Исследователь Ярослав Козлов, прочитав в Толкователе публикацию "На какие деньги жил Ленин", решил провести собственное научное исследование по данной теме, скрупулезно рассматривая отдельные эпизоды, приведенные в публикации. Работа была проведена очень тщательно, с большим привлечением источником. Автор любезно разрешил нам поместить на сайт свои изыскания. Приносим огромную благодарность.

Ссылка на источник дана после каждого рассмотренного факта

 

 

1. Покупка имения в Алакаевке

В публикации "На какие деньги жил Ленин" указано "Весной 1889 года мать Ленина, Мария Александровна покупает небольшое имение в Алакаевке, деревне, что находилась в 40 километрах от Самары. Покупка обошлась недорого - всего в 800 рублей."

А вот, как было на самом деле:

Сообщение А. Свербеева в Департамент полиции о покупке
М. Т. Елизаровым по доверенности Ульяновых участка земли в Алакаевке, от 21 февраля 1889 года,
за No. 246

Самарский уездный исправник рапортом от 29 минувшего января донес мне, что известный Департаменту полиции из отношения моего от 25 августа минувшего года за No 911 действительный студент, служивший в С.-Петербургской Казенной палате канцелярским служителем, Марк Тимофеев Елизаров, по доверенности брата и сестры Ульяновых -- родственников казненного государственного преступника Ульянова, - купил у землевладельца Константина Михайлова Сибирякова участок земли при дер. Алакаевке, в количестве 83 десятин, и мельницу за 7500 рублей. Мельница эта находится в аренде у крестьянина Казанской губ. Алексея Евдокимова. Из владельцев купленного участка на жительство в д. Алакаевку никто еще не прибыл.

Об этом долгом считаю сообщить Департаменту полиции, в дополнение к отношению от 6 ноября минувшего года за No.1364.

Губернатор А. Свербеев
Правитель канцелярии Громов

Источник :Э. Корольчук Семья Ульяновых в Алакаевке, Самарской губернии . - "Красная летопись". 1925, No. 2, стр. 150

http://yroslav1985.livejournal.com/87483.html

 

 

2. Правда о том, как Ленин "работал носильщиком"

В публикации "На какие деньги жил Ленин" указано: "Так, в 1904 году в Женеву, где тогда проживал Ленин, из России приехал большевик Валентинов. Ленин устроил его работать носильщиком на вокзал. Валентинов плохо знал французский язык и не ориентировался в местной жизни, и тогда Ленин в течение 3-х дней толкал вместе с ним тележку, попутно обучая Валентинова. Наградой Владимиру Ильичу стали 3 швейцарских франка за работу носильщиком"

А вот, как было на самом деле:

Николай Владиславович Валентинов-Вольский "Встречи с Лениным", из главы "Ленин спортсмен. История с ручной повозкой":

"Одним борщом и котлетами, т. е. заработком жены - мы просуществовать не могли. Я тоже бросился в поиски заработка и после некоторых проб стал кое-что зарабатывать перевозкой багажа. Перевозил его на charrette a bras, ручной повозке, а нанимал ее у консьерж на улице Сагоиде, платя за пользование 20 сантимов в час. Главными моими клиентами, кроме иностранцев-туристов (их нужно было ловить при выходе из вокзала) были русские эмигрантки и студентки. Владимиров в брошюре "Ленин в Женеве и Париже", напечатанной в 1924 г. писал, что в Женеве среди большевиков в 1904 г. было "не мало" таких, которые, чтобы не погибнуть с голода, занимались перевозкой вещей. Владимиров превратил меня во множественное число. Никаких конкурентов по "извозу" у меня не было, кое-кто из большевиков даже считал, что заниматься таким делом, заменять собою лошадь, -"оскорбительно для человеческого достоинства".
Однажды во время какого-то собрания, на котором шел бой между социал-демократами и социалистами-революционерами, ко мне подошел (назовем его Петров: фамилию его прекрасно помню, но по некоторым причинам не хочу называть). Он приехал в Женеву самым легальным путем, посещал университет, слыл за попутчика меньшевиков, жил не по-эмигрантски, будучи, как говорили, очень состоятельным человеком.
- Мне сказали, что вы занимаетесь перевозкой багажа. Не могли ли вы доставить вещи из пансиона, в котором сейчас живу, в другой пансион, на дачу, за Женевой. Могу предложить за это десять франков.
У меня дыхание сперло от такой блестящей перспективы. До сих пор, за уплатой аренды повозки, более двух франков и, разумеется, не каждый день, зарабатывать не приходилось. Десять франков на весах эмигрантского бюджета представлялись чем-то огромным!
- Вы приедете в мой пансион послезавтра в 12 часов дня. Мы с женою уже уедем на дачу на велосипедах, но все вещи будут собраны и вам останется лишь их погрузить.
- А далеко ли везти?
Петров выдернул из своей записной книжки листок и пометил адрес своего пансиона -avenue Petit, (боюсь ошибиться) и место назначения. Везти нужно было через весь город и двигаться дальше к франко-шейцарской границе, ориентируясь на Fernау. Это название меня хлестнуло: "Вольтер-патриарх Fernау!". Как раз несколько дней до этого, увидя у А. С. Мартынова книгу о Вольтере, я попросил ее мне дать и с большим интересом прочитал. Вольтер, разрушавший основы феодально-средневекового мировоззрения, поучавший, как малых детей, коронованные головы того времени, был весьма предусмотрительным и осторожным человеком.
Не доверяя коварному и злобному Людовику XV, он приобрел замок в Fernау на швейцарской границе с таким расчетом, чтобы в случае угрожающих ему неприятностей, в несколько минут очутиться в свободной Швейцарии. Как не позавидовать такому удобству! У нас с Катей Рерих таких удобств не было. Когда Вольтеру что-либо казалось подозрительным, он набрасывая на себя плащ, брал подмышку ящичек с золотом и драгоценными камнями и вооружившись палкой с золотым набалдашником, просто перешагивал через границу. Раз дача Петрова, куда мне нужно доставить багаж, находится не так уж далеко от Fernау, воспользуюсь удобной оказией и побываю в жилище Вольтера. После прочитанной книги оно меня очень заинтересовало. Но вот вопрос: много ли вещей везти? Петров ответил: "Немного, на обычного размера ручной повозке они легко помещаются. Два ящика с книгами, три чемоданчика, кое-какие пакеты. Я оставлю достаточно веревок, перевязав вещи, вам будет легко их везти ".
Радужное настроение духа (перспектива заработка 10 франков), с которым через день я подкатил повозку к пансиону Петрова, сразу исчезло при виде груды вещей, назначенной к перевозу. "Ящички" с книгами оказались тяжелыми ящиками. Снести их со второго этажа и водрузить на повозку помог служитель пансиона. Чемоданов из толстой кожи, туго набитых бельем и разными вещами, очень тяжелых, оказалось не три, а помнится четыре или пять. А сверх того - тяжелые пакеты с одеялами, пледами, пальто. С ними долго пришлось повозиться. Когда все было нагружено на повозку, она превратилась в настоящий воз. Стало окончательно ясно, что обещанные франки не достанутся легко. Передвижение такого воза само по себе требовало силы, а тут были нужны дополнительные усилия, чтобы держать оглобки перегруженной повозки параллельно земле, иначе она опрокинется назад.
Я был уже достаточно опытен в перевозках, чтобы знать, что без отдыха, передышки в пути, при таком грузе не обойтись. А я не мог его иметь, если бы положил оглобли просто на землю. В части платформы повозки, обращенной к оглоблям, почему-то не было доски, груз мог бы отсюда скатиться вниз. Два раза я обращал на это внимание владелицы повозки, на что она мне неизменно отвечала: "Не нравится повозка, - не берите". Отдыхать я мог бы, лишь опуская заднюю часть повозки на землю, но в такой позиции ее оглобли взметнутся почти вертикально и опустить их будет не легко. Меня это не смутило бы, будь то до голодовки в тюрьме, но теперь я чувствовал, что во мне что-то не ладится, что силы стало гораздо меньше и я далеко не был уверен, что мне при таком тяжелом грузе удастся справиться с повозкой. "Vous creverez!" - убежденно сказал мне служитель пансиона. Однако, к данному положению, более чем к какому-либо другому, подходила пословица:
"Взялся за гуж - не говори, что не дюж". И я покатил.
Путь был долог. Там, где улицы были гладки, повозка шла тоже сравнительно гладко, на плохо замощенных приходилось напрягаться. Была весна. Солнце пекло немилосердно. На мне тяжелое черное пальто и в нем, под лучами солнца, я обливался потом, как взмыленная скачкой лошадь. А почему бы не снять пальто? В спешке бегства из Киева под руками не нашлось ничего подходящего, чем бы заменить форменную студенческую тужурку и совершенно износившиеся в тюрьме штатское одеяние. Мой друг Леонид, отбывавший повторный призыв на военную службу в качестве прапорщика, уступил мне свой военный мундир и его, когда после выхода из тюрьмы я провел день у проф. Тихвинского, лишь слегка приспособили под штатский облик. В этом одеянии, имевшем довольно странный вид, я приехал в Женеву и в полдень, на следующий день после своего водворения в отеле, появился к завтраку, к табельдоту. Красиков, великий насмешник, вытаращив глаза на мой мундир (он меня в нем не видел, приведя к Ленину, почти немедленно от него ушел) - решил меня "разыграть": отведя в сторону хозяйку отеля и так, чтобы я слышал, указывая на меня, стал шептать:
- Смотрите, это казак, это знаете ли страшные и дикие люди: они и свечки едят. Хозяйка бросила на меня испуганный взгляд:
- Зачем же, monsieur, есть свечи? Порции за завтраком достаточно большие. Пусть monsieur, берет столько, сколько хочет.
Пришлось к ней подойти и поклясться, что я не казак и свечей не ем. На странноватый мундир - обратил внимание и Ленин настоял, чтобы на партийные деньги мне было куплено другое одеяние. Костюм я покупал вместе с П. А. Красиковым, деньги за него, - выбиралась дешевка, - были уплачены ничтожные, а соответственно деньгам было и качество материи. Оно было низко до крайности, особенно штаны стали быстро разлезаться, когда я занялся перевозками. Сколько ни чинила их моя жена, сколько ни ставила заплат, штанная конструкция еле держалась. Чтобы скрывать зияющие прорехи, я, выходя на улицу, невзирая на погоду, надевал черное пальто, полученное из эмигрантского фонда. Не снимал его и приходя к Ленину, и по этому поводу от Крупской, которая в эту пору уже стала на меня сильно коситься и злиться, выслушал следующее язвительное замечание:
- Удивительно глупо, что вы не снимаете пальто. Чего вы стесняетесь? Неужели вы думаете, что весь свет или кто-то на вас смотрит? Чем вы можете к себе привлекать? Не понимаю.
Свет на мои разорванные штаны, конечно, не смотрел. Будь это сейчас, я без малейшего стеснения в этих самых брюках мог бы прогуливаться на самых шикарных улицах Парижа, тем более, что в этом отношении Париж - город совершенно особый. Всякие экстравагантности там все видят, но никто и вида не покажет, что их заметил. Но что поделаешь, в Женеве я, действительно "стеснялся" и предпочитал мучиться под солнцем в веригах тяжелого пальто, но дыр штанов "всему свету" не показывать. В этих веригах я и тащил мою повозку. Перетащив ее через мост, я двинулся по дороге, недалеко от которой жил Ленин. Вскоре я почувствовал, что дальше везти не могу. Руки и спина от усилий онемели. Я был так мокр, точно только что вылез из озера. Кое-как подкатив к тротуару в тень под дерево, против какого-то простенького кафе, я опустил повозку наземь. Как и нужно было ожидать, ее оглобли встали на-дыбы. Ну, и чорт с ними! Всё равно, нужно отдохнуть. В эту минуту в нескольких шагах от меня я увидел Ленина. На нем был люстриновый легкий пиджачок и он держал шляпу в руке. На его лице промелькнуло удивление, когда он увидел меня около воза-повозки.
- А где жена?
Я ответил с раздражением:
- При чем тут жена?
- Как причем? Вы ведь куда-то переезжаете? Мне стало смешно.
- Неужели вы думаете, что всё это добро мне принадлежит?
Я уже сказал, что Ленин крайне редко интересовался тем, что находилось вне партийного, политическо-идеологического сектора жизни его товарищей. Он, например, знал, что я покинул отель на Plaine de Plain-palais, но он ни разу не спросил меня, на какие средства я стал после этого жить. Совершенно естественно, что мне в голову не приходила мысль сообщать ему, что я занимаюсь "извозом". К партии и большевизму это никакого отношения не имело. На этот раз, изменяя себе, Ленин заинтересовался моим случаем.
- Пойдемте в кафе, вам нужно подкрепиться, - сказал он.
В кафе, отвечая на вопросы Ленина, пришлось рассказать детали моего "ремесла" и почему такой тяжелой оказалась перевозка вещей Петрова.
- Как далеко до места назначения? Я развернул листок Петрова, расстояния на нем не были помечены. Ленин обратился тогда к хозяину кафе. Тот ответил, что до места назначения (повторяю, забыл его название) по крайней мере восемь километров, что оказалось ошибочным, расстояние было гораздо меньше.
- Ну, - сказал Ленин, - не знаю, как вы с вашей задачей справитесь? Вы сделали с повозкой, вероятно, два километра и совсем выдохнулись. Что же останется от вас после шести последующих? Видно придется мне писать некролог и указать, что товарищ Самсонов стал жертвой эксплуатации меньшевика Петрова. Какую сумму он вам обещал уплатить?
- Десять франков.
- Возмутительно! Фиакр за такое расстояние взял бы с него не меньше 20 франков.
Я не знал, сколько бы взял фиакр, но указал Ленину, что его расчет неверен: если бы я брал за перевозку по тарифу извозчиков, все обращались бы к ним, а не ко мне. Ленин с этим согласился, но самым строгим и серьезным тоном прибавил:
- Всё равно меньше 15 франков брать не должны. У Петрова есть деньги, пусть платит. Решено и подписано: меньше 15 франков не брать. Завтра обязательно приходите ко мне и расскажите, чем всё это кончилось.
Ленин в это время с великим терзанием оканчивал свою книгу "Шаг вперед два шага назад", посвященную анализу партийных разногласий, о чем будет речь в следующей главе. Тема эта до того его съедала, что он стал избегать о ней говорить. "Ради Бога, только не об Аксельроде и Мартове, меня тошнит от них". В кафе, избегая жгущей его темы, мы от разговора о повозке перешли к последним известиям с театра русско-японской войны. Выпив два стакана черного кофе и подкрепившись сандвичем (платил Ленин, у меня, как всегда в Женеве, не было денег), я почувствовал себя годным тащить дальше повозку.
Ленин вышел со мною: "хочу немножечко вам под-могнуть". Повозка стояла задрав кверху свои оглобли. Нужно было ухватиться за самый их кончик и, действуя оглоблями, как рычагом, нагнуть таким образом воз. От передка повозки, упирающегося в землю, до верха вздыбленных оглоблей было, полагаю, более 200 сантиметров. Достать этот верх поднятой рукой нельзя. Ухватиться за него можно было лишь подпрыгнув. Ленин прицелился на одну оглоблю, я на другую. Прыгнули и неудачно, повозка качнулась, но не опустилась. Толстый хозяин кафе стоял у дверей и смеялся. Еще один прыжок и повозка выпрямилась. Ленин с каким-то торжеством произнес. "Ну, вот видите, готово!".
Я начал, как говорится, рассыпаться в благодарностях, но Ленин, оборвав меня -"пустяки", скомандовал: "двигайтесь, тащите, я вам еще подмогну". Вот это было уже совершенно излишне. Это меня стесняло морально, да, что быстро обнаружилось, и физически. Одному человеку держа обе оглобли, толкать повозку гораздо более сподручно, чем двум. Чтобы не толкать друг друга, им нельзя быть между оглоблями, они должны идти сбоку оглоблей, очень неудобно их держать и не быть в состоянии наклоном тела помогать толканию повозки. Ленин, бросив на меня неумолимый взгляд, всё-таки решил мне помогать.
Сколько времени и какое расстояние мы прокатили - не знаю. Оно показалось нестерпимо, томительно долгим. У меня было неприятнейшее чувство, что, сверх всякого допустимого предела, эксплуатирую желание Ленина мне помочь. В конце концов, я не выдержал:
- Держите повозку, Владимир Ильич, даю честное слово, везти вдвоем больше не буду. Прошу вас, бросьте и идите домой. Или, если хотите отбить у меня десять франков, - везите одни.
- Но вы до места назначения ее не довезете.
- Довезу.
- Но что вы будете делать, если в пути придется даже не раз останавливаться? Вы одни выпрямить ее не будете в состоянии.
- Ничего, найду на подмогу еще двух-трех Лениных.
Ленин рассмеялся, отдал оглоблю в мое полное распоряжение и, пожав мне руку, уходя, еще раз напомнил :
- Помните, не менее 15 франков!
Тронутый таким дружеским отношением ко мне Ленина, смог ли я тогда думать, что через два месяца - этот же человек будет с остервенением выискивать выражения, чтобы меня выругать и оскорбить? И другое еще более важное: смог ли я тогда предполагать, что человек, тащивший со мною повозку, нагруженную рухлядью Петрова, будет основателем на месте империи царей - особого типа государства, перевернувшего всё соотношение мировых сил?
Конец происшествия после ухода Ленина, в сущности, уже неинтересен. Доскажу его только "для литературного порядка". К месту назначения я пришел, вернее дополз, когда начало смеркаться. По дороге два раза останавливался для отдыха. Первый раз мне удалось, чтобы оглобли не взметнулись, подсунуть их под ветки дерева, второй раз помог какой-то рабочий. Когда я появился, Петров и его супруга, занимаясь вечерним чаепитием, сидели на террасе дачи. Увидев меня, он сбежал с нею с недовольным возгласом: "Наконец-то"! Этот возглас меня до такой степени озлобил, что я стал ругаться.
- Вы во всем меня обманули. Скрыли и расстояние и тяжесть багажа. Если бы не помощь Ленина, которого случайно встретил в пути, я не смог бы сюда дотащиться.
Для усиления впечатления я с большим преувеличением стал расписывать, что Ленин почти два часа тащил со мною повозку. Петров изменился в лице.
- Ленин вам помогал? Он знает кому вы везли багаж?
- Конечно, знает. Почему мне нужно было это скрывать? Ленин назвал вас эксплуататором и возмущался, что вы обманули меня и дали везти груз, посильный лишь лошади.
Петров, явно терроризированный этими словами, превратился в медовый пряник. Не позволив мне разгружать багаж, призвав какого-то молодца на помощь, он сам стал вносить вещи в дом. Он пошептал что-то своей супруге и та - она видела меня в первый раз -принимая меня как долгожданного, почетного гостя, пригласила к столу на террасу, предлагая всякую еду, чай, конфекты. Усиленно занимая меня разговором о жаркой погоде, она мельком, дипломатично, ввернула, что ее муж и она симпатизируют и меньшевикам, и большевикам. Участие Ленина в перевозке их вещей видно потрясло и ее.
Было темно, когда я двинулся обратно в Женеву. Без всякого запроса с моей стороны, принося всякие благодарности и извинения, Петров сунул мне в руку 15 франков. Как раз сумму, назначенную Лениным. В столь позднее время нечего было и думать о посещении Регпау. Оказией побывать в замке Вольтера не пришлось воспользоваться!

