Ярослав Козлов

Как В. И. Ленин фотографировался с крестьянами деревни Кашино. Воспоминания фотографа.

Впервые в сети интернет размещаю воспоминания фотографа Федора Васильевича Феофанова, автора двух известных фотоснимков сделанных им во время пребывания В.И. Ленина и Н. К. Крупской в д. Кашино (Волоколамский уезд, Московская губ.) на празднике, посвященном открытию Кашинской электростанции 14 ноября 1920 г.

12 ноября 1920 года правление подмосковного товарищества «Заря» через своего ходока, крестьянина С. А. Куркова, направило Владимиру Ильичу следующее письмо:

«Гр(ажданину) Ленину.
Уважаемый товарищ!
Правление товарищества настоящим сообщает, что 14 сего ноября состоится открытие электрического освещения в селении Кашино, на каковое покорнейше просим прибыть, разделить ту радость, которую мы ощущаем при виде электрического освещения в крестьянских халупах, о котором при власти царей крестьяне не смели думать. Ваше присутствие весьма желательно:
Порядок праздника:
1. Прием гостей от 7 часов утра в доме братьев З. и К. Кашкиных.
2. В 4 часа митинг с оркестром музыкантов и пением «Интернационала».
3. В 6 часов вечера обед.
4. В 8 часов вечера балет молодежи деревни с участием струнного оркестра.
Председатель правления Д. Родионов.
Члены комиссии но устройству праздника С. Курков, С. Коробков».

Владимир Ильич принял приглашение крестьян подмосковной деревни Кашино. О том, как прошла его поездка, в своих воспоминаниях рассказывает Ф. В. Феофанов.

Как я снимал Ильича с крестьянами.

В 1920 г. я в качестве фотографа работал в уездном отделе народного образования города Волоколамска. Меня посылали на всякие съемки, например, снимать детские дома, всякие торжественные собрания  и т. д./136/

И вот, значит, 13 ноября 1920 года мне дали мандат ехать в деревню Кашино, где 14-го предполагалось открытие электрической станции.

По приезде в Кашино утром 14 ноября я встал рано, взял аппарат и вышел на улицу заснять электрическую станцию и дом, где предполагалось торжество.

Ребятишки узнали, что я буду снимать, и прямо-таки ходили за мной толпой.

Через некоторое время я встретил крестьянина Куркова, одного из инициаторов постройки электрической станции в Кашине.
Он мне сказал:

 — Ну,  товарищ Феофанов, может быть тебе придется сегодня знаешь кого снять? Ведь я послал приглашение Владимиру Ильичу Ленину приехать сюда на открытие.

Конечно, я этому немало удивился, а Курков продолжал:

 — Пригласить-то пригласил, но вряд ли приедет, ведь у него делов-то все-таки порядочно.

Часа в два или позже, начинало уже немного темнеть, я вторично вышел из дома, чтобы приготовиться, выбрать место, где мне придется снять группу приглашенных гостей.

Вдруг слышу жужжанье, и мимо меня промчался автомобиль. Я узнал, что это не волоколамский автомобиль, и остановился он у того дома. Я увидел, что из дома некоторые побежали навстречу к автомобилю. В это время подбегает ко мне заведующий УОНО тов. Синев, смотрю на него и сам не понимаю, — прыгает, что-то хочет сказать и не может. Потом хлопнул меня по плечу и крикнул: 

— Ильич приехал!.,— и бросился бежать, как/137/ ребенок, к избе. Я тоже бросил свой аппарат на улице и побежал скорее в дом с другого конца.

Когда вошел в дом, слышу — уже струнный оркестр играет «Интернационал», у порога стоит Владимир Ильич и держит в руках шапку, рядом Надежда Константиновна. Когда кончился «Интернационал», Владимиру Ильичу предложили раздеться, кто-то бросился к нему снять шубу, но он не позволил этого

— Ничего, ничего, я сам разденусь, — сказал он.

Разделся, помог и Надежде Константиновне.

Ильич — невысокого роста, коренастый, с добродушным лицом, в сером костюме, порядочно поношенном, одна колоша надорвана. Надежда Константиновна была тоже в простом платье.

