Каждое утро, входя в свой рабочий кабинет, я вижу фотографию: Владимир Ильич Ленин в простом плетеном кресле сидит среди деревьев.
Владимир Ильич не любил фотографироваться, и фотокорреспондентам приходилось идти на различные уловки, чтобы запечатлеть его образ. Возможно, и этот снимок сделан издали или откуда-нибудь сбоку. Во всяком случае, фотография не очень удачна — расплывчата, слишком темна. Но мне она говорит о многом. Взгляну на нее и вспоминаю живого Ильича, сидящего вот так, под деревьями горкинского парка, вижу его характерный выпуклый лоб, приветливую улыбку...
Да, мне выпало в ж.изни счастье несколько раз встречаться с Лениным.
В двадцатые годы я работал в хирургическом отделении Боткинской, или, как ее тогда называли, Солдатенковской, больницы. Заведовал отделением весьма опытный и знающий хирург Владимир Николаевич Розанов.
Владимир Николаевич принимал участие в лечении Ленина после ранения. Рана Владимира Ильича была серьезной — одна пуля перебила левое плечо, другая, пройдя шею слева направо, пронзила верхушку левого легкого и засела около правого грудино-ключич-ного сочленения.
Помню, в какой огромной тревоге был Розанов в первые дни после этого несчастья. Состояние Ильича оставалось угрожающим: громадное внутреннее кровоизлияние сместило сердце вправо, пульс едва прощупывался.
Но Розанов рассказывал, что и в эти тяжелые минуты Ленин сохранял бодрость и изумительную выдержку. Он терпеливо переносил болезненные осмотры, просил окружающих не беспокоиться.
Все мы очень опасались возможных при таком ранении осложнений. Но, к счастью, выздоровление пошло очень гладко. Как только Владимир Ильич почувствовал себя лучше, удержать его в постели стало трудным делом. И Розанов рассказывал, что теперь «приходилось быть благодарными переломанной руке», так как ее взяли на вытяжение, и больному волей-неволей приходилось лежать...
Но, наконец, было решено отменить постельный режим с тем, что для быстрейшего срастания перелома Владимиру Ильичу будет сделан на руку ортопедический аппарат.
Я принимал участие в изготовлении этого аппарата. Сколько стараний приложили наши мастера, чтобы сделать аппарат безукоризненно, как можно более легким и удобным! Ведь он должен был помочь нашему любимому Ильичу скорее выздороветь.
Но вот отпала необходимость и в этой мере. Розанов рассказывал, что во время последней консультации Владимир Ильич сердечно поблагодарил врачей и просил обращаться к нему, если что-нибудь понадобится.
Заботу Владимира Ильича очень скоро почувствовал весь коллектив Солдатенковской больницы. Время было трудное, голодное. Нам очень хотелось получить для огорода землю вблизи больницы, но бесконечные хлопоты по этому поводу так и не принесли успеха. Наконец, Розанов решился от имени сотрудников нашей и Октябрьской больниц обратиться к Ленину. И вот буквально в течение нескольких дней вопрос был решен.
Но Владимир Ильич не ограничился исполнением нашей просьбы. Он помогал нам доставать семена, часто звонил, присылал коротенькие записочки — спрашивал, как идут дела, не нужно ли чего. В этом еще и еще раз сказалась огромная чуткость Ленина, его совершенно непостижимое умение ничего и никого не забывать.
Ленин несколько раз бывал в Солдатенковской больнице — навещал лежавших у нас больных товарищей. И эти посещения тоже обставлялись со всей присущей ему деликатностью. Владимир Ильич спрашивал у заведующего отделением, в какие часы лучше приехать, сколько можно пробыть у больного, и никогда не нарушал установленного режима.
В 1922 году Владимир Ильич начал страдать головными болями. Было высказано предположение, что пули, которые не были извлечены после ранения, могут вызывать отравление организма свинцом. Врачи пришли к решению извлечь одну пулю, поиски другой, застрявшей в области левого плеча, были затруднительны.
