Гросул Владислав Якимович

Образование СССР (1917–1924 гг.)

 

От издателя
Настоящее издание известного ученого, доктора исторических наук В.Я.Гросула представляет собой системное изложение исторического материала по организации и созданию в 1922 году первого в мире государства нового типа - Союза Советских Социалистических Республик - СССР, начало которому было положено еще в октябре 1917 года.
Прошло 85 лет, уже нет того государства, подросло новое поколение. Но и в наше время социологические исследования и опросы свидетельствуют о том, что почти во всех государствах, образованных на постсоветском пространстве от 50 до 70 процентов жителей сожалеют о ликвидации СССР и задумываются о возможности восстановления такого союза народов.
Огромный интерес к периоду становления многонационального социалистического государства нового типа проявляется в мире, и особенно в странах, вставших на путь самостоятельного развития и создания своей государственности.
Анализ фактов, аргументация и выводы автора помогут читателю составить целостную оценку одного из исторических этапов нашего отечества.
Особый интерес книга представляет для тех, кто изучает историю нашей страны, кто хочет больше знать о ее сложном, но героическом прошлом.

 

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Проблема регулирования национальных отношений является постоянной для российского государства и возникла она еще в догосударственную эпоху. Продвижение славянства на восток и юго-восток породило необходимость налаживания отношений с бантами, утро-финнами, тюрками и волохами еще до складывания Древнерусского государства. Появление же этого государства на просторах Восточно-европейской равнины поставило с самого начала задачу защиты его границ буквально со всех сторон, точнее, по их кругу и наложило тем самым серьезный отпечаток не только на внешнюю, но и на внутреннюю политику руководства молодой страны. Обращаясь к тем народностям, которые жили рядом с русами, автор или авторы «Повести временных лет» перечисляют чудь, мерю, мурому, весь, мордву, заволоцкую чудь, пермь, печору, ямь, угру, литву, зимеголу, корсь, сетголу, ливь, ляхов, пруссов, волохов и др.^[1] По мнению исследователей русского феодализма уже Древняя Русь включала в свой состав более 20 народностей^[2]. Русы не только знали по имени своих соседей, но и были знакомы с их образом жизни и хорошо понимали, что одними силовыми методами налаживать отношения с ними бесперспективно. Необходимость сочетания различных приемов в урегулировании межнациональных отношений была осознана давно и хорошо прослеживается на протяжении многих веков.

В этой связи приемы централизации сочетались с признанием особенностей той или иной народности с сохранением или предоставлением им той или иной формы автономии. Соответственно решался и вопрос допуска представителей тех или иных народностей к центральному руководству страной. Отрешаясь от долговременных дискуссий по поводу роли варягов в создании Древнерусского государства, нельзя не видеть их присутствия в руководящих структурах молодого государства и той роли, которую они сыграли в слиянии различных племен восточных славян. При всей пагубности татаро-монгольского завоевания и последовавшего за ним иноземного господства, татары сыграли свою заметную роль в превращение Русского государства в государство евразийское и даже ханский ярлык, с которым великий князь получал право сбора дани с русских земель, при всей тяжести этой дани, способствовал определенной унификации и сближению русских земель.

Впоследствии, уже в имперский период особую роль будет играть так называемая «немецкая партия» или «немецкая группировка», бывшая довольно значительной почти двести лет и оказывавшая свое воздействие на внутреннюю и внешнюю политику страны. Советский период показал значительную роль в руководстве страны кавказцев, евреев, латышей, украинцев. Без учета привлечения к руководству страны представителей различных наций и народностей трудно понять важные особенности советской национальной политики десятилетиями доказывавшей свою жизнеспособность и требующей своего изучения не только во всем своем комплексе, но и в многочисленных своих деталях. Также как первые летописцы видели этническую пестроту Восточной Европы, так и в советскую эпоху необходимо было ее учитывать еще в большей степени и отказ от этого учета был чреват серьезными издержками и в конечном итоге привел к распаду великого государства.

Не случайно, и управление окраинами, и, вообще, регулирование национальных отношений в рамках старой России или Советского Союза были уже объектами специального изучения^[3] и еще неоднократно будут привлекать внимание не только специалстов-исследователей или реальных политиков. Прослежены и различия национальной политики на разных этапах истории Российского государства, например, осторожную политику по отношению к окраинам в XVI–XVII вв., петровскую тенденцию к форсированной интеграции, окраинную политику правительства Анны Иоанновны, характерную применением более мягких форм взаимоотношений с окраинами и т. д.^[4]

При создании СССР, конечно, учитывались многовековые традиции совместного проживания на одной территории многочисленных народов России, отнюдь, не закрывались глаза и на те способы, которые применялись при межнациональном урегулировании прежним правительством, но национальная политика Советского государства, конечно, во многом строилась на отрицании тех принципов, которые были характерны для царской России и была заявлена как принципиально отличная от них. Первоочередное внимание было уделено именно марксистским подходам и революционной русской традиции. А. Н. Радищев, который считается первым русским революционером и подчеркивавший, что «самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние» в своей оде «Вольность» выражал уверенность, что народы России:

«Незыблемо свои кормила

Украсят дружества венцом,

На пользу всех ладью направят

И волка хищного раздавят».

Декабристы стали наследниками Радищева, в том числе и в понимании национального вопроса. Однако, в конструировании будущего устройства своей страны они по своим взглядам заметно отличались. П. И. Пестель был откровенным централистом и даже унификатором. Заметно отличался от него один из руководителей Северного общества декабристов – Н. Муравьев, предусматривавший в своей конституции деление России на державы и области по географическому принципу – Балтийскую, Западную, Черноморскую, Кавказскую, Украинскую и т. д. Члены же наиболее левой декабристской организации – Общества соединенных славян – строили эту федерацию по национальному принципу и считали, что вместе с Россией в нее войдет Польша, Сербия и другие страны, в том числе и неславянские, такие как Венгрия, Молдавия и Валахия. Таким образом, централистский и федеративный подходы к будущему устройству страны в революционном движении зародились еще в 20-х гг. XIX в.

Декабристы в целом осознавали наличие в России национального вопроса, требовали разрешения его путем предоставления всем народам равных прав, развития на местах экономики, просвещения и т. д.^[5] Но, как и по другим вопросам, их взгляды на национальное устройство страны, нередко, заметно отличались.

Большое внимание национальному вопросу в России уделяло Кирилло-Мефодиевское общество. В проекте государственного устройства, вышедшем из этого общества, видно влияние как конституции Н. Муравьева, так и особенно проектов Общества соединенных славян. Но имелись и существенные отличия. В состав проектируемой в этом обществе республики не предполагалось включение центральных губерний России^[6]. Лишь некоторые члены этого общества рассматривали будущую демократическую федерацию вместе с Россией, но во главе с Украиной. В эту федерацию, кроме славянских стран Европы, предполагалось вхождение Литвы, Молдовы с Бессарабией и Валахии^[7].

Главными идеологами революционеров-разночинцев были А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский, разработавшие революционно-демократическую программу русского революционного движения в пореформенный период. При всем различии взглядов этих двух крупнейших для своего времени русских революционных мыслителей у них было больше общего. Также как и Герцен, Чернышевский считал, что каждый народ имеет полное право устраивать свою судьбу по собственному усмотрению^[8]. Чернышевский писал: «Удерживать в своей зависимости чужое племя, которое негодует на иноземное владычество, не давать независимости народу только потому, что это кажется полезным для военного могущества и политического влияния на другие страны – это гнусно»^[9]. И Герцен, и Огарев, и Чернышевский, и Добролюбов резко выступали против колонизаторской политики царского правительства, против его войн с кавказскими горцами, против подавления воли любого народа.

Их программа по национальному вопросу оказала решающее влияние на революционеров, действовавших в условиях пореформенной России. Через несколько месяцев после обнародования положений о крестьянской реформе 1861 г. в Петербурге вышли три выпуска нелегального листка «Великорус», авторы которого, считая необходимым предоставить свободу Польше и южной Руси, заявляли: «Мы можем вполне признать права национальностей. Мы необходимо должны это сделать, чтобы внести и упрочить у себя свободу»^[10].

Еще дальше пошли издатели «Молодой России» – самой радикальной прокламации 60-х гг., основным автором которой был П. Заичневский. Они не только провозгласили право Польши и Литвы на независимость, но по существу подошли к лозунгу права наций на самоопределение и призывали к созданию социалистической федеративной русской республики. При этом они писали: «Мы требуем доставления всем областям возможности решить по большинству голосов, желают ли они войти в состав федеративной Республики Русской»^[11]. Таким образом, составители «Молодой России» были убежденными сторонниками российской социалистической федерации. К учету местных особенностей призывали деятели «Земли и воли» 70-х гг., подчеркивавшие в октябре 1878 г., что «каждая местность и каждая народность имеют свою индивидуальную физиономию, и сообразно с нею должны изменяться способы действия в каждой из них»^[12]. А в «Программе рабочих членов партии „Народной воли“, относящейся к ноябрю 1880 г., содержались следующие положения:

«2) Русское государство по характеру и условиям жизни населения делится на области, самостоятельные во внутренних своих делах, но связанные в один общерусский союз...

3) Народы, насильственно присоединенные к русскому царству, вольны отделиться или оставаться в Общерусском союзе»^[13].

Эта программа была наиболее левой из народнических программ по национальному вопросу. В ней, хотя и не полностью, нашел отражение лозунг права наций на самоопределение и, более того, предусматривается право народов, насильственно присоединенных к России, на отделение. Но наряду со сторонниками федерации, среди народников были и централисты, и наиболее видным из них являлся идеолог так называемых русских «якобинцев» П. Н. Ткачев. В целом, революционеры-разночинцы пошли дальше декабристов не только в теоретической разработке национального вопроса, но и в конкретной революционной работе. Народнических кружков и организаций было значительно больше, чем декабристских и их состав был заметно более многонациональным.

На разночинском этапе русского революционного движения национальные окраины дали таких видных революционеров, как украинцы А. Потебня, С. Рымаренко, Ф. Волховский, поляки З. Сераковский, И. Гриневицкий, Л. Дмоховский, молдаване Л. Дическул, З. Ралли, Н. Зубку-Кодряну, латыш П. Баллод, армянин М. Налбандян, белорус К. Калиновский и многих других.

Развитие капиталистических отношений в России, увеличение численности российского пролетариата, возрастание его роли в экономической и общественной жизни страны, все усиливающаяся его борьба против самодержавия и буржуазии показали ограниченность народнических теорий и, вместе с тем, жизненность теорий марксизма. Любопытно в этом отношении проследить эволюцию одного из виднейших народнических экономистов – В. П. Воронцова в своей книге 1882 г. – «Судьбы капитализма в России», отрицавшего наличие в России капитализма, а в другой своей книге, вышедшей уже в 1907 г. – «Судьба капиталистической России», вынужденного его признать. Русские марксисты уже в 80-х гг. видели и анализировали капиталистические отношения в России, разрабатывали они и свои концепции по национальному вопросу. Г. В. Плеханов – сторонник права наций на самоопределение, был, однако, убежденным централистом. Вообще, воззрения русских марксистов на национальные отношения в России испытали прямое воздействие сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.

Уже первый важнейший программный документ марксизма – «Манифест Коммунистической партии» был пронизан идеями пролетарского интернационализма. В нем подчеркивалось, что в «той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой. Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой»^[14]. Боевой призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», выдвинутый К. Марксом и Ф. Энгельсом и ставший девизом Союза коммунистов, а затем и всего революционного пролетариата, означал призыв к объединению трудящихся всех стран под знаменем революционной борьбы за освобождение не только от социального, но и национального гнета.

К. Маркс и Ф. Энгельс показали, что ликвидация национального гнета соответствует интересам не только нации угнетенной, но и нации угнетающей, что укрепление классовой солидарности трудовых масс, пролетариев разных национальностей умножает их силы в общей борьбе за осуществление своих целей. Молодой Ф. Энгельс, полный оптимизма, подчеркивал: «... Пролетарии во всех странах имеют одни и те же интересы, одного и того же врага, им предстоит одна и та же борьба; пролетарии в массе уже в силу своей природы свободны от национальных предрассудков, и все их духовное развитие и движение по существу гуманистично и антинационалистично. Только пролетарии способны уничтожить национальную обособленность, только пробуждающийся пролетариат может установить братство между различными нациями»^[15]. Маркс и Энгельс в принципе были противниками федерации, и в этом было их коренное отличие от анархистов, идеализировавших федерацию и относивших ее к чуть ли не единственной форме общественного устройства.

Однако, Маркс и Энгельс, отнюдь, не были безоговорочными противниками всякой федерации. Маркс, например, допускал создание федерации Англии и Ирландии^[16], а Энгельс в известном отклике под названием «К критике проекта социал-демократической программы 1891 г.», ратуя за единую централизованную республику, допускал при известных условиях и возможность федерации.

К. Маркс и Ф. Энгельс внимательно следили за событиями в России, были лично знакомы с рядом русских революционеров, в то время в основном находившихся на народнических позициях. Передавая русским революционерам свой богатый опыт, свои знания, основоположники научного коммунизма обращали их внимание и на национальный вопрос в России. Не случайно пробным камнем истинной революционности русских революционеров стало отношение последних к судьбам Польши. Русские революционеры, взяв на вооружение теорию марксизма, получили тем самым и ключ к пониманию национального вопроса вообще и национального вопроса в России в частности. Перемещение центра мирового революционного движения в Россию, многонациональный характер российского государства, особая острота межнациональных отношений в условиях перерастания капитализма в империализм требовали от русских революционеров дальнейшего развития марксистской теории по национальному вопросу и применения ее в конкретных исторических условиях. Важнейшую роль в решении этой задачи принадлежит В. И. Ленину. Понимание развития его взглядов по национальному вопросу чрезвычайно важно также и для осознания будущих принципов и конкретной практики государственного строительства в стране после 1917 г. и, в частности, в 1922 г., когда создавался СССР. Их действенность особо осознается при сравнении национальной программы большевиков с программой и конкретной практикой царских властей, потерпевших поражение по многим причинам, в том числе и по идеологическим. Не сработала ни ставка на ассимиляцию, ни планы создания большой русской нации (с включением в ее состав украинцев и белорусов)^[17], ни надежды на царистские иллюзии, ни поддержка церкви. Царское правительство не выдержало также испытание Первой мировой войной. Генерал Н. Н. Головин, исследуя причины поражений России в этой войне, видел их и в неспособности правительства, привыкшего только командовать, и в малокультурности народной массы, и в том, что «все представители русской интеллигенции были отброшены к концу 1916 г. правительством в лагерь оппозиции»^[18]. Надвигавшиеся бурные события потребовали мобилизации других сил, способных оседлать эти события и решить сложнейшие вопросы, вставшие перед пока еще единой страной.

Примечания

1. ↑ Полное собрание русских летописей. Л., 1926. Т. I, вып. 1, с. 270–280.
2. ↑ Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с.20.
3. ↑ Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1997; Азизян А. К. Ленинская национальная политика в развитии и действии. М., 1972.
4. ↑ Петрухинцев Н. Н. Царствование Анны Иоанновны: проблемы формирования внутриполитического курса (1730–1740). Автореф. докт. ист. наук. М., 2001, с.15, 23–27.
5. ↑ Мухина С.Л. Литература декабризма о нерусских народах России. Фрунзе, 1972, с. 74–75.
6. ↑ Зайончковский ПА. Кирилло-Мефодиевское общество (1846–1847). М., 1959, с. 134.
7. ↑ Там же.
8. ↑ Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. VI. М., 1949, с. 105.
9. ↑ Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. X. М., 1951, с. 302.
10. ↑ Колокол. 1861,15 октября, № 109, с.914.
11. ↑ Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. М., 1997, с.148.
12. ↑ Там же, с. 411.
13. ↑ Революционное народничество 70-х годов ХIХ века. Т.П. М. – Л., 1965, с. 188.
14. ↑ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 4, с. 445.
15. ↑ Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 22, с. 238.
16. ↑ Маркс К. и Энгельс. Ф. Т. 32, с.531.
17. ↑ Миллер А. И. «Украинский вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000, с.237.
18. ↑ Головин Н. Н. Военные усилия России в мировой войне. Жуковский-Москва, 2001, с.331.

НАКАНУНЕ

С самого начала своей революционной деятельности В. И. Ленин уделял пристальное внимание межнациональным отношениям в России и разработке революционной программы русских марксистов по национальному вопросу^[1]. Это нашло свое отражение уже в одной из ранних работ В. И. Ленина «Что такое „друзья народа“ и как они воюют против социал-демократов?» В. И. Ленин не только отстоял марксистское учение по национальному вопросу, но и показал место и роль этого вопроса в конце XIX в., обосновал неизбежность союза пролетариата капиталистических стран и угнетенных народов – участников национально-освободительной борьбы, выдвинул важнейшее положение о фактическом равенстве народов, обогатил принципы пролетарского интернационализма. Национальному вопросу Ленин предполагал уделить и особое место в подготавливаемом тогда проекте программы российской социал-демократической партии. В 1895 г. Ленин в качестве программного положения предложил требование «свободы вероисповедания и равноправия всех национальностей»^[2]. Через два года, в специальной статье «Задачи русских социал-демократов» Ленин особо подчеркнул то, что социал-демократы поддерживают всякую угнетенную народность, преследуемую религию и приниженное сословие и отстаивают их стремление к равноправию^[3].

Еще накануне Второго съезда РСДРП Ленин специально останавливается на национальном вопросе в нескольких своих статьях в газете «Искра». В статье «О Манифесте „Союза армянских социал-демократов“ он, поддерживая лозунг самоопределения наций, категорически выступает против федеративизма и акцентирует внимание на сближение народов^[4]. В вышедшей в июле 1903 г. статье «Национальный вопрос в нашей программе», то есть в работе программного характера, специально посвященной национальному вопросу, Ленин подчеркивал, что русские социал-демократы «ставят в свою программу не только полную равноправность языка, национальности и проч., но и признание права за каждой нацией самой определять свою судьбу. Если, признавая это право, мы подчиняем нашу поддержку требований национальной независимости интересам пролетарской борьбы, то только шовинист может объяснять нашу позицию недоверием русского к инородцу, ибо на самом деле позиция эта обязательно должна вытекать из недоверия сознательного пролетария к буржуазии»^[5].

В то время Ленин был противником федерации, считал ее буржуазным институтом и признавал территориально-национальную автономию лишь в порядке исключения. На Втором съезде РСДРП, как известно, выделилось большевистское течение и, фактически, получила начало большевистская партия. Ленин в этой связи впоследствии подчеркивал: «Большевизм существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года»^[6]. С самого своего зарождения большевизм отличался четкими принципами по национальному вопросу. В программе партии провозглашалось равноправие граждан независимо от пола, религии, расы и национальности. Специально оговаривались роль и место национальных языков – право получать образование на этом языке, использовать его в собраниях и даже право его введения наряду с государственным во всех учреждениях. На съезде было заявлено о борьбе, которую российские социал-демократы объявляют любой форме национализма и, вместе с тем, четко проводилась линия на реальное право наций на самоопределение.

Уже после съезда большевикам и, прежде всего Ленину, пришлось вести борьбу против федерализма в социал-демократической партии и одновременно против принципа культурно-национальной автономии. Большевики не только отстаивают принцип права наций на самоопределение, но и дополняют его положением о самоопределении вплоть до государственного отделения. Собственно, они не были первыми российскими революционерами допускавших отделение наций, если они того пожелают. Как отмечалось, это отделение предусматривали еще народовольцы. Большевистские идеологи подкрепляли этот лозунг принципом пролетарского интернационализма, считая его основополагающим в регулировании национальных отношений. Сколь большое значение придавали большевики национальному вопросу можно убедиться в изучении их наследия в период от 1903 до 1917 гг. В далеком от центра промышленном Баку, где неоднократно вспыхивали межнациональные столкновения, среди ряда прокламаций выпускавшихся Бакинским комитетом РСДРП (б) группа «Гуммет» в феврале 1905 г. издает специальную прокламацию «К мусульманам» на азербайджанском языке, где содержался призыв: «Мусульмане! И вы так же, как и другие народы, объединяйтесь, сплачивайтесь... Долой самодержавие! Да здравствует республика! Да здравствует братство всех народов! Да здравствует народное правление!»^[7]. К национальному вопросу обращались И. В. Сталин, П. И. Стучка, С. Г. Шаумян, А. Г. Шлихтер и другие видные деятели большевистской партии. Но роль В. И. Ленина и в этом вопросе была определяющей.

В одной из самых главных его работ по национальному вопросу «О праве наций на самоопределение», отстаивая принцип права на отделение, Ленин подчеркивал: «С точки зрения демократии вообще как раз наоборот: признание права на отделение уменьшает опасность «распада государства»^[8]. Вместе с тем, и через десять лет после Второго съезда Ленин оставался принципиальным противником федеративного устройства. В этом отношении заслуживает внимание его письмо С. Г. Шаумяну от 6 декабря 1913 г., неоднократно привлекавшее внимание специалистов по национальным отношениям. В этом примечательном письме Ленин, вновь заявил себя централистом и признал, что «право на самоопределение есть исключение из нашей общей посылки централизма». Там же Ленин посчитал нужным написать следующие слова: «Мы за демократический централизм, безусловно. Мы за якобинцев против жирондистов... Мы в принципе против федерации – она ослабляет экономическую связь, она негодный тип одного государства. Хочешь отделиться? Проваливай к дьяволу, если ты можешь порвать экономическую связь... Автономия есть наш план устройства демократического государства...»^[9]. Вместе с тем, о чем уже давно отмечено и в исследовательской литературе, в статьях посвященных Балканским войнам 1912–1913 гг. Ленин подчеркивал, что конкретно-исторические условия могут диктовать необходимость федерации с целью демократического решения национального вопроса^[10].

В. И. Ленин, как известно, постоянно держал в поле зрения национальные проблемы и занимался ими повседневно и в том числе и на важнейших партийных форумах. Он выступал на них с докладами и был автором проектов резолюций. Так было и на Пражской партийной конференции в 1912 г., и на совещаниях в Кракове и Поронино в 1913 г. На Шестой (Пражской) конференции 1912 г. подчеркивалось, что «вопреки всем препятствиям, рабочие с.– д. всех национальностей России будут дружно и рука об руку бороться за пролетарское дело и против всех врагов рабочего класса»^[11]. Краковское совещание ЦК РСДРП 1913 г. в резолюции «О „национальных“ с.– д. организациях» выступило против федерализма в рядах РСДРП и подчеркнуло необходимость единой интернациональной организации партии. В «Тезисах по национальному вопросу», тоже относящихся к 1913 г., Ленин подчеркивал: «Не федерация в строе партии и не образование национальных с.– д. групп, а единство пролетариев всех наций данной местности с ведением пропаганды и агитации на всех языках местного пролетариата, с совместной борьбой рабочих всех наций каких бы то ни было национальных привилегий, с автономией местных и областных организаций партии»^[12]. На Поронинском совещании была принята специальная резолюция по национальному вопросу, с одной стороны, продемонстрировавшая твердую приверженность большевиков принципу права наций на самоопределение вплоть до государственного отделения, с другой, призывавшая не смешивать вопрос о праве на отделение с целесообразностью отделения того или иного народа.

Но в этой резолюции Поронинского совещания имеется также весьма примечательное положение о внутренней автономии. Дословно там было записано следующее: «В особенности необходима при этом широкая областная автономия и вполне демократическое местное самоуправление, при определении границ самоуправляющихся и автономных областей на основании учета самим местным населением хозяйственных и бытовых условий, национального состава населения и т. д.»^[13]. В этой резолюции положение об автономии в сочетании с учетом также и национального состава населения можно рассматривать как шаг в направлении будущего признания федерации по национальному принципу.

Вместе с тем, эта резолюция Поронинского совещания пронизана и идеей демократического централизма не только в построении социал-демократической партии, но и в построении подлинно демократического государства. При этом там же предусматривалось право на отделение и образование самостоятельного государства. Право на отделение, таким образом, приобретало программный характер. Но это право, отнюдь, не подкреплялось утверждением о целесообразности отделения. Наоборот, и Ленин, и другие видные большевики постоянно нацеливали трудящиеся массы на объединение сил в борьбе против капитализма и на их сплочение в построении будущего государственного образования подлинно демократического в своей основе. Линия на сближение наций, несомненно, всегда была господствующей. В годы Первой мировой войны Ленин писал: «Мы всегда советовали и всегда будем советовать всем угнетенным классам всех угнетенных стран, колоний в том числе, не отделяться от нас, а как можно теснее сближаться и сливаться с нами»^[14]. Во время Первой мировой войны, в конце 1915 г., Ленин пишет статью «Революционный пролетариат и право наций на самоопределение» где подчеркивал: «Нелепо противопоставлять социалистическую революцию и революционную борьбу против капитализма одному из вопросов демократии, в данном случае национальному»^[15]. Ленин относил разрешение национальных противоречий к одному из важнейших вопросов демократических преобразований в целом.

Эта мысль подтверждалась Лениным неоднократно, например, в носящей программный характер статье «Задачи пролетариата в нашей революции», датируемой 10 (23) апреля 1917 г., где признается право свободного отделения от России всех наций и народностей, насильственно присоединенных царизмом и, вместе с тем, подчеркивается стремление пролетарской партии к созданию крупного государства и сближения и слияния наций путем свободного, братского союза трудящихся масс всех наций^[16]. Примерно в то же самое время Ленин писал: «Республика русского народа должна привлекать к себе другие народы или народности не насилием, а исключительно добровольным соглашением на создание общего государства. Единство и братский союз рабочих всех стран не мирится ни с прямым, ни с косвенным насилием над другими народностями»^[17].

В начале XX в. национальный вопрос был одним из самых главных вопросов в России, настоятельно требовавшим своего разрешения и в литературе, не без основания, писалось о том, что разрешить его можно было только на пути революции^[18]. Свое отношение к этому вопросу были вынуждены отразить практически все многочисленные политические партии страны созданные в то время. Одной из крупнейших партий России были социалисты-революционеры, партия, несомненно, революционная. Один из ее лидеров – В. М. Чернов в эпоху революции 1905 г. подчеркивал необходимость для эсеров оставаться «партией революционного социализма и положение в стране не дает оснований для вывода, будто все проблемы становятся уже эволюционными и от революции можно отказаться»^[19]. В своей программе, в 1905 г. эсеры обозначили четкий антисамодержавный настрой, ратовали за выборы Земского Собора, то есть Учредительного собрания, которое будет представителем всего народа без различия пола, сословий, национальности и религии^[20].

В своей национальной программе эсеры предусматривали сочетание федеративного устройства страны с культурно-национальной автономией. Близкие к ним, трудовики и энесы также находились и по национальной проблематике примерно на таких же позициях. Энесы имели в своей программе специальный раздел «По национальному вопросу», где содержались следующие требования: «Признание за всеми, без исключения, национальностями права на самоопределение... Для национальностей, которые останутся в составе Русского государства, – проведение федеративного принципа в государственном строительстве и обеспечение условий свободного национального развития в рамках широкой автономии»^[21]. Меньшевики, в основном, были сторонниками культурно-национальной автономии. Они занимались также национальным вопросом в России, в частности, к нему обращался один из их лидеров – Ю. О. Мартов, написавший летом 1916 г. брошюру «Национализм и социализм (идеология „Самозащиты“)», изданную, однако, в 1918 г.^[22]

Кадеты, партия занимавшая после революции 1905 г. позиции «левее центра», провозглашали принцип равноправия всех народов России. Они, признавая право Польши и Финляндии на автономию, были категорическими противниками права на отделение и, фактически, смыкались с теми внутрироссийскими силами, которые ратовали за формулу «единой и неделимой России». Современные исследователи подчеркивают особую роль отводившуюся кадетами национальному вопросу, но и то лишь в расчете на глубокое переустройство государственных основ империи. «Их теоретические разработки касались неблизкой перспективы и гораздо меньше соотносились с реалиями современной им эпохи»^[23]. В своей программе 1905 г. кадеты призывали к включению в будущий основной закон Российской империи положения, гарантирующего «всем населяющим империю народностям помимо полной гражданской и политической равноправности всем гражданам право свободного культурного самоопределения, как-то: полную свободу употребления различных языков и наречий в публичной жизни, свободу основания и содержания учебных заведений и всякого рода собраний, союзов и учреждений, имеющих целью сохранение и развитие языка, литературы и культуры каждой народности»^[24].

В ноябре 1905 г. было подписано воззвание учреждающейся партии 17-го октября, где по окраинному и национальному вопросу выдвигался лозунг «сохранения единства и нераздельности Российского Государства», и этот лозунг подавался как «сохранение за ее (России) государственным строем исторически сложившегося унитарного характера». Допускалось лишь определенное государственное устройство за Финляндией. При этом, однако, октябристы ратовали за широкое развитие местного самоуправления и признание за отдельными национальностями самого широкого права на удовлетворение и защиту своих культурных нужд, но в пределах допустимых идеей государственности и интересами других национальностей. Октябристы отрицали идею федерализма, признавая при этом объединение отдельных местностей империи в областные союзы^[25].

Многочисленные правые партии и организации, как правило, отстаивали принцип статус-кво, то есть поддерживали известную формулу «православие, самодержавие, народность» или призывали к наступлению на права националов, или, как они нередко их назвали, инородцев. Однако реалии после революции 1905 г. заставляли некоторых из них проявлять некоторую гибкость в национальном вопросе. Русская монархическая партия в 1905 г. подчеркивала в своей программе: «Монархическая партия стоит за сохранение единства и целостности великой Российской империи, над которой должна царить единая неограниченная самодержавная власть русского монарха и свободно и достойно живущая русская православная церковь, при едином русском государственном языке, едином русском законе и единой русской государственной школе. При этих непременных условиях местные национальные особенности отдельных групп населения могут свободно существовать и развиваться...»^[26]

Правые отстаивали сохранение единой и неделимой России, но, например, Союз Русских людей накануне выборов в I Государственную думу в своих программных материалах допускал право нерусских народностей на самоуправление и возможность саморазвития, «но при условии, что общегосударственным руководящим началом будет всегда польза русского царства»^[27]. В своей практической деятельности правые партии боролись с любыми проявлениями сепаратизма, в том числе в Финляндии, Польше, Украине. До Первой мировой войны они были противниками автономии Польши, стояли за твердую политику по объединению Кавказа с Россией и всячески настаивали на таком управлении Финляндии, которое бы сохраняло ее в составе России. Правые выступали против кадетского лозунга «свободы национального самоопределения», потакания кадетов украинскому мазепинскому движению^[28].

«Русское собрание», организация созданная еще в 1900 г. и оказавшая влияние на многие последующие правые партии, в своей избирательной программе в ноябре 1905 г., среди прочих пунктов ее, подчеркивало: «Племенные вопросы в России должны разрешаться сообразно степени готовности отдельной народности служить России и русскому народу в достижении общегосударственных задач... Все попытки к расчленению России, под каким бы то ни было видом не должны быть допускаемы»^[29]. А на IV-ом Всероссийском съезде «русских людей», заседавшем в конце апреля – начале мая 1907 г. в Москве и на котором присутствовало около 800 человек в резолюции по окраинному вопросу содержалось требование, чтобы окраинами управляли «православные русские по духу люди» и чтобы там в школе и в суде, везде кроме семьи, литературы и церкви был русский язык^[30].

Свои программные установки по национальному вопросу идеологи Всероссийского национального союза, по-видимому, крупнейшей российской политической партии периода третьеиюньской монархии и одного из главных политических союзников П. А. Столыпина в III Государственной думе строили на пяти основных тезисах. Прежде всего они отстаивали унитарность государственного устройства России и, вместе с тем, исключительное право сильных народов на самостоятельное государственное бытие. Далее они утверждали об инородческом засилии и окраинном паразитизме и необходимости борьбы с ними. Следующий их тезис сводился к необходимости русской национальной эмансипации и последний, пятый тезис допускал право инородцев на гражданские права и национальную самобытность, но в том случае, если они не противоречили девизу «Россия – для русских»^[31]. Для этой партии была характерна внутренняя противоречивость установок по национальному вопросу. С одной стороны, некоторые ее члены говорили о пользе принесенной теми или иными инородцами России, с другой, о засилии инородчины и утверждение о необходимости русификации инородцев, соседствовало с противопоставлением русских тем же инородцам^[32].

Особый разговор о различных национальных партиях России, число которых было весьма значительным, но в подавляющем большинстве своем не отличавшихся, однако, многочисленностью своих членов. Сторонники отделения от России были тогда в меньшинстве и подобные партии можно обнаружить, прежде всего, в Польше и Финляндии, да и там были организации, не выдвигавшие отделенческих лозунгов. Как отмечалось в литературе «даже грузинские меньшевики, национал-демократы, национал-федералисты не выступали за отделение Грузии от России, как это имело место в Финляндии»^[33].

Большинство национальных партий ратовало или за автономию, или за федерацию в рамках России. Упомянутая грузинская национально-демократическая партия была оформлена в 1917 г. ив ее программе говорилось о безотлагательном установлении политической автономии Грузии как демократической республики с центром в Тифлисе^[34]. Созданная значительно раньше ее, еще в конце 90-х гг. XIX в., Партия социалистов-федералистов Грузии требовала преобразования России в федеративное демократическое государство и полной автономии для территории, населенной грузинами, с гарантией прав грузинского народа в тех местах, где грузины находятся в меньшинстве^[35]. Идею политической национально-территориальной (краевой) автономии отстаивала Украинская демократическо-радикальная партия, образованная в 1905 г. и считавшая своим идейным предтечей М. П. Драгоманова. В политическом спектре Украины эта партия занимала место в центре национальных и общероссийских партий. Одна часть ее членов тяготела к кадетам, другая к эсерам, трудовикам и народным социалистам^[36]. Собственно в то время большинство деятелей украинского общественного движения разделяли идеи автономизма или федерализма. В этом отношении интересна эволюция взглядов лидеров Украинской народной партии, основным политическим постулатом которой было создание независимого украинского демократического государства, но после создания Государственной думы выступившей за наделение Украины автономией^[37]. Впрочем, ряд деятелей украинского национального движения в автономии видели лишь этап на пути к последующей независимости Украины. Так, автономию Украины в преобразованной на федеративных началах России М. С. Грушевский, один из идеологов украинского национального движения, рассматривал лишь как переходную ступень к полной самостоятельности и независимости^[38]. Но все-таки автономизм и федерализм были господствующими в начале XX в. в национальных программах национальных партий России. Об этом свидетельствуют и установки Молдавской национал-демократической партии, ставшей в 1917 г. основой Молдавской национальной партии, Младофинской партии, Литовской демократической партии, хотя последняя видела в автономии лишь первый шаг к самостоятельности^[39].

Эти установки на автономию были характерными и для тех народов, которые когда-то обладали собственной государственностью – поляки, литовцы, армяне, грузины, молдаване, татары, но и тех, кто своей государственности раньше не имели. Вместе с тем, устремления деятелей национальных движений вступали в серьезное противоречие с общей политикой царизма. Не без основания в литературе отмечается то, что «одной из важнейших форм национального угнетения являлось стремление царизма задушить национальную государственность»^[40]. Политика господствующих кругов заключалась, прежде всего, в ассимиляции и русификации и даже некоторые послабления в области развития национальных культур после революции 1905 г. рассматривались в верхах как временные и вынужденные. В этих условиях новое обострение отношений между национальными окраинами и центром было неизбежным.

Примечания

1. ↑ См: В. И. Ленин о национальном вопросе и национальной политике. М... 1989.
2. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.2, с. 85.
3. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.2, с. 452–453.
4. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.7, с. 102–106.
5. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.7, с. 241.
6. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 31, с. 8.
7. ↑ Самедов В. Ю. Распространение марксизма-ленинизма в Азербайджане. Баку, 1966. 4.2, с. 20.
8. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.25, с. 285.
9. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 48, с. 234–235.
10. ↑ См.: Минц И. И. Развитие взглядов В. И. Ленина на создание многонационального государства нового типа // Коммунист. 1972, № 10.
11. ↑ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 1. Изд. 8. М., 1970, с. 328.
12. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.23, с. 320.
13. ↑ КПСС в резолюциях, решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч. I. Изд. 7. М., 1954, с.315.
14. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 30, с. 120.
15. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.27, с.62.
16. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.31, с. 167.
17. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32, с. 142.
18. ↑ Бурмистрова Т. Ю., Гусакова B. C. Национальный вопрос в программах и тактике политических партий в России 1905–1917 гг. М., 1976, с.5.; См. также: Славинский М. А. Русская интеллигенция и национальный вопрос // Вехи. Интеллигенция в России. Сборники статей 1909–1910. М., 1991, с. 406–418; Нация и империя в русской мысли начала XX века. М., 2004.
19. ↑ Цит. по: Гусев К. В. В. М. Чернов. Штрихи к политическому портрету. М., 1999, с.46.
20. ↑ Программа партии социалистов-революционеров. Киев, 1905, с. 16.
21. ↑ Бурмистрова Т. Ю., Гусакова B. C. Указ. Соч., с. 24–30.
22. ↑ Урилов И. Х. Ю. О. Мартов Политик и историк. М., 1997, с.200, 231.
23. ↑ Гайда Ф. А. Либеральная оппозиция на путях к власти (1914-весна 1917 г.). М., 2003, с.46, 135.
24. ↑ Программы политических партий России. Конец ХГХ-начало XX в. М., 1995, с. 328.
25. ↑ Дан Ф. и Череванин Н. Союз 17 Октября // Общественное движение в России в начале ХХ-го века. Т. III. Кн. 5. СПб., 1914, с. 176–177.
26. ↑ Программы политических партий России, с. 427.
27. ↑ Цит. по Кирьянов Ю. И. Правые партии в России 1911–1917. М., 2001, с. 307.
28. ↑ Там же, с. 308–309.
29. ↑ Цит. по Левицкий В. Правые партии // Общественное движение в России, с.360.
30. ↑ Там же, с. 424.
31. ↑ Коцюбинский Д. А. Русский национализм в начале XX столетия. Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. М., 2001, с. 218–219, 233.
32. ↑ Там же, с. 243–247.
33. ↑ Цервадзе М. В. Соотношение революционного движения пролетариата с национально-освободительной борьбой в России в XX веке // Национальный вопрос накануне и в период проведения Великой Октябрьской социалистической революции. Вып. П. М., 1964, с.33.
34. ↑ Кривенький В. Грузинская национально-демократическая партия // Политические партии России. Конец ХГХ-первая треть XX века. Энциклопедия. М., 1996, с. 166–167.
35. ↑ Залевский К. Национальные партии в России // Общественное движение в России в начале ХХ-го века, с.317.
36. ↑ Чмырь С. Г. Украинская демократическо-радикальная партия: генезис, программа, тактика (90-е годы XIX в. – 1909 г.) // История национальных политических партий России. М., 1997.
37. ↑ Залевский К. Указ. соч., с. 302–303.
38. ↑ Михутина И. В. Украинский вопрос в России (конец ХГХ-начало XX века). М., 2003, с.79.
39. ↑ Постников Н. Литовская демократическая партия // Политические партии России, с. 317–318.
40. ↑ История национально-государственного строительства в СССР 1917–1978. Изд. З-е. Т. I. М., 1979, с.21.

В ЭПОХУ РЕВОЛЮЦИЙ 1917 г.

Даже сразу после Февральской революции руководители большевиков, отнюдь, не изменили своего изначального отношения к федерализму. Показателем тому является известная статья И. В. Сталина, опубликованная в газете «Правда» 28 марта 1917 г. и направленная прямо против статьи в эсеровской газете «Дело Народа», где отстаивалось «федеральное государство». Сталин в своей статье, которая так и называлась «Против федерализма» не просто не соглашался с утверждением эсеровского автора, но выступал против него весьма воинственно, подчеркивая, «что неразумно добиваться для России федерации, самой жизнью обреченной на исчезновение»^[1].

Не нужно думать, что абсолютно все большевики придерживались одного мнения и разделяли воззрения Ленина на национальный вопрос, были и другие мнения. В литературе с полным основанием отмечалось, что «ленинская концепция советского федерализма формировалась и утверждалась в обстановке острой борьбы»^[2]. Наглядным примером тому стала апрельская партийная конференция 1917 г. Доклад по национальному вопросу на ней сделал И. В. Сталин, взгляды которого на этот вопрос в то время, практически, совпадали с мнением Ленина. Сталин подчеркивал свою приверженность праву наций на самоопределение и четко отделял право на отделение от обязательности отделения. Для народов остающихся в пределах России предусматривалась областная автономия, кроме того, для национальных меньшинств обеспечивалось издание специальных законов, которые гарантировали бы им свободное развитие. Также особо подчеркивалось создание единого пролетарского коллектива для всех национальностей данного государства и единая партия^[3].

Однако в содокладе ГЛ. Пятакова прозвучали во многом другие мотивы. Пятаков оценил право наций на самоопределение лишь как «просто фразу, без всякого реального содержания» и выдвинул лозунг «прочь границы». Более того, на секции этой конференции позиция Пятакова была поддержана и даже отражена в проекте резолюции. Ленину пришлось резко выступить против этого проекта, и уже в принятой конференцией резолюции эта позиция была отвергнута. За всеми нациями признавалось право на свободное отделение и образование самостоятельных государств^[4]. Вообще, развитие взглядов Ленина на федерализацию уже получило значительное отражение в литературе, в том числе и в современной^[5].

Вместе с тем, в период после Февральской революции Ленин и многие другие большевики увязывают решение национального вопроса в России с победой власти Советов. На основе Советов Ленин подходит и к идее союза не только народов, но и республик. Там же, на этой конференции, выступая по национальному вопросу 29 апреля (12 мая), Ленин подчеркивал: «Мы хотим братского союза всех народов. Если будет Украинская республика и Российская республика, между ними будет больше связи, больше доверия. Если украинцы увидят, что у нас республика Советов, они не отделятся, а если у нас будет республика Милюкова, они отделятся»^[6].

В резолюции Апрельской конференции по национальному вопросу четко говорилось о признании за всеми нациями, входившими в состав России права на свободное отделение и образование самостоятельных государств и, вместе с тем, призывалось не смешивать права на отделение с целесообразностью отделения. Там же подчеркивалось: «Партия требует широкой областной автономии, отмены надзора сверху, отмены обязательного государственного языка и определения границ самоуправляющихся и автономных областей на основании учета самим местным населением хозяйственных и бытовых условий, национального состава населения и т. п.». В этой резолюции отвергались культурно-национальная автономия, привилегии каких-либо наций и подчеркивалась необходимость слияния в единых организациях рабочих различных национальностей как средство борьбы с международным капиталом и буржуазным национализмом^[7].

Таким образом, на Апрельской конференции прозвучала идея союза советских республик и широкой областной автономии в совокупности с другими базовыми положениями русских марксистов по национальному вопросу. В целом программа большевиков по этому вопросу получила свое дальнейшее развитие.

Вообще, в «Материалах по пересмотру партийной программы» Ленин остановился на важнейших положениях будущей Конституции российской советской республики, отнеся к ним и необходимость областного самоуправления, право каждого гражданина получать образование и объясняться на родном языке при отмене обязательного государственного языка, право на свободное отделение и на образование своего государства за всеми нациями. При этом Ленин подчеркивал: «Республика русского народа должна привлекать к себе другие народы или народности не насилием, а исключительно добровольным соглашением на создание общего государства»^[8].

Вообще, в 1917 г., среди прочего, произошло значительное усиление национальных движений. Это был не первый подъем национальных выступлений. Межнациональное напряжение в России и раньше имело тенденцию к усилению^[9]. Если в XIX в. в стране было одно мощное национальное движении – польское, то в самом конце этого столетия настоятельно заявил о себе и ряд других национальных движений. Например, в Особом отделе Департамента полиции можно найти специальные дела об армянском национальном движении, татарском, литовском, еврейском (сионистском) и о других национальных движениях^[10]. Имеется там также специальное двухтомное дело под названием «Об украинском мазепинском движении»^[11].

Новый подъем национальных движений наступил после революции 1905, а затем в 1916 г., получив подтверждение, например во время восстания в Средней Азии и Казахстане или в заметной активизации украинского движения^[12]. Но подъема подобного тому, что произошло в 1917 г. в России еще не было. Поэтому ограничиваться теми установками, которые были прежде, означало обречь себя на неминуемое политическое поражение. В современной литературе, ссылаясь на пример Украины, с полным основанием подчеркивается влияние системного кризиса в стране на увеличение числа самостийников и все большую радикализацию их требований^[13]. И подобные тенденции отмечаются и в ряде других национальных районов России. В этих условиях старые национальные программы оказались явно недостаточными.

Недостаточность дофевральской программы большевиков по национальному вопросу, в частности неприятие федерализма или политической автономии было отмечено еще в 1917 г. и позднее^[14]. Сама практика национальных движений подсказывала и новые положения, которые входили в общую программу большевиков по национальному вопросу^[15]. Еще весной (в мае) 1917 г. Ленин в «Наказе выбираемым по заводам и по полкам депутатам в Совет рабочих и солдатских депутатов», останавливаясь на позиции большевистской партии в национальном вопросе, подчеркивал, что необходимо предоставить право «всем народам без изъятия решить вполне свободно, хотят ли они жить в отдельном государстве или в союзном государстве с кем угодно»^[16].

Летом 1917 г. Ленин, резко критикуя политику Временного правительства в области национальных отношений и, в частности, категорически не соглашаясь с его действиями по отношению к Финляндии и Украине, вновь подчеркивал, уже на 1-ом Всероссийском съезде Советов: «Это – политика, которая представляет надругательство над правами народности, терпевшей мучения от царей за то, что дети их хотят говорить на родном языке. Это значит бояться отдельных республик. С точки зрения рабочих и крестьян это не страшно. Пусть Россия будет союзом свободных республик»^[17]. Таким образом, Ленин все больше и больше утверждался в мысли не только о необходимости, но и возможности будущего устройства России как союза республик. «Союз республик» это термин весны-лета 1917 г. Союз республик им разумелся как союз свободных или по-другому, советских республик.

Как давно уже писали исследователи национальных отношений в России, к национальному вопросу в 1917 г. Ленин обращался неоднократно. Это хорошо просматривается в таких статьях как «Финляндия и Россия», «Соломинка в чужом глазу», «Не демократично, гражданин Керенский!», «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!», «Украина», «Украина и поражение правящих партий России!» Эти статьи провозглашали равноправие и объединение всех наций и звали их на борьбу за победу социалистической революции^[18]. Непосредственно вопросов федерализма и централизма Ленин коснулся в «Государстве и революции», разбирая отношение к этому вопросу у Маркса и Энгельса. Ленин здесь подчеркнул их приверженность демократическому централизму и единой нераздельной республике, но обратил внимание и на то, что Энгельс даже в Англии признавал национальный вопрос неизжитым и видел в федеративной республике шаг вперед. При этом Ленин подчеркивал недостаточное внимание в партийной литературе к вопросу «о федеративной и централистической республике и о местном самоуправлении»^[19]. Национальный вопрос, в целом, в то время носил все-таки подсобный характер, но внимание ему уделялось постоянно и развитие взглядов большевиков по национальному вопросу в 1917 г. было еще до Октябрьской революции весьма значительным. Еще в дооктябрьский период Ленин развил концепцию о многонациональном социалистическом государстве на территории бывшей самодержавной России.

Национально-освободительное движение в России 1917 г. не было единым и однотипным, как не была простой общая ситуация в этом году. После периода полной растерянности, примерно в конце августа 1917 г. оживляются как в самой России, так и за рубежом даже монархисты, планировавшие вернуть на престол Николая II^[20]. Обычно выделяют две формы национально-освободительного движения. Это разделение на буржуазно-националистическое и революционно-демократическое, действительно, имело место. Но подобного деления национальных сил, все-таки недостаточно для детального учета национальных особенностей на российских окраинах. Среди представителей так называемых националов можно выделить как сторонников централизаторской, даже ассимиляторской установки, то есть людей перешедших на российские шовинистические позиции (П. Крушеван, В. Пуришкевич и др.), так и сторонников отделения от России, во что бы то ни стало. Третьим течением в национальном движением стали федералисты, заявившие о себе еще в XIX в. В этих условиях большевистская партия должна была определиться, с каким из течений национального движения наладить тесный контакт или, вообще, отказаться от непосредственных связей с различными народами страны. В России, где русские составляли лишь 43 % населения страны, недоучет настроений национальных окраин неизбежно привел бы к поражению.

Естественно, что большевики не могли поддержать ни централистов-ассимиляторов, ни сторонников отделения. Поэтому установка на сотрудничество с федералистами была единственно правильной. Федералисты, то есть сторонники Российской федеративной республики среди деятелей национальных движений в 1917 г. составляли большинство, и это еще раз подчеркивало правильность решений большевистской партии. Кроме того, нельзя было не учитывать, что партия эсеров, самая крупная по численности российская политическая партия 1917 г. уже внесла в свою программу принцип федеративизма. Вскоре после революции 1905-07 гг. в этой партии был провозглашен принцип автономии и федерализма даже в ее организационной структуре. В Грузии вообще, как отмечалось, была своя Партия социалистов-федералистов, сотрудничавшая с эсерами и анархистами и поддерживавшая Временное правительство, полагая, что оно даст Грузии территориальную автономию. О своей приверженности федеративному устройству государства заявили также Трудовая народно-социалистическая и Российская радикально-демократическая партии – партии небольшие но представленные во временном правительстве. Федералистскую программу принял съезд народов и областей России, проходивший в Киеве 8-15 сентября 1917 года^[21].

Сталин, комментируя в декабре 1924 г. свою статью «Против федерализма» и останавливаясь на эволюции взглядов большевиков по вопросу о государственной федерации, объяснял ее тремя причинами. Прежде всего, оторванностью друг от друга ряда национальностей ко времени Октябрьской революции и в таких условиях федерация являлась шагом вперед по сближению между ними. Во-вторых, советская форма федерации по его словам не противоречила целям экономического сближения трудящихся, как это казалось раньше. И третью причину Сталин видел в том, что удельный вес национального движения оказался более серьезным, а путь объединения наций гораздо более сложным, чем это представлялось раньше, в период до Первой мировой войны и даже накануне Октябрьской революции^[22].

