Когда в 1914 году разразилась империалистическая война, большевики во главе с Лениным остались верны решениям международных социалистических конгрессов, и особенно Базельского: «объявить войну империалистической войне».
Борьба большевиков против меньшевиков, эсеров, Бунда и т. п. была, по сути, борьбой против социал-шовинизма всего II Интернационала.
Председатель Международного социалистического бюро !. Э. Вандервельде приезжал летом 1914 года в Россию, нащупывал почву и искал пути подчинения большевиков меньшевикам для обеспечения единого фронта русских социал-демократов с социал-шовинистами Антанты в войне против немецкого империализма. Большевики и большая часть российских пролетариев не попались на вандервельдовскую удочку.
В. И. Ленин в свое время по поводу встречи большевиков с Вандервельде во время его приезда в Питер писал, что II Интернационал теперь будет знать, что большинство российских рабочих идет за большевиками. Это было особенно важно в связи с подготовкой к Венскому конгрессу II Интернационала в августе 1914 года, на который выносился вопрос о расколе в Российской социал-демократической рабочей партии.
Перед этим в Брюсселе бюро II Интернационала пыталось навязать большевикам условия, которые затруднили бы проведение революционной работы в России.
Ленина глубоко волновало и возмущало мещанское направление работы бюро II Интернационала, относившегося к расколу российской социал-демократии как к обыкновенной склоке 2. События быстро нарастали, подготовка военного столкновения ускорялась. На глазах всего мира началась кровавая бойня, и к великому позору социалистов всех стран они очутились полностью в тенетах капитализма...
Чувствовалось приближение революционной бури.
Наши мысли обращались в Краков, где жил В. И. Ленин, который лучше всех нас понимал биение революционного пульса как в России, так и во всем мире...
В мае 1914 года при загадочных для нас обстоятельствах из фракции большевиков ушел Р. Малиновский (как потом выяснилось, он был охранник и провокатор). Рабочие не понимали этого поступка и, считая Малиновского дезертиром, решительно осуждали его.
Меньшевики буквально травили нашу партию и думскую фракцию в связи с этим фактом, рассчитывая оттолкнуть рабочие массы от партии, от думской большевистской «пятерки».
Во фракцию поступали десятки и сотни резолюций, клеймящих Малиновского за его дезертирство и осуждавших меньшевиков за их мерзкую травлю большевистской думской фракции. Рабочие были на стороне нашей партии, на стороне большевистской «пятерки»...
Как-то в Поронине мы с Владимиром Ильичем говорили о причинах, заставивших Малиновского уйти из Думы. Владимир Ильич сказал:
— Я был против избрания Малиновского в ЦК потому, что он в прошлом был неизвестным для партии человеком, но большинство оказалось не на моей стороне — Малиновского избрали. Теперь, к сожалению, оправдались мои опасения.
Что касается неистовства меньшевиков по поводу ухода Малиновского, то Ленин говорил:
— Эти мошенники, негодяи пользуются любым случаем, даже подлейшим, чтобы облить помоями нашу партию, а на самом деле они только разлагают ряды рабочих на пользу царскому правительству и охранке. Провокатор ли Малиновский — это нам пока неизвестно. Но разве можно в связи с этим травить партию? Надо дать меньшевикам решительный отпор!
Далее товарищ Ленин говорил:
— Идет революционный подъем. В то время как большевики, депутаты III Государственной думы, боялись ездить к нам за границу — калачом, бывало, их не заманишь на совещания,— вы — рабочая «пятерка» — так часто ездите к нам, иногда и без приглашения, что мы уже боимся, как бы вас за это прежде времени не арестовали.
Устами Владимира Ильича говорила истина: дух времени предсказывал новую надвигающуюся полосу революционного развития не только в России, но и в ряде капиталистических стран, приближающуюся военную грозу и революционную атмосферу, все больше и больше насыщающуюся парами революционных вспышек...
Когда началась мировая империалистическая война, царское правительство хотело, чтобы Дума одобрила начало войны, и экстренно созвало депутатов. До этого времени питерский комитет большевиков уже успел выпустить прокламацию с призывом: «Никакой поддержки войне, вооружение рабочих и решительная борьба с царизмом!»
Чтобы подчеркнуть нашу враждебность к торжественному акту Думы, одобрявшему затеянную царским правительством войну, мы — все пять депутатов — во время голосования демонстративно покинули зал заседания...
