ШОТМАН
ШОТМАН АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ (1880-1937) — государственный и партийный деятель. Член партии с 1899 г. В 1899—1902 гг.— член петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Делегат II съезда партии. В период революции 1905—1907 гг. входил в Петербургский, затем в Одесский комитет РСДРП. В 1911 —1912 гг.— член Гельсингфорс с ко го комитета социал-демократической партии Финляндии. В 1913 г. кооптирован в ЦК и Русское бюро ЦК РСДРП. С июня 1917 г.— член Петроградского окружного комитета партии. После июльских дней поддерживал связь ЦК РСДРП (б) с В. И. Лениным, находившимся в Разливе. Делегат VI съезда РСДРП (б). В августе по заданию ЦК организовывал переезд Ленина из Разлива в Финляндию. Участник Октябрьской социалистической революции. В советское время заместитель наркома почт и телеграфов; член президиума ВСНХ; председатель Сибирского СНХ; председатель ЦИК Карельской АССР; работал в ВСНХ и Президиуме ВЦИК. Делегат XIII—XVII съездов партии. В 1924—1934 гг.— член ЦКК. Член ВЦИК и ЦИК СССР. Необоснованно репрессирован. Реабилитирован посмертно и восстановлен в партии
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ «ЛЕНИН НАКАНУНЕ ОКТЯБРЯ»
Первые сведения о революционном подъеме среди питерских рабочих после июльского поражения Владимир Ильич получил в Гельсингфорсе.
Оттуда Владимир Ильич наблюдал за выборами питерских и московских рабочих в городские и районные думы. Как известно, наша партия на этих выборах получила большинство голосов рабочих-избирателей. С каким восторгом Владимир Ильич показывал мне составленные им таблички с подсчетами поданных на этих выборах голосов за партию большевиков! Кроме этих признаков подъема среди рабочих выносимые ими на фабриках и заводах резолюции с требованием перехода власти в руки рабочего класса также указывали, что нарастает новая революционная волна. В войсках все громче и громче стали раздаваться голоса за немедленное прекращение войны. Все эти вести, доходившие до Владимира Ильича, чрезвычайно возбуждающе действовали на него. Он стал настойчиво требовать, чтобы я устроил ему обратный переезд в Петроград, так как решающие бои надвигаются быстро и он не может стоять вдали от них. Это его настойчивое требование я сообщил в ЦК. Помню, вопрос этот в ЦК обсуждался очень тщательно. Все высказывались за немедленный приезд Владимира Ильича в Петроград, и, только когда я подробно рассказал, какому риску подвергался Владимир Ильич при переезде в Финляндию и как тщательно охраняется граница, с какой предприимчивостью проверяются документы всех проезжающих границу, особенно приезжающих из Финляндии, ЦК постановил до поры до времени задержать приезд Владимира Ильича, поручив мне подготовить его переезд с полной гарантией его безопасности.
В один прекрасный день, без ведома ЦК и моего, Владимир Ильич, при содействии Э. Рахьи, переехал из Гельсингфорса в Выборг, по-видимому намереваясь пробраться в Петроград.
Узнав об этом, я немедленно поехал в Выборг и застал его на квартире финского литератора тов. Латукки в чрезвычайно возбужденном состоянии. Одним из первых вопросов, который он задал мне, как только я вошел к нему в комнату, был: правда ли, что Центральный Комитет воспретил ему въезд в Петроград? Когда я ему подтвердил, что такое решение действительно было, что в интересах его личной безопасности ему необходимо пока остаться в Финляндии, он потребовал у меня письменного подтверждения этого постановления. Я взял листок бумаги и в полушутливой форме написал приблизительно следующее:
«Я, нижеподписавшийся, настоящим удостоверяю, что Центральный Комитет РСДРП (б) в заседании своем от такого-то числа постановил: Владимиру Ильичу Ленину, впредь до особого распоряжения ЦК, въезд в город Петроград воспретить (подпись)».
Взяв от меня этот «документ», Владимир Ильич бережно сложил его вчетверо, положил в карман и затем, заложив руки в вырезы жилета, стал быстро ходить по комнате, повторив несколько раз: «Я этого так не оставлю, так этого я не оставлю!»
Немного успокоившись, он стал подробно расспрашивать, что делается в Питере, что говорят рабочие, что думают отдельные члены ЦК о выборах в думы, о настроении в армии и пр. Показывал мне составленные им различные таблицы с цифрами, ясно показывающие огромный рост сторонников большевиков не только среди рабочих и солдат, но и среди городской мелкой буржуазии. Вопли Керенского о развале армии и о крестьянских беспорядках также указывали, что страна явно на нашей стороне. Поэтому основной нашей задачей в данный момент является немедленная организация сил для захвата власти. Я старался доказать, что захват власти в настоящий момент еще невозможен, указывал, что технически мы не подготовлены, людей, умеющих управлять сложным государственным аппаратом, у нас нет, и пр. и пр.