Таким образом, как отмечается в литературе, «на основе анализа национально-освободительного движения Ленин весной 1917 г. приходит к выводу о возможности федеративного устройства Советской России»^[23]. Можно при этом добавить, не только возможности, но и необходимости федеративного принципа построения страны. К этому привела Ленина практика 1917 г., что отмечалось и раньше^[24], и в современной литературе по национальным отношениям^[25]. Хотя сам термин федерация используется Лениным в 1917 г. довольно редко^[26] и ему предпочитается установка на союзное государство, под которым можно было разуметь и федерацию, и конфедерацию. Вообще, Ленин после социалистической революции допускал и единое унитарное государство, и соединение в федерацию на правах автономии, и организацию союза самостоятельных социалистических республик^[27].

В целом, он признавал правильной линию на федерализацию. Уже позднее, в июне 1920 г. в «Первоначальном наброске тезисов по национальному и колониальному вопросам», предназначенном II-ому конгрессу Коминтерна, В. И. Ленин подчеркивал: «Федерация уже на практике обнаружила свою целесообразность как в отношениях РСФСР к другим советским республикам (венгерской, финской, латвийской в прошлом, азербайджанской, украинской в настоящем), так и внутри РСФСР по отношению к национальностям, не имевшим раньше ни государственного существования, ни автономии (например, Башкирская и Татарская автономные республики в РСФСР, созданные в 1919–1920 годах)»^[28]. Сталин, как один из главных разработчиков национальной программы большевиков в статье от 13 августа 1917 г. помещенной под названием «Контрреволюция и народы России» в газете «Пролетарий» вновь высказался против дробления крупных государств на мелкие, но со всей определенностью выступил за добровольность объединения, подчеркивая при этом, что «только такое объединение является действительным и прочным»^[29].

Добровольность объединения подсказывалась конкретными условиями 1917 г., когда ставка на создание самостоятельных государств на ряде окраин страны заметно усилилась. Ярким примером этого процесса может служить ситуация на Украине. В литературе достаточно убедительно показано обострение отношений между Временным правительством и созданной 20 марта 1917 г. в Киеве Центральной радой. Центральная рада явочным порядком провозглашала приоритет собственной власти над центральной, формируя собственные структуры управления и издавая даже собственные законы. Там еще до Октябрьской революции шел процесс создания независимой, украинской государственности^[30]. В этих условиях центральная власть особенно нуждалась в привлекательной и объединительной национальной программе, и такая программа оказалась у большевиков.

К Октябрьской революции 1917 г. у большевистской партии имелась довольно четко разработанная программа по национальному вопросу. Она, прежде всего, строилась на принципе интернационализма («Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»), принципе права наций на самоопределение вплоть до отделения и принципе федерализма или союзного государства. В то время это был оптимальный вариант построения взаимоотношений с многочисленными народностями огромной страны под названием Россия. Большевистская партия, которая в конце 1917 г. по своему социальному составу состояла более чем на 60 % из рабочих, а по национальному составу более чем на 66 % состояла из русских, сумела привлечь на свою сторону значительные массы нерусского населения страны. Не случайно так называемые националы дали Красной Армии ряд выдающихся командиров: И. Вацетиса, М. Фрунзе, Г. Гая (Бжишкяна), А. Иманова, В. Киквидзе, А. Корка, Г. Котовского, Ю. Коцюбинского, СЛазо, А. Немитца, А. Пархоменко, Р. Сиверса, С. Тимошенко, И. Уборевича, Я. Фабрициуса, Н. Щорса, И. Якира и др. Ни белые, ни розовые (меньшевики и эсеры), ни зеленые, ни черные (анархисты) столь видных командиров, представлявших различные народности страны не дали. И в этом одна из причин победы большевиков и в Октябрьской революции, и в Гражданской войне, поскольку нужно было создать, причем в кратчайшие сроки, новую армию в чрезвычайно сложных условиях^[31].

Последующее регулирование национальных отношений прошло при доминирующем влиянии Великой Октябрьской социалистической революции и резолюций и решений Советской власти. На II Всероссийском съезде Советов заявлялось, что новое руководство страны «обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение»^[32]. Еще 21 октября 1917 г. на заседании ЦК РСДРП(б) среди нескольких важнейших вопросов, которые большевики собирались поставить на этом съезде, предполагался и национальный вопрос с докладом Сталина, но такого специального вопроса на съезде, однако, не было^[33].

В Декрете о мире, провозгласившем полный отказ от политики аннексий и призвавшего к отказу от кровопролитной империалистической войны подчеркивалось: «Продолжать эту войну из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, правительство считает величайшим преступлением против человечества...»^[34]. Внимание молодого советского государства к национальным отношениям в стране подтверждалось и тем, что в составе первого советского правительства был предусмотрен Наркомат по делам национальностей (Наркомнац), который возглавил И. Сталин, и который просуществовал до 1923 г. Ничего подобного в самодержавной России не было и быть не могло. Параллельно, в ноябре 1917 г., среди отделов созданных во ВЦИК, создается также отдел по национальным вопросам, руководителем которого назначается М. С. Урицкий. Несколько позднее, в конце декабря 1917 г. этот отдел слился с Наркомнацем^[35].

Наркомнац способствовал организации национальных республик и областей, проводил работу с национальными кадрами. Наркомат состоял из различных комиссариатов (Польского, Литовского, Мусульманского, Еврейского, Армянского, Белорусского и др.) и Отделов (Киргизского, Марийского, Украинского, Эстонского и др.), издавал специальный журнал «Жизнь национальностей», публиковал литературу на различных языках, подготавливал программные документы по национальным отношениям, участвовал в формировании национальных частей Красной Армии. Численность Наркомнаца возросла с нескольких человек в ноябре 1917 до 875 сотрудников в 1921 г., не считая местных отделов и учебных заведений, существовавших при нем^[36].

На второй день после Октябрьской революции Ленин подчеркивал, что Советская власть «обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение»^[37]. Вместе с тем, Второй Всероссийский съезд Советов, взявший власть в свои руки, еще не предусматривал федеративного устройства нового государства. Еще предстоял значительный путь советского национально-государственного строительства.

Действительно, сразу же было принято отделение Польши и Финляндии. Польша тогда была оккупирована германскими войсками, и признание ее независимости носило формальный характер, хотя имело в перспективе большое значение. Пример Финляндии показал, что советская власть собирается выполнять свои предреволюционные обещания. Любопытно, что финская делегация специально прибыла в Петроград, чтобы получить из рук Советской власти документ о признании страны самостоятельным и независимым государством. Делегация была принята Лениным и один из свидетелей этой встречи нарком А. Шлихтер, бывший среди тех, кто 18 (31) декабря 1917 г. подписал «Декрет Совета Народных Комиссаров о государственной независимости Финляндии», вспоминал: «Так Совет Народных Комиссаров дал Финляндии, без какого бы то ни было торгашества и лукавства, честно, открыто и искренно то, что было провозглашено победоносным пролетариатом в первые же дни Октябрьской революции»^[38].

Параллельно шел процесс создания многих республик как по национальному (Украинская, Белорусская, Молдавская и др.), так и по территориальному (Одесская, Донецко-Криворожская и др.) принципам. Вопрос о создании советской федерации или союзного государства перешел в практическую плоскость. Во многом надлежало урегулировать отношения с уже с созданными национальными образованиями. К числу важнейших документов Советской власти 1917 г. относится «Декларация прав народов России» от 2(15) ноября 1917 г. Ссылаясь на решения съездов Советов о праве наций на самоопределение, Декларация, которую подписали Ленин и Сталин, во исполнение их, провозгласила, что в основу своей деятельности по вопросу о национальностях России будут положены следующие начала:

1) Равенство и суверенность народов России.

2) Право народов России на свободное самоуправление, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства.

3) Отмена всех и всяких национальных и национальнорелигиозных привилегий и ограничений.

4) Свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России^[39].

Вообще, свидетельством того, сколь большое значение уделял Ленин национальному вопросу в конце 1917 г. являются его работы того времени. Находясь в Финляндии с 24 по 27 декабря, на что уже акцентировалось внимание в литературе и указывалось на недоучет той работы, которую тогда Ленин провел^[40], он подготовил статью «Из дневника публициста (Темы для разработки)». В ней намечается 43 вопроса, требовавших по мнению Ленина срочной разработки. При этом сам Ленин распределил эти вопросы по следующим группам:

«Экономические вопросы:

Национальный вопрос:

Политические вопросы:

Организационные вопросы

Международная политика:»^[41]

Национальный вопрос в этой программе Ленина стоял на втором месте после экономических вопросов – свидетельство того, какое большое место уделял Ленин урегулированию межнациональных отношений в то сложнейше время, когда нужно было заниматься множеством других проблем, вроде бы, на первый взгляд, более важных для молодой советской страны. Проблема советской федерации становится все более актуальной, требовавшей повседневного внимания. Особую роль в этом отношении сыграла все более разраставшаяся Гражданская война.

Советское строительство на местах сопровождалось сломом старого и созданием нового административного аппарата, столкнувшихся с необходимостью поиска и выдвижения национальных кадров – одного из сложнейших вопросов вставших перед молодым советским государством. Создание национальных республик сопровождалось большой работой по организации местного самоуправления и изменениями административного деления. Уже 24 декабря 1917 г. Народный комиссариат внутренних дел принимает обращение «Об организации местного самоуправления», а несколько позднее, 27 января 1918 г. подписывается декрет Совнаркома «О порядке изменения границ губернских, уездных и проч.», предоставивший местным органам широкие права в реорганизации территориального деления^[42].

Примечания

1. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т. З. М., 1946, с.25.
2. ↑ Тадевосян Э. Ленин, федерализм и наше время // Коммунист. 1990. № 6, с.18.
3. ↑ Там же, с. 54–55.
4. ↑ Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (б): Стенографический отчет. М., 1958, с. 211–212; 282–283.
5. ↑ Басалай А. Развитие наций и их взаимоотношений в СССР. М., 1998, с. 106–107.
6. ↑ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31, с. 436–437.
7. ↑ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 31, с. 439–440.
8. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32, с. 154.
9. ↑ Цимбаев Н. И. Россия и русские (национальный вопрос в Российской империи) // Русский народ: историческая судьба в XX веке. М., 1993, с. 39–50; Каппелер А. Национальные движения и национальная политика в Российской империи: опыт систематизации (XIX век-1917 год) // Россия в XX веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999, с. 100–109; Трепавлов В. В. Формирование системы отношений между центром и национальными окраинами в России (XVI–XX века) // Россия в XX веке, с. 115–120; Стародубова А. Л. Особенности национально-государственного строительства в либеральной модели 1917 г.// Либеральный консерватизм: история и современность. М., 2001 с. 272–282.
10. ↑ ГАРФ, ф. 102 ОО, оп.226, д. 11, ч. 1, 2, 3, 5.
11. ↑ ГАРФ, ф. 102 ОО, оп. 226 (1916 г.), д. 231, т. 1–2.
12. ↑ См.: Турсунов Х. Т. Восстание 1916 г. в Средней Азии и Казахстане. Ташкент, 1962; Михутина И. В. Указ. соч., с. 229–230.
13. ↑ Марчуков А. В. Украинское национальное движение. УССР. 1920-1930-е годы. Цели, методы, результаты. М., 2006, с.127.
14. ↑ Журавлев В. В. Национальный вопрос в программах общероссийских политических партий начала XX века // История национальных политических партий в России, с.88; Михутина И. В. Указ. соч., с. 250; см. также: Шульженко Ю. Л. Из истории федерации в России. М., 2005.
15. ↑ Басалай А. Указ. соч., с. 107–108.
16. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.32, с. 41.
17. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.32, с. 286.
18. ↑ Азизян А. К. Ленинская национальная политика в развитии и действии. М., 1972, с. 175.
19. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.33, с. 72–73.
20. ↑ Иоффе Г. З. Великий Октябрь и эпилог царизма. М., 1987, с. 188–189.
21. ↑ Жданова ИА. Проблема федеративного устройства государства в Февральской революции 1917 г.//Вопросы истории. 2007, № 7, с. 25; Булдаков В. П. 8-15 сентября. Съезд народов и областей России// Политические деятели России. М., 1993. Приложения с. 382–383.
22. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т. 3, с. 30–31.
23. ↑ Якубовская С. И. Развитие СССР как союзного государства 1922–1936 гг. М., 1972, с. 9. См. также Тадевосян Э. В. Советский федерализм: теория, история, современность // История СССР. 1991, № 6, с.49.
24. ↑ История национально-государственного строительства в СССР. 1917–1936... Т.1, с. 12.
25. ↑ Шишкин В. А. Устои советского федерализма в годы становления единого союзного государства (1922–1929) // Россия в XX веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999, с. 292–293.
26. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 33, с. 72–73.
27. ↑ Зевин В. Я. Торжество ленинских идей о строительстве многонационального социалистического государства // Коммунист. 1973, № 5, с. 33.
28. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.41, с. 164.
29. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т. З, с. 208.
30. ↑ Марчуков А. В. Указ. соч., с. 127–129.
31. ↑ Молодцыгин М. А. Красная армия. Рождение и становление 1917–1920 гг. М., 1997, с. 203–206.
32. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35, с.11; О персональном составе нового руководства страны, в том числе и о его национальном составе см.: Гимпельсон Е. Г. Советские управленцы 1917–1920 гг. М., 1998, с. 66–119.
33. ↑ Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов (25–26 октября 1917 г.). Сборник документов и материалов. М., 1997, с.23, 26–33.
34. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.35, с. 14.
35. ↑ Макарова Г. П. Народный комиссариат по делам национальностей РСФСР 1917–1923 гг. Исторический очерк. М., 1987, с.12.
36. ↑ Подробнее см. указанную монографию Г. П. Макаровой.
37. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35, с. 116.
38. ↑ Шлихтер А. Г. Ильич и Финляндия // Шлихтер А. Г. Вопросы революции в России и некоторые проблемы теории общественной мысли. М., 1983, с.156.
39. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик. Сб. док. М... 1972, с.22.
40. ↑ Минц И. И. Год 1918-й. М., 1982, с. 198–199.
41. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36, с. 174.
42. ↑ История национально-государственного строительства в CCCP... T. I, с. 24.

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

На формирование советской федерации оказали заметное воздействие решения III Всероссийского съезда Советов. Прежде всего, речь идет о «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» от 12(25) января 1918 г., где Россия объявлялась Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и вся власть, как в центре, так и на местах передавалась этим Советам. И далее, специальным, вторым пунктом этой Декларации провозглашалось: «Советская Российская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций, как федерация Советских национальных республик»^[1]. Собственно, это было первым законодательным утверждением России как федерации, федерации советской. На том же самом съезде была принята на этот счет и специальная резолюция, которая носит название «Резолюция III Всероссийского съезда Советов о федеральных учреждениях Российской Республики» от 15(28) января 1918 г. В ее первом же пункте провозглашалось: «Российская Социалистическая Советская Республика учреждается на основе добровольного союза народов России, как федерация советских республик этих народов»^[2].

На съезде 18(31) января с заключительным словом выступил В. И. Ленин, подчеркнувший, что съезд закрепил организацию новой государственной власти, созданной Октябрьской революцией и «наметил вехи грядущего социалистического строительства для всего мира, для трудящихся всех стран». При этом он подчеркнул признание в России нового государственного строя социалистической республики – федерацию свободных республик разных наций населяющих Россию. В этой речи Ленин также особо подчеркивал добровольность соединения и наличие величайшего результата – «победа революции и соединение с нами победивших в одну могучую революционную федерацию». Более того, в этой речи была четко показана нацеленность новой власти на объединение сил разных стран и разных народов. Ленин тогда особо подчеркнул: «... я глубоко убежден, что вокруг революционной России все больше и больше будут группироваться отдельные различные федерации свободных наций. Совершенно добровольно без лжи и железа, будет расти эта федерация, и она несокрушима».

Речь Ленина была пронизана глубокой верой в грядущую мировую революцию, и в ней даже подчеркивалось, что «недалеко то время, когда трудящиеся всех стран сольются в одно всечеловеческое государство, чтобы взаимными усилиями строить новое социалистическое здание»^[3]. Однако энтузиазм того времени, повышенные надежды на скорые перемены перемежались в этом выступлении с реальными предположениями, к которым вполне можно отнести и утверждение о неизбежном группировании вокруг революционной России других федераций свободных наций. То есть, здесь была заложена глубокая идея разноуровневых федераций, их последующей комбинации, что вскоре станет в повестку дня, поскольку потребует урегулирования отношений с теми республиками, которые не входили в состав России, но также провозгласили власть Советов.

В то время Ленин неоднократно обращался к проблемам советской федерации. В начале марта 1918 г. в черновом наброске проекта программы партии он ставит задачу «... закрепить и развить дальше федеративную республику Советов, как неизмеримо более высокую и прогрессивную форму демократии, чем буржуазный парламентаризм...». Там же он делает следующую запись-»федерация, как переход к добровольному слиянию»^[4]. Тогда же, в марте 1918 г. в «Очередных задачах Советской власти», их первоначальном варианте, Ленин вновь останавливается на проблемах федерации и, подчеркивая свою приверженность демократическому централизму, счел необходимым особо подчеркнуть, что «даже федерация нисколько не противоречит демократическому централизму»^[5].

Федерации было уделено соответствующее место и в первой советской конституции, принятой 10 июля 1918 г. В нее первым разделом вошла «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» и уже в преамбуле применяется конституционный термин Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика. Во втором разделе этой конституции предусматривалось: «Советы областей, отличающихся особым бытом и национальным составом, могут объединиться в автономные областные союзы, во главе которых, как и во главе всяких могущих быть образованными областных объединений вообще, стоят областные съезды Советов и их областные органы.

Эти автономные областные союзы входят на началах федерации в Российскую Социалистическую Федеративную Советскую Республику»^[6].

Таким образом, советская федерация получила конституционное оформление и дальнейшее практическое применение. Постоянно подчеркивалось принципиальное отличие советской социалистической федерации от федерации буржуазной и, вместе с тем, ее переходный характер. Постоянно также делался акцент на необходимости сближения наций в общей борьбе против буржуазного мира. В первой половине 1918 г. шел активный процесс создания различных автономий в рамках Российской республики – Терской Советской Республики, Кубано-Черноморской Советской Республики, Туркестанской Советской Республики, вынашивались идеи Татаро-Башкирской Республики, а также предоставления автономии казахским районам^[7]. В литературе подчеркивается формирование советских автономий и на национальной, и на территориальной, и на экономической основах. Например, Московская область представляла собой федерацию четырнадцати губернских советов, и каждая губерния имела свой Совет Народных Комиссаров, подчинявшийся Московскому областному Совету Народных Комиссаров^[8]. Далеко не все шло гладко, так в мае 1918 г. возник конфликт по поводу создания Татаро-Башкирской республики, потребовавший специального разбора на заседании ЦК РКП (б)^[9].

Во второй Программе РКП (б), принятой в марте 1919 г. отмечалось, что в области национальных отношений «во главу угла ставится политика сближения пролетариев и полупролетариев разных национальностей для совместной революционной борьбы за свержение помещиков и буржуазии».

Эта программа провозглашала полное равноправие наций и признавала их право на отделение. Вместе с тем, там отчетливо было записано следующее положение: «В тех же целях, как одну из переходных форм на пути к полному единству, партия выставляет федеративное объединение государств, организованных по советскому типу»^[10]. То есть, в важнейшем партийном документе федерация открыто рассматривалась как одна из переходных форм, а целью все-таки было полное единство. Это полностью соответствовало установкам Ленина того времени. В первоначальном варианте «Очередных задач Советской власти» Ленин писал: «Федерация, которую мы вводим, и которую мы будем вводить, послужит именно вернейшим шагом к самому прочному объединению различных национальностей России в единое демократическое централизованное Советское государство»^[11].

Федерализация страны, однако, шла параллельно с другим процессом – укреплением партийных рядов, распространением в партии принципа демократического централизма. Расширявшаяся Гражданская война требовала все большего укрепления дисциплины в партийных рядах, а поскольку партия была правящей, то постепенно она стала играть особую роль в государстве. Партийные органы становились, нередко, над государственными и именно партия превращается в руководящую политическую силу. В этих условиях федерализация не могла привести к распаду государства. Она органически сочетала устремления различных наций к своей государственности и, вместе с тем, укреплявшаяся роль партии, препятствовала решительному отделению различных частей уже провозглашенной Российской советской республики.

Новые задачи появились в связи с установлением или восстановлением Советской власти в тех регионах бывшей дореволюционной России, которые в состав РСФСР не входили^[12]. Необходимо было выработать оптимальную линию поведения, учитывая острую борьбу, которая шла в этих советских республиках между сторонниками нового социалистического строя и приверженцами буржуазных порядков, обычно поддерживавшихся внешними силами. В этих условиях была сделана ставка на поддержку независимости советских республик, с одной стороны, и всяческое сближение с ними, с другой. Например, в Эстонии Советская власть за исключением оккупированных немецкими войсками островов победила уже в конце октября 1917 г. В Таллине и Тарту власть к Советам перешла уже 25–26 октября и Эстония стала одним из самых первых советских регионов. Ни кто иной как Ленин поставил вопрос об объявлении Эстляндии независимой республикой с целью добиться ее признания и предотвращения захвата Германией^[13]. Но Советская власть первый раз здесь просуществовала недолго. 18 февраля 1918 г. германские войска приступили к оккупации и ее материковой части, которая завершилась в марте восстановлением буржуазных порядков. После Ноябрьской революции в Германии власть в Эстонии с 11 ноября 1918 г. была передана буржуазному Временному правительству во главе с К. Пятсом.

Однако уже 15 ноября в Петрограде Бюро эстонской секции РКП (б) образует Временный революционный комитет Эстонии, а 29 ноября части Красной Армии, в которую входили и эстонские полки, освобождают Нарву, где в тот же день провозглашается Эстонская Советская Республика, носившая название Эстляндская Трудовая Коммуна. Власть переходит к Совету Коммуны^[14]. Еще в процессе освобождения края, 7 декабря 1918 г. за подписью Ленина выходит «Декрет Совета Народных Комиссаров о признании независимости Эстляндской Советской Респубики». В первом же пункте этого декрета заявлялось: «Российское советское правительство признает независимость Эстляндской Советской Республики. Высшей властью Эстляндии Российское советское правительство признает власть Советов Эстляндии, до съезда же Советов – власть Совета Народных Комиссаров Эстляндии, возглавляемого его председателем тов. Анвельтом»^[15].

В этом же декрете предписывалось всем гражданским и военным властям Российской Советской Республики, имеющим прямое отношение к Эстонии оказывать Эстляндскому советскому правительству всяческое содействие в освобождении республики от ига буржуазии. Народному комиссариату финансов поручалось отпустить 10 млн. рублей в заем Народному банку Эстляндской Советской Республик, а Народному комиссариату продовольствия и Высшему совету народного хозяйства предписывалось «войти в соглашение с соответствующими органами Эстляндской Советской Республики на предмет установления товарообмена между обеими Республиками»^[16].

Таким образом, несмотря на то, что российская Красная Армия самым активным образом участвовала в восстановлении Советской власти в Эстонии, Эстония признавалась независимой республикой и между ней и Россией налаживались соответствующие политические и экономические связи как между двумя республиками. Примечательно, что на следующий день, 8 декабря 1918 г. принимается «Обращение Совета Эстляндской Трудовой Коммуны к рабочим и солдатам всего мира о поддержке Советско й Эстляндии», опубликованное тем же числом в журнале «Жизнь национальностей». В этом обращении, подписанном Я. Анвельтом, отвергалась «клевета, будто Эстляндия оккупирована Россией» и в заключении имелся следующий призыв: «Да здравствует великий союз рабочих всех стран! Да здравствует федеративная советская республика всего мира!»^[17] Эстония признается независимой, а председатель Совета Эстляндской Трудовой Коммуны Я. Анвельт в обращении к рабочим и солдатам всего мира ратует за федеративную советскую республику всего мира. Таков был настрой того времени, с верой в будущую мировую революцию.

Эстония, однако, не была единственной советской республикой, независимость которой была признана советским правительством России. 22 декабря 1918 г. совнаркомом признается независимость советской республики Латвии и отдельно Литовской советской Республики, а 23 декабря принимается постановление ВЦИК о признании независимости советских республик Эстляндии, Литвы и Латвии, причем подчеркивалось, что «создается свободный, добровольный и нерушимый союз трудящихся всех наций, населяющих территорию бывшей Российской империи». И при этом высказывается готовность РСФСР оказывать необходимую помощь трудовым классам Эстляндии, Латвии, Литвы, а также Украины «в их борьбе против строя эксплуатации и угнетения и в защите их свободы и независимости от попыток иностранных завоеваний»^[18]. В Латвии первый раз Советская власть, как и в Эстонии, победила еще осенью 1917 г. и в литературе не без основания Исполнительный комитет Совета Латвии (Исколат) называют первым фактическим советским правительством Латвии^[19]. Так что и здесь также имелись советские традиции еще с 1917 г.

4 января 1919 г. было принято «Обращение Советов Латвии к правительству и народу РСФСР», где содержалась просьба к Советской России об оказании моральной и материальной помощи Латвии, а 8 января того же года принимается «Декрет советского правительства Латвии о вступлении в силу декретов РСФСР». В этом декрете подчеркивалось, что с отменой Брест-Литовского мирного договора Латвия снова стала считаться составной частью России до обнародования 24 декабря 1918 г. декрета о признании независимости Советской Республики Латвии. В связи с этим латвийское советское правительство постановило признать действующими на территории Латвии все изданные до 25 декабря 1918 г. правительством РСФСР декреты, за исключением тех, которые будут отменены или изменены советским правительством Латвии специальными постановлениями^[20]. Подобное постановление было принято несколько позднее, 10 января 1919 г. также и временным рабоче-крестьянским правительством Белоруссии применительно к тем территориям, которые оно контролировало^[21].

Во время германской оккупации, а Минск был захвачен германскими войсками 19 февраля 1918 г.^[22], 9 марта была провозглашена «независимая» Белорусская народная республика, 25 марта объявившая об отделении Белоруссии от Советской России, более того руководство этой республики заявило о разрыве каких-либо связей с Советской Россией. После восстановления Советской власти в Белоруссии возник вопрос и о белорусской советской государственности. Этот вопрос обсуждался и в ЦК РКП (б), и на заседаниях ВЦИК. В. И. Ленин принимал группу делегатов Всероссийского съезда белорусов-беженцев, состоявшегося еще 17–21 июля 1918 г. в Москве. В ноябре-декабре 1918 г., в процессе освобождения западных земель от немецких войск Ленин дал директиву всемерно поддерживать организующиеся на освобожденной территории национальные советские правительства. В декабре 1918-январе 1919 гг. в Белоруссии были проведены выборы в Советы, состоялись волостные, уездные и губернские съезды Советов. В резолюциях этих съездов высказывались пожелания их участников по образованию социалистической республики. Эти пожелания были поддержаны советским руководством. Формируется Временное революционное рабоче-крестьянское правительство Советской Белоруссии в составе Д. Ф. Жилуновича (председатель), А. Ф. Мясникова, М. И. Калмановича, А. Т. Червякова и др. 1 января 1919 г. это правительство опубликовало Манифест о провозглашении Белорусской Советской Социалистической Республики, а к 8 января оно переехало из Смоленска в Минск, ставшим столицей республики^[23].

31 января 1919 г. принимается постановление Президиума ВЦИК о признании независимости Белорусской Социалистической Советской Республики и, вместе с тем, приветствуется намечающееся объединение трудящихся масс Белоруссии с трудовым народом Литвы, а также высказывается готовность РСФСР оказывать всяческую помощь и поддержку трудящимся массам Белоруссии. Примечательно, что буквально через два дня после этого постановления 2 февраля 1919 г. подписывается «Декларация I Всебелорусского съезда Советов об установлении федеративной связи между Советской Белоруссией и РСФСР». Там подчеркивается необходимость «тесного союза с рабочими и крестьянами всех советских стран» и говорится о начале переговоров «со своим старшим братом – Российской Советской Республикой... по установлению федеративной связи между ней и Советской Белоруссией». И, далее, в продолжение этой мысли, в декларации можно прочитать следующие слова: «Поэтому съезд обращается ко всем братским независимым социалистическим республикам с предложением последовать примеру рабочих и крестьян Белоруссии, приступить к переговорам об установлении федеративной связи между Советской Россией и между собою „с тем, чтобы впоследствии слиться «в едином союзе с рабочими и крестьянами – труженниками всего мира“^[24].

Эта декларация – убедительное свидетельство стремления молодых советских республик к союзу между собой, а также к будущему всемирному советскому союзу. О всемирном союзе разговор особой, но для нашей темы представляет интерес идея федерации независимых советских республик, то есть создания федерации еще одного уровня. До сих пор было две советских федерации – РСФСР и Украины. О Российской федерации известно довольно хорошо. Меньше известно об Украинской федерации, просуществовавшей очень недолго. Вообще об Украине необходим особый разговор, поскольку в то время картина там сложилась довольно сложной.

Украинская народная республика была провозглашена Центральной радой 7(20) ноября 1917 г. в составе России. Ее власть была объявлена над девятью прежними губерниями России, хотя, как известно, руководитель Временного правительства А. Керенский соглашался распространить компетенцию Центральной Рады только на пять губерний – Киевскую, Волынскую, Подольскую, Полтавскую и, частично, Черниговскую^[25]. Однако с самого начала существования УНР между ее руководством и советами Украины и Советской России наметились серьезные противоречия, а затем и открытая борьба. 4(17) декабря 1917 г. в «Манифесте Совета Народных Комиссаров к украинскому народу с ультимативными требованиями к Центральной раде писалось, что „мы, Совет Народных Комиссаров, признаем Народную Украинскую Республику, ее право отделиться от России или вступить в договор с Российской Республикой о федеративных и тому подобных взаимоотношениях между ними“ и признавалось право украинского народа на национальную независимость. Вместе с тем там в адрес Центральной рады выдвигался ряд обвинений. Рада обвинялась в двусмысленной буржуазной политике в отношении Советов и Советской власти на Украине, отказе созвать краевой съезд украинских Советов, в дезорганизации фронта, разоружении советских войск на Украине, поддержке кадетско-калединскому заговору, пропуске войск на поддержку Каледину, отказе пропустить войска противные ему и т. д. Далее следовали вопросы к Раде, носившие откровенно ультимативный характер, и в заключении Манифеста писалось: „В случае неполучения удовлетворительного ответа на эти вопросы в течение сорока восьми часов Совет Народных Комиссаров будет считать Раду в состоянии открытой войны против Советской власти в России и на Украине“^[26].

11-12 декабря в Харькове был созван Первый Всеукраинский съезд Советов, провозгласивший образование Украинской социалистической советской республики. На Украине, таким образом, возникло два украинских государства, между которыми разгорелась ожесточенная борьба. Уже в «Резолюции I Всеукраинского съезда Советов о самоопределении Украины» от 12(25) декабря 1917 г. подчеркивалось: «... I Всеукраинский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, признавая Украинскую республику как федеративную часть Российской Республики, объявляет решительную борьбу пагубной для рабоче-крестьянских масс политике Центральной рады, раскрывая ее буржуазный, контрреволюционный характер»^[27].

В декабре 1917 г. существовало две украинских республики и обе объявили себя составными частями Российской республики. Но Центральная рада под Россией разумела, отнюдь, не РСФСР. Украинский же съезд Советов в Харькове объявил Украину как часть федеративной Российской советской республики. Налицо было принципиальное отличие принципов самоопределения. В условиях все большего обострения отношений между этими двумя республиками 11(24) января 1918 г. Центральная рада объявляет УНР независимой, но уже 26 января (8) февраля Киев был взят войсками Красной Армии, а 30 января (12 февраля) сюда переезжает правительство Советской Украины. Советская власть устанавливается почти на всей территории Украины. Однако в условиях иностранной интервенции 2-й Всеукраинский съезд Советов, проходивший с 17 по 19 марта 1918 г., одобривший Брестский мир, объявил Украину независимой советской республикой. Руководство Советской России, признавая независимость Украинской Советской Республики, требовало от своих представителей на Украине, прежде всего от командования советскими войсками уважения к украинской государственности и, более того, чтобы они соблюдали «архитакт национальный»^[28].

Вообще, следует иметь в виду, что в период Гражданской войны Украинская советская республика носила в документах того времени разные названия. Она называлась Украинской республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов; советской Украинской народной республикой; Украинской рабоче-крестьянской республикой; Украинской советской республикой; Украинской федеративной советской республикой^[29].

Целостная картина национально-государственного строительства на Украине была тогда довольно сложной. К борьбе двух основных сил за утверждение своей власти следует добавить и формирование советских республик по территориальному принципу. Первая такая республика – Одесская Советская Республика создается сразу же после установления Советской власти в Одессе 17 (30) января 1918 г. Создается даже Одесский СНК во главе с В. Г. Юдовским. Эта республика, в основном охватывавшая Херсонскую губернию, просуществовала до 13 марта, когда Советская власть в Одессе пала в результате интервенции германских и австро-венгерских войск.

Вторая республика тоже организованная на принципах территориальной автономии это – Донецко-Криворожская советская республика. Она была создана в конце января 1918 г. и распространяла свою власть на Харьковскую, Екатеринославскую и частично Херсонскую губернии, а также на некоторые районы войска Донского. 4-ый областной съезд Советов рабочих депутатов провозгласивший эту республику поначалу объявил ее в составе РСФСР. Эта республика тоже имела свой СНК во главе с Артемом (Ф. А. Сергеевым). На 2-м Всеукраинском съезде Советов (17–19 марта 1918 г.), проходившем в Екатеринославе руководители этой республики заявили о своем вхождении в состав Украинской советской республики, которая, однако, к середине апреля того же года также была захвачена войсками интервентов.

И третья территориальная советская республика, созданная в этом регионе носила название Таврическая советская социалистическая республика или, как она официально назвалась, Советская социалистическая республика Тавриды. Образована она была на 1-ом Учредительном съезде Советов рабочих, солдатских, крестьянских, поселянских и батрацких депутатов, состоявшемся в Симферополе 7-10 марта 1918 г. в составе РСФСР и до 19 марта включала в свой состав территорию всей Таврической губернии, то есть не только Крымский полуостров, но и земли севернее его, прилегавшие к Черному и Азовскому морям. Несмотря на то, что территория республики входила в состав РСФСР, 18 апреля она подверглась вторжению германских войск и 30 апреля прекратила свое существование^[30].

Вообще вторжение германских и австро-венгерских войск привело к ликвидации Советской власти на значительной территории, составлявшей к лету 1918 г. свыше 1 млн. кв. км. европейской части России, и где проживало более 50 млн. человек. Революции в Австро-Венгрии и Германии привели к ликвидации их господства на этих территориях и второй волне установления Советской власти, в том числе и на Украине. Существовавшая при оккупантах Украинская держава, полностью им подчиненная, сменяется 14 декабря 1918 г. петлюровской Украинской директорией, возродившей Украинскую народную республику. Параллельно идет советское государственное строительство. 28 ноября создается Временное рабоче-крестьянское правительство УССР, которое возглавил Г. Л. Пятаков. 4-го января 1919 г. оно переезжает в Харьков, а в конце января преобразуется в СНК, во главе с Х. Г. Раковским. На 3-ем съезде Советов УССР, работавшем с 6 по 10 марта, принимается Конституция Украинской Социалистической Советской Республики. Этот же съезд одобрил политику украинского правительства на всестороннее укрепление братских отношений с Советской Россией. Украина, таким образом, присоединилась с тем пожеланиям, которые были высказаны другими советскими независимыми республиками о налаживании союза республик. Четкая установка на союз советских республик прослеживается по документам января-марта 1919 г.

Однако реализации их устремлений на практике помешала расширившаяся интервенция стран Антанты и усиление внутренней контрреволюции. Первой пала Эстонская советская республика-Эстляндская Трудовая Коммуна. Еще 12 декабря 1918 г. в Таллин пришла английская эскадра, а затем в Эстонию стали прибывать отряды наемников из Швеции, Дании и Финляндии, объединившиеся с местными контрреволюционными силами. В январе-феврале 1919 г. им удается захватить всю территорию республики и уничтожить там власть Советов. Свои проблемы были и в других советских республиках, например, в Литве и Белоруссии. В этой связи 1-ый съезд Советов рабочих, безземельных и малоземельных крестьян и красноармейских депутатов Литовской Социалистической Советской Республики признал целесообразным объединение Литвы и Белоруссии в Литовско-Белорусскую социалистическую советскую республику. В мае 1919 г. проект директивы о военном единстве советских республик был рассмотрен на заседании ЦК РКП (б).

Стремление к координации действий советских республик заметно и в других областях. Так, еще в апреле того же года В. П. Затонский, в то время нарком просвещения УССР, поставил на коллегии народного комиссариата Украины вопрос об установлении контактов с наркомпросами других советских республик «в целях создания единого типа советской культурно-просветительной работы и взаимного использования опыта советских государств в деле народного просвещения». Несколько позднее, в мае 1919 г. Затонский даже обратился со специальным письмом в Наркомпрос РСФСР с предложением созвать специальную конференцию по координации работы наркомпросов советских республик^[31] – явное свидетельство того стремления к сближению республик, которое проявилось в годы Гражданской войны. Действительно, такая конференция была созвана в Москве летом 1919 г., но в то время, в связи с наступлением Деникина, серьезных последствий не имела^[32].

Единый союз всех советских республик создать тогда не удалось, но 1 июня 1919 г. был принят документ чрезвычайной важности, который назывался «Постановление ВЦИК о военном союзе советских республик России, Украины, Латвии, Литвы и Белоруссии». В действительности, в нем шла речь не только о военном союзе. В этом документе подчеркивалось: «Военный союз всех упомянутых советских социалистических республик должен быть первым ответом на наступление общих врагов. Поэтому, стоя вполне на почве признания независимости, свободы и самоуправления трудящихся масс Украины, Латвии, Литвы, Белоруссии и Крыма и исходя как из резолюции Украинского Центрального Исполнительного Комитата, принятой на заседании 18 мая 1919 г., так и предложения советских правительств Латвии, Литвы и Белоруссии – Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет признает необходимым провести тесное объединение».

И далее следовало перечисление тех отраслей, которые подлежали объединению. Среди них были не только военная организация и военное командование, но и советы народного хозяйства, железнодорожное хозяйство и управление, финансы, комиссариаты труда этих республик^[33]. Объединение этих жизненно важных отраслей производилось притом, что признавалась независимость всех советских республик, более того, эта независимость в постановлении прямо подчеркивалась. Хотя среди руководства российской компартии имелись и другие настроения. В литературе обращено внимание на интервью Л. Б. Каменева газете «Правда» опубликованное 24 мая 1919 г., где он призывал к слиянию Украины и России^[34]. А в июне того же года при ВЦИК создается специальная комиссия во главе с тем же Л. Б. Каменевым и в которую входили Н. Н. Крестинский, Х. Г. Раковский, Д. И. Курский, с целью изучения вопроса о вхождении национальных республик в состав РСФСР^[35]. В работе комиссии принимали также участие Л. М. Карахан, А. И. Рыков, Э. М. Склянский, то есть комиссия была весьма представительной. Можно только предположить какими могли быть решения этой комиссии, по известным причинам не завершившей своей работы, зная взгляды Каменева того времени, а также тогдашние взгляды председателя Совнаркома Украины Х. Г. Раковского. На заседании комиссии 2 июня 1919 г. Раковский подчеркивал возможность постоянного объединения только на началах федеративного устройства при создании единого органа верховного управления в виде Федеративного Совета Республик. Как временную, предварительную меру он предложил введение в состав ВЦИК представителей Республик и подчинение ряда республиканских наркоматов соответствующим ведомствам РСФСР^[36]. Во время Гражданской войны предпринимались и конкретные шаги по разработке единой политики в области народного образования и культуры^[37].

Однако реализовать на практике это объединение тогда не удалось. При активном содействии стран Антанты началось наступление сил белого движения и к началу осени 1919 г. были упразднены все независимые советские республики кроме РСФСР. Деникин, войска которого дошли до Орла и Воронежа, выступал с позиций «единой, великой, неделимой России». Он, как и Колчак, отказался признать независимость Финляндии. Политика великодержавности встретила вскоре сопротивление со стороны националистических партий и организаций Украины, Северного Кавказа, Закавказья. Белогвардейские власти столкнулись также с руководством донского, кубанского и терского казачества. В целом национальная политика белых правительств потерпела полный провал. Серьезное неприятие встретила и их аграрная и рабочая политика.

Свидетель военных погромов в Киеве организованных деникинцами профессор Н. П. Полетика подчеркивал «Ни крестьяне, ни рабочие не хотели поддержать Добровольческую армию, которая несла им только шомполы и нагайки»^[38]. Белый террор, чрезвычайно широкий, получивший распространение и на Западе, и на Востоке, и на Севере, и на Юге не смог выправить положения и способствовал лишь все большему отходу от белого движения широких масс народа, в том числе и представителей национальных районов^[39]. Сам Деникин был вынужден признать слабую поддержку со стороны русского народа. Подобное же признание сделал и премьер-министр Великобритании Д. Лойд Джордж, подчеркивавший, что поскольку «русский народ отдает свои симпатии большевистскому режиму, наш (то есть войск Антанты – В. Г.) уход стал неизбежен»^[40].

11 октября 1919 г. началось наступление российской Красной армии против Деникина и вскоре она приступает к восстановлению советских органов на Украине. 12 декабря советские войска вступили в Харьков, 16 декабря в Киев, а 7 февраля 1920 г. в Одессу. Всеукраинский ревком во главе с Г. И. Петровским, существовавший с 11 декабря 1919 по февраль 1920 гг. 19 февраля сложил свои полномочия и высшими органами власти Украины вновь становятся Президиум ЦИК и СНК Украинской Социалистической Советской Республики. Еще в то время, когда только начиналось освобождение украинских территорий VIII Всероссийская конференция РКП (б) 3 декабря 1919 г. принимает специальную резолюцию о Советской власти на Украине. В первом же пункте этой резолюции подчеркивалось: «Неуклонно проводя принцип самоопределения наций, ЦК считает необходимым еще раз подтвердить, что РКП стоит на точке зрения признания самостоятельности УССР»^[41].

Далее в той же резолюции подчеркивалась необходимость теснейшего союза для всех советских республик и то, что определение форм этого союза будет окончательно решено самими украинскими рабочими и трудящимися крестьянами». Особым пунктом также отмечалось: «В настоящее же время отношения между УССР и РСФСР определяются федеративной связью на почве решений ВЦИК от 1 июня 1919 г. и ЦИКУ от 18 мая 1919 г.». Предписывалось также всеми средствами содействовать устранению всяческих препятствий свободному развитию украинского языка и культуры, проявлять терпимость в межнациональных отношениях, привлекать к сотрудничеству представителей украинского населения, прежде всего крестьянства, не допускать никакого принуждения при формировании коммун, артелей и т. д.^[42]

21 декабря 1919 г. принимается «Обращение Всеукраинского ревкома к рабочим и крестьянам Украины в связи с разгромом Деникина и восстановлением Советской власти». В этом обращении, подписанном Г. И. Петровским, В. П. Затонским и Д. З. Мануильским, среди прочего писалось: «Вольная и независимая Украинская Социалистическая Советская Республика опять воскресает. Она будет идти рука об руку с вольной и независимой социалистической Советской республикой России»^[43]. То есть Украина объявлялась не только советской, но и независимой и подчеркивался ее союз с советской Россией. Неделей позднее к рабочим и крестьянам Украины со специальным письмом по поводу побед над Деникиным обращается В. И. Ленин. Он подчеркнул важные последствия разгрома Деникина для Украины, остановился на значении земельного вопроса и затем особо отметил и наличие ряда других задач, стоящих перед трудящимися, как России, так и Украины.

И далее в этом письме следуют следующие примечательные слова: «Одна из таких особых задач заслуживает в настоящее время чрезвычайного внимания. Это-вопрос национальный или вопрос о том, быть ли Украине отдельной и независимой Украинской Советской Социалистической Республикой, связанной в союз (федерацию) с Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой, или слиться Украине с Россией в единую Советскую республику. Все большевики, все сознательные рабочие и крестьяне должны внимательно подумать над этим вопросом». Действительно, каждое слово этой фразы заслуживает особого внимания, в том числе и то, что Ленин пишет о союзе, подразумевая под ним федерацию. Развивая в том же письме свои мысли, Ленин напоминает о том, что независимость Украины признана и Всероссийским ЦИКом, и российской компартией и посему сами украинские рабочие и крестьяне должны на Всеукраинском съезде Советов решить сливаться ли Украине с Россией или Украина должна остаться самостоятельной и независимой, но войти в федеративную связь с Россией, причем решить самим и форму этой федеративной связи.

То, что это письмо не было набором лозунгов и призывов свидетельствуют и его последующие части. Ленин подчеркнул всю тонкость национального вопроса, необходимость добровольного союза наций, он акцентировал внимание украинцев на том, что Советская Россия признала независимость польского, латышского, литовского, эстляндского, финского государств и то, что украинские коммунисты-боротьбисты являются сторонниками безусловной независимости Украины. Более того, Ленин в этом письме, предназначенном для широких масс украинского населения, подчеркивает также разные мнения по поводу будущего Украины среди русских коммунистов. По его словам, среди самих большевиков есть сторонники полной независимости Украины, но есть также и сторонники более или менее тесной федеративной связи, а также сторонники полного слияния Украины с Россией.

Нарисовав такую картину, Ленин подчеркнул недопустимость расхождения по этому вопросу и еще раз сделал упор на том, что его должен решать Всеукраинский съезд Советов. Он категорически выступает и против великорусского шовинизма, отнеся его к позорным и поганым предрассудкам, и против украинского национализма и призывает к сотрудничеству, к совместной работе русских и украинских коммунистов, русских и украинских рабочих и крестьян с целью не только победить Деникина и Колчака, но и победить национальные предрассудки^[44].

Это письмо Ленина носило стратегический характер и было не только глубоко продуманным, но отражало и результат значительной работы проделанной по украинскому вопросу. Кстати, еще в ноябре В. И. Ленину были направлены «Тезисы по украинскому вопросу» и справки к ним, составленные Раковским и, видимо, не только им. Само же письмо Ленина до его обнародования было дано в форме машинописных копий для прочтения Л. Б. Каменеву, И. В. Сталину и Х. Г. Раковскому^[45]. Под влиянием этого письма проводилась последующая работа на Украине по урегулированию взаимоотношений с РСФСР. 21 февраля 1920 г. публикуются тезисы ЦК КП (б) У о межгосударственных отношениях в форме резолюции между этими двумя республиками утвержденные IV конференцией КП (б) У без каких-либо изменений^[46]. Далее на IV Всеукраинском съезде Советов 20 мая принимается специальная резолюция о государственных отношениях между УССР и РСФСР.

В ней провозглашалось полное равноправие всех народов и государств и право наций на самоопределение и призывалось к борьбе за укрепление Советской власти, которая одна только может обеспечить истинную свободу и независимость. Специальным пунктом съезд постановлял, что «УССР, сохраняя свою самостоятельную государственную конституцию, является членом Всероссийской Социалистической Советской Федеративной Республики...» Там же подчеркивалась роль России в становлении свободной Украины и предписывалось проводить и дальше политику теснейшего сближения. Было также предложено включить в состав ВЦИКа 30 представителей Советской Украины и выражена уверенность в том, что скоро наступит время, «когда к федерации советских республик России и Украины присоединятся новые союзники и образуют великую международную республику Советов»^[47].

7 февраля 1920 г. в соответствии с постановлением ВЦИК создается новая комиссия при Президиуме ВЦИК под председательством Л. Б. Каменева, которой было поручена разработка вопросов федеративного устройства РСФСР. В комиссию вошли И. В. Сталин, М. В. Владимирский, Ю. Мархлевский, С. Г. Саид-Галиев, Н. Н. Крестинский, А. И. Рыков, Х. Г. Раковский. Во многом эта комиссия сохраняла преемственность с комиссией от июня 1919 г., но также как и та не имела заметных последствий, поскольку, по мнению исследователей «ее предложения так и не дали ответа на поставленные жизнью вопросы»^[48].

Несколько позднее, в июне 1920 г. Х. Раковский публикует статью под названием «Отношения между советскими республиками. Россия и Украина», где проводится мысль о возможности равноправных отношений между Россией и Украиной и говорится также о том, что с самого начала политические и экономические отношения советских республик развивались «по линии федерации»^[49]. В плане же законодательном особую роль играл «Союзный рабоче-крестьянский договор между РСФСР и УССР» утвержденный VIII Всероссийским съездом Советом 28 декабря 1920 г. и V съездом Советов УССР в феврале 1921 г.

В этом договоре подтверждалось право наций на самоопределение, «независимость и суверенность каждой из договаривающихся сторон» и намечались конкретные шаги по сближению между ними. Прежде всего, говорилось о вступлении республик в военный и хозяйственный союз. Объединенными объявлялись комиссариаты: 1) военный и морских дел, 2)Высший совет народного хозяйства, 3) внешней торговли, 4) финансов, 5) труда, 6) путей сообщения и 7) почт и телеграфа и предусматривалось их вхождение в состав СНК РСФСР, а в СНК УССР должны были иметь своих уполномоченных утверждаемых и контролируемых Украинским ЦИК и съездом Советов^[50]. Следовательно, при формальном признании независимости и суверенитета каждой из республик, РСФСР все-таки играла более важную роль, и эта роль была зафиксирована законодательно.

