Часть II
В апрельском номере журнала «Историк» (25 000 экз. основан и издаётся российским некоммерческим фондом ИСЭПИ), первые пять статей посвящены В.И. Ленину. 150-летний юбилей основателя коммунистического государства, правящей камарильей, сросшейся с криминалом и западным капиталом, закономерно не обойдён вниманием. Во-первых, чтобы буржуазный агитпроп не зря жевал свой хлеб, ведь антисоветизм – главное условие свободы слова и прикрытия приватизации, а во-вторых, если раньше экономическая реальность позволяла игнорировать фигуру вождя мирового пролетариата, то посреди очередного кризиса перепроизводства, массы начинают сомневаться: «не подгнило ли что в Датском королевстве». Но гарант ельцинской конституции привычно успокаивает: «У нас всё хорошо, я всё контролирую». А поскольку он все свои клятвы от октябрёнка до президента РФ преступил, поддержать культ без личности и почин лицемерной слепоты, попутно лизнув «невидимую руку» рынка, спешат самые беспринципные конформисты – бесплодные антикоммунисты.
Вторая антиленинская статья журнала «Историк»: «Вождь красной реформации», представляет собой полный контраст с первой. Если Никонов – внук Йозефа Геббельса Вячеслава Михайловича Молотова лжёт примитивно и сделать вывод, что ему нужна не правда, а эффект пропаганды несложно, то литературный мулат Лев Данилкин, изгаляется мастеровитее. Критик и публицист, автор биографии Ленина для серии ЖЗЛ (предметный разбор этого опуса осуществил Виктор Штанько), не скрывает своей политической физиономии:
«По психотипу – я худшее, что бывает в жизни: флегматик и меланхолик разом – типичный меньшевик. Я бы всю жизнь ждал идеальных условий для революции – а поскольку они никогда не настанут, можно ограничиться литераторством. И политически, будь я марксистом, я бы не понимал Ленина, цеплялся бы за ортодоксию – какая там пролетарская революция в крестьянской стране. И он бы меня раздражал – склочничеством, расколами, упрямством»[1].
«…социал-демократы всегда мне казались остроумнее [большевиков] – и как заговорщики, и как литераторы»[2].
«Если бы я был его [Ленина] ровесником, то, думаю, я бы его ненавидел лютой ненавистью»[3].
Сегодня социал-демократ или «еврокоммунист» – это тот, кто в зависимости от конъюктуры шатается то влево, то вправо, в чьей голове причудливым образом сочетаются либерализм, коммунизм и отвлечённое человеколюбие. Кто за прогрессивные перемены, но против революционного преобразования общества, кто за борьбу с капиталом, но исключительно при помощи «исторического компромисса», «структурных реформ», парламентских баталий и теории малых дел. Кто выступает за народовластие, но не приемлет диктатуры пролетариата, кто призывает продающих свою способность к труду сплотиться, а на деле отказывается от любых решительных действий. Кто проповедуя идеалы научной объективности, отстаивает иллюзию плюрализма мнений, кто вырабатывает бесчисленные «альтернативные» пути, выхолащивая суть марксизма готовностью идти в принципиальном споре на попятную. Кто ратует за широкую «палитру возможностей», за «надклассовое» государство, за «жёлтые» профсоюзы, за «единое постиндустриальное общество» с неприкосновенной частной собственностью на средства производства, за осуждение Сталина, за неактуальность марксизма-ленинизма, за единение эксплуатируемых с эксплуататорами – за «дружбу» козла Тимура и тигра Амура. Другими словами, современная социал-демократия – это контрреволюционное течение на службе у буржуазии. Что лишний раз своими умствованиями подтверждает господин Данилкин.
