От авторов сайта: статья старая от 1934 года, но почему-то заинтересовала.

А. Фогараши

Ленинское учение о рабочей аристократии и применение его к вопросам современности

В 1920 г. Ленин, установив, что в наше время рабочая аристократия представляет собой «социальную (не военную) основную опору буржуазии», писал тут же следующее:

«Не поняв экономических корней этого явления, не оценив его политического и общественного значения, нельзя сделать ни шага в области решения практических задач коммунистического движения и грядущей социальной революции»¹.

С тех пор как Ленин написал эти строки, значение вопроса о рабочей аристократии не ослабело. Кризис в ряде социал-демократических партий кризис II Интернационала, неспособность социал-демократии в целом ряде стран продолжать выполнение роли основной социальной опоры буржуазии — все эти явления теснейшим образом связаны с теми изменениями и переменами, которые испытала рабочая аристократия в капиталистических государствах.

Всякое неправильное определение экономических корней рабочей аристократии и ее политической и социальной роли в лагере революционного рабочего класса на практике неизбежно должно вести — и на самом деле вело — к серьезнейшим политическим ошибкам. Вот почему борьба с социал-демократической точкой зрения на рабочую аристократию и с контрабандным протаскиванием этой точки зрения в коммунистическое движение (через различные варианты правого и «левого» оппортунизма) является одной из важнейших задач правильного партийного рассмотрения вопросов рабочей аристократии.

В предлагаемой статье делается попытка наметить на основе учения Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина методологию конкретного анализа рабочей аристократии и сформулировать основные линии коллективной работы, предпринятой группой рабочего движения Института мирового- хозяйства и мировой политики, и вместе с тем поделиться некоторыми предварительными результатами этой работы. Вопросы кризиса социал-демократии и его социально-экономической основы будут разобраны в следующей статье.

I Понятие рабочем аристократии

Какие признаки характеризуют понятие рабочей аристократии в ленинском значении этого термина?

Необходимые признаки, вернее, предпосылки, обязательно входящие к понятие рабочей аристократии, таковы:

а) Господство монополий.

б) Наличие сверхприбылей, получение которых становится возможным благодаря монополиям.

Монополии и сверхприбыли представляют собой экономическую основу явления рабочей аристократии: это основное положение проходит красной нитью через все высказывании Маркса, Энгельса и Ленина поэтому вопросу.

Это обстоятельство объясняет нам и историческое место явления рабочей аристократии. Пока Англия являлась единственной классической страной монополий, рабочая аристократия выступала как явление, ограниченное пределами одной только Англии. Гениальность Маркса и Энгельса именно в том и состояла; что на основе явлений, наблюдавшихся в то время (50—70-е годы XIX столетия) только в Англии, они сумели вскрыть общую закономерность связи между монополией, сверхприбылью и оппортунизмом в рабочем классе. В эпоху империализма рабочая аристократия, на основе монополистического этапа капитализма и образующейся благодаря ему широкой базе для сверхприбылей, становится международным явлением.

Затем идут следующие признаки:

в) Подкуп «крохами» из сверхприбылей, выражающийся прежде всего в сравнительно с зарплатой массы пролетариата — высокой зарплате.

г) Подкупается незначительное меньшинство рабочего класса, которому буржуазия дает возможность добиться привилегированного положения и в первую очередь более высоких заработков.

д) Это в свою очередь влечет за собой буржуазное перерождение этого слоя рабочего класса.

Но характерным и чрезвычайно важным по своим политическим и социальным последствиям представляется то обстоятельство, что, несмотря на мелкобуржуазные условия жизни и на свое привилегированное положение, рабочая аристократия все же продолжает оставаться в среде рабочего класса.

е) Подкуп выражается в сравнительной обеспеченности работой, прочности положения, образуя тем самым экономическую основу оппортунизма рабочей аристократии, стремящейся поднять оппортунизм до роли господствующего направления в рабочем движении.

ж) Тем самым рабочая аристократия вызывает раскол в рабочем классе; в классовой борьбе она борется на стороне буржуазии против огромного большинства пролетариата.

Таково в сжатом виде содержание ленинской теории рабочей аристократии. Эта теория дает нам исчерпывающее определение рабочей аристократии и все необходимые указания для правильного рассмотрения проблемы рабочей аристократии на протяжении всего периода общего кризиса капитализма, и в частности за годы мирового экономического кризиса, указания для анализа кризиса II Интернационала и для выяснения всей проблемы рабочей аристократии на данном этапе с точки зрения революционной классовой борьбы.

И в самом деле, исследуя ход развития в послевоенное время при помощи приведенных критериев, можно полностью понять те крупные изменения, которые вызвал кризис благодаря сужению и расшатыванию социальной базы реформизма — рабочей аристократии.

Остановимся сперва на вопросе об экономических основах рабочей аристократии.

II Экономические основы рабочей аристократии

Центральное положение созданной Марксом, Энгельсом и Лениным теории рабочей аристократии заключается, как сказано выше, в том, что сверхприбыли дают буржуазия возможность подкупать верхний слой рабочего класса. Это положение создает прочный фундамент для понимания экономической сущности рабочей аристократии. В настоящей статье мы попытаемся, опираясь на этот фундамент, проследить происходящие в действительности процессы и установить их приблизительный объем и изменения. Разумеется здесь не может быть речи о такой точности, какая возможна при составлении статистики промышленного производства. Но, с другой стороны, нельзя и совсем отказаться от количественного фиксирования пропорций между сверхприбылями и подкупом (в той мере, в какой такое фиксирование вообще возможно) на том только основании, что подобные подсчеты будут неточны.

В своем докладе о международном положении и основных задачах Коммунистического интернационала на II конгрессе Коминтерна Ленин говорил: «До войны считали, что три богатейших страны, Англия, Франция и Германия, от одного только вывоза капитала за границу, не считая других доходов, имеют в год 8—10 миллиардов франков дохода.

Понятно, что из этой милой суммы можно бросить хотя бы полмиллиарда на подачку рабочим вождям, рабочей аристократии, на всякие виды подкупа. Все дело сводится именно к подкупу... Эти миллиарды сверхприбыли — есть экономическая основа, на которой держится оппортунизм в рабочем движении»².

Здесь Ленин на ясном примере показал источники и пропорции подкупа в довоенное время, равно как раскрыл самый смысл подкупа. А ведь эти три момента — самые существенные.

В Англии колониальные сверхприбыли составляли в XIX столетии главный источник средств для подкупа рабочей аристократии. Это совершенно справедливо подчеркнули Маркс и Энгельс. Но социал-демократические фальсификаторы приписывают Марксу, Энгельсу и Ленину утверждения, будто подкуй рабочей аристократии есть обязательно подкуп только за счет колониальных сверхприбылей. Несомненно, для таких стран, как Англия или Голландия, колониальные сверхприбыли еще и по сей день служат главным источником или одним из главных источников для подкупа рабочей аристократии. Но, как это явствует из приведенной выше цитаты, Ленин ясно показал, что в эпоху империализма основным источником сверхприбылей является экспорт капитала в целом, а не только колониальные сверхприбыли.

Какие изменения принес с собой общий кризис капитализма? Размеры колониальных сверхприбылей сократились по сравнению с довоенным временем; вместе с тем сузилась и база для подкупа рабочей аристократии. Но если, с одной стороны, колониальные сверхприбыли для некоторых стран выпали частично, а для некоторых — полностью, то с другой стороны, появились новые источники сверхприбылей: это эксплоатация побежденных в мировой войне народов, эксплоатация слабых народов вообще, невероятное усиление монополистского, трестовского капитала; это сверхприбыли, получаемые капиталом с передовой техникой (США) по сравнению с капиталом, обладающим менее передовой техникой, и т. д. и. т. д. Все эти моменты Ленин подчеркивал самым решительным образом:

«Империализм есть монополистический капитализм. Каждый картель, трест, синдикат, каждый гигантски-крупный банк есть монополия. Сверхприбыль не исчезла, а осталась»³.

Нужно все бесстыдство беззастенчивых социал-демократических фальсификаторов, чтобы перед лицом этих фактов называть Ленина представителем «возникшей на колониально-аграрной почве теории»⁴.

