Как создавался в октябрьские дни рабочий аппарат Совета Народных Комиссаров

Н. П. Горбунов КАК СОЗДАВАЛСЯ В ОКТЯБРЬСКИЕ ДНИ РАБОЧИЙ АППАРАТ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ

Когда пишешь воспоминания, связанные с Владимиром Ильичем, невольно приходится упоминать о себе. Это самое трудное, и это останавливает, так как хочется стушевать свою личность перед огромной фигурой Ленина, самое упоминание о себе кажется нескромностью и профанацией. Я это особенно сильно чувствую, так как поставлен был Владимиром Ильичем на работу не за какие-либо революционные заслуги, а просто потому, что был из тех, кто пришел в момент восстания в Смольный и хотел работать.

Владимир Ильич меня не знал, член партии я был совсем молодой, вступил в партию в июльские дни 1917 года.

В то время когда на улицах Петрограда и Москвы происходили еще революционные бои, Владимир Ильич уже со всей энергией организовывал правительство. Был создан Совет Народных Комиссаров и назначены народные комиссары. Организовывались правительственный аппарат и народные комиссариаты. В порядок дня стал вопрос и о создании аппарата Совета Народных Комиссаров. Дело это было поручено В. Д. Бонч-Бруевичу, который был назначен управляющим делами Совета Народных Комиссаров.

Я в это время вместе с несколькими другими товарищами работал в Смольном, стараясь установить какой-нибудь порядок и наладить справочную службу, чтобы рабочие, тысячами приходившие в Смольный, могли в первозданном революционном хаосе, в котором уже выкристаллизовывались органы Советской власти, найти то, что им было нужно.

Неожиданно получаю записку от В. Д. Бонч-Бруевича с просьбой немедленно прийти к нему. Владимир Дмитриевич знал меня в связи с работой по распространению большевистской литературы в питерских рабочих районах, по организации митингов и хранению у меня небольшого запаса оружия в период между Февральской и

Октябрьской революциями. Иду к нему, и он, ничего не объясняя, тащит меня наверх, на третий этаж, в ту маленькую угловую комнатку, где в первые дни работал Владимир Ильич (впоследствии там расположился Народный комиссариат иностранных дел). Я вижу Владимира Ильича, который здоровается со мной и, к моему изумлению, говорит: «Вы будете секретарем Совета Народных Комиссаров». Никаких указаний я тогда от него не получил. Понятия о своей работе, да и вообще о секретарских обязанностях, не имел никакого. Где-то конфисковал пишущую машинку, на которой мне довольно долго самому приходилось двумя пальцами выстукивать бумаги, так как машинистку найти было невозможно, где-то отвоевал комнатку и начал «формировать аппарат», который первые дни состоял из меня одного, а потом возрос до трех-четырех человек. Одной из первых пришла ко мне Анна Петровна Кизас. Я ее не знал, но, раз пришла, значит, своя. Начали мы с установления наличия учреждений, возникавших стихийно внутри Смольного. Совет Народных Комиссаров тогда еще не заседал, что дало нам возможность немного подготовиться к работе. В. Д. Бонч-Бруевич прислал ко мне даже начальника канцелярии, якобы знатока американской постановки этого дела по новейшей системе. Этот начальник начал организовывать канцелярию на стульях, так как на весь аппарат Совета Народных Комиссаров приходился всего один стол, но скоро он так запутал даже то небольшое количество дел, какое у нас тогда было, что пришлось отказаться от «американской рационализации».

Первое заседание Совета Народных Комиссаров состоялось 3 ноября (ст. стиля) 1917 года ¹ в той же угловой комнатке, о которой я упоминал выше. Я был вызван на это заседание Владимиром Ильичем.

Не имея представления, как нужно вести протоколы, я попытался записывать содержание доклада, но, конечно, не поспевал, так как стенографией я не владею. Кто присутствовал на заседании, не зафиксировал; председательствовал Ленин. На заседании слушался доклад приехавшего из Москвы тов. Ногина о московских событиях. Ввиду того что эта протокольная запись имеет в настоящее время несомненный исторический интерес, я привожу ее полностью и с орфографической точностью.