1. «…показательно сравнение [Ленина] со Сталиным. Вот тот [Сталин] был настоящим авантюристом: массовая принудительная коллективизация с 1928 года, массовый террор в 1930-х, явно ослабляющий страну перед неизбежной войной, крайне рискованный пакт с Адольфом Гитлером, неподготовленная война с Финляндией. Это классические политические авантюры, каких у Ленина, пожалуй, не встретишь. Другое дело, что авантюризм иногда дает не вполне компетентному политику некоторые преимущества. Так, Сталину очень повезло, что одновременно с его отменой рыночной системы в аграрном секторе начал раскручиваться кризис на Западе и на выкачанные из крестьянства средства ему удалось относительно дешево провести индустриализацию и вместе с тем получить полный контроль над классом, который мог свергнуть его власть».
«массовая принудительная коллективизация» – расхожий миф антисталинистов, прекрасно иллюстрирующий межеумочную позицию бывшего шеф-редактора журнала Playboy, не берущего на себя труд комментируя ту эпоху, разобраться в ней. 1917 год помимо широко известных событий включал в себя ещё один немаловажный эпизод. Российская армия, отправленная умирать на поля Первой мировой за «Босфор и Дарданеллы», в подавляющем большинстве состояла из крестьян. И в среднем, каждые 12 лет в хозяйственной деятельности «царелюбивых пахарей» происходил коренной передел общинной земли по количеству членов семьи мужского пола. Необходимость этого цикла заключалась в поддержании уравнительного способа землепользования и справедливого перераспределения пашен, пастбищ и прочих угодий. Учитывая, что в 1897 году численность населения РИ составляла 125 млн человек, а к 1914 году 175 млн человек, средний размер надела неуклонно сокращался, а медленно развивающаяся промышленность не могла вобрать в себя массу крестьян, оставшихся без земли.
Наряду с нехваткой земли остро стояла проблема архаических методов её обработки. «Освобождённые» Александром II и поставленные в кабальные условия выкупа своих наделов, крестьяне не имели ни сил, ни желания проводить мелиорацию, рекультивацию атрофированных почв, вести борьбу с эрозией, болотами и оврагами. Доведя землю до истощения они пытались при очередном переделе заполучить более плодородный участок. В силу того, что Россия в 1913 году имела всего полтораста тракторов, а в странах Западной Европы и США их счёт вёлся на тысячи, к началу XX века наше сельское хозяйство существенно отставало от передовых капиталистических стран. Доля крестьян в России на пороге XX века составляла 90%, а в более развитых: Англии – 12%, Германии – 25%, Франции и США – 40%.
Политическое устройство царской России как абсолютной монархии, сословное разделение, неграмотность, бескультурье и отношение правящих классов к низшим слоям как к хамову отродью, предопределяла полуголодное состояние 9/10 населения как неизбежное социальное бедствие. Массовый голод случался примерно раз в десять лет, унося десятки и сотни тысяч жизней. В 1908 году министерство внутренних дел так освещало эту проблему:
«угроза умереть голодною смертью является ежегодно весьма возможной участью значительного числа земледельцев России»[4].
Таким образом, повальное бегство крестьян с фронта в 1917 году, помимо очевидного нежелания проливать кровь за чужую прибыль, имело в своём основании и страх пропустить большой передел, остаться с худшими участком, а то и вовсе без земли.
Если бы Данилкин не повторял за антисоветчиками их глупости, а озаботился исследованием вопроса он, возможно бы понял, что население СССР – самой крупной аграрной страны в Европе, продолжало увеличиваться и очередной передел в 1929 году не имел никакого практического смысла. Промышленность способная снабдить село техникой только создавалась, а продолжение практики дробления крестьянских хозяйств только усугубило бы нехватку земли приведя крестьян к разорению, а экономику страны к упадку.
Кроме этого, в 1927 году в СССР случился хлебный кризис. Обладая мелкособственнической психологией и мечтая о мещанской идиллии, крестьяне выступили на стороне кулаков, отказавшись продавать зерно по государственным ценам. Уповая на «невидимую руку НЭПа» они желали заработать на голоде рабочих, точно также как до того помещики веками обогащались за их счёт:
«Старое общество было основано на таком принципе, что-либо ты грабишь другого, либо другой грабит тебя, либо ты работаешь на другого, либо он на тебя, либо ты рабовладелец, либо ты раб. И понятно, что воспитанные в этом обществе люди, можно сказать, с молоком матери воспринимают психологию, привычку, понятие – либо рабовладелец, либо раб, либо мелкий собственник, мелкий служащий, мелкий чиновник, интеллигент, словом, человек, который заботится только о том, чтобы иметь своё, а до другого ему дела нет. Если я хозяйничаю на этом участке земли, мне дела нет до другого; если другой будет голодать, тем лучше, я дороже продам свой хлеб»[5].