Впрочем для социал-демократии борьба с ленинским объясненном экономических основ оппортунизма является вопросом существования, и она ведет эту борьбу всеми средствами фальсификации и обмана. Вот почему учение о подкупе рабочей аристократии объявляется «лозунгом коммунистической агитации», вот почему марксистско-ленинская теория сверхприбылей истолковывается как «колониальная» теория и только, вот почему отрицается возможность подкупа для Германии и других стран. Социал-демократия борется против разоблачения экономических основ рабочей аристократии, чтобы иметь возможность отрицать наличие рабочей аристократии вообще. Но об этом дальше.

III. Политические и экономические формы подкупа в период общего кризиса капитализма

Применение метода подкупа связано с определенными экономическими и политическими условиями. Сверхприбыли дают буржуазии возможность подкупать известные слои рабочего класса. Однако это еще не объясняет, почему буржуазия осуществляет эту возможность. Совершенно очевидно, что подкуп имеет место лишь там, тогда и в тех размерах, где и когда буржуазия видит себя вынужденной применять это средство. Такая необходимость возникает на известной ступени развития или на определенной стадии классовой борьбы.

В XX в. рабочая аристократия становится международным явлением. так как обострение классовых противоречий побуждает буржуазию проводить подкуп рабочего класса в широком масштабе. В период первого тура революций после мировой войны 1914—1918 гг. буржуазии ряда капиталистических стран поставила перед рабочей аристократией прямую задачу спасения буржуазии от опасности социальной революции. В этот период применяются самые разнообразные формы политического и экономического подкупа в сочетании с террором в отношении революционного пролетариата. Подкуп приобретает огромное значение в качестве центрального пункта всей стратегии и тактики буржуазии.

Что следует понимать под подкупом? Вульгарная точка зрения, которую социал-демократия стремится приписать марксистско-ленинскому учению, ограничивает понятие подкупа исключительно подкупом отдельных лиц. Не подлежит сомнению, что предательские вожди социал-демократии и реформистских профсоюзов подкупаются персонально. Но это представляет собой лишь одну форму подкупа. Подкуп — это целый комплекс различных явлений. Подкуп в смысле ленинского учения это прежде всего классовый процесс, т. е. подкуп известного слоя рабочего класса классом капиталистов. Ленинское классовое понятие подкупа преграждает путь какому бы то ни было упрощенному и вульгарному изображению политического подкупа.

Прежде чем перейти к вопросу об изменениях в области подкупа, вызванных кризисом, рассмотрим основные формы, виды и методы подкупа.

Из экономических форм подкупа надо прежде всего назвать более высокую зарплату верхнего слоя рабочего класса. Более высокая зарплата издавна является главным каналом и основой подкупа рабочей аристократии. Это так сказать классический вид подкупа как массового явления; Маркс, Энгельс и Ленин всегда говорят о нем как о важнейшей форме подкупа. И в самом деле, все другие формы экономического подкупа — это лишь дополнительные формы или же попытки замены подкупа при помощи более высокой зарплаты подкупом другими средствами.

Другой вид экономического подкупа верхнего слоя рабочего класса — это обеспеченность существования, имеющая чрезвычайно важное значение для политико-идеологической установки рабочей аристократии. Обеспеченное место работы, устойчивость жизненных условий, премии, пенсионная касса, жилищные льготы и т. п. — все это вместе взятое и составляет комплекс «обеспеченности».

Поощрительная система также превращается в современном капиталистическом предприятия в форму подкупа. Ленин в своих примечаниях к книге Тэйлора «Управление предприятием» указывает на то, что увеличение при современных методах труда возможности сделаться мастером и бригадиром представляет собой также форму подкупа⁵. Это указание приобретает чрезвычайное значение на основе сдвигов в технологических процессах, имевших место за годы кризиса.

Привилегии, которыми белые рабочие пользуются по сравнению с цветными (США, колонии и доминионы) и отечественные рабочие по сравнению с иммигрантами (США, Франция), так называемые американские методы экономического подкупа, как-то участие во владении акциями, участие в прибылях и т. д. и т. п., — все это экономические формы, различные варианты «тысяч разнообразных путей» подкупа.

К этому прибавляются методы морально-культурного подкупа. В качество таковых Ленин называет повышение культуры в наиболее крупных центрах, создание образовательных учреждений. Огромную роль в деле буржуазного перерождения социал-демократии играет «признание» рабочей бюрократии, принятие ее в среду «хорошего» буржуазного общества. (Так, в «добрые старые времена демократии» в Германии, о которых с грустью вспоминает социал-демократия, г-жа Роза Гильфердинг была дамой-патронессой на балу журналистов. Классической является фраза, оброненная Макдональдом в разговоре со Сноуденом в вечер падения лейбористского правительства и образования «национального» правительства в момент разрыва Макдональда с рабочей партией и открытого перехода в буржуазный лагерь: «Завтра всем графиням в Лондоне захочется поцеловать меня»).

Политические формы подкупа состоят в первую очередь в раздаче постов представителям рабочей аристократии. Начиная от самых высших министерских постов до депутатских мест и от депутатских кресел до участия во всевозможных государственных комиссиях и до местечек в государственном аппарате и в аппарате предприятий, идет длинный ряд многообразных видов прямого и косвенного подкупа. Все эти виды подкупа имеют политический характер, поскольку здесь иудины серебренники уплачиваются именно за политическую деятельность рабочих представителей как таковую.

Важной формой подкупа является создание рабочей бюрократии. Классическим примером служит Германия с ее огромной армией социал-демократических «бонз», число которых определялось в 300 тыс. чел. Сжатие сверхприбылей заставляет буржуазию пытаться проводить подкуп более дешевыми методами, чем она это делала раньше. Во всех этих случаях имеет место сочетание разнообразнейших форм подкупа. Противопоставление друг другу различных форм подкупа представляется неправильным и ведет к тактическим ошибкам в оценке роли рабочей аристократии. Всякое механическое, упрощенческое истолкование понятия подкупа меняет установленное Лениным многообразное значение его; такое толкование противоречит вскрытой Лениным изменчивости элементов отдельных моментов, «тысяч разнообразных путей» подкупа (Ленин). Особенно важно при этом следующее. Когда мы говорим о подкупе, то это не значит, что буржуазия добровольно преподносит в дар рабочей аристократии повышенную зарплату и другие привилегии. Вся история эпохи промышленного капитализма и империализма отмечена повсюду борьбой за повышение зарплаты, забастовками, борьбой за улучшение условий труда, проводившейся рабочей аристократией. Но она вела эту борьбу для того, чтобы сохранить и обеспечить привилегированное положение для самой себя. Ничего не меняет в этом положении то обстоятельство, что рабочая аристократия в целях сохранения своего влияния на рабочий класс оказывалась вынужденной вступаться также за интересы более широких слоев организованного рабочего класса в качестве представительницы их политических и профессиональных интересов. Но, во-первых, львиная доля вырванных уступок доставалась небольшому верхнему слою, а, во-вторых, при этом учитывались в известной мере лишь интересы меньшинства квалифицированных и организованных рабочих, составляющих меньшинство рабочего класса. Да и сама буржуазия признавала необходимым — в особенности в опасных для нее ситуациях — подбрасывать небольшие крохи также и более широким слоям рабочего класса в целях их успокоения и обмана.

От экономической основы рабочей аристократии мы теперь перейдем к ее экономическому и социальному положению.

Рабочая аристократия теперь совсем не та, какой она была во времена Маркса и Энгельса. В одной капиталистической стране она не та, что в другой. Произошли крупные перемены и в отношении ее численности и в отношении состава. Для того чтобы подчеркнуть эти перемены, часто говорят о старой и новой рабочей аристократии. Но понятие «старой», а еще больше понятие «новой» рабочей аристократии часто употребляется в различном значении. Поэтому необходимо точно установить, в каком смысле можно говорить о старой и новой рабочей аристократии. Меньше всего недоразумений способно вызвать историческое разграничение различных этапов в развитии рабочей аристократии. Наиболее целесообразно делить их таким образом:

рабочая аристократия до общего кризиса капитализма;

рабочая аристократия в период общего кризиса капитализма;

рабочая аристократия в период современного мирового экономического кризиса и ее судьба в фашистских государствах.

IV. Рабочая аристократия до общего кризиса капитализма

Что представляла собой старая рабочая аристократия? Правильнее было бы сказать: что представлял собой старый тип рабочей аристократии? Ибо эта аристократия еще не вымерла, она существует еще и сейчас; изменилась только ее специфическая роль.

