Глава 3
НАСЛЕДНИКИ
Кто превзойдет меня? кто будет равен мне?
Деянья всех людей — как тень в безумном сне,
Мечта о подвигах — как детская забава.
Я исчерпал до дна тебя, земная слава!
И вот стою один, величьем упоен,
Я, вождь земных царей и царь — Ассаргадон.
Валерий Брюсов
Избранники Ленина
25 декабря 1922 года Ленин продиктовал вторую часть своего письма к съезду. В ней сказано о шести партийных лидерах. Принято считать, что именно среди них находится тот, кого он считал достойным занять высшую ступень в партийной иерархии... Впрочем, при жизни Ленина об этом говорить было преждевременно, и сам он подобные разговоры не вел.
Итак, о ком и как писал в своем «завещании» Владимир Ильич? Что он имел в виду, какие преследовал цели в послании XII съезду ВКП(б)?
Судя по всему, он вовсе не собирался называть своего преемника. В начале письма совершенно определенно заявил: «Мне хочется поделиться с Вами теми соображениями, которые я считаю наиболее важными». Высказав несколько организационных предложений (о них поговорим позже), сделал вывод: «Устойчивость нашей партии благодаря такой мере выиграла бы в тысячу раз». Дальше — подпись и дата: 23.XII.22 г. Вот и все. Никаких упоминаний о «наследниках».
Правда, уже на следующий день он диктует продолжение. И поясняет, что имел в виду устойчивость Центрального Комитета партии, которому угрожают раскол и серьезные партийные разногласия.
Следовательно, нет оснований считать письмо «завещанием» Ленина в смысле назначения преемника и обсуждения соответствующих кандидатур. Его цель — предложить меры для укрепления единства в партийном аппарате.
Чтобы гарантировать руководство партии от раскола, он «намерен разобрать здесь ряд соображений чисто личного свойства». С этого, можно сказать, и начинается его «завещание» (лишь по недоразумению так названное).
«Я думаю, — пишет он, — что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек».
Следующий абзац также заслуживает внимания:
«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».
Дальше Ильич упоминает Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова. В каждом из них он видит положительные и отрицательные качества. Он напоминает, что Зиновьев и Каменев своими самовольными действиями едва не сорвали Октябрьскую революцию 1917 года. Бухарин — любимец партии, «ценнейший и крупнейший теоретик». «Но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистскими, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)».
«Пятаков — человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей...» Прекрасная характеристика, если не учитывать продолжения: «...но слишком увлекающийся администраторством и административной стороной дела, чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе».
Какой напрашивается общий вывод? Кто из названной шестерки способен хотя бы отчасти заменить Ленина?
Об этом поговорим далее. А пока дадим предварительные характеристики двух лидеров ВКП(б), которых Ленин считал наиболее выдающимися (после себя). Не считаясь с предложенной им очередностью, начнем со второго — Троцкого.
Демон Революции
Этот человек стал чрезвычайно популярен, как ни странно, именно в «демократических» кругах современной России. А некогда о такой возможности не могли помыслить ни его сторонники, ни он сам.
Льва Давидовича Троцкого называли Демоном Революции. Действительно, его роль в революционной российской смуте была видной и в значительной степени зловещей. Хотя в последнее время СМИ стали преподносить его в розовом свете, противопоставляя не только Сталину, но и Ленину (реже — объединяя с Лениным в противовес «сталинизму»).
Сошлемся на мнение идейного противника большевиков, талантливого писателя и проницательного мыслителя Марка Алданова (Ландау): «У Троцкого идей никогда не было и не будет. В 1905 году он свои откровения взял взаймы у Парвуса, в 1917-м — у Ленина. Его нынешняя оппозиционная критика — общие места эмигрантской печати. С «идеями» Троцкому особенно не везло в революции. Он клялся защищать Учредительное собрание за два месяца до того, как оно было разогнано. Он писал: «ликвидация государственного спаивания народа вошла в железный инвентарь завоеваний революции» — перед восстановлением в Советской России казенной продажи вина. Но в большом актерском искусстве, как в уме и хитрости, Троцкому, конечно, отказать нельзя. Великий артист — для невзыскательной публики, Иванов-Козельский русской революции».
Столь хлесткий вывод Алданов подтвердил несколькими убедительными примерами. По его словам, Троцкий «разыграл Брестское представление, закончив спектакль коленцем, правда, не вполне удавшимся, зато с сотворения мира невиданным: «войну прекращаем, мира не заключаем». С началом Гражданской войны самой бенефисной ролью стала роль главнокомандующего Красной Армией... После первого разрыва с Троцким большевики (т.е. Сталин) опубликовали несколько документов, из которых как будто неопровержимо следует, что роль эта была довольно скромной...».
Обратим внимание на некоторые ключевые периоды революционной деятельности Троцкого: Октябрьская революция, Брестский мирный договор, руководство Красной Армией.