Подобное положение вещей не могло устраивать руководство СССР, поскольку срыв индустриализации грозил неминуемым поражением в грядущей войне. Говоря о голоде в начале 30-х на Украине, Поволжье и Казахстане, признавая известные перегибы коллективизации, необходимо отметить, что главной его причиной являлось наследие старой России: несознательность крестьян, саботаж кулаков и техническая неразвитость:
«Чтобы покончить с нашей отсталостью в области сельского хозяйства и дать стране побольше товарного хлеба, побольше хлопка и т.д., необходимо было перейти от мелкого крестьянского хозяйства к крупному хозяйству, ибо только крупное хозяйство имеет возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать побольше товарной продукции. Но крупное хозяйство бывает двоякое – капиталистическое и коллективное. Коммунистическая партия не могла стать на капиталистический путь развития сельского хозяйства не только в силу принципиальных соображений, но и потому, что он предполагает слишком длительный путь развития и требует предварительного разорения крестьян, превращения их в батраков. Поэтому Коммунистическая партия стала на путь коллективизации сельского хозяйства, на путь укрупнения сельского хозяйства путем объединения крестьянских хозяйств в колхозы. Метод коллективизации оказался в высшей степени прогрессивным методом не только потому, что он не требовал разорения крестьян, но и особенно потому, что он дал возможность в течение нескольких лет покрыть всю страну крупными коллективными хозяйствами, имеющими возможность применить новую технику, использовать все агрономические достижения и дать стране побольше товарной продукции. Нет сомнения, что без политики коллективизации мы не смогли бы покончить в такой короткий срок с вековой отсталостью нашего сельского хозяйства.
Нельзя сказать, чтобы политика партии не встречала противодействия. Не только отсталые люди, всегда отмахивающиеся от всего нового, но и многие видные члены партии систематически тянули партию назад и старались всяческими способами стащить ее на «обычный» капиталистический путь развития. Все антипартийные махинации троцкистов и правых, вся их «работа» по части саботажа мероприятий нашего правительства преследовали одну цель: сорвать политику партии и затормозить дело индустриализации и коллективизации»[6].
Историческая необходимость коллективизации – социалистической революции на селе, диктовалась объективным развитием производительных сил, движением от сохи и лучины к электрификации всей страны, к созданию хозяйственной системы, гарантирующей продовольственную безопасность и проведение индустриализации:
«Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут»[7].
«массовый террор в 1930-х, явно ослабляющий страну перед неизбежной войной» – «великий неполживец» Солженицын которым Данилкин восхищается, всю жизнь клял СССР за ГУЛАГ и репрессии, вдохновляя современное интеллигенство на принятие формулы: «кто против Сталина – тот ни в чём не повинный герой»:
«Эти люди, пережившие на своей шкуре 24 года коммунистического счастья, уже в 1941 знали то, чего не знал ещё никто в мире: что на всей планете и во всей истории не было режима более злого, кровавого и вместе с тем более лукаво-изворотливого, чем большевицкий, самоназвавшийся «советским». Что ни по числу замученных, ни по вкоренчивости на долготу лет, ни по дальности замысла, ни сквозной унифицированной тоталитарностью не может сравниться с ним никакой другой земной режим, ни даже ученический гитлеровский…»[8].
