Г. ЗИНОВЬЕВ

В. И. ЛЕНИН

1924

Краткий биографический очерк*).

Тов. Ленину теперь пятьдесят три года.

Больше тридцати лет самым живейшим образом участвует он во всей революционной борьбе российского рабочего класса и международного пролетариата. Написать сколько-нибудь подробную его биографию — значит изложить историю двух русских революций, II Интернационала и борьбы его левого крыла против правого; это значит, далее, рассказать о возникновении III Интернационала, о создании нашего Советского государства, о его великих боях за существование и т. д., и т. д.

Деятельность тов. Ленина связана теснейшим образом со всеми делами и трудами нашей партии, недавно отпраздновавшей свой 25-летний юбилей. Но почти десять лет его работы относятся к тому времени, когда партии, как целой организации, еще не было.

В 1887 году семнадцатилетний Ленин был исключен из университета за участие в студенческих «беспорядках». В ту далекую от нас эпоху студенчество, являясь на протяжении десятилетий значительной революционной силой, часто выдвигало из своих рядов крупных деятелей за дело свободы. Все принимавшие то или иное участие в движении 1905 года помнят, что в то время учащаяся молодежь помогала рабочим, содействовала устройству их кружков и шла вместе с ними на демонстрации, подвергаясь избиению казаков, насильственной сдаче в солдаты и ссылке в Сибирь.

В те годы, когда борьба шла за буржуазный переворот за низвержение царизма, а не за пролетарскую революцию, студент-революционер был явлением самым обычным. Начало политической деятельности тов. Ленина связано, таким образом, именно с его пребыванием в университете. Он вышел из дворянской среды лишь формально, так как отец его был человеком труда, малоимущим работником, отдававшим все свои силы народному образованию. Старший брат тов. Ленина, Александр Ульянов, был казней русским правительством за то, что он принимал участие в народовольческом движении, которое выдвинуло немало замечательных борцов, умевших подставлять свою грудь под царские пули в то время, когда рабочий класс еще спал в России беспробудным сном, когда страну жестоко давила свинцовая реакция самодержавия.

Но вот в городах начали появляться значительные группы рабочих, и выросшие в Петербурге, Москве и в других районах России фабрики и заводы заполнились промышленным пролетариатом. Тов. Ленин был одним из первых, кто понял революционное движение по-настоящему. Уже в то время он предвидел, что после того, как рабочий класс сложится в городах в крупную силу, он поведет за собой крестьянство, которое, в качестве решающего фактора, примет участие в общей борьбе. Тов. Ленин первый понял, что все попытки отдельных революционеров-интеллигентов поднять крестьянство кончатся ничем, что только рабочий сможет найти действительный доступ в деревню, и; что только промышленный пролетариат окажется в состоянии всколыхнуть миллионную массу крестьянского населения, с которым он связан множеством крепких нитей. И тов. Ленин сразу же, как только он сформировался политически, отдал все свое внимание рабочему классу. В его бездонных недрах, в глубине фабрично-заводских кварталов черпал он свою неистощимую энергию, там вдохновлялся он на борьбу и там же искал ту силу, которая должна была ниспровергнуть царизм.

Первые шаги революционной деятельности тов. Ленина среди: рабочих относятся к Петербургу. Здесь, за Невской заставой, а впоследствии и в других районах, он начал выискивать отдельных, более развитых и подготовленных людей с целью выковать из них будущих вождей русского пролетариата. Здесь он встретился с петербургским рабочим тов. Шелгуновым, который жив и сейчас, но, к сожалению, давно ослеп, и с И. В. Бабушкиным, которого в 1905 году, во время победы контр-революции, отряд Ренненкампфа расстрелял в Сибири. Здесь же, вместе с покойным меньшевиком Мартовым и со многими другими, еще живыми до сих пор единомышленниками, как, например, с тов. Кржижановским, электрифицирующим ныне Россию, тов. Ленин сплотил воедино уже возникшие первые рабочие кружки, начавшие изучать теорию марксизма и заниматься самообразованием, чтобы понять все происходившее не только в нашей стране, но и во всем мире.

Вначале эти первые горсточки сорганизовавшихся рабочих были вполне мирными и чисто - пропагандистскими ячейками; но обстановка в России была тогда такова, что уже через несколько месяцев эти созданные для невинной теоретической работы кружки превратились в маленькие рабочие штабы, заменившие, к тому времени, и профсоюзы—в области руководства экономической борьбой, и партию—в деле руководства борьбой политической. Особенно скоро и живо это почувствовалось в первом отношении, ибо эти крохотные организации,—в которых, благодаря тому, что они были малочисленны, тщательно подобраны и состояли из лучших тогдашних рабочих, дарил дух подлинного братства,—начали активно вмешиваться в экономическую жизнь фабрик и заводов.

И мы видим, что первые литературные занятия тов. Ленина посвящены действительно самым простым повседневным вопросам. Это обстоятельство — весьма важная страничка в его биографии. Этот величайший, отметивший собою целую эпоху революционер начал свою литературную деятельность с самого скромного дела. Вместе с Бабушкиным, Шелгуновым и другими группировавшимися вокруг недавно народившейся социал-демократической организации рабочими он принялся составлять и печатать на гектографе первые нелегальные листовки, посвященные экономическому быту заводов и фабрик. Только старые рабочие, стоящие у станков уже лет по тридцать, еще помнят условия прежней работы в промышленных предприятиях. Новое поколение ваших рабочих, вступившее в трудовую жизнь с 1905 года, и не представляет себе, какой каторгой была работа на фабриках и заводах царской России в начале 1890-х годов. Вполне понятно поэтому, что первые рабочие кружки, объединившиеся вокруг тов. Ленина, пытались вызвать хотя бы самый элементарный протест рабочих против невыносимого фабрично-заводского ярма. И составленные в то время тов. Лениным листки именно об этом и говорят: об обращении инженеров и мастеров с рабочими,—в особенности с работницами, над которыми в те дни издевались неслыханно,— о кипятке, о рабочем дне, о чрезмерных вычетах, о штрафах,—словом, о вещах, которые кажутся нам теперь весьма и весьма второстепенными.

Но в то время это был единственно правильный подход к рабочим массам, единственная реальная возможность вызвать в России к жизни рабочее движение, в истинном смысле этого слова. И тов. Ленин не ошибся: в ответ на его листовки на некоторых петербургских фабриках и заводах начались экономические стачки, очень скоро переходившие, по тогдашним условиям, в политические. Ибо в те годы, если рабочий в том или другом предприятии начинал «бунтовать», как тогда говорили, то-есть требовал повышения заработной платы, сокращение вычетов, человеческого обращения, то фабрикант или, вернее, его управляющий сообщал о «бунте» градоначальнику,, а тот посылал соответствующее число солдат или казаков для усмирения недовольных. Таким образом,—это необходимо еще раз повторить,—каждая сколько-нибудь крупная экономическая забастовка немедленно переходила в политическое событие, наглядно показывавшее рабочим Петербурга и других городов, что царское правительство—не что иное, как исполнительный орган фабрикантов и заводчиков. И здесь, в этих мелких фактах экономической действительности, надо искать завязку тех великих боев, которые разыгрывались потом на протяжении десятилетий и привели к революции 1905, а затем и 1917 года.

