Я. И. ГИНДИН
ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ КАК ПРЕДСЕДАТЕЛЬ СОВНАРКОМА И СТО
1921-1922
С назначением меня в начале 1921 года членом Малого Совнаркома я получил возможность бывать на всех заседаниях Совнаркома и СТО, так как все члены коллегий наркоматов и члены Малого Совнаркома имели право присутствовать во время заседания Совнаркома и СТО, причем обязательно привлекались при рассмотрении вопросов, касающихся их ведомств или их персонально, и пользовались совещательным голосом при рассмотрении всех прочих вопросов. Я, конечно, считал за счастье использовать это свое право и смогу, к большой для себя радости, отметить, что не пропустил почти ни одного заседания Совнаркома и СТО, которые происходили под председательством Владимира Ильича, за период с начала 1921 года по апрель 1922 года включительно. За все это время почти ежедневно, а часто два, иногда даже три раза в неделю заседал так называемый Большой Совнарком и происходили пленарные заседания Совета Труда и Обороны. Кроме этого, еженедельно происходили распорядительные заседания СТО, где председательствовал тов. Аванесов.
Владимир Ильич открывал заседания Совнаркома неизменно аккуратно в назначенное время: обычно ровно в 6 часов. Эта аккуратность была настолько обычной, что я могу твердо сказать, что за указанный мной период, по крайней мере, не было ни одного раза опоздания на пять или на три минуты. И эта точность привела к тому, что члены Совнаркома вынуждены были в тот период напряженнейшей работы, невзирая ни на какие условия и обстоятельства, быть также особо аккуратными. Но если все-таки кто-либо опаздывал (обычно на три, пять, восемь минут), то Владимир Ильич очень укоризненно указывал на часы, висевшие около двери в зале заседания как раз против Владимира Ильича, и, кроме того, одно время даже отмечалось в протоколе, кто когда пришел: «Присутствуют — Рыков (6 ч. 3 м.), Фомин (6 ч. 5 м.)» и т. д.
Заседания всегда велись в самом образцовом порядке, в необыкновенно деловой форме, при всеобщем напряжении и абсолютной тишине. Владимир Ильич был выдающийся председатель. Открывая заседание, Владимир Ильич наскоро пробегал повестку, спрашивал о снимаемых вопросах, ставил всегда на краткое обсуждение все заявления к порядку дня — как по поводу снятия вопросов, так и по поводу добавлений к повестке. По снятым вопросам он сейчас же поручал секретариату, сидевшему по правую сторону от него, за отдельным столиком, отпустить вызванных докладчиков, по дополнительным, если надо, вызвать. Докладчики — представители ведомств — ожидали, как и сейчас, в соседней комнате — приемной. После этого Владимир Ильич приступал к обсуждению отдельных вопросов, причем в начале обсуждения он первым долгом интересовался, присутствуют ли все заинтересованные стороны и есть ли у всех членов Совнаркома соответствующие материалы. Регламент был всегда очень строгий, хотя, конечно, менялся в зависимости от характера вопросов. Сам Владимир Ильич высказывался чаще всего последним. Заседания обычно продолжались до 11, 12 и 1 часу ночи, редко до 10 часов. Все время заседания в зале, невзирая на присутствие иногда трех-четырех десятков человек, царила тишина, так как Владимир Ильич очень резко пресекал всякие попытки переговоров, вплоть до угрозы удаления. Члены Совнаркома могли только обмениваться записками.
Владимир Ильич во все время заседания участвовал в обсуждении вопросов необыкновенно активно, часто одновременно и слушая оратора и читая проекты постановлений и другие материалы по обсуждаемому вопросу. Подчас бывало, что наряду с таким активным ведением собрания он пишет записочку какому-либо члену Совнаркома, дает (обычно на маленьком клочке бумаги) ряд директив и указаний к только что принятому постановлению или запрос по новому вопросу. И эти записочки ни на йоту не ослабляли внимания Владимира Ильича к обсуждаемому вопросу и выступающему товарищу, хотя записочки порой содержали в себе целую программу действий, ряд ценнейших практических указаний и много отдельных моментов, поразительных по глубине мысли.