http://yroslav1985.livejournal.com/87769.html.

 

 

3. Правда о Кокушкине

В публикации "На какие деньги жил Ленин" указано: " Зато другое имение Ульяновых – в Кокушкине (доставшееся им от деда по материнской линии) – давало исправный доход (до 2000 рублей в год; следили за ним двоюродные брат и сестра Ленина – Ардашевы, а управляющим был чех Крушвиц)."

А вот, как было на самом деле:

"С конца ХVII в. д.Кокушкино принадлежала дворянам Веригиным. Через два столетия очередной владелец, испытывая материальные затруднения, решил его продать. В архивном фонде Казанской палаты гражданского суда имеется дело «О совершении купчей крепости по на недвижимое с крестьянами имение между коллежским асессором Петром Алексеевичем Веригиным и надворным советником Александром Дмитриевичем Бланком» за 1848 г. Как следует из текста документов сразу куплю-продажу совершить не удалось. Веригин вел судебную тяжбу с наследниками купцов Войлошникова и Габбасова, а также имел несколько кредиторов, у которых брал деньги под залог имения. В результате на имение было наложено запрещение.
И 4 августа 1848 г. был заключен договор в нижеследующем:
«1. Я, Веригин, отдаю ему Бланку на двенадцатилетнее содержание собственную свою деревню Казанской губернии Лаишевского уезда Янасалы, Кокушкино тож, с сорока с ней душами дворовых и крестьян с женами и детьми их после ревизии рожденными, со всем господским и крестьянским имуществом, строением, скотом, птицею и со всем прочим господским имуществом какое имеется в деревне и со всею землею, обозначенной в плане Генерального межевания, с лесом, покосами, водами и другими угодьями и вновь выстроенной мельницей о двух поставах на реке Ушне…
2. Я, Бланк, обязан уплачивать ему, Веригину ежегодно за арендное содержание триста восемьдесят четыре рубля серебром, несмотря на урожай или неурожай…».
По снятии с имения запрещения обязывались Веригин – продать, а Бланк – купить указанное имение, а данный договор уничтожить. Согласно имеющемуся в деле прошению о совершении купчей крепости от 5 ноября 1848 г., запрещение с имения было снято в этом же году, и Кокушкино было продано А.Д.Бланку по цене 240 рублей за каждую ревизскую душу, всего 9 600 рублей серебром. Что же касается господского имущества, то оно большей частью находилось в старом обветшалом состоянии. Общее количество приобретенной земли составляло 462 десятины (1 десятина – 1,09 га).
После реформы 1861 г. часть земли была выделена в надел крестьянам. Сохранилась уставная грамота, составленная помещиком Александром Дмитриевичем Бланком. По данной грамоте по сельцу Кокушкино значится: дворовых – 9 душ и крестьян – 30 душ (считались только мужчины). На каждую ревизскую душу выделялось 4 десятины земли в постоянное пользование. При этом с каждого надела причиталось платить 9 рублей в год и отрабатывать на господской земле мужчинам: 24 дня летом и 16 дней зимой, женщинам: 18 дней летом и 12 дней зимой."(1)
Через полтора года после приобретения имения А. Д. Бланк получает заем от Казанского приказа общественного призрения в сумме 3200 рублей серебром сроком на 26 лет. 9 (21) марта 1849 г. на имение было наложено запрещение, включая 40 ревизских душ мужского пола.(2) Полученные взаймы деньги от Казанского приказа общественного призрения А. Д. Бланк вернул достаточно быстро. Уже 23 июля (4 августа) 1849 г было объявлено о разрешении на имение.(3) Однако в 1857 г. Казанская казенная палата вновь наложила запрещение на имение А. Д. Бланка "во обеспечение исправной им поставки в течении 1857 года для с.-петербургских и попутных магазинов овса ста пятидесяти четвертей всего на сумму триста тридцать семь рублей пятьдесят копеек серебром"(4) В 1859 г. Александр Дмитриевичу вновь пришлось прибегнуть к займу. В печати появилось сообщение: "От Казанской палаты гражданского суда ... 3-е) 20 апреля за № 2138. По распоряжению этой же палаты. 11952 Бланк Александр Дмитриев. надворный советник. По выданному 17-го марта 1859 года за № 16-м на имение его Бланка свидетельству запрещается имение, состоящее Казанской губернии Лаишевского уезда в сельце Янысалех (Кокушкино тоже) по 10-й ревизии тридцать девять душ мужского пола, с принадлежащею к ним землею"(5)
После смерти Александра Дмитриевича Бланка 17 июля 1870 г. имение в Кокушкино перешло к его наследникам. К сожалению, самого текста духовного завещания обнаружить не удалось. Но сохранившиеся в архивном фонде Казанского отделения Дворянского земельного банка документы позволяют частично восполнить его отсутствие. Так, Любовь Александровна Бланк, в первом замужестве Ардашева, во втором – Пономарева получила по завещанию мукомольную мельницу о двух поставах на реке Ушне с землей при ней количеством 13 десятин и всеми постройками. Земля же в размере 432 десятин находилась в общем владении той же Любови Александровны Пономаревой, ее сестры Анны Александровны, в замужестве Веретенниковой и их племянников Залежских."(6)