В этот период своей Деятельности тов. Ленин впервые попал в тюрьму. Но и в заключении он упорно, насколько это было возможно, продолжал начатое им дело, отсылая на волю, при помощи целого ряда конспиративных мер, свои листовки и письма к рабочим.

Своими более крупными теоретическими работами тов. Ленин начал заниматься в тюрьме и в Сибири, куда его отправили в ссылку. Здесь были написаны его наиболее значительные книги, как, например, его сочинение «Развитие капитализма в России», сыгравшее большую роль в деле создания русской рабочей партии. В этом труде тов. Ленин показал себя одновременно глубоким теоретиком и несравненным знатоком социальных и хозяйственных отношений нашей страны, а главное—обнаружил удивительное знание русской деревни. Со множеством цифр в руках, он изобразил, как в зеркале, не только тогдашнюю Россию, но и ту, какой она стала и должна была стать в течение ближайших десятилетий. Он показал путь, на который должны были выйти русская фабрично-заводская промышленность и сельское хозяйство, и, идя от одного вывода к другому, он утверждал, что рабочий класс в России превращается постепенно в огромную силу, что он должен, во что бы то ни стало, сложиться в определенную партию и через своих передовых вождей увлечь за собою в решающий момент крестьянство. И в этих положениях тов. Ленина—основа большевизма, который первый поставил, таким образом, на очередь вопрос о власти рабочего класса, и поставил его не в отдаленном будущем, а как вопрос самого близкого времени.

В 1896 году тов. Ленин написал еще одну замечательную работу: «Задачи русских социал-демократов». Как известно, до 1918 года мы все назывались «социал-демократами», пока это наименование не было опошлено, дискредитировано и замарано господами меньшевиками). Эта книга является, в сущности, дополнением к вышеупомянутому труду «Развитие капитализма в России». Дело в том, что это сочинение вышло легально, и тов. Ленину, при царской цензуре, пришлось многого не договаривать, чтобы его книга могла увидеть свет. Работа же «Задачи русских социал-демократов» вышла нелегально за границей, и в ней автор досказал то, о чем он умолчал» тогда. На этот раз тов. Ленин поставил во весь рост вопрос о роли рабочего класса, как гегемона, как основной силы в революции, как главного избавителя нашей страны от ига самодержавия и ярма буржуазии.

После трех лет пребывания в ссылке тов. Ленин созвал во Пскове нелегальную партийную конференцию. Она была очень малочисленна: в ней участвовала буквально горсточка людей,—человек десять, не больше. Это совещание решило, что тов. Ленин, вместе с Мартовым и Потресовым, уедут за границу, чтобы там, совместно с Плехановым, уже жившим там примерно с 1884 года, основать первую значительную революционную рабочую газету — «Искру». Задание это было выполнено. Только самые старые работники революционного движения помнят эту газету. А между тем, в нашем идейном обиходе еще очень много осталось из того, что впервые вспыхнуло в наших умах благодаря «Искре». Это была первая революционная газета рабочих, смотревшая на пролетариат, как на главную революционную силу, как на восходящий класс, который должен будет и в решительный момент сможет низвергнуть буржуазию.

«Искра» сыграла огромную роль в истории революционного движения в России. Целое тогдашнее поколение рабочих называло себя по имени этой газеты «искровцами» или «искряками», подобно тому как впоследствии, в 1911— 1914 годах, «Правда» и «Звезда» подняли целое поколение рабочих, называвшее себя «правдистами». Развивая постепенно свою деятельность, «искровцы» начали учреждать в каждом городе свои комитеты. Эти комитеты, которые до первого съезда партии, собравшегося в 1898 году, назывались «союзами борьбы за освобождение рабочего класса», покрыли сетью почти всю Россию. Первый такой союз стал действовать в конце 1890-х годов в Петербурге, а потом такие же союзы появились в Москве, в Киеве, на Урале и в центральной промышленной части России...

Летом 1903 года, когда рабочее движение в России разлилось широкой волной, когда южные губернии (Одесса, Ростов) потрясали могучие стачки, собрался второй съезд нашей партии. Фактически этот съезд был первым, потому что на нем впервые нам удалось собрать представителей нашей организации со всей страны. Съезд этот происходил за границей, ибо созвать его в России было невозможно. Начался он в Брюсселе и закончился в Лондоне. На этом съезде окончательно сложилось большевистское направление, и произошел первый раскол между большевиками и меньшевиками. До тех пор мы работали с ними в одной партии, и только к тому времени, когда дело подошло почти вплотную к событиям 1905 года,—ибо летом 1903 года все чувствовали1, что революция грядет, что она—вопрос недалекого будущего,—только к тому времени на этом съезде впервые наметилось расхождение между большевиками и меньшевиками. Тов. Ленин стал во главе того крыла, из которого впоследствии вышел большевизм.

Революция 1905 года застала тов. Ленина все еще за границей, где он издавал, как уже сказано, сначала «Искру», а после раскола с меньшевиками—газету «Вперед». В это время он уже занял такое выдающееся положение в революционном движении, что все сколько-нибудь крупные деятели последнего приезжали к нему, иногда с другого конца света, чтобы только с ним посоветоваться. К началу 1905 года, эти поездки русских революционеров к тов. Ленину приняли характер настоящего паломничества. Все наиболее выдающиеся деятели Петербурга, Москвы и других городов России шли на величайшие жертвы, чтобы только попасть к тов. Ленину. А он, со своей стороны, делал, разумеется, все возможное, чтобы таких свиданий было как можно больше. После январских событий Гапон тоже попал за границу, и первая его встреча здесь с представителями революционных партий была с тов. Лениным. Последний относился с величайшим вниманием именно к таким революционерам, которые выдвигались снизу. В то время казалось, на первых порах, что Гапон—какая-то новая, свежая фигура, не прошедшая партийной школы, а поднявшаяся снизу и вскинутая могучим порывом на гребень революционной волны. И вот тов. Ленин усердно учил Талона азбуке марксизма—революционной борьбе. Он понимал, что имел перед собой человека, только что взмытого кверху рабочим шквалом, но лишенного всякого образования, всякого понимания сущности революционного движения. И, несмотря на то, что уже тогда многие отшатнулись от Гапона и махнули на него рукой, тов. Ленин продолжал с ним встречаться, надеясь, что, может быть, удастся этого поднявшегося снизу человека Сделать полезным для рабочего класса. Только впоследствии, когда окончательно выяснилась провокаторская роль Гапона, тов. Ленин порвал с ним бесповоротно.

В течение русско-японской войны, с самого ее начала, тов. Ленин занял последовательную интернационалистическую позицию. Бунт в Черноморском флоте, восстание на «Потемкине», приезд первых спасшихся моряков-революционеров с этого броненосца и появление их у тов. Ленина,— все эти события были для него величайшими праздниками, ибо он видел уже воочию, что революционное движение в России входило в решающую фазу, и что оно развивалось неуклонно и даже бурно, раз смогло захватить флот и часть армии.