Отсутствие определенных рабочих кварталов.

Смешанность и пестрота Москвы.

Телефонная станция в руках контрреволюционеров.

Отсутствие пушек у юнкеров спасло положение.

В субботу утром взят Кремль, где был 56-й полк. Озверение юнкеров. Сражение в Кремле. Избиение солдат сдавшегося 56-го полка кончилось расстрелом из пулеметов.

Центр контрреволюционеров в Городской думе, охраняемой бронированными автомобилями.

(Запоздание сведений. Так, о сдаче Кремля узнали только вечером.)

(Вчера разрушен Николаевский дворец.)

В воскресенье бомбардировка Москвы. Стрельба происходила беспорядочно. (Истрачено около 1500—2000 снарядов 3-дм.) (Снарядов недостаточно.) Снарядами ничего не сделаешь. Можно разрушить всю Москву и ничего не достигнуть. В руках контрреволюционеров.

Дума? Кремль, Манеж и прилегающие улицы. В центре Александровское училище. Весь интеллигентский центр в руках контрреволюционеров.

Контрреволюционеры укрепились и окопались.

Попытки к соглашению не имели результатов. (Юнкера были против.)

Наше настроение было прекрасно. (Ночь на 1 ноября.) Решено было поскорее окончить дело.

Был составлен определенный план. Бывший до сих пор общий грандиозный бой разменялся на ряд мелких. (Бой на Мясницкой, обстрел Кремля из Замоскворечья.)

С нашей стороны была страшная неорганизованность. Так, неприятельский блиндированный автомобиль подошел к самому штабу (нашему) и подвергнул его обстрелу.

Только после того, как наши солдаты повернули пушки, дали залп по автомобилю и прогнали его.

Противники отстаивают сношения с Брянским вокзалом.

Начались пожары. Пожар надвигался на Совет.

Вчера — обстрел из легких орудий Думы. (Дума стратегического значения не имеет.)

Нами была взята Театральная площадь, гостиница «Континенталь». Наши солдаты, оставленные на площади, перепились.

Настроение населения Москвы страшно озлобленное. Солдатские части неустойчивы и несознательны.

Второе предложение перемирия 31 октября было сорвано с нашей стороны.

Нам страшно важно разбить лагерь противников. Поэтому чрезвычайно важно привлечь на свою сторону Викжель ^!. Это будет необычайно важно и даст нам и гражданскую и военную победу. В противном случае мы будем уничтожены, после того как мы после продолжительнейшей войны истратили все свои силы. Нас раздавит грядущая действительная корниловщина и калединство.

Тов. Ногин считает необходимым компромисс с Викжелем.

Товарищ Ленин возражает против всяких соглашений с Викжелем2, который завтра будет свергнут революционным путем с низов. Необходимо подкрепление Москвы творческими, организующими революционными силами из Петрограда, именно матросским элементом. Продовольственный вопрос: с севера мы обеспечены. После взятия Москвы и свержения Викжеля снизу мы будем обеспечены продовольствием с Волги.

Доклад тов. Милютина.

Рассматривает две стороны — военную и политическую.

Предложение Ногина.

Информировать Москву радиотелеграммой о положении дела в Петрограде.

Адрес: Введенский Народный дом, Лефортовский Совет рабочих и солдатских депутатов.

Ногин сообщает, что в Лихославле, Николаевской железной дороги, между Тверью и Бологим, имеются юнкера, которых ждут в Москве.

Секретарь Горбунов.

3 ноября 1917 г., вечер.

Конец заседания я уже вообще не мог записывать, так как говорили вразброд. Речь шла о пессимизме некоторых работников, на которых московские события произвели впечатление разрушения всех культурных ценностей (например, слухи о разрушении «Василия Блаженного»). Помню фразу Владимира Ильича по адресу этих товарищей: «Что же, революция пойдет мимо них».

Между первым и вторым заседаниями Совета Народных Комиссаров прошло 12 дней. Как известно, в эти дни происходила лихорадочная работа по организации вооруженной борьбы с контрреволюцией и шли ожесточенные бои Красной гвардии с контрреволюционными войсками на подступах к Петрограду. Во главе этой организации стоял Военно-революционный комитет, но фактически руководил делом Владимир Ильич. Эта работа Владимира Ильича превосходно описана в воспоминаниях тов. Н. И. Подвойского.

