А. М. Кактынь
КАК ИЛЬИЧ УЧИЛ НАС РЕВОЛЮЦИОННОЙ ТАКТИКЕ
Из встреч непосредственно после Октября с тов. Лениным в мою память особенно врезалась одна.
То было в декабре 1917 года, вскоре после опубликования декрета СНК о рабочем контроле над производством, инициатором и творцом которого, как известно, явился сам тов. Ленин, так же как и от него еще в апреле того же года родился самый лозунг, самая идея рабочего контроля. Опасаясь слишком резкого поворота в сторону захвата предприятий рабочими и истолкования ими декрета о рабочем контроле в сторону слишком сильного вмешательства в производство, совет рабочего контроля выделил специальную комиссию (в которую входили, насколько помнится, тов. Ларин, Лозовский и некоторые другие), которая разработала инструкцию, толковавшую декрет в сторону ограничения прав фабрично-заводских комитетов в области контроля над фабриками и заводами, придававшую рабочему контролю характер контроля пассивного, контроля в узком, точном смысле этого слова, без вмешательства в распоряжения администрации. Мы, работники Центрального совета фабрично-заводских комитетов г. Петрограда, составили тогда свой контрпроект инструкции к декрету, толковавшей его в прямо противоположном направлении, как контроль активный, контроль с вмешательством в процесс администрирования, контроль, предупреждающий саботаж и преступления владельцев по отношению к рабочим и всей Советской власти.
Постановка наша, по глубочайшему нашему убеждению, была в тогдашних условиях единственно правильной, революционной, прямолинейной. Нас поддерживала в этом вся рабочая масса питерских фабрик и заводов. Инструкцию мы отпечатали своими силами и средствами и разослали не только по Питеру, но и по провинции. Но как придать ей официальный, законный характер, когда правомочный орган рабочего контроля — Всероссийский совет рабочего контроля — поддерживал в большинстве своем пассивный контроль? Как усилить нам свою инструкцию в глазах рабочих?
Тут мы решили обратиться за содействием к тов. Ленину, зная его подход к делу рабочего контроля. Мы втроем, Амосов, тогдашний председатель Петроградского совета фабрично-заводских комитетов, тов. Иванов (Михайлов) и я, отправились как-то вечером к тов. Ленину. Изложили ему кратко, хотя и нескладно суть дела. Владимир Ильич внимательно, прищурив, по обыкновению, глаз, выслушал нас, задал нам несколько дополнительных вопросов и тут же дал нам неожиданный отеческий совет:
— Если вы хотите добиться настоящего жизненного осуществления вашего подхода к рабочему контролю, то не на авторитеты и законы опирайтесь, а действуйте, агитируйте, проводите всеми способами в рабочие массы вашу мысль. Если она революционна и жизненна, то пробьет себе дорогу и опровергнет всякие нежизненные, хотя и «законные» инструкции и толкования рабочего контроля.
Таков был смысл, если не точная формулировка того, что нам ответил Владимир Ильич. Для нас, по крайней мере для меня, тогда это было ново, неожиданно, даже странно. Нам казалось, что вопрос разрешится именно подписью, утверждением, законодательным актом. И вдруг вместо этого подобный совет, да еще в сопровождении добродушной, этакой товарищеской насмешки, издевательства в некотором роде: как это вы, дескать, наивны, молоды еще, коли не понимаете, что не декретами и инструкциями определяется жизнь, а, наоборот, последние являются ее отражением и тем, насколько они ее отражают, обусловливается их жизненность, действенность.
Для нас урок Ильича не прошел даром. Сначала после его слов мы оторопели, пытались потом что-то сказать, но ничего серьезного из этого, кажется, не вышло. Но, выйдя от Ильича, мы энергично принялись за дело: инструкция пошла во все стороны, не утвержденная, не подписанная, без рекомендации с чьей-либо стороны, но решительно поддержанная всем процессом развития революции в области производственных отношений. Жизнь вскоре показала, насколько Ильич был прав и здесь, как и во всем другом. Он и тогда, и задолго еще до того ясно видел путь, по которому пойдет первая в мире «экспроприация экспроприаторов». Он знал наверняка, что никакие попытки задержать мощную поступь пролетарской революции ни к чему не приведут. Он, пользовавшийся в других областях работы и в других условиях в широчайшей мере «агитацией» декретами, считал не без основания излишним их содействие начавшемуся уже на низах перерождению рабочего контроля в управление производством, слабым отражением чего являлась тогда наша инструкция.
Конечно, во всем этом сказывалась и другая черта Ильича. Это — его осторожность, осмотрительность. Прежде чем декретировать, необходимо присмотреться к явлению, изучить его. Одно дело было выпустить общий декрет, развязывающий руки рабочим низовым ячейкам в области контроля, другое дело было оформлять этот контроль и предрешать уже в самом начале в окончательном порядке вытекавший из него захват предприятий рабочими. Тов. Ленину нужно было уложить стихию в организованное русло, создать соответствующие условия для национализации предприятий, прежде чем решаться на это. Этим и можно объяснить его осторожность и его медлительность, непонятное в то время для многих «соглашательство» с предпринимателями до издания декрета в июне 1918 года о национализации промышленности1. Эти соображения, несомненно, руководили и его ответом нам, и нежеланием сразу же оформлять нашу инструкцию. Но урок сам по себе этим не умаляется. Ильич лишний раз показал свое искусство революционной тактики на этом маленьком примере.
Великий строитель. Памяти В. И. Ленина. М., 1924. С. 77—79
Примечание:
1. Декрет подписан 28 июня 1918 г. (см.: Декреты Советской власти. М., 1959. Т. 2. С. 498—504). Ред.
КАКТЫНЬ АРТУР МАРТЫНОВИЧ (1893—1937) — член партии с 1916 г. После Октябрьской революции — на руководящей хозяйственной, военной и партийной работе, вошел в состав Центрального совета фабзавкомов Петрограда. В 1920—1922 гг.— член Президиума и зам. председателя Совнархоза Украины. С 1922 г.— зам. ответственного редактора газеты «Экономическая жизнь». С 1926 по 1929 г.— зам. управделами СНК СССР и СТО. В 1931 — 1934 гг.— член коллегии НК РКИ СССР, руководитель хлопкоирригационной группы. С 1934 г.— зам. председателя СНК Таджикской ССР. Был необоснованно репрессирован. Реабилитирован посмертно и восстановлен в партии.