А. П. Кучкин НА I ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ
(май 1917)
Это было через два месяца после свержения царизма. Я был делегатом I Всероссийского съезда крестьянских депутатов от военных гарнизонов Вятской и Пермской губерний.
Мне, человеку из глухой провинции, не видевшему крупных городов, Петроград показался гигантом. Машины, трамваи, ломовики, пролетки, тележки... Люди, люди без конца... И все куда-то спешат. Вися на подножке трамвая, я доехал до Народного дома, где должен был работать съезд. Сквозь сеть часовых и потоком льющихся взад и вперед по лестницам и коридорам людей я пробрался до комнатки, на двери которой было написано: «Здесь помещается фракция социал-демократов большевиков».
Еще до открытия съезда выяснилась его политическая физиономия. В кулуарах, где бойко продавалась и раздавалась литература, шли схватки. Максималисты и анархисты грызлись с эсерами, трудовики с кадетами. Со всеми спорили большевики; их окружали жадно вслушивавшиеся в спор крестьяне, которым хотелось понять, кто же такие большевики. Большевистские листовки, газеты, брошюры крестьяне разбирали весьма охотно: в их руках всегда можно было увидеть «Правду», «Солдатскую правду», в которой было напечатано «Открытое письмо к делегатам Всероссийского съезда крестьянских депутатов», написанное В. И. Лениным 7 (20) мая 1917 года и опубликованное за его подписью 11 (24) мая
На съезде немало было делегатов из интеллигенции; среди них преобладали кооператоры и военные, много офицеров.
Господствующее политическое течение — эсеровское, с различными оттенками: правые, левые, центр левый, центр правый. Большевиков на тысячу с лишним делегатов — всего два десятка с небольшим.
Наступило 4 (17) мая — день открытия съезда. С раннего утра места в зале заняты делегатами. В ожидании открытия все уткнулись в пахнувшие краской свежие номера газет. В руках каждого делегата — пачка газет различного направления.
Долго пришлось ждать открытия. Заправилы съезда появились за столом президиума, пошушукались, а потом исчезли. Но вот съезд открыт. Во главе его президиума, словно вождь клана,— эсер Авксентьев со своей патриаршей бородой. Речь его была тягучей и нудной. Казалось, что на трибуне стоит старообрядческий начетчик.
Большинство делегатов заранее было распропагандировано и подготовлено эсерами к поддержке коалиционного Временного правительства. По простоте душевной делегаты думали, что если есть в правительстве несколько так называемых «социалистов», то власть находится чуть ли не в руках самого крестьянства. Они еще не знали, что эти «социалисты» были в плену у буржуазии. Выступавшим министрам-«социалистам» устраивались овации.
Лидеры эсеров были довольны: в крестьянском съезде они видели противовес Советам рабочих и солдатских депутатов.
Особенно жгучим вопросом на съезде был вопрос о войне. Эсеры высказались за то, чтобы продолжать ее «до победного конца». Крестьянам, особенно солдатам, страшно надоела война. Им по душе были большевистские лозунги: «Долой войну!», «Немедленный мир через головы правительств воюющих держав!», но кто такие большевики, которых так поносили эсеры, в этом большинство делегатов не разобралось. Да тут еще, как на грех, прибыли и выступили с приветствиями иностранные «социалисты» — Тома, Вандервельде и другие. Говорили они «от имени пролетариата». Они уверяли съезд, будто рабочие и крестьяне Англии, Франции, Бельгии хотят войны для разгрома немцев, чтоб получить затем «вечный мир». И съезд принял предложенную ему эсерами резолюцию о войне «до победного конца».
Особенно остро волновал крестьян вопрос о земле. Эсеры выпустили лучших своих ораторов, и те умоляли крестьян не следовать призывам большевиков о немедленном захвате помещичьих земель, ибо это-де грозит крестьянской междоусобицей, кровопролитием, чем, мол, воспользуется контрреволюция, чтобы вернуть старый режим. Земельные комитеты на местах нужны, спору нет, но они должны быть разбавлены «сведущими людьми»,— это прежде всего. Затем они должны взять на учет и под контроль все земли. И только. Ни в коем случае не посягать на помещичью земельную собственность! Придет время, соберется «хозяин земли русской» — Учредительное собрание, и тогда решится вопрос о земле.
