С ТОВАРИЩЕМ ЛЕНИНЫМ
На ревельском ледоколе «Волынец» уходил из Эстонии последний отряд революционных моряков и красногвардейцев. Держим путь в Гельсингфорс. Здесь в феврале 1918 года я получил распоряжение немедленно выезжать в Петроград. Короткие сборы, прощание с товарищами и — в путь. Но на следующий день маршрут уточняется: Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет направляет меня в Москву. Я буду работать в Чрезвычайной комиссии по организации переезда Советского правительства из Петрограда в Москву. Председателем этой комиссии назначен старый большевик — архитектор Павел Петрович Малиновский. Владимир Ильич Ленин лично следил за нашей работой, часто давал советы комиссии.
О гениальном вожде рабочего класса я много слыхал в 1912— 1913 годах, будучи в эмиграции в Англии: после Ленских событий мне пришлось покинуть Россию. Позднее, в период первой империалистической войны, я узнал на фронте, как Владимир Ильич боролся с «оборонцами». Но впервые видеть Ленина, слушать его неповторимое выступление мне пришлось на Чрезвычайном IV съезде Советов в марте 1918 года, когда обсуждался вопрос о ратификации Брестского мирного договора.
Помню, как сейчас, провокационные вопросы меньшевиков, их злобные реплики. Они мешали деловому обсуждению. Вначале Владимир Ильич терпеливо отвечал на их вопросы и реплики, но те не хотели угомониться. Тогда Ленин под бурное одобрение большевиков процитировал меньшевикам известное изречение о том, что один дурак в состоянии задать столько вопросов, что десять умных людей на них не ответят.
Затаив дыхание, слушали мы Владимира Ильича, старались не проронить ни единого слова. Как просто, доходчиво говорил он о самых сложных вопросах! И каждый делегат съезда, каждый сидящий в зале большевик всем сердцем воспринял выступление Владимира Ильича, готов был отдать свою жизнь, все силы за дело трудящихся.
В первые недели работы в Кремле я боялся, что по своей неопытности не справлюсь с многочисленными заданиями. Больше всего пугало, что тов. Ленин сделает мне замечание, упрекнет в том, что я не знаю дела. Но я ошибался. Ильич был беспощаден только к тем, кто предавал рабочий класс, мешал пролетариату в его исторической борьбе с эксплуататорами. К рабочим, даже в случае
ошибки, он относился как терпеливый учитель и отец. Это я испытал на себе, когда оказался впервые на большой административно-хозяйственной работе в Кремле.
В своих воспоминаниях хочется коснуться заданий В. И. Ленина по охране памятников старины, искусства, художественно-исторических и прочих ценностей России, реставрации Московского Кремля, ленинской заботы о людях труда. Воспоминания охватывают период с апреля 1918 по июнь 1919 года и относятся к фактам, известным мне по работе в Кремле в качестве комиссара управления народными дворцами, члена коллегии Наркомата художественно-исторических имуществ и председателя комиссии по реставрации Московского Кремля.
ОХРАНА ПАМЯТНИКОВ СТАРИНЫ, ИСКУССТВА
С первых дней Советской власти Владимир Ильич уделял исключительное внимание сохранности исторических и культурных ценностей. Учитывая близость военной зоны, Ленин уже в ноябре 1917 года распорядился приступить к проверке и эвакуации этих ценностей из Петрограда и пригородных дворцов в Москву. Там они хранились в кремлевских зданиях, Оружейной палате. Надо ли говорить, что все это было сохранено для будущих поколений благодаря заботам Владимира Ильича!
По указанию Ленина был организован самостоятельный Народный комиссариат художественно-исторических имуществ. Ему подчинили бывшие дворцовые и удельные ведомства, музеи, государственные театры, отдел охраны памятников старины и т. д. Создание такого комиссариата в то тяжелое время было проявлением большой заботы о сохранении исторических ценностей. Партия большевиков располагала для этого замечательными кадрами. Наркомат возглавил тов. Малиновский, а в комиссиях работали тов. Смидович, профессор Фриче, художник Орановский, архитектор Виноградов и другие.
