В конце января 1904 года в Женеве я застал в маленьком кафе на одной из улиц, примыкающих к площади Plaine de Plainpalais, Ленина, Воровского, Гусева. Придя после других, я не знал, с чего начался разговор между Воровским и Гусевым. Я только слышал, что Боровский перечислял литературные произведения, имевшие некогда большой успех, а через некоторое, даже короткое, время настолько «отцветавшие», что, кроме скуки и равнодушия, они ничего уже не встречали. Помню, в качестве таких вещей он указывал «Вертера» Гёте, некоторые вещи Жорж-Санд и у нас «Бедную Лизу» Карамзина, другие произведения, и в их числе — «Знамение времени» Мордовцева. Я вмешался в разговор и сказал, что, раз указывается Мордовцев, почему бы не вспомнить «Что делать?» Чернышевского.
— Диву даешься,— сказал я,— как люди могли увлекаться и восхищаться подобной вещью? Трудно представить себе что-либо более бездарное, примитивное и в то же время претенциозное. Большинство страниц этого прославленного романа написаны таким языком, что их читать невозможно. Тем не менее на указание об отсутствии у него художественного дара Чернышевский высокомерно отмечал: «Я не хуже повествователей, которые считаются великими».
Ленин до сего момента рассеянно смотрел куда-то в сторону, не принимая никакого участия в разговоре. Услышав, что я говорю, он взметнулся с такой стремительностью, что под ним стул заскрипел. Лицо его окаменело, скулы покраснели — у него это всегда бывало, когда он злился.
— Отдаете ли вы себе отчет, что говорите? — бросил он мне.— Как в голову может прийти чудовищная, нелепая мысль называть примитивным, бездарным произведение Чернышевского, самого большого и талантливого представителя социализма до Маркса! Сам Маркс называл его великим русским писателем.
— Он не за «Что делать?» его так называл. Эту вещь Маркс, наверное, не читал,— сказал я.
— Откуда вы знаете, что Маркс ее не читал? Я заявляю: недопустимо называть примитивным и бездарным «Что делать?». Под его влиянием сотни людей делались революционерами. Могло ли это быть, если бы Чернышевский писал бездарно и примитивно? Он, например, увлек моего брата, он увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал. Когда вы читали «Что делать?»? Его бесполезно читать, если молоко на губах не обсохло. Роман Чернышевского слишком сложен, полон мыслей, чтобы его понять и оценить в раннем возрасте. Я сам попробовал его читать, кажется, в 14 лет. Это было никуда не годное, поверхностное чтение. А вот после казни брата, зная, что роман Чернышевского был одним из самых любимых его произведений, я взялся уже за настоящее чтение и просидел над ним не несколько дней, а недель. Только тогда я понял глубину. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь. Такого влияния бездарные произведения не имеют...
Валентинов Н. Встречи с Лениным. Нью-Йорк, 1953. С. 102-103
ВАЛЕНТИНОВ (ВОЛЬСКИЙ) НИКОЛАЙ ВЛАДИСЛАВОВИЧ (1879— 1964) — в революционном движении участвовал с 1898 г., вел работу в Киеве; в 1903 г. арестован и после длительной голодовки освобожден из тюрьмы под особый надзор полиции; вскоре бежал за границу. После II съезда РСДРП примыкал к большевикам, в конце 1904 г. перешел к меньшевикам, редактировал легальную меньшевистскую «Московскую газету», участвовал в ряде меньшевистских журналов.
После Октябрьской социалистической революции работал заместителем редактора «Торгово-промышленной газеты», затем — в торговом представительстве СССР в Париже. В 1930 г. эмигрировал за границу.