Содержание материала

 

 

§ 2. ТЕКСТЫ «ЗАВЕЩАНИЯ», ВЫЗЫВАЮЩИЕ СОМНЕНИЕ В ЛЕНИНСКОМ АВТОРСТВЕ

В данном параграфе речь пойдет о «Письме к съезду» (диктовки 25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г.) и записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» (диктовки 30—31 декабря 1922 г.).

Традиционно считается, что «Письмо к съезду» создано раньше записок по национальному вопросу, поэтому, казалось бы, естественно было рассмотреть сначала вопрос о письме, а затем о записках. На самом деле время создания и того, и другого документа достоверно неизвестно. Зато известно, что сначала в политический обиход были введены эти записки, поэтому с них мы и начнем изучение текстов этих документов.

 

ЗАПИСКИ «К ВОПРОСУ О НАЦИОНАЛЬНОСТЯХ ИЛИ ОБ «АВТОНОМИЗАЦИИ"»

Хранящийся в архиве вариант записок представляет собой машинописный текст, Лениным не подписанный; не зарегистрированный в ленинском секретариате и архиве. По содержанию он ничем не отличается от опубликованного в Полном собрании сочинений Ленина[988]. По этим признакам записки практически ничем не отличаются от большинства других текстов последних ленинских работ.

Согласно историографической традиции, Ленин диктовал их 30 и 31 декабря 1922 г. Основой для этого суждения служат даты, проставленные в тексте. «Дневник» секретарей записей за эти дни не имеет*. Дежурный врач 30 декабря фиксирует 40-минутное чтение и 30-минутную диктовку (в два приема). Первой диктовкой Ленин остался доволен, а второй нет, и это расстроило его. 31 декабря у Ленина отмечено небывало скверное настроение днем и улучшение его вечером. Он диктовал и читал надиктованное, результатами работы был удовлетворен[989]. Как было показано выше, можно предположить, что в эти дни диктовалась статья «Странички из дневника». На роль свидетелей работы Ленина именно над этой «статьей» претендуют Фотиева, Володичева и Гляссер, однако сообщаемая ими информация неконкретна и противоречива. Более всего настораживает то, что все они противоречат и сами себе, и друг другу, и все вместе — традиционной версии создания этого текста.

Первый официальный документ, фиксирующий существование записок «К вопросу о национальностях...» — письмо Л.А. Фотиевой от 16 апреля 1923 г., в котором она информировала ЦК партии о ее существовании. И сразу же противоречие: дважды (следовательно, это не оговорка) повторено утверждение, что этот текст был продиктован Лениным 31 декабря. О работе Ленина над ним 30 декабря ничего не сказано[990]. Ей противоречит Троцкий, который в октябре 1923 г. также писал, что получил текст, датированный именно 30 декабря[991]. Конечно, можно предположить, что это просто ошибка. Но ведь у него была копия статьи, где одна часть датирована 30 декабря, а две другие — 31-м. Всего же в ней дата 30 декабря проставлена 2 раза, а 31 декабря — 4 раза. Если поверить Фотиевой и Троцкому, то получается, что Троцкий получил не тот текст, что направляли ему секретари Ленина. Но и это еще не все. Троцкий в марте 1923 г. якобы снял с этих двух частей копию, а потом — в середине апреля — копию с этой копии направил в ЦК партии. В ЦК РКП(б) от него поступили тексты, датированные уже и 30, и 31 декабря. Можно, конечно, предположить, что эту часть (диктовку 30 декабря) ему передали позднее, но предположение останется необоснованным, так как ни Троцкий, ни секретари Ленина ничего не сообщают об этом.

