Г. В. Цыперович ВОСПОМИНАНИЯ О ЛЕНИНЕ
0 Владимире Ильиче писать воспоминания становится с каждым днем все труднее. Главным образом потому, что о нем написано очень много и притом товарищами, близко знавшими Владимира Ильича, работавшими с ним и под его руководством многие годы, десятилетия. Единственный довод в пользу того, что писать все же следует,— это то, что даже мелкие, отрывочные воспоминания могут дать случайно новую черточку, которая существенно не изменит, разумеется, ничего, но даст возможность в биографию Владимира Ильича внести тот или иной новый оттенок, облегчить критический обзор скопившихся в большом количестве основных материалов.
Владимира Ильича в работе я узнал впервые вскоре после Октябрьских дней. В то время — примерно в декабре — рабочий контроль развернулся в стране с огромной силой, которая говорила о твердой решимости рабочего класса взять руководство экономической жизнью в свои руки, не отступая перед сопротивлением буржуазии, чего бы это ни стоило.
В противовес резолюции третьей конференции профессиональных союзов1, которая была проведена силами меньшевиков и эсеров и предупреждала рабочих от взваливания на свои плечи ответственности за дальнейшие судьбы России, РКП (б) под руководством Владимира Ильича убеждала рабочих в том, что, только взяв всю ответственность и все руководство в свои руки, рабочий класс сможет вывести страну из тупика, спасти ее и повести по пути к строительству социализма. Капиталисты сделали все для того, чтобы убедить рабочих в самый короткий срок в правильности последней точки зрения: на следующий день после Октябрьской революции в России начался саботаж по всей линии и в таких размерах и формах, что даже отсталые рабочие быстро поняли, почему резкая революционная постановка партии верна, почему, кроме нее, нет никакого выхода.
Рабочий контроль разлился по стране с исключительной быстротой и с такою же быстротой стал превращаться в захват фабрик, заводов, шахт и рудников, транспорта и т. д. Не потому, разумеется, что была дана такая «директива», а потому, что началось умышленное оставление капиталистами предприятий на произвол судьбы, повальное бегство их от растущей диктатуры рабочего класса.
Необходимость оформления стихийного рабочего контроля и захвата предприятий (на деле это была доподлинная, хотя и стихийная «экспроприация экспроприаторов») стала очевидной очень скоро после Октябрьских дней.
Я не помню, кто именно подготовил набросок проекта Положения о рабочем контроле, который был в руках Владимира Ильича, когда состоялось совещание для обсуждения его в Смольном, но мне кажется, что почерк был Владимира Ильича. Совещание происходило в комнате, где теперь помещается отдел физкультуры, за столом у окна; поперек комнаты помещался стол, за которым сидели: Владимир Ильич (лицом к двери, ведущей в соседнюю комнату) , тов. В. В. Шмидт, Н. П. Глебов, С. А. Лозовский, А. Г. Шляпников, М. П. Томский, я и еще несколько товарищей, фамилии которых я вспомнить теперь не могу.
Обсуждение проекта шло по двум основным руслам. Некоторые из товарищей настаивали на том, что в Положении должна быть усиленно подчеркнута необходимость перехода от стихийного рабочего контроля к государственному, на что Ильич не соглашался. Другие товарищи (я был в их числе) указывали на необходимость ограничить действие Положения только наиболее крупными и командующими высотами, то есть крупнейшими предприятиями металлопромышленности, топливом, банками и железными дорогами. Владимир Ильич убеждал нас в том, что необходимо с помощью рабочего контроля заранее обеспечить не только первый, но и второй и третий ряд укреплений от саботажа предпринимателей, указывал на факты перебрасывания сопротивления буржуазии в средние и даже мелкие предприятия, где ей удавалось закрепиться, а также на то, что «самочинный контроль» и захват все равно получили большое распространение и что уже по одному этому молчанием в Положении не отделаться. Положение о рабочем контроле, как известно, было распубликовано 16(29) ноября 1917 года. Ни первая, ни вторая точка зрения не нашли в ней отражения. Но они были учтены, когда от рабочего контроля и экспроприации на местах (секвестр и пр.) стало возможным перейти к национализации. Здесь и роль государства, и значение командных высот получили новое освещение и были формулированы в новом разрезе2.
Вторая встреча с Владимиром Ильичем была связана с его приездом в Петроград в 1919 году. Настроение в городе было неспокойное. Много фабрик стояло, а работавшие жили вполовину, или того меньше. Было голодно, назревало недовольство против заградительных отрядов. Петроградский губернский совет профессиональных союзов в то время помещался уже не на Фурштадтской улице, а во дворце бывшего великого князя Кирилла, до войны занятом Ксениинским институтом, во время нее — лазаретом. Огромное здание было в полном запустении, когда группе руководящих работников профдвижения пришло на мысль использовать его для Дворца труда. Получить согласие на это от Владимира Ильича, как Председателя Совета Народных Комиссаров, не стоило большого труда. С такою же быстротою была перевернута на другую сторону мраморная мемориальная доска, свидетельствовавшая о том, что в таком-то году Ксениинский дворец был осчастливлен посещением Александра III, для того чтобы нанести на нее акт передачи дворца пролетариату Петрограда.
