О Ленине - В ПОИСКАХ АРХИВОВ ЛЕНИНА

В ПОИСКАХ АРХИВОВ ЛЕНИНА¹

Отчет о поездке в Польшу по поручению Института Ленина

Уезжая из Пороняна в Швейцарию в начале войны наскоро, в несколько дней после освобождения из тюрьмы, Владимир Ильич взял с собой самое важное, оставив в Кракове, а главное в Поронине, свои книги, письма, записки, партийные документы и некоторые незаконченные рукописи, Взять их с собой нельзя было и потому, что угрожал в пути и на границе обыск и конфискация «на всякий случай».

Владимир Ильич давно мечтал о том, чтобы раздобыть эти архивы, Так, во время моего полпредства в Риге, я получил от Владимира Ильича следующие две записки:

Первая.

«20 марта 1922 г.

Тов. Ганецкий, т. Крестинский напоминал мне сегодня о Вигилеве² из Закопана. Хочет-де ехать сюда. Нельзя ли в связи с этим (и миром) попытаться — достать мои (и Зиновьева) книги, рукописи из Поронина и Кракова (Ulica Luboniirskiego, 47 i 49³). Подумайте и поразузнайте, можно ли, стоит ли пробовать и черкните мне.

Лучшие приветы

Ваш Ленин».

Вторая.

«№ 8364.

13 апреля 1922 г.

Тов. Ганецкий, т. Валецкий⁴ сказал мне сегодня, что мои поронинские бумаги и книги попали (как и краковские Ulica Lubemirskiego) в руки польского правительства. Нельзя ли проверить это. Нельзя ли поговорить с Караханом⁵, и официально запросить. Там есть одна рукопись не напечатанная (об аграрной статистике 1907 года).

Жму руку.
Ваш Ленин».

«Стоит ли пробовать?» Тогда не стоило. Не зная, кто забрал, что и как, не зная, где забранное находится, нельзя было обращаться к польскому правительству. Несомненно, получился бы приблизительно следующий ответ: «Мы весьма охотно, рады и т. п.... но, к глубокому сожалению, ничего нигде не нашли...»

Я пытался узнать частным образом, что случилось с вещами. Установить точно было весьма трудно. Хозяева домов относились ко всяким запросам с подозрением и боязнью, — полиция и жандармы за все время неоднократно их беспокоили допросами, обысками... Только летом 1923 г. я точно установил, что в 1918 г. жандармы сделали обыск в Поронине на квартире Владимира Ильича, Зиновьева и моей, забрали все наши книги, письма и т. п. Отсюда вещи эти перекочевали в уездный город Новый Тарг. Через некоторое время добычу эту потребовали к себе военные власти в Краков и немного спустя отослали эти вещи в генеральный штаб в Варшаву. Что же касается, книг, оставленных в Кракове, сданных упакованными в ящики на хранение дворнику квартиры т. Каменева и лежавших на чердаке, — то они были разграблены во время войны.

После смерти Владимира Ильича мы опять возбудили этот вопрос. На письмо т. Вигилеву был получен лаконический ответ: ничего нельзя сделать.

 Тогда решено было послать меня для розысков — и я 28 марта 1924 г, отправился в Польшу.

От Института В. И. Ленина я получил мандат для розысков архива с просьбой ко всем научным и общественным учреждениям оказать мне всестороннее содействие.

В Варшаве мандат этот был, представлен министру иностранных дел графу Замойскому, который на нашу просьбу выдал следующую бумагу:

«Польская Республика.

МИНИСТЕРСТВО
ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
№ 1564/24

Варшава, 1 Апреля 1924.

Министерство Иностранных Дел сим удостоверяет,  что Член Коллегии Народного Комиссариата Внешней Торговли Яков Ганецкий делегирован Институтом имени В. И. Ленина при Центральном Комитете Российской Коммунистической Партии с целью отыскать рукописи и архив, оставшиеся после покойного Председателя Совета Народных Комиссаров В. И, Ульянова (Ленина) в Кракове, Поронине и Новом Тарге, где он проживал в 1912 — -1914 годах.