Старая рабочая аристократия — это наиболее высокооплачиваемая часть квалифицированных рабочих; это следовательно меньшинство обученных рабочих; порою это — сравнительно крупное меньшинство. В этом смысле Маркс и Энгельс характеризовали рабочую аристократию своего времени, т. е. рабочую аристократию Англии. Впрочем широкий объем английской рабочей аристократии в XIX столетии был исключительным явлением, которому наступил конец с развитием империализма⁶.

«Тогда рабочий класс одной страны можно было подкупить, развратить на десятилетия. Теперь это невероятно, пожалуй даже невозможно, но зато меньшие (чем в Англии 1848—1868 гг.) прослойки «рабочей аристократии подкупать может и подкупает каждая империалистская "великая» держава»⁷.

Таким образом уже между английской рабочей аристократией XIX столетия и международной рабочей аристократией в эпоху империализма до мировой войны имеется значительное различие. И тем не менее название «старой" рабочей аристократии можно употреблять для обоих названных этапов развития. И вот почему: и в ту и в другую эпоху рабочая аристократия охватывала верхушечный слой обученных, квалифицированных рабочих. Равным образом для той и другой эпохи характерна теснейшая связь рабочей аристократии с тредюнионами или с реформистскими профсоюзами. Профессиональная — но узкоцеховая — организованность составляет необходимый отличительный признак старой рабочей аристократии. В Германии и в США между профсоюзами и рабочей аристократией также существовала теснейшая связь; но в Германии свободные профсоюзы не ограничивались одной прослойкой рабочей аристократии, а имели более широкую базу.

В рамках деления рабочего класса на различные слои в зависимости от их жизненного уровня и социального положения (деления, построенного в известной мере на иерархическом принципе) рабочая аристократия занимает самое высокое место. Однако сама она также делится на два слоя, так как из общей массы рабочей аристократии выделилась рабочая бюрократия. Внутри рабочей бюрократии равным образом имеются различные «ранги» — от «больших» и до «маленьких бонз». Рабочая бюрократия в целом, все эти партийные чиновники, профсоюзные и кооперативные бюрократы, чиновники больничных касс и т. д. — все это люди, вышедшие из рабочего класса и на его плечах получившие доходные местечки. Это все бюрократы, которых германский рабочий окрестил «людьми за окошечком». Эго окошечко было внешним признаком отчуждения от рабочего класса, чиновничье-буржуазного перерождения этой бюрократии.

Следующую иерархическую ступень составляет та рабочая аристократия, которая продолжает быть занятой в трудовом процессе и следовательно остается в среде рабочего класса. Этот момент имеет крупнейшее значение; он объясняет нам, почему оппортунистическая, развращенная мелкобуржуазная рабочая аристократия смогла оказывать такое продолжительное влияние на все остальные, широкие слои пролетариата. Рабочая аристократия — это не изолированный, неподвижный слой. С одной стороны, «сверху», она связана с рабочей бюрократией; она снабжает бюрократию кадрами, она сама стремится продвинуться вперед. С другой же стороны, «снизу», она связана с широкими слоями квалифицированных рабочих. Она вышла из этих слоев, часть этих слоев имеет шансы также выдвинуться в ряды рабочей аристократии, что вносит в их среду развращение. Рабочая аристократия связана с большинством квалифицированных рабочих, что и является необходимым условием выполнения возложенной буржуазией на нее задачи, условием выполнения ее функции главной социальной опоры буржуазии. Политическим и профсоюзным представителям рабочей аристократии в течение долгого времена удавалось сохранять эту связь и пользоваться ею во вред рабочему классу.

Таким образом мы получаем следующую схему иерархического деления рабочего класса, деления, являющегося результатом отчасти экономического развития, а отчасти политического влияния буржуазии на положение рабочего класса:

а) Высшая рабочая бюрократия — «паразитический и командующий слой в рабочем классе» (Маркс и Энгельс называют его «рабочими лейтенантами» класса капиталистов).

б) Средняя и низшая рабочая бюрократия.

в) Рабочая аристократия в более тесном и более широком смысле слова (об этом различии смотри ниже).

Эти три группы образуют слой рабочей аристократии и рабочей бюрократии. Далее следуют:

г) Широкие слои квалифицированных рабочих.

д) Широкие слои подученных и необученных рабочих.

е) Деклассированные рабочие, рабочие, вытолкнутые из производства, пауперы.

В отношении групп «в», «г» и «д» (в особенности в отношении «г" и «д») это деление претерпевает во время кризиса известные изменения благодаря безработице с тенденцией к нивелировке означенных групп на уровне низшей из них.

Как же внутри этого деления установить границу рабочей аристократии?

V. Рабочая аристократия в собственном и в более широком смысле слева

Под рабочей аристократией в тесном смысле слова мы понимаем тот слой, который в полной мере обладает указанными Лениным отличительными признаками рабочей аристократии: это подкупленный буржуазией за счет части ее монопольных сверхприбылей обуржуазившийся верхний слой, который, играя большую роль в производстве, остается внутри рабочего класса; это привилегированное небольшое меньшинство рабочего класса, его наиболее обеспеченный слой, представитель оппортунизма, социал-империализма и социал-фашизма; это слой, вызывающий раскол рабочего движения.

Положение рабочей аристократии, а следовательно и отграничение ее от остальных слоев определяется, с одной стороны, сопоставлением ее с остальными, хуже оплачиваемыми слоями пролетариата, а с другой стороны, сопоставлением ее с мелкой буржуазией. Переход к мелкобуржуазным жизненным условиям является решающим признаком, характеризующим определенный жизненный уровень рабочей аристократии и в то же время определяющим ее идеологию. Средний жизненный уровень рабочей аристократии в тесном смысле слова достигает уровня городской мелкой буржуазии, мелких и средних чиновников, служащих, учителей, лиц, занимающихся самостоятельным промыслом, и т. д. В этом смысле рабочая аристократия представляет собою относительно определенный социальный слой, границы которого устанавливаются двумя моментами: в отношении всего рабочего класса—верхушечным положением, доходящим до степени жизненных условий буржуазии, а в отношении мелкобуржуазного среднего сословия — приближением к его жизненному уровню. В этих соотношениях заключается экономическая база для союза рабочей аристократии с мелкой буржуазией, направленного против остальных слоев рабочего класса, —  союза, на который Ленин указывал как на главный отличительный признак политики рабочей аристократии. (С развитием мирового экономического кризиса и с завоеванием фашизмом широких слоев мелкой буржуазии союз этот в ряде стран распался или сильно расшатался; однако влияние его продолжает ощущаться и в настоящее время).

Это отграничение рабочей аристократии от других слоев имеет решающее значение для определения объема этого слоя. По этому вопросу Ленин дал следующее законченно-диалектическое разъяснение:

«Одна из главных причин, затрудняющих революционное рабочее движение в развитых капиталистических странах, состоит в том, что, благодаря колониальным владениям и сверхприбылям финансового капитала и т. п., капиталу удалось здесь выделить сравнительно более широкий и устойчивый слой небольшого меньшинства рабочей аристократии"⁸.

Сравнительно широкий и устойчивый слой, но при этом небольшое меньшинство — эти признаки отчетливо характеризуют положение рабочей аристократии в рассматриваемый Лениным период.

Что же надо понимать под рабочей аристократией не в узком, а в более широком смысле? Из приведенной выше характеристики рабочей аристократии следует, что обязательным ее признаком служит переход к мелкобуржуазному уровню существования (Ленин так и пишет: «этот слой обуржуазившихся рабочих или рабочей аристократии»). Однако в каждой отдельной стране имеется ряд отраслей промышленности и ряд областей, в которых заработная плата и жизненный уровень значительно ниже, чем в других отраслях или областях, и в которых жизненный уровень даже наиболее высоко оплачиваемого слоя не достигает мелкобуржуазного уровня существования. Но и здесь имеются верхушечные прослойки, и функция этих прослоек весьма родственна функции рабочей аристократии, а частично и вполне совпадает с нею. Это слой, наиболее склонный к оппортунизму, это опора социал-демократии и т. д. Вот почему мы называем этот слой рабочей аристократией в более широком смысле слова. Однако практика классовой борьбы показывает нам, что слой этот менее прочен, менее надежен (с точки зрения интересов буржуазии), более доступен давлению со стороны широких масс, чем рабочая аристократия в собственном смысле слова. Поэтому для этих отраслей промышленности или областей страны понятие рабочей аристократии может применяться в ограниченных пределах. Во всяком случае применение этого понятия должно здесь иметь своей предпосылкой существование ярко выраженного различия в жизненных условиях между относительно наиболее высокооплачиваемой категорией рабочих и всеми остальными категориями.

