Петербургские марксисты и группа "Освобождение труда" - ГЛАВА II ОТ НАРОДНИЧЕСТВА К МАРКСИЗМУ

ГЛАВА II

ОТ НАРОДНИЧЕСТВА К МАРКСИЗМУ

В то же самое время, когда сторонники нового направления, лихорадочно готовясь к съезду, который должен был состояться в Воронеже, проводили консультации, посылали своих эмиссаров в местные революционные кружки и, наконец, собрали отдельный предварительный Липецкий съезд будущих народовольцев, «деревенщики» также готовились к наступающей решительной фазе борьбы внутри общества «Земля и воля». Организаторами этой борьбы были Г. В. Плеханов и М. Р. Попов. Последний, как сообщают очевидцы, объехал ряд местных кружков землевольцев, вербуя среди них сторонников сохранения старой линии деятельности общества ¹.

По воспоминаниям Гартмана, М. Р. Попов «стоял решительно за полное прекращение террористических действий и сосредоточение всех сил исключительно на пропаганде. В этом он и ожидал себе поддержки и сочувствия от нашего кружка»².

В начале лета 1875 г., когда будущие народовольцы заседали в Липецке, Плеханов и его сторонники провели в Тамбове и в самом Воронеже ряд предварительных предсъездовских совещаний³. На этих совещаниях особенно остро встал вопрос об отношении к террору, и в частности к цареубийству.

Как вспоминал Плеханов, ему не удалось на этих совещаниях создать единого центра среди землевольцев, который мог бы твердо противостоять сторонникам нового направления на заседаниях Воронежского съезда. Ни С. Л. Перовская, ни О. Е. Николаев, на сочувствие которых он рассчитывал, не обещали ему такой поддержки. С. Л. Перовская заявила, что хотя она и верна старой землевольческой программе, но считает нужным поддержать «начатые теоретические предприятия». Некоторые землевольцы вообще не явились на съезд, хотя именно на их помощь во многом рассчитывал Плеханов. Если верить Плеханову, то уже накануне Воронежского съезда он был «готов к поражению»⁴.

Но думается, что это не совсем точное утверждение. Плеханов безусловно чувствовал явную недостаточность сил его сторонников накануне Воронежского съезда, но он не терял надежды в ходе самой его работы оказать влияние на колеблющихся, а также, возможно, и на самих «политиков». В связи с этим особый интерес представляет вопрос о времени ухода со съезда Г. В. Плеханова. Ряд участников Воронежского съезда утверждает, что Г. В. Плеханов покинул его заседание в самом начале⁵.

С другой стороны, сам Г. В. Плеханов, а также О. В. Аптекман говорят, что будущий руководитель чернопередельцев покинул съезд в период заключительной его работы⁶.

В специальном исследовании, посвященном работе Воронежского съезда, В. А. Твардовская доказала, что Плеханов присутствовал почти на всех заседаниях съезда, участвовал в обсуждении программных вопросов и в голосовании по ним и «только после серьезной борьбы, увидев ее безуспешность, он покинул съезд»⁷.

При обсуждении на съезде поправок к программе, а также основных направлений органов «Земля и воля» и «Листка „Земли и воли"», Г. В. Плеханов неоднократно пытался изменить ход работы съезда, переведя ее с пути компромиссов (а фактически уступок) в сторону решительного осуждения направления «политиков». И только тогда, когда он потерпел поражение по всем этим обсуждавшимся на съезде вопросам, он пустил в ход последний аргумент — покинул заседание съезда. Один из участников съезда вспоминал, что когда в результате голосования было решено признать целесообразным политический террор, Плеханов вскочил и «разразился страстной, едкой филиппикой против конгресса. В заключение он заявил, что ничего общего не имеет с людьми, которые изменяют народному делу... На другой день во время заседания конгресса бывший редактор прислал собранию протест, составленный спокойно, сжато и выразительно. Протестант, между прочим, помнится, рекомендует вниманию конгресса весьма любопытную историю революционного движения в Австрии 48 года. Особенно подчеркивает он то содействие, которое оказывали полицейские-крестьяне австрийскому правительству в подавлении революционных стремлений. Протест остался без действия»⁸.

Существо выступлений Г. В. Плеханова на Воронежском съезде и основное содержание указанного заявления, сделанного при уходе с заседания, можно восстановить на основании воспоминаний самого руководителя «деревенщиков», а также воспоминаний О. В. Аптекмана и писем В. И. Засулич начала 80-х годов.

В своей рецензии на книгу Богучарского «Неудачная история партии „Народная воля"» Г. В. Плеханов указывал, что он и его единомышленники на съезде выдвигали и отстаивали три главных положения. Плеханов предупреждал «политиков», что, начав террор, они вынуждены будут посвятить ему «все силы и средства», не оставив ничего для работы в деревне. Далее «деревенщики» указывали, что террор бьет не столько по правительству, сколько по самим революционерам, дезорганизуя их работу, обессиливая их организацию. И, наконец, они утверждали, что «даже полная удача самого главного дезорганизаторского плана приведет к перемене лица, но не политической системы...»⁹.

В другой работе Г. В. Плеханов указывал: «Спор между нами мог быть выражен формулой: шли агитация в массе, или террор»¹⁰.

Таким образом, Г. В. Плеханов в своих воспоминаниях сводил всю суть разногласий к тактическому вопросу — к отношению к террору как негодному средству революционной борьбы.

Но, как справедливо заметила В. А. Твардовская, в данном случае «разногласия тактические являлись производными от программных»¹¹. Суть разногласий следует рассматривать шире и глубже. Центральным вопросом расхождений был вопрос об отношении к политической борьбе. Вопрос о терроре против царя послужил лишь поводом, причиной этой острой дискуссии, затянувшейся на несколько лет в революционном движении России на рубеже конца 70-х — начала 80-х годов XIX века. Ведь и до этого¹², а затем вскоре и после окончания работы Воронежского съезда Г. В. Плеханов не отрицал важности ведения террористической борьбы революционерами и даже признавал ее необходимость. Но при всем этом он категорически отказывался рассматривать террор как способ, как средство политической борьбы. О том, что дело обстояло именно так, что главным вопросом расхождений был вопрос об отношении к политической борьбе, т. е. касался разногласий программных, свидетельствует и В. И. Засулич.

В одном из писем С. Степняку-Кравчинскому в начале 1882 г. она подчеркивала, что «далеко не террор» явился причиной раскола среди землевольцев в Петербурге, а именно вопрос об «отношении к деятельности среди народа, который тогда „Народная воля" заявляла положительным образом и главным образом на лозунге „Земский собор" и на всем, что из этого лозунга вытекало»¹³.

О. В. Аптекман также связывал выступление Г. В. Плеханова на Воронежском съезде с различным подходом к политической борьбе, к роли государства. «Стремиться народному революционеру к конституции, — говорил, по его словам, Плеханов,— почти равносильно измене народному делу»¹⁴. Это свидетельствует, что Плеханов в 1879 г. был все еще последовательным бакунистом, начисто отрицавшим роль политической борьбы. На Воронежском съезде будущий руководитель «Черного передела» при определении новых задач русского революционного движения оказался на голову ниже таких выдающихся деятелей народнического движения, как А. И. Желябов, С. Л. Перовская и др. В то время как последние, хотя и противоречивым путем, глубоко заблуждаясь, шли к признанию необходимости ведения политической борьбы, к признанию роли демократического государства в борьбе за социализм, «деревенщики» во главе с Г. В. Плехановым тянули если не назад, то, безусловно, в сторону от этой намечавшейся линии. Об этом факте вспоминал в 1887 г. и П. Б. Аксельрод ¹⁵.

Воронежский съезд, закончившийся временным и весьма неустойчивым примирением сторон, стал определенной вехой в эволюции политических взглядов Г. В. Плеханова. Он был единственным участником съезда, который во всеуслышание заявил о своем несогласии с программой политической борьбы нового направления внутри «Земли и воли» и вышел из организации. Перед ним остро встал вопрос — что делать дальше? Какую программу революционной борьбы защищать? Произошедший вскоре организационный раскол «Земли и воли» на две организации — «Народная воля» и «Черный передел» — и дальнейшее развитие революционной ситуации 1879—1882 гг. не могли не толкнуть Г. Б. Плеханова на путь интенсивной политической борьбы и заставили еще и еще раз пересмотреть и проанализировать свои позиции.

Лето 1879 г. Плеханов провел под Киевом, где под именем студента Ключарова встречался с местными революционерами на даче у своей будущей жены Р. М. Боград ¹⁶.

Осенью 1879 г. он вместе с В. И. Засулич, приехавшей в Петербург, организовал новую партию — «Черный передел». В январе 1880 г. Плеханов и Засулич вынуждены были, в связи с тем что их разыскивала полиция, покинуть Россию и эмигрировать в Женеву. После приезда в 1881 г. в Швейцарию П. Б. Аксельрода там собрались все члены будущей группы «Освобождение труда». Все они, как и Плеханов, прошли сложный путь исканий и разочарований, прежде чем пришли к признанию марксизма.