Замечу, что с датой смерти А. Д. Бланка существуют неясности. Так впервые упоминание о А. Д. Бланке мы находим в брошюре Александра Аросева "Материалы к биографии В. И. Ленина" М., «Московский рабочий», 1925. 31 с. Он приводит года жизни А. Д. Бланка: 1802-1873, при этом, он не дает ссылки на источник.(7 )А в метрической книге церкви села Черемышева ( к ее приходу относилась и деревня Кокушкино) за 1870 год содержится запись: "Месяц и день смерти: июлий 17. Погребение 18. Звание, имя, отчество и фамилия умершего: прихода села Черемышева, деревня Кокушкина, надворный советник Александр Дмитриевич Бланк 71 года. От чего умер: от преклонных лет"(8).
Но, что интересно, есть следующее решение Казанского окружного суда от 21 апреля 1873 г.: "... по случаю утверждения статскую советницу Анну Александровну и дочерь ее Анну Иванову Веретенниковых, жену коллежского советника Любовь Александрову Пономареву, жену статского советника Марию Александрову Ульянову, жену статского советника Екатерину Александровну Залежскую, жену коллежского асессора Софию Александровну Лаврову в правах наследства к имуществу Александра Дмитриева Бланка и вводе их во владение наследственным имением согласно определению Казанского окружного суда, состоявшемуся 9 марта 1873 года, запрещение переводится на имя означенных гг. Веретенниковых, Пономаревой, Ульяновой, Залежской и Лавровой"(9)
Итак, завещания А. Д. Бланка не найдено, но были найдены документы Казанского отделения Дворянского земельного банка, из которых следует, что наследство досталось Любови Александровны Пономаревой, ее сестре Анне Александровны, в замужестве Веретенниковой и их племянников Залежских. Возникает вопрос, а какой год стоит на документах Казанского отделения Дворянского земельного банка? Исходя из текста, мы видим, что подразумевается 1870 г., но не видя самих документов, сказать, какая точно стоит в них дата, не можем.
Решение Казанского окружного суда 1873 г вносит дополнительные вопросы. Тут можно предположить несколько вариантов. Так А. Д. Бланк умер не в 1870 г , а 1873 г. , так как согласно решению Казанского окружного суда наследники вступают владение имением в 1873 г. Исходя из этого, умер А. Д. Бланк именно в 1873 г, так как если бы он умер 1870 г , родственники не могли ждать 3 года, чтобы затем в 1873 г вступить во владение наследством
Другой вариант развития событий, предполагает, что в 1870 г. первый раздел имения, а в 1873 г произошел второй раздел, т .е. имение было поделено уже в отличии от 1870 г. между родственниками по другому.
Не видя документов, сказать точно, как было на самом деле в этот период времени, не представляется возможным. Одно точно мы знаем, что в 1873 году имение было поделено среди следующих родственников:
Бланк Анна Александровна (30.08.1831-1897), в замужестве Веретенникова.
Веретенникова Анна Иванова, дочь Бланк (Веретенниковой) Анны Александровны
Бланк Любовь Александрова (20.08.1832 - 24.12.1895), в первом замужестве Ардашева, во втором браке Пономарева.
Бланк Мария Александровна (22.02. 1835 - 12.07. 1916), в замужестве Ульянова
Бланк Екатерина Александровна (09.01. 1834 - 1883), в первом браке Алехина. во втором браке Залежская
Бланк София Александровна (24.06. 1836 - 1897). в замужестве Лаврова.(10)
Ольга Федотова пишет : "По раздельному акту, утвержденному 9 января 1885 г., земля была поделена между всеми наследниками. 206 десятин 253 сажени земли с усадьбой перешли во владение Любови Александровны Пономаревой". (11) Мы видим, что 1885 г. было очередной раздел имения. Можно предположить, что это как-то связано с смертью в 1883 г. Бланк (Залежской) Екатерины Александровны, но опять же, почему в 1885 был осуществлен раздел имения, сказать точно мы не можем.
"Постройки в имении включали в себя господский дом, людскую, конюшню, скотную избу, каретник, курятник, 4 житницы, погреб, баню, сарай, мельничный амбар и зерносушилку. Усадьба занимала 1,9 десятины, остальная земля была пахотной и сенокосной. Засевалась овсом, горохом и гречей. Обрабатывалась частью наемными рабочими, частью отдавалась в обработку крестьянам.
В урожайный год с одной десятины получали 60 пудов овса, 100 пудов гороха, 60 пудов гречи. Общий доход имения в 1880-е годы составлял 2 669 рублей в год. Из них 1 659 рублей тратилось на ремонт строений и инвентаря, страхование от огня, наем рабочих, покупку семян, удобрений и т.д. Итого чистый доход с имения составлял 1 010 рублей в год.
На имение было наложено запрещение в обеспечение занятых владелицей имения у казанского цехового Степана Алексеева 3 000 рублей и у жены действительного статского советника Марии Александровны Ульяновой 5 500 рублей. В 1886 г. Пономаревой под залог имения была выдана ссуда в размере 13 000 рублей сроком на 48 лет и 8 месяцев. При этом часть ссуды должна была пойти на погашение долга Марии Александровне Ульяновой. Что и было сделано. Впоследствии, в 1892 г. Пономаревой вновь был совершен залог имения в обеспечение займа у Марии Александровны Ульяновой в 5 000 рублей. Этот долг, также как и долг по банковской ссуде в 9 300 рублей перешел в 1896 г. по наследству к сыну Пономаревой Дмитрию Александровичу Ардашеву.
Сохранилась копия протокола заседания Казанского окружного суда от 10 октября 1897 г. по делу о продаже недвижимого имения землевладельца Ардашева в селе Кокушкино Черемышевской волости Лаишевского уезда. Согласно этому документу в марте 1897 г. было осуществлено взыскание с Ардашева долга в 5 000 рублей в пользу вдовы Марии Александровны Ульяновой. Принимая во внимание невозможность выплаты долга, имение было описано судебным приставом, оценено в 10 000 рублей и назначено в установленном порядке на продажу с публичного торга при Казанском окружном суде. Торги состоялись 24 сентября 1897 г. Наивысшую цену за имение – 15 000 рублей предложил надворный советник Владимир Иванович Веретенников. По окончании торга Веретенников внес задаток в 1 500 рублей. По правилам торгов остаток суммы должен был быть внесен в течение семи дней, но Веретенников этого не сделал. Таким образом, суд решил закрепить имение в Кокушкино за Марией Александровной Ульяновой за 10 000 рублей с переводом долга 9 205 рублей Дворянскому земельному банку.
16 апреля 1898 г. казанским нотариусом Э.К.Михайловским на основании решения Казанского окружного суда была оформлена купчая крепость на покупку имения Марией Ульяновой, а 21 апреля того же года тем же нотариусом была оформлена купчая крепость на продажу Ульяновой Кокушкина крестьянину села Черемышева Лаишевского уезда Николаю Николаевичу Фадееву, который и владел имением до Октябрьской революции."(12)

Замечу также, что никакого управляющего Крушвица в имении Кокушкино не было.

1. Ольга Федотова начальник отдела публикации,Национального архива Республики Татарстан."Документы по истории села Кокушкино (имения А.Д.Бланка)" http://www.archive.gov.tatarstan.ru/_go/anonymous/main/?path=/pages/ru/2nart/92vistupl/435_fedotova
2. Санкт-Петербургские сенатские объявления о запрещениях на недвижимые имения. 1849. 13 апр. № 30. с. 806;Санкт-Петербургские сенатские объявления... 1849. 16 июля № 57 с. 1193-1194. Цит. по: докторская диссертацию Штейн М.Г. Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России. 2007 стр. 258 http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4103506
3. Санкт-Петербургские сенатские объявления о запрещениях на недвижимые имения. 1849. 23 июля № 59 с. 485 Цит. по: докторская диссертацию Штейн М.Г. Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России. 2007 стр. 258 http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4103506
4. Санкт-Петербургские сенатские объявления о запрещениях на недвижимые имения. 1857. 16 марта № 22 с. 866 п. 5365 Цит. по: докторская диссертацию Штейн М.Г. Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России. 2007 стр. 259 http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4103506
5. Там же. 1859. 6 июня № 45 Цит. по: докторская диссертацию Штейн М.Г. Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России. 2007 стр. 259 http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4103506
6. Ольга Федотова начальник отдела публикации,Национального архива Республики Татарстан."Документы по истории села Кокушкино (имения А.Д.Бланка)" http://www.archive.gov.tatarstan.ru/_go/anonymous/main/?path=/pages/ru/2nart/92vistupl/435_fedotova
7. Абрамова, О.; Бородулина, Г.; Колоскова, Т. Между правдой и истиной (Об истории спекуляций вокруг родословия В.И. Ленина).1998 http://istmat.info/node/22407
8. РЦХИДНИ. Ф.11. Оп.2. Д.35. Л.4. Цит по: Абрамова, О.; Бородулина, Г.; Колоскова, Т. Между правдой и истиной (Об истории спекуляций вокруг родословия В.И. Ленина).1998 http://istmat.info/node/22407
9. Санкт-Петербургские сенатские объявления о запрещениях на недвижимые имения.1873. 11 июля. № 55 Цит. по: докторская диссертацию Штейн М.Г. Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России. 2007 стр. 259 http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4103506
10 Н. Зенькович "Самые секретные родственники" . 2005 http://books.google.com.ua/books?id=sXJEF6HHyH0C&pg=PA223&lpg=PA223&dq=%D0%9A%D0%BE%D0%BA%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%BE+%D0%9B%D1%8E%D0%B1%D0%BE%D0%B2%D1%8C+%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0+%D0%91%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%BA,&source=bl&ots=VZWKs1boiV&sig=bdQbdBYIH5GEUWP0x-EIoH02l5E&hl=ru&sa=X&ei=5ZdVUKCsDYnLswaPv4DACg&redir_esc=y#v=onepage&q=%D0%9A%D0%BE%D0%BA%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B8%D0%BD%D0%BE%20%D0%9B%D1%8E%D0%B1%D0%BE%D0%B2%D1%8C%20%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%B0%20%D0%91%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%BA%2C&f=false
Замечу, что даты рождения у Н. Зеньковича в ряде случаев являются не точными.
11. Ольга Федотова начальник отдела публикации,Национального архива Республики Татарстан."Документы по истории села Кокушкино (имения А.Д.Бланка)" http://www.archive.gov.tatarstan.ru/_go/anonymous/main/?path=/pages/ru/2nart/92vistupl/435_fedotova
12. Ольга Федотова начальник отдела публикации,Национального архива Республики Татарстан."Документы по истории села Кокушкино (имения А.Д.Бланка)" http://www.archive.gov.tatarstan.ru/_go/anonymous/main/?path=/pages/ru/2nart/92vistupl/435_fedotova

http://yroslav1985.livejournal.com/88099.html

 

