Эдвард Гюллинг
«Первый договор социалистических Республик»
(первая часть статьи опубликованной в журнале «Коммунист» в 1928 году)
В истории финляндской пролетарской революции нельзя обойти молчанием договор, заключенный финляндским революционным правительством с большевистским правительством России. Этот договор был первым договором между двумя рабочими правительствами, следовательно, первенцем в этой области.
Кроме того, этот договор заслуживает упоминания и по другим соображениям, и особенно в той части, на основе которой были намечены будущие экономические перспективы Финляндии. Поэтому постараюсь поделиться своими воспоминаниями по истории этого договора.
Обострившийся во времена Керенского вопрос о высшей государственной власти в Финляндии разрешился, когда у власти стали большевики. Партия эта единственная в России признавала право самоопределения наций вплоть до отделения от России. Уже в 1917 году Центральный Комитет партии большевиков по просьбе Социал-демократической партии Финляндии принял решение признать независимость Финляндии, и Совнарком РСФСР принял соответствующее постановление*.
После того как самостоятельность Финляндии была в начале 1918 года официально признана Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом Советской России, было решено учредить специальную совместную комиссию для разрешения вопросов, связанных с прежней общностью Финляндии и России. Однако белый сенат Финляндии препятствовал мирному решению совместных проблем и готовил вооруженную контрреволюцию, чем сорвал создание совместной комиссии в то время.
Вопрос этот встал сам собою снова, как только в Финляндии вспыхнула революция. Кроме того, было очевидно, какое большое политическое значение имел бы тот факт, если бы революционное правительство немедленно приняло меры к урегулированию вышеупомянутых взаимоотношений с Советской Россией. Этим было бы притуплено острие агитации белогвардейцев, уверявших, что пролетарская революция якобы угрожает провозглашению самостоятельности Финляндии. Такое мнение было широко распространено среди населения, особенно в среде крестьянства. К тому же договор с Советской Россией был нужен по чисто практическим соображениям — для урегулирования хозяйственных вопросов, и сам по себе он являлся вполне естественным между двумя соседними рабочими государствами.
В начале февраля 1918 года, числа 4-го или 5-го, вопрос этот обсуждался и был утвержден Советом народных уполномоченных Финляндии, а затем вместе с Советом Народных Комиссаров РСФСР было решено назначить российско-фипляндскую совместную комиссию для выработки условий договора. Комиссия была составлена на паритетных началах. С нашей стороны в комиссию вошли товарищи Токой, Кирвес, Валпас и автор этих строк. Быть может, были назначены и другие товарищи, но я теперь не припомню. Со стороны России в комиссию вошли: товарищ Шотман, бывший тогда членом коллегии Наркомпочтеля РСФСР, председатель Хельсинкского Совета рабочих и крестьян из русских, проживающих в Хельсинки, товарищ Шейнман (в настоящее время председатель правления Государственного банка СССР) и преподаватель русского языка Хельсинкского университета товарищ Смирнов, старый член партии. Какое-то время в комиссию входил и нынешний председатель Совета Народных Комиссаров ЗСФСР товарищ Элиава. Председателями комиссии были попеременно: со стороны финнов — я, со стороны русских товарищей — Шейнман; секретарем комиссии был товарищ С. Вуолноки. Валпас почти не участвовал в работе комиссии. Единственное его предложение заключалось в том, чтобы занимаемый тогда в Хельсинки русским военным госпиталем участок земли на улице Унио был отведен для постройки Дома рабочих Хельсинки, который стал бы в дальнейшем лучшей постройкой города, а остров Сантахамина, на котором была расположена Свсаборгская крепость, отведен под народный парк Валпас обосновал свое предложение тем, что, по его мнению, после поражения революции от нашего договора и следа не останется, но эти отданные рабочим бывшие казенные русские владения даже белогвардейцы постесняются отобрать у рабочих.
Очень доверчив был тогда товарищ Валпас! Но, учитывая его предложение, в договор включили специальный пункт, предусматривающий безвозмездную передачу русским правительством бывших казенных владений рабочим организациям (§5).