Дальше — больше. Фотиева в письме Сталину от 16 апреля 1923 г. сообщала, что «статья» (записки) была Лениным написана: «Прилагаемая статья Ленина была  написана им 31/ХII — 22 г.» (выделено нами. — В. С.)[992]. А в письме Каменеву, написанному в тот же день, она уверяет, что эта статья была Лениным «продиктована»[993]. Как понять забывчивость в отношении времени и способа создания этого текста, который находился у Фотиевой в руках, если на нем трижды помечено: «Записано М.В.»?[994] Неужели Фотиева — секретарь Ленина — забыла, что с 15 декабря Ленин не мог разборчиво писать и стал диктовать ей. Забыла, что с конца декабря у Ленина был паралич правой руки, а левой в это время он с большим трудом мог выводить лишь отдельные буквы. Если Фотиева это забыла, то чего стоит вся сообщаемая ею информация?

Предположения, что дело не в ошибке Фотиевой, а в чем-то другом, находят подкрепление в заявлениях Гляссер и Троцкого, также утверждавших, что Ленин не диктовал, а писал эту «статью» (записки). Гляссер 11 января 1924 г. писала Бухарину: «Вл. Ил. свою статью по нацвопросу написал (курсив наш. — B.C.) раньше...»**. На этом она не останавливается и идет дальше, заявляя, что письмо Троцкому от 5 марта 1923 г. Ленин тоже писал: «Вл. Ил. написал ему записку»[995]. Картину общей путаницы дополняет Троцкий, утверждавший: «Я дал ему (Каменеву. — B.C.) прочитать рукописи Ленина». Вот так! Рукописи — это о ленинском якобы письме ему от 5 марта и о «статье» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"»[996]. Опять — Ленин писал! Мало того, письмо Мдивани и др., датированное 6 марта 1923 г., по утверждению Троцкого, Ленин тоже, оказывается, писал: «Владимир Ильич решил действовать сейчас же и написал... записку Мдивани и Махарадзе с передачей копии ее Каменеву и мне»[997]. Фотиева, таким образом, передает ему не машинописный текст диктовки, а самую якобы рукопись Ленина.

Картину довершают противоречия показаний Володичевой и Фотиевой относительно количества экземпляров, в которых была изготовлена «статья». Володичева говорит, что все тексты изготавливались в пяти экземплярах, а Фотиева 16 апреля 1923 г. в письме в ЦК РКП (б) утверждала, что в архиве Ленина имеется только один экземпляр ее (в письме в ЦК от 18 мая 1924 г. Крупская тоже говорила о том, что единственный экземпляр «записки по национальному вопросу» находится у М.И. Ульяновой)[998].

Странная получается картина: все три «свидетеля» работы Ленина над этими записками запутались в важных вопросах: о времени, способе создания текста, а также о количестве экземпляров этих записок. На этих путанных-перепутанных свидетельствах в историографии возведены грандиозные логические конструкции.

Если сказать, что все эти заявления удивительны, это значит ничего не сказать. Где эти рукописи? Если они есть, то почему никто, никогда и ничего не сообщал о них? Если Ленин мог писать и 30—31 декабря 1922 г., и 5—6 марта 1923 г., то где рукописи и почему не подписаны имеющиеся тексты «Письма к съезду», писем Сталину, Троцкому, Мдивани и др., остальные тексты «Завещания»? Почему рукопись не была предъявлена в ЦК РКП(б) и в результате ЦК партии вынужден был эту «статью» рассылать членам ЦК в виде копии, снятой не с ленинской рукописи, а с копии, снятой Троцким для себя. Фактически Секретариат ЦК был вынужден представленный Троцким текст обнародовать как ленинский. Если есть рукопись, то почему не с нее, а с незаверенной машинописной копии производилась публикация в Полном собрании сочинений Ленина? Если рукопись есть, то почему до сих пор недоступна исследователям?

Могут сказать, что все объясняет Володичева, рассказавшая о том, что она сжигала «черновики копии» диктовок*** по указанию Ленина[999]. Пусть так, но черновики записей диктовок — это не рукописи Ленина. А об их уничтожении она ничего не говорит. Таким образом, вопрос остается без ответа. Либо рукописи Ленина скрывают, следовательно, скрывают истинное состояние Ленина в период между 22 декабря 1922 г. и 5 марта 1923 г., либо секретарям Ленина верить на слово нельзя.

