Н. М. Потапов НАЧАЛО
Первая попытка наметить контуры Красной Армии была сделана уже через две с половиной недели после Октябрьской революции. 8 декабря в бывшем доме военного министра состоялось первое совещание коллегии с представителями Генерального штаба о конструкции будущей армии, причем была оглашена и подвергалась обстоятельному обсуждению специально заготовленная по этому вопросу записка Главного управления Генерального штаба. Особенно интенсивному обсуждению было подвергнуто предложение о сохранении на службе под знаменами некоторого количества команд, через которые намечалось пропускать все население. Причем во время дебатов предложению этому противопоставилась необходимость для указанной цели не сохранять старые войсковые части, а образовать новые организационные ячейки на местах из местного же элемента, прошедшего необходимую военную подготовку и крепко связанного с населением общностью интересов.
Прошло шесть дней, и 14 декабря на совещании при участии прибывших с фронта делегатов этот проект был отвергнут, а был выдвинут вопрос об образовании совершенно особого вида армии, как бы «социалистической гвардии» из одних лишь рабочих промышленных районов без всякого участия крестьян. Однако через три дня и этот проект был отвергнут. 17 декабря состоялось третье совещание коллегии с представителями Генерального штаба и с делегатами демобилизационной комиссии. Выяснилось, что при всеобщем утомлении военные формирования отрядов, которые должны будут нести службу по окончании демобилизации, могут быть произведены только при условии добровольного поступления людей на военную службу и лишь в случае недостатка добровольцев следует прибегать к мобилизации лиц преимущественно младших возрастов.
Едва это предложение было намечено, как неожиданно наступили события, заставившие внести в него существенные коррективы. 22 декабря, то есть через пять дней после третьего совещания, из Ставки главковерха Н. В. Крыленко сообщили по прямому проводу, что крайнее расстройство транспорта, большой недостаток продовольствия на фронтах и массовый уход солдат в тыл, а также угроза нашим войскам со стороны румын заставляют отвести войска румынского фронта на несколько переходов в тыл, чтобы их как следует устроить и снабдить продовольствием, таким образом прекратив дальнейший самовольный уход солдат, приблизить войска к источникам их снабжения и облегчить этим работу железнодорожного транспорта.
Телеграмма была доложена Владимиру Ильичу. Вопрос был очень серьезный, и Владимир Ильич пожелал выслушать мнение военных специалистов. В 7 часов вечера того же 22 декабря (по ст. стилю) в бывшем доме военного министра в Петрограде (Мойка, 17)1 где находились служебные помещения коллегии по управлению военными ведомствами, было назначено совещание, на которое был приглашен и я, как управляющий делами Военного министерства и начальник Главного управления Генерального штаба, исполнявший при коллегии обязанности главного консультанта.
Я со своими помощниками прибыл задолго до назначенного часа, но Владимир Ильич все же опередил нас. Мы застали его в нижнем этаже жилой части дома военного министра, в небольшой просто убранной комнатушке с потрепанным мягким диваном, дешевой мягкой мебелью и овальным столом. Вероятно, в прежнее время это было помещение дежурного адъютанта военного министра.
Владимир Ильич стоял посреди комнаты под подвешенной к потолку лампой и читал какую-то бумагу. При нашем приходе он перестал читать, приветливо пожал каждому руку, внимательно глядя в глаза. Сейчас же после этого он сел на диван, предложил занять места кругом стола, и совещание началось.
После оглашения тов. Подвойским полученной от Крыленко телеграммы Владимир Ильич предложил прежде всего высказаться военным специалистам. Я, а затем и мои помощники изложили ряд соображений, которые если не препятствовали, то все же значительно затрудняли выполнение намеченных тов. Крыленко мер. Соображения эти были: во-первых, затруднительность при описываемых в телеграмме обстоятельствах остановить хлынувшую назад лавину войск, тем более что соответствующей заранее укрепленной линии в тылу подготовлено не было, а во-вторых, невозможность быстро поднять и вывести при отходе в тыл те многомиллионные запасы военных материалов, которые были сосредоточены на фронте и которые в ином случае даром перешли бы в руки противника.