* * *

Чернопередельцы и народовольцы, как и многие народнические группы и организации, проявляли живейший интерес к теории научного социализма и к ее создателям. «Черный передел» и «Народная воля» были одними из первых политических партий России, которые немало сделали для ознакомления революционеров России с основами марксистского учения. Марксистская экономическая литература изучалась в 1880—1883 гг. во многих чернопередельческих и народовольческих кружках Петербурга, Москвы, Казани, Ярославля, Дерпта и других городов.

Чернопередельцы и народовольцы, продолжая традиции народников 70-х годов, стремились ознакомить кружки передовых рабочих с некоторыми сторонами учения К. Маркса. «Капитал» К. Маркса изучал один из организаторов народовольческой пропаганды среди московских рабочих С. Н. Халтурин в Ростове-на-Дону, пытался объяснить начало марксистской политической экономии своим товарищам и рабочий А. Карпенко ¹⁷.

Для первого номера чернопередельческой газеты «Зерно» Н. С. Русанов написал статью «Хозяйская быль и барщина», популяризирующую учение К. Маркса о прибавочной стоимости и деньгах¹⁸.

Несмотря на сравнительно широкое знакомство революционных народников с отдельными произведениями К. Маркса и Ф. Энгельса и даже попытки перевести ряд их работ на русский язык¹⁹, они обычно ограничивались пропагандой лишь некоторых сторон экономического учения К. Маркса²⁰. Другие стороны марксизма, и прежде всего учение о пролетарской революции и диктатуре пролетариата, они не принимали, а потому и не понимали. Г. В. Плеханов был глубоко прав, когда позднее писал о народниках, что философско-историче-ская часть учения Маркса осталась для них непрочитанной главой любимой книги. Для народников характерно стремление эклектически соединить идеи Маркса с народническими убеждениями, с учениями мелкобуржуазных западных социалистов (Дюринг и др.). Показательна в этом отношении «Программа для чтения», которую рекомендовал центральный студенческий кружок Петербургского университета (1882 г.).

Составители «Программы для чтения» прежде всего обращали внимание своих читателей на достижения современной общественной науки, «которая отводила почетное место форме экономических отношений народа и организации политической власти. Существо каждого из этих двух факторов, и главным образом их взаимное отношение, это важнейшие вопросы естественной науки»²¹.

Центральным вопросом экономического и политического развития Европы, а возможно и «России в ближайшем будущем», является вопрос о развитии капитализма. Его генезис, сущность и перспектива, отмечали составители «Программы», «лучше всего изложены в книге Маркса „Капитал"». Он не только анализирует эту форму экономических отношений, но и обосновывает влияние экономических отношении на весь общественный строй в самом широком смысле, а также исследует предшествующие капитализму формы экономических отношений²².

Далее в «Программе для чтения» довольно подробно рассказывалось и о других частях работы К. Маркса, рекомендовались статьи Ф. Энгельса и рецензии из русских журналов («Вестник Европы» и др.), где были помещены отклики на «Капитал». Таким образом, у читателя не оставалось никакого сомнения в том, что сами составители «Программы» глубоко чтут и уважают труды К. Маркса и Ф. Энгельса и будут пытаться определять современное экономическое и политическое состояние России, исходя из его указаний о решающем факторе экономики в развитии общества²³.

Но далее с составителями «Программы» происходила типичная для народников трансформация: опираясь на Маркса, пытаясь анализировать экономику России на основе взглядов Маркса, они стремились доказать невозможность развития капитализма в России и, в конечном итоге, пытались опровергнуть положения марксизма.

В данном примере с «Программой для чтения» мы наблюдаем ту своеобразную черту русского народничества, о которой В. И. Ленин писал: «Оригинальное явление: марксизм был, уже начиная с 80-х годов (если не раньше), такой бесспорной, фактически господствующей силой среди передовых общественных учений Западной Европы, что в России теории, враждебные марксизму, не могли долгое время выступать открыто против марксизма. Эти теории софистицировали, фальсифицировали (зачастую бессознательно) марксизм, эти теории как бы становились сами на почву марксизма и „по Марксу" пытались опровергнуть приложение к России теории Маркса!»²⁴.

Это указание В. И. Ленина помогает правильно понять и статьи Плеханова-народника, в которых он неоднократно ссылался на работы К. Маркса²⁵.

* * *

В 1880 г. установилась связь между Марксом и «Народной волей». Л. Н. Гартман, участник покушения на царя на Московской железной дороге, выехал в Лондон, где стал заграничным представителем Исполнительного комитета (ИК) «Народной воли».

В октябре 1880 г. ИК «Народной воли» направил К. Марксу специальное письмо, в котором выразил свое восхищение его научной и политической деятельностью. В письме, между прочим, сообщалось, что «Капитал» сделался «настольной книгой образованных людей»²⁶. По свидетельству В. Н. Фигнер, инициатором установления личных связей с К. Марксом был А. Н. Желябов, который надеялся, что К. Маркс поможет партии найти союзников в Европе против самодержавия²⁷. Между Л. Гартманом и К. Марксом установились дружеские отношения. Гартман часто бывал в семье создателя «Капитала», постоянно информировал его о русских делах.

Хотя письма К. Маркса к Л. Гартману не сохранились, но в архивах нашей страны имеются письма Л. Гартмана различным лицам (Н. Морозову, П. Лаврову, С. Клячко), в которых он рассказывает о встречах с К. Марксом и его отношении к народовольцам и чернопередельцам.

Приезд Л. Гартмана совпал с интенсивной работой К. Маркса над русскими источниками, которые он использовал для написания II тома «Капитала».

3 июля 1880 г. Гартман сообщал Лаврову: «2-й том Маркса выйдет еще не скоро. Весь материал и для 2-го и для 3-го (томов «Капитала». — Г. Ж.) обработан, готов, но ввиду того, что из России к Марксу прибывают все новые и новые книги, притом очень ценные, он не хочет ограничиваться тем, что рассмотрел и обработал»²⁸.

По просьбе К. Маркса Л. Гартман через П. Лаврова снабжал его русскими изданиями. Так, в частности, был прислан номер журнала «Отечественные записки», где Маркса интересовала статья «Задолженность частного землевладения» ²⁹, а позднее, в марте 1881 г., К. Марксу были посланы материалы комиссии Ростовцева о подготовке реформы 1861 г.

В одном из писем П. Лаврову Гартман сообщал, что «Маркс высказал некоторое желание, чтоб я помогал ему в области разработки исследований по части экономики России. Конечно, тут моя роль будет невелика, но пользительнее. Теперь я этого еще не могу, ибо недостаточно знаю англ. язык, но не в очень далеком будущем это будет» ³⁰.

Л. Гартман, получая сведения из России, довольно регулярно информировал Маркса о планах и действиях народовольцев и чернопередельцев.

Особый интерес представляет отношение К. Маркса к программным документам партий «Народная воля» и «Черный передел».

В мае 1880 г. К. Маркс получил недавно вышедшую в Петербурге «Программу Исполнительного комитета». По свидетельству Л. Гартмана, она вызвала у него живейший интерес. 14 мая Гартман писал Н. Морозову: «Он читал программу, что ты мне прислал. Окончательно он еще не высказался, ибо не кончил ее. Но говорит, что вся программа русских террористов замечательна своей практичностью, благодаря которой партия террористов и пользуется такою силою и влиянием» ³¹.

Маркс и Энгельс, с нетерпением ожидавшие крушения самодержавия как оплота европейской реакции, своевременно отмечали каждый случай возникновения революционной ситуации в России и обращали на это внимание революционной России. Но и К. Маркс, и Ф. Энгельс из-за недостаточно полной, а порой и неверной информации переоценивали готовность крестьянства к революции, реальные возможности народовольчества, а потому и преждевременно предсказывали близость революции³².

С многими положениями «Программы Исполнительного комитета» К. Маркс, конечно, не был согласен. Но он считал невозможным вступить в открытую теоретическую полемику с ее составителями в момент, когда в России велась такая напряженная революционная борьба. Поэтому сближение К. Маркса с народовольцами носило скорее политический, а не теоретический характер. К. Маркс не скрывал от народовольцев, что, несмотря на все свое восхищение их героической борьбой и реализм отдельных положений их программы, он ни в коей мере не считал их взгляды социалистическими. Об этом свидетельствует, в частности, и переписка Л. Гартмана.

27 июня 1880 г. Л. Гартман писал Н. Морозову: «На Маркса, т. е. на статью его, не надейся. Не будет писать. Он может сочувствовать, так сказать, втайне, т. е. непечатно, но печатно — нет, ибо, говорит он, программа террористов несоциалистическая»³³.