Отдельные члены Совнаркома в процессе заседания выходили в соседнюю комнату покурить, иногда переговорить. Владимир Ильич, который никогда не курил и строго запрещал курить в зале заседания, все время сидел за столом и, как бы долго ни тянулось заседание, вел его самым напряженным темпом.
Руководство работой Совнаркома и СТО у Владимира Ильича не ограничивалось только искусным ведением заседания: в день заседания Владимир Ильич обычно знакомился с повесткой дня и с материалами по отдельным вопросам. Часто, бывало, секретарь Совнаркома тов. Фотиева по его поручению требует дополнительных данных. Кроме того, в работе Совнаркома Владимир Ильич проявлял большую личную инициативу, ставя сам на повестку дня те или иные вопросы, не дожидаясь внесения их соответствующим ведомством. Помимо этого, он давал различные задания и поручения отдельным ведомствам. Например, Наркомтруду — проработать вопрос о привлечении квалифицированной рабочей силы из-за границы. Наркомпроду — выяснить возможность образования запасного хлебного фонда для обеспечения крупных промышленных центров — и ряд других подобных, чрезвычайно важных поручений. Чаще всего по инициативе Владимира Ильича в повестку дня включался общий доклад того или иного ведомства для ознакомления Совнаркома и СТО с той или иной отраслью народного хозяйства. Так, например, часто включались Владимиром Ильичем в повестку дня доклады: Наркомпрода о состоянии заготовок; ВСНХ по ГУТу 1 о ходе заготовки и вывоза топлива; НКПС о ходе ремонта, об общем состоянии железнодорожного парка и обеспечении железных дорог топливом; Центросоюза о состоянии товарообменных операций и заготовке хлеба; Наркомвнешторга о мерах к усилению экспорта и ряд других.
Обычно при этих докладах вызывались представители заинтересованных ведомств и ставились их содоклады, которыми они должны были или подтверждать факты, приведенные в докладах, или вносить коррективы. Если данные не сходились, Владимир Ильич сейчас же обращался к РКИ, а иногда к специальной комиссии, тут же выделяемой, обычно по персональному назначению Совнаркома (по соглашению с наркомами или из самих наркомов), с возложением персонально на кого-либо ответственности за созыв комиссии и доклад в Совнаркоме и с фиксированием кратчайшего срока для работы. Владимир Ильич придавал большое значение статистике, и поэтому, как только выяснялось разногласие в цифрах или итоговых данных, в комиссию обязательно включался представитель статистики, чаще всего персонально заведующий Центральным статистическим управлением. Владимир Ильич был точен в мелочах. Он фиксировал обычно при образовании временных комиссий: участвующие ведомства, фамилии лиц, кто ответствен, срок, кого они еще привлекают к работе, порой — какие еще отдельные моменты они должны рассмотреть и даже имеют ли они право на замену себя и кем именно.
При рассмотрении любого вопроса в Совнаркоме или СТО Владимир Ильич имел обыкновение тут же формулировать для занесения в протокол все те отдельные постановления, положения, замечания, задания, которые вытекали из прений, иногда имея лишь косвенную связь с обсуждаемым вопросом. И часто в результате рассмотрения одного какого-либо вопроса Совнарком принимал ряд важнейших постановлений по самым различным вопросам, затронутым в прениях. Нужно еще отметить, что Владимир Ильич строго следил за тем, чтобы каждый вносимый каким-либо ведомством вопрос предварительно до внесения в Совнарком или СТО обязательно согласовывался соответствующим ведомством с теми учреждениями, компетенция которых затрагивается этим вопросом. Это не значит, что все ведомства должны были дать свое согласие, но необходимо было обязательно попытаться добиться их согласия, доказать им необходимость этой меры и иметь от них отзыв положительного или отрицательного характера с указанием мотивов.