«Осуществление почти бескровной победы революции 25 октября (7 ноября) 1917 года, — писал английский советолог Э. Карр, — является заслугой Петроградского Совета и его Военно-революционного комитета... Как впоследствии сказал Сталин, съезд Советов «лишь принял власть из рук Петроградского Совета». Все очевидцы тех событий отдают должное энергии и организаторским способностям, которые проявил в то время Троцкий... Но высшая стратегия революции проводилась Лениным с помощью созданного им инструмента — большевистского крыла Российской социал- демократической рабочей партии. Хотя победа была завоевана под лозунгом «Вся власть Советам!», победили не только Советы, но и Ленин и большевики... Триумф партии почти полностью явился, по-видимому, результатом успешного и последовательного руководства Ленина».
Можно, конечно, упрекнуть Ленина в том, что вся власть в конечном счете перешла не к Советам (это был бы анархический по сути вариант), а к большевикам, что и определило авторитарный режим правления. Но вспомним, что Троцкий был одним из самых яростных сторонников однопартийной диктатуры. Когда на II Всероссийском съезде Советов поступило предложение создать правительство, представляющее все социалистические и демократические партии, Троцкий ответил: «Мы им говорим: вы — ничтожества и потерпели крах. Ваша роль окончена, идите туда, куда вам предназначено: на свалку истории».
То самое коленце Троцкого в период заключение Брестского мира, о котором упомянул Алданов, могло бы дорого обойтись (да и недешево обошлось) советской власти. Тогда для большевиков (в конце 1917-го) создалась критическая ситуация. Они победили отчасти благодаря широкой популярности их лозунга «Мир — народам!», но пришла пора обеспечить этот мир, что оказалось совсем непросто.
Немцы соглашались на мир, но при больших территориальных уступках со стороны России. Ленин шел на это. Бухарин выступал за продолжение «революционной войны». Троцкий подкинул оригинальную нелепицу — «ни мира, ни войны».
Вот как описывает дальнейшие события Н. Верт:
«26 января Троцкий вернулся в Брест. Прирожденный оратор, он пустился в словесные маневры. Германские военные начали тем временем терять терпение. Делегации центральноевропейских держав подписали мирный договор с представителями Рады. Те тут же попросили у Германии военной помощи, чтобы противостоять большевикам, войска которых только что вошли в Киев. Эта просьба послужила поводом к новому германскому вторжению. Отныне время играло против большевиков. 10 февраля Троцкий прерывает переговоры... Несколько дней спустя ленинские опасения подтвердились, и центральноевропейские державы начали широкое наступление от Прибалтики до Украины».
Ленин предложил срочно послать телеграмму в Берлин с согласием на мир. Троцкий, а особенно Бухарин были против, считали, что надо ожидать скорой революции в Германии. Их сторонники оказались в большинстве. Однако наступление с Запада развивалось так быстро и неотвратимо, что вскоре пришлось принимать ленинское предложение. На этот раз условия германской стороны были более жесткими, чем на переговорах в Бресте. Вновь большинство ЦК, включая Троцкого, было против мира. Ленин пригрозил отставкой, если не будет достигнуто мирного соглашения с Германией. Советская Россия потеряла огромные территории, где находилось 26% общего числа населения страны и значительная часть ее промышленного потенциала. В значительной степени это случилось по вине Троцкого, бывшего тогда Наркомом иностранных дел.
* * *
Его кипучая деятельность во время Гражданской войны тоже вызывает немало сомнений, не говоря уж о том, с какой жестокостью расправлялись по указанию Троцкого с отступавшими с поля боя красноармейцами.
Когда в начале 1918 года кипели страсти вокруг заключения Брестского мирного договора с австро-германским блоком, оставались без должного внимания события, разыгравшиеся на северо-западной окраине в районе Мурманска. Антанта, под предлогом помощи России, ввела свои боевые корабли в Мурманский порт. А немцы надеялись захватить Мурманск руками белофиннов (в Финляндии тоже шла гражданская война). Угроза Мурманску возросла после срыва Брестских мирных переговоров.
Антанта предложила Советской России военную помощь против немцев и их союзников. Переговоры с ее представителями вел Нарком иностранных дел Л. Д. Троцкий. Британский генерал Пуль телеграфировал по этому поводу из Москвы в Лондон: «Я считаю, что нужна немедленная военная акция для обеспечения захвата порта Мурманска англичанами. Я полагаю, что будет возможным получить искреннюю поддержку Троцкого».
Такая поддержка была. На запрос Мурманского Совета, как им поступить с предложением Антанты оказать материальную и военную помощь в связи с угрозой немецкого наступления, Троцкий ответил: «Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий и противопоставить все препятствия против хищников». В результате 6 марта в Мурманске высадился отряд английских морских пехотинцев численностью до 299 человек с двумя легкими орудиями. В апреле представитель Великобритании Р. Локкарт направил в Лондон докладную записку об условиях военного сотрудничества с Советской Россией, выработанных в ходе переговоров с Троцким, ставшим к тому времени Наркомом по военным делам.
События в Мурманске получили и другую оценку. Олонецкий губисполком заявил, что соглашение с Антантой «подчинит Мурманский край экономическому и военному влиянию европейских правительств, ведущих, в окончательном счете, к развитию сепаратизма в условиях благоприятствующих капиталистическому строю». Столь же резко реагировал Архангельский Совдеп (Мурманск входил в состав Архангельской губернии).