На Украине, однако, были силы, по-разному относившиеся к будущим взаимоотношениям между УССР и другими советскими республиками. Разные подходы отмечались даже в рядах компартии Украины. На IV конференции КП (б) У в марте 1920 г. представитель группы демократического централизма Дашковский, заявил, что 99 % украинского крестьянства не интересует вопрос украинского Совнаркома и что следует «отбросить всякую игру в украинское правительство». На противоположных позициях, опять-таки в рядах украинской компартии, стояла группа во главе с Лапчинским, вообще выступавшая за разрыв государственного союза с РСФСР, за обособление от РКП (б) и создание новой партии – УКП (б)^[51]. Однако шли реальные процессы сближения республик, не только в военной или экономической областях, но и в области культуры. В 1920 г., после восстановления Советской власти на Украине усиливается сотрудничество между РСФСР и УССР в деле просвещения, как на уровне наркомов просвещения, так и на низовом уровне^[52]. Большое внимание уделяется укреплению рядов украинской компартии. С этой целью на Украину по решению ЦК РКП (б) с декабря 1920 по ноябрь 1921 гг. было откомандировано более 5 тысяч членов компартии^[53].

Что касается Белоруссии, то там Советская власть была восстановлена несколько позднее, чем на Украине. В процессе советско-польской войны Минск был освобожден только 11 июля 1920 г. и в тот же день там было объявлено о восстановлении Советской власти. Объявлено это было Минским губернским ВРК, председателем которого был АТ. Червяков. Через 20 дней, 31 июля на специальном заседании представителей компартии Литвы и Белоруссии, советских и профсоюзных организаций края принимается декларация «Об объявлении независимости БССР» на основе манифеста 1 января 1919 г. По условиям этой декларации вся гражданская власть на территории республики до созыва Всебелорусского съезда Советов принадлежала ВРК БССР.

2-й Всебелорусский съезд Советов проходил с 13 по 17 декабря 1920 г. На нем вносятся дополнения в Конституцию БССР, в частности, об образовании СНК, структуре и компетенции съезда Советов, ЦИК и его Президиума^[54]. Червяков возглавил и ЦИК, и СНК Белоруссии. В основу этих дополнений к Конституции легли Тезисы по вопросу об организации Советской власти, принятые III съездом КП (б) Белоруссии проходившим непосредственно перед этим съездом Советов. В то время в Белоруссию входило всего шесть уездов бывшей Минской губернии, поскольку еще в 1919 г. по военно-стратегическим соображениям основная часть ее территории была передана в состав Российской республики. По Рижскому договору 18 марта 1921 г. Западная Белоруссия отошла к Польше. Таким образом, в начале 20-х гг. территория республики равнялась 52,3 тыс. кв. км., а население составляло всего 1,5 млн. человек^[55].

Несмотря на столь незначительное население тогдашней БССР, она признавалась независимым государством (Совнарком РСФСР признал независимость Белоруссии в январе 1919 г.) и между РСФСР и БССР 16 января 1921 г. заключается абсолютно такой же договор, как и между РСФСР и УССР., в котором признавалась независимость и суверенность каждой из договаривающихся сторон^[56]. Важно отметить, что вскоре и территория, и население БССР будут значительно увеличены, но это произойдет уже после образования СССР.

Примечательно, что в то время было заключено несколько союзных договоров с советскими республиками, как на Западе, так и на Востоке. Например, 13 сентября 1920 г. заключается «Союзный договор между РСФСР и Хорезмской Народной Советской Республикой», где Россия признавала «полную самостоятельность и независимость Хорезмийской Советской Народной Республики»^[57]. Точно также, несколько позднее, 4 марта 1921 г. в подобном же союзном договоре признавалась полная самостоятельность и независимость Бухарской Советской Республики^[58]. Но формы взаимосвязей республик были разными. С 4 по 12 октября 1920 г. в Оренбурге проходил I учредительный съезд Советов Киргизской (Казахской) АССР, принявший обращение ко всем автономным республика и областям РСФСР. Там, среди прочего, писалось: «... ради своего светлого будущего, ради освобождения всех угнетенных и обездоленных киргизский народ должен вступить в почетные ряды Российской советской федерации и вместе с прочими ее членами отдаст все свои силы для скорейшей победы над нашим общим врагом»^[59]. Продолжение Гражданской войны и сохранение серьезной внешней опасности требовало максимального объединения сил всех советских республик, как автономных, так и независимых. С этой целью в автономных республиках упраздняются, там, где они были, армии, наркоматы иностранных дел и внешней торговли^[60].

Вместе с тем, по мере ослабления, а затем и прекращения Гражданской войны появлялись задачи урегулирования отношений с все большим и большим числом бывших национальных окраин. В газете «Правда» 10 октября 1920 г. выходит статья руководителя Наркомнаца И. В. Сталина «Политика Советской власти по национальному вопросу в России». Эта статья стала основой тезисов Сталина предназначенных для агитаторов под названием «Советская власть и национальный вопрос в России». В этих тезисах подчеркивалась взаимная заинтересованность друг в друге Центральной России и окраин и необходимости прочного союза между ними. Особо подчеркивалось, что «отделение окраин от России противоречит интересам народных масс, как центра, так и окраин», при этом исключалась так называемая культурно-национальная автономия и единственной целесообразной формой союза между центром и окраинами провозглашалась областная автономия окраин, отличающихся особым бытом и национальным составом. При этом подчеркивалось наличие разнообразных форм автономии^[61]. О самостоятельности и независимости советских республик в этих тезисах ничего не говорилось.

Однако независимыми и суверенными признавались официально и те советские республики, которые прежде имели свою буржуазную государственность в Закавказье. Притом, что ситуация в Закавказье во время Гражданской войны была чрезвычайно сложной. По этому поводу Г. К. Орджоникидзе так писал о положении в регионе в 1918–1920 гг.: «Весь этот период – сплошной кошмар националистического разгула. Вспомним сотни сожженных сел, разрушенные города, похищение детей и женщин... изнасилование, резня, бросание в колодцы и пропасти детей и женщин – таков бесславный период господства национализма в Закавказье»^[62].

Советизация Закавказья, население которого в 1917 г. составляло 6 млн. чел. при территории в 186 тыс. кв. км.^[63], проводилась по заранее разработанному плану и предполагала совместные действия внутренней оппозиции и войск российской Красной Армии. Еще в мае 1919 г. коммунисты Закавказья, проведя партийную конференцию в Баку, выдвинули задачу создания советских республик в Азербайджане, Грузии и Армении. До этого они не ставили цели построения самостоятельных национальных государств в Закавказье, а ратовали за осуществление права на самоопределение в форме национально-территориальной автономии. Это изменение позиции имело большое значение в борьбе с существовавшими тогда буржуазными закавказскими правительствами и продемонстрировало желание закавказских большевиков иметь собственные советские государства. Тем самым был выбит важный козырь в руках местных националистов, обвинявших большевиков в пренебрежении национальными интересами азербайджанцев, армян, грузин. Летом того же года Кавказский краевой комитет компартии издает декларацию «К трудящимся Закавказья» на грузинском, армянском, азербайджанском, русском языках, в которой писалось о намерении компартии добиваться превращения Азербайджана, Грузии и Армении в советские республики, которые войдут в общекавказскую федерацию^[64]. В декабре 1919 г. А. И. Микоян, в то время работавший в Бакинском большевистском подполье, пересылает В. И. Ленину тезисы «К положению на Кавказе», сообщив там о возможности подготовки «государственного переворота» в республиках Закавказья и затем перейти к «слиянию» их в «одну государственную единицу с Россией» и, таким образом, «заложить фундамент рождающейся мировой республики Советов»^[65].

Восстановление Советской власти в Азербайджане в апреле 1920 г. привело к формированию 28 апреля СНК АзССР во главе с Н. Наримановым. Примечательна телеграмма, которую направил Ленин советскому правительству Азербайджана. В ней писалось следующее: «Совнарком приветствует освобождение трудовых масс независимой Азербайджанской республики и выражает твердую уверенность, что под руководством своего Советского правительства независимая республика Азербайджана совместно с РСФСР отстоит свою свободу и независимость от заклятого врага угнетенных народов Востока – от империализма.

Да здравствует независимая Советская республика Азербайджана!

Да здравствуют рабочие и крестьяне Азербайджана!

Да здравствует союз рабочих и крестьян Азербайджана и России!»^[66]

В одной небольшой телеграмме независимость Азербайджана упоминается четыре раза, что, конечно, не было случайностью и несло в себе глубокий смысл. Это важно подчеркнуть, поскольку в договоре о военном и финансово-экономическом союзе от 30 сентября 1920 г. и Соглашении о проведении единой экономической политики от того же числа между РСФСР и АзССР о независимости этих двух республик не говорится, а в Конституции Азербайджанской Социалистической Советской Республики от 19 мая 1921 г. республика объявляется свободным социалистическим обществом всех трудящихся Азербайджана^[67].

Однако, например, когда три закавказские социалистические республики – Азербайджан, Армения и Грузия заключили союзный договор, то там присутствовала формула о признании независимости и суверенности каждой из договаривающихся сторон. Этот договор был подписан 12 марта 1922 г.^[68] Еще раньше, в «Резолюции пленума Кавказского бюро ЦК РКП (б) об отношениях между Закавказскими советскими республиками и РСФСР» от 3 июля 1921 г. писалось: «Признать необходимым проведение в жизнь независимости кавказских республик (Грузии, Азербайджана и Армении)...» и далее признавалось необходимым «заключение военной, торговой, хозяйственно-финансовой конвенции между Закавказскими республиками и РСФСР на началах добровольности»^[69].

До этого Советская власть установится и в Армении, и в Грузии. Армянская Социалистическая Советская Республика была провозглашена Ревкомом Армении 29 ноября 1920 г. В соответствующей декларации Армения провозглашается свободной Советской Республикой, под чем разумелась независимость^[70]. 4 декабря армянские повстанцы вместе с российской Красной Армией вступили в Эривань. Что касается Грузии, то там Советская власть провозглашается несколько позднее, 18 февраля 1921 г. 25 февраля грузинские повстанцы вместе с частями российской Красной армии вошли в Тифлис. Совнарком РСФСР признал независимость советской Грузии в феврале 1921 г. В «Союзном рабоче-крестьянском договоре между РСФСР и Грузинской ССР» от 21 мая 1921 г. формула о признании независимости и суверенности каждой из договаривающихся сторон присутствует. Еще до установления Советской власти в Закавказье на основе действовавших коммунистических организаций образовывается в феврале 1920 г. компартия Азербайджана, в мае компартия Грузии, а в июне того же года компартия Армении. После провозглашения Советской власти в республиках Закавказья принимается ряд важных мер по их экономическому сближению. В апреле 1921 г. между тремя закавказскими республиками заключается договор об объединении железных дорог, в мае между ними упраздняются таможни, в июне объединяются внешнеторговые ведомства.

Важной особенностью Грузии было то, что в ее состав вошли Абхазия, Аджария и Южная Осетия. Так, 16 декабря 1921 г. на основе «Союзного договора между ССГрузия и ССР Абхазия» в состав Грузии входит Абхазия. Хотя еще 21 мая Ревком Грузии издал декларацию о признании независимости Абхазской ССР. Что касается Азербайджана, то в его составе создается Нахичеванская автономная республика и автономная область Нагорного Карабаха. К 1922 г. существовали независимые суверенные республики-РСФСР, УССР, БССР и три независимые закавказские республики. Все они имели договора о сотрудничестве и, таким образом, шло два процесса – создание или воссоздание Советской власти и укрепление сотрудничества между ними, прежде всего между РСФСР и другими советскими республиками.

Примечания

1. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 32.
2. ↑ Там же, с. 35.
3. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35, с. 286–290.
4. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.36, с. 71–76.
5. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36, с. 151.
6. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 45.
7. ↑ Минц И. И. Год 1918-й, с. 154–157.
8. ↑ Ненароков А. П. К единству равных. Культурные факторы объединительного движения советских народов 1917–1924. М., 1991, с.91.
9. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос. Кн. 1. 1918–1933 гг. М., 2005, с. 17–18.
10. ↑ КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 2. М., 1970, с. 45.
11. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36, с. 151.
12. ↑ Подробнее см.: Макарова Г. П. Осуществление ленинской национальной политики в первые годы Советской власти (1917–1920 гг.). М... 1969.
13. ↑ Панксеев А. К., Кауп Э. Г. Октябрьская революция и национальный вопрос в Эстонии // Великий Октябрь и национальный вопрос. Ереван, 1977, с.69.
14. ↑ См.: Саат И. М., Сийливаск К. Великая Октябрьская социалистическая революция в Эстонии. Таллин, 1977.
15. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с.65.
16. ↑ Там же.
17. ↑ Там же, с. 66.
18. ↑ Там же, с. 76–77.
19. ↑ Серебрякова З. Л. Региональные советы национальных районов март 1917-март 1918. М., 1984. с. 112–114.
20. ↑ Советское содружество народов (Объединительное движение и образование СССР). Сборник документов 1917–1922. М., 1972, с. 48–49.
21. ↑ Там же, с. 50–51.
22. ↑ Серебрякова З. Л. Указ. соч., с.133.
23. ↑ История национально-государственного строительства в CCCP... T. I, с. 121–126.
24. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 78–79.
25. ↑ Кульчицкий СВ. УССР в 1917–1922 годах: характер и пределы советской национальной государственности // Россия в XX веке, с.223.
26. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 27.
27. ↑ Там же, с. 28.
28. ↑ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.50, с. 34–35.
29. ↑ См.: Короливский СМ., Рубач М. А., Супруненко Н. И. Победа советской власти на Украине. М., 1967.
30. ↑ См.: Хроника революционных событий в Крыму. 1917–1920 гг. Симферополь, 1969.
31. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 139–140.
32. ↑ Там же, с. 142–145.
33. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 103.
34. ↑ Кульчицкий СВ. Указ. соч., с. 229.
35. ↑ Волковинський В. М., Кульчицкий СВ. Християн Раковський. Полггичний портрет. Кшв, 1990, с. 187.
36. ↑ Мельниченко В. Христиан Раковский. Неизвестные страницы жизни и деятельности. Кшв, 1992, с.46; Ненароков А. П. К единству равных, с. 94–95.
37. ↑ Красовипкая Т. Ю., Ненароков А. П. Великий Октябрь и первые шаги на пути к достижению духовной общности советских народов // Советский народ – новая интернациональная общность людей. Кишинев, 1987, с. 183.
38. ↑ Полетика Н. П. Виденное и пережитое (Из воспоминаний). Иерусалим, 1990, с. 184.
39. ↑ См.: Голуб П. А. Белый террор в России (1918–1920 гг.). М., 2006.
40. ↑ Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. М., 1933. Т.6, с.98.
41. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 108.
42. ↑ Там же, с. 108–110.
43. ↑ Там же, с. 113.
44. ↑ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т.40, с. 41–47.
45. ↑ Мельниченко В. Указ. соч., с. 33.
46. ↑ Там же, с. 49.
47. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 127–128.
48. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 95.
49. ↑ Мельниченко В. Указ. соч., с. 49–50.
50. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 166–168.
51. ↑ Многонациональное советское государство. М., 1972, с. 141.
52. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 145–147.
53. ↑ Очерки истории Коммунистической партии Украины. Киев, 1964, с. 291, 309.
54. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 160–166.
55. ↑ Костюк М. П. Общее и особенное в проведении советской национальной политики в Белорусской ССР // Россия в XX веке, с.331.
56. ↑ Образование Союза Советских Социалистических республик, с. с. 168–170.
57. ↑ Там же, с. 140.
58. ↑ Там же, с. 173.
59. ↑ Съезды Советов в документах. 1917–1936. Т. I. M., 1959, с. 668.
60. ↑ Басалай А. Указ. соч., с. 137.
61. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 39–41.
62. ↑ Орджоникидзе Г. К Статьи и речи. М., 1956. Т.1 (1910–1926), с. 216.
63. ↑ Хармандарян С. В. Сплочение народов в строительстве социализма (Опыт ЗСФСР). М., 1982, с.5.
64. ↑ Там же, с. 13.
65. ↑ Политическая история Россия-СССР-Российская Федерация. Т.2. М., 1996, с.293.
66. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.41, с. 119.
67. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с.151, 152, 200.
68. ↑ Там же, с. 257.
69. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с.47.
70. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 157.

ПОИСКИ ПУТЕЙ ОБЪЕДИНЕНИЯ

В целом национальный вопрос продолжал оставаться в центре внимания руководства партии и советских правительственных органов. Одним из свидетельств тому стала специальная «Резолюция X съезда РКП (б) об очередных задачах партии в национальном вопросе» от 15 марта 1921 г. Она стала результатом специального обсуждения на съезде национальных отношений по докладу Сталина «Очередные задачи партии в национальном вопросе».

В резолюции, среди прочего, подчеркивалось: «Если частная собственность и капитал неизбежно разъединяют людей, разжигают национальную рознь и усиливают национальный гнет, то коллективная собственность и труд столь же неизбежно сближают людей, подрывают национальную рознь и уничтожают национальный гнет». Основным условием уничтожения национального гнета провозглашалась победа Советов и установление диктатуры пролетариата. Там же писалось, что советские республики превратились из колоний и полуколоний в действительно самостоятельные государства и уже сам этот факт является величайшей агитацией против капитализма и империализма. Подчеркивалось и капиталистическое окружение советских республик и то, что «ни одна советская республика, взятая в отдельности, не может считать себя обеспеченной от экономического истощения и военного разгрома со стороны мирового империализма». И государственный союз отдельных советских республик рассматривался как единственный путь спасения от империалистической кабалы и национального гнета.

Далее в той же резолюции формой государственного союза провозглашалась федерация, опирающаяся на взаимное доверие и добровольное согласие входящих в нее стран. Подчеркивалось, что в РСФСР и связанных с ней независимых советских республиках проживает около 140 млн. человек и из них невеликороссов – около 65 млн. и ставилась четкая задача уничтожения фактического национального неравенства особенно на российских окраинах – в колониях и полуколониях, прежде всего путем развития там промышленности. В резолюции ставились конкретные задачи завоевания доверия трудящихся масс восточных окраин, организации местной бедноты, учета своеобразия того или иного региона. Провозглашая верность принципам коммунистического интернационализма, съезд выдвинул задачу борьбы против двух уклонов – шовинистического и националистического, принимающего иногда на Востоке форму панславизма и пантюркизма^[1].

В этой резолюции четко прослеживается линия на сближение советских республик, отдается предпочтение федерации, хотя республики называются независимыми, и объявляется борьба против двух уклонов – шовинистического и националистического, без указания того, какой из них является главным. Резолюция Х-го съезда РКП (б) по национальному вопросу сыграла весьма значительную роль на пути дальнейшего государственного строительства, создания страны нового типа. Это налагало, в частности, большую ответственность и на работу Наркомнаца. В 1921 г. из 462 вопросов, рассмотренных на коллегии Наркомнаца, 24 были посвящены образованию новых автономий, 7-разграничению территорий между ними, 33-обсуждению проектов декретов и постановлений, затрагивающих интересы республик, областей или отдельных национальностей, 11-взаимоотношениям автономий с РСФСР, 34-удовлетоворению просьб отдельных национальностей, 56-другим вопросам, касающихся нерусского населения^[2]. Однако впереди предстояли еще весьма значительные трудности, которые объяснялись борьбой интересов центра и окраин, различным пониманием основ строительства будущего государства, то ли в форме федеративного государства, то ли в форме союза государств, вплоть до конфедерации. Эти разные взгляды особенно проявились в 1922 г.^[3]

Серьезные вопросы возникли уже при подготовке объединенной советской делегации на международной конференции, которая состоялась в апреле – мае 1922 г. Еще 13 января 1922 г. во французских Каннах Верховный Совет Антанты принял решение о созыве международной экономической и финансовой конференции, на которую, среди прочих стран, решили пригласить также и Россию^[4]. Как известно, единая советская делегация представляла там интересы всех советских республик – Азербайджанской, Армянской, Белорусской, Бухарской, Грузинской, Украинской, Хорезмской и Дальневосточной республик.

Вопросы комплектования советской делегации возникли за несколько месяцев до начала конференции. 5 января 1922 г. Политбюро ЦК РКП (б) принимает решение образовать при НКИД комиссию под председательством Г. Чичерина в составе М. Литвинова, Г. Сокольникова, А. Иоффе, А. Лежавы и Н. Крестинского. Позднее комиссия была расширена^[5]. Уже 10 января Чичерин в письме к Молотову сообщает о заседании комиссии 9 января, где был «выдвинут чрезвычайной важности вопрос о включении братских республик в РСФСР к моменту конференции»^[6]. Поставленный вопрос, естественно, был далеко не ординарным. Проблем, действительно, было много, ибо речь шла о независимых республиках. Еще одна из проблем – активная деятельность за рубежом эмигрантских правительств. Уже когда начнется конференция в Генуе, представители этих правительств всячески добивались у западных государств допуска к участию в ней в качестве законных правительств, например, Грузии, Армении, Азербайджана и, наоборот, недопущения к работе конференции представлявших эти республики Б. Мдивани, А. Бекзадяна, Н. Нариманова^[7].

Не позднее 13 января 1922 г. И. Сталин составляет членам Политбюро ЦК РКП (б) записку о составе и полномочиях советской делегации на европейскую конференцию и подчеркивает при этом, что «встает вопрос о наших независимых республиках (как советских, так и ДВР). На конференции впервые придется столкнуться с вопросом о границах РСФСР и о юридических взаимоотношениях между независимыми республиками и РСФСР». Далее, ссылаясь на возможные сложности, которые могут возникнуть при взаимоотношениях с иностранными представителями, а эти сложности, по его мнению, могут возникнуть при вопросе о границах РСФСР и юридических взаимоотношениях между независимыми республиками и РСФСР, Сталин ставит задачу объединения республик. При этом он подчеркивает: «Считаясь с обрисованной выше нежелательной перспективой и исходя из необходимости установления единства дипломатического фронта, некоторые товарищи предлагают добиться в кратчайший срок объединения всех независимых республик с РСФСР на началах автономии»^[8].

Сталин полностью разделял точку зрения «некоторых товарищей» и необходимость для ее реализации серьезной подготовительной работы. Пока же, в связи с подготовкой к конференции, он предлагал созвать председателей центральных исполнительных комитетов независимых республик с целью установить единый дипломатический фронт с РСФСР для окончательного определения состава делегации. Мандаты всех членов делегации, по его мнению, должны быть подписаны всеми председателями советских республик и председателем правительства ДВР. Таким путем, по мнению Сталина можно будет избавиться от постановки щекотливых вопросов о границах РСФСР, о взаимоотношениях с республиками, о выводе войск из Грузии и т. д. В заключении этой записки Сталин сообщает о полном согласии Ленина с предлагаемым планом^[9].

В этой короткой записке представляют интерес несколько моментов. Прежде всего, не только сложности, возникшие при комплектовании делегации на международную конференцию, сколько выдвижение плана объединения республик с РСФСР на началах автономии. При этом в небольшой записке термин независимые республики фигурирует пять раз. То есть, Сталин, отнюдь, не отрицал существования советских независимых республик. Сложности дипломатического характера отмечены были не только в этой записке. Внимание привлекает письмо Х. Раковского – В. Молотову от 28 января 1922 г. по поводу составленного Г. Чичериным проекта объединения иностранной политики советских республик.

Проект Чичерина, в случае его принятия, Раковский оценивает как «величайшую политическую ошибку»^[10]. Раковский выступал против прямого подчинения иностранной политики советских республик Наркоминделу РСФСР, поскольку это является отменой существующих договоров между РСФСР и союзными республиками и идет вразрез с советской политикой по национальному вопросу. Более того, Раковский даже писал, что «на самом деле проект Чичерина формально упраздняет независимые советские республики». При этом Раковский, отнюдь, не отвергал необходимости явиться на Генуэзскую конференцию единой делегаций и, вообще, ратовал за единую иностранную политику советских республик^[11].

В тот же самый день 28 января 1922 г. Чичерин сообщает об этом письме Сталину, подчеркивая сложность вопроса и необходимость его скорейшего решения, «так как было бы империализмом подчинить братские наркоминделы российскому наркоминделу вместо того, чтобы поставить во главе всех настоящий федеральный наркоминдел»^[12]. Эта история в связи с подготовкой к международной конференции была не единственной неувязкой в области внешнеполитических дел. 16 марта Чичерин был вынужден обратиться в Политбюро ЦК РКП (б) с письмом, в котором писал о выявившихся разногласиям между Коллегией НКИД и Раковским в связи с назначением украинским правительством отдельной миссии в прибалтийские государства. Члены этой миссии, по словам Чичерина прибыли в Ковно, Ригу и Ревель «даже без предварительного уведомления НКИД РСФСР и ведут там сепаратную политику помимо представительств РСФСР»^[13].

Чичерин выступал против параллельного существования представительств России и Украины, боле того, называл его вредным и подчеркивал попытки западных представительств идти по пути стравливания РСФСР и окраинных государств и разрушать единый советский фронт. Чичерин при этом передавал мнение Раковского, который якобы считал необходимым идти навстречу национально-демократической стихии, чрезвычайно сильной в окраинных государствах. По словам Чичерина Раковский выступал против урезывания государственного существования Украины, поскольку противники Советской власти получат в таком случае материал для агитации против ее и «будут возбуждать национально-демократическую стихию против Советской России». Сам Чичерин ратовал за укрепление единого советского фронта^[14].

В ответ на обращение Чичерина Политбюро ЦК РКП (б) принимает специальное постановление от 27 апреля 1922 г., где еще раз подтверждает свое решение о порядке заключения договоров советскими республиками от 8 декабря 1921 и вновь постановляет, что никакие самостоятельные переговоры советских республик с иностранными государствами не должны вестись без предварительного согласования с НКИД РСФСР или с ЦК РКП. Более того, в этом постановлении даже предлагалось предать виновных партийному суду. Так на практике осуществлялась руководящая роль компартии в межреспубликанских взаимоотношениях. Интересно, что 4 мая 1922 г. по просьбе М. В. Фрунзе Политбюро снова вернулось к этому вопросу, но оставило в силе свое прежнее решение^[15].

В то время наибольшее значение имело урегулирование взаимоотношений с Украиной – самой крупной после РСФСР советской республикой и касалось оно не только иностранных дел. На XI съезде РКП (б), проходившем с 27 марта по 2 апреля 1922 г., внимание участников съезда привлекло выступление одного из представителей Украины – Н. А. Скрыпника, подчеркнувшего, что в докладе Ленина на съезде Украина была отмечена как независимая республика, и обратившего внимание на, по его словам, опасные явления административного и формально-бюрократического подхода к разрешению вопросов национально-государственного строительства. Он даже посчитал необходим сказать о решении национальных проблем отдельными лицами, и руководимым ими советским аппаратом в духе лозунга единой и неделимой России. Скрыпник прямо заявил о намечаемой тенденции как в отношении к Украине, так и других национальных республик, тенденции по ликвидации государственности рабочих и крестьян, то есть ликвидации государственности Украины. Собственно непосредственно против заявления Скрыпника выступил от имени украинской делегации только Д. З. Мануильский, бывший с декабря 1921 г. первым секретарем ЦК КП (б) У и назвавший Скрыпника заслуженным революционером, но также подчеркнувший наличие у Скрыпника по целому ряду вопросов своего своеобразного мнения^[16].

Н. Скрыпник, действительно, был давним членом партии, одним из самых старейших по партийному стажу делегатом съезда. На Украине он был далеко не последним человеком. С марта 1918 г. Скрыпник являлся председателем Советского правительства Украины и наркомом иностранных дел, затем, после восстановления Советской власти, последовательно был наркомом Госконтроля, наркомом РКИ, наркомом внутренних дел, а в 1922-27 г., то есть и в момент выступления на партийном съезде, являлся наркомом юстиции и генеральным прокурором УССР. Он был еще делегатом III съезда РСДРП в 1905 г., а в 1905-07 гг. – секретарем Петербургского комитета РСДРП, то есть хорошо был известен в партии, и его выступление не могло не быть замеченным^[17]. Но дело не только в нем самом. «Своеобразное мнение» имелось не только у Скрыпника. Еще на X съезде РКП (б) как он, так и В. П. Затонский высказывали несколько иную нежели Сталин точку зрения на построение советской федерации. Они прямо указывали на недооценку Сталиным сложности национальных движений и выступали против жесткой централизации.

«Своеобразное мнение» было, как указывалось, и у Раковского, и у Фрунзе. Если Скрыпник, Затонский и близкий к ним по взглядам еще один украинский нарком – Г. Ф. Гринько были уроженцами Украины, то Раковский был болгарином, родившимся в Добрудже и активно участвовавшем в болгарском и румынском социалистическом движениях. Не был уроженцем Украины и М. В. Фрунзе – молдаванин по отцу и русский по матери, в то время командовавший вооруженными силами Украины и Крыма и бывший заместителем председателя украинского Совнаркома К украинским националистам они явно не относились и их позицию следует объяснить совсем другими причинами, нежели национализм.

Для урегулирования взаимоотношений РСФСР с Украиной 11 мая 1922 г. была создана специальная Комиссии ЦК РКП (б). Эта Комиссия была утверждена на заседании Политбюро и должна была решать вопрос «об украинских делах». Для проведения своей работы Комиссии давался срок в один месяц. Причем созыв Комиссии поручался М. В. Фрунзе. На этом заседании Политбюро участвовали его члены – Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Рыков. Томский, кандидаты – Молотов, Калинин и с совещательным голосом – Цюрупа. «Об украинских делах» тогда докладывали Фрунзе, Мануильский, Ганецкий и Карахан. В этом постановлении Политбюро подчеркивалось, «что никакой перемены в отношениях РСФСР и УССР в смысле отмены или умаления независимости Украинской республики и вообще в смысле пересмотра основных конституционных положений Украинской республики не произошло»^[18].

В состав комиссии вошли И. В. Сталин, Л. Б. Каменев, М. В. Фрунзе, Н. А. Скрыпник, Д. З. Мануильский. Уже 12 мая был подписан первый «Протокол заседания комиссии ЦК РКП по вопросу урегулирования взаимоотношений РСФСР и УССР». Этот протокол свидетельствовал о разногласиях имевшихся между некоторыми ведомствами РСФСР и УССР и нацеленности комиссии на их снятие. При этом всем центральным органам указывалось, «что они должны исходить из постановления Политбюро ЦК РКП от 11 мая 1922 года о недопустимости каких-либо мероприятий, которые практически вели бы к ликвидации УССР и умалению прав ее ЦК, Совнаркома и ее центральных органов»^[19]. Протокол подписали председатель Фрунзе, члены комиссии Сталин, Каменев, Мануильский и секретарь Скрыпник.

Второе заседание этой Комиссии состоялось 17 мая. Вновь председательствовал Фрунзе и секретарем был Скрыпник. В протоколе этого заседания отмечено несколько вопросов, прежде всего урегулирование взаимоотношений между наркоматами РСФСР и УССР, о малом Совнаркоме и др. Было решено ввести в Малый Совнарком РСФСР на правах его члена представителя УССР и рекомендовано, в соответствии с решением предыдущего заседания Комиссии, возложить на все центральные органы РСФСР и УССР обязанность взаимно согласовывать свои отношения, а также представить проекты фиксировавшие разногласия для рассмотрения на следующем заседании^[20].

Создание специальной комиссии для урегулирования взаимоотношений между РСФСР и УССР, естественно, не было случайным и свидетельствовало о наличии определенных разногласий и несогласованностей. Нужно было найти оптимальный вариант для создания работающего механизма, который в равной степени учитывал бы устремления двух сторон. Было еще очень мало времени, чтобы после восстановления Советской власти на Украине такой механизм заработал в полную силу, и комиссия сыграла в этом отношении свою роль. Примечательно, что в ней значительное место заняли тогдашние руководители Украины и это показатель достаточно лояльного отношения к ней Политбюро и возглавлявшего его тогда В. И. Ленина.

Однако всех разногласий тогда снять не удалось, и они проявились уже при решении самого глобального вопроса тогдашних национальных отношений – непосредственного плана создания СССР и его конкретной реализации. Прежде всего, следует иметь в виду еще довольно сложное положение советских республик в то время. Гражданская война в основном закончилась в самом конце 1920 г., но в целом можно говорить об ее завершении разве что к концу 1922 г., когда Советская власть устанавливается на Дальнем Востоке и, в частности, во Владивостоке. Чрезвычайно сложным был 1921 г. с его страшным голодом, антоновщиной, Кронштадтским выступлением, сибирскими волнениями, басмаческим движением. Конечно, в 1922 г. стало несколько легче. Выращивается и собирается хороший урожай, позволивший в значительной степени решить продовольственную проблему, начала показывать свою эффективность новая экономическая политика. Однако до полного успокоения было еще далеко. Свои проблемы имелись во всех национальных районах и нужно было их чутко улавливать и решать, хорошо понимая реальную обстановку и учитывая необходимость правильного понимания интересов как центра, так и окраин.

15 мая 1922 г. секретарь Якутского губкома РКП (б) И. Н. Бархатов посылает в ЦК РКП (б) подробную записку под названием «Советская власть и Якутия». В ней идет речь о том, что белобандитское движение в крае ставит задачу пересмотра формы работы советских органов с местным населением. В записке говорится о невозможности построения в этом крае чистой диктатуры пролетариата, поскольку там его не было, как не было и крестьянства в обычном его понимании Основная масса населения это полускотоводы, полуземледельцы и далее Бархатов подчеркивает: «Понятно, что они враждебны принудительному обобщению их собственности, социализму и, будучи национально забитыми, в своем подавляющем большинстве воспитаны на чувствах узкого национального эгоизма, национальной обособленности и враждебности ко всякой угнетающей чужеземщине»^[21].

Сложную ситуацию отражали в 1922 г. и сводки ОГПУ. В сводке за март 1922 г. писалось: «Положение же в Поволжье, и в особенности на юге Украины, можно считать почти угрожающим. В Одессе, Николаеве и в Запорожье волнения не прекращаются весь месяц. Постоянное озлобление, вызываемое неослабевающим продкризисом, приводит в этих районах к совершенно нежелательным последствиям... Особенно надо отметить резкие ухудшения настроений рабочих Донбасса»^[22]. В том же отчете отмечалась активизация бандитизма в Киевском округе, в Волынской, Подольской, Киевской губерниях отмечается появление новых банд, а в Полтавской губернии отмечается раскрытие петлюровской организации, насчитывающей 4000 участников. Отчет также констатировал оживление закордонного украинского движения, В частности, отмечается открытие еще 21 ноября 1921 г. Всеукраинского конгресса, на котором «постановлено требовать на Генуэзской конференции освобождения Украины от большевистской оккупации»^[23].

Это лишь часть тех проблем, которые испытала Украина в 1922 г. Понятно, что люди, находившиеся на местах, лучше осознавали реальное положение, к тому же именно им необходимо было решать все эти сложные задачи. Поэтому решительное отстаивание интересов республики рядом украинских советских руководителей особенно в тех условиях было понятно. Им никак не хотелось получить дополнительные проблемы с деятелями украинского национального движения и прежде с украинской интеллигенцией, большинство из представителей которых никак не желали ущемления интересов Украины и, тем более, ликвидации ее независимости.

Свои проблемы имелись и в других национальных районах. В том же отчете за март 1922 г. ОГПУ останавливается на бандитизме на Северном Кавказе и отмечает сильное развитие бандитизма в Закавказском округе, в частности в Грузии. Там же подробно говорится о басмаческом движении в Туркестане, которое принимает «все меры к созданию единого фронта для борьбы с Советской властью». В обзоре ОГПУ за май-июнь того же года тоже дается сложная картина настроений в национальных районах среди различных прослоек населения. Например, при характеристике настроений среди рабочих, к числу «совершенно не входящими в категорию выздоравливающих» относились Северо-запад России и Украина. Отмечались забастовки на Украине и наличие бандитизма, хотя и менее значительного, чем раньше. Наличие бандитизма отмечается и на Кавказе. Впрочем, и здесь отмечается некоторое улучшение ситуации, но подчеркивается, что «белогвардейские организации до сих пор еще густой сетью покрывают Кавказ и Кубань». При всей констатации некоторого успокоения в Туркестане прямо писалось: «До сих пор еще нет достаточных симптомов к тому, чтобы можно было сказать, что столь сильно развившееся в Туркестане басмаческое движение идет на убыль. Наоборот, все сведения за июнь месяц указывают на усиление басмачества в Ферганской и Самаркандской обл.^[24]».

В обзоре за июль отмечается благоприятное воздействие на настроения населения хорошего урожая, но указывается на наличие 70 банд на Украине и на бандитизм в ряде других районов, хотя местами и утихающий, а также «национальный антагонизм между туземцами и русскими поселенцами» в Туркестане^[25]. Наибольшее развитие бандитизма за летний период отмечалось в августе 1922 г. О бандитизме говорится и в более поздних отчетах^[26] и, хотя отмечается постепенное его ослабление, прежде всего ослабление политического бандитизма, покончить с ним в этом году так и не удалось. В отчетах и сводках отмечались и другие трудности и в среде рабочих, и в среде крестьян и интеллигенции, в ноябре даже отмечался «срыв летнего улучшения настроения как рабочей, так и крестьянской массы, и весьма быстрое и широкое распространение экономического недовольства всех групп населения: в городе на почве стремительного роста цен, имевшего своим последствием недостаточности тарифных ставок, а в деревне вследствие начавшегося принудительного сбора продналога, по окончании срока 10 % скидки»^[27].

Правительство РСФСР как самой сильной советской республики стремилось оказывать помощь другим советским республикам. В 1921 г. оно из своих скудных запасов выделило Азербайджану, Армении и Грузии свыше 3,5 млн. пудов хлеба, а также 8 млн. руб. золотом. Значительную экономическую помощь от РСФСР закавказские республики получили и в 1922 г.^[28] В свою очередь увеличивают свой экспорт в Россию и закавказские республики. Особое значение имела поставка бакинской нефти. Только 5 апреля 1921 г., в связи с открытием навигации, из Баку в Астрахань отправился нефтяной караван из 33 судов, о чем народный комиссар по иностранным делам Р. М. Гусейнов сообщил специальной телеграммой В. И. Ленину^[29].

Заметно укрепляются связи и в военной области. 8 декабря 1921 г. в Тбилиси заключается военная конвенция по военно-морским делам между РСФСР и советскими республиками Закавказья. 14 ее статей определили вопросы единого командования всеми вооруженными силами в Закавказье, в которые входила Отдельная Кавказская армия (ОКА), три национальные армии по одной бригаде в 10 тыс. бойцов и командиров. Сухопутные силы и флот закавказских советских республик в соответствии с этой конвенцией являлись составной частью единой Красной Армии, то есть входили в ОКА национальными соединениями^[30].

В целом 1922 г. принес несомненное улучшение по сравнению с 1921 г., но говорить о полном успокоении еще не приходится, особенно, если учесть наличие мощного внешнего фактора. Зарубежные государства, еще недавно осуществлявшие интервенцию против Страны Советов, перешли от открыто силового воздействия к иным формам борьбы, всячески поддерживая антисоветские элементы. Поэтому обстановка в общем была не простой и в то время, когда формирование СССР вступило в решающую стадию, то есть во второй половине 1922 г. К этому времени проявили себя три типа федеративных связей – федерация, основанная на автономных принципах в составе РСФСР, Закавказская федерация, созданная на принципах союзного договора и федерация советских независимых республик, построенная на двусторонних договорах. Однако, борьба мнений в советских верхах, по-существу, развернулась между централистами и федералистами.

Очередным толчком к непосредственной реализации плана создания Советского Союза стал вопрос, поднятый компартиями Украины и Белоруссии весной 1922 г., а затем и июльским пленумом Закавказского краевого комитета, об усовершенствовании взаимоотношений с РСФСР. С этой целью было решено создать специальную партийную комиссию 10 августа 1922 г. Одновременно на Политбюро 10 августа было также обсуждено предложение комиссии М. В. Фрунзе, созданной еще 11 мая. Формулировка этого нового решения Политбюро была следующей: «Из протокола заседания Политбюро ЦК РКП (б) о подготовке к пленуму ЦК вопроса о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик». В постановляющей части Оргбюро предлагалось образовать комиссию с поручением к следующему пленуму ЦК «подготовить вопрос о взаимоотношениях РСФСР и независимых республик для оформления его потом в советском порядке»^[31]. Примечательно, что речь шла по-прежнему о независимых республиках.

Оргбюро ЦК РКП (б) утверждает состав такой комиссии, которой было поручено подготовить проект по соответствующему национально-государственному строительству. Председателем комиссии назначается В. В. Куйбышев, а членами – И. В. Сталин, Г. К. Орджоникидзе, Г. Я. Сокольников, Х. Г. Раковский, С. А. Агамали оглы, А. Ф. Мясников, П. Г. (Буду) Мдивани, Г. И. Петровский, А. Г. Червяков, Я. Д. Янсон, А. Ходжаев, Ф. Ходжаев. В состав комиссии вошли представители России, Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении, Грузии, ДВР, Хорезма и Бухары.

Разные подходы были уже обозначены. Хорошо была известна позиция Раковского, известна, например, была и позиция одного из руководителей Грузии, члена Комиссии Заккрайкома РКП (б) – Мдивани. В июле 1922 г. он составил краткие тезисы, где наметил общие предпосылки, определяющие характер, объем и содержание федерации. Каждая из республик по его записке является носительницей суверенитета «в пределах своей территории, а выразителями ее прав верховенства – лишь ее высшие органы».

В отличие от буржуазных федераций, к которым Мдивани относил Швейцарию и США, по его мнению, союз советских республик может образоваться «только на почве соглашения или договора верховных органов отдельных республик и притом в пределах, точно очерченных в договоре». Федеральные органы по Мдивани должны исполнять волю республик^[32]. Сохранился также проект, составленный другим членом Заккрайкома РКП (б) – А. Сванидзе. Говоря о союзе республик, он отмечал сохранение ими суверенитета и реальных источников власти. При этом он особенно подчеркивал: «Союзная власть не есть власть надгосударственная»^[33]. Мдивани и Сванидзе в своих воззрениях на союз республик не были одиноки и в других республиках Закавказья. Довольно сильную поддержку они встретили в руководстве компартии Азербайджана^[34].

На иных позициях находился Д. Мануильский секретарь ЦК Компартии Украины, известный своей близостью к Сталину. 4 сентября он послал письмо Сталину, где писал: «Опыт истекшего года показал, что то положение, которое создалось на окраинах и, в частности, на Украине, приводящее к ряду конфликтов между ведомствами центра и мест, дальше длиться не может. Это положение, приводящее к тому, что ответственные товарищи должны тратить три четверти своего времени на урегулирование конфликтов, должно быть радикально пересмотрено, ибо оно не отвечает больше объективной обстановке». И далее Мануильский предлагает двигаться в направлении ликвидации самостоятельных республик, заменив их широкой реальной автономией. По его мнению ситуация изменилась и никакого серьезного национального движения, например, на Украине, не существует. Он утверждал, что украинский мужик не интересуется национальным вопросом и не жалеет больше принимать участия в бандах политического характера. Не было по его письму и почвы для украинской интеллигенции, поэтому никакое серьезное национальное движение на Украине не предвидится^[35].

Как показывают современные исследователи украинского национального движения того времени, отнюдь, не все разделяли это мнение Мануильского, чаще признавалось, что национальный вопрос есть и с ним компартии нужно серьезно считаться^[36]. Более того, в современной литературе отмечается, что тогдашняя украинская интеллигенция в силу многих идеологических, политических и материальных причин к большевикам была настроена отрицательно. В ее среде отношение к Советской власти рассматривалось как отношение к власти «московской», «оккупационной», продолжавшей политику «колониального» угнетения Украины. Делались сравнения с Переяславской радой и Советскую власть называли новым «Переяславом» или «продажей» Москве^[37]. Мануильский не мог этого не знать, но, ратуя за усиленную централизацию, сознательно преуменьшал масштаб украинского национального движения начала 20-х гг.

Первоначальный проект резолюции под названием «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками» был составлен И. В. Сталиным. Ему предшествовали несколько материалов подготовленных Сталиным тогда же, в августе – сентябре 1922 г. Один из них носит название «Набросок тезисов И. В. Сталина по вопросу объединения советских республик» и датируется августом того же года. Любопытно, что Сталин здесь упоминает «Октябрьский переворот в России» и пишет о том, что действительное освобождение народов в обстановке массового восстания возможно лишь в форме образования самостоятельных национальных республик с учетом особенностей быта, языка и культуры.

Далее Сталин рассматривает несколько периодов советской власти, каждый из которых, по его мнению, ставил новые задачи. Во время Гражданской войны был необходим военный союз всех советских республик, начало мирного периода потребовало хозяйственного их союза, а Генуэзско-Гаагские переговоры требуют единого дипломатического и внешнеторгового фронта. После краха Генуэзско-Гаагской конференции, как считал Сталин, существует возможность интервенции и поэтому необходим более тесный военно-хозяйственный союз всех советских республик. И далее следовал вывод: «Необходимо завершить процесс все усиливающегося сближения республик объединением их в одну федерацию, слив военное и хозяйственное дело и внешние сношения (иностранные дела, внешняя торговля) в одно целое, сохраняя за республиками автономию во внутренних делах»^[38].

Заслуживает внимания и другой материал того времени, составленный Сталиным и известный как «Первоначальный проект предложения И. В. Сталина об образовании СССР». Это небольшой, но очень емкий документ, в котором признается своевременным объединение РСФСР, Украины, Белоруссии и Закавказской федерации в Союз Советских Социалистических Республик. В основу этого объединения предлагалось положить принцип добровольности и равноправия республик с сохранением права свободного выхода из союза за каждой из них. Далее предлагалось создать соответствующую комиссию, для выработки необходимого проекта договора, по которому следовало образование соответствующих союзных законодательных и исполнительных органов. Слиянию по этому проекту подлежали комиссариаты военно-морского, путей сообщения, иностранных дел, внешней торговли и почт и телеграфов. Ряд других комиссариатов в составе республик подчинялся директивам соответствующих комиссариатов Союза. Предусматривалось также полное обеспечение интересов национального развития народов этих договаривающихся республик. Дальнейший путь по реализации этих предложений должен был лежать через одобрение Президиумом ВЦИКа и Первого съезда Советов Союза Советских Социалистических Республик^[39]. Установки Сталина на все большую централизацию управления были хорошо видны и по этим проектам, как и ликвидация даже формальной независимости республик.

В основе же официального проекта резолюции, составленного Сталиным несколько позднее еще более четко лежала идея «автономизации», что означало объединение национальных советских республик путем их вступления в РСФСР на правах автономии. Сталин предлагал создать не одно союзное, а единое государство. Вследствие этого высшие органы государственной власти РСФСР превращались в общефедеральные, и формальная независимость республик таким путем упразднялась. Самостоятельность некоторых наркоматов – юстиции, просвещения, внутренних дел, земледелия, рабоче-крестьянской инспекции, народного здравия и социального обеспечения, однако, сохранялась. Сталин предлагал закрепить это решение на ЦИКах или съездах Советов республик, а на Всероссийском съезде провозгласить создание СССР как пожелание самих республик^[40].

Известно, что в рамках комиссии против этого проекта решительно выступил Раковский и при этом выявились принципиально разные подходы двух украинских руководителей – Раковского и Мануильского. Первый из них тогда был членом ЦК РКП (б), второй только кандидатом, так что Раковский по положению в партии был выше Мануильского. К тому же он являлся членом ЦК с 1919 г., а Мануильский стал кандидатом только в 1922 г. Трудно, однако, сказать, кого из них поддерживало большинство украинских партийных и советских работников. Во всяком случае, когда еще в начале 1922 г. встал вопрос о возможном переходе Раковского на другую работу, то пленум ЦК КП (б) У 23 марта того же года принял решение «категорически требовать не снимать с Украины т. Раковского». Среди тех, кто выступал с таким требованием, был и Д. Мануильский^[41]. Это показатель того, что в то время Раковский пользовался большим авторитетом не только в правительстве, но и у руководства украинской компартии. Во всяком случае, в литературе подчеркивается, что Раковский опирался на поддержку ЦК КП (б) У и Совнарком Украины^[42]. Но в самой комиссии, по-видимому, большинство поддерживало проект автономизации.

25 августа 1922 г. при встрече с Лениным в Горках Раковский, вероятно, был первым, кто доложил председателю СНК РСФСР о плане Сталина^[43]. Известны также встречи Ленина и со Сталиным 19 и 30 августа. Причем некоторые авторы предполагают, что Сталин в один из этих дней ознакомил Ленина со своими предложениями и что Ленин одобрил их^[44]. Так это или нет, мы точно не знаем. Может быть и ознакомил, но, зная разные подходы к решению вопроса со стороны Раковского и Сталина, Ленин, возможно, решил на этом этапе не вмешиваться и дождаться решения комиссии. Комиссия тоже готовила лишь проект, и ее работа носила лабораторный характер. Решать вопрос должен был Пленум ЦК партии и уж он-то и должен был выработать необходимую резолюцию.

Позднее, 22 сентября Сталин посылает Ленину обширное письмо, специально посвященное определению отношений центра с республиками. В письме говорилось о полном хаосе во взаимоотношениях между центром и окраинами и ставится принципиальный вопрос, либо полная независимость, либо действительное объединение Советских Республик в одно хозяйственное целое и подчинение их правительственным органам РСФСР, то есть, как писал далее Сталин, «замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка, культуры, юстиции, внутренних дел, земледелия и прочее». Сталин открыто писал о необходимости за четыре года Гражданской войны демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе и, что это привело к тому, что появилась какая-то часть коммунистов, требующих настоящей независимости. Сталин там также писал: «Сейчас же речь идет о том, как бы не „обидеть“ националов; через год, вероятно, речь пойдет о том, как бы не вызвать раскол в партии на этой почве, ибо „национальная“ стихия работает на окраинах не в пользу единства Советских

Республик, а формальная независимость благоприятствует этой работе».

Раскрывая далее свой план, Сталин писал, что вопрос о Бухаре, Хиве и ДВР предполагается пока оставить открытым, в отношении же пяти остальных республик, то есть Украины, Белоруссии, Грузии, Азербайджана и Армении он признавал целесообразным автономизацию, причем таким образом, чтобы они добровольно изъявили свое желание о вступлении в более тесные хозяйственные отношения с Москвой на началах автономии. При этом Сталин ссылался на заявления азербайджанского и армянского ЦК партии о желательности автономизации и заявление грузинского ЦК компартии о желательности сохранения формальной независимости. По словам Сталина большинство членов комиссии ратовало за автономизацию, в том числе и Сокольников. Что касается представителей Украины, то Сталин подчеркивал позицию Мануильского и писал о посылке его упоминавшегося письма Ленину. Раковский, по словам Сталина, «как говорят, высказывается против автономизации»^[45].