Нечего и говорить о том, что первые известия о революции 1905 года немедленно же заставили тов. Ленина бросить все и поспешить в Петербург. Он приехал в столицу в самый разгар движения, когда уже действовал первый Совет Рабочих Депутатов. Тов. Ленин был здесь в то время еще нелегально, ибо все мы чувствовали, что победа революции непрочна. Он he выступал слишком открыто и говорил мало, но, несмотря на это, только он, а не кто-либо другой, был уже тогда фактическим руководителем революционного авангарда в Петербурге, а через тогдашний Петербургский Совет—и всего рабочего класса. Тов. Ленин чаще всего сидел тогда на хорах Вольно-Экономического Общества, где собирался первый Совет Рабочих Депутатов. Ни одной речи в этом Совете он не произнес. Он, главным образом, слушал, ибо то были дни, когда, прежде всего, надо было уметь слушать и понять нового рабочего, который только что поднялся во весь рост и показал, чем он стал. И тов. Ленин, превращаясь весь в слух, сидел на хорах Вольно-Экономического Общества и жадно внимал каждому рабочему и работнице, которые поднимались на трибуну и впервые в царской России открыто говорили обо всех накопившихся в душе рабочего класса страданиях.

Как известно, первый Петербургский Совет Рабочих Депутатов был недолговечен. Он собирался арестовать Витте, но тот успел раньше арестовать его.

В декабре 1905 года вспыхнуло восстание рабочих в Москве. Это было первое пролетарское вооруженное движение в массовом масштабе, и движением этим руководила наша партия: среди боевых дружин, сражавшихся тогда с царскими бандами на Пресне и в других районах Москвы, громадное большинство принадлежало большевикам, а во главе всего движения находился член их Центрального Комитета.

Как раз незадолго до Пресненского восстания тов. Ленин приехал из Петербурга в Москву, где он жил тоже нелегально. Московское движение было разбито и потоплено в крови рабочих, после чего началась реакционная свистопляска, заработали военно-полевые суды и понеслись карательные экспедиции по всем линиям железных дорог, начиная от московского узла и почти до самой Сибири.

В связи с разгромом Петербургского Совета Рабочих Депутатов и первого вооруженного восстания московского пролетариата, спор между большевиками и меньшевиками сильно обострился. Последние сразу же обнаружили всю свою сущность, поставив при первой же неудаче рабочего класса под знак вопроса всю его революционную борьбу. Даже такой крупный деятель, как Плеханов, и тот после московских событий не нашел других слов, кроме такой фразы: «Ну, что же, не надо было браться за оружие. Я вас предупреждал!» Меньшевики стали пересматривать всю тактику рабочего класса. Они считали деятельность первого Совета Рабочих Депутатов ошибкой и утверждали, ,что рабочие зарвались в своих требованиях, оттолкнувших от них разумную оппозицию буржуазии и рассоривших их с раскинувшимся тогда по всей России

Союзом Союзов, состоявшим из инженеров, техников, врачей и некоторых других категорий революционной интеллигенции. Они полагали также, что весь конец 1905 года был со стороны рабочих сплошным заблуждением; это было, как они тогда выражались, «безумие стихии»: рабочие потеряли голову и понеслись вскачь, не понимая, что их разобьют.

В этих спорах великая роль тов. Ленина сказалась с особенной силой. Конечно, если бы движение шло от одной победы к другой, то меньшевики остались бы, вероятно, с рабочим классом. Но истинные вожди познаются не тогда, когда все идет хорошо и гладко. Когда московские рабочие потерпели поражение, Петербургский Совет был арестован и отведен на Шпалерную, а рабочее движение разгромлено, тогда править по нем панихиду собрались именно пресловутые либералы из Союза Союзов. Они думали, что песенка рабочего класса спета, и что все сведется к конституционной монархии. Вот в этот исключительный момент и был необходим (человек, который сказал бы рабочему классу, что его поражение—временное, что он в нем только еще больше закалился, и что наступит день, когда, собравшись с новыми силами, пролетариат все-таки победит своих врагов и выведет страну на широкую дорогу. И такой человек нашелся: это был тов. Ленин, голос которого зазвучал на всю Россию.

Тов. Ленин отнесся к московскому восстанию в декабре 1905 г., как к событию величайшей исторической важности. Еще в пылу борьбы, под гром выстрелов, тов. Ленин начал подбирать все решительно факты и сведения, имевшие отношение к этому движению, чтобы тщательно его изучить, и принялся разыскивать уцелевших боевиков, от которых можно было бы узнать малейшие подробности этого великого уличного боя. Тов. Ленин утверждал тогда, что московское восстание 1905 года имеет не меньшее историческое значение, чем выступление парижских коммунаров в 1871 году. Впервые,—говорил он,—русские рабочие, бывшие так долго рабами, представлявшие собою инертную, неграмотную массу, решились (и где же?—в первопрестольной столице, в богатой купеческой Москве) выйти на улицу, бросить вызов самодержавию и драться несколько дней с переменным успехом против тогдашней могучей царской армии. Впервые угнетенный рабочий класс решился принять бой. Его разбили, но это—одно из тех поражений, которое стоит многих побед.

Вскоре движение начало вновь уходить в подполье. Тов. Ленин оставался в Петербурге нелегально. В 1906 году партия заставила его переехать в Финляндию, Последняя входила тогда в состав бывшей Русской империи, но пользовалась известными политическими свободами, которые царское правительство вынуждено было там терпеть. И вот, верстах в пятидесяти от Петербурга, на станции Куоккала, а затем в Перкиярви, тов. Ленин разбил свой шатер, устроив свой революционный штаб, и сюда находили себе дорогу десятки и сотни лучших рабочих Питера и Москвы. То паломничество, которое наблюдалось сначала в Женеву, происходило теперь под боком у самой столицы. Больше всего приезжало рабочих по субботам к воскресным дням, когда они заполняли целые поезда. На вокзале им приходилось проходить .через строй сыщиков, но это было во время первой государственной думы, и царизм не решался бросаться на нас открыто. Можно поистине сказать, что в те дни нерв политической жизни Петербурга и русского рабочего движения бился в этой маленькой дачке в Куоккале и в крохотном домике на берегу моря в Териоках. И здесь сотни рабочих, чьи имена известны ныне всей России, жизнью которой они теперь руководят—кто в профсоюзах, кто в деле советского строительства,—здесь сотни рабочих в 1906 году учились у тов. Ленина в самом Непосредственном смысле этого слова и политически формировались под его влиянием. Достаточно назвать таких людей, как товарищи Калинин, Томский и ряд других, стоящих ныне во главе наших крупнейших организаций и даже целых областей нашей республики. В то время все они, эти сравнительно молодые петербургские рабочие, ходили в школу тов. Ленина в Куоккале и в Териоках и под его непосредственным руководством вели работу в Петербурге.

В 1906—1907 годах вся борьба между большевиками и меньшевиками шла на почве следующего спора. Меньшевики говорили: «Мы разбиты. Наше дело проиграно. Теперь нам остается только устроить как-нибудь легальную социал-демократическую партию,—такую же, как в Германии или в других странах. Революции больше не будет. Столыпинская Россия победила нас не на месяц, а на много лет». Большевики стояли на иной позиции: «Да,—возражали они,—мы переживаем тяжелый кризис, но революция не кончена. Пройдет год, два, и она снова наступит. Наше дело—использовать время контр-революции, наступающий период затишья, на учебу, на формирование Пашей партии, на сплочение наших рядов, на привлечение к нам смелых и мужественных рабочих, способных под ударами царского самодержавия подготовиться ко второй революции, которая неизбежна».