В беседе с Г. А. Лопатиным в 1883 г. Ф. Энгельс, выражая свои и К. Маркса взгляды, сравнил Россию с предреволюционной Францией: «Россия — это Франция нынешнего века». Ф. Энгельс, выражая сочувствие народовольцам, как и К. Маркс, считал, что русская революция послужит сигналом к революции в Европе³⁴.

Признавая несостоятельность индивидуального террора как революционной тактики и средства политической борьбы, Маркс и Энгельс считали в то же время, что эта тактика в условиях России в известной степени оправдана тем, что она может вызвать подлинную народную революцию. 23 апреля 1885 г. Ф Энгельс писал В. И. Засулич: «По-моему, важно, чтобы в России был дан толчок, чтобы революция разразилась. Подаст ли сигнал та или иная фракция, произойдет ли это под тем или иным флагом, это не столь важно для меня». Ф. Энгельс рассматривал проповедуемый народовольцами «захват власти» только как начало борьбы: «...люди, которые подожгли фитиль, будут подхвачены взрывом, который окажется в тысячу раз сильнее их и будет искать себе выход там, где сможет, в зависимости от экономических сил и экономического сопротивления»³⁵.

В то же время Ф. Энгельс в беседе с Г. Лопатиным решительно возражал против народовольческого взгляда на совпадение политического и социалистического переворота в России. Он, как вспоминал Лопатин, говорил ему, что «не верит в моментальное осуществление коммунизма или чего-либо подобного»³⁶.

Свое уважение к героической деятельности народовольцев К. Маркс и Ф. Энгельс выразили и в дни мартовских событий 1881 г.

Однако в отличие от народовольцев, считавших, что убийство Александра II повлечет за собой немедленные политические перемены, К. Маркс и Ф. Энгельс расценивали этот факт всего лишь как одну из первых ступеней на тяжелом и сложном пути революционной борьбы. В приветствии председателю Славянского митинга (Л. Гартману), созванного 21 марта 1881 г. в Лондоне в честь годовщины Парижской коммуны, они писали о длительной и жестокой борьбе на пути «к созданию Российской Коммуны»³⁷.

* * *

Таким образом, связи лидеров «Народной воли» с К. Марксом в общем закончились бесследно для их дальнейшей политической эволюции в сторону научного социализма. Каково же отношение К. Маркса и Ф. Энгельса к другой народнической организации — «Черному переделу»? В литературу уже прочно вошло утверждение, что К. Маркс, как и Ф. Энгельс, относился к чернопередельцам «явно неодобрительно»³⁸. Действительно, в письме к Ф. А. Зорге от 5 ноября 1880 г. К. Маркс резко критикует чернопередельцев за их отказ от «всякой революционной политической деятельности» и за их мечты, что «Россия должна одним махом перескочить в анархистско-коммунистически-атеистический рай» ³⁹.

В. И. Ленин в своем «Предисловии к русскому переводу книги: „Письма И. Ф. Беккера, И. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. к Ф. А. Зорге"», комментируя это высказывание К. Маркса, писал: «Вот письмо Маркса от 5 ноября 1880 года. Он ликует по поводу успеха „Капитала" в России и становится на сторону народовольцев против только что возникшей тогда группы чернопередельцев. Анархические элементы в их взглядах верно схвачены Марксом, и — не зная и не имея возможности знать тогда о грядущей эволюции чернопередельцев-народников в социал-демократов — Маркс нападает на чернопередельцев со всей силой своего бичующего сарказма...»⁴⁰.

В. И. Ленин исчерпывающе объяснил причины различного подхода основоположников научного социализма к этим двум организациям революционного народничества в некрологе «Фридрих Энгельс» (1895 г.): «Оба они (К. Маркс и Ф. Энгельс. — Г. Ж.) сделались социалистами из демократов, и демократическое чувство ненависти к политическому произволу было в них чрезвычайно сильно. Это непосредственное политическое чувство вместе с глубоким теоретическим пониманием связи политического произвола с экономическим угнетением, а также богатый жизненный опыт сделали Маркса и Энгельса необычайно чуткими именно в политическом отношении. Поэтому героическая борьба малочисленной кучки русских революционеров с могущественным царским правительством находила в душах этих испытанных революционеров самый сочувственный отзвук. Наоборот, поползновение ради мнимых экономических выгод отворачиваться от самой непосредственной и важной задачи русских социалистов — завоевания политической свободы — естественно, являлось в их глазах подозрительным и даже прямо считалось ими изменой великому делу социальной революции»⁴¹. Справедливость этих ленинских оценок и объяснений причин подозрительного отношения К. Маркса к чернопередельцам бесспорна. И все же мы считаем необходимым дополнить их некоторыми комментариями. В. И. Ленин не располагал, конечно, в 900-е годы материалами, раскрывающими все аспекты отношения К. Маркса и Ф. Энгельса к чернопередельцам. А обнаруженные ныне материалы архивов свидетельствуют, что К. Маркс и Ф. Энгельс не только критиковали чернопередельцев... Но предоставим слово самим документам.

В апреле 1880 г. в кругах русской революционной эмиграции в Англии, Франции и Швейцарии возник план организации большой еженедельной газеты на английском языке для европейских читателей под названием «Нигилист». Инициатором ее создания выступил Л. Гартман, но женевцы (Г. В. Плеханов, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч, Я. Стефанович) внесли в его план существенное дополнение. Обещая полное содействие изданию, именно они, как писал Л. Гартман Н. Морозову 12 мая 1880 г., «горячо настаивают на том, чтобы издавать „Нигилист" и уговаривают меня взяться за это дело вместе с... Марксом»⁴².

Идея привлечения К. Маркса к сотрудничеству в этом органе русских народников, как и сам выход газеты в свет, не был осуществлен на практике. Но для нас важны свидетельства Гартмана об отношении К. Маркса к этому органу, редактором которого должна была стать В. И. Засулич, а сотрудниками — многие другие чернопередельцы.

В письме к С. Л. Клячко от 5 мая 1880 г. Гартман так описывал отношение К. Маркса к этому органу. «Особенно светлыми очами смотрит на дело Маркс... Маркс говорит, что газета вызовет громадный интерес, что первый номер надо сделать стереотипным и выпустить в 15 тыс. экз. В случае требования — 2-й выпуск. Цена номера с фотографией не менее 3 пен[сов], если не 4. Он предложил мне познакомить меня с Энгельсом, его другом, чтоб я мог пользоваться помощью последнего, о чем он сам будет просить его. Я долго говорил с Марксом по поводу средств на издание. Вопрос об этом поднял сам Маркс, он просил меня составить поскорее примерную смету издания и прислать поскорее ему. Мнение Маркса о величине выпуска газеты и цены ее разделяют и другие»⁴³.

12 мая 1880 г. после новых переговоров с К. Марксом об издании «Нигилиста» (Гартман писал, что он ходит к Марксу 4 раза в неделю, «а если я не приду иной раз, он зовет меня письмом»)⁴⁴, он сообщал П.Лаврову в Париж: «Гуляя вчера по парку, он (Маркс. — Г. Ж.) высказал следующее о „Нигилисте". Он советует завести тесные сношения с Россией, запастись книжным материалом и тогда начать издавать „Нигилист". Выписывать сюда людей, редактора, по его мнению, неудобно: если „Нигилист" провалится, то потерплю я один, в том же случае, если приедут сюда для „Нигилиста" люди, то пострадают они еще больше меня: им вновь надо искать интересную работу, вновь тратиться на проезд. Через 3 месяца, говорит он, вы (т. е. я) будете сносно объясняться по-английски, сможете переводить с английского. Тогда при помощи Лаврова, некоторой помощи женевцев вы будете в состоянии вести „Нигилист". Я (т. е. он) пособлю, что понадобится по части согласования духа статей с характером англичан, по части литературной отделки перевода и вы (т. е. опять-таки я) вместе с моею (его) дочерью (речь шла об Элеоноре Маркс. — Г. Ж.) справитесь с редактировкой „Нигилиста". Он упоминал опять о том, чтобы никто из англичан не имел ни малейшего влияния на характер статей и журнала, чтобы не исказить русского духа»⁴⁵.

Анализ приведенного отрывка из письма Гартмана не оставляет сомнения в том, что К. Маркс вместе с дочерью не отказывался от сотрудничества в газете «Нигилист», хотя очевидно, что К. Маркс не хотел брать на себя ответственности за псевдосоциалистическое содержание народовольческих и чернопередельческих статей, публикуемых в ней. Со своей стороны, Л. Гартман, питавший самые недружелюбные чувства к чернопередельцам вообще, и к Плеханову в особенности⁴⁶, делал все для того, чтобы взять редактирование газеты в свои руки и представить женевцев в глазах К. Маркса в самом неблагоприятном свете. Не получив поддержки от Лаврова, на помощь которого он рассчитывал, Гартман отказался от редакторства, но продолжал чернить Плеханова. 17 мая 1880 г. он сообщал Лаврову: «Что меня особенно радует, так это то, что вы пишете относительно „Нигилиста". Конечно, не будучи способен вести дело сам как редактор, я полагаюсь всецело на вас и на помощь Маркса, который в этом случае действует совершенно добровольно и, могу утверждать, без задних мыслей, что подозревают в нем женевцы»⁴⁷.

