странам Согласия.
Один американец, который наблюдал происходящее в западноевропейских странах очень внимательно, непосредственно, никоим образом не предвзято, говорил мне недавно: «Франции предстоит, несомненно, величайшее разочарование, крах иллюзий; французов кормят обещаниями — вы, мол, победили». Старые патриотические чувства всего французского народа, озлобление на то, как их раздавили в 70-м году, бешеное возмущение тем, как страна за четыре года войны обезлюдела, обескровлена, изнемогает — все это буржуазия использует, чтобы направить по руслу шовинизма: «Мы победили немцев, у нас будут полные карманы, и мы отдохнем». Но трезвый, по-купцовски смотрящий на вещи американец говорит: «Немец не заплатит, потому что ему платить не из чего».
Оттого-то французский народ и кормят обещаниями и сказками, что вот-вот наступит мир, окончательная победа. Но мир — это крах всех надежд на то, что можно из этого кровавого болота вылезти хоть сколько-нибудь живыми, с поломанными руками и ногами, но живыми. Вылезти из этого мира при старом капитализме нельзя, потому что накопилась такая лавина капиталистических долгов, такая глыба разорений во всем капиталистическом мире, причиненных войной, что нельзя вылезти, не свергнув самой лавины.
Даже те, кто не являются революционерами и в революцию не верят и боятся революции, теоретически все же ее обсуждают и будут принуждены ходом событий, последствиями империалистской войны убедиться, что другого выхода нет, кроме революции.
Повторяю, меня особенно поразила оценка положения, сделанная американцем с точки зрения купца, который, конечно, теорией классовой борьбы не занимается и искренне считает это вздором, но который интересуется миллионами и миллиардами и, умея считать, спрашивает: заплатят или не заплатят? — и отвечает, опять-таки с точки зрения совершенно
46 В. И. ЛЕНИН
делового коммерческого расчета: «Заплатить не из чего! И даже 20 копеек за рубль не получишь!».
Вот положение, при котором во всех странах Согласия мы видим громаднейшее и повсеместное брожение на почве симпатий рабочих к советской форме.
Например, в Париже толпа, — самая чуткая, может быть, из всех народных собраний других стран, потому что в Париже она прошла большую школу, проделала ряд революций, — там толпа, самая отзывчивая, которая не позволит оратору взять фальшивую ноту, теперь обрывает тех, кто смеет говорить против большевизма; а всего несколько месяцев тому назад нельзя было и заикнуться перед парижской толпой за большевизм, не встретив насмешливых отзывов этой же толпы.
В Париже, между тем, буржуазия всю свою систему лжи, клеветы, обмана пускает в ход против большевизма. Но мы уже знаем, что это значит, когда в 1917 году мы, большевики, переживали травлю всей буржуазной печати. У нас господа буржуа немножко просчитались и пересолили, думая, что большевиков они затягивают в сетях лжи и клеветы; да так пересолили, переборщили в своих нападках, что дали нам даровую рекламу и заставили самых отсталых рабочих думать: «Если большевиков так ругают капиталисты, то, значит, эти большевики умеют с капиталистами бороться!».
Вот почему та политика, которую нам пришлось вести в течение Брестского мира, самого зверского, насильнического, унизительного, оказалась политикой единственно правильной.
И я думаю, что не бесполезно вспомнить об этой политике еще раз теперь, когда похожим становится положение по отношению к странам Согласия, когда они все так же полны бешеного желания свалить на Россию свои долги, нищету, разорение, ограбить, задавить Россию, чтобы отвлечь от себя растущее возмущение своих трудящихся масс.
Смотря трезво на вещи, мы вынуждены совершенно ясно сказать себе, если мы не хотим морочить головы себе и другим, — а это вредное занятие для революцио-
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 47
нера, — мы должны сказать, что Антанта сильнее нас, с точки зрения военной силы. Но если мы возьмем дело в его развитии, то скажем также с полной отчетливостью и убеждением, которое основано не только на наших революционных воззрениях, а и на опыте, что это могущество стран Согласия — не надолго; они стоят накануне громадного перелома в настроении своих масс.
Они и французских и английских рабочих накормили обещаниями: «Мы весь мир дограбим, а тогда ты будешь сыт». Вот что кричит вся буржуазная пресса, вбивая все это в голову неразвитых масс.
Через несколько месяцев они, положим, заключат мир, если не подерутся тут же между собою, на что имеется целый ряд серьезнейших признаков. Но если им удастся, не вцепившись друг другу в волосы и в глотку, заключить мир, то этот мир будет началом краха немедленного, потому что заплатить по этим неслыханным долгам и помочь отчаянному разорению, когда во Франции производство пшеницы уменьшилось больше чем вдвое, а голод стучится всюду, и производительные силы разрушены, — помочь этому они не в состоянии.
Если трезво смотреть на вещи, то надо признать, что тот способ оценки вещей, который дал такую правильную меру в руки при оценке русской революции, дает с каждым днем и утверждение на мировую революцию. Мы знаем, что ручьи, которые захватят эти льдины Антанты — льдины Согласия, капитализма, империализма, — с каждым днем крепнут.
С одной стороны, страны Согласия сильнее нас, с другой стороны — им не удержаться ни в коем случае по их внутреннему положению на сколько-нибудь долгое время.
Из этого же положения вытекают сложные задачи международной политики — задачи, которые нам, может быть и даже вероятно, придется решать в ближайшие дни и о которых я недостаточно осведомлен во всей конкретности, но о которых я бы хотел сказать более всего, — именно для того, чтобы опыт в области деятельности Совета Народных Комиссаров, в области внешней
48 В. И. ЛЕНИН
политики стоял перед вами, товарищи, в форме ясной и захватывающей.
Самый существенный наш опыт — Брестский мир. Вот что самое существенное в итоге внешней политики Совета Народных Комиссаров. Мы должны были выжидать, отступать, лавировать, подписывать самый унизительный мир, получая через то возможность строить новый фундамент новой социалистической армии. И фундамент мы заложили, а наш могучий и всесильный некогда противник оказался уже бессильным.
К этому идет дело и во всем мире, и это главный и основной урок, который надо как можно тверже усвоить и постараться как можно яснее понять, чтобы не сделать ошибки в очень сложных, очень трудных, очень запутанных вопросах внешней политики, которые не сегодня-завтра станут перед Советом Народных Комиссаров, перед Центральным Исполнительным Комитетом, вообще перед всей Советской властью.
На этом я и покончу с вопросом о внешней политике, чтобы перейти к некоторым из других важнейших вопросов.
Товарищи, что касается военной деятельности, то в феврале и марте 1918 г. — год тому назад — мы не имели никакой армии. Мы имели, может быть, 10 миллионов вооруженных рабочих и крестьян, составлявших старую армию, совершенно разложившуюся, проникнутую абсолютнейшей готовностью и решимостью уйти, убежать и все бросить во что бы то ни стало.