А что документы ленинского секретариата? Они не фиксируют прохождения «статьи» как исходящего документа к Троцкому и как входящего — от него. Конечно, это не аргумент против пересылки ее Троцкому. Но, во всяком случае, делопроизводственные документы ленинского секретариата не подтверждают рассказы ни ленинских секретарей, ни Троцкого. Между тем секретариат работал и экземпляр «статьи» (записки), присланный из ЦК РКП(б), был все-таки зарегистрирован как копия с копии «ленинской статьи», которую-де Троцкий снял для себя накануне XII съезда партии, 17 апреля 1923 г., и направил в ЦК РКП(б) для рассылки ее всем членам ЦК. Получается, что впервые в ленинском архиве эта «ленинская «статья» (записка) появилась как документ, присланный от Троцкого.

Правда, существует один делопроизводственный документ, в котором история передачи Троцкому ленинской «статьи» фиксируется в режиме реального времени. Так, во всяком случае, может показаться на первый взгляд. Речь идет о «справке», составленной Володичевой и датированной 5 марта: «В ответ на прочитанное т. Троцкому письмо Владимира Ильича о грузинском вопросе т. Троцкий ответил, что он так болен, что не может взять на себя такого обязательства, но так как надеется, что скоро поправится, то просил прислать ему материалы... для ознакомления и, если здоровье ему позволит, он их прочитает... Материалы с письмом Владимира Ильича будут ему сегодня посланы»[1000]. Как видно, вопрос о записках по национальному вопросу в ней обойден молчанием. Речь идет не о предложении Лениным Троцкому записок, а о просьбе Троцкого прислать ему какие-то материалы. Кроме того, документ озаглавлен «Справка». Встает вопрос, для кого она подготовлена? Для Ленина? Вряд ли, так как для этого достаточно устной передачи или тезисного фиксирования разговора. На то, что этот текст готовился не для Ленина, указывает и первая строка этой «Справки»: «В ответ на... письмо Владимира Ильича...» Для сугубо деловой записи, по которой докладывается содержание телефонного разговора, это лишняя фраза, она «не к месту». Она выдает какое-то иное предназначение документа. Если не для Ленина, то для кого, для чего он предназначался? Не для того ли, чтобы задним числом документально подтвердить эти переговоры и факт отправления Троцкому каких-то материалов: были переговоры по письму с просьбой о помощи в борьбе с Сталиным по вопросам национально-государственного строительства, почему бы не быть факту пересылки ему текста статьи с критикой Сталина в этом вопросе?

Поскольку каждый из источников в самом себе содержит противоречия и, кроме того, все они противоречат друг другу, то мы не можем принимать сообщаемую ими информацию на веру. Появятся новые данные — будет основание для новых рассуждений на эту тему. Пока, думается, разумнее будет сказать себе и читателю, что здесь проходит граница знаний, и не переступать ее. Отсюда вывод: в распоряжении историков нет ничего, что убедительно подтверждало бы работу Ленина 30 и 31 декабря над «статьей» «К вопросу о национальностях...» и, следовательно, факт ленинского авторства ее не только нельзя считать установленным, но этот вопрос требует дополнительного тщательного изучения.

* В «Дневнике» секретарей имеется один документ, косвенно указывающий на дату. Речь идет о вклеенном в «Дневник» листе бумаги с машинописным текстом, озаглавленном «Для памяти» (РГАСПИ. Ф 5. Оп. 1. Д. 12. Л. 34). Он опубликован в Полном собрании сочинений В.И. Ленина (см.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 592) с незначительными изменениями. Поскольку он имеет большое значение для нашей темы, мы приведем его текст в том виде, как он сохраняется в архиве:

«Для памяти

В письме об увеличении числа членов ЦК пропущено об отношении членов увеличенного ЦК к РКИ.

Намеченные темы.

1.     О Центросоюзе и его значении с точки зрения нэпа.

2.     О соотношении главпрофобра с общепросветительской работой в народе.

3.     О национальном вопросе и интернационализме (в связи с последним конфликтом в грузинской партии).