 

4. Операция Крупской

В  публикации "На какие деньги жил Ленин"указано: "... в конце 1913 года умирает сестра Елизаветы Васильевны, и оставляет той наследство почти в 7 тыс. рублей. Однако около 3 тыс. рублей из этой суммы было истрачено на операцию Надежды Крупской – та страдала базедовой болезнью, и её оперировал в Берне профессор Кохер (кстати, лауреат Нобелевской премии по медицине 1909 года). "

А вот, как было на самом деле:

Открываем воспоминания Н. К. Крупской, а именно Часть вторую, главу "Год войны", раздел "Краков. 1914 год" : ""Незадолго перед тем моя мать стала "капиталисткой". У нее умерла сестра в Новочеркасске, классная дама, и завещала ей свое имущество (серебряные ложки, иконы, платья) да четыре тысячи рублей, скопленных за 30 лет педагогической деятельности.". (1)
Как мы видим, Н. К. Крупская не приводит месяц, когда умерла Ольга Васильевна Тистрова.
В книге В. Т. Логинова "Неизвестный Ленин" читаем: " В апреле 1913 года у Елизаветы Васильевны Крупской умерла в Новочеркасске сестра — О.В. Тистрова, классная дама, скопившая за 30 лет педагогической деятельности 4 тысячи рублей". Владлен Логинов не приводит ссылку, где он взял месяц смерти. В конце абзаца, в котором приведен указанный выше текст, он ставит ссылку 19 - См.: Воспоминания о Ленине. Т.1. С. 396.(2) Но, как я уже сказал , в воспоминаниях Надежда Константиновна не приводит месяц. Спрашивается откуда тогда Владлен Логинов взял данные? Единственным человеком, который приводит данные про апрель 1917 г, является Н. В. Валентинов. Так, в своей книге "Малоизвестный Ленин", он пишет: "Обратимся к "Воспоминаниям" Крупской. У её матери (с 1898 года почти не покидавшей дочь и Ленина) была сестра в Новочеркасске, умершая в апреле 1913 года".(3)
В книги Л. Кунецкой и К. Маштаковой "Крупская" указывается: " Еще в мае 1913 года Елизавета Васильевна получила письмо из России от нотариуса, который уведомлял госпожу Е.В. Крупскую, что ей досталось небольшое наследство от ее покойной двоюродной сестры, одинокой женщины, учительницы".(4)
12 (25) мая 1913 г Н. К. Крупская и В. И. Ленин оправляют М. А. Ульяновой письмо, в котором есть такие строчки : "Мама кланяется. Она все грустит, у ней недели две тому назад умерла сестра, с которой они вместе росли и всю жизнь поддерживали близкие отношения. Хотела мама было даже ехать в Новочеркасск, когда узнала о болезни сестры, да паспорта не было — послан на обмен."(5)Данное письмо, является подтверждением тому, что О.В. Тистрова умерла в конце апреля ( по старому стилю) 1913 г.

Мы рассмотрели лживое указание Павла Пряникова про дату смерти О.В. Тистровой, а также сумму оставленную в наследство. Теперь давайте подробно рассмотрим взятую с "потолка" информацию по поводу операции и суммы потраченную на нее.

http://yroslav1985.livejournal.com/90624.html

 

В. И. Ленин пишет 25 апреля (8 мая) 1913 г. в Берн следующее письмо Г. Л. Шкловскому:
"Дорогой Ш.! Обратите внимание на перемену моего адреса. Приехали сюда в деревню около Закопане для лечения Над. Конст. горным воздухом (здесь ок. 700 метров высоты) от базедовой болезни. Меня пугают: запустите-де, непоправимо будет, отвезите-де тотчас к Кохеру в Берн, это-де знаменитость первоклассная... С одной стороны, Кохер — хирург. Хирурги любят резать, а операция здесь, кажись, архиопасна и архи-сомнительна... С другой стороны, лечат горным воздухом и покоем. Но у нас «покой» трудно осуществим при нервной жизни. Болезнь же на нервной почве. Лечили 3 недели электричеством. Успех = 0. Все по-прежнему: и пученье глаз, и вздутие шеи, и сердцебиение, все симптомы базедовой болезни.
Не сможете ли Вы навести справки насчет Кохера? Я не знаю, как это сделать, и хочу посоветоваться. Нельзя ли с кем-либо, студентом или врачом, сходить к Кохеру поговорить? Или он не станет говорить без больной? Или нельзя ли поговорить с ним, добыв письмо от лечившего здесь (т. е. в Кракове) врача? Если можно вообще навести справки серьезного характера в Берне о Кохере или у Кохера (последнее лучше, конечно, было бы), буду очень Вам обязан. Ежели справки будут говорить за поездку в Берн, черкните, когда принимает Кохер, когда он уедет на лето и как придется устраиваться в Берне, в лечебнице (и очень ли дорогой) или иначе.
Жму руку и заранее благодарю за хлопоты.
Ваш Н. Ленин"(6)
26 мая (8 июня) 1913 г. Ленин в письме в Берн (по-видимому, Г. Л. Шкловскому) просит записать Н. К. Крупскую на прием к профессору Т. Кохеру и снять недорогую комнату; интересуется, можно ли прочитать лекцию в Берне на тему «Национальный вопрос и социал-демократия».(7)
В письме 3 (16) июня 1913 г. в редакцию газеты "Правда" есть такая строчка: " Деньги получил за апрель. Необходимо послать за май. Очень прошу не опаздывать. (Деньги крайне нужны мне на лечение жены, на операцию.)"(8)
По дороге в Берн, Н. К. Крупская и В. И. Ульянов заезжают в Вену. Н. К. Крупская пишет: "Поехали в половине июня, по дороге, заезжали в Вену, побывали у Бухариных. Жена Николая Ивановича -Надежда Михайловна - лежала в лежку, Николай Иванович занимался хозяйством, сыпал в суп вместо соли сахар и оживленно толковал с Ильичем о вопросах, интересовавших Ильича, рассказывал про венскую публику. Повидали мы некоторых товарищей-венцев, побродили по Вене. Она - своеобразная, большой столичный город, после Кракова нам очень понравилась."(9)
В. И. Ленин в письме от 11 (24) июня 1913 г. пишет:
Дорогая мамочка!
Получил твое письмо перед отъездом. Приехали мы с Надей в Вену и сегодня едем дальше. Из Берна напишу. Крепко тебя обнимаю, Маняшу и Анюту тоже. Едем мы хорошо, смотрели Вену. Погода хорошая.
Твой В. У"(10)
Возникает вопрос, а для чего надо было посещать Вену, чтобы повидать товарищей и прогуляться по городу? Ответ на этот вопрос, мы находим в следующих письмах:
М. А. Ульянова - М. И. Ульяновой 30 апреля (старый стиль) 1913 г. пишет "Сейчас получила письмо от Володи. в котором он пишет также Мите, сообщает ему, что, несмотря на лечение электричеством в продолжении 3-х недель, глаза, шея и сердце по-прежнему... Знакомые советуют везти Надю в Берн к Кохеру, первоклассная знаменитость по болезням такого рода - вылечит мол, но запускать рискованно, болезнь серьезная, ничего не поделаешь потом... И вот Володя в большом затруднении: бросать ли дачу, куда они уже переехали - расположена на горе, воздух прекрасный, горный, как советовали ей - или везти к Кохеру, он же хирург, вздумает, пожалуй, резать, а многие говорят, что операции в подобных болезнях трудны и сомнительны по исходу... и вот Володя спрашивает совета Мити, правда положение Володи трудное... Я послала бы тебе письмо Володи, но Митя не вернулся еще, ждем его завтра утром, что-то он ответит Володе. Но что может он советовать, ведь он неопытный врач! просматривает медицинские книги свои и делает выписки.
Мы с Аней думаем, что слушать советы знакомых нельзя, а надо посоветоваться с опытным врачом, хоть в Вене, везти туда Надю. Аня хотела писать Володе об этом, надо подождать до утра Митю, посмотрим, что он скажет... А болезнь серьезная! Кроме припадков сердцебиения, у ней распухла сильно шея и глаза выступают... "(11);

