Н. А. СЕМАШКО
ЛЕНИН И ЗДРАВООХРАНЕНИЕ В 1921 ГОДУ
В качестве Председателя СТО и СНК Ленин всегда интересовался вопросами охраны здоровья населения. Особенное внимание его в 1921 году привлекали санитарные нужды фронта. В то время военная и гражданская медицина объединены были в Наркомздраве, и мне не раз приходилось беседовать на эти темы с Владимиром Ильичем и на отдельных его приемах, и на заседаниях.
Ленин прекрасно понимал значение здравоохранения и для обороны страны, и для мирного строительства. Всем известна его знаменитая фраза, сказанная на VII съезде Советов: «Или вши победят социализм, или социализм победит вшей!».
Санитарное состояние Страны Советов в то время было исключительно тяжелое. Отступают белые в Сибири; из Омска получена телеграмма: белые оставили целые амбары, наполненные трупами умерших от сыпняка; окружающее население поголовно заражено; зараза проникает в части Красной Армии. Харьков очищается от белых. Тотчас поступает телеграмма от начальника санитарной части тов. Щербакова: белые оставили страшное развитие эпидемии среди населения, сыпняк распространяется в Красной Армии. Так на всех фронтах тяжелое наследие белых грозило подорвать оборонную и строительную мощь Советского государства.
Ленин чрезвычайно волновался и следил за всеми перипетиями нашей борьбы с сыпняком; внимательно выслушивал меня на приемах, ставил часто доклады на заседаниях СТО и СНК; больно бранил за упущения, горячо помогал во всех трудных моментах.
Один раз я пожаловался Ленину на безобразие с продвижением по железной дороге помощи Южному фронту и Украине. «Весьма срочный эшелон № 17009,— писал я Ленину,— во главе с чрезвычайной санитарной комиссией т. Вейсброда, везущего на Южфронт и Украину' материальные ресурсы для борьбы с сыпным тифом, продвигается очень медленно. За три дня он успел пройти 115 верст. Неизвестно, чьим распоряжением срочный и самостоятельный эшелон превращен в смешанный товарный поезд, простаивающий подолгу на станциях для прицепки вагонов. При таких условиях помощь Южфронту и освобожденным от разгрома белых местностям юга может оказаться запоздалой. Прошу: 1) немедленного распоряжения о продвижении эшелона, 2) взятия его под особое наблюдение, 3) расследования причин задержки и предания суду революционного трибунала виновных в этой задержке.
Наркомздрав Н. Семашко».
Ленин дал распоряжение секретарю Совнаркома: «Прошу созвониться с Марковым, сказав ему, что я усиленно поддерживаю просьбу Семашко. 18/1. Ленин».
Эшелон был срочно продвинут.
По распоряжению Ленина Наркомздрав посылал в СТО ежемесячные письменные доклады о ходе борьбы с эпидемиями на фронтах. Каждую фразу и каждую цифру в этих докладах он обязывал тщательно проверять. Борьба с эпидемиями на фронтах шла все годы с переменным успехом до тех пор, пока белые наконец были разбиты и отступили. Тогда борьба пошла сразу успешней. 26 августа 1921 года Наркомздрав уже мог сообщить в своем докладе Ленину в СТО о движении эпидемии в армии с 25 июня по 25 июля: «Последняя осенне-зимняя волна эпидемии паразитарных тифов достигла своего максимального подъема в декабре минувшего года, давши за этот месяц 25,7% на тысячу человек численного состава Красной Армии. Затем отмечается постепенное падение волны с 22,2% за январь, 19,0% за февраль и 14,2% за март до 7,3% за апрель, 3,5% за май и 1,7% за июнь, причем это последнее соотношение, как и последующее соотношение за июнь, вычислено на основании майского численного состава Красной Армии».
Однако Ленин не позволял ни в коей мере ослаблять бдительность. Наоборот, он требовал еще большей настойчивости и упорства в борьбе с эпидемиями. В октябре 1921 года обозначилось тяжелое положение в Северо-Кавказском военном округе (СКВО). Совет Труда и Обороны за подписью товарища Ленина обязывает Наркомздрав «организовать сеть медпомощи в пересыльных пунктах и этапах СКВО, не вошедших в организацию Главного военно-санитарного управления», то есть по линии гражданской медицины; обеспечить эти пункты пайками, топливом, паровозами, вагонами.
