И. П. Флеровский ЛЕНИН И КРОНШТАДТЦЫ 1
В ДНИ ИСТОРИЧЕСКИХ ДЕМОНСТРАЦИЙ
Кронштадтские моряки, солдаты и рабочие участвовали в 1917 году в апрельской, июньской и июльской демонстрациях петроградского пролетариата под большевистскими лозунгами, помогая сплочению рядов политической армии революции.
Демонстрация 10 июня была отменена Центральным Комитетом партии большевиков в связи с решением I Всероссийского съезда Советов, запретившего на три дня всякие демонстрации.
Кронштадтцы были недовольны отменой демонстрации и свое отношение к этому показали через несколько дней.
Демонстрацию питерских рабочих и Петроградского гарнизона 18 июня большевики провели под своими лозунгами.
Партия могла считать себя вполне удовлетворенной, победа большевиков была очевидная и полная.
Кронштадтцы в этой демонстрации участвовали сравнительно небольшим количеством: они выделили для участия в ней только 1000 человек.
Спустя несколько дней после июньской демонстрации мне довелось видеться и беседовать с Владимиром Ильичем Лениным в редакции «Правды».
Беседа началась с моего рассказа о том, как трудно было выполнить решение ЦК об отмене демонстрации 10 июня. Ленин слушал с явным интересом и вдруг спросил:
— А почему было мало кронштадтцев в демонстрации 18 июня? «Уже знает об этом»,— подумал я и ответил:
— Да все из-за той же отмены. Ребята сильно обиделись и на демонстрацию, разрешенную соглашателями, решили не идти всем, а ограничиться делегацией в 1000 человек.
Владимир Ильич усмехнулся:
— Хорошие ребята там у вас, особенно матросы.
— Да, ребята славные. Но, Владимир Ильич, им уже начинают надоедать митинги да резолюции. Массы хотят действий. Не пора ли кончать период разъяснений?
Ленин внимательно, прищурив глаза, посмотрел на меня и очень серьезно ответил:
— Нетерпение ваших масс законное, естественное. Но Кронштадт и Петроград не вся Россия. Россию еще надо завоевать.
Я потом по памяти записал эту беседу с Владимиром Ильичем.
Смысл сказанного им врезался в память прочно, и эту беседу я неоднократно передавал товарищам. А тогда, уходя из «Правды», я думал: верно, очень верно говорит Владимир Ильич, нужна еще большая работа по революционному воспитанию масс.
Этому помогли июльские события.
Ленин, предугадывая ход событий, говорил, что буржуазия, поняв силу организации большевиков, учтя колоссальную скорость завоевания ими масс, употребит все усилия, чтобы спровоцировать массы на такое выступление, которое, вызвав репрессии, разобьет и раздавит их.
Предсказания Ленина о провокациях буржуазного Временного правительства оправдались.
Кронштадтцы прошли первый урок политической школы, им предстоял экзамен на политическую зрелость.
В июльской демонстрации они участвовали огромными массами. 4 июля, утром, к Английской набережной Невы пришвартовались суда, доставившие многотысячную (не меньше 9 тысяч) демонстрацию кронштадтских моряков, рабочих и солдат.
— Кронштадтцы идут! Кронштадтцы идут! — слышались возгласы. Перед кронштадтскими колоннами развевалось знамя большевистской организации, и за ним шел партийный комитет, возглавлявший демонстрантов.
Необычный маршрут выбрали кронштадтцы: вместо того чтобы двинуться вслед за всей демонстрацией петроградцев, они пошли в совершенно противоположном направлении — мимо Нептуна с трезубцем, через Биржевой мост на Петербургскую сторону, направляясь прямо к особняку Кшесинской. Зачем? На это отвечали их мощные возгласы:
— Ленина! Ленина!
Матросы, солдаты, рабочие Кронштадта хотели видеть и слышать горячо ими любимого вождя.
На балкон вышел и начал речь Я. М. Свердлов. Слушали его с явным нетерпением. Снова раздались голоса:
— Ленина! Ленина!