23 сентября состоялось первое заседание комиссии, но председателем на ней был В. М. Молотов, который в состав комиссии прежде не входил. Молотов был утвержден членом и председателем комиссии в связи с уходом в отпуск В. В. Куйбышева решением Секретариата ЦК РКП (б) от 20 сентября 1922 г.^[46] Четыре члена комиссии – Х. Г. Раковский, П. Г. Мдивани, Ф. Ходжаев, Я. Д. Янсон на заседании отсутствовали, и в таком составе формулируется решение «принять в основу проект резолюции тов. Сталина». Воздержался только К. Цинцадзе, присутствовавший на этом заседании вместо заболевшего Мдивани.

Но на следующий день, 24 сентября на другом заседании Мдивани присутствовал, и там выявились разные подходы при обсуждении отдельных пунктов одобренной резолюции. Представлявший тогда Украину Петровский предложил «разрешить обсуждение принятых комиссией решений в бюро губкомов республик». Кроме самого Петровского, за такое предложение проголосовали представители Белоруссии, Грузии, и Азербайджана – Червяков, Мдивани и Агамали оглы, а представитель Бухары – Ф. Ходжаев воздержался. На сей раз решение комиссии было принято большинством в один голос (пятеро против четырех). Однако если бы на ней присутствовал Раковский, то нетрудно предположить, чем закончилось бы это заседание. В этой ситуации по требованию Петровского вносится запись о том, что ЦК КП (б) У не обсуждал вопрос о взаимоотношениях с РСФСР^[47]. Ситуация начала обостряться, ибо представители четырех республик не желали брать ответственность на себя и предлагали посоветоваться с товарищами на местах.

Пока же резолюция Комиссии от 24 сентября 1924 г «по вопросу о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками» уже своим первым пунктом провозглашала: «Признать целесообразным заключение договора между советскими республиками Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении и РСФСР о формальном вступлении первых в состав РСФСР, оставив вопрос о Бухаре, Хорезме и ДВР открытым и ограничившись принятием договоров с ними по таможенному делу, внешней торговле, иностранным и военным делам и прочее»^[48]. И далее предусматривалась процедура вхождения этих республик в состав РСФСР. Так, иностранные дела и внешторг, военные дела, пути сообщения, за исключением местного транспорта, почту и телеграф предполагалось слить с соответствующими учреждениями РСФСР, а наркоматы финансов, продовольствия, труда и народного хозяйства республик было решено формально подчинить директивам соответствующих наркоматов РСФСР. Что касается таких наркоматов как наркоматы юстиции, просвещения, внутренних дел, земледелия, рабоче-крестьянской инспекции, народного здравия и социального обеспечения, то их решили оставить самостоятельными. Органы борьбы с контрреволюцией в республиках решено было подчинить директивам ГПУ РСФСР. В заключении этого документа постановлялось, если он будет одобрен ЦК РКП, не публиковать его, а передать национальным ЦК как циркулярную директиву «для его проведения в советском порядке через ЦИКи или съезды Советов, на котором декларируется оно, как пожелания этих республик»^[49].

Проект «автономизации» еще до заседания комиссии получил поддержку в ЦК Компартий Азербайджана, Армении, в Заккрайкоме РКП (б), но был отклонен ЦК Компартии Грузии, настаивавшего, чтобы каждая республика самостоятельно входила в состав союза советских республик на равноправных началах. За сохранение договорных отношений между республиками высказался ЦК Компартии Белоруссии, а ЦК КП (б) Украины не вынес определенного решения о путях объединения республик^[50].

Внимательное ознакомление с тогдашними решениями ЦК советских республик позволяет выяснить и ряд нюансов в соответствующих формулировках и оформлении документов^[51]. Протокол заседания Пленума ЦК Азербайджанской компартии от 11 сентября 1922 г., утвердивший директиву Агамали оглы для участия в комиссии по вопросу о взаимоотношениях между независимыми республиками и РСФСР, подписал секретарь ЦК С. М. Киров, как известно, не азербайджанец по национальности.

В первом пункте этого постановления писалось о необходимости признать более тесное, чем это было до тех пор, «объединение Советского Азербайджана с Россией и создание единой Советской Федерации с предоставлением национальным республикам наибольшей самостоятельности в вопросах просвещения, местного административного управления, суда и земельных».

Во втором же пункте признавалось, что Азербайджан и в промышленном отношении, и географически и до тех пор был фактически объединен с Советской Россией и «что сейчас момент требует формального закрепления единства Азербайджана с Россией на началах широкой автономии».

В следующем 3-ем и последнем пункте этого постановления признавалось не проводить широкой агитационной кампании по популяризации этого решения, но было признано необходимым вести подготовительную работу с целью выяснения отношения к этой реформе широких слоев рабочих и крестьян^[52].

В решении Пленума азербайджанской компартии признавалась необходимость создания единой Советской Федерации, то есть в нем проводилась идея федеративного устройства страны, применялся термин «широкая автономия», а создание будущего СССР называлось реформой и при этом рекомендовалось не проводить агитации по этому решению, а только выяснять общественное мнение. Авторы этого решения, отнюдь, не выступали за унитарное государство, хотя между федерацией и даже широкой автономией не существует полного единства и здесь можно было усмотреть некоторое противоречие в понимании будущих основ советского государства.

Тезисы И. В. Сталина об автономизации были обсуждены на заседании ЦК КП Грузии 15 сентября 1922 г. и в первом же абзаце его постановления можно прочитать следующие слова: «Предлагаемое на основании тезисов тов. Сталина объединение в форме автономизации независимых Республик считать преждевременным». То есть, там не писалось о принципиальном непризнании принципа автономизации, а оно оценивалось лишь как преждевременное. Но в данный момент она не принималась, а признавалось необходимым объединение хозяйственных усилий и общей политики, «но с сохранением всех атрибутов независимости». Собственно, вот что было в постановляющей части, но и этого было достаточно для понимания позиций грузинской стороны. Руководители грузинской компартии ратовали за сохранение всех атрибутов независимости, но признавали необходимым объединение в хозяйственной области и общей политики. По всей вероятности, под общей политикой разумелась не только внешняя, но и внутренняя политика.

Но в выписке из протокола ЦК грузинской компартии представляет интерес не только постановляющая часть, но и конкретная информация о результатах голосования. Из присутствовавших членов ЦК пятеро было за резолюцию, один – Элиава был против. Что касается кандидатов в члены ЦК, то из присутствовавших шестеро были за и ни один не был против. Далее в резолюции писалось, что из присутствующих 19 были за и 6 против. К этим последним относились Г. К. Орджоникидзе, А. С. Енукидзе, СМ. Киров, Г. Я. Сокольников, Л. Д. Гогоберидзе и М. И. Кахиани. Воздержался Миха Цхакая. Кроме того, было поручено секретариату ЦК опросить мнение отсутствующих членов ЦК – И. Д. Орахелашвили, Е. А. Эшба, М. Т. Торошелидзе, М. И. Каландадзе, Б. Д. Гогия и А. А. Гегечкори. Мдивани же поручалось опросить находившихся тогда в Москве М. С. Окуджава, Л. Е. Думбадзе и К. М. Цинцадзе. В заключение резолюции рекомендовалось временно воздержаться от ознакомления с данным вопросом широких партийных масс^[53].

Что касается ситуации в Армении, то, прежде всего, сохранилась телеграмма посланная Г. К. Орджоникидзе секретарю ЦК компартии Армении С. Л. Лукашину, направленная видимо 15 сентября 1922 г. В ней сообщалось об одобрении ЦК азербайджанской компартии известных тезисов и далее следовала следующая фраза: «Здесь ЦК, по-видимому, будет брыкаться. Необходима поддержка ЦК Армении». Орджоникидзе далее рекомендовал в том случае, если пленум нельзя будет созвать, то необходимо хотя бы решение президиума и ответственных товарищей.

Получается, что Орджоникидзе не очень был уверен в полной поддержке армянского ЦК и рекомендовал провести соответствующую работу. Однако уже 16-го сентября за подписью Лукашина (Срапионяна) пришла в Закавказский краевой комитет РКП (б) телеграмма из Армении. В ней сообщалось о единогласной поддержке тезисов по вопросу о политико-экономических взаимоотношениях советских республик не только пленумом ЦК компартии Армении, но и ее Ереванским комитетом. То есть опасения Орджоникидзе, в данном случае не подтвердились.

Иная картина сложилась в Белоруссии. Там на заседании Пленума Центрального Бюро компартии Белоруссии заслушивался проект положения о комиссариатах, по которому докладывал Червяков. В постановляющей части, прежде всего, обращалось внимание, в связи с обсуждением вопроса о взаимоотношениях между советскими республиками, на постановку вопроса о территории Белоруссии. Речь шла об объединении с Белоруссией Витебской и Гомельской губерний, которые тогда входили в состав РСФСР. То есть для белорусских товарищей главнейшим был территориальный вопрос – вопрос присоединения тех земель, где белорусы были в большинстве. Лишь потом шла следующая формулировка: «Считать целесообразным установление отношений между комиссариатами РСФСР и аналогичных с отношениями, установленными между РСФСР и Украиной»^[54].

Белорусская сторона, не просто отошла от ответа на прямой вопрос об автономизации, она с ним не согласилась, предпочтя двусторонние связи с Российской Федерацией на тех принципах, которые существовали у России с Украиной. Что касается Украины, то, как отмечалось, украинское руководство не посчитало необходимым обсуждать вопрос на этом этапе и предложило отложить совещание в ЦК РКП (б) по вопросу о взаимоотношениях с РСФСР, назначенное на 22 сентября, до 15 октября. 3 октября Политбюро ЦК КПБ (б) У высказалось против плана автономизации. Впрочем, там была важная оговорка о том, что если ЦК РКП (б) все же признает необходимость вхождения УССР в состав РСФСР, то не «настаивать на сохранении формальных признаков политической самостоятельности УССР, а определить отношения на основе практической целесообразности»^[55]. Выходило, что представители трех республик – Грузии, Белоруссии и Украины не поддержали предложение об «автономизации». Как отмечается в литературе, «рассмотрение проекта на местах выявило большие (курсив наш – В. Г.) расхождения по вопросу о форме объединения республик»^[56]. В литературе также подчеркивается, что «большинство республик не поддержало плана „автономизации“^[57]. Однако комиссия ЦК РКП (б), тем не менее, решила вопрос по-своему, и при такой раскладке сил конфликт мог обостриться, и этого нельзя было не учитывать.

Примечания

1. ↑ КПСС в резолюциях... Т.2, М., 1970, с. 246–256.
2. ↑ Макарова Г. П. Народный комиссариат, с. 105.
3. ↑ См.: Чистяков О. И. Взаимоотношения советских республик до образования СССР. М., 1955.
4. ↑ Документы внешней политики СССР. T. V. М., 1961, с. 58.
5. ↑ Нежинский Л. Н. У истоков болыпевистско-унитарной внешней политики (1921–1923 гг.) // Отечественная история. 1994, № 1, с.96.
6. ↑ Несостоявшийся юбилей. Почему СССР не отпраздновал своего 70-летия? М., 1992, с. 87.
7. ↑ Хармандарян С. В. Сплочение народов, с. 50.
8. ↑ Несостоявшийся юбилей, с.88.
9. ↑ Там же, с. 88–89.
10. ↑ Там же, с. 89.
11. ↑ Там же, с. 90–91.
12. ↑ Там же, с. 91–92.
13. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с.65.
14. ↑ Там же, с. 65–66.
15. ↑ Там же, с. 66.
16. ↑ Одиннадцатый съезд РКП (б) март-апрель 1922 года. Стенографический отчет. М., 1961, с.37, 72–75, 115.
17. ↑ Деятели СССР и революционного движения России. Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989, с. 668–674.
18. ↑ Несостоявшийся юбилей, с. 94; Текст протокола в этом сборнике документов позаимствован из РЦХИДНИ (РГАСПИ), ф. 558, оп.1, д.2479, л. 13. Несколько более полный текст этого протокола из другого фонда РГАСПИ (ф. 17, оп. 84, д.326, л.1) см.: ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 67–68.
19. ↑ Несостоявшийся юбилей, с. 95.
20. ↑ Там же, л. 96.
21. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 69–71.
22. ↑ «Совершенно секретно»: Лубянка-Сталину о положении в стране (1922–1934 гг.). Т. 1.4.1. М., 2001, с.121.
23. ↑ Там же, с. 123, 128.
24. ↑ Там же, с. 164–203.
25. ↑ Там же, с. 243.
26. ↑ Там же, с. 265., 190–293, 466–467, 480, 488–489.
27. ↑ Там же, с. 474.
28. ↑ Хармандарян С.В. Сплочение народов, с.29, 46–47.
29. ↑ Советское содружество народов, с. 206–207.
30. ↑ Хармандарян С.В. Сплочение народов, с. 33–34.
31. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 295, 493–494.
32. ↑ Несостоявшийся юбилей, с. 97–98; На пути к «социалистическому унитаризму (Из новых документов 1922 г. по истории образования СССР) // Отечественная история. 1992, № 4, С. 90.
33. ↑ На пути к «социалистическому унитаризму», с. 90.
34. ↑ Чивадзе Ш. И. По пути, указанному В. И. Лениным (К 60-летию XII съезда партии) // Вопросы истории КПСС. 1983, № 4, с. 69.
35. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 77.
36. ↑ Марчуков А. В. Указ. соч., с.385.
37. ↑ Там же, с.249, 258.
38. ↑ Сахаров В. А. «Политическое завещание» Ленина. Реальность истории и мифы политики. Приложения. М., 2003, с. 646–647.
39. ↑ Там же, с. 647–648.
40. ↑ Из истории образования СССР // Известия ЦК КПСС. 1989, № 9, с. 192–193.
41. ↑ Мельниченко В. Указ. соч., с.56.
42. ↑ Там же, с. 55.
43. ↑ О встречах X. Г. Раковского с В. И. Лениным см.: Х. Раковский. Ильич и Украина // Летопись революции. Харьков, 1925, № 2, с. 5–10.
44. ↑ Сахаров В. А. Указ. соч., с. 227.
45. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 78–79;. Письмо впервые было опубликовано в Известиях ЦК КПСС. М., 1989, № 9, с. 198–200.
46. ↑ Известия ЦК КПСС. 1989, № 9, с. 191.
47. ↑ Мельниченко В. Указ. соч., с. 55.
48. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 296.
49. ↑ Там же, с. 297.
50. ↑ Многонациональное советское государство. М., 1972, с.51.
51. ↑ Пентковская В. В. Роль В. И. Ленина в образовании СССР // Вопросы истории. 1956, № 3, с. 17–18.
52. ↑ Известия ЦК КПСС. 1989, № 9, с. 195.
53. ↑ Там же, с. 196.
54. ↑ Там же, с. 197.
55. ↑ Сахаров В. А. Указ. соч., с. 230; История национально-государственного строительства в CCCP... T. I, с. 275.
56. ↑ Съезды Советов Союза Советских Социалистических Республик. Сб. док. 1922–1936, Т. III M., 1960, с. 10.
57. ↑ История национально-государственного строительства в СССР... T. I, с.275.

ПЛАН В. И. ЛЕНИНА

25 сентября 1922 г. материалы Комиссии, а среди них были проект Сталина, резолюция и протоколы заседаний Комиссии, резолюции Центральных Комитетов Азербайджана, Армении и Грузии, а также, наверное, и материалы по Белоруссии и Украине, направляются в Горки, где тогда находился Ленин. Изучив эти материалы, Ленин пригласил Сталина на беседу, которая продолжалась 2 часа 40 минут^[1]. В тот же самый день Ленин направляет Каменеву письмо для членов Политбюро ЦК РКП (б), специально посвященное работе Комиссии и позиции Сталина. Из этого письма Ленина следовало, что он 25 сентября, то есть накануне встречи со Сталиным, уже имел встречу с одним из членов Комиссии – Сокольниковым, а на следующий день, то есть 27 числа намерен встретиться с Мдивани. Далее Ленин писал: «По-моему, вопрос архиважный. Сталин немного имеет устремление торопиться. Надо Вам (Вы когда-то имели намерение заняться этим и даже немного занимались) подумать хорошенько; Зиновьеву тоже». И далее Ленин сообщает об одной уступке, которую Сталин согласился сделать. Вместо «вступления» в РСФСР предлагалось написать: «Формальное объединение вместе с РСФСР в союз советских республик Европы и Азии». Дух этой уступки, надеюсь, понятен: мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе и наравне с ними входим в новый союз, новую федерацию, «Союз Советских Республик Европы и Азии».

Поправка, действительно, носила принципиальный характер. В литературе прямо писалось о том, что в своем письме 26 сентября Ленин «выдвинул и обосновал гениальную идею образования Союза ССР на началах полного равноправия всех независимых советских республик, максимально бережного соблюдения их суверенных прав»^[2]. Коренным образом менялась будущая конструкция новой страны и, таким образом, создавалась федерация нового типа. Собственно, для Ленина это не было чем-то абсолютно новым. О союзе советских республик Ленин говорил еще на Апрельской конференции, а реально им занимался во время Гражданской войны, например, в 1919 г. Не посчитал он отказаться от этой идеи и осенью 1922 г. Пытаясь найти оптимальный вариант взаимоотношения центра и окраин, Москвы и республик он предлагает новый этаж руководства и демонстрирует его в последующих замечаниях на проект Комиссии. По 2-му параграфу резолюции он выдвигает идею создания «Общефедерального ВЦИКа Союза Советских Республик Европы и Азии». И после этого следует его еще одно важное соображение: «Важно, чтобы мы не давали пищи „независимцам“, не уничтожали их независимости, а создавали еще новый этаж, федерацию равноправных республик».

Ленин также предложил и некоторые другие поправки в Резолюцию 24 сентября в том же духе, что и предыдущие и подчеркнул, что этот его проект является предварительным и после бесед с Мдивани и другими товарищами будет его добавлять и изменять^[3]. Пока, как следовало из того же письма, Сталин согласился отложить внесение резолюции в Политбюро ЦК до приезда Ленина, который собирался вернуться в Москву 2 октября. Тем временем, естественно не ранее 26 сентября 1922 г. проект об отношениях РСФСР с независимыми Советскими Социалистическими Республиками за подписью членов комиссии ЦК-Сталина, Орджоникидзе, Мясникова и Молотова был разослан всем членам и кандидатам ЦК РКП (б). В нем прямо писалось о внесении в ЦК «несколько измененной, более точной формулировки решения Комиссии ЦК». Там же говорилось о необходимости заключения договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских Республик и РСФСР об их объединении в Союз Социалистических Советских Республик с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава Союза, и далее сообщалось об органах Союза и республик^[4]. Получилась, однако, не «несколько измененная», а принципиально переработанная под прямым влиянием Ленина резолюция. При этом Ленин, конечно, хорошо учитывал и решения VIII съезда партии, где специально подчеркивалось: «Все решения РКП и ее руководящих учреждений, безусловно, обязательны для всех частей партии, независимо от национального их состава», и резолюцию ее X съезда «О единстве партии», которые были серьезнейшей опорой и, вместе с тем, подстраховкой единства всех советских республик.

Сталин, следовательно, согласился с важнейшим замечанием Ленина, хотя в ответном письме от 27 сентября, также адресованном членам Политбюро, отказываясь от принципа автономизации и признавая необходимость объединения республик в Союз советских республик Европы и Азии, возразил против предложения о создании общефедерального ЦИКа, поскольку это приведет к созданию в Москве двух палат – русской и федеральной, а также против создания союзных наркоматов. Сделав еще несколько замечаний по предложениям Ленина, Сталин при этом подчеркнул: «Едва ли можно сомневаться в том, что эта „торопливость“ дает пищу „независимцам“ в ущерб национальному либерализму т. Ленина»^[5]. Однако по главному вопросу о невхождении независимых республик в состав РСФСР Сталин все-таки признал справедливым предложение Ленина, а это было коренным вопросом разгоревшейся дискуссии.

Конечно, у Сталина было другое мнение, и он пытался его отстаивать и в дальнейшем. Уже 28 сентября 1922 г. на заседании Политбюро ЦК РКП (б) произошел обмен записками между Сталиным и Каменевым. Каменев, видимо комментируя полученное от Ленина письмо, писал, что Ильич собрался на войну в защиту независимости и просит его, то есть Каменева встретиться с грузинами. Сталин, в ответной записке призывал к твердости против Ильича, подчеркивая при этом, «если пара грузинских меньшевиков воздействует на грузинских коммунистов, а последние на Ильича, то спрашивается – причем тут „независимость“? В ответ Каменев написал следующие слова: «Думаю, раз Владимир Ильич настаивает, хуже будет сопротивляться». Слово сопротивляться Каменев посчитал нужным подчеркнуть. На что последовали следующие слова Сталина: «Не знаю. Пусть делает по своему усмотрению»^[6].

Тем временем работа над проектом союза продолжалась. Ленин уже 27 сентября встретился с Орджоникидзе, который был сторонником автономизации, а также с Мдивани – категорически против нее выступавшим. На следующий день, 28 сентября Ленин встречается с противниками автономизации членами ЦК Компартии Грузии М. С. Окуджавой, Л. Е. Думбадзе, К. М. Цинцадзе. Встретился он в тот же день и с председателем армянского Совнаркома А. Ф. Мясниковым, разделявшим идею автономизации^[7]. Ленин, таким образом, постарался выслушать доводы и тех и других представителей республик и попытаться выработать оптимальную конструкцию. По-видимому, аргументы Ленина, во всяком случае, во время этих бесед, устраивала и ту, и другую сторону. Подробности этих переговоров в источниках не отражены и приходится руководствоваться предположениями.

Ленин, с одной стороны, сохранил свою установку на создание союза советских республик, с другой предложил создание нового руководящего этажа. Это позволяло сохранить принцип равноправности со столь необходимой для такой большой страны как Страна Советов централизацией. И для старой России необходимость большей централизации, нежели для многих других стран была очевидной. Видный историк и лидер кадетов П. Н. Милюков не без основания писал о слабых силах сцепления в России, относя их к основным русским особенностям^[8]. Россия, действительно, была слишком разногеографичной, разноконфессиональной и разнонациональной, не говоря уже о ряде других ее особенностей, в том числе социального характера и умело управлять ею без учета этих особенностей не было никаких возможностей^[9]. Ленин, действительно, для того времени предложил оптимальный вариант учета централизма и федерализма, тем более что партия была единой и правящей, и использование ее как инструмента управления постоянно учитывалось Лениным. В тех условиях необходимо было успокоить национальные интеллигенции, в большинстве своем настроенные антисоветски и не допустить раскола в самой партии, поскольку уже пример Украины, где председатель украинского правительства Раковский был на одних позициях, а первый секретарь ЦК украинской компартии, на других, очень настораживал.

Буквально через два дня после письма Ленина Каменеву 28 сентября 1922 г. Раковский, находившийся тогда на отдыхе в Крыму, пишет большое письмо Сталину, где излагает свои замечания по проекту резолюции о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками, отмечая в нем неясности и противоречия. Прежде всего, он коснулся подчинения российским правительственным органам правительственных органов других республик. Он прямо писал о необходимости поставить на прочные начала отношения РСФСР с независимыми республиками. Эту необходимость он видел в проявлениях новой экономической политики, освободившей мелкобуржуазную капиталистическую стихию, стремящуюся к захватам, вообще характерным для капитализма. Это привело к борьбе за захват предприятий между центральными и местными органами. В этой связи усилилась необходимость урегулирования отношений между центром и местами с целью более правильного распределения всех благ страны между трудовыми массами всей федерации.

Второй довод Раковского в пользу необходимого урегулирования – это международное положение. В момент, вступления в политические и хозяйственные отношения с капиталистическим миром, необходимо большее, чем когда-либо единство руководства. И третий, заключался, по его мнению, в необходимости доведения до конца строительства советской государственной формы и прекращения составления коротких схематических договоров, часто пересматриваемых и даже отменяемых. Далее Раковский переходит к критике Резолюции, принятой комиссией, которая, по его мнению, тоже будет нуждаться, причем в ближайшее время, в новом пересмотре.

По мнению Раковского проект не выработал правильных принципов построения действительной федерации.

«Его проведение, – писал далее Раковский, – т. е. формальное упразднение независимых республик, явится источником затруднений как за границей, так и внутри федерации. Он умаляет революционно-освободительную роль пролетарской России». По Раковскому эта новая политика по отношению к республикам будет рассматриваться как нэп, перенесенный в область национальных отношений и это при заметном обострении национальных чувств, в условиях, когда сам пролетариат поддался общей мелкобуржуазной стихии. Эта новая политика, как считал Раковский, ударит и по планам хозяйственного возрождения, поскольку и так хозяйственная инициатива независимых республик чрезвычайно сужена.

В международном плане, если резолюция будет проведена в жизнь, по мнению Раковского, она сможет только укрепить противников Советской власти из буржуазного и соглашательского лагерей. Наличие восточных независимых советских республик предоставляет возможность революционного проникновения на Восток. «Посредством независимой Советской Украины – Советская федерация имела возможность совершать такое же революционное проникновение в Галицию, Буковину, Бессарабию. Без всякой серьезной надобности мы сами себя лишаем этого оружия и наоборот даем польской и румынской буржуазии новое оружие для борьбы с нами и усиления своей национальной политики. Причем, продолжал дальше Раковский, «по отношению к Украине Польша выступит в роли защитницы ее независимости, признанной Рижским договором».

По мнению Раковского все эти возникающие затруднения во взаимоотношениях между советскими республиками можно было бы устранить соответствующими изменениями в их конституции. И заключая свое обширное письмо, Раковский подчеркивал: «Самый главный вопрос остается – вопрос о выработке строго централизованной, но федеральной системы управления, в которой правильно были бы защищены интересы республики и последние пользовались бы определенной автономией». Раковский считал заключение комиссии неокончательным и предлагал вопрос поставить снова и разрешить во всем его объеме в соответствии с постановлениями партийных съездов^[10]. На следующий день, 29 сентября Раковский посылает из Гурзуфа и письмо Мануильскому, подчеркивая свое несогласие с решением комиссии по взаимоотношениям РСФСР с независимыми республиками. Он усматривает в ее решении вред для укрепления партии и Советской власти на всех окраинах и, в случае, если Политбюро ЦК КП (б) У разделяет его точку зрения, считал целесообразным, чтобы Петровский и Фрунзе выехав в Москву, отстаивали эту точку зрения^[11].

Раковский, таким образом, не был противником централизма, он его явно осознавал, но никак не мог поддержать ликвидацию формальной независимости советских республик, выдвигая основания как внутреннего, так и внешнего порядка. Он, видимо, еще не знал предложений Ленина, но их мнения сошлись, прежде всего, в вопросе непризнания плана автономизации.

В разработке проекта будущего устройства страны принял участие и ряд других руководящих партийных и советских работников. Представляет в этом отношение интерес и записка председателя ВЦИК М. И. Калинина посланная И. В. Сталину в самом начале октября 1922 г. Эта записка также содержала ряд поправок, но уже к другому, более позднему проекту. Примечательно, что в этой записке Калинин, обращаясь к Сталину, прямо писал: «В Вашем проекте совершенно нарушен демократический принцип, своими поправками я стремлюсь его восстановить. Надеюсь, что Вы как наркомнац меня поддержите». И далее «всероссийский староста» вносит несколько поправок, которые, по его мнению, помогут уменьшить расходы на новые аппараты власти и, вообще, как он там писал, они ближе соответствуют духу Советской власти. Но Калинин дал поправки уже к другому проекту, где были учтены замечания Ленина.

Этот новый проект резолюции тоже датируется периодом начала октября, точнее до 6 октября и уже в первом его пункте было записано: «Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских Республик и РСФСР об объединении их в „Союз Социалистических Советских Республик“ с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава „Союза“. Это был первый и важнейших пункт проекта постановления комиссии, предложившей, таким образом, и новое название будущего государства – Союз Социалистических Советских республик. Далее следовали предложения по организации государственных органов, в соответствии с которыми часть комиссариатов подлежала союзному подчинению, а часть республиканскому. Высшим органом Союза предложено было считать Союзный ЦИК, куда предлагалось включить представителей ЦИКов РСФСР, Закавказской федерации, Украины и Белоруссии пропорционально представляемого ими населения. Исполнительным органом Союзного ЦИКа предлагалось считать Союзный Совнарком, назначаемый Союзным ЦИКом. Проект этой резолюции подписали члены комиссии ЦК Сталин, Орджоникизде, Мясников, Молотов^[12].

Примечания

1. ↑ Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника. М., 1982. Т.12, с. 388.
2. ↑ История национально-государственного строительства в CCCP... T. I, с. 276.
3. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45, с. 211–213.
4. ↑ Известия ЦК КПСС. 1989, № 9, с. 205–206.
5. ↑ Известия ЦК КПСС. 1989, № 9, с. 208.
6. ↑ Несостоявшийся юбилей, с. 114.
7. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45, с. 686–687.
8. ↑ Милюков П., Почему русская революция была неизбежна? // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья. М., 1994. Т. П, с. 120.
9. ↑ Гросул В. Я. Русское общество XVIII–XIX веков. Традиции и новации. М., 2003, сб.
10. ↑ Несостоявшийся юбилей, с. 115–120. Письмо впервые было опубликовано в Известиях ЦК КПСС. 1989, № 9, с. 209–213.
11. ↑ Мельниченко В. Указ. соч., с. 58.
12. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 299–300.

КОМИССИЯ 6 ОКТЯБРЯ

6 октября 1922 г. Пленум ЦК РКП (б), который проходил с 5 по 8 октября, утвердил доклад комиссии «по вопросу о взаимоотношениях между РСФСР и независимыми республиками» с незначительной поправкой и постановил его считать как директиву ЦК. Ленин по состоянию здоровья участвовал лишь на его заседаниях 5 октября, 6-го, когда обсуждался вопрос о создании союза республик он не присутствовал. С целью выработки соответствующего советского законопроекта на основе директивы Пленума и последующего его проведения через съезд Советов, но с предварительным внесением его на утверждение ЦК, было решено создать новую комиссию. В нее делегировали И. В. Сталина, Л. Б. Каменева, Г. Л. Пятакова, А. И. Рыкова, Г. В. Чичерина, М. И. Калинина и представителей Украины, Грузии, Азербайджана, Армении и Белоруссии. На эту же комиссию была возложена задача подготовки и проведения соответствующих постановлений через ЦИКи независимых республик. Членами комиссии от указанных республик стали: от Украины – Х. Г. Раковский, от Белоруссии – АГ. Червяков, от Азербайджана – М. Д. Гусейнов и от Грузии – М. Г. Цхакая. Кроме того, в состав комиссии были включены от ВЦИК Т. В. Сапронов и А. С. Енукидзе, а также народный комиссар юстиции РСФСР – Д. И. Курский^[1].

В тот же самый день, 6 октября 1922 г. Пленум ЦК РКП (б) принял и специальное постановление «О взаимоотношениях РСФСР с независимыми Советскими Социалистическими Республиками». Это постановление дословно повторило проект резолюции комиссии начала октября того же года^[2]. В целом же, решение Пленума имело решающее значение, поскольку он подтвердил принципы нового государства, заложенные Лениным. После решения Пленума стало ясным, что назад уже дороги нет. Республики по-прежнему назывались независимыми, и взаимоотношения между ними надлежало построить на основах равноправия. Однако тогда же, 6 октября В. ИЛенин, который из-за нездоровья не мог присутствовать на заседаниях Пленума, пишет краткую, но чрезвычайно содержательную записку Л. Б. Каменеву. Дословно там писалось следующее:

«Т. Каменев! Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от проклятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами.
Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе председательствовали по очереди
Русский
Украинец
Грузин и т. д.
Абсолютно!»^[3]

В тогдашних непростых условиях Ленин увидел основную опасность в великодержавном шовинизме. Эта опасность его чрезвычайно встревожила. Действительно, если бы было объявлено об уничтожении формальной независимости республик, то всего лишь через пять лет обещанный в 1917 г. союз советских республик упразднялся. Получалось, что большевики обманули народы России, и сам этот факт мог бы активно использоваться против Советской власти и внутренними, и внешними ее противниками. Ленин это хорошо осознавал и всячески сдерживал порывы тогдашних сверхцентрализаторов. Через три недели, 27 октября 1922 г. Ленин в интервью корреспонденту «Обсервер» и «Манчестер гардиан» еще раз остановился на важности умелого регулирования национальных отношений в Стране Советов и видел единственно правильным максимальное удовлетворение интересов наций с целью исключения всяких конфликтов на этой почве. Среди прочего он тогда сказал: «Наш опыт создал в нас непреклонное убеждение, что только громадная внимательность к интересам различных наций устраняет опасение каких-нибудь конфликтов, устраняет взаимное недоверие...»^[4]

Решения Пленума ЦК РКП (б) от 6 октября 1922 г. были разосланы по всем республиканским компартиям, были там обсуждены и, в основном, поддержаны. На Украине Пленум ЦК КП (б) У состоялся 16–17 октября. На нем были обсуждены вышеупоминавшиеся решения Пленума 6 октября и приняты к исполнению. В резолюции предложенной Раковским схема союзного договора рассматривалась как крупный шаг вперед, вполне соответствующий Программе партии и давалась директива Политбюро ЦК КП (б) У при дальнейшей разработке этой схемы обеспечивать интересы Украины в различных союзных органах^[5].

Из всех независимых советских республик наиболее сложная обстановка сложилась тогда в Грузии. Между Закавказским краевым комитетом РКП (б), который возглавлял Г. К. Орджоникидзе, и группой П. Г. Мдивани в Компартии Грузии возник острый конфликт. Мдивани и его сторонники составляли большинство в ЦК КП (б) Грузии. Они требовали вхождения Грузии в СССР не через Закавказскую федерацию, а непосредственно. В этой связи по прямому проводу на Ленина вышли К. Цинцадзе, С. Тодрия, В. Думбадзе, Ш. Элиава, Ф. Махарадзе, С. Кавтарадзе, П. Сабашвили, пославшие резкую записку. Примечательно, что среди них был и Элиава, – член ЦК компартии Грузии не согласившийся на заседании ЦК грузинской компартии с большинством.

Ленин 21 октября отреагировал на эту записку соответствующей телеграммой, выразив удивление ее неприличным тоном. Ленин писал, что был убежден в исчерпывании разногласий резолюциями пленума ЦК и, среди прочего, осуждал брань против Орджоникидзе. Далее Ленин передал разбор этого конфликта на разрешение Секретариата ЦК РКП^[6]. В данном случае Ленин открыто поддержал Орджоникидзе и за авторами письма в литературе, даже современной, утвердилась кличка «национал-уклонисты»^[7]. Что же это были за люди, грузинские «национал-уклонисты»?

Мдивани, который не подписывал телеграмму, был членом компартии с 1903 г., активно участвовал в революционном движении, а во время Гражданской войны служил в российской Красной армии. С июня 1921 г. он являлся председателем Ревкома Грузии, а в 1922 г. занимал важнейший пост председателя грузинского Совнаркома. К. М. Цинцадзе был членом компартии с 1904 г., С. И. Тодрия член компартии с 1901 г. был широко известен в партии как человек, наладивший несколько подпольных типографий не только в Закавказье, но и в Москве, Петербурге, Выборге, участник батумской забастовки 1901 г. и декабрьского вооруженного восстания в Москве, впоследствии председатель Тифлисского ревкома. Л. Е. Думбадзе был членом компартии с 1900 г., а уже упоминавшийся Ш. З. Элиава был членом компартии с 1904 г., участником революции 1905-07 гг., участником Гражданской войны. С 1921 г. Элиава – наркомвоенмор Грузинской ССР.

Ф. И. Махарадзе был членом партии с 1891 г. На состоявшемся вскоре XII съезде РКП (б) он был самым старшим по партийному стажу делегатом. Махарадзе был активным участником революции 1905-07 гг., с февраля 1921 г. являлся председателем Ревкома Грузии, затем председателем ЦИК Грузинской ССР. Кстати, Махарадзе был участником Апрельской конференции 1917 г., где категорически выступал против закавказского национализма, подчеркивая при этом: «Мы, честные работники, социал-демократы-большевики, думали и думаем, что в настоящее время эти стремления не могут привести к добру, и мы с самого начала выступали против националистических и сепаратистских стремлений, разоблачая реакционность и контрреволюционность этих последних»^[8].

С. И. Кавтарадзе в партии состоял с 1903 г., вел партийную работу в Закавказье и Петербурге, с 1912 г. являлся постоянным сотрудником редакции газеты «Правда». В 1921 г. он был председателем Ревкома в Батуми, а затем стал народным комиссаром юстиции Грузии и далее председателем СНК Грузинской ССР. П. А. Сабашвили, член компартии с 1907 г., в 1922 г. был секретарем ЦК Компартии Грузии.

То есть это были люди, принимавшие самое активное участие в установлении Советской власти в Грузии. Ф. И. Махарадзе и П. Г. Мдивани, которые чаще других фигурируют в качестве «национал-уклонистов», были также членами Кавказского бюро ЦК РКП (б), сменившего в апреле 1920 г. Кавказский краевой комитет РКП (б). Это Кавказское бюро, в состав которого входило 12 человек, руководило подпольными большевистскими организациями в Азербайджане, Армении и Грузии еще до утверждения там Советской власти и сыграло большую роль в ее установлении в Закавказье в 1920-21 гг., самым активным образом повлияв на организацию и проведение восстаний в ноябре 1920 г. в Армении и в феврале 1921 г. в Грузии. Кавказское бюро сыграло также значительную роль в создании компартий трех закавказских республик. В частности, именно Кавказское бюро в августе 1920 г. утвердило новый состав ЦК КП (б) Грузии. В феврале 1922 г. на 1-м съезде коммунистических организаций Закавказья это бюро было заменено выборным Закавказским краевым комитетом РКП (б)^[9].

Таковы «национал-уклонисты», подписавшие телеграмму, телеграмму, действительно, резкую, тем более что она была отправлена почти в три часа ночи с приглашением к телеграфному аппарату Каменева, Бухарина и Енукидзе с последующей передачей ее текста Ленину. Однако содержание этой телеграммы, имевшей большой резонанс, требует ее оценки по-существу. О чем там шла речь? В ней говорилось о поддержке ЦК Компартии Грузии постановления ЦК РКП по вопросу о Союзе Республик, но высказывалось пожелание пересмотреть положение о Закавказской федерации, с тем, чтобы Грузия вошла в состав СССР на тех же основаниях, что Украина и Белоруссия.

Вот этот-то пункт и стал основанием для серьезнейшего конфликта, прежде всего между Орджоникидзе, возглавлявшего Закавказский крайком партии и ЦК Грузинской компартии. Конечно, руководители грузинской компартии выступали против постановления о Закавказской федерации, как части будущего союза республик, но собственно, они имели право на свое мнение при обсуждении будущего устройства страны. Этот проект будет реализован в 1936 г., когда Закавказская федерация будет упразднена, и Грузия наряду с другими республиками войдет в состав СССР уже напрямую. Этого и хотели еще в 1922 г. руководители грузинского ЦК. Но такое мнение просчитали несвоевременных и, в общем-то, не столь сложный вопрос переродился в чрезвычайно острый конфликт, который и получил отражение в упомянутой телеграмме. В ней применялся термин «репрессии» относительно действий Орджоникидзе и прямо писалось, что «советская власть в Грузии никогда не находилась в таком угрожающем положении, как в данный момент», причем говорилось и о режиме Орджоникидзе, который назывался держимордовским и выражалась надежда на лучшего руководителя.

Руководители грузинского ЦК в тот день поддержки от центра не получили, а Сталин в своей телеграмме Орджоникидзе, среди прочего, даже писал: «Мы намерены покончить со склокой в Грузии и основательно наказать Грузинский Цека»^[10]. Но в тот же самый день, 21 октября на заседании Пленума ЦК КПГ большинством голосов принимается решение, которое шло вразрез с постановлением Пленума ЦК РКП (б) от 6 октября. Собственно, опять речь шла о вхождении Грузии в состав будущего СССР напрямую, а не через Закавказскую федерацию. Тут уже было нарушение Устава партии, и Президиум Заккрайкома постановил о сложении своих полномочий всему ЦК компартии Грузии. Это был беспрецедентный случай в истории партии. ЦК республиканской компартии уходит в отставку по решению вышестоящего органа. Кстати, 25 октября группа руководителей грузинской компартии во главе с Ф. Махарадзе направляют Ленину еще одну телеграмму, где извинялись за резкий тон первой телеграммы, подтвердили свое согласие с постановлением Пленума РКП (б) от 6 октября, но настаивали на вхождении Грузии в состав СССР не через Закавказскую Федерацию, а напрямую^[11].

Состав ЦК КП Грузии после этого меняется, но конфликт на этом не исчерпался. Борьба продолжалась, и дело дошло до рукоприкладства. На одной из встреч Орджоникидзе нанес удар старому члену компартии А. Кабахидзе, что стало предметом специального разбирательства, посылки в Грузию специальной комиссии, утвержденной на заседании Политбюро ЦК РКП (б) 25 ноября 1922 г. в составе Ф. Э. Дзержинского, Д. З. Мануильского, В. С. Мицкявичуса-Капсукаса.

Ленин, как отмечается в литературе, негативно оценил рукоприкладство Орджоникидзе и в деятельности комиссии Дзержинского, как отмечается в литературе, не увидел «должного беспристрастия в расследовании „грузинского конфликта“^[12]. Вся история получит отражение на заседаниях XII съезда партии, о чем еще разговор впереди. Пока лишь отметим один немаловажный момент. В начале января 1923 г. в ЦК РКП (б) поступило письмо от большой группы грузинских коммунистов. Копия этого письма предназначалась Ленину. Письмо это подписали 426 человек, из которых 147 имели дореволюционный партийный стаж, причем 107 человек работали в партии с 1896 по 1905 гг. а остальные 279-с 1917 г. Авторы письма выступили против решения комиссии Дзержинского и назвали объединение закавказских республик в Закавказскую федерацию поспешным. Среди прочего в этом письме было также отмечено следующее: «... наша партия стала славною, помимо всего, из-за ее стальной дисциплины. Но жестоко ошибаются те, кто смешивает нашу партийную дисциплину с окончательным обезличиванием партии, с уничтожением внутрипартийной критики – возможностью выработки партийного мнения^[13].

А. П. Ненароков, обративший внимание на это письмо и прокомментировавший его, исключает знакомство с ним Ленина. Но скрыть мнение такой значительной части грузинских коммунистов, собственно говоря, ядра грузинской компартии, видимо, было невозможно. Слухи об этом письме могли дойти до Ленина, хотя состояние его здоровья резко ухудшилось. Само письмо показатель сложной обстановки в Грузии в тот период и без ее учета трудно понять подлинную подоплеку так называемого «грузинского дела» – одной из серьезнейших проблем появившихся на пути создания СССР. Без учета реального положения дел в этой закавказской республике вся проводившаяся там работа по оформлению союза республик оказывается в изоляции от общественного мнения в Грузии, от реальной социально-экономической обстановки.

На выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917 г. большевики получили в Тифлисе 19,07 % голосов, в то время как меньшевикам отдали предпочтение 31,4 %, а эсерам – 11,28 %^[14]. Нигде, ни в одном относительно крупном городе России меньшевики не получили тогда такого высокого процента голосов. Вообще, в Учредительное собрание им отдали 2,3 % голосов и из 715 депутатов от всей России туда попало всего лишь 15 меньшевиков^[15]. Грузия, таким образом, являлась заметным исключением и не случайно грузинские меньшевики играли ведущую роль в созданной в мае 1918 г. после распада Закавказской демократической федеративной республики Грузинской демократической республике ведущую роль. Собственно, и в Закавказской республике их роль тоже была весьма заметной, не случайно Закавказский сейм – высший орган этой республики возглавлял грузинский меньшевик Н. С. Чхеизде, а во главе правительства находился другой грузинский меньшевик – А. И. Чхенкели. В Грузинской демократической республике меньшевики первоначально входили в коалиционное правительство, в которое кроме них были включены представители социалистов-федералистов и национал-демократов. Позднее в правительстве остались одни меньшевики. Их партия в августе 1918 г. насчитывала свыше 70 тыс. человек и была самой многочисленной в Грузии. В Учредительном собрании, исполнявшем функции парламента из 130 депутатов меньшевиков было 109. Председателем этого собрания был один из бывших руководителей меньшевистской партии всей России – Н. С. Чхеидзе, а правительство Грузии тогда возглавлял Н. Жордания, тоже меньшевик.

После установления Советской власти в Грузии, несмотря на эмиграцию лидеров грузинских меньшевиков, партия продолжала действовать и заявила о самороспуске только в августе 1923 г., продолжая, однако, подпольную деятельность и позднее. В 1924 г. им удалось организовать в Грузии антибольшевистское восстание^[16]. Грузинская национально-демократическая партия объявила о своем роспуске в октябре 1923 г., а партия социалистов-федералистов в ноябре того же года. В 1923 г. прекратила свое существование и партия грузинских социалистов-революционеров, то есть грузинских эсеров^[17]. Но во второй половине 1922 г. эти партии еще действовали легально и проводили свою политику. Они четко противостояли грузинским большевикам и пытались оказывать влияние на общественное мнение. Кроме того, активно действовала грузинская эмиграция, поднимая вопрос о Грузии в международных инстанциях, прежде всего перед великими державами, создавая сложности советским властям в Грузии, да и, вообще, советскому правительству в Москве^[18].

В то время грузинские большевики еще были в меньшинстве и противостоящие им партии этим активно пользовались. Члены этих партий обвиняли большевиков в отсутствии патриотизма, в продаже интересов родины «московским оккупантам» и открыто говорили о ликвидации независимости Грузии из-за предательства тех же большевиков. Себя же они, особенно меньшевики, преподносили как воссоздателей грузинской государственности. При изучении «грузинского дела» никак нельзя не видеть этой обстановки и нельзя не учитывать на первый взгляд необоснованное упорство грузинских советских руководителей.

Казалось бы, после Октябрьского пленума ЦК РКП (б) ситуация должна была успокоиться, но в Грузии, сохранялась сложная политическая картина. Во многом по-другому сложились дела на Украине, где, как мы могли убедиться, было, своеобразное «украинское дело». Конечно, и там были свои проблемы. Некоторые руководители Украины по-своему поняли сохранение независимости и вкладывали свое представление в понимание советского суверенитета. Так, управляющий делами Совнаркома Украины П. Солодуб в декабре 1922 г. выступил с рядом заявлений, из которых вытекало, что «будущий союз республик будет не чем иным, как конфедерацией»^[19]. Причем формально у него были для такого заявления определенные основания, если, конечно, отрешиться от роли компартии и руководствоваться буквой подготавливавшихся тогда документов.

Тем временем работа по выработке основных документов будущего СССР продолжалась. Важную роль в этом отношении сыграло заседание Комиссии Пленума ЦК РКП (б) от 21 ноября 1922 г. Председательствовал на этом заседании Сталин, присутствовали также Чичерин, Калинин, Пятаков, Раковский, Каменев. Секретарем был А. М. Назаретян, в 1922 г. член ЦК Компартии Грузии, заведующий бюро Секретариата ЦК РКП (б). Большой интерес представляют как поставленные на этом заседании вопросы, так и результаты голосования по отдельным пунктам договора. Общая повестка дня звучала следующим образом: «О порядке проведения вопроса об объединении советских республик в Союз республик». То есть уже сама постановка вопроса давала ответ. Речь шла об объединении, а не о включении или слиянии. И в постановляющей части решили, прежде всего, выработать «основы Конституции Союза Советских Социалистических Республик», а также текст Конституции о Союзе республик^[20].

Термин «Союз Советских Социалистических Республик» уже получил право на существование, и он употреблялся как само собой разумеющийся. Интересна и постановка вопроса о необходимости выработать специальный текст Конституции о Союзе республик. Никаких возражений в комиссии по этим формулировкам не последовало. Далее было предложено ЦК компартий независимых республик провести на предстоящих съездах Советов Закавказья, Украины, Белоруссии Основы Конституции Союза республик и затем уже в качестве директивы специальные полномочные делегации от этих республик должны были выехать в Москву на съезд Советов для заключения соответствующего договора. ЦК национальных компартий также предписывалось проконтролировать получение этими полномочными делегациями мандатов на подписание Договора об СССР. При этом предусматривались специальные постановления съездов Советов указанных республик, по которым договор, заключенный в Москве подлежал ратификации ЦИКов республик на первой же их сессии после съезда. Специальным пунктом предусматривалось оформление в государственном порядке Закавказской Федерации с целью создания на предстоящем Съезде Советов Закавказья Закавказского ЦИКа и Закавказского Совнаркома как исполнительного органа Закавказского ЦИК.

Отдельным вопросом следовали Положения о комиссариатах Союзного Совнаркома и т. д. Было также постановлено образовать Подкомиссию для составления в недельный срок проекта основ Конституции, которые затем будут предложены полномочным делегациям независимых республик и федераций, входящих в состав Союза республик. Причем им рекомендовалось принять во внимание состоявшийся в Комиссии обмен мнений. В эту Подкомиссию вошли Сталин, Чичерин, Курский, Пятаков, Калинин, причем последний мог быть заменен Сапроновым. Подкомиссии поручалась в двухнедельный срок выработка проекта текста Договора об объединении республик (Конституции).

Таково основное содержание заседания Комиссии 21 ноября 1922 г. Интересно также голосование по главным пунктам будущей Конституции Союза республик. Всего таких пунктов было семь. Из них по пяти пунктам было единогласное голосование. Это пункты о Съезде Советов Союза республик как высшем органе Союза; о пропорциональном представительстве в составе Съезда Советов и ЦИК Союза при обеспечении интересов меньшинства; о создании института нескольких председателей союзного ЦИКа, с поочередным их председательствованием; о нежелательности, как правило, совмещения в одних лицах важнейших постов в руководящих органах Союза и входящих в Союз республик и федераций и о необходимости учреждения при Союзном правительстве органа верховного судебного контроля и института Верховного суда.