Военные действия стали сходить на нет. Гражданское население, измученное войной, блокадой, голодом, крайне нуждалось в медицинской помощи. Часть военного имущества, без всякого вреда для обороны, можно передать на нужды гражданского населения. Тем более что и военная и гражданская медицина сосредоточена в одном органе: Наркомздрав быстро может переключиться и гибко маневрировать.
И СТО выносит 15 июня 1921 года постановление: «В целях наиболее совершенного обеспечения Красной Армии медицинским персоналом и санитарным имуществом на случай возобновления военных действий, Совет Труда и Обороны постановляет: „
1. Содержать в Красной Армии на мирное время полный комплект медицинского персонала в 100%, согласно штатов.
2. Содержать на складе Главного военно-санитарного управления в неприкосновенном запасе санитарное имущество медицинского и военно-хозяйственного заготовления на 140 ООО коек, из коих 40 000 коек для 100 санитарных поездов и 100 000 коек на 500 полевых госпиталей по 200 кроватей каждый.
3. Передать Народному комиссариату здравоохранения для нужд гражданского населения 50 000 коек из числа имеющихся в Военно-Санитарном ведомстве на особых условиях: целыми госпиталями без права дробления, изменения штатов и передвижения, как активный резерв, на случай военных действий»1.
Как видно отсюда, вопрос был разрешен очень рационально: гражданское население получило значительное расширение медицинской помощи (50 тысяч коек). Вместе с тем содержание полного комплекта медицинского персонала в Красной Армии, содержание громадного мобилизационного запаса на 140 тысяч коек, запрещение дробления передаваемых для нужд гражданского населения госпиталей целиком обеспечивало нужды обороны «на случай возобновления военных действий».
Я часто разъезжал тогда по фронтам для инспекции санитарной части. Ленин каждый раз снабжал меня мандатами за своей подписью, с самыми широкими полномочиями (мандаты эти до сих пор сохранились в Институте Маркса — Энгельса — Ленина). Помню, один раз я обнаружил очень крупные непорядки в обслуживании больных и раненых красноармейцев на станции Лиски: больные и раненые лежали почти, без пищи, без ухода, не эвакуировались; коммунальное обслуживание было поставлено отвратительно. Вернувшись, я с возмущением рассказал об этом Владимиру Ильичу. Ох, как рассердился он тогда! Попало и медицинским и немедицинским работникам. Немалому числу саботажников пришлось жизнью заплатить за возмутительное отношение к защитникам Советского государства.
Вопросы гражданской медицины обыкновенно проходили по Совнаркому. И здесь борьба с эпидемиями привлекала к себе тогда главное внимание Владимира Ильича. Осенью 1921 года появилась чума на Черноморском побережье. Местные власти слишком увлеклись чисто административными мероприятиями (карантин, милицейские посты у зараженных домов и т. д.), не обращая внимания на медицинские мероприятия (изоляция больных, дезинфекция, дератизация, то есть борьба с разносчиками заразы, и т. п.). Я не раз докладывал об этом Владимиру Ильичу. Благодаря его энергичной црмощи (в частности, специальному постановлению СТО от 30 ноября 1921 года о срочном порядке финансирования противочумных мероприятий) вспышка чумы через несколько месяцев была окончательно ликвидирована.
С каждого посещения В. И. Ленина я обыкновенно уносил какое-нибудь ценнейшее указание его. Он прекрасно понимал, что без культуры и самодеятельности самого населения бороться с эпидемиями очень трудно (он не раз одобрял мой лозунг «Охрана здоровья трудящихся — дело самих трудящихся»). Он неизменно настаивал на том, чтобы вести систематическую борьбу за чистоту, с вошью. Он со мной и с тов. Бонч-Бруевичем объезжал московские пропускные пункты, которые были построены на всех крупнейших вокзалах Москвы, чтобы тысячами пропускать через бани, дезинфекционные камеры и прачечные всех приезжающих в Москву, причем при посещении он делал целый ряд ценнейших замечаний. Один раз он бросил мне идею организации комиссий по борьбе за чистоту на фабриках и заводах. «Работниц побольше привлеките»,— советовал он мне. Другой раз он советовал привлечь к этому делу комсомол: «Молодая, энергичная молодежь рассыплется по дворам, по домам — смотрите, какую чистоту наведет».