Часть матросов-большевиков вошла в дом и попросила Владимира Ильича выступить. Ленин только что вернулся в Петроград (несколько дней он отсутствовал). Он вышел на балкон и сказал несколько приветственных слов.
Восторг кронштадтцев был неописуем. Раздалось могучее матросское «ура!», и воодушевленные встречей с Лениным кронштадтцы двинулись к Троицкому мосту и влились в колонны демонстрантов Петербургской стороны.
НА VI СЪЕЗДЕ ПАРТИИ
Делегатом на VI съезд партии меня послала Кронштадтская организация. В ней числилось тогда примерно 3500 человек, причем больше половины — матросов. Я выступал на съезде с докладом о революционных событиях в Кронштадте.
VI съезд был воистину ленинским съездом. Хотя В. И. Ленин на нем не присутствовал, но съезд руководствовался ленинскими идеями.
Крепко запечатлелась в моей памяти решающая роль, которую сыграла на съезде напечатанная отдельной брошюрой ленинская программная статья «К лозунгам».
Как известно, VI съезд собрался в обстановке временной победы контрреволюции. В. И. Ленин вынужден был скрываться в подполье. Брошюру «К лозунгам», присланную им, пришлось печатать в Кронштадте. Я прочитал ее в корректуре, которую мне дал один из кронштадтских товарищей.
В брошюре «К лозунгам» был дан гениальный анализ положения, создавшегося в стране в результате июльских событий.
Я был очевидцем того, как к началу доклада о международном положении на съезде (съезд в это время заседал в школе у Нарвских ворот) появился тюк с брошюрами Ленина, прибывший из Кронштадта. Каждый делегат получил ленинскую работу. Нужно было видеть, как, сидя впритык друг к другу, делегаты с захватывающим интересом читали эту брошюру, где глубокий анализ сочетался с гениальным ленинским дерзновением, которое повело партию и рабочий класс на штурм капитализма.
Все настолько углубились в чтение, что едва слушали докладчика. В дискуссии по докладу участвовало 4—6 человек, и те выступали с незначительными замечаниями.
VI съезд, вооруженный ленинскими идеями, нацелил партию на вооруженное восстание для ниспровержения буржуазной диктатуры и установления власти рабочих и крестьян.
А. М. Горький как-то сказал о В. И. Ленине, что он крупнейший выразитель русской воли к жизни и бесстрашия русского разума.
Мы, старики, помнили, какой была Россия, разоренная и измызганная войной, и нужны были бесстрашие, ум и воля ленинского гения, нашей партии, чтобы взвалить эту разоренную махину на плечи рабочего класса и спасти ее. Во всем этом сказалось великое ленинское дерзновение. Оно сопутствовало партии на всем дальнейшем пути, с ним она уничтожала врагов, с ним добилась великих побед в строительстве социализма и завершает переход к коммунизму.
НА II ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ
Вечером 26 октября (8 ноября) мы с Ярчуком отправились в Смольный на заседание II Всероссийского съезда Советов. Никогда еще Смольный не вмещал такого количества людей, как в тот вечер: солдаты, матросы, красногвардейцы. Большой зал, где обычно собирался Петроградский Совет, был залит волнами яркого света и битком набит депутатами и гостями. На трибуне Владимир Ильич Ленин — вождь пролетарской революции, отныне приковавший к себе небывалое в истории внимание всего мира: любовь одной половины, ненависть другой. Четыре месяца мы его не видели, но он руководил великой партией, вливал в наши ряды энергию и твердую веру в победу революции. Бритое, необычное лицо с чуть пробивающимися усами и бородой, но так знакомы глаза, улыбка; во всей фигуре — торжество победы рабочего класса и уверенность в силе и правде социалистической революции.
Зал гремит: «Да здравствует Ленин!», «Ура, наш Ленин!», «Ура!», «Ура!»
А он на трибуне стоит спокойно, с какой-то отеческой лаской смотрит на бушующий зал. Вот он поднимает руку, призывая успокоиться: ведь время не терпит, нельзя терять драгоценные минуты на овации. Наконец зал стихает. Декрет о мире. Все затаили дыхание. Лица напряженны. Нельзя, не хочется слова пропустить.