Министерство Иностранных Дел просит все власти, гражданские и военные, оказывать всякое содействие г. Ганецкому при выполнении доверенного ему поручения.

За Министра (подпись Пржездецкий).

Полномочный Министр
Директор Кабинета Министра и Протокольной Части»

Печать.

Графу Замойскому я указал, что по имеющимся самый точным данным поронинские вещи находятся в генеральном штабе. Мы поэтому не сомневаемся, что польское правительство примет все меры к немедленной выдаче мне этих вещей, которые для польского правительства не имеют значения, но которые являются весьма ценными памятниками для всех рабочих и крестьян наших советских республик, и что они будут помещены в Институт. Граф Замойский согласился с моими доводами, заявил, что вещи необходимо все передать нам, и обещал немедленно переговорить с военным министром Сикорским. О моем поручении я довел также до сведения председателя кабинета министров Грабского, который также отнесся весьма доброжелательно.

Заручившись такими заверениями, я, не желая терять времени, поехал 6 апреля в Краков, надеясь, между прочим, получить там более точные сведения о вещах в генеральном штабе.

Краковский воевода Коваликовский весьма любезно меня принял, обещал всякое содействие и предписал всем подведомственным органам в Кракове, Новом Тарге и Поронине оказать мне всякую помощь.

В Кракове на помощь мне были приставлены директор полиции д-р Стычень, инспектор по политическим делам Карч и начальник Политического управления краковского воеводства Крупинский. Последний был в старые времена полицейским комиссаром по политическим делам, ему приходилось сталкиваться с Лениным, и он тогда уже был точно осведомлен о деятельности нашего вождя. Кроме названных лиц, мне пришлось заходить к начальнику штаба краковского военного округа, к председателю военно-окружного суда, к прокурору и т. п. Повсюду меня очень хорошо принимали. Появление «советского сановника» производило впечатление. Мои собеседники начинали разговор, сильно волнуясь. С одной стороны, желали воздать надлежащие почести «министру», а с другой — сознавали, что перед ними «большевик». Но после нескольких минут волнение исчезало, и разговор велся дружелюбно.

 — Извините, господин министр, — сказал мне одни, — так вы такой же человек, как и мы? Я думал, что большевики уже по своему внешнему виду отличаются от обыкновенных смертных. Что же столько ужасного про вас пишут? Я не раз думал, что все это преувеличено...

Во всех учреждениях приходилось долго сидеть... Чиновники рылись в архивах, старых регистрационных книгах, а я за это время беседовал с «начальствующими лицами».

Много говорилось о Владимире Ильиче. Характерно, что все отзывались о нем весьма хорошо.

— Я, — говорил один из видных чинов политической полиции, — еще в старые времена знал о нем многое. Мы знали хорошо, что он, сидя в Кракове, работает для революции в России.

— Да, — говорит другой мой собеседник, — Ленин был великий идейный человек. Этого нельзя отрицать. Другой вопрос, подготовлено ли уже человечество к восприятию таких великих идей. Но коммунизм когда-либо восторжествует повсюду.

Третий заявляет:

— Ленин — это второй Христос. Как Христос, он посвятил всю свою жизнь для человечества. Мы здесь не знаем хорошо его науки, но все мы его уважаем и почитаем…

Беседы эти характерны сами по себе. Но я с удовольствием вел их не столько для того, чтобы популяризировать среди польских чиновников наш советский строй, а главным образом для того, чтобы их расположить доброжелательно ко мне. Мне это удалось полностью. Я не только со всей точностью установил, что случилось с поронинским архивом, по мне удалось раздобыть из разных архивов интересные документы, которые переданы в Институт.