Гартману было известно критическое отношение К. Маркса и Ф. Энгельса к чернопередельцам за их отказ от открытой политической борьбы. Как уже отмечалось выше, Л. Гартман стремился всячески принизить чернопередельцев в глазах К. Маркса. В середине мая 1880 г. Гартман спешит сообщить Лаврову, что программа чернопередельцев «столь не соответствует обстоятельствам времени, что не находит поддержки среди эмигрантов. По крайней мере, Маркс не смотрит на партию чернопередельцев, как на партию живую»⁴⁸. И тут же в этом письме Л. Гартман, противореча сам себе, писал, что чернопередельцы «имеют в России огромное влияние и что в случае партия (чернопередельцев. — Г. Ж.) сочтет себя обиженной наладками в журнале со стороны другой партии, журнал не пойдет в России»⁴⁹.

Об интриганстве Л. Гартмана, по-видимому, стало известно Г. В. Плеханову, который решительно запротестовал против преднамеренного искажения Л. Гартманом действий чернопередельцев. По крайней мере, вскоре после начавшейся переписки с женевцами относительно издания «Нигилиста» Л. Гартман сообщал Лаврову (28 мая 1880 г.), что он порвал переписку с Плехановым, «ибо он человек, с коим я не могу быть любезен. Переписку наиболее энергичную и дружескую веду с Морозовым, Стефановичем и Дейчем»⁵⁰.

Переписка Л. Гартмана с чернопередельца-ми продолжалась недолго. Они, как и Плеханов, вскоре также раскусили Л. Гартмана и отказались от дальнейшего сотрудничества с ним⁵¹. Не получил он поддержки и в России, хотя ИК «Народной воли» сообщал в Женеву, что народовольцы сочувствуют предприятию (изданию «Нигилиста».— Г. Ж.), будут посыдать все новости, новые издания и пришлют и старые⁵². Но ничего обещанного они не прислали, а без помощи чернопередельцев-эмигрантов это издание осуществить одному Л. Гартману оказалось не под силу.

Систематическое искажение Л. Гартманом деятельности «Черного передела» не могло тем не менее не повлиять на положительное мнение К. Маркса и Ф. Энгельса о чернопередельцах. Об этом свидетельствует их отзыв о втором номере журнала «Черный передел». 9 октября 1880 г., вскоре после выхода в свет второго номера журнала, Л. Гартман писал Н. Морозову: «Хороша статья Моста и иностранная хроника, но передовая статья... кому нужно это разглагольствование? Или тут что нового есть для партии чернопередельцев?!. Но все окупается статьей Стефановича, которой Маркс и Энгельс не нахвалятся»⁵³.

Проведем небольшой источниковедческий анализ этого отрывка из письма Л. Гартмана и попробуем уточнить мнение самого автора и точку зрения К. Маркса и Ф. Энгельса на второй номер «Черного передела». Бесспорно, что статьей Моста, старого противника К. Маркса и Ф. Энгельса, восхищается только сам Л. Гартман⁵⁴. Сложнее обстоит дело с выяснением точки зрения К. Маркса на передовую статью журнала, автором которой был Г. В. Плеханов. Л. Гартман, высказываясь о ней отрицательно, безусловно выразил свое мнение. Нет сомнения, что если бы К. Маркс отрицательно о ней отозвался, Гартман не преминул бы привести его мнение в письме. Бесспорно то, что К. Маркс не критиковал этой передовой. А это очень важно подчеркнуть, потому что именно в этой статье Г. В. Плеханов чуть ли не впервые признает важность и значимость борьбы за политическую свободу, хотя и ставит ее на второй план после борьбы за «экономическую революцию в интересах трудящихся масс»⁵⁵.

Но наибольший интерес, конечно, вызывает статья Я. Стефановича, которая получила, если верить Л. Гартману, столь высокую оценку К. Маркса и Ф. Энгельса.

Во втором номере помещено продолжение статьи Я. Стефановича «Чигиринское дело», в котором детально рассказываются все подробности деятельности крестьянского общества «Тайная дружина», участником и организатором которого был сам автор в 1878 г. Очевидно, что К. Маркса и Ф. Энгельса кроме технических деталей восстания прежде всего заинтересовали отношение крестьян к землевольческой пропаганде, к восстанию, их политический и экономический идеал⁵⁶. Но думается, что основоположники научного коммунизма обратили внимание на передовую статью, где суммировались выводы руководителей «Черного передела» об отношении к политической борьбе. В ней Г. В. Плеханов, в частности, писал: «Конечно, не нам, отрицающим всякое подчинение человека человеку, оплакивать падение абсолютизма в России; не нам, которым борьба с существующим режимом стоила таких страшных усилий и стольких тяжелых потерь, желать его продолжения. Мы знаем цену политической свободы и можем пожалеть лишь о том, что и русская конституция отведет ей недостаточно широкое место... Но, кроме выгод, которые несомненно принесет с собой политическая свобода, кроме задач ее завоевания есть другие выводы и задачи и забывать о них невозможно именно в настоящее время, когда общественные отношения так заострились и когда поэтому нужно быть готовым ко всему»⁵⁷.

Отзыв К. Маркса и Ф. Энгельса о статье Я. Стефановича, несомненно, стал известен чернопередельцам, ибо Н. Морозов, которому писал Л. Гартман, да и сам автор письма находились еще тогда в оживленной переписке с ними. Им было известно и отношение К. Маркса к программным документам «Народной воли».

Все это, вместе взятое, заставило чернопередельцев, и прежде всего Г. В. Плеханова, еще и еще раз проанализировать и сопоставить свои программные взгляды с указанием К. Маркса на главные задачи, стоящие перед освободительным движением России.

С другой стороны, по-видимому, изменилось в известной степени и отношение К. Маркса к чернопередельцам. О том, что дело обстояло именно так, свидетельствует начавшаяся в 1881 г. переписка В. И. Засулич с К. Марксом. В феврале 1881 г. В. И. Засулич от имени лидеров чернопередельчества обратилась к К. Марксу с просьбой высказаться по вопросу о судьбах капитализма и сельской общины в России. В своем письме она подчеркивала, что этот вопрос — «вопрос жизни и смерти, особенно для нашей социалистической партии»⁵⁸ (курсив мой. — Г. Ж.).

К. Маркс, если бы он действительно считал чернопередельцев мертворожденной организацией, партией, не играющей никакой роли в освободительном движении России, мог пренебречь ответом на это письмо. Тем более что с аналогичной просьбой к нему обратились народовольцы⁵⁹, но он им так и не ответил. Но К. Маркс не только ответил на письмо Веры Засулич, но, как известно, тщательно готовился к ответу (имеются четыре варианта письма)⁶⁰. Ответ К. Маркса был осторожен. Он подчеркивал, что в «Капитале» он не дает «доводов ни за, ни против жизнеспособности русской общины». Община может стать «точкой опоры социального возрождения России», если удастся устранить «тлетворные влияния, которым она подвергается со всех сторон...»⁶¹. Позднее, в ответе опять-таки чернопередельцам, в знаменитом предисловии к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии», он вместе с Ф. Энгельсом четко определит эти условия. «Тлетворные влияния», оказываемые со всех сторон на русскую общину, могла устранить, по мнению Маркса, только русская народная революция, поддержанная пролетарской революцией в Западной Европе. Эта глубокая мысль о возможности некапиталистического пути развития для некоторых народов при благоприятном стечении обстоятельств была взята на вооружение нашей партией и блестяще претворена в практике социалистического строительства. Вскоре после дружеского письма К. Маркса В. И. Засулич он вновь занимает негативную позицию по отношению к чернопередельцам. И опять одной из причин этого явилась недостоверная информация Гартмана и его друга Моста. В письме к дочери 11 апреля 1881 г.⁶² К. Маркс дает самую нелестную характеристику чернопередельцам.

Однако это отрицательное отношение К. Маркса и Ф. Энгельса к чернопередельцам вскоре изменилось. Свидетельством этого является их согласие дать предисловие к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии». По-видимому, им стало известно о той напряженной работе лидера «Черного передела» над изучением марксизма, о которой им мог сообщить П. Лавров. В интенсивно ведущейся в этот период переписке между ним и Г. В. Плехановым вопрос об отношении к марксистской теории, к К. Марксу занимал большое место. Так, например, работая над статьей о Родбертусе, Плеханов «чувствует», что Родбертус не прав, но не может «открыть логическую ошибку в его доводах». «Маркс, — пишет он Лаврову о своих сомнениях,— называет теорию Родбертуса ошибочной, а его авторитет для меня очень важен. Я сто раз подумаю, прежде чем соглашусь с неодобряемым им взглядом»⁶³.