4.     О новой книге [по] статистике народного образования, вышедшей в 1922 г.».

Документ не подписан, не датирован и не имеет никаких помет, что делает невозможным установление какого-либо отношения Ленина к этой записи. Содержание части записки, обозначенной, как «Намеченные темы», не позволяет сказать ничего определенного о ленинском авторстве этого документа. Такая запись могла быть сделана и под диктовку Ленина, и без всякого участия его.

Сам факт появления его в «Дневнике» нуждается в осмыслении. Авторы примечаний к 45-му тому Полного собрания сочинений В.И. Ленина датируют его 27 или 28 декабря 1922 г. Если придерживаться традиционной версии работы Ленина над записками «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» — 30 и 31 декабря 1922 г., — то время возникновения записки «Для памяти» должно быть отнесено к периоду между 26 и 29 декабря. Однако в «Дневнике» она помещена после «дневниковой» записи за 10 февраля 1923 г. Очевидно, это было сделано не случайно, так как позволяло документировать интерес Ленина к вопросам национально-государственного строительства в феврале месяце и подкрепить записи фальсифицированного «Дневника», относящиеся к работе так называемой «ленинской комиссии» над материалами конфликта в КП Грузии. Фальсифицированная часть «Дневника» получает возможность косвенным образом засвидетельствовать ленинское авторство «статьи» по национальному вопросу, а записки, в свою очередь, превращаются в свидетеля подлинности «Дневника».

Если принять версию, что эта записка — план работы Ленина, то резонно предположить, что он должен был бы находиться среди документов делопроизводства, связанных с планированием и организацией работы Ленина, но поскольку данная часть «Дневника» является фабрикатом, то возникают сомнения и в отношении времени создания и действительного предназначения записки «Для памяти».

** Не в том ли смысл письма Гляссер, чтобы подкрепить дату создания письма и разорвать очевидную связь между ее содержанием и наработками так называемой «ленинской комиссии», начавшей работать в конце января?

*** По смыслу можно понять, что речь идет о ее рукописях и (или) машинописных текстах, подвергшихся правке.

 

«ПИСЬМО К СЪЕЗДУ»

Тексты диктовок 24—25 декабря («характеристики») и 4 января («добавление» к «характеристикам»)* машинописные, без каких-либо следов редактирования их, Лениным не подписаны. Делопроизводственные пометы («Записано В.М.», «Записано Л.Ф.») исполнены на пишущей машинке. Регистрация в текущем делопроизводстве ленинского секретариата и в архиве В.И. Ленина отсутствует. Абсолютно ничто не указывает на то, что автором этих текстов был Ленин. Имеющиеся тексты являются составной частью «блока текстов», который, как показано выше, был создан значительно позднее декабря 1922 г.

В историографии ленинское авторство «Письма к съезду» принимается на веру, как аксиома. Однако ясности в истории создания эти текстов гораздо меньше, чем принято считать. И Володичева, и Фотиева, понимая, что их информация о работе Ленина над «характеристиками» является политически очень важной, не сообщают никаких подробностей о ней. Но и в том малом, что они рассказывают, они противоречат друг другу, а также другим документам и даже самим текстам диктовок. Крупская, имевшая возможность свободно говорить об этой диктовке в период острой политической борьбы троцкистов и зиновьевцев против ЦК и Сталина, упорно молчала о работе Ленина над «характеристиками», ограничившись противоречивыми и меняющимися со временем сообщениями о «воле» В.И. Ленина относительно характера и предназначения этих текстов**. М.И. Ульянова, бывшая рядом с братом, и, в отличие от секретарш и Крупской, оставившая в своих воспоминаниях систематическое изложение истории работы Ленина в период болезни, тоже ничего не говорит о его работе над «Письмом к съезду». Врачи также ничего не сообщают о содержании и характере диктовки в эти дни.