Единогласия не было по пункту о превращении наркоматов автономных (юстиции, просвещения, внутренних дел, земледелия, народного здравия и социального обеспечения) в наркоматы объединенные. За проголосовали только Чичерин и Каменев, а против Сталин, Калинин, Раковский и Пятаков. Интересно, что по этому пункту Сталин и Раковский были заодно, и предложение было отклонено. И еще по одному пункту Раковский был уже единственным, кто выступал за, а остальные против. Речь шла об изменении пункта 5 постановления Пленума ЦК в духе неподчинения наркоматов: финансов, продовольствия, народного хозяйства, труда и инспекции отдельных республик соответствующим наркоматам Союза республик^[21].

Обращает внимание состав Комиссии на этом заседании. Почти все были представителями центра. Окраины представлял разве что Назаретян и, конечно, Раковский, уехавший в тот же день в Берлин, еще до конца заседания. Подкомиссия по выработке основ Конституции, вообще, составляется из одних представителей центра. Сохранилось и сравнительно недавно было опубликовано письмо Раковского из Берлина от 25 ноября 1922 г. – Д. З. Лебедю, в то время секретарю ЦК Компартии Украины, где он довольно подробно рассказал об этом заседании. Он отмечает отсутствие представителей национальных республик, которые по его словам не могли приехать, и особенно останавливается на своей позиции по поводу соотношения органов центра и окраин, отметив свою полемику с Чичериным. Раковский также сообщал о внесении им письменного предложения по поводу употребления языка, то есть местного языка, где он предлагал союзным комиссариатам подчиняться местным законам^[22].

Комиссия на заседании 21 ноября еще раз продемонстрировала определяющую роль компартии в подготовке создания СССР, как в решении крупных проблем, так и разного рода деталей, количество которых было довольно значительным. Вместе с тем, был, несомненно, сделал большой шаг вперед по реализации основной цели. Все-таки вопросы решались очень сложные, поскольку создавалось государство нового типа, и подобных прецедентов в мировой практике не было. Осуществлялся, вообще, большой объем работы. Параллельно готовились разного рода вспомогательные документы. Так, накануне заседания Подкомиссии составляется три проекта основ Конституции СССР. Два из них были подготовлены заведующим экономическо-правовым отделом Народного комиссариата иностранных дел, а один – народным комиссаром юстиции Д. И. Курским. Проекты Сабанина представил на заседание Подкомиссии Г. В. Чичерин, естественно, их одобривший. Первый проект Сабанина датируется 14 ноября. Любопытна там формулировка по поводу столицы Союза. Там писалось: «Столицею Союза (впредь до замены другим городом) выбирается Москва»^[23].

Не совсем понятно, была ли это только инициатива самого Сабанина или, действительно, обсуждался проект переноса столицы в другой город. Кстати, и на заседании Подкомиссии, где обсуждался проект тезисов о союзной Конституции, причем там говорилось о проектах Чичерина и Курского, этот пункт проекта Сабанина по поводу столицы Союза повторялся дословно. По всей вероятности, здесь следует видеть некую дипломатию – стремление не навязывать центральный город Союза, как бы демонстрируя свое уважение к окраинам. На заседании Подкомиссии 25 ноября, однако, также присутствовали, за исключением секретаря Назаретяна, лишь представители центра – Калинин, Курский, Пятаков, Сталин, Сапронов и Чичерин, бывший председателем этой Подкомиссии.

После постатейного обсуждения проекта тезисов, как правило, принимавшихся единогласно, в тот же день Подкомиссия приняла и сам тест проекта. Он носит название «Основные пункты Конституции Союза Советских Социалистических Республик (РСФСР, Украины, Белоруссии, Закавказской Федерации). В первом же пункте объявлялось об объединении этих республик в одно союзное государство и за каждой из республик оставлялось право свободного выхода из Союза. Далее оговаривалась структура высших органов Союза, исполнительных органов и т. д. Для всех граждан Союза устанавливалось единое союзное государство, а что касается столицы, то, как там писалось, „столицею Союза избирается гор. Москва“.

По поводу этого заседания Подкомиссии имеются примечательные комментарии ее члена Г. Л. Пятакова, изложившего их в письме к И. В. Сталину от 27 ноября 1922. Пятаков прямо писал о своих неутешительных выводах, от той конструкции, которая может получиться в процессе реализации проекта. По его мнению, управление становится чрезвычайно громоздким, поскольку вводится новая инстанция и результатом станет по его словам сверхмерная волокита. Он предсказывал увеличение государственного аппарата, дефицит квалифицированных кадров и для наркоматов СССР, и для наркоматов РСФСР одновременно, несомненный обход собственных наркоматов РСФСР и прямое обращение в наркоматы СССР. Пятаков предвидел и ряд других сложностей. Для разрешения вопроса о правильном построении аппарата Пятаков предлагал создать специальную комиссию из практиков-организаторов, иначе будет иметь место большая сумятица в работе государственного аппарата^[24].

У Пятакова, конечно, были полные основания для беспокойства, но уже сама постановка этих вопросов заблаговременно позволяла более рационально и с наименьшими потерями финансового и организационного порядка построить будущую административную систему. Взаимоотношение наркоматов СССР и РСФСР постепенно выходило на первый план и Пятаков был прав и когда писал, что наркоматы РСФСР будут хиреть.

Тем временем продолжала работать не только Подкомиссия, но и Комиссия Пленума ЦК РКП (б). 28 ноября последовало ее новое заседание. На сей раз состав присутствовавших заметно изменился. Кроме Сталина, Каменева, Пятакова присутствовали также Мануильский, Червяков, Гусейнов, Цхакая, Тер-Габриелян, Сапронов и Курский. Прежде всего, на этой Комиссии было постановлено принять проект основных пунктов построения СССР. Голосование производилось по пунктам и не без дискуссий. Результат его не всегда был единогласным. Удивление вызывает предложение Каменева о сохранении наименования РСФСР как название союзного государства, вычеркнув наименование «Союз Советских Социалистических Республик». Но в этом мнении его поддержал только Сапронов, все остальные были против, и предложение Каменева не прошло. Не совсем понятна истинная задумка Каменева, ведь изменение названия могли расценить как возвращение к идее автономизации, а, как известно, именно Каменеву направил Ленин свое чрезвычайно важное, буквально поворотное, письмо все перевернувшее.

Не прошло и предложение С. М. Тер-Габриеляна, выступившего с инициативой об упразднении в составе Совнаркомов договаривающихся республик таких наркоматов как наркоматы продовольствия, труда, финансов, а также ВСНХ и РКИ. Любопытно, что, видимо, в тот же самый день Каменев пишет записку Ленину, сопровождая ее проектом основных положений СССР со своими комментариями. Каменев, в частности, поделился своими сомнениями по некоторым вопросам компетенции Союза и отдельных республик и числу комиссариатов союзного значения и комиссариатов в республиках. Он акцентировал внимание на наличие в проекте комиссариатов троякого рода. При этом Каменев писал: «Не проще ли была бы система, при которой и Совнарком союзный, и Совнарком национальный включали бы всех наркомов, за исключением наркомов военного и иностранных дел, которые входили бы только в Совнарком союзный»^[25].

В соответствии с уже установившейся практикой, Сталин 30 ноября 1922 г. доложил результаты работы Комиссии на Политбюро, которое приняло решение о принятии в основном главных пунктов Конституции, с одной поправкой в начале 10-го пункта по поводу утверждения единого государственного бюджета СССР^[26]. Однако сопоставление проекта утвержденного Комиссией 25 ноября с проектом утвержденным Политбюро 30 ноября показывает наличие большего числа различий.

В Проекте Политбюро было 16 пунктов, а в проекте Комиссии только 14. В пункте 6-ом была добавлена фраза «Председатели „Союзного ЦИКа“ исполняют свои обязанности поочередно»^[27]. Несколько подредактирован был пункт 7-ой. В проект Политбюро внесен был новый пункт 8-ой о Верховном Суде и Государственном политическом управлении, отсутствующий в предыдущем проекте, где только говорилось об учреждении при ЦИК СССР института Верховного суда и судебного контроля. В свою очередь из первого проекта, пункта 9-го, где шла речь о том, что подлежит ведению Союза республик, в подпункте «б», после слов «изменение внешних границ Союза», была изъята следующая фраза – «а равно границ, входящих в состав Союза республик между собою». В подпункте же «в», где раньше писалось о приеме в состав Союза новых республик была введена важная поправка и он стал звучать следующим образом – «заключение договоров о приеме в состав „Союза“ новых республик». Следовательно, новые республики предполагалось не просто включать в Союз, а заключать с ними при приеме соответствующие договора.

В предыдущий проект были внесены и некоторые другие поправки, но оба они, предусматривали упразднение в составе совнаркомов РСФСР и других республик следующих наркоматов: индел, Внешторга, путей сообщения, почт и телеграфов и по военным и морским делам^[28]. Естественно, напрашивается вопрос, кто же за истекшие два дня внес эти поправки? Может быть, они вносились методом опроса и соответствующие материалы его или не сохранились, или не были еще разысканы? Или, может быть, было еще что-то? Действительно, кто еще мог внести поправки в решение Комиссии созданной Пленумом 6 октября? Может быть секретари ЦК, но у них такого права не было. Поэтому возникший вопрос еще нуждается в прояснении. Поправки, все-таки не были кардинальными, но их было немало и проигнорировать их как таковые, как и технологию их внесения никак нельзя.

На этом, однако, работа Комиссии 6 октября не прекратилась. Новое, третье ее заседание состоялось 5 декабря. Присутствовали члены комиссии: Сталин, Каменев, Гусейнов, Тер-Габриелян и Паречин. Паречин – новый член комиссии, по всей вероятности кого-то заменявший, то ли Рыкова, то ли Калинина. Кроме того, от ВЦИК присутствовали Енукидзе и Сапронов – законные члены комиссии, назначенные после Пленума 6 октября. От НКВД присутствовал Владимирский, а от НКИДа – Литвинов, видимо заменявший Чичерина. Председательствовал Сталин, а обязанности секретаря, как и прежде, исполнял Назаритян. Не присутствовали Раковский, Цхакая и Червяков, то есть представители Украины, Грузии и Белоруссии. На заседании 25 ноября, как известно, Червяков и Цхакая присутствовали, но отсутствовал Раковский.

На заседании 5 декабря обсуждался срок созыва Съезда Советов Союза, и было принято решение в целях экономии времени и средств признать целесообразным приурочить первый Съезд Советов Союза Республик к моменту окончания Х-го Съезда РСФСР. В этой связи было решено отменить прежнюю директиву о ратификации ЦИКами республик Договора о Союзе республик. Далее были обсуждены процедурные вопросы о представительстве на Съезд Советов, вопрос о праве ЦИКов республик обжаловать решения СНК Союза в Президиум ЦИКа Союза, о составе ЦИКа Союза и сессиях его, о едином бюджете Союза и т. д. Было также решено образовать три подкомиссии по выработке текста Конституции Союза с декларацией; избирательного закона для Съезда Советов Союза и положение о наркоматах Союза. Прежде всего, было решено создать Подкомиссию в составе Каменева, Сталина, Курского, Владимирского, Енукидзе и Сапронова, которой поручили выработать в десятидневный срок текст Конституции Союза республик с декларацией. Создание остальных подкомиссий решили пока отложить^[29].

Как можно заметить, эта Подкомиссия состояла только из представителей центра, но, собственно, Конституцию нужно было только доработать, тест же декларации, документ тоже немалой важности, предстояло еще сформулировать. И тот, и другой документ, как и текст Договора, действительно, были подготовлены до 18 декабря 1922 г. Новый проект Конституции, в своей основе имел проект, одобренный Политбюро 30 ноября 1922 г. Он стал больше, включив уже 26 параграфов. Включил он также ряд конкретных положений, а также несет на себе печать стилистической и смысловой доработки. Так, Съезд Советов предполагалось формировать из расчета один депутат на 25 тыс. избирателей от городских Советов, а от губернских Советов один депутат должен был избираться от 125 тыс. жителей (так в тексте, не избирателей, а жителей). Всего в ЦИК СССР предполагалось избрать 300 членов, пропорционально населению каждой входящей в Союз республики при гарантии прав меньшинства.

Оговаривался и конкретный состав Президиума ЦИК, который объявлялся высшей властью Союза в период между сессиями ЦИК. Численный состав Президиума должен был составить 15 членов, в том числе председатели ЦИК от каждой республики. В остальном между новым проектом Конституции и проектом одобренном на Политбюро отличия были незначительные. Что касается проектов Договора, подготовленного Подкомиссией, и Декларации, то они были обсуждены на четвертом заседании Комиссии, состоявшемся 16 декабря 1922 г. По сравнению с предыдущим заседанием 5 декабря состав ее также подвергся некоторому изменению. Так, не было Каменева, но присутствовал Рыков, вновь не было Раковского и Червякова, но участвовал в заседании Курский.

Договор и Декларация, представленная Сталиным, обсуждались отдельными пунктами. И тот и другой документы были приняты с некоторыми поправками и проголосованы единогласно. Поскольку эти документы мало отличаются от тех, что будут приняты на I съезде Советов СССР, то мы еще к ним вернемся несколько позднее. Через два дня, 18 декабря 1922 г. состоялся Пленум ЦК РКП (б), на котором Комиссия, собственно, подвела итог своей деятельности. Из 26 членов ЦК присутствовало 22, а из 19 кандидатов только 7. Примечательно отсутствие и Раковского, и Мануильского. Но Украину представляли Фрунзе, Петровский и Чубарь. На своем вечернем заседании члены Пленума выслушали доклад Сталина о проекте Договора с союзными советскими республиками и постановили союзный Съезд открыть до окончания Съезда Советов РСФСР. Союзный съезд по этому постановлению должен был принять Декларацию об образовании Союза ССР, избрать ЦИК и выработать текст Договора. Решено было также положить в основу работы Съезда по выработке текста Договора директиву Пленума ЦК от 6 октября, тем самым давалось понять, что основополагающими будут предложения Ленина, принятые в тот день.

На этом заседании Пленума было также предусмотрено передать выработанный Съездом текст Договора на одобрение сессий ЦИКов договаривающихся республик. Только после этого одобрения тест Договора должен был введен в действие и утвержден на следующей сессии союзного ЦИКа. Окончательное утверждение текст Договора должен был получить на 2-ом Съезде Советов СССР. Выборы же союзного совнаркома и организацию наркоматов решено было отложить до сессии союзного ЦИК, которую назначили на апрель 1923 г. Председателями выбранного ЦИКом Президиума союзного ЦИКа по постановлению этого Пленума должны были стать выбранные для этого представители по числу входящих в Союз республик.

На Пленуме была также создана новая комиссия, которой было поручено руководство работой союзного Съезда и окончательная выработка предложенных съезду текстов Договора и Декларации. В состав этой новой комиссии вошли: Фрунзе, Каменев, Сталин, Рыков, Орджоникидзе, Калинин, Сапронов, Сокольников, Петровский. Созыв комиссии поручался Сталину^[30], то есть, он, следовательно, являлся ее председателем. Так закончила свою работу Комиссия 6 октября, выполнившая основную подготовительную работу по созданию СССР. Новая комиссия уже должна была провести эти предначертания в жизнь.

Примечания

1. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 301–302, 494.
2. ↑ КПСС в резолюциях... Т.2, М... 1970, с. 401–402.
3. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45, с. 214.
4. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45, с. 240.
5. ↑ Мельниченко В. Указ. соч., с.58.
6. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54, с. 299–300.
7. ↑ Сахаров В. А. Указ. соч., с.246.
8. ↑ Седьмая (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП (б), с.225.
9. ↑ См.: Иванидзе К. М. Славные страницы борьбы и побед. История деятельности Кавказского краевого комитета РКП (б). 1917–1920 гг. Тбилиси, 1975.
10. ↑ Сахаров В. А. Указ. соч., с. 248.
11. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 125.
12. ↑ Ленин В. И. Избранные произведения в четырех томах. Т. 4 Примечания. М., 1988, с.539.
13. ↑ Ненароков А. П. Семьдесят лет назад: национальный вопрос на XII съезде РКП (б) // Отечественаая история. 1993, № 6, с. 113–114.
14. ↑ Ментешашвили А. Распад Российской империи и Закавказье // Россия в XX веке, с.234.
15. ↑ Великая Октябрьская социалистическая революция. Энциклопедия. М., 1987, с. 549–550.
16. ↑ См.: Церцвадзе М. В. Логический конец идейных и организационных принципов грузинских меньшевиков. Тбилиси, 1969.
17. ↑ См: Джангвеладзе Г.А. Банкротство антипролетарских партий в Грузии. Тбилиси, 1981.
18. ↑ См.: См.: Документы внешней политики СССР, Т. З. 1 июля 1920-18 марта 1921, М., 1959; Т.4. 19 марта 1921 г. -31 дек. 1921. М., 1960; Т.5. 1 янв. 1922-19 ноября 1922. М., 1961.
19. ↑ Политическая история Россия-СССР-Российская Федерация, с.296.
20. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 304.
21. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 304–305 (Сокращенный вариант – В. Г.); На пути к «социалистическому унитаризму», с. 91–92.
22. ↑ На пути к «социалистическому унитаризму», с. 108.
23. ↑ Там же, с. 110.
24. ↑ Там же, с. 98–99.
25. ↑ Там же, с. 99–100.
26. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 305.
27. ↑ Там же, с. 306.
28. ↑ На пути к «социалистическому унитаризму», с. 97–98, 100–101; Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 306–308.
29. ↑ На пути к «социалистическому унитаризму», с. 101–102.
30. ↑ Там же, с. 106.

ДВИЖЕНИЕ НА МЕСТАХ

Работа Комиссии 6 октября проходила, однако, не в келейных условиях. Она тесно была связана с общим движением за создание СССР, движением, конечно, организованным, но, тем не менее, заслуживающим самостоятельного изучения. В каждой республике, при всех общих чертах этого движения, были и свои особенности и при внимательном исследовании сохранившихся документов можно заметить определенные нюансы не характерные для других республик. Очень сложные национальные отношения в Закавказье, все-таки удалось заметно урегулировать и в этом результате нельзя не видеть особой роли компартии. Еще 14 апреля 1921 г. в письме к коммунистам Кавказа В. И. Ленин подчеркивал: «Горячо приветствуя Советские республики Кавказа, я позволяю себе выразить надежду, что их тесный союз создаст образец национального мира, невиданного при буржуазии и невозможного в буржуазном строе»^[1].

У каждой закавказской республики были свои проблемы и свои преимущества. Мы уже кратко останавливались на положении в Грузии, в связи с так называемым «грузинском делом». Обратимся к ее соседке Армении. Маленькой Армении в 1918–1920 гг. пришлось вынести две войны с Турцией и два вооруженных конфликта-с Азербайджаном и Грузией, которые вполне могут быть названы войнами. По Батумскому договору летом 1918 г. территория Армении была ограничена лишь Эриванским и Эчмиадзинским уездами. Во время второй армяно-турецкой войны Армения оказалась на грани катастрофы, поскольку турецкие войска подошли вплотную к Эриваню. 18 ноября 1920 г. армянское дашнакское правительство вынуждено было заключить перемирие, а через 11 дней, 29 ноября в Армении устанавливается Советская власть. Советская власть была для Армянской республики спасением, поскольку обеспечила поддержку Советской России^[2]. Граница Армении и Турции была определена Советско-турецким договором, подписанным 16 марта 1921 г. Вообще, благодаря Советской власти крупные кровавые конфликты в Закавказье прекратились. Армянский народ это прекрасно осознавал. Без учета этих событий, невозможно понять настроения в Армении, где народ хотел успокоения и элементарной охраны личности. Поэтому соответствующие резолюции, принятые на съездах уездных и городских советов были, несомненно, искренними и отражали настроения большинства.

В ноябре 1922 г. состоялся II съезд Советов Эриванского уезда, на котором доклад о Союзе Советских Социалистических республик сделал секретарь ЦК Компартии Армении Г. Меграбян. По этому докладу 27 ноября была принята резолюция, где, среди прочего можно прочитать: «Съезд находит, что только тесный союз советских республик даст быстрое их возрождение и успешное строительство Великой Советской Федерации, Да здравствует Великая Советская Федерация!» Через несколько дней, 30 ноября подобную резолюцию принимает II съезд Каркалисского уезда Армении. Съезд послал приветствие Союзному Совету Закавказской Федерации и просил в нем «ускорить окончательное осуществление идеи союза вхождением Закавказской Федерации в единую федерацию советских республик в полной уверенности, что недалек день, когда союз федеративных республик станет совершившимся фактом». В тот же день приветствие Союзному Совету Закавказской Федерации посылает и Эриванский городской совет, подписанное председателем Горсовета Д. Тер-Симоняном. В нем писалось: «Эриванский Горсовет выражает непоколебимую уверенность в победе объединенных в одну общую революционную семью трудящихся Закавказья и убежден, что путь общего строительства идет через союз советских республик»^[3].

Конечно, эти съезды Советов были организованы партийными органами Армении, а также Заккрайкомом, но они явно не писались под копирку и не встречали противодействия участников этих съездов. Да и сами резолюции по своим формулировкам отличались, свидетельствуя о самостоятельной работе их составителей. Подобные же съезды прошли в то время и в Азербайджане. Азербайджанский народ тоже прошел через полосу серьезнейших испытаний.

Еще 31 октября (13 ноября) 1917 г. Бакинский совет первым в Закавказье вынес постановление о переходе власти к Совету. Вскоре образовалась первая в Закавказье Советская республика. Но летом 1918 г. под напором внутренних и внешних ее противников Советская власть в Баку и других районах Азербайджана пала. Восстановлена она была в условиях армяно-азербайджанского конфликта 1919–1920 гг. и, как и в Армении принесла мир, положив конец массовым убийствам^[4].

В конце ноября 1922 г. состоялся съезд Советов Сальянского уезда Азербайджана. Из 85 его участников членами компартии было 25 человек, остальные 60-беспартийные. Съезд приветствовал весть об объединении закавказских республик. Вскоре подобный же съезд прошел и в Нухинском уезде Азербайджана. Интересно, что почетными председателями съезда были избраны Ленин, Нариманов и Агамали оглы. Последний вступил в компартию только в 1920 гг., но в 1922 г. избирается Председателем ЦИК Азербайджана^[5]. На этом съезде присутствовал 81 делегат и доклад о федерации советских республик сделал Г. Г. Султанов, входивший в апреле 1920 г. в состав Революционного комитета Азербайджана, возглавившего восстание против мусаватского правительства. Доклад Султанова был единодушно одобрен. То есть федерация советских республик на этом съезде была поддержана^[6]. Однако в резолюции не говорилось о какой федерации идет речь. В резолюции Сальянского уезда шла речь о Закавказской республике. Здесь же говорилось о федерации в целом. Но такие формулировки, отнюдь, не свидетельствуют об отрицании создания СССР в Азербайджане. Известно, например, что Бакинский горсовет принял решение, одобрявшее образование СССР^[7].

Что касается Грузии, где ситуация была сложнее чем в других закавказских республиках, то и там были собрания в поддержку создания СССР. Еще 10 ноября была принята резолюция III съезда профсоюзов Абхазии о текущем моменте. Среди прочего, там прямо писалось о том, что идея создания единого и мощного Союза Советских Социалистических Республик «назрела и вполне осознана трудящимися Закавказья». В этой резолюции выражалась уверенность в проведении в жизнь в кратчайший срок идеи создания союза на договорных началах, в который войдут РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская Федерация. Несколькими днями позднее подобную резолюцию принимает на своем собрании комсомольская организация г. Ахалциха Грузинской ССР. Как там писалось, резолюция был принята единогласно и она содержала призыв к срочному проведению в жизнь идеи союза советских республик с тем, «чтобы навсегда покончить с тщательно культивируемыми меньшевиками и дашнаками национальными перегородками»^[8].

Несколько позднее, 26 ноября 1922 г. на своем собрании трудящиеся Драндской волости Гумистинского уезда Абхазии также принимают свою резолюцию о поддержке политики Компартии «в смысле создания союза советских республик. Одновременно с этим клеймим позором тех, которые агитируют против такой политики!»^[9] В этой волости, довольно далекой от Тифлиса видимо знали о борьбе вокруг создания СССР, хотя кто проводил агитацию против создания СССР ими не назывались. Вряд ли речь шла о руководителях грузинской компартии, видимо были другие силы противные идее создания союза республик. В другой автономной республике, тоже входившей в состав Грузии, Аджарии, поддержка создания союза республик была получена на собраниях рабочих главного города автономии Батума – металлистов, строителей, грузчиков, народного питания, транспортников. Речь шла о собраниях, на которых рабочие «с громадным воодушевлением вынесли резолюции о необходимости создания союза совреспублик».

Поступила информация и из грузинского города Душета, где, как в ней сообщалось 3 декабря в тифлисской газете «Заря Востока», состоялся многолюдный митинг рабочих служащих и красноармейцев, на котором также принимается резолюция в поддержку союза РСФСР, Украины, Белоруссии и Закавказской Федерацию. В самом Тифлисе 4 декабря 1922 г. состоялся Пленум Тифлисского Совета рабочих и красноармейских депутатов. Доклад на этом пленуме сделал И. Д. Орахелашвили, в то время председатель Совнаркома ЗСФСР, член президиумов ЦК и ЦКК Закавказского краевого комитета РКП (б). По его докладу также была принята резолюция в поддержку образования СССР, специально подчеркивалось, что в его состав войдут четыре республики, в том числе и Закавказская Республика и подчеркивалось: «Этот братский союз послужит к дальнейшему укреплению власти трудящихся масс советских республик, вынужденных вести борьбу против еще сильного буржуазного мира»^[10].

Параллельно шла работа по подготовке I Закавказского съезда Советов и выработке Конституции Закавказской Федерации. 14 ноября 1922 г. на совещании представителей исполнительных комитетов кавказских республик была отмечена жизнеспособность Закавказской Федерации и необходимость более тесной связи между народами Закавказья и другими советскими республиками. С этой целью было решено созвать 10 декабря в г. Баку Закавказский съезд Советов. Была предусмотрена норма представительства и то, что Нахичевань, Аджаристан и Южно-Осетинская область могут делегировать своих представителей непосредственно. Уже тогда была разработана и повестка дня этого съезда и соответствующий оргкомитет. Постановление подписали председатели ЦИК трех закавказских республик С. Агамали оглы, С. Амбарцумян и Ф. Махарадзе^[11].

27 ноября 1922 г. в Тифлисе состоялось первое заседание Комиссии Заккрайкома по выработке Конституции Закавказской Федерации. Присутствовали члены Комиссии – Ломинадзе, Михайлов, Мясников, Нариманов, Орахелашвили и Элиава. Прежде всего обсудили вопросы общего характера Конституции, выработки ее текста, а также о различных органах Закавказской Федерации. В тот же день было поручено Элиаве и Михайлову в шестидневный срок выработать текст Конституции и представить его на рассмотрение Комиссии^[12]. Совместную работу вели азербайджанцы, армяне, грузины, русские и это в регионе, где еще недавно имели место острейшие межнациональные конфликты. Создание федерации, несомненно, помогло ликвидировать наиболее острые противоречия и поэтому роль ее можно рассматривать как положительную.

Мероприятия в пользу создания СССР прошли также во всех регионах Украины. 21 октября 1922 г. состоялось пленарное заседание Винницкого городского Совета рабочих и красноармейских депутатов, на котором доклад сделал председатель Подольского губисполкома В. И. Порайко, доложивший о работе 3-ей сессии ЦИК Украины VI созыва. Совет поддержал постановление сессии по вопросу о взаимоотношениях между советскими республиками в виде проектируемого Союза Советских Социалистических республик, отметил громадное политическое и экономическое значение этого постановления для советских республик и подчеркнул необходимость скорейшего проведения в жизнь этого постановления, поскольку оно «является залогом укрепления первых в мире социалистических советских республик»^[13]. 22 ноября состоялся V съезд Советов Николаевского уезда Одесской области. Был заслушан доклад о внешнем и внутреннем положении советских республик и отмечено организованное наступление международного капитала на рабочий класс. Ответом на это наступление, как отмечалось в принятой резолюции, должен стать единый фронт рабочих и крестьян. И первым шагом этого фронта будет Союз Советских Социалистических республик. В этой резолюции также содержится поддержка создания СССР^[14].

1 декабря резолюцию о поддержке союза социалистических республик принимает VII съезд советов Екатеринославской губернии. Съезд поручил своим делегатам на Всеукраинском съезде Советов добиваться утверждения этого постановления и перенесения его на Всероссийский съезд Советов^[15]. В тот же день подобную резолюцию принимает съезд Советов Ахтырского уезда Харьковской губернии. В ней также акцентировалось внимание на действиях международной контрреволюции и в заключении писалось: «Исходя из интересов создания мощи пролетарских республик, съезд считает, что вопрос объединения советских республик в единый союзный центр является назревшим, и настаивает на его немедленном проведении в жизнь»^[16]. Опубликованы также материалы III съезда Советов Волынской губернии, который проходил в Житомире с 19 ноября по 1 декабря 1922 г. По вопросу об очередных задачах внутренней и международной политики Советской власти выступил председатель Губисполкома Харламов. В нем, вообще, говорилось об угрозе новой мировой войны. И, опять-таки, в резолюции фигурируют следующие аргументы: «В целях достижения максимальных успехов, как в области хозяйственного строительства, так равно и в защите интересов советских республик от возможных покушений капиталистических государств, съезд считает своевременно и крайне необходимо поставить перед предстоящими съездами Советов вопрос об установлении более тесной связи советских республик...»^[17]

VII съезд Советов Харьковской губернии работал в Харькове с 5 по 9 декабря 1922 г. На съезде присутствовало 345 делегатов с решающим голосом и 9 с совещательным. Подавляющее большинство делегатов было членами компартии. Доклад «Наше внутреннее и международное положение» сделал М. В. Фрунзе, в то время заместитель председателя украинского Совнаркома. На съезде также был заслушан отчет о работе губернского исполнительного комитета и другие доклады и выступления. В специальной резолюции о советском строительстве писалось: «Наша крепость не только в нашей мощности, но и в мощности братских нам республик» и в дальнейшем поддерживалась как правильная мысль о создании СССР, говорилось об объединенном правительстве и даже подчеркивалось, какие наркоматы должны быть ему подчинены. Перечислялись наркоматы промышленности, финансов, военных и морских дел, путей сообщения, почт и телеграфов, внешторг, внутренней торговли, иностранных дел. Харьковской делегации на Всеукраинском съезде поручалось «всемерно поддержать идею свободного по воле самих республик объединения...»^[18]

III съезд Советов Подольской губернии работал с 1 по 5-е декабря 1922 г. На съезде присутствовал 321 человек и по инициативе делегата от Брацлавского уезда Самойленко, предложившего поддержать постановление 3-й сессии ВУЦИК о взаимоотношениях советских республик, была принята резолюция съезда. Это была резолюция поддержки постановления «об образовании великого единого Союза Советских Социалистических Республик». Среди прочего в резолюции посчитали отметить и следующий момент: «В великом союзе свободных социалистических советских республик Украинская Советская Социалистическая Республика, сохраняя свою государственную целостность, решительно пойдет к окончательному освобождению рабочих и крестьян всего мира от позорных пут капитала»^[19].

Мероприятия по поддержке образования СССР прошли и во всех районах Белоруссии. В канун IV Всебелорусского съезда Советов прошло 116 волостных съездов Советов, 6 уездных съездов Советов, а также многочисленные делегатские собрания и уездные партийные конференции, обсудившие вопросы образования СССР^[20]. 10 декабря 1922 г. свое решение о будущем союзе республик приняла конференция беспартийных рабочих и служащих г. Минска. На конференции выступил А. Г. Червяков, бывший, как уже отмечалось, одновременно и председателем ЦИК, и председателем СНК БССР. В своем докладе он большое внимание уделил хозяйственным делам, но особо выделил также вопросы создания СССР. В специально принятой резолюции обращенной будущему IV Всебелорусскому съезду Советов, кроме прочего, содержался также наказ съезду по необходимости более тесной связи всех советских республик, «сохраняя в то же время влияние каждой советской республики на дела всего Союза Советских Республик»^[21]. Резолюция была принята по докладу руководителя республики и, конечно, при его непосредственном участии и последняя фраза очень о многом говорит. Составители резолюции, отстаивая идею сплочения республик, хотели также сохранить влияние Белоруссии на дела всего будущего Союза.

Через три дня, 13 декабря 1922 г. подобную же резолюцию принимает и Минский городской Совет. Что касается фразы о сохранении влияния каждой советской республики на дела всего Союза Советских Республик, то она дословно повторялась^[22], свидетельствуя об участии в ее составлении одних и тех же сил. Вместе с тем, это, отнюдь, не свидетельствовало о безразличии народных масс к происходящим в стране событиям. Один из отчетов Центрального бюро Компартии Белоруссии, видимо, не шел против истины, когда в нем писалось, что «не только в партии, но и в рядах широких масс населения трудящихся нет абсолютно противников создания союза республик»^[23]. Действительно, в самом конце 1922 г. ситуация в стране стала заметно лучше, нежели это было в его начале или даже в середине. Сказывалось влияние хорошего урожая, а также окончание Гражданской войны не только в основном, но и в целом. Возвращение Владивостока и всего Приморья имело и немалое психологическое значение. Вообще было объединено более 90 % территории старой России и, поскольку Польше и Финляндии была предоставлена независимость, то претензии советского государства ограничивались лишь отдельными территориями, например Бессарабией, с отрывом которой от Страны Советов советское правительство никогда не соглашалось.

Уже в дополнительном информационном письме к краткому обзору политико-экономического состояния РСФСР за октябрь-ноябрь 1922 г., составленном 2 декабря ГПУ давало картину «весьма быстро прогрессирующего изживания продналогового кризиса и недовольства в деревне и не менее быстро прогрессирующего замедления, а местами даже остановки октябрьского экономического кризиса в городе»^[24]. В следующем кратком обзоре социально-экономического состояния РСФСР за декабрь того же года, оформленном в январе 1923 г. отмечалось прогрессирующее улучшение настроений рабочих. Там писалось, «случаи проявления влияния антисоветских элементов, как на рабочих, так и на крестьян в декабре становятся еще более редкими, чем в ноябре, несмотря на то, что в работе контрреволюционных партий и группировок, окрыленных было общим сентябрьско-октябрьским экономическим кризисом, все еще продолжает наблюдаться некоторое оживление...». В этом же отчете говорилось и о том, что все усиливающееся успокоение деревни способствует окончательной ликвидации бандитизма даже на окраинах. Речь, впрочем, шла о политическом бандитизме^[25]. Улучшение настроения масс, как в городе, так и в деревне способствовали созданию благоприятной обстановки для завершающейся работы по созданию СССР. Хотя с 1922 увеличивается безработица, и имели место стачечные выступления, в которых в этом году участвовало 200 тыс. человек^[26].

В целом, прошедшие по всей стране мероприятия по созданию СССР свидетельствовали об одной организующей и направляющей силе, силе компартии. Велась активная пропаганда в средствах массовой информации и свою, особую роль, играла пресса. С 14 ноября газета «Известия» начала регулярную публикацию ответов руководящих работников национальных республик на «Анкету „Известий“ об СССР». «Правда» постоянно помещала обзоры местной печати по вопросам образования СССР, перепечатывала статьи из «Правды Грузии», «Зари Востока» и других местных газет, освещавших процесс создания СССР^[27].

18 ноября 1922 г. Сталин поместил интервью в «Правде», где рассказал о работе по подготовке образования СССР, акцентируя особое внимание на сближении республик. По его словам инициатива объединения исходила от республик, прежде всего закавказских, а также Украины и Белоруссии. Основным мотивом объединительного движения он назвал хозяйственные – необходимость помощи крестьянским хозяйствам, поднятие промышленности, улучшение средств сообщения и связи, а также финансовые и внешнеэкономические вопросы. Среди прочего, Сталин подчеркнул, что объединительное движение уже прошло две фазы – 1918–1921 гг. и конец 1921 – начало 1922 гг. и в момент интервью, как он подчеркнул, начинается третья фаза. На вопрос о слиянии республик Сталин ответил следующей репликой: «... упразднение национальных республик явилось бы реакционным абсурдом, требующим упразднения нерусских национальностей, их обрусения, т. е. реакционным донкихотством, вызывающим возражения даже со стороны таких мракобесов русского шовинизма, как черносотенец Шульгин». Далее Сталин остановился на вопросе создания будущих общесоюзных органов и их прерогативах, а также на функциях республиканских комиссариатов и подчеркнул международное значение будущего Союза^[28].

Несколько позднее, комментируя это интервью, Раковский подчеркнул, что воспринял его как передачу безраздельной власти союзным комиссариатам и лишение отдельных ЦИКов или Совнаркомов какой-либо законодательной или административной инициативы. Раковский сообщал о своем письменном предложении, которое он внес с тем, чтобы союзные комиссариаты в области употребления языка подчинялись местным законам. Раковский вспоминал о предложении Пятакова, которое им самим было поддержано, чтобы в резолюциях национальных съездов имелись различные варианты «во избежание казенного единообразия»^[29].

О том, что не было единообразия в различных резолюциях, нами уже было замечено, но лишь недавно, с публикацией этого материала Раковского, получено документальное подтверждение специальной линии поведения на различных собраниях и съездах в той или иной республике. Съезды в союзных республиках, проведенные в декабре 1922 г. стали важным этапом по подготовке главного мероприятия по созданию нового государства – I съезда Советов СССР. Три съезда – украинский, закавказский и белорусский состоялись почти одновременно, всероссийский съезд пройдет несколько позднее, и на нем уже будут присутствовать представители указанных союзных республик.

VII Всеукраинский съезд Советов проходил в Харькове с 10 по 14 декабря 1922 г. Участниками его являлись 829 делегатов, из которых 785 с решающим голосом и 44 с совещательным. Беспартийных было всего 90 человек, остальные, то есть подавляющее большинство являлись членами компартии. Интерес представляет и национальный состав съезда. Украинцев на нем было 363, русских-304, евреев-130, поляков-12 и 20 человек представляли другие национальности. Следовательно, украинцев на съезде было только около 44 % делегатов. 10 декабря Ленин послал съезду письмо, где, прежде всего, остановился на вопросе об объединении республик. «От правильного решения этого вопроса, – писал он, – зависит дальнейшая организация нашего государственного аппарата, вопиющие недостатки которого так выпукло и наглядно обнаружены последней переписью советских служащих, произведенной в Москве, Питере и Харькове». Второй вопрос, на которой по Ленину съезд должен обратить свое особое внимание, это вопрос о тяжелой промышленности^[30].

Примечательно, что в ответе на это послание Ленина всеукраинский съезд Советов 11 декабря послал Ленину свое приветствие. В этом приветствии, среди прочего, писалось: «Следуя Вашим указаниям, съезд уделит особое внимание вопросам советского строительства, сельского хозяйства и промышленности и в тесном союзе и единении с прочими советскими республиками будем работать для осуществления принципов коммунизма»^[31]. Интересна фраза, «следуя Вашим указаниям», и то, что сельское хозяйство поставлено перед промышленностью. В телеграмме Ленина о сельском хозяйстве не говорилось и писалось не о промышленности вообще, а о тяжелой промышленности. Впрочем, о сельском хозяйстве и промышленности Ленин писал раньше неоднократно.

Открыл съезд председатель Всеукраинского ЦИКа Г. И. Петровский, подчеркнувший внимание рабочих и крестьян к усовершенствованию форм советского государства как внизу, то есть в массах крестьянства, так и наверху, на сессии ВУЦИК. По его словам, созрело убеждение в необходимости более тесного сплочения советских республик в единый могущественный союз. Петровский сообщил также о поступлении на имя съезда более 300 приветственных телеграмм, в том числе из самых глухих сел Украины, чем давал понять крайнюю заинтересованность народов Украины в успешной работе съезда. Именно Петровский огласил телеграмму Ленина. Съезд образовал несколько своих секций, в том числе и секцию по советскому строительству.

В повестке дня съезда стояло 9 вопросов, каждый из которых, в той или иной степени, имел отношение к образованию СССР, но, прежде всего к нему относились 5-ый, 6-ой и 9-ый пункты, соответственно о советском правительстве; о союзном объединении советских республик и выборах делегатов на I съезд Советов СССР. Важнейшим в деле образования СССР являлся 6-ой вопрос, по которому делал доклад Фрунзе. До этого Фрунзе как заместитель председателя Совнаркома Украины сделал отчетный доклад правительства, поскольку Раковский в это время участвовал в Лозаннской конференции^[32], откуда в адрес съезда пришла приветственная телеграмма членов советской делегации во главе с Чичериным.

Доклад Фрунзе об образовании СССР пронизан идеей сближения республик, но, вместе с тем, там говорится и о необходимости правильного сочетания интересов центра и союзных республик и одновременной борьбы, как против великодержавного шовинизма, так и буржуазного национализма^[33]. Фрунзе поведал об основных этапах развития связей между УССР и РСФСР и подчеркнул, что правительство, рабочий класс и крестьянство могут гордиться решениями ВУЦИК от 16 октября, где были выработаны основы образования СССР и они, таким образом, явились инициаторами великого дела объединения. Кстати, Фрунзе хорошо знал о национальных отношениях на Украине и, в частности, занимался этими проблемами в армии, о чем писал в своих сочинениях. В связи с переходом на территориальную систему, он выступал за украинизацию ряда украинских воинских частей в целях борьбы против националистического шовинизма^[34].

Все выступавшие в прениях по докладу Фрунзе приветствовали идею образования Советского Союза и затем единодушно поддержали соответствующие базовые документы, достаточно красноречиво свидетельствующие о подлинных устремлениях участников съезда, несомненно совпадавших с мнением большинства населения республики.

13 декабря Всеукраинский съезд Советов принял два специальных документа по вопросам образования СССР. Первый носил название «Декларация VII всеукраинского съезда Советов об образовании Союза Социалистических Советских Республик». В этом документе приводились и уже известные аргументы в пользу создания союза как внутреннего, так и внешнеполитического характера. Но были и некоторые нюансы, прежде всего учет уроков первого этапа нэпа. Отмечался быстрый рост мелкобуржуазных элементов и возрастание в этой связи опасности националистических настроений, причем как в форме возрождения великодержавно-российских тенденций, так и сепаратистско-шовинистических. Одобрялась позиция украинского правительства и постановление сессии ВУЦИК от 16 октября 1922 г. и содержалось обращение к другим республикам «немедленно приступить к оформлению уже ныне фактически существующего союза советских республик и образованию этим путем единого социалистического рабоче-крестьянского фронта против фронта мировой буржуазии». Далее выражалась надежда на то, что единый СССР будет построен на принципах взаимного равенства и обеспечит тесную экономическую и политическую связь республик и в то же время «самостоятельность национально-культурного строительства и необходимые гарантии проявления хозяйственной инициативы каждого из членов Союза». Выражалась также надежда на создание будущей Всемирной Советской Республики Труда^[35].

Второй документ, имевший прямое отношение к проблемам объединения республик носит название «Постановление VII всеукраинского съезда Советов об основах Конституции Союза Социалистических Советских Республик». В основу его были положены материалы Комиссии 6 октября и решения Пленума ЦК РКП (б) от 18 декабря 1922 г. В преамбуле, однако, прослеживаются и некоторые отличия, поскольку, как и в предыдущем документе, подчеркивая необходимость теснейшего единства политики советских республик в области международной и хозяйственной, опять обращалось внимание на проявление хозяйственной самостоятельности, как и самостоятельности развития национально-культурного строительства. Были и некоторые другие моменты, отсутствовавшие в постановлениях центральных партийных органов. Так, в одном из примечаний писалось: «Декреты и постановления СССР издаются на всех языках, признанных государственными в республиках, входящих в его состав»^[36]. Но в предыдущих документах о государственных языках в республиках ничего не говорилось.

Съезд также избрал представительную украинскую делегацию в количестве 352-х человек, которая первоначально должна была участвовать в работе X Всероссийского Съезда Советов, а затем в I съезде Советов СССР, призванном оформить новое государство. Уже при закрытии съезда Г. И. Петровский отметил в качестве важнейшей заслуги съезда его решение об объединении советских республик в Союз ССР.

14 декабря 1922 г. VII Всеукраинский съезд Советов, оканчивая свою работу, послал еще одно приветствие Ленину, где говорилось об инициативах съезда по созданию нового государственного объединения. Ленин назывался там идейным вождем и выражалась надежда видеть его на посту руководителя общесоюзного советского правительства. Вновь подчеркивалась мысль о новом Союзе Советских Республик как мощном оплоте трудящихся всего мира и первый шаг на пути создания будущей всемирной республике Советов^[37]. Два послания Ленину одного съезда, конечно, не были случайностью. Украинское руководство, готовившее эти документы, еще раз подтверждало тем самым верность именно ленинскому плану построения СССР, в противовес любым другим планам. Не случайно, получив письмо Ленина в адрес своего съезда, еще в первом приветствии Ленину от 11 декабря писалось о намерении послать приветствие еще до ленинской телеграммы. Два послания Ленину, конечно, не были просто данью уже складывавшейся процедурной традиции.

В один день с украинским съездом, 10 декабря открылся и I Закавказский съезд Советов, работавший в Баку до 13 декабря. На съезде присутствовало 582 делегата, из которых 503 были членами компартии, 2 федералиста и 64 беспартийных. То, что из других партий, кроме коммунистической, были только федералисты нельзя считать случайным. Все-таки федералисты, задолго до коммунистов являлись сторонниками России как федерации и в определенной степени они идейно подготовили начинавшийся съезд. По национальному составу раскладка была следующей: 175 азербайджанцев, 131 армянин, 160 грузин, 83 русских, 12 евреев и 21 один представитель других национальностей. По национальному составу этот съезд был более пестрым, чем украинский и это понятно. Само присутствие на кавказском съезде разных национальностей, когда еще недавно между ними были острейшие конфликты, было явлением знаменательным и иначе как заслугой правильной советской политики его не объяснишь.

На этом съезде было поставлено несколько меньше вопросов, чем на украинском. Здесь их было семь, там, как отмечалось, – девять. Но, как и там, напрямую к вопросам образования СССР выходило три: 3-й, 4-ый и 7-ой. Доклад о внешнем и внутреннем положении Советской Федерации сделал С. М. Киров. С докладом о Союзе Советских Республик выступил Орджоникидзе. Он акцентировал внимание на экономической и политической целесообразности, а также жизненной необходимости объединения советских республик в союзное государство. Особое место он уделил полемике со своими грузинскими оппонентами, что свидетельствовало о неурегулированности «грузинского дела» и продолжавшихся дискуссиях.

При всем том, что у этого съезда с украинским съездом было больше общего, чем отличного, обратим внимание еще на некоторые особенности этого съезда. Он тоже послал свое приветствие Ленину, в котором видны некоторые восточные черты. Там содержался не только «братский пламенный южный привет», но и выражалась уверенность в силе советского примера для «распространения советского влияния на весь пробуждающийся Восток». Приветствие ВЦИК и Совнаркому РСФСР было несколько более коротким и, прежде всего там подчеркивалось намерение Закавказья войти в великую семью советских республик. Более короткой, чем на украинском съезде оказалась Резолюция по докладу о Союзе Советских Социалистических Республик с соответствующим пожеланием образовать союз республик, в том числе и Закавказской Федерации, в которую входят Грузия, Азербайджан и Армения. Этот нюанс сочли необходимым подчеркнуть, как и представительство в общесоюзных органах пропорционально населению с гарантией прав меньшинства^[38].

Но в отличие от украинского съезда закавказский съезд принимает не постановление об основах Конституции СССР, а саму «Конституцию (Основной закон) Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики». Это был уже большой законодательный документ, отражавший заметную дополнительную работу по сравнению с материалами известных партийных инстанций. На основании этой Конституции в состав Закавказского Центрального Исполнительного Комитета избирается 150 человек и 50 кандидатов, а в закавказскую делегацию на I Всесоюзный Съезд Советов было избрано 75 членов и 10 кандидатов.

IV Всебелорусский съезд Советов проходил в Минске с 14 по 18 декабря 1922 г. На нем присутствовало 250 делегатов, в том числе с решающим голосом -207. Подавляющее большинство из них были членами компартии. Национальный состав съезда был следующий: белорусов-120, евреев-66, русских-39, поляков-12, латышей-5, представителей других национальностей-8. Вопрос о Союзе Социалистических Советских Республик стоял пятым пунктом повести дня. Доклад по нему сделал А. Г. Червяков^[39]. Но этому докладу предшествовало специальное обращение съезда под названием «Обращение IV Всебелорусского съезда Советов к братским республикам». Этот документ принимается в самый первый день работы съезда и был пронизан идеей сближения советских республик. Среди прочего там писалось: «Советские республики, несмотря на свое право самостоятельных выступлений, никогда не выступали разрозненными перед лицом мирового капитала»^[40].

По докладу Червякова 18 декабря принимаются два постановления. Первое из них носило название «Об образовании Союза Социалистических Советских Республик» особое внимание уделяло международному фактору и роли мирового капитализма, стремящемуся свергнуть Советскую власть. Выражалась поддержка Всеукраинскому съезду Советов о немедленном оформлении уже фактически существующего Союза Советских Республик на основах взаимного равенства. Собственно, таковы некоторые нюансы белорусского постановления, отличающие его от постановлений других съездов. В остальном содержание его ничем не отличается от украинского и закавказского. Тот же подход замечается и во втором постановлении съезда касавшегося основных пунктов Конституции Союза республик. Не только в основу, но и в деталях были взяты известные партийные постановления, вытекавшие из работы Комиссии 6 октября^[41].