Положительную роль, как уже отмечалось выше, сыграло одобрение К. Марксом идеи об объединении революционных партий России вокруг одного печатного органа. Это безусловно отразилось на ходе переговоров лидеров чернопередельчества с «Народной волей» о сотрудничестве в журнале «Вестник „Народной воли"».

* * *

История сближения чернопередельцев с народовольцами, наметившегося в 1881 — 1883 гг.,— важнейший этап политической эволюции будущих членов группы «Освобождение труда». Объективный и всесторонний анализ всех известных фактов помогает не только правдиво раскрыть причины эволюции взглядов Г. В. Плеханова и его товарищей, — а это очень важная научная проблема,— но и в известной степени дает возможность глубже понять всю историю общественно-политической мысли России 60-х годов XIX века.

Вот почему этот вопрос давно привлекал внимание советских исследователей⁶⁴. В ходе этой работы были выявлены и опубликованы новые документы, сделаны ценные наблюдения и выводы. И все же нам представляется, что целый ряд важных моментов в истории этого сближения, а затем последующего разрыва либо выпал из поля зрения исследователей, либо нуждается в серьезной корректировке.

Исследование политической эволюции лидеров чернопередельчества к марксизму в 1881— 1883 гг. страдает следующими недостатками.

Во-первых, все исследователи отождествляют развитие взглядов Г. В. Плеханова в эти годы и эволюцию мировоззрения остальных чернопередельческих теоретиков и руководителей. Однако факты свидетельствуют, что эта эволюция проходила в острой и длительной дискуссии между ними по целому ряду насущных вопросов революционного движения России.

Одним из серьезных недостатков в исследовании этого вопроса является то, что многие историки отрывают процесс развития политических взглядов Г. В. Плеханова, как и его друзей, от практической революционной деятельности, которую они вели в этот период⁶⁵.

Сближение между чернопередельцами и народовольцами стало намечаться вскоре после событий 1 марта 1881 г. Ореол вокруг деятельности партии «Народная воля» был столь высок, что руководители «Черного передела» не могли не считаться с ним. Г. В. Плеханов избрал наиболее тактичную и дипломатическую форму выражения уважения к героям «Народной воли». Он послал в редакцию «Народной воли» рецензию на брошюру Драгоманова, в которой дал высокую оценку деятельности народовольцев. Редакция не напечатала этой рецензии, но поблагодарила за сочувственное отношение к памяти деятелей 1 марта и приглашала к дальнейшему сотрудничеству⁶⁶. Чернопередельцы не замедлили воспользоваться этой полуоткрытой дверью для переговоров. Оснований для такого сотрудничества в этот период было более чем достаточно.

Взрыв 1 марта 1881 г. рикошетом ударил и по «Черному переделу». И без того недостаточно сильная организация⁶⁷ начинает буквально распадаться. Один за другим многие чернопередельцы Петербурга, Москвы и других городов заявляют о своем вступлении в партию «Народная воля». К народовольцам переходит видный деятель петербургской чернопередельческой организации А. П. Буланов.

Все чаще о необходимости слиться с «Народной волей» поговаривали Я. В. Стефанович, Л. Г. Дейч, В. И. Засулич. Наконец, о желательности слияния или по крайней мере о необходимости начать переговоры писали в Швейцарию и представители других периферийных организаций⁶⁸.

Безусловно, что Г. В. Плеханов в этот период прекрасно понимал, что фактически пальма первенства на поприще революционной деятельности после 1 марта 1881 г. осталась за народовольцами. Но не только это повлияло на решение Г. В. Плеханова согласиться на предварительные переговоры. В принятии этого решения большую роль сыграло и изменение его взглядов на целый ряд важнейших первоочередных задач, стоящих перед революционными силами России. Прежде всего постепенно изменился взгляд Г. В. Плеханова на террор. Первыми признали террор важнейшим, если не главным, средством (революционной борьбы Л. Г. Дейч, В. И. Засулич, П. Б. Аксельрод. Уже в апреле 1880 г. им удалось заставить Г. В. Плеханова при обсуждении программы «Черного передела» согласиться на внесение пункта «о важном значении террора для борьбы с русским правительством, которая необходима». «И Жорж,— писал Л. Г. Дейч В. И. Засулич,— со стесненным сердцем под влиянием наших убеждений согласился»⁶⁹.

Признав одну форму политической борьбы, Г. В. Плеханов не мог не пойти дальше. Зимой 1880/81 г. он посетил многолюдные собрания, где французские марксисты вели ожесточенные дискуссии с анархистами и радикал-социалистами по многим проблемам, которые волновали и его ум. Это произвело на него достаточно сильное, как вспоминает Р. М. Плеханова, впечатление⁷⁰.

Выше уже говорилось о влиянии К. Маркса в период 1880—1882 гг. на изменение взглядов Г. В. Плеханова па роль и значение политической борьбы, на движущие силы русской революции. Революционный опыт России, успехи народовольцев на поприще политической борьбы, условная поддержка К. Марксом народовольцев и отдельных политических требований в программе «Черного передела» — все эти, вместе взятые, причины привели Г. В. Плеханова к выводу о необходимости пересмотреть свои взгляды на роль и значение политической борьбы.

Вехой на этом пути явились два открытых письма Г. В. Плеханова, написанные им в начале 1881 г. и адресованные чернопередельческим кружкам. В первом — «Заявление прежних издателей „Черного передела"» — он далеко еще не в полный голос признает важность политической борьбы. «Предостерегая партию от излишнего увлечения вопросами чисто политического свойства, — писал Г. В. Плеханов,— „Черный передел", думаем мы, лишился бы значительной доли практического значения, оставаясь вполне безучастным к политическому вопросу, столь жгучему теперь в России» ⁷¹.

Но уже вскоре эту свою мысль в письме в редакцию «Черного передела» он выразил более категорично.

Находясь все еще в плену народнических представлений о характере будущей революции в России как революции социалистической, Г. В. Плеханов тем не менее признал возможным и иной путь — победу крепнущей и набирающей силы русской буржуазии: «На место представителей абсолютной монархии явятся представители конституционного режима, выразители экономических интересов буржуазии. Борьба с ними будет так же неизбежна для народа, как неизбежны были протесты его против гнета абсолютизма»⁷².

Все еще отрицая необходимость конституции для России и тем самым вступая в противоречие с самим собой, Г. В. Плеханов все же при определении главной задачи — создание социально-революционной организации в народной среде — так определил демократическую часть ее программы: «Требование политической свободы войдет как составная часть в общую сумму ближайших требований, предъявляемых этой организацией правительству и высшим классам. Другую часть этих требований составят насущные экономические реформы, вроде изменения податной системы, введения правительственной инспекции на фабриках, сокращения рабочего дня, ограничения женского и детского труда и т. д., и т. д.»⁷³.

На основе этой программы, по мнению Г. В. Плеханова, возможно создание единой социалистической партии всей России.

Обращают на себя внимание два новых тезиса в программных взглядах Г. В. Плеханова и его товарищей в этот период. Первый заключается в том, что Г. В. Плеханов, по-прежнему предостерегая революционеров об опасности буржуазной революции, уже вместе с тем признает этапность борьбы за социалистическую революцию. В изложенной им программе, в которой он признает возможным слияние с «Народной волей», нет прямого призыва к свершению социалистической революции. Уже здесь, в этом вопросе, он пошел дальше народовольцев и справедливо критиковал их, правда пока еще с чернопередельческих позиций, за их веру в то, что только «современный государственный строй служит главным препятствием к экономическому и политическому освобождению народа»⁷⁴.

Во втором тезисе из «Письма в редакцию „Черного передела"» Г. В. Плеханов предлагал произвести объединение с народовольцами на разработанной им программе. Его критическое отношение к народовольческим программным документам в целом не изменилось. Он не только считал свою программу более зрелой, но и желал руководить процессом объединения. При этом важно подчеркнуть, что оба открытых письма были написаны в январе 1881 г., до событий 1 марта, т. е. до того времени, когда еще не был окончательно решен вопрос о том, кто будет гегемоном в революционном движении России в 80-х годах.

Идейно-политическое поражение, которое потерпел «Черный передел» после первомартовских событий, вновь и вновь заставляло лидеров «Черного передела» пересматривать свои позиции, искать и находить ошибки, просчеты, еще и еще раз анализировать социально-экономические процессы, происходящие в России.