В начале лета 1921 года в Москве появилось несколько случаев холеры. Прекрасно зная, что всякий эпидемический пожар (особенно холерный) надо тушить в самом начале, ибо потом будет поздно, я тотчас забил тревогу. Московские организации слабо раскачивались, не помогали Московскому отделу здравоохранения. Центральные организации (НКФин, НКПрод) — также. Тогда я обратился к Ленину. По его распоряжению доклад об этой эпидемии был поставлен на заседании СТО 15 июня 1921 года. Постановление СТО по этому вопросу может служить образцом решительной и умелой борьбы с эпидемиями. СТО обеспечил эту борьбу значительными финансовыми средствами (1 миллиард рублей тогдашними дензнаками) . Наркомпроду было предложено обеспечить рабочих по очистке, канализации, ассенизации пайками (8 тысяч человек); больные были обеспечены диетическими продуктами; очистка и ассенизация были обеспечены транспортом — автомобилями и лошадьми; развернута была дополнительная сеть противоэпидемических госпиталей; все лечебные учреждения были обеспечены бельем, инвентарем и т. д. Конечно, каждый пункт этого постановления проходил не без сопротивления заинтересованных организаций: с финансами тогда было трудно, с продовольствием и снабжением — еще труднее. Однако по директиве Ленина препятствия были устранены: противоэпидемическая борьба была обеспечена, холера загасла в самом своем начале.
Не жалея средств на это дело, Ленин категорически требовал, чтобы каждая копейка пошла в дело. Следующее письмо его ко мне это очень хорошо характеризует:
«т. Семашко!
Подписав сегодня решение Малого СНК о двух миллиардах (кажется, так? точно не помню суммы) на чистку Москвы и прочитав «Положение» Наркомздрава о неделе оздоровления жилищ («Известия», 12 июля), я пришел к выводу, что мои подозрения (насчет полной негодности постановки всего этого дела) усиливаются.
Миллиарды возьмут, раскрадут и расхитят, а дела не сделают.
В Москве надо добиться образцовой (или хоть сносной, для начала) чистоты, ибо большего безобразия, чем «советская» грязь в «первых» советских домах, и представить себе нельзя. Что же не в первых домах?
Прошу прислать мне самый краткий, но точный, деловой, фактический отчет, что и где вышло из недели оздоровления? Есть ли хоть одна губерния, где что-либо сделано не бестолково?
Далее. Что делается (и что сделано?) в Москве? кто отвечает за работу? Только ли «чиновники» с пышным советским титулом, ни черта не понимающие, не знающие дела, лишь подписывающие бумажки? Или есть деловые руководители? Кто именно?
Добиться персональной ответственности — самое важное.
Что сделано, чтобы добиться персональной ответственности?
Проверка через кого?
Через инспекторов? Сколько их? кто они?
Через отряды молодежи (КСМ)? Есть ли таковые? Сколько? Где и как себя показали?
Какие иные средства реальной проверки?
Тратят ли деньги на покупку ценных вещей (карболка? орудия чистки? сколько куплено?) или на содержание новых «чиновных» бездельников?
Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)».
Это письмо может служить одним из лучших примеров того, как настаивал всегда Ленин на проверке исполнения («в проверке исполнения — гвоздь всей работы, всей политики»,— говаривал он).