Это явление тогда рассматривалось как исключительно русское. Думали, что русские, со свойственной русским нетерпеливостью или недостаточной организованностью, не вынесут, а немцы вынесут.
Так говорили нам. А мы видим теперь, что прошло несколько месяцев — и с организацией немецкой армии, которая была неизмеримо выше нашей в смысле культурности, техники, дисциплины, в смысле человеческих условий для больных, раненых, в смысле отпусков и т. д., что и там с ее организациею вышла такая же история. Бойни, многолетней бойни самые культурные и дисциплинированные массы не вынесли, наступил
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 49
период абсолютного разложения, когда и передовая немецкая армия спасовала.
Очевидно, не только для России, но для всех стран есть предел. Для разных стран разный предел, но — предел, дальше которого вести войну, ради интересов капиталистов, нельзя. Вот то, что мы наблюдаем теперь.
Немецкий империализм разоблачил себя до конца в том, что он был хищником. Самое важное то, что и в Америке, и во Франции, в этих пресловутых демократиях (о демократиях болтают предатели социализма, меньшевики и эсеры, эти несчастные люди, называющие себя социалистами), в этих передовых демократиях мира, в этих республиках с каждым днем наглеет империализм, и обнаруживаются дикие звери, хищники, как нигде. Они грабят мир, дерутся между собою и вооружаются друг против друга. Скрывать это долго нельзя. Это можно было скрывать, когда был угар войны. Угар проходит, мир надвигается, и массы именно в этих демократиях видят, несмотря на всю ложь, что война привела к новому грабежу. Самая демократическая республика есть не что иное, как наряд для хищника, самого зверского, циничного, который готов разорить сотни миллионов людей, чтобы заплатить долги, т. е. заплатить господам империалистам, капиталистам за то, что они милостиво позволили рабочим резать друг другу горло. С каждым днем для масс это становится яснее.
Вот положение, при котором является возможность таких политических выступлений, как статья одного военного обозревателя в газете самой богатой и самой политически-опытной буржуазии — в английском «Таймсе», оценивающего события в таких выражениях: «Во всем мире армии разлагаются, но есть только одна страна, где армия строится, и эта страна — Россия».
Вот факт, который вынуждена признать буржуазия, в военном отношении гораздо более сильная, чем советский большевизм. И с этим фактом мы подходим к оценке того, что сделали мы за этот год советской работы.
Нам удалось достигнуть перелома, когда на месте десятимиллионной армии, сплошь бежавшей, не вынесшей
50 В. И. ЛЕНИН
ужасов войны и понявшей, что эта война преступна, начала строиться, сотня тысяч за сотней тысяч, армия социалистическая, знающая, за что борется, и идущая на жертвы и лишения большие, чем было при царизме, потому что она знает, что отстаивает свое дело, свою землю, свою власть на фабрике, защищает власть трудящихся, а трудящиеся в других странах, хотя трудно и тяжело, но просыпаются.
Таково положение, которое характеризует годичный опыт Советской власти.
Война невероятно трудна для Советской России, война невероятно трудна для народа, который четыре года переносил ужасы империалистской войны. Война для Советской России невероятно тяжела. Но в данное время и сильные враги признают, что их армия разлагается, а наша строится. Потому что, первый раз в истории, армия строится на близости, на неразрывной близости, можно сказать — на неразрывной слитности, Советов с армией. Советы объединяют всех трудящихся и эксплуатируемых — и армия строится на началах социалистической защиты и сознательности.
Один прусский монарх в XVIII веке сказал умную фразу: «Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, то нельзя было бы вести ни одной войны». Старый прусский монарх был неглупым человеком. Мы же теперь готовы сказать, сравнивая свое положение с положением этого монарха: мы можем вести войну потому, что массы знают, за что воюют, и хотят воевать, несмотря на неслыханные тяготы — повторяю, тяготы войны теперь больше, чем при царизме, — знают, что приносят отчаянные, непосильно тяжелые жертвы, защищая свое социалистическое дело, борясь рядом с теми рабочими в других странах, которые «разлагаются» и начали понимать наше положение.
Есть глупые люди, которые кричат о красном милитаризме; это — политические мошенники, которые делают вид, будто бы они в эту глупость верят, и кидают подобные обвинения направо и налево, пользуясь для этого своим адвокатским умением сочинять фальшивые доводы и засорять массам глаза песком. И меньшевики
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 51
и эсеры кричат: «Смотрите, вместо социализма вам дают красный милитаризм!».
Действительно, «ужасное» преступление! Империалисты всего мира бросились на Российскую республику, чтобы задушить ее, а мы стали создавать армию, которая первый раз в истории знает, за что она борется и за что приносит жертвы, и с успехом сопротивляется более многочисленному врагу, приближая с каждым месяцем сопротивления в доселе еще невиданном масштабе всемирную революцию, — и это осуждают, как красный милитаризм!
Повторяю — либо это глупцы, не поддающиеся никакой политической оценке, либо это политические мошенники.
Всем известно, что война эта нам навязана; в начале 1918 года мы старую войну кончили и новой не начинали; все знают, что против нас пошли белогвардейцы на западе, на юге, на востоке только благодаря помощи Антанты, кидавшей миллионы направо и налево, причем громадные запасы снаряжения и военного имущества, оставшиеся от империалистической войны, были собраны передовыми странами и брошены на помощь белогвардейцам, ибо эти господа миллионеры и миллиардеры знают, что тут решается их судьба, что тут они погибнут, если не задавят немедленно нас.
Социалистическая республика делает неслыханные усилия, приносит жертвы и одерживает победы; и если теперь, в результате года гражданской войны, взглянуть на карту: что было Советской Россией в марте 1918 года, что стало ею к июлю 1918 года, когда на западе стояли немецкие империалисты по линии Брестского мира, Украина была под игом немецких империалистов, на востоке до Казани и Симбирска господствовали купленные французами и англичанами чехословаки, и если взять карту теперь, то мы увидим, что мы расширились неслыханно, мы одержали победы громадные.
Вот положение, при котором говорить сильные слова, обвиняя нас в красном милитаризме, могут только самые грязные и низкие политические мошенники.
52 В. И. ЛЕНИН
Таких революций, которые, завоевав, можно положить в карман и почить на лаврах, в истории не бывало. Кто думает, что такие революции мыслимы, тот не только не революционер, а самый худший враг рабочего класса. Не бывало ни одной такой революции, даже второстепенной, даже буржуазной, когда речь шла только о том, чтобы от одного имущего меньшинства передать власть другому меньшинству. Мы знаем примеры! Французская революция, на которую ополчились в начале XIX века старые державы, чтобы раздавить ее, называется великой именно потому, что она сумела поднять на защиту своих завоеваний широкие народные массы, давшие отпор всему миру; тут и лежит одна из ее больших заслуг.