Документы, касающиеся поронинского архива следующие:

I

СТАРОСТВО
в Новом Тарге
№ 63761/с

Дня 20 ноября 1918 г.

В Польскую ликвидационную комиссию «Административный отдел»

В Кракове

В Поронине здешнего уезда проживал в течение нескольких лет до войны нынешний властитель России Ленин (Ульянов) со своим товарищем Фирстенбергом⁶ и другими.

В занимаемой ими квартире жандармерия нашла целые груды журналов, брошюр, писем, сочинений и  т п. — весом приблизительно в 10 центнеров⁷, — которые временно оставлены на тамошнем жандармском посту.

Довожу об этом до сведения Ликвидационной Комиссии для дальнейшего постановления.

Комиссар
Под. Ликв. Комиссии: (подпись)

Начальнику Полиции
 в Кракове

Для надлежащего исполнения и донесения о результате.

За Начальника
 Административного Отдела Пол. Ком, Ликв. (подпись).

Итак, запомним: жандармы в Поронине забрали 10 центнеров.

II

КРАКОВСКОЕ ВОЕВОДСТВО
 Отдел президиума
№ 1129

Краков, дня 28 января 1924.

Господину Старосте
В Новом Тарге

Согласно полученных сведений, в Поронине, в вилле «Рыболовка» Павла Гута, в 1918 году находился сундук с книгами и рукописями ныне покойного Ленина⁸.

Соблаговолите расследовать, находится ли там еще теперь этот сундук, а если нет, то что с ним сделано?

За Воеводу: (подпись)

КРАКОВСКОЕ ВОЕВОДСТВО
Отдел президиума

Краков, 28 января 1924.

Начальнику полиции в Кракове.

Для отчета об имеющихся данных в Департаменте Полиции.

За Воеводу (подпись)

ПРЕЗИДИУМ ДЕПАРТАМЕНТА
ПОЛИЦИИ В КРАКОВЕ

Информационная Агентура.

Вход.

5/II — 24.

Об оставленном Лениным (Владимиром Ульяновым) в Поронине сундуке с книгами и рукописями.»

ОТВЕТ

В ОТДЕЛ ПРЕЗИДИУМА ВОЕВОДСТВА

В Кракове

На отношение от 28/1 1924 № 1129 довожу до сведения, что староство в Новом Тарге отношением от 20/XI 1918 в. 63761/д. известило Административный Отдел Пол. Ликв. Комиссии в Кракове, что в Поронине, в квартире, занимаемой Лениным (Ульяновым), Фирстенбергом и другими, обнаружены целые груды журналов, брошюр, писем, сочинений и т. п., весом в 10 центнеров, которые и были временно оставлены на тамошнем жандармской посту.

Согласно полученных впоследствии сведений, эти бумаги были посланы в Генеральный Штаб в Варшаве.

Краков 6/II 1924.

Здесь в письме втором указано, что вещи эти были посланы в Варшаву в Генеральный Штаб.

III

И, наконец, из третьего документа, самого важного, я узнал, что:

«9 апреля 1921 года особо уполномоченный II отдела генерального штаба в Варшаве капитан Стройка принял под расписку 10 ящиков разных печатных произведений и семь мешков с точной описью содержимого, каковая опись также была сдана капитану Стройка».

Итак, установлено документально, что все вещи находятся в Генеральном штабе в Варшаве, установлен их вес и имеется опись. Если имеются злостные шутники, которые желали бы подвести польское правительство и скрыть что-нибудь из архива Владимира Ильича, то сейчас при обнаружении таких данных им это не удастся.