Нам, немногочисленной большевистской фракции, приходилось довольно трудно. Не помню, велись ли протоколы заседаний фракции. Да и заседаний-то, как они понимаются, не было. Собирались, обменивались мнениями на ходу. Члены фракции теоретически были слаборазвиты. Между тем от ее поведения на съезде зависело многое. Ленин горячо интересовался работой фракции и несколько раз приходил к нам. Той улыбки, которую я видел у Ленина после Октябрьского переворота, тогда у него не было. На лице его лежала печать заботы, деловитости, спешки. Он всегда спешил и просил, чтоб его долго не задерживали.
Однажды фракция пригласила Ленина с просьбой, чтобы он дал ответы на ряд вопросов. Вопросы эти возникли в ходе работ съезда и в связи с «Открытым письмом» Ленина. Все, что нас смущало и что было непонятным, мы кратко сформулировали и изложили на бумаге. Когда пришел В. И. Ленин, ему подали этот вопросник.
— Вы сами читайте мне каждый вопрос отдельно, а я буду отвечать,— сказал он, возвращая листок и опустившись на стул.
Мы все были радостно удивлены тем, как кратки, понятны, просты были ответы Ленина. В пять минут он покончил с вопросником. Ни одного лишнего слова! Ответил, поднялся, кивнул на прощание
головой и удалился. Нам стало стыдно: как это мы не понимали до сих пор таких простых положений? Из-за таких пустяков потревожили вождя!
22 мая (4 июня) В. И. Ленин выступил на съезде от имени нашей фракции с речью по аграрному вопросу. Стоявший в зале шум сразу стих, когда председатель известил, кому предоставляется слово. Откуда-то из-за президиума выдвинулась вперед фигура Владимира Ильича. Из кармана извлечены часы и зажаты в левой руке: чтоб не проговорить ни одной лишней минуты.
Только-только прозвучал мягкой картавостью приятный, сильный, немного гортанный голос Ленина, как с правой стороны зала закричали:
— На каком основании Ленину дается слово? Ведь он не делегат съезда! Не давать ему слова!
В зале поднялся ропот, гул. Председатель разъяснил злопыхателям, что Ленин выступает от имени фракции большевиков, что фракция вправе выставить докладчиком и не делегата.
Шум стих. Ленин продолжал речь.
Вначале с правых скамей слышались реплики. Но потом их не стало слышно. Делегаты, особенно крестьяне, напряженно всматривались в лицо и жесты Ленина. А он расхаживал на возвышении взад и вперед, голос его звучал сильно, его слова, четкие и ясные, были всем понятны.
Кончил Ленин речь — и раздалась дружная овация большинства съезда. Это было неожиданно даже для многих аплодирующих: так их захватила речь Владимира Ильича.
Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1956. Ч. 1. С. 510—512
КУЧКИН АНДРЕЙ ПАВЛОВИЧ (1888—1973) — член партии с 1912 г. Участник революционного движения на Урале, в 1914—1915 гг. вел подпольную революционную работу в армии, был арестован и сослан в Вятку. После Февральской революции 1917 г.— один из организаторов Совета рабочих и солдатских депутатов и большевистской организации в Вятке. Делегат I Всероссийского съезда крестьянских депутатов, входил в большевистскую фракцию съезда. После Октябрьской социалистической революции — на советской и партийной работе в Казани и Уфе; политработник в двух армиях Восточного фронта. Делегат X и XI съездов РКП (б).
В 1934—1940 гг.— на руководящей работе в Институте Маркса — Энгельса — Ленина при ЦК ВКП(б) и в Институте истории Академии наук. Доктор исторических наук, автор ряда работ по истории партии, Октябрьской революции и гражданской войны