М. А. Ульянова - М. Т. Елизарову 17 июня(старый стиль.) 1913 г. пишет: "Получила вчера открытку от Володи из Вены. куда поехал с Надей советоваться относительно болезни ее; из Вены поедут в Берн. Жаль, что не пишет ничего о здоровье Нади, о том, что находит врач...".(12)
Из приведенных писем мы видим, что в Вене Н. К. Крупская обращалась за консультацией к врачу и именно для этих целей она вместе с В. И. Лениным посетила этот город.
12 (25) июня1913 г. Ленин и Н. К. Крупская приезжают в Берн, останавливаются На квартире Г. Л. и Д. 3. Шкловских; на второй день переезжают в комнату по адресу: 4. GesellschaftsstraBe.(13)
Не ранее12 (25) июня 1913 г. В. И. Ленин пишет в редакцию газеты "Правда": "Уважаемые коллеги! Очень прошу выслать мне сюда, в Берн, гонорар за май (и за июнь тоже) (100 р.) по адресу: Herrn Ulianow. 4. GesellschaftsstraBe. 4. Швейцария. Bern. Schweiz.
Я должен пробыть здесь с месяц, ибо жене будут делать операцию. Деньги крайне нужны".(14)
13 (26) июня 1913 г. В. И. Ленин в письме Л. Б. Каменеву в Париж сообщает о своем приезде с Н. К. Крупской в Берн, о намерении прочитать в четырех городах Швейцарии рефераты на тему «Национальный вопрос и социал-демократия» и об отсрочке совещания членов ЦК РСДРП с партийными работниками до августа.(15)
В письме М. А. Ульяновой написанном 15(28) или 16 (29) июня 1913 г , В. И. Ленин пишет: "Вот уже несколько дней мы с Надей в Берне. Кохер еще не принял. Капризник он. Знаменитость и... ломается. Здешние знающие врачи архихвалят его и обещают полный успех. Подождем. Пиши мне пока на адрес Herrn Schklowsky. (Для В. И.) 9. Falkenweg. Bern. Suisse.
Здесь придется, вероятно, пробыть несколько недель".(16)
16 (29) июня 1913 г. В. И. Ленин пишет Л. Б. Каменеву: "С Кохером возня большая: капризник. Все еще не принял, придется ждать".(17)
Когда Н. К. Крупская попадает на прием к Т. Кохеру точно неизвестно, это визит произошел между 16(29) июня и 26 июня (9 июля). В книги Л. Кунецкой и К. Маштаковой "Крупская" сказано, что "Кохер принял их через неделю"(18), но при этом ссылки на источник нет. Также без ссылки на источник, в книге указано: "Друзья по совету доктора Фогта предупредили, чтобы Владимир Ильич попросил поместить Надежду Константиновну не в частную клинику Кохера, где он свободно экспериментирует, а в Университетскую хирургическую клинику, где он гораздо внимательнее и строже относится к своим пациентам".(19)
13 (26) июля 1913 г. В. И. Ленин пишет матери: "Дорогая мамочка! В среду наконец после 2-недельной «подготовки» в клинике Надю оперировали. Операция, видимо, сошла удачно, ибо вчера уже вид был у Нади здоровый довольно, начала пить с охотой. Операция была, по-видимому, довольно трудная, помучили Надю около трех часов — без наркоза, но она перенесла мужественно. В четверг была очень плоха — сильнейший жар и бред, так что я перетрусил изрядно. Но вчера уже явно пошло на поправку, лихорадки нет, пульс лучше и пр.
Кохер все же хирург замечательный, и с базедовой болезнью надо ехать к ним: русских и особенно евреев у него масса.
Теперь уже думаю о поездке назад: 4-го августа думаем выехать (если Кохер не задержит, что иногда бывает), остановимся на ночлеги в Цюрихе, Мюнхене и Вене и затем домой. Еще одно письмо здесь успею получить от тебя, а затем уже писать надо на Poronin. Если задержусь здесь, напишу еще".(20) Из этого письма мы узнаем, что 10 (23) июля 1913 г. Н. К. Крупской провели операцию.
Обратимся теперь к воспоминанием Г. Л. Шкловского: "В мае 1913 года я получил открытку от Владимира Ильича из Поронина (Галиция), в которой он сообщал, что Надежда Константиновна больна базедовой болезнью. Он просил меня сходить к знаменитому бернскому хирургу профессору Кохеру, поговорить с ним, и если Кохер посоветует оперировать, то когда это сделать, дорого ли обойдется операция и проч. К Кохеру я, однако, не пошел. Что он величайшее мировое медицинское светило - это знает всякий ребенок в Берне, знал я и то, что он знаменит именно своими операциями базедиков и признает только хирургический способ ее лечения. Я предпочел поэтому вместо Кохера обратится к своему хорошему знакомому, доктору Фогту.
Я изложил Фогту содержание письма Владимира Ильича и спросил его совета. К операции Фогт отнесся отрицательно. Он указал на большое количество рецидивов с весьма печальными последствиями. Болезнь эта нервная. Надо хоть на некоторое время переменить образ жизни больного, очень хорошо было бы уехать хоть на полгода в киргизские степи, лечиться кумысом и заниматься физическим трудом, приучая себя к этому постепенно. Поверьте прибавил он, что это гораздо более радикальный метод лечения, чем операция.
Я немедленно написал Ильичам о своем разговоре с доктором Фогтом. Надежде Константиновне ответ пришелся очень по душе, и в своем ответном письме она объясняла, что „это все Ильич зря шебаршится" и что никакой операции не нужно. Однако болезнь все усиливалась, и Ильичи в конце июня или начале июля приехали в Берн. Прожили они там недель пять и в начале августа уехали обратно в Поронин.
Заехали Ильичи ко мне, и на другой же день Вл. И. снял недалеко от моей квартиры на Зайденвеге сырую комнатушку, которую Надежда Константиновна назвала „погребком" . И действительно, что-либо более невзрачное отыскать было трудно - и темно, и тесно, и сыро, одно достоинство - дешево.
Через день другой пошли к Кохеру на прием, он назначил операцию, которая состоялась, кажется, 23 июля .
Проведенные с Ильичами 5 недель в Берне всегда останутся памятными для меня, потому что именно в это время."(21)

Теперь коснемся финансового вопроса, т. е. попробуем выяснить сколько же стоили услуги Теодора Кохера. Скажу сразу, что выяснить это очень сложно, дело в том, что ни в воспоминаниях Н. К. Крупской, ни опубликованных письмах В. И. Ленина, ни в современных русских и иностранных источниках (возможно где-то и есть, охватить все источники не возможно, но мне представляется, что вряд ли есть такая информация) не приводятся такие данные. Но все-таки в книге "Переписка семьи Ульяновых" я нашел интересное письмо, в котором затрагивается финансовый вопрос.
М. А. Ульянова - А. И. Ульяновой 31 июля (старый стиль) 1913 г. : "Лечение, операция, дорога и прочее стоило В-де немало денег*, только в клинике 25 франков сутки, В. брал, конечно отдельную комнату"
*Своими средствами он не обошелся бы..(22).
Итак, что первое бросается в глаза, это то, что письмо нам публикуют явно не полное. Мне лично не понятна эта звездочка сноска. Скорее всего, после слова "денег" в письме стоит сумма, но публикаторы посчитали лишним, чтобы мы узнали сумму и убирают ее, при этом делают непонятную сноску. Точно конечно можно будет сказать, только ознакомившись с самим письмом в архиве. так в публикации указаны архивные данных хранения - ф. 11, оп. 2, ед. хр. 5, лл. 124-125. Подразумевается, что это ЦПА, т.е. РГАСПИ.( к сожалению сейчас в данный момент, почему-то не работает сайт РГАСПИ и я не могу привести название фонда).
Но все же, из письма мы знаем, что каждый день нахождения в клинике стоил 25 франков. Н. К. Крупская в воспоминаниях пишет: "Я пробыла около трех недель в больнице"(23). Из информации приведенной в письме В. И. Ленина от 13 (26) июля 1913 г. , мы определяем, что в больницу Н. К. Крупская легла 26 июня (9 июля). Когда Н. К. Крупская покинула больницу, мы можем определить по ее воспоминаниям. так она пишет: "В Берне - уже после моего выхода из больницы - состоялась конференция заграничных групп".(24) Известно, что II конференция заграничных организаций РСДРП, состоялась в Берне 21 июля (3 августа) 1913 года. С 26 июня( 9 июля) по 20 июля (2 августа) приблизительно находилась в больнице Н. К. Крупская, т .е. 25 дней, но так как точно мы не знаем, когда легла и когда была выписана Н. К. Крупская, то возьмем три недели - 21 день, т. е..так, как сама утверждает в своих воспоминаниях Н. Крупская.
21 день умножаем на 25 франков и получаем 525 фраков, т.е. ту сумму, которую В. И. Ленин заплатил только за нахождения в клинике. В рублях по курсу 1913 года(25) это составляет - 194 рубля.
Интересный момент, мы находим в письме еврейского писателя Шолема Алейхема. Так, 26 февраля 1913 г из Берна в письме сыну, он указывает: "В Швейцарии Кохер (тоже знаменитость) напугал нас своим диагнозом: операция, иначе — капут!(Этот кровожадный Кохер после двухминутной аудиенции даже назначил цену: 1000 франков. От самой аудиенции мне уже дурно стало!)."(26)
Но вот, что интересно, оказывается с Кохером можно было торговаться. Об этом мы узнаем из письма написанного В. И. Лениным Л. М. Книпович между 5 и 7 августа(новый стиль) 1913 г. :
"Дорогая Лидия Михайловна!
Посылаю Вам купленную мною для Вас открытку с планом Берна и с отметкой необходимых адресов.
Усиленно советую ехать в Берн: лечиться надо, и только Кохер вылечить может. Я наводил справки всех видов, справлялся в медицинской литературе (толстая книга сына, Альберта Кохера, о базедовой болезни), советовался с врачами в Берне и говорю по опыту.
Пишите в сентябре письмо проф. Кохеру с просьбой назначить точное время для приема (и с указанием, что располагаете лишь такой-то суммой: иначе потом неприятная торговля с кулаческой Frau Professor). Он Вам ответит, назначит срок приема. Тогда поезжайте. Жить в Берне дешево. Мы дадим письма к Шкловскому и Шендерович: они помогут. Через несколько месяцев из инвалида станете человеком.
Жму руку и до скорого свидания.
Ваш В. И."(27)
Замечу, что Лидия Михайловна Книпович так и не поехала лечится к Кохеру. Н. К. Крупская пишет: "Силы Лидии были надорваны. Базедова болезпь, которой Лидия хворала, приняла очень острые формы. Сохранилось письмо Владимира Ильича, который писал Лидии из-за границы, уговаривая ее поехать в Швейцарию к Кохеру сделать операцию. Лидия не поехала".(28)
Мы знаем, что во время того, как Н. К. Крупская находилась в клинике, В. И. Ленин прочитал в четырех городах Швейцарии свой реферат на тему «Социал-демократия и национальный вопрос»: 26 июня (9 июля) Ленин выступает в Цюрихе;27 июня (10 июля) Ленин выступает в Женеве; 28 июня (11 июля) Ленин выступает в Лозанне;30 июня (13 июля) Ленин выступает в Берне.(29)
С. Ю.Багоцкий в своих воспоминаниях указывает, что чтение реферата "частично разрешало и материальный вопрос".(30) Возникает вопрос, а сколько В. И. Ленину удалось собрать франков за чтение реферата? К сожалению суммы найти не удалось, но мы может привести пример, сколько ранее В. И. Ленину удавалось собрать денег. Как сообщалось из-за границы в департамент полиции, В. И. Ленин собрал чтением реферата «Столыпин и революция» в городах Швейцарии около 2 тыс. франков в партийную кассу.(31) В. И. Ленин прочитал реферат в сентябре 1911 года в трех городах Швейцарии:
13(26) Сентября Ленин в Цюрихе в Volkshaus'e (Народном доме) читает на собрании русской колонии реферат;
не ранее 15 (28) сентября Ленин в Берне читает реферат;
19 сентября (2 октября). Ленин в Женеве в большом зале Maison du Peuple (rue Dubois-Melly, 4) в 8 1/2 часов вечера читает реферат.На реферате присутствовало около 150 человек.(32)
Также из письма В. И. Ленина написанное Л. В. Каменеву позднее 13 (26) апреля 1913 г, мы узнаем следующее: "Дорогой Л. В.! Посылаю чек. Раз с отдачей, нельзя не дать, как ни плохи делишки. Наладьте, батенька, сейчас же рефераты по дороге сюда. Я сегодня вернулся из Лейпцига: 64 марки — все же деньги!"(33)
В общем можно сказать, что гонорар от газеты "Правда", а также сборы за чтение реферата приносили В. И. Ленину доход, который покрывал расходы на лечение, операцию, дорогу, проживание и питание. Но вот сказать точно, какую часть расходов удалось В. И.Ленину покрыть доходами, мы явно не можем, ввиду отсутствия точных данных, как заработанного, так и потраченного. Но можно сказать, что названная Павлом Пряниковым сумма в почти 3000 рублей однозначно является не соответствующей действительности, так как если мы сделаем перевод 3000 рублей в франки (кстати замечу сразу, что именно в франках Павел Пряников должен был назвать сумму операции, но так как он этого не сделал, это еще раз подчеркивает, что сумма взята с "потолка"), то это составит 8108 франков. Как вы видите, это огромная сумма, поверить в которую очень трудно, особенно если мы не имеем ссылки на источник, а также не знаем даже приблизительных цен за операции у Теодора Кохера.
Также не соответствует действительности тот факт, что именно с суммы доставшейся из наследства Ольги Васильевны Тистровой, были взяты деньги на операцию. Так Н. К. Крупская в своих воспоминаниях пишет: "Деньги эти были положены в краковский банк. Чтобы вызволить их, надо было пойти на сделку с каким-то маклером в Вене, который раздобыл их, взяв за услуги ровно половину этих денег. На оставшиеся деньги мы и жили главным образом во время войны, так экономя, что в 1917 году, когда мы возвращались в Россию, сохранилась от них некоторая сумма, удостоверение в наличности которой было взято в июльские дни 1917 года в Петербурге во время обыска в качестве доказательства того, что Владимир Ильич получал деньги за шпионаж от немецкого правительства."(34)
Замечу, что с этими 2000 рублей есть тоже некоторые сложности и нюансы, но об этом я расскажу в следующем своем посте.