Анализ работы съездов Советов трех республик свидетельствует о далеко зашедшем процессе сближения республик и о том, что основные вопросы построения будущего государства уже были поставлены и в значительной степени апробированы. Работа шла по заранее выработанному плану и следующим его этапом должен был стать российский съезд, где не предвиделось каких-либо серьезных проблем. 17 декабря 1922 г. «Известия» публикуют статью М. И. Калинина «К X съезду Советов», где он писал об инициативе республик по созданию СССР и что эта инициатива встретит в РСФСР живой отклик. Среди прочего, Калинин там писал, что «по вполне понятным причинам правительство РСФСР до решающего момента официально не высказывается, пока не поступит конкретное предложение от союзных с нами республик»^[42].

X Всероссийский съезд Советов проходил в Москве с 23 по 27 декабря 1922 г. На нем присутствовало 2215 делегатов, причем из них 1727 представляли РСФСР и 488 были посланцами других трех республик, которые должны были войти в состав СССР. Членов и кандидатов компартии было 2092, беспартийных-118, а другие партии представляли 5 человек. Последние представляли анархистов-универсалистов, грузинских федералистов и поалейционистов. Съезд открыл М. И. Калинин и, по его предложению была одобрена повестка дня, состоявшая из 7 пунктов. Собственно к образованию СССР они все имели то или иное отношение. На это накладывал отпечаток самого съезда, своеобразного съезда национальностей. Были заслушаны доклады о промышленности (докладчик Богданов), народном просвещении (Луначарский), финансах (Сокольников), сельскому хозяйству (Месяцев) и приняты соответствующие резолюции и постановления^[43]. Но прямо образованию СССР посвящался 6-ой пункт повестки дня, который звучал следующим образом – «Предложение договорных советских республик о создании Союза Советских Социалистических республик».

Интересна была сама постановка этого вопроса. Получалась, что инициатива исходила от других республик и российский съезд должен был на нее откликнуться. Доклад по этому вопросу сделал Сталин, и он подвел итог, действительно, большой работы проделанной по сближению советских республик и вступлению их в союз нового типа. Союз подавался как добровольный и, собственно, здесь получила отражение ленинская идея, выдвинутая им в известном письме 26 сентября 1922 г. Доклад Сталина во многом перекликается с его интервью «Правде» от 18 ноября 1922 г. Он остановился на трех группах обстоятельств, которые определили неизбежность объединения советских республик в одно союзное государство. Первая группа касалась хозяйственных вопросов, вторая – определялась внешним фактором и третья, по словам Сталина, была связана с классовой природой Советской власти. При этом Сталин подчеркивал: «Советская власть построена так, что она, интернациональная по своей внутренней сущности, всячески культивирует в массах идею объединения, сама толкает их на путь объединения»^[44].

Сталин в своем докладе противопоставлял советскую политику в области национальных отношений политике буржуазных государств и показывал их принципиальное отличие. Он остановился также на форме объединения республик и разделении полномочий центральных органов власти и органов республиканских. В заключении Сталин зачитал текст проекта резолюции, одобренной Президиумом ВЦИК, и выразил надежду на то, что создаваемое союзное государство «послужит новым решительным шагом по пути к объединению трудящихся всего мира в Мировую Советскую Социалистическую Республику»^[45].

От Украины на этом съезде выступил М. В. Фрунзе, сообщивший о единогласном постановлении VII Всеукраинского съезда Советов по немедленному образованию союза советских социалистических республик (в его докладе эти слова написаны с маленькой буквы). Фрунзе подчеркнул, что формально Украина из самостоятельных наркоматов утрачивает только наркомат по иностранным делам, а в остальном все остается по-старому и акцентировал внимание делегатов не на форму, а на существо вопроса. Он обратился к истории русско-украинских отношений и отметил фундамент этих отношений еще в совместной борьбе народов против царизма, окрепший и закалившийся в процессе Гражданской войны. Он также отметил стремление рабочих и крестьян Украины к союзу с Россией и кратко остановился на истории Украинской республики как самостоятельной советской страны. Уроки действий украинского буржуазного правительства по ликвидации завоеваний Советской власти еще больше укрепили украинский народ в сближении с Россией, и настала пора не только фактического укрепления этого союза, но и его юридического оформления. На Украине, как подчеркнул Фрунзе, ни на одном из съездов, начиная с волостных и уездных и кончая Всеукраинским «не раздалось ни единого голоса, направленного против идеи создания союза советских республик. Напротив, везде и всюду отмечалось, что этот вопрос уже давно было нужно поставить, давно уже следовало разрешить положительно, как наилучшую гарантию интересов труда...»^[46]

После приветствия Фрунзе последовали приветствия от других республик вступавших в Союз. Интересно, что от Закавказья выступил не один представитель от Закавказской Федерации, а по одному докладчику от каждой закавказской республики. Выступили соответственно от Азербайджана – Мусабеков, от Грузии – Цхакая, а от Армении – Лукашин. После этого последовало приветствие от Белоруссии, которое произнес Червяков^[47].

Съезд принял специальное постановление, которое датируется 27 декабря, где признавалось своевременным объединение республик и в основу объединения предлагалось положить принцип добровольности и равноправия республик с сохранением за каждой из них права свободного выхода. Далее российской делегации предлагалось выработать совместно с делегациями трех остальных республик проекты декларации и договора. В этом постановлении предусматривались и некоторые другие меры, собственно, уже намеченные прежде партийными инстанциями. Выбиралась также и делегация России на объединительный съезд^[48]. Список официальных членов российской делегации выглядел следующим образом: 1) Калинин, 2) Троцкий, 3) Сталин, 4) Рыков, 5) Каменев, 6) Цюрупа, 7) Молотов, 8) Сокольников, 9) Сапронов, 10) Пятаков, 11) Рудзутак, 12) Богданов, 13) Енукидзе, 14) Курский, 15) Хыдыралиев, 16) Мендешев, 17) Коркмасов, 18) Саид-Галиев, 19) Мухтаров, 20) Халиков, 21) Янсон, 22) Мансуров, 23) Рахимбаев^[49].

Во время X съезда были проведены и некоторые другие мероприятия объединительного характера. Проводится совещание коллегии Наркомпросса РСФСР с наркомами договорных и автономных республик, на котором председательствовал А. В. Луначарский, а с докладом выступал В. П. Затонский. На этом совещании было решено усилить координацию в области просвещения и для этого создается специальная комиссия, собравшаяся 23 декабря 1922 г. и получившая одобрение на совещании наркоматов 29 декабря^[50]. Итоги X съезда получили довольно широкое отражение в периодической печати, а также в специальных печатных материалах, предназначенных для широкого читателя^[51].

Накануне I съезда Советов СССР, имело место еще одно мероприятие, специально посвященное его подготовке. Речь идет о конференции полномочных делегаций РСФСР, УССР, ЗСФСР и БССР», состоявшейся 29 декабря в Андреевском зале Кремлевского дворца. В Конференции участвовали полномочные делегации республик избранные на соответствующих съездах. Был определен президиум будущего съезда из четырех представителей по одному от каждой республик. В состав президиума вошли: от РСФСР – М. Калинин, от УССР – Г. Петровский, от ЗСФСР – М. Цхакая и от БССР – А. Червяков. Председателем единогласно избрали Калинина, а секретарем Енукидзе.

Конференция также рассмотрела вопросы о декларации и договоре, порядке дня и сроке открытия съезда. Текст проекта декларации и договора был оглашен и это несмотря на то, что они рассматривались предварительно в отдельных делегациях. Состоялся обмен мнениями, и затем конференция утвердила проекты этих двух документов. Было утверждено место и время проведения будущего съезда – Большой театр и 11 часов утра, а открытие съезда было поручено старейшему члену делегации РСФСР П. Г. Смидовичу, а докладчиком назначили И. В. Сталина.

Кроме того, на этой конференции обсудили проект постановления съезда Советов, предусматривавший порядок осуществления заключенного договора^[52]. Порядок проведения будущего съезда, таким образом, был продуман до мельчайших деталей. Его планировали провести как крупнейшее событие общественно-политического характера, не забывая о неизбежном его международном резонансе. Действительно, за событиями в Стране Советов за границей следили с большим вниманием не только в различных правительственных кругах, но в кругах общественных. Внимательно наблюдала за переменами в прежней своей стране и тогда еще довольно многочисленная эмиграция, активно комментировавшая планы по созданию государства нового типа. У них были свои надежды на возвращение и по поводу того, какой будет желаемая ими Россия, у них не было единого мнения. Разные подходы к будущему устройству страны, которую они считали своей, раздирали представителей различных партий и направлений. Примечательно, что такого устройства, которое наметили создать в самом конце 1922 г. никто из деятелей эмиграции не предполагал.

Примечания

1. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.43, с. 198.
2. ↑ См.: Агаян Ц. П. Великий Октябрь и борьба трудящихся Армении за победу Советской власти. Ереван, 1962.
3. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 321–322; Подробнее см.: Хармандарян С.В. Ленин и становление Закавказской федерации. 1921–1923. Ереван, 1969.
4. ↑ См.: Гулиев Д. Б. оглы. Под знаменем ленинской национальной политики. Баку, 1972.
5. ↑ Известия ЦК КПСС. 1989, № 9, с.216.
6. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 325, 498.
7. ↑ Якубовская С.И. Указ. соч., с.23.
8. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с.318.
9. ↑ Там же, с. 320.
10. ↑ Борьба за упрочение Советской власти в Грузии (Сборник документов и материалов. 1921–1925 гг.). Тбилиси, 1959, с. 124–125.
11. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 334–335.
12. ↑ На пути к «социалистическому унитаризму», с. 107.
13. ↑ Коммунистическая партия вдохновитель и организатор объединительного движения украинского народа за образование СССР. Сборник документов и материалов. Киев, 1962, с. 279–280.
14. ↑ Там же, с.319.
15. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 323.
16. ↑ Коммунистическая партия – вдохновитель и организатор объединительного движения, с. 323.
17. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 324–325, 498.
18. ↑ Коммунистическая партия-вдохновитель и организатор, с. 285–286.
19. ↑ Там же, с. 287.
20. ↑ Пентковская В. Первый съезд Советов СССР. М., 1953, с. 58–59.
21. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 328.
22. ↑ Там же, с. 329.
23. ↑ Многонациональное советское государство, с. 155.
24. ↑ Совершенно секретно, с.482.
25. ↑ Там же, с. 484–485, 488.
26. ↑ Бокарев Ю. П. Экономические преобразования в СССР во второй половине 20-х-начале 30-х годов и мировое социально-экономическое развитие // НЭП: завершающая стадия. Соотношение экономики и политики. М., 1998, с.33; Сироткин В. Г. Вехи отечественной истории. М., 1991, с.170.
27. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с.60.
28. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т. 5. М.,1947, с. 138–144.
29. ↑ На пути к «социалистическому унитаризму», с. 108.
30. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т.45, с. 341–342.
31. ↑ Съезды Советов в документах. 1917–1936. Т.П. М., 1960, с. 148.
32. ↑ Волковинський В. М., Кульчипький СВ. Христиан Раковський, с. 193.
33. ↑ Образование СССР. Сб. док. 1917–1924. М., 1949, с. 69.
34. ↑ Фрунзе М. В. Избранные произведения. М., 1977, с.111.
35. ↑ Съезды Советов... Т. II, с. 151–152.
36. ↑ Там же, с. 152–155.
37. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с. 360.
38. ↑ Съезды Советов, с. 478–482.
39. ↑ Создание Союза Советских Социалистических Республик, с.501.
40. ↑ Там же, с. 360.
41. ↑ Съезды Советов... Т. II, с. 304–307.
42. ↑ Цит. по: Пентковская В. Указ. соч., с.75.
43. ↑ X съезд Советов и I Союзный съезд Советов (Доклады и резолюции). М., 1923, с. 10–85.
44. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т.5, с. 149–150.
45. ↑ Там же, с. 155.
46. ↑ Фрунзе М. В. Неизвестное и забытое. Публицистика, мемуары, документы, письма. М., 1991, с. 239–242.
47. ↑ X Всероссийский съезд Советов. Бюллетень № 6. М., 1923, с. 192–196.
48. ↑ Съезды Советов... T. I. M., 1959, с. 216–217.
49. ↑ X съезд Советов и I Союзный съезд Советов, с.92.
50. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 171–173.
51. ↑ Попов Н. Н. Итоги Х-го Всероссийского съезда Советов. С приложением резолюций съезда. М., 1923.
52. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с.370.

I СЪЕЗД СОВЕТОВ СССР

I съезд Советов СССР начал работу 30 декабря 1922 года в Большом театре в Москве и открыл его старый большевик, член партии с 1898 г., бывший агент газеты «Искра», участник Декабрьского вооруженного восстания в Москве в 1905 г., вообще, известный революционер, прошедший через аресты и ссылки, активное участие в Октябрьской революции в Москве, Гражданскую войну и советское строительство – Петр Смидович. Было ему, однако, всего 48 лет – свидетельство возрастного состава съезда. Но такие люди как Смидович пользовались тогда огромным уважением в Стране Советов и выбор первого ведущего был сделан, конечно, удачно. Далее от имени делегаций союзных советских республик А. С. Енукидзе внес предложение избрать почетным председателем В. И. Ленина, поддержанного единодушно. По предложению Енукидзе в президиум съезда были избраны: Калинин, Петровский, Цхакая, Червяков, Сталин, Мусабеков, Амбарцумян, Рыков, Троцкий, Орджоникидзе, Каменев, Фрунзе, Сапронов, Томский, Бухарин, Зиновьев, Чубарь, Молотов, Рудзутак, Енукидзе, Старостин, Кадырь-Алиев, Дубовой, Клавдия Николаева, Скрыпник и Смидович. М. В. Фрунзе внес предложение избрать председателем съезда М. И. Калинина, также поддержанное единодушно.

Сохранились весьма подробные материалы о составе съезда по многим параметрам. Всего прибыло на съезд 2214 делегатов, из них 1673 с решающим голосом и 541 – с совещательным. Женщин было только 77, что составляло 3,5 % делегатского состава. По возрастному составу съезд, конечно, был молодой. Старше 50 лет было всего 2 % делегатов, моложе 20-1,2 %, а основную группу – 45 % составляли делегаты от 21 до 30 лет. Далее шла возрастная группа от 31 до 40 лет, а от 41 до 50 лет было 7,9 %. То есть старше 40 лет на съезде было менее 10 % делегатов. Молодой делегатский корпус создавал молодую страну^[1].

Национальный состав съезда был следующим. Русские составляли 62,5 %, украинцы – 8 %, белорусы – 1,1 %, евреи – 10,8 %, кавказские народности – 4,5 %, тюркские народности – 5,7 %, латыши и эстонцы – 3,4 % и прочие национальности – 4 %. Получалось, что Советский Союз создавали, прежде всего, русские и это, конечно, соответствовало действительности.

Учтен был и социальный состав делегатов съезда, тоже представляющий значительный интерес. На долю рабочих приходилось 44,4 %, крестьян – 26,8 %, интеллигентов – 28,8 %. По численности делегатов рабочие находились на первом место, значительно превосходя и крестьян и интеллигентов в отдельности. Интересно и то, что интеллигентов было больше крестьян, самой многочисленной категории населения страны, составлявшей примерно 85 % всего населения страны.

Естественно, была учтена и партийная принадлежность делегатов. 94,1 % всех делегатов принадлежали к Коммунистической партии, беспартийных было 5,7 % и к другим партия относились 0,2 % делегатов, что составляло всего 5 человек. Два делегата представляли еврейскую социал-демократическую партию Поалей-Цион, 1-анархист-индивидуалист и 2 – левые социалисты-федералисты Кавказа.

Среди членов компартии был выявлен и партийный стаж, одна из важнейших характеристик того времени. До 1 года имел партийный стаж 1 % делегатов, от 1 до 3-19,9 % и от 3 до 6 лет – 50 %. В этой последней группе посчитали необходимым выявить коммунистов ставших таковыми до и после Октября. Получилось, что из них 19,7 % вступили в партию до Октябрьской революции и 30,3 %-после. Партийный стаж от 6 до 10 лет имели 8,2 % и свыше 10 лет-20,9 %. Следовательно, около половины (48,8 %) состава съезда при всей его молодости имели партийный стаж еще с дооктябрьских времен. Впрочем, после революции прошло всего лишь пять лет.

Был учтен и профессиональный состав съезда, всего по тринадцати графам. На первом месте – 22,2 % шли металлисты, затем работники просвещения – 12,9 %, сельского хозяйства – 10,4 %, без профессии – 7,5 % и т. д. К категории прочих относилось 17,8 % делегатов. Рабочие-металлисты составляли самую значительную профессиональную группу делегатов съезда, что соответствовало тогдашней социальной политике, когда главной опорой компартии считались именно рабочие этой специальности. Кстати, исключительно партийной работой были заняты 5,1 % всех делегатов съезда.

Сбор сведений о делегатах был столь тщательным, что посчитали необходимым выяснить, кто из них по своим занятиям занимался той или иной деятельностью как до войны 1914 г., так и до Февральской революции, до Октябрьской революции, после нее и отдельно во время съезда. То есть, по этому признаку выделили пять категорий и картина получилась весьма интересная. Оказывается 41,2 % делегатов до Первой империалистической войны были рабочими. До Февральской же революции только 26,9 %, до Октябрьской революции – 16,5 %, после Октябрьской революции – 5,3 %, а в момент съезда только 1,2 %. Таким образом, если к рабочим по социальному положению относили себя 44,4 %, а профессии только одних металлистов было 22 %, а, кроме того, были учтены и другие рабочие (деревообделочники, печатники, строители, рабочие без специальностей), то в момент съезда непосредственно рабочими были только 1,2 % делегатов. Примечательная картина и по работникам сельского хозяйства. Если до Первой мировой войны в этой области работало 10,5 % делегатов съезда, то в момент съезда – 3,3 %, учащимися были соответственно 19,4 % и 1 %. Далее шли весьма примечательные сведения о партийных и профсоюзных работниках. До Первой мировой войны ими были 3 % участников съезда, до Февральской революции-3,3 %, до Октябрьской революции уже 17,3 %, после этой революции – 5,1 %, а в момент съезда 31,1%

Что касается служащих, то ими до Первой мировой войны были 14 % делегатов, а в момент съезда-21,7 %, учителями до войны были 8,2 %, а в момент съезда ни одного. Еще несколько интересных прослоек среди делегатов съезда. Например, военных до войны было 2,6 %, а на съезде они составляли 9,3 %, на общественной работе по выборам до войны находилось 0,7 %, а на съезде их присутствовало 32,4 %. Кроме того, были отмечены и те, кто до войны находился в тюрьмах и ссылках и в эмиграции. Первых, то есть в тюрьмах и ссылках, было до войны 2,2 %, а вторых 0,2 %. Естественно, в момент съезда таковых не наблюдалось, но и этот учет имел свое значение^[2].

В целом, если обратиться к составу делегатов, то на первом месте были те, кто из них находился на общественной работе по выборам, на втором – партийные и профсоюзные работники, на третьем служащие и на четвертом военные. Такой состав отражал серьезные изменения, которые произошли в статусе делегатов съезда после Октябрьской революции. Можно без преувеличения сказать, что подавляющее число участников съезда являлись выдвиженцами Октября, именно этой революции. Кстати такой состав делегатов привлек внимание на съезде и цифры были не только приведены, но и прокомментированы, но о роли Октябрьской революции в изменении их судьбы, там, впрочем, не говорилось. Там, обратили внимание на еще один важный момент. Изучая данные о владении делегатами землей, выяснили, что 7,5 % всех делегатов имели в момент съезда землю, но только 5,7 % занимаются на ней сельским хозяйством, и только 3,3 %, как отмечалось, сами считали сельское хозяйство своим основным занятием.

Учли при оформлении общих списков делегатов и соответствующее их представительство. 78,5 % делегатов было делегировано на съезд местными съездами Советов, 4 % – Советами, 2,9 % – исполкомами и другими учреждениями – 2,6 %. Кроме того, 3,5 % представляли армию и 8,5 % являлись членами и кандидатами в члены ВЦИК. Получалось, что подавляющее большинство делегатов было делегировано на союзный съезд предшествовавшими ему местными съездами Советов, причем для делегатов с решающим голосом этот процент повышался до 90,9 %. Особо отмечалось участие многих делегатов съезда в предыдущих российских съездах Советов, причем только на одном съезде из них участвовал 21,3 %, всего же участников различных съездов было 45,1 %.

Естественно такой подробный учет сведений о делегатах съезда не мог быть полным без графы образование. Низшее образование было у 49,3 % делегатов, среднее у 18,6 %, высшее у 7,1 %, кроме того, студентами являлись 1,6 %, а неоконченное высшее было у 9,2 %. Учитывалось также внешкольное образование – 11,7 %, малограмотные – 2 % и неграмотные, были и такие, – 0,5 % делегатов. Учтен был также удельный вес делегатов прибывших из различных регионов страны. Так, договорные (термин отчета) республики были представлены следующим образом: Украина – 16,9 % (364 делегата, из них – 354 с решающим голосом), Закавказская Федерация – 4,1 % (соответственно 91 и 73) и Белоруссия – 1,3 % (33 и 23) всех делегатов. Остальное, естественно, падало на Российскую Федерацию (1727 делегатов, из них с решающим голосом – 1217), причем указывалось представительство и по отдельным регионам – Татарстану, Крыму, Туркестану, Киргизии и т. д.^[3]

Такова общая картина, дающая представление о тех людях, которые должны были законодательно решать вопрос о создании Советского Союза. Работа по выявлению разных данных, конечно, была проделана огромная, но благодаря ей сегодня известна эта детальная информация о делегатском составе объединительного съезда. Наличие более двух тысяч представителей, естественно, не предполагало проведения на съезде сколь-нибудь значительной оперативной работы. Съезд должен был подвести итоги того, что уже было сделано раньше и не втягиваться в дискуссии. Главная его задача – конституирование нового государства и эта задача была выполнена в полной мере.

Повестка дня состояла всего лишь из трех вопросов – отдельное рассмотрение Декларации и Договора об образовании СССР и выборы Центрального Исполнительного Комитета Союза СССР. По первым двум пунктам, да и, вообще, главный доклад съезда сделал И. В. Сталин. Но этот доклад был значительно короче того, что был им произнесен на X съезде Советов РСФСР. Первый съезд им был подан как переломный момент в истории советского строительства. По его словам заканчивался старый период, когда советские республики, при всех их совместных действиях, все-таки шли врозь, занимаясь решением вопросов своего существования и теперь, по его словам, начинается новый период – период объединения республик в единое союзное государство. При этом он подчеркивал, что этот новый период свидетельствует о стремлении Советской власти развиться в серьезную интернациональную силу, способную изменить международную обстановку в интересах трудящихся всего мира. День открытия съезда Сталин охарактеризовал как «день торжества новой России над старой, над Россией – жандармом Европы, над Россией – палачом Азии»^[4].

Международному аспекту создания СССР, вообще, на съезде придавалось большое значение. В частности, от имени Коминтерна съезд на французском языке (переводчиком выступал Смидович) приветствовал В. Коларов – секретарь ЦК болгарской компартии, видный деятель международного коммунистического движения. Коларов от имени Коминтерна, в который тогда входили организации 62 стран, подчеркнул выдающееся международное значение создания единого союзного государства, поскольку трудящиеся всего мира в лице СССР видят пример освобождения от гнета капитала и пример дружбы и сотрудничества между народами. По его словам впервые в истории «массы многочисленных народов, обитающих на такой большой территории, осуществляют право свободно располагать сами собой, обладая высшей властью и провозглашая безусловное право выходить из союза в любое время, если их высший интерес укажет на это, рабочие массы социалистических советских республик сегодня заключат этот союз, союз отдельных государств, с единой целью – облегчить свое общее развитие и усилить свою самооборону». По словам Коларова Коминтерн видит в этом съезде практическое осуществление будущей формы государства, охватывающей народы всего мира^[5].

На съезде привлекли внимание вступления М. В. Фрунзе, Одинца, С. М. Кирова, представлявших соответственно Украину и Закавказье, а также посланцев среднеазиатских республик – Бухарской и Хорезмской – Кары Иолдаш Булатова и Султан-Галиева. Эти республики назывались тогда не социалистическими, а народными советскими республиками. На съезде их представители, собственно, присутствовали как гости, но в своих выступлениях выражали желание народов Средней Азии в скорейшем времени тоже войти в состав СССР^[6]. Этим самым подчеркивалась возможность вхождения в состав СССР и других республик, в том числе и тех, где еще не была установлена Советская власть.

М. В. Фрунзе, который выступил сразу после доклада Сталина, от имени конференции полномочных делегаций подчеркнул соответствие действий съезда принципам равноправия наций и показал кардинальное отличие различных путей государственного строительства в советской стране и в капиталистическом мире. Он остановился на этапах подготовки Декларации и Договора об образовании СССР, особенно отметив обсуждение этих документов на съездах Советов республик, где они получили одобрение. Фрунзе, однако, для получения дополнительных гарантий предложил продолжить работу над этими документами и направить как Декларацию, так и Договор на утверждение ЦИК союзных республик, мнение которых должно быть в дальнейшем учтено ЦИК СССР и утверждено следующим съездом Советов СССР. Он предложил еще раз привлечь к решению этого вопроса правительства национальных государств (термин его доклада – В. Г.). При этом Фрунзе подчеркивал: «Этот путь как будто кажется длинным, но нам приходится считаться с тем, что то дело, которое мы сейчас с вами начали, является делом чрезвычайной важности, является делом, над созданием которого стоит потрудиться не один и не два месяца, с тем, чтобы и результаты вышли наиболее совершенными»^[7]. По предложению Фрунзе съезд проголосовал и за Декларацию, и за Договор в основном.

С. М. Киров, представленный съезду как бакинский рабочий, упомянул о тяжелой доле малых народов в старой, самодержавной России и отметил то большое значение, которое придают рабочие и крестьяне национальных окраин России организации СССР. Киров, подчеркивая историческое значение принятых съездом решений, раскрыл перспективы единения братской семьи народов в создающемся Советском Союзе. Кстати, именно Киров от имени пролетариата Закавказских республик предложил в честь образования нового государства основать в Москве Дом Союза Советских Социалистических Республик.

Если от бакинских рабочих выступал Киров, то от украинского крестьянства слово было предоставлено Одинцу, крестьянину Черниговской губернии, произнесшего, кроме докладчика самую продолжительную речь. В ней значительное место уделялось тяжелой доле украинского народа, его истории и современному положению. Довольно негативно он оценил деятельность Богдана Хмельницкого, насадившего по его словам вместо старых панов – новых, то есть гетманов. Екатерину II он назвал самым заклятым врагом Украины и самым резким образом отозвался о царском режиме, кабалившем украинский народ и преследовавшем украинскую культуру. Он подчеркнул, что украинская культура удерживалась только в Галиции, но и там был учинен ее погром царскими офицерами. Среди прочего они, по словам Одинца, уничтожили академию украинских наук.

Речь здесь шла о деятельности царского правительства во время Первой мировой войны в Галиции, где русины благожелательно встретили российские войска, но по указанию царского правительства там сразу же были закрыты украинские культурные учреждения, украинские школы, а также «Научное товарищество им. Шевченко», запрещено издание украинских газет и журналов и арестовано много деятелей украинского национального движения, часть из которых была сослана в Сибирь^[8]. В 1922 г., когда выступал Одинец, еще были живы в памяти эти события и докладчик счел необходимым даже заявить: «Раньше был союз разбойников, теперь есть союз тружеников. Наш союз мы, селяне, разумеем, как единственную надежду, что теперь мы вместе и никто нас не разъединит». Интересно, что, говоря о союзе четырех республик, Одинец посчитал необходимым также подчеркнуть, что первое место будет открыто для польского пролетариата и селянства, а затем и для других народов от Лондона и Берлина до Пекина и Токио^[9].

С краткими речами или приветствиями на съезде выступили также С. С. Каменев, в то время главнокомандующий Вооруженными силами Республики, Я. Э. Рудзутак, Г. И. Петровский, М. Г. Цхакая, и от мандатной комиссии – В. Н. Максимовыми. Кроме Калинина на съезде председательствовал также Фрунзе.

Важнейшими документами съезда, который можно назвать историческим, были Декларация и Договор. В Декларации говорилось о расколе мира на два лагеря – лагерь капитализма и лагерь социализма. В лагере капитализма национальная вражда, колониализм, национальное угнетение, клубок национальных противоречий там все более запутывается, и буржуазия оказывается бессильной наладить сотрудничество народов. В корне уничтожить национальный гнет может только лагерь Советов в условиях диктатуры пролетариата. Только таким путем удалось отбить нападения империалистов всего мира, как внутренних, так и внешних. Но неустойчивость международного положения порождает опасность новых нападений и посему необходим единый фронт советских республик перед лицом капиталистического окружения. Но объединение в одну социалистическую семью побуждается и самим строением Советской власти, интернациональной по своей классовой природе. Далее подчеркивалась как добровольность объединения, равноправие народов, так и возможность доступа в Союз и другим социалистическим республикам, в том числе и тем, которые могут возникнуть в будущем. Обеспечивалось также каждой республике и право свободного выхода из Союза. Создание Союза рассматривалось как важный шаг на пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику^[10].

Текст Декларации мало отличался от ее проекта выработанного Комиссией 6 октября и утвержденного Пленумом ЦК РКП (б) 18 декабря 1922 г. Но некоторые отличия все же были. Кроме незначительных стилистических поправок была включена фраза – «новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще в октябре 1917 года основ мирного сожительства и братского сотрудничества народов» В проекте эта фраза звучала несколько по-иному. В проекте также ничего не говорилось о Мировой Социалистической Советской Республике^[11]. Еще одно отличие и, несомненно, важное, заключалось в том, что вместо указания о необходимости подписания Договора об образовании Союза социалистических республик Европы и Азии, как было в проекте, здесь предусматривалось подписание договора об образовании Союза Советских Социалистических Республик.

Таким образом, в Декларации подчеркивались как международные факторы объединения республик, так и внутренние, причем, прежде всего, делался упор на интернациональное по своей классовой природе строение Советской власти. В Декларации выдерживались все три главных принципа национальной политики компартии, хорошо прослеживавшиеся еще в канун Октябрьской революции – принцип интернационализма, принцип права наций на самоопределение вплоть до отделения и принцип федерализма, советского федерализма, предусматривавшие уничтожение в корне национального гнета, создания обстановки взаимного доверия и закладывания основ братского сотрудничества народов. Эти принципы были фактически заявлены в Декларации и, кроме всего прочего, она продемонстрировала преемственность основ новой политики, заложенной еще в октябре 1917 г. Упоминание октября 1917 г. было не случайным, и в этом отношении новая формулировка была более четкой, нежели присутствовавшая в проекте, где говорилось об основах, «которые были заложены пять лет тому назад»^[12], то есть когда прямо не говорилось об октябре 1917 г.

Следующий основополагающий документ, обсужденный I съездом Советов, носил название «Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик». Он, собственно, носил характер Конституции. Как и проект, утвержденный партийными инстанциями, он состоял из 26 статей. Отличия от проекта по отдельным пунктам были не очень значительными. Появились, например, некоторые детали, например, количество членов ЦИК раньше планировалось в составе 300 членов, а сейчас – 371. Заметным нововведением стала 14 статья, где было записано следующее постановление: «Декреты и постановления Центрального Исполнительного Комитета и Совнаркома Союза печатаются на языках, общеупотребительных в союзных республиках (русский, украинский, белорусский, грузинский, армянский, тюркский)»^[13]. Это было результатом обсуждения проекта на местах. VII Всеукраинский съезд Советов, как отмечалось, даже употребил термин «государственные языки». В Конституции Грузии от 2 марта 1922 г. вообще грузинский язык был объявлен государственным, но там имелось также примечание об обеспечении национальным меньшинствам права свободного развития и употребления родного языка, причем не только в своих национально-культурных, но и в общегосударственных учреждениях^[14]. В Договоре термин «государственный язык» не фигурирует и вместо него предпочли писать об общеупотребительных языках, перечислив всего шесть языков. Любопытно, что фигурирует термин «тюркский язык», под которым можно разуметь языки всех тюркских народов, не только азербайджанский.

В Договоре четко разграничивались функции верховных органов СССР, Совета Народных Комиссаров, союзных республик. В частности, республикам полагалось иметь свои бюджеты, которые являлись бы составными частями общесоюзного бюджета, при этом перечень доходов и размеров доходных отчислений, идущих на образование бюджетов союзных республик должен был определять Центральный Исполнительный Комитет Союза^[15].

По Договору устанавливалось единое союзное гражданство для граждан всех союзных республик, учреждались флаг, герб и государственная печать СССР и столицею объявлялась г. Москва. Признавалось право свободного выхода союзных республик и необходимость внесения изменений в конституции республик в соответствии с Договором.

Съезд принял постановление об утверждении Декларации и Договора, в силу которого они были в основном утверждены. Но, признавая чрезвычайную важность этих документов, Съезд принял решение о необходимости выслушать окончательные мнения всех входящих в Союз республик для чего они пересылались в ЦИКи союзных республик и их отзывы должны были быть представлены в ЦИК СССР к ближайшей его сессии. Окончательный текст Декларации и Договора было решено утвердить на II съезде Советов СССР.

Съезд также принял специальные постановления об основании Дома СССР, о создании Центрального научного института сельского хозяйства с отделениями во всех союзных республиках (с этим предложением на съезде выступил представитель украинского крестьянства Одинец) и о праздновании дня образования Союза Советских Социалистических Республик. В этом последнем постановлении дословно было записано следующее: «Поручить Центральному Исполнительному Комитету Союза Советских Социалистических Республик установить праздничный день на территории СССР в ознаменование образования СССР»^[16]. Съезд единогласно избрал в состав ЦИК СССР 371 члена и 138 кандидатов. Енукидзе, зачитывал кандидатуры в состав ЦИКа по делегациям. От РСФСР было 270 членов, и первая пятерка выглядела следующим образом: Калинин, Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев. От Украины было выбрано 88 членов ЦИК и в первую украинскую пятерку вошли Петровский, Раковский, Фрунзе, Мануильский, Лебедь. От ЗСФСР в состав ЦИКа вошло 26 членов. Они были поименованы сначала от Грузии, а затем вперемешку, поэтому о первой пятерке говорить не приходится. Но в состав ЦИКа вошли Махарадзе, Мдивани, Киров, Нариманов, Назаретян. Белоруссия была представлена в ЦИКе всего 7 членами и белорусский список открывали А. Г. Червяков, В. А. Богуцкий и М. М. Ходош.

Закрывая съезд, Калинин подвел итоги его работы, назвав ее «событием мировой важности». Он выделил в создании СССР три важнейших достижения, к которым отнес объединение материальных ресурсов, политический фактор и новый принцип взаимоотношения между народами – принцип дружбы и братского общежития, подчеркнув при этом, что в этот принцип межнациональных отношений закладывается пока только первый камень. Калинин при этом подчеркнул: «Целые тысячелетия прошли с тех пор, как лучшие умы человечества бьются над теоретической проблемой в поисках форм, которые дали бы народам возможность без величайших мук, без взаимной борьбы жить в дружбе и братстве. Только сейчас, сегодняшний день практически закладывается первый камень в этом направлении»^[17].

В тот же самый день, 30 декабря 1922 г. состоялась Первая сессия ЦИК СССР, проходившая под председательством Г. И. Петровского. По предложению Енукидзе образовывается Президиум ЦИК Союза в составе 19 членов и 13 кандидатов. 11 членов Президиума представляли РСФСР – М. И. Калинин, И. В. Сталин, Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, А. Д. Цюрупа, М. П. Томский, Т. В. Сапронов, А. С. Енукидзе, Д. И. Курский, Я. Э. Рудзутак, П. Г. Смидович. От Украины в составе Президиума было четверо – Г. И. Петровский, Х. Г. Раковский, Д. З. Мануильский, Ф. Я. Кон, от ЗСФСР – трое – Н. Нариманов, А. Ф. Мясников, Г. П. Мдивани и от Белоруссии был один член Президиума – А. Г. Червяков. Прдеседателями ЦИК СССР избраны были М. И. Калинин, Г. И. Петровский, Н. Нариманов и А. Г. Червяков. Секретарем ЦИК Союза стал А. С. Енукидзе.

Эта сессия приняла также семь постановлений. В них содержались поручения Президиуму ЦИК разработать к ближайшей сессии ЦИК Союза положение о наркоматах СССР, наметить персональный состав наркомов и представить их на утверждение следующей сессии ЦИК, которая намечалась на апрель. Президиуму давались и некоторые другие поручения. До созыва II сессии ЦИК Союза все полномочия по изданию декретов и постановлений, обязательных для всего Союза ССР, передавались ВЦИК и его Президиуму^[18].

Работа съезда широко освещалась во всех тогдашних средствах массовой информации, а после его окончания во многих регионах страны были проведены специальные собрания и митинги с резолюциями поддержки его решений. 9 января на Пленуме Харьковского городского Совета была по этому поводу принята специальная резолюция, где было постановлено: «... горячо приветствовать создание Союза Советских Социалистических Республик, являющегося залогом сплочения и укрепления существующих сейчас советских республик и расширения границ пролетарской революции на весь мир». В подобном же духе принимается на следующий день, 10 января 1923 г. и резолюция Пленума Киевского городского Совета^[19] и множество других решений по результатам съезда. Международное значение образования СССР, обычно, ставилось на первое место. В них нередко писалось о будущем мировом союзе советских республик, как можно прочитать в телеграмме III Азербайджанского съезда профсоюзов^[20] или о мировой пролетарской революции. Подчеркивалось и значение создания СССР как мощной политической и экономической организации, способной быстрее восстановить промышленность и сельское хозяйство, что можно прочитать в резолюции беспартийной крестьянской конференции Полонской волости Волынской губернии Украины от 10 января 1923 г.^[21] Звучали также мотивы дружбы народов СССР, что можно усмотреть в телеграмме второй сессии III Всехорезмского курултая от 13 января 1923 г.^[22]

Однако многочисленные письма и телеграммы с одобрением работы съезда не означали прекращения дискуссий по конкретному воплощению в жизнь его решений, не положили они и конца борьбы интересов центра и окраин. Знал об этом и В. И. Ленин, состояние здоровья которого все ухудшалось и изоляция которого от внешнего мира все усиливалась. При всем этом хорошо видно как он был озабочен будущим страны и, в частности, тем как будет решаться национальный вопрос. 30 декабря 1922 г., то есть в день съезда, Ленин начал и 31 декабря закончил диктовать М. А. Володичевой записку, которая вошла в историю как статья «К вопросу о национальностях или об „автономизации“. В советской печати она была опубликована впервые в 1956 г., но изначально секретом не являлась, поскольку доводилась до сведения делегатов XII съезда РКП (б) в 1923 г. Знали о ней и за границей, потому что копию ее вывез Л. Троцкий, в архиве которого она находилась^[23].

Эта записка интересна и сама по себе и тем влиянием, которое оказала на ход будущего съезда партии и к ней приходится вновь обращаться и по причине того, что В. А. Сахаров, уделивший ей большое место в своей монографии, поставил ленинское авторство под сомнение^[24]. По его мнению, сам текст записки свидетельствует против ленинского авторства^[25]. Причем под сомнение берутся уже самые первые строчки записки, где Ленин отмечал: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистически республик». (В копии Троцкого слово «Автономизация» взята в кавычки и начинается с большой буквы, также как применяется аббревиатура СССР).

Далее, как известно, Ленин сказал, «таким образом, вопрос миновал меня почти совершенно». В. Сахаров в ответ на эти замечания не соглашается с автором письма и подчеркивает решающее влияние Ленина на принимаемые решения. Вообще, кто из тогдашних большевиков мог бросать упреки больному Ленину кроме его самого? Ленину, которого большевики уже при жизни считали гениальным и, конечно, великим марксистом. Х. Раковский, давний сподвижник Г. В. Плеханова, в 1924 г. писал: «У Ильича громадные заслуги перед марксизмом: он спас марксизм от вырождения, к которому он неминуемо пришел бы после того, как он, благодаря Каутскому и другим, стал казенной доктриной для оправдания социал-патриотизма и социал-ренегатства»^[26]. Так что только сам Ленин мог тогда делать самому себе подобные замечания.

За что Ленин берет вину на себя? Во-первых, он занялся вплотную этим вопросом лишь в конце сентября, когда руководство трех республик высказалось не за план «автономизации», фактически, против него. Во-вторых. Ленин, присутствуя на Пленуме ЦК РКП (б) 5-го октября, 6-го, когда решался именно этот вопрос, отсутствовал и, в-третьих, из-за болезни, действительно, не мог присутствовать ни на декабрьском Пленуме, ни на двух съездах Советов – российском и общесоюзном. Записка надиктовывалась в день первого союзного съезда. Решаются серьезные вопросы, а председатель Совнаркома РСФСР, не присутствует ни на X съезде Советов РСФСР, ни на учредительном съезде СССР. После телеграммы от 21 октября 1922 г. по «грузинскому делу» и интервью М. Фарбману от 27 октября вплоть до 30 декабря прямых ленинских документов по проблемам формирования СССР нет. Даже в конспекте речи В. И. Ленина на X Всероссийском съезде Советов, на котором он не присутствовал, причем знал об этом заранее, из 24-х обозначенных пунктов ни один не посвящен национальным проблемам^[27]. Конспект, видимо, был составлен еще до 15 декабря 1922 г., поскольку именно в этот день Ленин пишет письмо Сталину, где подчеркивает невозможность своего участия на этом съезде. Правда, он еще надеялся на встречу с врачами, с которыми намеревался обсудить возможность своего выступления на съезде. И далее он продолжал: «Отказ от него я считал бы для себя большим неудобством, чтобы не сказать сильнее»^[28].

Невозможность участия на X съезде Ленин рассматривает как большое неудобство и даже сильнее того. То есть, Ленин явно чувствовал свою вину еще до записок 30–31 декабря. План Ленина, изложенный им в письме Каменеву 26 сентября, действительно, оказал решающее воздействие на конструкцию СССР, Ленин, конечно, знал и о том, как решаются дела в этом направлении, но у него были веские основания говорить, что он не мог заниматься этим непростым вопросом повседневно и отсутствовал во время важнейших заседаний, где непосредственно решались конкретные вопросы создания СССР.

Примерно на таком же уровне построены и другие аргументы В. Сахарова в пользу его утверждения. Автор не исследует вопрос, а доказывает свою версию, Поскольку наша работа имеет другие цели и мы не можем от них сильно отклоняться, не будем пункт за пунктом опровергать словесную конструкцию автора. Мы их, действительно, рассмотрели и не можем их принять категорически. Об отношении Ленина к «грузинскому делу» мы еще вернемся. Обратимся к самому тексту надиктованной записки и попытаемся понять ее основной смысл, ибо она даже при больном Ленине оказала свое воздействие на проведение национальной политики компартии.

Ленин, прежде всего, выражает свое несогласие с действиями Орджоникидзе и Дзержинского и дает недвусмысленно отрицательную характеристику аппарату, который называет насквозь чуждым и представляющим из себя буржуазную и царскую мешанину. В этой связи «свобода выхода из союза» по Ленину оказывается пустой бумажкой, которая не сможет защитить инородцев от «великоруса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ». Ленин также бросает упрек Сталину за его, как там пишется, торопливость и административное увлечение, и также озлобление против «социал-национализма». При этом Ленин счел нужным произнести следующие слова: «Озлобление вообще играет в политике обычно самую худую роль». Вновь возвращаясь к Дзержинскому и Орджоникидзе Ленин подчеркивает, что они были властью по отношению к другим гражданам Кавказа и тем более должны были проявлять особую выдержку. И далее, в конце записей 30 декабря Ленин ставит, по его словам, важный принципиальный вопрос: «как понимать интернационализм?».

С этого вопроса он начинает свою записку на следующий день, 31 декабря. Он выступает против абстрактной постановки вопроса о национализме и различает национализм нации угнетающей и нации угнетенной, национализм большой нации и национализм маленькой нации. В этой связи, поскольку националы большой нации виноваты в бесконечных насилиях, необходимо ликвидировать не только формальное, но и фактическое неравенство. Отсюда Ленин видит необходимость уступок малым нациям и особо подчеркивает: «Вот почему в данном случае лучше пересолить в сторону уступчивости и мягкости к национальным меньшинствам, чем недосолить».

Ленин ставит задачу дальнейшего укрепления союза социалистических республик, предлагает политическую ответственность за случившееся «грузинское дело» возложить на Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе и обращает особое внимание на политику в области национальных языков. Он предлагает вернуться к данным вопросам и на следующем съезде Советов и даже допускает то, чтобы «оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов». Он при этом напоминает о партийном авторитете, то есть о роли партии и несогласованность в работе аппарата видеть меньшим злом, нежели возможное обострение межнациональных отношений. Он особое внимание обращает на международный фактор, прежде всего на пробуждение народов Востока и на пример советской страны и не допускает подрыва принципиальной искренности в национальных отношениях и необходимость борьбы с империализмом. Ленин завершил эту записку верой в завтрашний день «когда окончательно проснутся пробужденные угнетенные империализмом народы и когда начнется решительный долгий и тяжелый бой за их освобождение»^[29].

Записка во многом является продолжением прежних взглядов Ленина на национальный вопрос, но есть в ней и некоторые новые места. Ясно, что он не считал решения I съезда Советов СССР окончательными и видел необходимость дальнейшей работы над конструкцией нового государства. Оно, отнюдь, не должно было превратиться в конфедерацию, ибо сохранялся единый партийный аппарат, и Ленин об этом говорит в своей записке. Он, отнюдь, не говорит и об уничтожении верхнего этажа, который, как известно, именно им был предложен. Что касается политики по отношению к малым народам, то она будет принята на вооружение партией и даст свои значительные результаты в самое ближайшее время. Этот документ повлияет как на конкретную работу по дальнейшему созданию СССР, так и на разработку теории национальных отношений, предназначенной не только для внутреннего потребления. Не случайно в 1923–1924 гг. выходит ряд работ посвященных роли Ленина в разработке национального вопроса. Один из руководителей Наркомнаца С. Диманштейн издает специальную статью о наследии Ленина по национальному вопросу еще до Первой мировой войны^[30]. Товстуха публикует сборник сочинений Ленина по национальному вопросу. Сталин читает в Свердловском университете специальную лекцию о национальном вопросе и неоднократно упоминает Ленина^[31], а Раковский издает брошюру о создании СССР, также отталкивается от Ленина и доказывает необходимость дальнейшего развития советской государственности^[32]. Тогда же выходит и ряд других работ подобного плана^[33].

I съезд Советов СССР, конечно, явился важнейшим событием в деле построения Союза Советских Республик, который намечал Ленин еще в 1917 г. Вообще 1922 г. стал решающим в подготовке и оформлении этого союза. Дискуссии были неизбежными, и подходы опробовались буквально на ходу. Отнюдь не все можно было предположить заранее, и некоторые изначальные установки необходимо было изменять. Свое воздействие оказывала и международная обстановка, и внутренние дела социально-экономического и политического характера, и болезнь В. И. Ленина, и взаимоотношения в верхах советского руководства, особенно в связи с возможной сменой главного идеолога и главы партии и правительства. Все это, конечно, нужно учитывать и при дальнейшей работе по завершению строительства СССР.

Примечания

1. ↑ I съезд Советов Союза Советских Социалистических Республик (Стенографический отчет с приложениями). М, 1923, с. 3.
2. ↑ Там же, с. 4–6.
3. ↑ Там же, с. 7–8.
4. ↑ Сталин И. В. Сочинения, Т.5, с. 158.
5. ↑ I съезд Советов, с. 14.
6. ↑ I съезд Советов, с. 13.
7. ↑ Там же, с. 12.
8. ↑ Рубач М. А. Украинское национальное движение, его характер и движущие силы (1910-февраль 1917 г.) // Национальный вопрос накануне и в период проведения Великой Октябрьской социалистической революции. Вып. 1. М., 1964, с. 36–37.
9. ↑ I съезд Советов, с. 16–18.
10. ↑ Съезды Советов... т. III. М., 1960, с. 16–17.
11. ↑ На пути «к социалистическому унитаризму», с. 115.
12. ↑ Там же.
13. ↑ Съезды Советов... Т. III, с.20.
14. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 238.
15. ↑ Съезды Советов... Т. III, с.21.
16. ↑ Там же, с. 23.
17. ↑ I съезд Советов, с. 24.
18. ↑ 1-я сессия Центрального Исполнительного Комитета Союза Советских Социалистических Республик. М., 1923. В кн. I съезд Советов... Приложения, с. 3–4.
19. ↑ Коммунистическая партия – вдохновитель и организатор, с. 349–351.
20. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 391.
21. ↑ Коммунистическая партия – вдохновитель и организатор, с. 351.
22. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 390.
23. ↑ Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923–1927. Т. 1. М., 1990, с. 74–78.
24. ↑ Собственно впервые вопрос в таком плане возник во время Международной конференции «Россия в XX веке» в 1993 г. См.: Куманев В. А., Куликова И. С. Противостояние: Крупская-Сталин. М., 1994, с.58.
25. ↑ Сахаров ВА. «Политическое завещание» Ленина, с. 317–362.
26. ↑ Раковский X. Ленин и Маркс // Молодая гвардия. М., 1924, № 2–3, с. 442.
27. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч., с. 440–441.
28. ↑ Ленин В. И. Сочинения. Изд. 4-е. Т. 33, с. 421.
29. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45, с. 356–362.
30. ↑ Диманштейн С. Ленин и национальный вопрос (До империалистической войны) // Молодая гвардия. М., 1924, № 2–3, с. 285–295.
31. ↑ Сталин И. Вопросы ленинизма. Издание одиннадцатое. М., 1952, с. 46–54.
32. ↑ Раковский X. Союз Социалистических Советских Республик. Новый этап в советском союзном строительстве. Харьков, 1923.
33. ↑ Гуревич Г. С. Принципы автономизма и федерализма в советской системе. М., 1924; Котляревский С. А. СССР и союзные республики. М., 1924; Палиенко Н. И. Конфедерация, федерация и Союз Советских Социалистических Республик. М., 1923; Равич-Черкасский М. Ленин и национальный вопрос. Харьков, 1924.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС НА ПАРТИЙНЫХ ФОРУМАХ 1923 г.