Вот так «рукопожатный узник совести», чьи произведения ныне активно вкоренчиваются в школьную программу, описал душевные переживания власовцев. Поддерживает почин плевков «верблюжьего масштаба» в собственное прошлое и наш лауреат Бунинской премии, пестуя миф об «обезглавленной армии» и повторяя хрущёвские зады:
«Весьма тяжкие последствия, особенно для начального периода войны, имело также то обстоятельство, что на протяжении 1937-1941 годов, в результате подозрительности Сталина, по клеветническим обвинениям истреблены были многочисленные кадры армейских командиров и политработников. На протяжении этих лет репрессировано было несколько слоев командных кадров, начиная буквально от роты и батальона и до высших армейских центров, в том числе почти полностью были уничтожены те командные кадры, которые получили какой-то опыт ведения войны в Испании и на Дальнем Востоке»[9].
Данилкин отказывается понимать, что если бы внутренние силы контрреволюции не были выявлены и подавлены, наличие оппозиции способной на военный переворот, серьёзно увеличивало шансы нацистов на успешный блицкриг. Но подпевая кенарам общечеловеческих ценностей и «экспертно» заявляя о «массовом» терроре, наш «рыцарь пера» опирается на «объективные» данные историка Земского, якобы работавшего в архивах закрытых для широкой общественности и по сей день. Если проанализировать эти данные, можно обнаружить прямую корреляцию цифр «репрессированных» от Земского, с цифрами «репрессированных» из докладной записки Генерального прокурора СССР Руденко на имя Хрущёва – первого фальсификатора «сталинских репрессий».
«крайне рискованный пакт с Адольфом Гитлером» – необратимость второй мировой войны по итогам первой, понимало и руководство ВКП(б), и правящие круги ведущих империалистических государств. Вооружая Германию мировой капитал рассматривал два сценария развития конфликта. Первый – физическое уничтожение коммунизма в результате молниеносной победы Третьего Рейха, второй – втягивание СССР в длительное противостояние с фашистским «Евросоюзом».
За «Мюнхенским сговором» проступали контуры нового «крестового похода» против большевизма, и видя, как Лига Наций игнорирует стремительное вооружение Гитлера, как Англия и Франция подписывают с Германией декларации о ненападении, фактически приостанавливая дипломатические отношения с СССР, Сталин стремится к тому, чтобы грядущая война не оказалась войной всех против Советского Союза. Учитывая, что Советская Россия являлась последней страной в Европе подписавшей «рискованный пакт» как раз во время боёв с Японией на Халхин-Голе, можно прийти к выводу, что Сталин «раскалывал» Антикоминтерновский пакт, одновременно препятствуя консолидации Запада на антисоветской основе.
2. «После Гражданской войны Ленин энергично выстраивал аппарат. Но, в отличие от сталинской модели, сильное государство в долгосрочной перспективе не было для него самоцелью – к этому он относился как к временной мере. От идеи постепенного отмирания государства Ленин не отказывался».
Не отказывался от неё и Сталин, что невдомёк бывшему сотруднику журнала «Афиша», вслед за Троцким и Хрущёвым противопоставляющего Сталина классикам марксизма:
«Иногда спрашивают: «эксплуататорские классы у нас уничтожены, враждебных классов нет больше в стране, подавлять некого, значит нет больше нужды в государстве, оно должно отмереть, – почему же мы не содействуем отмиранию нашего социалистического государства, почему мы не стараемся покончить с ним, не пора ли выкинуть вон весь этот хлам государственности?»
Или еще: «эксплуататорские классы уже уничтожены у нас, социализм в основном построен, мы идем к коммунизму, а марксистское учение о государстве говорит, что при коммунизме не должно быть никакого государства, – почему мы не содействуем отмиранию нашего социалистического государства, не пора ли сдать государство в музей древностей?»
Эти вопросы свидетельствуют о том, что их авторы добросовестно заучили отдельные положения учения Маркса и Энгельса о государстве. Но они говорят также о том, что эти товарищи не поняли существа этого учения, не разобрались, в каких исторических условиях вырабатывались отдельные положения этого учения и особенно не поняли современной международной обстановки, проглядели факт капиталистического окружения и вытекающих из него опасностей для страны социализма.
…если социализм победил только в одной, отдельно взятой стране и отвлекаться, ввиду этого, от международных условий никак невозможно, – как быть в таком случае?