И, исходя из этой мысли,—что надо запастись терпением и ждать,—[партия снова отправила тов. Ленина за границу, так как пребывание в Финляндии стало для него небезопасным: было установлено, что царские опричники не раз рыскали вокруг дома, где он жил. За границей тов. Ленин приступил к изданию газеты «Пролетарий», которая продолжала ту же работу, которую раньше вела «Искра». А нелегальная организация большевиков ушла тем временем поглубже в подполье, зарылась в нем, как крот, и стала действовать еще конспиративнее и осторожнее. Это время было для нaс самым тяжелым. Тот, кто его не пережил, лишь с трудом представит себе настроение, охватившее рабочих в 1908—9—10 годах. Казалось, что необъятная каменная плита навалилась на грудь русских трудящихся масс, и что гнету самодержавия не будет конца. Столыпин уставил всю Россию длинными рядами виселиц, истребив все, что было смелого и решительного в рабочем классе. Тюрьмы, социальный состав населения которых резко изменился, были забиты теперь рабочими, а также крестьянами, уже поднимавшими свои Первые восстания.

Значительная часть интеллигенции перешла в черный лагерь или ударилась в порнографию. Студенты, выступавшие раньше вместе с рабочими и помогавшие им, взялась теперь за грязные книжонки, в роде арцыбашевского «Санина». Эта: метаморфоза была ярким знамением времени. Так - называемый интеллигент рассуждал так: «Рабочий класс разбит, и глупо мечтать о его победе; он останется навеки наемным рабом, и не зачем связывать с ним свою судьбу. Рабочие тонет,—ну, и пусть: туда ему и дорога, а мы займемся чем-нибудь поинтереснее: уйдем в искусство». И все студенчество, шедшее раньше с пролетариатом, вся так - называемая интеллигенция распинала его и издевалась над ним. К этой травле присоединилась и значительная часть тогдашней печати и литературы. Рабочие кружки страшно поредели, многие совсем растаяли, и только самые закаленные и верные своему делу пролетарии еще не теряли мужества, инстинктивно чувствуя, что сегодняшнее поражение есть завтрашняя победа. За границей, где мы находились тогда, по поручению партии, в эмиграции, меньшевики без конца над нами смеялись, называли нас Дон-Кихотами, уверяя, что у нас, большевиков, единомышленников ровно полтора человека, что за нами никто не идет и никогда не пойдет. Рабочий класс,—торжествующе заканчивали наши противники,—спит беспробудным сном и, может быть, лет через десять или двадцать он создаст легальную и вполне мирную с.-д. партию, да и это еще неизвестно.

В те годы безвременья роль и деятельность тов. Ленина были поистине необъятны. Он вел», с одной стороны, работу теоретическую, а с другой—практическую.

Первая заключалась в том, что, сидя в библиотеке, он трудился по пятнадцати часов в сутки, отражая почти один, в литературной форме, удары; и нападения, сыпавшиеся на учение Маркса из лагеря меньшевиков и из недр литературной буржуазной братии- И работа эта была крайне важна, потому что в жизни человечества литература кое-что да значит, особенно в такой момент, как тогда, когда, после поражения, множество перьев скрипело против учения Маркса, стараясь подточить его идеи. В такой момент был необходим человек, который, как Маркс в свое время, отбивал бы все атаки и выпады. И опять такой человек нашелся, и опять это был тов. Ленин. Защищая свою позицию, он написал ряд книг, являющихся ныне настольными для каждого мыслящего и сознательного пролетария.

Он бился направо и налево со всеми врагами рабочего класса, отражая их удары со стороны философской, социологической, экономической и т. д.

Практическая работа тов. Ленина состояла в том, что в годы столыпинского засилья, во мгле черной и беспросветной реакции он подбирал по кусочкам все то, что еще уцелело от поражения,—тех рабочих, которые не были перебиты и не гнили в тюрьмах,—подбирал и собирал их, чтобы снова под огнем неприятеля создавать будущий опорный пункт рабочего класса. В эту работу, очень тяжелую, тов. Ленин вкладывал всю свою душу. Он был способен неделями заниматься с одним рабочим, попадавшим в круг его влияния, если только этот ученик подавал хоть какую-нибудь надежду, если он имел хоть искру таланта, чтобы стать потом руководителем своего класса.

Среди этих занятий—теоретических и практических наступили 1911—1912 годы, когда обнаружились первые признаки нового оживления: события на Лене, разбудившие рабочих Петербурга и других городов. В это время впервые после поражения 1905 года Нам удалось поставить в Петербурге легальную газету «Звезда», которая выходила сначала по мере возможности, потом! раз в неделю, а затем—два. Впоследствии из нее родилась «Правда». Многие помнят еще эти газеты, как и то ошеломляющее впечатление, которое произвели первые номера «Звезды», буквально встряхнувшие целую группу рабочих. Издание этих газет было сопряжено с огромными трудностями. Мы начали дело, не имея для него необходимых работников. Доходило до того, что нельзя было найти ни за какие деньги корректора: никто не хотел итти. Только сын депутата Полетаева, пятнадцатилетний гимназист, оказался единственным смельчаком-интеллигентом в нашей среде, решившимся взять на себя корректуру «Звезды», а затем и «Правды». Со средствами было не лучше. Газеты выходили на гроши, которые рабочие и работницы Петербурга собирали по копеечкам, в буквальном смысле этого слова. И тов. Ленин, живший тогда в Галиции, недалеко от русской границы, чтобы быть поближе к месту действия, каждой такой копеечке чрезвычайно радовался, ибо она служила ему лучшим доказательством того, как росло и крепло наше влияние. Он сидел со счетами в руках, подсчитывал число рабочих групп, внесших деньги на «Правду», и говорил: «Еще прибавилось. Нас стало больше». Царизм чинил нашей газете всяческие препятствия. Несколько раз ее конфисковывали, арестовывали наших сотрудников и разносчиков, но «Правда», тем не менее, все росла и увеличивала свое влияние.

В результате, когда много позднее мы созвали в Праге нелегальную конференцию без меньшевиков, зная, что они нам не попутчики, то на ней было представлено целое поколение новых рабочих, которые выросли и созрели в годы контр-революции, и вместе с которыми мы стали строить нашу партию по-новому.

На выборах в государственную думу, имея на своей стороне всех рабочих, мы, несмотря на все ухищрения царского избирательного закона, провели от рабочей курии на все шесть депутатских мест большевиков. Среди этих депутатов были Бадаев и обманувший нас провокатор Малиновский, который пролаз к нам в доверие и при нашей помощи прошел в думу.

События бурно развивались. Летом 1914 года, еще до войны, в Петербурге появились первые баррикады. Казалось, что грядет вторая революция, но в это время вспыхнула! империалистическая война и сразу перерезала путь нараставшей революции. Петербургские рабочие и работницы выступили вначале против мировой бойни, по осадное положение разгромило революционную часть пролетариата, которая должна была сдаться и уйти в подполье. Рабочие депутаты государственной думы, ближайшие ученики тов. Ленина, для которых он писал речи и которых учил, как выступать на парламентской трибуне, были арестованы и сосланы на каторгу. «Правду» закрыли. Опять повеяло кладбищем, и снова русские рабочие-большевики, созревшие в период «Правды», были разогнаны и развеяны по тюрьмам и ссылкам. Опять наступило для партии исключительно тяжелое время.