Владимир Ильич, организуя Красную гвардию и оборону Петрограда, использовал каждую, маленькую даже, возможность, каждого человека. Однажды глубокой ночью он вызвал меня к себе и дал такое поручение: «Пойдите сейчас же вместе с тов. X (фамилию сейчас не припомню) и организуйте ломовой обоз, который мог бы немедленно начать подвозку снарядов из Петропавловской крепости на линию боя». Через союз транспортников мы достали адреса ломовых извозчиков и их хозяев и ночью, разбившись по одному, стали ломиться по всем домам и дворам, мобилизуя извозчиков где уговором, где угрозой. К рассвету нужный обоз был уже у ворот Петропавловской крепости.

В эти дни наш «аппарат» выполнял самые различные задания Владимира Ильича. Например, как-то Владимир Ильич вручил мне декрет за собственноручной подписью (некоторые декреты подписывались Владимиром Ильичем в тот период по соглашению с одним или двумя народными комиссарами, без заседания Совета Народных Комиссаров, так как его невозможно было в эти дни боев созывать) с приказом Госбанку вне всяких правил и формальностей и в изъятие из этих правил выдать на руки секретарю Совета Народных Комиссаров 10 миллионов рублей в распоряжение правительства3. Правительственным комиссаром был назначен В. В. Оболенский-Осинский. Передавая этот декрет мне в присутствии тов. Осинского, Владимир Ильич сказал: «Если денег не достанете, не возвращайтесь». Дело в том, что это был период полного саботажа служилой интеллигенции, и впереди всех саботажников были чиновники Государственного банка. Несмотря на декреты правительства и требования отпуска средств, Государственный банк нагло саботировал. Народный комиссар финансов тов. Менжинский никакими мероприятиями, вплоть до ареста директора Государственного банка Шилова, не мог заставить банк отпустить правительству нужные революции средства. Шилова привезли в Смольный и держали там некоторое время под арестом. Ночевал он в одной комнате с тов. Менжинским и мною. Днем эта комната превращалась в канцелярию какого-то учреждения (не Наркомфина ли?). Мне пришлось, к моей досаде, в виде особой вежливости (а вежливы и наивны были большевики вначале до того, что не расстреляли даже Краснова и из «вежливости», поверив его честному офицерскому слову, отпустили его на все четыре стороны) уступить ему свою койку и спать на стульях.

Получив задание от Ленина, мы вдвоем с тов. Осинским на автомобиле поехали в Государственный банк. В Государственном банке нас уже ждал Юрий Пятаков, который был назначен директором Государственного банка. Опираясь на низших служащих и курьеров, которые были на нашей стороне, а также угрожая Красной гвардией, которая якобы окружила уже банк, нам удалось проникнуть в помещение кассы банка, несмотря на всякие кунштюки, которые выделывали высшие чины Государственного банка, вроде ложных тревог и т. п., и заставить кассира выдать требуемую сумму. Мы производили приемку денег на счетном столе под взведенными курками оружия солдат военной охраны банка. Был довольно рискованный момент, но все сошло благополучно. Затруднение вышло с мешками для денег. Мы ничего с собой не взяли. Кто-то из курьеров наконец одолжил пару каких-то старых больших мешков. Мы набили их деньгами доверху, взвалили на спину и потащили в автомобиль.