Единственное документальное свидетельство принадлежности «характеристик» Ленину — запись в сфабрикованной части «Дневника дежурных секретарей». О работе Ленина 24 декабря Володичева сообщает, что между 6 и 8 часами он ей диктовал текст секретного характера. Следовательно, она говорит о длительной диктовке. А врачи говорят только о 10-минутной диктовке вечером[1001]. За 25 декабря «Дневник» секретарей записи не имеет, врачи же фиксируют 10-минутную диктовку, ничего не говоря о содержании продиктованного текста[1002]. Это неудивительно. Интереснее то, что в записи секретарей тоже нет ничего, что позволило бы ее связать с «характеристиками». Еще хуже обстоит дело с установлением факта диктовки Ленина «добавления» 4 января 1923 г. Секретари не оставили никаких свидетельств о работе над ним ни в «Дневнике», ни в воспоминаниях***. А врачи сообщают только, что 4 января после бессонной ночи, при «скверном» настроении и вялом состоянии Ленин «два раза диктовал и читал»[1003]. О содержании и продолжительности диктовки от них ничего неизвестно. Итак, работу Ленина в эти дни именно над «Письмом к съезду» никто подтвердить не может.

Тексты «характеристик», хранящиеся в архиве, содержат пометы, которые также заставляют сомневаться в датировке, имеющейся в машинописных экземплярах. Тексту «характеристик» предшествует дата, фиксирующая начало работы над ними — 24 декабря, а в конце его стоит дата окончания работы — 25 декабря. Текст сплошной, не разделенный внутри датами. Сам по себе этот факт двойной датировки одного текста может быть легко объяснен. Мало ли документов начиналось производством в один день, а заканчивалось в другой. Но этот факт почему-то встревожил тех, кто работал над текстом много позднее — уже после того, как он был отпечатан в составе «блока текстов» и предстал как органическая часть «Письма к съезду». Неизвестный редактор (или редакторы) текста напротив одного из абзацев на полях машинописного текста рукой проставил дату — «25/ХII» (на другом экземпляре — «25.XII.—22»)[1004].

Первые публикации текста «характеристик» (в «бюллетене № 30» XV съезда и в стенограмме съезда)[1005] не знают ни деления текста на два фрагмента, ни противоречия в датировке: текст датируется 25 декабря. Эта дата стоит в конце текста. Так же выглядит и текст диктовки, хранившийся у Троцкого и опубликованный в «Архиве Троцкого»[1006]. Это значит, что 24 декабря Ленин не диктовал «характеристик». Следовательно, запись «Дневника дежурных секретарей» за 24 декабря 1922 г. не может быть принята в качестве свидетельства начала работы Ленина над «Письмом к съезду». Датировка текста 24 декабря и разделение текста впервые появляется в публикации журнала «Коммунист» (1956 г., № 9), затем в таком же виде текст «характеристик» был опубликован в 4-м издании собрании сочинений В.И. Ленина (т. 36), в стенограмме XIII съезда РКП(б) и, наконец, в Полном собрании сочинений[1007]. Если в это время было произведено разделение единого текста на две части, то, конечно же, его делили «наобум». Зачем потребовалось такое «уточнение»? Сейчас можно высказать лишь предположение. Причиной могло послужить то обстоятельство, что в это время готовился к публикации «Дневник дежурных секретарей», содержащий маловразумительную запись за 24 декабря и не имевший записи за 25 декабря. Изменение датировки письма с 25 декабря на 24—25 декабря позволяло создать впечатление документального свидетельства работы Ленина над «Письмом к съезду».

Если так, то перед нами еще один пласт фальсификации ленинского наследия при Хрущеве. В этом случае становится понятней смысл публикации этого «Дневника» в 45-м томе Полного собрания сочинений вместе с последними письмами и статьями Ленина: тексты ленинского «Завещания» освящали своим авторитетом фабрикат под делопроизводственный документ, а последний создавал иллюзию того, что история работы Ленина над «Завещанием» имеет надежную источниковую базу. Мы, конечно, не можем утверждать, что все было задумано именно таким образом, но результат оказался таким.