На VII экстренном съезде РКП(б) Ленин предупреждал: «На нас наступление готовится, может быть, с трех сторон; Англия или Франция захотят у нас отнять Архангельск — это вполне возможно». Но Троцкий по- прежнему был поборником активного сотрудничества с Антантой. Локкарт писал 5 мая представителю США в России полковнику Р. Робинсу о том, что Троцкий «представил все возможности для союзного сотрудничества в Мурманске»:
Гражданская война в Финляндии закончилась победой белых. На финском берегу Балтики высадилась немецкая пехотная дивизия. Надо было оборонять Мурманск и от немцев, и от Антанты. Этого сделано не было. К руководству Мурманским Советом пришел ставленник Троцкого — А. М. Юрьев. До революции он несколько лет жил и работал в США, а после роспуска Мурманского Совета служил у местного американского консула переводчиком и занимался распределением западного продовольствия, поступавшего в город; после разгрома белогвардейцев был предан суду за контрреволюционную деятельность, получил расстрельный приговор, замененный 10 годами лагерей (дальнейшая его судьба нам неизвестна).
Антанта при полном попустительстве Юрьева наращивала свои войска в Мурманске, доведя их до 4 тыс. человек. В конце июня с прибывших транспортов высадилось 1,5 тыс. британских военнослужащих. При этом в Париже, Лондоне и Вашингтоне не скрывали своих антибольшевистских намерений.
В переговорах по прямому проводу Ленин требовал от Мурманского Совета выражения протеста против увеличения военного присутствия западных стран и призывал дать им отпор. Но эти указания не были приняты во внимание. С подачи Юрьева члены Мурманского Совета проголосовали за сотрудничество с Антантой — под гудение мотора низко пролетавшего британского самолета с прибывшего накануне авианосца «Найрана».
Так разворачивалась интервенция Антанты на Русском Севере. Оказывая ей поддержку, Троцкий нарушал Брестский мирный договор с Германией, по которому корабли Антанты должны были быть удалены из портов России. Почему он шел на это? Не ради ли срыва мирного договора с Германией? Или у него были еще какие-то соображения?
* * *
Обратимся к другому эпизоду.
Несмотря на все усилия внутренней и внешней контрреволюции, в конце 1917 и начале 1918 года не удавалось развязать крупномасштабную гражданскую войну в России. Проходили только локальные вооруженные выступления белогвардейцев. Весной 1918 года едва ли не единственной пороховой бочкой, способной взорвать ситуацию и начать всеобщую смуту, был Чехословацкий корпус. Сформированный еще в царское время из австро-венгерских пленных чехов и словаков, желавших бороться за независимость своей родины, этот корпус после заключения Брестского мира погрузился в эшелоны и двинулся к Владивостоку, чтобы оттуда отправиться в Западную Европу и принять участие в военных действиях на стороне Антанты.
Полностью разоружиться Чехословацкий корпус не пожелал. Совнарком пошел на уступки и передал через И. В. Сталина: «Чехословаки продвигаются не как боевая единица, а как группа свободных граждан, везущая с собой известное количество оружия для защиты от покушений со стороны контрреволюционеров».
И вдруг 21 мая многие Советы территорий, через которые продвигались чехословацкие эшелоны, получили телеграмму начальника оперативного отдела Нар- комвоенмора С. И. Аралова: «По приказанию Троцкого предлагаю вам предложить чехословакам, находящимся в эшелонах, организоваться в рабочие артели по специальности или вступить в ряды советской Красной
Армии». Затем последовало еще более решительное указание: «Предлагаю немедленно принять срочные меры к задержке, к разоружению и расформированию всех эшелонов и частей Чехословацкого корпуса...»
Однако еще раньше чехословацкое руководство провозгласило корпус «составной частью чехословацкого войска, состоящего в ведении Верховного главнокомандования Франции» и его переход на содержание западных союзников. Тем самым Троцкий, помимо всего прочего, обострял отношения России с Францией, в то время как в апреле японцы высадили десант во Владивостоке.
Секретные приказы Троцкого стали каким-то образом известны командованию Чехословацкого корпуса, которое приняло решение — оружия не сдавать, а при необходимости пробиваться на восток с боем. А Троцкий 25 мая издал приказ № 377, согласно которому все Советы были обязаны немедленно разоружить чехословаков под угрозой расстрела. Подчеркивалось, что, если в одном из эшелонов окажется хотя бы один вооруженный, все должны быть выгружены из вагонов и заключены в лагерь для военнопленных. (И это секретное распоряжение тут же стало известно чехословакам.)
28 мая Аралов направил Омскому военному комиссару телеграмму: «Троцкий приказал, его приказ по отношению к чехословакам привести в исполнение. Вам посылаются бронированные поезда из Москвы». Но и тогда Гражданской войны еще не было. Историк В. Лебедев писал: «Началась она с сызранского предательства...» Под влиянием рабочих Сызранский большевистский Совдеп пропустил через Сызрань эшелоны, заключив с ними договор. Но из Москвы летели грозные телеграммы Троцкого. В результате из Сызрани в тыл пропущенным чехословацким эшелонам был направлен сызранский гарнизон, усиленный подошедшими подкреплениями. Из Самары навстречу им шли сосредоточенные там многочисленные красные войска. Чехословаки попали в настоящую ловушку... Разбив в неравном бою под Липягами большевиков, чехословаки вступили в Самару». Там при их поддержке было создано правоэсеровское правительство — Комитет Учредительного собрания. Правоэсеровские крестьянские дружины окружили Ижевск и Златоуст, где начались антисоветские восстания. Активизировались уральские белоказаки Толстова, оживились разбитые большевиками оренбургские казаки Дутова. Деникин двинулся на Северный Кавказ. Краснов атаковал красных с юга. Был создан единый антисоветский фронт. Началась крупномасштабная Гражданская война.