Революция подвергается самым серьезным испытаниям на деле, в борьбе, в огне. Если ты угнетен, эксплуатируем и думаешь о том, чтобы скинуть власть эксплуататоров, если ты решил довести дело свержения до конца, то должен знать, что тебе придется выдержать натиск эксплуататоров всего мира; и если ты готов этому натиску дать отпор и пойти на новые жертвы, чтобы устоять в борьбе, тогда ты революционер; в противном случае тебя раздавят.
Вот как поставлен вопрос историей всех революций.
Настоящим испытанием нашей революции является то, что мы в отсталой стране, раньше, чем другие, сумели взять власть, завоевать советскую форму правления, власть трудящихся и эксплуатируемых. Сумеем ли мы ее и удержать, хотя бы до тех пор, пока расшевелятся массы других стран? И если мы не сумеем пойти на новые жертвы и удержаться, то скажут: революция оказалась исторически неправомерной. Демократы цивилизованных стран, вооруженные до зубов, боятся, однако, появления в какой-нибудь стомиллионной свободной республике, вроде Америки, каких-нибудь ста большевиков; это — такая зараза! И борьба с сотней выходцев из голодной, разоренной России, которые станут говорить о большевизме, оказывается демократам не под силу! Симпатии масс на нашей стороне! У буржуев одно спасение: пока меч не выпал у них из рук,
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 53
пока пушки в их руках, направить эти пушки на Советскую Россию и задавить ее в несколько месяцев, потому что потом ее ничем не задавишь. Вот в каком положении мы находимся, вот чем определяется военная политика Совета Народных Комиссаров за этот год, и вот почему мы, указывая на факты, на результаты, имеем право сказать, что мы испытание выдерживаем только потому, что рабочие и крестьяне, неслыханно истомленные войной, созидают новую армию в еще более мучительных условиях, проявляя новое геройство.
Это — краткие итоги политики Советской власти в области военной. Я здесь позволю себе сказать еще несколько слов по одному пункту, где политика в военном вопросе смыкается с политикой в других вопросах, с политикой хозяйственной, — я говорю о военных специалистах.
Вы, вероятно, знаете, какие споры вызвал этот вопрос, как часто товарищи, принадлежащие к числу самых преданных и убежденных большевиков-коммунистов, выражали горячие протесты против того, что в строительстве Красной социалистической армии мы пользуемся старыми военными специалистами, царскими генералами и офицерами, запятнавшими себя служением царизму, а иногда и кровавыми расправами с рабочими и крестьянами.
Противоречие бросается в глаза, негодование тут является, можно сказать, само собою. Каким образом строить социалистическую армию при помощи специалистов царизма?!
Оказалось, что мы построили ее только так. И если мы подумаем над задачей, которая здесь выпала на нашу долю, то нетрудно понять, что так только и можно было построить. Это дело не только военное, эта задача стала перед нами во всех областях народной жизни и народного хозяйства.
Старые социалисты-утописты воображали, что социализм можно построить с другими людьми, что они сначала воспитают хорошеньких, чистеньких, прекрасно обученных людей и будут строить из них социализм. Мы всегда смеялись и говорили, что это кукольная
54 В. И. ЛЕНИН
игра, что это забава кисейных барышень от социализма, но не серьезная политика.
Мы хотим построить социализм из тех людей, которые воспитаны капитализмом, им испорчены, развращены, но зато им и закалены к борьбе. Есть пролетарии, которые закалены так, что способны переносить в тысячу раз большие жертвы, чем любая армия; есть десятки миллионов угнетенных крестьян, темных, разбросанных, но способных, если пролетариат поведет умелую тактику, вокруг него объединиться в борьбе. И затем есть специалисты науки, техники, все насквозь проникнутые буржуазным миросозерцанием, есть военные специалисты, которые воспитались в буржуазных условиях, — и хорошо еще, если в буржуазных, а то в помещичьих, в палочных, в крепостнических. Что касается народного хозяйства, то все агрономы, инженеры, учителя — все они брались из имущего класса; не из воздуха они упали! Неимущий пролетарий от станка и крестьянин от сохи пройти университета не могли ни при царе Николае, ни при республиканском президенте Вильсоне. Наука и техника — для богатых, для имущих; капитализм дает культуру только для меньшинства. А мы должны построить социализм из этой культуры. Другого материала у нас нет. Мы хотим строить социализм немедленно из того материала, который нам оставил капитализм со вчера на сегодня, теперь же, а не из тех людей, которые в парниках будут приготовлены, если забавляться этой побасенкой. У нас есть буржуазные специалисты, и больше ничего нет. У нас нет других кирпичей, нам строить не из чего. Социализм должен победить, и мы, социалисты и коммунисты, должны на деле доказать, что мы способны построить социализм из этих кирпичей, из этого материала, построить социалистическое общество из пролетариев, которые культурой пользовались в ничтожном количестве, и из буржуазных специалистов.
И если вы не построите коммунистического общества из этого материала, тогда вы пустые фразеры, болтуны.
Вот как вопрос поставлен историческим наследием мирового капитализма! Вот та трудность, которая
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 55
стала перед нами конкретно, когда мы взяли власть, когда мы получили советский аппарат!
Это одна половина задачи, и это большая половина задачи. Советский аппарат значит, что трудящиеся объединены так, чтобы весом своего массового объединения раздавить капитализм. Они его и раздавили. Но от раздавленного капитализма сыт не будешь. Нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил, и из нее построить социализм. Нужно взять всю науку, технику, все знания, искусство. Без этого мы жизнь коммунистического общества построить не можем. А эта наука, техника, искусство — в руках специалистов и в их головах.
Так поставлена задача во всех областях — задача противоречивая, как противоречив весь капитализм, труднейшая, но выполнимая. Не потому, что мы воспитаем чистеньких коммунистических специалистов лет через двадцать: первое поколение коммунистов без пятна и упрека; нет, извините, нам надо все устроить теперь, не через двадцать лет, а через два месяца, чтобы бороться против буржуазии, против буржуазной науки и техники всего мира. Тут мы должны победить. Массовым весом своим заставить буржуазных специалистов служить нам — трудно, но можно; и если мы это сделаем, мы победим.
Когда мне недавно тов. Троцкий сообщил, что у нас в военном ведомстве число офицеров составляет несколько десятков тысяч, тогда я получил конкретное представление, в чем заключается секрет использования нашего врага: как заставить строить коммунизм тех, кто являлся его противниками, строить коммунизм из кирпичей, которые подобраны капиталистами против нас! Других кирпичей нам не дано! И вот из этих кирпичей, под руководством пролетариата, мы должны заставить буржуазных специалистов строить наше здание. Вот что трудно, и вот в чем залог победы!
Конечно, на этом пути, как новом и трудном, сделано немало ошибок, на этом пути нас ждало немало поражений; все знают, что из специалистов определенное число систематически изменяло нам: среди специалистов
56 В. И. ЛЕНИН
на заводах, в агрономии, в деле управления мы на каждом шагу натыкались и натыкаемся на злостное отношение к делу, на злостный саботаж.
