И. Г. ГАВРИЛОВ
КАК Я УЗНАЛ ВЛАДИМИРА ИЛЬИЧА
Воспоминания крестьянина (1921 год)
Закатилось солнце наше — так встретит каждый рабочий и крестьянин печальную весть о кончине Владимира Ильича Ленина. Как ни мало разбирается наш крестьянин в политике, но имя Ленина очень глубоко врезалось в сознание широких крестьянских слоев.
В первые годы революции, когда крестьянство стонало от продразверстки,— деревня всю вину в этом валила на Владимира Ильича. После же перехода на новую экономическую политику отношение к имени Ильича сразу переменилось в его пользу.
Все облегчения, благодаря которым деревня вздохнула более свободно, она приписывала влиянию и разуму одного только Ленина. Создались даже легенды о том, как трудно было Владимиру Ильичу отстоять против кого-то переход на новую экономическую политику.
Хотя все россказни эти не имели ничего общего с действительностью, но тем не менее имя Ильича в народном сознании получило место наряду с былинными богатырями.
Мне лично посчастливилось не только близко видеть Владимира Ильича, но и иметь с ним довольно продолжительный разговор.
Дело было в самом конце 1921 года. Я только что приехал в Москву как делегат девятого Всероссийского съезда Советов 1 от Костромской губернии. Приехали мы несколькими днями ранее открытия съезда. Это пришлось сделать потому, что после губернского съезда Советов делегатам ехать по домам было некогда — решили ехать прямо в Москву.
Нас, беспартийных делегатов, собралось в Москве 109 человек. Скучали. Не помню, которого числа декабря бывший член ВЦИК восьмого созыва крестьянин Петрушкин предложил беспартийным делегатам в 7 часов вечера собраться в Кремле в здании ВЦИК, в комнате 51, для обсуждения вопроса о том, кого из беспартийных делегатов наметить в президиум съезда. Как люди, собравшиеся со всех концов России, совершенно неизвестные друг другу, мы долго не могли избрать даже президиума на время этого совещания. Каждый называл кого-нибудь известного ему одному.
В это время в комнату вошел М. И. Калинин — и дело сразу же наладилось.
Председателем совещания сразу же упросили быть Михаила Ивановича, а также сейчас же были избраны и остальные члены президиума.
Через две-три минуты в комнату вошел Владимир Ильич. Сразу-то мы все как-то растерялись, но простой ласковый привет Ильича скоро нас всех ободрил.
Владимир Ильич сел к столу, лицом к президиуму, а спиной к «публике» и сразу же начал записывать в свою записную книжку.
Я сидел в переднем ряду, почти вплоть от Ильича, чуть-чуть поправее его.
М. И. Калинин сказал маленькую речь о цели нашего совещания и о тех вопросах, которые будут обсуждаться на Всероссийском съезде. Потом Михаил Иванович сказал, что «центральной власти очень хорошо известно о тяжелом положении крестьян, и эта власть делает все, что при настоящих тяжелых условиях возможно, для облегчения быта деревни.
На вас, беспартийные делегаты, как приехавших сюда из самой гущи населения, лежит обязанность чутко прислушиваться ко всему, что будет делаться на съезде, и правдиво передать виденное и слышанное вашим избирателям».
Я передаю это вкратце.
В ответ на речь М. И. Калинина послышались бесконечные жалобы на действия местных властей. Каждый говорил о своем уезде, чуть не о своей деревне. Очередь не соблюдалась — уж очень наболело у всех на душе; получился шум, как на волостном сходе.
Владимир Ильич, не говоря ни слова, быстро писал. Казалось, что из всего беспорядочного говора он улавливал что-то для него очень важное.
Пользуясь сравнительным затишьем, я, обращаясь к М. И. Калинину, сказал:
— Уж больно ласково вы с нами обращаетесь, не думаете ли и нас сделать коммунистами?
Михаил Иванович ничего не ответил, думаю, что не расслышал моих слов.
Но Владимир Ильич, быстро повернувшись в мою сторону, дотронулся правой рукой до моей головы и, очень пристально посмотрев на меня, сказал:
— Не делайся, отец, не делайся коммунистом. Мы все время чистим партию от деланных коммунистов. И я не знаю, насколько нам удастся добиться полной чистоты. Довольно и того, что являетесь все понимающими нас честными гражданами, и этого вполне достаточно для того, чтобы нам строить новую жизнь. Я называю вас всех честными гражданами, потому что знаю, что при иных условиях вы бы в этом зале не сидели,— при этом мой знаменитый собеседник обвел взглядом ряды делегатов.
Я сказал:
— У нас в деревнях еще долго не освоятся с новым укладом жизни, и крестьяне ждут впереди чего-то еще худшего.