Источники

http://yroslav1985.livejournal.com/90884.html

5. Пенсия за умершего отца

 

В публикации "На какие деньги жил Ленин" http://ttolk.ru/?p=12830 указано: "Весной 1889 года мать Ленина, Мария Александровна покупает небольшое имение в Алакаевке, деревне, что находилась в 40 километрах от Самары. Покупка обошлась недорого – всего в 800 рублей. Забегая вперёд, скажем, что через 10 лет это имение было продано матерью Ленина за 3500 рублей.

Имение это обошлось недорого вот почему. Этой землёй владел богатый старообрядец, золотопромышленник Сибиряков – всего около 1200 гектар. Он разделил эту землю на участки, которые за относительно небольшие суммы стал продавать состоятельным народовольцам. И сам Сибиряков, и народовольцы считали, что эти небольшие имения станут сетью социалистических коммун – т.е. построение социализма надо начинать с себя.

Итак, в управление 19-летнему Володе Ульянову попали 45 гектар земли и молочная ферма в 14 коров. Коровы, кстати, были выписаны из Германии и давали фантастические по меркам Поволжья удои – 2500-3000 литров молока в год (беспородные крестьянские бурёнки – 800-1000 литров год). Как полунемцы, Ульяновы сделали и небольшой сырный заводик – в Поволжье, да и в России автохтонное население не знало, что такое сыр. Также в имении было 6 лошадей, из них 4 – датских тяжеловоза, способных таскать тяжёлый плуг (этот плуг вспахивал землю на глубину 35 см, автохтонные слабосильные лошади – только на 10-18 см).

Из 45 гектаров 30 отводилось под пастбище и культурный сенокос (засеянный клевером), ещё 15 – под овёс и пшеницу, которые должны были идти тоже на корм коровам и лошадям).

По бизнес-плану Марии Александровны, это имение могло давать в год до 2 тыс. рублей чистого дохода (только сыра предполагалось делать до 1 тонны в год).

Но русская реальность оказалась далека от немецких идеалов Ульяновых. Уже в июне местные крестьяне украли лошадь-тяжеловоза, а в июле – 2 коров. Расследование полиции не дало результатов, видимо, животные были съедены ворами.

В имении предполагалось использовать батраков, в основном местных малоземельных крестьян. Но те работали их рук вон плохо: если пахать они ещё кое-как могли, то ухаживать за немецкими коровами и датскими лошадьми – никак. В августе 1889 года, к примеру, две коровы заболели маститом (воспалением вымени). Сказалась и природная мягкость Владимира Ленина – там, где помогла бы только палка, он ограничивался словом.

В итоге Ульяновы вынуждены были нанять австрийского управляющего, а имение в год давало только около 400 рублей чистого дохода.

Впрочем, в течение 5 лет Владимир Ленин участвовал в жизни своего имения: выписывал семена клевера из Восточной Пруссии, хлопотал о доставке туков (так тогда называли химические удобрения).

В конце концов, через 5 лет имение было всё же продано некому Данилину. И как позже оказалось, Ульяновы оказались удивительно прозорливыми: в революцию 1905-06 года имение в Алакаевке было сожжено крестьянами, а помещик Данилин убит. Не пощадили крестьяне тогда имения ещё двух социалистов. Эксперимент Сибирикова провалился".

 

А вот, как было на самом деле:

 

Для начала, давайте подробно рассмотрим материальное положение семьи Ульяновых, после смерти Ильи Николаевича Ульянова 12 января 1886 г. Ниже приведенные документы помогут нам в этом разобраться.

 

Прошение М. А. Ульяновой директору народных училищ Симбирской губернии И. В. Ишерскому об исходатайствовании пенсии, от 14 января 1886 года

 

Его высокоблагородию господину управляющему

симбирскою дирекциею народных училищ,

вдовы действительного статского советника

Марии Александровны Ульяновой

 

Прошение

Покорнейше прошу Ваше Высокородие исходатайствовать мне с 4-мя малолетними детьми: Владимиром, род(ился) 10 апреля 1870 г., Дмитрием, род(ился) 4 августа 1874 г., Ольгой, род(илась) 4 ноября 1871 г., и Марией, род(илась) 6 февраля 1878 г., пенсию за свыше 30-тилетнюю службу покойного мужа, директора народных училищ Симбирской губернии, с производством из Симбирского казначейства.

Января, 14 дня 1886 г.

Вдова действительного статского советника

Мария Ульянова.

 

На прошении резолюция: «Представлено января за № попечителю Казанского округа на распоряжение».(1)

 

Прошение М. А. Ульяновой об исходатайствовании единовременного пособия.

 

Его Превосходительству Господину Попечителю

Казанского Учебного Округа, тайному Советнику

Порфирию Николаевичу Масленникову

Вдовы Действительного Статского Советника

Марьи Ульяновой

 

Прошение

Мой муж Илья Николаевич Ульянов, состоявший свыше тридцати лет на учебной службе, в том числе более десяти — Директором народных училищ Симбирской губернии, умер 12 января сего 1886 года, и я осталась без всяких средств с четверыми малолетними детьми, воспитывающимися в гимназиях, и с двоими взрослыми, но обучающимися в высших учебных заведениях, всех их я должна содержать. Хотя мой муж и заслужил пенсию, но я еще ее не получаю, поэтому осмеливаюсь почтительнейше просить Ваше превосходительство, не признаете ли возможным исходатайствовать мне с детьми единовременное пособие.

г. Симбирск , 17 апреля 1886 года

Вдова Действительного Статского Советника

М. Ульянова(2)

 

Письмо М. А. Ульяновой помощнику попечителя Казанского учебного округа М. А. Малиновскому

 

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь,

Михаил Афанасьевич!

 

Зная Ваше расположение к покойному мужу моему и вообще внимание и заботливость Вашу к Вашим подчиненным, осмеливаюсь утруждать Вас покорнейшей просьбе моей. Не имея никаких средств к жизни по смерти мужа моего до назначения мне и детям моим пенсии, я обратилась с прошением к г-ну Попечителю Округа об исходатайствовании мне единовременного пособия в том размере, как он признает возможным, но так как Вам ближе известна деятельность моего покойного мужа, то я решаюсь просить тоже Вас Михаил Афанасьевич, не откажите и Вы содействовать исполнению моей просьбы.

Муж мой скончался во время исполнения служебных обязанностей, проработав весь день до своей смерти за отчетом, что, по мнению врача, имело дурное влияние на его болезнь и могло вызвать кровоизлияние на мозг, бывшее причиной его смерти.

Положение мое с шестью детьми теперь чрезвычайно затруднительное, и я надеюсь, что в уважении слишком тридцатилетней службы моего мужа Вы, по доброте Вашей, не оставите моей просьбы без внимания.

С совершеннейшим почтением имею честь быть готовая к услугам Вашим

Мария Ульянова

18 апреля 1886 года

Резолюция Малиновского:

«Тридцатилетняя отличная педагогическая деятельность покойного директора представляет вполне заслуживающей особой субсидии, в виде выдачи единовременного годового оклада его семейству, в среде коей никто из детей еще не пристроен. Такое воспособие им было бы весьма нужно для воспитания его сирот, из коих старшему, выпущенному из Симбирской гимназии 2 1/2 года тому назад и получившему недавно золотую медаль в С.-Петербургском университете на 3 курсе историко-филологического факультета, крайне трудно было бы докончить курс без такой помощи, которая могла бы быть исходатайствована в Министерстве из сумм на воспитание детей заслуженного педагога"(3)

 

Письмо М. А. Ульяновой попечителю Казанского учебного округа П. Н. Масленникову

 

Ваше Превосходительство, Милостивый Государь, Порфирий Николаевич! Осмеливаюсь еще раз обратиться к Вам с покорнейшей просьбе моей, изложенной в прошении к Вашему Превосходительству от 17-го сего апреля, об исходатайствовании мне единовременного пособия.

Пенсия, к которой я с детьми моими представлена за службу покойного мужа моего, получится вероятно не скоро, а между тем нужно жить, уплачивать деньги, занятые на погребение мужа, воспитывать детей, содержать в Петербурге дочь на педагогических курсах и старшего сына, который, окончив курс в Симбирской гимназии, получил золотую медаль и теперь находится в Петербургском университете, на 3-м курсе факультета естественных наук, занимается успешно и удостоен золотой медали за представленное им сочинение. Я надеюсь, что он, с помощью Божьей, будет опорой мне и меньшим братьям и сестрам своим. но в настоящее время он, как и остальные дети, еще нуждается в моей помощи, ему необходимы средства чтобы учиться и окончить курс и вот за этой-то помощью я обращаюсь к Вам, как доброму и заботливому начальнику моего покойного мужа. Служба его Вам известна и, я уверена, оценена по заслугам; в память этой с лишком 30-ти летней службе отца, я прошу Вас не отказать в возможно скорой помощи осиротелой семье его.

С чувством глубокого уважения имею честь пребыть Вашего Превосходительства покорная слуга М. Ульянова

Симбирск, 24 апреля 1886 г.

 

Резолюция: «По приказанию Г-на Попечителя, ввиду отлично-усердной и деятельной службы покойного Ульянова, и особых расходов на его лечение и погребение, ходатайствовать перед Господином Министром».

Помета: «Исполнено 8 мая 1886 г. за № 2184 (есть отпуск)».(4)

 

Отношение попечителя Казанского учебного округа директору народных училищ Симбирской губернии

26 апреля 1886 г.

 

Господину директору народных училищ Симбирской губернии.