Дальнейшая работа по созданию СССР продолжалась в нескольких направлениях. I съезд Советов СССР провозгласил создание нового государства, но впереди еще предстояло решение многих серьезных задач. Конечно, существовала единая партия, фактически, руководившая страной. Была единая внешняя граница, существовала единая система обороны и, фактически, единая Красная армия. Проводилась также единая внешняя политика, укреплялись экономические связи и путем воссоздания прежних, и путем выработки новых, например, через Госплан. Можно найти и многие другие общие моменты, но при всем этом еще нужно было воплотить в жизнь ряд других установок Декларации и Договора о создании СССР.

На первой же сессии ЦИК СССР I созыва, которая состоялась вечером 30 декабря 1922 г., то есть сразу после закрытия I съезда Советов СССР, разработка Конституции СССР была поручена Президиуму ЦИК. Ему же к ближайшей сессии ЦИК поручили разработку Положения о Наркоматах СССР, Совнаркоме и Совете Труда и Обороны СССР, ЦИК СССР и членах ЦИК и другие вопросы. Ему же поручалось наметить персональный состав наркоматов. Эта же сессия поручила ВЦИК и его Президиуму вплоть до созыва II сессии ЦИК СССР право издания декретов и постановлений для всего СССР. Президиум ЦИК, как отмечалось, был избран на этой же сессии в составе 19 членов и 13 кандидатов. Сессия избрала также и четырех председателей ЦИК СССР по одному от каждой союзной республики.

10 января 1923 г. на первом же своем заседании Президиум ЦИК СССР, во исполнение решения сессии ЦИК для выработки основных положений проекта конституции образовал шесть комиссий. Первой комиссии предстояло выработать положения о СНК, СТО и наркоматах Союза. Созыв этой комиссии был поручен М. И. Калинину. Была также создана бюджетная комиссия, которой предстояло разработать и представить в Президиум ЦИК Союза положение о Бюджетной комиссии и порядке рассмотрения бюджета; комиссия по выработке положений о Верховном суде при ЦИК Союза и об объединенном органе ГПУ при СНК СССР; комиссия по выработке Положения о ЦИК СССР и о членах ЦИК СССР; комиссия по составлению проекта построения руководящих органов наркоматов и определению персонального состава наркоматов и комиссия по выработке Государственного флага и Государственного герба СССР^[1].

13 января 1923 г. на первом заседании комиссии по выработке положений о СНК, СТО и наркоматах СССР создается подкомиссия с целью предварительной подготовки всех материалов по Конституции и проектов положений о наркоматах СССР. В январе-феврале эта подкомиссия занимались составлением текста Конституции. Параллельно ЦИК союзных республик создали свои комиссии по рассмотрению и уточнению текстов Декларации и Договора. Другие комиссии, которые начали действовать в соответствии с постановлением Президиума ЦИК, координировали свои действия с этой комиссией и занимались разработкой отдельных глав Конституции. К середине февраля подкомиссия Президиума ЦИК СССР, подготовила первый проект союзной Конституции. В нем были учтены предложения союзных республик, в том числе проект, представленный от РСФСР. Этот проект состоял из восьми глав и касался как верховной власти СССР, так и положения союзных и республиканских наркоматов, символов страны и т. д.

Эта подготовительная работа по выработке Конституции также протекала в атмосфере дискуссий, которые показали наличие разных мнений, в том числе и на местах. Там было заметно стремление добиться большей самостоятельности союзных республик. Так, на Украине Н. Скрыпник предложил вставить в уже принятую съездом Декларацию после слов об объединении республик слова – «суверенных республик». Впрочем, республики, получив соответствующие документы, имели право на разного рода предложения, что было предусмотрено решениями съезда. Определенные особенности имелись и в Белоруссии. Там Президиум местного ЦИК утвердил решение совещания юридических консультантов республиканских центральных учреждений и наркоматов об обязательном переподтверждении поступающих из Москвы законодательных актов, затрагивающих деятельность официально не объединенных ведомств. Свои требования предъявляли и представители автономий Российской Федерации, добиваясь большей самостоятельности, прежде всего в экономической области. Их руководство даже поставило вопрос о предоставлении, как автономным республикам, так и крупным областям и регионам России «прав союзных единиц в общей федерации СССР»^[2]. Свои проблемы имелись и области образования и культуры малых народов. Состоявшийся 17 января 1923 г. I Всероссийский съезд губернских советов национальных меньшинств констатировал новые трудности для себя в связи с введением нэпа. Так, штат Народного комиссариата просвещения, составлявший к началу 1922 г. 8000 чел., сократился к концу того же года до 1200 чел., в том числе по главку Совета национальных меньшинств сокращение было меньшим, но тоже довольно чувствительным – со 130 сотрудников до 42. Примечательно, что этот совет категорически отказался от перевода в Наркомнац, причем до такой степени, что дело доходило до коллективной отставки. На этом съезде была отмечена серьезная необходимость борьбы с клерикализмом, особенно среди мусульман^[3].

Однако наиболее сложным вопросом и после I съезда Советов СССР оставался грузинский. «Грузинское дело» затягивало и требовало постоянного внимания руководителей партии. 25 января 1923 г. Политбюро принимает решение, где писалось: «Смену состава ЦК Компартии и советских учреждений в Грузии как вызванную обстановкой на Кавказе и ходом борьбы в грузинской партии утвердить. Равным образом и решения Оргбюро от 21 декабря о переводе на работу вне Грузии тт. Цинцадзе, Мдивани, Махарадзе и Кавтарадзе». К этому решению, разосланному по губернским и областным комитетам партии, прилагалось разъяснительное письмо под названием «О конфликте в Компартии Грузии». Примечательно, что при голосовании большинство членов Политбюро воздержалось, хотя против не выступало^[4].

4 февраля Сталин в письменном обращении ко всем членам ЦК вновь вернулся к проблемам построения союзного государства. Среди прочего, он здесь предложил создание еще одной палаты, которая бы представляла национальности, фактически, по национально-государственному принципу. 8 февраля это письмо было обсуждено на Политбюро и, в основном, одобрено, хотя идея создания союзных наркоматов с контрольными функциями была отвергнута^[5].

Очередной Пленум ЦК РКП (б), состоявшийся 21–24 февраля также непосредственно занимался межнациональными проблемами. Доклад под названием «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве», 21 февраля сделал Сталин. Доклад был большой и построен в форме тезисов. В нем подчеркивалась объективная прогрессивность экономической капиталистической интеграции и, вместе с тем, подчинение одних народов другими. В этой связи отмечалась и вторая тенденция, отражавшая борьбу народов за свое освобождение. Непримиримое противоречие между двумя тенденциями приводит к тому, что буржуазия не способна найти правильный подход к решению национального вопроса. Далее говорилось о политике компартии по национальному вопросу до и после Октябрьской революции, и подчеркивались ее особенности, которые заключались в решительном отрицании всяческих форм принуждения в отношении национальностей, признания равенства и суверенности народов и объединение их лишь на началах сотрудничества и добровольности в результате свержения власти капитала. Отмечалась необходимость ликвидации не только формального, но и фактического неравенства, что можно достигнуть только путем помощи русского пролетариата отсталым народам Союза путем борьбы против великорусского шовинизма, а также необходимость борьбы против местного национализма. При этом отмечался и грузинский, и азербайджанский, и узбекский шовинизм, которые стимулируются условиями нэпа.

В связи с созданием Союза Республик, как отмечал Сталин, значительная часть чиновничества расценила его как шаг к ликвидации республик и поэтому, подчеркивается далее в докладе, такие настроения следует осудить и все сделать для того, чтобы поддержать интересы национальностей, В этой связи необходимо создать специальный орган представительства национальностей на началах равенства. И далее говорилось о практических мерах по реализации идей Союза. К ним относилось создание специального органа по представительству всех без исключения национальных республик на началах равенства. По такому же принципу рекомендовалось конструирование комиссариатов Союза, а в органах национальных республик и областей предусматривалось выдвижение преимущественно местных людей, знающих язык, быт, нравы соответствующих народов. В заключение, еще раз возвращаясь к двум уклонам, Сталин подчеркивал особую опасность уклона к великорусскому шовинизму и призывал к осуществлению ряда практических мер в области партийного строительства. Предусматривалось образование марксистских кружков из местных партийных работников, издание марксистской литературы на родном языке, усиление Университета народов Востока и его отделений на местах, создание при ЦК национальных компартий инструкторских групп из местных работников, развитие массовой партийной литературы на родном языке, вообще усиление партийно-воспитательной работы в республиках, в том числе среди молодежи^[6].

Этот доклад, который был произнесен в первый же день Пленума, принимается за основу. В последний же день Пленума, то есть 24 февраля вечером свой доклад под названием «О практических вопросах вытекающих из решения [Съезда Советов] Союза Советских республик» сделал М. В. Фрунзе. Это тоже не был первый доклад Фрунзе по национальному вопросу, и получалось так, что Сталин как бы представлял центр, а Фрунзе выступал представителем окраин. Специалисты, изучавшие оба доклада, считают, что позиции их расходились. Но, не акцентируя внимание на этом моменте, отметим предложение Фрунзе по необходимости в категорической форме отделить органы управления Союза от существующих органов РСФСР. Далее Фрунзе предлагал Политбюро принять меры к немедленному конструированию этих органов и что, конечно, было весьма существенным, он предлагал признать необходимым пересмотр статей Союзного договора касающихся финансов таким образом, чтобы расширить бюджетные права республик путем предоставления им финансовой инициативы и получения возможности самостоятельного поиска кредитов для получения займов.

Далее Фрунзе для контроля и общего руководства по решению всех поставленных задач и разработки проекта Конституции СССР призвал к созданию специальной комиссии ЦК^[7]. По докладу Фрунзе на Пленуме развернулись острые прения, выявившие наличие разных подходов и отразившие позиции, как сторонников унитаризма, так и тех, кто отстаивал права союзных республик. Пленум создал специальную комиссию в составе Л. Каменева, И. Сталина, М. Фрунзе, Х. Раковского, А. Рыкова, Я. Рудзутака, Э. Рахимбаева и Г. Сокольникова, которой предложили детально рассмотреть предложения Фрунзе, а также заслушать доклады о работе всех комиссий, созданных ЦИК для разработки проектов по реализации решений об образовании СССР. Более того, в случае необходимости этой комиссии ЦК предоставлялось право пересмотра персонального состава созданных прежде комиссий ЦИК и, собственно, осуществлять руководство всей подготовительной работой предусмотренной I съездом Советов СССР и последующих решений партийных органов^[8].

В. И. Ленин, состояние здоровья которого заметно ухудшилось, по-видимому, в течение двух месяцев был, во многом, оторван от текущей информации. Соответствующие материалы ему были переданы только после окончания этого Пленума, 3-го марта 1923 г. Он узнал об утверждении 25 января Политбюро выводов комиссии Дзержинского и потребовал предоставления ему материалов этой комиссии. Ленин при этом сказал, что они необходимы ему для предстоящего партийного съезда, к которому он предполагает обратиться со специальным письмом. Далее, 5 и 6 марта Ленин диктует два коротких письма, уже многократно комментировавшихся исследователями. В. А. Сахаров, опять-таки, единственный из них, кто и их ставит под сомнение, оспаривая авторство Ленина^[9]. Первое письмо предназначалось Л. Д. Троцкому и в нем Ленин просил его как члена Политбюро «взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это, – как там писалось, – находится под „преследованием“ Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив»^[10].

Второе письмо было совсем коротким и предназначалось П. Г. Мдивани, Ф. Е. Махарадзе и др. Там писалось: «Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь»^[11]. Вот, собственно, и все. Ставить под сомнение ленинское авторство писем у нас нет никаких оснований. Они соответствуют духу ленинских писем от 26 сентября и 6 октября 1922 г. и, вообще, линии Ленина на учет пожеланий с мест и его установкам на то, что наибольшим злом являлся в то время великодержавный шовинизм, как мы отмечали, была проведена и Сталиным. Эти письма подтверждаются по своему содержанию «Дневником дежурных секретарей В. И. Ленина», в частности вечерней записью сделанной Л. А. Фотиевой еще 14 февраля. Как там отмечается, Ленина больше всего волновал грузинский вопрос. Фотиева там подчеркнула, что Ленин на стороне обиженного и просил «дать понять кому-либо из обиженных, что он на их стороне»^[12]. И далее Лениным, по словам Фотиевой, было выделено три момента: «1. Нельзя драться. 2. Нужны уступки. 3. Нельзя сравнивать большое государство с маленьким. Знал ли Сталин? Почему не реагировал?»^[13] Опять-таки и эти мысли перекликаются с основным содержанием писем от 26 сентября и 6 октября, где Ленин писал о своем желании дать бой великодержавному шовинизму. Главное это принципы построения национальных отношений по Ленину, а они в последующих диктовках Ленина, являются четким развитием его взглядов вообще и осенних писем 1922 г., в частности. Не случайно они получат отражение и поддержку на XII съезде партии. Другое дело, что ухудшение здоровья Ленина привело к обострению борьбы в верхах партии, повлиявшей и на вопросы союзного строительства.

Во всяком случае, руководители партии были знакомы с последними ленинскими записками и учитывали их. Это прослеживается по их выступлениях на партийных форумах марта-апреля 1923 г. и, вообще, при проведении последующей политики в национальном вопросе. Л. Б. Каменев, выступая на Втором съезде Компартии Грузии, говорил о необходимости нахождения правильной пропорции между объединением советских республик и их независимостью, «которая для нас представляет не пустую декларацию, не что-то сделанное под давлением обстоятельств данного момента, но что представляет для нас воплощение решений, которые мы подготовляли еще до перехода власти к нам»^[14]. Каменев, наверняка, здесь намекал на выступление Ленина еще на Апрельской конференции 1917 г, где ставилась задача союза советских республик. Известно, что положение дел в грузинской Компартии стало предметом слушания и на заседании Политбюро 26 марта и на Пленуме ЦК РКП (б) 31 марта^[15].

Что касается Украины, то вопросы союзного строительства там нашли отражение, среди прочего, и на VII Всеукраинской конференции КП (б) У 4-10 апреля 1923 г. Внимание привлекает выступление Х. Г. Раковского, который заявил, что вопрос о союзном строительстве «теперь разрешен на более или менее длительный период. Я не считаю, что он рассмотрен навсегда. Нет, к этому вопросу нам придется еще сто раз вернуться»^[16]. Но, конечно, особую роль в разработке теории и практики национальных отношений сыграл XII съезд РКП (б), проходивший с 17 по 25 апреля 1923 г. в Москве^[17].

Пожалуй, ни один съезд партии не уделил национальному вопросу такое большое внимание как этот, хотя он под названием «Национальные моменты в партийном и государственном строительстве» был поставлен лишь 6-ым пунктом. Специальным своим постановлением президиум съезда, а в него было избрано 25 человек (Ахундов, Бухарин, Ворошилов, Залуцкий, Зеленский, Зиновьев, Калинин, Каменев, Косиор, Коротков, Лашевич, Ленин, Молотов, Орджоникиздзе, Петровский, Раковский, Рудзутак, Рыков, Сталин, Султан-Ходжаев, Томский, Троцкий, Угланов, Фрунзе, Харитонов) постановил работу Ленина по национальному вопросу, в частности по грузинскому вопросу, огласить руководителям делегаций, а затем по делегациям. Причем на секции по национальному вопросу ее было решено не оглашать. Речь шла о записке Ленина «К вопросу о национальностях или об „автономизации“. Поскольку упоминалась „записка и материалы“^[18], то, видимо, речь шла и о последних диктовках Ленина. Никто их достоверность под сомнение не ставил.

С докладом по этому 6-му пункту (это было двенадцатое заседание съезда) выступил И. С. Сталин, отметивший постановку национального вопроса уже на третьем после Октябрьской революции съезде, то есть до этого на VIII-ом и Х-ом съездах партии. Он подчеркнул сохранение принципиального взгляда на национальный вопрос, как до революции, так и после, и, прежде всего, остановился на международном значении национального вопроса. По его словам на Союз Республик весь Восток смотрит как на опытное поле, это повышает ответственность решения национального вопроса внутри страны и ошибка в этой области подорвет доверие ранее угнетенных народов к России и лишит ее притягательной силы в глазах Востока. Что касается внутреннего его значения, то Сталин обратил внимание на влияние нэпа на усиление, как русского, так и местного национализмов. Сталин также остановился на классовой сущности национального вопроса и некоторых других его аспектах, в частности на шовинизме в отдельных республиках господствующих наций по отношению к национальным меньшинствам. Естественно, в докладе шла речь и о создании СССР.

Сталин подчеркнул, что основа этого союза заключается в добровольности и правовом равенстве членов союза и, вместе с тем, союз, естественно, ведет к некоторому ограничению независимости республик. Есть факторы не только содействующие объединению народов в одно государство, но и тормозящих его. К факторам способствующих объединению Сталин отнес хозяйственный, саму природу Советской власти, то есть власть трудящихся и наличие империалистического окружения, как внешнюю угрозу. Главной силой препятствующей объединению Сталин назвал великорусский шовинизм, нарастающий в условиях нэпа. Сталин при этом добавил: «... у нас растет не по дням, а по часам великодержавный шовинизм, самый заскорузлый национализм, старающийся стереть все нерусское, собрать все нити управления вокруг русского начала и придавить нерусское». Это создает опасность потерять доверие со стороны бывших угнетенных народов, а благодаря этому доверию удалось по Сталину свергнуть Временное правительство и разгромить белых генералов. Без этого доверия, продолжал далее Сталин, «никакого Союза Республик у нас не будет». Сталин также остановился на фактическом неравенстве между народами, как втором факторе препятствующему объединению, которое можно преодолеть только эффективной помощью отсталым народностям. И третий фактор, тормозящий объединение Сталин видел в местном национализме, национализме в отдельных республиках.

Особое место в своем докладе Сталин уделил Закавказской федерации, как средству ликвидации межнациональной розни в Закавказье и остановился непосредственно на Грузии, выступая против привилегированного положения грузин в Закавказье и, вообще, против нарушения принципа равенства национальностей. Сталин при этом подчеркивал: «... без Закавказской федерации мира на Кавказе сохранить нельзя, равенства установить нельзя». Далее Сталин остановился на средствах, которые, по его мнению, могут преодолеть помехи к объединению. Он призвал к расширению использования местных языков не только в школах, но и во всех учреждениях, как партийных, так и советских с тем, чтобы Советская власть была «не только русской, но и междунациональной». Он также предложил иметь основным национальностям своих представителей в комиссариатах Союза Республик, то есть в центральном аппарате и особо остановился на необходимости иметь две равноправные палаты в составе Союзного ЦИКа, с тем, чтобы вторая палата защищала интересы национальностей, «особые, специальные, специфические, национальные интересы»^[19].

Первым в прениях по этому вопросу получил слово Б. Г. Мдивани до этого уже выступавший на съезде, на его четвертом заседании. Тогда он усмотрел колебания в политике партии в национальном вопросе в Закавказье и, среди прочего, подчеркнул существовавшее намерение устроить не федерацию, а автономизацию всех республик. Он также обратил внимание на перестановки кадров в Грузии и даже применил термин «партийные репрессии». Упомянул он с неодобрением и так называемых уклонистов и, обращаясь к Сталину, воскликнул: «Бросьте эту политику постоянных колебаний и скажите нам, где же ваша национальная политика... Так что же, т. Сталин, политика для лиц, или лица для политики?^[20] На том заседании против Мдивани выступил другой представитель Грузии – Д. Орахелашвили.

На сей раз Мдивани, вновь выразив неудовольствие отношением Сталина к так называемым уклонистам, подчеркнул, «что у нас существует школа Ильича по национальному вопросу, – школа, которая раз и навсегда разрешила национальный вопрос», но, продолжал далее Мдивани, теорию надо претворять в жизнь, а реалии оказываются во многом другие. Мдивани ссылался на последние письма Ленина и призвал к уничтожению не только формального, но и фактического неравенства и далее подчеркнул, что «хозяйственный момент в области разрешения национального вопроса есть первый вопрос». Мдивани специально остановился на Абхазии, Аджарии и Южной Осетии, а также на Закавказской федерации, отрицая свое негативное отношение к ней как таковой, но выступал против того, что получилось в действительности. Среди прочего он сказал: «Сама Советская власть, как таковая, есть условие предупреждения национальных трений и изживания пережитков национальных трений»^[21].

Следующим получил слова представитель Украины Г. Ф. Гринько. Он особо остановился на, говоря его словами, глубочайшей централизаторской инерции, видя в ней одну из крупнейших преград для налаживания государственных взаимоотношений внутри Союза. Он их увидел в ошибках Наркомпрода в определении единого сельскохозяйственного налога, при составлении нового бюджета, а так же, как он добавил, на десятках других примеров. Он выступил за расширение прав республик в области бюджетной и хозяйственной вообще и предложил, чтобы на съезде было вынесено решение, «которое сломало бы централизаторские тенденции и во сто крат облегчило бы всю нашу практическую работу». Гринько также обратил внимание на необходимость продуманной работы в национально-культурной области и предложил поручить ЦКК и новой РКИ в качестве важнейшей задачи наблюдение за проведением национальной политики всем государственным аппаратом сверху донизу.

Выступавший вслед за ним И. Ф. Стуруа – рабочий, токарь по металлу, прежде всего, выражал свое несогласие с Мдивани. Сменившая его представительница Киргизии А. Д. Уразбаева обратила внимание на необходимость серьезной работы среди трудящихся разных национальностей, прежде всего среди бедноты и женщин. А представитель Туркестана Т. Р. Рыскунов практическое разрешение национального вопроса видел, прежде всего, в разрешении экономических проблем. Выступивший за ним еще один представитель Грузии – Ф. И. Махарадзе прямо заявил, что никак нельзя говорить о независимости, самостоятельности республик, когда существует одна партия, которая определяет решительно все. Вместе с тем, он полностью поддержал призыв Ленина к борьбе против великодержавного шовинизма^[22].

В дальнейшем обсуждение национального вопроса было продолжено на четырнадцатом заседании съезда утром 24 апреля. В выступлении представителя Крыма – С. Саид-Галиева звучал призыв к классовому подходу в национальном вопросе и необходимости Компартии идти навстречу угнетенным массам всех национальностей. Сменивший его Н. А. Скрыпник акцентировал внимание делегатов на необходимости проведения особой линии в области культуры, обратился к положению украинцев в России и резко выступил против великодержавных предрассудков. Ш. З. Элиава вернулся к грузинскому вопросу и полемизировал с Мдивани и Махарадзе. Раковский поддержал обращение Ленина к национальному вопросу и тем самым помог партии избежать фатальных ошибок. По Раковскому есть основания тревожиться за судьбу партии, поскольку национальный вопрос чреват «самыми крупными осложнениями для Советской России и для нашей партии»^[23]. По его мнению, Сталин остановился на пороге выяснения подоплеки национального вопроса и нужно, прежде всего, видеть наличие советской бюрократии наделенной, отнюдь, не советской психологией и желающей управлять страной с точки зрения ее канцелярских удобств, для которых выгоднее иметь не двадцать республик, а одну. Он упомянул о борьбе на местах с центральным бюрократическим аппаратом, не желающим видеть наличие разных республик, аппаратом после первого союзного съезда Советов, ставшего, по словам Раковского хозяином всей нашей жизни. Он заявил, что союзное строительство пошло по неправильному пути и необходимо отнять от союзных комиссариатов девять десятых их прав и передать их национальных республикам.

Еще один представитель Грузии выступавший после Раковского – К. М. Цинцадзе рассказал, как ошибками в национальном строительстве в Грузии воспользовались антисоветские элементы-меньшевики и национал-демократы, и призвал не спешить с унификацией, поскольку она рассматривается как скрытое колонизаторство. А. С. Енукидзе направил свое выступление и против Раковского, и против Мдивани и Махарадзе, взяв под защиту действия Орджоникидзе и Дзержинского, и даже заявил, что Ленин в частностях своего письма сделался жертвой неправильной информации. Сменивший его Г. К. Орджоникидзе тоже посвятил свою речь грузинским делам, отрицая какое-либо ущемление грузинского населения при Советской власти.

В выступлении Я. А. Яковлева, представлявшего аппарат ЦК РКП (б), подчеркивается важность последних писем Ленина, без которых национальный вопрос на съезде не приобрел бы такого звучания. Яковлев призвал к необходимости иметь серьезные гарантии для практического обеспечения идей развитых в этих письмах. Еще один представитель Закавказья – С. Л. Лукашин, связал грузинский вопрос с вопросом Закавказской федерации, признав правильность ее создания и показав серьезность местного национализма, по его словам, более значительного в этом регионе, нежели великорусский шовинизм. С грузинского вопроса начал свое выступление и Г. Е. Зиновьев, подчеркнувший, что этот вопрос оказал съезду медвежью услугу. Далее он заявил о наличии социалистического отечества, которое надо защищать, бороться против великорусского шовинизма, поднимающего голову, и подчеркнул своевременность поднятия Лениным национального вопроса. Он, кстати, упомянул о роли партии, руководящей, по его словам, государством и призвал к тому, чтобы она каленым железом прижгла всюду великодержавный шовинизм, но и не забывала о необходимости борьбы с местным национализмом. Национальный вопрос внутри страны тесно связан с деятельностью Коминтерна, и чем удачнее он будет решен, тем лучше будет развиваться международное коммунистическое движение. Зиновьев поддержал тезисы Сталина и ЦК, назвав их превосходными и исчерпывающими.

Р. А. Ахундов, еще один представитель Закавказья, прежде всего Азербайджана призвал к борьбе против грузинских уклонистов. Далее выступил Н. И. Бухарин, подчеркнувший очень сильное националистическое движение на Украине и подрывную работу в этом отношении петлюровцев. Он упомянул также о крупном недовольстве якутов, продолжении восстания басмачей в Туркестане и остром конфликте в Грузии. По его словам национальный вопрос стоит очень остро и будет стоять в десяти, если не больше, республиках. Он поддержал идею борьбы, прежде всего против великодержавного шовинизма и усмотрел в ней стратегические установки Ленина. Последним на этом заседании выступил К. Б. Радек, сразу же отметивший важность дискуссии и то, что большинство партии не понимает значения национального вопроса. Он согласился с Бухариным о существовании национального вопроса в более острых формах, чем это было известно в центре и необходимости его умелого регулирования.

Этими заседаниями обсуждение национального вопроса на съезде не ограничивается. Во время съезда заседала также специальная секция по национальному вопросу, в работе которой принимало участие 100 человек, в том числе 24 приглашенных из национальных республик. Председательствовал на секции Я. Э. Рудзутак. Интересно, что записки о выступлении подали 44 человека, но слово получили лишь 14^[24]. Первым выступал Раковский, подвергший критике тезисы Сталина и его реферат и в союзном строительстве увидевший административное увлечение и торопливость, а также нажим и давление центральных партийных и советских органов.

Вновь также выступал Мдивани, направивший огонь критики против второй палаты и Закавказской федерации. Однако он не получил поддержки большинства секции. Абсолютное большинство выступавших поддержало создание второй палаты. Активно выступал против Мдивани А. И. Микоян. Но, тем не менее, против уже утвержденных I съездом Советов СССР положений о новом государстве, фактически, выступали не только представители Украины и Грузии, но и Средней Азии и даже РСФСР. Ходжаев, представлявший туркестанскую партийную организацию, остановился на необходимости укрепления в Средней Азии Советской власти, с тем, чтобы эти органы власти были не фиктивными, а фактическими. М. Х. Султан-Галиев, делегированный на съезд ЦК РКП (б), предложил распространить федеративный принцип и на другие регионы, например, по отношению к Северному Кавказу, Средней Азии, а также призвал к созданию Татаро-Башкирской республики. Он, по-существу, полемизировал со Сталиным.

Фрунзе акцентировал внимание на развитии промышленности в национальных республиках и даже предложил перенести в отсталые районы рад промышленных предприятий. Он указывал на необходимость большего усиления смычки города и деревни и правильную постановку взаимоотношений отдельных республик^[25]. За перенесение предприятий поближе к источникам сырья выступил и Троцкий, во многом повторивший и те положения, которые им были выдвинуты в его статье в «Правде» от 20 марта 1923 г. под названием «Мысли о партии. Национальный вопрос и воспитание молодежи». Сталин в основном полемизировал со своими оппонентами и даже позволил себе критику Ленина, что в условиях разгоравшейся борьбы за власть было небезопасно. Среди прочего он также сказал: «Союз республик еще не заставили работать. Создайте Союз республик, поработайте два года, посмотрите, к чему это ведет»^[26]. В секции также шала дискуссия о выделении автономных республик из состава РСФСР, не получившая поддержки большинства. Скрыпник предложил переименовать партию. Но этот вопрос был перенесен до следующего съезда партии^[27].

О работе этой секции Сталин доложил на шестнадцатом заседании съезда. Он прямо заявил о преувеличении национального вопроса группой товарищей во главе с Бухариным и Раковским в ущерб социальному вопросу. По его словам нельзя ставить великорусского пролетария в неравноправное положение в отношении бывших угнетенных наций, поскольку это может ослабить диктатуру пролетариата. При этом он сослался на Ленина, говорившего о подчиненном значении национального вопроса по сравнению с рабочим вопросом. Сталин призывал к тому, чтобы русские коммунисты боролись с великодержавным шовинизмом, а нерусские коммунисты с местным шовинизмом, то есть необходимо вести борьбу на два фронта. Далее Сталин остановился на поправках секции к резолюции. После него со своими поправками выступили Раковский и Скрыпник, но они не были поддержаны съездом.

25 апреля 1923 г. съезд принял обширную резолюцию по национальному вопросу. Она начиналась с констатации двух тенденций в развитии капитализма – процессов хозяйственного объединения и империалистическими способами этого объединения, влекущими за собой неспособность буржуазии найти правильный подход к решению национального вопроса. Особо подчеркивались решения партии еще до Октябрьской революции, которые заключались: «а) в решительном отрицании всех и всяческих форм принуждения в отношении национальностей; б) в признании равенства и суверенитета народов в деле устроения своей судьбы; в) в признании того положения, что прочное объединение народов может быть проведено лишь на началах сотрудничества и добровольности; г) в провозглашении той истины, что осуществление такого объединения возможно лишь в результате свержения власти капитала». Как отмечается в резолюции, эта политика получила поддержку национальностей как внутри страны, так и за ее пределами и послужила одним из решающих моментов, способствовавших победе компартии в революции.

Но ликвидация национального гнета требует и новых форм объединения в единое многонациональное Советское государство. Однако сохранились пережитки прошлого, с которыми нужно бороться и первым из таких пережитков называется великорусский шовинизм, а борьба с ним – первой очередной задачей партии. Второй такой задачей провозглашалась ликвидация фактического неравенства национальностей и третьей очередной задачей партии называлась борьба с местными националистическими пережитками.

В резолюции ряд ее пунктов были прямо направлены на реализацию объединения республик, таким образом, чтобы это действительно был союз равноправных государственных единиц, а не их ликвидация по принципу «единого-неделимого». Призывалось всячески обеспечить хозяйственные и культурные нужды национальных республик. Конкретно перечислялись также меры по реальному отстаиванию прав национальных республик в высших и исполнительных органах Союза и на местах. В заключении резолюции предусматривалось укрепление партии в национальных районах и проведение там целенаправленной партийно-воспитательной работы и расстановки кадров^[28].

На путях реализации решений I съезда Советов СССР XII съезд компартии сыграл особую роль. Съезд показал, что и после формального провозглашения СССР существуют разные подходы к его практическому построению, он продемонстрировал реальное противостояние мнений и борьбу централизаторского подхода с желанием сохранить большую самостоятельность республик.

Советский Союз еще только создавался и далеко не все было ясно. Об этом свидетельствует и тогдашняя советская печать, отражавшая нюансы разных подходов к строительству Союза. Еще 28 марта 1923 г. в украинской газете «Коммунист» статью под названием «Национальный момент в советском строительстве» издают Х. Раковский и М. Фрунзе, а Троцкий в развитие упоминавшейся мартовской статьи также в «Правде» 5 мая 1923 г. публикует свою новую статью – «Еще раз о воспитании партийной молодежи и национальном моменте», где можно усмотреть его полемику со Сталиным. В том же 1923 г. Раковский издает специальную брошюру о создании СССР, состоявшую из шести разделов. Там он писал: «И в самом деле, с Октябрьской Революции не решался национальный вопрос, а только начиналось его решение»^[29]. Задачу компартии в национальном вопросе Раковский видел не в его отрицании, «а в отыскании самых правильных взаимоотношений между нациями, у которых восторжествовала Советская власть» и несколько далее он утверждал, что «никогда коммунистическая программа не ставила себе целью централизацию вообще»^[30]. Он остановился на разных формах централизации и резко выступил против засилия бюрократии и превращения всей массы в послушное орудие для исполнения приказов центральной власти, против того, чтобы политическая жизнь была привилегией кучки людей, в результате чего Советская власть лишится своей самой главной опоры^[31].

На Украине распространялись в то время слухи о ликвидации Украинской республики в связи с созданием СССР, о чем украинское руководство поставило в известность ЦК РКП (б). М. В. Фрунзе в марте 1923 г. в своем выступлении на XI Екатеринославской конференции говорил о том, что идея объединения советских республик в единое федеративное государство не всеми была встречена с «полным сочувствием» и в этом отношении партия тоже не стала исключением. Действительно, в литературе на этот счет приводятся соответствующие примеры, однако, политика украинизации, борьба против великорусского шовинизма, намеченные XII съездом партии дали свои плоды и, в целом, националистические настроения на Украине заметно ослабевают^[32].

После XII съезда партии партийные инстанции продолжали активно заниматься национальными проблемами и делами государственного строительства^[33]. 25 мая 1923 г. на Украине создается специальная комиссия Совнаркома во главе с Х. Г. Раковским по проведению в советском порядке директив XII съезда по национальному вопросу. Комиссия занялась проведением в жизнь мероприятий, связанных с установлением фактического равенства между украинским и русским языками в государственных и просветительских учреждениях и подготовкой необходимых декретов и постановлений^[34]. Подобные же мероприятия проводились и в других союзных республиках.

Заметную роль в регулировании национальных отношений сыграло Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей, состоявшееся в Москве 9-12 июня 1923 г. Это был весьма представительный партийный форум, в котором кроме членов и кандидатов ЦК РКП (б) участвовало также 58 представителей национальных республик и областей. От Украины, например, участвовали такие видные руководители республики как Г. Ф. Гринько, В. П. Затонский, Д. З. Мануильский, Х. Г. Раковский, Н. А. Скрыпник, М. В. Фрунзе, В. Я. Чубарь.

К этому совещанию И. В. Сталин в конце мая подготовил «Проект платформы по национальному вопросу», утвержденный Политбюро ЦК РКП (б) 4 июня. Предварительно этот проект был рассмотрен рядом руководителей партии, давших свои замечания. Так, сохранились соображения Н. И. Бухарина, отметившего недостаточное внимание к национальному вопросу и давшего ряд конкретных предложений. Он, среди прочего, признал правильными возражения сделанные в адрес украинцев^[35]. Политбюро на своем заседании отклонило не только украинский, но и белорусский проекты Конституции^[36].

В «Проекте платформы» прежде всего, обращалось внимание на укрепление партийных организаций в республиках, поскольку лишь таким путем можно было укрепить там и Советскую власть. При этом подчеркивалось отличие обстановки на местах от обстановки в промышленных центрах Союза Республик и в связи с этим рекомендовалось применять на окраинах иные методы работы. В связи с малочисленностью интеллигенции давался совет привлекать их на сторону Советской власти. Далее подробно говорилось о составе, правах и компетенции второй палаты, о Президиуме ЦИК Союза Республик, который предполагалось избирать обеими палатами. Причем отвергалось предложение украинцев о создании двух президиумов с законодательными функциями. Кроме того, в этом документе также устанавливалось пять слитных комиссариатов (Индел, Внешторг, Наркомвоен, НКПС и НКПочтель) и еще пять директивных наркоматов (Наркомфин, ВСНХ, Наркомпрод, Наркомтруд, РКИ), остальные комиссариаты признавались совершенно автономными. Вновь отклонялось предложение украинцев по переводу Индела и Внешторга из разряда слитных в разряд директивных, то есть сохранить эти комиссариаты в республиках. Здесь же отмечались принципы конструкции наркоматов Союза Республик, путем расширения состава коллегий этих наркоматов за счет представителей наиболее крупных и, как там писалось, важных национальностей, и говорилось о бюджетных правах республик, причем предусматривалось расширение бюджетной самостоятельности^[37].

Этот раздел «Проекта платформы» имел самое прямое отношение к той работе по созданию органов Союза, которые тогда еще формировались. Кроме того, в этом проекте специально предусматривались меры по вовлечению трудовых элементов местного населения в партийное и советское строительство. Предписывалось осуществить чистку государственного и партийного аппаратов от националистических элементов, как русских, так и нерусских, распространение местных языков в делопроизводстве при обязательном изучении их ответственными работниками, привлечение местной интеллигенции в советские учреждения, при параллельной подготовке кадров из числа членов партии и ознакомление на специальных беспартийных конференциях рабочих и крестьян с докладами ответственных работников о наиболее важных мероприятиях Советской власти.

«Проект платформы» предусматривал также мероприятия по поднятию культурного уровня местного населения, конкретные шаги по хозяйственному строительству в национальных республиках и областях, практические меры по организации национальных войсковых частей, таким образом, чтобы готовить военные кадры из местного населения. Также специально в проекте расписывались положения о постановке партийно-воспитательной работе и соответствующий подбор партийных и советских работников для проведения в жизнь резолюции XII съезда по национальному вопросу^[38]. Совещание приняло этот проект как резолюцию по докладу Сталина под названием «Практические мероприятия по проведению в жизнь резолюции XII съезда партии по национальному вопросу».

Доклад был произнесен Сталиным 10 июня и перекликался с «Проектом платформы», но был более подробным. Что касается вопросов непосредственно связанных с формированием Союза Республик, то Сталин, в основном, коснулся их в заключении своего доклада, остановившись на подготовке Конституции Союза, второй палате и ее прерогативах, а также на Президиуме ЦИК и комиссариатах. Кроме этого доклада было сделано также 20 докладов представителей с мест. Эти доклады, а также выступления показали наличие разных точек зрения и на этом этапе союзного строительства. Пожалуй, наиболее критичными были выступления представителей Украины. Скрыпник, осудивший и великодержавный шовинизм, и конфедерализм, решительно выступил за сохранение суверенитета республик, усмотрев опасность его ликвидации в том союзе республик, который получался на практике^[39].

Опять обозначил свою позицию Раковский, подчеркнувший свое понимание федерации. В этой связи он счел необходимым произнести следующие слова: «Я считаю, что мы, украинцы, не меньше коммунисты, чем Сталин. Когда он в это понятие хочет внести более централистическое понимание, мы на этот счет будем спорить... Может быть, опыт покажет, что его нужно изменить»^[40]. Выступил также на этом совещании еще один представитель Украины – Гринько, предложивший создать более льготные условия для вступления в партию и последующее выдвижение на руководящие должности местных кадров, даже если они и менее подготовленные и не пролетарского происхождения.

На совещании стало предметом разбирательства специальное дело М. Х. Султан-Галиева^[41], который был обвинен не только в антипартийной деятельности, но и в связях с басмаческим движением, был даже применен термин «султан-галиевщина» и Сталин в одном из своих выступлений на совещании подчеркнул, «что она создала некоторый круг своих сторонников в восточных республиках, особенно в Башкирии и Татарии»^[42]. В этом же выступлении Сталин остановился на правом и левом уклоне в национальных республиках и областях и признал левую опасность более опасной. В своем заключительном слове, а также в «Ответе на выступления» Сталин больше всего полемизировал с представителями Украины и усмотрел в их предложениях желание добиться нечто среднего между конфедерацией и федерацией и далее он продолжал: «А между тем ясно, что мы создаем не конфедерацию, а федерацию республик, одно союзное государство, объединяющее военные, иностранные, внешнеторговые и прочие дела, государство, наличие которого не умаляет суверенности отдельных республик»^[43].

Это совещание показало укрепление сил централизма и ослабление сил ратовавших за большую самостоятельность республик. Это усиление проявилось и в дальнейшей расстановке кадров. Х. Раковский был переведен на дипломатическую работу, перемещен был и Б. Мдивани. Совещание также еще раз продемонстрировало руководящую роль партии в строительстве нового союзного государства.

Среди мероприятий того же 1923 г. следует также отметить заседание Оргбюро ЦК РКП (б) от 17 сентября, обсудившее план мероприятий по проведению в жизнь постановлений по национальному вопросу и принявшее его в основе. Оргбюро поручило Секретариату ЦК окончательно отредактировать соответствующе постановление. Этот документ был подготовлен и за подписью Рудзутака от 7 января 1924 г. разослан в местные партийные организации. Циркулярное письмо ЦК РКП (б) о мероприятиях по реализации постановлений по национальному вопросу, принятых XII съездов РКП (б) и IV совещанием ЦК РКП (б) состояло из 73 пунктов и содержало рекомендации по различным аспектам работы в области межнациональных отношений^[44].

Партийные органы играли также определяющую роль и в подготовке Конституции СССР. Именно Комиссия пленума ЦК РКП (б) созданная 24 февраля 1923 г. по выработке практических предложений по созданию СССР во главе со Сталиным и в которую входили представители партийных организаций всех союзных республик руководила разработкой проекта этой Конституции. Параллельно и под руководством партии шла активная работа советских органов.

Примечания

1. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с.93; Съезды Советов... Т. III, с. 27.
2. ↑ Ненароков А. П. Семьдесят лет назад, с. 114.
3. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 96–100.
4. ↑ Ненароков А. П. Семьдесят лет назад, с. 114.
5. ↑ Там же, с. 115.
6. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т.5, с. 181–194.
7. ↑ Ненароков А. П. Семьдесят лет назад, с.116.
8. ↑ Там же, с. 116.
9. ↑ Сахаров В. А. Указ. соч., с. 337–345.
10. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54, с. 329.
11. ↑ Там же, с.330.
12. ↑ Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45, с. 485, 607.
13. ↑ Там же.
14. ↑ Каменев Л. Б. Очередные задачи Компартии Грузии. Доклад на первом заседании Второго съезда Компартии Грузии 14 марта 1923 г. Тифлис, 1923, с. 27.
15. ↑ Ненароков А. П. Семьдесят лет назад, с. 120–121.
16. ↑ Цит. по: Мельниченко В. Христиан Раковский, с. 63.
17. ↑ См.: Кантор Е. Д. Национальный вопрос на XII съезде РКП (б). М., 1923.
18. ↑ Двенадцатый съезд РКП (б) 17–25 апреля 1923 года. Стенографический отчет. М., 1968, с. 821.
19. ↑ Там же, с. 479–495; Сталин И. В. Сочинения. Т.5, с. 236–263.
20. ↑ Двенадцатый съезд РКП (б), с. 164–166.
21. ↑ Там же, с. 495–502.
22. ↑ Там же, с.516; 51.
23. ↑ Там же, с. 576.
24. ↑ Ненароков А. П. Семьдесят лет назад...// Отечественная история. 1994, № 1, с. 110.
25. ↑ Двенадцатый съезд РКП (б), с. 879.
26. ↑ Ненароков А. П. Семьдесят лет назад...// Отечественная история. 1994, № 1, с. 115–116.
27. ↑ Двенадцатый съезд РКП (б), с. 652–653, 879.
28. ↑ Там же, с. 691–697.
29. ↑ Х. Раковский. Союз Социалистических республик. Новый этап в советском союзном строительстве.
30. ↑ Там же, с. 13, 20.
31. ↑ Там же, с. 20–21.
32. ↑ Марчуков А. В. Указ. соч., с. 382–383.
33. ↑ См.: Чирко Б. В. Борьба Коммунистической партии Украины за осуществление решений XII съезда РКП (б) по национальному вопросу (1923–1927 гг.). Дис. канд. ист. наук. Киев, 1983.
34. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 188.
35. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 115–116.
36. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 107.
37. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т.5, с. 294–297.
38. ↑ Там же, с. 297–300.
39. ↑ Четвертое совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей в Москве 9-12 июня 1923 г.: Стенографический отчет. М., 1923, с. 206.
40. ↑ Там же, с. 233.
41. ↑ О деле М. Х. Султан-Галиева см.: Ненароков А. П. К единству равных, с. 135–136.
42. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т.5, с.308.
43. ↑ Там же, с. 336.
44. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 169–175.

НА ПУТЯХ К КОНСТИТУЦИИ СССР

27 апреля 1923 г. Президиум ЦИК СССР принял постановление о завершении деятельности всех ранее сформированных комиссий по выработке отдельных глав союзной Конституции и с целью подготовки окончательного проекта Конституции образовывает еще одну, так называемую Расширенную комиссию, в которую вошло 25 человек представлявших союзные республики. От РСФСР было 14 человек, из них 5 представителей от автономных республик, от УССР-5, и БССР и ЗСФСР по 3 человека. Во главе Комиссии был поставлен М. И. Калинин. В основу деятельности этой Комиссии был положен составленный еще в феврале того же года черновой проект Конституции СССР. В мае прошло обсуждение проектов Конституции в специальных комиссиях ЦИК союзных республик. Расширенная комиссия начала свою работу во второй половине мая. Важным этапом в ее работе были заседания 8-16 июня 1923 г.

13 июня по предложению М. В. Фрунзе о порядке дальнейших работ Комиссии было принято постановление, чтобы до сессии ЦИК СССР в Комиссии обсудить только проект Конституции (Договора), в первую очередь, приступив к обсуждению вопроса об общесоюзном бюджете, о Верховном суде, о союзном гербе и флаге. Далее было постановлено обратиться к рассмотрению общего положения о наркоматах и затем внести все эти вопросы на ближайшую сессию ЦИК СССР. Положения об отдельных наркоматах было решено отложить до следующей сессии ЦИК СССР. Пока же наркоматам предписывалось работать на основе прежних о них положений^[1]. Особым решением этой Комиссии от 16 июня Президиуму ЦИК СССР поручалось «разработать вопрос о равноправии языков во всех правительственных и судебных учреждениях»^[2].

Большой интерес представляют не только конкретные постановления Расширенной комиссии, но и предметное обсуждение тех или иных вопросов. На первом же заседании Комиссии 8 июня произошел обмен мнениями по вопросу о том, именовать ли Декларацию и Договор об образовании СССР Конституцией СССР. Х. Г. Раковский, вообще, выступил против применения термина «конституция», но М. И. Калинин, Д. З. Мануильский, М. В. Фрунзе настаивали на принятии конституции. Калинин при этом подчеркивал: «Пункт первый говорит: коль скоро объединяются отдельные советские государства в единое союзное государство, то, разумеется, и должна быть Конституция советского государства...». При этом он ссылался на решение Конституционной комиссии ЦК РКП (б), высказавшуюся за принятие не Договора, а Конституции. На этом заседании, однако, было принято не предрешать вопроса как называть общесоюзный основной закон – Договором или Конституцией. Такое решение было принято лишь на последнем заседании, где и было признано целесообразным назвать основной закон Конституцией СССР^[3].

14 июня предметом живого обсуждения стало весьма важное конституционное положение об изменении территории каждой из советской республик. Н. А. Скрыпник усмотрел громаднейшую разницу между формулировкой проекта представленного Комиссией ЦК, где говорилось, что «территория каждой из советских республик не может быть изменяема без согласия» и формулировкой «могут быть изменяемы лишь с согласия». Далее он добавил – «Территория каждой из союзных республик и ее конституция могут быть изменяемы лишь решением ее верховных органов власти». К дискуссии по этому вопросу подключился ряд других членов Комиссии: нарком юстиции РСФСР Д. И. Курский, член Президиума ЦИК СССР Т. В. Сапронов, секретарь ЦИК СССР АС. Енукидзе, нарком юстиции Белоруссии А. Х. Гетнер, кандидат в члены Президиума ЦИК СССР С. М. Тер-Габриэлян, полпред УССР в Москве М. Н. Полоз, Х. Г. Раковский, еще председатель СНК Украины, Ф. Г. Гринько – тогда председатель Госплана Украины, В. А. Нодель – нарком труда Белоруссии, член Президиума ЦИК СССР, а также председатель Комиссии – М. И. Калинин^[4].

Столь же оживленно прошло обсуждение пункта о союзном гражданстве, в котором принял участие ряд членов Комиссии, в том числе и Сталин, с которым вновь полемизировал Раковский, впрочем, по частному вопросу^[5]. 16 июня Комиссия приняла постановление о том, чтобы обратиться с просьбой к Президиуму ЦИК Союза о разработке вопроса о равноправии языков во всех правительственных и судебных учреждениях Союза ССР. В тот же день был принят и ряд других решений о взаимоотношениях Президиума ЦИК Союза и СНК и комиссариатах, о символике и пр.^[6] В целом 16 июня Расширенная комиссия завершила постатейное рассмотрение проекта Конституции, приняв текст проекта. При этом учитывались проекты представленные РСФСР, Украиной и Белоруссией. Закавказская Федерация самостоятельного проекта не выработала и приняла за основу проект РСФСР, дав к нему только некоторые поправки^[7]. Однако и этот проект не был окончательным. Он был передан в конституционную комиссию ЦК РКП (б) и там снова постатейно рассмотрен путем внесения уточнений в ряд формулировок, а затем передан на рассмотрение Пленума ЦК РКП (б), собравшегося 26 июня 1923 г.^[8] Пленум заслушал доклад И. В. Сталина о Конституции СССР и в целом одобрил представленный проект. Далее проект прошел обсуждение на сессиях ЦИК союзных республик.

Вторая сессия Всероссийского ЦИК X созыва начала свою работу 29 июня 1923 г.

Она, выслушав доклад Т. В. Сапронова, единогласно ратифицировала Декларацию об образовании СССР и Договор, принятые на I съезде Советов Союза ССР, учтя поправки сделанные Расширенной комиссией ЦИК СССР. Проект Конституции был также одобрен третьей сессией Всеукраинского ЦИК, третьей сессией ЦИК Белоруссии и второй сессией ЦИК Закавказья.