Владимир Ильич интересовался, правильно ли организована охрана, надежна ли она, как отапливаются помещения, где хранятся исторические ценности. Ленин не согласился с мнением некоторых ответственных работников, пытавшихся доказать, что весь персонал младших служащих бывшего дворцового ведомства нужно распустить и оставить лишь одну военную охрану. Владимир Ильич настоял на том, что прежняя гражданская охрана из проверенных младших служащих должна быть сохранена наряду с надежной военной охраной.
На всех наиболее ответственных пунктах были организованы посты военной и гражданской охраны. В Оружейную палату, где хранились исторические ценности и реликвии искусства (известная шапка Мономаха, шапка и скипетр царя Михаила Романова, коллекция оружия разных веков и просто ценности из золота и драгоценных камней), доступ был еще сложнее. В это помещение, где ученым хранителем был оставлен профессор Трутовский, вход разрешался только в присутствии ответственных дежурных, назначаемых комендантом Кремля тов. Мальковым, комиссаром управления народными дворцами и профессором Трутовским. Исключений не делали ни для кого.
Нельзя при этом не вспомнить и об исключительной роли тов. Ольминского. Его знают как верного соратника Ильича, литератора и преданнейшего большевика, но как организатор охраны исторических и художественных ценностей он мало кому известен. Между тем его роль администратора и прекрасного организатора в этом важном деле была немалая.
Изо дня в день тов. Ольминский следил за тем, чтобы правильно охраняли ценности, он даже ночью проверял, чтобы в помещениях была нужная температура, иначе дорогие картины и фрески могли испортиться.
Назначение М. С. Ольминского комиссаром кремлевских дворцов было сделано по указанию Владимира Ильича, причем это связано с обстоятельствами, не совсем приятными для меня.
Как-то в холодное время при обходе кремлевских дворцов и других сооружений Кремля я высказал Владимиру Ильичу мысль о том, что, на мой взгляд, можно снизить на несколько градусов температуру воздуха в тех помещениях, где хранятся картины, ибо с топливом трудновато. Выслушав меня, тов. Ленин с беспокойством спросил:
— Неужели вы это уже практиковали?
Не догадываясь, в чем дело, я ответил, что пока продолжаем топить по-прежнему, но, если топлива не хватит, придется снизить температуру в помещениях, где не живут люди. Я полагал, что картинам вреда не будет от небольшого снижения температуры в помещениях.
Владимир Ильич объяснил мне несуразность такого предложения и категорически запретил снижать температуру воздуха в помещениях, где хранились ценные картины и фрески. Он знал, что такое «хозяйственное» предложение могло возникнуть у меня только из-за неопытности. В отношении дров Ильич велел обратиться к Якову Михайловичу Свердлову. По мандату ВЦИК дрова в Кремль были доставлены. Чтобы предотвратить «рациональные предложения» такого порядка, был рекомендован тов. Ольминский как опытный в этих делах человек.
Расширяя коммунистическое ядро в Кремле, способное организовать охрану исторических ценностей, народный комиссар Малиновский со своими помощниками продолжал работу по выявлению и учету новых художественных ценностей на территории РСФСР, не захваченной оккупантами и белогвардейцами. Во дворцах Московской области — Архангельском, в Кускове, Покровско-Стрешневе и других — была организована охрана памятников искусства и старины. Для этого привлекались в отдельных случаях даже бывшие управляющие, которые, видимо ожидая возвращения своих хозяев, проявляли заботу о ценностях. Их работа ставилась под особый контроль местных Советов.
Для выездов вне пределов Москвы тов. Ленин давал нам свою автомашину. Таким образом нам удалось объехать и организовать охрану Архангельского дворца, замечательного памятника культуры XVIII—XIX веков, панорамы Бородинского боя 1812 года и т. д.
Курортная газета. Ялта. I960. 26 марта
Примечания:
1.
ВАЙМАН ИВАН АНДРЕЕВИЧ (1893—1962) —член партии с 1917 г. Заместитель народного комиссара художественно-исторических имуществ и комиссар Управления народными дворцами.