ИЗ СТАТЬИ «ЛЕНИН И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ»
Ленин отнюдь не суживал размаха целей социалистической культуры. Развернув блестящую картину законченного социалистического строя с высоким плановым производством, высоким уровнем быта, строя, в котором каждый получает согласно своему труду, труду в то же время в общем высококвалифицированному и продуктивному, Ленин выдвигает как дальнейшею задачу переход к строю собственно коммунистическому, принципом которого будет — «от каждого согласно его способностям и каждому по его потребностям». Этот высочайший принцип Ленин неразрывно связывает с огромной работой по пересозданию самого человека, с глубокой работой пролетариата над самим собой для поднятия всей массы трудящихся на моральную высоту, которая разным мещанам кажется недосягаемой и фантастической.
Я позволю себе привести здесь личное воспоминание, которое особенно ярко запало в мое сознание и которое прекрасно характеризует широту и торжественность той борьбы за социалистическую культуру, которую вел Ленин. Пишущий эти строки был испуган разрушениями ценных художественных зданий, имевшими место во время боев революционного пролетариата Москвы с войсками Временного правительства, и подвергся по этому поводу весьма серьезной «обработке» со стороны великого вождя1. Между прочим, ему были сказаны тогда такие слова: «Как вы можете придавать такое значение тому или другому старому зданию, как бы оно ни было хорошо, когда дело идет об открытии дверей перед таким общественным строем, который способен создать красоту, безмерно превосходящую все, о чем могли только мечтать в прошлом?»
Ленин прямо говорил о том, что коммунист, не способный к полетам реальной мечты, т. е. к широким перспективам, к широким картинам будущего, плохой коммунист. Но революционный романтизм органически сочетался в Ленине с крепчайшей практической хваткой. Вот почему в деле построения новой культуры его в особенности интересовали те задачи, которые являлись насущными задачами дня...
Примечания:
1 Под влиянием распространявшихся буржуазной печатью слухов о разрушении храма Василия Блаженного и других художественно-исторических памятников в Москве Луначарский 2(15) ноября 1917 года подал в Совнарком заявление о сложении им с себя обязанностей народного комиссара по просвещению. Заявление это было опубликовано в «Новой жизни» (№ 171 от 3 ноября 1917 г.) и в других газетах. Убедившись, что слухи об уничтожении культурных ценностей явились провокационным вымыслом, и осознав свою ошибку, Луначарский на следующий же день взял свое заявление об отставке обратно, о чем сообщалось в «Правде» от 4(17) ноября.
Через несколько дней Луначарский о своем решении остаться в рядах первого рабоче-крестьянского правительства писал в статью «В трудный час», в которой оп осудил нескольких деятелей партии, вышедших из-за разногласий с ленинской политикой из состава советского правительства: «В тяжелую минуту, когда до меня дошли (притом как рассказ очевидца) вести о страшном разгроме памятников в Москве; я решил уйти с поста комиссара, который непосредственно отвечает за художественное достояние народа. Этим я хотел подчеркнуть весь ужас создавшегося в этом отношении положения. Но, конечно, я никуда не ушел бы от борьбы вообще.
Дела в Москве оказались не так плохи. А главное — пролетариат так трогательно и вместе так решительно выразил свое огорчение даже перед таким шагом самоустранения лишь от специальной задачи,— что для меня более ясно, чем когда-либо, стало, что рабочие и солдаты Петрограда, герои восстания, с тревогой спрашивают себя в эти дни: окажутся ли на высоте положения партийные интеллигенты, составляющие их штаб? Каковы бы ни были наши разногласия — мы не смеем дезорганизовывать тот центральный государственный аппарат, количественно и так слабый, которым вынужден пока пользоваться трудовой народ в своей первой самостоятельной борьбе» («Известия Центрального Исполнительного Комитета и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов», 1917, № 218, 7(20) ноября).