Тем временем тов. Ленин с очень небольшой группой своих соратников и учеников продолжал за границей свою работу. Он издавал там центральный орган нашей партии и вел борьбу против войны не только в русском масштабе, по и в международном. Он написал тогда ряд блестящих статей, которые вошли в известный сборник «Против течения»; статьи эти были направлены не только против русских меньшевиков, но и против всего международного меньшевизма, ибо весь II Интернационал переживал тогда повальное увлечение мировой бойней. Только горсточка людей, с тов. Лениным во главе, выступила  с первого же момента против войны и приняла бой со всем II Интернационалом. Последний был в то время громадной силой, насчитывая до двадцати пяти миллионов организованных рабочих. Тов. Ленину пришлось взять на себя руководство движением против войны, (против международного меньшевизма, поддерживавшего мировую буржуазию. Это был литературный, эпический по своему характеру бой, имевший громадное историческое значение для судеб рабочего класса. В течение всей войны тов. Ленин был единственным вождем, до конца защищавшим интернационалистическую позицию. С первого же момента он выступил так - называемым «пораженцем», то-есть имел смелость сказать, что для русского пролетариата выгоднее, чтобы самодержавная Россия потерпела в этой войне поражение, ибо разгром: царского правительства будет победой революции. В ответ на; это ему кричали: «Изменник! Он продает Россию! Он 5хочет, чтобы немцы расстреливали русских солдат!» Трудно себе представить  атмосферу тех дней, когда буквально рвали На части человека, имевшего мужество сказать слово против войны. Его объявляли изменником и шпионом, на него натравливали рабочие и солдатские массы. Тем не менее, в течение всех тяжелых лет, с 1914 года по 1917г .  тов. Ленин высоко держал красное знамя, не уставая провозглашать идею создания III Интернационала. И брошенные им зерна дали богатые всходы.

Гранула Февральская революция. Тов. Ленин устремился в Россию. Но международная буржуазия не хотела его туда пускать, прекрасно сознавая, что если он появится в России, то станет главой русского революционного рабочего класса. И вот Милюков (он был тогда министром иностранных дел) вошел в соглашение с английским и французским правительствами, чтобы не пропускать ни тов. Ленина, ни кого-либо из нас в Россию. Надо было что-нибудь придумать, не останавливаясь даже перед авантюрой. Тогда в одну из бессонных ночей, тов. Ленин решил пробраться через Швецию, со шведскими паспортами. Уже были заказаны все необходимые документы, когда человек, занимавшийся этим делом, вдруг спросил нас: «А вы знаете по-шведски?» Пришлось сознаться, что мы не понимали ни одного шведского слова. Но тов. Ленин и тут нашелся. Он сказал: «Мы разыграем роль глухонемых». Однако, нам на это ответили, что этот «номер не пройдет». Наконец, после долгих и бесплодных стараний найти путь в Россию тов. Ленин выдвинул очень рискованный; но единственно остававшийся нам выход—поехать через Германию, с которою русское правительство находилось тогда в воине.

Мы очень хорошо понимали, какую травлю поднимут против нас, если мы поедем через вражескую страну. Но ничего другого нам не оставалось. Мы столковались с германскими коммунистами, сторонниками Карла Либкнехта, вызвали коммунистов французских, швейцарских и шведских и, составив вместе с ними протокол, чтобы оправдаться перед международным рабочим классом, мнение которого для нас было крайне важно, решили проехать через Германию,, если только правительство кайзера нас пропустит. Оно нас пропустило. Немцы полагали, что им будет выгодно, если большевики появятся в России. (Как известно, они потом пожалели о своей уступчивости). Между ними и русскими шла бешеная схватка, и им казалось, что все способное ослабить царское правительство пойдет им на пользу. Они не заглядывали слишком далеко: им был важен лишь сегодняшний день. В конечном счете, нам подали к швейцарской границе знаменитый «запломбированный» вагон, кстати сказать, он был довольно грязен и оккупирован целой армией клопов, хотя тогда писали, что он был обставлен роскошно. Но мы были бесконечно рады и такому вагону со всеми его прелестями. Нас запломбировали. С нами поехало в Россию несколько товарищей-швейцарцев. В пути с нами Пытались повидаться немецкие социал-демократы. Но тов. Ленин велел передать им, что если они не желают получить оскорбление действием, то пусть лучше не входят в наш вагон. «Мы пользуемся услугами вашего правительства по причинам, которые известны всему миру, и с вами, социал-демократам, нам разговаривать не о чем»,—сказал он им.

Наконец, мы прибыли на финляндскую границу. Всю дорогу тов. Ленин говорил нам: «Мы едем прямо в тюрьму». Он был уверен, что в Петрограде все мы будем арестованы буржуазным временным правительством, которое будет нас судить как государственных изменников. Но каково было наше удивление, когда, подъезжая к Сестрорецку, мы увидели первые группы революционных рабочих, встретивших нас с величайшим восторгом. А когда наш поезд подошел к дебаркадеру Финляндского вокзала, то тов. Ленин не только не был отправлен в тюрьму, а стал предметом бурной овации со стороны петроградского рабочего класса. Но тов. Ленин никогда не принадлежал к числу особенно доверчивых людей, и торжественная встреча не поколебала его прежнего пессимизма. Почти каждый вечер он говорил: «Ну, сегодня нас не посадили,—значит, посадят завтра». И дело пошло, действительно, так, что скоро против нас началась травля во всей белогвардейской печати, яростно на нас нападавшей за то, что мы приехали в запломбированном вагоне. Нас вызвали в Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, который был тогда меньшевистским. Здесь, заставив нас прождать три часа, Чхеидзе и иже с ним, покончив со своими важными делами, стали у нас выпытывать, как это случилось, что мы проехали через Германию. Но мы, вместо того, чтобы признать себя обвиняемыми, заговорили как обвинители, и эти господа увидели, что приходится поменяться ролями. Кончилось дело тем, что меньшевистский Исполком вынес резолюцию, оправдывавшую нашу поездку через Германию, и был вынужден напечатать в своих «Известиях», что нападки на нас ни на чем не основаны.

Дальнейший ход событий известен. Петроград разделился в ту пору на два лагеря: один, стоял за большевиков, а другой бешено с нами боролся. Всем еще памятны, вероятно,  направленные против нашей партии демонстрации, когда были мобилизованы, в первую очередь, несчастные инвалиды, которым поручили выражать патриотический народный гнев. К нашей редакции на Мойке, где мы ютились в нескольких комнатках, шли толпы буржуазных манифестантов, бросавших камни в наши окна и угрожавших нам револьверами. Помню, как однажды меня с тов. Лениным попросили уйти из редакции, чтобы спрятаться где-нибудь подальше. Мы отправились в конец Невского проспекта в одно учреждение, где служил один из наших товарищей— Дамский. Старая работница, снимавшая пальто с тов. Ленина, сказала ему: «Эх, если бы этот Ленин попался мне в руки, я бы ему показала!» Тов. Ленин, воспользовавшись моментом, постарался выяснить, почему она так на него зла, и что он сделал ей плохого. В результате, они расстались друзьями. Надо сказать, что в то время очень многие честные труженики, в особенности в Петрограде, были уверены, что мы—злейшие враги России. Многие помнят, вероятно, первые собрания в Измайловском полку, в ротах, когда люди делились на две живые стены, одна против другой, при чем большая, руководимая офицерами, вытаскивала револьверы и готова была в любую минуту нас уложить. Очень часто можно было слышать в то лето и пожелания, чтобы нас выкупали в Фонтанке. И во всех этих проявлениях вражды нередко участвовали значительные группы рабочих.