Кто-то из наших волоколамских представителей власти стал рекомендовать Владимиру Ильичу всех работников уезда, бывших на торжестве. Я тоже стал в очередь, и мне пришлось с ним здороваться последнему. Когда я подошел, смотрю, меня никто не рекомендует, тогда я называюсь сам:

— Уездный фотограф Федор Феофанов.

 Владимир Ильич крепко жмет руку и говорит:

— Ульянов-Ленин.

Владимира Ильича пригласили к столу. Сел он рядом с Надеждой Константиновной, напротив них сел товарищ, приехавший с ними из Москвы, сели также за стол и представители местной уездной власти. Я тоже сел с конца стола, — мне очень интересно было послушать, что будет говорить Ильич. За столом ему предложили закусить, подали студень и чай. Председатель сельхозартели Родионов предложил Владимиру Ильичу и/138/ Надежде Константиновне по стакану деревенской браги.

Владимир Ильич спросил:

— А что, не хмельное?

— Нет, — ответил Родионов

Владимир Ильич чокнулся с Родионовым  и отпил несколько глотков браги и съел немного студня. На приглашение закусить еще Владимир Ильич ответил, что он поел перед тем, как ехать.

На первое время разговаривал Владимир Ильич больше с Родионовым.

Некоторые из крестьян задавали вопросы Владимиру Ильичу, зачем закрыли у них маслобойки. Ильич внимательно выслушивал и говорил:

— Лично я ничего вам здесь сделать не могу, но все-таки этот вопрос подниму, и, если можно будет открыть, это будет сделано.

Мне хотелось послушать и дальше Владимира Ильича. Характерно, что он сам задавал много вопросов.

— Ну, а дальше что? — Это он повторял довольно часто. Я хватился — время уже шло к вечеру, а мне во что бы то ни стало нужно было снять Владимира Ильича с крестьянами.

Тогда я вышел на улицу и сказал об этом крестьянам, которых собралось около дома чуть не вся деревня, и женщины и ребятишки. Я говорю:

— Вы никуда не отходите, сейчас я вас сниму с Владимиром Ильичем. Бегите по домам и тащите скамейки, столы — все, что можно.

Крестьяне мигом все это исполнили, я иду к Ильичу и говорю: — Владимир Ильич, вас ждут крестьяне — желают с вами сняться./140/

- А ну, это хорошо, — говорит, а сам увлекся, все продолжает разговаривать. Минут через десять — я гляжу — становится все темнее, снимок может выйти плохо, а мне этого ни в коем случае не хотелось. Я вторично подошел, говорю: 

— Владимир Ильич, через десять минут уже будет поздно снимать.
Тогда он мне сказал:

— Ну, хорошо, идите готовьте, я сейчас с Надеждой Константиновной выйду.
Подлинно помню эти его слова.

Вышел на улицу, смотрю, а он уже идет с другого хода. Оставил я для него и Надежды Константиновны место в центре, два стула. Когда Надежда Константиновна увидела всю эту массу крестьян, она подошла ко мне и попросила посадить рядом с Владимиром Ильичем кого-нибудь из крестьян.

Я выбрал самого типичного мужика Ашмарина, в шубе, в большой лохматой шапке, с бородищей и как раз у него в бороде торчала соломинка. Его я и усадил по правую руку от Владимира Ильича. Откуда взялось столько ребятишек? Просто меня с ног сшибали, и все старались как можно ближе усесться у ног Ильича, и такая процедура продолжалась порядочное время, потому что ребят было трудно усадить. Владимир Ильич это заметил и стал говорить ребятишкам: 

— Вы смотрите вот в ту черненькую дырочку.
А ко мне обратился: 

— Вы, товарищ фотограф, у меня ребятишек не заморозьте.

Я говорю:/141/

— Ничего, Владимир Ильич, они у нас здоровые, выдержат.

Мне так хотелось получить хороший снимок, что я, чтобы сразу всех успокоить, крикнул:

— Смирно!

Вижу. Владимир Ильич улыбнулся, — в таком виде я его и снял.

После съемки Владимир Ильич и Надежда Константиновна вернулись опять в дом, а через несколько минут пошли на митинг.