Господин товарищ министра Народного просвещения, вследствие представления моего, предложением от 17 сего апреля за No 6210, вдове умершего по службе бывшего директора народных училищ Симбирской губернии, действительного статского советника Ульянова — Марии Ульяновой с четырьмя несовершеннолетними детьми: сыновьями: Владимиром, родившимся 10 апреля 1870 года, Дмитрием, родившимся 4 августа 1874 года, и дочерьми: Ольгою, родившейся 4 ноября 1871 года, и Мариею, родившейся 6 февраля 1878 года, за свыше 30-летнюю службу Ульянова, на основании свода законов (издание 1876 года), том III установления о пенсии и единовременном пособии ст. 111, 113, 217, 342( п.10), 361, 363, 381 и 384, в пенсию: вдове половинный оклад пенсии 1200 руб., следовавшей самому Ульянову, если бы он вышел в отставку в день смерти, — шестьсот руб. и детям другую половину того же оклада пенсии - шестьсот руб., а всему семейству по одной тысяче двести руб. в год, с производством из Симбирского губернского казначейства со дня смерти Ульянова, с 12 января 1886 г., при чем его сиятельство присовокупил, что об ассигновании означенной пенсии. вместе с тем, сделать сношение с министром финансов.(5)

 

Заявление В. И. и О. И. Ульяновых в Симбирскую дворянскую опеку

 

1886 года, мая дня, мы, нижеподписавшиеся несовершеннолетние дети умершего действительного статского советника Ильи Николаевича Ульянова — Владимир и Ольга Ильины Ульяновы, состоящие: 1-й из нас под попечительством своей матери, вдовы Марии Александровны Ульяновой, а вторая под ее же опекою, дали настоящую подписку в том, что на получение матерью нашею Марией Александровной Ульяновой капитала в 2000 р., хранящегося в Симбирском городском общественном банке и принадлежащего нам с малолетними братом Дмитрием и сестрой Марией, для содержания нас всех, изъявляем согласие.

Владимир Ильин Ульянов.

Ольга Ильина Ульянова.(6)

 

Предписание Симбирской казенной палаты губернскому казначейству

23 мая 1886 г.

Казенная палата поручает губернскому казначейству производить установленным порядком ассигнованную предписанием Департамента государственного казаначейства от 30 минувшего апреля за № 8905 пенсию вдове умершего на службе, бывшего директора народных училищ Симбирской губернии действительного статского советника Ульянова, Марии Ульяновой из оклада шестисот рублей в год и несовершеннолетним детям, родившимся: Владимиру 10-го апреля 1870 года, Дмитрию 4-го августа 1874 года, Ольге 4 ноября 1871 года, и Марии 6 февраля 1878 года, из оклада шестисот рублей в год, вдове и детям с двенадцатого января текущего года, на счет сумм Государственного казначейства известив о сем ассигновании пенсионеру.

 

Управляющий палатою

И. д. начальника отделения К. Палашков

И. д. столоначальника С. Васильев(7)

 

Прошение М. А. Ульяновой в Симбирский окружной суд о вводе ее с несовершеннолетними детьми в права наследства, от 11 сентября 1886

 

В Симбирский Окружной Суд

вдовы действительного статского советника Марьи Александровны Ульяновой

за себя лично и за несовершеннолетних детей Александра, Владимира, Дмитрия,

Ольгу и Марью Ильиных Ульяновых

 

Прошение

Имею честь покорнейше просить утвердить в правах наследства, в законных частях, меня и несовершеннолетних детей моих: Александра, Владимира, Дмитрия, Ольгу и Марью к имуществу умершего мужа моего, а их отца, действительного статского советника Ильи Николаевича Ульянова.

Для сего представляю: 1) пять метрических свидетельств о рождении названных выше детей моего мужа, каковыми свидетельствами удостоверяется также мой брак с ним и 2) третью публикацию о вызове наследников покойного мужа, со времени припечатаньи коей протекло более шести месяцев . Особого же заявления о составе и ценности наследства не прилагаю потому, что все оставшееся после мужа имущество заключается в домашней движимости и капитале две тысячи рублей, находящемся в Симбирском городском общественном банке по билету оного за № 12465, причем на долю каждого из наследников приходится менее тысячи рублей.

11 сентября 1886 г.

Вдова действительного статского советника

Марья Александровна Ульянова.(8)

 

Определение Сибирского окружного суда об утверждении в правах наследства М. А. Ульяновой и ее несовершеннолетних детей

 

1886 года сентября 19 дня

По Указу его императорского величества, Симбирский Окружной Суд, по гражданскому отделению, в судебном заседании, в следующем составе:

Председательствующий товарищ председателя З. Г. Деменков и члены суда: П. С. Хлапонин и В. А. Шафанович, при прокуроре В. О. Губерте, при секретаре М. Н. Полянском. слушал дело об утверждении вдовы Действительного статского советника Марии Александровой и детей ее несовершеннолетних Александра, Дмитрия, Владимира, Ольгу и Марью Ильиных Ульяновых, в правах наследства к имению Действительного статского советника Ильи Николаева Ульянова.

Принимая во внимание:

1) что третья публикация о вызове наследников умершего 12 января 1886 года действительного статского советника Ильи Николаева Ульянова припечатана в прибавлении к No 22 С.-Петербургских сенатских объявлений 17-го марта сего 1886 года и шестимесячный с этого времени срок уже истек (1241 ст. т. X, ч. 1-й);

2) что в Симбирский Окружной Суд духовного завещания Ульянова предъявлено не было; к имуществу же его наследственные права по закону предъявлены в Окружном Суде только вдовою его Марьею Александровою и несовершеннолетними детьми его Александром, Дмитрием, Владимиром, Ольгой и Марией Ильиными Ульяновыми, как в этом удостоверяет наведенная по делам Суда справка;

3) что наследственные права просителей удостоверяются представленными к делу свидетельствами: Нижегородской духовной консистории в копии от 14 мая 1874 г. за № 3349 и Симбирской духовной консистории от 1 февраля 1877 г. за No 719, от 3 марта 1881 года за №№ 1434, 1436 и 1435. из которых видно, что Мария Александровна Ульянова законная жена наследодателя, а Александр, Владимир, Дмитрий, Ольга и Мария Ильины Ульяновы законные дети наследодателя Действительного статского Ильи Николаева Ульянова;

и 4) что крепостных пошлин, на основании 4 п. 2-й и 5 статей прилож. I к 363 ст. V т. взимать не следует, так как все наследство заключается в домашней движимости и капитале 2000 р., вложенном в Симбирский городской общественный банк по билету No 12465, причем на долю каждого из наследников достается имущества менее чем на 1000 руб.

Симбирский окружной суд основываясь при том на 1104, 1110, 1128, 1130, 1148 ст. ст. т. X, ч. 1-й и 1408 ст. Уст. гр. суд., определяет: к движимом имуществу умершего Действительного статского советника Ильи Николаева Ульянова утвердить в правах наследства вдову его Марью Александровну Ульянову в одной четвертой части, несовершеннолетних дочерей его Ольгу и Марью Ильиных Ульяновых каждую в одной восьмой части и несовершеннолетних же сыновей его Александра, Владимира и Дмитрия Ильиных Ульяновых каждого в одной шестой части.(9)

 

Итак, из приведенных документов мы видим, что пенсия для всей семьи составила 1200 рублей в год, предписание о ее выплате было принято только в мае, но назначена она была с января 1886 г,, т. е. за январь, февраль, март, апрель пенсия была начислена в мае. Помощник попечителя Казанского учебного округа М. А. Малиновский предлагал выплатить семье Ульяновых единовременное пособие в размере годового оклада Ильи Николаевича, т.е. 1200 рублей, но в январе 1887 г. было получено извещение о том, что министр народного просвещения выделил «в единовременное пособие на воспитание детей вдове директора народных училищ Симбирской губернии действительного статского советника Марии Ульяновой ста пятидесяти рублей"(10). Наследство заключалось в домашней движимости и капитале 2000 р..

Попечитель Казанского учебного округа П. Н. Масленников обратился к Марии Александровне с предложением получить знаки ордена Станислава 1 степени, которым Илья Николаевич был награжден незадолго до своей смерти. Однако, как об этом свидетельствует сделанная на отношении пометка нового директора народных училищ И. В. Ишерского, «супруга И. Н. Ульянова не пожелала получить орденские знаки».(11) Отказ скорее всего было связан с тем, что за знаки ордена Станислава 1 степени нужно было заплатить. Так формулировка предложения получения была следующая: «...не пожелает ли она получить вышеупомянутые орденские знаки со внесением причитающихся за них ста пятидесяти рублей»(12)

 

http://yroslav1985.livejournal.com/94320.html

6. О Василии Ульянове

 

Из книги Жореса Трофимова "Казанская сходка" мы узнаем, какие планы строила семья Ульяновых в 1886 г.: "С приездом в мае на каникулы Саши и Ани было решено жить всем одной семьей. Выдающиеся успехи Александра, получившего на 3-м курсе свою вторую золотую медаль - за победу в научном конкурсе, не оставляли сомнений в том, что он после окончания учебы останется в университете для подготовки к профессорскому званию. Мечта Владимира и Ольги — тоже получить высшее образование в Петербурге. И оставаться матери в Симбирске с Митей и Маняшей уже не будет смысла. В мае четырежды повторяли объявление в «Симбирских губернских ведомостях» о продаже дома..."(13) Так в «Симбирских губернских ведомостях» 7 мая 1886 г в №31 Мария Александровна Ульянова размещает следующее объявление: «Продаётся дом с садом, на Московской улице, принадлежащий Марие Александровне Ульяновой». Подобное объявление - «По случаю отъезда продается дом с садом, рояль и мебель. Московская улица, дом Ульяновой» , было размещено в газете «Симбирские губернские ведомости» 10 мая 1886 г. (No 32), 21 мая (No 35), 28 мая 1886 г. (No 37)(14), "но покупателя сразу не нашлось. А позже из-за дороговизны жилья и питания в Петербурге решили повременить с отъездом до окончания гимназий Владимиром и Ольгой"(15)

В 1886 г. Мария Александровна сдает часть дома в наем. Д. И. Ульянов в воспоминаниях "Мамина комната после смерти отца" пишет: " После смерти отца мы жили в одной половине - той, которая к Свияге. Дверь в комнату, где сейчас портретная, была заделана досками. У постояльца и у нас были отдельные парадные входы. Сначала в той половине, которая к Волге, жил молодой врач. Он жил недолго (несколько месяцев), а потом квартиру сдали присяжному поверенному Багряновскому.

В маминой комнате жили мы с Володей, а мама жила наверху в комнате Анны Ильиничны.

Володина кровать стояла на месте, где сейчас стоит комод, а моя около двери в портретную комнату. Между моей и Володиной кроватью стоял комод. Около двери в столовую стоял шкаф с книгами (классиками). В углу на месте гардероба стоял письменный стол и около него два стула для меня и для Володи.

В столовую проходили через дверь в прихожую. Полотняная занавеска была убрана. Окно на лето затягивалось металлической сеткой.

В этой комнате мы жили с Володей зиму 1886/87 года и лето 1887 года, до июня, когда мы уехали в Казань".(16)

К сожалению, я не смог найти информацию о том, какую сумму Мария Александровна получала за сдачу в наем части дома.