Мы знаем, что все это громадные трудности и что их одним насилием не победишь... Мы, конечно, не против насилия; мы над теми, кто относится отрицательно к диктатуре пролетариата, смеемся и говорим, что это глупые люди, не могущие понять, что должна быть либо диктатура пролетариата, либо диктатура буржуазии. Кто говорит иначе — либо идиот, либо политически настолько неграмотен, что его не только на трибуну, но и просто на собрание пускать стыдно. Может быть или насилие над Либкнехтом и Люксембург, избиение лучших вождей рабочих, или насильственное подавление эксплуататоров, а кто мечтает о середине — самый вредный и опасный нам противник. Так сейчас стоит вопрос. Так что когда мы говорим об использовании специалистов, то надо иметь в виду урок советской политики за год; за этот год мы сломили и победили эксплуататоров, а нам теперь надо решить задачу использования буржуазных специалистов. Здесь, повторяю, одним насилием ничего не сделаешь. Тут, в добавление к насилию, после победоносного насилия, нужна организованность, дисциплина и моральный вес победившего пролетариата, подчиняющего себе и втягивающего в свою работу всех буржуазных специалистов!
Скажут: вместо насилия Ленин рекомендует моральное влияние! Но глупо воображать, что одним насилием можно решить вопрос организации новой науки и техники в деле строительства коммунистического общества. Вздор! Мы, как партия, как люди, научившиеся кое-чему за этот год советской работы, в эту глупость не впадем и от нее массы будем предостерегать. Использовать весь аппарат буржуазного, капиталистического общества — такая задача требует не только победоносного насилия, она требует, сверх того, организации, дисциплины, товарищеской дисциплины среди масс, организации пролетарского воздействия на все остальное население, создания новой массовой обстановки,
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 57
при которой буржуазный специалист видит, что ему нет выхода, что к старому обществу вернуться нельзя, а что он свое дело может делать только с коммунистами, которые стоят рядом, руководят массами, пользуются абсолютным доверием масс и идут к тому, чтобы плоды буржуазной науки, техники, плоды тысячелетнего развития цивилизации не доставались кучке людей, пользующихся этим для того, чтобы выделяться и обогащаться, а доставались поголовно всем трудящимся.
Задача — громадной трудности, на которую, чтобы полностью решить ее, надо положить десятки лет! А чтобы решить ее, надо создать такую силу, такую дисциплину, товарищескую дисциплину, советскую дисциплину, пролетарскую дисциплину, которая бы не только физически раздавила контрреволюционеров буржуазии, но и охватила бы их полностью, подчинила бы себе, заставила бы идти по нашим рельсам, служить нашему делу.
Повторяю, что в деле военного строительства и строительства хозяйственного и в работе каждого совета народного хозяйства, и в работе каждого заводского комитета, каждой национализированной фабрики мы каждый день на эту задачу натыкались. Едва ли была хоть одна неделя, когда бы в Совете Народных Комиссаров в этом году, так или иначе, в той или в другой форме, не ставился такой вопрос и не решался нами. И я уверен, что не было ни одного заводского комитета в России, ни одной сельскохозяйственной коммуны, ни одного советского хозяйства, ни одного уездного земельного отдела, которые бы за год советской работы десятки раз не натыкались на этот вопрос.
Вот в чем трудность задачи, но вот в чем и настоящая благодарная задача, вот что мы должны сделать теперь, на другой день после того, как сила пролетарского восстания раздавила эксплуататоров. Мы раздавили их сопротивление, — это надо было сделать, — но надо было не только это сделать, а силой новой организации, товарищеской организации трудящихся надо заставить их служить нам, надо излечить их от старых пороков, помешать им вернуться к своей эксплуататорской
58 В. И. ЛЕНИН
практике. Они остались старыми буржуа и сидят на офицерских постах и в штабах нашей армии, они, инженеры и агрономы, эти старые буржуа, называющие себя меньшевиками и эсерами. От клички ничто не меняется, но они буржуа насквозь, с головы до пяток, по своему миросозерцанию и привычкам.
Что же, мы разве выкинем их? Сотни тысяч не выкинешь! А если бы мы и выкинули, то себя подрезали бы. Нам строить коммунизм не из чего, как только из того, что создал капитализм. Надо не выкидывать, а сломить сопротивление, наблюдая за ними на каждом шагу, не делая никаких политических уступок, на которые бесхарактерные люди поддаются ежеминутно. Культурные люди поддаются политике и влиянию буржуазии потому, что они восприняли всю свою культуру от буржуазной обстановки и через нее. Вот почему они на каждом шагу спотыкаются и делают политические уступки контрреволюционной буржуазии.
Коммунист, который говорит, что нельзя впадать в такое положение, чтобы руки пачкать, что у него должны быть чистые коммунистические руки, что он будет чистыми коммунистическими руками строить коммунистическое общество, не пользуясь презренными контрреволюционными буржуазными кооператорами,— пустой фразер, потому что, напротив, нельзя не пользоваться ими.
Задача практически сейчас стоит так, чтобы тех, кто против нас капитализмом воспитан, повернуть на службу к нам, каждый день смотреть за ними, ставить над ними рабочих комиссаров в обстановке коммунистической организации, каждый день пресекать контрреволюционные поползновения и в то же время учиться у них.
У нас, в лучшем случае, есть наука агитатора, пропагандиста, человека, закаленного дьявольски тяжелой судьбой фабричного рабочего или голодного крестьянина, — наука, которая учит долго держаться, оказывать упорство в борьбе, что и спасало нас до сих пор; это все необходимо; но этого мало, с этим одним победить нельзя; чтобы победа была полная и окончательная,
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 59
надо еще взять все то, что есть в капитализме ценного, взять себе всю науку и культуру.
Откуда же это взять? Надо поучиться у них, у наших врагов, нашим передовым крестьянам, сознательным рабочим на своих фабриках, в уездном земельном отделе у буржуазного агронома, инженера и пр., чтобы усвоить плоды их культуры.
В этом отношении та борьба, которая возникала в нашей партии за минувший год, была чрезвычайно плодотворна; она вызвала немало резких столкновений, но борьба и не бывает без резких столкновений; мы же приобрели практический опыт в вопросе, который никогда перед нами не ставился, но без которого коммунизм осуществить не удастся. Задача — как соединить победоносную пролетарскую революцию с буржуазной культурой, с буржуазной наукой и техникой, бывшей до сих пор достоянием немногих, задача, еще раз скажу, трудная. Здесь все дело в организации, в дисциплине передового слоя трудящихся масс. Если бы в России, во главе миллионов забитых, темных, совершенно неспособных к самостоятельному строительству, веками угнетаемых помещиками крестьян, если бы около них не было передового слоя городских рабочих, которые им понятны, близки, которые пользуются их доверием, которым крестьянин поверит, как своим рабочим людям, если бы не было этой организации, способной сплотить трудящиеся массы и внушить им, разъяснить, убедить их в важности задачи взять всю буржуазную культуру себе, — тогда дело коммунизма было бы безнадежно.