…[страна] должна иметь в своем распоряжении и хорошо обученную армию, и хорошо организованные карательные органы, и крепкую разведку, следовательно, должна иметь свое достаточно сильное государство для того, чтобы иметь возможность защищать завоевания социализма от нападения извне.
Нельзя требовать от классиков марксизма, отделенных от нашего времени периодом в 45-55 лет, чтобы они предвидели все и всякие случаи зигзагов истории в каждой отдельной стране в далеком будущем. Было бы смешно требовать, чтобы классики марксизма выработали для нас готовые решения на все и всякие теоретические вопросы, которые могут возникнуть в каждой отдельной стране спустя 50-100 лет, с тем, чтобы мы, потомки классиков марксизма, имели возможность спокойно лежать на печке и жевать готовые решения.
Сохранится ли у нас государство также и в период коммунизма?
Да, сохранится, если не будет ликвидировано капиталистическое окружение, если не будет уничтожена опасность военного нападения извне, причем понятно, что формы нашего государства вновь будут изменены сообразно с изменением внутренней и внешней обстановки.
Нет, не сохранится и отомрет, если капиталистическое окружение будет ликвидировано, если оно будет заменено окружением социалистическим»[10].
Как человек пять лет изучавший жизнь, статьи и научные труды В.И. Ленина с целью написания его биографии, Данилкин мог бы освежить в памяти работу вождя «Государство и революция», чтобы не выглядеть профаном:
«До тех пор, пока наступит «высшая» фаза коммунизма, социалисты требуют строжайшего контроля со стороны общества и со стороны государства над мерой труда и мерой потребления, но только контроль этот должен начаться с экспроприации капиталистов, с контроля рабочих за капиталистами и проводиться не государством чиновников, а государством вооруженных рабочих»[11].
3. «Ленин и его окружение были западниками, они пытались на свой лад вестернизировать империю, которая нуждалась в догоняющем развитии, чтобы продолжать участие в конкуренции и не быть колонизированной более успешными соперниками… Издержки этой быстрой модернизации вынуждены были оплачивать классы, которые оказались «несовременными». Большевики сыграли на том, что крестьянство боялось капитализма и потому неожиданно для всех стало союзником пролетариата. Примерно то же самое произошло затем в Азии».
В этом пассаже оппортунистическая вермишель в голове у автора сборника рассказов «Клудж», склеивается в зловонный ком прокисшего теста, из которого буржуазный писатель выпекает антиисторические перлы.
Крестьяне пошли за большевиками не из-за страха перед капиталом – победить от страха белогвардейцев вместе с интервентами из 14 стран, это всё равно что выиграть Великую Отечественную вопреки Верховному главнокомандующему. Мужики поддержали красных поскольку Ленин вывел Россию из Первой мировой войны и на основе крестьянских наказов принял декрет о земле, провозгласив отмену частной собственности, в том числе и на землю. Для вождя многовековая мечта хлеборобов сбросить помещичье ярмо никогда не являлась тайной:
«Товарищи! Посмотрите кругом себя, что делается в деревне, что делается в армии, и вы увидите, что крестьяне и солдаты терпеть дольше не могут... Товарищи! Знайте, что Керенский ведёт опять переговоры с корниловскими генералами и офицерами, чтобы вести войска против Советов рабочих и солдатских депутатов, чтобы не дать власти Советам!.. Идите же все по казармам, идите в казачьи части, идите к трудящимся и разъясняйте народу правду: Если власть будет у Советов... в России будет рабочее и крестьянское правительство, оно немедленно, не теряя ни дня, предложит справедливый мир всем воюющим народам... Если власть будет у Советов, то немедленно помещичьи земли будут объявлены владением и достоянием всего народа...» [12]
Крестьяне, выступающие против военного коммунизма, оказавшись под рукою Колчака, Деникина и прочей «белой кости», быстро уловили разницу между бывшими господами и большевиками, массово поддержав последних. Оттого и возникали в тылу у белых крестьянские восстания, а Красную армию повсюду встречали как избавительницу.