После Воронежского съезда это было второе и куда более крупное политическое поражение для Плеханова и его друзей. В период 1881— начала 1882 г. все они мучительно искали ответы «на проклятые вопросы». И здесь произошло парадоксальное явление: вынужденные признать победу народовольческого направления, его политической тактики в революционном движении России, лидеры «Черного передела» тем не менее в душе, в своем сознании не принимали и не желали принять ни народовольческой программы, ни тактики ИК партии «Народная воля». Они, и прежде всего сам Г. В. Плеханов, настойчиво искали новую программу, анализировали и сопоставляли различные тактические планы, стремясь, но пока еще тщетно, создать свой собственный. Этот длительный и сложный процесс определил дальнейшую политическую эволюцию их взглядов. Рельефнее всего это прослеживается у Г. В. Плеханова, признанного теоретика чернопередельцев. К концу 1881 — началу 1882 г. Г. В. Плеханов сделал для себя важные выводы, касавшиеся основных, насущных вопросов политической и экономической жизни России. Напомним главные из них.

Интенсивно работая над изучением экономических процессов, происходящих в России, он пришел в 1881 г. к выводу, что Россия прочно вступила на капиталистический путь развития. Старую проблему, волновавшую умы народников всех направлений, начиная с 1872 г., с момента выхода в свет «Капитала» на русском языке, он для себя теперь раз и навсегда решил.

В 1878 г. Плеханов в своих работах категорически отрицал возможность победы капиталистического способа производства в России; в 1880 г. он начал колебаться, допуская возможность того, что русский общинный строй может погибнуть под ударами капитализма, если революция не успеет спасти его. Теперь, в конце 1881 г., он глубоко убежден в неизбежности победы капиталистического строя в России. В письме к П. Л. Лаврову в конце 1881 г. он писал, что, по его мнению, «это дело уже решенное, Россия уже вступила на путь естественного закона своего развития и все другие пути, мыслимые, быть может, для каких-либо других стран, для нее закрыты»⁷⁵.

Вывод о неминуемой победе капитализма в России вновь поставил перед Г. В. Плехановым вопрос о роли и месте рабочих в русском революционном движении. Получив сообщение от Я. Стефановича о громадной популярности среди рабочих чернопередельческого листка «Зерно», который сам Плеханов считал неумной газетой, написанной отвратительным языком⁷⁶, он выразил справедливое сомнение в столь высокой организованности и сознательности рабочего движения России в тот период. Но примечательны его выводы и мечты в связи с сообщаемыми фактами о популярности рабочей газеты. «Если бы действительно „Зерно" расходилось в 1000 экземпляров в среде рабочих... тогда можно было бы оказать, что пролог кончен, и драма начинается (курсив мой. — Г. Ж.). Тогда можно было бы сказать, что мы имеем уже наше рабочее движение. Тогда поскорее запасаться нужными сведениями и (dahin, dahin (туда, туда.— Г. Ж.), где рабочие нуждаются уже в своей рабочей газете. Мне ведь и раньше казалось, что от рабочих только и можно ждать сколько-нибудь важного и серьезного участия в революционном движении»⁷⁷.

Для Плеханова теперь вся история предшествующего революционного движения — только пролог к началу действительно настоящей революционной борьбы, связанной с участием в ней рабочих масс. Он еще не видит, и справедливо не видит, наличия в России организованного пролетариата, но уже убежден, что начало сознательного рабочего движения не за горами. Анализируя историю революционного движения, всю историю России, он приходит к выводу об отсутствии какой-либо самобытности в ней. В начале 1882 г. он писал П. Л. Лаврову, что он не видит при анализе исторического процесса прошлого России никаких «существенных отличий от истории Запада. Тем менее вижу я что-либо диаметрально-противоположного с историей Запада»⁷⁸.

Поворот на 180 градусов от утверждений, которые Г. В. Плеханов делал еще всего три года назад, явился закономерным результатом тех впечатлений, которые Г. В. Плеханов вынес из собственного опыта и из русской экономической, политической литературы. Определяющим же моментом в этом процессе явилось изучение работ К. Маркса. В 1881 г. Г. В. Плеханов пришел к выводу, что экономическая теория К. Маркса есть ключ к пониманию всего исторического процесса развития человечества вообще и в России в частности. В это время Г. В. Плеханов еще далеко не последовательный марксист, он еще не признал ни философии марксизма, ни его политической программы. Как и большинство народников, он и ранее высоко ценил экономические работы К. Маркса, но считал, что они применимы только к Западу. Теперь он признал универсальность марксистского анализа истории. В конце 1881 г. Г. В. Плеханов сообщал Лаврову, что авторитет Маркса для него столь велик, что он сто раз подумает, прежде чем согласится с неодобряемым им взглядом⁷⁹.

Дейч писал Я. Стефановичу весной 1882 г., что Плеханов о себе говорит, что он «больше марксист, чем сам Маркс», и в связи с этим у Дейча с Плехановым постоянные и ожесточенные споры⁸⁰.

Осенью 1881 г. Г. В. Плеханов принялся за перевод на русский язык «Манифеста Коммунистической партии» и закончил его в начале 1882 г. Работа над этим величайшим документом научного социализма, по признанию самого Г. В. Плеханова, стала этапом в развитии его мировоззрения и отношения к марксизму.

«Лично о себе могу сказать, — писал он, — что чтение „Коммунистического манифеста" составляет эпоху в моей жизни. Я был вдохновлен „Манифестом" и тотчас же решил его перевести на русский язык. Когда я сообщил о моем намерении Лаврову, он отнесся к нему равнодушно. „Конечно, следовало бы перевести „Манифест",— сказал он,— но вы сделали бы лучше, если бы написали что-нибудь свое". Я не торопился выступать сам и предпочел сначала перевести „Манифест"» ⁸¹.

Плеханов выступил одновременно и инициатором получения специального предисловия К. Маркса и Ф. Энгельса для русского издания, а также подобрал приложение к «Манифесту» из других произведений К. Маркса. Получив от П. Лаврова второе немецкое издание «Манифеста» с предисловием авторов (конец декабря 1881 г. — начало января 1882 г.), Г. В. Плеханов писал ему в Париж: «Это предисловие навело меня на мысль попросить Маркса и Энгельса написать к нашему переводу новое, более полное предисловие... Если находите мою мысль исполнимой, то потрудитесь написать об этом Марксу» ⁸².

Зная о тяжелом горе, которое переживал К. Маркс в связи со смертью жены, П. Лавров не решался беспокоить его просьбой. Но Плеханов был настойчив. Он послал второе письмо и предложил обратиться с аналогичной просьбой к одному Ф. Энгельсу. «Он такой же автор „Манифеста"... и, кажется, совершенно здоров и по настоящее время. Как вы думаете, не обратиться ли к нему? Право, было бы очень и очень хорошо»⁸³.

Уступая настойчивости Плеханова, П. Лавров написал в январе 1882 г. К. Марксу письмо, в котором сообщал о подготовке к изданию русского перевода «Манифеста» с примечанием «некоего молодого автора (Плеханова), одного из самых горячих ваших учеников», и от своего имени и от имени переводчика просил написать «специальное предисловие для нашего издания»⁸⁴.

Маркс и Энгельс почти тотчас откликнулись на эту просьбу, хотя и знали, что инициатором ее был чернопеределец Плеханов, позиции которого они столь резко критиковали. «Предисловие» (автограф Энгельса), помеченное 21 января 1882 г., Маркс прислал 23 января на имя Лаврова в Париж⁸⁵. Тот факт, что К. Маркс и Ф. Энгельс так легко согласились дать предисловие к русскому изданию «Манифеста», подготовленному бывшим чернопередельцем Г. В. Плехановым, очень важен для историков. Конечно, немалую роль в этом сыграл и авторитет П. Лаврова, которого К. Маркс и Ф. Энгельс знали уже многие годы, а также их желание увидеть свое произведение на русском языке. Но главное, видимо, заключалось в другом.

К. Маркс и Ф. Энгельс, учитывая все возрастающее влияние революционного движения России на весь ход мировой истории, сочли эту просьбу удобным предлогом для того, чтобы еще раз ответить на вопрос, заданный В. И. Засулич К. Марксу в начале 1881 г. Зная, что издание «Манифеста» готовится бывшим чернопередельцем, они в своем «Предисловии» дали коллективный ответ на старые вопросы, заданные В. И. Засулич в 1881 г. Об этом свидетельствует содержание «Предисловия», которое, по сути дела, представляет пятый вариант ответа К. Маркса русским революционерам. Именно здесь К. Маркс и Ф. Энгельс дали четкие и ясные ответы на все вопросы, поставленные в письме В. И. Засулич о судьбах капитализма и сельской общины в России⁸⁶.

В предисловии от переводчика Плеханов охарактеризовал историческое значение «Манифеста Коммунистической партии», открывшего новую эпоху в истории социалистических учений. Он особо подчеркнул значение «Манифеста» для русского революционного движения. «Манифест» поможет, писал Плеханов, «предостеречь русских социалистов от двух одинаково печальных крайностей: отрицательного отношения к политической деятельности, с одной стороны, и забвения будущих интересов партии — с другой». Здесь впервые в революционной литературе России Г. В. Плеханов заговорил в полный голос об исторической роли пролетариата.