Говорю это не с точки зрения отвлеченной, а с точки зрения ежедневного опыта в течение целого года. Если в этом опыте много мелочей, иногда скучных, неприятных, то за всеми этими мелочами надо увидеть нечто поглубже, надо понять, что в этих мелочах работы, в столкновениях между заводским комитетом и инженером, таким-то красноармейцем и таким-то буржуазным офицером, таким-то крестьянином и буржуазным агрономом, — что в этих конфликтах, трениях, мелочах есть неизмеримо более глубокое содержание. Мы победили предрассудок, что следует этих буржуазных
60 В. И. ЛЕНИН
специалистов выкинуть вон. Мы взяли эту машину, она еще идет плохо, — не будем делать иллюзий: на каждом шагу она спотыкается, на каждом шагу делает ошибки, на каждом шагу сваливается в канаву, а мы опять вытаскиваем ее, — но она пошла, и мы будем вести ее по правильному пути. Так, только так мы вылезем из той трясины разрухи, страшных трудностей, разорения, одичания, нищеты, голода, в которую нас война втянула и империалисты всех стран стараются втолкнуть и заставить застрять там.
И мы начали вылезать. Это — первые шаги.
Год советской работы научил нас эту задачу ясно понимать в каждом отдельном случае заводской практики и практики крестьянской работы и усваивать эту работу. Это — громаднейшее завоевание Советской власти за год. На это потерять год было не жаль. Мы не будем, как в старые времена, теоретически рассуждать вообще о значении буржуазных специалистов и о значении пролетарских организаций, мы будем каждый шаг нашего опыта в любом заводском комитете и в любой земельной организации использовывать. Если мы положили фундамент Красной Армии, если у нас есть небольшой фундамент, если есть такие национализированные предприятия, в которых рабочие свои задачи поняли и начали повышать производительность труда при помощи тех буржуазных специалистов, которые на каждом шагу пытаются вернуться назад, а массовые организации рабочих заставляют их идти вперед нога в ногу с Советской властью, — это самое большое завоевание Советской власти. Эта работа не видная, в ней ничего нет блестящего, трудно ее во всем значении оценить, но именно в том-то и сказывается шаг вперед нашего движения, что мы от простой задачи простого подавления эксплуататоров пришли к задаче научить самих себя, научить массы строить коммунизм из капиталистических кирпичей, заставлять капиталистических буржуазных специалистов работать на нас. Только на этом пути мы добьемся победы. И теперь мы знаем, что, идя так, как шли до сих пор, мы этой победы, действительно, добьемся.
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 61
Товарищи, я перейду к последнему вопросу, который я хотел бы, хотя вкратце, осветить, ввиду того что я слишком затянул свою речь, — к вопросу об отношении к деревне.
Если я до сих пор говорил о работе военной, о диктатуре, об использовании буржуазных специалистов, то здесь — новая громадная трудность коммунистического строительства.
Как быть, если власть перешла в руки пролетариата в стране, в которой городского пролетариата — меньшинство, а большинство крестьян, привыкших хозяйничать поодиночке, насквозь пропитанных этими привычками раздробленного хозяйничанья?
Большинство из этих крестьян, однако, так разорены, обнищали и измучены гнетом помещиков и капиталистов, что идут охотно на помощь к пролетариям. Если городской рабочий сколько-нибудь толково, тактично, по-человечески, а не так, как когда человек хочет начальствовать и вызывает законную ненависть, — если сколько-нибудь по-человечески городской рабочий подходит к крестьянину, он встречает в нем самое товарищеское доверие и полную поддержку. Это мы знаем. На этом Советская власть держится в деревне. Она могла держаться лишь при помощи самой искренней поддержки большинства трудящихся. Эту поддержку мы получили потому, что городские рабочие тысячами путей, о которых мы и не подозреваем, пришли в связь с деревенской беднотой.
Государственная власть, которая прежде этому мешала, теперь все делает, чтобы этому помочь. Только благодаря этому Советская власть держится, только в этом залог победы.
Громадные трудности, о которых я только что упомянул, заключаются в том, что крестьянин привык работать в одиночку, свободно торговать хлебом, и ему кажется, что это — законная вещь. Как это я, рассуждает он, трудившийся, чтобы получить хлеб, который стоил мне столько пота и крови, и не имею права его свободно продать? Крестьянину это представляется обидой.
62 В. И. ЛЕНИН
Но мы знаем из всего опыта развития России, что свободно торговать — это значит свободно насаждать капиталистов; а свободно торговать в стране, которая измучена голодом, где голодный человек за кусок хлеба готов отдать все, что угодно, даже себя в рабство, свободно торговать, когда страна голодает, — это значит свободно обогащать меньшинство и разорять большинство.
Мы должны доказать, что в стране, которая измучена голодом, первая задача — помочь крестьянству; но помочь можно, только объединив его действия, объединив массы, ибо крестьяне распылены, раздроблены, привыкли жить и работать врозь.
Внешних препятствий для осуществления этой трудной задачи нет; тут то, что надо было сделать насилием, сделано; мы от насилия не отказываемся; мы знаем, что есть кулаки среди крестьян, которые деятельно сопротивляются нам, прямо устраивая белогвардейские восстания; это не относится ко всей массе крестьян. Кулаков — меньшинство; и тут — борьба и борьба, их надо подавить, и мы и подавляем, но после победоносного решения задачи подавления эксплуататоров в деревне встает вопрос, который насилием решить нельзя; в этой области, как и во всех остальных, можно решить нашу задачу только массовой организацией, длительным воспитательным влиянием городского пролетариата на крестьянство.
Осуществим ли мы эту задачу? — Да, мы это знаем из опыта; и только потому, что громадное большинство крестьян доверяет рабочей власти, на опыте этого доверия к рабочим можно строить фундамент, который уже начат, и строить его дальше должно, но строить путем товарищеского воздействия и дисциплины.
Вот задача, которая стала перед нами практически.
Когда мы создавали комитеты бедноты, когда старались произвести товарообмен с деревней22, мы стремились не к тому, чтобы богатый получил товары, а чтобы в первую голову получил бедняк те немногие товары, которые мог дать город, дабы, помогая бедноте, мы могли с ее помощью победить кулака и взять от него излишки хлеба.
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 63
Решить задачу снабжения населения хлебом в громадной стране с худыми средствами сообщения, с разъединенным крестьянством было неимоверно трудно, и эта задача больше всего причинила нам хлопот. Вспоминая все заседания Совета Народных Комиссаров, скажу: не было ни одной задачи, над которой бы так упорно работала Советская власть, как над этой задачей. У нас громадная распыленность крестьян, раздробленность, в деревне больше всего темноты, привычек к отдельному хозяйству, там смотрят на запрет свободно торговать хлебом, как на обиду, а тут, кстати, конечно, являются политические мошенники, всякие эсеры и меньшевики, и разжигают крестьян и говорят им: «Вас грабят!».
