Ленин сказал: "Здравствуйте, господа!"...

В октябре   1920   года   мне  довелось быть в Кремле в квартире Ленина и Крупской.
В тот день Надежда Константиновна захворала и врачи запретили ей выходить на улицу. Так как ее участие в заседании коллегии Нарком проса считали необходимым, то решили рабочую встречу провести у нее на дому. У меня не было постоянного пропуска в Кремль. В бюро пропусков я предъявил служебное удостоверение, заменявшее отмененный паспорт. Дежурный позвонил к Надежде Константиновне и по ее указанию меня пропустили.
В дореволюционные годы, во времена студенчества мне нередко приходилось бывать в Кремле (вход был свободный) и именно в том здании, где теперь находится квартира Ленина. Там располагалась судебная палата и студенту-юристу, надо было посещать некоторые ее заседания.
...Поднялся по лестнице. Дважды останавливали часовые, проверяли пропуск. Пришел в квартиру и через кабинет Владимира Ильича вошел в смежную довольно большую комнату, где уже собрались члены коллегии. За длинным столом на председательском месте — Анатолий Васильевич Луначарский, по сторонам — Надежда Константиновна, замнаркома Михаил Николаевич Покровский, другие члены коллегии.
Через некоторое время неожиданно для нас вышел из соседней комнаты Владимир Ильич. «Здравствуйте, господа!» — сказал он и быстро прошел в свой кабинет. Может показаться странным такое обращение: «господа». Но в то время оно еще не вышло из употребления в разговорной речи. Но только — в своем кругу. На митингах и в официальных речах такое не допускалось. В полемических выступлениях «господа» произносилось иронически в адрес белогвардейцев, помещиков, капиталистов.
Заседание продолжалось и затянулось далеко за полночь. По тогдашним правилам после двенадцати ночи нельзя было появляться на улице без специального пропуска. У меня такого не было. Как быть? Луначарский предложил, чтоб я сам написал соответствующее удостоверение. Надежда Константиновна указала мне на кабинет Владимира Ильича и его письменный стол. Я сел за письменный стол Ленина и его ручкой на клочке бумаги написал о себе, что по роду своей службы бываю занят на вечерних заседаниях коллегии и  мне приходится возвращаться домой после 12 часов ночи...
Удостоверение написал красными чернилами. Тогда было обычным всякие удостоверения писать и печатать на пишущей машинке красным. «Революционный» цвет придавал им большую значимость. Для малограмотного патруля он как бы подтверждал достоверность документа и внушал доверие к его обладателю. Удостоверение подписал Луначарский. Но оно без печати недействительно. К счастью, секретарь Владимира Ильича Л. А. Фотиева также задержалась в кабинете. Она приложила к удостоверению имеющуюся у нее печать Управления делами Совета Народных Комиссаров РСФСР. Это удостоверение, написанное ручкой Ленина и за его письменным столом я храню как реликвию.
Встреча, о которой я рассказал, дала мне возможность увидеть Ленина совсем рядом. Фотографии и художественные портреты не дают полного представления о внешнем облике Ленина. Они лишены возможности передать наиболее характерные особенности его лица — подвижность, каждо-минутную меняемость выражения.
Может быть, в этом отношении наиболее удачной оказалась серия зарисовок художника Натана Альтмана, сделанная им с натуры в кремлевском кабинете Ленина в разные моменты работы Владимира Ильича: за письменным столом, у "телефона, за разговором с посетителями и т. д. Ленин резрешил сделать зарисовки по просьбе А. В. Луначарского и при условии, что Альтман ни на минуту не будет отвлекать его от работы. «Моментальные портреты» были сделаны в 1920 году, а в следующем — изданы в виде альбома, тиражом в 5 ООО экземпляров. Альбом напечатан в Петрограде в типографии бывшей Голике и Вильборга (ныне — им. Ивана Федорова). Курьезно, что на бумаге, на которой отпечатаны портреты Ленина, имеются водяные знаки: «Печать императорской академии живописи, скульптуры и архитектуры». Видимо, была использована бумага, оставшаяся в типографии с дореволюционного времени от заказов академии. Многие другие художники, создававшие портреты Ленина, приглашали позировать им Николая Ивановича Морозова, удивительно походившего на него внешне. Между прочим, Морозов был воспитанником Владимира Алексеевича Гиляровского. Позже стал сотрудником издательства «Советская Энциклопедия», моим сослуживцем.
...Мне довелось еще дважды видеть Ленина.
Первый раз — осенью 1918 года на митинге в оперном театре Зимина (сейчас там оперетта). Ленин делал доклад по «текущему моменту». Второй раз — в том же году в Народном Комиссариате по просвещению, где я работал управляющим делами.
Помню поднявшегося на сцену человека среднего роста, в пиджаке нараспашку, в мягкой машинке с манжетами, в галстуке. Он не стоял на кафедре, не читал по заранее написанному, а быстро ходил по сцене и говорил страстно, энергично. Иногда вынимал из кармана жилета небольшую записку, взглянув на нее, переходил к следующему тезису.
В то время микрофонов не было, приходилось напрягать голос. Зрительный зал огромный, переполненный до отказа, но такая тишина, что ни один звук, ни один нюанс не пропадал. Некоторая картавость оратора не только не мешала воспринимать речь, но даже как-то помогали слушателю. Запомнились некоторые особенности выступления Ленина. Никаких «красивостей» и «витиеватостей». Чистота русского языка. Кстати приведенные поговорки или пословицы, усиливали образность речи.
А теперь о встрече в Наркомпросе. Наркомат находился на углу Крымской площади и Остоженки. Вход со стороны Крымского моста. Ранее в этом здании помещался лицей имени цесаревича Алексея.
Ленин приехал на заседание комячейки (по современному — на партсобрание). На повестке дня — вопрос «Об единой трудовой школе». Партийной организации было важно знать мнение Владимира Ильича, и Надежду Константиновну уговорили попросить его присутствовать на этом заседании.
Ленин с Крупской приехали к назначенному времени. Я случайно вышел в вестибюль и увидел их поднимающимися по лестнице. Ленин в легком пальто, в кепке. Крупская держала его за руку и торопливо вела за собой. Мы поздоровались. Рукопожатие тогда было отменено из-за свирепствовавшего тифа. Надежда Константиновна спросила меня, где проходит собрание. Я ответил и они пошли дальше.
Меня крайне удивило, что никто их не сопровождал и, главное, — никто не встречал. А они, видимо, даже не обратили на это никакого внимания..

Из воспоминаний Владимира Александровича Маркуса (1893-1993).

Предоставил Дмитрий Покров