4. «…главная ошибка Ленина по отношению к крестьянству состоит не в попытке его уничтожить, а в попытке разжечь внутри этого горючего политического материала в 1918–1919 годах классовую борьбу. Это была крайне неблаговидная деятельность, от которой он в какой-то момент отказался. Однако сталинский проект уничтожения крестьянства не имел вообще никакой рациональной подоплеки: известно, что повальная коллективизация не повысила эффективность сельского хозяйства».
Ложь дает кратковременный эффект, а потом разрушает. Эта истина получила подтверждение в конце 80-х, когда партбилетчики ломая социалистический строй, самозабвенно лгали про Сталина и его эпоху:
«После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды «идей» позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потому без устали говорили о «гениальности» позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому «плану строительства социализма» через кооперацию, через государственный капитализм и т. д. Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и «нравственным социализмом» — по революционаризму вообще.
Начался новый виток разоблачения «культа личности Сталина». Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна»[13].
...а обернувшись «демократической» властью, посулили обманутым в обмен на социализм «сто сортов колбасы» и «по две «волги» за ваучер». Также и сегодняшние публицисты с бархатными языками, клевещущие на советский строй ведут к погибели его правопреемницу, перекладывая ответственность за провалы с олигархического режима на неуспешный народ.
Аналогично действует и бывший литературный обозреватель газеты Ведомости. Выплёскивая тонны патоки на вождя мирового пролетариата и одновременно хуля переиначенной хрущёво-горбоёвиной его лучшего ученика, Данилкин «бьёт Лениным по Сталину», отстаивая господствующее положение правящего класса, который за 30 лет реформачества и оголтелого антисталинизма, без ГУЛАГа и расстрелов, одними экономическими репрессиями, вверг страну в демографическую пропасть.
Перемешивая ложь с правдой в желании отформатировать «неэффективный электорат, инфицированный сталинизмом», лауреат премии «Большая книга» (денежное вознаграждение 3 млн руб.) не способен признать, что ни Ленин, ни Сталин не ставили перед собой задачу уничтожить крестьянство. Все советские предприятия, будь то заводы в городе или колхозы на селе с их многопрофильной и доступной инфраструктурой, как раз и являли для народа общинную, социалистическую жизнь.
Ни нэпманы, ни кулаки никогда не вызывали симпатий у широких масс поскольку, как и нынешние спекулянты и расхитители, они не были способны обеспечить нормальную жизнь. Всё это сделали большевики по руководством Сталина. Осуществив индустриализацию, обуздав инфляцию, ликвидировав безработицу, установив твёрдые государственные цены, победив неграмотность и беспризорность, обеспечив стабильный заработок рабочим и проведя коллективизацию (крестьяне перестали пахать на «дядю-кулака», а стали трудиться сотоварищи на себя и на пользу стране).
Всё это привело к заметному улучшению жизни населения СССР, к таким прорывам в науке, культуре, искусстве и экономике, которые капиталистам в РФ могут присниться… только в страшном сне.
Примечания:
[1] https://ru-bykov.livejournal.com/2852086.html
[2] Там же.
[3] https://www.business-gazeta.ru/article/343795
[4] Миронин С. «Голодомор» на Руси. Алгоритм, 2008. С. 156.
[5] Ленин В. И. ПСС. Т. 41. С. 312.
[6] Сталин И. В. Собр. Соч. Т. 16. С. 12-13.
[7] Сталин И. В. Собр. Соч. Т. 13. С. 20.
[8] Солженицын А.И. «Архипелаг ГУЛАГ». YMCA Press, 1978. С. 30.
[9] Лобанов М.П. «Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи». Алгоритм, 2008. С. 597.
[10] Сталин И.В. Собр. Соч. Т. 14. С. 330-335.
[11] Ленин В.И. ПСС. Т. 33. С. 97.
[12] Ленин В.И. ПСС. Т. 34. С. 284-285.
[13] Яковлев А.Н. цит. по: Куртуа С. «Чёрная книга коммунизма». Аспект Пресс, 2003. С. 195.
https://hoochecoocheman.livejournal.com/373742.html