Есть ведь такие мерзавцы, которые после года советской работы, когда, между прочим, продовольственники доказали, что мы за последние месяцы дали деревне 42 тысячи вагонов с продуктами, а получили взамен хлеба только 39 тысяч вагонов, — есть мерзавцы, которые все же кричат: «Крестьяне, вас грабит Советская власть!».
В то время, как рабочие надрываются в городах, — а нигде нет такого мучительного голода, как в городах и в неземледельческой России, — в то время, как крестьяне взяли все помещичьи земли и взяли себе хлеб, в то время, как крестьяне в массе, мы знаем это, в первый год Советской власти работали на себя, а не на барина и не на купца, и свое питание улучшили, в такое время, когда страна терзается от голода в городах и неземледельческих местностях, когда все капиталисты стараются подорвать нас голодом, — в это время находятся люди, переодетые в меньшевистские и эсеровские или другие шутовские наряды, и смеют твердить: «Вас грабят!». Это — агенты капитализма, и никак иначе, как с агентами капитализма, с ними мы обращаться не будем и не должны!
В такое время, когда Советская власть самую главную трудность видит в вопросе о голоде, обязанность всякого советского гражданина все излишки хлеба отдать голодному. Это так ясно, очевидно, это так
64 В. И. ЛЕНИН
понятно всякому трудящемуся человеку, что против этого возразить нельзя. Тут нужен обман, политическое мошенничество для того, чтобы простую, ясную, очевидную истину затемнить, сделать ее непонятной или извратить ее!
На эту истину опирается городской рабочий. Благодаря очевидности этой истины, он делает свое труднейшее дело. До сих пор он говорил крестьянской бедноте: мы вместе с вами составляем настоящую опору Советской власти. Для этого создавались комитеты бедноты, организации товарообмена, обязательное привлечение кооперативов к тому, чтобы они объединили все население. Все декреты в области земледелия, которые издавались, проникнуты этой основной мыслью, все воззвания к рабочим города говорили: объединяйтесь с деревенской беднотой, без этого вы не разрешите самого важного и трудного вопроса — вопроса о хлебе. А крестьянину мы говорили: либо ты объединишься с городским рабочим, и тогда мы победим, либо ты поддашься увещаниям и назиданиям капиталистов и их приказчиков и лакеев в меньшевистских костюмах, которые внушают тебе: «Не давай себя грабить городу, торгуй свободно; кто богат, тот и наживается, а если от голода будут умирать, тебе какое дело», — и тогда ты и сам погибнешь, станешь рабом капиталиста и Советскую Россию разоришь. Только при капитализме так рассуждали: «Я торгую, я наживаюсь, каждый за себя, а бог за всех». Так рассуждал капитализм и породил войну; и вот почему рабочие и крестьяне были нищими, а ничтожное количество — миллиардерами.
Задача в том, как в практической работе подойти к крестьянину, как организовать бедноту и среднего крестьянина, чтобы на каждом шагу бороться с их влечением к старине, с их попыткой вернуться назад, к свободной торговле, с их постоянным стремлением «свободно» хозяйничать. Слово «свобода» — хорошее слово; на каждом шагу «свобода»: свобода торговать, продавать, продаваться и т. д. И находятся меньшевики и эсеры, жулики, которые это прекрасное слово «свобода» склоняют и спрягают в каждой газете и речи;
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 65
но все это сплошь обманщики, проститутки капитализма, которые тащат народ назад.
Наконец, главным предметом забот и целью действий Совета Народных Комиссаров, как и Совета Обороны, за последнее время, за последние месяцы и недели, была борьба с голодом.
Громадным злом для нас является голод именно теперь, накануне весны; а весной нам предстоит самый тяжелый период. Как в прошлом году конец зимы, весна и начало лета были самым тяжелым временем, так и в этом году мы как раз теперь вступаем в тяжелую полосу. Теперь усиливаются снова надежды белогвардейцев, помещиков и капиталистов на то, что они, не будучи в состоянии сломить Советскую власть в открытой борьбе, может быть, сыграют еще раз на голоде.
Да и люди, называющие себя меньшевиками и эсерами, правыми и левыми, падающие так низко, что на словах заявляют себя сторонниками рабочего народа, а когда продовольственное положение обостряется, когда надвигается голод, пытающиеся на нем сыграть и натравливающие народные массы против власти рабочих и крестьян, не понимают, что как измена левого эсера Муравьева в прошлом году на Восточном фронте стоила жизни десяткам тысяч рабочих и крестьян в войне с белогвардейцами, так и теперь всякая такого рода политика, всякая агитация и игра на голоде, которую левые эсеры ведут якобы для пользы рабочих, есть не что иное, как прямая помощь белогвардейцам. Всякая такая агитация стоит тысячи лишних жертв в войне против белогвардейцев. В прошлом году, когда Муравьев совершил измену, он едва не открыл всего фронта и навлек целый ряд тяжелых поражений.
Поэтому я бы хотел прежде всего и больше всего коснуться самым кратким образом главных фактов.
Если теперь наше положение опять, как и весною прошлого года, в продовольственном отношении ухудшилось, то мы имеем теперь серьезную надежду не только на то, что победим это затруднение, но что лучше выйдем из него, чем в прошлом году. Надежда основана
66 В. И. ЛЕНИН
на том, что на востоке и юге дела обстоят гораздо лучше, а восток и юг — главные хлебные житницы России.
В целом ряде совещаний Совета Обороны и Совета Народных Комиссаров за последние дни мы точно выяснили, что на дорогах от Казани до Саратова и на Волго-Бугульминской дороге, от Самары к востоку, за Волгой, скоплено ссыпанного готового хлеба до 9 миллионов пудов.
Вся громадная трудность, вся великая опасность заключается в том, что наш транспорт так болен и нехватка паровозов так велика, что мы не уверены, вывезем ли мы этот хлеб. Такова была главная забота в деятельности нашей за последнее время, и вот почему мы пошли на такую меру, как прекращение, как полная остановка пассажирского движения с 18 марта до 10 апреля.
Мы знаем, что это тяжело. Найдутся агитаторы, помогающие белогвардейцам, они станут кричать: «Смотрите, народ голодает, а у него отняли пассажирские поезда, чтобы нельзя было везти хлеб». Эти агитаторы есть. Но мы говорим себе: мы при всех трудностях рассчитываем на сознательность честных рабочих, и они будут за нас.