Все политические партии были против нас, против питерского комитета, выпускавшего пораженческие прокламации. Особенно эта ненависть начала расти тогда, когда наш ЦК и товарищ Ленин развернули широкую пропаганду за поражение царского правительства в империалистической войне и провозгласили лозунг «Братание на фронтах!». Наши враги начали выдумывать легенду о подкупе большевиков немецким штабом...
Всем большевикам в Питере была известна точка зрения рабочих депутатов, и они знали, что эта позиция исходит от ЦК, от товарища Ленина.
Необходимо было сделать все, чтобы эту позицию знали рабочие хотя бы главных промышленных центров России. «Пятерка» решила созвать конференцию и на ней по-партийному проработать все вопросы, связанные с пропагандой и агитацией против войны.
Накануне конференции ко мне пришла одна латышка и принесла письмо от А. Г. Шляпникова и пару ботинок, предложив сорвать набойки с каблуков. В них я нашел в двух экземплярах 33-й номер газеты «Социал-демократ» со знаменитой ленинской статьей «Война и российская социал-демократия».
С трепетом мы, депутаты, прочитали эту статью за подписью ЦК, познакомили с ней питерский комитет, а потом разными путями и других товарищей-партийцев...
Созванная конференция не состоялась, так как многих арестовали и вместо 22 товарищей прибыло только 6.
Собрали совещание (вместо конференции).
Мы прочитали 33-й номер «Социал-демократа», и я положил его в карман. Совещание уже заканчивалось, когда в квартиру ворвались полиция и охранники. Захватив нас неожиданно, они обыскали депутатов Ф. Н. Самойлова, Н. Р. Шагова и А. Е. Бадаева. Я и М. К. Муранов не дали себя обыскивать, часа 3—4 отстраняли от себя полицейскую банду и тем самым задерживали составление протокола, арест и обыск всей квартиры. Жандармский ротмистр и пристав несколько раз бегали к телефону, требуя помощи и директивы. Только когда приехал жандармский генерал с жандармами, нас схватили за руки и силой обыскали. Они были очень рады, когда нашли в моем кармане 33-й номер «Социал-демократа».
Всех нас осудили на вечное поселение в далекую Сибирь — в Ту-руханский край, куда и отправили этапом.
Работу большевистской фракции в Думе Ленин считал образцом революционного использования парламента.
* * *
Из Туруханска, где мы пробыли около месяца, нас переселили в Енисейск. В ссылке большевики проводили большую политическую работу... Я был тогда председателем колонии политических ссыльных в Енисейске, широко переписывался с рабочими России и ссыльными.
Вскоре охранка пронюхала о моей партийной работе, в частности о том, что я веду агитацию против войны и борьбу против раскольнической работы меньшевиков-оборонцев.
Тут, в енисейской ссылке, меня снова арестовали, посадили в енисейскую тюрьму, а потом отправили этапом в Якутию.
Из телеграммы моей жены от 3 марта 1917 года мы узнали, что в Петрограде свергли царя. Радость наша была большая. Мы перецеловались, горячо поздравили друг друга и пошли свергать старую власть, организовывать новую, народную. В тот же день создали четверку, в которую вошли большевики Е. Ярославский, Г. К. Орджоникидзе, К. И. Кирсанова и я... Как член Государственной думы, я был в Якутске какой-то властью, поэтому мне и предложили, открывать и закрывать народные собрания. Я это делал от имени большевиков. На общем народном собрании был избран Комитет общественной безопасности и его президиум, меня избрали председателем комитета...
Узнав о приезде В. И. Ленина в Россию, мы, большевики, послали ему телеграмму: «Якутская организация социал-демократов радостно приветствует вас с возвращением к массовой социалистической организационной работе»1.
По телеграфу до нас дошло известие и об «Апрельских тезисах» Ленина, и каждый из нас, большевиков, в своей работе принял их к исполнению...
Еще 3 марта по распоряжению Временного правительства я получил разрешение на возвращение в Петроград. Но в Питер добрался лишь в конце июня вместе с другими ссыльными. Узнав, что в редакции «Правды» заседает ЦК РСДРП (б), я поспешил туда. Там я застал Я. М. Свердлова, который очень обрадовался приезду большевиков из Якутии. Свердлов предложил мне немедленно поехать к Владимиру Ильичу. Жил тогда Ленин на улице Широкой в квартире Елизаровых. Ильич тепло встретил нас с Орджоникидзе, мы расцеловались.