В результате последовавшего затем обмена мнений Владимир Ильич предложил не трогать с места занятого войсками фронта. Но вслед за этим, естественно, возник вопрос, каким же образом придать фронту ту устойчивость, на ослабление которой указывал тов. Крыленко. По этому вопросу решение предложил сам Владимир Ильич: безотлагательно принять меры по упорядочению транспорта, а чтобы поднять дух войск, влить в находившиеся на фронте части свежий элемент. Для этого в самом срочном порядке, по возможности в 8—10 дней, двинуть на фронт имеющиеся в Петроградском и Московском округах красногвардейские отряды и немедленно приступить в тех же округах, но главным образом в Московском, к организации новых частей Красной гвардии, всего до 10 корпусов, или 300 тысяч человек. При этом в качестве инструкторов вновь формируемых частей должны быть вызваны с фронта специальные делегаты по выбору солдатских комитетов, всего 400 пехотных и 100 артиллерийских инструкторов.
Уже на следующий день соответствующие распоряжения были разосланы на места. Но принятые меры все же явились только временными. Уже на Украине и на Дону разгорелась гражданская война, а царская армия неуклонно шла к распаду. Возникла настоятельная необходимость в создании новой вооруженной силы, поэтому в ходе совещания о дальнейшей судьбе фронта явилось совершенно естественным предложенное Владимиром Ильичем решение немедленно приступить к созданию Красной Армии. Было постановлено образовать с этой целью «Всероссийскую коллегию по формированию Красной Армии». Что же касается той основы, на которой должна была создаваться Красная Армия, то Владимир Ильич предложил этот вопрос тщательно обсудить и подготовить проект соответствующего декрета. На этом совещание было закрыто.
Как только оставшиеся еще в России иностранные военные представители услышали о формировании новой армии, они поспешили воспользоваться этим моментом, явились к главковерху Н. В. Крыленко и от имени своих правительств предложили предоставить ему нужные для формирования новой армии денежные средства, лишь бы только эта армия была двинута против германцев. Эти предложения были тов. Крыленко отклонены.
Я мог бы закончить свои воспоминания о моменте фактического зарождения Красной Армии, но мне хочется еще поделиться тем впечатлением, которое произвело на меня описанное мною совещание. И сейчас, почти через 20 лет2, я представляю себе его картину так ярко, как будто это было все еще вчера. Прежде всего неотразимое впечатление произвела обаятельная личность Владимира Ильича, его приветливое, дружеское отношение к окружающим, его быстрое схватывание сущности вопросов, его краткие и меткие замечания. Мне чрезвычайно импонировали именно скромность, простота и в то же время исключительная деловитость всей обстановки. Мне невольно вспомнилась обстановка подобных же узкоминистерских совещаний старого времени. По своей должности инструктора и организатора черногорской армии, на которой я был 12 лет, с 1903 по 1915 год, я много раз вызывался из Цетинье в Петербург для дачи заключений по разного рода военным ходатайствам князя, а затем короля Николая Черногорского. Мне вспоминается никчемная торжественность этих совещаний, когда 4—5 министров располагались в большом, ярко освещенном люстрами помещении, за огромным, покрытым красным столом. В моем воспоминании всплывают участники подобных совещаний — и заливавшийся соловьем Коковцев, и ломавший из себя аристократа Извольский, и самодовольный Сухомлинов, ждавший подсказа, чтобы высказать свои предложения. Каким убогим показалось все это после заседания, проведенного Ильичем!
Как известно, декрет от 15 (28) января был лично отредактирован Владимиром Ильичем, и после издания его началось постепенное создание Красной Армии.
Неделя. 1968. 7 января. № 2. С. 8—9
Примечания:
1. Мойка, 67
2. Воспоминания написаны в 1936 г. Ре
ПОТАПОВ НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (1871 — 1946) — советский военачальник. Генерал-лейтенант царской армии. Будучи генерал-квартирмейстером Главного управления Генштаба, с июля 1917 г. сотрудничал с Военной организацией при Петербургском комитете РСДРП (б). Одним из первых военных специалистов перешел на сторону Советской власти. В ноябре 1917 г.— мае 1918 г.— начальник Главного управления Генштаба и одновременно помощник управляющего Военным министерством и управделами Наркомвоена (с декабря 1917). С июля по сентябрь 1918 г.— постоянный член, с июня 1919 г.— председатель Военно-законодательного совета при РВСР, с сентября 1921 г.— помощник главного инспектора Всевобуча Затем на военно-научной и преподавательской работе.