Ленин особенно интересовался курортным делом. Он понимал его не только медицинское, но и политическое значение. И действительно, политическое значение постановки дела на советских курортах было громадно. Впервые в мировой истории в особняках бывших богачей лечились рабочие, трудящиеся. В бывшем дворце царя Николая лечились бедняки-крестьяне. Больше всего интересовался Ленин крымскими курортами. Отчасти на это влияло то обстоятельство, что уполномоченным Наркомздрава по крымским курортам был тогда брат В. И. Ленина Дмитрий Ильич, и он, конечно, немало писал Владимиру Ильичу о прелестях крымских курортов.
Как только Врангеля опрокинули в Черное море, я, по согласованию с Владимиром Ильичем, отправился в Крым, чтобы закрепить курортное имущество (дворцы, обстановку), предохранить его от расхищения и наладить курортное хозяйство. С большим риском, когда все горы Крыма кишели белыми и зелеными, я объехал все курорты. Восторгу моему от курортных богатств не было границ. Вернувшись в Москву, я с расширенными зрачками повествовал Ленину о крымских прелестях. Владимир Ильич внимательно меня выслушал и сказал: «Напишите проект декрета СНК, но политический, такой, чтобы каждая фраза пела». За ночь я набросал проект и на другой день показал его В. И. Ленину. Проект начинался так: «Благодаря освобождению Крыма Красной Армией от господства Врангеля и белогвардейцев открылась возможность использовать целебные свойства Крымского побережья для лечения и восстановления трудоспособности рабочих, крестьян и всех трудящихся, всех советских республик в санаториях и курортах Крыма, бывших ранее привилегией крупной буржуазии. Прекрасные дачи и особняки, которыми пользовались раньше крупные помещики и капиталисты, дворцы бывших царей и великих князей должны быть использованы под санатории и здравницы рабочих и крестьян».
Владимир Ильич одобрил проект, однако предложил вписать, что крымские курорты должны обслуживать и революционеров других стран, бойцов за социальную революцию, израненных или потерявших здоровье в борьбе с капитализмом. Я было пробовал возражать: «Подождем с этим, пока не оправятся курорты...» Но Владимир Ильич категорически настаивал на своем. «Это будет иметь большое политическое значение». Так в черновом наброске декрета эта мысль о лечении на крымских курортах заграничных революционеров была вписана рукой самого Владимира Ильича: «...а также для рабочих других стран, направляемых Международным Советом Профсоюзов» (декрет от 21 декабря 1920 года).
Как всегда, и в этом вопросе Владимир Ильич оказался прав. Крымские курорты (Всероссийская здравница) очень скоро дали приют иностранным революционерам. Один раз, помнится в 1924 году, я проверил это: оказывается, революционеры восьми стран лечились тогда в Крыму, в том числе даже из Индии.
С самого начала курортного строительства В. И. Ленин неизменно интересовался им. Он поддерживал разумные начинания, крепко бранил за упущения. Один раз Владимиру Ильичу написал жалобу на курортные непорядки костнотуберкулезный больной (эта категория больных самая мучительная: лечатся они многими годами, переезжают с курорта на курорт, нервничают и капризничают сами, нервируют персонал). Владимир Ильич написал мне следующее резкое письмо2
«т. Семашко!
Я все чаще получаю указания на безобразнейшее состояние наших курортов в Крыму и на Кавказе: взяточничество, привилегии буржуям при возмутительном отношении к рабочим, а главное, полный беспорядок с лечением и, самое главное, полная необеспеченность продовольствием.
Прошу Вас представить мне точные сведения, какие у Вас есть налицо, немедленно.
А затем — о способах проверки поподробнее: сколько курортов (из скольких?) представляют правильные отчеты (количество продовольствия на — число больных? на персонал и т. п.?) — число ванн (грязевых) и т. п.
Пред. СНК В. Ульянов (Ленин)».
Я ответил, что указания больного на непорядки несомненно преувеличены: с продовольствием действительно слабовато, но никакого воровства, взяточничества, привилегий буржуазии, беспорядков с лечением и других подобных безобразий нет: как раз перед этим обследовала курорты специальная комиссия с участием представителей ЦК и ЦКК, и она подобных безобразий не нашла. По-видимому, мне все же не удалось вполне рассеять подозрения Владимира Ильича насчет положения дела на курортах, хотя он несколько успокоился.