На этом я базировался в моих разговорах на обратном пути в Варшаве с председателем кабинета г. Грабским и министром иностранных дел графом Замойским. Оба заверяли меня, что вещи будут найдены. Граф Замойскнй заявил конкретно, что получил подтверждение от военного министра, что все вещи в сохранности и через несколько дней будут переданы в министерство иностранных дел, откуда мы можем их получить. Министр прибавил, что некоторые сеймовые круги, узнав о моем поручении, предложили потребовать соответствующей компенсации, Но он и Грабский решительно против этого, данное-де дело особенное, нельзя его брать чисто политически; нельзя требовать компенсации за выдачу архива Ленина. Я выразил графу признательность за такой подход, указав, что сама попытка компенсации в этом деле произвела бы весьма удручающее впечатление во всем Советском Союзе. Я прибавил при этом:

— Ведь если бы в России имелись подобного рода документы поляков — великих людей, и Польша желала бы их получить, наше правительство безусловно немедленно передало бы таковые.

На это министр возразил:

— Если бы у вас нашлись документы, касающиеся Адама Мицкевича, вы бы ведь их нам передали...

Другие документы, раздобытые мною, касаются приезда Владимира Ильича в Краков.

ПЕРВАЯ ЯВКА ПОСЛЕ ПРИЕЗДА В КРАКОВ

Карточка эта оригинальна. На ней имеются всякие полицейские заметки.

На обратной стороне ее указано, что 4 сентября Владимир Ильич переехал на улицу Любомирского, № 47, оттуда выехал 13 мая 1913 г. (переехал тогда в Поронин).

3-его же - ноября 1913 г. поселился на той же улице Любомирского № 51, откуда выехал 9 мая 1914 г. (опять переехал в Поронин).

Ответы на карточке даны на немецком языке. Но они написаны не рукою Владимира Ильича. Подпись также не его. Надежда Константиновна также не заполняла этой карточки.

На основании этой карточки можно точно установить квартиры Владимира Ильича за все время пребывания в Галиции.

Приехал Владимир Ильич в Краков из Парижа 2 июля 1912 г. и два дня жил в гостинице.

С 4 июля 1912 по 4 сентября — по улице Звежинец № 218.

С 4 сентября 1912 по 13 мая 1913 — по улице Любомирского № 47.

С 13 мая 1913 по 3 ноября 1913 — в Поронине (Бялый Дунаец, в доме Терезы Скупень).

С 3 ноября 1913 по 9 мая 1914 — по улице Любомирского № 51.

С 9 мая 1914 по 8 августа Поронине, в том же доме Терезы Скупень.

С 8 по 19 августа 1914 г. в тюрьме, в Новом Тарге.

Через несколько дней Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной и ее матерью уезжает из Поронина через Краков и Вену в Швейцарию.

Нижеследующий документ составляет протокол допроса Влада мира Ильича в полицейском участке (комиссариате) после приезда в Краков. Такому допросу подвергались в Австрии все приезжавшие туда на жительство чужестранцы.

Протокол составлен комиссаром полиции на польском языке, и на оригинале была лишь подпись Владимира Ильича. Оригинал, очевидно, был послан в Вену вместе с делом по обвинению в шпионаже в 1914 г. С трудом удалось разыскать копию.

«Протокол составлен в императорско-королевском комиссариате полиции Пулвся⁹ 15/VII — 1912 г. в целях выяснения личности и происхождения Владимира Ильича Ульянова, проживающего в Звежинце № 218.

Явившись в комиссариат, вышеупомянутый Ульянов показал: зовут меня Владимир Ульянов, сорока двух лет, родился я в городе Симбирске, той же губернии, сын Ильи и Марии, православного вероисповедания, женат, детей не имею, по профессии литератор и журналист, постоянный житель гор. Симбирска, русский подданный. Отец мой умер, был директором народных школ в Симбирске. Мать жива и проживает в Саратове и брат Дмитрий — окружной врач в Крыму. Гимназию окончил в Симбирске. Университет, а именно: юридический факультет — в Петербурге, где сдал докторский экзамен¹⁰. В виду того, что я занимался социалистической литературой, так как по убеждениям я социал-демократ, а в России развить свою деятельность в этом направлении я не мог, я уехал в Швейцарию, а затем в Париж, где пробыл 3 года. В настоящее время прибыл в Краков и здесь намерен жить. Состою корреспондентом русской демократической газеты «Правда», издаваемой в Петербурге, и русской газеты, издаваемой в Париже под названием «Социал-Демократ», что и является источником моего существования.