«...Успех борьбы всякого класса вообще,— писал он,— и рабочего в особенности, зависит от объединения этого класса и ясного сознания им своих экономических интересов». От организации рабочего класса, от уяснения «враждебной противоположности» его интересов интересам господствующих классов зависит «будущность нашего движения, которую, разумеется, невозможно приносить в жертву интересам данной минуты»⁸⁷.

Плеханов добавил к тексту «Манифеста» и ряд приложений. В частности, он поместил отрывок из работы К. Маркса «Гражданская война во Франции», в которой обосновывается положение о том, что рабочий класс не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих собственных целей, а должен ее сломать. Это приложение было одобрено Ф. Энгельсом, который писал: «Русские очень хорошо сделали, поместив это место из „Гражданской войны" в приложении к своему переводу „Манифеста"»⁸⁸.

Придавая огромное значение «Предисловию» К. Маркса и Ф. Энгельса, чернопередельцы поспешили скорее, еще до выхода в свет всего издания, отправить его в Россию для распространения.

Л. Дейч 2 февраля 1882 г. выслал в Россию немецкий и русский (в переводе Плеханова) тексты «Предисловия» с просьбой поместить его в «ближайшем номере „Народной воли"»⁸⁹. Это было сделано в № 8-9 «Народной воли» (февраль 1882 г.). «Предисловие» сопровождалось редакционным примечанием: «С удовольствием помещаем „Предисловие", имея в виду глубокий научный и практический интерес затронутых в нем вопросов. Нам особенно приятно отметить заключительные слова, в них мы видим подтверждение одного из основных положений теории народничества»⁹⁰. В то время как Г. В. Плеханов увидел в «Предисловии» и в самом «Манифесте Коммунистической партии» обоснование исторической роли пролетариата, народовольцы вновь и вновь пытались «по Марксу» обосновать свою веру в особую миссию крестьянской общины. Эти принципиальные разногласия и предопределили полный разрыв Плеханова с редакцией «Вестника „Народной воли"», наступивший во второй половине 1883 г.

* * *

Критика К. Марксом и Ф. Энгельсом народнических программ имела огромное значение для окончательного разрыва лучших представителей народничества с утопическим социализмом.

Это особенно ярко проявилось в отношении К. Маркса и Ф. Энгельса к чернопередельцам. Резкая критика их платформы и в то же время поддержка любого проявления правильной политической линии помогли руководителям бывшего «Черного передела» первыми преодолеть узость мелкобуржуазного понимания социализма и встать на точку зрения научного социализма.

Эта критика и факт написания К. Марксом и Ф. Энгельсом предисловия к русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии» дают основание утверждать, что именно К. Маркс и Ф. Энгельс стояли у колыбели первой социал-демократической организации России. Ф. Энгельс, выражавший вполне справедливые сомнения в ортодоксальности первых марксистов в России, зная их прошлое, делал в то же время все, чтобы помочь русским революционерам встать на правильный путь политической борьбы. В ноябре 1883 г., вскоре после образования группы «Освобождение труда», Ф. Энгельс в письме к Э. Бернштейну с удовлетворением отнесся к сообщению Лаврова о том, что русские (имелись в виду Плеханов и его товарищи) «окончательно порвали со своими анархическими традициями» ⁹¹.

Об этом свидетельствовало объявление от 25 сентября 1883 г. «Об издании „Библиотеки современного социализма"», сообщавшее об организации в России марксистского объединения. Это был первый практический шаг только что созданной группы «Освобождение труда». В объявлении говорилось о полном разрыве «со старыми анархическими тенденциями» и провозглашалось образование группы, одной из главных задач которой являлась организация «русского рабочего класса в особую партию с определенной социально-политической программой»⁹².

Определяя литературное направление деятельности группы, Г. В. Плеханов писал, что оно сводится к двум пунктам:

«1) Распространение идей научного социализма путем перевода на русский язык важнейших произведений школы Маркса и Энгельса и оригинальных сочинений, имеющих в виду читателей различных степеней подготовки.

2) Критика господствующих в среде наших революционеров учений и разработка важнейших вопросов русской общественной жизни с точки зрения научного социализма и интересов трудящегося населения России»⁹³.

Изложением взглядов новой группы, ее манифестом явилась книга Плеханова «Социализм и политическая борьба», которая вышла в свет в конце 1883 г. Группа «Освобождение труда», выполняя свои обязательства, данные в объявлении, начала свою историческую деятельность.

Примечания:

¹ См.: Аптекман О. В. Общество «Земля и воля» 70-х годов. Пг., 1924; Из воспоминаний Льва Гартмана. — «Русская историческая библиотека», № 4. Ростов-на-Дону, 1906, с. 157.

^{2 И}з воспоминаний Льва Гартмана, с. 157.

³ См.: Попов М. Р. «Земля и воля» накануне Воронежского съезда. — «Былое», 1906, № 8, с. 32.

⁴ См.: Плеханов Г. В. Соч., т. XXIV, с. 309.

⁵ См.: Фигнер В. Н. Соч., т. I. М., 1932, с. 150; Морозов Н. А. Возникновение «Народной воли».— «Былое», 1906, № 12.

⁶ См.: Плеханов Г. В. Соч., т. XXIV, с. 310; Аптекман О. В. Общество «Земля и воля» 70-х годов, с. 372.

⁷ Твардовская В. А. Воронежский съезд землевольцев (июнь 1879 г.). — Научные доклады высшей школы. Исторические науки, 1959, № 2, с. 31.

⁸ Серебряков Е. Общество «Земля и воля».— Материалы для истории русского социально-революционного движения. Сборник № 4. Женева, 1894, с. 62—63.

⁹ Плеханов Г. В. Соч., т. XXIV, с. 144—145.

¹⁰ Там же, с. 308.

¹¹ Твардовская В. А. Указ. статья, с. 39.

¹² На самом Воронежском съезде было единогласно решено для усиления агитационной работы в деревне признать необходимость и своевременность организации на селе системы террора, подобной ирландскому риббонизму (см.: Материалы для истории русского социально-революционного движения. Сборник № 4, с. 60). Характерно, что в эти годы В. И. Засулич опубликовала в журнале «Дело» статью, в которой, как она сама вспоминала позднее, оправдывала аграрный террор ирландцев.

¹³ ЦПА ИМЛ, ф. 262, оп. 1, д. 50, л. 5'4.

¹⁴ Аптекман О. В. Общество «Земля и воля» 70-х годов, с. 369.

¹⁵ См.: Аксельрод П. Б. Ответ. Цюрих, 1887, с. 6 (ЦГИА, ф. 1410, оп. 3, д. 36).

¹⁶ ЦГАОР, ф. III отд., 3-я эксп., 1879 г., д. 66, л. 26.

¹⁷ См.: Волк С. С. Народная воля. М.—Л., 1966, с. 425.

¹⁸ Русанов Н. С. Из моих воспоминаний, т. I. Берлин, с. 342—343.

^{19 В} 1881 г., например, Н. И. Кибальчич начал переводить на русский язык «Манифест Коммунистической партии» К. Маркса и Ф. Энгельса (см.: Итенберг Б. С. и Черняк А. Я. Ранний перевод «Манифеста Коммунистической партии». — «Исторический архив», 1959, № 2, с. 224).

²⁰ Подробнее о распространении произведений К. Маркса народовольцами и об их отношении к марксизму см.: Волк С. С. «Народная воля».

²¹ ЦГИА, ф. 1410 (коллекция вещественных доказательств), д. 619, л. 3.

²² ЦГИА, ф. 1410 (коллекция вещественных доказательств), д. 619, л. 4.

²³ Составители «Программы для чтения» признавали, что центральным вопросом всей экономической и политической жизни России является вопрос о судьбах развития капитализма: «Вопрос сводится к тому, должна ли Россия пройти стадию капиталистического производства, или она, минуя эту стадию, пойдет по лучшему пути народного производства, где община и артель самостоятельных производителей будет вместо капитализма с армией... пролетариата». Ответ на этот вопрос они предлагали искать читателю в «блестящих статьях» народников В. В. Воронцова и Д-она (Даниельсона). Составители полностью с ними солидаризировалась (ЦГИА, ф. 1410, оп. 3, д. 619, л. 14).

²⁴ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 162—163.

²⁵ См., например, Плеханов Г. В. Соч.. т. I, С. 57-58,

²⁶ Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями. М., 1951, с. 251.

²⁷ См.: Фигнер В. Н., Желябов А. Н. 1 марта 1881 г. — Воспоминания участников и современников. М., 1931, с. 15.

²⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 7, оп. 3, д. 257, письмо № 9, л. 1.

²⁹ ЦГАОР, ф. 1762, оп. 4, д. 102, л. 29а.

³⁰ Там же, л. 77.

³¹ ЦПА ИМЛ, ф. 458, оп. 1, д. III 2158, л. 1.