Из этих критериев вытекают те принципы, которых следует придерживаться при попытках статистического, цифрового определения рабочей аристократии, ее зарплаты и ее жизненных условий. Во-первых, критерии эти указывают на ясно выраженную относительность всякого экономического отграничения слоя рабочей аристократии от остальных слоев. На практике мы проверяем действительное отграничение данного слоя на основе той позиции, которую этот слой занимает по отношению к экономической и политической борьбе пролетариата. Во-вторых, эти критерии указывают на недопустимость слишком широкого понимания категории рабочей аристократии, недопустимость отожествления ее со слоем квалифицированных рабочих. В-третьих, эти критерии рабочей аристократии позволяют производить конкретное отграничение ее от других слоев в каждой данной ситуации, в каждой данной стране и отрасли промышленности. При этом необходимо иметь и виду, что закон неравномерности развития в полной силе проявляется в отношении рабочей аристократии, как и в отношении положения рабочего класса вообще.

Методологические ошибки и неправильное определение рабочей аристократии в статистических вычислениях приводят к совершенно противоречащим действительности результатам и дают пищу для оппортунистических выводов. Об этом свидетельствует между прочим также работа Ю. Кучинского: «Die Entwicklung der Lage der Arbeiterschaft in Europa und Amerika 1870—1933». («Развитие положения рабочего класса в Европе и Америке в 1870—1933 гг.). В работе этой уделяется большое внимание исследованию положения рабочей аристократии (ее номинальной и реальной зарплаты). Автор повсюду показывает зарплату (и реальную зарплату) рабочей аристократии отдельно от зарплаты широкой массы рабочих и вычисляет ее особо. Но на основе каких принципов определяет он рабочую аристократию?

Кучинский пишет:

«Ограничиваясь самым общим определением, можно сказать, что рабочая аристократия — в период абсолютного улучшения ее положения (т. е. в течение XIX и вначале XX в.) — составлялась в основном из таких рабочих слоев, которые получают зарплату, значительно превышающую средний уровень, равно как из таких рабочих слоев, жизненные условия которых улучшаются независимо от того, каков абсолютный уровень этих условий, т. е. выше от среднего или ниже (разрядка наша.—А. Ф.). Что же касается периода, в котором общее положение рабочих ухудшается независимо от того, относятся они к рабочей аристократии или к широкой массе рабочих, т. е. периода после возникновения общего кризиса капитализма (начало этого кризиса можно отнести еще к первым годам XX столетия) (? — А.Ф.), то в том периоде к рабочей аристократии принадлежат лишь те слои пролетариата, зарплата которых значительно выше средней»⁹.

Совершенно ясно, что, давая такое определенно, Кучинский совершенно искажает ленинский критерий рабочей аристократии (мелкобуржуазный жизненный уровень) и следовательно оказывается не в состоянии дать классово выдержанное определение рабочей аристократии. Совершенно ошибочно принимать за критерий рабочей аристократии просто улучшение жизненных условий независимо от их абсолютной высоты. А если принимать этот критерий, то тогда непонятно, почему он годится для XIX столетия, но не годится для эпохи империализма.

В конкретных своих подсчетах Кучинский принимает зарплату целых отдельных отраслей промышленности за зарплату рабочей аристократии. Такое отожествление допустимо, как это подчеркивает Ленин, только в отношении Англии в доимпериалистическую эпоху; но — прибавим от себя — это совершенно ошибочно в отношении таких стран, как Германия в эпоху империализма, а тем более в период общего кризиса капитализма.

Что же получается в результате такого произвольного установления категорий? Выходит, что за время, прошедшее с начала XX в., положение рабочей аристократии в Англии и Германии ухудшилось и большей степени, чем положение широкой массы рабочих. Такой вывод можно признать правильным самое большее для годов кризиса (начиная с 1929 г.).

Путь к более или менее точному цифровому выявлению развития положения рабочей аристократии гораздо более труден, чем это выглядит у Кучинского. Тем не менее надо поставить в заслугу автору то, что он вообще первый взялся за разрешение этой задачи. Равным образом неправильно было бы, ссылаясь на трудности статистического исследования вопроса о рабочей аристократии, вообще отказаться от такого исследования. Но здесь более чем в каком-либо другом случае оказываются правильными слова Маркса о том, что «только уразумев отношения, действующие при образования нормы прибыли, статистика приобретает способность предпринять действительный анализ нормы заработной платы в различные эпохи и в различных странах»¹⁰.

Сказанное Марксом о норме заработной платы в полной мере применимо и к самой номинальной и реальной зарплате.

VI. Общий кризис капитализма и изменения в структуре рабочей аристократии

В годы революционного кризиса первого периода послевоенного капитализма (1918—1923 гг.) роль рабочей аристократии как главной социальной опоры буржуазии выступает с особенной силой.

«Это (рабочая аристократия.—А. Ф.) — настоящая социальная «опора» II Интернационала, реформистов и «центровиков», а в данный момент это — едва ли не главная социальная опора буржуазии»¹¹.

Социал-демократическая и реформистская профсоюзная бюрократия может сохранять свое влияние на большинство рабочего класса только притом условии, если их социальная база — рабочая аристократия — расширяется или по крайней мере сохраняется в прежнем объеме. Но трудность положения для социал-демократии именно в том и состоит, что общий кризис капитализма влечет за собой сужение базиса рабочей аристократии. Благодаря сжатию сверхприбылей монополистского капитала, и в частности его колониальных прибылей, возможности подкупа уменьшаются. Деквалификация целых слоев квалифицированных рабочих, нивелирование положения рабочего класса ведут к ослаблению старой рабочей аристократии (хотя по отдельным странам этот процесс и протекает весьма неравномерно). Центр тяжести, в особенности в Германии, передвигается от старой рабочей аристократии к разбухшей до невероятных размеров рабочей бюрократии. Однако при этом первая также еще продолжала выполнять свою функцию, и потому буржуазия еще вынуждена была поддерживать ее и подкупать с помощью новых, более дешевых средств. Говорить об «исчезновении старого типа рабочей аристократии» представляется на данном этапе развития неправильным. Безусловная заинтересованность буржуазии в сохранении рабочей аристократии в этот период вынуждает ее к уступкам в пользу последней. Материальные возможности для таких уступок получаются из целого ряда источников, в частности державы-победительницы получают их путем ограбления побежденных и слабых народов.

«Во Франции, как и в Англии, победивший империализм не только обогатил некоторое количество мелких буржуа, но он оказался также в состоянии бросить подачку верхнему слою рабочих, пролетарской аристократии, бросив ему несколько крох от своей империалистической добычи, от грабежа колоний и т. д.»¹².

Тенденциям ослабления, сужения и расшатывания базы рабочей аристократии противостояли тенденции к временной ее консолидации и новому усилению. Такова противоречивость положения рабочей аристократии во время общего кризиса капитализма.

В чем же заключались моменты консолидации?

1. Зарплата (а также реальная зарплата) рабочей аристократии упала; это в общем и целом доказал Кучинский, несмотря на отмеченные выше недостатки его исследования¹³. Однако у рабочей аристократии в известной мере сохранилась ее относительная обеспеченность, и в частности обеспеченное место работы. Но эта обеспеченность носит гораздо более относительный, неустойчивый характер, чем до 1918 г. Так, еще до мирового экономического кризиса безработица время от времени охватывала определенные, довольно крупные слои рабочей аристократии.
2. Уступки, предоставленные буржуазией в первом туре революций всему рабочему классу, помогли укреплению идеологического и политического влияния рабочей аристократии.
3. В ряде стран относительная стабилизация привела вновь к некоторому укреплению базы рабочей аристократии (улучшение положения верхнего слоя, более сильная дифференциация зарплаты, применение «американских» методов подкупа путем предоставления участия во владении акциями и т. д.). Особенно ясно это проявилось в Германии после 1923/24 г.

