Перед возвращением в Лейпциг я был у Ильича. В разговоре о партийных делах за границей и в России зашла речь о том, что нет авторитетного партийного органа в России, который был бы способен собрать воедино все имеющиеся организации и вокруг которого сплотились бы заграничные большевики. Я предложил большевистским членам редакции ЦО взять на себя организацию такого центра. Ленин усмехнулся и сказал Надежде Константиновне, которая вошла в комнату во время нашего разговора: «Пятница предлагает организовать центр для воссоздания центральных органов партии». Оказалось, что у Ленина и у товарищей, которые тогда с ним работали, уже был составлен план созыва партконференции, о чем я узнал позже.
За время моего пребывания за границей на работе по транспорту и посредничеству между Россией и заграницей меня очень часто вызывали из Берлина в Женеву и из Лейпцига в Париж в моменты острых разногласий в партии. По приезде туда я всегда бывал у Ленина. Бывало, спрашиваешь Ильича: «По какому поводу меня вызвали?» На мой вопрос я получал всегда одинаковый ответ: «Побудьте несколько дней, повидайтесь с товарищами, а потом поговорим». А когда я к нему вновь заходил уже перед отъездом, он меня спрашивал: «Ну как, определились?» Только после того, как я ему говорил, как я смотрю на создавшееся положение, он излагал свой взгляд и свои предложения. До войны у меня была интенсивная деловая переписка с Надеждой Константиновной и с Ильичем, но, к сожалению, она у меня не сохранилась...
В начале ноября я получил от Ильича спешное письмо, в котором мне предлагалось немедленно поехать в Прагу и там все приготовить для партконференции. В этом же письме была записка к чешскому социал-демократу Немецу от Ильича 2. Я сейчас же поехал в Прагу. Немец познакомил меня с двумя чешскими социал-демократами — заведующим Народным домом и его помощником, и вместес ними мы составили план практических мероприятий по подготовке конференции. С чехами я уговорился насчет явок к ним из Парижа и из Лейпцига и насчет телефонных разговоров с ними из Лейпцига. Когда все приготовления были закончены, я вернулся в Лейпциг и оттуда сообщил Ильичу о сделанных приготовлениях и явках. Сам же я стал подготовлять в Лейпциге прием делегатов из России...
Конференция все время заседала в чешском социал-демократическом Народном доме (этот Народный дом после раскола в партии в 1920 г. был захвачен чешскими социал-демократами с помощью полиции, несмотря на то что огромное большинство чешской социал-демократической партии примкнуло к Коммунистическому Интернационалу); там же, в ресторане, делегаты столовались, а жили все у чешских рабочих, членов социал-демократической партии. Конференция заседала очень долго — недели две. Порядка дня конференции точно не помню. Конференция обсуждала вопрос о ликвидаторах, которых она поставила вне партии, о текущем моменте и выборах в IV Думу, о думской социал-демократической фракции (конференция констатировала улучшение ее работы), организационный вопрос, вопрос о страховой кампании (в резолюции конференции по этому вопросу был детально рассмотрен страховой закон III Государственной думы о больничных кассах и пр. и детально определены требования революционной социал-демократии по страхованию рабочих, которые Советская власть действительно ввела в жизнь), о нелегальной социал-демократической печати, о формах заграничных организаций содействия, о голоде, о захватнической политике царизма в Персии и Китае, о ЦО и о выборах в центральные учреждения партии. Конференция внимательно заслушала доклады с мест, в результате которых была констатирована необходимость усиления работы по созданию нелегальных ячеек и связи их с революционными социал-демократами во всех легальных рабочих организациях путем объединения их во фракции по профессиям...
В Поронине у Ленина и Н. К. Крупской я прожил дней семь. Жили они в крестьянском двухэтажном доме. Внизу жили Ильич, Надежда Константиновна и ее мать, наверху же были одна или две комнаты, очевидно, специально для приезжающих, ибо, когда я приехал, там уже жил один товарищ, туда же поселили и меня. Владимир Ильич в Поронине, так же как и в Лондоне, Женеве и Париже, где мне его приходилось видеть, занимался и гулял в определенные часы. Несмотря на то что почти все дни, которые я провел в Поронине, шел дождь, Владимир Ильич много гулял пешком или ездил на велосипеде по окрестностям Поронина, расположенного в живописном месте. Из Поронина очень хорошо были видны Закопанские горы. Часто я принимал участие в прогулках Владимира Ильича. Однажды мы поехали в местечко Закопане, которое находилось недалеко от Поронина, а оттуда отправились на целый день в горы смотреть так называемое «Морское око». С нами был и третий товарищ, но точно не могу припомнить, был ли это тов. Ганецкий, который тогда жил в Поронине, или кто-либо другой. Помню только, что до конца он с нами не дошел. За этот день раз двадцать начинался дождь, и вперемежку с ним появлялось солнце.
Вымокли мы основательно. Во время дождя мы иногда прятались в какие-то избушки, очень похожие на сибирские этапные пункты, специально построенные для того, чтобы туристы могли укрываться в них от дождя. Лазили мы долго, поднимаясь высоко по камням и хватаясь за железные скобы, вделанные в скалы. Большую часть пути пришлось идти по тропинке над огромным обрывом. Красота была необычайная. Но когда мы дошли до «Морского ока», то оказалось, что облака закрыли все, и ничего не было видно. Три раза мы начинали спускаться с горы и поднимались обратно, как только появлялось солнце, пока мы, наконец, не увидели глубокую впадину в горе, наполненную чистым снегом. Поздно ночью, промокшие и озябшие, мы вернулись в Поронин...
Пятницкий О. Записки большевика.
ПЯТНИЦКИЙ (ТАРШИС) ИОСИФ АРОНОВИЧ (1882—1938) - деятель Коммунистической партии и Коминтерна; в революционное движение вступил в 90-х годах. Член партии с 1898 г. Находясь в эмиграции, ведал транспортом нелегальной литературы и отправкой партийных товарищей из-за границы в Россию. Активно участвовал в созыве II и III съездов РСДРП. Участник первой русской революции. Вел работу в Одессе, Москве и других городах. Делегат VI (Пражской) партийной конференции. За революционную деятельность подвергался неоднократным арестам, сидел в тюрьмах, был в ссылке; в 1914 г. сослан в Енисейскую губернию. В октябрьские дни 1917 г.— член Боевого партийного центра в Москве. После Октябрьской социалистической революции — на партийной работе: секретарь МК РКП(б), с 1921 г.— в ИККИ, с 1935 г.— в аппарате ЦК ВКП(б). Необоснованно репрессирован; реабилитирован посмертно и восстановлен в партии.