Это не единственная загадка текста «характеристик». Любопытна фраза, с которой он начинается: «Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше...» Слово «выше» в контексте «Письма к съезду» может означать только отсылку к диктовке от 23 декабря****. Но в ней нет ни слова об устойчивости ЦК, там речь идет об устойчивости партии, а в отношении ЦК говорится в общем плане — о «больших опасностях», которые могут в будущем грозить ЦК, и о недопущении того, чтобы «судьи» партии использовали конфликты, имевшиеся в его работе. Следовательно, эта фраза бессмысленна — если бы ее диктовал Ленин 24 декабря. Если же «характеристики» принадлежали не Ленину и были созданы не 24—25 декабря, а в другое время, то можно допустить, что прежде она была вписана в иной контекст, в котором имела свой смысл, но потом при переработке первоначального текста утратила его.

В тексте ленинских «характеристик» имеется еще ряд «шероховатостей», которые невозможно увидеть в публикации в Полном собрании сочинений, поскольку они были исправлены там без оговорок в примечаниях. Сами по себе они незначительны, но, возможно, тоже указывают на то, что этот текст был составлен из каких-то других источников, а также на их редактирование в процессе этой работы.

Например, о Каменеве и Зиновьеве сказано, что «октябрьский эпизод» «мало может быть поставлен ему (выделено нами. — B.C.) в вину лично, как не большевизм Троцкому»[1008]. До публикации этого документа в Полном собрании сочинений данное место сопровождалось примечанием: «По-видимому, описка: вместо "ему" по смыслу следует "им"»[1009]. В Полном собрании сочинений Ленина слово «ему» было заменено на «им» без каких-либо оговорок[1010]. Объяснение «опиской» на первый взгляд выглядит вполне естественным, однако с ним трудно согласиться. Дело в том, что эта явная, бросающаяся в глаза опечатка повторена в трех разных экземплярах «характеристик», напечатанных не под копирку, значит, в разное время[1011]. Три раза повторенная опечатка, которую трудно не заметить? Это уже надо объяснять! Не отвергая полностью вариант с «ошибкой», отметим, что с не меньшим, а, пожалуй, с большим основанием можно допустить, что слово «ему» — след иной ошибки, допущенной неизвестным нам составителем или редактором текста. Можно предположить, что первоначально речь шла не о Зиновьеве и Каменеве, а о ком-то одном из них.

То же можно сказать и о замене в характеристике Бухарина и Пятакова слов «пополнить своих знаний» на слова «пополнить свои знания»[1012]*****. Не исключая возможность ошибки стенографистки или машинистки, можно предположить, что перед нами следы наспех проведенной работы по созданию текста «характеристик» из разных фрагментов и небрежности его редактирования.

Подобные проблемы возникают и в отношении датировки «добавления» к «характеристикам», традиционно относимого к 4 января 1923 г. Его текст предваряется следующей записью: «добавления к письму от 24 декабря 1922 г.». Здесь «характеристики» («письмо») датированы 24 декабря, хотя дата под текстом иная — 25 декабря. Почему такое разночтение? Ведь подлинник текста «характеристик», завершающийся датой 25 декабря, был в руках секретарей. Если не прибегать к варианту «описки», то получается «добавление» к письму, которого не было!