Благодаря всем этим моментам в первый период общего кризиса и в годы относительной стабилизации рабочая аристократия крупнейших капиталистических стран смогла, несмотря на экономическое ослабление старой рабочей аристократии, сохранить свою политическую роль. Она-то и помогла социал-демократии и реформистской профсоюзной бюрократии задушить революционную борьбу пролетариата, и именно эта временная консолидация рабочей аристократии задерживала, тормозила проявление открытого кризиса социал-демократии.

С другой стороны, рабочей аристократии не удалось примирить противоречие между интересами широких масс рабочего класса и ее собственными интересами. Точно так же, как противоречия относительной стабилизации объективно не могли быть устранены, а неизбежно все более и более обострялись, так и на базе общего кризиса капитализма должны были непрестанно углубляться противоречия между интересами обуржуазившейся рабочей аристократии и рабочей бюрократии, с одной стороны, и интересами широких пролетарских масс с другой.

VII. Рабочая аристократия и мировой экономический кризис

Начавшийся в 1929 г. мировой экономический кризис углубил и с большой силой выявил тенденции к сужению и ослаблению рабочей аристократии, наблюдавшиеся уже в течении всего послевоенного развития.

Особенное значение имеют при этом три момента:

1) процесс деквалификации,

2) распространение безработицы на рабочую аристократию,

3) снижение заработной платы во время кризиса.

1. Рабочая аристократия и квалифицированные рабочие

Понятие рабочей аристократии уже давно не совпадает с понятием категории организованных в цеховые профсоюзы обученных рабочих, как это было например в Англии в XIX в. Профсоюзы в послевоенное время охватили более широкие массы рабочего класса; привилегированный слой сократился. Вместе с тем все более усиливалось значение политических форм подкупа.

За время общего кризиса капитализма происходили большие изменения в количественном соотношении между квалифицированными и неквалифицированными рабочими. В связи с механизацией и автоматизацией производственного процесса, с развитием электротехнической, автомобильной и химической промышленности идет непрекращающийся процесс замены квалифицированных рабочих неквалифицированными или подученными и, само собою разумеется, хуже оплачиваемыми рабочими. Очень широкий в прежнее время слой квалифицированных рабочих-специалистов в значительной мере заменяется женским и детским трудом. «В Америке вытеснен квалифицированный рабочий»— читаем мы в одной недавно напечатанной работе¹⁴. Росту деквалификации помогает и безработица, поскольку безработные, которым удается вернуться обратно в производство, сплошь и рядом попадают в совершенно другие отрасли, в которых их прежняя квалификация оказывается абсолютно ненужной. Даже в одной и той же отрасли при современных методах труда долголетняя безработица означает сильную утрату квалификации. В США уже в 1928/29 г. больше половины безработных, вновь получивших работу, оказались занятыми не в тех отраслях производства, в которых они работали раньше. Так деквалификация ведет к сильному сокращению более высоко оплачиваемых слоев и к росту хуже оплачиваемых, т. е. к сужению слоя рабочей аристократии.

Но этого мало. Рационализация вызывает изменение самой сущности квалификации. Преобладавшая прежде, основывавшаяся на долголетнем обучении и практике многосторонняя, так называемая экстенсивная квалификация уступает место так называемой интенсивной квалификации. Последняя представляет собою узкую специализацию, ограниченную немногими определенными функциями и потому легче утрачиваемую. В том же направлении действует и широкое применение введенных в годы кризиса универсальных станков. Борьба за привилегии для квалифицированного труда, которую десятилетиями вели тредюнионы и реформистские профсоюзы, лишается теперь почвы и потому теряет значение.

В то же время в связи с новыми процессами производства и развитием новых отраслей промышленности вырабатывается новый тип высококвалифицированного рабочего, функция которого заключаются преимущественно и управлении и надзоре. Это — "надсмотрщики", «механики», «техники», функции которых представляют собой в основном функции мастера. Они могут временно заменять инженера¹⁵. Этот тип высококвалифицированного рабочего, как и некоторые другие типы рабочих особой квалификации, уже совсем не похож на старого «skilled worker". Здесь можно говорить о новой рабочей аристократии, к которой отлично подходят перечисленные выше признаки: более высокая зарплата, мелкобуржуазные условия жизни и мелкобуржуазная психология и, что особенно важно при кризисе, большая обеспеченность. Эта «новая» рабочая аристократия составляет неизмеримо более узкий слой, чем «старая» рабочая аристократия, и к тому же она не может выполнять ее политические функции.

Отношения, существующие между рабочей аристократией и квалифицированными рабочими, а также изменения, происходящие в этих отношениях, необходимо изучать по каждой стране и по каждому этапу в отдельности. Правильное суждение об этих отношениях имеет огромное практическое значение для рабочей политики. Социал-демократическая, реформистская политика зарплаты основана на фальсифицированном изображении этих отношений. Социал-демократия отрицает существование слоя рабочей аристократии; она отрицает различие между рабочей аристократией и квалифицированными рабочими, она принимает зарплату верхушечного слоя за зарплату квалифицированных рабочих или даже всего рабочего класса¹⁶. Игнорирование вопроса о рабочей аристократии, отрицание ленинского определения основных признаков рабочей аристократии и борьба против этого определения были всегда показательны для правооппортунистических тенденций в коммунистических партиях. Такому игнорированию проблемы соответствовала ориентация на «лучшие слои» (типичная ориентация рабочей аристократии) в практике правых оппортунистов (Тальгеймер, Вальхер, Кошева, Ловстон) и примеренцев (Эверт). Под влиянием социал-демократия эти группы понимали работу профсоюзов почти исключительно как работу среди квалифицированных рабочих (см. протоколы VI конгресса Коминтерна).

Большую опасность нередко представляли также и «левые», сектантские тенденции и суждениях об отношении между рабочей аристократией и квалифицированными рабочими. Меркер относил всех без исключения квалифицированных рабочих к «рабочей аристократии». Эта «теория» служила идеологией, обосновывающей практику сектантского подхода к вопросу о работе в реформистских профсоюзах. Левые заявляли: «Работа среди реформистских рабочих бесцельна. Это закостенелые рабочие аристократы». Как известно, Коминтерн и т. Тельман в КПГ вели самую решительную борьбу против этой теории. Аналогичные «левые" взгляды время от времени высказывались в норвежской и английской коммунистических партиях.

2. Безработица и рабочая аристократия

В период кризиса безработица все в большей и большей мере задевала также и рабочую аристократию. В статистике безработицы, разумеется, нет специальной рубрики «рабочей аристократии». По все же можно считать установленным, что в Америке и в Англии квалифицированные рабочие (в том числе и рабочая аристократия) больше всего были задеты безработицей. До тех пор, пока в годы относительной стабилизации и в первые годы кризиса предприниматели производили увольнения рабочих в ограниченной мере, рабочую аристократию можно было щадить; и действительно отношение к ней было более милостивое. Но волны кризиса разрушили плотину, защищавшую рабочую аристократию от безработицы.

Опустошающее действие кризиса ликвидировало привилегии рабочей аристократии в целом ряде «защищенных» профессий (как например, шлифовальщиков бриллиантов в Голландии, в менее резкой степени строительных рабочих в США, печатников в Германии), составлявших наиболее консервативные группы рабочего класса.

До тех пор, пока безработица являлась для задетых ею рабочих кратковременной, до тех пор пока им скоро удавалось вновь включиться в производство, рабочие, принадлежащие к рабочей аристократии и располагающей известными резервами (сбережения, профсоюзное пособие и т. д.), переносили ее легче, нежели хуже оплачиваемые слои рабочего класса. Но специфической особенностью безработицы при современном кризисе являются именно ее большая продолжительность и хронический характер. Благодаря безработице не только отдельные рабочие, но целые группы рабочей аристократии, рабочие целых отраслей опускаются до положения «обыкновенных» пролетариев с низким уровнем жизни и необеспеченным существованием¹⁷. Они не на короткое время, а навсегда выбывают из рядов рабочей аристократии.

Таким образом, мощное влияние безработицы лишает рабочую аристократию той прочности существования, той уверенности в завтрашнем дне, которая являлась одним из крупнейших преимуществ, предоставлявшихся ей прежде буржуазией¹⁸.