Наступили июльские дни, когда роль тов. Ленина проявилась во всем своем исполинском размере, а потом—подполье при Керенском, когда Владимиру Ильичу пришлось провести некоторое время на станции «Разлив». Затем он опять уехал в Финляндию, откуда партия разрешила ему вернуться только в октябре. Таким образом, начиная с 1900-х годов, когда он работал в маленьких кружках, печатая на гектографе листовки о кипятке, тов. Ленин привел постепенно рабочий класс к 7-му ноября, к Октябрьской революции, к тому моменту, когда он, от имени пролетариата, при величайшем энтузиазме II Съезда Советов и при неслыханном воодушевлении многомиллионной массы рабочих, крестьян и солдат, писал уже не о горячей воде на фабриках, а составлял всемирно известный документ— декрет о земле и мире, за которым последовал целый ряд других, ставших скрижалями всех трудящихся.

Роль тов. Ленина, начиная с Октября, достаточно известна, и останавливаться на ней нет надобности. Он был в те дни мозгом рабоче-крестьянской России, ее пламенным сердцем и твердой, надежной рукой. С Октября тов. Ленин превращается из подпольного работника в первого в России и во всем мире государственного деятеля. Но эта метаморфоза нисколько не меняет его, как человека. Он продолжает, как и раньше, ту же самую работу, и, как истинный и старый революционер, жизнь которого принадлежит рабочему классу, он живет и теперь в тех же скромных условиях, как и тогда, когда он был руководителем небольшой группы рабочих.

Когда на II Съезде Советов власть перешла в руки нашей партии, мы тотчас же приняли земельную программу, основанную на наказах крестьян. И в этом деле тов. Ленину принадлежит большая заслуга, потому что, умея, как никто другой, проникать в глубину крестьянской души, он сумел занять в аграрном вопросе позицию, быстро приблизившую нас к деревне. Эсеры говорили, что тов. Ленин их обокрал, взяв у них их земельную программу. Но он в ответ на это возражал: «Вся разница тут в том, что вы, эсеры, эту программу только изобразили на бумаге, а на деле вы и ваш министр Авксентьев расстреливали крестьянские комитеты. Мы же эту программу, составленную нами, рабочим классом, совместно с хлебопашцами, взяли для того, чтобы претворить ее в жизнь, а не для того, чтобы махать ею перед носом крестьян и кормить их завтраками об учредительном собрании. Эта программа—наш взаимный договор с крестьянством, и мы выполним его до конца».

Переходя к дальнейшей деятельности тов. Ленина, надо вспомнить первые годы нашей революции, когда она шла по тяжелому крестному пути. Надо вспомнить самый тревожный момент: начало 1918 года, появление первых германских аэропланов над Петроградом, взятие Пскова немцами, нашу попытку организовать вооруженный отпор в то время, когда красногвардейцы не знали еще, как держать винтовку. Надо (вспомнить и тот знаменательный вечер,, когда мы дали из Смольного гудок по всем фабрикам и заводам Петрограда, призывая рабочих строиться в боевые колонны и итти против немцев, и то трудное время, когда пришлось итти на Брестский мир, а на заводах рыскали меньшевики и эсеры, обвиняя нас в том, что мы продались иноземному врагу, торгуем Россией и вывозим русское золото в Германию. Надо вспомнить все эти тревожные дни, все эти тяжелые переломные моменты, чтобы уяснить себе, что, не будь тогда тов. Ленина, неизвестно, что было бы с нашей революцией.. В такое время был необходим именно такой человек: с железной волей, с гениальной проницательностью, с тридцатью годами работы позади себя; человек, которого уважали бы не только друзья, но и враги, человек, за которым шли бы и партия, и многомиллионный рабочий класс, и вся крестьянская масса. Только такой человек мог победить столь могучие препятствия. Не надо забывать, что когда решался вопрос о Брестском мире, противодействие ему было громадное даже в Центральном Комитете партии: голоса разделились там, примерно, пополам. В Совете Народных Комиссаров, в котором участвовали тогда и левые эсеры, мнения тоже расходились. Такой же раскол был и во Всероссийском Исполнительном Комитете. И вот тов. Ленину пришлось добиться, во что бы то Ни стало, желательного голосования во всех этих трех инстанциях, преодолевая повсюду упорную оппозицию со стороны даже искренних революционеров, которые думали, что лучше погибнуть, чем уступить немцам. Пришлось бороться с громадной волной, с целым рядом товарищей, у которых было золотое сердце, но голова работала плоховато. Тов. Ленин говорил им: «Вы предлагаете умереть с честью, подобно шляхтичам. Но мы не шляхтичи, а я—представитель трудящихся масс и хочу не умереть с честью, а дать победу рабочему классу. Мы теперь в трудном положении; давайте же отступим, чтобы завтра наступать еще смелее. Подпишем Брестский мир, чтобы выиграть время, достроить Красную армию и дать отдохнуть крестьянину, который поможет нам создать новую вооруженную силу». Так говорил тов. Ленин. Только немногие соглашались с ним, а против него было сильное течение, при чем многие со слезами на глазах умоляли его не делать этого ошибочного шага. Но тов. Ленин всех переубедил и заставил пойти по указанному им пути. И вот результат: мы не умерли, как шляхтичи, а добились в необычайно трудной обстановке полной победы.

А еще позднее, в самое тяжелое время, когда к Петрограду приближались белые, а к Туле подходил Деникин,— кто вдохновлял тогда партию и беспартийные массы, кто поднимал живую крестьянскую толщу? Кому больше всего верила сермяжная Россия? Всегда и во всем—только тов. Ленину. Это—человек, имя которого впитало в себя все, что есть лучшего в рабочем классе и крестьянстве: их коллективный разум, их ненависть к буржуазному строю, их готовность жертвовать всем ради высокой цели. Самые трудные годы революции (а их было целых четыре) тов. Ленин не отходил от руля, одинаково вникая и в большое, и в малое: и в крупные проблемы международной политики, и во внутренние экономические вопросы, и во взаимоотношения с крестьянами, и в жизненный быт отдельных рабочих и работниц. Тысячи людей, стоявших в решительные минуты на самых ответственных постах и охваченных теми или иными сомнениями, крепли духом после двух минут разговора с тов. Лениным и смело шли по той дороге, которую он им указывал. Все мы знаем, что за последние год-полтора нам приходится, к величайшему нашему горю, работать без непосредственного участия в руководстве делами тов. Ленина; и если, несмотря на это, мы не наделали серьезных ошибок, то, главным образом, потому, что за тридцать лет работы тов. Ленин создал целое поколение опытных работников, старых «ленинцев», которые прошли его школу и работают, конечно, хуже, чем сам мастер, но вполне удовлетворительно, как его подмастерья.