На все эти мои возражения он, по-видимому нарочито упрощая вопрос, отвечал одно: «Пустяки! Любой рабочий любым министерством овладеет в несколько дней; никакого особого уменья тут не требуется, а техники работы и знать не нужно, так как это дело чиновников, которых мы заставим работать так же, как они теперь заставляют работать рабочих-специалистов» — и т. п.
Несколько раз я принимался спорить с Владимиром Ильичем на эту тему. Считая совершенно невозможным в то время захват нами власти, я приводил сотни доказательств, подтверждающих, как мне казалось, правильность моего взгляда. Но Владимир Ильич как-то просто разбивал их, и мне все трудней и трудней было ему возражать. Некоторые его объяснения казались мне настолько фантастическими, что я не считал нужным по поводу их даже спорить, так как мне казалось, что и сам Владимир Ильич как-то несерьезно к ним относится. От некоторых моих назойливых вопросов по поводу могущих возникнуть затруднений при их разрешении на практике Владимир Ильич просто отмахивался, говоря: «Там видно будет!»
Каюсь, придирался я к Владимиру Ильичу по всякому пустяку, благо времени свободного было много, и он охотно пускался со мною в споры по этому основному тогда для него вопросу. Особенно помню, почему-то меня смущало его предложение аннулировать денежные знаки — как царские, так и керенские.
— Откуда же мы возьмем сразу такую уйму денег, чтобы заменить существующие? — спрашивал я его, наперед торжествуя над его безвыходным положением в этом вопросе.
— А мы пустим в ход все ротационные машины и напечатаем в несколько дней такое количество, какое потребуется,— отвечал, не задумываясь, Владимир Ильич.
— Да ведь их всякий жулик подделает сколько угодно! — доказывал я.
— Ну, напечатаем различным сложным шрифтом. Да, впрочем, это дело техников, чего тут спорить, там видно будет!
И опять начинал доказывать мне, что дело не в этом, а в том, чтобы провести в жизнь такие законы, чтобы весь народ увидал, что это его власть, а раз народ это увидит, он нас поддержит; остальное само собою приложится. Как только возьмем власть, сейчас же прекратим войну. Как только мы это сделаем, армия, которая явно устала от войны и воевать не хочет, будет безусловно за нас. У царя, дворян, помещиков и попов земли отберем, передадим их крестьянам,— ясно, крестьянство будет поддерживать нас целиком. Фабрики и заводы также отберем у капиталистов и передадим их в руки самих рабочих, их рабочего государства. «Кто же тогда будет против нас?!» — воскликнул он, близко наклонясь ко мне и пристально смотря мне в глаза, чуть-чуть улыбаясь, прищурив левый глаз.
«Только бы не пропустить момент!» — повторял он десятки раз и опять настаивал, чтобы я скорей организовал ему переезд в Петроград.
Собираясь однажды в очередную поездку в Выборг навестить Владимира Ильича, я встретил на финляндском вокзале Эйно Рахью, который, хитро улыбаясь, сообщил мне, что нет смысла ехать в Выборг, так как Владимир Ильич переехал в Петроград. Затем с виноватым видом покаялся, что привез он его в Питер без ведома ЦК и теперь боится, что ему за это попадет. Я его, конечно, основательно выругал, сказал, что попадет ему от ЦК как полагается, и побежал к тов. Зиновьеву, который проживал в Лесном нелегально, чтобы посоветоваться с ним, как быть. По совету тов. Зиновьева я пошел в ЦК и рассказал Я. М. Свердлову об этой «неприятной» истории. После продолжительной с ним беседы решили «так оставить».
Проживая с конца сентября в Лесном, недалеко от квартиры, где жил нелегально тов. Зиновьев, Владимир Ильич время от времени встречался с некоторыми членами ЦК то на квартире М. И. Калинина, то на квартире Н. Кокко, рабочего завода «Айваз». Выходил из дому Владимир Ильич обычно, когда стемнеет. В парике, без усов и бороды его трудно было и днем узнать. По приезде в Петроград непосредственное руководство подготовкой Октября взял в свои руки. С этого времени ни один более или менее важный вопрос не решался в ЦК без согласования его с Владимиром Ильи чем.
О Ленине: Сборник воспоминаний. Л., 1925. Кн. 1. С. 115 118