Трагическая гибель 8 мая 1887 г. Александра и назначении Анне местом пятилетней ссылки Кокушкино, вынудили Марии Александровну принять решение о незамедлительном отъезде из Симбирска. В «Симбирских губернских ведомостях» 30 мая 1887 г. (No 36.) вновь размещается объявление о продаже дома и имущества Ульяновых.(17) Объявление повторяется в «Симбирских губернских ведомостях» 3 и 10 июня 1887 года.(18)

Имеется запись в реестре крепостных дел симбирского нотариального архива о продаже М. А Ульяновой усадьбы на Московской улице г. Симбирска А.Н. Минину. 15 июня 1887 г.(19). А. И. Ульянова-Елизарова в своих воспоминаниях указывает: "... дом, который, переезжая со всей семьей в 1887 в Казань, мать и продала за 6 тысяч рублей"(19)

 

Роберт Сервис в своей книги "Lenin: A Biography" касаясь темы финансовых средств, которыми располагала семья Ульяновых, после смерти И. Н. Ульянова, пишет следующее: "To top it all, there was the legacy from Vasili, Ilya Ulyanov’s brother and benefactor, who had died at the age of sixty in 1878.(20)(В довершение ко всему, было наследство от Василия, брат Ильи Ульянова и благодетеля, который умер в возрасте шестидесяти лет в 1878 году). Но, что интересно, Роберт Сервис очередной "знаток" биографии В. И. Ленина. который, как он указывает в своей книге, работал в Russian Central for the Conservation and Study of Documents of Contemporary History (RTsKhIDNI) Lenin, fond 2, Documents on Activity of V. I. Lenin, fond 4, Secretariat of V. I. Lenin, fond 5, Ulyanov family, fond 11, N. K. Krupskaya, fond 12, A. I. Ul’yanova-Yelizarova, fond 13,M. I. Ul’yanova, fond 14 ( Роберт Сервис указывает Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), сейчас данный архив называется Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) ; каждый из названных фондов имеет несколько описей, более подробно об этом можно узнать на сайте РГАСПИ в разделе Список фондов и описей http://www.rgaspi.su/funds/spisok_opisei ), почему-то вдруг не дает ссылку на источник этой информации, перед данным утверждением он ставит ссылки, а тут вдруг ее нет. Все дело в том, что данная информация не соответствует действительности и подтвердить ее Роберту Сервису нечем. Поэтому и не ставит Роберт Сервис ссылки, потому как если мы бы взяли источник с которого он взял эту лживую информацию, внимательно прочитали и узнали тогда бы, что она собой представляет.

Взял эту ложную информацию Роберт Сервис у Д. Волгоконова или же у Н. Валентинова. Так Дмитрий Волкогонов пишет, что Василий Ульянов, старший брат Ильи Ульянова "незадолго до своей смерти (есть правда косвенные свидетельства) выслал денежную часть своего состояния младшему брату"(21) При этом Дмитрий Волкогонов дает ссылку на источник под № 10 - Новый журнал. 1961. № 61. с. 224. Для начал скажу, что в 1961 г. не выходил № 61, он вышел в 1960 г. , а на стр. 224 находится статья Н. Валинтинова "О предках Ленина и его биография". Чтобы наглядно убедиться об уровне знания вопроса о котором упоминает Н. Валентинов, привожу интересующий нас фрагмент данной статьи: "В должности приказчика в фирме «братья Сапожниковы» и как превосходный работник, пользующийся полным доверием своих хозяев, В. Ульянов, нужно думать, получал приличное жалованье. Если его жалованье было бы очень ничтожным он не посылал бы брату деньги, когда тот уже служил и имел заработок. Об одной такой посылке передает Шагинян. Она указывает, что в 1863 году (это семь лет после окончания казанского университета) Илья Н. Ульянов переезжал из Пензы в Нижний Новгород, где должна была состояться его свадьба, и, нуждаясь в деньгах, обратился за помощью к брату. И «Василий наскреб денег и послал брату, чтобы выручить Ильюшу перед самой свадьбой». Если брат Василий мог «наскрести» денег в этот раз, то можно допустить, что он наскребал их и в другие разы, особенно когда уже не было на свете ни его матери, ни сестры Феодосии и он, неженатый, жил совершенно одиноким. Какую-то большую сумму незадолго до своей смерти (он умер в 1878 г.) Василий Ульянов послал своему брату, и воспоминание о ней хранилось в семье Ульяновых, но в печати об этом нигде не упоминается"(22)

Мы видим, что Н. Валентинов полностью не владеет какой-либо информацией о описываемом вопросе, он даже похоронил сестру Феодосию ранее Василия, что полностью не соответствует действительности. Кстати Н. Валентинов выдернул фразу у М. Шагинян, но при это не написал, почему Илья обратился к брату за помощью. М. Шагинян пишет: "Оставаться в Пензе, где все разваливалось, было попросту невозможно. Он даже не мог дополучить за несколько месяцев жалованья и вынужден был написать брату Василию""(23)

Подробно со ссылками на источники про Василия Ульянова и его сестру Феодосию, их материальное положение написано в диссертации М. Г. Штейна "Дворянские роды Ульяновых и Лениных в истории России": "После смерти Н. В. Ульянова, которого хоронили на средства коллег по портняжному цеху, так как семья не имела даже средств для оплаты похорон, все тяготы по содержанию семьи легли на плечи старшего сына, семнадцатилетнего Василия. Он достойно выполнял эти обязанности, пожертвовав, ради блага родных, созданием собственной семьи.

Еще тринадцатилетним мальчиком в 1832 г. Василий Ульянов, хорошо окончивший уездное училище, помогал семье. Он составлял всевозможные прошения, челобитные, ставил подписи за неграмотных астраханцев, которые обращались к нему с такой просьбой. Деньги были небольшими, но это была определенная помощь семье. Найти постоянную работу В. Н. Ульянову удалось достаточно быстро. Он стал соляным объездчиком. Оклад, который ему установили, неизвестен.

Однако А. С. Марков выявил объявление, помещенное в «Астраханских губернских ведомостях» за 1841 г. Но он не указал дату публикации. Вот текст «О вызове на службу», приведенный А. С. Марковым: «Астраханское соляное правление вызывает желающих, знающих грамоту, к занятию должности вахтеров и соляных объездчиков. Жалование таковым назначается в год 57 рублей серебром»

Этот текст отличается от обнаруженного автором этих строк в субботнем номере «Астраханских губернских ведомостей» от 11 (23) января 1841 г. И достаточно существенно. Это видно из содержания документа, приведенного ниже: «Астраханское соляное правление вызывает желающих из отставных нижних воинских чинов, знающих грамоту к занятию должностей вахтеров при соляных пристанях и заставах. Жалования таковым назначается в год 57 руб. 14 и 2 седьмых коп. серебром и помещение от казны в казармах.

Желающие занять должность вахтеров, могут являться в канцелярию соляного правления с надлежащими документами о своем звании, где предъявлены будут обязанности их звания». Из объявления видно, что требуются вахтеры, а не соляные объездчики. У них совершенно разные служебные обязанности, а следовательно, и оклады.

В. Н. Ульянов стал соляным объездчиком. В его должностные обязанности входил контроль за тем, чгобы не велась незаконная добыча соли и она не сбывалась подрядчиками по более низким, чем официально установленным ценам, а также складирование соли в бугры определенного размера.

Вскоре владельцы фирмы братья Сапожниковы обратили внимание на его добросовестное отношение к своим обязанностям и грамотность. Он был назначен приказчиком. В новые служебные обязанности В. Н. Ульянова входило обязательное посещение всех промыслов фирмы, наблюдение за работой рыболовецких артелей, наем рабочей силы, обеспечение контролируемых им артелей солью и осмотр баркасов, в которых она перевозилась, заключение договоров с судовладельцами на транспортировку рыбы потребителям, ведение приходо-расходных книг, представление, по указанию Сапожниковых, копий ведущихся им записей в акцизное управление.

В. Н. Ульянов был исключительно честным человеком и не мог позволить себе воспользоваться преимуществом, в отличие от других, безотчетного управителя определенной части фирмы. Он содержал мать, тетку, сестру Феклу и брата Илью на свою зарплату. Единственное, на что он позволял себе тратить деньги, были книги"; "Напряженный труд не прошел бесследно для Василия Николаевича. Здоровьем он и раньше не блистал. Так, специальная медицинская комиссия городской думы по проверке здоровья рекрутов зафиксировала не только рост В. Н. Ульянова — 2 аршина и 2,75 вершка (1 м 46 см), но и то, что тяжелая физическая работа ему не под силу. И поэтому нет ничего удивительного, что тридцать лет напряженного труда в фирме братьев Сапожниковых способствовали ухудшению здоровья. С 1867 г. он стал часто болеть. У него обнаружили туберкулез. При этом заболевании работа с солью была противопоказана. Сил объезжать зимой бертюльские соляные магазины и склады соли в Басах и Дарме у В. Н. Ульянова не было. В знак признания его заслуг Сапожниковы установили ему небольшую пенсию.

В связи с тем, что В. Н. Ульянову не нужно было больше разъезжать по губернии, он поместил в «Астраханском справочном листке» от 28, 29 и 31 января 1867 г. следующее объявление: «Продается зимний деревянный возок; видеть его и цену узнать возможно в доме Василия Николаевича Ульянова в 1 -ой части, близ весов, на Косе».

Но пенсии В. Н. Ульянову не хватало, так как на его иждивении была сестра Феодосия, поэтому он вынужден был подрабатывать. Впрочем и раньше он прибегал к побочным заработкам, о чем свидетельствует запись о нем в списке мещан города Астрахани: «Вероисповедания православного. Грамоту знает. Находится в услужении у разных лиц. Под судом и следствием не был».

Последними работодателями В. Н. Ульянова были братья Алабовы, армяне по происхождению, которые вели крупную торговлю с Персией и Грузией.

Однако, когда 12 (24) апреля 1878 г. В. Н. Ульянов умер от туберкулеза, то памятник на его могиле на Духосошественском кладбище Астрахани, как установил первый биограф семьи Ульяновых в Астрахани П. И. Усачев, поставила фирма братьев Сапожниковых. Но в тексте на могильном камне была допущена ошибка. На момент смерти В. Н. Ульянову исполнилось 59 лет, а не 60, как было указано на могильном камне. Правда, уточнено время смерти — 4 часа пополудни. Это несоответствие можно объяснить незнанием точных дат теми, кто устанавливал надгробие по поручению фирмы братьев Сапожниковых, где В. Н. Ульянов работал многие годы.

М. И. Ульянова в своей книге об отце, Илье Николаевиче Ульянове, ошибочно пишет, что памятник установлен сослуживцами".

"Что же касается Феодосьи Николаевны Ульяновой, то она до смерти брата, Василия Николаевича, проживала вместе с ним в родовом доме. Феодосия Николаевна была единственной из астраханских Ульяновых, приезжавшей в гости к своем брату, И. Н. Ульянову. Она была знакома со всеми членами его семьи. После смерти В. Н. Ульянова Илья Николаевич отказался от своей доли наследства в пользу сестры. Он посоветовал Феодосии Николаевне продать дом и жить на вырученные деньги. Тем не менее, зная бедственное положение сестры, сам поддерживал ее материально. После смерти Ильи Николаевича это делала его вдова, Мария Александровна Ульянова.

Феодосия Николаевна продала дом только в 1881 г. за 200 руб. купцу 1-ой гильдии А. А. Фокину, у которого вскоре его перекупил владелец трехэтажной каменной гостиницы, директор Астраханского общественного банка, купец В. И. Смирнов. Он и его наследники сохранили дом до революции.

После продажи дома Феодосия Николаевна переехала жить в семью сестры. После кончины Марии Николаевны она до самой смерти жила в семье своего племянника Степана Николаевича Горшкова"(24)

 

http://yroslav1985.livejournal.com/94981.html

 

Продолжение следует