Ленин долго, до мельчайших подробностей, расспрашивал нас о жизни в Якутии, пожурил за неумение решить вопрос о земле...
В это время Питер бурлил. Почти на всех перекрестках возникали митинги, на которых агитировали против войны, против политики Временного правительства. Особенно бурные митинги происходили на заводах. На некоторых заводах влияние все еще имели эсеры и меньшевики, вслед за Церетели повторявшие, что время уже ликвидировать Советы, как «летние квартиры», и перейти на «зимние», создать буржуазное правительство — парламент по типу западных парламентов...
Утром 3 июля 1917 года в первом пулеметном полку (в Народном доме) состоялся митинг. Меня избрали его председателем. На митинге выступали А. В. Луначарский и другие ораторы, призывая к борьбе за мир, за укрепление Советов. Солдаты-пулеметчики требовали немедленного выступления против Временного правительства. Они послали своих делегатов в другие полки.
В это время уже стало известно о полном провале наступления на фронте. Поэтому призыв пулеметчиков к выступлению против
Временного правительства, посылавшего народ на безумную бойню, встретил горячее сочувствие среди солдат других полков Петрограда, а также моряков Кронштадта и рабочих.
Революционный порыв поднял рабочих, и ночью вместе с нуле метчиками и моряками вышли на улицы путиловцы, рабочие заводов «Новый Лесснер», «Новый Парвиайнен» и др. Все шли ко дворцу, где находилось Временное правительство-Временное правительство приказало стрелять в безоружных людей, против нас кинули казаков и юнкеров. Стреляли на Литейном проспекте, на углу Садовой и Невского, были убитые и раненые.
4 июля Временное правительство решило арестовать, как участников волнений, большевиков и занять дворец Кшесинской войсками. Вскоре был издан и приказ об аресте В. И. Ленина.
Вечером после демонстрации был созван актив большевиков Петрограда. Собрались мы в Таврическом дворце, в комнате заседаний фракции. Народу пришло много. Появился Ленин. Приветствуя всех, он начал переходить от одной группы к другой. Подошел и к той группе, где был я, спросил с обычным для него в эти революционные дни оживлением:
— Что вы думаете о политике Временного правительства? И тут же сам ответил:
— Временное правительство роет нам яму, но оно само в ней окажется.
В это время к нему кто-то подошел и сказал:
— Владимир Ильич! Надо уходить. Подъезжают войска. Дворец окружает полиция. Вас могут арестовать.
Ленина окружили товарищи и так вышли с ним из здания. Партактив не состоялся. Мы условились между собой, как действовать на следующий день, и разошлись...
Борьба с каждым днем нарастала. Временное правительство направило все свои силы против большевиков, и в первую очередь против Ленина.
Была пущена гнусная клевета: Ленина обвинили в связях с немецким генеральным штабом. Вся кадетская пресса, конечно, немедленно подхватила эту клевету.
Еще до июльской демонстрации я как-то встретил Владимира Ильича в редакции «Правды». Ленин спросил меня:
— Что вы думаете делать? Я ответил:
— Считаю целесообразным поехать в Екатеринослав, в Донбасс, то есть в те места, где меня избрали депутатом в Государственную думу, и отчитаться перед избирателями.
Ленин одобрительно отнесся к этой мысли, и ЦК партии послал меня на Украину...
О Владимире Ильиче Ленине. Воспоминания. 1900—1922 годы. М., 1963. С. 123—128
ПЕТРОВСКИЙ ГРИГОРИЙ ИВАНОВИЧ (1878—1958) —один из старейших участников революционного движения, член партии с 1897 г., большевик. Депутат IV Государственной думы от рабочих Екатеринославской губернии, входил в большевистскую фракцию Думы. В ноябре 1914 г. был арестован вместе с другими депутатами-большевиками и сослан в 1915 г. на поселение в Туруханский край, где продолжал революционную работу. В июне 1917 г. вернулся в Петроград и был направлен на работу на Украину. Участник Октябрьской социалистической революции в Петрограде и на Украине. Делегат II Всероссийского съезда Советов, избран членом ВЦИК. После Октября — на партийной и государственной работе.