Следующим важным этапом на пути принятия Конституции СССР стала Вторая сессия ЦИК Союза ССР, которая открылась 6 июля 1923 г. Была заслушана информация о работе Конституционной комиссии и вновь обсужден по главам проект Конституции. В тот же самый день сессия приняла постановление о Конституции СССР. В первом же пункте этого постановления провозглашалось: «Основной закон (Конституцию) Союза Советских Социалистических Республик утвердить и немедленно ввести в действие»^[9]. В том же постановлении предусматривалось вынести Конституцию на окончательное утверждение II съезда Советов Союза ССР, а также до образования Президиума ЦИК Союза ССР все полномочия в силу 4 и 5 глав Конституции Союза ССР возложить на Президиум ЦИК Союза ССР, избранный на 1-ой сессии ЦИК Союза ССР 30 декабря 1922 г. в составе 19 членов.

В тот же самый день, 6-го июля сессия приняла также ряд других постановлений: «О подготовке положений о Центральном Исполнительном Комитете и Совете Народных Комиссаров и отдельных народных комиссариатах СССР», «О Создании Совета Труда и Обороны СССР», «О выработке положения о Верховном суде ССР», «О Государственном банке СССР», «Об учреждении Центрального статистического управления Союза ССР». На следующий день, 7 июля сессия постановила дать поручение Президиуму ВЦИК о принятии мер по ликвидации Народного комиссариата по делам национальностей РСФСР», который действительно будет ликвидирован к маю 1924 г.^[10] как выполнивший свою миссию по подготовке дела образования национальных республик и областей и объединения их в Союз республик.

Эта сессия утвердила состав Совета Народных Комиссаров СССР и избрала его председателем В. И. Ленина. Сразу после сессии приступил к исполнению своих обязанностей Президиум ЦИК СССР в рамках, которые были предусмотрены Конституцией СССР. Собственно, именно с этой сессии можно говорить о нормальном функционировании верховных органов государственной власти Союза ССР. Президиум ЦИК СССР именно с этого времени становится регулярно функционирующим верховным органом власти СССР. До второй сессии ЦИК СССР он собирался всего лишь два раза – 10 января и 27 апреля, после этой сессии он собирается 13 и 27 июля. 3, 10, 17, 24 августа, 7, 11, 14, 28 сентября, 10 октября и т. д.^[11]

С 6 июля 1923 г. в ведение СССР переходят и внешние сношения союзных республик. К моменту провозглашения СССР, то есть к 30 декабря 1922 г., РСФСР имела дипломатические отношения с Афганистаном, Германией, Персией, Монголией, Польшей, Турцией и Финляндией. Кроме того, шесть государств – Норвегия, Австрия, Чехословакия, Китай, Италия и Великобритания признавали РСФСР де-факто. УССР имела дипломатические отношения с Польшей, Турцией и Германией, а своих представителей также в Австрии, Италии и Чехословакии. Вообще, Украинскую ССР признали де-юре Эстония, Латвия, Литва, Германия, Польша, Турция и де-факто – Австрия, Италия и Чехословакия^[12]. Белоруссия имела дипломатические отношения с Польшей и Германией; Закавказская Федерация-с Турцией и Германией. Кроме того, Армения имела официальные отношения с Ираном, а Грузия с Чехословакией^[13]. Еще в конце 1922 г. в Тбилиси находилось полпредство Великого Народного Собрания Турции, иранское дипломатическое представительство и генеральное консульство, представительство Италии, чехословацкая торговая делегация и консульство, миссия Германии; в Батуми – консульства Турции, иранское, итальянское, чехословацкое вице-консульство, консульское агентство Германии; в Сухуми – иранское консульское агентство; в Поти – консульское агентство Италии; в Баку-полпредство Турции, иранское дипломатическое представительство, консульства Италии и Германии; в Гяндже – иранское консульство; в Ереване – полпредство Турции, иранское дипломатическое представительство; в Александрополе – консульство Турции^[14].

13 июля 1923 г. был принят «Декрет ЦИК СССР об обращении Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР ко всем народам и правительствам мира», предварительно рассмотренный в Политбюро ЦК РКП (б). В этом Декрете, подписанном М. Калининым и А. Енукидзе, говорилось о причинах создания единого союзного государства из прежде отдельных государств, хотя и связанных союзными договорами. К этим причинам относились настоятельная целесообразность объединения вооруженных сил перед внешней опасностью, хозяйственная необходимость, требующая планомерного руководства из единого хозяйственного центра всего Союза. Союз там назывался добровольным объединением равноправных народов, которые имеют право свободного выхода и в тоже время предоставляет возможность вступления в него всем социалистическим советским республикам, могущим возникнуть в будущем. Далее говорилось о создании единых общесоюзных комиссариатов и пр. В Декрете также подчеркивалось: «Будучи естественным союзником угнетенных народов, Союз Советских Социалистических Республик ищет со всеми народами мирных и дружественных отношений и экономического сотрудничества. Союз Советских Социалистических Республик ставит себе целью способствовать интересам трудящихся всего мира»^[15].

13 июля 1923 г. было также принято постановление Президиума ЦИК СССР, где подчеркивалось, что в соответствии с полномочиями, данными ему второй сессией ЦИК СССР, Президиум «приступил к работе, как высший орган власти Союза Советских Социалистических Республик, согласно гл. пятой Конституции Союза Советских Социалистических Республик»^[16]. В этот же день Президиум также постановил утвердить и опубликовать все декреты и постановления ВЦИК и его Президиума, с тем, чтобы они имели свою силу на всей территории СССР, а также предложил Совету Народных Комиссаров Союза ССР немедленно приступить к своей деятельности в силу шестой главы Конституции Союза ССР. Также было предложено приступить к своей деятельности наркоматам Союза, образовать Совет Труда и Обороны, учредить Центральное статистическое управление Союза ССР, преобразовать Госбанк РСФСР в Госбанк СССР, назначить коллегии народных комиссариатов СССР, образовать Госплан СССР и другие союзные учреждения. Параллельно предписывалось образовать комиссии по выработке соответствующих положений о наркоматах, Верховном суде и ОГПУ Союза ССР, а также о бюджете СССР^[17].

В силу этих постановлений были созданы и соответствующие комиссии. Так, тогда же 13 июля Президиум ЦИК СССР создает Комиссию в количестве из 10 человек во главе с Калининым, которой было поручено выработать положения о ЦИК СССР, СНК СССР, общее положение о наркоматах и о каждом наркомате в отдельности. Тогда же создается Комиссия для выработки положения о бюджете СССР и утверждается уже существовавшая Комиссия по подготовке положения о Верховном суде СССР и ОГПУ СССР. Но непосредственное руководство деятельностью всех этих комиссий осуществляла Комиссия ЦК РКП (б)^[18].

На заседании Президиума ЦИК СССР 3 августа 1923 г. было принято постановление о праздновании дня принятия Конституции Союза ССР на всей территории СССР шестого июля^[19]. Таким образом, с 6 июля 1923 г. Конституция СССР не только была введена в действие, но этот день объявляется праздничным по всей стране. Параллельно шел процесс создания союзных правительственных учреждений. Поскольку В. И. Ленин был болен, руководство Советом Народных Комиссаров осуществляли пять его заместителей: Л. Б. Каменев, А. И. Рыков, А. Д. Цюрупа, В. Я. Чубарь, М. Д. Орахелашвили. Украинец Чубарь был с июля 1923 г. председателем Совнаркома Украины, а грузин Орахелашвили председателем Совнаркома ЗСФСР, так что они исполняли, прежде всего, свои прямые обязанности. Со 2-го февраля 1924 г. председателем СНК СССР станет Рыков. Рыков и Цюрупа были русскими по национальности, а Каменев – евреем. Из пяти заместителей Совнаркома лишь Орахелашвили имел высшее образование, остальные четверо – среднее^[20]. Совнарком СССР являлся прямым преемником СНК РСФСР. Кроме председателя и пяти его заместителей в первый Совнарком Союза вошли также 10 наркомов и председатель ОГПУ с правом совещательного голоса^[21]. Естественно, при подборе руководителей Совнаркома появились проблемы, связанные с необходимым представительством от союзных республик.

Свои проблемы имелись и при формировании союзных наркоматов. Наркоматы РСФСР по иностранным делам, внешней торговле, путей сообщения, почт и телеграфов, по военным и морским делам были преобразованы в союзные. Кадровый состав наркоматов в то время еще формировался в основном из бывших служащих аппарата управления и специалистов еще дореволюционного времени. На служащих бывших до революции рабочими в 1921–1922 гг. приходилось лишь 2,7 %, что объяснялось отсутствием достаточного количества грамотных рабочих^[22]. Эти служащие автоматически перетекли из российских наркоматов в союзные с очень незначительным числом работников переведенных из национальных республик.

Важнейшей задачей Совнаркома тогда было оживление экономической жизни. Во время Гражданской войны заметно снизилась трудовая дисциплина и прогулы достигали 30–40 %, упала сравнительно с 1913 г. примерно на 10–15 % интенсивность и производительность труда, снизилась реальная заработная плата. Вся сумма заработной платы в среднем по РСФСР в 1919–1921 гг. составляла 38–40 % довоенного уровня. Впрочем, с 1922 г. она начала повышаться и весной 1923 г. достигла 60 %^[23]. В начале 20-х гг. все-таки восстановление народного хозяйства шло довольно значительными темпами. В одном из своих выступлений в декабре 1923 г. А. И. Рыков отмечал заметный рост промышленности. Если 1920 г. по этому показателю брался за 100 %, то 1921-119 %, 1922-146 %, а 1923-216 %. Однако, в 1923 г. объем промышленного производства составлял по сравнению с 1913 г. только 40,3 %, а производства сельского хозяйства-75 %^[24]. От хозяйственных успехов, конечно, зависело главное в союзном строительстве.

Тем временем работа по дальнейшему продолжению этого строительства не прекращалась. В августе 1923 г. состоялось первое совещание председателей Совнаркомов союзных республик, а 29 сентября того же года – второе^[25]. Комиссия ЦИК СССР по подготовке положений о ЦИК СССР, СНК СССР и наркоматах СССР заседала 21 августа, 13 сентября, 22, 23 и 24 октября. Еще 24 августа 1923 г. Президиум ЦИК СССР утверждает порядок дня третьей сессии ЦИК СССР^[26], работа которой открылась 6 и завершила ее 12 ноября того же года. Все представители ЦИК союзных республик сделали свои доклады, параллельно шла работа в комиссиях, готовивших решения этой сессии. Значительный объем работы был проделан комиссией, которой поручалась выработка положений о центральных органах власти СССР, учитывавшей поправки, предложенные союзными республиками к проектам представленным на утверждение сессии. Оживленный обмен мнениями шел, например, в Комиссии вырабатывавшей «Положение о ЦИК СССР». Не все соглашались с двухпалатной системой, поскольку некоторые считали излишним создание Совета Национальностей и ратовали за упрощение работы сессий ЦИК СССР «Положение о Центральном Исполнительном Комитете Союза Советских Социалистических Республик» было принято 12 ноября 1923 г. и состояло из десяти глав, в свою очередь подразделенных на 79 параграфов. В нем предусматривались как очередные, так и чрезвычайные сессии ЦИК СССР, причем очередные сессии должны были созываться три раза в год. Специальные главы посвящались Союзному Совету, Совету Национальностей и согласительной комиссии, в случае возможных разногласий между ними. Предусматривались также совместные заседания обеих палат, чему также посвящалась отдельная глава. Подробно расписывались функции Президиума Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР. Среди прочего, там также предусматривалось следующее: «Президиум Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР издает декреты, постановления и распоряжения, рассматривает и утверждает проекты декретов и постановлений, вносимых Советом Народных Комиссаров Союза ССР, отдельными ведомствами Союза ССР, центральными исполнительными комитетами союзных республик и их президиумами и другими органами власти»^[27].

Президиум ЦИК СССР получал также право отменять постановления Совнаркома СССР, право амнистии, право помилования и т. д. Взаимоотношения между Президиумом ЦИК СССР и государственными учреждениями и ведомствами должны были осуществлять Председатель и секретарь ЦИК СССР. При этом весь секретарский и технический аппарат ЦИК СССР должен был находиться в ведении и под руководством секретаря ЦИК СССР. В тот же самый день, 12 ноября были приняты положения о Совнаркоме СССР и о народных комиссариатах СССР. При обсуждении положения об СНК, когда очередь дошла до параграфа о комиссиях создаваемых Совнаркомом СССР, в частности о Комиссии законодательных предположений, Административно-финансовой комиссии и других было внесено дополнение, в силу которого во все комиссии при Совнаркоме и СТО, имевшие административно-распорядительные права, должны были входить с правом решающего голоса представители союзных республик^[28].

В силу положения о Совнаркоме СССР этот орган образовывался ЦИК СССР и являлся его исполнительным и распорядительным органом. В Совнарком, кроме председателя и его заместителей, входили народные комиссары по иностранным делам, по военным и морским делам, внешней торговли, путей сообщения, почт и телеграфов, рабочее-крестьянской инспекции, труда, продовольствия, финансов и председатель Высшего совета народного хозяйства. С совещательным голосом, наряду с представителями некоторых других органов, могли участвовать представители союзных республик, в том числе председатели совнаркомов союзных республик. К предметам ведения Совнаркома СССР относилось также «разрешение разногласий между советами народных комиссаров союзных республик по вопросам, входящим в компетенцию Совета Народных Комиссаров Союза Советских Социалистических Республик, а равно разногласий, как между народными комиссарами Союза ССР, так и между последними и советами народных комиссаров союзных республик». ЦИКи союзных республик, их президиумы и республиканские совнаркомы имели также право внесения вопросов на рассмотрение Совнаркома СССР^[29].

«Общее положение о народных комиссариатах СССР», также принятое 12 ноября, предусматривало создание комиссариатов двух типов – общесоюзных, то есть единых для всего СССР, и объединенных. К общесоюзным относились комиссариаты: иностранных дел, по военным и морским делам, внешней торговли, путей сообщения, почт и телеграфов; к объединенным: Высший совет народного хозяйства, продовольствия, труда, финансов, рабоче-крестьянской инспекции. Это «Общее положение» предусматривало составление для каждого комиссариата своих особых положений, подлежащих утверждению ЦИК СССР. Оно предусматривало приостановление ЦИКами союзных республик или их президиумами тех распоряжений народных комиссариатов СССР, которые не соответствовали Конституции СССР, законодательству Союза или законодательству союзной республики.

Общесоюзные комиссариаты получали право иметь при союзных республиках своих уполномоченных, непосредственно им подчиненных. Эти уполномоченные выдвигались комиссариатом СССР непосредственно или по предложению ЦИК союзной республики и подлежали утверждению Совнаркомом СССР. Причем по всем выдвигаемым кандидатурам был обязателен отзыв ЦИК союзной республики, имевшей право отвода назначаемого уполномоченного. Эти уполномоченные общесоюзных народных комиссариатов должны были входить в совнаркомы союзных республик с совещательным или решающим голосом в соответствии с решением ЦИКа союзной республики или его Президиума. Распоряжения общесоюзных комиссариатов были обязательными для непосредственного исполнения на всей территории СССР. Объединенные комиссариаты СССР должны были проводить все свои задания и директивы через одноименные народные комиссариаты союзных республик. Главы одноименных комиссариатов союзных республик подлежали назначению и отзыву ЦИКами союзных республик^[30].

Эта третья сессия ЦИК СССР приняла постановление о новом Государственном флаге СССР. Она поручила Президиуму ЦИК СССР образовать комиссию в составе представителей союзных республик, по назначению Президиума ЦИК, по два представителя от каждой, для подготовки проектов законов в соответствии с 1-ой статьей Конституции СССР устанавливающих: общие начала землеустройства и землепользования, пользования недрами, лесами и водами по всей территории СССР; основы судоустройства и судопроизводства, а также гражданского и уголовного законодательства Союза; основные законы о труде; общие начала в области народного просвещения, основы законодательства в области союзного гражданства, в отношении прав иностранцев^[31].

На этой сессии большое внимание было также уделено вопросам экономики, прежде всего государственной промышленности, а также финансам. Был заслушан доклад об организации государственной промышленности СССР, где давалась характеристика государственной промышленности СССР и ставились основные задачи ВСНХ СССР. В соответствии с заранее выработанным списком за союзным ВСНХ закреплялся ряд предприятий и трестов, то есть из общего числа предприятий выделялись предприятия общесоюзного значения. 12 ноября сессия утвердила декрет «О порядке управления промышленными предприятиями общесоюзного значения, находящимися в ведении ВСНХ СССР», к которому прилагался соответствующий список предприятий. За ВСНХ СССР закреплялось 75 трестов из 130, причем тресты, объединявшие наиболее крупные предприятия, на которых трудилось 75 % всех рабочих. Прежде всего, союзному подчинению подлежала вся военная промышленность, при этом за совнархозами союзных республик сохранялось право получать сведения, доклады, отчеты о работе предприятий, находившихся на территории данной республики. Кроме оборонных предприятий, союзному подчинению подлежали также предприятия, обеспечивавшие основные государственные потребности стратегического характера и требовавшие плановых заготовок, охраны экономических интересов Союза на мировой арене, проведения единого плана восстановления промышленности и транспорта СССР. Союзному подчинению подлежала почти вся металлургическая промышленность, в том числе Югосталь. В то же подчинение переходили Центральное правление государственных объединенных машиностроительных заводов, основные уральские тресты, тресты медной промышленности. Таким образом, в ведение Союза переходило почти все производство чугуна и стали, исключая тресты местного значения.

Общесоюзному руководству подлежала вся промышленность цветных металлов, имевшая оборонное значение. Кроме того, общесоюзному подчинению подлежали четыре треста, объединявшие электротехническую промышленность; золотой и платиновый тресты; угольные бассейны – Донецкий, Кузнецкий, Подмосковный, Кизеловский; Бакинский и Эмбинский нефтяные промыслы; предприятия по производству паровозов, а также другие машины и механизмы для нужд транспорта. ВСНХ СССР переходили предприятия химической промышленности и 6 трестов из 14 лесной промышленности, занимавшиеся крупными экспортными операциями. В союзное подчинение переходили крупнейшие тресты текстильной промышленности, в том числе льняные тресты, пеньковый трест, а также Сахаротрест, Чаеуправление, и 70 % всей бумажной промышленности. Таким образом, в ведение Союза переходили ведущие отрасли промышленности^[32]. По положению о ВСНХ от 12 ноября 1923 г. он концентрировал оперативное управление крупной промышленностью и существенно менял свою структуру. Руководство государственной промышленностью, находящейся в ведении ВСНХ СССР, осуществлялось Центральным управлением государственной промышленности, подразделенном на директораты, созданные по отраслевому признаку. Этим управлением назначались руководители предприятий и трестов, утверждаемых затем президиумом ВСНХ. Руководство промышленностью республиканского и местного подчинения ВСНХ СССР должен был осуществлять через свое Главное экономическое управление^[33]. Следовательно, несмотря на нэп экономическая роль государства, чрезвычайно возросшая с 1917 г^[34], продолжала сохраняться.

На сессии был также заслушан доклад Наркомфина СССР о финансовом положении страны. Постановление о Государственном банке СССР было принято еще на 2-ой сессии ЦИК СССР 6 июля 1923 г., в соответствии с которым Совнаркому СССР и Президиуму ЦИК СССР поручалось пересмотреть устав Государственного банка РСФСР и преобразовать его в Государственный банк СССР^[35]. На 3-ей сессии 12 ноября утверждается «Временное положение о местных финансах», а также «Положение об имуществах местных Советов». В соответствии с уже действовавшей Конституцией СССР утверждался единый государственный бюджет СССР, в состав которого входили бюджеты союзных республик^[36]. По «Временному положению» определялся перечень учреждений, ведавших местными финансами, а также права и обязанности центральных и местных органов в области финансов. Четкое разграничение роли местных бюджетов позволяло установить финансовую основу для развития региональной экономики, позволяло мобилизовать внутренние источники, увеличивая тем самым общегосударственные доходы и, вместе с тем, создавая заинтересованность местных органов в увеличении этих доходов^[37]. В то время шел и процесс унификации налоговой системы в федеральном масштабе, то есть процесс введения единой общесоюзной налоговой системы. Это, действительно, был процесс и, например, на территории ЗСФСР он завершится лишь к 1 апреля 1924 г. с учетом некоторых местных особенностей. Вообще, в 1923–1924 хозяйственном году республики Закавказья получили значительную дотацию из союзного бюджета^[38].

3-я сессия ЦИК СССР сыграла весьма заметную роль в завершении строительства общесоюзного аппарата управления и в налаживании хозяйственных связей нового типа. В современной литературе не без основания отмечается то, что образование в составе ВСНХ СССР Центрального управления государственной промышленности (Цугпрома) явилось выражением усиления в экономике страны в 1923–1924 гг. централизованно-плановых начал. Действительно, ослабление в 1921–1922 гг. вертикальных связей в промышленности вызвало стремление центральных государственных структур укреплять связи с местами и еще со второй половины 1922 г. имел место отход от политики децентрализации в управлении промышленности^[39]. Усиление централизованного начала в экономике вело к подчинению местных предприятий центру и вызвало противодействие некоторых руководителей республик. Характерной в этом отношении была позиция Х. Г. Раковского, еще в бытность его председателем украинского Совнаркома, выразившаяся и в одном из его выступлений на XII съезде РКП (б)^[40]. Дискуссия представителей центра и окраин затронула, таким образом, и экономическую сферу. Впрочем, дискуссии по экономическим вопросам в то время были довольно частыми. Одна из них касалась проблем регулирования экономики государственного сектора на основе сочетания плановых и рыночных методов хозяйствования, поскольку целостный механизм такого регулирования не складывался. Е. А. Преображенский в 1922 г. даже выдвинул идею рассматривать нэп как товарно-социалистическую экономику^[41].

Заметная работа проводилась в области языка, просвещения, науки, культуры. Вошли в практику совещания наркомов просвещения советских республик. Одно из таких совещаний имело место в сентябре 1923 г., другое, особенно представительное, состоялось 1–4 декабря того же года. Вопрос о национальных школах рассматривался на заседании Государственной комиссии по просвещению под председательством М. Н. Покровского 23 сентября 1923 г.^[42] Регулярно проводились также ректорские совещания представителей всех советских республик, на которых обычно были представлены ректора всех крупнейших вузов страны. В октябре 1924 г. в Москве было проведено двенадцатое такое ректорское совещание. Велась также планомерная работа по созданию союзной сети научных учреждений, в национальные республик направлялись опытные кадры для укрепления местных вузов и научных учреждений^[43]. Еще к началу 20-х гг. относится и первая попытка создания общего списка памятников архитектуры и старины, имеющих мировое значение. Он был утвержден на апрельской конференции 1922 г. – на конференции представителей союзных и автономных республик, а также национальных областей. Возникали не только республиканские, но и общесоюзные федерации объединений писателей, художников, музыкантов. Во второй половине 20-х гг. ассоциации пролетарских писателей существовали в 12-ти советских республиках. Там также имелось 20 филиалов Ассоциации художников революционной России^[44]. Имелись и различные творческие объединения внутриреспубликанского характера. Только в Белоруссии во второй половине 20-х гг. отмечено семь литературных групп^[45].

Важным этапом на пути завершения строительства единого союзного государства стал Второй съезд Советов СССР, работавший с 26 января по 2 февраля 1924 г. Съезд собрался через пять дней после кончины В. И. Ленина и первые постановления съезда касались увековеченья его памяти. Всего на съезде присутствовало 2124 делегата, в том числе с решающим голосом – 1540. 77 % делегатов съезда были представителями РСФСР, 16 % – Украины, 5 % – ЗСФСР и 2 % – Белоруссии. Национальный состав делегатов съезда был следующий: русских-61 %, украинцев – 12 %, белорусов – 2 %, представителей тюркских народностей – 7 %, народностей Кавказа – 5 %, евреев – 7 %, латышей и эстонцев – 3 % и других народностей тоже 3 %^[46].

Это был первый съезд Советов СССР, где был заслушан и обсужден доклад Совнаркома СССР о деятельности советского правительства за 1923 г. Впервые на таком высоком форуме был также заслушан и обсужден доклад наркома финансов СССР о бюджете страны, причем была принята специальная и довольно обширная резолюция «О мероприятиях в области финансовой политики Союза Советских Социалистических Республик», которая, прежде всего, предусматривала максимально быстрое развитие производительных сил и оживление товарооборота страны. К таким эффективным средствам в том же постановлении относили денежную реформу, дальнейшую реформу налогового дела, реальный государственный и местный бюджеты, а также резкое увеличение доходов неналогового характера.

Что касается роли республик в финансовой области, то в области увеличения доходов неналогового характера было обращено самое серьезное внимание на максимально быстрый учет доходных возможностей республик в целях их всемерного использования. Было также поручено Народному комиссариату финансов СССР продолжить свою работу по точному разграничению и установлению бюджетных прав Союза и отдельных республик. Соответствующий проект было постановлено внести на следующую сессию ЦИК СССР. Президиуму ЦИК СССР было поручено создать специальную комиссию для рассмотрения вопроса о бюджетных правах Союза и республик.

В отношении местного бюджета в этом же постановлении также предписывалось ускорить разграничение имуществ общесоюзного, республиканского и местного значения, в соответствии с постановлением 3-й сессии ЦИК СССР и законом об имущественных правах местных Советов. Специально оговаривалось в этом постановлении и поручение Президиуму ЦИК СССР о подготовке к ближайшей сессии ЦИК СССР вопроса о практических мероприятиях по улучшению материального положения отдельных республик и областей. Все эти меры, имевшие прямое отношение к национальным республикам, должны были осуществляться в комплексе с другими мероприятиями по упорядочению денежного обращения, развитию и укреплению существовавшей сети кредитных учреждений^[47].

На сессии также было принято постановление об учреждении Центрального сельскохозяйственного банка СССР, которому поручалось содействие восстановлению сельского хозяйства путем оказания ему кредитной помощи. Банк должен был учитывать конкретные особенности сельского хозяйства каждой республики, области и губернии и согласовывать свою деятельность с политикой правительств союзных республик в области сельскохозяйственного кредита. Банки союзных республик в этом постановлении нацеливались на согласование своих кредитных планов с Центральным сельскохозяйственным банком^[48].

На съезде была избрана первая палата ЦИК СССР – Союзный Совет, в которую вошли 414 членов и 220 кандидатов, причем этот состав предварительно определялся специальной комиссией, созданной из представителей республик пропорционально населению каждой республики. В составе членов Союзного Совета на долю РСФСР приходилось 68,8 %, Украины – 17,4 %, Белоруссии – 1,9 % и Закавказья – 7 %. По национальному составу Союзный Совет был следующим: русских – 56,6 %, украинцев – 9,8 %, белорусов – 1,7 %, представителей народов Кавказа – 7,3 %, представителей среднеазиатских народов – 1,5 % и представителей других национальностей – 23,1 %. Совет Национальностей впервые образованный на этом съезде создавался по норме представительства: 5 представителей от каждой союзной и автономной республики и 1-от каждой автономной области. Русских в Совете Национальностей было только 13 %^[49].

На съезде была окончательно утверждена Конституция СССР. Ее текст подготавливался при активном участии всех республик и областей с обсуждением на многочисленных собраниях и комиссиях, а также на съездах Советов союзных республик. Так, II съезд Советов ЗСФСР, проходивший с 4 по 7 января 1924 г., ратифицировал Конституцию Союза ССР и ввел ее в действие на территории ЗСФСР. До этого Конституция была ратифицирована ЦИКами Азербайджана, Грузии и Армении^[50]. В этой связи на П-ом съезда Советов СССР решили прения по докладу о Конституции не открывать и 31 января 1924 г. постановление об утверждении Конституции СССР принимается единогласно с учетом небольших поправок к тексту, одобренному 6 июля 1923 г.^[51] Вскоре состоялись также и съезды Советов союзных республик, ратифицировавшие Конституцию СССР. Длительный, многоэтапный процесс создания союзных органов власти и конституционных основ советского многонационального государства тем самым завершился^[52].

Первая Конституция СССР включила Декларацию и Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик, где писалось, что «Союз этот является добровольным объединением равноправных народов, что за каждой республикой обеспечивается право свободного выхода из Союза». Специальная глава была посвящена суверенным правам союзных республик и союзному гражданству, причем в ней писалось: «Суверенитет союзных республик ограничен лишь в пределах, указанных в настоящей Конституции, и лишь по предметам, отнесенным к компетенции Союза. Вне этих пределов каждая союзная республика осуществляет свою государственную власть самостоятельно. Союз Советских Социалистических Республик охраняет суверенные права союза республик». Кроме того, имелась специальная глава под названием «О союзных республиках», где говорилось об их верховных и исполнительных органах и о взаимоотношении республиканских органов власти с всесоюзными. В Конституции имелись также главы о верховных и исполнительных органах Союза, Верховном суде Союза, Объединенном Государственном Политическом Управлении, гербе, флаге и столице СССР. Конституция предусматривала публикацию декретов и постановлений ЦИК, его Президиума и Совнаркома СССР на языках союзных республик – русском, украинском, белорусском, грузинском, армянском и тюрко-татарском.

По этой Конституции все декреты, постановления и распоряжения ЦИК СССР были обязательны к непосредственному исполнению по всей территории СССР, точно также как ЦИК СССР имел право приостанавливать и отменять декреты, постановления и распоряжения Президиума ЦИК СССР, как и съездов советов и ЦИКов союзных республик и других органов власти на территории СССР. Подобные же права в пределах своей компетенции имел Президиум ЦИК СССР, Совнарком СССР и Верховный суд СССР. В свою очередь, в случае нарушения Конституции СССР, законодательства Союза или законодательства союзной республики распоряжения народных комиссариатов СССР могли быть приостановлены ЦИКами или президиумами республик. ЦИКи союзных республик и их президиумы получали также право опротестовывать декреты и постановления Совнаркома СССР в Президиум ЦИК СССР, не приостанавливая их исполнения^[53].

В Конституции ни разу не употребляется термин «федерация», но из ее содержания можно было понять, что СССР это федеративное государство советского типа, причем незыблемость основ Советской власти провозглашалась уже в преамбуле Конституции. В Конституции ни разу не упоминается также слово «партия» и ничего не говорится о ее роли и это сразу порождало вопрос о соотношении формальных установок и фактического положения вещей. Фактически, роль партии после принятия Конституции СССР не только не уменьшилась, но даже усилилась. Но в целом Второй съезд Советов СССР завершил процесс создания СССР как единого федеративного государства. Не случайно в 1924 г. последует так называемая «первая полоса признания СССР». В этом году дипломатические отношения устанавливаются с Австрией, Албанией, Великобританией, Грецией, Данией, Италией, Китаем, Мексикой, Норвегией, Францией, Хиджазом, Швецией.

Это, отнюдь, не означало, что дальнейшее союзное строительство полностью прекратилось. Имели место территориальные изменения, всегда относившиеся к категории наиболее сложных межгосударственных отношений. В 1924 г. в состав БССР передается 15 уездов и отдельные части Витебской, Гомельской и Смоленской губерний. В целом территория республики увеличилась более чем в 2 раза и достигла 110,6 тыс. кв. км. при населении в 4,2 млн. человек^[54]. В 1926 г. республике было передано еще 15 тыс. кв. км, где проживало 650 тыс. чел. и, таким образом, территория Белоруссии достигла 125,9 тыс. кв. км, с населением около 5 млн. чел.^[55] Продолжался также многолетний процесс создания новых союзных республик.

В 1924 г. была образована Узбекская ССР, в 1925 – Туркменская ССР, в 1929 – Таджикская ССР и т. д. Но это были изменения в рамках уже созданного Советского Союза. При всех сложностях 20-х-30-х гг. все-таки межнациональные отношения в значительной степени были отрегулированы и говорить о национальном вопросе в СССР как вопросе антагонистическом в то время не приходится. 4 декабря 1935 г. на совещании передовых колхозников и колхозниц Таджикистана и Туркменистана с руководителями партии и правительства И. В. Сталин, видимо, не пошел против истины, когда заметил: «Настоящее совещание является ярким доказательством того, что былому недоверию между народами СССР давно уже положен конец, что недоверие сменилось полным взаимным доверием, что дружба между народами СССР растет и крепнет. Это, товарищи, самое ценное из того, что дала нам большевистская национальная политика»^[56].

Последующей проверкой на прочность Советского Союза стала большая война, потребовавшая огромного напряжения сил и средств, и ставка фашистской Германии на распад СССР и отход от союза его национальностей не оправдалась. При всех сложностях войны, отдельных примерах коллоборационизма национальные республики дали Красной Армии миллионы солдат и офицеров, многочисленных тружеников тыла, активных помощников в организации и проведении массовой, более чем 10-миллионной эвакуации, примеров чему трудно найти в мировой истории.

Примечания

1. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 417–418.
2. ↑ Якубовская С. И. Указ. соч., с. 31.
3. ↑ Там же, с. 30–31.
4. ↑ ЦК РКП (б) – ВКП (б) и национальный вопрос, с. 120–124.
5. ↑ Там же, с. 124–129.
6. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 418–419.
7. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 107.
8. ↑ Съезды Советов... Т. III, с.29.
9. ↑ Образование СССР, с. 394.
10. ↑ Макарова Г. П. Народный комиссариат, с. 147.
11. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 117.
12. ↑ Нежинский Л. Н. Указ. соч., с. 90.
13. ↑ Дипломатические отношения СССР // Дипломатический словарь. Т. I. А-И. М., 1984, с. 313.
14. ↑ Хармандарян С. В. Сплочение народов, с. 52–53.
15. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 425.
16. ↑ Образование СССР, с.396.
17. ↑ Там же, с. 396–398.
18. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 118.
19. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 428.
20. ↑ Гимпельсон Е. Г. Советские управленцы. 20-е годы. (Руководящие кадры государственного аппарата СССР). М., 2001, с. 94.
21. ↑ Там же, с.93.
22. ↑ Васяев В. И., Дробижев В. З., Закс Л. В., Пивовар Е. И., Устинов В. А., Ушакова Т. А. Данные переписи служащих 1922 г. о составе кадров наркоматов РСФСР, М., 1972, с. 59–61.
23. ↑ Клименко А. В., Радаев А. В. Предисловие // Рыков А. И. Избранные произведения. М., 1990, с.28.
24. ↑ Рыков А. И. Ближайшие перспективы народного хозяйства СССР (Доклад в Деловом клубе 11 декабря 1923 г.) // Рыков А. И. Избранные произведения, с. 264–265.
25. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 180.
26. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 118–119.
27. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 437.
28. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 121.
29. ↑ Образование Союза Советских Социалистических Республик, с. 444–445.
30. ↑ Там же, с. 447–453.
31. ↑ Съезды Советов... Т. III, с.30.
32. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 122–123.
33. ↑ Нэп и хозрасчет. М., 1991, с. 92–97.
34. ↑ Розенберг У. Формирование новой российской государственности / / Отечественная история. 1994, № 1, с. 12–13.
35. ↑ Образование СССР, с. 395.
36. ↑ Съезды Советов... Т. III, с.43.
37. ↑ Пентковская В. Указ. соч., с. 123–124.
38. ↑ Хармандарян С.В. Сплочение народов, с. 84–85, 88–89.
39. ↑ Лютов Л. Н. Система управления государственной промышленностью в годы нэпа // Нэп: завершающая стадия. Соотношение экономики и политики. М., 1998, с. 100–105.
40. ↑ Двенадцатый съезд РКП (б), с. 580–581.
41. ↑ Суворова Л. Н. Государство и рынок в России в 1923–1928 годах // Нэп: завершающая стадия, с. 78–79.
42. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 200–201.
43. ↑ Красовицкая Т. Ю. Организация научной базы национально-культурной политики в РСФСР (1917–1927 гг.) // Великий Октябрь и опыт культурного строительства в СССР. М., 1987, с.49.
44. ↑ Ненароков А. П. К единству равных, с. 219–221.
45. ↑ Ермаков В. Т. Формирование творческих организаций художественной интеллигенции в СССР (октябрь 1917-конец 30-х гг.) // Великий Октябрь и опыт культурного строительства в СССР, с. 100–101.
46. ↑ Съезды Советов... Т. III. с. 31.
47. ↑ Там же, с. 56–60.
48. ↑ Там же, с. 54–55.
49. ↑ Там же, с. 32–33.
50. ↑ Хармандарян С. В. Сплочение народов, с. 82.
51. ↑ Съезды Советов... Т. III, с.32, 40.
52. ↑ Якубовская С. И. Указ. соч., с. 38.
53. ↑ Съезды Советов... Т. III, с. 40–54.
54. ↑ Костюк М. П. Указ. соч., с. 331.
55. ↑ Многонациональное советское государство, с. 156.
56. ↑ Сталин И. Сочинения. Т.14. Март 1934–1940. М., 1997, с.101.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Создание СССР не было одномоментным актом, а явилось результатом довольно долговременного, многоэтапного пути, показавшего сколь сложным и, вместе с тем, важным было создание государства нового типа. Его складывание стало итогом интенсивного обмена мнениями, порой, жарких дискуссий, в процессе которых выявились различные предложения и подходы, но стояла задача выработки оптимального варианта, способного наилучшим образом совместить интересы центра и окраин страны, прошедшей через серьезнейшие испытания начала XX столетия. Мощнейшие национальные движения той поры потребовали от всех политических партий вплотную заняться национальным вопросом и выработать свою рецептуру для его разрешения. Между этими политическими партиями явно шла борьба и за то, чтобы заручиться поддержкой так называемых националов.

На Седьмой (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) В. И. Ленин впервые выдвинул идею создания союза советских республик и, по-существу, с этого времени, большевистская партия, прежде исповедовавшая принцип централизма и строившаяся свою национальную программу в первую очередь на принципах интернационализма и права наций на самоопределение, включает в свою программу и принцип федерализма. В 1917 г. именно федералисты были в большинстве на национальных окраинах и превосходили по своей численности, как унификаторов, так и отделенцев. Создание федерации позволяло сохранить единую страну и при этом учесть пожелания ее многочисленных народов. Но иностранная интервенция и Гражданская война внесли значительные коррективы в предположения эпохи революций 1917 г. На ряде окраин были созданы формально независимые буржуазные республики, а затем на их территориях побеждает Советская власть и, таким образом, создается несколько независимых советских республик, перед которыми становится задача координации своих действий, а затем и вопрос не только сотрудничества, но и объединения.

Одним из важнейших этапов на пути объединения стал военный союз советских республик России, Украины, Латвии, Литвы и Белоруссии от 1 июня 1919 г., предусматривавший тесное объединение не только в военной области, но и в области хозяйственной, финансовой и путей сообщения при признании независимости, свободы и самоопределения национальных республик. В целом ряд советских республик сохранял свой суверенитет и проводил свою не только внутреннюю, но и внешнюю политику, поддерживая дипломатические связи с зарубежными странами. Окончание кровопролитной Гражданской войны, сложное внешнеполитическое положение потребовали налаживания не только единой военной и хозяйственной политики, но и координации, а затем проведения единой внешней политики.

В первой половине 1922 г. был поставлен на практические рельсы и вопрос дальнейшего объединения советских республик. Вырабатывается так называемый план автономизации, который предусматривал включение в состав РСФСР остальных независимых советских республик на принципах национальной автономии. Этот подход не получил поддержки в Грузии, Украине и Белоруссии и на смену ему В. И. Ленин предлагает другой план – план союза республик, с созданием нового верхнего управленческого этажа, план который видная специалистка по национальным отношениям С. И. Якубовкая назвала «гениальной идеей образования Союза ССР»^[1]. Этот план и был положен в основу формирования СССР пройдя через многочисленные обсуждения, как в центре, так и на местах.

Однако провозглашение нового государства на Первом съезде Советов СССР 30 декабря 1922 г. еще потребовало большой последующей работы с целью претворения этих идей на практике. Эта работа была завершена на следующем съезде Советов СССР, утвердившем уже действовавшую с 6 июля 1923 г. первую Конституцию СССР. Суверенитет союзных республик по этой Конституции, конечно, был ограничен, он стал заметно менее значительным, чем был к концу 1922 г., но в целом СССР охранял суверенные права союзных республик, каждая из них имела право свободного выхода из Союза, имела свои конституции, верховные и исполнительные органы, право использования собственного языка и развития национальной культуры.

В многочисленной отечественной литературе вышедшей по истории образования СССР^[2] можно встретить разноголосицу по поводу того, что реально представлял собой Советский Союз как государственное образование. В целом в советской литературе преобладало утверждение об СССР как о федеративном государстве^[3]. Среди зарубежных историков заметен больший разброс мнений. Английский исследователь Э. Х. Карр прямо писал о том, что «СССР был федерацией в чистом виде. Он был создан соглашением между формально равными суверенными государствами, и Конституция добровольно признавала сохраняющийся суверенитет субъектов федерации»^[4]. Заметно отличается от его взглядов концепция американского историка Р. Пайпса – автора специальной книги под названием «Образование Советского Союза», выдержавшей несколько изданий. По Пайпсу образование СССР стало результатом завоевания, и это государство он подает как сугубо централизованное, унитарное и даже тоталитарное^[5]. В зарубежной литературе СССР также, порой, подавался как империя нового типа, без учета тех серьезных изменений, которые произошли в стране после 1917 г. Удивительно, что такая трактовка проявилась и в СССР на исходе его существования и, особенно, после его разрушения^[6].

Чуть ли одновременно в литературе существовали совершенно различные точки зрения на советскую союзную государственность^[7]. Ее называли и сверхцентрализованной, и федеративной, и империей. Вместе с тем, несомненно, существенное отличие между той системой, что существовала при царском строе и власти построенной после 1917 г. Власть, получившая название советской означала сочетание прямой, производственной политической демократии в сочетании с демократией социальной, причем последней принадлежал приоритет. Но власть Советов в СССР на практике сочеталась с руководящей и направляющей ролью компартии. Это положение было записано в последней Конституции СССР, в 1977 г, но, фактически, существовало все годы советской эпохи. Впоследствии, после разрушения или, как также не без основания пишут, разгрома СССР^[8] при поиске причин кончины СССР начали выискивать начальные факторы этого финала, обратившись и к так называемым истокам. И, опять-таки, в литературе определялись они по-разному^[9].

Одну из причин увидели в принципе «права наций на самоопределение вплоть до отделения». Как было показано в данной книге, он, действительно, стал одним из краеугольных камней национальной политики СССР и был подсказан конкретными историческими условиями начала XX в. При подготовке второй Конституции СССР в 1936 г. были предложения или внести поправку в ее 17-ую статью, или ее совсем исключить, то есть исключить статью, где говорилось о сохранении за союзными республиками права на свободный выход из СССР. Сталин, делавший доклад об этой Конституции на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 г., категорически выступил против этого предложения. При этом он подчеркнул: «СССР есть добровольный союз равноправных Союзных республик. Исключить из Конституции статью о праве свободного выхода из СССР – значит нарушить добровольный характер этого союза. Можем ли мы пойти на этот шаг? Я думаю, что мы не можем и не должны идти на этот шаг»^[10].

В стране, в которой насчитывались десятки наций и народностей, нелегко было регулировать межнациональные отношения. Сохранялись определенные коллизии, например, некоторые территориальные проблемы. Но в целом основы национальных отношений были достаточно прочными. К принципам интернационализма, права наций на самоопределение вплоть до отделения и федерализма со временем добавился и принцип советского народа как исторической, социальной и психологической общности. Этот новый принцип особенно заговорил о себе во время испытаний Великой Отечественной войны. В своих выступлениях и приказах, начиная с выступления по радио 3 июля 1941 г. и до известного тоста 24 мая 1945 г. на приеме в Кремле в честь командующих войсками Красной Армии, Сталин неоднократно использует термин «советский народ», причем на приеме им был поднят тост «за здоровье нашего советского народа, и, прежде всего русского народа»^[11].

Осознание себя как советского народа различными нациями СССР подтверждалось последующими социологическими опросами, как и советский патриотизм^[12]. Не случайно именно против советского народа был направлен, прежде всего, удар недругов СССР. Один из видных идеологов США З. Бжезинский, выступая осенью 1991 г. по российскому телевиденью, заявлял, что советского народа нет, а есть русские, украинцы, грузины и т. д. В начале 80-х гг. XX в. в СССР прослеживались две тенденции в национальных отношениях. С одной стороны, усиление межнациональных шероховатостей, связанных с наличием некоторых национальных неудовлетворенностей – недостаточное использование национальных языков, территориальные проблемы, неудовлетворенность в расстановке национальных кадров. С другой, шел несомненный процесс сближения наций, выражавшийся в том, что более 82 % населения страны знали уже русский язык, как язык межнационального общения, а двуязычие, как известно, имело и социальное значение^[13]. Кроме того, шел процесс увеличения межнациональных браков, достигший к 80-м гг. 15 %. Поэтому многое зависело от того, как умело будут регулироваться межнациональные отношения в СССР.

Конкретная практика в этой области в эпоху так называемой перестройки продемонстрировала не только неумение урегулировать межнациональные отношения, но и стремление к их обострению. Главная их причина заключалась в смене общественного строя, при котором подняли голову националистические силы. Советская система национальных отношений, которая была рассчитана на советские инструменты руководства страной, где господствовала общественная форма собственности на орудия и средства производства и где руководящая роль в руководстве страной принадлежала компартии менялась, а затем сменилась другой системой, при которой советские принципы национальных отношений уже не могли действовать. В этих условиях и произошел распад страны. Никакой вины людей создававших СССР в свое время здесь не было. Свою задачу они решили. На стыке 80-х – 90-х гг. XX в. при разрушении советской системы наивно было полагать, что советские принципы национальных отношений будут действовать автоматически. Межнациональные отношения обострились и привели к ряду серьезных конфликтов. Тем не менее, всесоюзный референдум 17 марта 1991 г., проведенный в большинстве республик СССР показал, что три четвертых его участников стояли за сохранение СССР. Даже в тех республиках, где проведение этого референдума было сорвано, многие их жители приняли участие в голосовании и, как правило, высказывались за СССР.

Однако СССР все-таки был разрушен, разрушен вопреки мнению подавляющего большинства населения СССР. Народ в целом желал сохранения своей страны и то, что это желание было не случайным и долговременным свидетельствуют социологические опросы 2006 г. В связи с 15-летием СНГ в декабре 2006 г. были проведены опросы населения в России, Украине, Белоруссии и Казахстане. 68 % населения Российской Федерации заявили о том, что они сожалеют о ликвидации СССР. В Белоруссии, Казахстане, Украине 60 % опрошенных также выразили сожаление в связи с ликвидацией СССР, такой же процент сожалеющих об СССР был зафиксирован во время социологического опроса в Молдавии в августе того же года по случаю 15-летия независимости республики. Прошло 15 лет со времени ликвидации СССР, заметно сменился состав населения, но большинство народа высоко отзываются о той стране, что была создана 85 лет тому назад и истории создания которой мы сочли необходимым посвятить эту книгу.

Примечания

1. ↑ Якубовская С. И. Указ. соч., с.21.
2. ↑ Генкина Э. Б. Образование СССР. 2-е изд. М., 1947; Якубовская СИ. Объединительное движение за образование СССР (1917–1922). М., 1947; Чигирев И. С. Партия большевиков – организатор Союза ССР. М., 1949; Златопольский Д. Л. Образование и развитие СССР как союзного государства. М., 1953; Зенушкина И. С. Советская национальная политика и буржуазные историки: становление советского многонационального государства (1917–1922 гг.) в современной американской историографии. М., 1971; Булдаков В. П., Кулешов СВ. История образования СССР и критика ее фальсификаторов. М., 1982; Галилов С. В. И. Ленин – организатор Советского многонационального государства. М., 1972; Златопольский Д. Л., Чистяков О. И. Образование СССР. М., 1972; Образование СССР – торжество ленинской национальной политики. Пятигорск, 1972; Чугаев ДА. Коммунистическая партия – организатор Союза Советских Социалистических республик. М., 1972; Раджабов С. А. Образование и развитие СССР – торжество ленинской национальной политики. Душанбе, 1973; Образование СССР – торжество ленинской национальной политики. Л., 1973; Лепешкин А. И. Советский федерализм (Теория и практика), М., 1977; Ненароков А. П. За свободный союз свободных народов (Из истории объединительного движения, 1917–1924 гг.). М., 1989; Яковлев А. Новый Советский Союз. М., 1995.
3. ↑ См.: Златопольский Д. Л. СССР – федеративное государство. М., 1966; Шевцов В. Г. Суверенитет Советского государства. М., 1972; Тадевосян Э. В. Советский федерализм, с. 45–65; Айвазян Н. А. Федерация и национальные отношения // Что делать? В поисках идей совершенствования межнациональных отношений в СССР. М., 1989, с. 139–145.
4. ↑ Carr E. H. The Bolshevik revolution, 1917–1923. London, 1969. Vol. l, p.411.
5. ↑ Pipes R. The formation of the Soviet Union. New York, 1968, p. 293–296; см. также: Хаген М. История России как история империи: перспективы федералистского подхода.//Российская империя в зарубежной историографии. М., 2005; Hirsch F. Empire of Nations. Ithaca-London, 2005.
6. ↑ См., например, специальную главу под названием «Феномен советской империи: противоречия национальной политики» в двухтомнике «Политическая история Россия-СССР-Российская Федерация». Т.2, с. 274–317.
7. ↑ Архипова Т. Г. Унитарный характер устройства СССР // Россия в XX веке, с. 280–291.
8. ↑ См.: Шевякин А. П. Разгром советской державы. От «оттепели» до «перестройки». М., 2005.
9. ↑ См.: Семенов В. М., Иордан М. В., Бабаков В. Г., Сагамонов В. А. Межнациональные противоречия и конфликты в СССР. М., 1991.
10. ↑ Сталин И. В. Сочинения. Т. 14, с. 140.
11. ↑ Там же, с.58, 94, 102, 130, 147, 151, 168, 220, 228.
12. ↑ Советский народ – новая историческая общность людей, с.404.
13. ↑ Проблемы двуязычия и многоязычия. М., 1972, с. 4–5.