Комиссия собиралась неоднократно в Хельсинки, в помещении президиума парламента, и выработала проект договора. Подготовленный проект подлежал утверждению обоими правительствами. В 20-х числах февраля Совет народных уполномоченных Финляндии одобрил проект договора с некоторыми незначительными изменениями и послал меня вместе с Токой делегатами в Петроград для внесения проекта договора на утверждение Совнаркома РСФСР. Нас сопровождали товарищи Г. Ровно и С. Вуолиоки. Совет Народных Комиссаров РСФСР назначил комиссию для предварительного рассмотрения проекта, особенно в части, касающейся территориальных изменений. Эта многочисленная по составу комиссия собралась и начала обсуждение проекта. Но так как обсуждение превратилось в бесконечную дискуссию, то мы решили обратиться непосредственно к В. И. Ленину, после чего вопрос перешел в Совнарком.
В течение нескольких вечеров проект обсуждался постатейно, что совпало с моментом, когда немцы, прервав брестские мирные переговоры, начали наступление на Петроград и приближались к городу.
Мы, финские делегаты, ежедневно по телефону консультировались с Хельсинки и получали директивы и советы по поводу изменений, предлагаемых и вносимых русскими товарищами. Вся печатная работа и исправление текста договора в связи с поправками производились в Хельсинки.
1 марта договор был наконец готов для подписания...
Однако, прежде чем подписать договор, надо было географически точно обозначить Корватунтури — пограничный пункт передаваемого Финляндии района Петсамо (Печенгского края).
Для этого пришлось посреди ночи вызвать довольно далеко живущего от Смольного профессора М. А. Рейснера**. Когда он наконец прибыл в половине второго ночи и разъяснил дело, можно было приступить к подписанию. Но тут произошел интересный случай. В заключении договора говорилось, что все подписавшиеся заверяют свои подписи печатями. Когда стали подписывать, выяснилось, что, кроме меня, захватившего с собой печать из Хельсинки, ни у кого печати при себе не было.
Дело все же уладили. Токой смастерил себе печать из пробки, а русские товарищи приложили печать Совета Народных Комиссаров, подкрепленную подписями управляющего делами Совнаркома Бонч-Бруевича и секретаря Совнаркома Горбунова.
После того как Ленин поставил свою подпись, мы попросили его дать нам перо, которым он подписывался, обещая подарить ему взамен золотое. Но это обещание так и осталось невыполненным из-за разгрома финляндской революции. Перо Ленина с обыкновенной пятикопеечной ручкой осталось у Суло Вуолиоки и, видимо, хранится у него до сегодняшнего дня.
В ту же ночь мы отправились на ожидавшем нас поезде из Петрограда в Хельсинки. Позднее состоялся обмен официально утвержденными ратификационными грамотами, в которых были исправлены две ошибки, оказавшиеся в подписанных нами экземплярах. Исправление этих ошибок и передачу договора в Совет Народных Комиссаров России провел товарищ Шотман. Такова вкратце история рождения договора Российской и Финляндской республик, приводимая мною по памяти.
Надо сказать откровенно, что проект договора был значительно исправлен во время обсуждения с русскими товарищами, особенно под влиянием товарища Ленина. Характерно, что в первоначальном варианте упоминались «Российская Федеративная Советская Республика» и «Республика Финляндия» в качестве договаривающихся сторон, и последнюю по предложению Ленина переименовали в «Финляндскую Социалистическую Рабочую Республику».
Мы, представители Финляндии, вначале согласились на это не без колебаний, так как не имели на это санкции от Совета народных уполномоченных. Когда мы вернулись в Хельсинки, депутаты выразили некоторое сомнение по поводу этого переименования, так как оно не соответствовало новой форме правительства, которую как раз в то время готовили и утвердили несколько позже. Несомненно, что изменение названия способствовало тому, что договор и по всем внешним параметрам логически стал бы «договором между Финляндской и Российской социалистическими республиками» и по-настоящему свидетельствовал о «дружбе и братстве этих двух свободных республик».
