А. А. Иоффе ЭПОХА БРЕСТСКИХ ПЕРЕГОВОРОВ
( Воспоминания )
В период наших первых шагов на международной арене никому не было достаточно ясно, какие внешние формы могут принять наши взаимоотношения с буржуазными правительствами. Советская власть отмела все старые дипломатические формы и категорически отвергла какие бы то ни было тайные переговоры...
Уже в первом международном документе Советской власти, в знаменитом Декрете о мире, имеется указание на готовность Советского правительства вести мирные переговоры хотя бы по телеграфу. И эта возможность казалась не исключенной, когда решено было обратиться прямо, так сказать, через окопы, с предложением мирных переговоров к Германии и ее союзникам.
Владимир Ильич чрезвычайно настойчиво внушал мне перед моим отъездом в Брест-Литовск, как именно необходимо наших империалистических противников «вытаскивать за ушко да на солнышко». «Как только они покажут свои империалистические ушки,— говорил он,— вы их остановите и требуйте: а позвольте-ка это записать!»
Когда в брестских переговорах определенно выяснилась совершенная неприемлемость германских условий мира, тов. Ленин настаивал на затягивании переговоров именно в целях более ясного выявления перед трудящимися всего мира антиимпериалистической сущности советской политики и чистейшей воды империализма наших противников. «Чтобы затягивать, нужен затягивальщик»,— говорил Владимир Ильич и настоял на поездке тов. Троцкого в Брест.
С тактикой «ни мира, ни войны» Владимир Ильич с самого начала не был согласен потому, что, по его мнению, переговоры уже дали в агитационно-пропагандистском отношении все, что могли дать; выяснять же этой тактикой, могут ли немцы наступать, было бы уже слишком рискованно и слишком дорого.
Еще более ясно формулировал Владимир Ильич свою точку зрения после перехода германских войск в наступление после занятия Двинска и Пскова и предъявления нам ультиматума. Теперь Ленин категорически отказывался еще раз уступить сторонникам других тактик в нашей партии, утверждая, что уже вполне ясно, что немцы могут наступать, что теперь необходимо спасать революцию,
самый факт существования которой будет максимально революционизируют, действовать на трудящиеся массы всего мира.
Историческим оправданием этой тактики Владимира Ильича является именно то обстоятельство, что через 8 месяцев после подписания Брестского договора вспыхнула германская революция, которая аннулировала его.
Хотя германская революция вскоре и направилась по совершенно иному пути, чем тот, который был желателен и которого все мы ожидали, но по отношению к Брестскому договору она выполнила свой долг, уничтожив его и этим оправдав политику «ставки на революцию».
Необходимо, однако, отметить, что Владимир Ильич, рассчитывая на мировую революцию, считался в то же время с определившимся уже фактом замедления ее темпа и полагал необходимым в период «передышки» использовать внутренние противоречия империалистических стран. С этим, впрочем, вполне соглашалась и группа Троцкого, а возражали только «левые коммунисты», утверждавшие, что попытка Ленина «пролезть в щель» между империализмом обеих еще тогда воевавших группировок обречена на неудачу, так как «щель эта слишком узка».
Факты, однако, доказали обратное: Ленину удалось «пролезть в щель», и до сих пор еще в империалистическом лагере постоянно существуют и постоянно создаются все новые «щели», достаточно широкие, чтобы оправдать ленинскую тактику «лавирования».
Как известно, большевиков сначала, и не только в России, но и во всем мире, обвиняли в том, что они — «германские шпионы», «германские агенты», «подкупленные Германией» и т. д.
Гнусный процесс, возбужденный против нашей партии меньшевиками и эсерами на основе этого навета, был ликвидирован победоносным Октябрьским восстанием, но последнее, конечно, не обеляло Советской власти и не освобождало ее от этой грязной клеветы за границами советской территории, и, наоборот, за рубежом победа Советской власти в России еще укрепляла эти инсинуации в качестве сильнейшего аргумента против этой власти.
Трехмесячная борьба в Бресте помимо своей главной цели — революционизирования мира трудящихся — имела еще и побочную: доказать всему миру безусловную ложность возводимых на большевиков обвинений.