В Галицию я приехал из желания познакомиться с здешними аграрными условиями, так как преимущественно этими вопросами я занимаюсь. Намерен также изучать польский язык. Я женат на Надежде Крупской, которая проживает вместе со мной. Средством к существованию является моя литературная работа. За политические преступления я был в административном порядке сослан в Сибирь. На военной службе, как старший сын в семье, не служил. У меня имеется метрическое свидетельство, выданное православной консисторией в Симбирске 1 февраля 1877 г. (без номера), и воинский билет, выданный военными властями гор. Симбирска 1 сентября 1887 г, № 808, а также диплом доктора прав, выданный Петербургским университетом 14 января 1892 г. Так я показал.

(Подпись) Владимир Ульянов.

 На этом протокол закончен и подписан. Доктор Стычень (подпись), комиссар императорско-королевской полиции».

Домовая книга по улице Любомирского № 51, в Кракове, где находилась последняя квартира Владимира Ильича

Лицевая сторона книги:

«Домовая книга.

№ дома — 51 ул. Любомирского.

Фамилия владельца дома — Людвик Тербэ.

Фамилия хозяина — Люция Цеханов».

Запись внутри. Третий ряд касается Владимира Ильича:

Хозяева здесь спутали имя Надежды Константиновны с именем ее матери. Перекрестили также Владимира Ильича на рим.-католика.

Дела о Владимире Ильиче с 1918 г. хранились в краковской дирекции полиции уже в новой папке.

Заголовок на лицевой странице красуется следующий:

«ЛЕНИН — ВЛАСТЕЛИН СОВЕТСКОЙ РОССИИ»

Уж слишком заманчива была эта папка. Она поэтому хранится сейчас в Институте.

В папке хранится, между прочим, незначительная печатная вырезка. Я прочел ее и не мог не взять ее «на память» для Института.

Вырезка эта — из статьи в «Напржуд»¹¹ от 15 ноября 1918 г. № 263, под заголовком: «Ленин», часть II.

В нем мы читаем.

«... А потому будущее принадлежит знамени Ленина.

Последние телеграммы сообщают, что Ленин разбил на-голову Керенского и Корнилова и задушил волнение, начатое в интересах Англии с целью продолжения войны.

Его победа предзнаменует миру торжество идеи мира!

Да здравствует Ленин!»

Как явствует из заметки полиции, слова, набранные курсивом, выкинуты цензурой, вероятно, к большой радости нынешних польских и других социал-изменников.

Но мы, к стыду их, повторим их собственные слова:

Будущее принадлежит знамени Ленина!

Да здравствует Ленин!

_____________

Перечисленные документы, несомненно, представляют большой интерес. Однако, основное, чего я добивался, — это получить статьи Ленина, его записки, разные письменные документы и т. п. Все это, как указано выше, хранилось в генеральном штабе.

На возвратном пути из Кракова в Варшаву я опять вел переговоры с мининделом графом Замойским и председателем кабинета министров Грабским. Ссылаясь на полученные мною документы, доказывающие, что все забранное в Кракове находится в генеральном штабе, я настаивал на передаче мне всех вещей.

Оба сановника торжественно обещали «сделать все возможное». Им, однако, трудно было... договориться с военными. Я вернулся в Москву и отсюда продолжал действовать.

После усиленной переписки с покойным т. Оболенским, тогдашним полпредом в Польше, и после переговоров с польским послом в Москве г-ном Даровским, я, наконец, получил от последнего в мае 1924 г. часть поронинского архива. Среди подученных документов было свыше 60 автографов Ленина, статьи и письма, а также свыше 50 разных писем к Ленину.