³² В. И. Ленин писал в связи с этим, что «Маркс и Энгельс были полны самой радужной веры в русскую революцию и в ее могучее всемирное значение. На протяжении почти двадцати лет мы видим... это страстное ожидание революции в России». Отмечая ошибочность их прогнозов относительно уроков революции, В. И. Ленин в то же время подчеркивал: «Но такие ошибки гигантов революционной мысли, поднимавших и поднявших пролетариат всего мира над уровнем мелких, будничных, копеечных задач, — в тысячу раз благороднее, величественнее и исторически ценнее, правдивее, чем пошлая мудрость казенного либерализма... глаголющего... о тщетности революционной борьбы...» (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 15, с. 247, 249).

³³ ЦГАОР, ф. 1762, оп. 4, д. 578, л. 9 об.

³⁴ См.: «Голос минувшего», 1923, № 2, с. 147.

³⁵ Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 310.

³⁶ «Голос минувшего», 1923, № 2, с. 147,

³⁷ Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 253.

³⁸ См., например, Полевой Ю. З. Зарождение марксизма в России. М., 1959, с. 184.

³⁹ К. Маркс и Энгельс Ф., Соч., т, 34, с. 380.

⁴⁰ Ленин В. И. Полн. собр. соч.. т. 15. с. 247— 248.

⁴¹ Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 13.

⁴² ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 3, д. 257, письмо № 6, л. 1.

⁴³ Волк С. С. «Народная воля», с. 440.

⁴⁴ ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 3, д. 257, письмо № 6, л. 1.

⁴⁵ ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 3, д. 257, письмо № 6, л. 2.

^{46 В} одном из писем (сентябрь 1880 г.) к Лаврову, пытаясь отговорить его сотрудничать с чернопередельцами, Л. Гартман писал: «С такими людьми и вам никогда ее поладить, ведь они никогда не будут и не способны относиться хотя и враждебно, но искренне, всякое их слово звучит какою-то пошлостью, вовсе не свойственной русским социалистам» (ЦГАОР, ф. 1762, оп. 4, д. 102, л. 25).

⁴⁷ ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп 3, д. 257, письмо № 7, л. 2.

⁴⁸ ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 3, д. 257, письмо № 11, л. 1.

^{49 Т}ам же, л. 2.

^{50 Т}ам же, письмо № 8, л. 1.

^{51 Н}о одобрение К. Марксом идеи об объединении всех революционных партий России вокруг одного органа не было забыто Г. В. Плехановым и его друзьями (см. об этом ниже).

⁵² ЦГИА, ф. 1093, оп. 1, д. 261, л. 1 об. В письме к Иохельсону от 22 июля 1880 г. Л. Г. Гартман сообщал о причинах краха издания «Нигилиста»: «Было время, мне давали мои здешние лондонские крупные знакомые (т. е. Маркс и Энгельс. — Г. Ж.) средства для издания газеты „Нигилист" на английском языке, которые мне предлагали даровое содействие по корректированию, переводу и т. д., одним словом, материальные блага, потребные для издания газеты, мне предлагали, но нужно еще было заручиться содействием питерцев. Я писал им об этом... но, несмотря на обещание помочь, ИК ничего не сделал... Хотя отдельные прокламации и выходили после того письма, мне не прислали ни одной. Не получал я ни единой бумажки и старых изданий... Теперь, конечно, вопрос об издании „Нигилиста" или ему подобного надо похоронить» (ЦГИА, ф. 1762, оп. 1, д. 361, л. 106). Л. Гартман и здесь неискренен, так как сознательно скрывает, какую большую помощь ему обещали чернопередельцы до начала его интриг против них.

⁵³ ЦПА ИМЛ, ф. 458, оп. 1, д. 2159, л. 1.

⁵⁴ Статья была напечатана в журнале при содействии самого Л. Гартмана и послана им Дейчу в Женеву (ЦГАОР, ф. 1762, оп. 4, д. 102).

⁵⁵ Памятники агитационной литературы, т. I, «Черный передел» — орган социалистов и федералистов. 1880—1881 гг. М., 1923, с. 188.

⁵⁶ Я. Стефанович отмечал, что лозунг «земля и воля» и призыв к восстанию был глубоко осознан крестьянскими вожаками (см.: Памятники агитационной литературы, т. I, «Черный передел», с. 200). Подробно рассказывал он и о своих попытках «уничтожить надежды крестьян на царя» (там же, с. 202).

⁵⁷ Плеханов Г. В. Соч., т. I, с. 125.

⁵⁸ Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 299.

⁵⁹ Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 31.

⁶⁰ См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 400-421.

⁶¹ Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 301.

⁶² См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 147.

⁶³ «Литературное наследство», т. 19—21. М., 1935. с. 293.

⁶⁴ См., например: Дейч Л. Г. О сближении и разрыве с народовольцами. — «Пролетарская революция», 1923, № 8; Козьмин Б. Н. Неизданные письма Г. В. Плеханова к П. Л. Лаврову. Вступительная статья. — «Литературное наследство», т. 19— 20; Волк С. С. К истории первой программы группы «Освобождение труда». — «История СССР», 1964, № 1; Он же. «Народная воля». М.—Л., 1966, и др.

⁶⁵ См., например: Миндлин И. Б. Переход Г. В. Плеханова от народничества к марксизму. — «Вопросы истории», 1956, № 12.

⁶⁶ См.: Плеханов Г. В. Соч., т. XIII, с. 28. Почти одновременно в «Черном переделе» (№ 4) появляются статьи («1 марта 1881 года» и др.), восхваляющий террор.

^{67 О} чернопередельческих организациях того периода см.: Ольховский Е. Р. К истории «Черного передела». — Общественное движение в пореформенной России. Сборник. М., 1965.

^{68 Н}екоторые чернопередельцы (К. Я. Загорский, М. И. Шефтель и др.) решительно протестовали против объединения с «Народной волей» и в своем письме к заграничным руководителям убеждали их сохранить организацию, которая почти исключительно
занималась в тот период пропагандой среди рабочих. Но это предложение не было поддержано.

⁶⁹ АДП, АД. 1/91.

⁷⁰ См.: Плеханова Р. М. Наша первая встреча с Жюлем Гедом. — «Группа «Освобождение труда». Сборник 1. М., 1924, с. 96.

⁷¹ Плеханов Г. В. Соч., т. I, с. 134.

⁷² Плеханов Г. В. Соч., т. I, с. 135.

^{73 Т}ам же, с. 135—136. В конце октября 1881 г. в письме к П. Л. Лаврову Г. В. Плеханов, критически оценивая свой аполитизм, писал: «История хватает за шиворот и толкает на путь политической борьбы даже тех, кто еще недавно был принципиальным противником последней» («Дела и дни», 1921, № 2, с. 86).

⁷⁴ Плеханов Г. В. Соч., т. I, с. 134—135.

⁷⁵ «Литературное наследство», т. 19-21, с. 193.

⁷⁶ См. там же, с. 289.

⁷⁷ «Литературное наследство», т. 19-21, с. 290

^{78 Т}ам же, с. 295.

⁷⁹ См.: «Литературное наследство», т. 19-21, с. 293.

⁸⁰ ЦГАОР, ДП, 7-е д-во, 1884 г, д. 895, л. 39.

⁸¹ Плеханов Г. В. Соч., т. XXIV, с. 178-179.

⁸² «Дела и дни», 1921, № 2, с. 89.

⁸³ «Дела и дня», 1921, № 2, с. 91—92.

⁸⁴ См.: Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 257.

⁸⁵ См. там же.

⁸⁶ Этот ответ К. Маркса и Ф. Энгельса был принят не всеми бывшими чернопередельческими лидерами. Позднее Л. Дейч писал Я. Стефановичу о своих публичных рефератах, где он пытался опровергнуть выводы К. Маркса и Ф. Энгельса (см. АДП, АД 1124, 35, л. 1). Это еще раз подтверждает, что не все члены будущей группы «Освобождение труда» пришли к признанию марксизма одновременно.

⁸⁷ Литературное наследие Г. В. Плеханова. Сборник VIII, ч. I. М, 1940, с. 24.

⁸⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 36, с. 70.

⁸⁹ Группа «Освобождение труда». Сборник 3. М., 925, с. 172. Еще в ноябре 1881 г. Л. Дейч писал Лаврову: «Хорошо было бы, если бы соц. рев. библиотека скорее выпустила „Манифест коммунистов", т. к. скоро будет возможность доставить его в Россию. Я просил бы несколько десятков экземпляров отпечатать на тонкой, так называемой конспиративной бумаге для России, очень удобно пересылать его будет. Я об этом сообщал и Жоржу (Г. Плеханову. — Г. Ж.)» (ЦГАОР, ф. 1762, оп. 4, д. 50, л. 19).

⁹⁰ Литература партии «Народная воля». Сборник. М., 1030, с. 178.

⁹¹ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 36, с. 64.

⁹² Плеханов Г. В. Соч., т. II, с. 22.

⁹³ Там же, с. 23.