Приостановка движения, как нам дали сведения специалисты, освободит 220 паровозов. Эти пассажирские паровозы слабее товарных, менее провозоспособны, но мы подсчитали, что они в состоянии за это время дать до трех с половиною миллионов пудов. А если за это время возили бы хлеб в одиночку мешочники, голодные люди, которые бросаются кто куда, то они вывезли бы, в самом лучшем случае, полмиллиона пудов. Эту правду подтвердит каждый опытный железнодорожный рабочий, всякий, кто был на заволжской дороге и видел, как хлеб свален иногда прямо на снег. Мешки с хлебом могут погибнуть, хлеб и без того сырой; в особенности будет плохо, когда начнется половодье. Но мы на эту тяжелую меру пошли, уверенные, что правду от громадной массы рабочих не скроешь, что с правильного пути агитаторы левых эсеров их не собьют и что эта правда победит.
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 67
И такая тяжелая мера, как приостановка пассажирского движения, в состоянии дать несколько миллионов пудов хлеба. Отметая в сторону ложь, клевету и побасенки, будто бы пассажирское движение прекращать вредно, мы должны сказать, что это даст достаточно хлеба при помощи петроградских, московских и иваново-вознесенских рабочих, которые отправляются за ним на юг. Упомяну, между прочим, что ни один город не дал так много сил для организации продовольственного дела, как Петроград; все лучшие силы его уже двинуты на работу, и так и должны поступать рабочие передовых городов.
Социалистическую революцию нельзя совершить без рабочего класса; ее нельзя совершить, если в рабочем классе не накоплено столько сил, чтобы руководить десятками миллионов забитых капитализмом, измученных, неграмотных и распыленных деревенских людей. А руководить ими могут только передовые рабочие. Но лучшие силы уже исчерпались, надорвались и утомились. Их надо заменять, двигая середняков, молодежь. Возможно, что они будут делать ошибки, — не беда; только бы были преданы рабочему делу, воспитаны в обстановке пролетарской борьбы.
Мы приняли уже ряд мер, чтобы на Волго-Бугульминскую дорогу отправить лучшие силы. Вместе с отрядом рабочих туда поехал тов. Брюханов. Отправлены и на другие дороги военные отряды и с ними рабочие, и, повторяю, есть серьезная надежда, что хлеб у нас будет. Будет тяжелое полугодие, но последнее тяжелое полугодие, потому что вместо врага, который крепнет, мы имеем врага, который разлагается, ибо растет советское движение во всех странах.
Таковы основания, по которым мы, рассуждая осторожным образом и много раз проверив расчеты, заявили, что прекращение пассажирского движения даст возможность привезти несколько миллионов пудов хлеба и использовать богатейшие житницы востока и юга. В это тяжелое полугодие мы победим нашего главного врага, голод, и, кроме того, мы теперь
68 В. И. ЛЕНИН
находимся в условиях лучших, чем в прошлом году, потому что у нас есть запасы.
В прошлом году чехословаки дошли до Казани и Симбирска, Украина была под пятой немцев, Краснов на немецкие деньги собирал войска на Дону и юг был от нас отрезан; теперь же Украина освобождается от немецких империалистов, которые хотели вывезти из Украины 60 миллионов пудов хлеба, а вывезли всего только 9 миллионов и в придачу вывезли такую штуку, какую им не переварить, — вывезли большевизм. На нем и полетели немецкие империалисты, на нем полетят и французские, и английские империалисты, если приобретут возможность двигаться дальше в глубь России.
Мы имеем теперь Советскую Украину. А Советское правительство на Украине в отношении к нам, когда встанет вопрос о хлебе, поставит цену не по-торгашески, не так, как ставит спекулянт и тот мужик, который говорит: «Голодный даст и тысячу за пуд, плюю на государственную монополию, мне бы только нажиться, а если народ голодает, тем лучше, больше дадут». Деревенская буржуазия так рассуждает, кулаки, спекулянты так рассуждают, и им помогают все, кто кричит против хлебной монополии, кто стоит за «свободу» торговли, т. е. за свободу нажиться богатому мужику и за свободу умереть окончательно с голоду рабочему, который не получит ничего. И украинское правительство сказало: «Первая задача — помочь голодному северу. Украина не может удержаться, если не удержится измученный голодовками север; Украина продержится и победит наверняка, если она поможет голодному северу».
Запасы хлеба на Украине гигантские. Взять все сразу нельзя. Мы послали на Украину наши лучшие советские силы и уже в один голос получили такое сообщение: «Запасы хлеба громадные, но всего сразу вывезти нельзя, нет аппарата». Немцы разорили Украину до такой степени, что там только начинает складываться кой-какой аппарат; там полный хаос. Худшие времена, когда мы сидели в Смольном в первые недели после Октябрьской революции и боролись с разрухой,
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 69
ничто в сравнении с теми трудностями, которые переживает сейчас Украина. Вопль несется со стороны украинских товарищей, что нет людей, что некому строить Советскую власть, что нет никакого аппарата, что нет такого пролетарского центра, как Питер или Москва, а украинские пролетарские центры — в руках неприятеля. Киев не пролетарский центр, Донецкий бассейн, измученный голодом, не освобожден от казаков. «На помощь к нам, рабочие севера!»
И мы говорим поэтому от лица украинских товарищей питерским рабочим, зная, что они дали более, чем какой бы то ни было другой город: «Дайте еще, напрягите еще ваши усилия!». Мы можем теперь и мы должны помочь украинским товарищам, потому что им приходится строить аппарат Советской власти на месте, очищенном и опустошенном страданиями так, как нигде не терпели и не страдали!
Мы, в Центральном Комитете нашей партии, обсудив это положение, дали задание — сначала сделать все для постройки аппарата на Украине и взяться за работу, когда будет оружие в руках и будет аппарат, а к 1 июня получить за это 50 миллионов пудов хлеба.
Я нисколько не хочу вас уверять, что эта задача будет выполнена. Мы все знаем, что, сколько задач мы ни брали на себя, мы их не могли выполнить к указанному сроку. Пускай лишь часть этой задачи будет выполнена. А все же знайте твердо, что на черный день, когда голод будет все обостряться у нас и когда на востоке и юге будет в полном ходу весь аппарат продовольственный, есть возможность получить экстренную помощь с юга и улучшить наше положение.
Кроме Украины, есть еще у нас источник — Донская область. Там победы Красной Армии уже сделали чудеса. Несколько недель тому назад на Дону в войне с Красновым, с главным врагом, с офицерами, с казаками, которых миллионами подкупали сначала немцы, а потом англичане и французы, продолжающие и теперь помогать им, — несколько недель тому назад наше положение было тяжелое; а нынче с громадной быстротой мы завоевали территорию области не только до
70 В. И. ЛЕНИН
Царицына, но прошли еще к югу от Царицына. Красновские и донские контрреволюционеры сломлены, и никакая помощь империалистов им не помогла.
Что же это значит? Это значит, что мы подошли к углю и к хлебу, без которых мы гибнем, так как из-за недостатка угля останавливаются железные дороги и фабрики, из-за недостатка хлеба рабочие в городах и вообще в неземледельческих местностях испытывают муки голода*.
