П. М. Зайцев НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ДНИ
(июль 1917)
...Я счастлив и горд тем, что рука моя, пишущая эти строки, хранит тепло пожатия ленинской руки. С 1916 года я находился в рядах 3-го Кронштадтского крепостного пехотного полка, того самого полка, который первым в Кронштадте поднял революционное восстание в ночь на 28 февраля (13 марта) 1917 года.
В памяти еще живы картины революционной борьбы Кронштадт -цев за свержение царизма и буржуазного Временного правительства, яркие предоктябрьские эпизоды и, главное, люди: солдаты, матросы, рабочие, самоотверженно шедшие за Лениным. Я близко сталкивался с замечательным матросом-большевиком с линкора «Император Павел I» П. Е. Дыбенко, руководителем кронштадтских большевиков Ф. Ф. Раскольниковым, неутомимыми пропагандистами А. М. Коллонтай, С. Г. Рошалем и другими. К нам в Кронштадт приезжали и выступали перед матросами и солдатами Я. М. Свердлов, А. В. Луначарский и другие соратники Владимира Ильича.
Десятилетия не стерли в памяти нашу теснейшую связь с трудовым крестьянством России и содружество с деревней. Из кого состояли матросы и солдаты Кронштадта? Не будет преувеличением, если скажу: на 80—90 процентов — из хлеборобов, крестьян Урала и Сибири, Украины и Поволжья. Лично я не составлял исключения: родом я из Смоленской губернии, Вельского уезда, Монин-ской волости, деревни Новоселки. Земляков в моем полку было много, душой мы всегда были с теми, кого оставили в далекой Смоленщине.
Революционные настроения в морских и пехотных частях Кронштадта были чрезвычайно сильны. Большевизации матросских и солдатских масс помогли и так называемые землячества. В Кронштадте были созданы Архангельское, Ярославское, Смоленское,
Вятское и ряд других землячеств. Некоторые из них насчитывали в своих рядах по нескольку сот человек.
Землячества практиковали посылку своих представителей на родину для ознакомления с положением на месте и оказания организационной и пропагандистской помощи крестьянам. Рассказывая о Кронштадте, моряки и солдаты призывали к борьбе против царского самодержавия, за захват земли у помещиков и прекращение войны.
Отправка кронштадтцев на родину под видом «побывки» усилилась после Февральской революции и особенно после июльских дней и встречи наших матросов и солдат с Владимиром Ильичем Лениным. Произошла эта встреча сразу же после злодейского обстрела мирной демонстрации в Питере 4(17) июля 1917 года, накануне ухода Ленина в подполье. На мою долю выпало счастье лично познакомиться с великим вождем и слушать его. Вот как это было.
В то утро большой отряд кронштадтцев подошел ко дворцу Кшесинской, где находились штаб ЦК и резиденция В. И. Ленина. На балконе стояли товарищи Свердлов, Луначарский и другие соратники Ленина. С приветственной речью обратился к нам Анатолий Васильевич Луначарский.
Затем Ф. Раскольников пригласил меня и еще нескольких товарищей внутрь дворца, где нас ждал Владимир Ильич. Ленин был окружен людьми, внимательно слушал их, что-то записывал и поминутно подходил к телефону. Нетрудно было догадаться, что Ильич был занят по горло.
Увидев нас, Владимир Ильич радостно пошел нам навстречу. Раскольников представил каждого из нас Ленину, и мы уселись вокруг стола. Ильич подробно расспрашивал о положении в Кронштадте, о настроении моряков и солдат, о том, как воспринят вчерашний обстрел демонстрации на Невском. Он интересовался решительно всем. Ильич не забыл спросить нас о нашей связи с деревней и посоветовал почаще посылать туда матросов и солдат для укрепления этой связи.
Я присматривался к человеку, которого знал весь трудящийся мир, к которому были обращены взоры миллионов простых людей России. Признаться, я был несколько удивлен «обыкновенностью» этого человека — невысокого роста, очень скромно одетый, говорит быстро. Слушая собеседника, щурит глаза, часто улыбается, даже смеется. Временами задумывается, опускает голову, проводит рукой по лбу. Видимо, очень много забот одолевало Ленина!
— Товарищ Ленин,— обратились мы к нему,— выступите, пожалуйста, перед кронштадтцами. Они ждут вас, хотят послушать!..
— Ну что же,— ответил Владимир Ильич,— придется выступить. Я давно хотел побывать у вас в Кронштадте, да все не удается. Пойдемте, товарищи!