3. Наступление па зарплату во время кризиса и рабочая аристократия

Буржуазия стремится всеми возможными средствами переложить бремя кризиса на плечи пролетарских и трудящихся масс. Пролетариат со своей стороны не только ведет борьбу за революционный выход из кризиса, но и обороняется от наступления капиталистов на жизненный уровень рабочих.

Бремя кризиса перекладывается на рабочих не только посредством наступления на зарплату, но и путем интенсификации труда, роста дороговизны, ухудшения социального страхования и т. д. Но наиболее концентрированной и непосредственной формой капиталистического наступления оставалось все же наступление на зарплату.

Какое же действие оказало на рабочую аристократию капиталистическое наступление на зарплату во время кризиса?

При кризисе наступление класса капиталистов на зарплату приняло универсальный характер. Оно выражается в падении номинальной и реальной зарплаты занятых рабочих. Доход верхнего слоя рабочих — рабочей аристократии — упал во всех странах, во-первых, в результате безработицы, а, во-вторых, в результате снижения зарплаты. Ибо при неравномерном развитии в отдельных странах общей тенденцией движении зарплаты несомненно является нивелирование зарплаты в сторону ее понижения¹⁹.

В Германии этот процесс привел к сильнейшему сокращению более высоких по получаемой зарплате категорий рабочих. В то время как в 1929 г. наивысшая категория рабочих с недельным заработком больше 36 марок обнимала еще свыше одной трети (37,8%) застрахованных от нетрудоспособности рабочих, в 1933 г. эта категория составляет всего одну шестую часть этих рабочих (16,5%). В абсолютных цифрах эта категория сократилась с 5,3 млн. рабочих в 1929 г. До 1,8 млн. в конце 1933 г.! Правда, эти цифры относятся не к одной рабочей аристократии: они обнимают собой гораздо более широкую категорию. Но они несомненно выражают сжатие периферии рабочей аристократии, т. е. слоя, находящегося под непосредственным ее влиянием, равно как абсолютное ухудшение положения и зарплаты самой рабочей аристократии²⁰.

VIII Вопрос о новой рабочей аристократии

Термином «новая рабочая аристократия" обозначают целый ряд новых явлений, обнаружившихся частью за время общего кризиса капитализма (после начала мировой войны), частью в годы мирового экономического кризиса и наконец частью — в особых условиях фашистской диктатуры. Необходимо точно различать эти явления друг от друга и также ограничить конкретнее содержание термина «новая рабочая аристократия».

Когда мы говорим о новой рабочей аристократии, то мы имеем в виду следующие явления:

1. Экономического порядка:

а) Изменения состава и типа рабочей аристократии, вызванные технологическим процессом, рационализацией, новыми методами ведения предприятия; образование очень тонкого слоя высококвалифицированных рабочих при одновременной массовой замене квалифицированных рабочих другими — подученными и необученными — рабочими.

б) Возникновение слоя рабочей аристократии в новых отраслях промышленности или в отраслях хозяйства, имеющих особенно крупное значение по военно-политическим соображениям (химическая промышленность, вся военная промышленность вообще, авиация, автомобильная промышленность, государственные и коммунальные предприятия).

2. Политического порядка:

а) Замена старой рабочей аристократии новой выражается в том, что выращивается особый тип доверенного лица предпринимателей. Рабочие, входившие в состав старой рабочей аристократии, остаются верхушечным слоем лишь постольку, поскольку они становятся доверенными лицами фирмы. Благодаря этому развращение рабочих получает более индивидуальный, более персональный характер. Оно ограничивается меньшим количеством лиц и обходится гораздо дешевле, чем довольно ощутительные для предпринимателей уступки, делавшиеся старой рабочей аристократии. К этому слою прибавляется (а отчасти и заменяет его) слой желтых рабочих, шпиков, агентов компанейских союзов и т. д.²¹.

б) В последнее время под «новой рабочей аристократией» разумеются в частности те слои, привилегированное положение которым создает фашизм. Пока в условиях опустошающей массовой безработицы обеспечение рабочему его места работы также являлось привилегией, фашизм пытался создавать себе сторонников среди рабочих тем, что обеспечивал за ними их место работы. От этого надо отличать другое явление: выделение фашистами особого привилегированного слоя фашистских уполномоченных на предприятиях.

В чем же тут собственно дело и что означают собой эти различные явления «новой рабочей аристократии»?

В основном мы имеем здесь два различных процесса. В первом случае (п. 1) перед нами изменение рабочей аристократии в собственном смысле слова, т. е. действительно новая рабочая аристократии с сохранением основных отличительных признаков рабочей аристократии. Важнейший признак рабочей аристократии: мелкобуржуазные условия жизни и мелкобуржуазная психология — зачастую проявляется в «новой» аристократии даже в еще большей степени, чем в «старой». Иначе обстоит дело с другой группой — желтых рабочих, шпиков, агентов и т. д. Этот слой не имеет влияния на массы: он лишен того авторитета рабочей аристократии, который абсолютно необходим для выполнения функций главной социальной опоры буржуазии или вообще социальной опоры ее; не все группы развращаемых рабочих уже по одному этому признаку принадлежат к рабочей аристократии.

Поэтому правильнее будет сказать, что буржуазия выращивает специальный тип своих доверенных лиц и агентов, которые однако — в отличие от рабочий аристократии — не пользуются влиянием на массы. (Особой задачей явится рассмотрение роли рабочей аристократии в компанейских союзах в США).

Очень важным представляется вопрос о привилегированных слоях при фашистской диктатуре. Предоставление работы как средство подкупа не является чем-то абсолютно новым. Ведь обеспеченное место работы и прежде принадлежало к числу привилегий рабочей аристократии. Разница заключается в том, что тогда это было связано с более высокой зарплатой и другими привилегиями. Буржуазия с помощью фашизма заменяет лучше оплачиваемый труд трудом хуже оплачиваемым, самое предоставление работы становится «привилегией». Таким образом она осуществляет нивелирование жизненных условий рабочего класса в сторону их снижении в сочетании с предоставлением привилегии в виде обеспечения работой. Эта форма «подкупа», разумеется, обходится гораздо дешевле, чем старые формы подкупа более высокой зарплатой. Кроме того она преследует цель создания внутри рабочего класса опорных пунктов для фашизма, для класса капиталистов. Страх перед безработицей может удержать многих рабочих от политической и экономической борьбы; но он не превращает массы промышленных рабочих в сторонников фашизма. Таким образом здесь прежде всего отсутствует решающий признак принадлежности к рабочей аристократии: мелкобуржуазные условия жизни. Да это и не подкуп в смысле подачек из сверхприбылей буржуазии, этот «подкуп» ничего не стоит буржуазии: это замена подкупа предоставлением работы.

Преимущество, которое остающийся на работе рабочий имеет перед безработным, не избавляет его от нищеты и абсолютного обнищания. Поэтому фашизму не удастся создать путем одного предоставления работы «новую рабочую аристократию». Наконец не следует забывать, что буржуазия по-прежнему заинтересована в том, чтобы у нее заняты были способные и опытные рабочие, а не люди, имеющие только «заслуги» перед фашизмом, что уже нередко приводило к коллизиям между «рабочим фронтом» и предпринимателями в фашистской Германии. Поэтому фашисты вынуждены сделать попытку создать себе действительные точки опоры с помощью настоящего подкупа и таким путем вырастить слой, крепко привязанный к фашистской диктатуре. Политическая коррупция в основном проводится как путем предоставления местечек, прежде занимавшихся социал-фашистской бюрократией и рабочей аристократией, так и путем создания новых должностей²². Во многих случаях мы имеем здесь усиленный подкуп недешево обходящийся буржуазии, и вызывающий в ее рядах недовольство и стремление сократить чрезмерные расходы фашистской коррупции.

Особенно большое значение во всех капиталистических странах, и в частности в фашистской Германии, приобретает в настоящее время создание привилегированного слоя рабочих в военной промышленности. Фашистская власть естественно стремится обеспечить себе политические опорные пункты на предприятиях, но производственные интересы военной промышленности требуют создания постоянных кадров, сросшихся с предприятием высококвалифицированных рабочих. Последние же вербуются из старой рабочей аристократии. Тем самым сохранение и политическое развращение рабочей аристократии становится одной из задач фашистской рабочей политики.