Запасы хлеба на Дону, так же, как и на Украине, громадны; там мы, кроме того, не можем сказать, что нет аппарата; в каждой воинской части есть коммунистическая ячейка, комиссары из рабочих, группы рабочих продовольственников; там главная трудность заключалась в том, что белогвардейцы при отступлении взрывали мосты и поэтому ни одна из двух главных путевых линий не была годна.
Последнее заседание Совета Обороны и Совета Народных Комиссаров мы посвятили вызову специалистов и допрашиванию их о том, как достать материал для починки линий и как починить хотя бы одну из них. На последнем заседании Совета Обороны мы могли удостовериться, что, благодаря громадному напряжению сил, не только были доставлены материалы, но мы имеем от товарищей с мест уверения, что они почти гарантируют нам до половодья восстановление обеих линий. Это восстановление транспорта на двух линиях стоит, может быть, многих побед над казаками, и это дает возможность сказать: «Надо продержаться еще
__________
* Далее в стенограмме следует текст, не вошедший в брошюру: «Красная Армия выполняет свой долг в условиях необыкновенно трудных. В такое время, когда во всем мире все истомлены войной, наша армия стала стройной, здесь борются люди, которые выносят неизмеримо более тяжелую войну, чем при царе, но выносят потому, что видят, как около каждого военного начальника сидит комиссар из коммунистов — лучший рабочий Питера, или Москвы, или Иваново-Вознесенска. В каждой военной части строятся коммунистические ячейки, каждый штаб превращается в агитационно-пропагандистский центр. Вся сила армии покоится на одном и только на одном: на ее теснейшей связи с лучшими рабочими Петрограда, Москвы и Иваново-Вознесенска. Вот что сделало перелом и совершило чудеса, что из армии, которая бежала при одном слове «казак», создалась армия, которая в несколько недель овладела двумя железнодорожными линиями, которые являются главными путями к хлебу и углю». Ред.
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 71
несколько тяжелых месяцев, напрячь усилия, дать нам помощь петроградскими, московскими и иваново-вознесенскими рабочими». Кроме востока, откуда трудно что-нибудь подвезти, кроме Украины, где громадные запасы, но нет аппарата, есть Дон, побежденный Красной Армией. Вот почему мы с осторожностью, с трезвым расчетом, проверив все это многократными докладами и сообщениями с мест и выслушав специалистов по продовольственному и железнодорожному делу, говорим, что у нас есть самая серьезная, обоснованная уверенность, что не только мы можем продержаться так, как в прошлом году, но можем и значительно улучшить еще свое положение.
Враг наш разлагается внутренне, ни в коем случае не продержится долго и внешний враг. Товарищи, нас особенно убедило в этом то, что мы услыхали от приехавших сюда иностранных товарищей, с которыми мы вместе недавно основали в Москве Коммунистический Интернационал. В Париже сгоняют с трибуны на народных собраниях ораторов за нападки на большевизм. Да, победа за нами! Империалисты могут еще пролить кровь тысяч и тысяч рабочих, убить Розу Люксембург и Карла Либкнехта и сотни лучших представителей Интернационала, могут наполнять тюрьмы Англии, Франции, Германии и Италии социалистами, но это не поможет! Победа за нами! Ибо что такое Советы, что такое Советская власть — это, вопреки всей лжи, всем потокам вранья и грязной клеветы, рабочие всех стран поняли. И капиталистам всех стран выхода нет. Повторяю, они передерутся в то время, когда заключат мир. Франция готова броситься на Италию, они не поделят добычи, Япония вооружается против Америки. Они свалили на народы неслыханную дань, миллиарды и миллиарды военных займов. Но народы измучены войной везде, везде недостача продуктов, остановка производства, везде голод. Антанта, которая обещает помогать контрреволюционерам направо и налево, не может накормить свои страны. Рабочие массы и Парижа, и Лондона, и Нью-Йорка перевели слово «Совет» на свои языки, сделали это слово понятным для
72 В. И. ЛЕНИН
каждого рабочего, зная, что старой буржуазной республикой помочь делу нельзя, что помочь может только рабочая власть.
И если в России перед Советской властью стоят громадные трудности, то это потому, что на Россию обрушилась военная сила самых вооруженных, самых сильных держав мира. Несмотря на это, Советская власть России сумела завоевать сочувствие, внимание и нравственную поддержку рабочих всего мира. И на основании этих данных, нисколько не преувеличивая их, не закрывая глаз на то, что как в Германии, так и в других странах проливается кровь рабочих и гибнут многие лучшие вожди социализма, замученные зверски, — это мы знаем и не закрываем глаз на это, — мы утверждаем, что победа за нами, победа полная, потому что империалисты других стран пошатнулись, рабочие уже выходят из состояния угара и обмана, Советская власть уже завоевала себе признание рабочих всего мира; везде надежды возлагаются только на устройство Советов, надежду видят только в том, что рабочие возьмут власть в свои руки.
А когда рабочие узнают, что даже неразвитые, в отсталой стране, объединенные рабочие, взяв власть в свои руки, смогли создать силу, которая сопротивляется империалистам всего мира, что эти рабочие сумели взять фабрики у капиталистов и отдать помещичьи земли крестьянам, — когда эта правда просочится в рабочие массы всех стран, тогда можно будет сказать во всеуслышание, с полной уверенностью, еще раз, что победа обеспечена за нами в мировом масштабе, так как буржуазия пошатнулась, ей обмануть рабочих больше не удастся, ибо советское движение народилось везде, и мы увидим скоро, как мы видели 25-го октября 1917 года рождение Советской республики, как на днях видели в Москве рождение III, Коммунистического Интернационала, — так мы скоро увидим рождение Международной Советской республики. (Речь прерывалась и закончилась под продолжительные аплодисменты.)
УСПЕХИ И ТРУДНОСТИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 73
Очень прошу питерских товарищей напечатать нижеследующее как предисловие или как послесловие к моей речи, хотя бы самым мелким петитом.
17/IV.
Ленин
ПОСЛЕСЛОВИЕ23
Потратив немало труда на исправление записи моей речи, я вынужден обратиться с убедительной просьбой ко всем товарищам, которые хотят записывать мои речи для печати.
Просьба состоит в том, чтобы никогда не полагаться ни на стенографическую, ни на какую иную запись моих речей, никогда не гоняться за их записью, никогда не печатать записи моих речей.
Вместо записи моих речей, если есть в том надобность, пусть печатают отчеты о них. Я видал в газетах такие отчеты о своих речах, которые бывали удовлетворительны. Но я ни единого раза не видал сколько-нибудь удовлетворительной записи моей речи. Отчего это происходит, судить не берусь, от чрезмерной ли быстроты моей речи, или от ее неправильного построения, или от чего другого, но факт остается фактом. Ни одной удовлетворительной записи своей речи, ни стенографической, ни иной какой, я еще ни разу не видал.
Лучше хороший отчет о речи, чем плохая запись речи. Поэтому я и прошу: никогда никаких записей моих речей не печатать.
17. IV. 1919.
Н. Ленин