Ехали в Смольный, радостно улыбаясь. В Смольном также на себе дотащили их в кабинет Владимира Ильича. Владимира Ильича

Второе заседание Совета Народных Комиссаров произошло только 15 ноября в маленькой комнатушке в другом конце Смольного, в которую Владимир Ильич перебрался уже для постоянной работы, уступив первую комнату для Народного комиссариата иностранных дел. На этом заседании, происходившем в более спокойных условиях, было рассмотрено уже до 20 вопросов. Один из народных комиссаров, кажется тов. Глебов-Авилов, научил меня вести протокол, так что я справлялся с этой работой в этот раз уже без особых затруднений. В числе рассмотренных вопросов были вынесены решения: о роспуске Городской думы в Петрограде; о выпуске декрета с подробной мотивировкой о конфискации саботируемых заводов и фабрик; о поручении Шляпникову, в согласии с тов. Оболенским4, Бухариным и другими, составить к 16 ноября проект организации Совета народного хозяйства; о предоставлении солдатам права выбора своих депутатов в Учредительное собрание; о предложении эсерам ультиматума — взять завтра министерство земледелия или предоставить его большевикам и не тормозить работу; о распубликовании проекта положения о страховании на случай безработицы, снабдив его пояснительной запиской, с тем чтобы народные комиссары в двухдневный срок с ним ознакомились, для внесения его в Центральный Исполнительный Комитет. Любопытно отметить, что целый ряд довольно серьезных дел был направлен Владимиром Ильичем на разрешение соответствующим ведомствам в порядке разгрузки, о которой и сейчас нам приходится еще думать. На этом же заседании Совета Народных Комиссаров было решено, что народные комиссары, которые до сего времени работали преимущественно в Смольном, должны перенести свою работу в соответствующие министерства и собираться в Смольном только к вечеру «для совещаний и для осуществления контакта с другими демократическими организациями».

Дальнейшие заседания Совета Народных Комиссаров происходили уже регулярно, почти каждый день, а то и по два раза в день. За первый месяц такой систематической работы было рассмотрено на 25 заседаниях Совета Народных Комиссаров свыше 200 вопросов. В следующем месяце на 20 заседаниях было рассмотрено столько же вопросов. На всех заседаниях, за самыми редкими исключениями, председательствовал Владимир Ильич. Разрешение многих вопросов осложнялось в связи с участием в составе Совета Народных Комиссаров «левых» эсеров, которые противопоставляли линии большевиков свою «принципиальную установку».

Приходится поражаться совершенно исключительной работоспособности Владимира Ильича, который, кроме работы в Совете Народных Комиссаров, был неимоверно загружен сложнейшими политическими и оперативными делами и руководством партией. Однако он находил время и для задушевных бесед с отдельными партийцами и приходившими к нему в очень большом числе беспартийными рабочими и ходоками-крестьянами.

Аппарат Совета Народных Комиссаров за это время несколько вырос. В него вошли тов. Агранов, Мария Скрыпник, Кокшарова, несколько рабочих, которые наряду с секретарскими обязанностями выполняли и функции охраны Владимира Ильича. В общем во всем аппарате было не более 10—12 человек. Нагрузка его была неслыханная, так как, кроме ежедневных заседаний Совнаркома и Малого Совнаркома, который вскоре был создан, в функции аппарата входило: прием всех посетителей, разговоры от имени Владимира Ильича согласно инструкциям, которые он давал, с отдельными делегациями, телеграфная переписка с местами, которые обращались в центр за директивами. Владимир Ильич оказывал большое доверие нашему аппарату, и поэтому было легко и радостно работать. Так, например, когда я спросил Владимира Ильича, как быть с телеграммами, Ильич ответил: «Посылайте от моего имени и через десятую телеграмму показывайте мне». В другом случае такое доверие Владимир Ильич оказал мне, когда правительство собиралось переезжать в Москву и начиналась эвакуация Петрограда, которому угрожала военная опасность со стороны Германии. На меня была сначала возложена специальная задача проследить за правильной эвакуацией Экспедиции государственных бумаг, с тем чтобы были приняты все меры к обеспечению выхода денежной эмиссии, на которой базировался весь государственный бюджет, а затем я был временно оставлен в качестве представителя Совета Народных Комиссаров в комиссии по эвакуации Петрограда. Владимир Ильич, предвидя возможную необходимость отдания каких-либо экстренно-срочных распоряжений, выдал мне 10 незаполненных бланков Совета Народных Комиссаров за собственноручной подписью на каждом бланке. Эти бланки были уничтожены мною по приезде в Москву. Привожу эту деталь как пример доверия, которое Владимир Ильич оказывал в самых разных формах очень многим рядовым членам партии и многим беспартийным. Это доверие, внимание, с которым Владимир Ильич прислушивался к мнениям товарищей, та повышенная оценка, с которой он подходил к отдельным, даже рядовым, работникам, возлагая на них зачастую очень ответственные задания,— все это создавало у всех соприкасающихся с ним особый энтузиазм в работе.