И есть еще одна особенность в замечательной фигуре тов. Ленина: его невозможно отделить от нашей партии. Он блестяще доказал своей жизнью и работой, что, как бы ни была гениальна отдельная историческая личность, она никогда не будет обладать всей полнотой своей силы и мощи, если будет действовать в одиночестве или замкнуто. И если тов. Ленин — гигант мировой истории, то только потому, что он никогда не стоял в стороне, а был душою многочисленного авангарда рабочего класса. Работая в одиночестве, даже такие люди, как Либкнехт и Ленин, могли бы только указывать пути, но не могли бы помогать массам следовать этими путями, устранять с этих путей препятствия и побеждать. На примере тов. Ленина каждый беспартийный рабочий может убедиться, что наша партия—незамкнутая каста, не особо стоящая организация, принципиально отличная от рабочего класса. Нет, это—его глава, его первый ряд- И (работа тов. Ленина, начиная с 1890-х годов и до последнего момента, то-есть в течение почти тридцати лет, протекала Не в одиночку, не среди маленькой рабочее группы, а среди передовых элементов всего пролетариата. Вся работа тов. Ленина (это приходится повторить) к тому, и сводилась, чтобы выбирать по зернышку из рабочего класса людей наиболее сознательных, развитых, решительных, честных и преданных, собирать их воедино и строить из них одну единую организацию, хорошо знающую свою дорогу. Вот почему можно сказать, что путь к Ленину, к его идеям и идеалам лежит через Российскую Коммунистическую Партию. И вот почему пора, уже давно пора, на седьмой год революции покончить с делением на партийных и беспартийных. Беспартийные рабочие, которые верят в правоту тов. Ленина и во все то, ,что он сделал (а эта вера живет в громадном большинстве трудящихся масс, потому что правда берет свое, потому что ее чувствуют миллионы рабочих и не могут еe не чувствовать), беспартийные рабочие, готовые итти по этой дороге, должны понять, что итти по ней вразброд, в одиночку—нельзя. Всякий, кто хочет с успехом итти по указанному тов. Лениным пути, должен помогать строить нашу великую Коммунистическую Партию, потому что только она могла родить такого человека, как Ленин, и сделать из него то, чем он стал для всей России и для всего международного пролетариата. Недаром годовщину Советской Республики празднуют также и все сидящие в тюрьмах Европы и Америки арестованные рабочие. Недаром в день этого праздника их первая мысль о тов. Ленине, о великом вожде русской революции, о лучшем человеке российского пролетариата. Тов. Ленин чувствовал себя всегда только первым из рабочих, выдвинутым ходом истории на первое место. И психология его очень простая: «Я—только один из передовых рабочих; мне выпало на долю большее образование и дарование; мое дело—собрать всех остальных рабочих и повести их в бой». И это чувствуют все: и заключенные в фашистских тюрьмах итальянские рабочие, и попираемые железной пятой капитала американские трудящиеся, и беспартийные рабочие всего мира, которые называют своих сыновей по имени тов. Ленина, по имени героя, наиболее популярного ныне среди томящихся на капиталистической каторге иностранных рабов наемного труда. Среди самых отсталых рабочих и среди самых темных крестьян живет неугасимая вера в тов. Ленина, — вера, завоеванная им своим горбом, тридцатью  годами героической работы, длинным рядом поражений и побед. И все эти рабочие и крестьяне, все честные трудящиеся пойдут—кто раньше, кто позже— по пути тов. Ленина. Они не могут не пойти за ним, ибо великая столбовая дорога к раскрепощению труда и к полной победе трудящихся над буржуазией ведет через Российскую Коммунистическую Партию. Пусть эта партия делала ошибки и еще будет их делать, пусть у нее есть слабости и недочеты, но это величайшая организация, которую рабочий класс создал за последние пятьдесят лет. Через долгие годы ссылки и каторги, через заблуждения и колебания, ценою беспримерных жертв создали мы эту партию, во главе которой стоит тов. Ленин. И все должны быть в ее рядах.

 *) Этот очерк представляет собою речь, произнесенную в 6-ую годовщину Октября на собрании рабочих Вас. Острова в Ленинграде при открытии бюста В. И. Ленина.

Кончина Ленина и задачи ленинцев

Можно ли представить себе человека, который когда-либо слышал Владимира Ильича и забыл об этом? А слышали его живую речь сотни тысяч, если не миллионы, людей. Каждому, кому выпадало на долю счастье непосредственно слышать Владимира Ильича, тов. Ленин как бы передавал частицу самого себя. Где бы ни были сегодня эти сотни тысяч и миллионы людей, слышавших Ленина или даже только слышавших о Ленине, как бы разбросаны ни были эти люди по всему свету, многие и многие из них, если не все, вспомнят сегодня о Владимире Ильиче с просветленным чувством глубокой душевной благодарности к тому, кто, как никто, с такой неслыханной силой ударил по сердцам всего борющегося за лучшее будущее человечества. Во всем мире на всех языках миллионами и миллионами трудящихся сегодня повторяется одно имя: Ленин.

У каждого, кто знал Ленина, кто слышал Ленина, сегодня прежде всего просится наружу чувство личной благодарности к тому, кто поднял на такую недосягаемую высоту идею рабочего класса, кто сделал человечество выше на целую голову. С тем большей силой такое чувство просится наружу у всех нас, членов той партии, которую создал гении Владимира Ильича, у тех учеников Владимира Ильича, которые в течение двадцати лет и больше работали бок-о-бок  ним, вместе с ним переживали горечи поражений и радости побед, учились у него и знали его не только как гениального вождя, но и как человека и учителя.

14 марта 1883 г., в день смерти Маркса, Энгельс писал старому товарищу Маркса, Зорге:

«Все явления, даже самые ужасные из них, совершающиеся по законам природы, чреваты утешением. Так и в данном случае. Искусство врачевания могло бы, может быть, продлить ему пару лет растительного существования, жизнь беспомощного, лишь во славу искусства докторов, не сразу, а медленно умирающего существа; но такой жизни наш Маркс не перенес бы. Жить, имея перед собой ряд незаконченных работ и испытывать муки Тантала при мысли о невозможности довести их до конца—было бы для него в тысячу раз тяжелее спокойной смерти... По моему мнению, после всего пережитого другого исхода не было; это я знаю лучше всех врачей».

Сегодня, когда перед нами лежит сухой протокол врачебного вскрытия тела Владимира Ильича, приходится, к несчастью, повторить эти слова Энгельса в применении к тов. Ленину. Упорный склероз—результат нечеловеческого перенапряжения сил на непосильно тяжелой умственной работе—сделал положение Владимира Ильича безнадежным и до того последнего удара, который разразился 21 января и привел к катастрофе. Ленин, лишенный возможности говорить, писать, вести людей на борьбу, работать и работать — можно ли себе представить большие муки для этой мятежной натуры, для этого бунтовщика из. бунтовщиков и мыслителя из мыслителей?..

Но возьмемте сердце в руки. Пусть каждый сам с собой переживет те чувства, которые естественно будит в нас кончина Владимира Ильича. Попробуемте уже сейчас со всей холодностью и спокойствием, которым учил нас Владимир Ильич, наметить задачи, поставленные перед ленинцами кончиной тов. Ленина.

До самого последнего времени все мы, вся наша партия,, не переставали верить в то, что Владимир Ильич вернется еще к работе. Верили в чудо: ведь, Ленину десятки и сотни раз удавалось то, что казалось совершенно Неразрешимым. Теперь свершилось. Партия должна работать без Ленина.

«Движение пролетариата пойдет своим путем, но не будет уже центра, к которому в критические минуты спешили за помощью французы, русские, американцы и немцы» получавшие от него всегда ясные и верные советы; такие советы, которые мог дать только гений и .человек, в совершенстве владеющий предметом»,—так писал Энгельс в день смерти Маркса.

Это чувство осиротелости переживаем сегодня все мы.