Появление Ильича на балконе вызвало бурю восторга в массе кронштадтцев. Долго гремело «ура», затем воцарилась тишина, и. Ленин начал:
— Дорогие друзья кронштадтцы! Матросы и солдаты Кронштадта уже внесли свой могучий вклад в дело нашей революции, но предстоят еще более ожесточенные схватки с врагами, и в этой борьбе роль ваша огромна. Революция продолжается!..
Свою краткую, но пламенную речь Владимир Ильич закончил так:
— Кронштадтцы были и остаются вернейшими спутниками революции, оплотом нашей партии! Да здравствует социалистическая пролетарская революция! Долой правительство капиталистов и врагов рабочего класса! Долой войну!
С ответным словом выступил С. Г. Рошаль, после чего мы покинули улицу, примыкающую ко дворцу Кшесинской, и отправились к центру Питера.
На углу Невского проспекта и Садовой нас обстреляли с крыш из винтовок и пулеметов. Я видел убитых и раненых.
Гнев народа нарастал. Всем стало ясно: надо браться за оружие, чтобы свергнуть предателей народа и установить власть рабочих и крестьян, власть Советов.
На следующий день начались аресты руководителей и рядовых деятелей рабочего движения. Приказом правительства Керенского были посажены за решетку Дыбенко, Рошаль и другие.
Из Кронштадта стали выезжать в родные деревни наши солдаты и матросы «на побывку», то есть для агитационной и разъяснительной работы на селе. В один из июльских дней выехал и я. В моем вещевом мешке было много брошюр и газет, а также постановления ЦК и Петроградского комитета партии. В мою задачу входило выступать перед крестьянами с призывом к свержению правительства Керенского, к сплочению с рабочим классом.
В дороге, на станции Дно, я был задержан юнкерами, просидел несколько дней и был освобожден лишь после телеграммы из Кронштадта, удостоверившей мою личность. «Просьба срочно освободить нашего депутата»,— гласила телеграмма. К счастью, мой груз не был исследован, и я доставил его благополучно к месту. Он очень пригодился мне в деревне.
По пути на станциях и полустанках возникали летучие митинги. Собирались солдаты, рабочие, крестьяне. С трибун и крыш вагонов раздавались призывы: «Никакого доверия Временному правительству! Мир без аннексий и контрибуций! Долой войну! Вся земля трудовому крестьянству!»
С моим приездом на родину в волости был создан крестьянский комитет, началась крепкая связь с рабочими, фронтовиками. Помещичьи земли взяли под наблюдение, народ ждал сигнала к восстанию, к захвату и национализации имущества богачей и переходу его в распоряжение беднейшего крестьянства. Революционные силы в деревне нарастали. Вскоре я вернулся в Кронштадт, где отчитался о проведенной работе на родине.
Контрреволюционные силы не дремали. В своей борьбе против моряков, приезжавших в деревню из Кронштадта, темные силы не останавливались ни перед чем, распространяя иногда самые нелепые слухи, вплоть до того, что-де морякам и солдатам-кронштадтцам доверять нельзя, так как они объявили автономию Кронштадта, привезли туда Николая II, хотят восстановить его на престоле... Лживым басням не было конца!
А матросы и солдаты революционного Кронштадта продолжали делать свое большое и полезное дело. Впоследствии эта связь фронтовиков с крестьянством внесла огромный вклад в дело Великого Октября. Исторический ленинский Декрет о земле был воспринят хлеборобами всех губерний нашей страны как событие давно ожидаемое. Декрет положил начало новой эре в жизни трудового крестьянства.
Сельское хозяйство. 1957. 12 марта
ЗАЙЦЕВ ПЕТР МАТВЕЕВИЧ (1897—1958) — член партии с 1917 г., в революционном движении с 1916 г. После Февральской революции 1917 г.— председатель ротного комитета, член полковых комитетов, депутат Кронштадтского Совета, участник июльской демонстрации. В июле 1917 г. был арестован за большевистскую пропаганду против Временного правительства. Участник гражданской войны на Южном фронте, сначала в качестве бойца, затем командира полка дивизии имени Киквидзе. С 1920 г.— военный комиссар, чрезвычайный уполномоченный ЧК, председатель Ревтрибунала, председатель волкома РКП (б) в Вельском уезде Смоленской губернии. С 1924 г.— на советской и хозяйственной работе.