Приезд Владимира Ильича был для нас неожиданностью. У меня шло заседание по какому-то, кажется тарифному, вопросу, когда в зал, где оно происходило, вошла группа товарищей с Владимиром Ильичем во главе. Кроме него были Надежда Константиновна, Анна и Мария Ильиничны, кажется, тов. Д. Ф. Зорин и др. Мы, разумеется, хотели прервать заседание, чтобы поговорить с Владимиром Ильичем и его спутниками, но нам это не удалось,— Владимир Ильич настолько решительно запротестовал, что мне, как председателю совещания, пришлось уступить, хотя участники совещания, представители профсоюзов, были недовольны тем, что я не нашел какого-нибудь удобного предлога для роспуска или перерыва.
Я остался продолжать заседание, а вся группа пошла осматривать Дворец труда под руководством тов. Н. М. Анцеловича. Помню, уже после осмотра Владимир Ильич как-то вскользь бросил такую фразу: «Кажется, это единственное здание у нас в таком порядке. Не жаль, что затратили деньги». Здание, как я сказал выше, было в ужасном виде, когда губернский совет профессиональных союзов его получил. В течение двух недель из него только вывозили мусор. Для ремонта были отпущены специальные средства из фонда для безработных, причем рабочих брали только из этой категории. Дворец был отремонтирован на славу. К этой работе в то время мы относились не как к простому ремонту, а как к своеобразной пробе: можем ли мы что-нибудь делать в области строительства? О постройке дворцов мы, разумеется, и не мечтали, но даже в успешности ремонта многие сомневались. Мне кажется, что и Владимир Ильич был очень удовлетворен состоянием Дворца именно потому, что «мы сами» привели его в прекрасный вид.
После осмотра все товарищи спустились вниз, где был устроен обед. Наша публика решила угостить гостей на славу. Состряпали обед из трех блюд, раздобыли откуда-то белый хлеб, нарядили персонал в белые халаты и т. д. С современной точки зрения это был обед, ничем не отличающийся от обыкновенного в любом ресторане за 75 копеек или 1 рубль, а тогда его было достаточно, чтобы навести Владимира Ильича на весьма иронический вопрос: «Это вы каждый день так обедаете?» Мы, конечно, должны были сказать правду. А заключалась она в том, что все работники губпрофсове-та и союзов питались в то время плохо, сидели на «осьмушке» и «на овсе». И эта правда испортила все дело. Нехорошо как-то вышло.
Говорили о настроении среди текстильщиков, в то время особенно неспокойном. Я помню, как настойчиво и подробно Владимир Ильич старался выяснить, какие основные причины и формы недовольства текстильщиков (собственно текстильщиц, так как женщины составляют главную массу рабочих на текстильных фабриках). Он не особенно, по-видимому, верил в то, что доказывали мы. А мы старались убедить его в том, что политически текстильщики, как и рабочие других заводов, где было недовольство, целиком за Советскую власть и волнуются из-за вопросов бытовых, которые в то время не могли не волновать тех, кто действительно работал, и поэтому нуждался в более усиленном питании, чем то, которое Советская власть могла рабочим предоставить. В тот же день Владимир Ильич выступал на одной из немногих текстильных фабрик, в то время работавших. Я на митинге этом не был, но вспоминаю со слов товарищей, что настроение рабочих и работниц было неровное и что говорить Владимиру Ильичу было нелегко.
Третья моя встреча с Владимиром Ильичем имела место накануне дискуссии о профессиональных союзах. Этой встрече предшествовало долгое обсуждение вопросов о дальнейшей роли профессиональных союзов, об отношении партии к профессиональным союзам и т. д. М. П. Томский и я, так же как и ряд других ответственных работников профессионального движения, находили, что профессиональным союзам уделяется недостаточно внимания, что в партии установилось отношение к профсоюзникам, как к работникам второго разряда, что многие партийцы считали, что с разрешением многих серьезных вопросов профессионального движения можно «потерпеть» и т. д. Нужно помнить, что к тому времени положение профессиональных союзов резко изменилось по сравнению с положением периода «военного коммунизма», когда профсоюзы играли огромную роль не только в непосредственном управлении промышленностью, но и в топливном и продовольственном снабжении, организации обороны страны и в непосредственном участии в борьбе на всех фронтах. Переходный период от «военного коммунизма» к нэпу сопровождался серьезными и глубокими изменениями в работе и организации профессиональных союзов, но взять сразу новую, безошибочную линию профсоюзникам было, разумеется, нелегко. В результате М. П. Томскому и мне пришло в голову поговорить с Владимиром Ильичем, который, осведомившись предварительно о теме предстоящего разговора, немедленно вызвал нас к себе. «Докладывал» я, как работник «с места», но тов. Томский меня по всем пунктам поддержал. Кончился разговор примерно так: «Вот вы оба — ответственные работники профессионального движения, и работу вашу мы знаем хорошо. Пришли вы поговорить и «плачете в жилет» (это выражение показалось мне очень обидным, и, вероятно, поэтому я запомнил его хорошо). А между тем было бы целесообразнее и поэтому лучше, если бы свои соображения вы изложили на бумаге в виде тезисов. Тогда делу легче было бы дать сразу ход. Есть у вас тезисы или предложения в письменной форме? Нет? Ну, тогда идите и пишите. Как только будут готовы, зайдите снова». Помню, что после этого разговора мы с тов. Томским попытались набросать тезисы, но что с ними стало после, не знаю, так как я должен был срочно выехать в Петроград.