В телеграмме, направленной Совнаркому 30 мая 1918 года, чехословаки справедливо возлагали ответственность за вооруженный конфликт на советскую власть, которая «...в лице военного комиссара Троцкого вела переговоры с чехословаками неискренним способом, обещая делегациям чехословаков одно и отдавая местным Совдепам тайные распоряжения совсем другого рода».
Троцкий продолжал настаивать на своем, подчеркивая, что «остается во всей силе приказ о расстреле застигнутых с оружием в руках». Этот приказ только усугубил ситуацию. И если удалось справиться с мятежом, то не благодаря, а вопреки действиям Льва Давидовича.
Конечно, в той междоусобице у Троцкого были немалые заслуги в связи с созданием Красной Армии, использованием в ее рядах высокообразованных царских офицеров и генералов Генштаба. Именно им принадлежат по праву лавры победителей, а вовсе не безмерно прославленным тогда Тухачевскохму, Якиру и некоторым другим красным командирам.
* * *
А вот как из-за Троцкого едва не рухнул Южный фронт. 18 июня 1919 года Лев Давидович, находясь в Харькове, издал приказ № 112: «Южный фронт наш пошатнулся. Кто виноват?.. Ворота открыты... анархо-бан- дитами, махновцами... Чрезвычайный Военный Революционный трибунал под председательством товарища Пятакова рассмотрел дело о предателях-махновцах... махновский штаб уничтожен, но яд махновщины еще не истреблен».
Эти обвинения не имели оснований. Махно отклонил предложение Шкуро перейти на сторону белых. Его армия обороняла широкий, стокилометровый участок фронта. Махновцы потерпели поражение в 20-х числах мая, но продолжали сражаться с деникинцами еще почти месяц. Командование Украинским фронтом доносило: «Махно еще сражался, когда бежала соседняя 9-я дивизия, а затем и вся 13-я армия... Причина поражения Южного фронта отнюдь не в украинской партизанщине» (в махновщине).
Начальник штаба Махно В.Ф. Белаш вспоминал: «Действия Троцкого, особенно его предательское распоряжение № 96/с (секретное. — Р. Б.) от 3 июня и особенно третий пункт этого распоряжения, где под страхом строжайшей ответственности запрещалось снабжать нас боевыми припасами и любым военным имуществом, — разрушали Красный фронт (мы ведь были дивизией Красной Армии и сражались в одной линии фронта с ней и подчинялись одному командованию), разоружали нас в пользу Деникина».
Бывший командир 2-й Украинской Красной Армии А.Е. Скачко писал в своих мемуарах: «Приказ Троцкого об объявлении Махно вне закона настолько играл на руку белым, что они отпечатали его во множестве экземпляров и разбрасывали среди войск Махно».
Ситуация фантастическая, вряд ли когда-то происходило нечто подобное. Выходит, Троцкий действовал как провокатор и самый настоящий враг народной армии.
Политика троцкистов на Украине настраивала против советской власти массы крестьян. Помещичьи земли не раздавались крестьянам, а на них создавались совхозы (явно преждевременные в тот период), проводились широкие реквизиции, в частности отбирали у крестьян лошадей. Но главное, что шла жестокая борьба против махновцев, в основном — повстанцев-крестьян, сторонников анархо-коммунизма.
«Не мог мириться Троцкий, — считал В. Ф. Белаш, — с тем, что авторитет и слава командиров, выходцев из народа, невероятно росла... Терпеливо вынашивал Троцкий мечту избавиться от таких. (Это подтвердили судьбы Ф. К. Миронова, Б. М. Думенко, Е. М. Мамонтова, Н. А. Каландаришвили и многих других. — Р. Б.)»
Вольно или невольно (что менее вероятно) Троцкий своими методами содействовал переходу «сознательной революции» (верная формулировка Махно) в революционную смуту. Сдав Украину Деникину, он продлил Гражданскую войну.
Для чего же он упорно способствовал разжиганию Гражданской войны? Авантюрист и честолюбец, охваченный угаром вождизма и упоенный властью, он вел очень крупную политическую игру. Ему нужна была широкая арена для своих действий, в идеале — вся Евразия или даже весь земной шар. Пусть эта арена будет залита кровью и слезами, но зато она даст проявить во всем блеске его несомненные ораторские, публицистические и организаторские способности!
Правда, и в этом случае не исключены какие-то иные, потаенные причины.
«Всегда равен себе»
Как уже говорилось, в начале марта 1923 года здоровье Владимира Ильича ухудшилось. (По-видимому, врачи были правы, рекомендуя максимально оградить Ильича от политических проблем). 10 марта у него произошел инсульт, приведший к потере речи и почти полному параличу правой половины тела. Через три дня «Известия» опубликовали правительственное сообщение. Указывалось, что в связи со значительным ухудшением здоровья Ленина признано необходимым публиковать медицинские бюллетени о ходе его болезни.