IX. Перемены в политической ориентации рабочей аристократии во время кризиса

Изменения в составе и объеме рабочей аристократии за время кризиса можно свести к следующим моментам:

а) Рабочая аристократия как сравнительно широкий и крепкий обуржуазившийся верхний слой рабочего класса в ряде стран все больше вытесняется из своего привилегированного положения; в других же странах это привилегированное положение ее заметно ослабляется (Англия, США, скандинавские страны). При продолжении капиталистического наступления на рабочий класс и в условиях депрессии особого рода тенденция развития направлена в сторону дальнейшего сужения базы рабочей аристократии.

б) Рабочая аристократия старого типа, обнимавшая верхи высокооплачиваемых квалифицированных рабочих, испытывает на себе нивелирующее действие кризиса; в то же время тенденции к диференцированию создают новые типы привилегированных рабочих. Цеховые привилегии старой рабочей аристократии превращаются в иерархические привилегии необходимого в каждом предприятии крайне ограниченного количества высококвалифицированных рабочих или же в привилегии посаженных фашизмом во главе рабочей массы уполномоченных на предприятиях. Рабочая аристократия цехового типа (печатники в Германии, шлифовальщики бриллиантов в Голландии и т. д.) постепенно исчезает; вместо этого развивается рабочая аристократия иерархического типа.

в) В некоторых странах (Германия, Австрия) фашистская диктатура ликвидирует рабочую бюрократию, вышедшую из рядов старой рабочей аристократии, и заменяет се новой бюрократией.

Эти процессы вызвали радикальное изменение политического влияния и политической функции рабочей аристократии. Как же изменяется в условиях кризиса политическая ориентация подлинной рабочей аристократии? В странах буржуазной демократии ведущая рабочая бюрократия и ее ближайшие сторонники на предприятиях прилагают величайшие усилия к тому, чтобы и сейчас выполнять свою прежнюю классовую роль и оставаться главной социальной опорой буржуазии. Вот в чем смысл их «борьбы» против фашизма. Они «борются» за сохранение своих привилегий и борются — без кавычек — против коммунизма, против создании единства рабочего класса. Они остаются носителями организационного и идеологического раскола рабочего класса. Эту роль рабочая аристократия и рабочая бюрократия выполняют в Англии, в Америке, во Франции, в Скандинавии и в целом ряде других «демократических» стран. Они готовы выполнять эту роль и при господстве фашистов (Польша, Венгрия).

Классовая роль рабочей аристократия и рабочей бюрократии не меняется в зависимости от того, осуществляет ли финансовый капитал свое господство демократически-парламентскими методами или методами фашистской диктатуры. Однако формы выполнения ими их классовой роли существенно меняются, смотря по тому, заседает ли партия рабочей аристократии в правительствах, как в скандинавских странах, рассчитывает ли она на получение правительственной власти, как лейбористы в Англии, или же она разгромлена фашистской диктатурой, как в Германии и в Австрии.

Рабочая аристократия нового типа, высококвалифицированные рабочие с их функциями контролеров или мастеров, рабочие, несущие «доверительные» функции, «погонялы» на предприятиях Форда — все это элементы пожалуй еще более реакционные, эгоистичные, еще более омещанившиеся, еще более чуждые идее классовой солидарности, чем старая рабочая аристократия. Их архиреакционная идеология, их антирабочая функция выступает гораздо яснее, чем классовая роль старой рабочей аристократии. Оттого они и не могут приобрести влияние на широкие слои.

Особый интерес представляет и в этом отношении ход развития в Германии, т. е. в той стране, которая наряду с Англией имела сильнейшую и влиятельнейшую рабочую аристократию. В первое время после перехода власти к фашистам реформистская бюрократия изо всех сил старалась «унифицироваться». Правда, национал-социалисты разгромили профсоюзный аппарат. Но часть перебежчиков они приняли и использовали. Теперь, по словам Лея, эти люди принадлежат к числу наиболее надежных и дельных сотрудников «рабочего фронта»²³.

Более диференцированным было поведение старых слоев рабочей аристократии на предприятиях. Часть этих слоев перешла к национал-социалистам. Число таких перебежчиков, среди которых находилось много «маленьких бонз», членов советов на предприятиях, должностных лиц профсоюзов, было довольно значительно. Национал- социалисты принимали их к себе тем благосклонней, что нуждались в них больше, чем в высшей профсоюзной бюрократии. Однако большая часть рабочей аристократии не примкнула к фашизму; она сделалась политически пассивной и очевидно сохраняет свою социал-демократическую идеологию. Часть рабочей аристократии постепенно (особенно в течение 1934 г.) возобновила связь с пражским правлением германской социал-демократической партии.

Германская рабочая аристократия тоскует по доброму старому времени, когда она монопольно обслуживала буржуазию на предприятии, господствовала над рабочими организациями и обладала наибольшими шансами на получение доходных мест в конторах предприятий.

В Австрии фашистская диктатура ввиду слабости ее массовой базы после разгрома старого реформистского профсоюзного аппарата поощряла переход к ней реформистской профсоюзной бюрократии. Значительная часть австрийского реформистского профсоюзного аппарата и его сторонников из среды рабочей аристократии перешла в фашистский профсоюз единства.

Однако им не удалось увлечь за собой массы рабочих, входивших прежде в свободные профсоюзы. Другая часть реформистской профсоюзной бюрократии пытается достичь той же цели, т. е. легального существования при фашизме, более извилистыми способами и ведет через посредников переговоры относительно разрешения «свободных профсоюзов», которые они готовы отдать под контроль фашистского правительства.

***

Решающее значение для хода революционной классовой борьбы имеют происшедшие за последние годы изменения в политико-идеологическом влиянии рабочей аристократии на широкие рабочие массы. Мы ограничимся здесь только несколькими беглыми замечаниями по этому поводу, так как вопросу кризиса социал-демократии будет посвящена наша следующая статья.

В начале этой статьи мы цитировали работу Ленина, в которой говорится, что рабочая аристократия, будучи главной опорой социал-демократии, представляет собой основную социальную опору самой буржуазии. Сейчас мы должны сказать, что в ряде стран (и в первую очередь в Германии) дело в корне изменилось. И дело не только в том, что фашистская диктатура запретила социал-демократию и ликвидировала социал-демократическую партийную, профсоюзную и государственную бюрократию. Захват власти фашизмом стал возможен лишь благодаря тому, что социал-демократия уже не могла больше выполнять свою роль главной социальной опоры буржуазии, не могла отводить опасность пролетарской революции и что вследствие этого монополистическая буржуазия отвернулась от нее. Невероятное обнищание масс резко ослабило влияние социал-демократии и рабочей аристократии. Буржуазия могла бы и дальше предоставлять очень небольшому слою рабочих привилегированное положение, но кризис ликвидировал так называемую эру социальных реформ, уступок более широким слоям. Такова экономическая причина кризиса социал-демократии.

Очень трезвую точку зрения по этому вопросу высказал в свое время бюллетень германской финансовой и промышленной верхушки «Fuhrerbriefe»:

«В первый период восстановления и нового укрепления послевоенного буржуазного режима — с 1923/24 по 1929/30 год — в основе раскола рабочего класса лежали достижения в области зарплаты и социальной политики, — достижения, в которые социал-демократия перечеканила революционный натиск. Эти достижения выполняли роль своего рода плотины, с помощью которой при затишье на рынке труда занятая и крепко организованная часть рабочего класса ограждала свой жизненный уровень по сравнению с безработной и текучей массой низких категорий и благодаря которой она была в какой-то мере защищена от влияния потока безработицы и общего положения, создаваемого кризисом, на ее условия жизни. Политическая граница между социал-демократией и коммунизмом проходит почти в точности по социальной и экономической линии этой плотины...» («Fuhrerbriefe» №№ 72—73 от 18 и 20 сентября 1932 г.).

Эту вполне правильную характеристику бюллетень сопроводил замечанием о том, что если германская социал-демократия не в состоянии больше выполнять эту роль, то это значит, что она вообще утратила свое политическое значение и что национал-социализм должен взять теперь на себя «защиту» масс от «вторжения коммунизма».

Падение влияния рабочей аристократии представляет собою не германское, а общее явление. Даже и там, где влияние социал-демократии еще сильно — в Англии, Голландии, Бельгии, в скандинавских странах, — напряженность в отношениях между аристократическим верхним слоем и бюрократией, с одной стороны, и профсоюзными и социал-демократическими рабочими массами, с другой, все возрастает.