И вот утром 23 апреля Владимир Ильич приехал в Солдатенков-скую больницу. Помню, его ждали к 12 часам, и он не опоздал ни на минуту. У нас уже все было готово. Заполнили историю болезни, подали Ленину халат. Кто-то из персонала хотел было помочь ему раздеться, как это обычно делается в больнице, но Владимир Ильич отказался от всякой помощи. Нисколько, видимо, не волнуясь, лег он на операционный стол.
Мне было поручено следить за пульсом Ленина. С этой стороны все было в порядке. Операция шла благополучно. Испытывая боль, Ленин лишь чуть-чуть морщился.
После извлечения пули Владимира Ильича оставили на сутки в больнице для наблюдения. Он лежал в маленькой палате-изоляторе и все беспокоился, не стеснил ли он кого-либо, жалел, что отнял у врачей много времени.
И позже, когда доктор Розанов вместе с А. Д. Очкиным и операционной фельдшерицей К. М. Грешновой приезжали к Ленину делать перевязки, Владимир Ильич высказывал свое огорчение, что врачи теряют много времени, и порывался сам ездить на перевязки в больницу.
Очень внимательным было отношение Ленина к врачам. Однажды до него дошли сведения, что группа больных грубо оскорбила врача — это произошло в недавно созданном Институте травматологии и ортопедии. Владимир Ильич был крайне возмущен и потребовал от народного комиссара юстиции строго наказать этих людей.
Мы видели Ленина бодрым, полным энергии и жажды деятельности. Поэтому так ошеломляюще подействовала весть о его болезни.
Долгое время Владимир Ильич был прикован к постели. Но организм начал справляться и с этим очень тяжелым недугом. Постепенно Ленин начал ходить самостоятельно, опираясь на палочку, поднимался на второй этаж. Чем крепче он себя чувствовал, тем меньше хотел пользоваться посторонней помощью.
Летом 1923 года я часто бывал в Горках. По настоянию врачей Владимир Ильич много времени проводил на воздухе, в парке. Нередко мы заставали рядом с ним детей. Он очень любил ребят и как-то умел завоевать их доверие. Малыши не боялись, не стеснялись его — видимо, чувствовали большое, доброе сердце Ильича.
Несколько раз целой группой мы отправлялись собирать грибы. Владимир Ильич был на этот счет настоящим мастером и от души смеялся над нами, когда случалось нам, задумавшись, пройти мимо какого-нибудь боровика или подосиновика...
Вообще мы, врачи, как и все, кто попадал в Горки, встречали здесь очень ласковый, радушный прием.
Несколько раз вместе со мной приезжал мастер-ортопед: он делал больному Владимиру Ильичу обувь, в которой ему было бы легче ходить. И его Ленин встречал со своей неизменной приветливостью. Владимир Ильич не позволял, чтобы нас отпускали без обеда, без чая. А когда мы уезжали, нам подносили большие букеты цветов. Это было в Горках неизменной традицией.
Помню, как-то я и еще несколько врачей отправились в Горки, но, едва выехав за город, увидели идущую навстречу машину. Оказалось, что Владимир Ильич решил побывать в Москве, хотя ему и не советовали много двигаться.
Мы поехали вместе. Машины въехали в Кремль. Владимир Ильич прошел в свой кабинет, сел за стол, обвел взглядом книжные шкафы... Чувствовалось, как сильно тоскует он по работе, как не хватает ему привычной кипучей деятельности.
Бережно храню я в памяти все детали, все подробности встреч с Лениным. И хоть много лет прошло с тех пор, впечатления эти не меркнут, не тускнеют. Они связаны с величайшим человеком нашей эпохи.
Здоровье. 1960. № 4. С. 5—6
ПРИОРОВ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ (1885—1961) — советский ортопед-травматолог, академик АМН, заслуженный деятель наук РСФСР. Член партии с 1946 г. Заведующий Лечебно-протезным институтом, врач, консультировавший В. И. Ленина в 1922—1923 гг.