Тотчас отозвался Владимир Маяковский:
Тенью истемня весенний день,
выклеен правительственный бюллетень.
Не!
Не надо!..
Разве гром бывает немотою болен?!
Разве сдержишь смерч,
чтобы вихрем не кипел?!
Разве пульс
такой
секундами гудит?!
Вечно будет ленинское сердце
клокотать
у революции в груди...
Характерная черта: поэт не сомневается, что революция продолжается. Если так, то на первый план выступала фигура Демона Революции. Возможно, поэтому по Москве поползли слухи, что состояние вождя безнадежно, а его преемником будет Троцкий. Хотя не исключен другой вариант: был запущен «пробный шар» для того, чтобы выяснить реакцию общества на данную кандидатуру.
Был и другой, более серьезный сигнал. Тогда же газета «Правда» опубликовала, можно сказать, программную статью члена ЦК РКП(б) и секретаря Исполкома Коминтерна Карла Радека «Лев Троцкий — организатор победы».
Вообще-то этот специальный номер газеты был посвящен юбилею — 25-летию I съезда партии в Минске. Но получалось так, будто юбиляром выступает Лев Давидович, который, кстати сказать, на съезде не присутствовал, ибо членом партии стал значительно позже. До сих пор только Ленина принято было безмерно превозносить. На этот раз автор расточал изощренные комплименты в адрес Троцкого: «великий представитель русской революции», «великий умственный авторитет», «знаменосец вооруженного народа». Восхвалялись его «организационный гений» и «гениальное понимание» военных вопросов. «Он был всем в одном лице», а его «труд и дело... будут предметом не только любви, но и науки новых поколений рабочего класса, готовящихся к завоеванию всего мира». К этому ведет «партия и с ней ее вождь Л. Д. Троцкий».
Такие славословия были, пожалуй, с удивлением, а то и с возмущением восприняты старыми большевиками. Они знали, что «стальная фигура Троцкого», которой восхищался Радек, в действительности (и в отличие от Сталина) вовсе не отличалась непреклонностью, стойкостью и принципиальностью. Не случайно Ленин в письме Инессе Арманд так отозвался о нем в феврале 1917: «Приехал Троцкий, и сей мерзавец сразу снюхался с правым крылом «Нового Мира» против левых циммервальдцев!! Так-то!! Вот так Троцкий!! Всегда равен себе = виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым, пока можно...» (Для справки: на Циммервальдской международной социалистической конференции, состоявшейся в сентябре 1915 года в Швейцарии, у социалистов выделилось левое крыло, возглавляемое В. И. Лениным.)
Показательно, что Ленин отметил как обычное качество Троцкого — позирование, нечестность, умение приспосабливаться к текущей ситуации. Однако, в отличие от Сталина, Троцкий был недальновиден, самоуверен, упоен своим красноречием. Он не понимал, что возбуждать лозунгами, пламенными призывами толпу совсем не то же самое, что доказывать верность своей позиции. К тому же он явно недооценивал своих противников. А это в любом единоборстве грозит поражением.
Вот как описал одно из его революционных выступлений американский журналист Исаак Маркусон: «Появление Троцкого было тем, что называется у актера удачным выходом. После паузы и в соответствующий психологический момент он появился из-за кулис и быстрыми шагами направился к небольшой трибуне... Еще до его появления по обширной аудитории пронесся трепет ожидания. Из уст в уста передавались слова: «Идет Троцкий!» Он был элементарен, почти груб в своей страсти — человеческое динамо высокого напряжения. Он низвергал на аудиторию Ниагару слов; ничего подобного я никогда не слышал. В них звучали, прежде всего, тщеславие и дерзость».
Однако ситуация в стране и партии радикально изменилась. И как бы ни старался Радек, раздувая культ Троцкого, получился не воздушный шар, вздымающий личность под облака, а мыльный пузырь, который вскоре лопнул. Не на громкие слова теперь обращали внимание партийцы, а на дела. Но тут у Троцкого позиции были весьма уязвимыми. Вот как о нем отозвались участники октябрьского Пленума ЦК партии:
«Он ни разу не посетил заседаний Совнаркома ни при Ленине, ни после отхода его от работы, он ни разу не был на заседании СТО (Совета Труда и Обороны. — Р Б.), ни старого, ни реорганизованного. Он ни разу не внес ни в Совнарком, ни в СТО, ни в Госплан какое бы то ни было предложение по хозяйственным, финансовым, бюджетным и тому подобным вопросам. Он категорически отказался от поста заместителя Ленина. Это он, по-видимому, считает ниже своего достоинства».
После таких высказываний в адрес руководителя можно считать его карьеру завершенной. И если за последние два десятилетия нередко пишут, будто Троцкого отстранили от власти из-за козней Сталина, то ничем, кроме глупости и лжи, такие утверждения не назовешь. Вот уж поистине Лев Давидович сам себя высек... нет, не как унтер-офицерская вдова, а представил самого себя с помощью Радека высеченным из монолитной скалы, воздымающейся над восторженной толпой. Но такой монумент самому себе был явно преждевременен.