Но в резолюции, предложенной партией и проведенной на четвертом Всероссийском съезде профессиональных союзов в мае 1921 года, я, как и многие работники профессионального движения, безусловно нашел разрешение многих вопросов, волновавших нас в то время.
К 1922 году я ушел от профессионального движения и занялся плановой работой в организовавшейся в то время Плановой комиссии и в Северо-Западном областном ЭКОСО. Приблизительно к этому времени под руководством и, насколько мне известно, при самом непосредственном участии Владимира Ильича был составлен проект известного Наказа СТО, который здесь стал руководством для всех плановых и хозяйственных работников в изучении экономики страны. В обсуждении проекта принимали участие работники с мест, причем по существу возражений ни у кого не было, но зато много спорили о том, можно ли при отсутствии необходимых средств «на местах» и при слабости плановых аппаратов справиться с систематическим изучением экономической жизни с такою обстоятельностью, какую требовал проект Наказа. Владимир Ильич заметно волновался, так как придавал Наказу большое значение, уговаривал Наказа не сокращать и, когда голосовали по пунктам и разделам, стремительно выбрасывал руку вверх, словно боясь, что миг промедления может повредить Наказу.
У меня создалось такое впечатление, которое, впрочем, разделяли и некоторые другие товарищи, с которыми мне пришлось впоследствии говорить о Наказе, что Владимир Ильич считал его одним из крупнейших методологических достижений и возлагал большие надежды на то, что с помощью Наказа удастся наконец периодически получать точную картину того, что делается в экономике нашей страны, своевременно улавливать важнейшие назревающие процессы, вовремя их подхватывать и направлять по надлежащему руслу.
Мне несколько раз приходилось встречаться с Владимиром Ильичем по разным случаям. Когда я теперь пытаюсь восстановить в своей памяти подробно его образ, мне это плохо удается, так как встречи были случайные, ибо каждый раз я видел Владимира Ильича мимолетно и в другой обстановке. Но то общее, что резко выделяется или выносится как общий множитель за скобки всех воспоминаний товарищей, хорошо знавших его, крепко осело и в моей памяти. Владимир Ильич был простой человек в самом лучшем смысле этого слова. Именно поэтому, надо думать, в сложнейших задачах и положениях ему удавалось с такою быстротою ориентироваться в настроениях рабочих и крестьянских масс, которые всегда подходят к жизни просто. И поэтому рабочие и крестьяне так охотно шли с ним даже в самые тяжелые времена.
Ленин говорил просто о самых трудных и мудрых вещах. Его все понимали. Ленин любил и ненавидел просто, как любит и ненавидит рабочая масса. Просто относился к жизни и смерти. Просто вошел в жизнь и занял в ней свое место. Огромные массы рабочих и крестьян особенно за это его любят.
Красная летопись. 1927. № 2. С. 229—235
Примечание:
1. Конференция происходила с 21 по 28 июня (ст. ст.) 1917 г. Резолюция «По вопросу о контроле над производством и распределением и об организации производства в России» гласила: «Процесс... регулирования очень труден и сложен, чтобы пролетариат мог возложить только на себя одного, или даже преимущественно на себя, это регулирование, даже если бы другие классы населения предоставили ему выполнение этой задачи...» «Пролетариат... кровно заинтересован в том, чтобы не брать на себя одного ответственность за ход и исход борьбы с экономическим расстройством страны». Г. Ц.
2. Помню небольшой, но характерный эпизод, имевший место во время заседания. Из соседней комнаты вышел матрос и, вставши у стола против Владимира Ильича, сообщил: «Такой-то не найден». Владимир Ильич, слегка пригнувшись к столу и подавшись к матросу, сказал, прищурив глаз, с упреком: «Революцию сделали, а нужного человека найти не можем». Матрос густо покраснел, по-военному повернулся на каблуках и вышел. Г. Ц.
ЦЫПЕРОВИЧ ГРИГОРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ (1872—1932) — экономист и литератор. В революционном движении с 1888 г. После Октябрьской социалистической революции работал в профессиональных союзах, в 1918 г.— член Президиума Совета профсоюзов. В 1919 г. вступил в РКП(б). С 1921 по 1929 г. работал в Совете народного хозяйства, был уполномоченным Наркоминдела и одновременно руководил Ленинградской областной плановой комиссией. В последующие годы — ректор Ленинградской промышленной академии, член президиума Ленинградского совнархоза. Автор многочисленных трудов по вопросам экономики.