«Рабочее и крестьянское правительство, созданное революцией 24—25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, должно немедленно начать переговоры о мире. Наше обращение должно быть направлено и к правительствам и к народам. Мы не можем игнорировать правительства, ибо тогда затягивается возможность заключения мира, а народное правительство не смеет это делать, но мы не имеем никакого права одновременно не обратиться и к народам. Везде правительства и народы расходятся между собой, а поэтому мы должны помочь народам вмешаться в вопросы войны и мира»1.
Ленин читал просто, несколько даже монотонно, без ораторского жеста, но вряд ли когда-нибудь слушали так самого красноречивого оратора, как слушали Владимира Ильича.
Окончил — и снова буря аплодисментов.
И как тошнотворны и нелепы были на фоне массового энтузиазма выступления левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов (правые эсеры и правые меньшевики ушли со съезда в первый день его открытия — 25 октября).
В могучем стихийном порыве поднялся зал и слился воедино в пении « Интернационала». И затем — в память тех, кто погиб в борьбе за дело освобождения народа, — торжественно прозвучал похоронный марш...
Снова на трибуне Ленин.
«Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа...» Ленин оглашает Декрет о земле, о которой веками мечтали крестьяне. Теперь она ваша безраздельно, великие труженики! Ее дает вам рабочая, социалистическая революция в первый же день своей победы.
Ленин читает...
«Землепользование должно быть уравнительным...» Мой сосед справа кричит: «Ведь это эсеры написали, эсеровская программа!» Такие же крики раздаются и в других местах зала.
Ленин взглянул, слегка нахмурился и продолжал чтение. Вот он кончил читать и сказал: «Здесь раздаются голоса, что сам декрет и наказ составлен социалистами-революционерами. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен, но, как демократическое правительство, мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были несогласны. В огне жизни, применяя его на практике, проводя его на местах, крестьяне сами поймут, где правда... Жизнь — лучший учитель, а она укажет, кто прав, и пусть крестьяне с одного конца, а мы с другого конца будем разрешать этот вопрос. Жизнь заставит нас сблизиться в общем потоке революционного творчества...»
Для меня, как и для многих старых товарищей, Декрет о земле явился неожиданным...
Но Ленин прав: так хотят крестьяне. Не можем же мы из-за программных расхождений оттолкнуть крестьян, лишив пролетарскую революцию их поддержки.
Вот здесь-то, в этом Декрете о земле, думал я, и раскрывается величие революционного ленинского гения.
И вместе со всем залом я стоял, восторженно кричал «ура!» и рукоплескал великому вождю социалистической революции.
Примечания:
1. Настоящие воспоминания представляют собой литературную обработку неопубликованной стенограммы доклада И. П. Флеровского о VI съезде партии в Доме ученых (ноябрь 1958 г.) и отрывков из некоторых опубликованных воспоминаний. Литературная обработка Е. M. Коросташевской. Ред
ФЛЕРОВСКИЙ ИВАН ПЕТРОВИЧ (1888—1959) — деятель российского революционного движения. Член партии с 1905 г., по профессии учитель. Вел партийную работу в Нижнем Новгороде, Москве и Петербурге, подвергался арестам и ссылке. После Февральской революции 1917 г.— член Кронштадтского комитета РСДРП и Исполкома Кронштадтского Совета, делегат VI съезда партии. Во время Октябрьского восстания — член Кронштадтского военно-революционного штаба. Участник II съезда Советов, член ВЦИК. В 1918 г.— главный комиссар Балтфлота. Участник гражданской войны. Член реввоенсовета Астрахано-Каспийской военной флотилии, член Саратовского губревкома РКП (б) и губисполкома. Делегат IX и XI съездов партии, редактор «Саратовских известий», с 1922 г. работал в агитпропе ЦК партии, с 1923 г.— редактор «Красной газеты». Затем работал в ГИЗе, ТАССе, заместителем редактора журнала «Пролетарская революция», членом коллегии Наркомтруда СССР, руководил Институтом охраны труда. В годы Великой Отечественной войны был заместителем директора Центрального лекционного бюро при Наркомпросе