И в 1921 году, как в предшествующие и последующие годы, продолжались заботы Владимира Ильича о детях.
В конце 1921 года трудно стало с помещениями для детских учреждений Наркомпроса и Наркомздрава. Тотчас после революции мы стали занимать под детские учреждения особняки, лучшие дачи, дворцы; по фабрикам и заводам для детей использовались квартиры и дома директоров, инженеров. Но в обстановке военных действий и тогдашних событий детские учреждения кое-где начали теснить, выселять. Мы обратились за защитой к Владимиру Ильичу в Совнарком.
13 мая 1921 года Совнарком за подписью Ленина выносит постановление, которое сразу упрочило жилищную базу детских учреждений. Этим постановлением устанавливается, что принудительное выселение детских учреждений Наркомпроса и Наркомздрава «допускается лишь в исключительных случаях, в обстановке военных действий». Запрещается уплотнение детских учреждений, если они занимают норму, установленную Наркомпросом совместно с Наркомздравом. Наоборот, предписывается губисполкомам предоставлять для таких учреждений «лучшие помещения в городах, населенных центрах и бывших помещичьих имениях». Такие помещения должны быть в кратчайший срок освобождены и переданы Наркомпросу и Наркомздраву для детских нужд. Хозяйственным наркоматам предложено было срочно произвести ремонт в таких помещениях. «В месячный срок со дня опубликования настоящего декрета Губисполкомы обязаны представить соответственные в Наркомпрос и Наркомздрав доклады о мерах, принятых к проведению сего декрета в жизнь, а Наркомпрос и Наркомздрав обязаны представить в тот же срок доклад в Совнарком. Виновные в неисполнении сего декрета подлежат законной ответственности».
Нечего и говорить, что этот декрет создал целый перелом в развертывании сети детских учреждений Наркомпроса и Наркомздрава.
За 1921 год прошло через СНК много вопросов, касающихся организации здравоохранения, в частности об организационной структуре Наркомздрава. Опять поднялись тенденции растащить медицину по отдельным ведомствам («разбазарить» ее, как выражался я тогда). Опять пришлось отчаянно бороться против таких тенденций. Опять Владимир Ильич поддержал нас, и организационное единство советской медицины восторжествовало.
Таков был Владимир Ильич Ленин как Председатель СНК и СТО в вопросах охраны здоровья населения.
Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1957. Ч. 2. С. 644—650
Примечания:
1. Ленин, как известно, с самого начала организации Наркомздрава был сторонником единой медицины: он настоял на включении в Наркомздрав страховой медицины (больничных касс) из Наркомтруда; он настоял на передаче охраны материнства и младенчества из Наркомсобеса в Наркомздрав; он стоял за включение военной медицины в Наркомздрав. Можно прямо сказать, что без поддержки Ленина едва ли создалась бы у нас единая медицина, так много вначале было врагов этой идеи. Н. С.
2. Письмо было написано В. И. Лениным 13 сентября 1921 г. в связи с сообщениями о тяжелом положении крымских курортов, полученными от М. В. Фофановой, посланной от Наркомзема в Крым в составе комиссии ВЦИК. В ответном письме Ленину от 15 сентября Н. А. Семашко излагал меры, предпринимаемые Наркомздравом по улучшению работы курортов Крыма и Кавказа. Ред.
СЕМАШКО НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ (1874—1949) — советский государственный и партийный деятель, один из организаторов советского здравоохранения. Член партии с 1893 г. Активный участник революции 1905—1907 гг. и Октябрьского вооруженного восстания в Москве. После Октябрьской социалистической революции — заведующий медико-санитарным отделом Московского Совета. В 1918—1930 гг.— народный комиссар здравоохранения РСФСР. В 1930 г. переходит на работу во ВЦИК, был членом Президиума ВЦИК. Действительный член Академии медицинских наук (1944) и Академии педагогических наук РСФСР (1945). В 1947—1949 гг.— директор Института организации здравоохранения и истории медицины Академии медицинских наук СССР. Автор многих научных трудов в области социальной гигиены и организации здравоохранения.