Могут сказать: все это мелочи, которые легко объяснить небрежностью, забывчивостью и т.д. Это так, но проблема этим не исчерпывается, так как текст «добавления» ставит еще один вопрос. В диктовке, записанной Фотиевой 4 января 1923 г., читаем: «...с точки зрения написанного мною выше...»[1013]. СТОП! Такое выражение более чем странно для парализованного человека, едва умеющего левой рукой выводить отдельные буквы или что-то отдаленно напоминающее их. Или теперь уже сам Ленин вдруг забыл о своем состоянии? Забыл, что уже три недели не может писать и вынужден диктовать? Или он мог писать и писал? Но тогда где рукописи текстов, датированных 24—25 декабря? И почему он не подписывал машинописные копии их (по утверждению Володичевой, 5 экземпляров), оставляемые на секретное хранение? Одна эта фраза в «добавлении» к «характеристикам» ставит в трудное положение всю традиционную концепцию «Завещания». Может быть, Ленин оговорился или Фотиева ошиблась и перед нами просто опечатка? Не исключено. Но можно ли в таком случае быть уверенным в том, что в этом документе записано точно то, что говорил Ленин? Как было показано выше, противоречие по вопросу писал/диктовал уже имело место в связи со «статьей» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», а также писем Ленина от 5 и 6 марта 1923 г. Троцкому, Мдивани и др. И снова эта путаница связана с именем Фотиевой — старшей из секретарей Ленина, человеком, которая не могла не знать, что Ленин писать не может. Интересная получается «перекличка» «Письма к съезду», принадлежность которого Ленину все более и более подвергается сомнению, с другими текстами, ленинское авторство которых, как выясняется, также далеко не очевидно.

Могут сказать, что Ленин имел что-то написанное им до второго инсульта. Придется отклонить такое предположение. Никто не указал на такой документ, в котором бы Ленин давал характеристики Сталина и Троцкого, Зиновьева и Каменева, Бухарина и Пятакова в связи с исходящей от них опасностью для единства партии. В этом отношении «характеристики» уникальны. Этот логический сбой выдает след фальсификации. Правда — проста, ложь — трудное дело. То тут, то там «торчат» неувязанные «концы»... Сразу, при создании фабриката все их не заметишь, не «уберешь», а потом уже не спрячешь. Документ начинает жить собственной жизнью и выдавать тайну своего создания.

Поскольку в силу указанных выше обстоятельств возникает необходимость доказывать ленинское авторство «Письма к съезду», то актуальным становится вопрос об исходных текстах. Володичева в 1929 г. вспоминала, что она, во-первых, записывала текст диктовок Ленина, во-вторых, «переписывала» в пяти экземплярах, в-третьих, экземпляр, направляемый в «Правду», перепечатывался «начисто». Рукописных экземпляров было три, в каждый из них вносились изменения, а сами они хранились у Крупской[1014]. Однако среди ленинских документов нет ни первоначальной рукописной записи, ни стенографической записи или ее расшифровки. Может быть, они недоступны? Может быть. Но почему публикация производилась не с них, а с машинописных экземпляров, на что указывают соответствующие пометы в архивных делах?

У проблемы исходных текстов есть и другой аспект. Характеристики — сложный по содержанию документ. Тем более трудно работать над ним человеку, диктующему стенографу, если у него нет навыка надиктовки текстов. А у Ленина, как известно, такого опыта не было, секретари отмечали, что он испытывал значительные затруднения в процессе диктовки[1015]. Первоначальные варианты характеристик отсутствуют. Значит ли, что в этом случае у Ленина вдруг все сразу получилось «набело», «взвешено», отточено настолько, что удовлетворило его полностью, так что позднее он к ним больше не возвращался? Если учесть, что работа над другими текстами шла непросто, сопровождалась не только серьезным редактированием, но и основательной переработкой текстов, то такая легкость в работе над «характеристиками» достойна удивления. Удивления, которое вызывает настороженность. Поэтому трудно допустить, что известный текст «Письма к съезду», с которого производилась публикация, не имел текста-предшественника. Но он неизвестен. Его нет или он по какой-то причине недоступен. Если верно первое, то, значит, Володичева лжесвидетельствует. В пользу этого предположения может говорить то, что Д.А. Волкогонов, имевший гораздо больший доступ к материалам, чем другие исследователи, ничего не сообщает о них. Если верно второе, значит, они в себе несут такую тайну, раскрывать которую было политически нежелательно. Например, такую информацию, которая подрывала нужную версию ленинского «Завещания».

На существование текстов-предшественников указывают отмеченные выше мелкие «дефекты» текста, выдающие места «сшивки» текста из разных блоков, оставшихся после наспех проведенной редакционной правки. Но они говорят, что эти тексты-предшественники не могли принадлежать Ленину.