Второй принципиальный пункт в договоре касался гражданских прав, предоставляемых русским в Финляндии и финнам в России. Это был весьма уязвимый пункт в том смысле, что царское правительство в свое время требовало предоставления гражданских прав проживающим в Финляндии русским, причем это требование было важной частью царской политики. Под впечатлением этих воспоминаний мы предлагали предоставлять русским право перехода в финляндское гражданство после того, как они проживут в стране год. Следовательно, значительно лучше по сравнению с существовавшим прежде положением вещей, но с оговоркой, что российские граждане пользуются избирательным правом при условии перехода в финляндское гражданство.
Ленин горячо протестовал против нашего предложения: «Мы не требуем, чтобы вы предоставили русским буржуа право на участие в выборах, но русские рабочие, так же как финские рабочие в России, должны иметь вce политические права там, где они зарабатывают на жизнь и проживают».
По этому вопросу спорили много и было высказано множество мнений. Мы попросили совета у депутатов сейма, но они придерживались принципиальных позиций первоначального варианта. Тем не менее мы не могли не признать, что с точки зрения пролетарской государственности Ленин был в принципе прав. Но с другой стороны, нам были даны руководящие инстанции.
Таким образом, в договор вошел § 13, согласно которому Россия предоставляла финским рабочим и крестьянам в России все политические права, в то время как Финляндия обязывалась предоставить российским гражданам по возможности легкие условия для получения ими полных политических прав, «учитывая в особенности интересы трудового населения, не имеющего постоянного места жительства». Хотя в этом пункте пролетарская позиция не была полностью проведена, следует все же отметить: с точки зрения финляндской революции буржуазии, эксплуатирующей рабочих, не следует давать полноценных гражданских прав.
Это важно отметить хотя бы потому, что в принятом во время революции проекте конституции Финляндии такого рода принцип не соблюдался.
Также по инициативе Ленина был пересмотрен пункт, касающийся возврата реквизированных царским правительством судов. Этот возврат должен был быть произведен безвозмездно «в интересах содействия национализации финляндского торгового флота».
Во время финляндской революции не была в принципе проведена национализация заводов и другого имущества капиталистов, и, видимо, своим предложением Ленин стремился направить нашу революцию в более правильное русло.
И наконец, еще один пункт договора, отчетливо отличавший его от буржуазных договоров. Он касался способа разрешения спорных вопросов. Было установлено, что возможные разногласия передаются на рассмотрение третейского суда, председатель которого назначается правлением левого крыла Шведской социал-демократической партии. Как известно, левое крыло поддерживало пролетарскую революцию, и вышеуказанный пункт подтверждал, что рассмотрение дел в пролетарских государствах может вести только пролетарский суперарбитр.
Все эти детали изменили общий тон договора, придав ему значительно в большей степени характер пролетарского государственного договора, чем это было в первоначальном варианте. Несомненно, этот договор стал более соответствовать истинному характеру финляндское революции, чем многие другие акты революционной правительства, как, например, первый революционный манифест и проект государственного устройства.
Эдвард Гюллинг (1881-1944) - финский социал-демократ, революционер. После поражения Финляндской революции, по приглашению Ленина, приехал в РСФСР. Руководил Карельской трудовой коммуной (1920-23), а в последствии возглавлял СНК Карельской АССР (1923-35). В 1935-37 - сотрудник Международного экономического института в Москве. Арестован в июле 1937 года.
* 6 декабря (23 ноября) 1917 года финляндский парламент принял декларацию, объявившую Финляндию независимым государством. 18(31) декабря 1917 года Совнарком РСФСР признал государственную независимость Финляндии.
** Рейснер Михаил Андреевич (1868—1928) — профессор энциклопедии права и истории философии права. Составитель «Декрета о свободе совести, церковных и религиозных обществах» (20 января 1918 года), принимал участие в работе над первой конституцией РСФСР Отец Ларисы Рейснер.