«Он ведет себя по формуле: «Все или ничего», — было отмечено на Пленуме. — Троцкий фактически поставил себя перед партией в такое положение, что или партия должна предоставить т. Троцкому диктатуру в области хозяйственного и военного дела, или он фактически отказывается от работы в области хозяйства, оставляя за собой лишь право систематической дезорганизации ЦК в его трудной повседневной работе».
Кандидатура Троцкого как преемника Ленина после таких отзывов о работе Льва Давидовича (точнее сказать, из-за его нежелания заниматься рутинным повседневным трудом) отпала окончательно. Хотя и прежде, в письме Ленина съезду, она находилась лишь на втором месте.
«Чудесный грузин»
Так отозвался о Сталине в феврале 1913 года Ленин в письме Горькому. Тогда Коба (подпольная кличка И. В. Джугашвили) работал в Вене, изучая в библиотеках литературу преимущественно по национальным проблемам. Отметим в этой связи, что он, следовательно, отлично владея грузинским и русским языками, неплохо знал немецкий язык, а также латинский и греческий, которые изучал в духовной семинарии.
В то время Ленин был полностью согласен с высказываниями Сталина, приведенными в статье «Национальный вопрос и социал-демократия», и даже отверг предложение о дискуссии на эту тему: «Конечно, мы абсолютно против. Статья очень хороша... Вопрос боевой, и мы не сдадим ни на йоту принципиальной позиции против бундовской сволочи».
Приходится напоминать об этом, ибо за последние двадцать лет многократно писалось и говорилось на многомиллионную аудиторию, будто Иосиф Виссарионович был малообразован, не знал языков, плохо разбирался в теориях и т. д. Все это надо было для того, чтобы не просто развенчать «сталинизм», но и унизить русский и, шире, советский народ, якобы тупо подчинявшийся умственно отсталому и психически больному тирану.
Марк Алданов посвятил Сталину статью, опубликованную в 1927 году в парижской газете. В ту пору за рубежом о руководителе Советского Союза отзывались преимущественно весьма нелестно. Считалось, что в отличие от Троцкого Сталин — не более чем партийный функционер с ограниченным кругозором и невысоким интеллектуальным уровнем.
Такое мнение было обусловлено в значительной мере тем, что новый вождь коммунистической партии не относился к числу «пламенных ораторов», возбуждающих эмоции толпы бурным темпераментом и броскими фразами. Не был он и автором ярких публицистических статей.
Тем не менее Алданов предугадал в нем крупного государственного деятеля (как, между прочим, и в Гитлере, — почти во всем антипод Сталина, а уж тем более по национальному вопросу).
«Мне крайне трудно, — признавался Алданов, — «объективно» писать о большевиках. Скажу, однако, тут же: это человек выдающийся, бесспорно самый выдающийся из всей ленинской гвардии. Сталин залит кровью так густо, как никто другой из ныне живущих людей, за исключением Троцкого и Зиновьева. Но свойств редкой силы воли и бесстрашия, по совести, отрицать в нем не могу. Для Сталина не только чужая жизнь копейка, но и его собственная, — этим он резко отличается от многих других большевиков».
* * *
Вновь обращаю внимание на распространенные в «демократических» кругах современные высказывания о Сталине политиков, писателей, журналистов, значи- гельно уступающих ему не только в уме и жизненном опыте, но и в образовании. Утверждают, будто он приписал себе заслуги в подпольной деятельности и во время революции, Гражданской войны. Откуда такое мнение? От Троцкого. Сошлюсь опять на Алданова, не скрывавшего свои антисоветские взгляды.
«В своих книгах, посвященных октябрю 1917 года, — пишет он, — Троцкий отечески расхваливал самых серых революционеров... Но о Сталине Троцкий совершенно забыл упомянуть, Сталину не малейшего букетика не досталось. Двухтомный труд Троцкого о 1917 годе украшен портретами Свердлова, Иоффе, Антонова-Овсеенко, Подвойского, Крыленко, — портрет Сталина так и не попал в книгу. Между тем роль нынешнего диктатора в Октябрьской революции была чрезвычайно велика: он входил и в «пятерку», ведавшую политической стороной восстания, и в «семерку», ведавшую стороной организационной».
Случайно ли Сталину доверили столь ответственные посты? Нет, конечно. Ведь он, помимо всего прочего, как отметил Алданов, «был верховным вождем так называемых боевиков Закавказья». Они устраивали налеты на банки и почты. Наиболее знаменитым и успешным оказалось «изъятие» в центре Тифлиса огромной суммы денег (около 300 тысяч золотых рублей) местного отделения государственного банка. Деньги везли в фаэтоне, сопровождаемом полицейскими и казачьим конвоем. С помощью гранат и стрельбы террористы устроили панику, разогнали конвой (было убито и ранено полсотни человек) и скрылись. Следствие виновных и денег не нашло.
«Сталин занимал уже тогда, — отметил Алданов, — слишком высокое положение в партии для того, чтобы исполнять роль рядового террориста. По-видимому, ему принадлежало высшее руководство этим делом. Бомбы же для экспроприации были присланы из Финляндии самим Лениным. Ленину для нужд партии и были позднее отвезены похищенные деньги. Ни Сталин, ни Камо (Тер-Петросян, активный участник акции. — Р Б.), в отличие от многих других экспроприаторов, не пользовались «эксами» для личного обогащения».