Как будет дальше протекать развитие, это зависит не только от экономического положения, но в первую очередь от политической ориентации слоев квалифицированных рабочих, организованных в реформистские профсоюзы, которые находятся под реформистским влиянием, но по своему положению ни в какой мере не принадлежат к рабочей аристократии. Идеология рабочей аристократии продолжает оказывать на эти слои влияние даже там, где экономические предпосылки этой идеологии уже давно перестали существовать. Такова закономерность политико-идеологического развития. Значение ее для нашего времени огромно.

Но ограничиться общим указанием на консервативную природу идеологического влияния рабочей аристократии было бы совершенно недостаточно. Опыт истекших лет показывает, что даже после тяжелых потрясений это влияние может снова относительно укрепиться. После позорного банкротства социал-демократии и реформистской профсоюзной бюрократии во время перехода власти к фашистам политическое влияние германской социал-демократии на некоторое время упало почти до нуля. В ходе дальнейшего развития социал-демократии и ее опоре на предприятиях — рабочей аристократии — удалось до известной степени восстановить свое влияние. Это удалось им постольку и там, поскольку, где коммунисты не сумели в достаточной мере использовать создавшуюся ситуацию и подчинить своему влиянию временно отошедших от социал-демократии рабочих; или там, где они, завоевав такое влияние, не смогли организационно закрепить его.

Объективные, социально-экономические последствия кризиса создают предпосылки для отрыва широких масс из-под влияния рабочей аристократии; но они не ведут к такому отрыву автоматически. При ликвидации социал-демократической идеологии, идеологии рабочей аристократии, решающая роль — более чем когда либо — выпадает на долю коммунистических партий.

На II конгрессе Коммунистического интернационала Ленин поставил перед коммунистическими партиями задачу беспощадной борьбы против рабочей аристократии: «Никакая даже предварительная подготовка пролетариата к свержению буржуазии невозможна без немедленной, систематической, широкой, открытой борьбы с этим слоем»²⁴.

Эта постановка задачи сохраняет полную силу и в нынешних условиях классовой борьбы. Предпосылки для успешного ведения этой борьбы сделались сейчас значительно более благоприятными, чем они были во время II конгресса. И не только потому, что сужение верхнего слоя рабочих — рабочей аристократии, — обнищание широких масс, деквалификация, безработица и т. д. подрывают экономические предпосылки влияния рабочей аристократии. Обогащенные революционным опытом, закаленные в огне 15-летней борьбы, коммунистические партии имеют сейчас гораздо более широкую возможность проводить эту подготовку пролетариата к свержению буржуазии, чем в первом туре революций. Путем политического, идеологического и организационного изолирования рабочей аристократии от широких масс, путем уничтожения ее влияния, путем завоевания находившихся раньше под ее влиянием пролетарских масс добиться преодоления раскола, являющегося делом рук социал-демократии и рабочей аристократии, добиться единства рабочего класса — таковы задачи, стоящие сейчас перед коммунистическими партиями.

 

Примечания:

¹ Ленин, т. XIX, стр. 77.

² Ленин. т. XXV. стр. 343.

³ Ленин, Империализм и раскол социализма, т. XIX, стр. 309.

4 Гурля^нд. Das Heute der proletarisghen Aktion, Лейпциг 1931 г., стр. 130. Там же мы читаем: «Коммунистическая теория подкупа сама себе противоречит, равно как противоречит фактам».

⁵ «Ленинский сборник», т. XXII, стр. 258.

⁶ Ф. Энгельс в 1892 г. причислял всех членов крупных тредюнионов — слесарей-механиков, столяров и плотников — целиком к рабочей аристократии. «Они составляют аристократию в рабочем классе; им удалось добиться сравнительно комфортабельного положении, и это положение они рассматривают, как окончательное... Но что касается главной массы рабочих, то для нее уровень нищеты и необеспеченности существования в настоящее время тот же, если не ниже, чем раньше» (Энгельс, Положение рабочего класса в Англии в 1844 году. Предисловие ко 2-му немецкому изданию. Издание Института Маркса и Энгельса, 1928 г., стр. 61)

⁷ Ленин, Империализм и раскол социализма, т. XIX, стр. 310.

⁸ Ленин. Тезисы об основных задачах II конгресса Коммунистического Интернационала, т. XXV, стр. 319. Разрядка наша.— Л. Ф.

⁹ Kuczynsky, Die Entwicklung der Lage der Arbeiterschaft in Europa und Amerika 1870-1933. S. 14.

¹⁰ Маркс, Капитал, т. III, гл. XIV. стр. 164, Париздат, 1932 г.

¹¹ Ленин. Тезисы об основных задачах II конгресса Коммунистического Интернационала. т. XXV. стр. 319.

¹² Ленин, т. XXIV, стр. 601.

¹³ По подсчетам Кучинского индекс реальной зарплаты рабочей аристократии в Англии (при уровне 1900 г., принятом за сто) упал с 94 в 1913 г. до 85 в 1926 г.; и только в 1930 г. зарплата достигла уровня 1913 г. В Германии по тем же подсчетам уровень 1913/1914 г. составлял 98% зарплаты 1900 г.; в 1914 г. он сразу упал до 65% и в 1928 г. достиг 94%, чтобы затем снова быстро снизиться (см. Кучинский, цит. работа).

¹⁴ IIоляков, Тhe Engineer Service Revolution в сборнике «Recovery through Revolution»

¹⁵ См. об этом у Полякова, цит. соч.. стр. 425 и следующие.

¹⁶ На этой подтасовке основана между прочим наглая «критика" ленинского учения о рабочей аристократии, которую приводит в своих книгах Ф. Штернберг («Империализм»).

¹⁷ В годы кризиса и наивысшей волны массовой безработицы предприниматели золингемской промышленности стальных изделий смогли отменить привилегии различных категорий высококвалифицированных шлифовальщиков. Так были уничтожены привилегии, которые рабочие в течение ряда десятилетий с упорной энергией защищали от всяких покушений и которые они долгое время успешно отстаивали от опасности, грозившей им в связи с методами современной рационализации. См. «Neue Zeit» XX, том I. стр. 5—13.

¹⁸ В своей критике проекта программы германской социалистической партии в 1891 г. Энгельс упрекает авторов проекта в том, что они ставит вопрос об обнищании изолированно, не учитывая необеспеченности существования рабочих («Neue Zeit» XX, т. I, стр. 5—13). Это замечание Энгельса особенно важно в отношении рабочей аристократии. В самом деле, на ухудшение ее положения при кризисе необеспеченность существовании оказывает относительно еще гораздо большее влияние, нежели абсолютное обнищание.

¹⁹ Правда, одновременно имеются тенденции к сильнейшему диференцированию зарплаты; однако специфическим моментом кризиса в Америке (НИРА), Германии. Франции и других странах оказалась именно тенденции нивелирования в сторону снижения.

²⁰ Позднейшие статистические данные, т. е. цифры статистика при гитлеровском режиме. показывают небольшой рост удельного веса категорий с зарплатой свыше 36 марок: в III квартале 1934 г. их удельный вес составил 21%. Тенденции эта продолжается и в 1935 г. Однако здесь, с одной стороны, следует иметь и виду наступившее за этот период вздорожание жизни, с другой, тут, возможно, намечается форсирование очень узкой новой прослойки рабочей аристократии.

²¹ См. по этому вопросу выступление Т. Варгана VI конгрессе Коминтерна

²² Но и это нуждается в оговорках. Аппарат фашистской профсоюзной бюрократии в большей или меньшей степени включает части старой реформистской профсоюзной бюрократия (это имеет место в Германии и еще в большей мере в Австрии. В Италии основные кадры фашистской профсоюзной бюрократии составили бывшие секретари синдикалистских союзов. В Венгрии и в Польше до сих пор уцелела реформистская бюрократия). В Италии за последние годы значительное число рабочих, принадлежащих к рабочей аристократии, бывших социал-демократов, открыто перешло ни сторону фашизма.

²³ Весьма поучительное изображение этого типа дает книжка 3ельбаха: «Конец профсоюзов» («Das Ende der Gewerkschaften»), 1933 г.

²⁴ Ленин. Соч. т. XXV, стр. 319.

 

Спасиб за предоставленный материал Сергея Гольцева