За этой стороной Владимир Ильич очень зорко следил. Это был обычно его первый вопрос: «Что вы хотите в этом проекте? Новых пайков? А с Брюхановым или Халатовым согласовали?» или: «О чем идет речь? О заработной плате? А отзыв ВЦСПС есть?» Если нет согласования или отзыва, вопрос тут же снимался с обсуждения и принималось иногда специальное постановление, обязывающее ведомство, внесшее вопрос в Совнарком, согласовать его в такой-то срок, а то ведомство, которого это постановление касается, обя-швалось в этот же срок дать свой отзыв. Управлению делами Совнаркома и СТО специальным постановлением вменялось в обязанность следить, чтобы вносимые вопросы имели визы о согласовании или мотивированное отрицательное заключение. Владимир Ильич не доверял в этом вопросе на словах никому, обязательно требуя личных подписей. «Нельзя верить на слово,— говорил Владимир Ильич в таких случаях,— где гарантия, что он потом не откажется и не скажет, что не было согласовано с ним?»
Владимир Ильич всегда стремился к возложению большей ответственности на ведомства, и в частности на главу ведомства. При рассмотрении вопроса он всегда выяснял, нельзя ли этот вопрос провести в ведомственном порядке, то есть разработать внутри ведомства и издать от имени наркома или по согласованию между двумя наркомами, за их совместными подписями. Этим Владимир Ильич не только стремился разгрузить Совнарком от тех вопросов, которые не нуждаются в законодательной санкции Совнаркома, вопросов в большинстве случаев второстепенных, так называемого вермишельного характера, но и настойчиво проводил мысль, что нельзя освобождать наркомов от ответственности за те мероприятия, которые целиком входят в компетенцию их ведомств и могут быть разработаны в направлении, им желательном и ими указанном. А стремление это у Владимира Ильича было не без основания, так как сплошь и рядом даже сейчас, а тогда и подавно ведомства входили в законодательные органы с проектами постановлений, которые при некотором выяснении и не должны были никуда вноситься, а могли быть изданы ими в виде постановления данного ведомства.
Конечно, бывали случаи, когда ввиду особо серьезного значения той или иной меры она хотя и могла быть принята и исполнена ведомством на основании предоставленных ему прав, предусмотренных положением, но нуждалась в опубликовании от имени Совнаркома в целях придания ей большей авторитетности и бесспорной обязательности. Но были случаи, о которых говорилось выше и против которых Владимир Ильич всячески боролся: какое-либо ведомство, не желая самостоятельно нести ответственность за проведение намеченных им мероприятий, добивается санкции Совнаркома, а потом в случае неуспеха выгораживает себя, указывая, что таково ведь было постановление Совнаркома, а не его ведомственное решение.
В Малом Совнаркоме при разработке положения об этом органе в начале 1922 года мы получили записку Владимира Ильича, подчеркивавшего необходимость особенно предусмотреть и указать в положении тот момент, что Малый Совнарком рассматривает только проекты, нуждающиеся в законодательной санкции Совнаркома, но никак не те, кои могут быть изданы самими ведомствами. Вообще Владимир Ильич был большой сторонник усиления ответственности наркоматов за проводимую ими работу.
За все годы от октября 1917 по декабрь 1922 года Владимир Ильич неизменно стоял во главе Совнаркома и СТО — этих двух важнейших центральных государственных органов, гениально руководил их работой, закладывал камень за камнем фундамент первого в мире пролетарского государства и, обучая на этой работе все новые и новые кадры работников, исправлял их ошибки и указывал им новые методы и пути работы. Вместе с тем приходится с горечью констатировать, что эта невиданная по напряженности и многосторонности работа Владимира Ильича наряду с не менее активной работой по партийной, профессиональной линиям и в области теории, ускорили тот проклятый процесс сгорания, который отнял у нас нашего бесценного, гениального Ильича. Ибо всем известно, что Владимир Ильич буквально сгорел на работе.
Воспоминания о Владимире Ильиче. М.. 1933. С. 14—20
Примечания:
1. Главное управление по топливу
ГИНДИН (ГИНЗБУРГ)* ЯКОВ ИСААКОВИЧ (1892—1938) — член партии с марта 1917 г. После Октябрьской социалистической революции находился на руководящей хозяйственной и партийной работе. В 1918—1921 гг. был заведующим отделом Народного комиссариата труда, начальником отдела труда в управлении Чрезвычайного уполномоченного Совета обороны по снабжению Красной Армии (Чусоснабарм), состоял членом Малого Совнаркома. С 1922 г. работал в ВСНХ, Нар-комснабе и в органах Наркомата РКИ. Был необоснованно репрессирован. Реабилитирован посмертно и восстановлен в партии.