Задачи, которые стояли перед марксистами в 1883 году,— после смерти Карла Маркса,—были трудны и сложны. Но во сколько же раз трудней и сложней те задали, которые стоят пред нами, марксистами-ленинцами, в 1924 г., когда нас покинул тов. Ленин?!

После смерти Маркса перед марксистами стояли задачи в первую голову теоретические. Международное рабочее движение переживало полосу глубокого безвременья. Первый Интернационал распался. Второй еще не успел сложиться. Французское рабочее движение,—да и не одно оно,—все еще не оправилось после тяжелого разгрома Парижской Коммуны 1871 г. Международное революционное рабочее движение только еще выходило на широкую дорогу. Главная задача заключалась в том, чтобы великое теоретическое наследие, оставленное Марксом, сделать достоянием широкого рабочего движения.

Задачи  марксистов-ленинцев  теперь  куда  сложней и ответственнее. Международная пролетарская революция началась. Она одержала свои первые победы в одной из крупнейших стран мира. И в то же время все трудности великой борьбы за осуществление пролетарской диктатуры в международном масштабе еще впереди. Второй Интернационал миазмами своими все еще отравляет международное рабочее движение. Задачи Коммунистического Интернационала, созданного Владимиром Ильичем, усложняются с каждым днем. Путь становится все более извилистым и тяжелым. Идущий к своей победе международный пролетариат, в лице своих отдельных отрядов, еще не раз и не два собьется с пути и, обливаясь кровью, будет искать новую дорогу. Разгромленный в первой мировой империалистской войне, распятый и обманутый лже-вождями из Второго   Интернационала, — международный пролетариат еще не освободился от кошмарного ощущения бездорожья. Перед  марксистами-ленинцами,  которые   должны теперь руководить международным рабочим движением без нашего несравненного мастера и вождя, стоит непочатый край труднейшей, не только теоретической, но и практически-политической работы.

Первая задача ленинцев в России заключается в том,, чтобы в отсутствие Ленина закрепить прежде всего основную идею ленинизма—союз рабочего класса и крестьянства. Коренная и основная задача РКП после смерти Ленина заключается прежде всего в этом. Своей работой мы должны добиться того, чтобы в кратчайший срок миллионы и миллионы российского крестьянства поняли: Ленин умер, но ленинская партия в основном вопросе, определяющем судьбы всей русской революции, будет с еще большей энергией вести прежнюю политику. Добьемтесь того, «чтобы в кратчайший срок среди активных слоев крестьянства не осталось ни одного человека, который не знал бы: партия: большевиков ведет попрежнему и еще с большей силой политику нерасторжимого союза рабочего класса и крестьянства.

Вторая задача РКП заключается в том, чтобы ещё больше укрепить связь партии с беспартийной массой рабочих. Смерть Ленина задела за живое не только рабочего-коммуниста, но и рабочего-беспартийного. Если мы хотим исполнить заветы Владимира Ильича, мы должны работать так, чтобы через короткое время: миллионы и миллионы беспартийных рабочих нашего Союза республик поняли: Ленин умер, но созданная им. партия не промотает ленинского наследства,, а сумеет с еще большей силой устанавливать связь передовиков-коммунистов со всей остальной беспартийной рабочей массой; она сумеет ленинским плугом подымать новые, все более глубокие пласты; она сумеет поднимать с низов беспартийных рабочих; она сумеет поддержать каждого рабочего, в котором есть хоть искорка дарования; она сумеет помочь многомиллионной рабочей массе учиться и учиться, поднимать свой культурный уровень, приобщаться к делу социалистического строительства.

Третья задача, стоящая перед ленинцами, заключается в том, .чтобы во что бы то ни стало уберечь единство созданной Владимиром Ильичей партии. Самое великое, что создал гений тов. Ленина, это взращенная и взлелеянная им Российская Коммунистическая Партия. Все лучшее, что было у Владимира Ильича, он отдал нашей партии. Кровью своего сердца спаял он ее» Партию нашу Владимир Ильич всегда мыслил как монолитное целое, как вылитую из одного куска организацию, которая умеет собрать воедино все, что есть сильного во всем рабочем классе. В этом смысле наследство, оставляемое Владимиром Ильичем Лениным, несравненно более драгоценное наследство, ,чем даже то, которое оставил марксистам Маркс, когда он умирал в 1883 г. Российская Коммунистическая Партия была и должна остаться авангардом рабочего класса, его главой, его коллективным вождем. Выполнить эту задачу наша партия может, разумеется, лишь в том случае, если она останется единой. Еще во много раз острее, чем до сих пор, вся партия, как один человек, будет реагировать на всякую попытку разбить ряды партии.

Четвертой нашей задачей является — остаться партией воинствующего большевизма. Через пестрядь нэп'а, через трудности переходного периода, маневрируя в окружении буржуазных врагов, отступая, когда это нужно, для того, чтобы завтра лучше наступать, остаться партией воинствующего большевизма, какой нашу партию создал тов. Ленин. И для этого—видеть все опасности, связанные с эпохой нэп'а, не закрывать глаза на существующие опасности перерождения, беспощадно бороться с извращениями ленинизма и с рецидивами мелкобуржуазных взглядов, откуда бы они ни шли.

Вспоминаются первые дни Смольного после великого октябрьского переворота. Сотни и тысячи солдат из окопов, крестьяне, одетые в солдатские шинели,  загорелые и обросшие, лавиной стремились в Смольный, чтобы посмотреть на Ленина, перемолвиться с ним несколькими словами, спросить его о том, что будет с Россией, что будет со всеми нами дальше. Тысячи и тысячи таких крестьян-солдат пытливо заглядывали в глаза Владимиру Ильичу, в котором все они чутьем действительных представителей народа угадывали нового вождя России. Иные из этих солдат буквально изучали тов. Ленина. Каков ты есть? Сумеешь ли ты повести нас к победе, к новой жизни? Теперь, когда этот колосс скошен безжалостной смертью, русский рабочий и крестьянин обратит столь же пытливые взгляды ко всей нашей партии, созданной тов. Лениным. Рабочий и крестьянин спросят нашу партию: а поведешь ли ты нас к победе теперь, когда Ленина не стало?

Давайте же работать так, чтобы мы имели право ответить и рабочему классу, и крестьянству: поведем! Партия, которую выпестовал тов. Ленин, сумеет оказаться на высоте требований, предъявляемых нам великой исторической эпохой.

Перед ленинцами русскими, перед ленинцами в Коммунистическом Интернационале и во всем мире стоят неизмеримой важности грандиозные задачи. Важнейшее наследие, оставляемое нашим усопшим учителем, это: 1) Союз Советских Социалистических Республик и 2) Коммунистический Интернационал вместе со своим авангардом—РКП.

В сознании неизмеримой важности стоящих перед нами задач, которые отныне мы вынуждены будем решать собственным коллективным опытом, без гениального совета Владимира Ильича, мы во что бы то ни стало должны сплотиться в еще более тесную семью. Смерть тов. Ленина не может не послужить сигналом для братского сплочения всех тех, кто действительно являются ленинцами. Будем стараться работать так, .чтобы всем вместе, хотя бы  в малой степени, заменить Владимира Ильича. Давайте вносить в то великое дело, которое завещал нам Владимир Ильич, его преданность, его осторожность, его спокойствие, энергию и мужество, его любовь к делу и хоть немного его дальновидности.