На площади среди деревни стоял высокий столб, на котором висел электрический фонарь. Этот столб был весь украшен зеленью и флагами, около стоял столик. На эту площадь направился Ильич и чуть ли не вся деревня.

Владимир Ильич вышел с ребятишками, спрашивал у них, как они учатся, учат ли их закону божьему, ребята отвечали, что нет, а сами все заглядывали ему в глаза.

В толпе шли разговоры:

— Скажите, пожалуйста, — какой человек, а ни часов не видать, ни кольца, ни цепочки. Одна женщина хлопала себя по подолу руками: — Мальчишку-то моего все ближе к себе усаживает, как раз около его снялся. — Ведь вот, матушка, мало-ли что про него говорили, а ведь посмотреть на него — добрый и руку всем подал. И все  ведь говорят, поди ты!..

Я обратил внимание на одного деда, который стоял согнувшись и трясся весь. Одна женщина сказала:

— Вот и старик пришел даже. Про него говорили, что он уже долгое время и из дому не выходил.  Когда слух разнесся, что сам Ленин при/142/ехал, то старуха бросилась было бежать на митинг, а старик говорит:

— Нет, старая, я тебя не пущу, а сам пойду.

Родионов открыл митинг. В своем вступительном слове он сравнивал политику советской власти с политикой Петра I, который, не обращая внимания на бояр, брил им бороды. Так и советская власть подходит ко всем вопросам решительно.

После Родионова на трибуну вошел Владимир Ильич, снял шапку и начал говорить:

— Прежде всего, граждане, позвольте поблагодарить вас за ваше приглашение и вместе с тем порадовать вас. Мною только что получены в Кремле вести, что дела наши на фронте идут хорошо. Барона Врангеля через неделю не будет. Это мы определенно знаем и подчеркиваем.

Эти слова вызвали бурю восторгов, неслось долго несмолкаемое «ура», летели вверх лохматые крестьянские шапки.

Наконец, все смолкло. Ильич продолжал:

— Мир с Польшей будет, — этого мы добьемся. Что выгодно помещикам и что выгодно крестьянам, мы это хорошо знаем, нам нужен мир, нам нужно благополучное устройство крестьянского хозяйства.

Его манера говорить — вытягивая вперед левую руку, как бы указывая на что-то. В правой руке держал шапку.

.— Ваша деревня Кашино пускает электрическую станцию. Это только начало. Нужно, чтобы электрические станции были не единичные, а районированные. Наша задача в том,  чтобы наша республика буквально вся была залита электричеством./143/

Снова взрыв восторгов, «ура», полетели шапки, доморощенный оркестр заиграл «Интернационал».

На этом митинг окончился. Говорил Ильич минут двадцать.

С митинга Владимир Ильич опять направился к дому, где его ожидал автомобиль. Крестьяне просили опять зайти побеседовать, но Пещериков никак не отставал от него  и все уговаривал поехать в Ярополец.

Когда Ильич садился в автомобиль, мы все окружили его. Прощаясь, он всем подавал руку.

Когда Владимир Ильич уехал в Ярополец, в тот дом все оставшиеся приглашенные гости сошлись к обеду. Под свежим впечатлением от такого неожиданного посещения, многие вставали из-за стола и говорили речи, многие крестьяне начинали петь революционные песни, но они плохо клеились, так как не знали слов, но настроение у всех было приподнятое, веселое.

На крестьян Владимир Ильич произвел самое лучшее впечатление. Весь этот вечер только и разговору было что об Ильиче, вспоминали все подробности, как он приехал, что он говорил.

Приблизительно так через час после отъезда я услышал детские голоса, кричавшие «ура». Это, оказывается, ребятишки подкараулили Ильича, когда он ехал  из Яропольца и приветствовали его

После посещения Владимира Ильича крестьяне уж больше ничего не говорили против советской власти и очень гордились, что у них, как в городе, будет электричество, «свет не естественный», как они его называли

Ф. Феофанов.
Сборник „Простое в великом"/144/

Источник: Об Ильиче. Рабселькоровские заметки и воспоминания. Сборник под ред. О.А. Лидака. Л. Соцэкгиз, 1934. С. 136-144.

https://yroslav1985.livejournal.com/201747.html