По мере развития брестской борьбы достигались обе указанные цели, и приблизительно в период второй стадии переговоров не только рабочие Берлина, Вены и Варшавы своими забастовками и январскими боями на улицах названных городов недвусмысленно поддержали Советскую власть, но и правительства Антанты захотели попытаться использовать ее в своей борьбе против Четверного союза.
Это была первая «щель», в которую можно было пролезть.
В январе 1918 года советским полпредом в Лондоне был назначен М. М. Литвинов, тогда там проживавший. Его деятельность в Лондоне в этот период мало кому известна, ибо нигде до сих пор об этом ничего не писалось.
Пользуюсь случаем, чтобы сообщить то, что тов. Литвинов сам мне об этом рассказывал.
Не имея сношения с Советским правительством (назначение его было сообщено по радио), М. М. Литвинов узнал о своем назначении из английских газет и немедленно же обратился в Форийн-оффис (министерство иностранных дел) с официальным письмом, в котором требовал от британского правительства соответственных выводов.
М. М. Литвинову также официально ответил тогдашний товарищ министра иностранных дел (Бальфура) лорд Гардинг, который сообщил ему, что британское правительство, не признавшее еще Советской власти, не может формально признать и ее посла (Литвинова), но министерство иностранных дел готово сноситься с ним через специально к нему приставленного своего чиновника, Ли-пера, оказавшегося личным знакомым тов. Литвинова, так как последний раньше давал ему уроки русского языка.
Фактически тов. Литвинов был признан. Он немедленно взял на себя защиту арестованных в Англии за свою борьбу против войны русских граждан (в том числе и сидевшего тогда Г. В. Чичерина), выдавая паспорта и визы (признаваемые британским правительством).
Подписание Брестского договора вызвало неудовольствие английского правительства и, следовательно, некоторое охлаждение в отношениях. Но только арест в Москве Локкарта, обвиненного в шпионаже, привел к разрыву.
М. М. Литвинов и его сотрудники были тоже арестованы в Лондоне, хотя и без всякого обвинения, но в качестве заложников. После энергичных протестов они, однако, через 10 дней все были освобождены. Начались переговоры об обмене Локкарта на Литвинова, которые, несмотря на явное недоверие английского правительства, окончились принятием последним предложения тов. Литвинова о разрешении ему выехать в Копенгаген с обязательством не ехать дальше в Россию до выезда из России Локкарта (по этому поводу тов. Литвинов получил письмо от Чемберлена).
Теперь известно, что германские милитаристы в угоду Антанте еще во время своей с нею войны готовы были вооруженными силами наступать на советские республики, а после окончания войны предлагали даже свои услуги для совместного с Антантой наступления на нас.
Ни то, ни другое не удалось. И не удалось потому, что брестская тактика Владимира Ильича создала все-таки возможность «пролезть в щель», т. е. сначала использовать противоречия Антанты с Германией, а затем — ненависть Германии к Антанте.
В этом смысле уроки Бреста — незабываемы. И как раз теперь, в новейшую эпоху, когда опять возрождаются попытки окружения Советского Союза,— в это время брестская тактика опять приобретает свою жизненность и актуальность.
Красная газета. 1927. № 263. 18 ноября
ИОФФЕ АДОЛЬФ АБРАМОВИЧ (1883—1927) — в социал-демократическом движении с конца 90-х годов XIX в. После II съезда партии — меньшевик, был членом Заграничного бюро ЦК партии. После Февральской революции вошел в состав Петроградского Совета, на VI съезде РСДРП (б) вместе с группой межрайонцев был принят в партию большевиков. В Октябрьские дни 1917 г.— член Петроградского Военно-революционного комитета, в ноябре 1917 г.— январе 1918 г.— председатель, в январе—феврале 1918 г.— консультант советской делегации на переговорах с Германией в Брест-Литовске, затем — полпред РСФСР в Берлине. Видный дипломат. Работал в наркомате РКИ, Главном концессионном комитете, Госплане. На VI и VII съездах РКП (б) избирался кандидатом в члены ЦК.