Приехав в Петербург после Февральской революции, Сталин «сразу оказался ближайшим помощником Ленина. Роль Сталина была, однако, не показной. Показную роль играли вначале Зиновьев, а потом Троцкий».
Для Сталина партийная работа была главным делом жизни. Его избрали в состав ЦК РСДРП, возглавляемый Лениным, в 1912 году. Через пять лет он стал членом Политбюро (в мае 1917-го). Его, в отличие от Троцкого, с полным основанием можно было считать одним из наиболее старых и последовательных большевиков-ленинцев.
Правда, за последние 20 лет упорно навязывается мнение, будто своими победами в октябрьском перевороте и в Гражданской войне большевики во многом обязаны Троцкому, а Сталин в этих событиях играл второстепенные роли, непомерно раздутые в период его культа. Определенный резон в последнем утверждении есть. Преувеличения сталинских деяний порой действительно были большими. Однако недооценивать их было бы еще более несправедливо.
На первый взгляд может показаться, что во время Гражданской войны Сталину поручались не слишком ответственные дела. Это не так. Он очень много сделал для разгрома белых на Южном и Юго-Западном фронтах. Успешная оборона Царицына — его заслуга. А то, что он организовал доставку огромного количества зерна в Центральную Россию, скорее всего, позволило большевикам выстоять. По странной прихоти судьбы в ходе Великой Отечественной войны оборона Сталинграда оказалась таким же ключевым эпизодом, что и оборона Царицына в Гражданскую.
...В заключение своего очерка Алданов, отметив, что «диктаторское ремесло» Сталин «знает недурно», выразил сомнения в успехе его дела: «Роль Сталина в большевистской революции в последнем счете почти наверняка окажется не слишком выигрышной... Что сделает Сталин в этом трудном экзамене на трудную историческую роль?»
Как мы знаем, Сталин со временем взял в свои руки все бразды правления страной и расправился с оппозицией: сначала использовал мягкие меры партийных взысканий, а в 1930-е годы перешел к репрессиям, нередко завершавшимся смертными приговорами...
Может показаться странным, что именно Троцкий стал одним из наиболее почитаемых деятелей советского периода в ту пору, когда началась так называемая «демократизация» СССР, а затем и его расчленение. Казалось бы, такой рьяный революционный глобалист, жесточайший каратель времен Гражданской войны, вносивший смуту и в действия Красной Армии, и в ряды большевиков, ничего не сделавший для укрепления и восстановления России, зато самым активным образом участвовал в Октябрьской революции (которую новоявленные демократы из партократов стали дружно проклинать)... Что привлекло современных идеологов антисоветского пути России в образе Троцкого? Главное, пожалуй, стремление противопоставить его Сталину. (Как тут не вспомнить сопоставление Сталина и Троцкого, данное М. Алдановым!)
* * *
Итак, почему же в начале 1920-х годов преемником Ленина оказался Сталин? Разве не рекомендовал Ленин поставить во главе партии кого-нибудь другого? Как получилось, что это ленинское «завещание» не было выполнено?
Стиль и личность
«Стиль — это человек», — сказал знаменитый французский естествоиспытатель XVIII века Бюффон, отличавшийся изящным стилем. Правда, он при этом не претендовал на психологическую премудрость, а просто отметил, что в стиле проявляются личные качества, тогда как идеи являются достоянием многих.
Тем не менее по стилю есть возможность судить о некоторых чертах характера человека и даже, отчасти, его эпохи.
Вот, к примеру, высказывание талантливого писателя, получившего европейское признание и считавшегося мастером художественного слова:
«Стиль большевистской эпохи — в мужестве, в сдержанности, он полон огня, страсти, силы, веселья. На чем можно учиться? Посмотрите, как Сталин кует свою речь, как кованы его немногочисленные слова, какой полны мускулатуры. Я не говорю, что всем нужно писать, как Сталин, но работать, как Сталин, со словом нам надо».
Так утверждал Исаак Бабель на I съезде советских писателей в 1934 году
Можно ли согласиться с Исааком Эммануиловичем, или он просто был то ли запуган (хотя не был трусом), то ли поддался гипнозу культа личности Сталина (хотя обладал ясным умом)? Мне кажется, с ним нужно, хотя бы отчасти, согласиться. В то время как в революционном угаре некоторые партийные ораторы выражались многословно и с мишурным блеском, Сталин предпочитал деловой тон. Хотя при случае, как мы могли убедиться по заметке «Ленин на отдыхе», умел писать и в другом стиле.
Французский писатель Анри Барбюс так высказался о выступлениях Сталина: «Он никогда не старался превратить трибуну в пьедестал, не стремился стать «громовой глоткой» на манер Муссолини или Гитлера или вести адвокатскую игру по типу Керенского, так хорошо умевшего действовать на хрусталики, барабанные перепонки и слезные железы слушателей; ему чуждо гипнотизирующее завывание Ганди».
Немецкий писатель Лион Фейхтвангер пояснял причины особенностей сталинского стиля: «Так говорит Сталин со своим народом... Его речи очень обстоятельны и несколько примитивны; но в Москве нужно говорить очень громко и отчетливо, если хотят, чтобы это было понятно даже во Владивостоке. Поэтому Сталин говорит громко и отчетливо, и каждый понимает его слова, каждый радуется им, и его речи создают чувство близости между народом, который их слушает, и человеком, который их произносит».