В этой статье я поделился некоторыми отдельными отрывочными воспоминаниями. На тему о том, как Владимир Ильич руководил, воспитывал, школил и использовал свой аппарат, можно написать целую большую книгу. Но для этого нужно было бы проделать большую систематическую научно-исследовательскую работу, собрать и систематизировать документы, в большей части своей еще не опубликованные, изучить архивы центральных учреждений, находящиеся в Институте Маркса—Энгельса—Ленина, Центральном архиве, в народных комиссариатах и у отдельных лиц, собрать и обработать переписку и отдельные записи по поводу и в связи с различными поручениями Владимира Ильича, сопоставить и проанализировать имеющиеся в литературе воспоминания отдельных товарищей и, наконец, дополнительно опросить ряд живых свидетелей. Этой работой, мне кажется, следует заняться, чтобы восстановить то, что еще не потеряно. Результат может представить выдающийся интерес, и хотя он осветит только небольшой участок многогранной деятельности Владимира Ильича, но довольно важный участок, так как аппарат Совета Народных Комиссаров работал в постоянной и теснейшей близости к Владимиру Ильичу и под непрерывным его руководством.

Ленин в первые месяцы Советской власти: Сборник статей и воспоминаний. М., 1933. С 103—113

Примечание:

1. 27 октября (9 ноября) 1917 г., а 3 (16) ноября было второе заседание СНК. Ред.

2. Викжель — Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профессионального союза; избран на I Всероссийском учредительном съезде железнодорожников в Москве в августе 1917 г. Руководящую роль в нем играли меньшевики и эсеры. Они использовали этот комитет как орудие борьбы за отстранение от власти большевиков. В декабре 1917 г. Чрезвычайный Всероссийский съезд Союза железнодорожных рабочих и мастеровых выразил политическое недоверие данному составу Викжеля, а в январе 1918 г. Чрезвычайный Всероссийский железнодорожный съезд избрал новое руководство своего профсоюза. Ред.

3. Может быть, не десять, а пять миллионов рублей. За цифру сейчас не ручаюсь, так как текст этого декрета утерял. Вероятно, оригинал был предъявлен в банке в качестве аккредитива. Н. Г. (Автор имеет в виду, по-видимому, декрет о выдаче аванса в 25 миллионов рублей от 13 (26) ноября 1917 г., опубликованный в «Известиях» 14 (27) ноября 1917 г. Ред.) не было. В ожидании его я сел на мешки с револьвером в руках: «для охраны». Сдал я их Владимиру Ильичу с особой торжественностью. Владимир Ильич принял их с таким видом, как будто иначе и быть не могло, но на самом деле остался очень доволен. В одной из соседних комнат отвели платяной шкаф под хранение первой советской казны, окружив этот шкаф полукругом из стульев и поставив часового. Особым декретом Совета Народных Комиссаров был установлен порядок хранения и пользования этими деньгами. Так было положено начало нашему первому советскому бюджету. Буржуазная печать по этому поводу потом всюду кричала об ограблении большевиками Государственного банка.

4. В. В. Оболенский-Осинский. Н. Г.

ГОРБУНОВ НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ (1892—1938) — государственный деятель, академик АН СССР. Член партии с 1917 г. После Октябрьской социалистической революции — секретарь Совнаркома и личный секретарь В. И. Ленина, с 1918 г.— заведующий  научно-техническим  отделом  ВСНХ  РСФСР.  В  1919— 1920  гг.— на политработе в Красной Армии, член Реввоенсовета XIII и XIV армий, затем — управделами СНК РСФСР, управделами СНК и СТО СССР. Позднее — член Госплана СССР, зам. директора Химического института им. Л. Я. Карпова. С 1935 г.— действительный член и непременный секретарь АН СССР. Был необоснованно репрессирован. Реабилитирован посмертно     восстановлен в партии.