Все сказанное о текстах-предшественниках «Письма к съезду» относится и к «статье» «К вопросу о национальностях...», а также и к письмам Ленина от 5 и 6 марта 1923 г., которые, оказывается, Ленин собственноручно писал.

Можно сказать, что ключ к тайнам авторства этих частей ленинского «Завещания» — в текстах-предшественниках. Если Ленин сам писал, то есть надежда, что его рукописи сохраняются, в этом случае вопрос о ленинском авторстве этих частей «Завещания» решается автоматически. Если рукописных текстов в архивах нет, то, значит, их никогда не было, поскольку они изначально находились в руках тех политических сил, которые были заинтересованы не только в их сохранении, но и в широком использовании. Тем не менее никто никогда не говорил о существовании их.

Поскольку доказать ленинское авторство «Письма к съезду» на основе делопроизводственной документации невозможно, то ответ на вопрос об авторстве этого документа приходится искать в самих текстах. Такую попытку мы предпримем в следующих главах.

* В дальнейшем для удобства изложения мы будем называть записи диктовок 24—25 декабря «характеристиками», запись 4 января — «добавлениями» к «характеристикам», а блок этих записей — «Письмом к съезду».

** Подробнее об этом речь пойдет ниже.

*** Пятьдесят лет спустя Фотиева в письме в ИМЛ при ЦК КПСС от 15 мая 1971 г. попыталась восполнить этот пробел и предложила включить в текст «Дневника» недостающую информацию: «4/1. Добавление к "Письму к съезду"» (РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 12. Л. 1). Вот и все.

**** После дискуссии о профсоюзах (декабрь 1920 — март 1921 г.) Ленину не приходилось говорить об угрозе раскола партии или ЦК как об актуальной политической проблеме.

***** В публикациях, предшествовавших публикации в ПСС (см.: Бюллетень № 30 XV съезда ВКП(б); РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24048 Л. 2, 5, 8; Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенограф. отчет. М, 1962. Т. II. С. 1478), а также в «Архиве Троцкого» (М., 1990. Т. 1. С. 74) текст воспроизводился правильно, в Полном собрании сочинений Ленина и публикациях, сделанных на его основе, — в измененном без оговорок виде.

Примечания:

 

[988] РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24054; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 356–362.

 

[989] Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46.

 

[990] Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 156.

 

[991] Там же. № 10. С. 172.

 

[992] Там же. № 9. С. 155.

 

[993] Там же. С. 156.

 

[994] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 358, 360, 362.

 

[995] Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 163.

 

[996] Троцкий Л. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. М., 1990. С. 220—225.

 

[997] Троцкий Л. Письмо в Истпарт ЦК ВКП(б). (О подделке истории Октябрьского переворота, истории революции и истории партии) // Сталинская школа фальсификаций. С. 83.

 

[998] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 592, 594; Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 156.

 

[999] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 593; Волков Г. Стенографистка Ильича // Советская культура. 1989. 21 января.

 

[1000] Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 149.

 

[1001] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 474; Кентавр. 1991. № 9. С. 46. См. также: Куманев В.А., Куликова И.С. Противостояние: Крупская — Сталин. С. 22; Волков Г. Стенографистка Ильича.

 

[1002] Вопросы истории КПСС. 1991. № 9. С. 46.

 

[1003] Там же. С. 45, 47.

 

[1004] РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24048. Л. 2, 5.

 

[1005] Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенограф. отчет. Т. II. С. 1477—1478.

 

[1006] Архив Троцкого. Т. 1. С. 73—74.

 

[1007] Тринадцатый съезд РКП(б). Стенограф. отчет. С. 688—689, 695; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 345.

 

[1008] РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24048. Л. 2, 5, 8.

 

[1009] Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенограф. отчет. Т. II. С. 1478.

 

[1010] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 345.

 

[1011] РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24048. Л. 2, 5, 8.

 

[1012] Там же; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 346.

 

[1013] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 346.

 

[1014] Там же. С. 592.

 

[1015] Там же. С. 474, 475, 476, 482.

 

Joomla templates by a4joomla