Интересно, что тут стиль писателя подобен сталинскому (хороший литературный прием). Важно подмечено доверительное отношение Сталина к слушателям и читателям. Его стиль не был нарочитым. Он определялся особенностями личности. Ведь Сталин всегда меньше всего думал о собственных интересах. Он был не столько «прирожденным атаманом», как считал Алданов, сколько борцом за идею, можно даже сказать, народным вождем. Именно народным, а не возвышающимся на трибуне над толпой, как «большой начальник».
* * *
Лев Давидович в этом отношении вел себя иначе. Он порой упивался собственным красноречием и стремился зажечь толпу пламенными лозунгами — как теперь говорят, «завести».
О литературном даровании Троцкого Алданов отозвался так: «Троцкий вдобавок «блестящий писатель» — по твердому убеждению людей, но ничего общего с литературой». Он привел несколько «перлов» этого писателя: «Если буржуазия хочет взять для себя все место под солнцем, мы потушим солнце!» или образец сарказма: «империалистическое копыто г. Милюкова».
«Клише большевистской типографии, — пишет о Троцком Марк Алданов, — он умеет разнообразить стопудовой иронией: «В тех горних сферах, где ведутся приходно-расходные книги божественного промысла, решено было в известный момент перевести Николая на ответственный пост отставной козы барабанщика, а бразды правления вручить Родзянко, Милюкову и Керенскому»». (С такими ужимками политик описывает весьма непростое и чрезвычайно важное историческое событие — отречение царя и переход власти к Временному правительству!)
Можно добавить несколько из многих возможных подобных примеров. «Ленин безошибочно подслушал нарастающий напор истории на буржуазию», и в результате «ей неизбежно придется «лопаться по всем швам». «На фронте политические отделы рука об руку с заградительными отрядами и трибуналами вправляли костяк в рыхлое тело молодой армии».
Безусловно, далеко не всегда Троцкий допускал такие стилистические ляпы. Писал он, в общем-то, неплохо. Оценка его литературного таланта зависит от принятого критерия качества. Кому-то могут понравиться и приведенные выше высказывания Троцкого.
Дело, конечно, не в «отдельных недостатках». Сравнение стилей Сталина и Троцкого помогает понять, почему основная масса членов партии, не искушенная в стилистических изысках и красотах, предпочитала видеть своим вождем после Ленина не Троцкого, а Сталина. А на партийных съездах присутствовали в основном такие люди.
Правда, остаются еще вопросы, на которые желательно ответить.
Почему на съездах партии Генеральным секретарем избирали Сталина?
Можно предположить, что это связано главным образом с тем, что основную массу делегатов представляли кадры, за подбор которых отвечал Сталин. Они могли быть ему благодарны или даже преданы. Им вдобавок нравился стиль выступлений его, а не Троцкого.
Однако Сталина поддержало и большинство членов ЦК партии, а также Политбюро. Среди них преобладали старые большевики-ленинцы. Чем объяснить их выбор? Ведь они должны были постараться выполнить завет Ленина о замене Генерального секретаря. Как можно было ослушаться прославляемого, пусть даже в данное время тяжело больного вождя?!Кого же предпочел Ленин?
Ильич предложил сместить Сталина с поста генсека. И ничего не сказал о том, кого же он рекомендует взамен. Можно возразить: ничего особенного, он был подлинным демократом, а потому не мог навязывать съезду своего мнения. Он назвал возможные кандидатуры, но не счел возможным настаивать и предпочел положиться на волю большинства.
В такое объяснение трудно поверить. Подобных демократических замашек, едва ли не всегда рассчитанных на публику, лицемерных и достаточно характерных для буржуазных политиков, у него не было. Во многом его можно обвинять, но не в показной демагогии. Тем более в такой ситуации, когда она не имела никакого смысла.
Вообще-то имеются «аналитики», сумевшие довести до идиотизма версию о Сталине как злодее всех времен и народов. Они высказали мнение, будто он так запугал своих коллег, что они с перепугу проголосовали за него. И тогда получается, что почти все партийные деятели и делегаты съездов того времени были параноиками, одержимыми манией преследования и страдающими от безотчетных страхов, а их генсек-параноик упивался властью. Нечто подобное счастливому сочетанию мазохистов с садистом.
Проще, конечно, предположить, что сторонники такой версии утратили либо разум, либо совесть. Ибо в те времена у Сталина не было никакой возможности заставить партийных деятелей голосовать за себя. Они делали выбор самостоятельно, по своему разумению. Как показали последующие три десятилетия, их выбор был совершенно верным с позиций укрепления государства и партии, хотя для некоторых из них он оказался роковым.
Итак, не предложив ни одну, ни несколько (что было бы вполне «демократично») кандидатур вместо Сталина, Владимир Ильич определенно показал, что у него на примете нет никого. И все-таки на первом месте среди всех кандидатов стоял Сталин.
Это была наиболее вероятная, хотя не бесспорная кандидатура преемника (о конфликте между Лениным и Сталиным мы уже писали). Для партии и народа кандидатура Сталина стала единственной. В этом редком случае интуиция масс оказалась ближе к истине, чем незаурядный разум вождя.