Зная, примерно, точно, что было Лениным оставлено в Поронине, тем более, что часть документов, особо важных, он перед отъездом передал мне на хранение, я не удовлетворился полученными вещами и продолжал добиваться дальнейшей передачи оставшегося архива.

Переписка с новым полпредом т. Войковым (убитым впоследствии в Варшаве) и переговоры с польским послом имели результат. Мне ответили: «Разыскивают; все, что будет найдено, — будет передано».

Так продолжалось вплоть до текущего года (1933). Улучшение взаимоотношений между СССР и Польшей дало мне возможность опять поставить вопрос о возобновлении поисков поронинского архива.

По предложению ИМЭЛ, в январе месяце 1933 г. я поехал в Варшаву и вел переговоры с мининделом Польши об оставшейся там части ленинского архиве.

Мининдел, г-н Бек, обещал всякое содействие и вскоре заявил, что дано категорическое указание провести энергичные розыски и все найденное передать мне.

В итоге, через месяц я получил «все, что было найдено». Среди переданных вещей было 125 книг из личной библиотеки Ленина, причем на 40 книгах имеются собственноручные пометки Ленина. Большинство этих книг было включено в библиотеку польского генерального штаба, оттуда изъято и передано мне. Кроме того, было свыше 20 разных автографов Ленина. Далее, часть архива довоенной «Правды» и часть архива фракции большевиков в «Думе». Одновременно я съездил в польский город Быдгощ, где в городской библиотеке имелось 12 книг, принадлежащих Ленину, и сделал там около 175 фотоснимков с соответствующих страниц.

Все, однако, указывало на то, что многое еще не возвращено. Перед отъездом из Варшавы, 28 февраля 1933 г., я написал письмо зам. мининдела, в котором указал, что значительная часть документов еще не нашлась. После нескольких моих писем из Москвы я получил сообщение через польского посла, что часть документов опять найдена.

В августе (1933 г.) мне пришлось снова поехать в Варшаву. И на этот раз среди других вещей я получил ряд автографов Ленина. Среди них я, однако, не нашел многих, которые определенно остались в поронинском архиве.

Польские власти и на этот раз обещали продолжать тщательные поиски.

Надеюсь, что обещания эти будут претворены в жизнь. Этого я хочу добиться не только потому, что оставшиеся материалы представляют большую ценность для истории нашей партии.

20 марта 1921 г. Ленин писал мне: «... нельзя-ли.... попытаться достать мои книги, рукописи из Поронина и Кракова...» Это указание Ленина должно быть выполнено.

Сегодня, к десятилетию смерти любимого вождя, можно отметить, что, несмотря на огромные затруднения, его требование, хотя и с опозданием, но в значительной степени выполнено. Не покладая рук; будем и впредь, энергично действовать, чтобы оно было выполнено полностью.

Примечания:

¹ «Ленинский сборник» II, 1921 г.

² Вигилев — наш товарищ, из-за туберкулеза многие годы проживавший в Закопанэ. Одно время был советским консулом и Варшаве. В настоящее время умер. Я. Г.

³ улица в Кракове, где проживал Ленин, Я. Г.

⁴ Польский партийный товарищ. Я. Г.

⁵ Был тогда полпредом в Польше. Я. Г.

⁶ Фамилия тов. Ганецкого. Ред.

⁷ Центнер — 1/10 часть тонны. Ред.

⁸ Воевода путает. Это была моя квартира. Но и у меня осталась часть архива ЦК, которую Владимир Ильич передах мне перед своим отъездом в Швейцарию. Я. Г.

⁹ Район Кракова. Я. Г.

¹⁰ Очевидно государственный комиссар неправильно записал: в Австрии в университетах были не государственные, а докторские экзамены. Я.Г.

¹¹ «Напржуд» — «Вперед» — орган галицийских социал-демократов, Я. Г.