— Все обойдется, отец. Вы, наверно, сами-то уже понимаете, что мы значительно спустились к вам со своих высот именно в этом году. Теперь очередь за вами подтянуться к нам ^— смотришь, через пяток годов все и наладится.
В это время подошли из рядов два делегата, но Владимир Ильич, быстро отвернувшись к столу, опять что-то писал в своей записной книжке.
Несмотря на то что Владимир Ильич говорил ровным и довольно тихим голосом и в зале стоял шум, я не проронил ни одного слова Ильича и запомнил их так, что, кажется, не забуду до конца своей жизни.
Признаюсь, что в те минуты, когда Владимир Ильич смотрел на меня в упор, мне было очень жутко: так и казалось, что великий собеседник пронизывает меня насквозь, видит все мои потроха.
Через некоторое время Ильич снова обернулся в мою сторону и сказал:
— Вот и тут шумят, видно, что очень наболело на душе, и я в последнее время принялся изучать постановления волостных и уездных съездов, надеясь в них найти разгадку той задачи, которую не нахожу возможности решить ни по какой политической экономии.— И быстро отвернулся снова к своей записной книжке.
Так как мне показалось, что Владимир Ильич говорил, не обращаясь собственно ко мне, а как бы вслух думая, то я не посмел отозваться на его слова ни единым звуком.
М. И. Калинин объявляет, что решено в составе ВЦИК ввести до тридцати членов беспартийных.
— Так вы уж, товарищи, постарайтесь дать нам кандидатов с бородами.
В зале — веселый шум, волнение.
— Почему с бородами? Или опять времена семибоярщины?
— Не волнуйтесь, товарищи,— сказал Михайло Иванович,— приходится признаться, что опыт гораздо ближе к бороде, чем к безбородой губе. Вот товарищ Ленин, наверно, строит новый декрет о том, чтобы на местах сожгли все молитвенники,— улыбаясь, продолжал М. И. Калинин.— Нам нужно посоветоваться. Спроси, вот, товарища Петрушкина, как поступить, он только рукой махнет — жгите, мол. А если спросишь вот его,— указал Михаил Иванович на делегата тов. Бояринова, с большой красивой бородой,— так он, пожалуй, еще и нас сначала спросит: а что же вы нам прислали вместо молитвенников-то? Мы не найдемся что ответить, и товарищ Ленин декрет-то и не подпишет.
После этих слов Владимир Ильич встал с кресла.
— На этот раз товарищ Калинин, кажется, пересолил,— сказал он.— Я никогда не собирался и не собираюсь сжигать молитвенники, ибо верю, что придет время, молитвенники исчезнут сами собой,— сказал он, опускаясь снова в кресло
По моему мнению, Владимир Ильич пробыл тогда с нами более часа.
Второй раз я увидел Владимира Ильича уже на трибуне Всероссийского съезда. Здесь он мне показался уже совершенно другим человеком. Насколько он на нашем беспартийном совещании был нашим «мужицким батькой», настолько на трибуне он казался вождем всех. Меня тогда поражало его знание не только мировой обстановки, но и знание тех путей, по которым Россия должна идти, чтобы легче выйти из очень трудного тогда положения.
В третий раз мне удалось видеть Владимира Ильича только через девять месяцев, во время 4-й сессии ВЦИК.
Здесь он был уже не похож на того Ильича, каким был в декабре 1921 года. Насколько тогда он казался человеком, богатырски сложенным, полным несокрушимой, казалось, энергии, настолько через девять месяцев он имел вид сильно измучившегося человека. Его короткая речь прерывалась кашлем. Но самая речь была речью здорового, мыслящего человека.
В тот же день Владимир Ильич снялся вместе с членами ВЦИК. Мне пришлось занять место очень близко от Ильича. Когда Владимир Ильич несколько подвинулся в сторону, где сидели мы, крестьяне, то кто-то, кажется, тов. Евдокимов, заметил:
— Ильич и здесь старается быть поближе к мужикам.
Более мне видеть Владимира Ильича уже не удалось.
Но и те немногие встречи, которые здесь описаны, произвели на меня такое впечатление, что Владимир Ильич был не только вождем мировой революции, но и великим другом крестьянства, вполне понимающим его нужды.
У великой могилы. М., 1924. С. 69—70
Примечания:
1. IX Всероссийский съезд Советов проходил с 23 по 28 декабря 1921 г. Ред
ГАВРИЛОВ ИВАН ГАВРИЛОВИЧ — крестьянин Костромской губернии. Был делегатом IX Всероссийского съезда Советов, на котором избран членом ВЦИК. Член крестьянской коллегии газеты «Беднота». В феврале 1924 г. принимал участие в работе I съезда крестьянских корреспондентов «Бедноты», выступал на съезде с докладом.